Литература
уникальна среди всех видов искусств, поскольку она полностью полагается на язык
для передачи идей и чувств. В отличие от живописи, скульптуры или музыки,
литературные произведения требуют адаптации для восприятия читателями,
владеющими другими языками.
Работа переводчика-лингвиста – это не просто перенос текста с одного языка на другой. Представьте, что вы слушаете любимую песню, но вместо знакомого голоса звучит фальшивая пародия. Примерно так можно описать неудачный художественный перевод. Качественный перевод предполагает не только передачу смысла, но и сохранение авторского голоса, юмора, поэтичности и культурного контекста произведения. Мы рассмотрим особенности перевода, опираясь на русский и английский языки, в силу их доступности к пониманию, а также влияния и распространенности (и потому что автор статьи знает только эти два языка).
Иногда
переводчик должен быть не просто лингвистом, но и настоящим культурным
посредником, способным адаптировать текст для новой аудитории. Владимир Набоков
– уникальный пример мультиязыкового переводчика. Он переводил книги с трёх
языков (русский, английский и французский) на все эти три языка. Писатель
занимался переводами поэзии, прозы и своих собственных произведений.
Грамотный
переводчик может интерпретировать текст по-своему, чтобы людям другой страны
стал понятен тот культурный контекст, который лежит в основе произведения. Часто
так происходит с переводами детских книг. Набоков, например, занимался
переводом «Алисы в стране чудес» на русский язык. Но в его интерпретации
девочка Алиса превратилась в Аню. Писатель хотел приблизить героиню к обычному
русскому ребенку, поэтому дал главной героине второе по популярности имя на
территории России. Да и в целом, Набоковская версия этой сказки во многих
местах отличается от оригинала. Можно сравнить два перевода: Набокова и Нины Демуровой
и увидеть колоссальные отличия.
В.
Набоков:
« – Будьте
добры мне объяснить, - сказала Аня робко, так как не знала, учтиво ли с ее
стороны заговорить первой. – Почему это ваш кот ухмыляется так?
– Это – Масляничный Кот, – отвечала Герцогиня,
– вот почему!»
Н.
Демурова:
« –
Скажите, пожалуйста, почему ваш кот так улыбается? – спросила Алиса робко. Она
не знала, хорошо ли ей заговорить первой, но не могла удержаться.
–
Потому, – сказала Герцогиня. – Это чеширский кот – вот почему!»
Перевод
Нины
Михайловны Демуровой ближе к оригиналу, именно поэтому он считается
классическим переводом сказки Льюиса Кэрролла. Но почему у Набокова чеширский
кот с большой улыбкой, вдруг стал «масляничным» котом? Набоков был билингвом и
вполне мог грамотно перевести сказку, в соответствии с оригиналом, но решил
облегчить чтение маленьким детям. Писатель припомнил русскую поговорку «Не всё
коту масленица» и сделал вывод, что «коту из Страны Чудес масленица всегда»,
поэтому он и Масляничный. Значение «чеширский» дети просто не поняли бы, а
взрослые вряд ли смогли бы объяснить.
А что
насчет перевода с русского на английский? Русская классика имеет свою
популярность за границей, а значит, произведения великих классиков удалось
грамотно перевести. Конечно, есть свои сложности, например, юмор. Его
уникальность заключается в том, что он может находиться вне времени и обладать
национальной и исторической спецификой, которая будет понятна только носителям
языка. Русский юмор своеобразен. Русскоговорящий человек часто прибегает к
использованию в своей речи каламбуров, шуток, комических аллюзий, «говорящих»
фамилий, анекдотов и игры слов, которые трудно перевести на другой язык. А вам
когда-нибудь было интересно, как звучат знаменитые русские комедии, если их
перевести на английский язык? Ну, скажем, как бы иностранцы восприняли «12
стульев»? Джон Ричардсон занимался переводом романа Ильфа и Петрова на
английский язык. Конечно, переведенное произведение имеет свои отличия, но
характеры персонажей, тем не менее, хорошо переданы. Например, в словарном
запасе Эллочки-людоедки (в английском языке она «Ellochka the cannibal») всего
30 слов, но это только на русском. В обиходе Эллочки есть слово «хамите», но в
английском языке это полноценная фраза «You're being vulgar». Еще одно её
любимое слово «Кр-р-расота!», описывающее сразу несколько эмоций, в зависимости
от ситуации. На английском, чтобы сохранить эту длинную «р», использовали слово
«Ter-r-rific» (terrific) – у которого есть несколько значений: от
«потрясающего» до «ужасного». Это отлично вяжется с характером героини. Ведь
если учесть, что Эллочка умела передавать целую гамму эмоций всего одним
словом, то смысл ее любимых фраз точно передает ее образ, что на русском, что
на английском.
