Михаил Львов: Стихотворения и поэмы о Челябинской области

Урал

Я был на стройках Южного Урала.

Я видел, как выстраивался в ряд,

Сверкая полированным металлом,

За новым агрегатом агрегат.

Как будто артиллерия морская,

И выдох пушек, вспышками огня

Великий труд победы освещая,

Как легкий дым, окутывал меня.

В жару июля и в мороз крещенский,

В волнах пшеницы, в угольной пыли

Мой путь лежал от Энска и до Энска,

По городам промышленной земли.

Я видел, как победа вырастала.

Свидетельствую: пролетят года —

Спасительное мужество Урала

Отчизна не забудет никогда.

Урал, Урал! Заводы… Шахты… Горы…

Страной железа видишься ты мне,

Твои сыны — литейщики, шахтеры,

Себя как дома чувствуют в огне.

С рождения металлом окруженный,

Уралец — прирожденный металлист

А значит, он и воин прирожденный,

И слесарь от рожденья, и танкист.

В пороховой окутываясь запах,

Идет на запад наших танков вал,

И сам Урал подвинулся на запад,

Продвинул пушки к Пруссии Урал.

Пройдут года — над веком небывалым,

Потомки совершат свой поздний суд.

Железо назовут они Уралом,

Победу назовут они Уралом,

И мужество Уралом назовут!

Мой Урал

Он мне с поры моей начальной

Дарил наглядно, как литье,

И свой лиризм индустриальный,

И металличество свое.

Нас жизнь учила и растила,

И возносила, и несла.

Одних война не отпустила,

Других и после догнала.

А кто живой — хоть в Подмосковье

Иль выше — главк его «забрал» —

Сыновней светится любовью

При слове радостном — Урал!

Всю жизнь его воспринимаю

Я как живое существо

И — в мыслях — к сердцу прижимаю

Седую голову его.

В Челябинске

Ну, что же, снова, значит, здравствуй,

Индустриальный великан!

Опять в душе греми и властвуй!

Твой облик навсегда мне дан,

Как людям молодость даётся,

Как имя или как судьба.

Здесь редко быть мне удаётся,

Но ты и нынче мне судья.

Суди — по праву воспитателя,

Стыди — когда забуду стыд,

Зови — по праву испытателя —

К летящим куполам орбит.

...Я так хотел по жизни гордым

И неразгромленным пройти.

И, возвратившись в этот город,

По главной улице пройти.

А жизнь сложней мечтаний юных

Моих. Да только ли моих?

Теперь зову на помощь юмор,

Когда я думаю о них...

Не для того, чтоб заноситься,

Проситься, что ль, нам пьедестал,

Иль вновь обидой занозиться,

Мол, вот пророком здесь не стал,

И не затем, чтоб покориться

Обиде давней и живой,

И не затем, чтоб покориться,

На хлеб проситься дармовой, —

Приехал просто поклониться,

Как едут к матери домой.

Суди — по правилам науки,

Оценок мне не завышай,

Но опускать устало руки,

Как и тогда, не разрешай!

Пахни мне в ноздри дымом, домом,

Лицо мне плавкой освети.

А уж по улицам знакомым —

Найду походку, как пройти.

Златоуст

Ты сегодня дымишься за дальнею далью,

За снегами, которым не видно конца,

Златоуст! Златоуст! Нержавеющей сталью

Это имя нам детство вписало в сердца.

И Закаменки камень, и малинники Голой,

И запруженный Ай, и седой Таганай —

Это детство мое. Это юность и школа.

Это в горы и сосны оправленный край.

Город детства и стали, город стужи и зноя,

За оградой резною, за сосной вырезною —

Весь ты в зренье моем, весь ты в сердце моем,

Словно только вчера я покинул свой дом.

Мы идем сквозь огонь, позабыв о покое,

И в родительский дом я не скоро вернусь.

Как любовью своей, как отцовской рукою,

Ты прикрой меня сталью в бою, Златоуст!

Магнитка

Было: годы подряд.

Били в небо зенитки.

Каждый третий снаряд —

Из металла Магнитки!

И стальная пурга

Сколько с неба свергала

Самолетов врага!

Над Берлином сверкала!

В те великие дни

Мы в боях, как титаны,

Накрошили брони!

Наломали металла!

За разрядом — разряд.

За зениткой — зенитка!

Каждый третий снаряд

Подавала Магнитка!

И, врага сокруша,

Возвратились мы, правы.

Торжествует душа

От победы, от славы.

Город — кузница гроз!

Хоть мне все тут знакомо —

Здесь когда-то я рос,

Жил у домны, как дома, —

Я опять удивлюсь

Этим башням огромным

И тебе поклонюсь,

Поклонюсь твоим домнам!

Эти домны святы!

Говорю, понимая:

— Приносить бы цветы!

Им

Девятого мая!

На Таганае

Как бы подобием предела —

Стеной — гранитная скала!

А вдоль скалы – сосна висела,

Как в воду прыгнувшая смело,

Вниз головою — и росла!

Ах, молодчина! Акробатка!

Не улыбнуться я не мог

Ей, как живой! Вот это хватка!

Урок наглядный и намек!

Подумалось: — Придется если —

О несгибаемость, прости! —

Не костенея телом в кресле —

И вниз башкой смогу расти…

Я шел низиной и горою —

Через крутые времена,

Вниз головой я рос порою,

Как та уральская сосна.

