Азбука нравственности в стихах. Тщеславие

 

Тщеславие — славолюбие, честолюбие, гордость; стремление к славе, к почитанию.

 

Тщеславие

«Здорово, друг!» — «Ах, это ты? Привет!»

«Куда спешишь?» — «Такое, брат, случилось:

Я напечатался! Вот номера газет!»

«Ты напечатался? Скажи на милость!

Куда же ты бежишь?» — «Порадовать семью!»

«Так что ж ты сочинил? Рассказ? Стихи? Статью?

Не знал я за тобой, что ты владеешь слогом».

«Да нет… В числе других фамилию свою

Я подписал вот здесь! Смотри! Под некрологом!»

С. Михалков

 

Тщеславие

В газетах мелькают

Плохие стихи стариков,

Когда-то прославившихся стихами.

Не их я жалею

И не простаков,

Благоговеющих перед именами.

Не будем скупиться:

Бумаги не жаль, например,

Труда заводных восхвалителей тоже.

Грустней, что во множестве жизненных сфер

И деды и дети

Бывают на этих похожи.

Иначе к чему б я

О бедных стихах говорил?

Возможно, и сам нагрешу

Стариком многолетним...

Мне жаль,

Что из движущих нашими душами сил

Тщеславие нас покидает последним.

А. Решетов

 

* * *

Тщеславие нас всех подогревает.

Пока ж никто и не подозревает,

как мы полны тщеславием своим,

давайте в скромных позах постоим.

 

А это значит: не боксер на ринге,

не заводила — оторви да брось,

а глазки в пол, а ручки на ширинке,

а пятки вместе, а носочки врозь.

 

И вот тогда удача улыбнется,

тогда и постреляем по своим.

Кто рвется к власти — всласть ее нажрется...

А нынче в скромных позах постоим.

Б. Окуджава

 

Меры веса

Писательский вес по машинам

Они измеряли в беседе:

Гений — на ЗИЛе длинном,

Просто талант — на «победе».

 

А кто не сумел достичь

В искусстве особых успехов,

Покупает машину «москвич»

Или ходит пешком. Как Чехов.

С. Маршак

 

* * *

До чего ж порой, сограждане, тщеславны вы:

Ударения, и те менять готовы!

Так поэты и художники Ивáновы,

Ну, а все, кто неизвестен, — Иванóвы,

 

Только ты к такому не стремись.

Если ты талант, иль даже гений —

Не стыдись ни слов, ни ударений:

Будут знать! Хоть чёртом назовись!

Э. Асадов

 

Тщеславие смертельно для таланта

Тщеславие смертельно для таланта —

Художника, поэта, музыканта.

Убийственно, как зависть, злоба, лесть…

Всего, пожалуй, и не перечесть,

Что творческую личность всуе губит,

От Бога данный дар под корень рубит,

Лишая вдохновенья и тепла.

Гордынею зовётся корень зла!

А. Забавина

 

Хвастуны

Она частенько людям говорит,

Весьма многозначительно притом,

Что хоть Иван Иваныч знаменит,

Но ей, увы, он больше, чем знаком...

 

И за столом в какой-нибудь компании

Она, рассказ придумывая свой,

Его развязно называет Ваней,

А то и просто Ванечкой порой.

 

Туманно говорит о том, что он,

Хоть и неловко выдавать его,

В неё не то что по уши влюблён,

Но что-то вроде около того...

 

Его афиша в городе висит,

А он сидел бы только с ней одною,

И пусть он для кого-то знаменит,

А для неё он кое-что иное...

 

Легко течёт обкатанный рассказ.

В нем есть и страсть, и вздохи до рассвета,

Полунамёки и туманность фраз,

Вот только правды, очевидно, нету.

 

А ведь рассказ всего-то на момент,

О том, как с ним однажды говорила,

На вечер от месткома пригласила

Да как-то услыхала комплимент.

 

Пустяк, конечно. Облачко во мгле.

Но, жаждою тщеславия влекомых,

Небось не так их мало на земле,

Вот этих самых «больше, чем знакомых».

 

Шумят, лукавят, рыскают по свету,

И души их хвастливо-горячи:

В одних «безумно влюблены» поэты,

В других — артисты, в третьих — скрипачи!

 

Неужто в этом высшая награда?

И для чего такая чепуха?

Угомонитесь, милые, не надо!

И не берите на душу греха!

