Замолчавший писатель (к юбилею Юрия Олеши)

Юрий Олеша – одна из удивительно противоречивых фигур в советской литературе. Явно одаренный, бурно ворвавшийся в литературу, но не смогший реализовать и десятой доли того, что было в нем заложено природой или Господом Богом. И всю свою жизнь он балансировал между ХIХ и XX столетиями, между старым и новым мирами, чувствовал себя в ответе за великую культуру прошлого. И не только потому, что был дворянином. Он родился поэтом, и это было самым в нем главным, его сутью.

Он появился в семье обедневших белорусских дворян 3 марта 1899 года в городе Елизаветграде. Затем семья переезжает в Одессу, где маленький Юра поступает в знаменитую Ришельевскую гимназию, которую окончил с золотой медалью. Олеша уже в гимназические годы обладал знаниями, далеко превосходившими те, что давало учебное заведение. Он был отличным латинистом и всю жизнь мог на выбор цитировать Горация, Вергилия, Тита Ливия, Овидия Назона.

Одесса осталась для него особенным городом, воспитавшим, образовавшим его, городом первых литературных открытий и оваций, городом первой на всю жизнь любви.

Как многие прозаики, он начал со стихов, написав первые из них в гимназии. Стихотворение «Кларимонда» было опубликовано в 1915 году в газете «Южный вестник». Мало кто знает, что автор сказки «Три Толстяка» создал значительное количество стихов. Среди них «Цикл стихов об Одессе», цикл к произведениям А. С. Пушкина: «Пиковая дама», «Каменный гость», «Моцарт и Сальери» и многое другое. По окончании гимназии он подарил своему учителю словесности тетрадь под названием «Виноградные чаши» с 33 стихотворениями. Сам Олеша был уверен, что стихи его утеряны. Но многое отыскалось в старых журналах, и сегодня мы можем представить себе Ю. Олешу-поэта:

Бульвар

На небе догорали янтари,

И вечер лег на синие панели,

От сумерек, от гаснувшей зари

Здесь все тона изящной акварели…

Как все красиво…Над листвой вдали

Театр в огнях на небе бледно-алом,

Музей весь синий. Сумерки прошли

Между колонн и реют над порталом…

Направо Дума. Целый ряд колонн

И цветники у безголовой пушки.

А дальше море, бледный небосклон

И в вышине окаменелый Пушкин…

Пушкин

Моя душа-последний атом

Твоей души. Ты юн, как я,

Как Фауст, мудр. В плаще крылатом,

В смешном цилиндре – тень твоя!

О смуглый мальчик! Прост и славен

Взор поднятый от школьных книг,

И вот дряхлеющий Державин

Склонил напудренный парик.

В степи, где плугом путь воловий

Чертила скифская рука, -

Звенела в песнях южной крови

Твоя славянская тоска,

И здесь, над морем ли, за кофе ль,

Мне грек считает янтари, -

Мне чудится арапский профиль

На фоне розовой зари, -

Когда я в бесконечной муке

Согреть слезами не могу

Твои слабеющие руки

На окровавленном снегу.

Одесса, 1918

Одесса самим своим рождением создала специфическую культурную атмосферу, ведь в создаваемом по указу Екатерины II на месте турецкой крепости Хаджибей городе дозволялось беспрепятственно селиться представителям всех национальностей и религиозных конфессий. Так образовался поразительный сплав разных национальных менталитетов, языков и культур – русские, украинцы, евреи, поляки, греки, молдаване, болгары. В период гражданской войны на юг потянулись голодающие интеллигенты из Москвы, Петрограда. Огромное количество талантливых людей издавали такое же количество журналов и газет, устраивали поэтические вечера и концерты в кафе, клубах. Среди них были Аверченко, Тэффи, А. Толстой, Бунин, Волошин и многие другие.

Молодежь, увлеченная литературой и объединенная в кружок «Зеленая лампа», а это Эдуард Багрицкий, Юрий Олеша, Валентин Катаев, Зинаида Шишова и др., потянулись к великим мастерам, впитывая максимум того, что им давали мэтры, и внесли свое непосредственное, живое ощущение меняющейся истории.

