Январь
Люблю тебя, январь!
Последний лист календаря
Срываю я. И вот
Уже минуты января
Считает Новый год.
Он входит в комнату мою,
Погреться от пурги,
Где я живу,
Где я грущу,
Где я пишу стихи.
Январь напомнит мне
весну,
Которая придет,
И вновь
В свои венки
Украсит новый год.
Украсит травами поля,
Хлебами — пахоту.
И свой нектар отдаст
земля —
Живую красоту.
Над нами птицы запоют,
Волной плеснет река,
По небу плавно поплывут
Седые облака.
Вдогонку северной пурги,
Там, где-то за бугром,
Ворота радуги-дуги
Раскроет первый гром.
Но я люблю тебя, январь,
Годам ты счетовод,
Садись. Поставим
самовар.
Вспомянем прошлый год.
И будь, как дома,
Принимай
Наследство прошлых лет
И тост со мною поднимай
За славный путь побед!
М. Люгарин
Первая песня
Чем ярче огни
В эту ночь горят,
Тем больше мы рады им.
Двенадцать месяцев —
Славных ребят —
Сидят за столом моим.
Каждый из них
Тридцать дней в году
В доме моём гостит.
И с каждым я разговор
Веду,
Как сердце моё велит.
Строже с одним.
А с другим добрей,
Ведь это моя семья:
Двенадцать пригожих
Богатырей,
Любимых, как сыновья.
С волнением в гости
Каждого жду
И песни готовлю в дар.
...Первую песню
В новом году
Тебе я дарю, январь!
Л.
Татьяничева
Солнце
января
Оно сурово —
Солнце января!
Но с каждым днём
Становится всё ярче.
А поздняя январская заря
Декабрьской и приветней,
И богаче.
Снегов белейших
Плотные пласты
Морозом изукрашены
Богато.
Но гнёзда вить
Готовятся клесты,
Вот-вот должны родиться
Медвежата…
Какая б сила стуже ни дана,
И как бы ветер
Ни казался резок,
В смолистых шишках зреют
Семена —
Лесов еловых
Будущий подлесок…
Нет, не сурово
Солнце января!
Л.
Татьяничева
* * *
Ах, какие январи
Здесь. у нас
Под Рузой Новой!
За щекою у зари
Тает месяц леденцовый.
Солнце всходит по
прямой:
Небо сине.
Путь свободен!
Белизной,
Как новизной,
Завораживает полдень.
Снег пушистей облаков.
В два ряда бегут
дорожки.
А над ворохом снегов
Ёлочек густые рожки...
Л.
Татьяничева
* * *
Мы в январе
Как на горе,
С которой видно
Лето.
Январь — даритель.
Он заре
Даёт по ломтю света.
А свет желтее янтаря
И калача сытнее...
Растёт румяная заря,
А с ней —
И день длиннее!
Зима не то, чтобы
Добрей,
Но ярче и могучей,
Мы в январе —
Как на горе,
На осветлённой круче.
Л.
Татьяничева
Не зря тропу
торю
Снег нахлынет к январю,
Скроет корни выскорью.
Я не зря тропу торю:
Что-нибудь да высмотрю.
Поднимусь на перевал
На приступок к солнышку.
Здесь ветрище пировал,
Сшиб, разбойник, елушку.
На чащобник брошу
взгляд:
Видится ли,
Мнится ли? —
Как фонарики горят
Ягоды кислицы.
На прогалине возник
Кедра гулкий колокол.
С неба смотрит
Снеговик,
Притворившись облаком...
Л.
Татьяничева
Январь
Январь. Дохнул
космический мороз.
Затихли губы, приумолкли
дали.
Прозрачный воздух до
небес промерз
и вот клочками с неба опадает.
За инеем, чернея здесь и
там,
вдруг опадают маленькие
птицы.
Так беззащитно гибнут по
утрам,
как будто вправду негде
приютиться.
