Юрий Либединский – «Зачинатель советской литературы» - Блог «ВО!круг книг» библиотеки им. А.С. Пушкина и библиотек Челябинска

К 120-летию со дня рождения

– Недавно состоялось моё несколько запоздалое знакомство с творчеством писателя, с которого начиналась советская литература, – рассказывает Татьяна Мишина, библиотекарь библиотеки №10 «Радуга». – Юрий Николаевич Либединский стал лично для меня открытием, и в первую очередь потому, что он был южноуральцем, хотя и родился в Одессе 10 декабря 1898 года в семье еврейских врачей. Но его детство и юность прошли на Южном Урале. Сначала семья с тремя детьми жила в Миассе, а в 1909 они переехали в Челябинск, где 12-летний Юра стал учиться в реальном училище. Там же и проявился впервые его литературный дар, так как в училище по ул.Красной издавался ученический журнал «Первые шаги», в котором подросток печатал свои первые рассказы. Их он показывал своему отцу, советовался с ним, так как очень уважал его. Во время первой мировой войны в Челябинске было много больных, много беженцев, голод и холод. Всё это не миновало отца Юрия, Николая Львовича, который служил в военном госпитале врачом и был идеалом нравственности не только для сына. Юрий благодаря отцу был знаком с революционерами, именами которых сейчас названы улицы Челябинска: Елькиным, Васенко, Цвиллингом, Колющенко.

Юрий был активистом во всем и тянулся к революционерам, а в 1918 году, закончив училище, стал политруком в Красной Армии. Гражданскую войну и революционный Челябинск он позже опишет в своей известной даже за рубежом повести «Неделя», которая будет опубликована в 1922 году в московском альманахе «Наши дни». Эта была трагическая, но романтическая повесть о тяжелых днях героев-коммунистов, защищавших уральский город весной 1921 года.

Вот одно замечательное сравнение и наблюдение писателя в этой повести: «Когда сходятся впервые люди, чтобы вместе работать или воевать, не обязательно на первый план сразу выступают самые достойные. Очень часто бывают они скромны, застенчивы и неразговорчивы…Часто бывает так, что в центре внимания оказываются люди, которые умеют и любят поговорить, поспорить и пошуметь. Такие люди могут быть и вздорными и дельными, но значение их во всяком вновь возникающем общественном организме громадно. Они непроизвольно, помимо своего желания, связывают людей. Рекстынь подкидывал дрова в печурку. Были поленья сухие, осиновые, но они сгорали скоро, а большие дубовые брусья пока еще только дымились, шипели, но Рекстынь знал, что именно они-то и дадут жар. И то, что делалось в печке, и то, что происходило в землянке, Рекстыню казалось очень схожим: горел и потрескивал веселый, иногда вздорный разговор, который завел Николай Федорович Моторин, но Рекстынь подумал, что самыми лучшими, надежными и проверенными бойцами в роте будут, может быть, те, что сейчас молчат или медленно и неохотно вступают в разговор, вроде этого Шкляревича. Ему нравился также Ивашин, ополченец с московского завода имени Латышева, один из самых почтенных людей на своем заводе, коммунист, Рекстынь узнал об этом у Мити Фетисова, того синеглазого бледного паренька, который всегда держался вместе с Ивашиным. Из немецкого тыла выбилось их шестнадцать человек, все с одного завода, они в начале войны пошли в ополчение и с тех пор вместе.

– Зачем это понадобилось нас разбивать по разным ротам? – недовольно спрашивал Митя. В эту роту их попало только трое.

Рекстынь объяснил Мите, зачем это нужно. Ему самому никто этого не объяснял, но Рекстынь привык сам разбираться в решениях власти и находить их скрытый и к одной великой цели направленный смысл.

– Вы-рабочие-ополченцы – закваска, боевые дрожжи. Не по-хозяйски собрать вас всех в одной роте, – говорил Рекстынь».

