Бессмертный книжный полк. «Во всем виноват капитан» Александр Маринеско

 О книге А. Крона «Капитан дальнего плавания» 

Ревут, ошалев, океаны,

Приказ отстояться не дан,

Не правы всегда капитаны,

Во всём виноват капитан…

За рок от разлуки кандальной,

За век, что в морях коротал,

Голову с плеч капитану.

Да здравствует капитан!

Г. Поженян.

Мне почему-то кажется, что стихотворение «Капитаны» Георгий Поженян посвятил Александру Маринеско, хотя я и знаю, что это не так. Просто очень уж очень много общего было в их биографиях: оба южане, оба были строптивы и своенравны, не ладили с начальством, оба были моряками и отважно воевали. И даже звание Героя Советского Союза не получили по одной и той же причине – однажды И.В. Сталин произнес фразу: «Хулиганов не награждаем звездой Героя». Относились эти слова конкретно к Г. Поженяну, но ими же руководствовались Политуправление флота, когда решался вопрос о награждении Александра Маринеско. Но судьба Г. Поженяна сложилась более удачно, чем судьба А. Маринеско. Он стал известным и любимым многими поэтом. Правда, звания Героя так и не получил. А. Маринеско прожил жизнь короткую – всего пятьдесят лет, и запутанную, как авантюрный роман, окончание которого было закономерно печальным – нищета и забвение. Звание Героя Советского Союза все-таки было ему присвоено через много лет после смерти. Стихи Г. Поженяна печатались в журналах, выходили отдельными сборниками, на них писали песни известные композиторы. Об Александре Маринеско помнили моряки, а вся страна узнала о нем, когда в 1984 году вышла книга А.Крона «Капитан дальнего плавания». Многие читатели посчитали повесть художественным вымыслом – настолько неординарным был герой повести подводник Александр Маринеско. Да не мог в советском подводном флоте в те годы быть капитаном подводной лодки такой отчаянный и вольнолюбивый человек. Его повадки, авантюрный склад характера подходили больше капитану пиратского корабля из флотилии Дрейка или отчаянному черноморскому контрабандисту, чем советскому офицеру.

А его фантастические победы над немецкими судами должны были принести ему не меньше, чем Золотую звезду Героя Советского Союза, но не было в списках этих Героев фамилии Маринеско. Тем не менее, Александр Иванович Маринеско был самым настоящим, а не литературным героем – самый эффективным и самым недисциплинированным подводником Великой Отечественной войны. 

Повесть А. Крона имеет подзаголовок – «Повесть о друге», хотя обстоятельства их знакомства поздней осенью 1941 года были такими, что не только о дружбе, но и просто о приязни говорить было нельзя. Вот как вспоминает об этом А. Крон, бывший в то время редактором многотиражки «Дозор» соединения подводных лодок Балтфлота: «В ту пору он был командиром «малютки» и решительно ничем не знаменит… Я пришел на лодку к Маринеско … и увидел затрапезного вида хмурого парнишку, чем-то напомнившего мне катаевского Гаврика из повести «Белеет парус одинокий». Как раз в этом я не особенно ошибся – Маринеско был родом из Одессы и, хотя принадлежал к более позднему поколению, чем Гаврик, несомненно, состоял с ним в духовном родстве. У Маринеско сидел его приятель Гладилин – тоже командир «малютки». Они пили спирт и к моему приходу отнеслись настороженно. Почувствовав это, я тоже повел себя как-то не совсем естественно, в результате контакта не получилось, и, хотя я потом не раз бывал на «М-96», наши отношения с командиром оставались официальными». Так дипломатично А. Крон описал эту пикантную ситуацию, в которой он, как представитель Политуправления флота, посчитал необходимым сделать замечание по поводу неуместного в будний день поведения подводников, на что Маринеско, независимый и не церемонившийся с командирами и политработниками, отреагировал бестактно и грубо, послав редактора в нецензурной форме. После этого А. Крон и А. Маринеско избегали друг друга. Снова они встретились уже после войны в Кронштадте на сборе ветеранов-подводников Балтики. К тому времени один из самых результативных советских подводников, легенда советского подводного флота Александр Маринеско испытал и славу, и опалу: его то награждали, то наказывали, то присваивали внеочередные звания, то разжаловали. Он отбыл наказание по, как потом выяснилось, сфабрикованному делу в дальневосточной тюрьме, и его имя негласным образом было убрано из истории Военно-Морского флота. Он работал на заводе, где никому не рассказывал о своем героическом прошлом, и только орден Ленина не на колодке, а на винте, особо почетный, потому что вручался в самом начале войны, который Маринеско носил на лацкане своего пиджака, говорил окружающим, что Сашка-подводник не так прост, как кажется. 

