Многоликий Олег Павлов

В декабре Олег Николаевич Павлов отмечает свой 65-летний юбилей.

Судьба распорядилась так, что у юбиляра – две даты дня рождения.

Родился Олег Николаевич 3 декабря, но запись в паспорте гласит – 14 декабря.

Поэтому мы воспользуемся случаем, чтобы еще раз поздравить с юбилеем челябинского писателя, поэта, режиссера, книгоиздателя и…

Список творческих умений и талантов Олега Павлова можно продолжать и продолжать.

В какой своей творческой ипостаси предстанет в следующем году председатель Челябинского отделения Союза Писателей России остается только догадываться. Это радует. Творческий союз челябинских литераторов от этого становится только крепче, и ярче горит огонь творчества.

Годы не помеха. На своем юбилейном творческом вечере Олег Павлов доказал это не один раз.

Со своей стороны, мы желаем Олегу Николаевичу не останавливаться, «не почивать на лаврах», коих уже скопилось предостаточно, а продолжать в том же молодом, задорном и боевом духе.

Есть что-то магическое в биографии Олега Павлова, связанное с цифрой 65.

В 1965 году в журнале «Пионер» были опубликованы стихи братьев Павловых. Все три брата родились с огромной тягой к творчеству.

Рисунки, детские рукописные издания, стихи, рисованные фильмы создавались не в большом городе во дворце пионеров, а в маленьком уральском селе Писанец на реке Ирбит.

Вот как вспоминает об этом времени Олег Николаевич Павлов в своей биографии.

«Всё началось с обыкновенной тетрадки, в которую старший брат Саша десяти лет от роду записал свои первые стихотворения. Позже к стихам добавились рифмованные сказки, загадки, шарады. Рукописные странички украсили разноцветные рисунки. Тетрадка уже больше походила на журнал, и свершилось – на обложке ее появилось название: «Воскресник» № 1, январь 1959 год. Мы, младшие братья, стали первыми восторженными читателями «Воскресника». И светлыми завистниками. Первым не выдержал средний брат Вова – ответил четырехстраничной газетой «Георгин». Вскоре появилась газета «Огонёк». Её выпускал уже я и, подражая братьям, старательно выводил печатные буквы под аляповатыми рисунками. Издательский бум начался! Вслед за первыми, заполошными изданиями, пошли устоявшиеся: у меня – журнал «Котёнок», у Вовы – «Ласточка». Саша оказался более склонен к переменам – он выпускал газеты «Школьная правда», «Вчера, сегодня, завтра», журналы «Воскресник», «Северная упряжка» и «Синяя птица». Возникла объединяющая организация – «Домашнее рукописное издательство» (сокращенно «Домриз»). Председатель издательства и казначей избирались на год общим собранием. Да, казначей! Ведь для оплаты гонораров, окладов и подписки потребовались рукописные деньги. И мы их сделали, назвав почему-то талонами. Общаться между журналами солиднее письмами – и возникла почта, самодельные почтовые марки и конверты. «Домриз» развивался. Кроме журналов и газет, появились рукописные книги, богато проиллюстрированные самими авторами, а иногда и взаимообразно кем-то из братьев.

Собрания «Домриза» начинались всегда торжественно, исполнялся гимн издательства – известная «Бригантина» на стихи Павла Когана. Заседания проходили бурно, мы ругали друг друга за слабые материалы, за неважные рисунки. Старшинство тут не признавалось, а прения порой доходили чуть не до потасовки. Вместо фамилий истинных авторов, которые, по сути, разнились только инициалами: «А», «В» или «О», на страницах запестрели псевдонимы. Постепенно псевдонимы обрели устойчивые образы, а наши редколлегии обрели «постоянных сотрудников». Причем не все они были люди.

В «Ласточке» «работали» дикобраз – критик Уай Игуай, репортеры – собаки Шарик Лапин и Шарик Гонцов.

В «Котёнке» заместителем редактора был пёс Трат Бегоглаз, коты Борис Тилимбом, Рыжик Юрташкин и кошечка Мура Игручая.