Э. Асадов

 

Тщеславие

Я сам внутри себя вращаюсь,

И мудрой мыслью насыщаюсь,

И без остатка весь вмещаюсь

То в Мандевиля, то в Готье,

Обогащаясь, как рантье.

И всё затем, всё для того,

Чтоб ввечеру, чураясь сглазу,

В кругу друзей сказать не сразу

С утра придуманную фразу

Про праздник сердца моего:

Де, всё на свете дребедень, —

А вот Монтень!...

А что Монтень...

Д. Лившиц

 

* * *

В болезненном тщеславии своём,

С улыбкой доброй иль с усмешкой злою,

На этом малом шарике живём,

Который называется Землёю,

 

В лучах проспекта или пустыря,

Или у океанской зыби серой —

Равно внутри того же пузыря,

Который именуют атмосферой.

 

Но в чём же наше счастье будет впредь?

Чтобы с негромкой грустью оглянуться

И навсегда отсюда улететь?

Иль всё же в том, чтобы сюда вернуться?

К. Ваншенкин

 

Тщеславие

Тщеславие — самовлюблённость, спесь.

Гордыня и стремленье к превосходству,

Оно не знает чувства благородства.

Предпочитая похвалы и лесть.

 

Болезнью звёздной в наши времена

Страдают все, кто смог в верха пробиться.

Да что там, если и сама столица

Уж двадцать лет, как ей заражена.

 

Тщеславие — один из тех грехов,

Что изначально тяжкими зовётся.

Но всяк, кто одержим им, сотней слов

Открестится и отречётся.

 

Взглянуть вокруг — министр и прокурор,

Певица, утомившаяся славой,

И думский краснобай, несущий вздор,

Град обещаний, влево и направо,

 

Чиновники, те, что деньгу гребут

В жилищных сферах, недовольство сея —

Прислушайтесь — нас исподволь зовут

Плебеями. Ведь мы для них — пигмеи

 

Да всё бы ладно, можно и смолчать,

Но ведь обидно слушать, год от года,

Из грязи в князи вылезшую знать,

Зовущуюся слугами народа.

 

Да, чувствуя себя превыше нас,

Раздувшись от тщеславья свыше меры,

Не ведают — Господь глядит на вас,

Спесивцы, гордецы и лицемеры.

 

Собор Христа Спасителя высок

И ярче солнца купола сияют.

Мздоимцы, воры, погоди чуток,

Судья есть честный, он по вас скучает.

Л. Новоселов

 

Тщеславие страшнее дракона

По известному сюжету

 

Шли по пустыне старец и послушник.

И вдруг — дракон! Они бежали прочь.

— Твоя молитва разве не оружье?

Ты должен страх был, отче, превозмочь!

 

И был послушник удивлён ответом:

— Умею я молитвой побеждать.

Но дух тщеславия страшней врага при этом,

И мне полезней было убежать…

Т. Гостюхина

 

О тщеславии

Тщеславие как грех великий значится,

И, если виден — сразу оттолкнёт,

Но так, бывает, в сердце подзапрячется,

Что мало кто-то влёт его найдёт.

 

Засядет, как в окопе, станет маленьким,

Хвалу тебе за все дела куёт,

Как только будешь делать что-то правильно,

Вниманьем ни за что не обойдёт:

 

Сходила в церковь? Молодец, не ленишься,

Друзья ещё все дрыхнут, ты — одна,

Даёшь ли милость, за кого-то крестишься,

Считаешь себя грешницей — хвала.

 

Вот так себе примером и становишься.

«Ты что, святая?» — Ангел упрекнёт,

Хвальбе внимать на время остановишься,

И бес тщеславья с грустью отойдёт.

 

Но отойдёт не навсегда — до времени:

Побольше себе силы раздобыть,

Не для того он сеял много семени,

Чтобы дорогу к душам позабыть.

И. Михайлова

 

Две подруги

«Красиво ты живешь,

Любезная сестрица!

Сказала с завистью в гостях у Крысы Мышь.

На чём ты ешь и пьёшь,

На чём сидишь,

Куда ни глянешь — всё из-за границы!»

 

«Ах, если б, душенька, ты знала,

Со вздохом Крыса отвечала,

Я вечно что-нибудь ищу!

Я день-деньской в бегах за заграничным

Всё наше кажется мне серым и обычным,

Я лишь заморское к себе в нору тащу.