Эта послевоенная встреча, в отличие от первой, стала по настоящему дружеской, а со стороны А. Маринеско и очень откровенной. «Мы провели два дня, почти не расставаясь, и за эти дни Александр Иванович рассказал мне историю своей жизни – яркой и горестной, героической и нелепой, в ней были взлеты и падения, но не было сонного прозябания», – вспоминал А. Крон. В 50-е годы имя Александра Маринеско, героя «атаки века», вызвавшей во всем мире бесчисленные споры, вопросы, недоумение и восхищение, нигде даже не упоминалось. А ведь тогда, впервые за четыре года войны, о победе советского командира-подводника писали газеты всей Европы. В боевом походе в январе – феврале 1945 года подводная лодка «С-13» под командованием А. Маринеско торпедировала лайнер «Вильгельм Густлофф» – морской символ третьего рейха. 3 700 специалистов-подводников, в том числе 100 командиров субмарин, предназначенных для формирования экипажей новейших океанских подлодок, ушли на дно вместе с «Густлоффом». Сам термин «атака века» был придуман англичанами, считавшими, что их страна избежала большой катастрофы – была сорвана большая подводная война и тотальная блокада Англии. После уничтожения еще и военного транспорта «Генерал фон Штойбен», на борту которого плыл личный состав танковой дивизии, перебрасываемой для усиления обороны Берлина – 3600 человек, А. Маринеско стал самым результативным советским подводником, а «С-13» — рекордсменом советского флота по суммарному тоннажу потопленных судов. По всем законам за этот поход капитан 3 ранга А.Маринеско должен был стать Героем Советского Союза, а лодка получить звание гвардейской, но этого не произошло. А. Маринеско не прощали неординарности характера, дерзости ума, независимости суждений, его непримиримая борьба за защиту человеческого достоинства многих выводили из себя. Он нарушал инструкции, не согласовывал свои действия с начальством, не боялся сказать в глаза все, что он думал о профессиональных качествах, невзирая на чины и звания, чем очень раздражал многих. Особенно его недолюбливали в Политуправлении флота. Как только представился случай, его недоброжелатели и завистники постаралась принизить значение подвига Александра Маринеско, а его самого представить пьющим, дерзким и недисциплинированным офицером.

Когда в 50-х годах командиры-подводники Балтики написали в Кремль письмо с просьбой восстановить справедливость, присвоить А. Маринеско звание Героя, с ними обошлись очень жестко: всех «подписантов» поодиночке вызывали в высокие кабинеты, грозили лишением званий и орденов, и всех наказали по служебной и партийной линии.