Часть наших сотрудников имели своих прототипов в реальной жизни – оба Шарика были нашими собаками, Рыжик, Мура, Мурзилка – нашими кошками. Игра росла как на дрожжах. Очеловеченные нами звери требовали «реального местопребывания». В океане нашей фантазии проявились материки, а на них раскинулись Объединенная Страна Зверей во главе с царём Львом и Котятская Народная Республика. События в этих странах часто пародировали происходящее в реальном мире – революции, войны, культ личности, выборы, Олимпийские игры…

Сам «Домриз» обосновался на независимом творческом острове-городе Павлограде. Там же одна за одной открылись три киностудии – имени Лысочки (Сашина), имени Мурочки (Вовина), имени Васеньки (моя). Фильмы тоже были рисованными – по принципу диафильмов, только на бумаге. Кадры с рисунками (размером в половину тетрадного листа) складывались стопочкой и поочередно демонстрировались зрителям. Рекордное количество кадров-рисунков в некоторых фильмах доходило до 500! Кинобум породил кинофестивали, где мы всерьёз боролись за награды, изготовленные самими же из картона или жести. Журналы публиковали кинокритику, кадры из фильмов, портреты ведущих актеров. В селе, в школе почти никто не знал о странной игре, что творилась за стенами нашего дома. Для нас же это было смыслом существования. Все другое – школа, улица, игры или стычки с ровесниками – было вторично и как бы полуреально».

Если бы не решительность Олега, может и остались бы они незамеченными. Но осмелился, и отправил в Москву в издательство письмо. И закрутилось… Приехал корреспондент Владимир Иосифович Глоцер, Осипович, как называл его Корней Иванович Чуковский. Разведал, рассказал о Павловых в Москве, и подарил им чудесную поездку в гости к Корнею Чуковскому. На память об этой встрече остался у Павловых автограф Корнея Ивановича Чуковского - «Поэтическому семейству Павловых от их скромного коллеги с глубокопочтением Корней Чуковский. Переделкино 1965 г.

А в журнале «Пионер» № 2 за 1965 год были опубликованы стихи и рисунки братьев Павловых.  

Маленькое стихотворение «Снежинка» очень понравилось актрисе Рине Зеленой. И еще, по стихотворению Олега Павлова «Про слониху» студия «Диафильм» выпустила рисованный фильм. Может быть именно тогда и появилась тяга Олега к режиссуре.

Увы время неумолимо, и из всей творческой тройки один Олег Николаевич, воплощает все нереализованные замыслы. Значит, должен работать за троих.

Не будем пересказывать дальнейшую биографию Олега Николаевича. Скажем только, что в его жизни были и поездки на катере «Культработник» по рекам Сибири с концертами, и работа в сельских и городских дворцах культуры, и многая другая творческая работа, в которой он всегда находил поддержку своей семьи.

Тонким, чувственным натурам свойственно увлечение творчеством Антуана де Сент-Экзюпери, летчика-романтика, военного аса, обессмертившего свое имя книгой «Маленький принц». У Олега Николаевича в творческом багаже есть прекрасное программное стихотворение «Я так вижу» и фильм «Маленький принц».

Олег Николаевич – романтик, лицедей, преображающийся в героев своих стихотворений. Артистизм движений, легкое грассирование создают неповторимое обаяние Олега Павлова. А его энергии остается только позавидовать!

Творческих успехов, Олег Николаевич!

Виктор Красуский

Биография Олега Павлова

Павлов Олег Николаевич, прозаик, поэт, драматург, режиссер, актер, издатель, член Союза писателей России (2003 год), председатель правления Челябинской областной писательской организации, руководитель областного литературного клуб «Светунец».