Чем выше небо — ниже
рост людей,
беспомощнее белая
округа,
но тем решительнее и
прямей
вздымает вверх завод
печные трубы.
И кажется, здесь печи
для того,
чтоб обогреть окрестные
районы:
и птицам здесь надежно и
тепло,
шоферы здесь вздыхают
облегченно.
Р.
Дышаленкова
* * *
Холодно сердцу, не видно
ни зги.
Жизнь воробьиного
пёрышка легче.
Кто-то несёт по дороге навстречу
Белый светильник
январской пурги.
Оберегая неровный огонь,
Вьются и стелятся тонкие
ткани,
То приникая к мерцающей
тайне,
То разлетаясь неровной
дугой.
И заметают невидимый
след,
И обнимают, и прячут в
пелёны
Тьмою немыслимой
усыновлённый
Свет одинокий, покинутый
свет...
Н.
Ягодинцева
* * *
Город холодом набит
Как мешок хрустящей
ватой.
Не туманит, не знобит,
Но пылаешь виновато:
На Рождественский мороз,
На Крещенские оковы
Столько радости пришлось
—
Нестерпимой, родниковой,
Обжигающей уста,
Занимающей дыханье
Как дитя или звезда
Или свет под слабой
тканью
Ежедневной суеты,
Наспех сотканной вручную
За мгновенье до беды,
За полшага в жизнь
иную...
Н.
Ягодинцева
Январская
идиллия
Лес,
выбеленный снегопадом,
встречает яблоневым
садом
двух убеленных сединой.
Они идут по белым
тропкам,
и снег похрустывает
робко
и деликатно.
Ледяной
январский ветер гасят
сосны.
Год завершился
високосный,
он пощадил их, не задел.
Когда-то, в молодые
годы,
краса заснеженной
природы
их не звала: хватало дел
и сил. И что-то было
нужно…
А нынче в доме стало
душно.
Его, в объятиях губя,
звала к себе
стенокардия,
но слышал он: «Не уходи!
Я
что буду делать без
тебя?»
Они идут по тропкам
снежным,
и втихомолку взглядом
нежным
она грешит.
И вдруг назад
идут часы. И в день
морозный
двух стариков, седых,
как сосны,
встречает яблоневый сад.
И. Аргутина
Просинь
Старый январь,
серокаменным льдом облицован,
вздрогнет однажды, уже
на исходе;
уже не
горбясь от тяжести под
небосводом свинцовым,
вскрикнет, узнав эту
ясную синь поражений.
Вскрикнешь тут!
(«Силы небесные, вы
заплутали!»)
Взглянешь наверх,
на воздушную прорубь,
на свет ли
Божий — но этот,
уместный, к примеру, в Италии,
здесь — как последний.
Вот так и глядишь — как
в последний.
Так и шаманишь: «Меня не
коснется…»
Коснется!
И не позволит ни
спрятаться, ни застрелиться.
…Щедрый Всевышний
подарит по новому солнцу
к каждому нашему новому
Аустерлицу.
И. Аргутина
* * *
По календарю —
небо и простор,
хрупкость голосов,
благо богомола…
Дарит январю
мужество и скорбь
каменная соль
грубого помола.
Поутру проспект
верит в тормоза,
разъедает соль
кожицу сапожек,
разъедает свет
синие глаза,
и горит лицо,
а душа — не может…
И. Аргутина
Зима
по-европейски
К исходу января циклон
атаковал,
и расцвела зима в
чахоточном румянце.
Снег выпал. С ним была
плутовка такова,
что жемчуг и алмаз в
своем дешевом глянце
упали на торгах до
мнимых величин.
Она ж, во всей красе
мучительного блеска,
металась, как пурга, без
видимых причин,
а к ночи, погрустнев,
застенчивой невестой
притихла. И часов на
восемь или семь
все таинства земель
накрылись мраком ночи
и паутиной снов. На
завтрак был кисель,
и проклинал капель
хмельной водопроводчик.