Именно в кружке «Зеленая лампа» Олеша приобрел опыт в драматических произведениях, написав пьесы «Маленькое сердце». К сожалению, пьеса не сохранилась, но впечатление о ней передают воспоминания современников. Вот как говорит об одной из этих пьес друг Олеши, поэт и критик Б.В.Бобович: «Много лет назад Олеша читал нам свою юношески трогательную лирическую пьесу «Маленькое сердце». Уже тогда она свидетельствовала об авторском вкусе, протестующем против шаблона и литературной приземленности. Было в этой пьесе что-то от Стриндберга, но собственное ощущение явлений, влечение к прекрасному в этой пьесе светилось совсем по-олешински. Мы, участники литературного кружка «Зеленая лампа», разыграли «Маленькое сердце» на сцене Одесской консерватории. Часто потом Юрий Олеша вспоминал об этом своем раннем драматургическом опыте и говорил о нем и грустно, и, может быть, чуть иронически, но всегда с щемящей жалостью об ушедшей юности, с чуть звучавшей в его голосе болью и добротой». (Воспоминания о Юрии Олеше. – М., Сов. писатель, 1975. – 304 с.) Упоминал «Маленькое сердце» в произведении «Алмазный мой венец» и Валентин Катаев.

В статье Виолетты Гудковой «Как официоз «работал» с писателем: эволюция самоописаний Юрия Олеши» (НЛО, 2004, №68) представлен богатый фактографический материал о постоянных постановках пьес Ю. Олеши в 1918 году в одесском театре «Гротеск»: «На обложке «Мельпомены» 1918 года регулярно появляется реклама театра-кабаре «Гротеск» … В рубрике «Театральная жизнь в Одессе» сообщается: «Театром «Гротеск» приняты к постановке три пьесы поэта Юрия Олеши «Рассказ о Праксителе», «Нарцисс» и интермедия «Сон кокетки» … Кроме названий этих трех драматических миниатюр мемуары современников донесли до нас заголовок еще одной комедии — «Двор короля поэтов».

Замечаете ли Вы, уважаемый читатель, что наследие Олеши прочитано чрезвычайно неравномерно не только в хронологическом, но и в жанровом отношении: внимание читателей привлекает прежде всего Олеша-прозаик, автор «Зависти» и «Трех толстяков». Но факты, приведенные выше, показывают нам Олешу-поэта, Олешу-драматурга и все это уже в ранние годы! Мало кто знает и о поздних инсценировках Достоевского, Куприна, Чехова, Жюля Верна.

Смею утверждать, что в свои девятнадцать-двадцать лет Ю. Олеша был весьма популярной фигурой.

Именно в эти годы он встретил свою «Дульсинею». Девочка из «Трех толстяков» с необычным именем Суок – вовсе не плод фантазии писателя, а его самая что ни на есть реальная муза…

С Серафимой и Ольгой Суок

В Одессе в семье австрийского эмигранта Густава Суок родились и выросли три девочки: Лидия, Ольга и Серафима. В летнем театре собирались взъерошенные юноши и часами читали стихи. Там Юрий Олеша и познакомился с Симой. Среди юношей были и Валентин Катаев, и поэт Эдуард Багрицкий, ставший впоследствии мужем старшей из сестер — Лиды. Двадцатилетний Олеша влюбился в самую красивую младшую шестнадцатилетнюю сестру сразу же и наповал! Как ее только не называли, и «огонь, и порох», «девушка с шампанским настроением», «ветреной», а он называл ее «дружочек».

Серафима Суок

Он подарил ее имя своей главной героине, а «дружочек» бросала его дважды и последний раз окончательно. Первый раз она уходила всего на несколько часов к богатому бухгалтеру, имевшему груду продовольственных карточек. Второй – навсегда к поэту В. Нарбуту.

После первого возвращения Олеша еще надеется на счастье и уезжает с «Дружочком» в Харьков.

Весной 1920 года еще в Одессе Олеша сочинил одноактную пьесу «Игра в плаху», и тогда же ее поставил Театр революционной сатиры (Теревсат). Год спустя, 18 апреля 1921 года, автор прочел «Игру в плаху» на очередном «Устном сборнике» одесского отделения Южного товарищества писателей. А в середине июля репертуарная комиссия Всеукраинского театрального комитета одобрила сочинение Олеши, квалифицируя его как «опыт пьесы героического репертуара для масс переходного периода».

Ровно через три месяца художественный сектор Главполитпросвета Украины утвердил праздничный репертуар харьковских театров, и среди авторов, рекомендованных для постановки, были Маяковский, Верхарн и Олеша. В Харькове открывается «Молодой театр» и пьеса «Игра в плаху» становится в нем первой профессиональной постановкой Ю. Олеши. Кроме того, она явилась переломным моментом в творчестве писателя: вместо юного гимназиста с восторгом, смотревшего снизу вверх на своих кумиров поэтической юности — Гумилева, Бальмонта, Северянина и Блока, — мы видим человека, повернувшегося к размышлениям о современных проблемах.