Олег Николаевич Павлов родился 3 (по паспорту 14) декабря 1953 г. в селе Кыйлуд Нылгинского района Удмуртии.  Детство прошло на Среднем Урале, в селе Писанец на реке Ирбит. В 1966 г. семья переехала в г. Златоуст Челябинской области, где Олег занимался в литстудии «Тропинка» школы № 30. В 1967 был делегатом V Всесоюзного слета юнкоров в Артеке, где стал победителем поэтического конкурса. В 1972 г. принят в городское литобъединение «Мартен». Публиковался в местных и областных газетах, в журнале «Урал», в коллективных сборниках. В 1977 г. поступил в Челябинский Государственный институт культуры, окончил его по специальности «театральная режиссура» и с группой единомышленников уехал в г. Горно-Алтайск, где работал в областном театре кукол – актером, художником, режиссером, драматургом до 1994 г. В декабре 1994 г. создал в г. Златоусте театр куклы и актера «Оле Лукойе». В 1996 г. «Оле Лукойе» стал лауреатом Первого областного фестиваля молодежных театров. Работал режиссером златоустовского драматического театра «Омнибус». С 1997 по 1999 г. вел литературный-театральную студию в Новозлатоустовском доме детского творчества. Был президентом городского поэтического клуба «Киалим», организовал выпуск альманаха «Киалим», посвященного 200-летию А. С. Пушкина. В 1999 году Олег Павлов переезжает в Челябинск, в Челябинске начинает действовать театр марионеток «Оле Лукойе», а с 2003 года театр кукол «Лукоморье». Олег Павлов выступает как автор, режиссер и актер спектаклей. В 2001 г. Олег Павлов начинает издавать совместно с А.В. Афониным альманах «Новый ковчег». В 2002 году выходит сборник стихов «Апокрифы», в который вошли произведения Олега Павлова разных лет. В 2003 году Олег Павлов - главный редактор 3-го выпуска альманаха «Южный Урал». В мае 2003 г. участвует во Всероссийском совещании писателей в г. Ишиме, на котором его принимают в члены Союза писателей России. В 2005 г. стал делегатом IX, а в 2007 - ХI Всемирных русских народных соборов в г. Москве, и участником пленума правления СП России. На стихи Олега Павлова написан цикл песен челябинским композитором С. Круподеровым, выпущен CD-диск «Когда любимая придет». Олег Павлов лауреат и дипломант региональных и Всероссийских премий и конкурсов. Лауреат Государственной премии Челябинской области (2006) в составе творческого коллектива за двухтомное издание «Область вдохновения». Лауреат Южно-Уральской литературной премии (2012 г.). Номинация «Проза»: за гармоничное соединение классической и современной прозаической традиции в повести «Дом в Оболонске или Поэма о черной смородине». Лауреат Всероссийской премии имени Д.Н. Мамина-Сибиряка (2016). Повесть «Дом в Оболонске, или поэма о черной смородине». Дипломант III литературного конкурса имени К.М. Нефедьева (Магнитогорск, 2003), за книгу стихов «Апокрифы».  Номинант литературной премии Уральского федерального округа за 2012 год в номинации «Поэзия» за книгу стихотворений «Родники» (Челябинская область). Повесть «Дом в Оболонске или поэма о черной смородине» была признана лучшей книгой года в номинации «Проза» в IV областном конкурсе «Лучшие книги Южного Урала 2009-2011 гг.».

Стихи Олега Павлова:

Я приду к вам в пыльной шляпе

из нездешнего сукна.

Пусть она на Вашем шкапе

пригнездится до утра.

Отряхну к себе дорогу,

и, поскольку здесь тепло,

плащ повешу над порогом,

чтобы на пол не текло.

Много окон в доме Вашем –

я увидел Вас в одном.

Будет ужин полной чашей –

угощусь одним вином.

Буду пить, пока кукушка

не споет двенадцать раз –

невеселая игрушка,

разлучающая нас.

протяну я руку к шляпе –

Вы шепнете: не пущу.

Вы найдете в Вашем шкапе

место моему плащу.

Из обрезков и лоскутьев

под волшебную иглу

сотворю Вам милых кукол,

навяжу свою игру.

На герое будет шляпка

из нездешнего сукна,

героиня будет плакать

у раскрытого окна…

И когда придут к развязке

героиня и герой,

нами созданная сказка

нам покажется судьбой.

Я - петрушечник, тряпичник,

никаким другим богам –

поклоняюсь я, язычник,

разноцветным лоскутам.