К распутице своей
вернулся хмурый день,
в историю ушли
сиятельные снеги…
О женщина, колье
жемчужное надень
И в уши проколи
брильянтовые серьги!
И. Аргутина
Мотыльки
Памяти юных
зим
1.
В черно-белом, днём и
ночью, вне спектра —
снежный двор, за ним
кусочек проспекта.
Сорок лет для тополей —
это срок
обращения ветвей на
восток,
кадром пойманный: отселе
— доселе.
И натянут от прицела до
цели
чёрный провод, что в
жару — нависал:
был бы повод зачеркнуть
небеса…
Но оттуда так и чудится
вздох нам:
к бледно-худо индевеющим
окнам
полетает белоснежный
мотыль
духом грешным, нюхом
нежным — не ты ль?
Нет — их сотня,
невесомых, роится.
В доме пахнет холодцом и
корицей,
старый год вот-вот
откинет коньки,
а на окнах — мотыльки,
мотыльки.
Не присесть и не прилечь
— далеко им
пролетать ещё над вечным
покоем
душ земных — но в наш
безвестный уют
заглянуть, поскольку
здесь — узнают.
2.
Что творится! Снегопад
грянул в стужу.
Минус тридцать… лет
назад было хуже
за окном под Новый год.
А внутри
разрумянился народ —
снегири!
И с горячими речами,
глазами
несусветный сочиняли
гекзаметр,
пили соки и немного —
вино,
говорили о высоком в
кино
и стихах — и, соревнуясь
в хорошем,
чуть влюблялись, чуть
ревнуя, — чуть позже…
То-то юность хороша —
вне эпох.
То-то годы насмешат: «С
нами бог!» —
люди нашего (и вашего)
бога
ходят маршами во славу
п(р)орока,
обсуждают все ещё мудрецы
тяжкий путь от овоща до
овцы…
И ярится безобразная
стужа:
минус тридцать
пробираются в душу.
Вековые ледники велики…
Легкокрылые мои
мотыльки!
Потому-то вы летите
снегами,
потому-то вы хотите
стихами
или музыкой — с таких же
вершин —
растревожить проглотивших
аршин.
Поседели вы и стали
бесплотны,
прилетели белой стаей
свободной
с неба чёрного, из(
)бывшего дня,
перечёркнутого — не для
меня
И. Аргутина
Январь —
утро года
«Утро» начинается со
сказки:
Дед Мороз, Снегурочка,
Яга…
Выкрашены крыши белой
краской,
Мягким пледом стелятся
снега.
На исходе первой же
недели
Как нам обойтись без
торжества?
Православный праздник
Рождества
Встретили! Ему колядки
спели…
Дышат паром проруби в
Крещенье,
С «Ух!» — ом, визгом
таинство идет.
Следом за купелью — угощенье!
Весел причастившийся
народ!..
Где-то на заснеженных
полянах
Спят узоры заячьих
петель,
И уже под самый День
Татьяны
Их засыпет легкая
метель.
Сказочные зимние красоты
Безвозмездно дарит нам
природа.
Расставаться с ними
неохота —
Вот такое это «Утро»
года!
Л. Львов
Январское
утро
В заре из льда и
перламутра
Январское явилось утро.
Лучом в сосульке
отразилось,
И все вокруг
преобразилось.
И радуга, сражаясь с
тенью,
Легла узорами на стены,
Квадратных метров не
меняя
Жилище сказкой наполняя.
А в полдень солнышко
стекло
С сосульки — прямо на
стекло.
И сказка трогать
перестала,
И все опять обычным
стало...
Я этот миг благодарю
И завтра буду ждать зарю
Л. Львов
Рождественский
хрусталь
На радужном рассвете,
На солнце поблистав,
Слетел с ажурных веток
Рождественский хрусталь.
И, как после скитаний,
Упал к стволам берез
Осколками мечтаний,
Несбыточностью грез.
И лишь кусты, что слыли
В оцепененьи льда,
Надолго сохранили
Хрустальный этот дар.