Откликной гребень

В нашем горном крае

Близ вершин Урала,

Есть — на Таганае —

Откликные скалы!

Гребни откликные —

С громовым успехом —

Голоса живые

Возвращают эхом!

С той поры далекой,

С детства, с Таганая —

Я живу, как отклик,

Звуки догоняя.

На любовь иль окрик,

На поклон приветный

Я — мгновенный отклик,

Я — порыв ответный!

Засыплю Урал телеграммами снова…

А. Шмакову

Засыплю Урал телеграммами снова —

Друзьям, и знакомым, и новым друзьям,

Поэтам уже поколенья другого

И все-таки истинно близкого нам.

Вернулся сюда — не забыт, не отвергнут,

Разлуки — долой! И размолвки — долой!

Разносам, допросам никем не подвергнут,

И — прибыл не в гости, а прибыл — домой!

И вслух не берется никем под сомненье

Уральство мое и с Уралом родство.

А мненье мое и мое «самомненье»

Не будут уже раздражать никого…

…А в общем-то, что там — «далекие были»…

И — мелкие, может, — их помнит ли кто?

Мы — разными были. (И — мелкими были.)

И — крупно нас били… И — мелко нас били…

Одни — нас «лупили», другие — любили —

И было, наверное, все же за что.

А главное — это! Да, главное — это!

И — к финишу вышли не с нищей сумой,

И было немало и силы и света,

И в близких, и в дальних, и в жизни самой.

Спасибо за чудо той юности чистой,

Которая сверена с гор высотой,

С высокой грядой, каменистой, плечистой,

И с будничной жизнью, святой и простой.

Тебе, Златоуст, за учебу спасибо!

И — город на золоте, старый Миасс!

Нас школа учила (и — нас не спросила),

Как учит рабочих рабочий наш класс.

Еще в семилетке мы знали, кем будем, —

Мы были серьезны, как здешний народ! —

Где будем нужней и полезнее людям,

Кто — в техникум горный, и кто — на завод.

Спасибо тебе, ЧТЗ, за науку —

Работал я там от весны до зимы,

Но ты протянул мне рабочую руку,

Еще приобщил и к поэтскому кругу —

К кружку начинающих, добрых друг к другу…

Дал верного друга. И даже — подругу…

Хочу поклониться тебе до земли!

За дружбу народов у нас на Урале

Спасибо! Мы — дети единой земли,

И вместе учились, и вместе играли,

И вместе — сквозь Время какое! — прошли.

В душе я храню благодарное слово,

По радиоволнам его передам.

Я шлю телеграммы — с восторгами — снова

Друзьям, и товарищам,

И городам!

Слово «Урал»

А. Золотову

Звучало слово, как присяга,

Как клятва юности моей,

Как трепет воинского стяга

На Поле Славы и смертей.

Одно из Главных Слов России,

Оно звучало, как приказ,

И на пространствах Индустрии,

И на фронтах в Смертельный Час.

Паролем стало и сигналом,

Сзывало вместе земляков.

Стихи мои клялись Уралом

В теченье всех моих годов.

Отчизны стержень металлический,

Опорная Пята Стране,

В моей судьбе неидиллической

Он — главный стержень и во мне.

...Года уже к пределам гонят...

Не до меня заботам Дня...

А все ж — то тут, то там да вспомнят

В связи с Уралом и меня...

Я вроде бы мемориала,

В котором гордость, боль и грусть, —

Сам под охраною Урала

Теперь навеки нахожусь.

Поэту Урала

Тебе Урал на песни отдан!

Перед тобой раскинут — вот он!

Ты прикреплен к его заводам,

К его лесам, горам и водам.

Когда ты отправлялся в путь —

В путь от Урала до Байкала, —

Себя ты чувствовал, бывало,

Во всех краях не кем-нибудь,

А представителем Урала!

Далеко в Греции — Парнас,

А здесь — Магнитка и Миасс,

Здесь, в этой кузнице Союза,

Твоя воспитывалась Муза.

И потому, когда война

Гремела пушками, она

С дней отступления, с начала,

До Дня Победы не молчала.

Парнас — он несколько южней,

Там воздух, может, понежней,

А здесь металл, огонь, гранит

Устами Музы говорит.

Песня ветерана ЧТЗ

Урал — суровый, а на сердце — нежность...

Опять меня, как в юности, зовет

Из теплых снов в предутреннюю свежесть

Родной Челябинск, тракторный завод.

Сюда пришла когда-то наша юность,

Чтоб жизнь свою, как парус, развернуть.

А в тридцать третьем, в голубом июне,

Мы снарядили первый трактор в путь,

И с легким громом он пошел по свету,

Веселый, беспокойный, молодой.

Он — богатырь! Распашет всю планету!

А нужно будет — справимся с бедой.

Когда пришла военная година,

Он танком стал и, полный ярых сил,

Дошел он в сорок пятом до Берлина

И День Победы миру возвестил.

Цветет земля, текут родные реки.

И жизнь полна и счастья, и забот.

Тебе уже исполнилось полвека,

Мой ЧТЗ, мой дорогой завод.

...О юности далекой затоскую...

Теперь другие юные спешат

На утреннюю смену заводскую,

Как мы спешили много лет назад...

Урал суровый, а на сердце — нежность...

Опять меня, как в юности, зовет

Из теплых снов в предутреннюю свежесть

Мой милый город, мой родной завод.