Вот волос из турецкого дивана!

Вот лоскуток персидского ковра!

А этот нежный пух достали мне вчера

Он африканский. Он от Пеликана!»

 

«А что ты ешь? — спросила Крысу Мышь

Есть то, что мы едим, тебе ведь не пристало!»

«Ах, душенька! — ей Крыса отвечала.

Тут на меня ничем не угодишь!

Вот разве только хлеб я ем и сало!..»

 

Мы знаем, есть ещё семейки,

Где наше хают и бранят,

Где с умилением глядят

На заграничные наклейки...

А сало... русское едят!

С. Михалков

 

Борщевик

(басня о тщеславии и черной зависти)

 

Рос в чистом поле борщевик

Весьма внушительного роста.

Он думать о себе привык,

Что выше никого нет просто.

 

Себя считал он царь-травой,

Земли единственным владыкой,

И гордо в небо головой

С короной зонтичною тыкал.

 

Он разрастался каждый год

Всё толще, всё пышней, всё выше.

Дивился на него осот,

Дивились зверобой и рыжик.

 

Внушал он прочим травам страх

Своей огромной тенью броской.

Но вот однажды в двух шагах

Взошла красавица-березка.

 

И устремилась быстро в рост —

Лист за листом, за веткой ветка.

А борщевик грустил до слез:

«Унизила меня соседка!

 

На всё пошла, чтобы попрать

Мои могущество и славу,

Заставить снизу вверх взирать

На белый ствол зеленоглавый!

 

Злодейка! Интриганка! Дрянь!

До корня жизнь мою заела!»

Засох он, но не смог понять,

Что зла береза не хотела.

 

Так и тщеславный человек,

Успех чужой увидев, плачет,

И достижения коллег

Своей считает неудачей.

О. Емельянова

 

Король Осёл

Один Осел везде ходил

В сопровожденьи длинной свиты,

И оттого себя он мнил

Особой очень именитой,

Сродни царям и цезарям,

Увенчанным венками славы.

Как каравелла по морям,

Он плыл по жизни величаво

В лучах тщеславья своего,

Задравши гордо хвост и ухи.

И не заботило его,

Что свита — комары да мухи,

Которые за ним летят,

И целый день готовы виться,

Лишь потому, что сесть хотят

И вдоволь кровушки напиться.

Увы, осел забыл учесть —

По свите королю и честь.

О. Емельянова

 

Тщеславие

Все люди исстари не чтут за правду сказки,

А ложь употреблять привыкли для прикраски.

Что слышал от людей, я сказываю то ж;

Коварные, сплетая ложь,

Других обманом уязвляют.

 

Кто хочет, верь тому; кто хочет, хоть не верь,

Я сказочку начну теперь:

Коза с рождения Медведя не видала

И не слыхала,

Что есть такой на свете зверь;

Но храброю себя повсюду называла,

Хотела показать геройские дела,

И, следственно, была

Смела.

 

Однако на словах, а не на деле,

Геройских дел ее не знал никто доселе;

И, по ее словам, Самсон и Геркулес

Не много перед ней поделали чудес.

«Причина ль, — говорит, — увидеться с Медведем?

Тотчас туда поедем», —

И в доказательство пошла, не медля, в лес,

Пошла Коза на драку;

Так бодро Телемак не оставлял Итаку,

Так храбро Ахиллес не шел против троян,

Великий Александр, с победой персиян,

В толикой пышности не возвращался в стан.

 

Идет и говорит, чтоб дали ей дорогу.

Идет Коза в берлогу,

И приближается смотреть:

Незнаем ей Медведь.

Увидела, что с ним лежит ее подружка,

И думала, у них великие лады, —

Пошла туда Коза, не знаючи беды.

Худая с ним игрушка;

Неугомонен стал сосед,

Для гостьи кинул он обед;

А гостья в шутку то не ставит,

Что жестоко ее Медведь за горло давит.

Не хочет уж Коза гостить

И просится, чтоб быть, по-прежнему, на воле;

Клянется, что к нему ходить не станет боле,

Когда он от себя изволит отпустить.

 

Коза Медведя не обманет,

Он сделал, что она ходить к нему не станет,

Затем, что с места уж не встанет.

Не лучше ль было бы, когда б моя Коза,

Не пяля в лес глаза,

Жила без храбрости в покое?

А смелость только быть должна в прямом герое.: 

И. Богданович