Набат 1612 года: 20 стихотворений

ко Дню народного единства

Лисснер Э. Изгнание поляков из Кремля, 1907

Праздник День народного единства был учрежден в память о событиях 1612 года, когда народное ополчение под предводительством Кузьмы Минина и Дмитрия Пожарского освободило Москву от польских интервентов. Исторически этот праздник связан с окончанием Смутного времени в России в XVII веке.

Набат 1612 года

Плачет, стонет земля от великих потерь и утрат.

Лютый ворог в Москве, но над Волгой

рассвета свеченье.

Нижний Новгород встал, собирая в поход

ополченье —

Бей, Россия, в набат!

Мы до края дошли, мы не можем идти наугад.

Над ослепшей от слез, над израненной

нашей равниной,

Над лесной, над степной, золотой,

колыбельной, родимой —

Бей, Россия, в набат!

Не однажды пылал над тобою зловещий закат,

Но спасало не раз колокольное вещее слово.

Над разрухою душ и над голодом совести снова

Бей, Россия, в набат!

Бей, Россия, в набат, пусть и стар пробудится, и млад.

Мы целуем хоругви и стяги заветные свято:

Дай нам силы, Господь, одолеть и изгнать супостата…

Бей, Россия, в набат!

Н. Рачков

4 ноября

Четыре века пролетели

Над Русью нашей с той поры,

Когда в бою мечи звенели,

И поднимались топоры.

Пожарский с Мининым спаяли

И сберегли родную Русь.

Сошлись посадский и боярин

На свой великий ратный труд.

И этот день в веках не сгинул,

Он в памяти людской живёт.

России не иссякнет сила —

Ведь эта сила — наш народ!

Н. Меркушова

Воззвание Минина

Русь терпела всяческие беды,

Города тонули в смутном мраке:

В Новгороде ликовали шведы,

И Москвою правили поляки.

Разорялись земли государства,

Разрушались терема и храмы...

Самое дородное боярство

Оказалось неспособным самым.

Был наследник Грозного повинен

В том, что смутные настали годы...

В эти дни нижегородец Минин

Обратился к русскому народу.

Призывал он златом и булатом

Ополчиться против иноземцев,

Прозвучал его призыв набатом

И объединил единоверцев.

Собралось большое ополченье,

От врагов Москву освободило.

Таково в истории значенье

Слова, обретающего силу!

Н. Глазков

Козьма Минин

Я вспоминаю ту напасть,

Что называлась «смутным временем»,

Когда врагов чужая власть

На нас ложилась трудным бременем.

Себя царицей возомнив,

Уже ждала Марина Мнишек,

Что гимна русского мотив

Шляхетский дудочник напишет.

В столицу недруги вошли,

На всем исконном — знак запрета.

И, как фальшивая монета,

Фабриковались лжецари.

У нас, у русских, все не вдруг.

У нас в дорогу сборы долги.

Жил мирно Минин-Сухорук

В далеком городе на Волге.

Он видел: на Москве разброд,

Князья не слышат укоризны.

Где ж тот надежный патриот,

Что постоит за честь Отчизны?

Доколь боярскому уму

Без всякой пользы доверяться?

Приходит время самому

За дело воинское браться!

Сын Волги матушки-реки,

Он звал народ набатным звоном,

И подымались мужики

Ломать древки чужим знаменам!

Всегда, коль много бед вокруг,

Коль очень солоно придется,

Я верю: Минин-Сухорук

В каком-то городе найдется.

И. Кобзев

Конец Смутного времени

Когда Смоленск поляки взяли,

А Новгород забрали шведы,

То оккупанты предвкушали

Уже грядущие победы

И думали, что как на блюде

Россию им преподнесут.

Но русские решили люди:

Страну от ворога спасут!

И Минин, староста посадский,

Стал ополченье собирать,

А воевода, князь Пожарский,

Возглавил собранную рать.

Уже не вольные ватаги

За Русь свободную сражались,

А войско, полное отваги,

Вблизи столицы оказалось.

Не видя более резона,

Чтоб с патриотами сражаться,

Решил остаток гарнизона

Российским ополченцам сдаться.

Вот так усилием народа

Многострадалицы-страны

Была достигнута свобода —

Дождались все конца войны.

И. Есаулков

В память 300-летия подвига героев

Нижегородского ополчения 1611 —1612г.

Хвала и честь героям старины!

Вам третий раз исполнится столетье,

Защитникам своей родной страны,

В годину смут, тревог и лихолетья.

Поток врагов был грозен и велик,

Родимый край был мрачен и пустынен,

Но спас его из Нижнего мясник.

Хвала тебе, великодушный Минин!

С тобою князь Пожарский. В вихре сеч

Им спасена московская держава.

От Минина приняв народный меч,

Он дал Руси спасенье. Слава! Слава!

Хвала и честь! Пускай переживет

Века веков могучая та сила,

С какой в Кремле приветствовал народ

Венчанного на царство Михаила.

Б. Садовский

И уходят полки

Даль в тумане предвешнем, синем

Повстречаться спешит с зарей.

Вот из земства выходит Минин —

Ополченец, трибун, герой.

Собираются нижегородцы

И бросают в казну Руси:

Злато, серебро, деньги, кольца,

Умоляя: «Господь, спаси!

От поганых да гордых панов

Нашу веру и наш народ».

А заря над землей, что рана,

Кровью в мартовский снег течет.

Тучи мрачные в небе бродят,

Отражаясь в глазах Козьмы,

И уходят полки, уходят,

Чтобы свет воссиял из тьмы…

М. Сухорукова

Освобождение Москвы

Примите, древние дубравы,

Под тень свою питомца муз!

Не шумны петь хочу забавы,

Не сладости цитерских уз;

Но да воззрю с полей широких

На красну, гордую Москву,

Седящу на холмах высоких,

И спящи веки воззову!

В каком ты блеске ныне зрима,

Княжений знаменитых мать!

