День морской пехоты России: 70 стихотворений и 35 песен

27 ноября — День морской пехоты России, праздник «черных беретов». Он был закреплен на официальном уровне Приказом Главнокомандующего Военно-Морского Флота РФ Ф. Громова № 433 от 19 декабря 1995 года. Выбранная дата праздника приурочена к формированию «полка морских солдат» 27 ноября 1705 года по распоряжению Петра Первого. Воины, специально обученные воевать на кораблях, были еще у древних финикийцев. В Древней Греции такие солдаты сначала сражались на палубе, а потом преследовали врага на суше. Морпехами раннего Средневековья можно смело назвать викингов, печально известных своими набегами с воды там, где можно было чем-то поживиться. Завоевание Англии норманнами – потомками тех самых викингов – считается крупнейшей и самой известной десантной операцией той эпохи. Хотя, строго говоря, к морской пехоте незваных гостей с севера Франции можно причислить с большой натяжкой, ведь это все же были сухопутные войска, хоть и доставленные морем.

В России этот род войск появился в конце XVII – начале XVIII веков. По одной версии, тогдашними морпехами можно считать стрельцов, которым царь Алексей Михайлович поручил охранять торговые суда. Правда, когда именно это произошло, не известно. Отсюда вторая и общепринятая версия о том, что морская пехота появилась с указом Петра I о создании полка морских солдат. Ему нужны были не только матросы, но и ударная сила. Поэтому морские солдаты первое время выполняли роль стрелков на судах и участвовали в абордаже корабля оппонента. Позже они начали штурмовать порты и базы. Их боевое крещение состоялось примерно через год, когда в результате кровопролитного абордажа в Выборгском заливе был захвачен шведский четырехпушечный бот с командой из более ста человек. Позднее российские морские пехотинцы участвовали в победоносной битве у мыса Гангут, Петр I был командиром роты морских пехотинцев, он лично участвовал в абордажной атаке в ходе Гангутского сражения. Участвовали в Русско-турецкой войне 1768-1774 годов и Средиземноморском походе Федора Ушакова. Но в начала XIX века эти войска расформировали.

Воссоздали примерно через столетие, но потом произошла революция, и в СССР морская пехота появилась только в 1939 году. В годы Великой Отечественной войны морпехи участвовали в том числе в сражениях за Москву, Ленинград, Одессу, Севастополь, Заполярье и Сталинград. Знаменитый снайпер Великой Отечественной войны Василий Зайцев был морским пехотинцем Тихоокеанского флота. Численность советских морских пехотинцев в те годы составляла до ста тысяч человек, немцы называли их «черной смертью» (бушлаты морпехов были черными). Морская пехота героически показала себя во многих сражениях, но это не спасло ее от очередного роспуска. Случилось это в 1956 году. Но уже через семь лет командование поняло, что без морпехов в армии никуда и выпустило новый указ о формировании постоянных частей.

Морская пехота принадлежит к роду береговых войск в составе Военно-морского флота России. Бойцов готовят к обороне и штурму военных баз в акваториях, стратегических участков побережья и важных объектов, а также принимают в морской десант. Морпехи — главная ударная сила во время штурмов побережий. Их задача высадиться передовым отрядом и зачистить берег, чтобы на него могли десантироваться сухопутные войска. Главный транспорт морской пехоты — плавающие бронетранспортеры и вертолеты. Идея заключается в том, чтобы в 50-60 километрах от берега солдат высаживали крупные корабли, а уже дальше их перевозил более мобильный транспорт. В новейшей истории морские пехотинцы воевали в Чечне, были среди "вежливых людей" в Крыму, охраняли военные объекты в Сирии, активно участвуют в СВО, в том числе в качестве штурмовой пехоты в Киевской области и под Угледаром. По состоянию на начало 2022 года численность этих войск оценивалась на уровне 35 тысяч человек, соединения и части морпехов есть в составе всех флотов и флотилий. На нашивках и отличительных черных беретах нанесен символ российской морской пехоты — корабельный якорь. В зависимости от подразделения у морпехов есть разные талисманы, которые изображали или до сих пор изображают на нашивках: грифон, черная пантера, дельфин и белый медведь. Морская пехота составляет элиту силы каждой страны. Они проходят строгий отбор и обучение, чтобы быть готовыми к выполнению самых сложных задач.

Морская пехота известна своей способностью к адаптации и готовности к бою в любых условиях. Они способны действовать как на суше, так и в воде, имеют возможность выполнять операции в труднодоступных районах. Благодаря своей мобильности и гибкости, морская пехота может быть размещена в любой точке мира в короткие сроки. Морская пехота известна своими уникальными традициями и духом братства, бойцы славятся своей преданностью и смелостью. Они всегда готовы защищать свою страну и своих товарищей. Такие качества делают морскую пехоту не только сильной боевой единицей, но и символом национальной гордости. Весь мир восхищается доблестью и мужеством морской пехоты. Они являются одной из самых эффективных и элитных воинских отраслей во всем мире. Их преданность службе и способность справляться с любыми задачами делают их истинными героями и защитниками своей страны.

 

Стихотворения:

 

Морская пехота

Полей военных королева

подмоги просит у морей!

Пехота, чёрная от гнева,

с железных сходит кораблей.

 

Земля дрожит в снарядных гулах,

надрывно воют провода,

на бронзовых сведённых скулах

блестит солёная вода.

 

Под бескозыркой и фуражкой

идёт сражаться до конца,

и синей полосой тельняшки

перечеркнуло все сердца.

 

Идёт волною океанной

с гранатой в бешеной руке

и с русской злобой окаянной,

остекленённой на штыке.

 

Их бриз последний обвевает,

им вслед буксир басит: «Сынки!»

Прибой чечётку отбивает,

кричат «полундра!» маяки.

 

Пехота страшная,

морская,

пойдёт с рассвета, не щадя,

как наша ненависть мужская,

«За Родину!» и «За вождя!».

 

Сверкают бляхи с якорями,

и ветер чёрный клёш сечёт,

с эсэсовцами,

с егерями

сводя неотвратимый счёт.

 

Немногие дойдут до моря,

до городов на берегу,

но многие, как наше горе,

чернеть останутся в снегу.

 

Таких от края и до края

оплачет штормом навсегда

морей дремучая, седая

вечнозелёная вода.

В. Костров

 

Морская пехота

Как соль в нашу кожу, вошел в наши души

Обет — свой корабль не бросать никогда.

Но в час испытаний на горькую сушу

Мы с палуб сходили спасать города.

 

Враги называли нас: — Красные черти.

Друзья называли: — Бессмертное племя.

А мы не мечтали тогда о бессмертьи,

Мы просто сражались за море и землю.

 

Враги называли нас: — Черная туча.

Друзья называли нас: — Гвардия флота.

А мы назывались скромнее и лучше,

Точнее и проще: — Морская пехота!

Г. Карев

 

Морская пехота

Тяжелый походкой — за ротою рота —

Идет через город морская пехота.

Широкие плечи, суровые лица,

К потертым бушлатам пришиты петлицы.

 

И видно, неловко, считаясь стрелками,

Стучать морякам сапогами о камень.

И некому здесь второпях улыбнуться,

А море зовет их — вернуться, вернуться!

 

Но в твердом молчанье проходят ребята,

На жестких ремнях поправляя гранаты…

За городом тихо взлетает ракета —

Внезапной атаки немая примета.

 

За ротою рота, за ротою рота —

Уходит в атаку морская пехота.

Им кажется, будто волна за волною,

А это бушлаты — спина за спиною;

 

Им кажется, будто накат за накатом —

Бушлат за бушлатом, бушлат за бушлатом!

Им чудится море, раздольное море,

Седые валы на зеленом просторе…

 

И только упав и с тоской умирая,

Они узнают, что под ними сырая,

Такая до боли родная, земля —

Не шаткая палуба корабля.

Д. Холендро

 

Морская пехота

Пехота смертельно устала

Под Мгой оборону держать.

В окопах людей не хватало,

Двух рот от полка не собрать.

 

Двадцатые сутки подряд

От взрывов кипело болото.

Смертельно устала пехота,

Но помощи ждал Ленинград.

 

И в топи, на выступе суши,

Мы яростно бились с врагом.

Отсюда ракетным дождем

Без промаха били «катюши».

 

Да, было нам трудно, но вскоре

Ударил могучий прибой,

И на берег хлынуло море

Тяжелой, гудящей волной.

 

Штыки, бескозырки, бушлаты,

На выручку друга, вперед!

Держитесь, держитесь, ребята!

Морская пехота идет!

 

Врагу мы повытрясли душу,

А в полдень под тенью берез

Сидели наводчик «катюши»

И русый плечистый матрос.

 

Костер сухостоем хрустел.

Шипел котелок, закипая.

Матрос, автомат прочищая,

Задумчиво, тихо свистел…

 

Недолог солдатский привал,

Но мы подружиться успели,

Курили, смеялись и пели,

Потом он, прощаясь, сказал:

 

— Пора мне, братишка, к своим,

В бою я, сам знаешь, не трушу.

Ты славно наводишь «катюшу»,

И город мы свой отстоим.

 

Дай лишнюю пачку патронов.

Ну, руку, дружище! Прощай.

Запомни: Степан Филимонов.

Жив будешь, в Кронштадт приезжай.

 

А коли со мною что будет,

То вскоре на кромку огня

Другой Филимонов прибудет —

Сын Колька растет у меня.

 

Окончилась встреча на этом.

Военная служба не ждет.

На новый участок с рассветом

Морская пехота идет.

 

Погиб Филимонов под Брестом,

О том я недавно узнал.

Но сын его вырос и встал

В строю на свободное место.

 

Вот мимо дворов, мимо кленов

Чеканно шагает отряд.

Идет Николай Филимонов

Среди загорелых ребят.

 

С обочин и слева и справа

Им радостно машет народ:

Идет наша русская слава —

Морская пехота идет!

Э. Асадов

 

Победители

Взвод на взвод. Столкнулись и схватились.

В ход пошли кинжалы и штыки.

Немцы крепко, словно черти, бились.

Крепче немцев бились моряки.

 

Мертвые и те в атаке страшной

Падали, верша вперед бросок.

Два часа кровавой, рукопашной:

Зубы — в глотку, кортик — под сосок!

 

Тише битва, реже лязг металла.

Остаются двое на песках:

Немец и моряк. Дыша устало,

Сходятся они, ножи в руках.

 

И безмолвны, медленны и яры,

Зубы сжав до боли, над собой

Скрещивают тяжкие удары...

Сорок третий.

Керчь,

Десантный бой.

 

Рассказало поле роковое:

В битве все до одного легли.

Только русских

было меньше вдвое —

моряки четвертый бой вели.

А. Недогонов

 

Я, ребята, из Кронштадта…

Он с расчётом, бесстрашьем и риском

за державу свою воевал,

он на Чёрном, и на Балтийском,

и на Белом морях побывал.

И пехоте всегда на походе

говорил про морские края:

— Я, ребята, из Кронштадта,

из морской пехоты я…

 

На войне, о победе мечтая,

он в атаки ходил по прямой:

всю Европу от края до края

он прошёл и вернулся домой.

И подругам вечерним досугом

говорил про морские края:

— Я, девчата, из Кронштадта,

из морской пехоты я…

 

Минут годы, и резвые дети

сядут рядышком с ним в тишине.

— Что ты, дедушка, видел на свете,

кем ты, дедушка, был на войне? —

И ребятам, родным октябрятам,

он ответит, слезы не тая:

— Я, внучата, из Кронштадта,

из морской пехоты я…

 

И предстанет пред ними победа:

ордена на бушлате его,

и внучонок, похожий на деда,

тронет старый мотив за него,

и польётся напев краснофлотца

про морские России края:

«Я, ребята, из Кронштадта,

из морской пехоты я…»

А. Недогонов

 

Я видел однажды...

Я видел однажды, как шли в рукопашный матросы,

Как сдвинули все они вдруг бескозырки на лоб.

Потом побежали. А день был февральский, морозный,

А снег был таким, что слепил за сугробом сугроб.

 

И было в том беге от моря свирепого что-то,

От грозного моря, когда надвигается шквал.

И тут полоснули по ним в этот миг пулеметы —

По черным мишеням в упор. Прямо в грудь. Наповал.

 

И все же матросы бросались вперед вал за валом,

Прижав автоматы, огнем их паля на бегу,

Хотя уж немало их в темных бушлатах лежало

На белом, как простыни, чистом январском снегу.

А. Авдонин

 

Высадка десанта

Шел головным торпедный катер, —

И берег, пушки наклоня,

Вдруг оживал, как дымный кратер

От извержения огня.

 

Но, зачерпнув воды с разлета,

Всю ночь, быть может, до утра,

Сквозь эти чертовы ворота

Врывались в бухту катера.

 

И страшно было небосводу

Смотреть на то, как моряки,

Бросаясь в огненную воду,

Держали шаткие мостки,

 

Чтобы советская пехота

Сухою на берег сошла

И, выкорчевывая доты,

Дорогу верную нашла.

 

Как прежде, мины шелестели.

В глухом ущелье ветер выл —

И раненые не хотели

Эвакуироваться в тыл.

 

И даже мертвые, казалось,

Уже не сдали б ни за что

Ту пядь, что с кровью их смешалась

На отвоеванном плато!

А. Ойслендер

 

Берег

Солнце возникает из-за моря.

Ладят рыбаки тугие снасти,

Столько этот берег видел горя,

Что особого достоин счастья.

 

Здесь темно-лиловый цепок вереск.

Словно кровь знамен, алеют маки.

Где, взбежав на каменистый берег,

Поднимались парни для атаки.

 

Чайки, чайки, вы о чем кричите,

Имя чье несет гудящий ветер,

Не того ль, кто встал, как победитель

За грядущее людей в ответе?

 

Чтобы мать не знала слез горючих,

Чтобы на цветах сияли росы…

Перемешаны с песком колючим

Кости неизвестного матроса.

 

Бронза боевого автомата.

Бескозырка лаврами увита.

Вырос, где скипалась кровь когда-то,

Памятник из красного гранита.

 

Моряки бессмертия достойны.

В солнечных лучах теплеет камень.

В память тех, кого скосили войны,

В чаще полыхает вечный пламень.

 

Я гляжу в огонь тугой и гибкий,

Сильный, словно бури нарастанье,

Вижу отблеск молодой улыбки,

Трепетное чувствую дыханье.

 

Пролетают ветры вкруговую,

Стяги облаков спуская низко,

Корабли проходят, салютуя

Вечному огню и обелиску.

В. Азаров

 

Так бьются балтийцы

В бой уходят ребята,

Бушлат нараспашку...

Все как есть в полосатых

Матросских тельняшках.

 

Ой, какие ребята —

Сила, удаль, сноровка,

Патронташ и гранаты,

За спиною винтовка!

 

И с гранатой,

Закинутой над головою,

В битву, в черных бушлатах,

Слитых с черною тьмою.

 

Рядом рвутся снаряды,

Волчий вой миномётов...

Наступают отряды

По воде, сквозь болота.

 

По крутым буеракам

Взвейся, Балтики ветер!

Краснофлотцы,

В атаку,

В наступленье,

в бессмертье!

 

Был здесь мирный очаг.

Он дымит головнёю,

Пусть ответит за это враг

Головою!

 

Пусть блеснут с бескозырок

Снова грозные искры,

Наше гордое:

«Краснознаменный Балтийский»!

 

И ни шагу назад,

Страх балтийцам неведом.

Лозунг наш — Ленинград,

Наша клятва — победа!

В. Азаров

 

Кронштадтцы в Петергофе

«За Ленинград!» — пронесся зов,

И в ледяную воду, в пламя

Пошла атака моряков

На берег, занятый врагами.

 

Здесь каждая тропинка, дом

Встречали автоматным громом.

Бойцы промчались бережком

Знакомым, ой каким знакомым.

 

Уже, казалось, не поднять

Голов, но побеждает смелость,

И к тем, кто встретил день опять,

Пришла из пекла боя зрелость.

В. Азаров

 

Стихи из повести о Петергофском десанте «Живые, пойте о нас!»

1

Птицы себе свили новые гнезда,

Люди отстроили кров,

Но и сегодня мне видится грозный,

Верный форпост моряков.

 

Ветер балтийское знамя полощет,

Бой беспощаден и строг.

«Красная Горка» и «Серая Лошадь»,

Дерзостный наш «пятачок»!

 

Здравствуй, пристанище сильных и смелых

На потаенной тропе,

«ИЛы», летящие в бой под обстрелом,

Вкопанный в землю КП.

 

Много я видел, и много я знаю,

С братьями долю деля,

Только всех памятней эта родная

Малая наша земля.

 

Утлой печурки горячее пламя,

Нары, за дверью метель.

Песня, что сложена здесь моряками,

Не позабыта досель:

 

«Вспомним, товарищи, мы ветеранов,

Героев смертельных атак,

Кто в Петергофе погиб у фонтанов,

Врага не пустил в Ленинград!»

 

Нету в ней рифмы, но это пустое, —

Взгляд устремляя к заре,

Летчики пели ее перед боем

В том грозовом январе.

 

И поднимали, ведомые гневом,

Эти слова моряки,

Те, кого звали еще в сорок первом

«Черною смертью» враги.

 

Пела ее молодая пехота,

Что, погрузив на суда,

С танками, по справедливому счету,

Флот переправил сюда.

 

Балтика в зимней ушанке, в бушлате,

В блеске литых якорей,

Пела ее на воскресшем «Марате»

И у стволов батарей.

 

И, долетая в бесправные дали,

В белых фашистских крестах,

Песню седые ветра распевали,

Сея в захватчиках страх!

 

2

Ошеломленный, в радостной тревоге,

Я брел среди воронок и бугров,

По обожженной фронтовой дороге

В освобожденный нами Петергоф.

 

Разбитый, искалеченный нещадно,

Наш город в очертаньях все видней.

Каким он стал за девятьсот осадных,

Отторгнутых от Ленинграда дней!

 

Где жизнь, что трепетала здесь когда-то,

Блеск золотистых статуй, где каскад?

Где боевая молодость Кронштадта,

Что в сорок первом шла сюда в десант?

 

Я провожал их, я глядел им в лица

Перед еще неведомой судьбой.

О, если б мог в гнетущий мрак пробиться

Победный день, от солнца голубой?!

 

Но все мертво. Нет статуй, нет Самсона,

Лишь котлован на ледяной горе.

