6 мая (23 апреля по старому стилю) 1907
года родился Николай Гастелло — выдающийся советский лётчик, герой Великой
Отечественной войны. Его имя навсегда связано с подвигом, который он совершил
26 июня 1941 года, с «огненным тараном», когда летчик, сидя за штурвалом
подбитого немцами самолета, направил его прямо на колонну вражеской техники. Подвиг
Николая Францевича Гастелло стал одним из многих, совершённых советскими
лётчиками в годы войны, спасших Родину от фашизма, одним из самых известных в
истории Великой Отечественной войны.
Его имя стало символом мужества и
самопожертвования, храбрости и готовности погибнуть за свою Родину, синонимом
слова «герой». 26 июня 1941 года экипаж бомбардировщика ДБ-3Ф под командованием
капитана Гастелло выполнял очередное боевое задание. В ходе полёта вражеский
снаряд попал в бензобак, и самолёт загорелся. Экипаж оказался перед выбором:
гибель или плен. Пилоты направили пылающий самолёт в скопление вражеской
техники: автомобилей, цистерн с горючим и танков. Этот подвиг во время войны
повторили ещё более 500 авиационных экипажей.
Штурманом героического экипажа был выпускник Челябинского военного авиационного училища летчиков-наблюдателей Анатолий Акимович Бурденюк, которому только-только исполнилось 19 лет.
Капитан Гастелло
Под крыльями бой
на речном берегу.
Фашистские танки.
Пехота.
Взвились «Мессершмитты».
И он по врагу
Ударил из всех пулеметов.
Не скрыться пиратам в глуши облаков,
Не зря с эскадрильей летел он.
Пусть помнят враги, что уйти нелегко
От пуль капитана Гастелло.
Качнулся стервятник. Уже не взлетит.
К другому — крутым разворотом...
Но что это?..
Вражьей зениткой разбит
Бензиновый бак самолета...
Слепящего пламени вздыбился вал
И с дымным смешался туманом.
Но крепко рука его держит штурвал,
И зорки глаза капитана.
Прыжок?..
Это значит, что плен впереди,
Что сдался орде оголтелой...
Нет, враг просчитался, —
есть выход один,
И только один у Гастелло:
Вниз!
К вражеским танкам,
К цистернам, винтом
На черные вражьи колонны...
На них самолета пылающий ком
Он бросил рукой опаленной.
Она еще держит горящий штурвал,
И землю глаза различают.
Он знает, что смертного пламени шквал
Победу ему предвещает.
И если бы несколько жизней имел, —
За родину отдал бы смело...
И громом неслыханным
взрыв прогремел.
И вечною славой — Гастелло.
Л. Попова
Герою-летчику капитану Гастелло
Нет меры храбрости, геройству нет предела,
Воистину велик советский человек!
Твой славный подвиг, капитан Гастелло,
В преданиях останется навек.
Родной орел! Твой дух геройский с нами.
Величью твоему поклонится народ
И понесет в сердцах, как огненное знамя
Пылающий и грозный самолет.
В. Лебедев-Кумач
Подвиг капитана Гастелло
Бомбежкой подавлен зазнавшийся враг,
Все сделал, как надо, Гастелло.
Осколки пробили бензиновый бак,
Снарядом машину задело.
Герой под огнем самолет развернул,
Из бака все ширилось пламя.
Он взглядом орлиным на землю взглянул,
Увидел он шлях меж полями.
По нем продвигались колонны машин,
Наполнены нефтью цистерны.
Минута раздумья — и родины сын
На подвиг идет беспримерный.
Он падает камнем в колонну врагов,
Страшней он дымящейся мины.
Взлетают цистерны под грохот и рев,
Взлетают на воздух машины.
Такими делами бессмертен народ.
Я славлю твой подвиг, Гастелло.
Погиб ты, но дело твое не умрет —
Бессмертно народное дело!
М. Голодный
Баллада о капитане Гастелло
Летел на битву капитан Гастелло,
Как гордый сокол, выше облаков.
На крыльях сокола гроза летела,
Чтоб град стальной обрушить на врагов.
Но враг поджёг бензиновые баки.
Раздался взрыв, и вспыхнул самолет…
Казалось, что летит под небом факел,
Как метеор, в единственный полет!
Дрожит мотор в последнем содроганьи,
Кругом бушует и гремит гроза.
Нет времени для мысли, для дыханья,
Нет силы приоткрыть в огне глаза!
Но капитан всей волею последней
Ведёт машину прямо на врага!
Горят цистерны, гибнут вражьи танки,
Гремит металл, врагов сбивая с ног…
Мёртв капитан, и на его останки
Ложится пламя кругом, как венок.
Так умер в битве капитан Гастелло…
Запомним навсегда его, друзья!
Народ, способный на такую смелость,
Ни запугать, ни победить нельзя!
В. Винников
* * *
Разорвана полночь зенитным огнем,
на плоскости пламя бушует.
Орел молодой с перебитым крылом,
где взять тебе силу большую?
Где взять тебе силу, уйти в облака,
под звезды высокие взвиться.
И туч мимолетных коснуться слегка,
и вновь на врага устремиться.
Израненный, кружит над синью лесной,
над милыми с детства лугами.
За травы, за речку, за берег крутой
готов он сразиться с врагами.
Да здравствует подвиг, зовущий вперед!
Так было и снова так будет.
Отважных и смелых огонь не берет:
бессмертие свойственно людям.
Немеркнущим светом глядит с вышины
крылатое сердце Гастелло.
Живет оно в каждом дыханье страны,
и нет его жизни предела.
А. Лозневой
Капитан Гастелло
Я не знаю, где начало силе,
Мужеству, достойному поэм,
Что в бессмертной красоте раскрыли
Имя, неизвестное совсем.
Может, там, где мальчиком Гастелло
Слушал птиц, с крапивой воевал,
Русская рябина шелестела,
Или польский тополь бушевал?
Только в час, когда моторы стали,
Он пошёл последнее пике
За свою страну, где имя Сталин
На любом понятно языке.
Нужно так любить свою отчизну,
Вовсе забывая о себе,
Чтобы и в огне, прощаясь с жизнью,
О её заботиться судьбе.
И когда граната просвистела
И огнём оделся самолёт,
Нет, не думал капитан Гастелло,
Что через минуту он умрёт.
Об одном лишь думал он, быть может,
Руку не снимая с рычага,
Что покамест этот срок не прожит,
Он ещё — не жертва для врага!
И когда из-под небес в низину,
В ужас приводя фашистский сброд,
На цистерны, полные бензина,
Ринулся горящий самолёт.
Сил ещё хватило у Гастелло
Так направить яростный удар,
Чтобы вся колонна вверх взлетела
И до неба вскинулся пожар.
Чтоб пред каждым гадом недобитым,
Думающим вырваться, уйти,
Смерч огня с гудением сердитым
Встал бесславной смерти на пути.
Это — мужество твоё, Гастелло,
Это пламя сердца твоего,
Водрузить над гибель сумело
Разума и правды торжество.
Не впервой нам силу мерять силой,
Будет в прах развеян вражий стан,
Над твоею огненной могилой
Мы клянёмся в этом, капитан!
П. Шубин
Капитан Гастелло
Вспыхнул бензин. Фюзеляж в огне,
Одежда на теле истлела,
Но парашютных не тронул ремней,
Не бросил руля Гастелло.
Как факел горит самолет, как звезда,
Как сердце бессмертного Данко…
Последним усильем направлен удар
По вражьим цистернам и танкам.
Металла и нефти грохочущий смерч
Взлетел в небеса круговертью…
Во имя победы презрел ты смерть
И стал победителем смерти.
По дальним дорогам развеян твой прах,
Но сердце твое не сгорело…
Ты в наших сердцах, ты в наших делах,
Ты жив, капитан Гастелло!