Это нас у подворотни,

посреди глухих дворов

били дворницкие сотни

как бродяжек и воров.

Без приюта, без ответа

душ тряпичных и людских

много бродит нас по свету,

я – счастливейший из них.

Можно клясть и ненавидеть,

но жалеть меня нельзя –

рано утром надо видеть,

как надену шляпу я,

как рванется плащ из шкапа,

пыльным запахом дразня,

как расправит крылья шляпа,

поднимая вверх меня.

Вашим сном завороженный,

я помедлю в тишине

и, плащом преображенный,

стану звездочкой в окне…

1985 год

Снежинка

Снежинка застыла на мягком снегу

Снежинку со снега поднять не могу.

1965 год

Про слониху

Ко мне приходит в гости

Слониха удалая.

Она в моей квартире,

Как дома, отдыхает.

Садиться средь квартиры,

Все со стола съедает,

Своими номерами

Соседей удивляет.

А нынче мне из цирка

повестка приходила:

Мой лучший друг – слониха,

Слонёночка родила.

Два дня спустя с сыночком

Ко мне она явилась

И узкая квартира на части развалилась

1965 год

Я так вижу

Я так вижу, что Жанна не сожжена,

Что она крестьянка и чья-то жена,

Хороводами правнуков окружена

И читает им сказку Экзюпери –

Посмотри.

Маленький принц!

Там, где звезды над чем-то смеются,

Маленький принц

Без большого живет короля.

Маленький принц!

Ты же должен однажды вернуться –

Маленький принц,

Приручивший планету Земля.

Я так вижу, что сказочник Антуан

Не подбит, не погиб и не пал в океан,

Он исправил свой старенький аэроплан

И по малым планетам ведет Антуан

Караван.

Маленький принц!

Шар земной в это имя влюбился…

Маленький принц –

Мы смеемся и плачем над ним.

Маленький принц,

Если правда, что Летчик разбился,

Маленький принц,

Возроди его смехом своим!

Только живы и Жанна, и Антуан!

Обессилел огонь, спасовал океан –

И по малым планетам идет караван:

Впереди его старенький аэроплан,

Жанна,

Маленький принц,

я

и сам Антуан.

из тьмы

Из тьмы вселенской

через тьмы веков

в иные тьмы

бесчисленных вселенных

проходим мы — цепочка чудаков,

Короткой вспышкой жизни

ослепленных.

Так рой пылинок, пляшущих вотще,

Не сознающих своего начала,

Вдруг вспыхивает в солнечном луче,

Пронзившем пыльный сумрак сеновала.

Но не ропщи, безвестный спутник мой,

Мол, я пылинка, ничего не значу...

Из тьмы во тьму ступай кромешной тьмой,

А луч — блеснет ли, нет ли — наудачу.

Суламифь

На кольце Соломона

                начертана фраза: «И это пройдет» –

Не однажды она

            исцеляла царя от печали.

Хор забытых наложниц

          как крылья гудит за плечами,

Но «и это пройдет» –

               обещает кольца поворот.

Отчего же сегодня

              как будто и надпись не та,

И знакомые буквы не лечат царя,

                                   а тревожат?

Он вращает кольцо,

               и впервые снимает с перста,

И глядит сквозь него

                 на своё виноградное ложе.

А в кольце Соломона

                     калачиком спит Суламифь,

Совершенно по-детски

            поджав золотистые ноги,

И над царской невестою

                        разноязыкие боги

Напевают ещё неизвестный

                          библейский мотив.

Спи, дитя виноградника!

                Сладок предутренний сон,

И твоя нагота так невинно,

                     наивно беспечна,

От потока времен

           огражденная царским кольцом…

Но пророчит кольцо,

                 что и это мгновенье не вечно!

Ах, проклятая мудрость! –

                 в любви не спасает она.

Царь отбросил кольцо –

                 и, лишившись защитного круга,

Как птенец из гнезда,

            Суламифь выпадает из сна,

Чтобы снова забыться

             в объятьях царя и супруга.

Хор небесный гремит,

           и кольцу ещё долго звенеть…

Но она не услышит

              ни этого грома, ни звона.

