Писательский подвиг Константина Воробьева

Константин Дмитриевич Воробьев относится к той нередкой плеяде наших советских писателей, про которых принято говорить: «Писатель с нелегкой судьбой». Да, есть такие, «молниеносно ворвавшиеся в литературу, триумфально занявшие свое место на ее Олимпе»…  Первых часто забывают, путают с однофамильцами, избегают перечитывать. Причин этому много, но одна из них, я надеюсь, в том, что нам стыдно за то, что с ними произошло. За то, что они десятилетиями пробивались к нам, а бездарные или трусливые редакторы кромсали их произведения или просто не допускали до издания. Такова участь и Константина Воробьева, прожившего короткую физическую и творческую жизни, но создавшего такие произведения, при прочтения которых мороз бежит по нервам и телу, когда вздыхаешь на первой странице и можешь выдохнуть на последней сквозь крепко сжатые зубы! Поэтому его имя, по выражению Игоря Золотусского (российский историк литературы, писатель, литературный критик, журналист), «сделалось в литературе символом чести».

Константин Дмитриевич Воробьев родился 24 сентября 1919 года в небольшом Курском селе Медвенского района. Доподлинно известно, что Константин не был родным сыном вернувшемуся с фронта Дмитрию Воробьеву. Однако последний признал его и записал на свое имя. По разнообразным сообщениям отцом мальчика считали то белого офицера, то австрийского, то зажиточного крестьянина.

Заметки, стихи будущий писатель писал ещё в школе, затем работал в Медвенской районной газете. Именно здесь имело место событие, круто изменившее его жизнь и показавшее характер и принципы юноши. Вот как рассказывает о нем со слов К. Воробьева его жена и автор книги воспоминаний «Розовый конь» Вера Викторовна Воробьева: «В то время он увлекался историей, преклонялся перед русскими полководцами 1812 года и гордился своим приобретением — прекрасно иллюстрированной книгой «Отечественная война 1812 года». Идеал русского офицера времен Отечественной войны покорил его воображение. Это было соприкосновение с тем миром, который помогал сохранять в себе чувство чести, достоинства, совести, ненавидеть то, что происходило в их деревне. Он думал, что в Москве об этом не знают, вот он напишет Сталину, и сразу все изменится. Письмо написал и по наивности верил, что дойдет до Кремля. Но жизнь говорила о том, что происходящее не случайность, а злодеяния власть имущих. В 1935 году умер Куйбышев. На смерть Куйбышева он написал стихотворение:  

Не вынесло и твое сердце,

Глядя на бедствия людей,

И ты скатился в бездну мрака

В период сталинских страстей.

Социализма не построя,

Ты в ад душою угодил.

Ты не увидишь больше гноя

От ран, ты кои наносил

Народу бедному. Судьбою

Тебе написан этот рок.

Ты не один, в аду с тобою

И Сталин будет в краткий срок».

Стихотворение было прочитано «другу», оказавшимся доносчиком. Правда, предупрежденный Воробьев успел избавиться от улики, чем существенно подверг сомнению донос. Но, на всякий случай, Константин был исключен из комсомола и уволен из редакции за «преклонение перед царской армией», ему припомнили то самое издание о 1812 годе. Не этой ли прекрасной книге обязан он особенно крепким чувствам чести, достоинства и совести, которым оставался верен на протяжении всей жизни? Разве могло быть иначе? Ведь Константин в переводе с античного «постоянный».

Сразу же после этого события Константин перебирается к сестре в Москву, продолжая учебу и работу в заводской газете. Отсюда же призывается в армию, где не прекращает журналистскую деятельность.

В1940-м направлен на учёбу в Московское пехотное училище имени Верховного Совета РСФСР, называемое неофициально «кремлёвским», ныне Московское высшее военное командное училище.  Благодаря высокому росту и своему происхождению из крестьян, Константин Воробьев был зачислен в роту курсантов Кремлевского училища. По сути, писатель оказался в элитной части Красной Армии, тогда это считалось удачей.