Елена Ширман
Гастелло
Ты летел над родной стороной:
Кровли хат, золотая пшеница,
Древний замок с замшелой стеной
И береза над полем, как жница.
Самолет, словно чайка, кружил
Над лесами, над волнами жита.
Отражалось движение крыл
В ослепительном озере Свитязь.
И на ум не пришло никому,
Что на этой земле незлобивой
Все потонет в крови и дыму
И что солнце померкнет над нивой.
Сам не знал ты, что птица твоя
В бой помчится суровый и правый,
Что родимые станут края
Местом гордой гастелловской славы.
Вот проносится над головой
Самолет, и следишь неустанно, —
Может быть, в полосе фронтовой
Промелькнет «ястребок» капитана.
Не видать. Только ярким огнем
Небосклон озарился погасший,
И на запад звено за звеном
Истребители двинулись наши.
Полетели к чужой стороне,
Чтоб на недруга ринуться смело,
Чтоб искать — и в дыму и в огне —
Самолет капитана Гастелло.
Максим Танк (Пер. с бел. Л. Длигача)
Гастелло
Под крыло убегала земля,
Ты прищурил седые ресницы…
Плыли избы, мелькали поля,
И березы стояли, как жницы.
Словно чайка, летел поутру
Самолет над страной урожая,
Птиц тревожа в плужанском бору,
В Свитязь-речке на миг отражаясь.
И ничто не сказало о том
В этот день и спокойный, и ясный,
Что война твою землю огнем
Всю охватит, что солнце погаснет,
Что судьба тебе, ринувшись в бой,
Защитить ее собственной грудью!
И что эта земля над тобой
Возвышаться, как памятник, будет!..
Нарастающий гул над землей…
Чья машина за облаком? Кто там?
Вдруг на аэродром фронтовой
Ляжет тень твоего самолета?
Нет, не ляжет!.. Лишь ярким огнем
Небосклон озарится погасший,
Да на запад, звено за звеном,
Всё летят истребители наши.
Пролетают они штурмовать
Банду лютых врагов наших смело
И в огне, в каждой битве искать
Самолет капитана Гастелло!
Максим Танк (Пер. Д. Кедрин)
Баллада о подвиге
Летит в поднебесье воздушный отряд,
На крыльях багряные звезды горят.
Внимательно смотрят пилоты туда,
Где в облаке дыма бушует орда,
Где заревом сел, городов, деревень
Фашист отмечает сегодняшний день.
Испытанный в бурях, не дрогнет пилот,
Рука неуклонно машину ведет,
И только на миг загорается взор,
Когда застилается дымом простор.
Качаньем крыла отдается приказ.
Тяжелые бомбы срываются враз,
Чтоб ринуться сверху на банду зверей
Ударами гнева и мести своей.
И грохот, и свист, и огонь с высоты.
Грабители мечутся, прячась в кусты,
И, скопищем дыма окутав луга,
Взлетают на воздух машины врага.
Над ними, сгибая верхушки дерев,
Несется моторов разгневанный рев, —
Над самой землею раскинув крыла,
Машина кидает огонь из ствола.
Но лязгнул за рощей, стуча, пулемет,
Защелкали пули, ища самолет, —
Он бил бестолково, но случай помог —
И ранен был сокол в серебряный бок.
Подбитую птицу советских высот
В предсмертную битву выводит пилот,
Ведет на колонны машин по шоссе
И пламенем дышит в нетленной красе.
«Погибну здесь гибелью сокола я,
Но карою будет кончина моя, —
Любимую землю топтать я не дам
Кровавым, коварным и злобным врагам!»
Бесстрашные руки сжимают штурвал,
Машина последний берет перевал.
И огненный прянул с небес водопад
На вражьи цистерны, сведенные в ряд.
Земля задрожала, померк небосвод,
Когда на колонну упал самолет;
Как знамя багровое, пламя и дым
Полнеба застлали, поднявшись над ним.
Так с жизнью простился Гастелло в бою.
Пусть слава венчает могилу твою!
Твой воинский подвиг, бесстрашный орел,
В сердцах у народа бессмертье обрел!
Микола Бажан (Пер. Н. Заболоцкого)
Капитан Гастелло
Поле,
Дорога,
Роща,
Утренняя прохлада.
По дороге,
Грея на солнце железные спины,
Ползет
Железное стадо:
Цистерны и автомашины.
Час —
Розов,
Неба купол
Высок и тих,
Не разговаривает даже роща.
Вдруг
Из-за нее
Взмыл
Сереброкрылый бомбардировщик.
Чей?
Наш.
А чье стадо?
Их.
Офицер германский,
Рыжеусый и рыжебородый,
Сразу понял:
Еще секунда
И—
Будьте здоровы!
Выставив в небо стальные рыла
Вражеские зенитки
Заухали
В сереброкрылого.
Поле.
Столетняя роща.
Утренняя прохлада.
Вокруг бомбардировщика
Жужжат снаряды.
Рыжебровый нервничает.
Понервничаешь тут!
Раздавил печенье.
Рассыпал табак...
Что?
Что он сказал?
— Зер гут...
Да,
Снаряд попал
В бензиновый бак.
Бомбардировщик вспыхнул.
В синем небе факел горящий.
Не торопитесь радоваться,
Господа рыжебровые!
С вами воюем серьезно,
По-настоящему,
В ненависти суровой.
Мужество,
Доблесть,
К смерти призренье
Рдеют на русском знамени.
Гляди,
Родина,
Сын твой
Во имя твое
Превратился
В язык пламени!
У Гастелло была минута
В распоряженьи
Для парашюта,
Но капитану не надо минут —
Пусть пылает и парашют.
Поле.
Дорога.
Столетняя роща.
Все железное стадо тут.
Куда,
Куда летит
Пылающий бомбардировщик?
Блеют машины,
Мычат
И ржут.
И вот
В самую кучу
В стадо
В железное,
На коров бензиновых,
Закованных в латы
Падает
С неба
Факел крылатый.
Падает с неба
Вниз головой
Пылающий русский герой.
Шестое июля.
Газета «Правда».
Тут
Сообщение вечернее,
Тут
О мужественных и смелых
Ясно и коротко;
Десятки германских
Машин и цистерн
Взорвались вместе
С самолетом Гастелло.
А. Мариенгоф
Николай Гастелло
В небе летят самолеты с крестами,
В небе советском их слышится вой,
Птицы стальные, как чёрная стая...
Лётчик отважно вступил в смертный бой.
Вот окружила сокола стая,
Чёрная стая из воронья...
Красные звёзды не угасают,
В битве смертельной ярче горя!
Крепче держи штурвал самолёта!
И направляй его на врага,
В скопище танков, машин, пехоты...
Пусть же от ран не дрогнет рука.
Взрыв прогремел...Вспыхнуло пламя...
Мы не хотели этой войны!
Утром июньским вторглись вы сами...
Гибнут геройски наши сыны.
В. Полянина
Гастелло
Развилка. Что же мы остановились?
Отсюда — одинаковы, как жест, —
Дорога, уходящая на Вильнюс,
Дорога, уходящая на Брест.
Они пересекают даль, как стрелы.
…Когда война катилась, грохоча,
Здесь на врагов обрушился Гастелло,
Беззвучно что-то в пламени крича.
Теперь на этом месте — указатель,
Цветут цветы, и горбится, как взрыв,
Зелёный холм. И мы стоим, приятель,
О прежнем разговоре позабыв.
Не хочется ни слов высокопарных,
Ни просто слов. Хотя одной строкой
О нём напишут: «Был обычным парнем…».
И он, наверно, думал, что такой.
В. Сурнин
Капитану Гастелло и его экипажу
Расклад простой — нам выжить или нет.
