Старинный друг,
поговорим,
Старинный друг, ты
помнишь Крым?
Вообразим, что мы сидим
Под буком темным и
густым…
…В потемках наших глаз
Звезда крылатая
зажглась.
А море, как веселый пес,
Лежит у отмелей и кос,
Звезда похожа на слезу,
А кипарисы там, внизу,
Нам светят, будто две
свечи,
В сандалом пахнущей
ночи…
Тогда мы выпили до дна
Бокал мускатного вина,-
Бокал за Родину свою,
За счастье жить в таком
краю,
За то, что Кремль, за
то, что Крым
Мы никому не отдадим.
Дмитрий Кедрин, 1935 г.
20 января 2021 года
жители Крыма будут праздновать День Рождения Республики в связи с
восстановлением Крымской автономии по результатам референдума 1991 года. С 2014
года праздник кратко и официально называется Днем Рождения Республики Крым и с
недавнего времени по праву считается российским, т. е. нашим с вами, дорогие соотечественники!
Крым – это удивительная планета с легендарной историей, героическими подвигами, с редчайшими потрясающими пейзажами с отвесными горами до облаков, с буйной дремучей растительностью, степями и пустынями, с солеными и грязевыми озерами, водопадами, пещерами и двумя морями. И все это в одном месте! Там другое солнце, другие звезды, другой воздух, другие звуки и тишина! Там небо не расстается с морем, время замедляет ход, становясь тягучим, кровь стучит в висках, а чувства разгораются и пылают!
Не за это ли мы любим
Крым? Как тут не вспомнить слова Кати Тихомировой из фильма «Москва слезам не
верит», переадресовав их полуострову: «В Крыму, я думаю, хоть раз в жизни
отдыхает каждый человек».
Общеизвестно, что более
всего Крым притягивал к себе писателей. Одни жили и умирали здесь, другие часто
приезжали и подолгу проживали. Но все создавали здесь свои бессмертные
творения, которые собраны теперь в лучшие подборки, представленные в Интернете
и, думаю, во всех крымских библиотеках под названием «Русские писатели о
Крыме».
Задумавшись о том, какую
память о полуострове оставили современные писатели, познакомилась с двумя
сборниками рассказов:
Крымский сборник: Путешествие в память / Сост. Е. Сулес. – М.: Книжный Клуб КниговеК, 2014. – 400
с.
и
Крым, я люблю тебя. 42 рассказа о Крыме: [сборник рассказов] / А. Битов, М. Елизаров, Р. Сенчин,
В. Левинталь и др. Сост. Ирина Горюнова. – М. Эксмо, 2015. – 544 с. – (Мастера
прозы).
Составитель первого
сборника, вышедшего в 2014 году, Евгений Сулес, актер по первому образованию,
шоумен, автор и ведущий программ из цикла «Шедевры старого кино», писатель и
поэт, чьи произведения публикуются в журналах «Знамя», «Октябрь», «Homo
Legens», «Гвидеон», «Лиterraтура», «Юность», «Искусство кино» и др. Во
вступительной статье и множестве презентаций, прошедших как в Крыму, так и
других городах России, четко обозначил цель этого сборника – объединение людей
на почве воспоминаний об уникальном месте на земле, путешествие по которому
хочется совершать, возвращаясь туда вновь и вновь. Рассказы подбирались исключительно
без использования коммерческого и тем более политического контекста.
Ирина Стояновна
Горюнова, литературный критик, прозаик, литературный агент, подхватила идею
первого сборника, включив в следующую книгу обширное количество новых имен и
рассказов. Среди известных имен в обоих сборниках – Андрей Битов, Михаил
Елизаров, Роман Сенчин, Вадим Левинталь, Елена Крюкова, Улья Нова, Игорь
Сахновский и другие. Оба составителя представили по одному рассказу.
Объединенные одной
идеей, книги воспринимаются читателем, как двухтомник или продолжающееся
издание. Читать можно одну за другой или вперемешку.
