среда, 20 января 2021 г.

Место притяжения – Крым (Крым в современной прозе)


Старинный друг, поговорим,

Старинный друг, ты помнишь Крым?

Вообразим, что мы сидим

Под буком темным и густым…

…В потемках наших глаз

Звезда крылатая зажглась.

А море, как веселый пес,

Лежит у отмелей и кос,

Звезда похожа на слезу,

А кипарисы там, внизу,

Нам светят, будто две свечи,

В сандалом пахнущей ночи…

Тогда мы выпили до дна

Бокал мускатного вина,-

Бокал за Родину свою,

За счастье жить в таком краю,

За то, что Кремль, за то, что Крым

Мы никому не отдадим.

Дмитрий Кедрин, 1935 г.

 

20 января 2021 года жители Крыма будут праздновать День Рождения Республики в связи с восстановлением Крымской автономии по результатам референдума 1991 года. С 2014 года праздник кратко и официально называется Днем Рождения Республики Крым и с недавнего времени по праву считается российским, т. е. нашим с вами, дорогие соотечественники!

Крым – это удивительная планета с легендарной историей, героическими подвигами, с редчайшими потрясающими пейзажами с отвесными горами до облаков, с буйной дремучей растительностью, степями и пустынями, с солеными и грязевыми озерами, водопадами, пещерами и двумя морями. И все это в одном месте! Там другое солнце, другие звезды, другой воздух, другие звуки и тишина! Там небо не расстается с морем, время замедляет ход, становясь тягучим, кровь стучит в висках, а чувства разгораются и пылают!

Не за это ли мы любим Крым? Как тут не вспомнить слова Кати Тихомировой из фильма «Москва слезам не верит», переадресовав их полуострову: «В Крыму, я думаю, хоть раз в жизни отдыхает каждый человек».

Общеизвестно, что более всего Крым притягивал к себе писателей. Одни жили и умирали здесь, другие часто приезжали и подолгу проживали. Но все создавали здесь свои бессмертные творения, которые собраны теперь в лучшие подборки, представленные в Интернете и, думаю, во всех крымских библиотеках под названием «Русские писатели о Крыме».

Задумавшись о том, какую память о полуострове оставили современные писатели, познакомилась с двумя сборниками рассказов:

Крымский сборник: Путешествие в память / Сост. Е. Сулес. – М.: Книжный Клуб КниговеК, 2014. – 400 с.

и

Крым, я люблю тебя. 42 рассказа о Крыме: [сборник рассказов] / А. Битов, М. Елизаров, Р. Сенчин, В. Левинталь и др. Сост. Ирина Горюнова. – М. Эксмо, 2015. – 544 с. – (Мастера прозы).

Составитель первого сборника, вышедшего в 2014 году, Евгений Сулес, актер по первому образованию, шоумен, автор и ведущий программ из цикла «Шедевры старого кино», писатель и поэт, чьи произведения публикуются в журналах «Знамя», «Октябрь», «Homo Legens», «Гвидеон», «Лиterraтура», «Юность», «Искусство кино» и др. Во вступительной статье и множестве презентаций, прошедших как в Крыму, так и других городах России, четко обозначил цель этого сборника – объединение людей на почве воспоминаний об уникальном месте на земле, путешествие по которому хочется совершать, возвращаясь туда вновь и вновь. Рассказы подбирались исключительно без использования коммерческого и тем более политического контекста.

Ирина Стояновна Горюнова, литературный критик, прозаик, литературный агент, подхватила идею первого сборника, включив в следующую книгу обширное количество новых имен и рассказов. Среди известных имен в обоих сборниках – Андрей Битов, Михаил Елизаров, Роман Сенчин, Вадим Левинталь, Елена Крюкова, Улья Нова, Игорь Сахновский и другие. Оба составителя представили по одному рассказу.

Объединенные одной идеей, книги воспринимаются читателем, как двухтомник или продолжающееся издание. Читать можно одну за другой или вперемешку.

Именно второй путь может сыграть с вами шутку или создать иллюзию полного растворения среди огромного количества героев и событий сборников, растревожив ваши собственные воспоминания. Так случилось со мной, когда захлебнувшись этими рассказами-воспоминаниями в заснеженные дни новогодних каникул, вдруг ощутила запахи крымских базаров, услышала песни цикад, отрывки пляжных разговоров и гул толпы в столовых и кафе, почувствовав себя частицей этой разношерстной компании. Я вдруг вспомнила своих попутчиков – молодую пару из рассказа Елены Сафроновой «Крымешная ночь», уставшую друг от друга, не прекращавшую свою бессмысленную войну на всем пути к Крыму. Я узнала в рассказе Леонида Костюкова «О счастливой любви» своих соседей по пляжу, к которым мой муж уходил играть в карты:

«Были три деятеля средних лет, чем-то напоминающие охотников на привале с известной картины. Их совершенно состоявшиеся лица с бородками, очками и прочей утварью не принадлежали пляжной жизни и казались приставленными к телам. Точно так же морща лбы и щуря глаза, иронично и живо эти лица существовали в горе и радости, на симпозиуме и в койке. В частности, охотники были, несомненно, из Москвы. По большей части они играли в карты, в преферанс». («Крымский сборник: Путешествие в память», И. Сахновский «Бахчисарайская роза», с.85) И в моей реальной жизни они действительно были научными работниками из Москвы и сидели точно также, как на известной картине!