Или сгореть в таране той колонны,
Которая ползёт туда — к моей Москве:
Где Сталин, дети, Кремль и всё родное.
Мне не по нраву простота расклада.
Но, бак горит... И в пламени машина.
Ну, а вокруг — июнь. Мы знаем, надо
Пожертвовать собой. Как нас учили.
Штурвалом от себя и на форсаже,
Хотя, какой форсаж — не истребитель,
Пикирую. Планируя не выжить,
А больше тех забрать. Ползущих снизу.
И мыслей нет. Но ненавистью к этой,
«Блицкригом» прущей танковой колонне,
В неё врезаюсь... Наконец-то, дома.
В раю ведущих. И в раю — ведомых.
В. Скакун
Гастелло
Поэма из цикла «Лётчики»
Опять идёт война не первый год,
опять на нас напали, как когда-то;
стравили меж собой один народ,
и на Россию навалилось НАТО.
Хотят нас разорвать в который раз...
Под компрадорской властью проходимцев
прельстили и погнали против нас
обманутых, несчастных украинцев.
Разъединил искусственный вопрос
людей с одной душой и общей верой;
не подчинился украм малоросс,
он никогда не будет под Бандерой.
Родная речь звучала с двух сторон,
когда пришёл с войною брат на брата;
и зеркалу наносим мы урон...
Какая боль для русского солдата!
Война всегда страшнее прочих бед;
но наш солдат отважен и неистов,
и выхода другого просто нет —
мы вынуждены снова бить фашистов!
Мы не закрыли счёты с той войной,
она от дедов шлёт свои приветы;
характер у неё теперь иной —
к врагам летят Калибры и Ланцеты.
Расплату отложили на потом...
Теперь мы удивляемся картине,
когда фашистский танк с большим крестом
взрыхляет чернозём на Украине.
Немецким кошкам наносить урон
ребята могут чётко и умело;
для этой цели разработан дрон,
который называется Гастелло.
Способен он на славные дела
и удивляет свойствами своими;
он может Леопарда сжечь дотла,
недаром носит он такое имя!
Наш дрон святое имя получил,
он жертвует собой легко и смело...
В войну великий подвиг совершил
советский лётчик Николай Гастелло.
Он был, конечно, русский, раз не трус,
с характером и внешностью славянской.
Его отец — приезжий белорус
с фамилией, как будто итальянской.
Когда обосновался тот в Москве
и был по документам Франц Гастылло,
его писать вдруг стали через е...
Ещё до Октября всё это было...
Отец попал в рабочую среду —
тяжёлый труд и непростая доля;
но вскоре, в девятьсот седьмом году
в его семье родился мальчик Коля.
Рождённым в те лихие времена
досталось незавидное наследство;
Октябрь, нужда, Гражданская война
Николеньке пришлись как раз на детство.
Но было и стремление властей
не только воспитать в советском духе,
а вырастить здоровеньких детей —
спасти от нищеты и голодухи.
И чтоб ребят немного подкормить,
в Башкирию на время увозили...
Хоть было тяжело и там прожить,
невзгоды Колю только закалили.
Он никогда не прятался от бед,
характер воспитал в себе особый;
пошёл работать он в шестнадцать лет,
потом работу совмещал с учёбой.
Гастелло Коля успевал везде —
был по природе пареньком смышлёным,
а вскоре и в учёбе, и в труде
он стал упорным, целеустремлённым.
Его уже манила высота...
Главней заботы о насущном хлебе
цвела в душе красивая мечта,
заветная мечта — мечта о небе.
Когда же время службы подошло,
мечта о небе позвала Николу,
как будто что-то за руку вело —
пошёл учиться в лётную он школу.
Успешно сдал экзамены, и вот,
как стало можно при Советской власти,
Гастелло Николай — уже пилот,
относится уже к военной касте.
Вчера простой рабочий паренёк,
чьи валенки бывали не подшиты,
теперь на самый верх пробиться смог,
стал славным представителем элиты.
Чтоб дали всё такому пареньку —
не подберёшь нагляднее примера...
И вот наш Николай уже в полку,
и началась военная карьера.
Он полностью доверился судьбе,
что направляла, как регулировщик;
он сел пилотом за штурвал ТэБэ —
тяжёлый самолёт-бомбардировщик.
В тридцатые, в лихие времена
Гастелло устоял при страшных грозах;
и вот уже он — командир звена
в полку, армаде грозных бомбовозов.
А вскоре, перед самою войной
уже бомбить врага пришлось Николе;
он получает опыт боевой,
ведя свой экипаж на Холхин-Голе.
В сороковом — уж Финская война,
и снова на заданья вылетали;
жила тревожно мирная страна,
и у границ разрывы грохотали.
Отчизны небо верные сыны
держали наподобие атлантов...
Прошёл Гастелло через две войны
пред тем, как бить немецких оккупантов.
Настал суровый сорок первый год,
год натиска фашисткой камарильи.
Наш Николай, как опытный пилот,
назначен командиром эскадрильи.
Не мог предвидеть бравый капитан,
что времени совсем не остаётся,
что он пойдёт на огненный таран,
и жизнь его внезапно оборвётся.
Наверно, он не думал, не гадал
о жертвенности, подвиге высоком;
но день, когда фашист на нас напал,
не стал для Николая полным шоком.
Пришёл тот роковой и чёрный день,
как вздрогнула заря от пулемётов,
и поползла на нашу землю тень
от множества фашистских самолётов.
На вражьих крыльях чёрные кресты
нависли над родным, любимым домом,
и с леденящим воем с высоты
летели бомбы по аэродромам.
От копоти чернели облака...
Гастелло видел, как в огне пожара
горели самолёты их полка,
не избежав коварного удара.
Пилоты защищались, как могли,
и самолёты, те, что уцелели,
с разбега оторвавшись от земли,
в ответ бомбить фашистов полетели.
Пускай их полк понёс большой урон,
не напугало это Николая,
и при очередном налёте он
громил фашистов, даже не взлетая.
С земли Гастелло юнкерса сразил,
когда они на бреющем летели;
его он меткой очередью сбил,
строча из пулемёта на турели.
А шёл всего лишь третий день войны...
В бою Гастелло проявил смекалку,
а вскоре доказал, что для страны
ему и жизни собственной не жалко!
На пятый день войны он вылетал
бомбить войска врага под Молодечно,
и для Гастелло этот вылет стал
тем подвигом, что будут помнить вечно!
Он в Пантеоне с подвигом своим —
архангел, светлоликий и крылатый!..
Летели в экипаже вместе с ним
Калинин, Бурденюк, Скоробогатый...
Их уносил на запад самолёт —
за линию невидимого фронта;
Гастелло гнал его вперёд, вперёд —
к дымам, что поднялись у горизонта.
Летел пилот к местам сплошных боёв
над Родиной своей и отчим домом...
Старлей и подчинённый Воробьёв
за нашим капитаном шёл ведомым.
Мелькали перелески и луга,
пилоты вдаль глядели с небосклона
и наконец увидели врага —
по тракту шла железная колонна.
Гастелло злую радость ощутил,
что удалось фашиста обнаружить;
ведомому атаку объявил —
спикировали, начали утюжить...
От леса, от берёзовых вершин
на бреющем прошли над головами,
и позади, средь танков и машин
разрывы встали чёрными столбами.
Кто уцелел, попрятался в овраг,
бежали от колонны недобитки;
но только вскоре огрызнулся враг —
по самолётам грянули зенитки.
Пошёл Гастелло на второй заход...
Едва не зацепив берёз верхушки,
он бросил самолёт на разворот,
чтоб всю колонну расстрелять из пушки.
Летели бомбы и хлестал свинец,
змеёй бежала лента в пулемёте,
над всей колонной из конца в конец
Гастелло шёл на бреющем полёте.