Именно второй путь может
сыграть с вами шутку или создать иллюзию полного растворения среди огромного
количества героев и событий сборников, растревожив ваши собственные
воспоминания. Так случилось со мной, когда захлебнувшись этими рассказами-воспоминаниями
в заснеженные дни новогодних каникул, вдруг ощутила запахи крымских базаров, услышала
песни цикад, отрывки пляжных разговоров и гул толпы в столовых и кафе,
почувствовав себя частицей этой разношерстной компании. Я вдруг вспомнила своих
попутчиков – молодую пару из рассказа Елены Сафроновой «Крымешная ночь»,
уставшую друг от друга, не прекращавшую свою бессмысленную войну на всем пути к
Крыму. Я узнала в рассказе Леонида Костюкова «О счастливой любви» своих соседей
по пляжу, к которым мой муж уходил играть в карты:
«Были три деятеля средних лет, чем-то напоминающие охотников на привале
с известной картины. Их совершенно состоявшиеся лица с бородками, очками и
прочей утварью не принадлежали пляжной жизни и казались приставленными к телам.
Точно так же морща лбы и щуря глаза, иронично и живо эти лица существовали в
горе и радости, на симпозиуме и в койке. В частности, охотники были,
несомненно, из Москвы. По большей части они играли в карты, в преферанс».
(«Крымский сборник: Путешествие в память», И. Сахновский «Бахчисарайская роза»,
с.85) И в моей реальной жизни они действительно были научными работниками из
Москвы и сидели точно также, как на известной картине!
Была потрясена, как
Игорь Сахновский представил мои собственные впечатления о Бахчисарае и скромном,
знаменитом фонтане, как будто мы вместе прогуливались, взявшись за руки:
«Городок назывался Бахчисарай и ничуть не был похож на своё пышное
татарское имя. Он едва балансировал на щербатой древней земле, на её подъёмах и
спусках, ухитряясь держать на весу провинциальный покой. Уютные мужики в
семейных трусах и майках играли в домино за столом, перегородившим улочку,
словно это коммунальный коридор. В тёплой пыли купались щенки-самосейки. От
приземистого жилья текли запахи супа и старых матрасов. Легендарного ханского
дворца с минаретами не предвиделось вовсе. Откуда им тут взяться?
Но уже через пару кварталов, на очередном горбатом
подъёме, минареты взмыли, как брошенные в небо копья, а затем плавно,
по-восточному несуетно встал сам дворец хана» (И.
Сахновский «Бахчисарайская роза», с.347).
И о самом легендарном
фонтане:
«…Фонтан стоял на том же месте, где и всегда. Он оказался маленьким,
застенчивым – полная противоположность высокопарному золочёному хороводу
печально известной Дружбы народов с Выставки достижений. Он никогда не шумел и
не бил, как подобает фонтанам, – только источал и слезился. Беззащитно голый,
нежный мрамор тихо стерпел касание ладони: не прикоснуться к нему было
невозможно» (Там же, с.348).
Помню, розы, цветущие в
саду дворца, до такой степени составляют конкуренцию самому дворцу, что было жаль
покидать их. Поэтому неудивительно, что герой заинтересовался необыкновенной
розой, пахнущей «лимоном, Испанией и смертью». Я очень люблю манеру и стиль И.
Сахновского, и эту романтическую историю перечитывала с удовольствием. Как
мастерски описывает он самое трудное – запах! И, главное, читатель понимает
автора, с пониманием приходит тревога и волнение, которое испытывает и герой
рассказа: «Сказать, что запах притягивал,
– не сказать ничего. Он принуждал расстаться с собой, как с лишней вещью, и
раствориться в нём. Он диктовал мгновенную безоговорочную зависимость, с
которой надо было что-то делать. Я мог сорвать свою находку, присвоить и унести
отсюда, но вряд ли я бы смог спасти аромат. Расстаться с ним было непосильно.