В 1959 году А. Крон опубликовал в «Литературной газете» статью, посвященную А. Маринеско, и тоже столкнулся с враждебным и упорным сопротивлением некоторых высокопоставленных военно-морских чиновников возвращению героическому подводнику заслуженной славы. Когда в 1960 году министр обороны СССР Р. Я. Малиновский своим приказом отменил все наказания, вынесенные А. Маринеско, восстановил его в прежнем звании и повысил пенсию, начальник управления кадров ВМФ контр-адмирал М. Антонов писал в январе 1961 года: «Главнокомандующий ВМФ считает нецелесообразным возбуждать ходатайство перед министром обороны СССР о присвоении А. Маринеско звания Героя Советского Союза». За Маринеско вступились прославленные адмиралы: бывший нарком ВМФ, Герой Советского Союза адмирал Н. И. Кузнецов, сам попавший в опалу и разжалованный, поэтому остро чувствовавший свою вину за то, что в 1945 лично принял решение о разжаловании Маринеско, и бывший начальник Главного Морского штаба Герой Советского Союза адмирал И. С. Исаков, бывшие балтийские комдивы. Адмирал И.С. Исаков поддерживал смертельно больного Маринеско, и не только деньгами. Тогда же И.С. Исаков и А. Крон решили вместе писать книгу о Маринеско. Смерть адмирала помешала этому плану, но зная, что он умирает, адмирал И.С. Исаков передал свои материалы адмиралу Н.И. Кузнецову, словно завещая ему довести до конца начатое дело. Н.И. Кузнецов был в то время для флота единственным человеком, чей авторитет был необычайно высок. Книга была написана. И хотя А. Крон постарался сделать ее достаточно политкорректной, не упоминая о тех, кто организовал травлю талантливого и бесстрашного офицера, долгие десять лет он не мог ее издать. Сегодня А. Крона многие упрекают в том, что он слишком часто упоминает о скандалах и загулах А. Маринеско вместо того, чтобы четко и в деталях описать его главные воинские подвиги. Вероятно, писатель хотел показать все достоинства и все недостатки этого необычайно интересного и противоречивого человека, и при этом обойти возможные цензурные рогатки. Во всяком случае, он первый открыл для многих историю Александра Маринеско, за что ему можно сказать «спасибо».

Служить на военно-морском флоте Александр Маринеско никогда не собирался. Слишком независимым был его характер, строгая военная дисциплина была не для него. Как все одесские мальчишки, он мечтал стать сугубо мирным капитаном дальнего плавания и, окончив Одесский мореходный техникум, уже ходил помощником капитана на торговом судне «Красный флот». Но судьбе было угодно, чтобы вместо палубы океанского лайнера Александр оказался в замкнутом пространстве подводной лодки, а вместо теплых южных морей – в северных водах. Судьбу эту ему определила комсомольская путевка, по которой в 1933 году двадцатилетний Александр Маринеско попал на службу в военно-морской флот. Начинал он свою службу штурманом подводной лодки Щ-306 Балтийского флота. В 1936 году ему присвоено звание лейтенанта.

В 1938 году внезапно следует увольнение Маринеско с запретом занимать должности даже в торговом флоте. Злую роль сыграло сомнительное происхождение Александра Ивановича: отец – румын и наличие родственников за границей. Правда, уже через месяц лейтенант Маринеско восстановлен в должности и ещё через два месяца становится старшим лейтенантом. Летом 1938 года он стал командиром подводной лодки М-96. По своему воспитанию, мировоззрению и отношению к жизни Маринеско в военную службу вписывался с трудом. Но служил достойно. Через два года его «малютка» стала лучшей на Балтийском флоте. Одним из талантов А. Маринеско было умение подбирать экипаж и воспитывать его. Прямой, честный, открытый, дружелюбный и компанейский в жизни, командиром Маринеско был достаточно жестким и требовательным. Он не терпел в работе расхлябанности и лени, а в отношениях фальши, лжи и двуличия. Своих моряков он никогда не муштровал зря, понимая, как тяжела и опасна их служба. И экипаж, бывший всегда дружным, спаянным, отлично владеющим своим делом, отвечал своему командиру беззаветной преданностью. На Балтике он встретил войну. В начале войны «малютка» Маринеско отправила на дно транспорт водоизмещением 7 000. Успешные боевые действия, за которые он был награжден орденом Ленина, чередовались с нарушениями дисциплины. Вольнолюбивая натура Маринеско проявлялась в периодическом нарушении уставов: «Будучи в базе и на берегу, Маринеско А.И. вел себя крайне недисциплинированно, проявлял недостаточную требовательность к подчиненным, а к себе никакой требовательности не предъявлял». Это из военной аттестации. Кстати, знакомство А. Крона с А. Маринеско произошло как раз в тот период, когда в октябре 1941 года он был исключен из кандидатов в члены ВКП(б) за злоупотребление спиртным и за организацию азартных карточных игр. Военные аттестации Маринеско полны выговорами и «служебными несоответствиями», но в одной из ранних написано: «Может пренебрегать личными интересами ради службы», и даже есть совсем короткая характеристика: «Способен на подвиг». В многостраничном списке грехов Маринеско были и такие, за которые по законам военного времени он мог очень дорого поплатиться. Был случай, когда лодку Маринеско, приняв за вражескую, расстреливали из крупнокалиберного пулемета. По команде командира лодка погружается, но ее начинают бомбить. Как вспоминал позже А. Маринеско: «Положение мерзкое: прийти из похода с успехом, и чтобы тебя утопили свои – перспектива незавидная». И тогда Маринеско принимает решение всплыть между двумя катерами – стрелять, не причинив вреда друг другу, они не могли, зато услышали мнение капитана Маринеско о своих боевых и личных качествах, выдержанное в неповторимом одесском стиле. Однажды он отказался выходить в море, до тех пор, пока на помойке не найдут его заветную шапку, которую выбросил по незнанию вестовой, приняв ее за использованную ветошь. К счастью, пропажа отыскалась быстро.