Каменный пояс: Поэма

Кто родился в двадцатых,

Кто родился в тридцатых

Или сороковых,

Кто не видал усатых

Городовых живых,

Кто при социализме,

В советский век, рожден —

Не знает старой жизни

И, значит, с новой жизнью

Сравнить не может он.

Так думает в ремесленном

Товарищ замполит.

Душа его, естественно,

За многое болит.

Он хочет, чтобы знало

Училище его

Историю Урала,

Края своего.

И в качестве докладчика

Решил он пригласить

Петра, трубопрокатчика, —

Возьмется, может быть.

Перечитывает снова

Мамина-Сибиряка,

Сказы старика Бажова,

Смотрит в давние века.

Открываются страницы

Дорогих далеких книг —

И, как вспышкой, озарится

Глубь истории на миг.

И уже судьба Урала

Силой гнева и любви

Так к душе его пристала,

Что попробуй оторви!..

Слово давнее Урал,

Означает — пояс.

Он весь край в одно связал,

Подтянул, как воин.

Здесь природа с давних пор

Набрала сокровищ в недра.

Предлагала людям щедро

Высь, и глубь, и ширь, и недра.

Но лежали недвижимы

И глубины и вершины,

Таганай Большой и Малый,

И стучалась вечность в скалы.

Здесь в петровский век старинный

«Землю рудную» — Урал —

Род Демидовых звериный

В лапы хищные забрал.

Здесь голодный люд работный

О судьбе мечтал свободной.

Ждал ее со дня рожденья.

Ждал народ освобожденья

Не от собственной руки —

Ждал от «Золотой строки»

И искал ее повсюду,

И попов «купал» в запрудах, —

Доставай Строку оттуда,

Объяви нам, цел покуда!

(Будто есть Строка такая,

Не простая — золотая,

В ней свобода всем объявлена

И царем печать поставлена,

Но заводчик и подьячий

Ту Строку от люда прячут).

И росли богатыри

На Урале. Бунтари!

Поднимал Кыштым

Косолапов Клим!

Крепостных людей с заводов

Поднимал Белобородов.

Пугачевское бунтарство

Потрясало государство.

Саблей вспыхнул Салават,

Пугачева младший брат.

Шел солдат сквозь строй, сквозь палки.

Ссыльный тракт в Сибирь бежал.

Здесь когда-то очень жалкий

Кюхельбекер проезжал.

Здесь от горя, от запоя

Умер Мамин-Сибиряк.

От забоя до забоя.

Умирали люди так.

Каторжанин кровь выплевывал,

Руки скручены в узлы.

Златоуст один заковывал

Всю Россию в кандалы.

А царям ковал он латы,

Но не этим знаменит, —

Светлой славою булата

Златоуст в веках звенит.

И бесправный и бесстрашный,

Он и рос и умирал,

Темный, дедовский, вчерашний,

Злой демидовский Урал.

А какие только нравы

И в плохом какой размах

Тот Урал потом оставил!

Сколько страшных прав и правил,

Сколько накипи в сердцах!

Вспомнишь детство в Златоусте.

Где не наш район — тебя

Не пропустят, не отпустят.

А попал — спасай себя,

И бросай пенал и книжки,

И кинжалом помоги.

В школьном возрасте мальчишки

Прячут финки в сапоги.

От подобной от отваги

И растешь-то как дурной.

А подсолнухами драки

Каждой осенью — стеной!

Начинали драку дети,

После взрослые. А там —

Наготове, на примете —

Место в драке старикам.

И уже над головами

Не подсолнухов круги,

А кидаются камнями,

На врагов идут враги.

На Татарку — Уреньга,

Как враги, как на врага.

Шла Бутыловка родная

(Там я жил, там был наш дом)

На Демидовку, давая

Волю злобе, завывая,

Все на свете забывая,

Потрясая кулаком.

И не раз такие встречи,

А века — из года в год

Так и сам себя калечил —

В довершенье бед народ.

Шли районы на районы

До исхода. До конца.

Но советские законы

Исправляли им сердца.

Здесь прожили жизнь сурово

Деды, прадеды Орлова.

И взволнованно и громко,

Еле слышные сперва,

Из живой души потомка

Сами просятся слова:

«Вы, пропавшие в неволе,

Вы, сгоревшие от бед,

Не увидев светлой доли,

Не дожив до лучших лет,

Чем почтить мне вашу память?

Как мне вас благодарить

За горящую веками,

За живую жизни нить?

Я не перекати-поле

Иль «непомнящий родства», —

Не забыть мне вашей боли,

Ваша жизнь во мне жива».

Мой отец мечтал о воле

Но дороге на Централ¹,

Большевистское подполье

Разлилось на весь Урал.

На Урале здесь мы били

Адмирала Колчака.

Взяли власть и укрепили!

Сталь варили. Лес рубили.

И работали в ЧК.

(Пролетарской диктатуры

Славлю смысл и славлю нрав!

Славлю штык комендатуры,

Славлю лезвия застав!)

Одолевшие разрухи,

Глядя будущим в лицо,

Мы истории-старухе

Обновили колесо.

Поторапливали вечность, —

Век строительств начался —

Убыстряли бесконечно

Обороты колеса...

Поворачивали реки

В направленьях, нужных нам,

Подчиняли человеку,

Нашей воле и рукам.

Вспомним первых пятилеток

Развороченный пейзаж,

Дни строительств и разведок,

ЧТЗ и Уралмаш,

И завод Орджоникидзе,

И Магнитная. гора —

Это молодость строительств,

Вдохновенная пора!