Характер
главного героя – Остапа Бендера, также удалось сохранить. Бендер – настоящий
виртуоз слова, умеющий ловко манипулировать собеседниками. Его высказывания
обычно пропитаны иронией и сарказмом. Стоит учитывать, что при переводе на
английский тонкость его юмора может немного теряться из-за разницы культур и языковых
особенностей:
« – Вот
это ваш мальчик? – спросил завхоз подозрительно.
–
Мальчик, – сказал Остап, – разве плох? Кто скажет, что это девочка, пусть
первый бросит в меня камень!»
– "Is this your boy?" asked the boss
suspiciously.
– "That's the one," said Ostap. "If anyone says he's a girl, I'm a Dutchman!"(Дословно: «Он самый», – сказал Остап. – «Если кто-то скажет, что
он девочка, то я голландец!»). Автор перевода намеренно изменил шутку. Но
несмотря на неточность в передаче смысла, в этой фразе всё равно улавливается
фирменное чувство юмора Великого Комбинатора. Даже в английской версии Бендер
сохраняет своё остроумие и изобретательность.
Перевод
поэзии – еще более трудная вещь. Американский поэт Роберт Фрост говорил, что
«Поэзия – это то, что теряется при переводе». Стихотворения – сложная форма,
содержащая рифму, ритм, размер и различные художественные средства
выразительности. При переводе здесь важно сохранить ритм и метрику оригинала,
чтобы передать музыкальность и звучание текста. Переводчику необходимо уметь
адаптировать риторические приемы, используемые в оригинале. Прямой перенос этих
выразительных средств может исказить смысл, поэтому важно находить аналогичные
конструкции в языке перевода, способные передать задуманный эффект. А учитывая,
что у каждого языка есть свои особенности, перевод стихотворений становится
настоящим испытанием даже для опытных лингвистов.
Конечно,
поэзию можно переводить дословно, не заморачиваясь над композицией и рифмой, чтобы
досконально понять и выразить основную мысль, заложенную в оригинале. Но с
таким подходом теряется один из самых важных элементов произведения – его
художественная выразительность. Конечно, поэзию переводят, но есть направления
в литературе, которые невозможно перевести на другие языки, в силу своей
языковой и культурной обусловленности, своей ориентации на форму и эксперимент.
Они представляют собой практически непреодолимый барьер для переводчиков. Трудность
заключается в том, что в русском языке есть свои приемы стихосложения, которых
нет в других языках (например, дактилическая рифма). Попытки перевести такие
стихи часто приводят к потере оригинального смысла, звучания и эстетического
воздействия. Например, вы когда-нибудь представляли себе произведения
Маяковского или других поэтов-футуристов на английском языке? Между прочим,
такие переводы есть. Да, они почти всегда дословные и в них трудно вставить
рифму, единственное, что можно скопировать это «лесенку» Маяковского.
Так
звучит начало одного из его известных стихотворений «Лиличка!»:
«Дым табачный воздух выел.
Комната –
глава в крученыховском аде.
Вспомни –
за этим окном
впервые
руки твои, исступлённый, гладил».
В дословном переводе Андрея Кнеллера оно звучит так:
«Tobacco smoke eats the air away.
The room, –
a chapter from Kruchenykh’s Inferno.
Recall, –
by the window,
that day,
I caressed you ecstatically, with fervor».
Рифмы
здесь нет, но каждое слово переведено с максимальной точностью, насколько это
возможно.