И без боекомплекта, налегке,
когда обратный путь уж был свободен,
пилот машину вывел из пике
и приказал ведомому: «Уходим!»
Опять вставал разрывов ровный ряд...
Когда Гастелло завершил атаку,
зенитки зажигательный снаряд
попал ему как раз по бензобаку.
Не оплошал зенитчиков расчёт,
наверно, был доволен этим видом —
как пламя охватило самолёт,
он стал сплошным пылающим болидом.
Под гул разрывов и моторный рёв
гудел огонь, и всё вокруг гремело...
Сквозь дым и копоть видел Воробьёв,
как развернулся самолёт Гастелло.
Обратно в полк ведомый улетал,
но всё он ясно видел, улетая;
а долетев, он рапорт подавал
о подвиге Гастелло Николая.
Наш капитан не просто вниз летел —
стремился он врага ударить верно,
он именно туда попасть хотел,
где находилась с топливом цистерна.
Там, у шоссе, немного в стороне,
как раз у немцев заправлялись танки;
они исчезли в праведном огне,
дымились лишь горящие останки.
Гигантский столб огня над ними рос,
кто уцелел, взирали на пропажу...
Не знаем мы ответа на вопрос —
а что сказал Гастелло экипажу?
Теперь мы не узнаем никогда,
как шли ребята в огненную вьюгу;
пред тем, как в ней исчезнуть навсегда,
что крикнули они тогда друг другу?
Какое слово в русском языке
нашлось для них в последнюю минуту?
Когда пошли в смертельное пике,
не кинулся никто там к парашюту.
Геройский экипаж погиб в огне
и даже смерть использовал толково...
Банальность на войне, как на войне
не скажешь после подвига такого!
Загадка в этом есть для прочих стран...
Они всегда не понимали сдуру —
зачем идти на огненный таран,
зачем Матросов лёг на амбразуру?
Дошло б до прочих наций всех широт,
что армии свои готовят к бою:
вам никогда не победить народ,
который может жертвовать собою!
Для вас подобный случай будет нов,
ведь по другим законам вы живёте;
и фразу: «Это вам за пацанов!»
на свой язык вы не переведёте!
Пилот, что героически сгорал,
фашистов изумил необычайно;
а после наш народ им доказал,
что подвиг совершился не случайно!
Позднее, на великой той войне
фашистам апокалипсис устроив
и подвиг повторив, у нас в стране
нашлось аж свыше пятисот героев!
Пример святого мужества был дан,
ему пилоты следовали смело.
Такой наземный, огненный таран
стал называться подвигом Гастелло.
Он беззаветно Родине служил...
Теперь о нём напоминает стела
на месте, где свой подвиг совершил
советский лётчик Николай Гастелло.
Пусть знают, что такое русский дух!
Как тот огонь, что был при Молодечно,
огонь отваги нашей не потух!
Назло врагам пылать он будет вечно!
Сегодня к нам опять пришла беда,
враги для нас опять готовят тризну...
На страже наши соколы всегда!
Они сумеют защитить Отчизну!
Они не дрогнут от любых атак,
они продолжат начатое дело!
Пускай для нас хоть что готовит враг,
мы не боимся — с нами наш Гастелло!
С. Зырянов
* * *
Знакомо
Орлам и пилотам
Паденья с полетом
Родство.
Падение —
Пращур полета
И вечный преемник
Его.
Бывают такие высоты,
Когда не узнать наперед:
Что будет —
Паденье полетом?
А может, паденьем
Полет?
Влекомый земным тяготеньем
С вершин водопад упадет...
Нам кажется это паденьем,
А он
Совершает полет.
... Упасть —
Немудреное дело.
Но помнят земля и народ:
Высоким паденьем Гастелло
Спасен был
Гагаринский взлет!
В. Климович
Подвиг Гастелло
Шёл пятый день войны. Пилот Гастелло
Вёл самолет заданье выполнять.
Бомбардировщик, подлетевший к цели,
Сбросил бомбы, повернул назад.
И вдруг раздался сзади взрыв снаряда:
У самолёта повредили бак!
Горит машина, пламя сбить бы надо,
Но пламя не сбивается никак...
Бросая самолёт то резко вправо,
То влево и, стараясь уцелеть,
Скольжением сбивал с машины пламя,
Но самолет всё продолжал гореть...
Внизу по трассе движется колонна,
Фашисты там горючее везут.
И не одна, не две цистерны — тонны.
Заправятся — на наших в бой пойдут!..
Стоят фашисты и смеются, гады,
Довольны очень, самолёт горит!
И вдруг доходит, что напрасно рады,
На них горящий самолёт летит.
А самолёт врезается в колонну,
И землю сотрясает страшный взрыв!..
Погиб Гастелло в дни войны суровой,
Геройской славой подвиг свой покрыв.
Е. Ковалева
* * *
Летел бомбить фашистскую заразу,
Четыре дня всего была война,
Подбили самолёт, почти что сразу,
Как набранною стала высота.
Багряной вспышкой двигатель накрылся,
И чёрный дым затмил кабину всю,
Увидел Николай скопленье «фрицев»,
Туда бомбардировщик завернул.
Горящий самолёт с боезапасом
Влетел в колонну вражеских машин,
И взрывов прозвучала канонада,
Гастелло так фашистам отомстил.
А. Григорьев
* * *
Выжал лётчик газ, и тело
Самолётное направил,
Факел имени Гастелло
Танки немцев протаранил!
Это было в сорок первом,
В жарком доблестном июне,
Николай стал бомбардиром,
Командиром эскадрильи!
Наши лётчики герои
Страшные несли потери,
Но при этом каждый воин
С первых дней в Победу верил!
Он рождён шестого мая,
Небеса таких возносят,
Им Георгий помогает
Наш святой Победоносец!
За два дня он до тарана
Сбил немецкий юнкерс первым,
Он стрелял с аэродрома,
Первым рвал фашистам нервы!
В том кровавом сорок первом,
В том июне самом грозном
Капитан Гастелло первым
Стал Героем
Советского
Союза!
В. Балыкин
* * *
А юнкерсы летят
И вот уже бомбят,
От ужаса душа, аж занемела,
Но сдачи нужно дать,
Пора атаковать,
Взлетает в небо капитан Гастелло.
Я помню этот бой,
Тогда над головой
Сверкали звёзды, асы и таланты,
Но в небе «наш» дымит,
Зениткою — подбит,
Не знают только «наших» оккупанты.
И пусть мотор горит,
Жаль, экипаж молчит,
А смерть с косою рядышком сидела,
Ещё один заход,
Так вот колона, вот
Машина перед взрывом заревела.
Кто помнит этот бой,
Тогда над головой,
Когда одна звезда сгорела,
Прошёл недаром мор,
Мы помним до сих пор —
Таких, как Николай Гастелло.
А. Литий
Гастелло
Слегка улыбаясь, он смотрит с портрета,
И жизнелюбиво сияют глаза.
Как будто и не было страшного лета
И вместо войны громыхала гроза.
Как будто не вылетел он на задание,
С которого в вечность ушел навсегда,
Оставив потомкам пример подражания,
Сгорев, как упавшая с неба звезда.
Смотрели глаза через трубку прицела,
Штурвал направляла на землю рука,
И кровь в его венах как будто кипела,
Цена его смерти была велика.
Горела колонна, цистерны взрывались,
И не было места врагам в том аду,
А с неба как будто сквозь дым усмехались
Глаза, что устроили немцам беду.
Закаты горят и в туманах рассветы,
А в поле на утро такая роса...
Как будто и не было страшного лета
И ветер унес той войны голоса.
М. Котовский
Гастелло 1941 г.
Ушёл мессершмитт из наводки прицела,
Ведомый обходит крыло стороной,
Обложен врагами бесстрашный Гастелло,
В трагический день, на черте фронтовой...