Л. Львов
* * *
В растревоженный выйдешь
январь,
чтобы грудью вдохнуть
зимней стужи…
Но внезапная снежная
хмарь
вмиг облепит и тут же
закружит.
В дикой пляске
таинственных сил
растворится тяжёлое
небо.
И покажется — вовсе не
жил,
и вокруг только странная
небыль.
Не успеешь пальто
запахнуть —
сквозняком возле сердца
— остуда.
Только Млечный
затерянный путь
вдруг появится вновь
ниоткуда.
Неразбавленной стужи
глоток
пригубить наконец-то
удастся…
Но останется жгучий ожог
на губах, и на трепетных
пальцах.
Н. Аншукова
* * *
Художник, нарисуй январь
молочный,
где лёгкий снег свои
тире и точки
всё сыплет из небесной
кладовой!
Художник, нарисуй
январь… Какой? —
такой, где краски белыми
стихами
ложатся на картину, где
меж нами —
хрустящий снег, и
длинный санный путь,
и тихие слова: «Мой
друг, побудь
со мной в заснеженный
январский вечер,
поставь зажжённые на
столик свечи,
и говори со мною до
рассвета
под скрип и вой
разгневанного ветра…»
Художник, нарисуй
январь…
Н. Аншукова
* * *
Горы в январе легки,
Их укутали метели;
Волны Каменной реки
шапки снежные надели.
Иней хрустко-ноздреват,
Но покров изящный нежен;
Мех снегов голубоват,
Золотист и белоснежен.
Дарит щедрая Зима
Серебристый воздух
счастья:
Тёмных елей бахрома,
Горы прямо в небо
мчатся!
...Полюбуйся, человек,
На любимую природу:
Камни, ели, горы, снег
Пьют небес живую воду!
Л.
Дугарь-Толкач
* * *
Январь, морозами
распятый,
Вставал на белые снега,
А ветер, думою объятый,
Лизал крутые берега.
Глядели клёны виновато
На пруд, застывший до
бровей.
В сугробах Косотур
горбатый
Вздыхал от старости
своей.
Студёный иней на пороге
Дышал устало на меня
Непроторённостью дороги,
Нехоженностью стылой
дня.
Вот так и я ушёл
когда-то
Искать другие берега,
А мать глядела виновато
Через года, через снега.
Не потому ль тоской
объятый
Передо мной январь
вставал,
Что сам я, ветрами
распятый,
Любовь искать не
уставал.
Ю. Пестерев
* * *
Мороз январский, как
глухарь,
В вечерних сумерках
токует.
И куржака чудная хмарь
Висит над пропастью,
тоскуя.
Скажи мне, вечер, кто
твой друг?
Где стынет сумрак в
одночасье,
Касаясь молчаливо рук
И сердца — крохотного
счастья?..
Пернатый островок любви
Мне долго-долго будет
сниться,
Где токовали глухари,
Забыв про маленького
принца.
Растает снег и канет в
омут,
И не останется следа,
И нам с тобой уже не
вспомнить,
Где токовали холода.
Ю. Пестерев
* * *
А берёзку белую
В лунном серебре
Вьюжат оголтелые
Вьюги в январе.
Заметут метелью ли
Рукава дорог,
Напролёт неделями
Мнёт и невдомёк,
Что берёзка белая
В шубе и в мехах
Наяву присела ли
Иль забылась в снах.
На юру привольно ей
Спать и видеть сны,
Ситцы белоствольные
Снеговой казны.
Иль блистать серёжками
В заливных лугах,
Рядом со сторожкою
Подпирать стога.
Поутру торопко я
По лыжне примчусь,
Постою на тропке ли
Или к ней прижмусь.
Я берёзку снежную,
С детских лет люблю
И красу безбрежную
В сердце сохраню.
Пусть моя красавица
В лунном январе
В золоте купается
Или в серебре.