В легком сне,

           Суламифь,

              будет легче тебе умереть –

И очнуться

         бессмертною Песней

                         царя Соломона.

1999 – 2000

Пол-луны

Над Варламово – пол-луны,

А других пол-луны – на излом.

Но, наверно, они видны

Над каким-то другим селом.

И когда у нас полнолунь,

То над тем селом мрак и хмарь.

И когда мы плывем в июнь,

То на них кидают январь.

Все не так в том чужом селе,

Мы на разных с ним полюсах,

Бога ищут они в земле,

А хоронят на небесах.

И когда у них урожай,

То у нас в полях недород.

Коли нам беда угрожает,

Им то в радость наоборот.

То и дело ждешь их набег,

Их коварный удар под дых.

Старикам от них спасу нет,

Молодым нет житья от них.

Но когда под флагом войны

Мы пойдем село на село,

Встанет матовый шар луны,

Как над Курской дугой НЛО.

И когда мы возлюбим их

До последних, как первых, слез –

Вот тогда и настанет миг,

За который погиб Христос.

23 июля 2005 года

Пауки

По лесам уральским висят пауки –

Кто с арахнофобией – к ним не ходи.

Есть такие – в четверть моей руки,

И с крестом Георгия на груди.

От ствола к стволу все хотят оплесть,

И сидят на паути, чуть дрожа.

Души раскулаченных пали здесь

И повисли, Родину сторожа.

Тщатся перевесть кровопивный род –

Комариный гнус да мушиный зуд.

Не ленись, прохожий, дать задний ход,

Поддержи их жуткий, но честный труд.

Вы плетите крепче сеть, пауки,

Не иссяк кровавой межи раздор –

Есть ещё поганые мужики,

Что зверьём глядят на соседский двор.

Оболгать, ограбить – им все с руки…

Но, другими мерками дорожа,

Пауки сжимаются в кулаки –

По лесам Руси – её сторожа.

А добра у них – рудник да родник,

Да кресты Георгия на груди,

Да, пожалуй, страшная правда их.

Кто боится правды – в лес не ходи.

23 июля 2005 года

Из осеннего леса

Из осеннего леса не выйти дорогой прямой –

Только этой – глухой, с колеёю, подёрнутой мохом,

Что петляет в урманах, где филин вопит скоморохом,

Из осеннего леса не выйти дорогой другой.

Из осеннего леса не сыщешь короткой тропы –

Кроме той, над которой сердечек рябиновых грозди,

Вдоль которой зима насыпает без счёту погосты,

Начиняя сугробы разрывною силой травы.

Но не сразу трава одолеет пучины покоя –

Во скорлупах сугробов ворочаясь, будто в гробах,

Оборот к обороту в ней копится что-то такое,

Что не в силах смирить полотну белоснежных рубах.

Из осеннего леса не выплыть в челне золотом,

Только вброд – наугад, по апрельскому талому бору,

Где древесные девы гурьбою бегут с косогору,

И по белые груди заходят в зеркальный затон.

Из осеннего леса не выйти куда бы глаза –

Наши тропы запутаны лешими и межевыми,

Полудённою стражей в зените звенит стрекоза –

От её арбалетика нам не укрыться живыми.

Из осеннего леса не выйти уже никуда,

Кроме новых палат все того же осеннего леса…

Да и нужен ли путь, коли вызрело время, когда

Кроме леса осеннего, нет ни к чему интереса?

Кроме леса осеннего, где ни грибов, ни людей,

Где одна костеника – прощальною кровушкой брызни!

Где звучание вечности прячется в рощах теней,

Где дыхание смерти предвидит дыхание жизни.

30 августа 2003 года

Ночное одиночество

Палитра вечера замешана

Густым предчувствием любви.

В окне напротив плачет женщина...

Господь ее благослови!

Весь день проведши в ожидании

То у плиты, то у окна,

Еще надеясь на свидание,

Не верит сумеркам она...

А те спускаются, сгущаются,

И раскрывается судьба,

Где звезды медленно вращаются

Вокруг полярного столба.