В ловушках мин береговая зона,

Орудия в пятнистой мишуре.

 

Где взять живой воды среди торосов,

Как корабли надежд поднять со дна?

Но на безмолвные мои вопросы

Угрюмо отвечала тишина.

 

Еще миноискатель не касался

Пустынь, что были мертвенно белы,

И только искореженные пальцы

Вздымали к небу черные стволы.

 

И кладбище фашистское на Красной

Десанта открывало страшный счет,

Где на крестах, что прикрывали каски,

Стояло ясно — сорок первый год!

 

3

И если вновь в Петродворце, в Кронштадте,

На опаленном смертью берегу

Тебе придется побывать, читатель,

Тех вспомни, перед кем и мы в долгу.

 

Останутся в сердцах потомков святы

Герои, что сражались до конца,

И пусть проспект Матросского десанта

Возникнет средь садов Петродворца.

 

С оружием в руках войдут устало

Бойцы в спасенный свой Петродворец.

Пересеченный зеленью кварталов,

Он светится, как голубой ларец.

 

И множество не без вести пропавших,

Стремительных и молодых парней,

И множество с твоей земли не вставших

Глядят на небывалый блеск огней.

 

Бойцы погибли у твоих фонтанов,

Чтобы из праха встал цветущий сад,

И, вспоминая павших ветеранов,

Героям салютует Ленинград!

В. Азаров

 

Легенда

Полотнище красное вьется.

В легенду, в атаку, вперед

С «полундрой» встают краснофлотцы

Матросский израненный взвод.

 

Как много отважного риска

В последнем броске моряков.

Пусты автоматные диски,

Но светятся грани штыков.

 

В окопах оставлены каски,

Черны бескозырки парней,

И кровь на поспешных повязках

На фоне бушлатов красней.

 

Идут молодые сквозь ветер.

Ничто не воротит их вспять.

Идут они «черною смертью»,

Чтоб светлую жизнь отстоять,

 

В легенду, в балладу, в бессмертье

И в память. Весомой ценой

Вы эту отвагу измерьте

И этот отчаянный бой.

 

Она не закрылась, страница

Легенды. На нас до сих пор

Матросов гранитные лица

Глядят с обелисков в упор.

 

Они с нами есть, а не были,

Всегда, каждый день, каждый час.

Ведь мы — продолжение были,

Легендою ставшей для нас.

В. Валунский

 

Утро. Десант

Такой тишины мы еще не знавали, —

Рассвет приближался. И где-то вдали

Стоял островок на крутом пьедестале,

К которому медленно шли корабли.

 

Казалось — с зарею над островом вражьим

Должны троекратно пропеть петухи,

Казалось — эскадра стоит за Лебяжьим,

Где берег такой же и роща ольхи.

 

Залают собаки, деревня проснется,

Шаги заскрипят через десять минут,

Послышится легкая брань у колодца,

И сонные кони в конюшнях заржут.

 

Мы видели белый маяк у обрыва,

На башне пульсировал красный огонь.

По правде сказать, это было красиво —

Туман над волнами ночного залива

И паруса на горизонте ладонь.

 

Сигнальная ринулась в небо ракета,

Орудья подняли свои хобота,

И сразу погасли полоски рассвета,

Когда осветились эсминца борта.

 

Мы прыгнули в шлюпки — ну что же, встречайте, —

И гулко ударила ó борт волна,

Испуганно в небо взметнулися чайки,

Оглохшая рыба всплывала со дна.

 

А по небу мчались стремительно звенья,

Как будто срезающих кроны, машин.

Я думал, в горах началось изверженье,

Когда наши летчики шли в наступленье,

Бомбя гребешки укрепленных вершин.

 

Последняя пушка уже замолчала,

И взвился над островом Родины флаг,

Босые солдаты рубили причалы,

Бессильные пальцы сжимая в кулак.

 

Здесь наша земля. И сигналом протяжным

Отбой прозвучал у корявой ольхи...

Здесь нынче спокойно, как будто в Лебяжьем,

И утром лениво поют петухи.

Ю. Инге

 

Баллада о десанте

Командиру тендера М. П. Терентьеву

 

Снаряды рвутся за бортом.

Вода столбом встает,

Встречает враг его огнем,

А он идет вперед.

 

В затоне тендер по камням

Ползет, теряя ход,

А он шестами по грядам

Стремит его вперед.

 

Разбит мотор, мотор затих,

За миной мина бьет,

А он ведет бойцов своих,

Он их вперед ведет.

 

Не умолкает боя гром,

Штаб донесенья ждет, —

Он вплавь, не дрогнув, под огнем

Через пролив идет.

 

Он трижды прядает назад

И все-таки плывет.

Так сквозь огонь, сквозь смертный ад

Пробился он вперед.

Н. Браун

 

Десант

Был приказ немногословный, четкий —

Подойти и там, где мрак черней,

Выгрузить людей и пулеметы,

Легкие орудья и коней,

 

Чтобы роты ринулись обвалом

На тылы и станции врагов,

Чтобы в дымном небе засверкали

Молнии отточенных клинков.

 

Липла к телу взмокнувшая «роба»,

Бескозырку унесло к чертям,

Мы орудия тяжелый хобот

Бережно спускали по талям.

 

Кубрика переступивши комингс,

Ослепляемые темнотой,

Водным оглушаемые громом,

Шли бойцы по палубе крутой.

 

Но, вися на выбленках шторм-трапа

Над такой невиданной волной,

Нет, ничуть не трусили ребята

Боевой дивизии шестой.

 

Разве нас буруны удержали?

Выгребал вельбот среди камней,

Раздавалось радостное ржанье

Выгруженных на берег коней.

 

Мы гребли сквозь этот ветер строгий,

Не светил на берегу огонь;

И легла надежною подмогой

На весло армейская ладонь.

 

Мы не ждали бурного рассвета,

И тебя я, друг, не увидал,

Не узнал, кто, дружбою согретый,

На весло со мною налегал.

 

Но, когда, над гаванями взреяв.

Луч коснулся берега черты,

Мы узнали, что над батареей

Флаг победы нашей поднял ты.

А. Лебедев

 

Балтиец

Крест-накрест лентой пулеметной

Опутав грудь,

Вступил моряк в отряд пехотный

На славный путь.

 

Глядят зрачки его стальные

Всегда вперед.

Над ними буквы золотые:

«Балтийский флот».

 

Как шли под Пулковом к победам

Отец и брат,

Так встал и он — за ними следом —

За Ленинград.

 

Он тверд, настойчив и бесстрашен.

Его рука

Шлет на врага снаряды с башен

Броневика.

 

Его учили дни и ночи

За честь стоять

Отец — путиловский рабочий,

Ткачиха — мать.

 

И штык его врагу преграда,

А пуля — месть.

Таких сынов у Ленинграда

Немало есть.

 

Они идут, погибель сея,

В дыму равнин,

Ни сил, ни жизни не жалея,

Все, как один,

 

Туда, где боем воздух вспорот,

В огонь и дым,

И с ними наш отважный город —

Непобедим!

В. Рождественский

 

19 августа 1942 года

В Рыбацком по берегу девочка шла

Тропой, что к Неве протянулась.

А рядом, в волнах, бескозырка плыла,

И девочка ей улыбнулась.

 

Одна бескозырка, другая… И тих

Был воздух. Заря опустилась.

На Охте старушка заметила их

И медленно перекрестилась.

 

И плыли они мимо строгих громад

Гранитных твердынь Ленинграда,

Как будто бы их провожал Ленинград

Суровым молчаньем блокады.

 

И там, где кончается морем земля,

Где волны особенно зыбки,

Матросы увидели их с корабля

И сняли свои бескозырки.

 

А я был свидетель того, как вода

Кипела в Усть-Тосно, как с хода

На вражеский берег рванулись суда

Десанта Балтийского флота.

 

Их встретили пушки и били внахлест,

И брали десантников в вилку,

И падал в холодную воду матрос,

Оставив волне бескозырку…

Л. Хаустов

 

Вечный бой

Нету мили на Балтике,

нету такого квадрата,

где бы в серых глубинах

не спали устало ребята.

 

Последи за волной —

на просторе вдали и у стенок

не случайно стальной

у Балтийского моря оттенок.

 

Это — мужества цвет,

это — цвет корабельной брони.

Ты возьми его в сердце

и как память о них сохрани.

 

Я в лицо их не знаю,

назвать не могу поименно,

но когда из волны,

как из сказки, готовы к броску,

 

пехотинцы морские

выходят побатальонно —

по привычке рука

прирастает сама к козырьку.

 

Словно вдруг из глубин,

отряхнув многолетние сны,

наконец-то вернулись,

вернулись ребята с войны.

 

Только нет, не вернутся...

Раскаты доносит прибой —

видно там, в глубине,

до сих пор продолжается бой...

И. Пантюхов

 

Преградой стали моряки

Лишь мужеством был от всего защищен,

Шагающий в тыл наш морской батальон,

Ночами прошли мы сквозь топи и лес,

К дороге на Никель и Киркенес.

 

Дороги, как тропы неброско бегут —

То скалы закроют, то реки загнут.

Глухие болота зажали собой

Дорогу на Никель, где приняли бой.

 

Смерть здесь разбросала приклады, штыки,

Обрывки шинелей, железные диски,

Воронки от взрывов, деревьев огрызки...

Глаза уставали, горели виски.

 

Занял оборону отдельный наш взвод.

Не сломишь пехоту морскую...

Опять неприятель в атаку идет,

По нашему счету — в восьмую.

 

Но флотский рубеж за себя постоял,

«Полундрой» врага провожают...

Вдруг, вижу комвзвода сраженный упал,

Ребята его поднимают.

 

Он голову вскинул: «Братишки, вперед!»,

И поднял и взвод свой и роту.

Бесстрашье в сердцах краснофлотцев живет,

И славит морскую пехоту.

 

Все кончено. Враг и разбит, и пленен.

Вот пленных колонны шагают...

У братской могилы стоит батальон —

Погибших друзей провожают.

В. Осипов

 

Баллада о морском десанте

Над Балтийской косой закаты

Плавят медь в полосе прибоя.

И не верится, что когда-то

Этот берег был полем боя!

 

Нет следов пулевых отметин,

Время оспу воронок смыло,

Лишь балтийский солёный ветер

Рассказал, как всё это было…

 

…Занимался рассвет над пляжем,

Даль покрасив багровым кантом,

А из мглы к побережьям вражьим

Подошли катера с десантом.

 

Враг зажат был тогда в Пиллау*,

Бой гремел уже в цитадели.

На косу начав переправу,

Там спастись нацисты хотели!

 

Им отрезать пути отхода

По косе наш десант был должен.

И пошла морская пехота,

И казалось, что всё несложно.

 

Поначалу всё шло как надо,

Но потом будто сглазил кто-то.

Оказалось, что путь десанту

Преградил вдруг огонь из дота.

 

Заметался свинцовый ветер,

По морпехам зло стеганул он!

Настоящая пляска смерти

Завертелась на пляже с гулом.

 

Справа стоны, и слева стоны.

Погибают друзья-балтийцы.

Бьёт кинжальный огонь упорно

Из подёрнутой мглой бойницы!

 

Весь десант здесь как на ладони,

Пляж матросскою кровью полит.

Кто-то сзади протяжно стонет,

Иногда матерясь от боли!

 

Дольше медлить нельзя нисколько!

Вот ещё вскрикнул рядом кто-то.

Подползти бы поближе только

К смертоносной глазнице дота!

 

И метнуть бы туда гранату

Или пару их для начала.

Сразу всем боевым ребятам

От такого бы полегчало!

 

Но всё круче огонь из дота,

Всё опасней к нему дорога.

По глазам льются капли пота,

Но осталось ползти немного!

 

Эти метры он полз недаром

В непрерывных раскатах гула!

Вдруг тяжёлым тупым ударом

По рукам и плечу хлестнуло.

 

А бойница совсем уж рядом,

И огонь из неё всё злее.

Он подняться не даст ребятам,

Даже тем, кто лежит правее!

 

Заглушить амбразуру надо,

Или будет десанту плохо.

И нет сил приподнять гранату,

И боль яростней с каждым вздохом!

 

Занемели уже ладони,

И разжать невозможно веки…

В грудь вонзились десятки молний,

Но противник умолк навеки!

 

И десант поднялся, как лава,

Всё с дороги своей сметая,

Путь по берегу из Пиллау

Окончательно отсекая!..

 

…Над Балтийской косой закаты

Плавят медь золотистого цвета.

Спят над морем в земле солдаты,

Не дожившие до Победы!

 

Рядом с дотом видна могила,

На которой Звезда Героя.

Обо всём, что здесь в прошлом было,

Ветер шепчет под шум прибоя.

 

Море слушает чаек крики

И в раздумии хмурит брови.

На могильной плите гвоздики

Здесь всегда словно капли крови!

 

* Пилла́у, с 1946 г. – Балти́йск, город в Калининградской обл.

В. Чернухо

 

Баллада о морском десанте

Матрос лежит в двух шагах от волны,

море рыдает над ним.

Глаза его синим светом полны,

студеным

и неземным...

 

Пулемет

в упор

по десанту бил,

но парень себя не берег,

потому что землю эту

любил

и уйти с неё

он не мог.

В. Кузнецов

 

Михаил Паникаха

За атакой — атака.

Черный дым, красный гром.

Лавой вздыбленных танков

Враг валил напролом.

 

Побелев — не от страха,

А от боли людской, —

Встал рывком Паникаха,

Пехотинец морской.

 

Из горящих развалин

Поднимались друзья.

«Черной смертью» прозвали

Их фашисты не зря.

 

Наземь сброшена каска,

Бескозырку — на лоб.

Разноцветные трассы

Захлестнули окоп.

 

Пуля клюнула в руку,

Куст огня за спиной.

Но в железную вьюгу

Шел железный герой!

 

Вот разбита бутылка,

Где горючая смесь.

Пламя грозно и пылко

Закрутилось, как смерч.

 

Вспыхнув весь, словно факел,

Яро вскрикнул: «Даё-ё-ёшь!..»

И под грузные траки

Бросил тело свое.

 

Не заметил потери

Полк пехоты морской,

Но не стало «пантеры»

С ее силой тупой.

 

Вспоминай, Украина,

Паренька своего!

Четко врезан в руины

Юный профиль его.

 

Из далекого мрака

Он глядит, как живой,

Михаил Паникаха —

Непогибший герой…

И. Кучин

 

Неизвестному герою

Отбить у немцев маленький квартал —

Таков приказ. Он ясен был и краток.

Но легче было б перегрызть металл,

Чем сделать под огнём шагов десяток.

 

Мы поднимались и в атаку шли,

Рвались навстречу пламени и ветру,

Чтобы пройти хоть метр своей земли,

Но падали, не сделав и полметра.

 

Шумело море где-то за спиной,

В лицо хлестал пропахший дымом ветер.

И кроме этой улицы прямой,

Мы ничего не видели на свете.

 

И в пятый раз с командою «вперёд!»,

Блестя штыками, поднималась рота,

Но бил упрямо вражий пулемёт

Из амбразуры маленького дота.

 

И вдруг за дымным валом человек

Навстречу доту яростно метнулся,

И пулемёт, придушенный навек,

Струёй последней захлебнулся.

 

И мы рванулись, разрывая ряд,

«Ура!» солдатским воздух сотрясая,

Туда, откуда пять минут назад

По нам строчила очередь косая.

 

Морской прибой за нами грохотал.

Мы подошли к замолкнувшему доту,

А тот, безвестный, недвижим лежал,

Прикрывши телом дуло пулемёта.

 

Никто из нас тогда ещё не знал,

Кто он такой и из какого края,

Отдавший жизнь за маленький квартал,

Свою большую землю защищая.

 

Но ветер невзначай тугим крылом

Раскрыл пиджак героя нараспашку,

И мы тогда увидели на нём

В густой крови матросскую тельняшку.

В. Сидоров

 

Последнее письмо

Черноморцы спят в палате,

За окошком ливень замер.

Тишина. Сестра в халате

Ходит тихими шагами.

 

Спят не все. Тому, что с краю,

Перед вечным сном не спится.

Он зовет сестру: «Родная,

Напиши письмо, сестрица!

 

Пусть жена в большой заботе

Будет стойкой в горе каждом.

Я прошел в морской пехоте

С боем землю нашу дважды.

 

Напиши, как комендоры

Шли в атаку по долине,

Как морей родных просторы

Снились мне на Украине,

 

Как мы все врага карали

В Сталинграде нашем грозном,

Как мы Днепр переплывали

В ноябре деньком морозным.

 

Все я вижу на прибое

Севастополя зарницы...

Что же, девушка, с тобою?

Ты не плачь. Пиши, сестрица,

 

Что любовь свою без края

Отдал я за Украину,

Что в письме я посылаю

С бескозырки ленту сыну.

 

Словно чайки вольной крылья,

Ленту веял надо мною

Приднепровья ветер сильный,

Ветер битвы под Москвою.

 

А теперь подай мне руку,

Встану рядом я с тобою:

С жизнью вечную разлуку

Черноморец примет стоя!»

Микола Нагнибеда (Пер. с украинского А. Прокофьев)

 

Баллада о морской пехоте

Морская пехота — тельняшка и штык.

Матросская рота и яростный крик:

«Полундра, в атаку!» — и пламя в лицо,

Матросское сердце пробито свинцом.

 

Синеет наколка на мертвой руке.

Посадка лесная дымит вдалеке.

И снова смертельно стучит пулемет.

И кто-то с гранатой последней ползет.

 

«Вперед!» — закипевшие губы хрипят,

Отброшен ненужный пустой автомат.

И в бой свой последний идут моряки,

Тельняшку рванув и ударив в штыки.

 

Остались братишки на тех рубежах,

Где алые маки цветут на полях.

Пробитая каска, истлевший бушлат

Взывают о тех, что в могилах лежат.

 

И помнит Одесса своих сыновей,

Кто в свой экипаж не вернулся с полей.

Огонь не погаснет и память светла:

Морская пехота здесь кровь пролила!

О. Каминский

 

Морская пехота

Когда бушлаты вскроются луной

Кроваво-красной северного неба,

А волны лютые навалятся стеной,

Мы ринемся в атаку из-под снега.

 

И будет ветер биться в нашу грудь

Без орденов, в тельняшке, молодую,

Сегодня нам, братишка, не вздремнуть,

Сегодня мы познаем смерть живую.