И уже Урал не тот

И не тот его народ.

Все такой же дорогой,

Не такой Урал — другой.

Он трудом и силой брал,

Честный труженик Урал, —

Стал задолго до войны

Становым хребтом страны!

Из металла тот хребёт²

Ты сломай попробуй!

Он любого подгребет, —

Тот хребет особый.

Корпуса возведены.

Пущены заводы.

Это — мускулы страны!

Это — мощь народа!

В дни войны художник наш

Рисовал один «пейзаж»:

Растянулся по плакату,

Растеряв весь свой багаж,

Гитлер языкатый,

А язык пришит штыком

(Из металла нашего)

К той земле, кому разгром

Он в душе вынашивал.

Но не вышло ничего,

Как у всех, так у него,

Как не выйдет ничего

Впредь ни у кого, —

Не ту задачу взяли!

Мы империю его

Сталью растоптали.

Хорошо по ней шагал

Богатырь Урал.

Где прошла его нога —

Продавился стан врага.

Я не злой и не злопамятный,

Просто для учету

Я напомнил людям грамотным

Про его работу.

Хорошо шагал Урал,

Век собою подпирал.

И на месть не напирал,

Не за дело не карал

И лежачих не бивал.

Где он только не бывал!

Отличился. Не кичился.

Ногу — с падшего — убрал.

Тут мы подвели черту.

Он и нынче на посту!

Он работает в поту!

В доменных узлах земля,

В газопроводах земля,

В нефтепроводах земля,

В рудниках, в забоях, в штреках,

В голубых и синих реках,

В белых волнах ковыля,

И в садах тяжеловесных,

В линиях дорог железных,

В трубах, в вышках и столбах

С верстовым клеймом на лбах,

С пасынками по бокам,

С проводами по верхам,

В паровозах на путях,

Перемазанных в локтях,

В пароходах

На волнах,

На летящих валунах,

В самолетах

В небесах,

В новорожденных лесах,

И в усах пшеницы русой,

В острых пиках кукурузы,

В клейких листьях тополей,

В пене хлопковых полей

Снега белого белей,

Вся в гигантских городах,

Вся в заботах и трудах,

Вся в высоком напряженье,

Приведенная в движенье

Рычагами из Кремля, —

Наша светлая земля!

Разукрашенная нами,

Нашей славой и делами,

Нашей правды торжеством,

Нашим правильным трудом:

Каждый лист

И каждый камень

Троган нашими руками,

Кошен нами каждый луг,

Кован нами каждый плуг,

Собран нами каждый трактор,

Нами выложены тракты.

На земле трудились годы

Поколенья и народы,

Предки наши. Здесь они

Выкорчевывали пни —

И руками раздвигали

Эту землю, эти дали...

И теперь земля родная

Так насыщена трудом,

то она теперь — живая,

А не грунт под сапогом,

Каждый метр железом вышит,

В трубах вся и оттого

И пульсирует и дышит,

Как живое существо!..

¹Централ — так называли Александровскую центральную каторжную тюрьму.

²На Урале произносится «хребёт» (см.: Д. Ушаков. Толковый словарь, т. IV, с. 1187).

На Урале: Поэма

Его уж нет, а те, кто вживе.

А те, кого оставил он,

Страну в бушующем разливе

Должны заковывать в бетон.

С. Есенин

Магнитогорск

Мы с другом шли по комбинату,

Ученики железных школ.

Вновь по мартену и прокату

Как очарованный я шёл.

В утробы домен-великанов

Сквозь стёкла синие очков.

Смотрел я, будто в грудь вулканов,

Как на рождение миров.

Кругом — работа не для слабых! —

Горячий слиток в двадцать тонн

Вперёд-назад катает слябинг,

Как робот, точен и умён.

И станы встали как по рангам,

Летят — роскошные дары! —

Листы стальные по рольгангам,

Как темно-красные ковры.

И, как бумагу, сталь в рулоны

Потом сворачивают там.

И труд там мерится на тонны,

И пот на тонны, и металл.

...Везут обрезки слитков — «обрезь»,

И с желобов счищают «скраб».

Здесь что ни слово — точный образ,

Что ни работа — то масштаб!

На этот жесткий мир металла

Не отрываясь, я глядел,

И все сильнее проникала

В меня серьезность этих дел.

Я возвращался мыслью снова

В те дорогие времена,

Когда железная основа

Стране вот так была нужна!..

Страна и в те десятилетья

Беспечной вовсе не была,

Когда задумывала эти

Сверхдальновидные дела,

Когда задумала Магнитку,

Как гений в творческую ночь,

Не уповая на молитву,

Своей рукою строя мощь.

Челябинск

Магнитогорск. Мартен и слябинг.

Стекла и стали переплет.

И в город юности — в Челябинск

За час — не больше — перелет…

Прикосновение к Уралу,

К земле заводов и людей,

Прикосновение к металлу

Уральской юности своей.

...Лишь книгам посвящавший ночи,

Ещё почти что без грехов,

Вот здесь в «Челябинский рабочий»

Спешил я с трубочкой стихов.

И как бы снова всё сначала:

У металлургов в поводу,

Из цеха в цех — путем металла —

Как бы на привязи иду

И наблюдаю превращенье

Руды — в металл, железа — в сталь,

И нашей мощи — приращенье,

В индустриальном дыме в. даль…

В сиянье — в плавках и прокатах —

Мир индустрии мне предстал.