Ю. Пестерев
Январский
сонет
Я не любитель зимних
холодов.
По мне весна в сто крат
душе желанней.
Напоминают почерневших
вдов
Деревья у дорог. И в
стуже ранней
Заиндевело теплится
рассвет,
Неся на день седеющий
надежды.
Сквозняк январский до
гола раздет,
Сочится в щели окон и
подъезды.
Щетинятся дома, почуяв
стынь,
Нахохлив крыш белёсые
папахи.
Застыла неподвижно неба
синь.
Зима смакует на морозной
плахе,
Как в белом одеянии
палач.
И нос, и пальцы поскорее
прячь.
Т. Ческидова
Вьюга
Не следуй за мною,
январская вьюга,
Ты мне ни попутчица и ни
подруга,
И песни твои ознобляюще
жУтки.
С тобою, морозною, в
сторону шутки.
Шершавыми лижешь меня
языками,
Пылаю алеющим носом,
щеками.
Навязчивым скопом
заблудших снежинок
Устроить пытаешься мне
поединок.
И стужею лезешь нахально
в одежды.
Не видела в жизни
настырней невежды.
Что ж, козни шальные,
пожалуй, прощу.
Но в дом свой уютный
тебя не впущу.
И буду глядеть сквозь
ажуров стекло,
Как машет зловеще твоё
помело.
Т. Ческидова
Троицк. В
пурге панорама...
Троицк. В пурге
панорама.
В снах мелодично паря,
Кружатся маковки храмов
В белой фате января.
Раз-два-три — струн
переборы.
Стылых окОн хохлома.
В снежной крупе
светофоры,
Люди, мосты и дома.
Ловко поймаю в ладони
Танца искристого бег,
В слёзной феерии тонет
Глупо обиженный снег.
Раз-два-три — алые
щёчки.
Кажется мне, что сама,
Чувственно встав на
носочки,
Кружится в вальсе зима.
Т. Ческидова
По снежным
тротуарам января...
По снежным тротуарам
января
Привычными маршрутами с
работы
Плетёмся: одиночество и
я —
И делим на двоих одни
заботы.
Угрюмо фонари свои лучи
Роняют на обочины
дороги.
— Пора, зима, лечи меня,
лечи,
Забеливай снежинками
тревоги,
Зализывай тревожное
вчера
Шершавыми полозьями
позёмки.
Всё будет хорошо, и
вечера,
Как прежде по-домашнему
негромки.
И вспомнится из детства
баловство,
И вновь заколобродит в
сердце что-то.
Покличу я судьбу на
Рождество
И валенок заброшу за
ворота.
Т. Ческидова
А за
окном...
А за окном зима кошёлкою
Трясёт усердно от щедрот
И ворожит натурой колкою
На только что рождённый
год.
И вяз в таинственной
воздушности
Раскинул белые вихры.
И всё как будто от
ненужности
Снегами скрыто до поры.
А в голове уже распутица
Ещё не пройденных дорог,
По ним с моей
судьбой-попутчицей
Иду, оттачивая слог.
И верю, всё как надо
сложится.
— А ты пиши, перо, пиши,
Ведь зимы вёснами
итожатся,
А строки — песнями души.
Т. Ческидова
Снег
Ну, здравствуй, мой
странник летучий,
Блаженно твоё ремесло.
Какой легкокрылою тучей
В мой город тебя
занесло?
Январь вызывает сомненья
—
Морозы во вкус не вошли.
По слухам, грядёт
потепленье
В глобальных масштабах
земли.
Мы оба с тобою в ответе
за праведность наших
путей.
Смотри, как светло на
планете,
Где лепят счастливые
дети
Из чистого снега людей.
Т. Ческидова
Январь —
серебряный мизгирь...
Январь — серебряный
мизгирь,
Плетёт оснеженные петли.
Сквозь разузоренные
ветви
Краснеет яблоком
снегирь.