Другому бы не простили даже одного подобного эпизода, но военный талант Маринеско спасал его до поры до времени от серьезных репрессий. Да и обстановка на соединениях подводных лодок Балтийского флота была тяжелой. Субмарины уходили и пропадали без вести со всеми экипажами, в которых служили друзья и знакомые Маринеско. Из 28 пропавших лодок судьба 22 до сих пор неизвестна. Весной 1943 года А Маринеско назначили командиром лодки С-13, на ней он совершил свои главные военные подвиги. В первом же походе лодка потопила очередной транспорт. Капитан был награжден орденом Красного Знамени. На Балтике воевало тринадцать подводных лодок класса «С», а уцелела только одна, под несчастливым номером «13» – та, которой командовал Александр Маринеско. За лето и осень сорок третьего Маринеско дважды за самовольные отлучки побывал на гауптвахте, а по партийной линии получил предупреждение, а затем и выговор. Но если внимательно прочитать книгу, становится ясно, что серьезных провинностей у него было всего две. В новогоднюю ночь 1945 года, находясь уже в Финляндии, Маринеско вдвоем с другом самовольно ушел с плавбазы, загулял в чужом городе и вернулся лишь под утро. А. Крон пишет об этом достаточно сдержанно, не раскрывая подробностей, а подробности были весьма любопытны. Во-первых, интерес вызывала дама, с которой капитан провел эту новогоднюю ночь: хозяйка гостиницы, молодая красивая шведка, говорящая по-русски. Все детали этой истории в свете морального облика советского человека и, главное, вопроса бдительности, просто из ряда вон выходящие. Командир боевого корабля в военное время, на чужой территории, в стране, которая еще недавно была нашим военным противником, исчезает из воинской части и проводит время в обществе гипотетической шпионки. За такое даже в мирное время и в родной базе как минимум, служебное несоответствие, а уж в военное… Экипаж лодки в отсутствие командира тоже отличился. Встречая Новый год, устроили драку с местным финским населением. Маринеско рассказывал Крону: «Когда мы с повинной явились па базу, встретили нас сурово. Обоим грозил трибунал...» Их ждало, как минимум, разжалование в рядовые, или десять лет с заменой на штрафбат. Спас тогда Маринеско командир бригады подводных лодок Балтийского флота капитан первого ранга С. Б. Верховский, приказавший до 17:00 выйти в море и вернуться только с хорошей победой. Это было почти самоубийством. Только что вернувшаяся из похода лодка требовала большого ремонта: батареи разряжены, заклепки потеряны, вода течет отовсюду, дизель на пределе, команда измучена. Но экипаж был предан командиру всецело, и, погрузив боезапас, 9 января 1945 года лодка вышла из финского порта Турку и отправилась совершать «атаку века». Только 30 января акустик доложил о шумах большого судна. После двух часов сумасшедшей гонки в шторм, при отвратительной видимости в снежных зарядах экипаж советской подводной лодки «С-13» совершил успешное торпедирование немецкого теплохода «Вильгельм Густлофф». Торпедная атака была проведена идеально. Все торпеды попали в цель. Непотопляемый лайнер затонул через полчаса. Сегодня часто можно встретить рассуждения на тему, что нахождение на борту «Густлоффа» элиты немецкого подводного флота – миф, что лайнер был забит ранеными и эвакуируемым мирным населением. Но вот в книге «Корабельная катастрофа в ночном море у Штольпе-Банк» немецкого историка Мартина Пфитцманна приводится цитата из приказа Гитлера об эвакуации наиболее ценных кадров на лайнере «Вильгельм Густлофф»: «… в рамках заранее спланированной передислокации расположенная в Готтенхафене 2-я учебная дивизия подводных лодок расформировывается. Экипажи подводных лодок, прошедшие полный курс подготовки, должны быть переправлены в одну из западных военно-морских баз на Балтийском море, где их ожидают новые подводные лодки». И еще: «… разрешается принять на «Вильгельм Густлофф» гражданских лиц, которые не могут носить оружия и участвовать в боевых действиях». Автор книги замечает, что, по воспоминаниям очевидцев, среди прибывающих на судно лиц в гражданской одежде – буквально единицы женщин, детей и стариков, а абсолютное большинство мужчин совсем не дряхлого возраста, вполне способных воевать, держать в руках оружие. Это были высокопоставленные чиновники, партийные функционеры, представители генералитета, офицеры гестапо и СС. «Густлофф» шел полностью затемненным с 6 счетверенными автоматическими пушками на борту в сопровождении усиленного конвоя из 3 эсминцев и 4 тральщиков. После торпедной атаки конвой преследовал лодку, было сброшено более 200 глубинных бомб. Только тактическое мастерство командира, его железная выдержка, хладнокровие, умение просчитать противника на несколько шагов вперед позволили лодке благополучно уйти от преследования, пренебрегая даже чувством самосохранения – идти на критически малых глубинах, через минные поля, руководствуясь скорее интуицией и нечеловеческим чувством опасности.