А вот
перевод Дориана Роттенберга можно назвать художественным. В нём просчитывается
похожая по конструкции рифма.
«The room’s a chapter of Kruchonykh’s Inferno.
Air
gnawed out by tobacco smoke.
Remember –
At the window,
For the first time,
Burning,
With tender frenzy your arms I’d stroke».
Конечно,
перевод неидеален, но учитывая трудности понимания форм рифмовки Владимира
Маяковского, работа переводчика в данном случае достойно передает его стиль.
В
англоговорящих странах тоже есть поэты, которых трудно перевести на другие
языки. Один из них англичанин Джерард Мэнли Хопкинс, который использовал в
своей поэзии экспериментальный язык. У Хопкинса был свой особый подход к ритму
в стихах. Он строил его на сочетании ударных и безударных слогов с большей
свободой в их количестве, в результате получался живой, неровный ритм, словно
подражающий разговорной речи. Поэт использовал собственные новообразования,
устаревшие слова и часто выбрасывал из предложений предлоги, чтобы придать
стихам лаконичности и «плотности» звучания. Он был автором уникальных
философских идей о «inscape» (внутреннем облике, неповторимости всего сущего) и
«instress» (энергии, которая эту неповторимость демонстрирует). Эти идеи
отчетливо прослеживаются в его стихах, хотя их сложно точно объяснить или
перевести на другие языки. Одного из самых известных и сложных произведений
Хопкинса – «The Windhover» (Пустельга), строки которого состоят из разного
количества слогов, а ударения падают непредсказуемо, создавая эффект
динамичного, «скачущего» движения.
«I caught this morning morning’s minion, king-
dom of
daylight’s dauphin, dapple-dawn-drawn Falcon, in his riding
Of the
rolling level underneath him steady air, and striding
High there, how he rung upon the rein of a
wimpling wing…»
К
сожалению, трудно найти широко признанный и удачный перевод этого стихотворения
на русский язык. Причина – именно в тех сложностях, о которых говорилось выше.
Существующие переводы часто сильно упрощают оригинал, жертвуют его языковой и
звуковой сложностью ради более гладкого звучания на русском.
Дословный
перевод стихотворения выглядит так:
«Я
поймал этим утром утреннего прислужника, королевского
Наследника
дневного света, сокола, оседлавшего рассвет, в его полёте
Над
равниной, простирающейся под ним, в неподвижном воздухе, он ступал
Высоко
там, как он звенел на поводке трепещущего крыла…»
Осуществить
качественный художественный перевод проблематично, поскольку русский язык имеет
другую систему ритма, основанную на более строгом чередовании ударных и
безударных слогов. Например, в начальной строке пять ударных слогов, следующих
друг за другом, что создает ощущение внезапного начала, энергии. Воссоздать это
на русском языке с близким переводом крайне сложно. Стихотворение насыщенно
аллитерациями (повторением согласных звуков) и ассонансами (повторением гласных
звуков), создавая богатую звуковую текстуру, имитирующую свист ветра, хлопанье
крыльев и другие звуки природы. Ещё одна проблема – архаичные слова и
неологизмы, которые невозможно передать при переводе. Здесь возникает дилемма:
создать собственные неологизмы на русском (что рискованно) или искать
существующие слова, близкие по значению (что может привести к потере
оригинальности). Сочетание всех этих факторов делает «The Windhover» одним из
самых сложных для перевода стихотворений в английской литературе. Любой перевод
неизбежно будет компромиссом, где определенные черты оригинала будут
подчеркнуты в ущерб другим.
В
итоге, перевод художественной литературы – это не просто замена слов, а скорее,
постоянный поиск баланса. Приходится лавировать, определяя, что важнее:
точность перевода или выразительность текста. Как показали примеры, идеального
перевода, возможно, не существует. Но именно эта сложность и делает работу
переводчика такой ценной: адаптировать текст так, чтобы он был понятным и
интересным для тех, кто читает его впервые, при этом не потерять его
оригинальный стиль и сохранить содержание.
Юлия Лагунова, библиотека №26 им. Л.К. Татьяничевой
Комментариев нет
Отправить комментарий