Позволю себе еще один трогательный для меня отрывок из повести «Неделя»: «Несколько часов тому назад Дементьев еще не знал о том, что он будет в этом полку, и о том, что такой полк существует. Позавчера, после месяца боевых приключений в тылу у немцев, он впервые очутился в Москве. Нужно было отоспаться, пройти санпропускник. Много часов отняли служебные разговоры… Москву повидать почти не пришлось. Но все-таки, когда его, в числе еще двух десятков командиров и политработников, везли на фронт в грузовой машине и машина проезжала по одному из огромных мостов, перекинутых не только над рекой, но и над улицами, домами и трамваями, Дементьев на минуту увидел Кремль — эту легенду, такую достоверную в холодной пасмурности дня… А потом пошел снег. Машина мягко катилась по шоссе, всю ночь перед глазами Дементьева рябили влажные хлопья, и он, покачиваясь рядом с товарищами, то засыпал, то пробуждался и не то во сне, не то наяву снова представлял среди дворцов и храмов Кремля совсем маленькую, точно из сказки, окруженную елочками церковь «Спаса на бору». Он запомнил её по рисунку в учебнике, еще со времени школы. Был Гриша Дементьев комсомольцем еще до армии, религия и церковь издавна для него чем-то враждебным, и то волнение, которое он испытывал сейчас, не имело в себе ничего религиозного. Но ведь эта маленькая церковь была началом Москвы, сердцевинкой будущего великого города. Кругом тогда были сосны, овраги, ручьи, бегущие в речку. Бор — и в бору зазвенели вдруг колокола, построена была маленькая церковь, зародилось великое государство.»

Автору этой повести было всего 23 года, но этот его труд был сразу же переведен на множество иностранных языков и включен во все учебные программы, а позже издание стало библиографической редкостью. Известный французский писатель Анри Барбюс писал, что это «революция глазами революции». Затем у Юрия Либединского появились повести «Комиссары», «Завтра», «Рождение героя». Последние две были встречены уже не столь благожелательно. Его обвиняли в троцкистском уклоне, хотя он писал о перерождении партаппаратчиков в бюрократов.

В тридцатых годах писатель жил в Ленинграде и возглавлял писательскую организацию. Но в эти опасные годы ему не простили даже добрый отзыв Н. Бухарина, и в 1937 году Юрий Николаевич был исключен из партии «за связь с врагами народа», а от ареста его спас друг – писатель А. Фадеев. Либединский тяжело переживал этот период, когда были запрещены и изъяты из библиотек его книги, но он продолжал писать «в стол». Вот какие слова писателя вспоминала его жена Лидия Толстая: «…Я каждый вечер садился за письменный стол и работал до утра, прислушиваясь к шуму проезжавших машин — остановятся у нашего подъезда или нет? Писал тогда книгу о Кавказе, плохо веря, что когда-нибудь увижу её напечатанной. А что было делать? Помнишь у Герцена: «Монахи в минуту ропота спасались молитвой. У нас нет молитвы. У нас есть труд. Труд — наша молитва.»

В 1939 году Юрия Николаевича восстановили в партии. Во время Великой Отечественной войны Юрий Либединский – доброволец в рядах ополчения, а вскоре — фронтовой корреспондент газет «Красный воин» и «Красная звезда», был на передовых позициях под Курском, в Сталинграде: «…когда в 1941 году наша ополченская рота попала в окружение и, чтобы вырваться из него, нужно было перебежать довольно большую поляну, которая насквозь простреливалась, я спросил себя: что легче, бежать под вражескими пулями или сидеть под словесным обстрелом недавних товарищей? Нет уж, под пулями легче…»

Получив тяжелую контузию, писатель закончил войну в звании майора. Он был очень трудолюбив, много раз переписывал страницы написанных им книг, часто работал по ночам. Его по праву называли человеком для людей, так как он умел дружить. И друзей у него было много, многим он помогал и хлопотал, так как знал цену дружбы с детства. Об этом значимом для него периоде детства он написал единственную книгу для детей и подростков «Воспитание души». На мой взгляд, эта книга достойна внимания любого взрослого и тем более родителя, желающего воспитать и вырастить в семье полноценного человека. Эта книга — воспоминание автора о родителях, о своем детстве и юности на Южном Урале, о революционных событиях в Челябинске. И она была написана под впечатлением от долгожданной поездки в Челябинск в 1958 году, куда он приехал с женой и двумя дочерьми и посвящена сыну Саше. Юрий Либединский полюбил Урал с детства, и считал его своей второй родиной. Приехав в Челябинск спустя 37 лет, писатель отметил много нового в городе, побывал в городе Миассе и на озере Тургояк, а вернувшись в Москву написал свою последнюю книгу, которой отдал весь жар своего уже больного сердца.