И вот такие ребята, все, как на подбор 183 см роста, по сути, отборные кадры были брошены на защиту Москвы со стрелковым оружием и бутылками зажигательной смесью. Полк курсантов держал оборону под Волоколамском в составе Панфиловский дивизии, нанёс врагу ощутимый урон, но и потерял за три недели боёв 720 человек – половину полка. Для абсолютного большинства из них эти первые бои под Москвой станут последними в их жизни.

В одном из боев будущий писатель раненым попал в плен, оказался в лагере для пленных на территории Литвы. Три попытки побега, последняя оказалась удачной. Его жажда жизни и ненависть к рабству были неистребимы. В литовском лесу его встретила женщина, собиравшая грибы, привела к себе, спрятала на чердаке. Здесь, в семье лесника Яна Дзениса, Константин нашел помощь, приют и верную подругу на всю жизнь Веру Дзенис, признавшуюся, что задолго до того видела сон про русского солдата, ставшего ее судьбой.

Случилась встреча с литовскими партизанами. Позднее К. Воробьев сам сформировал из военнопленных, бежавших из лагерей, отдельную партизанскую группу, стал её командиром. Группа принимала участие в освобождении города Шауляя. После прихода Советской армии в Шяуляй Воробьёв был назначен в этом городе начальником штаба Противовоздушной обороны. Демобилизовался в 1947 г. Закончилась война, однако вернуться на родину писатель не мог. Бывшего узника немецких концлагерей здесь ждала страшная участь – клеймо предателя и уже советский концлагерь. Пришлось пройти мучительные проверки НКВД, и лишь через 10 лет получил награду – медаль «Партизану Отечественной войны» 1-й степени.

Он так и остался в Литве, хотя, как вспоминают близкие, Воробьёв очень хотел вернуться в Россию. Работал в разных организациях, испробовал разные профессии. Достойной его оказалась должность заведующего отделом литературы и искусства газеты «Советская Литва».

Писать серьезно начал в далекие 1943-44 годы. Прячась тогда на чердаке семьи Дзенис от визитов немецких солдат, в считанные дни написал о том, что ему пришлось увидеть и пережить. О том, как военнопленные шли по зимнему тракту и их расстреливали одного за другим. О том, как эсэсовцы насмерть били заключенных лопатами. О голоде, который приходилось испытывать каждому военнопленному. И вспоминал с благодарностью о людях, которые не сломались и послужили ему примером. Первое название текста было «Дорога в отчий дом». Уже много позже, после смерти Константина Воробьева, издатели переименуют повесть в «Это мы, Господи!». Повесть гениальна и уникальна одновременно. Написанная за 30 дней в условиях литовского подполья, она свидетельствует, что автор торопился запечатлеть пережитое. Тем самым исполнить священный долг солдата перед своими погибшими друзьями.

Сразу же после войны К.Воробьев предложил повесть журналу «Новый мир». Но ее не приняли под благовидным предлогом незавершенности. Повесть читается тяжело. Автор подробно описывает дикие мучения, раны, способы убийств. Скорость написания и дикие подробности описания мук плена свидетельствуют о том, что пережитое не отпускало писателя. Он должен был рассказать, оставить эту тяжелую память потомкам как прививку против пацифизма.

Повесть потерялась, нашли ее только в 1985 году через 10 лет после смерти автора. Только два небольших по объему и громадных по идеи рассказа о плене появились позднее («Немец в валенках» и «Уха без соли»). Память о пережитом в застенках не отпускала.

Поэтому уже в 60-е годы появилась следующая повесть с жестоким названием «Убиты под Москвой», посвященная истории подвига кремлевских курсантов. Не «Погибли под Москвой», не «Они защищали Москву», а именно обличающее название, содержащее двойной смысл. Почти два года писатель пытался опубликовать ее. Везде встречал отказ.

