Мир Востока в путевых очерках Бунина

Иван Алексеевич Бунин – замечательный мастер русской прозы, выдающийся поэт начала XX века, переводчик. Бунин – первый русский писатель, ставший лауреатом Нобелевской премии. Главными темами в творчестве писателя были: природа, русская деревня, душа русского человека, любовь и смерть, смысл жизни. Его произведения пронизаны лиризмом и печалью. Историки литературы утверждают, что стиль Бунина не имеет себе равного в русской литературе.

Поэт Владимир Смоленский так писал о нем: «Он много знал, много страдал и многое возлюбил». И грани его творчества многообразны. Бунин – лирик, художник-реалист, философ и странник. Бунин очень любил путешествовать. «Что касается вообще странствований, то у меня сложилась относительно этого даже некоторая философия. Я не знаю ничего лучше, чем путешествие». 

До эмиграции из России он объездил половину земного шара, побывал даже на Цейлоне. Им владела, по словам самого писателя, страсть «неустанных скитаний и ненасытного восприятия, …познать тоску всех стран и всех времен».

 

Интерес ко всем векам и странам заставил Бунина совершить свои многочисленные путешествия. Словами любимого поэта Саади, книгу которого он обязательно брал с собой в путешествия, говорил Бунин о себе: «Я стремился обозреть лицо мира и оставить на нем чекан души своей».

Бунин на Цейлоне

Особенный и глубокий интерес у Бунина вызывал Восток, его культура и религия. Он изучал Библию и Коран, читал исторические книги, знакомился с мифами и преданиями и говорил, что «его занимали вопросы философские, религиозные, нравственные, исторические». Главной целью поездки Бунина по святым местам Востока было погружение в прошлое и постижение тайн развития мировых цивилизаций. Его привлекало в людях Востока, в исторических памятниках и руинах некогда великих городов ощущение древности, связь времен. И в то же время Бунин описывает жизнь современного ему Востока. Создавая реальный образ современного восточного города, автор встраивает в него картины прошлого. Бунин хотел «увидеть весь Восток, «настоящий», то есть не только места, доступные туристам, но и те скрытые сферы, где жили обычные люди, местности, которые ничем не привлекательны с первого взгляда, где не было каких-либо достопримечательностей для показа иностранцам».

  Впечатления от поездки в Турцию легли в основу рассказа «Тень птицы». Этот рассказ положил начало появлению новой грани в творчестве Ивана Бунина – возникновение путевых очерков. Сам автор называл их «путевые поэмы». В циклах очерков «Тень птицы» (1907-1911), «Воды многие» (1911-1926), «Странствия» (1930) отразились впечатления писателя от путешествий в Турцию, Грецию, Египет, Иудею…

Цикл «Тень птицы» состоит из одиннадцати путевых поэм. Название цикла по задумке автора говорит о том, Турция – страна, на которую пала «тень Птицы Хумай». Птица Хумай – это «легендарная птица и тень её приносит всему, на что она падает, царственность и бессмертие». В переносном значении тень — это след». «Тень птицы» – в таком понимании, - это тень прошлого, которое уже ушло, но оставило в памяти человечества свой след».

Каждая из поэм посвящена определенному восточному региону.

Очерк «Тень птицы» – Турции и Стамбулу. Константинополь – это первый город, который посетил писатель. Бунин пишет: «Первые турецкие сады, первые черепичные крыши, первый минарет и первый кипарис…». «Через полчаса пароход снова левиафаном потянулся по извивам Босфора и пошли кругом зеленые побережья в цветущих садах и могильных кипарисовых рощах, в парках, мраморных дворцах и виллах, в развалинах крепостей и деревянных турецких домишках, тесными уступами нагроможденных среди развалин и зелени… Ветхость, запустение – как странны эти слова для вступающего в Турцию по Босфору! Ветхость – и чудовищные руины Румели-Гисар, ее зубчатых твердынь и допотопной башни, глядящей из Европы в Азию, на красноватые развалины Анатоли-Гисар, от которой когда-то наводил мосты в Европу сам Дарий» - «Тень птицы». 