Под шквальным огнём, курс, меняв то и дело,
Кренясь на крыло, и срываясь вперёд,
Заклинив штурвал «на себя» до предела,
Из мёртвой петли выходил самолёт…
Меж звёзд дизеля надрываясь, храпели, —
Прошитое небо жёг дизельный газ, —
Шипя, трассера «мимо уха» свистели, —
Сознанье рвалось, исполняя приказ…
Склады разнесла бомба первым ударом —
Другая сожгла два пролёта моста, —
Колонна дымит на дороге пожаром, —
«Урон в живой силе процентов до ста»…
Смертельной стрелой «ас» нырнул из-за тучи, —
Обшивку «дырявит» фашистский свинец,
Машина летит на пределе «падучем», —
Чуть сбавь обороты, и в штопор — «конец».
Горит звеньевой: «Неполадка в турбине»,
Хлопок...! И разорван винтом парашют…
Врага одолеть, — «мысли нет и в помине»:
В немецком эфире: «всем русским капут»…
Внизу эшелон подходил к полустанку,
На каждой цистерне чернеют кресты…
Другой в тупике грузит средние танки…
«В гнезде» пулемёт, и на вышках посты…
Снаряд левый бак пробивает в машине,
Зенитка умолкла, окончив стрельбу,
Потухли приборы в горящей кабине,
И мысль появляется: «не доведу»…
Предплечье болит — «в теле рваная рана»,
Обшивка трещит — «разрывается шов»,
«Долг, честь, и мундир», бьёт в висках капитана,
Не тухнущим разумом, внутренний зов…
Рука на штурвале совсем обгорела,
Глаза стекленеют, ища эшелон…
«Иду на таран» «немцы, знайте Гастелло»..!
И взрыв снес платформы, пути, и перрон…
Великая смерть за родную Отчизну
Собой потрясла весь Советский народ,
Усилив всю ненависть нашу к фашизму…
И память о подвиге в нас не умрёт…
Ю. Галкин
Капитан Гастелло
Объятый пламенем бомбардировщик вывел из штопора, развернул и направил
на автоколонну гитлеровцев... и врезался в нее.
Сталинский сокол!!
Вечная слава герою!
А странно порою бывает.
Война наступила и вдруг.
А сердце твое догорает
От этих разрывов вокруг.
Радист тебе твой не ответит.
Пробиты улыбка и взгляд.
Он баком простреленным метит,
Цистерны...подряд и подряд.
Смеется чужая пехота.
Не верит, что врежешься в строй.
Последний бросок для пилота
Над вечной и странной зарей.
Кружились над миром зарницы.
И плакали где-то в заре.
А звезды дрожат, как ресницы,
На каждом крыле и крыле.
Последняя вечность дрожала.
Последняя вечность молчит.
А ярость твоя ... долетала.
А ярость твоя ... долетит.
И все. И завыли березы.
И падали на небеса.
Россия утрет свои слезы.
И вечно посмотрит в глаза.
Зачем к этим снам прикасаться.
И думать о чем-то своем.
А звезды опять озарятся.
Потом озарятся... с крылом.
И больше ни звука, ни света.
И только звенящий разрыв.
Война начинается с лета.
Они устремились в прорыв.
Они прорываются сбоку.
И вот уже танки горят.
Штурвал прижимается к вздоху.
Потом развернулся назад.
И больше они не смеются.
Сейчас им уже подыхать.
И звезды в их глотки вопьются.
И станут их глотки сжимать...
Э. Мухаметзянов
Николаю Гастелло
Возрожденною птицей свободы,
В небесах все земное забыв,
Ты шагнул сквозь военные годы,
В вечность юность свою устремив.
Возрожденною птицей свободы,
Прочертив в небе огненный след,
Ты уходишь не в вешние воды, —
В лихолетье железных тех лет.
В перевернутом вмиг небосводе,
И подобно комете горя,
Свою птицу все дальше уводишь,
Столкновенье чтоб стало не зря.
Ясным Фениксом огненным птица
Не железным взмахнула крылом,
Чтобы в пламенный вихрь возродиться
И победно взлететь над врагом.
А когда взрывы все отгорели,
Копоть с дымом коснулась небес,
Люди видели — птица взлетела:
Русский Феникс навеки воскрес.
А навстречу— стервятник железный
Хищных свастик мечи выставлял,
Только был этот шаг бесполезным:
Не к земле ты, а в небо взлетал.
И. Матросова
Подвиг Гастелло
О подвиге Гастелло знают многие, —
Шёл пятый день проклятой той войны.
Огнём охвачены небесные дороги,
От залпов пушек все озарены.
И самолёт по цели отбомбился,
Задачу выполнив, назад стал уходить.
Удачно бой с фашистом завершился,
И самолёты нужно уводить.
Но сзади вдруг разрыв в хвосте снаряда,
По лётчику фашисты бьют огнём.
Нарушена небесная армада,
И связь потеряна, почти что, с кораблём.
Гастелло сбить огонь ещё пытался,
И наклонил машину на крыло.
Скольжением приём тот называется,
Но это всё никак не помогло.
Внизу под самолётом шла колонна, —
Автомашины, и снаряды все для немцев.
Горючего в машинах было тонны,
У нашей у страны разбить чтоб сердце.
Подняли головы фашисты, смотрят в небо,
Следят за самолётом, ждут падения.
Но дух у лётчика советского так крепок,
Достичь победы полон он стремления.
Гастелло с самолёта пламя сбить пытался,
Бросал с крыла и на крыло свою машину.
Но безнадёжно он на землю всё снижался —
В последний миг и тёмную пучину.
Нельзя никак пустить фашистов этих к цели,
Бомбить чтоб не посмели земли наши.
Чтоб без горючего напасть и не сумели,
И захлебнулись сами в этом раже.
Горящий самолёт не смог оставить, —
Гастелло сжал штурвал рукой потвёрже.
Бомбардировщик на колонну он направил,
Врагов десятки чтобы уничтожить.
Влетел тот самолёт в автоколонну,
Машин десятки разом подорвались,
А со снарядами там были и фургоны,
И немцы, что бежать ещё пытались.
Так много подвигов герои совершили,
И пехотинцы, и артиллеристы.
В войну для Родины герои послужили,
И лётчики, и бравые танкисты.
Незабываемы все подвиги героев, —
В ряду бессмертных есть и капитан Гастелло.
Так нужно мир вокруг нам вместе строить,
И в памяти хранить всегда поступки смелых.
Ю. Суворова
Второй проезд Гастелло
Отважных героев Отчизны родной
Несложно найти в нашем мире.
Когда-то я жил в новостройке большой
Под номером двадцать четыре.
Историй немало я знал наперёд
О лётчиках нашей столицы:
Поведали то, как сражался народ,
Учебников старых страницы.
Но годы войны не уложишь в строку,
Они наших жизней коснулись.
Мгновения битв, что не скрыть дневнику,
Мелькают в названиях улиц.
О том, как боролись за Тулу и Брест,
О рокоте вражеских танков…
Дорога на запад — смертельный заезд,
Знакомого мира изнанка.
Герои, отдавшие жизнь за страну,
Покоятся в старых табличках.
Солдаты, познавшие рано войну,
Подобны сгорающим спичкам…
Он был среди них — молодой капитан.
Защитник. И лётчик советский.
Отважный пилот, совершивший таран
Колонны армады немецкой.
Он отдал свой долг без остатка, сполна,
И умер в огне не напрасно.
Недолгий, увы, жизни путь у огня,
Лишь вспышка — и небо погасло…
А сколько ещё точно так же, на смерть,
В падении пало свободном?
Костёр затушила холодная твердь —
Финал в вираже безысходном.
Начало войны. Что же стало потом?