В 1922 году Ю. Олеша переезжает в Москву и устраивается в пока скромную, но впоследствии знаменитую своими авторами газету «Гудок». Поразительно, но тогда «Гудок» собрал вокруг себя удивительно талантливых людей. В газете работал весь цвет советской литературы. Булгаков, Паустовский, Ильф, Катаев… Что ни имя, то мемориальная доска. Чтобы быть ближе к народным массам, он решил взять себе крестьянский псевдоним и назвался Касьяном Агаповым. Первая же статья Олеши полетела в мусорное ведро. После такого дебюта Олешу на некоторое время перевели в секретари, где он занялся вкладыванием писем в конверты. Но вскоре, сменив псевдоним на пролетарское «Зубило», Олеша стал специализироваться на поэтических фельетонах. Рабкоры «Гудка» часто присылали в газету сообщения о бюрократах, разгильдяях и нарушителях советской дисциплины. Эти заметки были самым скучным чтивом в газете до тех пор, пока за них не взялся Зубило и не начал переделывать их в стихотворную форму. Успех этого начинания был невероятный – у газеты вырос тираж и её стали читать не только железнодорожники. Он не только не затерялся на фоне талантливых писателей, а превратился в звезду газеты! Зубило котировался на советских дорогах чрезвычайно высоко. В командировке ему выделяли отдельный вагон. После его фельетонов иногда снимали с должности даже начальников департаментов. В. Катаев сетовал, что он сам вместе с М. Булгаковым «потонули в сиянии славы Зубилы».

Интересен факт о феноменальной памяти и быстроте стихосложения Ю. Олеши, который приводит А. Яковлев в статье «Зубило, которое творило».

«Зубило легко мог в одиночку удерживать внимание публики на протяжении целого вечера. Коронным его номером была демонстрация феноменальных способностей, в частности, памяти. Происходило это так. Олеша обращался к одной половине зала и предлагал ей выкрикивать первые приходящие на ум слова. А другая половина зала должна была подбирать к ним рифмы. Специальный секретарь записывал все пары слов. Когда их набиралось несколько сотен, конферансье объявлял:

 – А сейчас товарищ Зубило на глазах у всех сочинит из этих слов поэму.

И товарищ Зубило, немного подумав, начинал декламировать для потрясённой публики готовое произведение. Обычно для сочинения подобной импровизации ему требовалось не больше минуты. Поражённые зрители часто просили повторить сочинение несколько раз, чтобы сверить текст со списком слов. И напрасно – все названные ими слова присутствовали в стихотворных строках, более того, в точном соответствии с порядком, в каком назывались».

Все авторы «Гудка» того времени не относились к фельетонам как к серьезному жанру, кроме, пожалуй, М. Зощенко, желавшего поднять его на более значительную высоту. Фельетон – это было средство для существования.

В отличии от фельетонов, которые Олеша писал один за другим, «большая» литература создавалась совершенно иначе: «пишу мало, трудно», – признавался Олеша.

Оба произведения и «Три толстяка», и «Зависть» писались почти одновременно. «Зависть» закончена раньше». В 1924 году литератор подарил читателям первое объемное прозаическое сочинение – роман-сказку «Три толстяка». Ее опубликовали спустя 4 года. Идея написать сказку возникла у Юрия Олеши в общежитии «Гудка». Эту его комнату без мебели за хлипкой перегородкой Ильф и Петров описали в «12 стульях». В окне напротив писатель разглядел юную красавицу, увлеченно читавшую книгу. Девушку звали Валентина Грюнзайд. Спустя 4 года она стала женой Евгения Петрова.

А тогда очарованный погрузившейся в чтение сказок Андерсона 15-летней Валей Олеша поклялся сочинить сказку получше, чем у датчанина. В типографии прихватил рулон бумаги и, раскатав на полу, ночами писал роман. Первое издание посвятил Валентине Грюнзайд. Карнавальная сказка с освободительными мотивами читалась легко и детьми, и взрослыми. Последовали инсценировки на подмостках МХАТа, переводы на семнадцать языков мира, последующая экранизация.

Но в печать сказка попала после оглушительного успеха второго романа, вышедшего в 1927 году под названием «Зависть». Роман о судьбе интеллигенции в России после революции считается лучшим в наследии Ю. Олеши. Мечтателя из «Зависти» Николая Кавалерова, в котором угадываются черты автора, современники назвали героем времени. В середине 1930-х Абрам Роом снял по роману драму «Строгий юноша». В начале 1930-х Олеша написал по роману «Зависть» пьесу «Заговор чувств», но цензура разглядела в ней критику строя и запретила. Писатель переделал произведение, назвав его «Список благодеяний». В 1931-м пьесу взял в театральный репертуар В. Мейерхольд. Постановка шла три сезона в переполненных зрительских залах, но вскоре попала под запрет: чиновники снова нашли крамолу.