А «С-13» продолжала свой поход, и на одиннадцатый день был потоплен еще один корабль – военный транспорт «Генерал фон Штойбен». Маринеско маневрировал четыре часа, опираясь только на шумы, которые улавливала гидроакустическая станция. Торпедный залп был дан двумя снарядами на дальности более 2 километров, и оба попали. Недисциплинированный Маринеско воевал ничуть не хуже идеально дисциплинированных командиров. Утопить два крупных судна противника в одном походе – удача, помноженная на точный расчет и военный талант.

Возвращение на базу было опаснее, чем начало похода. У смертельно уставших людей притуплено чувство опасности. У Маринеско была привычка, не покидая центральный пост, дремать, привалившись к борту. Закрыв глаза и прижавшись ухом к мокрой стали борта, он прислушивался к морю за бортом. И вдруг внезапно он крикнул: «Право на борт!», раньше доклада акустика услышав торпедный залп и звук идущих торпед. Эти секунды спасли им жизнь, лодка отвернула, торпеды прошли совсем рядом. Дуэль с немецкой лодкой, не имея на борту ни единой торпеды и только уклоняясь от пущенных немецкой субмариной, Маринеско выиграл. Экипаж у Маринеско был под стать командиру и действовал слаженно – акустик с абсолютным музыкальным слухом ловил малейшие движения вражеской лодки, отточенно и мгновенно реагировали, проявляя необычайное мастерство, механики, рулевые, трюмные машинисты.

Из девяти немецких торпед ни одна не попала в цель. Когда «тринадцатая» пришла в заранее определенную приказом точку встречи с кораблями обеспечения и сопровождения, ее там никто не ждал. Подводная лодка без боезапаса на борту и с вымотанным до предела экипажем в опасном районе без охранения была обречена на гибель. Маринеско провел свою «тринадцатую» незнакомым фарватером, подо льдом на базу в Турку. Это был первый звонок. За поход Александра Маринеско представили к званию Героя Советского Союза, а экипаж «тринадцатой» к гвардейскому званию. Но этих званий они не получили. Даже награды могут стать унижением и оскорблением. Так получилось и с экипажем «С-13» и ее командиром. Командование флота решило, что хватит с Маринеско и ордена Красного Знамени. Ордена Красного Знамени получили еще несколько офицеров, мичманов и боцман. Остальным членам экипажа вручили ордена Красной Звезды, Отечественной войны и медали.