Бунин в Константинополе

Старый Константинополь

Бунину очень интересны национальные обычаи, традиции и картины повседневной жизни. Он пишет: «Солнце закатилось, на турецких часах двенадцать – и меня постигает участь, подобная участи турецких женщин: женщинам нельзя после заката, выходить из дому, путешественникам – вступать в город». По словам В.Н.Муромцевой-Буниной, Иван Алексеевич вместе с проводником Герасимом посетил «много всяких таверн, харчевен, ели кебаб прямо на улице, стоя, из кипящего жиром огромного котла… Заходили и в кофейни, где злоупотребляли турецким кофием, сладким, душистым и крепким, смотрели на турок, куривших кальян, молча сидевших по целым часам, скинув одну туфлю и поставив ногу на узенький диван». В Константинополе Бунин заходит в частные дома, гуляет по знаменитому базару, где приобретает себе феску.

Живописно, многообразно, колоритно и красочно писатель представляет жизнь большого восточного города: «Опять хлопают бичами извозчики, опять в быстро текущей толпе кричат газетчики, водоносы с кувшинами розовых напитков, продавцы бубликов и приторно-сладких греческих печений насквозь пропитанных ореховым маслом... И не успеваю я сесть на крохотный табуретик возле кофейни, жарко нагретый солнцем, как лиловый арабчонок в одной синей женской рубахе уже тянет мой сапог на скамеечку, расцвеченную фольгой, жестью, медными гвоздиками».

А вот еще одна зарисовка восточного города: «Большая улица Стамбула, по которой мы возвращаемся в Галату, вид имеет милый, южный: много солнца, акаций, турецких таверн, где всегда так весело от чистоты мраморных столиков, цветов на них и приветливости хозяина в белом фартуке и феске…» («Тень птицы».)

Бунин посещает и главную достопримечательность Стамбула – Софийский собор. 

Айя София – христианский храм, который мусульмане превратили в мечеть, пристроив четыре минарета и уничтожив византийские фрески, картины и мозаику. «Не знаю путешественника, не укорившего турок за то, что они оголили храм, лишили его изваяний, картин, мозаик. Но турецкая простота, нагота Софии возвращает меня к началу Ислама, рожденного в пустыне. И с первобытной простотой, босыми входят сюда молящиеся, – входят когда кому вздумается, ибо всегда для них открытии двери мечети. С древней доверчивостью, с поднятым к небу лицом и с поднятыми открытыми ладонями обращают они свои мольбы к богу в этом светоносном и тихом храме». «Тень птицы».

Очерк «Море богов» посвящен Греции, ее культуре и религии. В Афинах Бунин осмотрел Акрополь, развалины Парфенона. Вот как он описывает древний архитектурный памятник: «Каков-то Акрополь? Все бинокли искали его, греки с юта с азартом тыкали пальцами вдаль. И вот нашел, наконец, я нечто смутно-желтевшее на каменистом холме, одиноко стоящем за морем крыш в долине, - нечто вроде небольшой дикой крепости. И, взглянув на этот голый холм пелазгов, впервые в жизни всем существом своим ощутил я древность». 

Акрополь

Акрополь

В очерке «Свет Зодиака» изображен современный Каир. Глазами автора мы видим европейский и мусульманский Каир. «Каир шумен, богат, многолюден. … Старый Каир, сарацинский, окружает Каир новый. Европейский, со стороны желтого Мокатамского кряжа. Ему уже тысяча триста лет. Он основан «милостью и велением бога». Фостат – его первое имя – значит палатка. У подошвы Мокатама был Новый Вавилон, основанный еще при фараонах выходцами из Вавилона Халдейского. Настала время, когда над миром восторжествовала грозная и дикая мощь Ислама. Амру, полководец Омара, пришел к Нилу и взял Вавилон. В его палатке свила гнездо голубка. Уходя, Амру оставил палатку, дабы не трогать гнезда. И на этом месте зачался «Победоносный», Великий Каир». 

Старый Каир

А вот и знаменитые пирамиды, впечатления, от посещения которых так выразил И.Бунин: «Я все глядел в пыль над долиною Нила и за Нил, где в сухо-туманной пустыне, рисовались фиолетовые конусы самых старых пирамид и среди них – ступенчатая пирамида Аписов: Ко-Комех – «пирамида черного быка». Внутри она уже разрушается, а снаружи полузасыпана песками. Она даже не из камня, а из кирпичей нильского ила. Она на тысячу лет древнее великой пирамиды Хуфу. 

А близ нее – Серапеум, бесконечные черностенные катакомбы, высеченные в скалах.