И сколько их было — героев!
Прошли до Берлина. В полёте, пешком,
До чёрных фашистских покоев…
И тот, кто, сражаясь в начале войны,
Не дожил до славной Победы,
Вдоль нашего мира незримой стены
Прошёл за солдатами следом.
Их дело — нетленно. Их имя — в веках,
В названиях улиц и парков.
Их память — она только в наших руках,
В сердцах, полыхающих жарко!
Я помню и чту те великие дни,
Героев, сражавшихся смело,
Их дух ощущая в прохладной тени
Второго проезда Гастелло.
Е. Козлов
Песни:
Капитан Гастелло
Музыка: А. Хачатурян
Он был капитаном, он вел самолёт
Навстречу машинам вражьим.
О нём родной не забудет народ:
Мы в песне о нём расскажем.
Над нашей землей он отважно парил,
Выслеживал вражьи стаи,
Ни сил, ни жизни в бою не щадил,
Фашистов уничтожая.
Подбит, изувечен, в короне огня
Он мчится к гибели верной.
Но мысль пылает в мозгу лишь одна:
Полны бензина цистерны.
Ни капли горючего враг не возьмёт,
И вот, прорезая тучи,
Герой пылающий гроб свой ведёт
Взорвать цистерны с горючим.
Доныне не виданный подвиг свершён —
Боец за правое дело,
Среди героев прославится он,
Советский летчик Гастелло.
А. Лугин
Баллада о капитане Гастелло
Музыка: В. Белый
Летел на битву капитан Гастелло,
Как гордый сокол, выше облаков.
На крыльях сокола гроза летела,
Чтоб град стальной обрушить на врагов.
Но враг поджёг бензиновые баки.
Раздался взрыв, и вспыхнул самолет…
Казалось, что летит под небом факел,
Как метеор, в единственный полет!
Дрожит мотор в последнем содроганьи,
Кругом бушует и гремит гроза.
Нет времени для мысли, для дыханья,
Нет силы приоткрыть в огне глаза!
Но капитан всей волею последней
Ведёт машину прямо на врага!
Горят цистерны, гибнут вражьи танки,
Гремит металл, врагов сбивая с ног…
Мёртв капитан, и на его останки
Ложится пламя кругом, как венок.
Так умер в битве капитан Гастелло…
Запомним навсегда его, друзья!
Народ, способный на такую смелость,
Ни запугать, ни победить нельзя!
В. Винников
Подробнее о герое:
Николай
Францевич Гастелло родился 6 мая (26 апреля по старому стилю) 1907 года в
Москве, в рабочем районе Пресня. Его отец, Франц Павлович Гастылло, был
белорусом, выходцем из крестьянской семьи из села Плужины Новогрудского уезда
Минской губернии (сейчас это Кареличский район Гродненской области Белоруссии).
В поисках лучшей жизни и работы он приехал в Москву в 1900 году, он работал
вагранщиком в литейных мастерских на железной дороге. Чтобы сделать фамилию
более благозвучной, Франц Павлович сменил её на Гастелло. Мать, Анастасия
Семёновна Кутузова, была русской по происхождению и работала белошвейкой. Николай
был первенцем в семье. Его сестра Нина родилась в 1912 году, а брат Виктор — в
1913 году. Виктор погиб в сентябре 1942 года. Семья Гастелло жила в двухэтажном
бараке на 3-й Мещанской улице (с 1922 года — 3-я Гражданская улица) в районе
Богородское.
С 1914
по 1918 год Николай учился в Сокольническом городском мужском училище. В 1918
году из-за голода он вместе с другими учениками был эвакуирован из Москвы в
Башкирию. Однако уже в следующем году Николай вернулся в столицу и продолжил
обучение в своём училище до 1921 года. Трудовую деятельность начал в 1923 году,
работал учеником столяра в Москве. В 1924 году семья Гастелло переехала в
Муром, где Николай устроился на работу на Паровозостроительный завод имени Ф.
Э. Дзержинского, где также работал его отец. Сначала Николай выполнял
обязанности стерженщика, затем стал слесарем и литейщиком. Параллельно с
работой он окончил школу (сейчас средняя школа №33).
В 1925
году в жизни Николая Гастелло, которому тогда было восемнадцать лет, произошло
важное событие — он стал членом Ленинского комсомола. С 1926 года он активно занимался
общественной деятельностью, участвовал в работе бюро заводского комитета
комсомола. Через два года, в 1928 году, Николая Гастелло, как лучшего производственника,
приняли в ряды Коммунистической партии. На заводе в Муроме проявились ещё две
важные черты его характера — любовь к общественной работе и спорту. Благодаря
его усилиям в цехах были созданы футбольные команды. Он организовал
воскресники, и на Казанке, на пустыре, заросшем сорняками, появился хороший
стадион.
В 1930
году семья Гастелло вернулась в столицу. Николай устроился на работу слесарем
на Первый государственный механический завод строительных машин имени 1-го мая.
Вскоре его, как опытного специалиста – квалифицированного механика, назначили
нормировщиком. Это стало его последней рабочей профессией. В 1930–1932 годах
Гастелло жил в посёлке Хлебниково. Весной 1932 года его вызвали на партийное
собрание и сообщили, что его кандидатуру рекомендуют для поступления в лётное
училище. Ему уже было 25 лет, он был женат – еще в Муроме, на занятиях в
драматическом кружке, он встретил Анну Матосову — красивую, образованную
девушку, которая до революции окончила гимназию.
В мае
1932 года Николай прибыл в Луганск и стал курсантом 11-й Школы военных пилотов
имени Пролетариата Донбасса. Курсанты сами строили аэродром. Занятия проходили
на открытом воздухе. Из воспоминаний сына лётчика, Виктора: «24
сентября 1932 года мой отец впервые поднялся в небо вместе с инструктором на
самолёте У-2. Скорость этого самолёта была около 150 км в час, но У-2 (самолёт
конструкции Поликарпова) был замечательной машиной — неприхотливой, хорошо
слушающейся руля. Думается, Николаю Гастелло — опытному слесарю и механику — было
легко освоить эту машину. Через несколько месяцев Гастелло уже самостоятельно
летал и на У-2, и на боевых самолётах — Р-1 и И-5». В выданной ему
аттестационной справке сказано: «Воинский вид удовлетворителен.
Дисциплинирован. Выдержан. В работе настойчив и решителен. Требователен к себе,
среди товарищей пользуется авторитетом. В сложной обстановке решения принимает
правильно и быстро».
В
декабре 1933-го состоялся выпуск Школы военных пилотов. Николай
продемонстрировал мастерство в управлении истребителем И-5 и выразил желание
служить в бомбардировочной авиации. «Моя мечта — тяжёлая авиация, большие
корабли», — говорил он. Его просьба его была удовлетворена. Николай Гастелло
стал военным пилотом 82-й тяжелобомбардировочной авиационной эскадрильи,
дислоцировавшейся в Ростове-на-Дону. Начав летать вторым пилотом на тяжёлом
бомбардировщике ТБ-3, Николай с ноября 1934 года уже стал самостоятельно
управлять самолётом и занял должность командира корабля. В 1933-1938 годах он служил
в 82-й тяжелобомбардировочной эскадрилье 21-й тяжелобомбардировочной авиационной
бригады, которая базировалась в Ростове-на-Дону.
В 1938
году в ходе реорганизации Гастелло был переведён в 1-й тяжелобомбардировочный
авиаполк. В мае 1939 года он стал командиром звена, а ещё через год —
заместителем командира эскадрильи. Первое боевое крещение Гастелло получил в
1939 году в ходе конфликта на Халхин-Голе. За участие в боях он был награждён
орденом Ленина. Гастелло также участвовал в Советско-финской войне 1939–1940
годов и в присоединении Бессарабии и Северной Буковины к СССР.