Гигантом встал, как на плакатах,

Рабочий класс я на пьедестал!

В этом городе

В этом городе гордость растет у меня,

Потому что я был в этом городе

гордым и сильным,

И еще не погнулась моя молодая броня,

Здесь и помнят меня только юным

и только красивым.

В этом городе ветры летят из тридцатых годов,

И стучит, как судьба,

пятилеток немолкнущий молот.

В этом городе вновь

и плясать я и плакать готов,

Потому что тут был —

не. во сне, — наяву еще молод.

А теперь я наполнен прошедшим,

как местный музей,

Только это, конечно,

никак не заметно прохожим...

Я сегодня приехал сюда —

и на площадь скорей! —

И гуляю по городу юности

полднем погожим.

Соловьиный сон

Умаялись мои —

спит вся семья большая.

Запели соловьи,

покой не нарушая.

Был отдых невесом

из музыки и лета.

Был соловьиным сон

до самого рассвета.

Как будто лес свои

сменил магнитофоны:

Замолкли соловьи,

затихли нежно звоны.

И сразу — в тот же миг —

закаркали вороны,

И не было от них

у спящих обороны.

В городе юности

Вокруг меня снуют

И старые, и молодые лица.

С. Есенин

На жизненном закате — все дороже,

Пронзительней намного и родней.

Я прилетел в июньский день погожий

В прекрасный город юности своей.

Прекрасный,

потому что жизнь прекрасна,

И каждому земля своя — милей!

И потому считаю я пристрастно

Прекрасным город юности своей.

Той юности, которой не осталось,

Той юности, которой нет теперь,

Которой столь трагически досталось

Чуть выше нормы бедствий и потерь.

Навстречу мне — как из другого мира —

Взволнованная молодость летит,

Сама собою занятая мило,

Мгновенье рядом и проходит мимо,

Ведь я для них почти как инвалид.

А девушки по-прежнему красивы —

Не иссякает эта красота!

За то, что ты красива, жизнь, — спасибо,

Что все твои заполнены места.

Я путь держу до станции конечной,

В наследство вам свой город отдаю.

И возле вашей юности беспечной,

Окаменев, как памятник, стою.

Смотрю на вас от имени погибших,

Смотрю на вас от имени живых,

От имени до времени поникших

Израненных ровесников своих.

Приемлю жизнь.

Вас к жизни не ревную.

Пускай мне с вами рядом не идти, —

Благословляю молодость чужую

На лучшие поступки и пути.

На жизненном закате — всё дороже,

Пронзительней намного и родней.

Я прилетел в июньский день погожий

В прекрасный город юности своей.

Челябинск — Москва

Человек беспокойный,

сидеть не могу в кабинете,

Не могу усидеть в кабинете —

в чужом иль своём.

Жизнь ужасно спешит.

В самолетах рождаются дети.

И в полете мы пишем.

И в космосе песни поём.

А ведь я ещё помню

телеги, качалки и сани,

Лакированных гладких коней,

кучеров-молодцов.

Помню также, что сани

не ездили по расписанью, —

Было времени много

у прадедов, дедов, отцов.

«Илиадам» сродни

та несуетность транспорта дедова...

А еще — бубенцы,

колокольчики,

дальний рожок...

Все же нравится мне

от Челябинска до Домодедова

Взять и враз совершить

великанский, гигантский прыжок!

Слово об Урале: Поэма

Возвращение

Пройден путь неповторимый —

Битвы, госпитали, фронт,

И опять Урал родимый

Примет сына на ремонт.

И опять земля родная,

Небо дымом подпирая

И сама клубясь в дыму,

Приближается к нему.

Ты неплохо относилась

К сыну. Снова помоги.

И броня пообносилась,

Пообтерлись сапоги.

Все, чем ты его снабдила,

Он на деле испытал:

Пригодилась эта сила,

Твой характер, твой металл.

У него есть убежденье, —

В том доныне убежден, —

Что, уралец по рожденью,

Всем тебе обязан он.

Он бывал в краях различных

(И в своих, и в заграничных).

Он бывал в краях отличных

(В очень южных, в очень нужных).

В очень важных для страны

(В них иные влюблены).

Но повсюду, отовсюду

Он к тебе тянулся вновь,

К твоему родному люду,

В воздух этих городов —

Вопреки неладным людям, —

И такие были здесь...

Говорить о них не будем,

И не им сегодня честь.

Вопреки путям-пространствам,

Расстояньям вопреки,

Так, наверно, к морю тянутся —

С разных точек — моряки.

Пройден путь неповторимый —

Битвы, госпитали, фронт,

И опять Урал родимый

Примет сына на ремонт.

Ехал воин на Урал.

Грудь медалями убрал.

Удивляются соседи, —

В шуме, в споре и в беседе

На себя немного брал.

Больше думает. Молчит.

Гимнастеркою бренчит.

На груди его подряд —

Столько славы, столько дат!

Это — Родины солдат.

Рядовой. С передовой.

Человек передовой!

Был он русский, иль татарин,

Или нации другой, —

Знаю я, он был не барин

На дороге фронтовой.

Знаю, честно нес он службу,

Тяжесть тяжкую он нес,

И ценил его за дружбу

Фронтовых ребят колхоз.

Был он ранен, но — силен.

Обожжен, но не сожжен.

Атакован, но не скован.