Маринеско был оскорблен, но он никогда ни на кого не жаловался. Положение усугубил неудачный поход в апреле – мае 1945 года. Он выдался очень сложным и из-за постоянных атак немецких лодок, и из-за того, что Маринеско был не свободен в своих действиях. На «С-13» в этот поход отправился адмирал Стеценко, который и начальствовал над Маринеско. На жестокий конфликт между ними и накаленную обстановку на лодке намекает в своей книге А.Крон. После этого похода Маринеско обвинили в том, что «противника не искали, и свою задачу выполнили неудовлетворительно». Кто виноват в срыве боевого задания А. Крон впрямую говорить не может, но и так понятно, что это был не Маринеско. 13 мая, уже после Победы, лодка вернулась на базу. Маринеско считал унизительным для себя оправдываться в том, в чем не был виноват, а о Стеценко речь даже не шла. Он за этот поход получил орден Нахимова. Жалко, что документ, в котором описаны подвиги адмирала, достойные такого ордена, до сих пор засекречен.

В эти дни Маринеско второй раз серьезно провинился. В Финляндии наши военные моряки получали жалованье и премии в финских марках. За «Густоффа» и «Штойбена» Макринеско получил очень большие деньги. И на все деньги купил самый дорогой, какой только смогли найти представители финской фирмы, роскошный американский автомобиль. Подобной машины не было ни у кого, даже у самого высокого начальства. Особенную остроту ситуации придавал тот факт, что Маринеско не умел водить машину. Сверкающее авто стояло на пирсе и портило настроение высокому начальству. Маринеско получает приказ о передислокации в Таллин. При этом лодка должна идти в подводном положении, чтобы автомобиль невозможно было увезти. Когда утром командир дивизиона Орел на катере прибывает в Таллин, то первое, что он видит- стоящий на пирсе автомобиль Маринеско. Допрашиваемый личный состав отвечал однообразно – шли под водой, пришли, а он стоит. На самом деле Маринеско, нарушая приказ, перевез автомобиль на лодке, в надводном положении всего за сутки преодолев почти всё Балтийское море с севера на юг. После этого судьба мятежного капитана была решена.

Следовало только дождаться удобного случая, а такие случаи Маринеско предоставлял регулярно. Тем более единственный его покровитель и защитник из высшего командования контр-адмирал С. Б. Верховский был в апреле снят с должности, и расправе с Маринеско помешать уже никто не мог. О том, как как это происходило, Крон пишет сдержанно: «После перехода дивизиона на новую стоянку поведение Маринеско делается еще более скандальным, в одном из приказов того времени о нем говорится как о зачинщике пьяной драки». Сам приказ звучит так: «Явился на базу после самовольной отлучки, спьяна нагрубил исполнявшему обязанности комдива офицеру». Спьяну, или потому что был расстроен? Его матросы подрались на танцах с солдатами комендантского взвода и были осуждены трибуналом на долгие сроки. Они попали под амнистию по случаю победы и для них все закончилось относительно благополучно. А их командиру припомнили всё. Из капитанов третьего ранга его разжаловали в старшие лейтенанты, сняли с лодки и назначили на малый тральщик. Экипаж по одному перевели на другие лодки, кого-то списали на берег, кого-то отправили в запас. Маринеско уволился с военного флота. Нищенская пенсия и шестиметровая комнатушка в одной из коммуналок Ленинграда – вот и все, что получил разжалованный орденоносец и самый результативный подводник страны. Он попробовал вернуться в торговый флот – плавал вторым помощником и старпомом на судах Балтийского пароходства. Ушел по состоянию здоровья. Потом работа в Институте переливания крови заместителем директора по хозчасти. Честный и порядочный Александр Иванович и тут пришелся не ко двору – мешал директору проворачивать махинации, и тот обвинил Маринеско в хищении «социалистической собственности». Маринеско готов был идти под суд, но не оправдываться. На суде прокурор, сам бывший фронтовик, отказался от обвинения, а народные заседатели написали особое мнение. Но другой состав суда отправил Маринеско в лагерь. Сидел с бывшими полицаями и уголовниками, был выпущен досрочно. Вернувшись в Ленинград, устроился на завод. А в 1962 году у Александра Ивановича был диагностирован рак гортани и пищевода. В 1963 году он умер в возрасте 50 лет, успев рассказать А. Крону невеселую историю своей жизни. А Крон написал о нем книгу. Но, прежде чем она была напечатана, прошло много лет.