В таком же точно одиночестве,

Как эта женщина, точь-в-точь,

Они по имени, без отчества,

Ее закликивают в ночь.

Крестом окна перекрещенную,

Ее возносит звездный свод,

Включая новообращенную

В свой одинокий хоровод.

Баллада об окруженце

...И наконец я миновал межу,

Что глубоко, как по краюхе хлеба,

Подобно великаньему ножу,

На два ломтя разваливала небо.

Но чем я дальше оставлял разрез,

Тем дым был реже и удары глуше...

И наконец я выпал в мирный лес,

Как утопавший падает на сушу.

Среди цветной елани я лежал

И долго спал, а в темных травных чащах

Смешной жучок бежал, бежал, бежал

Из окруженья рук моих дрожащих.

И вдруг я начал узнавать места,

Где в пацанах мы правили ночное,

И речки золотая береста

Со свистом развернулась предо мною.

Знакомый холм, а уж за тем холмом —

Моя деревня,

мой родимый дом.

Там тонкий свет тянулся из окон,

Высвечивая мать перед иконкой.

Я мать окликнул, но бессильный стон

Застрял под горлом ржавою иголкой...

Христос смотрел — простив иль не простив? —

Поверх меня, туда, где окруженье...

Мать уловила глаз его движенье

И обернулась, дверь перекрестив.

И от креста мне стало так легко,

Что я восстал с улыбкой на пороге

И видел, как, мурлыча, старый кот

Проходит сквозь мои, в обмотках, ноги...

Я ахнул от догадки: — Боже мой!

И мать привстала, ахнув от догадки.

— Кто тут? — она спросила.

Без оглядки

Я выкатился из дому долой.

Она за мною: — Кто тут? Кто тут? — следом.

А я, упав с крыльца не вниз, а вверх,

Как в детском сне, объят неясным светом,

Стал подниматься плавно, аки стерх.

...Покуда дом хранила тень моя,

Все мать смотрела в небо настороже,

Из окруженья вышел только я.

Но вышло так,

что я не вышел тоже.

***

Ольге и Веронике

Сонными днями, бессонными ночками

Я замираю над младшими дочками —

Что-то шепчу, бормочу, лепечу,

Все-то им выгадать что-то хочу...

То ли молитворю,

То ли колдую —

Перед Всевышним за них колядую.

Карты незримые все ворошу,

Все хоровожу их, все ворожу...

Что нагадать вам, глазастые крошки?

Счастья — лукошки да горя — горошки...

Дунуть в колечко,

Молвить словечко,

Наговорить на порог человечка,

Тихого, как овечка,

Мягкого, словно свечка,

Светлого человека.

...Тихих на всех не хватит,

Мягких всем не достанет,

Светлый посветит, устанет,

Пшик — и светить перестанет...

Дуну в колечко, молвлю словечко,

Наворожу на порог человечка —

Звонкого, точно речка,

Жаркого, как сердечко,

Любимого человечка.

Любимый, он даже в латах

Тихим да мягким почудится,

Земной — предстанет крылатым,

Уйдет — никогда не забудется.

Жалко, что те человечки

Не в каждой жизни встречаются.

Дуют, молвят словечки —

Чуда не получается.

Но я-то стараться буду...

Дается тем, кто старается.

Я уже близко к чуду —

Вот оно... нет, срывается!

Долгими днями, короткими ночками

Я замираю над младшими дочками,

Все словотворствую, что-то воркую,

Что-то кумекаю да маракую...

Есть еще времечко

С малое семечко...

Про деда

Мой дед на прошлую войну

Уходит еженочно.

Он за родимую страну

Сражается бессрочно.

Былых друзей-однополчан,

Живых и мертвых кряду

Он собирает по ночам

В бессмертные отряды.

Над дедом тучи будто дым,

И в лунной вспышке колкой

Горит, как Курская, над ним

Дуга больничной койки.

Напрасно тратит медсестра

Глицин и валерьянку –

Дед снова будет до утра

Ползти навстречу танку.

Всю ночь дорогой фронтовой

Идут его солдаты,

Где он, по званью рядовой,

Уже давно в комбатах.

А на рассвете дрогнет враг.