 

Заголосит на сопке страшный дзот,

Заляжет взвод под яростью осколков,

Не подведёт наш легендарный флот,

Мы победим для будущих потомков.

 

И будет бить прицельно автомат,

И острый нож врагу вонзится в шею,

Ведь моряки не пятятся назад,

Они не возвращаются в траншею.

П. Андреев

 

Североморская строевая

Бьет волна в гранитные утесы,

Бьет, стучит студеная вода.

Здесь хранят советские матросы

Дорогую Родину труда.

 

Помнят наши воды штормовые,

Помнят камни северных высот,

Не забудут тучи снеговые,

Как сражался заполярный флот.

 

Нам отсюда все пути открыты,

К нам ведут пути из разных стран.

Тяжело вздыхает Ледовитый

Бесконечный, синий океан.

 

Мы не спим у северной границы

Под напевы ветра и пурги.

Тверже шаг, морские пехотинцы,

Курс точней в походе, моряки!

 

Мы всегда на вахте неустанно.

Солнце светит или ночь темна —

Боевая стража океана

Родине и партии верна.

Н. Флёров

 

Живи и здравствуй, флот Балтийский!

Старейший флот, Петром рожденный,

Одетый в бронзу и гранит,

В боях с врагами закаленный,

Из стали и брони отлит.

 

На самом Западе России

Стоит на страже он всегда,

Чтоб быть готовым в полной силе

Здесь встретить грозного врага.

 

И флагман флота возглавляет

Армаду наших кораблей,

Служить на нем любой желает,

Беречь покой страны моей.

 

Первопроходец — морпехота,

В горячих точках показав,

Что воевать — ее работа,

И это даже враг признал.

 

Афган, Чечня в огне дышали,

Морпехи Балтики родной

Врагу пощады не давали

И были черною грозой.

 

Живи и здравствуй, флот Балтийский,

Форпост надежный для Руси,

Ты защитил наш флаг российский,

Твои заслуги велики.

В. Мурзин

 

Десант

Посвящается морским пехотинцам

Северного флота

 

В тучах скрылась луна,

перископы, как тушью залиты,

Не видать ни рожна,

бухта бонами плотно закрыта,

 

Лодка брюхом по дну,

самым малым, елозит по шхерам.

Тяжко, не продохнуть,

теснота в аппарате торпедном.

 

Вылезаем... Волна

ледяной темнотой закрутила.

Дотянуться до дна,

лишь бы судорога не схватила.

 

Здесь не Ялта, браток,

это север, вода нулевая.

Сердце — жгучий клубок —

бьётся, рёбра едва не ломая.

 

Серым пальцем маяк

тычет в небо с угрюмой вершины.

Обустроился враг,

патрули, пулемёты и мины.

 

Ком с травою морской,

из прибоя на берег вползаю,

Груз и маску долой,

в темноте автомат снаряжаю.

 

Голый камень — дикарь,

пробираемся меж валунами,

Зажимаем, как встарь,

злое лезвие между зубами.

 

Нынче не до гранат.

В чёрных форменках чёрные тени,

Припадая, скользят.

Часовому удар под колени!

 

И по глотке на раз,

был и нет, провалился, ни звука.

Под фундаментом лаз,

капонир, отдыхает обслуга.

 

Спят солдаты врага.

Нет, отставить, не трогать, так надо.

Мы у пушек пока

рассуём подрывные заряды.

 

Через сорок минут

здесь братишки наделают звона,

Катера подойдут

и торпедами врежут по бонам.

 

Мониторы десант

прямо к пристани выбросят быстро,

А пока путь поспят,

сон последний не впрок для фашистов.

 

Наше дело — маяк

запалить на короткое время,

Выдать огненный знак

и немедля рвануть батарею.

 

Винтовой оборот,

прямо в небо крутые ступени.

Вдруг прожектор ведёт

луч по берегу, вздыбились тени.

 

Пулемёт и сирена!

Минёры у пушек! Нарвались!

Рикошеты о стену,

Подвывая, искру высекали.

 

Между длинных стволов

вьётся, брызжет бикфордово пламя.

Отползает минёр,

смерть свою прикрывая руками.

 

Тол заложен и ждёт

под станинами, между снарядов.

Напоследок курнёт

из трофейных и скажет: — Так надо.

 

Разменяем себя,

за братишек, что с моря подходят.

Сколько наших ребят

эти «Берты» и «Марты» угробят.

 

Покачнулся маяк,

взрывы пушки ломали, крушили,

Пороха как горят!

— Ох, братишки, зачем поспешили!

 

Все, кто жив — на ножах,

к маяку рукопашной пробились.

Автоматы в руках

от огня докрасна раскалились.

 

Продержаться ещё

восемнадцать минут до сигнала.

Командиру в плечо

разрывная, шальная попала.

 

Перерезал ножом

сухожилия, чтоб не мешала,

Кровь багровым ключом,

липкой лужей в ногах набегала.

 

Сапогом оттолкнул

ещё слабо дрожащую руку,

Автомат повернул.

— Слава богу — левша, ладно, суки!

 

Взвёл затвор о ремень,

бил скупыми, патронов немного.

— Я привёл вас на смерть,

Не судите, товарищи, строго.

 

Оседая, хрипел,

тихий голос: — Сигнал... непременно.

Собери всех, кто цел...

Взрывы, очередь, клочья по стенам,

 

Как метлою смело,

стёкла, поручни, ветрозаслоны —

От постов ПВО

засадили в маяк «эрликоны».

 

Бьют по нам, как хотят.

Залегли, шевельнуться не смея.

Брызги остро летят

из расколотой линзы Френеля.

 

Лампы вдребезги... факт.

Без сигнала все смерти впустую.

На подходе десант.

Нам горючку бы хоть бы какую!

 

Есть в канистрах бензин!

Генератор на случай аварий.

— Все за мной! Как один!

Те, кто ранен, пускай прикрывают!

 

Ох, работка была —

по цепочке канистры кидали.

А снаружи стрельба,

пулемёты надсадно рычали.

 

И случалось, матрос,

по дороге навылет прошитый,

Две канистры донёс,

а потом только падал, убитый.

 

Немцы рвутся вперёд,

двери взорваны, грохот натужный.

Бьют в канистры, течёт,

острый запах сознание кружит.

 

С кровью смешан бензин.

Закурил бы, но нету привычки.

Я остался один...

Не спеша, собираю три спички.

 

Бескозырку надел.

Ворот настежь, при полном параде.

Немец в двери влетел

и застыл, ошарашенно глядя

 

На цепочки огня,

что игриво текут под ногами,

На живого меня.

Разом ухнуло жёлтое пламя!

 

Вопли, визг и стрельба!

Врёшь, огонь не боится расстрела!

Подымайся, братва!

Вам сигнал! Принимайтесь за дело!

 

Дали газ катера,

разметали торпедами боны,

Громовое «ура»

расплескалось на скалах солёных!

 

Пламя взвилось, звеня,

распустило горячие крылья.

Мама, глянь, это я...

В плащ-палатке из ангельской силы!

 

Успеваю понять

распоследнюю мысль человечью:

Моряку погибать

веселее в воде, а не в печке.

 

Алый факел пылал,

тяжкой вонью дыханье сбивая.

Боевой капитан,

зубы стиснув, смотрел, не мигая...

А. Пятаченко

 

Морская пехота

Конец артподготовке, скоро в бой.

На дне окопа чёрные бушлаты.

А мы сидим, сжимая автоматы,

Вдыхая едкий дым передовой.

 

Ещё чуть-чуть, и мы рванем вперёд,

В тельняшках и с «полундрою», конечно,

Хоть кажется, что поле бесконечно,

И не умолкнет вражий пулемёт.

 

Но побежим, нам некуда назад.

От бескозырок ленты сжав зубами,

У мертвых перехватывая знамя,

Только вперёд! За нами Ленинград...

 

До вражеских позиций добежав,

Оскалив рот в улыбке волчьей, страшной,

С фашистами сойдёмся в рукопашной.

Пусть мало нас, но только крут наш нрав.

 

Вот так из нас, вчерашних моряков,

Война ковала сталь морской пехоты,

Что не ржавела от крови и пота,

И чёрной лавой шла из берегов

 

От Чёрного до Белого морей,

И на пути своём врага сметая,

Всё на алтарь Победы отдавая,

И даже жизни не щадя своей.

 

И шли вперёд шеренги моряков,

От палуб до окопов, а там в вечность,

Туда, где синь небес и бесконечность,

Чтоб морем любоваться с облаков...

Ю. Никитенко

 

Дожить до рассвета

Мы будем петь об этом, если сможем,

Об этом будут точно песни спеты.

Десант вцепился в берег, жребий брошен,

Нам надо продержаться до рассвета.

 

Идут сквозь бурю основные силы,

Там, где-то, на границе тьмы и света,

А нам — отвлечь врага, срывая жилы,

Дожить и продержаться до рассвета.

 

В десятый раз заходят «Мессершмитты»,

И, кажется, скала не сдюжит это,

Но мы дерёмся, те, кто не убиты,

Нам надо продержаться до рассвета!

 

«Полундра!» — и сцепились в рукопашной.

Нет, гады, наша песня не допета.

А помирать обидно, но не страшно,

Когда почти дожили до рассвета.

 

Бушлаты наземь, вещмешки и фляжки,

Плечом к плечу, теплом друзей согреты,

Штыки в руках, в последний бой в тельняшках.

И вдруг сквозь тьму в глаза — лучи рассвета.

 

И вот уж с палуб валит тучей чёрной

Братва на берег, красная ракета!

И гордо смотрит горстка непокорных

Парней, что дотянули до рассвета...

 

Об этом будут после песни спеты,

И мы с тобой споём эти куплеты:

Прошедшие от скал тех до Победы,

О тех, кто не дожили до рассвета.

Ю. Никитенко

 

Морской пехоте

Морская пехота, морская пехота…

Либава. Жара. Искупаться охота;

Но дробь неприятельского пулемета

Вжимает в окопы морскую пехоту.

 

Либавская база отрезана сразу.

Снаряды и бомбы ворочают базу.

Винтовки, ненужные противогазы —

И нет до сих пор к отступленью приказа.

 

Еще не мертвы, но уже и не живы,

Они прикрывают колонны прорыва:

«Пробейтесь, ребята! Живите счастливо!» —

И нет для фашистов пути вдоль залива.

 

Им только по двадцать. Мальчишки, салаги.

От них не останется даже бумаги;

Той самой, последней и скорбной бумаги:

«Ваш сын… смертью храбрых… согласно присяге…»

 

Отряд их повыбили наполовину,

Но вновь на позиции падают мины;

А сзади айзсарги стреляют им в спины,

И нет им дороги домой из чужбины.

 

Из сотни призыва того рокового

Лишь двое до дома вернутся родного.

Но нет ни отца, ни сестренок, ни крова;

И Родина-мать их принять не готова…

 

«Не слишком ли поздно бежали из плена?

Тут нет ли предательства или измены?»

Но были завода знакомые стены,

Где помнили парня из утренней смены.

 

Потом, через год, появилась отрада —

Подруга, что выжила чудом в блокаду.

Работали, жили, судьбу не виня,

И первенца-сына растили… Меня.

В. Репин

 

Отвлекающий десант

Отвлекающий десант —

Двадцать девять краснофлотцев.

Отвлекающий десант...

Скоро, скоро кровь прольется.

 

Отвлекающий десант

С хрупкой маленькой подлодки.

Наливает лейтенант

По сто грамм казенной водки...

 

...И ясна, понятна цель,

Невозможное — возможно:

Взять поселок Коктебель

И держаться — сколько можно.

 

Налететь, напасть, отвлечь —

Без подмоги, в непогоду.

И навеки в землю лечь.

В эту землю, в эту воду.

 

Отвлекающий десант.

Есть такой в морском уставе.

Отвлекающий десант —

Верный путь к посмертной славе.

 

...Болью полнится душа

На краю волны и суши;

Двадцать девять ППШ*

Против сотни вражьих пушек!..

 

После всех побед и бед

Их припомнят и прославят.

Через тридцать долгих лет

Здесь им памятник поставят.

 

На воде растаял след...

Двадцать девять краснофлотцев!

Через тридцать долгих лет

Лишь один сюда вернется.

 

Лишь один остался жив.

Плакал горькими слезами,

Две гвоздики положив

На холодный серый камень.

А. Жигулин

 

Феодосийско-Керченская десантная операция 1941 года должна была помочь войскам осажденного Севастополя. Чтобы оттянуть силы противника от этой операции, на Азовское побережье было высажено несколько отвлекающих десантов. В 3:30 ночи 29 декабря морских пехотинцев Коктебельского десанта подлодка доставила к месту высадки. Немцы обнаружили лодки на подходе к берегу и открыли по ним пулеметный и минометный огонь. По пояс в воде, в условиях пятибалльного шторма, мороза и ледяного ветра, десантники приняли бой, который продолжался три часа. Из 29 краснофлотцев выжили только трое. Отвлекающий десант выполнил поставленную задачу — вражеский гарнизон, опасаясь новых нападений, занял оборону и не предпринимал никаких действий до 2 января.

* ППШ — пистолет-пулемет системы Шпагина.

 

Феодосийский десант 1941 год

Декабрь принёс суровые морозы.

Шли корабли сквозь шторм во мгле ночной.

Суровый ветер выбивает слёзы.

И есть приказ: из моря — сразу в бой.

 

Свирепый ветер и огонь кинжальный —

Всё надо выдержать и одолеть врага.

Кипит на море шторм кроваво-балльный,

И пулемётами встречают берега.

 

Но одолели, отдавая силы

И жизни не щадя. Нам не забыть,

Что многие не знали слова «милый»

И просто не успели полюбить.

 

Но показали мужество, и братство,

И честь, и верность клятве до конца.

Мы не забудем подвиг их солдатский,

И тот декабрь мы сохраним в сердцах.

 

Есть имена, что в нашу жизнь навек

Вошли святыней. И она не меркнет.

Становится бессмертным человек.

Людская память неподвластна смерти.

Г. Яковлева

 

К ноябрю 1941 года почти весь Крымский полуостров был оккупирован врагом. Феодосийско-Керченская десантная операция в декабре 1941 — январе 1942 года поставила на грань краха завоевания фашистов в Крыму. Она облегчила судьбу осажденного Севастополя и препятствовала наступлению немцев на Кавказ. Но дальнейшие действия Крымского фронта были неудачными и советские войска были вынуждены оставить полуостров. Только в мае 1944 года Красная армия и флот полностью освободили Крым.

 

И смыкались с плеском волны...

Гордый русский Севастополь

В шрамах штурмов и осад...

До сих пор костьми в окопах

Гренадёры всей Европы

На твоей земле лежат!

 

Помнишь горький сорок первый

И стоявший насмерть СОР*?

Каждый бой был смертью верной,

И дела слагались скверно

У Мекензиевых гор.

 

Но держались до июля...

Каждый дом здесь стал, как дот.

И крошили камень пули,

И броню осколки гнули,

Но вгрызался в камни флот!

 

Дым, огонь и свист металла,

Жизнь и смерть в одной горсти.

Жаль, гранат обидно мало,

А сдаваться не пристало.

И сметая всё с пути,

 

Моряки, братишки, черти

В штыковую шли не раз.

И в свинцовой круговерти

Нас прозвали «чёрной смертью»,

И бежала смерть от нас!

 

Не зазорно, что пехота,

Греет тельник, как шинель.

Мы — душа и слава флота,

А война для нас — работа.

На войне — как на войне:

 

И в живых — лишь четверть роты,

И от голода знобит...

Но, как принято на флоте —

Ленты в зубы!

— Что, не ждёте?

Все в строю, кто не убит!

 

Кто прикладом, кто гранатой,

Кто работает штыком,

Кто сапёрною лопатой.

— Ну, держись, фашист треклятый!

И вдогонку — матерком!

 

Но, сдана фашистам Горка,

И Английский взят редут.

Отступали, как ни горько,

До конца сражались стойко

И легли навеки тут.

 

Помнишь, я упал в атаке,

Нашпигованный свинцом?

Что, не страшно лечь под траки

Иль от пули сдохнуть?

— Враки!

Смерть страшна любым концом!

 

Был приказ любой ценою

Уничтожить миномёт.

Я рванул, и друг за мною...

Смерть стояла за спиною.

Думал:

— Всё, теперь возьмёт!

 

Сколько я лежал — не знаю,

В жарком, липком забытьи.

А очнулся...

— Мать родная!

Жив. В санбате.

Поздравляю,

Старшина второй статьи!

 

В коридорах и в палатах

Места нет, жара и смрад.

В окровавленных халатах —

Медсестра, да три медбрата,

И хирург — что Гиппократ...

 

Эх, ты, Катенька-сестричка —

Третий флотский медсанбат.

Жизнь на фронте — свечка, спичка...

Жить — не худшая привычка

И не худшая судьба.

 

А у раненых, увечных,

Кто идти не в силах в бой,

Шанс, но мизерный, конечно,

Не уйти дорогой млечной,

В поддавки сыграв с судьбой.

 

Катя, Катя, Катерина —

Госпитальная сестра,

Помнишь, как накрыли мины,

И как вы, срывая спины,

Нас таскали до утра.

 

На «полуторках»* разбитых,

В дыме, в гари и в пыли

Просочились, как сквозь сито,

К морю, в бухту, где открыто

Жались к пирсу корабли.

 

Тесно в бухте Камышовой

От повозок и машин.

Берег словно бы изжёван:

Иссечён и освинцован,

Обгорели камыши.

 

И над этим сущим адом,

Хладнокровно метя в цель,

Фокке-Вульфы* хищным стадом,

Рассыпая бомбы градом,

Крутят в небе карусель.

 

Дым и гарь закрыли солнце —

И не к месту ветерок...

Мало кто из нас спасётся:

Под завязку миноносцы

И торпедный катерок.

 

Но, последний долг исполнив:

Каждый раненый — он свой!

Ты осталась, Катя...

Помню!

И смыкались с плеском волны,

И вскипали за кормой...

 

До Победы я не дожил:

Лёг под Керчью через год...

Но сюда вернулся всё же,

К тем камням, что всех дороже:

Их в веках прославил флот!

 

Мы стоим на пьедестале —

Два бойца: Солдат — Матрос...*

В тоннах мирного металла

Память тем, кого не стало,

Кто, как споры, в камни врос.

 

И всегда цветущим Маем,

В День Победы он и я

Поимённо вспоминаем

Всех погибших, тех, кто с нами

Севастополь отстоял!