Эта книга была напечатана уже после смерти писателя в 1960 году в журнале «Урал», с 1962 года переиздавалась в Москве, была напечатана и в Челябинске в 1967 году. Она очень важна для всех нас, так как, читая её, можно представить историю не просто нашей страны, а близкую нам, южноуральцам, историю нашего края, нашего города, узнать про быт и уклад жизни наших земляков из того трудного и интересного времени. Мне хочется более подробно остановиться именно на этой книге Юрия Либединского, так как она взволновала меня особенно, пробудила разные чувства после прочтения. Да, читая «Воспитание души», я реально испытала восторг и гордость за сильных людей, живущих в историческое для страны время и сумевших воспитать поколение борцов, честных и смелых юношей. Но пришлось невольно сравнить то поколение с нынешним. Наблюдая современную молодежь, возникает сожаление, что просто не довелось многим нашим мальчишкам иметь рядом такого мудрого Отца, каким был Николай Львович Либединский для своего сына Юрия. Отец с большой буквы, он воспитал душу будущего писателя и человека.

И с какой теплотой пишет о своих родителях Юрий Либединский, каким простым, но сочным языком он рассказывает о своем детстве: «Я не очень верю в воспитание, основанное на одних наставлениях и не подкрепленное делами. Но, наверное, убеждение в том, что людям надо делать добро, это нравственное правило закреплялось в моей душе прежде всего примером отца. Поездки с отцом, в буквальном смысле слова, раздвигали мой кругозор и после них мне уже скучно и тесно становилось в пределах нашего чудесного сада с его аллеями с цветниками и зарослями смородины и малины. От матери исходило бодрое веселье жизни. Она не уделяла нам очень много времени, да и требуется ли это? Но, когда она приходила в детскую, сразу становилось весело. Заколов булавкой юбку, она ходила на руках, требовала этого же от меня и сердилась, что у меня не получается. Вот как мама научила меня плавать: забрала с собой в глубокое место, бросила там и поплыла к берегу. Мне ничего не оставалось, как плыть за ней. Мать в то время была для меня воплощением физической отваги. Она не только научила меня плавать, ей обязан я был ловким умением лазить по деревьям. Причем она никогда за меня не боялась.

– Выше! Выше! – кричала она, когда я, ощущая, что вершина дерева уже качается, останавливался.

Она и по горам могла ходить без устали. Позже, когда я исчезал из дома на рассвете и возвращался ночью, а бывало так, что и на следующий день, и выяснялось, что я поднимался на Ильменский хребет или обходил кругом озеро Тургояк (я обошел его два раза), мама хотя и волновалась за меня, но никогда не сердилась, а, наоборот всегда хвалила!

Мне на долю выпало счастливое детство. И не только потому, что оно прошло в довольстве, сытости и среди природы, которой я не знаю равной по поэтической прелести. Над моим младенчеством, подобно надежной, излучающей свет и тепло кровле, была любовь отца и матери друг к другу. Да, это так! Только там истинно счастливы дети, где отец и мать любят друг друга».

Очень ценным воспоминанием, на мой взгляд, является в книге рассказ автора о первой встрече его, маленького мальчика, с революционером Конкордием. Вот как он описывает свои впечатления:

«Щурясь от табачного дыма, он поглядывает на меня, глаза у него совсем такие, как у няни, и это внушает доверие.

– Вы из Златоуста? – спрашиваю я. Он кивнул головой, моргнул глазами и пустил дым.