Не поддался страху, словом...

Убедитесь — поглядите,

Или видели уже?

Это — светлый победитель,

Без осадков на душе.

Был он в битвах — боевой.

В мирной жизни — деловой.

С очень ясной головой.

Он ходил по заграницам

С очень гордой головой.

Ну, а дома не годится

Задаваться. Здесь ты свой.

— Перед кем, — друзей спросили, —

Задирать свои носы?

Перед матушкой Россией?

Перед той, кому ты сын? —

...Ехал воин на Урал.

Грудь медалями убрал.

Удивляются соседи, —

В шуме, споре и в беседе

На себя немного брал.

Больше думает. Молчит.

Гимнастеркою бренчит.

Но не может безучастно

За окно смотреть, как частник.

Что в глаза бросается —

Все его касается.

Жизнь страны-красавицы

Всё его касается!

...Трактористы едут — сразу

Обращенье на устах:

— Дайте газу до отказу,

Трактористы на полях! —

...Ветер юную колышет

В поле лесополосу.

Хорошо-приятно слышать

Пионерский горн в лесу.

Ты горни, горни, горни,

Пионерство мне верни.

Пусть растут, не ленятся

Маленькие ленинцы!

Все для них останется.

Пусть растут, поют, звенят,

Пусть страна не старится!

Так подумал наш солдат,

Это правильный солдат:

Жизнь земли-красавицы

Вся его касается,

Нет такой проблемы сложной, —

Нет и дальше невозможно,

Как теперь, как до сего, —

Не касавшейся его.

(Ты не думай, что у нас

Генералы только мыслят.

У солдата тоже мысли!

Точный ум и меткий глаз!)

Так воспитан с юных лет он, —

Всюду дома. Так учен.

На пространствах всей планеты

(А особенно с Победы)

Он не гость. Хозяин он!

И теперь с войны, с дороги,

Возвратясь в страну, домой,

Он, как все, — один из многих, —

Восторгается страной,

Уважает все рекорды,

Понимает все дела.

Государственная гордость

За Отчизну немала!

Поезд мчится по России,

По бескрайней нашей сини,

По бескрайней нашей шири,

По бескрайней самой в мире

До Урала, до Сибири,

Расставания и встречи

По перронам расплескав

И обрывки краткой речи:

«До свидания», «будь здрав».

И приятные картины

Наблюдаешь не одну:

Человек встречает сына

(Вместе с сыном и жену).

Обнимает сын отца.

Людям это нравится,

Сына нрав и нрав отца.

Сами были сыновьями

И отцами стали сами...

Человеческое счастье

Всех счастливит нас отчасти,

Детской радости показ

Всех пронизывает нас

Каждый раз, как в первый раз.

...Едут с севера и с юга,

И на шее друг у друга

Три мгновения висят

Так влюбленно и заманчиво.

Слышишь: — До свиданья, мальчики!

(«Мальчикам»... по пятьдесят!)

А другой другого будит:

— До свидания, старик!

(«Старику»... лет двадцать будет!)

Но он горд, что он «старик» —

К уважению привык...

Так встречают, провожают.

Чувства наспех выражают.

Рельса гнется и не гнется.

Молодой шумит народ.

Скольким людям вдруг икнется.

Сколько судеб промелькнет.

Разглядеть бы эти судьбы.

Разобраться, вникнуть в суть бы.

...Снова станция (и тут

Шум на двадцать пять минут).

С хлебом, медом, огурцом

С перекушенным концом,

Местным водочным сырцом.

И бегут со всех сторон

На перрон:

— Где базар?

— Базар ищи!

— Товар ищи!

— Сюда, сюда, товарищи!

...И снова ночь. И снова день.

И по траве — вагонов тень.

И вдоль дороги целый день,

Как вытянутые платки,

Продолговатых деревень

Голубоватые дымки.

Летит, летит в сторонке

Дымок, как ситец тонкий.

(А предки наши на санях, —

Не то, что мы на скором, —

Одолевали на конях

Российские просторы.)

— Это станция какая?

— Это станция Симская.

— Это станция Вавилово.

— Высадим, как милого.

— Это станция Аша.

— Очень даже хороша!

...Кропачево, Вязовая

(Восхищенье вызывая),

Медведевка. Дальше — Ай.

Дальше станции считай.

Скоро ты увидишь город,

Златоустовские горы,

Златоуст увидишь скоро,

А за ним и Таганай.

Тут река — все та же Ай.

(Тут названия такие!)

Тут названия простые —

Их, как крик, запоминай:

«Тагана-ай!» и «А-ай-ай-ай!»

Крик природы. Крик души.

Стой. Смотри. И не дыши.

Стой с открытой головой.

Здесь ты дома. Здесь ты свой.

Крикнешь в скалах на Урале —

Только эхо, эхо сплошь.

«Караул» ли, крик «ура» ли —

Издали не разберешь.

Ах, Урал, Урал, Урал,

Где ты камня столько брал?

И когда нагромождали

Эти скалы, эти дали?

...Полагают, что земля

От подземного огня

Здесь когда-то шевельнулась —

И буграми мышцы вздулись,

Встали горные породы,

Словно мускулы природы.

Накатал, наклокотал

Тот огонь — Уралом стал.

Встала горная гряда

На — бессмертье, навсегда!

Горы, словно мышцы, —

Смотришь и дивишься.

И, как волосы, леса,

И озера, как глаза, —

Разметался ввысь и вширь

Наш Урал, как богатырь.