Была потрясена, как Игорь Сахновский представил мои собственные впечатления о Бахчисарае и скромном, знаменитом фонтане, как будто мы вместе прогуливались, взявшись за руки:

«Городок назывался Бахчисарай и ничуть не был похож на своё пышное татарское имя. Он едва балансировал на щербатой древней земле, на её подъёмах и спусках, ухитряясь держать на весу провинциальный покой. Уютные мужики в семейных трусах и майках играли в домино за столом, перегородившим улочку, словно это коммунальный коридор. В тёплой пыли купались щенки-самосейки. От приземистого жилья текли запахи супа и старых матрасов. Легендарного ханского дворца с минаретами не предвиделось вовсе. Откуда им тут взяться?

Но уже через пару кварталов, на очередном горбатом подъёме, минареты взмыли, как брошенные в небо копья, а затем плавно, по-восточному несуетно встал сам дворец хана» (И. Сахновский «Бахчисарайская роза», с.347).

И о самом легендарном фонтане:

«…Фонтан стоял на том же месте, где и всегда. Он оказался маленьким, застенчивым – полная противоположность высокопарному золочёному хороводу печально известной Дружбы народов с Выставки достижений. Он никогда не шумел и не бил, как подобает фонтанам, – только источал и слезился. Беззащитно голый, нежный мрамор тихо стерпел касание ладони: не прикоснуться к нему было невозможно» (Там же, с.348).

Помню, розы, цветущие в саду дворца, до такой степени составляют конкуренцию самому дворцу, что было жаль покидать их. Поэтому неудивительно, что герой заинтересовался необыкновенной розой, пахнущей «лимоном, Испанией и смертью». Я очень люблю манеру и стиль И. Сахновского, и эту романтическую историю перечитывала с удовольствием. Как мастерски описывает он самое трудное – запах! И, главное, читатель понимает автора, с пониманием приходит тревога и волнение, которое испытывает и герой рассказа: «Сказать, что запах притягивал, – не сказать ничего. Он принуждал расстаться с собой, как с лишней вещью, и раствориться в нём. Он диктовал мгновенную безоговорочную зависимость, с которой надо было что-то делать. Я мог сорвать свою находку, присвоить и унести отсюда, но вряд ли я бы смог спасти аромат. Расстаться с ним было непосильно.

И тогда мне в голову пришло классически ясное решение: попытаться назвать этот запах, как можно точней определить его с помощью слов – и только так сохранить для себя. Он был смешанный, многослойный. «Во-первых, явно лимонный», – сказал я себе, начиная с очевидного. Но это было проще всего. Более глубокие слои не желали подчиняться словам. Проклиная свою косноязычность, я наконец родил корявую формулу: что-то вроде «запаха близкой кончины». В ней отсутствовала полная точность, но на большее меня не хватило» (Там же, с.349).

Читая «Коктебельские истории» Вячеслава Харченко, явно ощущаешь себя среди толпы на набережной: «Коктебельская набережная хороша вечером, когда проталкиваешься сквозь строй свечных огоньков, которые с заходом солнца зажигают торговцы на своих лоточках. В неясных тенях переливается разложенный на лавках товар, звенят развешанные тут и там колокольчики, колеблются кожаные веревочки и женские бусики. Представляешь себя участником средневекового карнавала – и при ходьбе немного гримасничаешь и еле заметно подпрыгиваешь» (Крым, я люблю тебя», с.150).

Разные авторы со всей России и, естественно, Крыма, совершенно разные сюжетные линии, разные герои: писательские группы, студенты, множество сбежавших от несчастной любви, разочарования и неудач в своем городе в поисках счастья или начала новой жизни в Крыму.

Удивительно, что нет «наводнения» курортными романами. А те, что есть пронизаны теплотой и сочувствием к разочаровавшимся (Ирина Говоруха «Танго», там же с.381-395), тем, кто открыл для себя первую любовь (Евгений Степанов «Школьники из Евпатории», там же с.495-500), с мягким юмором к тем, кто гасит горе чрезмерным количеством алкоголя и готов затуманенным взором разглядеть в мешке из-под цемента несчастную девушку: «Смотрю. Она сидит! Золотятся на плечах локоны. Челка. Может быть я не с той стороны подошел, выскочил как-то так, может она испугалась и отодвинулась в темноту?

…Сделав шаг, переступаю страшную границу: золотой пух волос темнеет, тускло, плоско, гладко…Еще шаг- замерла, омертвела голова, неестественно сжимаясь в уголок скомканного мешка из-под цемента. Желтый, из многослойной бумаги. Края с зубчиками, середина смята. Уголок из ступеней высовывается. И вот с этим уголком я общался всю ночь!» (Фарид Нагим «Встреча в октябре», там же, с 148-149).