Москва, России дочь любима,

Где равную тебе сыскать?

Венец твой перлами украшен;

Алмазный скиптр в твоих руках;

Верхи твоих огромных башен

Сияют в злате, как в лучах;

От Норда, Юга и Востока —

Отвсюду быстротой потока

К тебе сокровища текут;

Сыны твои, любимцы славы,

Красивы, храбры, величавы,

А девы — розами цветут!

Но некогда и ты стенала

Под бременем различных зол;

Едва корону удержала

И свой клонившийся престол;

Едва с лица земного круга

И ты не скрылась от очес!

Сармат простер к тебе длань друга

И остро копие вознес!

Вознес — и храмы воспылали,

На девах цепи зазвучали,

И кровь их братьев потекла!

«Я гибну, гибну! — ты рекла,

Вращая устрашенно око. —

Спасай меня, о гений мой!»

Увы! молчанье вкруг глубоко,

И меч, висящий над главой!

Где ты, славянов храбрых сила!

Проснись, восстань, российска мочь!

Москва в плену, Москва уныла,

Как мрачная осення ночь, —

Восстала! все восколебалось!

И князь, и ратай, стар и млад —

Все вкрепку броню ополчалось!

Перуном возблистал булат!

Но кто из тысяч видим мною,

В сединах бодр и сановит?

Он должен быть вождем, главою:

Пожарский то, России щит!

Восторг, восторг я ощущаю!

Пылаю духом и лечу!

Где лира? смело начинаю!

Я подвиг предка петь хочу!

Уже гремят в полях кольчуги;

Далече пыль встает столбом;

Идут России верны слуги;

Несет их вождь, Пожарский, гром!

От кликов рати воют рощи,

Дремавши в мертвой тишине;

Светило дня и звезды нощи

Героя видят на коне;

Летит — и взором луч отрады

В сердца у нывшие лиет;

Летит, как вихрь, и движет грады

И веси за собою вслед!

«Откуда шум?» — приникши ухом,

Рек воин, в думу погружен.

Взглянул — и, бледен, с робким духом

Бросается с кремлевских стен.

«К щитам! к щитам! — зовет сармата, —

Погибель нам минуты трата!

Я видел войско сопостат:

Как змий, хребет свой изгибает,

Главой уже коснулось врат;

Хвостом все поле покрывает».

Вдруг стогны ратными сперлись —

Мятутся, строятся, делятся,

У врат, бойниц, вкруг стен толпятся;

Другие вихрем понеслись

Славянам и громам навстречу.

И се — зрю зарево кругом,

В дыму и в пламе страшну сечу!

Со звоном сшибся щит с щитом —

И разом сильного не стало!

Ядро во мраке зажужжало,

И целый ряд бесстрашных пал!

Там вождь добычею Эреве;

Здесь бурный конь, с копьем во чреве,

Вскочивши на дыбы, заржал

И навзничь грянулся на землю,

Покрывши всадника собой;

Отвсюду треск и громы внемлю,

Глушащи скрежет, стон и вой.

Пирует смерть и ужас мещет

Во град, и в долы, и в леса!

Там дева юная трепещет;

Там старец смотрит в небеса

И к хладну сердцу выю клонит;

Там путника страх в дебри гонит,

И ты, о труженик святой,

Живым погребшийся в могиле,

Еще воспомнил мир земной

При бледном дней твоих светиле;

Воспомнил горесть и слезой

Ланиту бледну орошаешь,

И к богу, сущему с тобой,

Дрожащи руки простираешь!

Трикраты день воссиявал,

Трикраты ночь его сменяла;

Но бой еще не преставал

И смерть руки не утомляла;

Еще Пожарский мещет гром;

Везде летает он орлом —

Там гонит, здесь разит, карает,

Удар ударом умножает,

Колебля мощь литовских сил.

Сторукий исполин трясется —

Падет — издох! и вопль несется:

«Ура! Пожарский победил!»

И в граде отдалось стократно:

«Ура! Москву Пожарский спас!»

О, утро памятно, приятно!

О, вечно незабвенный час!

Кто даст мне кисть животворящу,

Да радость напишу, горящу

У всех на лицах и в сердцах?

Да яркой изражу чертою

Народ, воскресший на стенах,

На кровах, и с высот к герою

Венки летящи на главу;

И клир, победну песнь поющий,

С хоругви в сретенье идущий;

И в пальмах светлую Москву!..

Но где герой? куда сокрылся?

Где сонм и князей и бояр?

Откуда звучный клик пустился?

Не царство ль он приемлет в дар? —

О! что я вижу? Победитель,

Москвы, отечества спаситель,

Забывши древность, подвиг дня

И вкруг него гремящу славу,

Вручает юноше державу,

Пред ним колена преклоня!

«Ты кровь царей! — вещал Пожарский. —

Отец твой в узах у врагов;

Прими венец и скипетр царский,

Будь русских радость и покров!»

А ты, герой, пребудешь ввеки

Их честью, славой, образцом!

Где горы небо прут челом,

Там шумные помчатся реки;

Из блат дремучий выйдет лес;

В степях возникнут вертограды;

Родятся и исчезнут грады;

Натура новых тьму чудес

Откроет взору изумленну;

Осветит новый луч вселенну —

И воин, от твоей крови,

Тебя воспомнит, возгордится

И паче, паче утвердится

В прямой к отечеству любви!

И. Дмитриев

Козьма Минин

Царство распадалось. Вековые корни

Обрубил безумно царь самодержавный;

Налетели ветры вражьей непогоды,

Расшатали древо Руси православной.

Как без матки пчелы, разбрелись бояре;

О раденье царству не было помину;

Кто стоял за вора, кто склонялся к шведу,

Кто чинил присягу Сигизмунда сыну.

Ляхи и казаки, сброды лиходеев,

Как зимою волки, рыскали повсюду,

Грабя, выжигая города и села,

Не чиня пощады и простому люду.