С. Гамаюнов

 

В планы фашистских захватчиков входило сделать Крым немецким курортом. К концу 1941 года, несмотря на упорное сопротивление армии и попытки флота высаживать десанты для захвата плацдармов, почти весь полуостров был оккупирован врагом. Город-герой Севастополь продержался в боях и в блокаде до лета 1942 года, не давая захватчикам бросить силы на завоевание Кавказа. Крым был освобожден только в мае 1944-го.

*СОР — Севастопольский оборонительный район

Полуторка — грузовик ГАЗ-АА (и его модификации)

Focke-Wulf — немецкий самолет

В Севастополе, на мысе Хрустальном, установлен памятник Солдату и Матросу.

 

На Малой земле

«Здесь жили матросы отряда Куникова.

Традиции куниковцев будут жить века».

(надпись на стене блиндажа)

 

«Здесь жили матросы...» А дальше?

Постой, — это надпись не вся.

Прочти ее полностью, мальчик,

Коптилку к стене поднеся.

 

Какого матросы отряда?

И надпись — с каких она пор?

Прочти — и как будто бы рядом

Встает легендарный майор...

 

Как будто бы снова сурово

Гудит леденящий прибой,

Как будто бы Куников снова

Выходит на берег крутой.

 

Ведя моряков за собою,

Громит ошалелых врагов,

И в жарком дыхании боя

Просохли бушлаты бойцов.

 

Идущим сквозь волны и пламя

Земля эта стала родной:

Она отвоевана нами

И назвала «Малой землей».

 

Здесь около года отряды

Фашистам не дали пройти.

Здесь море и справа, и сзади,

И слева. А враг — впереди...

Б. Котляров

 

Норд-ост

С железным визгом хлещут брызги

О гордо замерший гранит.

Гремит прибой в Новороссийске,

Меж обелисками звенит.

 

В слепом шараханье прибоя,

В стенаньях гнущихся стволов —

И гневный клич, и грохот боя,

И матерински плач без слов.

 

Крутые гребни снежной пыли

По чёрной гавани рябят,

Как будто бескозырки всплыли

На свет не выплывших ребят.

 

И в чутком доме над дорогой —

Немая скорбь, немая дрожь...

Норд-ост, ушедших ты не трогай

И безутешных не тревожь.

В. Бакалдин

 

3 февраля 1943 года между захваченным фашистами Новороссийском и поселком Мысхако морские десантники под командованием майора Цезаря Куникова захватили маленький плацдарм площадью 30 кв. км, названный позже Малой Землей. 7 месяцев, до полного освобождения Новороссийска от врага, они удерживали там оборону. На Малой Земле не осталось ни метра площади, куда бы не упал снаряд или бомба — на каждого защитника-малоземельца пришлось по 1250 кг смертоносного металла. Начиная с 1968 года, в городе-герое Новороссийске проводится Операция «Бескозырка». Люди несут факелы, зажженные от Вечного огня, и опускают в море у места высадки десанта венок и бескозырку в память о подвиге героев Малой Земли.

*В окрестностях Новороссийска «норд-остом» или «бо́рой» называют очень сильный северо-восточный ветер, который переваливает через Кавказский хребет и с огромной силой обрушивается на побережье.

 

Малая земля

Волна по-прежнему крепчала,

Но смолкли разом дизеля, —

И стало тихо у причала

С названьем — Малая земля.

 

Она лежала перед нами

Сухой, прозрачной, как слюда.

Казалось, размахнись руками —

И всю обхватишь без труда.

 

Песок, трава...

Морские дали.

Как выстрел, всплеск на берегу...

Я знаю, насмерть здесь стояли,

А как — представить не могу.

В. Сурнин

 

Мысхако

Хорошие были ребята,

Таких ребят поискать,

Замедленно падал пятый,

Шестой остался стоять...

Алексей Сурков

 

Мы встали здесь и гид заговорил,

На тихий голос перейдя порою:

В том феврале Норд-Ост свирепо выл

Над этим местом, Малою Землею.

 

Здесь в феврале стояла круговерть

Из юнкерсов, снарядов, крови, боли,

Здесь в феврале торжествовала смерть,

Не на секунды время шло, на доли.

 

Еще рывок и море за спиной,

И Куников, майор, скрипя зубами,

Бросал в эфир: Есть взвод! Даешь второй!

Да что там взвод, с такими-то орлами!

 

Их было двести семьдесят, порой,

Все кажется почти невероятно,

Но то, что каждый был из них герой,

До боли в сердце ясно и понятно.

 

Они шли в бой, уж зная свой удел,

Но у таких смерть в силах взять лишь тело.

И, если есть у мужества предел,

У их пределов не было предела.

 

Смертельный страх, как высшая хвала,

Писали в ужасе тогда фашисты:

Десантник это дьявол, смерч, скала,

Матросы дважды, трижды коммунисты.

 

Ласкает берег теплая волна

Цемесской бухты, в дымке вид Мысхако,

Лоза в Долине смерти зелена.

И кто-то вдруг нечаянно заплакал.

 

Слеза на мрамор падает с лица,

И в жарких душах белых обелисков

Ей гулом отвечают их сердца,

Матросов дважды, трижды коммунистов!

Н. Неледов

 

Десант на Малую Землю

Свинцовая ревущая волна

На берег тяжкой грудью набегала.

Не мать и не любимая жена:

Война нас провожала от причала.

 

В бескрайнем море нет пути назад,

Недаром кровь врага заледенела.

На штурм идёт передовой отряд,

Вода в разрывах частых закипела.

 

Всё испытать десантнику пришлось:

Победы час и безутешность горя.

Запомнил навсегда незваный гость

Солёный вкус неласкового моря.

 

Проверена металлом и огнём

Сердец и душ надёжная броня.

Мы всех врагов с тобой переживём,

Большой России Малая земля!

С. Пьянов

 

Каменный десант. Малая Земля

С разбега катер вылетел на берег.

Корма в воде, над галькой задран нос.*

Просоленный, от ветра загрубелый

На берег первым спрыгивал матрос.

 

На лоб надвинута привычно бескозырка,

Готовый к бою автомат в руке...

Недвижен катер над волною зыбкой.

Не слышно выстрелов вблизи и вдалеке.

 

Десант стремителен. Рвануться в бой готовы

Они тотчас. И слышу я слова:

«За Родину! Вперёд!» — кричат безмолвно.

Священная стоит тут тишина.

 

Хоть умереть готовый, но не спрыгнет

На Землю Малую тот каменный десант.

И пуля никогда их не настигнет.

И никогда не выстрелит солдат.

 

Но тот порыв, с которым те солдаты

Стремятся с катера морского прямо в бой,

Захватывает нас, как их когда-то.

Зовёт, зовёт десант нас за собой.

Н. Толок

* В 1982 году, в честь годовщины освобождения Новороссийска, на Малой Земле был открыт мемориальный комплекс. Главный его памятник выполнен в виде двух пересекающихся на высоте «балок», внутри которых располагаются лестницы музея, на месте их пересечения — золотое сердце с именами героев Новороссийска. Снаружи композиция символизирует нос десантного корабля, врезавшегося в берег. На одном из его «бортов» застыли перед броском в атаку бронзовые моряк, пехотинец, девушка-санинструктор, командир.

 

Бескозырка

Редкий год не бывает шторма

В «Бескозырку»* на Малой земле,

Но под ветром идем упорно,

Пряча факелы в тонком стекле,

 

Прикрывая огонь ладошкой,

Чтобы ветер не погасил...

Бьет в лицо ледяною крошкой...

Все равно! У нас хватит сил

 

Этот путь до конечной цели

Всем пройти и преодолеть!..

Ведь бойцы в 43-м сумели

Взять плацдарм, побеждая смерть!..

 

От огня закипали волны,

Море жгло ледяной волной,

Но десантники шли упорно,

Принимая смертельный бой!

 

Залп салюта!

И в бухте Цемесской

Бескозырка опять плывет...

Как из боя она воскресла...

Это память не отдает

 

Этих дней, что для каждого святы...

И в величии самом простом

Шли ребята: матросы, солдаты,

Шел десант... Сквозь огонь. Напролом!

 

И в молчании скорбном Имя

Тихо шепчет седой ветеран:

Ведь ребят тех он знал живыми,

Всех, кто шел в «ледяной таран»...

 

Залп салюта!

И в бухте Цемесской

Бескозырка опять плывет...

Словно пала времен завеса,

И ребята идут вперед!

Н. Бурцева

 

Операция «Бескозырка» проводится в Новороссийске в ночь с 3 на 4 февраля, начиная с 1968 года. Люди несут факелы, зажженные от Вечного огня, и опускают в море у места высадки десанта венок и бескозырку в память о подвиге героев Малой Земли.

 

Морская пехота

Дремлет город в цветенье акаций,

Прячет дрёму в морскую ладонь.

Тихо южные звёзды роятся,

Да колышется вечный огонь.

 

...Всё горело на склонах Маркотха,*

И торпеды вздымали гранит.

Под гранитом морская пехота,

Цезарь Куников с воинством спит.

 

Город — брат черноморских матросов —

Бережёт их любовь и мечты.

Бронзовеют свободные росы,

Греют камень живые цветы.

 

И склоняется пламень багряный

И цемесскою* ночью, и днём.

Пламенеют матросские раны

Здесь не кровью, а вечным огнём.

 

Город спит. Море звёзды колышет

С бескозырок, примятых волной.

Город каждой частичкою слышит

Гром атаки, взъярённый войной.

 

Бьют куранты, и слышен из грота

Гомон ставших частицей земли.

Моряки Черноморского флота

До конца, до победы дошли.

 

Только здесь, у седых обелисков,

В перламутровых солнца лучах,

Опускаются головы низко

И живые о счастье молчат.

 

Не склонённая тёмною силой,

Пулемётною жгучей строкой,

Здесь, на площади, юность застыла

В бескозырке пехоты морской.

И. Варавва

 

*Цемесской называется бухта Новороссийска, по названию впадающей в нее реки Цемес.

Маркотх — один из хребтов Большого Кавказа, находится около Новороссийска.

 

Малая земля

Малая Земля... Пройдено немало!

Просто помолчу... Голову склоню...

Здесь когда-то всё яростно пылало!

Сердцем о погибших в тишине скорблю.

 

В прошлом та война... Города-Герои...

Монументы славы... и Корабль вдали...

Малая Земля обагрилась кровью,

Словно говоря: Помните о них...

 

Помните о тех, кто врагу не сдался,

Защищал страну, отдавая жизнь,

В списках тех героев навсегда остался,

А Душа бессмертная — устремилась ввысь.

 

Чайки над волной, корабли на рейде...

Музыка пронзает сердце, как стрела!

Малая Земля... в жизни поколений...

Было всё не зря! Родина жива!

Н. Стебелёк

 

От павших защитников Малой Земли

Я хотел отодвинуть бетонную твердь,

Ухватился рукой и не смог, не сумел.

В сорок третьем меня уже выбрала смерть,

Я о ней и не думал, но встретить успел.

 

Я по этой земле — по колено в крови,

Полз на брюхе под градом снарядов и пуль.

Камни плакали, камни кричали «живи», —

Я не выжил, я умер, я в вечность шагнул.

 

Здесь, на Малой Земле, много нас полегло.

Здесь горела земля и кипела вода.

Нас, расстрелянных здесь, убаюканных мглой,

Не тревожьте. Не надо. Мы здесь — навсегда.

 

Вспомни, Новороссийск, тот свирепый норд-ост.

Нас, упрямых, живых, бил наотмашь февраль.

Между прошлым и будущим рушится мост.

Наших тел, наших душ тебе больше не жаль.

 

Дети, внуки и правнуки, слышите нас?

Память прошлого бьётся прибоем у ног.

Помогите ей выстоять здесь и сейчас,

Как тогда, в сорок третьем, десант вам помог.

 

Как-то жили же вы долгих семьдесят лет

В уважении к подвигу павших бойцов?

Корка хлеба, стакан и цветы на столе...

У меня и теперь — молодое лицо.

 

У меня и теперь — бинт на правом плече

И какой-то нелепый обрубок ноги.

Я у вас не прошу ни цветов, ни речей,

Всё равно мне отсюда не видно ни зги.

 

Просто — помните. Просто зимой и весной

Приходите на Малую Землю с детьми.

Храм — в душе. Помолитесь в душе надо мной.

Нас здесь много. На фронте погибшие мы.

 

С головой непокрытой постойте без слёз.

Слёзы нам ни к чему. Сохраните плацдарм.

Тело Малой Земли не терзайте, чтоб злость,

Просочившись сквозь камни, не била по нам.

 

Если время пришло нам из пепла восстать,

Если время напомнить пришло о себе,

Мы не будем под этим бетоном лежать,

Пяди Малой Земли не доверим судьбе.

 

Позовите, мы встанем и цепью пойдём,

В полный рост, с беспощадным и грозным «ура!»

Мы опять, как тогда, эту землю спасем,

Нам помогут маркхотские* злые ветра.

Н. Бондарева

 

* Маркотх (иногда называют Маркхот) — горный хребет Большого Кавказа близ Новороссийска.

 

Морской охотник. Новороссийский десант 1943

Николаю Михайловичу Башилову,

матросу сторожевого катера

 

Морской охотник* вёз десант. Для них удача

Безлунной ночи темнота и дождь в придачу.

Без света шли, без шума шли, ни зги не видно.

Доплыть. За землю умирать не так обидно.

 

Суровы лица моряков, черны бушлаты,

В карманах дюжина рожков для автомата.

Полоска берега вдали по курсу где-то.

Кто доберётся, там заляжет до рассвета.

 

Чуть завиднеет, встанут в рост в атаку роты,

Пойдут вперёд на высоту на пулемёты.

Из ста останется один, но немца выбьют,

Новороссийск освободят или погибнут.

 

Над бухтой в небе вдруг подвесили ракеты,

Сто лун зажглись. Не погостишь на свете этом.

В тиши разверзлась суша артиллерий адом,

Мир вывернулся наизнанку — во мне рядом.

 

Кипела бухта под огнём и ночь стонала,

Фонтанов лес и душ поток смерть изрыгала.

Зигзаги и спирали след под катерами,

На страх и риск шли дальше, шли, удача с нами.

 

Новороссийск вернём, займём ударом с моря.

Сожрёт фашист огонь с землёй, родное горе!

Только б добралась до земли хотя бы сотня.

Морской охотник вёз десант, морской охотник.

С. Кашин

 

16 сентября 1943 года, оттолкнувшись от легендарного плацдарма на Малой Земле и Рубежа Обороны, советская армия и флот полностью освободили Новороссийск. Новороссийская десантная операция считается одной из крупнейших и удачных советских наступательных операций.

*Морской охотник — боевой катер «МО-4» ВМФ СССР

 

Морская пехота

(Освобождение Крыма — Керчь — Севастополь. Эпизод войны.)

 

Твёрдый шаг по мостовой,

Грудь с душою — нараспашку,

«Краб» с советскою звездой

Украшал его фуражку…

 

Что я помню о войне?

Братство было фронтовое.

Наша рота нынче где?

Помяни в стихах героев...

 

На бескрайних рубежах

Злой судьбы свели дорожки,

Крым — на мили и в верстах —

Под обстрелами с бомбёжкой.

 

Сколько прожито тех дней...

Эшелон... Передовая...

Хоронил своих друзей,

Пуля-дура — не шальная.

 

Есть тельняшка, брюки-клёш,

Мы пехота с якорями.

А какой с морпеха спрос?

Гада выверни с корнями.

 

Путь известен, он один —

Далеко, но надо топать —

На Германию, в Берлин

Через Керчь и Севастополь.

 

Бухта..., строем — в корабли,

Море с волнами прибоя...

Зацепись за край земли,

По цепочке крики: К бою!

 

С борта, в полной темноте,

Разрывая тишь немую,

На плацдарм и — по воде…

Занимаем круговую…

 

В зубы — ленту! Вплавь и вброд,

«Вал девятый» — из бушлатов,

В полный рост, броском — вперёд.

Поднатужились, ребята!

 

Поднимайся, жми, боец,

Но заминка — дело встало:

Придавил к земле свинец.

Выручали, братец, скалы.

 

Не жалей, прибавь огня!

Прикрывали пулемёты...

Пушки, надолбы, броня,

Да ещё — в приварок — доты.

 

«Поливают», словно дождь…

Бьют наводкою прямою,

Всюду кровь, по телу дрожь,

«Трёхэтажным» нечисть «крою».

 

Вновь «берём на абордаж»,

Прорываемся в окопы.

Раз моряк поймал кураж,

Не сбегут до Перекопа.

 

Остановит кто десант,

Эту силищу с напором?

Бескозырки — грозный факт —

Трупов с ранеными — горы.

 

Страшной, дикою ценой

Штурмовые батальоны

Оплатили «дань» собой.

Кто ж считал на нас патроны?

 

Не бывает сто смертей —

Немец драпал врассыпную.

Ох, полундра... Бей чертей!

Фрицев гнали в штыковую.

 

Прихватил — аж, дух свело —

Немчура вцепился в глотку.

Придушил, пустил на дно,

К праотцам кормить селёдку.

 

Зверь-фашист тикал не зря —

Без пощады, люто били,

Нас боялись, как огня,

«Чёрной смертью» окрестили.

 

В плен не брали никого,

Не испытывал к ним жалость.

В рукопашной не легко,

Полегло бойцов немало.

 

Схоронили... В горле — ком...

Сном забылся на привале,

Не женатый… Детский дом,

Засыпая, вспоминаю.

 

Думал я тогда в ночи:

На забвение — нету права.

Вечно помнить... Помолчим...

И живым, и мёртвым — слава.

Е. Кутышев

 

Защитникам Майрамадага

Каждый год в ноябре ты приходишь знакомой дорогой

К пятачку осетинской земли в окружении скал.

Здесь под грабом ветвистым в суровости каменно-строгой

Вечным сном лежат те, кто как братья давно тебе стал.

 

Под латунной звездой на зернистом суарском граните,

Чьи холодные грани наощупь знакомы уже,

Ты опять среди них — и вы снова как будто стоите,

Как и в сорок втором, на последнем своём рубеже.

 

Снова ломится враг, наступая всей мощью с Гизели,

Грозным танковым рёвом тревожа ущелья окрест,

Но бессмертной заставой под градом огня и шрапнели

Ему путь заступил ваш небесно-лазоревый крест.