И, взглянув в сторону Серапеума, я забыл на минуту все окружающее. Ах, как пышно-прекрасны были эти «земные воплощения бога Нила»….». («Свет Зодиака»).

Серапеум

А вот как Бунин описывает встречу с древней монументальной скульптурой, высеченной из монолитной скалы в форме лежащего на песке льва, между передними лапами которого когда-то располагалось святилище: «Ноги мои вязнут, солнце жжет тело сквозь тонкую белую одежду. Пробковый шлем внутри весь мокрый. Но я иду и не свожу глаз со Сфинкса.Туловище его высечено из гранита целиком, – приставлена только голова и плечи. Грудь обита, плоска, слоиста. Лапы обезображены. И весь он, грубый, дикий, сказочно-громалный, носит следы жуткой древности и той борьбы, что с незапамятных времен суждена ему, как защитнику «Страны солнца». Он весь в трещинах и кажется покосившимся от песков наискось засыпающих его. Но как спокойно, спокойно глядит куда-то на восток, на далекую солнечно-мглистую долину Нила! Его женственная голова, его пятиаршинное безносое лицо вызываю в моем сердце почти такое же благоговение, какое было в сердцах подданных Хуфу: «Честь тебе, старец, многоликий владыка, испускающий лучи, разгоняющий мрак!». («Свет Зодиака») 

Сфинкс

В своих путевых очерках Бунин передал атмосферу и колорит современных его времени восточных городов, сделав акцент на прошлое священных мест Востока. Очерки писателя знакомят нас в Стамбуле с башней Христа и храмом Айя-София, в Афинах с Парфенононом. Создавая очерк об Александрии, он рассказывает о территории, где когда-то была Александрийская библиотека, вспоминает Александрийский маяк и его предназначение: «что был когда-то «символом света александрийской мудрости»». В Ливане взору писателя предстал почти полностью разрушенный древнейший город – Баальбек. И вот описание его впечатлений от Баальбека: «А впереди Баальбек –, руины храма, «превышающего размерами все рукою человека»… Баальбеку уступали не только финикийские, но даже египетские храмы». Вместе с автором читатель проходит по таким памятным местам, как Иудейская долина, Иерусалим, улица Вифлеем, пещера Иеремии, храм Гроба Господня, стена плача, Назарет, храм Соломона, камень Мориа, Гефсиманский сад.

Иерусалим

Пещера Иеремии

Фасад Храма Гроба Господня

Стена плача

Старый Гефсиманский сад

       Писатель завершает свое литературное путешествие посещением мест, «где прошла молодость» Христа, этому посвящен очерк «Геннисарет»: «Назарет – детство его. Там протекло оно в тишине, в безвестности. Там огорчали и радовали его игры со сверстниками, там ласковая рука матери чинила его детскую рубашечку… Ветхие пергаменты Назарета остались во всей своей древней простоте. Но скудны и чуть видны письмена, уцелевшие на них! И великую грусть и нежность оставляет в сердце Назарет». 

Назарет

В очерках Бунина часто звучит слово древность… Книга путевых очерков – это путевые заметки и философские рассуждения о древности и современности, о жизни и смерти, о том, как древние цивилизации Востока повлияли на мировую культуру и как они связаны с современностью.

 

Список использованной литературы:

Бабореко А. И.А.Бунин: материалы для биографии с 1870 по 1917. – Москва: Художественная литература, 1967. – 303 с.

Бунин И.А. Собрание сочинений: в 9-ти томах/ под общей редакцией А.С. Мясникова, Б.С.Рюрикова, А.Т.Твардовского. – Т.3 Повести и рассказы 1907-1911. – Москва: Художественная литература, 1965. – 501с.

Михайлов О.Н. От Мережковского до Бродского: Литература Русского зарубежья: книга для учителя. – Москва: Просвещение, 2001. – 336 с.

Русские писатели 1800-1917: биографический словарь/ редактор П.А.Николаев и другие. – Москва: Советская энциклопедия, 1989. – 672 с. – (Серия биографических словарей).

Интернет источники:

https://moluch.ru/archive/87/16467/

http://www.dslib.net/russkaja-literatura/tema-vostoka-v-tvorchestve-i-a-bunina.html

 

Елена Темникова, библиотека №22 им.Д.Н.Мамина-Сибиряка