В романе «Зависть» Николай Кавалеров – новый «лишний человек» советского времени. Антиподом Кавалерова выступает в романе успешный и целеустремленный деятель общепита Андрей Бабичев, на его фоне Кавалеров выглядел типичным неудачником. Пропало романтическое восприятие революции и нового строя, которое так ясно чувствовалось в «Трех толстяках». Нежелание главного героя преуспевать, следуя античеловечным законам, делают его образ почти автобиографическим, что подтверждает и сам Юрий Олеша в своих дневниках. Именно в романе «Зависть» был создан символ «благополучия по-советски», образ которого выразился в колбасе.

Читая роман сегодня, надо непременно знать и учитывать исторический момент. Но любители литературы, не затронутые клиповым мышлением, несомненно получат удовольствия от математически верно очерченного противостояния успешных героев, превращающихся в машины социализма и никчемных неудачников уходящего века, так живо прописанных автором, что безоговорочно веришь в авторскую симпатию к последним. Любителей порадует и язык Ю. Олеши – «короля метафор».

Первую фразу «Зависти» читали и критиковали как отдельное произведение.

Вот как об этом пишет В. Катаев в «Алмазном моем венце»: «Преодолев страх, он раскрыл свою рукопись и произнес первую фразу своей повести: «Он поет по утрам в клозете». Хорошенькое начало! Против всяких ожиданий именно эта криминальная фраза привела редактора в восторг. Он даже взвизгнул от удовольствия. А все дальнейшее пошло как по маслу… Когда же повесть появилась в печати, то ключик, как говорится, лег спать простым смертным, а проснулся знаменитым». Книгой восторгались, книгу ругали, но известно, что вскоре после выхода романа газета «Комсомольская правда» включила «Зависть», наряду с «Войной и миром», «Мертвыми душами» и «Разгромом», в число «десяти книг, которые потрясут читателя» (остальные шесть позиций занимала переводная литература). А публика разбирала метафоры автора из «Завести», как мы «Мастера и Маргариту». Современники вспоминали, что самая знаменитая метафора – «Вы прошумели мимо меня, будто ветвь, полная цветов и листьев» – открывало сердце любой девушки.

Конечно, идеологически автор должен быть за новых героев нового времени, но мастерство не спрячешь: он сочувствует другим…

О чем позднее признался в покаянной речи на Первом съезде писателей, который и утвердил социалистический реализм как основной метод советских писателей. Метафоры, мысли и стиль Олеши оказались вне закона. Писатель замолчал.

В 1931 г. вышел сборник «Вишневая косточка», объединивший рассказы Олеши разных лет. Киноповесть «Строгий юноша» была опубликована в 1934 г., после чего имя Олеши встречалось в печати только под статьями, рецензиями, заметками, очерковыми зарисовками, иногда — рассказами. Он написал воспоминания о современниках (В. Маяковском, А. Толстом, И. Ильфе и др.), этюды о русских и зарубежных писателях, чье творчество особенно ценил (Стендале, Чехове, Марке Твене и др.).

В годы сталинских репрессий были уничтожены многие друзья Олеши – В. Мейерхольд, Д. Святополк-Мирский, В. Стенич, И. Бабель, В. Нарбут и др.; сам он чудом избежал ареста. В 1936 на публикацию произведений Олеши и упоминание его имени в печати был наложен запрет, снятый властями только в 1956, когда была издана книга «Избранные сочинения», а также переизданы «Три толстяка».

Во времена отлучения Олеша работает сценаристом.

О том, что дар художника не был им утрачен, свидетельствуют многочисленные дневниковые записи Олеши, обладающие качествами подлинно художественной прозы. Книга «Ни дня без строчки. Из записных книжек» собрана из записей Юрия Олеши Виктором Шкловским и опубликована после смерти писателя в 1965 году. В 1999 году вышло дополненное издание под названием «Книга прощания» (1999). Эта книга необычна. Это и автобиография, и размышления автора о себе и о происходящем вокруг. Он начинает с того, что сам рассказывает о возникновении книги: «Книга возникла в результате убеждения автора, что он должен писать… Хоть и не умеет писать так, как пишут остальные». Он так и объяснял, что должен писать, поскольку он писатель, но именно этого ему и не дают делать.

Юрий Карлович Олеша скончался от инфаркта 10 мая 1960 г., похоронен на Новодевичьем кладбище.