 

Оглянись, лейтенант, как сегодня аул безмятежен

И как солнечным светом на крыши струится покой —

Это всё потому, что матросский ваш внутренний стержень

Не согнулся тогда перед вражьей стальною рекой.

 

Помнишь эхо стрельбы, что металось, штурмуя отроги,

Когда каски чужие стремились на Майрамадаг?

Ведь единственный путь до Военно-Грузинской дороги

Вы закрыли им напрочь, на гибель пойдя оверштаг*.

 

Сколько суток, Мирза, вы тогда без подмоги держались,

Понимая всем сердцем, что нет у вас прав на отход?

Как за павших товарищей ленты зубами сжимались

С осознаньем того, что начался ваш крайний поход...

 

Про тот взрыв, командир, чей осколок вошёл под лопатку,

Ты узнал много позже, очнувшись в больничном тепле.

Смерть пыталась забрать, но ты бился и выиграл схватку,

Потому что долг памяти был у тебя на земле.

 

Большинство твоих братьев остались лежать на том склоне,

Как к родной материнской груди, приникая к камням.

Осетинские горы над ними застыли в поклоне,

А столетние рощи печально склонились к корням.

 

Ты вернулся туда, когда вышел из стен лазарета,

И на братской могиле лицо обратил в небеса.

...И поклясться готов, что в расщелине, солнцем согретой,

Зазвучали чуть слышно далёкие их голоса...

А. Андреев

 

В ноябре 1942 года, во время Битвы за Кавказ, советские войска оттеснили от города Орджоникидзе (сегодня это Владикавказ, столица Северной Осетии) крупную группировку противника. Две танковые, две горнострелковые, одна мотострелковая дивизии и батальон «Викен-СС» попытались выйти из окружения через Суарское ущелье. Там, у села Майрамадаг на их пути встала 34-я отдельная стрелковая бригада, сформированная из курсантов военно-морских училищ. Более 10 дней юные моряки отстаивали рубеж, повторяя известный подвиг подмосковных «панфиловцев». 627 защитников Кавказа погибло, но они не пропустили врага к Грозненскому и Бакинскому нефтеносным районам и в Закавказье. Около города воинской славы Владикавказа немецкие захватчики были остановлены и обращены вспять. Выживший участник того сражения лейтенант Эдуард-Мирза Туниев собрал на месте боя гильзы, которые на одном из заводов Владикавказа переплавили на звезду, якорь и табличку с фамилиями погибших. Памятник защитникам Майрамадага установлен у входа в Суарское ущелье.

* Оверштаг — маневр парусного судна, идущего против ветра.

 

* * *

…Идут ночами

Маршевые роты:

Я из окна

Увидел их, живых.

Тяжёлый шаг

Бойцов морской пехоты

Впечатан в лёд

Блокадных мостовых.

 

Шли, не забыв

Про голод и усталость,

И ненависть качала их штыки,

И ленточка матросская

Касалась

Ребячьей обескровленной щеки.

 

Здесь ночью

Ни прохожих, ни движенья.

Дома и скверы —

Вдоль передовой.

Высокий ток

Земного притяженья

Исходит от безмолвной мостовой.

 

Солдаты

Сами выбрали дорогу,

Не отреклись от общего пути,

И если ты сумеешь

С ними в ногу,

То сможешь

До бессмертия дойти…

Н. Суслович

 

Праздник в станице

Сегодня веселье. Станица гуляет.

На улице праздник. Играет оркестр.

Военная музыка к небу взлетает,

Разносятся марши далёко окрест.

 

Морская пехота идёт по станице,

На чёрных беретах кокарды блестят.

И сразу девчонки меняются в лицах:

Стреляют глазёнки на бравых ребят.

 

У бабушек тоже глаза заблестели,

Слезу утирают концами платков.

Им помнится время свинцовой метели,

Раскаты «Полундра!» лихих моряков.

 

Сентябрь в сорок третьем.

Матросы как боги

Для старых казачек, для детворы…

Осенние листья горят на дороге

Запёкшейся кровью военной поры.

В. Садовский

 

Роты морской пехоты на марше

Мы снова шагаем в походном строю,

За ротою рота.

Любимцы парадов бесстрашны в бою —

Морская пехота.

 

Ей славу ковали во все времена

В боях наши деды.

И если в опасности будет страна —

Умножим победы.

(Ведь Родина на всех у нас одна)

 

Наш образ — тельняшка, ПШ и берет —

Все символы флота.

И ужас врага, что — мы «черная смерть» —

Морская пехота.

 

Мы берег штурмуем, летим с высоты,

А надо — и горы.

И сила у нас, как залог доброты,

И чувство простора.

 

(И нет прекрасней Родины, чем ты)

Не сдержат десант и ни враг, и ни снег,

Волна штормовая.

Нам нужен плацдарм, нужен только успех —

Пехота морская.

 

И нет ему равных: красив он в строю

В бою же он страшен.

Когда он в броске за Россию свою,

Когда — в рукопашной.

 

Нет в мире прочнее, надежней семьи —

Ребят нашей роты.

Броски. Самолеты. Десант. Корабли —

Такая работа...

 

И если случится, то мы отстоим

Ценой своей жизни

И землю, и море, и семьи свои —

Родную Отчизну.

 

(И мы тебя навечно сохраним)

Мы клятву давали —

Мы будем верны

Традициям флота.

Мы — дети, защита, надежда страны —

Морская пехота.

(И до конца мы Родине верны).

В. Полосин

 

Черное море, черный берет

Черное море, черный берет,

черной полоской вражеский берег.

Робкий над ним огнецветный рассвет,

нервный озноб от брони «бэтээров».

 

Десант на плаву — нет дороги назад —

только в броске — шанс на спасенье,

и нам отпускает прибрежный накат

сотню — другую сплошного везенья.

 

Морская пехота стальною пружиной

готова на штурм под Андреевским флагом,

и черная сопка обводом вершины

уж очень похожа на купол Рейхстага!

А. Астафьев

 

Морской десант

«Десант — пошел!» — команда прогремела.

Корабль дрожит всей массой своих тонн,

И первый танк по скользкой аппарели

Нырнул в волну, как батискаф Кусто.

 

Нептун сегодня в настроенье скверном —

В час неурочный, в предрассветной мгле

Его седую спину «бэтээры»

Утюжат мощно, словно на земле.

 

Моторы тянут ровно, без надрыва.

Готов к «работе» башенный стрелок.

Нам только бы за полосу прилива,

А дальше — черт не страшен, с нами Бог!

 

Одним броском, до хрипоты, до рвоты,

Где — в свет ракет, где — в полной темноте...

... Всё, как обычно для морской пехоты —

Захват... рассвет... и мы на высоте!

А. Астафьев

 

Морская пехота

Мелькнёт звезда трассирующей пулей,

В прожекторах проявится земля!

И аппарель,* как челюсти акульи,

Нас выпустит из пасти корабля.

 

Без промедленья техника «на сходы!»

Посыпался десант: то вплавь, то вброд —

Подразделение морской пехоты

Свой чёрный крест поставило на форт.

 

Сольются в хоре БМП* и танки,

А «соло» к ним — ракеты с корабля,

Пусть вывернут нам землю наизнанку,

и вместе с нею — минные поля.

 

Давайте «боги», помощней ударьте,

Не уроните имя в грязь лицом!

Тот жирный крест, поставленный на карте,

Сегодня ночью нужно взять в кольцо.

 

Как пушкинские витязи Гвидона,

Из моря вышли, знаем — ждёт успех!

Здесь каждый коронован Посейдоном

Беретом чёрным к титулу «Морпех».

 

И пусть бушлаты вымокли по шею, —

Бой рукопашный высушит пото́м! —

Мы, покорив траншею за траншеей,

Повергнем форт, отмеченный крестом!

 

*Аппарель — люк с механизмом для выгрузки техники

в кормовой или носовой части военного судна.

**БМП — боевая машина пехоты.

В. Миронов-Крымский

 

Морская пехота

Морская пехота — «черная смерть»...*

Об отступлении думать — не сметь!

Только — победа! И только — вперед!

Там, где морпехи — там враг не пройдет.

 

Званье высокое «гвардия флота»

Носит по праву морская пехота.

Ведь на земле, в небесах и на море

Флаг Родины не был тобой опозорен.

 

Ты гордость России с петровских времен.

Пусть был неприятель умен и силен,

Всегда ты давала достойный отпор

Смертельным атакам вражеских свор.

 

Морская пехота — долг, слава и честь.

Морская пехота была, будет и есть...

П. Любимов

 

*«Черной смертью» советских морских пехотинцев нарекли во время Великой Отечественной войны фашисты — за боеспособность, безжалостность к врагу и бесстрашие. Черные бушлаты, черные брюки, черная бескозырка и тельняшка с голубыми полосками сразу отличали морпехов от обычных пехотинцев. Их знаменитые штыковые атаки не на жизнь, а на смерть приводили противника в ужас.

 

Морская пехота

В любую непогоду

Десант шагает в воду

И с ходу, с ходу в бой.

И с ходу, с ходу в бой.

 

Гласит молва людская,

Пехота, мол, морская —

Безумнейший род войск,

Безумнейший род войск.

 

Ну кто ж в рассудке здравом

Сигает в море браво

На гребни страшных волн,

На гребни страшных волн.

 

И словно вал девятый,

Упорные ребята

Плывут, идут вперёд,

Плывут, идут вперёд.

 

Вперёд, вперёд и быстро,

Нам отступать нет смысла,

Земля ведь впереди,

Земля ведь впереди.

 

Мы брега укрепленья

Захватим без сомненья,

Раз это наша цель,

Раз это наша цель.

 

В комбезах из резины

На штурм идут мужчины,

Которым двадцать лет,

Которым двадцать лет.

 

А будет ли поболе —

На то есть божья воля,

Удачи же чуть-чуть,

Удачи же чуть-чуть.

 

Но надо постараться

Живым в бою остаться.

Хотя как повезёт,

Хотя как повезёт.

 

Сейчас же мы как черти

В прибойной круговерти

С волной вперегонки,

С волной вперегонки.

 

И пусть в волне утонем,

Мы чести не уроним,

Ведь мы же лучше всех,

Ведь мы же лучше всех.

 

Мы авангард, морпехи,

И дай нам Бог успеха,

Чтоб выжить и любить,

Чтоб выжить и любить.

 

Любить своих красивых:

Брюнеток, рыжих, сивых.

Ведь нам же двадцать лет,

Ведь нам же двадцать лет.

А. Анайкин

 

Письмо морпеха

За окном — дождя пелена,

Отголоски грома вдали...

Ах, кабы не эта война,

Сколько мы успеть бы смогли.

 

Задержалось лето в пути,

Знать, весна дела не сдает...

За войну — Господь нас простит,

За разлуку — сердце поймет.

 

Капли с крыш чисты, как слеза,

Звон капели — девичий смех...

Скоро я смогу рассказать,

Как служил в Чечне твой морпех.

 

Не скулил я здесь и не ныл, —

Может, в том и ты помогла.

С пацанами участь делил,

Что на наши плечи легла.

 

А пока — дождя пелена,

Отголоски грома вдали...

Мать, страна и любовь — одна,

Поклонюсь я вам до земли.

 

...Задержалось лето в пути,

Знать, весна дела не сдает.

За войну — Господь нас простит,

За разлуку — сердце поймет.

Н. Кирженко

 

Остановись, браток

Вечная память погибшим морпехам...

 

Остановись, браток! Неважно, кто ты,

Остановись и голову склони.

Лежат здесь парни из морской пехоты,

Сгоревшие в пожарище Чечни.

 

Неслышно ветку тронет слабый ветер,

И листья вдруг зашепчутся на ней...

Дороже памятника нынче нет на свете

Для в сорок лет угасших матерей.

 

Они сюда приходят на свиданья,

Поплачут горько у родных имен.

Воспоминанья... О-ох, воспоминанья!

И материнский безысходный стон.

 

Пополнили собой сыны-матросы

Штабные сводки боевых потерь...

А мамы будут помнить их, курносых,

Лишь на минуту вышедших за дверь.

 

А мамы будут в снах читать им сказку

И гладить непослушные вихры.

И улыбнется спящий сын на ласку,

И в пацанячьи вновь уйдет миры.

 

Опять, негодник, выпачкал ботинки

И мокрыми их сунул под кровать.

Опять мамашка рыженькой Иринки

Не даст с ним дочке допоздна гулять.

 

...Потом была повестка. И присяга.

И был идущий на посадку взвод.

И не хватило матери полшага —

Догнать, остановить тот самолет!

 

Ведь чуяла, сердешная! Ведь знала,

Что неспроста не спится в эту ночь —

Война под Грозным сына убивала!

И не прикрыть его. И не помочь...

 

А после — лист казенный похоронки,

А после — мир, рассыпавшийся в прах.

И крик — отчаянный, сиротский, страшный, тонкий!

И сердце, утонувшее в слезах.

 

Подбитой птицей мать в наряде черном

Могилу сына гладила рукой.

И слышала трава на пласте дерна:

«Прости за то, что не ушла с тобой!

 

Прости за то, что не смогла спасти,

Прости за то, что спрятать не сумела.

Прости, моя кровиночка, прости

За то, что нет тебя на свете белом!»

 

...Послушайте в том месте тишину...

Вы слышите — вдруг листья зашептали?

То души мальчиков, ушедших на войну,

Любимых матерей своих встречали.

О. Матвеев

 

Виртуозы войны

Посвящается 61-й Киркенесской Краснознаменной

Бригаде морской пехоты «Спутник»

 

Виртуозы войны зашагали нестройным парадом,

И ободранный локоть привычно накрыл автомат.

В этом пешем строю наша юность проносится рядом,

И врезаются в память усталые лица ребят.

 

Виртуозы войны, мы считали себя после Бога,

Хоть на шеях у многих еще не надето креста,

Вверх чадила броня, в горизонт упиралась дорога

И текла под ногою отбитая с боем верста...

 

Он, конечно, был прост, этот мир наш, тогда черно-белый.

Рядом были друзья, чтобы спину твою прикрывать,

Закалялось в боях молодое послушное тело.

На войне легче жить и, уж точно, легко умирать...

 

Наше гордое знамя сулило врагам только беды,

Жесткий северный ветер резвился за нашей спиной.

И мы верили свято и знали — где мы там победа!

Но она доставалась такою огромной ценой...

 

Мы платили ее, мы, как деды, за ней не стояли.

И кому-то до дому уже не удастся дойти.

Наши мамы седели, они-то доподлинно знали —

Виртуозам войны многим не было и двадцати.

 

Но родным только письма, в которых ни тени печали.

А врагам только пули, чтоб было несладко врагам.

Виртуозы войны, пацаны, вы давно доказали —

Наш полярный медведь никогда не уступит волкам!*

А. Колповский

 

61-я бригада морской пехоты участвовала в штурме Грозного в январе 1995 года, а так же в других боевых действиях во время Первой и Второй Чеченской войны. Сводный батальон 61-й бригады потерял на этой войне 80 человек убитыми.

*На флаге «Спутника» изображен белый медведь.

 

Побрякушки

У комбата —

лопатой лапа.

Раздает ордена,

взвешивая на ладони.

Только вот — нахрена?

Хороним

таких ребят...

Вот они — в ряд:

Власов, Кодзуба, Сторонин.

Все — нашей роты,

сержанты морской пехоты.

Убери побрякушки,

комбат.

Ждут вертушки

погибших солдат.

Груз-200...

Зачем нам награды?

Для нашей мести

солдатской надо

бандитские схроны

выжечь дочерна.

Пусть выдает патроны

старшина...

Ю. Беридзе

 

Бросок. Стена разрушенного дома

Бросок. Стена разрушенного дома.

Кровоточит щека, случайной пули след.

От взрыва во дворе горит солома,

Аллаху бьёт поклоны ветхий дед.

 

До высоты — открытое пространство.

Атакой в полный рост не испугать.

Как сохранить жизнь этих новобранцев?

«Груз 200» надоело отправлять!

 

Пускай до базы сотни километров

Стоим на рубеже родной земли...

Успеем надышаться свежих ветров

На высоте, где «духов» засекли!

 

В обход, до артобстрела две минуты.

Накроют по ошибке, не впервой...

— Вперёд, сынки! Мы из морской пехоты,

За Русь мы отвечаем головой!

В. Чернобаев

 

Тогда

Я в праздник надену свой черный берет

И выпив вина, погружусь, словно в сон,

Туда, где сегодня меня уже нет,

Где волны и скалы, и мой батальон.

 

Опять возвращусь в те далекие дни,

Где стропы как змеи скользят сквозь ладонь.

Где море касается бренной земли.

Где привкус соленый и крики: — «Огонь!»

 

Там запах мазута в твиндеке пустом

И дым выхлопной, что меня пробудит.

И сквозь аппарель полечу напролом,

Туда, где мой вечный противник сидит.

 

Я лица друзей вновь в цепи разгляжу.

Они все на месте, как сто лет назад.

И в тысячный раз свой рожок разряжу

В того же врага, что уже мне как брат.

 

И этот десант повторится опять,

Как будто о скалы волна за волной.

Тому, кто там не был, меня не понять —

Как можно всю жизнь проходить этот бой?

 

...Окончился сон, я вернулся в СЕЙЧАС.

Стаканы, веселье, лихое «Ура!»

Налейте, ребята, еще один раз —

«За тех, кто уже не придет из ТОГДА!»

В. Москаленко

 

Спутник

Посв. ветеранам 61 киркинесской бригады морпехов

 

Из прибоя на берег единым броском

Накатилась лавина морская,

И к врагу не спиной, только грудью, лицом.

Здесь и павшие не отступают!

 

От стволов раскалённых плывёт небосвод,

Взят плацдарм, и спасибо за это,

Ведь на флоте, друзья, есть особый народ,

Парни русские в чёрных беретах.

 

Если завтра в поход, если снова приказ

Защитить этот мир от кого-то,

Враг узнает девиз, что «Никто, кроме Нас!» —

Это наша Морская Пехота!

 

Помнит нас и Ангола, Вьетнам и Афган,

Это в жизни навеки и свято,

И опять поднимаю гранёный стакан

Я за Вас, боевые ребята!

 

Нам шторма не помеха, и каждый здесь брат,

Кто с тобою кидался в пучину.

Тот, кто вынес из боя, и батя-комбат —

настоящий по — жизни мужчина!

 

Эта дружба морская сплотила всех нас,

Пусть гордятся отцы наши, деды.