Его нахохленный убор,
Сквозь хохлому оконной
глади,
Я углядела: — Бога ради,
Не улетай! Порадуй взор!
Мой спящий сад тебе ль
ни люб?
Его сокровища несметны:
И звёздный час, и час
рассветный —
Слетают чувственностью с
губ.
А день небесною рукой
Сучит для зимнего
пейзажа
Лучисто-солнечную пряжу,
Сквозь ветви нитью
золотой.
Но гость, лишь миг собою
скрасив,
Махнул крылом и —
восвояси…
Т. Ческидова
Опустилась
январская ночь...
Опустилась январская
ночь
На перины из снежного
пуха.
Мне б строкою хандру
превозмочь,
Да с поэзией нынче
непруха.
Возвести б из эпитетов
мост,
Так, чтоб ёкнуло:
— Вот оно, братцы! —
И по мёрзлому крошеву
звёзд
До соседних галактик
добраться.
Сквозь хрустальную
роспись окна
Чей-то теплится отсвет
уныло.
Пригляделась: — Да это ж
луна! —
Бедолага изрядно
застыла.
Я ладонью её подхвачу,
Отогрею в горсти
осторожно —
Ведь поэту порой по
плечу
Сделать то, что другим
невозможно.
Целый мир вдохновенно
вдохну,
Отпущу и окликну: — До
встречи! —
И увижу я в небе луну,
Что сияет душой
человечьей.
Т. Ческидова
На краешке
Вселенной
Мороз покусывает щёки.
Под снежным грузом ветвь
белеет.
Ущербный месяц кривобоко
Провис над сумрачной
аллеей.
Подушки молодого снега…
Торосистый неровный лёд…
В созвездье Лиры — альфа
Вега
Встречают Старый Новый
год…
И кто-то вспомнит
несомненно,
На сердце нежность
затая,
Что есть на краешке
Вселенной
Планета милая — Земля…
А. Терпугова
Новогодний
этюд
Осени последние дары:
Искорки — рябиновые
бусы,
наливаясь сладостью и
вкусом,
дозревали тихо до поры.
В Новогодье, как
внезапный дождь,
прошумела стайка свиристелей.
Всю дикарку — яблоню
объели.
Под рябиной просто не
пройдёшь...
Налетели — никуда не
деться.
Значит, середина января.
Рядышком сидят два
снегиря —
розовым фонариком из
детства…
А. Терпугова
Следы
пирушки свиристелей...
Следы пирушки свиристелей
—
Дань за весёлый
пересвист.
Две беззаботные недели
под птичий гомон
пронеслись.
Убранство новогодних
ёлок
сгребает ветер на бегу:
«дождинки», множество
иголок,
цветную смятую фольгу.
Обрывки канители разной
царапают подмёрзший лёд…
Прошёл российский странный
праздник —
любимый «старый Новый
год».
А. Терпугова
* * *
Январь. С деревьев
Осыпался свет
Снегопада,
И северный ветер
шипит за вечерним окном,
А мне ничего напоследок
не надо…
Без Маминых рук,
Остывает родительский
дом
К. Былинин
* * *
Это был обычный январь,
Ты любила вести
календарь.
Таял день, как снежинка
в руках,
И в твоих я растаял
глазах,
Словно в небе рассыпав
янтарь,
Кто-то крест уносил на
плечах.
Может, это привиделось
мне,
И другим на другой
стороне.
Ослепляет любовь до
костей,
Мы хотели вернуть тех
детей,
Что однажды исчезнут в
войне,
Вспоминая своих матерей.
Может сны — это чьи-то
миры,
Где есть люди, такие как
мы,
Ночь туда открывает
билет,
Оставляя за гранью зимы.
Ты бумажный срываешь
январь,
Ночь с рассветом погасит
фонарь.
Закружится заснеженный
день,
И моя в нем ожившая тень
Без тебя уходила в
февраль,
Для другой превращаясь в
мишень.
К. Былинин
Читайте также
Комментариев нет
Отправить комментарий