И тогда мне в голову пришло классически ясное решение:
попытаться назвать этот запах, как можно точней определить его с помощью слов –
и только так сохранить для себя. Он был смешанный, многослойный. «Во-первых,
явно лимонный», – сказал я себе, начиная с очевидного. Но это было проще всего.
Более глубокие слои не желали подчиняться словам. Проклиная свою
косноязычность, я наконец родил корявую формулу: что-то вроде «запаха близкой
кончины». В ней отсутствовала полная точность, но на большее меня не хватило» (Там же, с.349).
Читая «Коктебельские
истории» Вячеслава Харченко, явно ощущаешь себя среди толпы на набережной: «Коктебельская набережная хороша вечером,
когда проталкиваешься сквозь строй свечных огоньков, которые с заходом солнца
зажигают торговцы на своих лоточках. В неясных тенях переливается разложенный
на лавках товар, звенят развешанные тут и там колокольчики, колеблются кожаные
веревочки и женские бусики. Представляешь себя участником средневекового
карнавала – и при ходьбе немного гримасничаешь и еле заметно подпрыгиваешь»
(Крым, я люблю тебя», с.150).
Разные авторы со всей
России и, естественно, Крыма, совершенно разные сюжетные линии, разные герои:
писательские группы, студенты, множество сбежавших от несчастной любви,
разочарования и неудач в своем городе в поисках счастья или начала новой жизни
в Крыму.
Удивительно, что нет
«наводнения» курортными романами. А те, что есть пронизаны теплотой и
сочувствием к разочаровавшимся (Ирина Говоруха «Танго», там же с.381-395), тем,
кто открыл для себя первую любовь (Евгений Степанов «Школьники из Евпатории»,
там же с.495-500), с мягким юмором к тем, кто гасит горе чрезмерным количеством
алкоголя и готов затуманенным взором разглядеть в мешке из-под цемента
несчастную девушку: «Смотрю. Она сидит!
Золотятся на плечах локоны. Челка. Может быть я не с той стороны подошел,
выскочил как-то так, может она испугалась и отодвинулась в темноту?
…Сделав шаг, переступаю страшную границу: золотой пух
волос темнеет, тускло, плоско, гладко…Еще шаг- замерла, омертвела голова,
неестественно сжимаясь в уголок скомканного мешка из-под цемента. Желтый, из
многослойной бумаги. Края с зубчиками, середина смята. Уголок из ступеней
высовывается. И вот с этим уголком я общался всю ночь!» (Фарид Нагим «Встреча в октябре», там же, с 148-149).
Очень понравился рассказ
Артемия Ульянова «Побег на двоих». Автор сразу же вводит читателя в напряженное
состояние главного героя: «До рассвета
еще далеко, но он уже проснулся, возбужденный тревожным предчувствием, от
которого потели ладони и тяжелело дыхание. Совсем скоро, через пару-тройку
часов, наступит тот самый день, когда он совершит задуманное. Рискованная
миссия, сотканная из череды опасных и запретных поступков, нависла над
скрипучей кровать плотным, невидимым маревом» (Там же, с.396). Герой
готовится долго, понимает, что без соучастника ему не справиться, ситуация
умело нагнетается еще 3 страницы, держа читателя в напряжении и страстном
желании, раскрыть тайну «рискованной миссии». И только тут мы узнаем возраст «соучастников»
– 6 лет! Мы проходим с ними трудный путь побега, несмотря на наказы родителей и
только в конце понимаем, что для великой любви преград не бывает: «Когда подошва Андрюхиной сандалии коснулась
коктебельского пляжа, уходящего влево от горы Карадак, тогда, незаметно для
Дениски и всех окружающих на свет явился истинный смысл этого рискованного
предприятия. Белокурая пятилетняя Светлана с алым покусанным петушком в руке, в
одних белых трусах, без верхней части купальника, стояла у линии прибоя, романтично
глядя в даль и беззастенчиво ковыряя в носу» (там же, с. 407)
Большое удовольствие
получила от рассказа Александра Хорта «Хромая инфанта» («Крымский сборник:
Путешествие в память». С. 128-140), посвященный широко известной мистификации в
треугольнике Николай Гумилев, Максимилиан Волошин, Черубина де Габриак. Автор
живо, убедительно и правдоподобно представил нам картину того, как родилась
идея о «хромой инфанте», развивалась и пришла к закономерному завершению.