Ведь иначе нельзя, мы ведь — флотский спецназ,

Там, где мы, будет только Победа!

 

Мы на шарике нашем, как прежде нужны,

И доставят нас в синие дали

Крейсера, БДК, и не будет войны

Там, куда нас на помощь позвали.

 

Сердце бьется под тельником «розой ветров»,

И когда после службы приедем,

Будем помнить всегда, что к походу готов,

У кого на плече флаг с «медведем»!

П. Алпатьев

 

Бой за посёлок

Морскому пехотинцу

гвардии сержанту Юрию Высоцкому

 

Посёлок не узнает никогда

И никогда не разберётся толком,

Какая тут готовилась беда,

И как дрались морпехи под посёлком.

 

Они не дали нанести удар,

Спасли от разоренья чьи-то хаты.

Чтоб радикалы не вошли сюда,

Стояли насмерть русские солдаты.

 

Они смели с земли укрепрайон,

И всё, что там у радикалов было.

И наша артиллерия вдогон

По их остаткам ускользавшим била.

 

Морской пехоте драться не впервой,

Она отнюдь не баловень удачи,

Зато выходит из воды сухой,

И выполняет все свои задачи.

В. Силкин

19 августа 2022

 

Морская пехота

Морская пехота. Морская пехота.

Не надо нас путать с царицей полей.

Мы служим на море. В душе нашей море.

Огонь на земле без родных кораблей.

 

Морская пехота — ты гвардия флота.

Нас черною смертью прозвали враги.

Враги наши знают, как в ад посылаем,

Морская пехота — вставляя штыки.

Враги наши знают, как в ад посылает

Морская пехота — вставляя штыки.

 

Морская пехота. Повзводно, поротно.

С знакомой нашивкой родных якорей.

Спустились мы, братцы, с врагом рассчитаться,

Десантом на берег с родных кораблей.

 

Морская пехота. Задача такая,

Внезапным ударом противника смять.

Взять ленточки в зубы и с криком «Полундра!»

Стеной полосатой за родину мать.

А. Стефанов

 

Морской пехоте

Воспитанье, манеры по праву

Из толпы выделяют нас:

Даме руку целуем правую,

На балу, приглашая на вальс.

 

Ордена, аксельбанты, петлицы,

Каждый шаг — по стуку в груди.

И погоны сияют и лица.

На балу, как в бою впереди.

 

Лица в саже слегка, камуфляжи,

Люди Флинта и камерпажи,

Нам знакомы шторма, абордажи,

Из засады бросали ножи.

 

Лязг и гром регистанского ада

Знаем мы, как запах беды.

Кровь друзей, звон свинцового града,

И священный глоток воды.

 

Крепки телом и с крепкими нервами,

Жаждой жизни и духом сильны,

Мы всегда, во всём были первыми —

На балу и на поле войны.

С. Кузнецов

 

Чёрный берет

Чёрный берет — это доблесть и слава,

Чёрный берет — это наша отвага.

Чёрный берет не боится врага,

Чёрный берет побеждает всегда.

 

Чёрный берет — это память о прошлом,

О «дьяволах чёрных» забыть невозможно.

Громили фашистов на суше и в море,

«Чёрная смерть» — называли героев.

 

Чёрный берет и морская пехота,

Гордость Военного русского флота.

Чёрный берет носят только морпехи,

Славные парни Отчизны на веки!

М. Иваненков

 

Морская пехота в атаку идёт!

Где мы, там победа, там враг не пройдёт,

Морская пехота в атаку идёт!

Под музыку пуль и разрывов гранат,

На берег лавиной ворвался десант.

 

Умытые кровью, враги все лежат,

Здесь дрался отважный морпехов отряд.

Где мы, там победа, наш лозунг вперёд!

Морская пехота в бой смело идёт!

М. Иваненков

 

Посвящается морской пехоте

Солёные брызги и ветер в лицо,

Мурашки по коже, дыханье свело.

На берег лавиной пехота пошла,

Чёрная смерть понеслась на врага!

 

Тучи на небе, свинец из дождя,

Прямою наводкой стреляют в тебя.

То слева, то справа осколки летят,

Взрывы кругом, ты попал прямо в ад!

 

Снова по курсу строчит пулемёт,

Там закрепился противника взвод.

Берег скалистый и мины кругом,

Не падаем духом, идём напролом!

 

Ребят уже мало, тельняшки в крови,

Морская пехота, давай, поднажми!

Мы стиснули зубы, вперёд поползли,

Кидая гранаты, в окопы вошли.

 

И там в рукопашной враги полегли,

Там дрались, как боги, мои пацаны!

Пусть море бушует, волна в спину бьёт,

Морская пехота победу возьмёт!

М. Иваненков

 

Морской пехоте — 315 лет

Морская пехота, тебя лучше нет,

Триста пятнадцать ты прожила лет.

Путь очень трудный и славный прошла,

В сраженьях ковалась победа твоя!

 

Морская пехота, морская душа,

В дальних походах ты службу несла.

Морские просторы подвластны тебе,

В любой точке мира готова к войне!

 

Морская пехота, ты в сердце моём,

Любые преграды мы вместе возьмём.

Сметём, уничтожим, раздавим врага,

Где мы, там — победа, иначе нельзя!

 

Морская пехота, мне хочется спеть,

О том, как морпехи ходили на смерть.

Мы дьяволы суши и черти морей,

Нет в этом мире силы страшней!

 

За морскую пехоту, за наш славный флот,

За тех, кто сегодня там службу несёт.

За нас ветеранов, за тех, кто там был,

Кто верой и правдой отчизне служил!

М. Иваненков

 

Особое братство — морпехи!

И в будни, и в мирные дни,

Коль взялись за дело морпехи,

Оставьте сомненья свои.

Уверены будьте в успехе.

 

Пусть шквалистый ветер в лицо,

Но славу Российского флота

И подвиг героев-отцов

Умножит морская пехота.

 

И в памяти будет хранить

Великой истории вехи,

Времен неразрывную нить

Особое братство — морпехи.

А. Ветров

 

Я видел морских пехотинцев

Мне страсть, как охота

В морскую пехоту,

Мечтаю о ней наяву —

Ведь я же у моря,

У самого моря,

У Белого моря живу!

 

Не мыслю иначе

И я уже начал

Работать вовсю над собой:

Четыре недели

Таскаю гантели

И — в душ с ледяною водой.

 

И папа согласен,

Что выбор мой ясен,

Что лучше мечты этой нет:

Надеть настоящий,

Дразнящий, манящий,

Загадочный чёрный берет!

О. Бундур

 

Песни:

 

Морская пехота

(Штурвальный с «Марата»)

Музыка: М. Блантер

 

Где воздух изранен полётом снаряда,

Где бомбами поле изрыто кругом,

За русскую землю, за честь Ленинграда

Морская пехота дерётся с врагом.

 

Трава на поляне железом примята,

За танком пехота ползет по земле.

В разбитом окопе штурвальный с «Марата»

Остался один на прибрежной скале.

 

Вскипают барашки в солёном просторе,

Вдоль берега катятся пеной седой.

Шумит краснофлотцу суровое море:

— Стой на смерть, отважный орёл молодой!

 

И насмерть дерётся штурвальный с «Марата»,

Как знамя, подняв бескозырку свою.

Врага поражает последней гранатой

И смерть принимает в неравном бою.

 

Он, падая, видел, как строилась рота,

Как пушки по трупам катили вперед.

Друзья-комендоры, морская пехота,

Балтийские парни, железный народ.

 

Где воздух изранен полётом снаряда,

Где бомбами поле изрыто кругом,

За русскую землю, за честь Ленинграда

Морская пехота дерётся с врагом.

А. Сурков

 

Два друга

Музыка: А. Лепин

 

Дрались по-геройски, по-русски

Два друга в пехоте морской:

Один паренек был калужский,

Другой паренек — костромской.

 

Они точно братья сроднились,

Делили и хлеб и табак,

И рядом их ленточки вились

В огне непрерывных атак.

 

В штыки ударяли два друга, —

И смерть отступала сама!

— А ну-ка, дай жизни, Калуга?

— Ходи веселей, Кострома!

 

Но вот под осколком снаряда

Упал паренек костромской...

— Со мною возиться не надо… —

Он другу промолвил с тоской. —

 

Я знаю, что больше не встану, —

В глазах беспросветная тьма...

— О смерти задумал ты рано!

Ходи веселей, Кострома!

 

И бережно поднял он друга,

Но сам застонал и упал.

— А ну-ка... дай жизни, Калуга!

Товарищ чуть слышно сказал.

 

Теряя сознанье от боли,

Себя подбодряли дружки,

И тихо по снежному полю

К своим доползли моряки.

 

Умолкла свинцовая вьюга,

Пропала смертельная тьма...

— А ну-ка, дай жизни, Калуга!

— Ходи веселей, Кострома!

В. Лебедев-Кумач

 

Песня морской пехоты

Музыка: М. Юдин

 

По морям ходили мы немало,

Смело бьются наши корабли.

Нам страна родная приказала—

На земле сражаться мы пошли.

 

Морская пехота,

Смелей, смелей вперед,

Вперед, за ротой рота,

Вперед, за ротой рота,

В боевой поход!

Эй, смелей, за ротой рота,

В боевой поход!

 

Как, бывало, в море над волнами

Били, разбивали мы врагов!

С нами в битвах всюду ходит знамя

Боевых балтийских моряков.

 

Навсегда запомнит враг проклятый

Боевой пехоты славный путь,

Наши бескозырки да бушлаты,

В пулеметных лентах нашу грудь.

Н. Браун

 

Песня морской пехоты

Музыка: Н. Будашкин

 

Как яркое солнце, страна молодая

Любому из нас дорога, —

За дело народа,

За мир и свободу

Балтийцы идут на врага!

 

Идет боевая пехота морская,

Шрапнели и пули звенят,

Сточат пулеметы,

Гремят минометы,

Тачанки лавиной летят.

 

И если, бывало, идет озверело

Утроенной силою враг,

Бойцы вспоминают,

Бойцы запевают

О том, как громил Железняк…

 

Идет боевая пехота морская,

Шрапнели и пули звенят,

Сточат пулеметы,

Гремят минометы,

Тачанки лавиной летят.

 

И грудью встают, как один, краснофлотцы

И смерть презирают они, —

Штыком и гранатой

Дерутся ребята,

В атаках и ночи, и дни!

 

Идет боевая пехота морская,

Шрапнели и пули звенят,

Сточат пулеметы,

Гремят минометы,

Тачанки лавиной летят.

В. Скрылев

 

Огни Инкерманского створа

Музыка: К. Листов

 

Стоит Севастополь — наш город-герой,

Столица и родина флота.

Споем же о том, как военной порой

Сражалась морская пехота.

 

Мы песню споем о матросах-бойцах,

Погибших за солнечный город,

О том, как не гасли в матросских сердцах

Огни Инкерманского створа.

 

Морской наш прославленный флаг

Хранит черноморский моряк

В труде, в бою,

Как честь свою!

(припев повторяется 2 раза)

 

Когда возвращались домой моряки

В свой город, на берег желанный,

Призывно горели друзья-маяки

На белых камнях Инкермана.

 

По этим огням мы входили на рейд

По бухте привычным дозором,

Высоко сияли на этой горе

Огни Инкерманского створа.

 

Морской наш прославленный флаг

Хранит черноморский моряк

В труде, в бою,

Как честь свою!

(припев повторяется 2 раза)

 

В кольце раскалённом наш город-герой,

Орудия бьют неустанно.

Погасли над белой высокой горой

Цветные огни Инкермана.

 

Мы песню споем о матросах-бойцах,

Погибших за солнечный город,

О том, как не гасли в матросских сердцах

Огни Инкерманского створа.

 

Морской наш прославленный флаг

Хранит черноморский моряк

В труде, в бою,

Как честь свою!

(припев повторяется 2 раза)

 

Удержат последний рубеж моряки

На этих священных высотах.

Взлетела ракета — и снова в штыки

Поднялась матросская рота.

 

На берег сошли моряки с кораблей,

Чтоб драться за город и море,

За то, чтоб горели над этой землей

Огни Инкерманского створа!

 

Морской наш прославленный флаг

Хранит черноморский моряк

В труде, в бою,

Как честь свою!

(припев повторяется 2 раза)

 

Стоит Севастополь — наш город-герой,

Столица и родина флота.

Споем же о том, как военной порой

Сражалась морская пехота.

 

........... черноморским простором,

Навечно зажглись над прибрежной горой

Огни Инкерманского створа!

В. Малков

 

Малая земля

Музыка: А. Пахмутова

 

Малая земля. Кровавая заря…

Яростный десант. Сердец литая твердь.

Малая земля — геройская земля.

Братство презиравших смерть.

 

Малая земля. Гвардейская семья,

Южная звезда Надежды и Любви…

Малая земля — российская земля,

Бой во имя всей земли!

 

Малая земля. Здесь честь и кровь моя.

Здесь мы не могли, не смели отступать.

Малая земля — священная земля,

Ты — моя вторая мать.

 

Малая земля. Товарищи, друзья…

Вновь стучит в сердца тот яростный прибой.

Малая земля — великая земля,

Вечный путь — из боя в бой!

Н. Добронравов

 

Мы — морская пехота

Музыка: П. Ермишин

Исп.: Ю. Богатиков

 

Мы — десант, мы — морская пехота,

Мы на берег выходим, как вихрь.

И в плацдармы вгрызаемся с хода —

До подхода частей основных.

 

Море, как тельняшка,

Бело-голубое.

И в крутые скалы

Бьет седой прибой.

С трех сторон — небо,

С трех сторон — море,

С трех сторон — ветер,

А с четвертой — бой.

 

Мы — десант, мы — пехота морская,

Ты и я — и солдат, и моряк.

И науку побед постигаем

На ученьях мы, словно в боях.

 

Море, как тельняшка,

Бело-голубое.

И в крутые скалы

Бьет седой прибой.

С трех сторон — небо,

С трех сторон — море,

С трех сторон — ветер,

А с четвертой — бой.

 

Если мы уцепились за землю —

Нас не сдвинуть с нее ни на шаг.

Разорвем мы кольцо окруженья

И не дрогнем под штормом атак.

 

Море, как тельняшка,

Бело-голубое.

И в крутые скалы

Бьет седой прибой.

С трех сторон — небо,

С трех сторон — море,

С трех сторон — ветер,

А с четвертой — бой.

 

Поклялись мы, стране присягая:

Путь любому врагу преградим.

Мы — десант, мы — пехота морская,

Мы — в готовности номер один.

 

Море, как тельняшка,

Бело-голубое.

И в крутые скалы

Бьет седой прибой.

С трех сторон — небо,

С трех сторон — море,

С трех сторон — ветер,

А с четвертой — бой.

М. Владимиров

 

Морская пехота

(из х/ф «Про Витю, про Машу и морскую пехоту»)

Музыка: В. Казенин

 

На землю на берег крутой

Выходим из пены морской.

Помни, бегут за нами волны вслед.

Помни, что набекрень надет берет.

Помни, что верен другу автомат.

Помни, что ты разлук нелёгких брат.

Помни, что корабли твои стоят

В море, в море, в море.

 

Бросаемся в пламя и дым,

Но дружбу как порох храним.

Дружба, на всю пехоту нам дана.

Дружба, нас возвышает как волна.

Дружба, она надёжней, чем броня,

Дружба, хранит от пули и огня,

Дружба, не покидай вовек меня,

Дружба, дружба, дружба.

И. Рядченко

 

Морская пехота

Музыка: В. Копейкин

 

В петровские годы была рождена,

С морей просоленных на сушу сошла.

Овеяна славой великих побед

Любовью народов твой подвиг согрет.

 

Морская пехота, ты наша судьба!

И вновь по тревоге зовет нас труба,

Военное братство и совесть, и честь.

Морская пехота была, будет, есть!

Морская пехота была, будет, есть!

 

Шагает пехота, и тверд ее шаг.

И реет над нами Андреевский флаг.

Как в дни грозовые минувшей войны,

В сегодняшних битвах мы с честью легли.

 

Морская пехота, ты наша судьба!

И вновь по тревоге зовет нас труба,

Военное братство и совесть, и честь.

Морская пехота была, будет, есть!

Морская пехота была, будет, есть!

 

Не всё было гладко на трудном пути.

И все, кто погибли, не смогут прийти.

Но мы будем помнить друзей имена,

Пока есть Россия, Россия страна!

 

Морская пехота, ты наша судьба!

И вновь по тревоге зовет нас труба,

Военное братство и совесть, и честь.

Морская пехота была, будет, есть!

Морская пехота была, будет, есть!

 

Морская пехота была, будет, есть!

В. Копейкин

 

Такая работа

Музыка: С. Волоколамский

 

Соленое море качает суда!

Соленое море без края без дна!

Но берег полоской мелькнет нам в дали,

Морского десанта идут корабли!

 

Чайкой из дома за стонет в груди

Где мы там победа — другого не жди!

И грянет как выстрел команда «Вперёд!»

И мы прославляем военный наш флот!

 

Такая работа — морская пехота!

Мы с моря на землю и с воздуха в бой!

Такая работа — морская пехота!

Запала нам в душу и стала судьбой!

 

История наша с правления Петра

Чтоб к нам не подули чужие ветра!

На черных беретах и пот наш, и кровь!

Седая волна и к России любовь!

 

От пуль и от ветра не прячем лицо,

За павших друзей и за память отцов!

За реющий гордо Андреевский флаг!

Разбит и повержен любой будет враг!

 

Такая работа — морская пехота!

Мы с моря на землю и с воздуха в бой!

Такая работа — морская пехота!

Запала нам в душу и стала судьбой!

С. Волоколамский

 

Морская пехота

Музыка: Гр. Гладков

 

Не верь тому, кто говорит, что смерти не боится, —

её боялись даже те, чья грудь вся в орденах,

не храбр, кто, закрыв глаза, в объятья смерти мчится,

лишь тот герой, кто превозмог смертельный страх.

 

Хоть нам неохота

до срока уйти, —

морская пехота

всегда впереди!

Цвет чёрный бушлата кошмар для врага, —

не ступит на землю родную чужая нога!

 

Когда-то мы в атаку шли, сорвав с себя бушлаты, —

«Полундра!», тельник на груди, а ленточки в зубах,

никто не знает всей цены и за победу платы,

но мы за совесть в бой идём, а не за страх!

 

Хоть нам неохота

до срока уйти, —

морская пехота

всегда впереди!