Кто взглянул однажды в жизни

С Таганая на Урал —

Не потерян для Отчизны,

И себя не потерял.

Только крылья он обрел

И расправил. Как орел.

Сильный край. Особый край.

Закаляет. Помни. Знай.

Поезд медленно ползет...

Остановка Метзавод,

И душа сама поет:

Металлурги, металлурги,

Металлический народ!

Там, где надо, балагуры,

А порой наоборот.

Вашей волей, металлурги,

На войне, вдали, во мгле

Металлические пурги

Бушевали по земле.

Вам спасибо за огонь.

Жму вам мысленно ладонь.

Вот и город Златоуст.

Как всегда, перрон не пуст.

Дальний поезд не жалеет

Времени на отдых тут.

Паровозы тяжелеют —

Уголь грузят, воду пьют.

Как не выйти на стоянке,

По перрону не пройтись!

...На платформах стынут танки

(Вражьей марки — их останки)

И машины «Урал-зис»,

И металла «ММК»¹

Бесконечная река...

(Тут металла и литья

«Страшное» количество, —

И в душе не раз, не зря

Говорил Уралу я:

— Ваше Металличество!)

На Урале города —

За горами. Не всегда

Разглядишь их сразу ты,

Если ты не с высоты.

(Что ты думаешь, когда

Проезжаешь города,

Где прошли твои года —

И хорошие года?

Говорим спасибо им,

Городам, годам своим.)

Вверх по склонам в Златоусте

Улицы, как этажи.

Здесь никак не захолустье.

По-московски ходит жизнь.

Город осенью раскрашен,

С каждым шагом — золотей.

Он не скучен и не страшен

Ни для нас, ни для гостей.

Здесь не видно древних башен

И забытых крепостей.

Здесь иные шли процессы,

Замки тут не прижились

(И влюбленные принцессы

Не кидались сверху вниз).

Не историею рода,

Не историею чувств,

А историей народа,

А историей завода

Предстает нам Златоуст

(Сталь давал, булат ковал,

Путь сквозь скалы прорубал).

Так тут горы, сосны, реки

Четко нарисованы,

Словно все они навеки

Из булата кованы

Мастером невиданным.

Пассажиры неожиданным

Ливнем атакованы.

(С неба падают пуды

Златоустовской воды.

С неба падают пуды,

С неба падают пруды.)

После реченьки Тесьма

(Тихой, тоненькой весьма)

Начинается «петля»

И — вращается земля.

Поезд кружит и колдует

Возле гор и между гор.

Только горы «в ус не дуют», —

Так ведется с древних пор.

Из «петли» ушли, потом —

Меж Уржумкой и хребтом, —

Столб мелькнул «Европа — Азия»

Для разнообразия

(Между этих двух сестер

Век давно границы стер).

...Тургояк. Миасс. Ильмень.

И в окно смотреть не лень.

Зелень. Синь. Густые краски.

Вид миасский, что кавказский...

Стихов поэты массу

Кавказу посвящали.

Но нет стихов Миассу, —

Его не посещали.

Он жил такой забытый,

Не каждый вечер сытый,

Хотя им на своем веку

Золотоносного песку

Без счета перемыто, —

Об этом знаем мы-то!

А сколько пил наточено

Напильником миасским!

Напильник, это точно,

Миасский — добрый, баский.

Но слаб один напильник...

А нынче тут ревет

Завод автомобильный, —

Теперь Миасс живет!..

Может, ты волной ударишь,

Заиграешь, Чебаркуль?

Возвращается товарищ,

Сохранившийся от пуль.

Обещай любовь мою нести

И качать, как этот вал.

Он тебя когда-то в юности

Хорошо переплывал.

Но имеется земля

И вдали Чебаркуля, —

И товарищ был далеко,

Много вод переплывал,

Увидав тебя, широкий,

Он душой возликовал.

Спасибо, Родина, за жизнь,

За землю ту спасибо,

Где мы росли, где родились,

Где все кругом красиво,

За то, что вырастила вас,

Кормила, обувала,

За то, что нас в тяжелый час

В обиду не давала,

За все твои богатства,

За всех народов братство.

(По силе и богатству

Кому с тобой тягаться!)

С горячею любовью

Везет Отчизне он

Слова свои сыновьи,

Душевный свой поклон.

Пока ты путешествовал там годы

И воевал, в боях высоты брал,

Твой город рос — и люди и заводы, —

Преображался город и Урал.

Здесь не было развалин, бомб и пепла.

Росли, как в сказке, Трубный, ЧМЗ,

Завод Орджоникидзе, ЧТЗ...

И вместе с ними и росла, и крепла

Судьба и слава и твоих друзей.

Тебя друзья, как в юности, встречают

И многое с тобою вспоминают.

(Ты помнишь, домну новую пускали?

Таких восторгов мы еще не знали,

Какие испытали на Урале,

Когда мы домну новую пускали.

Друг друга обнимали, поздравляли.

Идет чугун! Дорогу чугуну!

Дорогу в жизнь, в строительство, в страну.

Дорогу на победу. На войну.

Идет чугун из домны молодежной,

Идет чугун, весомый и надежный,

Дорогою единственно возможной.

И скоро в жизнь отправились мы сами

Единственно возможными путями.)

Он никогда не говорил «Челяба»,

Сердился, если кто-нибудь при нем

Неосторожно забывал о том.