Очень понравился рассказ Артемия Ульянова «Побег на двоих». Автор сразу же вводит читателя в напряженное состояние главного героя: «До рассвета еще далеко, но он уже проснулся, возбужденный тревожным предчувствием, от которого потели ладони и тяжелело дыхание. Совсем скоро, через пару-тройку часов, наступит тот самый день, когда он совершит задуманное. Рискованная миссия, сотканная из череды опасных и запретных поступков, нависла над скрипучей кровать плотным, невидимым маревом» (Там же, с.396). Герой готовится долго, понимает, что без соучастника ему не справиться, ситуация умело нагнетается еще 3 страницы, держа читателя в напряжении и страстном желании, раскрыть тайну «рискованной миссии». И только тут мы узнаем возраст «соучастников» – 6 лет! Мы проходим с ними трудный путь побега, несмотря на наказы родителей и только в конце понимаем, что для великой любви преград не бывает: «Когда подошва Андрюхиной сандалии коснулась коктебельского пляжа, уходящего влево от горы Карадак, тогда, незаметно для Дениски и всех окружающих на свет явился истинный смысл этого рискованного предприятия. Белокурая пятилетняя Светлана с алым покусанным петушком в руке, в одних белых трусах, без верхней части купальника, стояла у линии прибоя, романтично глядя в даль и беззастенчиво ковыряя в носу» (там же, с. 407)

Большое удовольствие получила от рассказа Александра Хорта «Хромая инфанта» («Крымский сборник: Путешествие в память». С. 128-140), посвященный широко известной мистификации в треугольнике Николай Гумилев, Максимилиан Волошин, Черубина де Габриак. Автор живо, убедительно и правдоподобно представил нам картину того, как родилась идея о «хромой инфанте», развивалась и пришла к закономерному завершению.

Как я уже упоминала, события и герои разнообразны. Но главным героем остается Крым, которого авторы представляют нам по-разному, но не оставляя читателя равнодушным.

«Я открываю глаза и вижу почти у самого лица наливающееся пунцовым, с тонкими проколами звезд, вечернее небо. Солнце уже коснулось края морского горизонта... захожу в теплое переливающееся море. Плыву. Солнце почти целиком погрузилось, будто ушло под воду, я ныряю за ним следом и вижу его. В далекой бурлящей океанской глубине огромное, окруженное невероятного размера светящимися пузырями, поднимающимися к поверхности, завораживающее и желанное, огромное тонущее солнце» (Андроник Романов «Глубина»).

«Старое солнце, как теплая тыквенная каша, большими горстями падало на скамейки и крыши сувенирных лавок» (И. Говоруха «Танго»)

«Мамуль, море такое блестящее, что его хочется лизнуть» (Ф. Нагим «Швы жизни»)

«Как всегда, ночь в южных городах наступает мгновенно, и происходит это примерно так: кровавый желток солнца тонет в мареве накопленной за день жары, все герои, все части природы застывают на подмостках сцены в ожидании совместного акта затемнения, и затем, разом, вдруг, вместе с солнцем падают за холмы и горы, а на небе начинают пульсировать яркие мусульманские звезды» (Александр Ткаченко «Тайна Ребе»).

«И вдруг громкий, вспухающий шум прибоя, будто напоминающий о себе, и длинный, всасывающий звук его отступления. Шампунная пена, черная мокрая галька, голубое стекло воды. Нещадное солнце, все вокруг белое, обведенное фиолетовым нимбом» (Ф. Нагим «Швы жизни»).

«Травы нагрелись и благоухали народной медициной, горькими лечебными ароматами. Стрекотали на печатных машинках кузнечики. Невиданные крупные стрекозы сверкали слюдяными крыльями, драгоценными глазастыми головами. Я сшиб рукой медленную бронзовку. Подобрал упавшего жука, он был как маленький слиток…

Степь играла червонными волнами, вдруг под порывом ветра точно перевалилась на другой бок и сделалась цвета зеленой меди – потемнела, как от грозовых туч». (М. Елизаров «Зной»).

«Мне нравилось купаться — медленно входить в воду, перегоняя вверх по телу острую границу стихий, потом плыть, разгребая тяжелую воду ладонями и толкая ногами, нравилось пробовать языком ее соль, смотреть в зеленоватую муть. Мне нравились полосы холода и тепла, чередующиеся по неизвестным мне законам…

Вода была теплой, тяжелой и даже твердой; пробираясь по волнам, я ощущал их геометрию: вогнутости и острые края. Казалось, что в них нельзя утонуть, но можно заблудиться. Борьба с волнами увлекла меня. Несколько раз я удачно перевалил через них, но потом меня накрыло волной, и я вдоволь хлебнул едкой соленой воды. Пытаясь вынырнуть, я угодил в следующую волну, рванулся изо всех сил и глотнул все-таки воздуха». (Леонид Костюков «О счастливой любви»).


Если вам не удается осуществить реальное путешествие, не отчаивайтесь, совершите его с книгами, которые всегда вас ждут!

Всего просмотров этой публикации:

Комментариев нет

Отправить комментарий

Яндекс.Метрика
Наверх
  « »