Царство распадалось… Грех княжеубийства

Искупали тяжко не одни лишь дети

Хитраго Бориса; но вся Русь страдала,

Путаясь в искусно настланныя сети.

Все вокруг кипело смутой и раздором,

И в Кремле Московском потешались ляхи;

Лишь в одной священной Сергиевской Лавре

Все еще держались воины-монахи.

Рассылали письма, убеждали слезно

Не губить державу во пору лихую,

А смиренно каясь во грехах великих,

Ополчиться дружно за страну родную.

Разлетались всюду вещия посланья.

Где не всех сгубила страшная невзгода,

Там они читались с паперти, с амвона,

Западая в душу русскаго народа.

Той порой лихою в Нижнем-Новограде,

Посреди потомков смолкнувшаго веча,

Жил, во страхе Божьем, гражданин смиренный,

Соблюдая душу, душу человечью.

К родине любовью сердце в нем горело,

Тяжко отзывалось на родное горе;

Жгли его — безправье, рознь, междоусобье,

Вопли разоренных, слез народных море.

Слушали они посланья Сергиевской Лавры,

И увет духовный старца Гермогена,

Кто звучал глаголом смелым и призывным,

Не боясь мучений вражеского плена.

Изстрадалась тяжко в нем душа живая —

И свои, и вражьи всюду супостаты.

И в дневной работе, и в тиши покоя

Думою одною были в нем объяты

Голова и сердце. Горячо и слезно

Дома и во храме день и ночь молился

Он за Русь родную; наконец, надумал —

Сергием подъятый возбудить уснувших,

На великий подвиг помощи решился.

За обедней ранней, вознесяся к Богу

Всей своей душою чистой и смиренной,

Отстояв молебен, вышел он на паперть,

Обратясь к народу с речью вдохновенной.

Развернув печальный, полный мук и горя,

Полный оскуденья свиток всех страданий,

Дикаго разгула сброда лиходеев,

Распрей — и крамолы страшных злодеяний,

— «Братья — молвил Минин — вспомним Божье слово,

Что сегодня в храме слушали с амвона,

Чтобы наше сердце было ежечасно

Все отдать на пользу ближнего готово;

Не жалеть достатка, не жалеть и жизни,

Ближнего от смерти, от нужды спасая,

За святую веру, за родную землю,

За родное царство душу полагая.

Соберемся дружно все под стяг единый,

Кликнем клич призывный на святое дело

Родины спасенья, встанем поголовно —

И пойдем на битву мы с врагами смело!

Сила супостата только в нашей розни;

А сберемся в кучу, с волею единой,

И не страшны будут вражеския рати,

Расточатся живо перед нашей силой.

С верой в Божью милость, не кичась гордыней,

А с молитвой жаркой на устах смиренных,

Призовем на помощь наших страстотерпцев,

Благостью Господней дивно вдохновенных.

Неужели, други, нам смотреть не стыдно

На достатки наши, когда Русь родная,

В судорогах смертных, словно птица бьется,

В заревах пожаров кровью истекая?

В этакое время стыдно хорониться

От мирского дела, дорожа казною,

Дорожа прибытком для своей утробы,

Дорожа стяженьем, да корыстью злою.

Для почина, братья, все, что я имею,

Все я полагаю в складчину мирскую

И молю смиренно — не оставьте, други,

Вы в годину бедствий нашу Русь родную.

Все сюда несите — деньги и товары.

О священной жертве да никто не тужит,

Все — и крест нательный, и оклад с иконы,

Все добро земное делу да послужит!

Соберем достатки, снарядимся сами,

Выберем по сердцу рати воеводу,

И пойдем на помощь гибнущему царству.

Гибнущему в муках русскому народу.

Братья! сестры! други! не останьтесь глухи,

Не замкните сердца на мои призывы,

Или Русь уж больше нам не мать родная?

Или человечьи души в нас не живы?

Мати Пресвятая, помоги нам грешным

Не забыть и ныне Божии заветы,

Да любовью чистой к родине и к ближним

Будем мы повиты, будем мы согреты!»

И дошла до сердца речь его простая.

Нес свои достатки бедный и богатый;

Покрывалась паперть жертвою народной,

Высился горою дар их тароватый.

Все, с поклоном низким, принимал Захарыч;

Все одушевлялись мыслию одною;

Зачиналось дело общее, святое,

Загорался светоч над страной родною.

Собрались в дружину, отписали письма

В города и веси, слезно призывая

Бросить все раздоры и идти поспешно

На защиту Руси и родного края.

Выбрали по сердцу рати воеводу.

Кто в годину бедствий не с изменой,

Не служил корысти, не дружил с врагами,

Пользуясь искусно самозванцев меной.

Двинулись с молитвой, с причтами, с крестами,

Порешив: — постыдно вспять не возвращаться,

Или всем погибнуть, иль в отважных битвах,

Через вражьи трупы до Москвы добраться.

И Господь склонился на святое дело,

Долетел до неба стон многострадальный,

Долетели звоны храмов и погостов,

Звон скончанья Руси тяжкий, погребальный.

Как зимой ком снега, рать все возрастала;

Шли к ней отовсюду вольныя дружины;

Все к ней устремлялось, как стремятся к морю

По рекам весною таящия льдины.

Грозной русской силой смелой и отважной,

Рать к Москве священной тихо подходила.

Подошла — широким станом развернулась

И кольцом железным город окружила.

Шаг за шагом, мерно, дружно надвигалась;

Уж Кремля пред нею высились твердыни;

Уж была готова, с верою в победу,

Ринуться на приступ занятой святыни…

И сдался пред нею ляшский воевода,

В Кремль Московский стройно Божья рать вступила;

С мудростью исконной русскаго народа

Лихолетье злое скоро прекратила.

Выгнали поляков, справились с ворами —

И в кремле собравшись, выборная сила

На престол Московский избрала, с молитвой,

Доблестнаго рода отпрыска — Михаила.