Заря зардеет стягом.

И дед, как точку, красный флаг

Поставит над рейхстагом.

Мой дед на прошлую войну

Уходит еженочно.

Он за родимую страну

Сражается бессрочно.

И я, когда приходит ночь,

Спешу присниться деду,

Чтоб в той войне ему помочь

Вновь одержать Победу.

Казалось бы, за столько зим и лет

Уже пора привыкнуть к листопадам,

Пора не удивляться снегопадам

И равнодушно принимать рассвет.

Но каждый год, в начале ноября...

Когда встаешь ни свет и ни заря,

На пять минут предвосхитив будильник,

Бредешь на кухню,

                     смотришь в холодильник,

Еще себя внутри не осознав,

На все вокруг еще глядишь вполглаза

И жжешь остатки ужина и сна

На васильковом жертвеннике газа.

И отстранение, как в чужом кино,

Твой взгляд ползет по стенам и по стеклам...

И вдруг, подхвачен световым потоком,

Горящей птицей падает в окно.

А за окном -

                     нетронутый, пушистый,

В себя вобравший белый лунный свет,

Все покрывает искристый,

                     лучистый,

Неповторимо чистый первый снег.

И прежний опыт, и лета -

Все перед этим пустота.

К младенческому изумленью

Вновь возвращает красота.

И отпускает суета,

И воспаряешь на мгновенье...

Так медлит лечь стихотворенье

На чудо белого листа.

ноябрь 2000 - февраль 2001

Смотри, какая небыль снега -

Что за напасть?

Не может быть, чтоб это с неба

Могло упасть.

Ты помнишь - на весенних кронах

Поверх воды

В цветенье яблонь и черемух

Его следы?

А после снег таился где-то

Внутри берез

И ждал, когда раскатит лето

Грома колес.

Когда ж отгрохотали грозы

За край земли,

Снега осыпались с березы

И в нас легли.

И пусть мы их не замечали

В своих телах -

Хранился снег в моем молчанье,

В твоих словах

Копился снег, живые души

Похороня...

Но вот покой его нарушил

Росток огня

Так под сугробом вызревает

Весны побег -

Душа однажды прозревает

И гонит снег:

Все думают - что сыплет с неба.

А это мы

Освобождаемся от плена

Своей зимы,

1990

В ожидании эха

           помедлить на этой строке,

Как на шаткой ступени,

           ведущей к забытому храму:

И услышать, как тихие гены

           текут по руке,

Как артерии вьются,

           сплетаясь в стучащую рану

Краток путь по Земле,

           но не надо, не надо спешить!

Всем в избытке достанет

           Любви, и Печали, и Смеха...

Нет страшнее греха,

           чем бездарно и суетно жить.

Нет священнее мига,

           чем миг ожидания эха!

1998

Уж так устроена листва

На наших северных широтах,

Что сгинет в снежных наворотах,

Не дожидаясь Рождества.

Сойдут нагими дерева

К студеной проруби Крещенья

И будут жить едва-едва

До Дня Великого Прощенья.

Листва появится тогда,

Когда примнится - мир исчерпан.

В ней путь отсюда

                              в навсегда

Перстом божественным начертан.

На самом малом из листов

Легко,

                              как контурная карта, -

Судьба людей,

                    племен,

                              родов

Повторена неоднократно.

И, продолжая ход ветвей

И утончаясь в бесконечность,

Лист проявляет

                     Мира Вечность

На смертной кожице своей.

И, преломляя зимний крест

Всему живому во спасенье,

Фосфоресцирует окрест

Восход

                    Христова Воскресенья.

2 октября 2000

Голубь

Кувыркается голубь белый,

Я слежу за ним из окна -

Будто кто-то рисует мелом

Заповедные письмена

Эти ломаные зигзаги

И овальные кружева -

Несомненно, Господни знаки

И божественные слова.

Каждый вечер

                    чистая птица

Нам пытается

                    воскресить

Разлетевшиеся страницы

Голубиной книги Руси

Оттого и порхает вновь

Белый голубь по голубому,

Чтоб напомнить и нам,

                               и Богу

То, что Бог -

                     это есть любовь

январь-февраль 2000

Публикации:

Веселый Тым. Стихи. Журнал «Пионер» № 2 1965. Москва.