Воспоминания В.В.Воробьевой: «Убиение повести «Убиты под Москвой» было первым ударом ножа в спину... Имя Воробьёва было занесено в список тех, кого не велено упоминать в прессе, кому суждено пережить погребение своего имени при жизни. Это было тяжело, но это рождало и силу сопротивления, обостренное чувство неприятия подлого времени, подлых средств игры и жгучее желание не сдаваться».

К.Воробьев был привержен к правде, горькой правде. Он писал: «Если писатель лжет перед своей совестью и не желает видеть горе и беды народа, трагедию его называет исторической неизбежностью - он ничто, какими бы наградами не ублажало его правительство. Придёт время, и для всех это станет очевидным и понятным. Тогда, кроме позора, такого писателя ничего не ждет. Я не знаю, будут ли меня читать потом, но я знаю, что на мою могилу никто не плюнет». (https://ru.delfi.lt/vkl/pyl/konstantin-dmitrievich-vorobev.d?id=63369164).

В конце 1962 года К. Воробьев решается направить повесть в «Новый мир», что сам впоследствии назвал «дерзостью». Повесть была опубликована в 1963 году во втором номере. После появления повести К. Воробьев 11 апреля 1963 года отправляет А. Твардовскому восторженное письмо, свидетельствующее о глубоком понимании роли последнего в текущем литературном процессе, в истории русской литературы. С повестью «Убиты под Москвой» к писателю пришла широкая известность и одновременно официальное забвение.

К тому времени уже сложилась официальная концепция преподнесения истории Великой Отечественной войны, замалчивая или искажая факты, не выгодные руководителям страны и военачальникам. Кто в то время мог допустить образ генерала с бабьим лицом, выбирающегося из окружения, пряча свои знаки воинского отличия под красноармейской шинелью, заградотряд, вооружённый автоматами, который стрелял бы по своим, случись им побежать, курсантам, а они-то шли в бой против немецких автоматчиков и танков, вооружённые трёхлинейками образца 1898 года? К.Воробьев оставался многие годы неудобным для властей. Неудобным своей правдой, своей верной памятью погибшим братьям-воинам. В этом мне видится его писательский и гражданский подвиг.

Он вошел в литературу, по мнению критиков, представителем лейтенантской прозы, но написал более 30 рассказов, очерков и десять повестей. Среди них цикл о российских и литовских деревнях. Многие из них, как признают критики, могут соревноваться по правдивости бытописания с «Поднятой целиной» М.Шолохова. Его пейзажные описания невозможно читать, не представляя живой картины. А психологическое раскрытие образов героев на войне, в любви, в горе и радости достигает высшей степени изображения.

Известность и признание получили также повести «Сказание о моем ровеснике», «Генка, брат мой», «Вот пришёл великан», «Синель», «Седой тополь», «Почём в Ракитном радости». 

В аннотации к книге «Вот пришёл великан...», вышедшей в 1964 году в издательстве «Вайздас», Константин Воробьева назвали «русским Хемингуэем», а по оценке Дмитрия Быкова, «Воробьев был самым американским из русских писателей, странным сочетанием Хемингуэя и Капоте», ему принадлежат «нежнейшие и мощнейшие тексты в русской послевоенной прозе»(https://iz.ru/news/353412 ).

Пишут, что о нем мало сведений. Но написано много. Рекомендую эссе Астафьева В.П.  «И все цветы живые…» (https://public.wikireading.ru/85293, Астафьев, В. Судьба писателя / В. Астафьев // Убиты под Москвой / К. Воробьев. - М., 1983. - С. 392-404.), и конечно же, Д. Быкова Константин Воробьев (http://www.limonow.de/myfavorites/DB_DILETANT.html#2018.07 ).

Рассуждая об удивительном таланте и мастерстве писателя, вспоминается, что кого-то учил К. И. Чуковский, кого-то М. Горький, кого-то опекал А. Фадеев… Большое число наших писателей учились в Литературном институте им. М.Горького… Подобных сведений о нашем герое нет. Действительно, Богом поцелованный или на генном уровне проявились «белая кость и голубая кровь»? Как много загадок в истории нашей литературы! И как хочется их разгадать.