Кончил свое государское дело,

Кончил почетно Захарыч Козьма.

Перед великой народною силой

Скоро исчезла налетная тьма.

Там, в своем Нижнем, в Кремлевском соборе,

В церкви подземной лежит его прах;

Часто там молятся русские люди

Жаркой молитвой на скромных устах.

С чувством священным пред этой могилой,

Там, далеко от мирской суеты,

Перед родною почившею силой

Клонят главу до холодной плиты.

Спи, гражданин — почивай безпробудно;

Дело великое ты совершил,

Дело народное, дело святое,

Дело любви ты во-очью свершил.

Свят и велик твой прославленный подвиг,

Верил ты в жизненность русской земли,

И пред твоею великою мощью

Прахом крамолы и смуты легли.

Русское сердце тебя не забудет,

Ты наша гордость, наш кровный родной!

И без конца притекать к тебе будет

Русский народ перекатной волной.

Сумрачен храм, где лежат твои кости,

В скромной могиле сокрыты они;

Слабо мерцая, святыя иконы

Света лампад озаряют огни.

Но величава, в сказаньях правдивых

Славы народной, былина о том,

Как своей мощной разумною силой

Ты прекратил нашей Руси погром.

Светом любви она светит и греет

Русское сердце в теченьи веков,

Из-за могилы его охраняя

От себялюбия страшных оков.

И не умрет твоя слава, в народе

Подвиг любви твой запал глубоко.

Спи, гражданин! В судный час воздаянья

Будет тебе благодатно легко.

В ожерелье дивном деятелей правды

Из среды народной, славою покрытый,

Светился алмазом — Руси православной

Сын Козьма Захарыч Минин именитый!

А. Навроцкий

Быль о Минине-купце, воеводе и бойце

Из книги «Наша древняя столица»

От москвичей призыв идёт,

По городам до волжских вод.

Всю землю нашу охватив,

Дошёл до Нижнего призыв,

До старосты, до мужика —

Нижегородца-мясника,

Что звался Минин-Сухорук.

Он весь народ собрал вокруг:

«Волжане! Православный люд!

Повсюду русских ляхи бьют!

Ужели враг непобедим?

Ужели землю отдадим?

Нет! За собой народ ведя,

Пойдём мы, жизни не щадя!

Не пощадим домов, клетей,

Ни золота, ни серебра!

Заложим жён своих, детей!

Пришла пора!

Несите жемчуг, серебро,

Несите всё своё добро,

Всё, что копили много лет!

А у кого богатства нет —

Отчизну, родину любя,

Нательный крест сними с себя!

Давайте всё, кто чем богат,

Ничуть, нимало не тая.

Поможем все, как брату брат,

Одна семья!»

И понесли ему добро:

И жемчуга, и серебро,

Иконы, ризы и меха,

Одежды, платья вороха.

Кто приводил гнедых коней,

Коров, баранов и свиней,

Кто приносил мешки зерна,

Тюки овечьего руна, —

Ну, словом, всё, что лишь могли,

На площадь Минину несли,

Тащили и везли.

Поволжье Минин призывал,

Он ополченье собирал,

Всех одевал, всех обувал,

Кормил, поил и снаряжал

И всех вооружал.

И эту рать в туманной мгле,

По нераспаханной земле,

Где колос уж давно не цвёл,

К Москве, к столице он повёл.

Та рать от каждого села

Всё прибывала и росла.

Пустели сёла у реки,

Лишь дети, бабы, старики

Шли до околиц провожать

Ещё не виданную рать,

Что неотступно шла вперёд, —

Народ!

* * *

На Балахну, на Кострому,

По Волге Минин рать повёл,

И в ополчение к нему

Из дальних городов и сёл

Шли ратники, текла казна

Из Соли-Камской, с Устюга,

И понимала вся страна,

Что здесь спасенье от врага.

Сюда пришёл Пожарский князь,

За ним текла людей река,

И, с Мининым объединясь,

Сплотились русские войска.

Они засеяли с весны

Поля зерном, и стали ждать

Бойцы-жнецы, чтоб для страны,

Для войска урожай собрать.

Пока не вызреет — не трожь!

Войной хлебам не угрожай!

В сто двадцать дней дозрела рожь,

Богатый сняли урожай.

Пока вязали рожь бойцы,

Сольвычегодские купцы

Им слали порох и свинец,

Чтоб шляхтичам пришёл конец.

А князь Пожарский не спешил

И, укрепив на Волге тыл,

Не сразу шёл от берегов,

Чтоб не спугнуть своих врагов.

Всю силу поднимать не стал,

Он постепенно посылал

Отряды конников вперёд.

Так начинал он свой поход.

1612 год

Быль о славном воеводе, о боях при крымском броде

На коне, блестя кирасами

И усами шевеля,

Пан Ходкевич шёл с припасами

Для захватчиков Кремля.

А за ним пехота, конница,

По дороге на Можай.

Кто ни встретит — пусть поклонится,

Кто ни едет — объезжай!

А меж тем, ограбив жителей,

Запалив кругом пожар,

Ждут припасов «победители»,

С ними вместе семь бояр.

Запершись в Кремле, голодные,

На сокровищах сидят

Эти паны «благородные»

И голодных крыс едят.

Не пошлёшь за дробью к немчикам,

И приходится, хоть жаль,

Вместо дроби русским жемчугом

Заряжать свою пищаль.

Паны в жемчуге нуждаются

Для охоты на галчат,

Владислава дожидаются

И досадливо ворчат:

«Долго ль тут стеречь твердыни нам,

Эти башни да кремли?..»

Той порой Пожарский с Мининым

Под столицу подошли.

Им обоим заприметился

Мост над Яузой-рекой,

Где случайно будто встретился

Атаман, князь Трубецкой.

И сказал он тут Пожарскому:

«Мы с тобою ведь князья,

Оба близки дому царскому,

С мужиками нам нельзя!»