Осенью 1940
года авиачасть, в которой служил Гастелло, была передислоцирована к западным
границам СССР. Сначала она базировалась в городе Великие Луки, а затем — в
авиагородке Боровское под Смоленском. В 1940 году Гастелло получил звание
капитана. Весной 1941 года он прошёл переподготовку и освоил самолёт ДБ-3ф.
Начало
Великой Отечественной войны Гастелло встретил командиром 4-й эскадрильи 207-го
ДБАП 3-го дальнебомбардировочного авиакорпуса, затем командовал 2-й эскадрильей
этой же части. «Что бы ни ждало нас впереди, все пройдем и выдержим. Никакой
буре нас не сломить, никакой силе не сдержать. Фашистские бандиты будут
уничтожены», — эти слова капитан Гастелло произнес перед своими
однополчанами через несколько часов после вторжения фашистских войск в нашу
страну. В первые часы войны командир эскадрильи бомбардировщиков Гастелло
сбросил первые десятки бомб позиций противника в районе Брестской крепости. Начался
ожесточённый бой с появившимися немецкими истребителями, которых было значительно
больше, чем наших. В ходе сражения самолёт Гастелло был повреждён: один из
двигателей вышел из строя, были повреждены топливная система и механизм выпуска
шасси. Командование, получив сообщение по рации, приказало покинуть самолёт.
Это было возможно. Однако в экипаже был ранен штурман, который не мог
воспользоваться парашютом. Гастелло принял решение довести самолёт до своего
аэродрома. Это был невероятный риск. Но капитан успешно справился с задачей и
благополучно приземлился.
А через
день Николай Гастелло совершил еще один подвиг, достойный высших наград. Шел
третий день войны. Внезапно над аэродромом появился немецкий самолёт «Юнкерс-88».
Снизившись до минимальной высоты, он открыл огонь из всех видов своего
вооружения. Раздались крики раненых. Загорелось несколько машин. Но Гастелло не
растерялся и не спрятался в укрытие. Он успел сесть в свой самолёт и открыл
ответный огонь по немецкому пилоту. Пулемётная очередь достигла цели. Вражеский
пилот совершил вынужденную посадку и оказался в плену. За проявленную
инициативу в отражении налёта немецкой авиации на наш аэродром и сбитый
вражеский самолёт командование авиадивизии представило капитана Николая
Францевича Гастелло к государственной награде. Но не успели оформить документы,
как лётчик совершил новый подвиг.
На
третий день войны 207-й полк в полном составе вылетел на очередное боевое
задание. Его целью было нанесение ударов по наступающим силам противника в
районе Пружаны-Кобрин. Полк успешно выполнил свою задачу, но потерял десять
самолётов. Самолёт капитана Гастелло тоже был подбит, тяжёлые ранения получил штурман.
Несмотря на это, Гастелло смог дотянуть до аэродрома и посадить повреждённый
самолёт.
На
четвёртый день войны самолёт был отправлен на ремонт, но капитан Гастелло летал
на другом самолёте, бомбил Виленский аэродром противника. Самолёты «ДБ-3ф» были
предназначены для бомбардировки городов и заводов в глубоком тылу противника.
Однако их использовали для атаки колонн танков без поддержки истребителей. В
результате таких операций ежедневно погибало до 15 экипажей.
26 июня
1941 года 3-й дальнебомбардировочный авиационный корпус в течение дня атаковал
силы противника в районе Радошковичи — Молодечно, в районе деревни Декшаны
(Белоруссия). Экипаж под командованием капитана Гастелло выполнял боевое
задание по уничтожению вражеской танковой колонны. Это был второй боевой вылет
немногочисленного 207-го авиаполка. В воздух поднялось звено из двух самолётов.
В экипаж капитана Николая Гастелло входили штурман лейтенант Анатолий Бурденюк,
заменивший тяжело раненого штурмана эскадрильи, стрелок-радист сержант Алексей
Калинин и нижний люковой стрелок, адъютант эскадрильи лейтенант Григорий
Скоробогатый. В паре с капитаном Гастелло летел экипаж старшего лейтенанта
Фёдора Воробьёва. Именно он и описал произошедшее.
На
высоте в тысячу метров звено обнаружило крупную моторизованную колонну
противника. Это произошло примерно через час после начала полёта, южнее
Радошковичей. Гастелло заметил скопление немецких танков и автомобилей, которые
заправлялись топливом и атаковал врага. Штурман Анатолий Бурденюк точно сбросил
бомбы на цель. Командир эскадрильи совершил второй и третий заходы. Воздушный
стрелок-радист старший сержант Алексей Калинин и адъютант эскадрильи лейтенант
Григорий Скоробогатый, занявший место люкового стрелка, открыли огонь по
убегающим немцам. Уходя от цели, с разворотом на солнце, Воробьёв заметил дым,
идущий из самолёта Гастелло. Самолёт был охвачен пламенем и кренился вправо, но
Гастелло сумел выровнять машину и дал сигнал Воробьёву возвращаться на базу. Заместитель
командира эскадрильи старший лейтенант Федор Воробьев и штурман лейтенант
Анатолий Рыбас и стали свидетелями подвига экипажа Гастелло. Они видели, как объятый
пламенем самолёт развернулся в сторону скопления немецких танков и автомобилей,
перешёл в пике и врезался в гущу вражеской техники. До последнего момента из горящего
самолета вели огонь по противнику лейтенанты А. А. Бурденюк, Г. Н. Скоробогатый
и старший сержант А. А. Калинин. Они сражались до конца.
Вот что
говорится в рапорте, написанном старшим лейтенантом Федором Воробьевым и
штурманом Анатолием Рыбасом, которые летели в паре с капитаном Гастелло: «Погода
на маршруте и в районе цели была ясная, видимость отличная. Подходя к цели, с
высоты обнаружили на отрезке дороги Молодечно — Радошковичи несколько колонн
танков противника. Мы зашли со стороны солнца, и Гастелло дал команду на удар.
Бомбовый груз был сброшен на цель. В это время в воздухе появилась шапка
разрыва зениток… Уходя от цели с разворотом на солнце, мы заметили дым у мотора
самолета Гастелло. Спустя несколько мгновений объятый пламенем самолет кренится
вправо. Видно, что пожар самолету сбить не удалось, но Гастелло сумел выровнять
машину и тут же подал команду экипажу Воробьева возвращаться на базу. Сам же с
резким скольжением на крыло развернул машину и пошел на скопление танков и
бензозаправщиков противника, обнаруженных у лесочка на окраине деревни
Декшняны. Вплоть до роковой секунды из пылающего самолета летели по врагу
огненные трассы разящих пуль лейтенанта Скоробогатого и сержанта Калинина. На
какую-то долю секунды самолет Гастелло был потерян из виду, но потом возник
огромный столб огня и дыма в центре скопления танков противника, и последовала
затем еще серия взрывов. Мощный звуковой удар на какой-то момент перекрыл все
прочее, на какое-то мгновение мы практически оглохли, не могли вести даже
радиообмен по шлемофонам…». Информация, занесенная в рапорт, была проверена
на следующий же день после трагического подвига. Командованием был отправлен
самолет-разведчик, который сфотографировал место крушения самолета. На
фотографии четко была видна воронка от падения самолета и много сгоревшей
вокруг боевой техники противника.
Как
вспоминал командир авиакорпуса Н. С. Скрипко: «Когда командир 42-й
дальнебомбардировочной авиадивизии полковник М. X. Борисенко доложил о
героическом подвиге капитана Николая Гастелло, совершившего огненный таран, я
приказал выслать самолет с фотоустановкой и сфотографировать с малой высоты
место гибели экипажа. Буквально на другой день мы с бригадным комиссаром А. К.