– А что вы там делаете? Золото моете?

– Золото там не моют, – отвечает он. – Там у нас завод, мы у печей стоим, сталь работаем…

– У печей? Как хлеб?

Он смеётся, но утвердительно кивает головой и потом добавляет:

– Именно, что хлеб! Хотели мы еще для народа республику испечь, а господа говорят, тесто кислое.

– Кислое? – переспрашиваю я сочувственно.

– По-нашему, в самый раз, а по-ихнему – кислое. Вот и постреляли они нас, несколько сот человек положили. Ничего, солоней будет! – сказал он со злостью.

Забыв обо всем, я смотрю в его лицо, непонятное своим соединением угрозы и доброты, смелости и ожесточения. Сколько таких людей, самых лучших людей пришлось мне потом видеть в жизни.

Незаметно появляется няня, взглядывает на него, на меня и успокаивается. В руках у неё узел.

– На вот, возьми, – говорит она, сует ему узел. – Ты через сад не ходи, возле казармы часовые стоят. Ты через больничный двор иди. Давай-ка я тебе шею перевяжу, а если кто спросит, ты говори, в больницу, к доктору ходил. Ах, Конка, Конка, беспокойная твоя душа… – губы её дрожат, она обнимает и крестит его, он для этого пригибается.

Потом Конка внезапно хватает меня на руки, подбрасывает кверху, бережно ставит на землю и быстро уходит.

Так дошел до меня первый зов из будущего. И, когда много лет спустя, уже после революции, я прочел у Есенина: «Железное слово республика», я не удивился. Таким оно впервые зазвучало для меня, как эхо Златоустовской бойни, которая потрясла Урал, а потом и всю Россию».

Невозможно обойти вниманием те главы, где автор описывает уральскую природу! Какие удивительные сравнения и обороты речи он находит для передачи своих детских чувств! И так волнует описание тех мест, где я сама была и помню те же места с таким же щемящим и трепетным чувством. Поэтому описание бури на озере Тургояк я перечитывала не раз и хочу поделиться еще одним отрывком из этой талантливой и прекрасной повести:

«А озеро, хотя я видел его ежедневно, каждый раз внезапно удивляло меня. Точное чувство подсказывало мне, что никогда и нигде не увижу я больше такого чуда, откровенного чуда, не только каждый день, но и каждый час нового! И была такая минута, когда я, выйдя на прибрежный хребет, вновь увидел озеро сквозь рыжие стволы сосен, и восхищение с такой силой охватило меня, что я не выдержал и пустился в пляс… Наверное. Со стороны, очень забавна была моя фигура, в коротких штанишках и сандалиях на босу ногу, то подпрыгивающая с раскинутыми руками, то приседающая, а то взметывающаяся вправо и влево… Однажды ночью меня разбудил крик сестры. Была гроза, гремел гром, и молния вспыхивала сразу во всех окнах. «А что с озером?» – подумал я. Издали было слышно, как оно ревет. И вот, обув сандалии и накинув пальтишко, я побежал к озеру. Такие грозы, наверное, бывают только на Урале. Гром грохотал не переставая, молнии пронизывали лес, который был освещен ярче, чем днем, если бы не потоки воды, лившиеся с неба. Я знал здесь каждый пенек, каждый корень, да к тому же все ежеминутно освещалось молниями. Но ветер гнал по дорожкам потоки воды, и добежать до озера было трудно. И я бежал к озеру, оно ревело, еще невидимое, ревело все громче, ветер оттуда становился все сильнее. Когда я подбежал к тому месту, где кончилось болотце, я вдруг почувствовал, что дождь стал лить как из ведра. Я взбежал на дюну и, схватившись за одно из деревьев, вдруг увидел, что это не дождь обдает меня с ног до головы, что это чудовищной величины волны, вздымающиеся на несколько сажен, взбегают на дюну и перекидываются через нее, сотрясая сосны, растущие на дюне, и грозя оторвать меня от дерева. Озеро было все молочно-голубое среди темных гор. Но вдруг наступала черная тьма, и тут же при свете молнии оно восставало снова молочно-голубым. Порою его чудовищное кипение завивало на лету устремленные вверх воронкообразные вихри, с бешеной скоростью проносившиеся из конца в конец озера. Только неизменные очертания гор мрачно чернели на том берегу. Я простоял недолго, наверное, не больше трех минут. Больше нельзя было выдержать, я был точно избит бешеными потоками воды. Но то, что я тогда увидел, запечатлелось на всю жизнь…»