Подумали бы, поняли хотя бы,

Что нет давно в Челябинске «Челябы»²,

А есть Челябинск — город наш родной.

Известный всем. Растущий, молодой.

...Как хорошо, товарищи, идти

По тем ступеням, что сложил ты сам,

И поднимать себя же к небесам,

И самому нащупывать пути

По лестнице — к тем самым небесам!

Нам дорог город наш родной,

Как все, что строили мы сами,

Со всем — с заводами, с лесами,

С индустриальными дымами,

С недобеленными домами,

С индустриальной красотой,

С садами, с музыкой в садах,

С дворцами светлыми, уютными,

С аплодисментами в дворцах,

Со всеми праздниками, буднями,

Со сменой утренней к восьми,

Со школьным гулом в коридорах,

И всем, а главное — людьми

Нам этот город мил и дорог.

Он дорог каждою душой,

По-настоящему большой,

И каждым тружеником честным,

Известным или неизвестным,

Не затихающим и днем,

Не замолкающим и ночью

Уральским творческим трудом,

Бессмертным творчеством рабочих.

Он весь в заботах и трудах,

Он с каждым годом лучше, краше.

В нем планов Родины размах,

В нем почерк пятилеток наших.

Мы город сами возвели

И к славе сами поднимали.

Мы сами вместе с ним росли —

И утверждались, и мужали.

И есть ли город или край

Для тех, кто вырос тут неслабым

(А их — по пальцам не считай —

Миллионы их! Их — целый край!),

Кто старым брошенным «Челябам»

Придал и новый вид, и смысл,

Кто вместе с ними поднят ввысь,

Да, есть ли город или край, —

Для тех, кто вырос тут неслабым,

Кто делом взял, кто правдой брал, —

Незаменимей, чем Челябинск,

Незаменимей, чем Урал!

Сильнее сердце биться стало,

Когда ударила в глаза

Индустриального Урала

Индустриальная краса!

Вновь по ложбинам и низинам,

Пропахшим хвоей и бензином,

Идут — и в горы, и в леса —

За корпусами корпуса.

...Металлургический завод.

Его разгон, его разлет.

И бывший танковый завод

(Теперь он тракторы дает).

...Монтажник лазит где-то в небе

И раздвигает горизонт

Руками — и такое лепит

Высотное великолепие, —

Высоко ходит он!

...Ребята с доменстроя

Поднялись на леса,

У них над головою

Синеют небеса.

Вы высоко стоите!

И в небесах, в зените

Трудами вы звените!

На шахтах в раскомандировках³

И под землею в глубине

Твои красавицы в спецовках,

Урал, запали в душу мне.

Аккумуляторные лампы

На касках у подруг —

Как бы души живое пламя

Бросает светлый круг.

Лицо сияет у подруги,

И на душе ее светло.

Рука перебирает уголь —

Грядущее тепло...

С такой идти по жизни можно,

Такой поверить можешь ты, —

В ней все прекрасно и не ложно

От красоты до чистоты.

В забоях и в цехах бессонных,

У аппаратов огневых

Красавицы в комбинезонах,

В одеждах строгих и простых.

Мы были в Чехии и Польше —

Красой не бедные края, —

И всё ж нигде на свете больше

Таких, как вы, не видел я.

Любое дело здесь не трудно им,

Их красота в труде цветет,

И даже и пятно мазутное

Красавице идет!

...Опять ровесницы, ровесники

Наполнили Урал, как дом,

Весь опоясанный, как песнями,

Красивым их трудом.

...Составы. Скорости. И ветры.

Кара. И стужа. И тепло.

Металл на сотни километров!

И километрами стекло!

Индустриальные красоты!

Индустриальные высоты!

А чья орава там орала —

Кому хотелось до Урала

Войной дойти?

Навек им заперты пути!

...Вот он вернулся на Урал.

Кто у него Урал отнимет!

Он за Отчизну воевал.

И за Урал! За край родимый!

¹«ММК» — марка Магнитогорского металлургического комбината.

²Челяба — по-башкирски яма.

³Раскомандировка — наряд по шахте.

М. Львов

Песня ветерана ЧТЗ

Музыка: А. Пахмутова

Урал — суровый, а на сердце — нежность...

Опять меня, как в юности, зовет

Из теплых снов в предутреннюю свежесть

Родной Челябинск, тракторный завод.

Сюда пришла когда-то наша юность,

Чтоб жизнь свою, как парус, развернуть.

А в тридцать третьем, в голубом июне,

Мы снарядили первый трактор в путь,

Хлеб твой и твой металл

Помним благодарно.

Сколько счастья ты мне дал,

Славный родной Урал.

Когда пришла военная година,

Он танком стал и, полный ярых сил,

Дошёл он в сорок пятом до Берлина

И День Победы миру возвестил.

Цветет земля. Текут родные реки.

И жизнь полна и счастья, и забот.

И мы с тобой прославлены навеки

Родной Челябинск, тракторный завод.

Хлеб твой и твой металл

Помним благодарно.

Сколько счастья ты мне дал,

Славный родной Урал.

О юности далекой затоскую…

Теперь другие юные спешат

На утреннюю смену заводскую,

Как мы спешили много лет назад…

Урал суровый, а на сердце — нежность…

Опять меня, как в юности, зовёт

Из теплых снов — в предутреннюю свежесть —

Мой милый город, мой родной завод.

М. Львов

Страницы

понедельник, 15 января 2024 г.