Глянул князь на князя хмурого

И сказал: «Мы все — народ!»

Тронул стременем каурого

И за Мининым — вперёд…

От ворот Никитских выстроясь,

До самой Москвы-реки,

И послушные и быстрые

Встали Минина полки.

У ворот Арбатских ворогу

В Белый город не пройти —

Встал стеной под Белым городом

Князь Пожарский на пути.

Чтоб не драться с войском вражеским,

Князь Димитрий Трубецкой

Со своим коварством княжеским

Стан раскинул за рекой.

Он не в помощь люду бедному

Здесь рассвета будет ждать,

Перейти он хочет к гетману

И Пожарского предать.

Быть в столице бою жаркому,

Близко гетманская рать.

Трубецкой послал к Пожарскому:

Просит конных сотен пять.

Получил пять сотен всадников

Князь Димитрий Трубецкой.

А в тот час Ходкевич ратников

Вёл к заставе городской.

Осаждал Ходкевич с войском

Белый город у реки.

Долго с мужеством геройским

Защищались мужики.

Вот тогда-то в латах пышных —

Видно было, ждать невмочь —

Из Кремля поляки вышли,

Чтоб Ходкевичу помочь.

И Пожарского с дружиной

Слуги панов-гордецов

Оттеснили, окружили

И сдавили с двух концов.

Видит князь – врагу удача!

Где же скрылся Трубецкой?

Атаман молчит, маяча

Близко, где-то за рекой.

Проклял подлую измену

Князь Пожарский; бледный, злой,

Влез на крепостную стену

И кричит: «С коней долой!

Коли бой в размахе тесен —

Бей мечом, а не копьём!

Мы захватчиков повесим,

Если всех не перебьём!..»

По приказу люди спешились,

С новой силой налегли.

Вот уж тут-то распотешились:

Врукопашную пошли.

И казачьи сотни двинулись,

Увидав такой прорыв,

Мужикам на помощь кинулись,

Трубецкого не спросив.

Налетели соколятами,

Порубили, взяли в плен,

И пришлось врагам помятыми

Отойти от Белых стен.

* * *

Ночь пришла под стоны раненых,

Что неслись со всех концов,

Возле стен высоких, каменных

Хоронили мертвецов.

А живые, как убитые,

Спали, лёжа в стороне.

Воеводы деловитые

Совещались при луне.

А когда, полоской тонкою

Над столицею горя,

Заиграла в трубы звонкие

Августовская заря,

Встал хитро с кавалеристами

Пан Ходкевич за мостом,

Чтоб ему с конями быстрыми

Подоспеть к Кремлю потом.

На Москву, на Русь огромную

Шляхтичи шли не одни —

Немцев, венгров силу тёмную

За собой вели они.

Ловко с конницей венгерскою

Пан у русских за спиной

Затаил засаду дерзкую

За церковного стеной.

Только наши поразведали

Про шляхетские мечты

И шляхетской своре не дали

Перейти через мосты.

Налетела туча всадников,

Разгромила польский стан.

В этой битве многих ратников

Потерял Ходкевич-пан.

Отошёл Ходкевич в сторону,

Уводя подальше рать,

Как побитый пёс, которому

Надо раны зализать.

Подкрепил Ходкевич немцами

Разбитной военный сброд.

Тут-то Минин с ополченцами

Подошёл под Крымский брод.

С тыла грянул на Ходкевича

Всею мощью, что была,

Далеко до поля Девичья

Сеча грозная дошла.

И бежал Ходкевич с ляхами,

Напрямик бежал в Литву,

Ни оружием, ни страхами

Одолеть не мог Москву.

А уж паны «благородные»,

Не дождавшись короля,

Еле двигаясь, голодные

Выходили из Кремля.

Позабыли честь дворянскую:

По Москве ползли ползком

И сложили гордость панскую

Перед русским мужиком.

Не забудет наш народ доблесть русских воевод

Добрый памятник поставлен

Двум героям всей страной

В знак того, что был избавлен

От бесчестья край родной.

Он отмечен годом, днём,

И начертано на нём:

«Гражданину Минину

И князю Пожарскому —

Благодарная Россия».

Видишь, витязи какие,

Сыновья родной земли

За неё бои вели.

На гранитном пьедестале

Перед площадью они

Много, много раз встречали

Знаменательные дни.

Молча витязи гордились,

Что столица их росла,

На глазах у них творились

Величайшие дела.

От сверженья власти царской

Пять десятков лет подряд

Смотрят Минин и Пожарский

На торжественный парад.

Указав рукой литою

На величественный вид

И на племя молодое,

Минин словно говорит:

«Полюбуйся ныне, княже,

На страны родной дела.

Не могли мы думать даже,

Чтобы Русь такой была!

Подивись-ка их военной

Силе необыкновенной,

И послушай эти песни,

И на лица погляди…

Их дела ещё чудесней

Ожидают впереди!»

Н. Кончаловская

Героям народного ополчения 1612 года

Последним лагерем Пожарский

Стоял у вотчины родной.

Не нужен князю трон был царский,

И званье громкое герой.

По воле сердца, не гордыни,

Возглавил на врага поход.

Его соратником был Минин,

Он ополченцев звал вперёд.

Так гражданин души великой

Прославил свой незнатный род.

В отчизне нашей многоликой

На зов откликнулся народ.

По крохам собирая средства,

Созвали ополченцев рать.

И все, кто жили по соседству,

Москву решили отстоять.

Героев слава не увянет!

Горда я, что в лихие дни

Там были родичи смоляне,

И бились за Москву они!

Повергли снова супостата:

Единством рать всегда сильна!

Бойцы стояли брат за брата,

В боях Россия спасена!

Лик Богоматери Казанской

Хранил от тягот всех и бед.

Засилье пало Польши панской!

И воссиял свободы свет!

Былое время снова близко.

Не меркнет подвиг давних лет!

В Ростокине, на обелиске,

Герои славных тех побед!