Про слониху. Стихи. Студия «Диафильм». Москва, 1965

Ожидание. Стихи. Журнал «Детская литература», № 7, 1966., Москва.

Стихи. Журнал «Веселые картинки» № 12, 1970, Москва.

Городу. Стихи. В сб. «Мартен» 50». Челябинск, ЮУКИ, 1977.

Под куполом багровым. Стихи. Журнал «Урал» № 2 1977. Свердловск.

Полет. Стихи. Журнал «Урал» № 5 1978. Свердловск.

Ее старшей сестре. Стихи. Газ. «Звезда Алтая», 1983, 15 июня.

Новогодье. Стихи. Газ. «Звезда Алтая», 1984, 1 янв.

Баллада об огне и др. Стихи. «Стихи Айской долины», Поэтическая антология. Златоуст. Изд-во «Газета», 1984.

Огонь и др. Стихи. Сборник «Семидесятый оборот», Златоуст, 1997.

Я разделю огонь. Сборник стихов. Златоуст, 1998.

Стихи и вступительная статья. Альманах «Киалим» выпуск 1. Златоуст, 1999.

Стихи. Альманах «Уральская новь» № 7, 2000. Челябинск.

Стихи и вступ. статья. В сб. «Стихи о Златоусте». Челябинск-Златоуст., Изд-во «Рекпол», 2000.

Стихи. Альманах «Южный Урал» № 1. Челябинск, ЮУКИ, 2001.

Стихи и вступ. статья. В сб. «Стихи о Златоусте». Книга вторая. Челябинск-Златоуст., Изд-во «Рекпол», 2001.

Стихи. Интернет-журнал «Глобус». Челябинск, 2001.

Стихи. Альманах «Новый Ковчег», вып. I. Челябинск, Изд-во «Рекпол», 2002.

Апокрифы. Сборник стихов. Челябинск. Изд-во «Полиграф-мастер». 2002.

Стихи. Сайт Челябинской областной юношеской библиотеки. Челябинск. 2002.

Стихи. Журнал «Уральский следопыт», 2003. Екатеринбург.

Стихи. Альманах «Южный Урал» № 2. Челябинск, ЮУКИ, 2003.

Стихи. Область вдохновения: Юбилейное издание в 2-х томах. Том II. Поэзия – Челябинск, ЮУКИ. 2003.

Стихи. Журнал «Берег А» № 2, 2003. Магнитогорск.

Изборник. Сборник стихов. Челябинск. Изд-во «Проспект-центр». 2007.

Переделкинский паломник. «Пергамент». Спец. выпуск газ. «Вечерний Челябинск», 2004, 9 апреля.

Стихи, эссе «Светлых сумерек талант». Альманах «Новый Ковчег», вып. II. Челябинск, Изд-во «Полиграф-мастер», 2003.

Стихи. Журнал «Врата Сибири» № 6, 2003. Тюмень.

Стихи. Альманах «Южный Урал», № 3. Челябинск, ЮУКИ, 2004.

Стихи. Журнал «Урал» № 10, 2004. Екатеринбург.

Стихи. Журнал «Уральский следопыт», 2004. Екатеринбург.

Стихи. Сайт «Амалини-лит». Челябинск. 2004.

Журавль. Стихи. Журнал «Кукумбер» № 1, 2004. Москва.

Шмель. Стихи. Журнал «Кукумбер» № 2, 2004. Москва

«Дом в Оболонске, или поэма о черной смородине» .Главы. Альманахи «Южный урал» №№ 5-8

«Дом в Оболонске, или поэма о черной смородине» Челябинск. «Полиграф-мастер», 2011

Дом в Оболонске, или поэма о черной смородине» Челябинск. Челябинский дом печати 2012.

2018 Комсомол и я - комсомолия : поэзия, проза, публицистика Челябинских писателей / [редактор-составитель Олег Павлов]. - Челябинск : Павлин, 2018. 

Виктор Красуский