Цвет чёрный бушлата кошмар для врага, —

не ступит на землю родную чужая нога!

 

Не приключение война, а тяжкая работа,

и выживает в ней кто смел, находчив и умел, —

готова защищать страну особая пехота —

«братишки» для рискованных и важных дел!

 

Хоть нам неохота

до срока уйти, —

морская пехота

всегда впереди!

Цвет чёрный бушлата кошмар для врага, —

не ступит на землю родную чужая нога!

Гр. Гладков

 

Петергофский десант

Музыка: А. Харчиков

 

Снова ветер осенний кружит

По безлюдным садовым аллеям,

Снова старая рана болит,

Снова сердце о прошлом жалеет,

И торопится память назад,

И уносит её непогода

В Ленинград, в Ленинград, в Ленинград

Октября сорок первого года.

 

Снова видится мне наяву и во сне

В злую ночь уходящая рота,

Петергофский десант, петергофский десант

Военморов Балтийского флота.

 

В тишине из залива они

Шли на шлюпках к германскому зверю,

С катеров, не включая огни,

Прямо в воду и дальше — на берег.

Шли на смерть и в бессмертие шли

Краснофлотцы-братки из Кронштадта,

Духом сильные богатыри,

И надежда, и цвет Ленинграда.

 

Петергофский десант, петергофский десант —

С кораблей уходящие роты.

Петергофский десант, петергофский десант —

Золотая морская пехота.

 

Восемьсот было их, восемьсот,

И врагов перед ними армада,

Но страна их на подвиг звала,

И вели их любовь и отвага,

И далёких любимых глаза,

И сестрёнок заплаканных лица,

И весенних небес бирюза,

И по летнему небу зарницы.

 

Петергофский десант, петергофский десант...

И прибрежные серые воды.

Петергофский десант, петергофский десант...

И в огонь уходящие роты.

 

И вперёд под кинжальным огнём

В бескозырках и чёрных бушлатах —

В Нижний парк, в Монплезир, а потом

По пятам отступающих гадов.

К центру города рвались братки,

Не надеясь на близкую помощь,

В рукопашном бою на штыки

Поднимая фашистскую сволочь.

 

Петергофский десант, петергофский десант

Сорок первого мёртвого года.

Петергофский десант, петергофский десант —

Цвет и гвардия славного флота.    

 

Одному лишь спастись довелось:

От братишек донёс с того света

Юнга-мальчик, балтийский матрос,

До своих правду горькую эту.

И поведал парнишка с тоской,

Как геройски братки погибали,

Как, гранату сжимая рукой,

Вместе с немцем себя подрывали.

 

Поясные снимали ремни

И тяжелыми пряжками дрались,

Грызли фрицев зубами они

И на извергов грудью бросались.

А потом, когда боезапас

Весь иссяк, моряки написали

Кровью алою: «Пойте о нас!»

На округлой фонтанной скрижали

 

Петергофский десант, петергофский десант

Сорок первого страшного года.

Петергофский десант, петергофский десант

И в бессмертье шагнувшая рота.

 

Изувеченных, полуживых,

Но несдавшихся как их пытали,

Как захваченных мучили их,

Как им звёзды на лбах вырезали,

Оскопляло красивых зверьё,

Ненавидело их и боялось.

Им, героям, почтенье моё —

В память их эта песня слагалась!

 

Петергофский десант, петергофский десант

Сорок первого чёрного года.

Петергофский десант, петергофский десант,

Не вернувшийся к нам из похода.

 

Снова ветер осенний кружит

По безлюдным садовым аллеям,

Снова старая рана болит,

Снова сердце о прошлом жалеет,

И торопится память назад,

И уносит её непогода

В Ленинград, в Ленинград, в Ленинград

Октября сорок первого года.

 

Петергофский десант, петергофский десант...

И залива холодные воды.

Петергофский десант, петергофский десант —

Кровь и гордость Балтийского флота.

А. Харчиков

 

В октябре 1941 года командование поставило задачу — разбить прорвавшуюся к Финскому заливу группировку врага. Навстречу советским частям, двинувшимся со стороны Ораниенбаума, должен был выступить морской десант Балтийского флота. Это были моряки с линкоров «Марат» и «Октябрьская революция», крейсера «Киров» и курсанты морских училищ. Всего около тысячи человек. 5 октября в районе дворца Монплезир десант был высажен, почти сразу обнаружен противником и почти полностью уничтожен. Однако, какая-то его часть прорвалась вглубь Нижнего парка Петергофа и вела перестрелки с врагом до 7 октября. На помощь десанту выдвигались несколько разведгрупп, но пробиться к ним они не смогли. Никто из Петергофского десанта из окружения не вышел, несколько тяжело раненых попали в плен. В 1944 году при расчистке дворцового парка Петергофа была найдена фляжка с двумя записками: «Живые, пойте о нас! Мишка» и «Люди! Русская земля! Любимый Балтфлот! Умираем, но не сдаёмся...»

 

Моряки под Москвою

Музыка: А. Харчиков

 

Знали мы бесславие и плен,

Чуть не полстраны германцам сдали,

Но Верховный не оставил кремль,

Ведь Верховным был товарищ Сталин.

И по воле Сталина в Москву

Прибывали в громе канонады,

На врага готовые к броску,

Тихоокеанские бригады.

 

Русская Земля... Снежные поля... (белые поля)

Чёрные матросские бушлаты...

Верность и любовь Родине храня,

Вы уберегли Её, ребята!

Вспышки батарей, рваная броня,

Пулями пробитые знамёна...

И брони прочней, яростней огня

Русские морские батальоны!

 

Из теплушек, с рельсов прямо в бой...

На священном Бородинском поле

Вы закрыли Родину собой

Как герои прадеды дотоле!

Чёрной смертью в полчища врагов

Вы вгрызались, вы не гнулись в битвах!

Помнят вас, отважных моряков,

Белый Раст и Яхрома, и Дмитров!

 

Русская Земля... Снежные поля... (белые поля)

Чёрные матросские бушлаты...

Верность и любовь Родине храня,

Вы уберегли Её, ребята!

Вспышки батарей, рваная броня,

Пулями пробитые знамёна...

И брони прочней, яростней огня

Русские морские батальоны!

 

Вы бросали полушубки в снег,

Вы... не признавали маскхалаты,

Бескозырки с лихостью надев,

Распахнув на холоде бушлаты.

В молодецкой удали своей

Вы... на пулемёты шли бесстрашно,

На передней линии траншей

Схватывались насмерть в рукопашной!

 

Русская Земля... Снежные поля... (белые поля)

Чёрные матросские бушлаты...

Верность и любовь Родине храня,

Вы уберегли Её, ребята!

Вспышки батарей, рваная броня,

Пулями пробитые знамёна...

И брони прочней, яростней огня

Русские морские батальоны!

А. Харчиков

 

Керченский десант

Музыка: К. Фролов-Крымский

 

А водица той ночью на редкость была холодна,

И штормило изрядно, и не было видно ни зги.

Ни единой звезды в небесах, ни упругого дна.

Лишь соленые брызги в лицо да заряды пурги.

Равнодушно следя, как в борта ударяет волна,

Из промокшей цигарки глотая удушливый дым,

Как бы сам про себя, бормотал пожилой старшина:

«Нам бы лишь уцепиться за край. А тогда поглядим.»

 

И пускай мне, быть может, сегодня никто не поверит,

Но во мне эта боль до последней черты не утихнет:

Сколько нас, вопреки всем законам ступивших на берег,

Позавидует тем, кто его никогда не достигнет!

 

Непроглядную мглу рассекли пулеметные трассы.

Ослепили нас белые лезвия прожекторов.

И обрушились тонны свинца на плоты и баркасы.

И стальные осколки вонзились в борта катеров.

Но уже уцепились за мокрые камни штрафбаты,

Хоть сырые бушлаты стремительно сковывал лед.

И сквозь гул канонады и крепкого русского мата

Разобрать можно было одно только слово «вперед!»

 

Клокотала вода под неистовой лавой стальною.

Правый борт заливало, навылет прошитый снарядом.

И холодное солнце вставало за нашей спиною.

И смотрел на него старшина немигающим взглядом.

 

Как-то так, незаметно, подкралась и круглая дата.

Жизнь умчалась вперед, на обочину выбросив нас.

Но опять ветерок, вздыбив белую пыль Митридата*,

Как полвека назад, мне слезу высекает из глаз.

А вокруг тишина, будто не было здесь поля брани.

Лишь у старого дота опять гомонят пацаны.

Только каждой весною земля, обнажив свои раны,

До сих пор из себя исторгает железо войны.

 

Где ж вы, братцы мои? Хоть один — отзовитесь из мрака!

Как живые, встают пред глазами знакомые лица...

Ах, как страшно бывает не только лишь перед атакой,

Но и годы спустя, когда всё это только приснится.

К. Фролов-Крымский

 

К ноябрю 1941 года почти весь Крымский полуостров был оккупирован врагом. Феодосийско-Керченская десантная операция в декабре 1941 — январе 1942 года поставила на грань краха завоевания фашистов в Крыму. Она облегчила судьбу осажденного Севастополя и препятствовала наступлению немцев на Кавказ. Но дальнейшие действия Крымского фронта были неудачными и советские войска были вынуждены оставить полуостров. В октябре-декабре 1943 года в результате Керченско-Эльтигенской десантной операции все-таки был захвачен и удержан плацдарм на полуострове. Только в мае 1944 года Красная армия и флот полностью освободили Крым.

*Митридат — гора в Керчи, на которой расположен мемориал Обелиск Славы Бессмертным Героям.

 

Чёрная смерть

Музыка: И. Корнилов

 

За свободу, похоже, не выплачен счёт...

Забывается мир, тянет палец к курку.

Всё меняется, мудрость гласит, всё течёт...

Не хотим, но приходится быть начеку.

 

Время новой блокады сжимает кольцо...

Но Руси не бывать под чужим сапогом!

Не жалей, командир, закаляя бойцов,

Обучая одерживать верх над врагом...

 

Пусть, огнём очищая, сверкает гроза!

Содрогаясь от ужаса, зыбкая твердь

Из-под ног убегает, когда на глазах

Превращаются юноши в «Чёрную смерть»...*

 

Если добрая ссора, великой бедой

Угрожая, начнёт выливаться в шторма,

До последнего мир выбирая худой,

За ответом глухим не полезем в карман...

 

Поднимая волну, обгоняя прибой,

Напирая на берег с отвагой в сердцах

И вступая в неравный стремительный бой

За победу, готовы идти до конца...

 

Пусть, огнём очищая, сверкает гроза!

Содрогаясь от ужаса, зыбкая твердь

Из-под ног убегает, когда на глазах

Превращаются юноши в «Чёрную смерть»...

 

Напряжённо вздыхает в тылу океан.

Он велик и могуч, подставляет плечо,

Закипая, шипит у земли по краям.

Там, за нашей спиной так ему горячо.

 

Значит, только вперёд, зло стирая с лица.

Зацепиться за сушу, а там поглядим.

Перекрёстный огонь — просто капли свинца

По сравнению с тем, что пылает в груди...

 

Пусть, огнём очищая, сверкает гроза!

Содрогаясь от ужаса, зыбкая твердь

Из-под ног убегает, когда на глазах

Превращаются юноши в «Чёрную смерть»...

 

Мы не ради забавы одели броню,

Ходим в мирные воды железо качать.

Опыт требует зло пресекать на корню,

Чтобы зло бурный рост не пыталось начать.

 

Самых буйных голов не сорвёт сгоряча,

Если с трепетом чувствуют ваши тела,

Что предтечею метким и мудрым речам

Есть широкие плечи и крепкий кулак!

 

Пусть, огнём очищая, сверкает гроза!

Содрогаясь от ужаса, зыбкая твердь

Из-под ног убегает, когда на глазах

Превращаются юноши в «Чёрную смерть»...

Е. Бебнев

 

*«Черной смертью» советских морских пехотинцев нарекли во время Великой Отечественной войны фашисты — за боеспособность, безжалостность к врагу и бесстрашие. Черные бушлаты, черные брюки, черная бескозырка и тельняшка с голубыми полосками сразу отличали морпехов от обычных пехотинцев. Их знаменитые штыковые атаки не на жизнь, а на смерть приводили противника в ужас.

 

Марш морской пехоты

Музыка: Е. Соломатина

 

Рождена по Указу Петрова

В ходе Северной грозной войны,

Полк морской — морпехоты основа,

Стал он силой и мощью страны.

 

Там, где мы, там победа за нами!

Дух морской не подвластен врагу,

Черной тучей летим, как цунами —

Всё сметая на каждом шагу.

 

Мы в боях поражений не знали,

Не сломила фашистская рать,

Черной смертью враги называли —

Продолжая сейчас называть.

 

Там, где мы, там победа за нами!

Дух морской не подвластен врагу,

Черной тучей летим, как цунами —

Всё сметая на каждом шагу.

 

Мы сильны нашей верною дружбой,

Нам любая задача под стать.

Дорожим государственной службой

И за Русь жизнь готовы отдать!

 

Там, где мы, там победа за нами!

Дух морской не подвластен врагу,

Черной тучей летим, как цунами —

Всё сметая на каждом шагу.

В. Мурзин

 

Марш морской пехоты

Музыка: В. Воронцов

 

На черных беретах горят якоря,

Вас «черные дьяволы» звали не зря —

Вы первыми в бой поднимались всегда,

Ведь ваша стихия — земля и вода.

 

Морская пехота, морская пехота,

Сгорает тельняшка от едкого пота,

Свинцом наливаются мускулы тела,

Нелегкая служба, нелегкое дело...

 

На чёрных беретах горят якоря,

И вами гордится отчизна не зря,

И в мыслях звучит завещание деда:

Морской пехотинец! Где ты, там — победа!

 

Морская пехота, морская пехота,

Тяжелая служба — мужская работа,

Орлами парите в парадном строю,

И равных вам нет в рукопашном бою.

 

Морская пехота, морская пехота,

Тяжелая служба — мужская работа,

Но удаль и смелость всегда во главе,

Вы старшие братья войскам ВДВ.

Ф. Жижов

 

Морская пехота

Музыка: В. Леонов

 

Здесь камень и лёд, породнившись, стоят

Над бездной солёной воды.

И снежные сопки угрюмо хранят

В безмолвии северной мглы

 

Полярная ночь одинока и зла,

От холода жизнь стынет в ней.

Вот здесь закаляются дух и тела

Отборных российских парней

Темно, минус сорок и ветер в лицо,

Но пот льёт ручьём по спине.

За месяц уже в пятый раз марш-бросок,

Мы жилы рвём за ДШБ.

 

Покой нам не нужен, ведь надо себя

Всегда уметь преодолеть.

Иначе в бою будет грош нам цена,

И будет запятнан берет.

 

Морская пехота,

Десантники флота,

Сквозь волны на берег.

Молись Богу, враг.

Морская пехота,

Мужская работа,

Где ангел-хранитель

Андреевский флаг.

 

Четыре стихии на свете всего.

И так, видно, Богом дано,

Что все они страшные в гневе своём

Для нас как родные давно

 

Пройдём по волнам через стену огня,

И на земле ринемся в бой.

Как ангелы с неба слетим на врага,

Раскрыв купола над собой.

 

Мы слышим и часто, мол, смертники вы,

И вся ваша гордость лишь фарс.

Ведь длительность жизни всего пять минут

С начала атаки у вас.

 

Пусть горе-стратеги сотрут языки,

Но в жизни всего не учесть.

В войну без потерь верят лишь дураки,

А мы в друга, храбрость и честь.

В. Леонов

 

Ночь

Музыка: А. Мурзин

 

Нет азбуки, чтоб побеждать, потерь не зная,

Друзей ушедших лица не прогонит прочь

Слепая память. Снова оживает

Та долгая и полная людских трагедий ночь...

 

Ночь... Снег порошит, замер квартал.

Ночь... Так хочется жить, но скоро сигнал.

Ночь... Скоро придет приказ от комбата.

Ночь... Утро разбудит взрывом гранаты.

 

Ночь... Сухо во рту, натянуты нервы.

Ночь... Так трудно подняться и выбежать первым.

Ночь... Надо спешить, скоро светает.

Что нас ждет впереди, ночь только знает.

 

Но роты поднимали России офицеры.

И шли на штурм дворца * с бесстрашием и верой

Ребята молодые с душою нараспашку,

В беретах черных и в поту тельняшка.

 

Ночь... Горящий подъезд, раненых стоны.

Ночь... В ад превращен пылающий город.

Ночь... Трудно понять, где свои, где чужие.

Ночь... Сутки без сна, мы голодные, злые.

 

Ночь... Вторая попытка, снова атака.

Здесь нельзя без потерь, но духом не падать!

Ночь... Знаем мы цену нашей победы —

Ночь, она забрала Женьку с Олегом.

 

Но роты поднимали России офицеры.

И шли на штурм дворца с бесстрашием и верой

Ребята молодые с душою нараспашку,

В беретах черных и в поту тельняшка.

А. Мурзин

 

* Имеется в виду участие морских пехотинцев в «новогоднем» штурме Грозного, в частности — штурме Президентского дворца («дворца Дудаева») 18-19 января 1995 г.

 

Морпехи

Музыка: Т. Демидова-Поливаева

 

В морской пехоте служат сыновья,

Они присягу Родине давали.

Гордится ими русская земля.

Не зря пехоту ведь морской назвали.

Не зря пехоту ведь морской назвали!

 

У морской пехоты

Чёрные береты,

Якоря в шевронах.

Слава ей и честь.

Кто служил, тот знает,

Что в морской пехоте,

Нету места трусам,

А героям есть!

 

И даже если ты не видел море,

Тельняшку носишь, значит, ты матрос.

Морпеху по плечу любые горы,

И море с океаном — не вопрос.

И море с океаном — не вопрос!

 

У морской пехоты

Чёрные береты,

Якоря в шевронах.

Слава ей и честь.

Кто служил, тот знает,

Что в морской пехоте

Нету места трусам,

А героям есть!

 

Морпехи не умеют унывать,

Им не страшны ни шторм, ни вал девятый.

Пусть на земле не может укачать,

Морпехи всё же — храбрые ребята.

Морпехи всё же — храбрые ребята!

 

У морской пехоты

Чёрные береты,

Якоря в шевронах.

Слава ей и честь.

Кто служил, тот знает,

Что в морской пехоте

Нету места трусам,

А героям есть!

 

Когда морпех уходит в увольнение,

Он надевает чёрный свой берет.