Н. Каретникова

Минин и Пожарский: Былина

Исчезает с памяти людской,

Что зовётся нынче стариной.

Нам нельзя об этом забывать,

Нужно помнить прошлое и знать.

Я коснусь истории своей

И в былине расскажу о ней:

О далёкой этой старине,

О России, о моей Москве.

Лет четыреста тому назад,

Когда город назывался «град»,

Славились бояре и князья,

Между ними шла всегда вражда.

По земле семнадцатый шёл век,

И в беде жил русский человек.

А причиной сей беды была

Зависть — «сильных» мира и злоба.

Скопин-Шуйский — гений тех времён,

Полководец смелый и умён

С рук убийцы выпил крепкий яд.

Смерти был боярин каждый рад.

За бедой пришла ещё беда:

Наступали польские войска;

Был Смоленск врагами осаждён,

Сигизмундом хитрым разорён.

И спешили русские войска

Выгнать вон с земли своей врага.

Но Жолкевский — гетман их разбил,

Польским панам путь к Москве открыл.

Немцы, что служили у царя,

Перешли на сторону врага,

Предали царя, его страну,

Подорвав авторитет ему.

И Василий Шуйский — царь Руси

Был низложен волей вопреки:

Пострижён в монахи в тот же час,

И боярам вся досталась власть.

А совет бояр возглавил князь

Мстиславский, нарушая свой указ,

Он впустил в Москву поляков всех,

Понадеялся на свой успех.

Этим только навредил себе:

Перешла вся власть к панам теперь.

В это время шведские войска

Захватили наши города.

Первым Новгород весь пострадал.

Раскатал губу на Псков вандал.

На защиту псковский встал народ,

Шведам дал жестокий отворот.

Знать поляков выкрала царя,

В Польшу увезла к себе зазря.

На чужбине по Москве страдал,

Вскоре душу Богу он отдал.

И Совет бояр решил тогда

Польского на трон взять короля.

Владиславу предложить престол.

Патриарх был сильно возмущён:

«Православный должен им владеть,

Веру не католика иметь».

Гермоген, так звался патриарх,

Вскоре на врагов навёл он страх:

Письма разослал по всей стране,

Призывал сплотиться всем втройне,

Дать отпор жестокому врагу,

Сохранить свою Москву, страну.

Но в темницу вмиг он угодил,

Голод патриарха погубил.

Но, а письма даром не прошли,

До сердец они людских дошли.

Их читали всюду и везде:

В городах, в церквах, в любом селе.

На защиту встал тогда народ.

Нижний Новгород повёл вперёд.

Город двух героев подарил,

Их вождями в раз определил.

Первый, Минин — знатный был купец,

А Пожарский — князь, военный «спец».

Опытом огромным обладал

И в сраженьях всюду побеждал,

Чтобы войско крепкое создать,

Где-то денег нужно было взять.

Обратился Минин до жильцов,

Знаменитых города купцов.

В просьбе отказали все ему.

Дескать, сами мы живём в долгу.

Нравы всех коллег своих он знал,

Да прижимистость купцов видал.

Но Отчизну надо всем спасать

И примером честным помогать.

И Козьма бросает клич тогда:

«Мы заложим жён, детей сполна,

Но спасём родимую страну,

Да очистим от врагов Москву!»

Не посмели люди возражать,

И пришлось согласье своё дать.

Все пошли в богатые дома,

Силой брать детей и жён тогда.

Да на торг их сразу выставлять,

Да в холопы тут же продавать.

Тут же бросились спасать купцы,

Хитрые стяжатели дельцы.

Побежали сразу в огород,

Доставать запрятанный доход,

Да скорее выкупать родных,

Не жалея денежек своих.

Минин миссию исполнил в срок.

Снарядил Пожарский целый полк,

Да направились они к Москве,

Что уже горела вся в огне.

По пути зашли в град Ярославль.

Здесь шла важной жизни магистраль:

Множество торговых всех дорог

Приносили изобилье рог.

Стратегическим был центром град.

Победителям своим был рад.

Прибылью пополнились войска,

Стали думать, как избрать царя.

Двинулись полки потом к Москве,

Но она сгорела вся в огне.

Польские паны её сожгли,

Да в Кремле укрылись все они.

Хоть Ходкевич-гетман к ним спешил,

Но Пожарский всех опередил.

В «пух и прах» разбил его войска.

Закатилась славная звезда.

Засверкали пятки у панов,

Все бежали с русских городов.

До победы было далеко.

Голову подняли высоко

Часть казачества Тушинского вора,

Что пыталась выбрать своего царя.

А вождём Заруцкий был Иван,

Да сманил опричников в свой стан.

Он Марии Мнишек мужем был,

Да по счёту третьим уже слыл.

Но пришли другие времена:

Волюшку народ познал сполна,

И не стал он верить казакам,

Что повсюду сеяли обман.

В Астрахань бежали казаки,

Но и там ужиться не смогли,

Поспешили скрыться за Урал,

Но канвой в дороге их догнал.

Да тотчас доставили в Москву,

Учинили казнь казачеству всему.

Был Заруцкий посажён на кол,

Сын петлёю крепкой удушён,

А Мария Мнишек сгинула в тюрьме.

И настал теперь конец войне.

Но потери были велики.

Города к полякам отошли:

Запорожье, да с Черниговом Смоленск.

Шведы Новгород оставили вконец,

Захватили Финский весь залив,

К морю русским выход перекрыв.

Сократилось княжество Руси,

Но свободу все приобрели.

Т. Рожкова

Минин и Пожарский. Смутное время

То были смутны времена:

Враги, на Русь вторгаясь,

В Кремле воздвигнуть знамена

Поганые пытались.

Народ метался, погибал,

Не зная кому верить,

И тех страданий жуткий вал

Доныне не измерить.

Жил Минин, просто гражданин,

Прозванный Сухоруком,

Не ведал вовсе, что над ним

Судьба простёрла руку.