Более того, когда о книге узнали, сам А. Крон подвергся нападкам критиков, правда совсем не за «Капитана дальнего плавания», а за другое произведение. Какая-то недобрая и властная сила противостояла любой попытке напомнить о Маринеско. Но были и те, кто помог А. Крону донести книгу до читателя. В 1982 году Крон приходит к главному редактору «Нового мира» В. Карпову и показывает ему книгу, которую десять лет не пропускает военно-морская цензура. А. Крон и сам уже тяжело болен, но напечатать «Капитана дальнего плавания» считает своим долгом перед памятью А.И. Маринеско и делом чести. Прочитав книгу, многоопытный редактор и сам фронтовик В. Карпов обратился в сухопутную цензуру, где у него были связи. По дружбе получив разрешение, поставил повесть в ближайший номер. А. Крон перед смертью еще успел увидеть сигнальный экземпляр журнала. Владимир Карпов не успокоился, издав повесть. Теперь уже он считал делом чести посмертно вернуть А. Маринеско звание Героя Советского Союза. Чтобы снять с Александра Ивановича судимость, пришел на прием к Генеральному прокурору СССР и дал ему прочитать повесть А. Крона. Книгу прочитала вся Генеральная прокуратура и Маринеско реабилитировали. Но для возвращения звезды Героя требовалось представление от командования Военно-Морского флота, в котором все еще сидели недоброжелатели А. Маринеско, даже после его смерти сводившие с ним счеты. К делу подключился Председатель Президиума Верховного Совета СССР Василий Васильевич Кузнецов. По его распоряжению в архиве нашли представление А.И. Маринеско к званию Героя Советского Союза 1945 года. 5 мая 1990 года вышел Указ о присвоении звания Героя Советского Союза Александру Ивановичу Маринеско. Даже сегодня, спустя столько лет, страсти по Маринеско не затихают. После книги А. Крона вышло уже множество книг об А. Маринеско. Одни авторы пытаются доказать, что Маринеско – дутая фигура, что никаких подвигов он не совершал, более того, что он преступник, утопивший госпитальное судно с беженцами. Другие пишут о Маринеско в превосходной степени, превращая его в какой-то бронзовый памятник и плакатного героя. На этом фоне выделяется книга О. Стрижака «Секреты Балтийского подплава».

В книге собраны воспоминания тех, кто знал А. Маринеско, плавал с ним, дружил. Из них складывается живой и обаятельный образ этого очень незаурядного человека, со своими слабостями, с множеством недостатков, но при этом замечательного моряка, умного командира, человека чести и долга.

Тем же, кто сегодня ставит в вину Маринеско гибель гражданских пассажиров «Густлоффа», неплохо бы посчитать, сколько госпитальных транспортов было утоплено нашими противниками, сколько машин с детьми ушли под лед на «Дороге жизни», сколько поездов с эвакуированными разбомбили немецкие летчики, сколько женщин и детей уморили голодом в блокадном Ленинграде.

Сегодня именем Александра Маринеско названы улицы и учебные заведения, памятники ему поставлены в Кронштадте, Калининграде, Одессе – его родном городе. Он об этом и не мечтал. «…не стал я Героем Советского Союза, но это ведь не моя вина. «Густлофф» потоплен. Потоплен. Около восьми тысяч немецких подводников так и не сумели занять свои места в боевых рубках сумбарин. Не сумели. Это и есть главный итог. А больше людей меня знают, или меньше – какая разница? Экипаж свой я сохранил, никто, слава Богу, не погиб, это важнее любых почестей».

 

Литература:

Геманов, В. С. Триумф и трагедия подводника Александра Маринеско / В. С. Геманов. – Москва : Терра-Книжный клуб, 2005. – 383 с. – (Великая Отечественная).

Капитан дальнего плавания : повесть о друге / А. А. Крон. – Москва : Советский писатель, 1984. – 205 с. : портр.

Стрижак, О. Секреты Балтийского подплава / О. Стрижак. – СПб: Пушкинский фонд, 1996. – 254 с.

 

Юлия Брюханова, Центральная библиотека им. А.С. Пушкина