И девочки вздыхают с изумлением:

— «Красивее морпеха просто нет»!

— «Красивее морпеха - просто нет!»

 

У морской пехоты

Чёрные береты,

Якоря в шевронах.

Слава ей и честь.

Кто служил, тот знает,

Что в морской пехоте

Нету места трусам,

А героям есть!

Т. Демидова-Поливаева

 

Морская пехота

Музыка: Ю. Чичёв

 

Волна за волной,

Как в море прибой,

Накатит с налёта,

Сметая врагов

Ударом штыков

Морская пехота.

 

Для морской пехоты

На войне по край

Выпало работы —

И не вспоминай.

 

Жёсткая работа,

Страшная работа,

Смертная работа —

И не вспоминай.

Вода как вода,

 

Но где и когда,

Минутой какою

Мальчишки душа,

Атаку верша,

Вдруг станет морскою?!

 

В души глубине

До срока на дне

Запал героизма.

Морскою душой

Он ринется в бой,

Лишь кликнет Отчизна!

 

Для морской пехоты

На войне по край

Выпало работы —

И не вспоминай.

Ю. Чичёв

 

Ротный морской пехоты

Музыка: В. Полосин

 

Ты бросался на гребень волны,

Рвал форштевнем морские широты

И под диском пятнистым Луны

Рвал кольцо за бортом самолета.

 

Ты в далеких походах бывал

И не в блеске паркетов Арбата

Мать-Россию свою защищал,

Твой рубеж был — горячий экватор.

 

Молоденький «Батя»

мальчишеской роты

Не всем-то понятной

всей в черном пехоты.

С отвагой солдата,

но с гордостью флота

Простые ребята,

морская пехота.

 

Разве могут тебя миновать

Боль Отечества, беды лихие?!

Горы вынужден ты штурмовать,

Очищая от скверны Россию.

 

Ты победное счастье пивал,

Вел в атаки в бреду в медсанбате

И скупую слезу вытирал

По ушедшим в бессмертье ребятам.

 

Молоденький «Батя»

мальчишеской роты

Не всем-то понятной

в тельняшках пехоты.

Для Родины — дети

Российского флота

Презрители смерти —

морская пехота.

 

Ты, как старец, ночами не спал.

Ты их жизни не ставил к оплате.

Ты в матросах отвагу ковал

В высшем воинском звании — «Батя».

 

Ты — Великий потомок Петра,

Береги его окна в Европу.

Пусть душа твоя будет щедра

И будь верен российскому флоту.

 

Молоденький «Батя»

мальчишеской роты

Не всем-то понятной

в тельняшках пехоты.

С отвагой солдата

и с доблестью флота

Помни, Россия,

морскую пехоту.

В. Полосин

 

Сыновья

Музыка: А. Карелин

 

Среди ветров, среди обгрызанных камней

Любой из нас душой стал чище и сильней,

Любой познал и понял, что такое друг,

И то, как трудно здесь без материнских рук.

Забылось детство, что любили, что читали,

Забылся запах теплой, нежной колыбели,

А сыновья ваши быстро возмужали

Лишь для того, чтоб вы подольше не старели…

 

Для нас для всех близка родных морей вода,

Средь облаков несут к земле нас купола,

В десантных душах у нас смешаны не зря

Наши земные и воздушные моря.

На берег пена ляжет, словно хлопья ваты,

И вот еще один день позади остался,

И сыновья ваши хватают автоматы

Лишь для того, чтоб впредь никто за них не брался.

 

Над миром ночь легла, все скрыла, как вода,

Спокойной жизнью тихо дышат города,

И только здесь от грома стонут небеса,

И море снова принимает наш десант.

За тишиной, за чистым, мирным небом,

За детским смехом, тем, что льется как ручей,

За нашим домом и за теплым свежим хлебом

Стоит святая служба ваших сыновей.

 

Таких сынов растит и любит вся страна,

Таких, что чтут свои солдатские права.

Есть право первым быть, друзьям помочь в беде,

И слезы матери узнать в морской воде.

Не надо плакать — слезы мало помогают,

От их ожогов жизнь не может измениться,

А сыновья ваши снова уезжают

Лишь для того, чтобы снова возвратиться…

А. Карелин

 

Как рассказать

Музыка: А. Карелин

 

В который раз опять вопрос возник

Вот здесь, среди кипящих городов:

Кто ты такой, десантник — штурмовик,

И расскажи про тяжесть этих слов.

 

Про силу рук и разговор скупой,

Про теплый свет, что дарят маяки,

Про ваш десант с приставкой странною «морской»,

И кто же вы, солдаты или моряки?

 

Как рассказать про рев морских ветров,

О берегах, хранящих грубый след,

Про запах скал или ковер из мхов,

Про шлейф тумана и молодой рассвет?

 

Как рассказать о вкусе облаков,

О парашюте в солнечных лучах,

О километрах, сбитых в тяжесть рюкзаков,

И об усталости, заснувшей на плечах?

 

Как рассказать про шелест куполов,

Про высоту лицом к лицу с тобой,

Про горечь тягот и сладкий привкус снов,

Про тишину и утренний прибой?

 

Как рассказать о хороводе дней,

Про скупость слов, что в письмах матерям,

О бескорыстии и доброте друзей,

Готовых встать и выйти за тебя?

 

Что донесет до вас отчаянья стон

И злой песок, кусающий глаза?

Дороги, что сначала мчатся под уклон,

Потом наверх, да так, что продохнуть нельзя?

 

Как рассказать вам про ночную тьму,

О том, как греет руки автоматный ствол,

О чувстве гордости за славную судьбу

И о торжественности боевых знамен?

 

Как рассказать о тонкой вязи троп,

Про горький пот, добывший вновь успех,

Про воды рек, не раз пройденных вброд,

Про цену бед и радости на всех,

 

Про глубину всех дружеских основ,

Которых смыть нельзя и даже раскачать?

Нет, не смогу, не хватит просто слов —

Все это раз хотя бы надо испытать…

 

Нет, не смогу, не хватит просто слов —

Все это раз хотя бы надо испытать!

А. Карелин

 

Ну все, счастливо, ребята...

Музыка: А. Карелин

 

Ну все, счастливо, ребята, отслужил,

Вам оставляю все армейские заботы,

Немного жаль, что слишком быстро положил

700 ночей и дней к ногам морской пехоты.

 

Немного жаль, что больше не носить

Берет, тельняшку и короткие сапожки,

А также жаль, что больше с вами не делить

Печаль и боль, как хлеб, все до последней крошки…

 

Грустить не будем, сердце болью теребя,

Не будем плакать, слезы слабым остаются:

Я уезжаю, но навечно здесь осталась часть меня,

Здесь, где с утра о скалы волны бьются.

 

Что ж, до свидания, товарищ лейтенант,

Я очень много вам сказать хотел,

Быть может, в чем-то был я и не прав,

Тогда простите, что исправить не успел.

 

Прощай, казарма и родной мой КПП,

Прощай, прибой и скалы вечные, как память,

Прощай, родная часть, я верен был тебе,

Немного жаль, что дней назад не переставить.

 

Ну все, счастливо, ребята, я пошел,

Еще не раз мы соберемся вместе,

Быть может, слов я на прощанье не нашел,

Пусть за меня тогда вам скажут наши песни.

 

Счастливо, братцы, покидаю строй родной

Давайте что-нибудь споем про нашу дружбу,

Мне тяжело, но этот день я увожу с собой домой,

Ведь этот день вобрал в себя всю нашу службу.

А. Карелин

 

Морская пехота

Музыка: А. Остапишин, М. Иваненков

 

Ты в чёрных бушлатах громила фашистов,

С тобой они спорить боялись и сметь:

Дралась ты отчаянно, дерзко, неистово

И была названа — Чёрная смерть!

 

Врага ты громила на море и суше,

В сраженьях прославила имя своё.

Морская пехота, кто может быть лучше,

Смелее, наглее и круче её?!

 

С тобою встречаться врагу всегда страшно:

Преграды не знаешь в любом ты бою...

На минное поле и в бой рукопашный

Смело ты идёшь за Державу свою!

 

Тобою суровая пройдена школа,

В горячих ты точках бывала не раз:

Тебе благодарны Вьетнам и Ангола

И... венгры, и чехи, Афган и Кавказ...

 

Пусть нынче сегодня и время другое,

И... бой — не как раньше, другой арсенал,

Но... так же страна твоих любит героев-

Любой скажет так, кто в морпехах бывал.

А. Остапишин, М. Иваненков

 

Морская пехота

Музыка: С. Слуцкер

 

Роту — в атаку! Рота, за мной!

Первый взвод — влево! Вправо — второй!

Третьему — прямо, цепью вперёд!

Тот, кто не струсит, встретит восход.

Нас прикрывает с флангов броня,

Чёрные дьяволы, делай как я!

Дрогнул противник, катится вспять,

Взяты окопы, насмерть стоять!

 

Морская пехота, морская душа!

Мы ходим в атаки, преграды круша.

Где мы, там победа, не выдюжит враг!

Над нами Господь и Андреевский флаг!

 

Смерти не раз смотрели в лицо,

Черти насели, взяли в кольцо.

Справа свечой полыхнул БТР,

Грозный в развалинах мрачен и сер.

Правильный батя, наш командир,

Текстом открытым вышел в эфир:

Первый второму — слушай меня!

Я вызываю огонь на себя!

 

Морская пехота, морская душа!

Идём мы в атаки, преграды круша.

Где мы, там победа! Не выдюжит враг!

Над нами Господь и Андреевский флаг!

 

С правого фланга сдох пулемёт,

Первый второму — время не ждёт!

Что же ты медлишь, батя комбат?

«Градом» накрыт был нужный квадрат.

Нас обучали, видно, не зря,

В небе кровавая встала заря...

Выжить иль сгинуть, уж как суждено,

Третьего просто нам не дано!

С. Слуцкер

 

Мы готовы выполнить приказ

Музыка: В. Варваров

 

Снег идёт, метут метели,

Мы с бойцами в лайнер сели —

Значит, нам сегодня вылетать.

Не на курорт, не за границу,

а в мятежную столицу

Жить летим мы, а не умирать.

 

Через три часа полёта

нас ждёт ужасная работа:

Крики, стоны, выстрелы и грязь.

По команде штаба флота

на Кавказ летит пехота —

Разобраться, где добро, где — мразь.

 

Нам на взлёт команду дали,

Ждать бойцы мои устали,

Положив под ухо автомат,

Спят, не знают, что ждёт дальше —

море лжи и много фальши,

И когда и как лететь назад.

 

Нам генерал сказал, что будет,

Что нас Отчизна не забудет —

Мы готовы выполнить приказ.

Воевали наши деды,

и от нас все ждут победы,

Победим и мы, в который раз.

В. Варваров

 

Белостокская — родная

Музыка: В. Иванов

 

Белостокская, Гвардейская, родная,

Овеянная Славой в тех боях,

Тебя я никогда не забываю

И вспоминаю с гордостью в глазах.

 

И нашу, друг мой — Штурмовую Роту,

Тот зимний день и Грозный весь в огне,

Свою Морскую, Славную Пехоту

И жаркие бои в том январе.

 

Белостокская, родная,

Сколько нам пройти пришлось.

Закаляли нас боями,

Много видеть довелось.

Но всегда, Братишка, знали,

На пути нам нет помех.

Белостокская, родная,

Одним словом, наш Морпех.

 

Как бились мы тогда за каждый дом,

Где смерть не раз смотрела нам в глаза.

Как выносили мы ребят потом

Из-под безжалостного, шквального огня.

 

Я вспоминаю улицы, кварталы,

Где каждый метр кровью окроплён

Моих друзей, ушедших очень рано,

Не увидавших Флаг наш над дворцом.

 

Белостокская, родная,

Сколько нам пройти пришлось.

Закаляли нас боями,

Много видеть довелось.

Но всегда, Братишка, знали,

На пути нам, нет помех.

Белостокская, родная,

Одним словом, наш Морпех.

В. Иванов

 

Морская пехота

Музыка: В. Иванов

 

Каски в сторону — это закон,

Бескозыркой их все заменяют.

И две ленточки крепко в зубах

Паренёк молодой зажимает.

 

В полный рост и не кланяясь пулям,

На врага бросается рота.

И разносится эхом — Полундра!

На то и Морская Пехота.

 

Там, за кромкой тумана,

Полоска земли,

Где студёный прибой

Нежно берег ласкает,

В ожиданье приказа

Стоят корабли,

И в атаку Десант

Командир поднимает.

 

Тех парней, что сорвались в атаку,

Чёрной Смертью не зря называют.

Нет пощады от них никому,

И любые враги это знают.

 

Гордо реет Андреевский Флаг,

Чайка в небе им крикнула что-то.

По флотам свой печатает шаг

Сквозь века — Морская Пехота.

 

Там, за кромкой тумана,

Полоска земли,

Где студёный прибой

Нежно берег ласкает,

В ожиданье приказа

Стоят корабли,

И в атаку Десант

Командир поднимает.

В. Иванов

 

Рябиновые пятна

Музыка: В. Иванов

 

Нас опалило войной в девятнадцать,

Не знали мы жизни с тобой.

Грозный сжимал в смертельных объятьях

В январскую пору зимой.

 

Там поднимались ребята в атаку.

А кто-то ушёл навсегда.

Рябиной алел, красные пятна,

Покрытые корочкой льда.

 

Морская Пехота, Морская Пехота.

Друзья боевые мои.

Как встретиться снова с Вами охота

В послевоенные дни.

 

Письмо не дописано: «Здравствуй, Родная...»

А дальше лишь смятый листок.

Вот так нас тогда война разлучала

И серебрила висок.

 

Команда в эфире, и взмыла ракета,

Вспоров огоньком небосвод.

А где-то в России, на Родине где-то

Совсем жизнь другая идёт.

 

Морская Пехота, Морская Пехота.

Друзья боевые, мои.

Как встретиться снова с Вами охота

В послевоенные дни.

Как встретиться снова, с Вами охота

В послевоенные дни.

В. Иванов

 

Балтиец

посвящается морскому пехотинцу Владимиру Дмитракову

Музыка: В. Иванов

 

Штурмует дом Морской пехоты рота.

Обычный дом, с парадного крыльца.

Но только здесь бьет смерть из пулемета,

И свой автограф ставит очередь свинца.

 

Смеркается, ползут ночные тени,

Крадутся по развалинам двора.

Мгновение — и вот, они — в прицеле,

Война, ребята, в жизнь и смерть игра.

 

Держись, Володька! Уже полезли гады!

Огонь ответный не заставит ждать.

Слепая вспышка и разрыв снаряда.

И ты успел лишь «Мама...» прошептать.

 

В госпиталях как будто время встало.

Придя в сознанье, смог себя назвать.

И полетела к дому телеграмма,

Родным и близким правду рассказать.

 

Мы с тобой всегда на «штатном месте»,

Слово есть на свете, Брат — друзья.

Все невзгоды одолеем вместе.

Нас Морпехами зовут, поверь, не зря.

 

Держись, Володька, мы сдаваться не привыкли!

Таков закон для каждого из нас.

Написан он уставом нашей жизни,

И отступать никто не дал приказ!

В. Иванов

 

Зелёный квартал

Музыка: В. Иванов

 

Рвут пулемётные трели морозный тот воздух,

Греют его раскалённые нити свинца.

Под этим огнём сделать шаг почти невозможно.

Но нужно кому-то испить эту чашу до дна.

 

А ночь накрывает квартал своим покрывалом.

И неизвестность всех нас поджидает в домах.

Да, в девятнадцать для жизни годков очень мало,

Но смерти, конечно, на это всегда наплевать.

 

Чёрные Волки — ребята Морской Пехоты,

Помнит их Грозный и месяц студёный январь.

Тот уличный бой, штурмовые десантные роты

Идут в неприступный, чеченский — «Зелёный квартал»

 

А в небе опять полыхают от взрывов зарницы,

И бою тому всё не видно, ребята, конца.

Да, метит войной пацанов измождённые лица,

И от потерь надрывается криком душа.

 

Подъезд, этажи — шаг за шагом, идём мы на ощупь.

Занять один дом, тут же следом атака — в другой.

Тенями проходят под пулями Чёрные Волки,

Андреевский флаг водрузив над разбитым дворцом.

 

Чёрные Волки — ребята Морской Пехоты,

Помнит их Грозный и месяц студёный январь

Тот уличный бой, штурмовые десантные роты

Идут в неприступный, чеченский — «Зелёный квартал».

В. Иванов

 

Вот, закончилась служба

Музыка: В. Иванов

 

Вот, закончилась служба.

До свиданья, друзья,

Но, останется дружба

Для всех нас — на года.

И теперь не забуду

Я уже никогда

Тех ребят, с кем сводила

Нас, на службе судьба.

 

Дышит море раздольем,

Подпевает прибой.

Быстрокрылые чайки,

Белый след за кормой

Вспоминаю я часто,

Как у кромки земли

Чутко дремлют на рейде

Под луной корабли.

 

И звучала гитара

Перебором, с душой,

Когда мы от причала

Возвращались домой.

Не забыть свою службу

И друзей своих всех

Тост поднимем за дружбу

И За славный — Морпех!

 

Не забыть свою службу

И Друзей своих всех,

Тост поднимем за дружбу

И За славный — Морпех!

В. Иванов

 

Золотые якоря, черные береты

Моим друзьям из славного «Морпеха» посвящается

Музыка: В. Иванов

 

Золотые якоря, чёрные береты,

Нас качает океан, океан седой.

Пенит волны за кормой нам бродяга ветер,

Триста лет мы дружим с ним, не разлить водой.

 

Золотые якоря, чёрные береты.

Флаг Андреевский для нас — доблесть и успех.

Отступать мы не привыкли, говорили деды,

И на том, с времён Петровских, наш стоит Морпех.

 

Золотые якоря, чёрные береты.

Для врагов России нашей — головная боль.

Знают супостаты твёрдо, что их песня спета,

Где морская, брат, пехота вступит с ними в бой.

 

Золотые якоря, чёрные береты,

По плечу нам океан, небо — по плечу.

Берегут свой край родной днём и ночью где-то

Берегут Россию-мать, Родину свою.

 

Золотые якоря, чёрные береты,

Пусть качает корабли океан седой,

Пенит волны за кормой нам бродяга-ветер,

Триста лет мы дружим с ним, не разлить водой...

В. Иванов

 

День морской пехоты Вооруженных Сил России