Не менее увлекательна вторая часть повести «Знакомство с Марксом», где учащийся реального челябинского училища Юрий Либединский постигал многие предметы, писал сочинения и уже рассуждал с ровесниками о войне, о царском деспотизме, об угнетении народа в печатном журнале «Первые шаги».

Третья часть «Тревожная юность» полна событий, происходивших в Челябинске в 1917 году. Читая о них, просто попадаешь в прошлый век, на сто лет назад, настолько ярко автор рассказывает о том важном времени, о челябинском совете народных депутатов, о революционерах, с которыми он, будучи юношей, был знаком, и которые оставили огромный след в его жизни. И конечно, каждый челябинец, читая эту книгу, мысленно путешествует по улицам Челябинска и узнает очень много интересного о родном городе.

Юрий Либединский всю жизнь был верен своим юношеским идеалам и старался, как мог, своим талантом построить справедливое, умное государство, о котором он мечтал. Он был награжден орденом Трудового Красного Знамени. Умер писатель в ноябре 1959 года в Москве и похоронен на Новодевичьем кладбище, где на памятнике выбиты его слова: «Какими словами рассказать мне о нас, о нашей жизни и нашей борьбе». Об этом мы можем прочитать в его книгах. Они, особенно посвященные Челябинску, всегда пользуются спросом, и благодарные южноуральцы в 1998 году отметили 100-летний юбилей писателя, на который приезжала его жена, писательница Лидия Борисовна Либединская. В Челябинске есть улица Либединского и мемориальная доска на здании бывшего реального училища.

Произведения Ю.Н. Либединского:

1. Либединский, Ю. Н. Неделя: повесть. – Екатеринбург, 1923.

2. Либединский, Ю. Н. Современники: воспоминания. – М.:Сов.писатель, 1961.

3. Либединский, Ю. Н. Воспитание души. – М.: Дет.лит.,1962

4. Либединский, Ю. Н. Об уважении к литературе: статьи, рецензии, воспоминания. – М.: Сов. писатель, 1965.

5. Либединский, Ю. Н. Повести. – Челябинск: Юж.-Урал. кн.изд-во, 1967.

6. Либединский, Ю. Н. Избранные произведения в 2-х т. – М.: Худ.лит., 1980.

Произведения о Либединском Ю. Н.:

1. Шмаков А. Писатель нашей юности. – Челябинск, 1962.

2. Инбер В. О нашем друге. – М.: Дет.лит., 1973.

3. Фонотов М. Юрий Либединский // Челябинский рабочий. – 1997. – 12 фев.

4.Либединская Л. Что же это было за поколение // Литературная газета. – 1998. – 16 дек.

5. Капитонова Н. Это было время наших отцов: к 100-летию Ю. Либединского // Возрождение Урала. – 1998. – № 18.

6.Капитонова Н. Либединские // Исторические чтения: материалы науч. конф. Вып.5 – Челябинск, 2000. – С. 104-117.

7. Капитонова Н. Либединский Юрий Николаевич / Н. Капитонова, А. Моисеев // Челябинская область: энциклопедия. – Челябинск, 2004. – С. 710.

8. Капитонова Н. Либединский Юрий Николаевич // Литература России. Южный Урал: Хрестоматия 5-9 кл. – Челябинск: «Взгляд», 2002.

9. Капитонова Н. Быт челябинцев по книге Ю.Н. Либединского «Воспитание души» // Исторические чтения: материалы науч. конф. Вып. 7-8. – Челябинск, 2004.
10. Капитонова Н. Либединский Юрий Николаевич // Сундучок краеведа