То воля Божия была,

Чтоб сон ему приснился,

Крестя на ратные дела,

Святой ему явился:

«Что медлишь, сын мой? Торопись.

Сзывай себе дружину,

Молитвы силой укрепись,

Чтобы сломить вражину.

Себе же ратника найди,

Чтобы возглавил войско.

Найдя, скажи ему: «Веди

Громить вражину польску».

Козьма раздумывать не стал:

«Будь всё по Божьей воле, —

Уж раз Господь мне путь послал,

Неведомый дотоле!»

И ополченье собралось

И по Козьмы указу,

Всем миром войску удалось

Главою выбрать князя:

«Тебе, Пожарский, славный князь,

Вести нас на столицу,

В Кремле засела вражья мразь, —

Очистим же землицу!»

«Ну, значит, так тому и быть,

В дорогу, ополченье!

Вот только где мне получить

На то благословенье?»

«Под Ярославлем жил монах», —

Тут кто-то отозвался, —

Он с первым пеньем божьих птах

В вериги одевался.

Железом раны бередил,

Но муки те сносил он,

И Бог его вознаградил

Заступничества силой».

«Я не слыхал о том досель,

Кто б плоть железом мучил,

Но, видно, знает старец сей,

Что ждёт нас завтра, лучше.

Ну, так ведите же к нему,

Коль ведома дорога, —

Когда пойдём мы на Москву,

О нас пусть молит Бога!»

…Всего с аршина два на два

В монашескую келью

Князь лишь протиснулся едва,

Присев под низкой дверью.

Привыкли к темноте глаза…

Окинув келью взглядом,

Заметил князь лишь образа

Над тлеющей лампадой.

Иллариона увидав,

Пожарский ужаснулся,

Но, всё же, вида не подав,

Руки его коснулся.

«Ты должен был ко мне прийти,

Чтоб страстною молитвой

Благословение найти

Пред завтрашнею битвой», —

Так молвил старец. И тотчас

Стал вместе с ним молиться,

Чтоб завтра, в битвы грозный час

Врага не устрашиться.

А встав, веригами гремя,

Отец перекрестился

Перстами старыми тремя,

И к князю обратился;

«Пусть ополченье обнесёт

Вокруг Кремля икону,

И Богородица спасёт,

Как было в время «оно».

Врага ты завтра разобьёшь,

Да будет Бог с тобою,

Навек в историю войдёшь, —

Ступай, готовься к бою».

И, позабыв свою тоску,

Озлобясь, на вражину

Повёл Пожарский на Москву

Народную дружину.

И грянул бой. Перекрестясь

И не жалея крови,

Громил врага Пожарский князь,

От ран лишь хмуря брови.

И предсказание сбылось,

О чём просил в молитве:

Добыть победу удалось

В кровопролитной битве!

С тех пор у самого Кремля

На страже и доныне

Святой Руси хранят покой

Пожарский князь и Минин!

Преданьям старины дивясь,

Мы, вспомнив время «оно»,

Помянем же, перекрестясь,

Отца Иллариона.

О. Фомина

О Смутной поре и не только

О, эта Смутная пора!

Над Русью осень и ненастье,

У стен Московского Кремля

Злодей справляет самовластье.

Поляк и швед вершат дела,

Кругом предательство, измена.

Над Русью — черные крыла,

Но сила русская нетленна.

Когда беда на Русь идет,

Пророчат вороны могилу,

Объединяется народ,

Сметая напрочь вражью силу.

Река времен, река забвенья,

Не смоет славу прежних лет.

Мы сквозь века и поколенья

Несем по жизни вечный свет.

Но вновь злодей живет по-царски,

Народу не давая жить.

Придите, Минин и Пожарский,

Чтобы людей объединить!

Л. Чех

1612 г. Конец смуты

К 400-летию народного восстания

против польских захватчиков и московских бояр

Нижний Новгород. Собралось вече.

Решался вслух один вопрос.

Спасать Россию. Длинны речи

Не поощрялись. Так был он остр.

Решили все — идти походом

К престолу русскому, в Москву.

Пока освободить одну,

Спасти её от польских панов,

Они с боярами в Кремле

Трон царский захватили

И данью обложили

России города и веси все.

— Поляки Веру отобрать у россиян хотят,

В холопов, превратив граждан.

— Не будем падать ниц лицом

Перед тобой басурман.

— Не быть такому непотребству!

— Не продадим Москву им нипочем.

Так в Нижнем люди говорили, не бояре,

Давая клятву пред крестом.

Объявлен сбор средств для похода,

Объявлен ополчению набор,

Не поскупились люди городов,

Сплотились.

Народ к тому всегда готов.

Большое ополчение собралось

Порядка тысяч десяти бойцов.

В него вошли простые люди

Сынов крестьян, от мастеров,

Сынов дворянских, и людей служивых,

Их набирали по пути

От места сбора к Костроме и Ярославлю,

К московским стенам подошли.

Здесь их казаки поджидали.

Командовал князь Трубецкой,

А ополчением — Пожарский,

Кузьма с ним Минин, городской.

Пожарский, князь, бывалый воин.

Сражался он с поляками в Москве.

Был тяжко ранен, вывезен из боя

И вновь готов к воинственной борьбе.

Есть опыт и у Трубецкого.

Давно он близ Кремля стоит

Его казаки все лихие

И пики острые у них.

Кремль осажден. К нему на помощь

Спешит Ходкевич, гетман. С ним обоз

И войско польской шляхты, рядом

Наемники из венгров, казаков

Из Украины, Запорожья

И даже

От низко павших русских барчуков.

Пожарский знал, кто подвизался

В советниках врага,

А позже

В его войско нанимался,

От их услуг он отказался,

Понимая,

Что мало толку от наемника, врага,

Когда страны решается судьба.

Своим он верил. Русский дух

В бою не подкачает, не отступит.