Как я уже упоминала,
события и герои разнообразны. Но главным героем остается Крым, которого авторы
представляют нам по-разному, но не оставляя читателя равнодушным.
«Я открываю глаза и вижу почти у самого лица наливающееся пунцовым, с
тонкими проколами звезд, вечернее небо. Солнце уже коснулось края морского
горизонта... захожу в теплое переливающееся море. Плыву. Солнце почти целиком
погрузилось, будто ушло под воду, я ныряю за ним следом и вижу его. В далекой
бурлящей океанской глубине огромное, окруженное невероятного размера
светящимися пузырями, поднимающимися к поверхности, завораживающее и желанное,
огромное тонущее солнце» (Андроник Романов «Глубина»).
«Старое солнце, как теплая тыквенная каша, большими горстями падало на
скамейки и крыши сувенирных лавок» (И. Говоруха «Танго»)
«Мамуль, море такое блестящее, что его хочется лизнуть» (Ф. Нагим
«Швы жизни»)
«Как всегда, ночь в южных городах наступает мгновенно, и происходит это
примерно так: кровавый желток солнца тонет в мареве накопленной за день жары,
все герои, все части природы застывают на подмостках сцены в ожидании
совместного акта затемнения, и затем, разом, вдруг, вместе с солнцем падают за
холмы и горы, а на небе начинают пульсировать яркие мусульманские звезды» (Александр
Ткаченко «Тайна Ребе»).
«И вдруг громкий, вспухающий шум прибоя, будто напоминающий о себе, и длинный,
всасывающий звук его отступления. Шампунная пена, черная мокрая галька, голубое
стекло воды. Нещадное солнце, все вокруг белое, обведенное фиолетовым нимбом»
(Ф. Нагим «Швы жизни»).
«Травы нагрелись и благоухали народной медициной, горькими лечебными
ароматами. Стрекотали на печатных машинках кузнечики. Невиданные крупные
стрекозы сверкали слюдяными крыльями, драгоценными глазастыми головами. Я сшиб
рукой медленную бронзовку. Подобрал упавшего жука, он был как маленький слиток…
Степь играла червонными волнами, вдруг под порывом ветра
точно перевалилась на другой бок и сделалась цвета зеленой меди – потемнела,
как от грозовых туч». (М. Елизаров «Зной»).
«Мне нравилось купаться — медленно входить в воду, перегоняя вверх по телу
острую границу стихий, потом плыть, разгребая тяжелую воду ладонями и толкая
ногами, нравилось пробовать языком ее соль, смотреть в зеленоватую муть. Мне
нравились полосы холода и тепла, чередующиеся по неизвестным мне законам…
Вода была теплой, тяжелой и даже твердой; пробираясь по
волнам, я ощущал их геометрию: вогнутости и острые края. Казалось, что в них
нельзя утонуть, но можно заблудиться. Борьба с волнами увлекла меня. Несколько
раз я удачно перевалил через них, но потом меня накрыло волной, и я вдоволь
хлебнул едкой соленой воды. Пытаясь вынырнуть, я угодил в следующую волну,
рванулся изо всех сил и глотнул все-таки воздуха». (Леонид Костюков «О счастливой любви»).
Если вам не удается осуществить реальное путешествие, не отчаивайтесь, совершите его с книгами, которые всегда вас ждут!
Комментариев нет
Отправить комментарий