Одноволом держали в руках снимок, на котором отчетливо были видны воронка,
образовавшаяся на месте удара самолета о землю, отброшенные при взрыве части
корабля и много сгоревших вокруг фашистских танков и автомашин. Дорогой ценой
заплатил враг за гибель легендарного экипажа Гастелло! Я держал в руках снимок
и думал, какая же огромная нравственная сила нужна человеку, чтобы пойти на
такой жертвенный подвиг! Все летчики соединения были потрясены героической
гибелью экипажа, испытывая одновременно глубокую печаль и гордость. Печаль
оттого, что потеряли такого хорошего, душевного и отзывчивого летчика, как
Николай Гастелло, членов его экипажа. А гордость — потому, что своим подвигом
Гастелло и его экипаж продемонстрировали непревзойденный моральный дух,
доблесть и боевые качества советского воина. Ничто, даже угроза смерти, не
может заставить его покориться врагу. До последней минуты жизни он помнит о
высоком долге перед Родиной и даже смертью своей утверждает победу!»
А так
об этом пишет в своей книге «Мой отец —капитан Гастелло» его сын Виктор
Гастелло: «Командиру экипажа капитану Гастелло, моему отцу, было всего лишь
34 года, штурману лейтенанту Бурденюку 19 лет, стрелку-радисту сержанту
Калинину и лейтенанту Скоробогатову чуть больше 20 лет».
Подвиг
Гастелло получил широкое освещение в советских средствах массовой информации.
Впервые о нём было публично упомянуто 5 июля 1941 года в вечерней сводке
Советского информбюро: «Героический подвиг совершил командир эскадрильи
капитан Гастелло. Снаряд вражеской зенитки попал в бензиновый бак его самолёта.
Бесстрашный командир направил охваченный пламенем самолёт на скопление
автомашин и бензиновых цистерн противника. Десятки германских машин и цистерн
взорвались вместе с самолётом героя». На основе сообщения Совинформбюро
корреспондентами П. Павленко и П. Крыловым был написан очерк «Капитан
Гастелло», который был опубликован в газете «Правда» 10 июля 1941 года: «На
рассвете 6 июля на разных участках фронта лётчики собрались у репродукторов.
Говорила московская радиостанция, диктор по голосу был старым знакомым — сразу
повеяло домом, Москвой. Передавалась сводка Информбюро. Диктор прочёл краткое
сообщение о героическом подвиге капитана Гастелло. Сотни людей — на разных
участках фронта — повторили это имя…
Ещё задолго до войны, когда он вместе с отцом работал на одном из
московских заводов, о нём говорили: «Куда ни поставь, всюду — пример». Это был
человек, упорно воспитывающий себя на трудностях, человек, копивший силы на
большое дело. Чувствовалось, Николай Гастелло — стоящий человек. Когда он стал
военным лётчиком, это сразу же подтвердилось. Он не был знаменит, но быстро шёл
к известности. В 1939 году он бомбил белофинские военные заводы, мосты и доты,
в Бессарабии выбрасывал наши парашютные десанты, чтобы удержать румынских бояр
от грабежа страны. С первого же дня Великой Отечественной войны капитан
Гастелло во главе своей эскадрильи громил фашистские танковые колонны, разносил
в пух и прах военные объекты, в щепу ломал мосты. О капитане Гастелло уже шла слава
в лётных частях. Люди воздуха быстро узнают друг друга.
Последний подвиг капитана Гастелло не забудется никогда. 3 июля во главе
своей эскадрильи капитан Гастелло сражался в воздухе. Далеко внизу, на земле,
тоже шёл бой. Моторизованные части противника прорывались на советскую землю.
Огонь нашей артиллерии и авиация сдерживали и останавливали их движение. Ведя
свой бой, Гастелло не упускал из виду и бой наземный. Чёрные пятна танковых
скоплений, сгрудившиеся бензиновые цистерны говорили о заминке в боевых
действиях врага. И бесстрашный Гастелло продолжал своё дело в воздухе. Но вот
снаряд вражеской зенитки разбивает бензиновый бак его самолёта.
Машина в огне. Выхода нет. Что же, так и закончить на этом свой путь?
Скользнуть, пока не поздно, на парашюте и, оказавшись на территории, занятой
врагом, сдаться в постыдный плен? Нет, это не выход. И капитан Гастелло не
отстёгивает наплечных ремней, не оставляет пылающей машины. Вниз, к земле, к
сгрудившимся цистернам противника мчит он огненный комок своего самолёта. Огонь
уже возле лётчика. Но земля близка. Глаза Гастелло, мучимые огнём, ещё видят,
опалённые руки твёрды. Умирающий самолёт ещё слушается руки умирающего пилота.
Так вот закончится сейчас жизнь — не аварией, не пленом — подвигом! Машина
Гастелло врезается в «толпу» цистерн и машин — и оглушительный взрыв долгими
раскатами сотрясает воздух сражения: взрываются вражеские цистерны. Мы помним
имя героя — капитан Николай Францевич Гастелло. Его семья потеряла сына и мужа,
Родина приобрела героя. В памяти навсегда останется подвиг человека,
рассчитавшего свою смерть как бесстрашный удар по врагу».
В.
Гроссман написал о подвиге в газете «Красноармеец» (№15, 1941): «Машина
Гастелло врезается в «толпу» цистерн и машин — и оглушительный взрыв долгими
раскатами сотрясает воздух сражения: взрываются вражеские цистерны. Нелегко
умирать. Но такая смерть прекрасна, как вечная жизнь». Алексей Толстой о
смерти летчика Гастелло заявил: «Гастелло пикировал свой пылающий самолет на
вражеские цистерны с горючим. Стыдно было бы ему перед своей чистой совестью
зашагать, погоняемому концами фашистских штыков, в германский плен. Сердце
закипело восторгом ненависти».
25 июля
1941 года командиром 207-го ДБАП капитаном Лобановым и полковым комиссаром
Кузнецовым Н. Ф. Гастелло был представлен к званию Героя Советского Союза. В
наградном листе сказано: «…26 июня капитан Гастелло с экипажем: Бурденюк,
Скоробогатый и Калинин — повёл звено ДБ-3 бомбить зарвавшихся фашистов. По
дороге Молодечно — Радошковичи у Радошковичи показалась вереница танков
противника. Звено Гастелло, сбросив бомбы на груду скопившихся на заправку
горючим танков и расстреливая из пулемёта экипажи фашистских машин, стало
уходить от цели. В это время фашистский снаряд догнал машину капитана Гастелло.
Получив прямое попадание, объятый пламенем, самолёт не мог уйти на свою базу,
но в этот тяжёлый момент капитан Гастелло и его мужественный экипаж были заняты
мыслью не допустить врага на родную землю. По наблюдению старшего лейтенанта
Воробьёва и лейтенанта Рыбаса, они видели, как капитан Гастелло развернулся на
горящем самолёте и повёл его в самую гущу танков. Столб огня объял пламенем
танки и фашистские экипажи. Такой дорогой ценой заплатили немецкие фашисты за
смерть лётчика капитана Гастелло и смерть героического экипажа…». Уже на
следующий день после представления капитану Гастелло Николаю Францевичу было
присвоено звание Героя Советского Союза (посмертно). Приказом министра обороны
СССР капитан Н. Ф. Гастелло навечно зачислен в списки одного из авиационных
полков.
После войны имя летчика-героя присвоено многим сёлам, посёлкам, станциям, улицам во многих городах России, Украины, Белоруссии, Казахстана и Молдавии (Приднестровья). Многие школы носят имя героя. Во многих городах установлены памятники лётчику-герою. Улицы имени Н. Гастелло и А. Бурденюка есть и в Челябинске. О Николае Гастелло написаны стихи, сложены песни.
Комментариев нет
Отправить комментарий