Боец останется один

И будет биться против двух,

Пока с врагом не сладит...

И потому непобедим,

Что он с народом был един.

Пожарский самобытен, склонен

Решенья твердо принимать,

Их доводить до исполненья

И тем ПОБЕДУ добывать.

Подстать ему торговец Минин,

Монах Палицын,

Из казаков

Хмелевский, ротмистр, и другие

Из просто русских мужиков.

Три месяца сражалось ополченье

С пришельцами из Польши и в Кремле,

То наступало, то оборонялось,

Упорно против конницы, осев в земле.

Несли потери стороны в боях.

Дух у поляков падал.

У ополченцев нарастал

Их час настал

И князь Пожарский двинул сразу

Свои войска, стремясь зажать

В Замоскворечье всю армаду

И уничтожить вражью стать.

По флангам били Минин, Трубецкой

И в дружной контратаке

Разгромлен гетман был,

Он отступил, убрался восвояси.

22-е октября. Пал Китай-город.

27-е октября. Взят Кремль.

Москва, столица, город

От польских панов вновь свободна

И русская земля от оккупации врага

Тоже свободна.

Народ простой, в который раз,

Россию от позора спас.

Не поклонился он врагу,

Не падал ниц, но храбро дрался

За Родину, за Веру, за семью свою.

Бояре, не в пример ему,

Были с поляками в согласье.

Смута прошла. Настало время

Итоги подвести и подвели.

На царский трон избрали Михаила.

Пожарского, освободителя, в кусты.

Плоды побед достались

Не тем, кто их добыл.

А тем, кто не сражаясь,

Спокойно ел и пил.

Р.S. 21 февраля 1613 года был утвержден

на царство Михаил Романов.

Б. Кочетков

Русь. Смута. Минин и Пожарский

Русь сотрясали годы смуты:

Вся жизнь войной опалена,

Борьба за власть, и цены вздуты,

Разлом, распад, скудна казна.

Страну топтали интервенты:

Поляки брали города,

И оскверняли земли шведы.

Кремль растворил свои врата —

И самозванцы на престоле!

Вражду, предательство бояр

Народ терпеть не может боле:

Объединиться всем как встарь!

Очнулась Русь от тяжкой дрёмы,

Народной волей Русь сильна.

Воззванья церкви столь весомы:

За православие, страна!

На берегах Оки волненье:

Народный гнев даёт ростки —

Готовит Минин ополченье,

Пожарский поведёт полки.

И вот уж гонят прочь поляков:

В Кремле — последний гарнизон.

Пожарский с мужеством, отвагой

Берёт зла вражий бастион.

И. Крымова

Те слова сказал Минин Кузьма

В те года от лихого набега

Стал кровавым земельный надел.

Он тогда, под сугробами снега,

Только сына запрятать успел.

«Пошатнулось династии время,

Не спасла крепостная стена

И захватчиков злобное племя

Тобой правит, родная страна.

Сотворили чужие законы,

Растоптали людскую мораль.

Плач повсюду и слышатся стоны.

На душе у народа печаль».

Так сказал он подросшему сыну,

И что в Нижнем у Волги-реки,

Взяв кто щит, кто копье, кто дубину,

Собираются в рать мужики,

Что мы жить под врагами не можем.

На Москву собираем людей,

И пускай свои головы сложим,

Но послужим Отчизне своей.

С той поры прошло множество весен.

Те слова сказал Минин Кузьма.

Мы их где-то в душе своей носим —

Пусть другие совсем времена.

Г. Малинский

Вам, благодарная Россия

Собор Святого Покрова,

Для всей страны подарок царский,

Из бронзы памятник пред ним,

Где рядом Минин и Пожарский.

Два человека, две судьбы,

Из разных вроде бы сословий,

Слились в карающий кулак,

Под тяжким бременем условий.

Мясник и родовитый князь,

Преодолели разногласия,

Подняли за собой народ,

В годину смуты и несчастья.

Два символа одной страны,

И Храм, и памятник всё рядом,

На Красной площади всегда,

Лицом стоят перед парадом.

Здесь в мае каждый год подряд,

Пред ними техники стихия,

Суворовец и генерал,

И благодарная Россия.

С. Файнберг

Победы Божий ореол

Лихолетье смуты над Россией,

Самозванец — царь очередной,

Польских королевичей засилье,

Думы торг престолом и страной.

Речи Посполитой оккупанты —

Новые хозяева Кремля,

Обживают царские палаты.

Стонет, плачет русская земля!

Панские отряды жгут селенья,

Угоняют или режут скот,

Обирают, грабят населенье,

Православный мучают народ.

Гибнет Русь от иноземной власти,

Нет ни государства, ни казны,

Нищеты и голода напасти,

Паралич истерзанной страны.

Но народ не захотел смириться

С властью Сигизмунда-короля,

Русь не может вновь не возродиться,

Не скудеет святостью земля!

Кончилось терпение людское,

Нижний Новгород собрал народ,

Минин и Пожарский — два героя,

На Москву возглавили поход.

Ополченцев близлежащих весей,

Люд служивый русских городов,

Жителей ополья и полесья —

Бог благословил своих сынов

На жестокий бой за Русь Святую,

За престол, униженный врагом,

Осенил дружину боевую

Православным Словом и Крестом.

И пришла свобода в край родимый,

Враг повержен, выгнан из страны!

Русь в прогресс, историей вершимый,

Ворвалась из смуты и войны.

Гимном русской всенародной силе

Стал победы Божий ореол,

Михаил Романов — царь России

Возведен на праведный престол.

В. Украинский

1612—1812—2012?

Поляками Москва была оставлена,

И двести лет должно было пройти,

Чтоб армия бежала Бонапартина

По самому обратному пути!

Есть в этих цифрах что-то предсказамое,

А потому имею я в виду,

Что, может быть, случится то же самое

В 2012 году!

Н. Глазков

Страницы

четверг, 3 ноября 2022 г.