Любящим Пушкина. Стихи Екатерины Серовой

Как и обещали, в день памяти Пушкина – стихи столетнего юбиляра этого года Екатерины Серовой, посвящённые поэту. Читая, посетим Пушкиногорье (Михайловское, Тригорское, Петровское), вспомним Арину Родионовну, пройдём по аллее Анны Керн и посидим на скамье Онегина…

Любящим Пушкина

Не духи ль добрые за нас просили,

Когда судьба –

событий строгий страж –

Нас выбрала:

мы родились в России,

И Пушкин – соотечественник наш.

Чем близок нам Пророк и Чародей,

Ведь он высок, как путь на небе Млечный?

Но, самый гениальный из людей,

Из гениев он – самый человечный.

В Михайловском

Вхожу в тот дом, где дух его витает;

И – чудо: стайка экскурсантов тает…

Я вижу здесь бояр высокородных,

Зело спесивых, вздорных и дородных.

Бояре Годунову бьют челом…

Как уместил их этот скромный дом?

Пожалуй, тут бород и животов излишек.

А как же двор высокомерной Мнишек?

Его куда?

А Пимен?

Варлаам?

Их по каким тут рассовать углам?

Но мало этого – нахлынули цыгане,

Стан самозванца сплыл,

и мы в цыганском стане.

Дух вольнолюбия и барственная спесь –

Несовместимая, взорвется эта смесь!

Но верный ход всегда отыщет гений:

Они – жильцы двух разных измерений.

Сквозь панну Мнишек,

как сквозь пар пустой,

Скользит Земфира змейкой золотой.

Гоним бичом предчувствия дурного,

Алеко не увидит Годунова…

Но вот Онегин входит в этот круг.

Сказал: «Мое!» –

и все пропали вдруг.

И стало все, как в Пушкинском поместье:

Столы и кресла – все на прежнем месте.

Старинный шкаф, украшенный резьбой,

Здесь Библия лежит, само собой.

Колода карт – унылых дней примета,

Бильярд…

И два дуэльных пистолета…

Ох, если б их тут не было совсем!

Скамья Онегина

Скамья Онегина – вот чудо-то! – пуста.

От фамильярностей ограждена надежно.

И только тень склоненного куста

Лежит на ней легко и осторожно.

Зачем туда бегу?

Я не застану

И не смогу предупредить Татьяну.

Что ждет ее здесь не слиянье душ,

А чопорных речей холодный душ.

Что нового смогу увидеть тут?

Скамьи такие вижу каждый день я…

А ноги все несут меня, несут

К онегинской…

Ну, что за наважденье!

У домика няни

Арина Родионовна –

Какое имя-отчество!

Его нам с детства раннего

Пропеть тихонько хочется.

Еще не обнял Пущина

Поэт в своем изгнании,

Одно ему отпущено –

Беседы с доброй нянею.

Обоим им не спится,

Толкуют без опаски,

И нянюшкины спицы

Вывязывают сказки.

Мелькнет перо Жар-птицы

В пылающих поленьях,

И горница, и лица

Светлеют на мгновение.

Ласкает речь народная

И тает одиночество…

Арина Родионовна, -

Какое имя-отчество

Первый гость

Колокольчик звенит!

Что несёт он с собой издалёка?

То ли добрую весть

всю дорогу хранит,

То ли отзвуки грозного рока?

Ближе…

Весёлый какой перезвон!

И уже предвкушает хозяин:

Это – друг,

это светлый сбывается сон.

Не увидеться было нельзя им.

И – душа нараспашку – летит

на крыльцо,

На морозе танцует без шубы.

И сплетаются руки в живое кольцо,

И торопятся встретиться губы.

Пущин тащит поэта озябшего в дом…

Но довольно.

Теперь их оставим вдвоём.

Аллея Керн

У этой заветной аллеи

Стоим мы в безмолвном смятенье.

Темнея, и снова светлея,

Плывут полосатые тени.

Две тени у самой опушки,

И вдруг нам покажется, словно

Кудрявая тень – это Пушкин,

А стройная – Анна Петровна.

В приюте зеленом и тесном,

Что двое шептали друг другу?

Доподлинно это известно

Деревьев семейному кругу.

Но липы упорно и скрытно

Хранят эту милую тайну,

Каким-то ушам любопытным

Боясь ее выдать случайно.

Когда-нибудь правнучки-липы

Хранить ее будут ревниво…

Ни шелеста листьев, ни скрипа, –

Деревья здесь так молчаливы.

Пушкиногорье

Тут вся природа Пушкину под стать.

Полным-полно чудес разнообразных:

То озера сверкающая гладь,

То скромный пруд, от глаз укрытый праздных.

Спокойствие величественных гор

И с высоты – внезапные обрывы…

Загадки леса, и лугов простор,

И золотая мудрость зрелой нивы.

У могилы Пушкина

В Святогорском монастыре

Как он прост и благороден

Этот белый монастырь.

Тут мирянам вход свободен, -

Людям добрым и простым.

Круто вверх идут ступени,

Уводя от суеты,

Чтобы несколько мгновений

Были только – Он и ты.

Келья Пимена в Святогорском монастыре

Какой гигантский терпеливый труд

На вдохновенье гения помножен!

Сама История стоит на страже тут.

И мы порог переступить не можем.

Стоим у двери в тесный тот приют,

Что смог вместить события столетий,

И тени прошлого так явственно встают,

Кивая нам из полутемной клети.

Домик станционного смотрителя по пути в Пушкинские горы

Мы нырнули в другую эпоху.

Здесь остаться, на время, неплохо.

Может, Вырину сможем помочь

Уберечь красавицу дочь?

Ну-ка, братцы, отбросим робость!

Пусть немедленно сгинет автобус!

Нас тогда будто ветром сдунет:

– Дайте, будьте добры, лошадей!

Ничего не случится с Дуней,

Не найдется средь нас лиходей!..

Но автобус лишен сентиментов,

Он железно неумолим:

– Никаких посторонних моментов!

Дан маршрут – вот и следуйте им!

И уже станционной постройки

Еле виден дорожный знак…

Видно, к Пушкину ехать на тройке

Не судьба нам… Доедем и так.

Вечером у Сороти

«Там чудеса, там леший бродит…

Там на неведомых дорожках

Следы невиданных зверей…»

А.С. Пушкин

Это было меж лесом и Соротью,

Между нынешним веком и прошлым –

Небывалый звук! Словно оборотень

Странным криком меня огорошил.

За причудливым голосом следую –

Вот подарок, нечаянно выданный!

Но на этой дорожке неведомой

Мне встретился зверь невиданный.

Может, старенький пересмешник

Сохранил для потомков невольно

То ли плач Аннет безутешный,

То ли голос поэта крамольного?

Не пытаюсь решать задачу –

Нераскрытая тайна милее…

Но неслыханную удачу

До сих пор я в душе лелею

Конь на берегу Сороти

Ой, ты, конь вороной,

Грустный конь вороной,

Видно счастье тебя

Обошло стороной.

Непривычный к ходьбе,

Ты стоишь, одинок:

Не достался тебе

Благородный седок.

А живал здесь когда-то

Иной вороной.

Как он всадника мчал

По дороге лесной!

От людской суеты,

От лихой маеты,

До счастливых высот

По ступеням мечты.

Потихоньку смягчается

Топот подков,

И уже он парит

Посреди облаков,

Удержать он не может

Ликующий глас:

В этот сказочный час

Он – крылатый Пегас!

А у Сороти конь,

Может родич тому?

Может он и молчит

И грустит потому?

Не скучай, вороной,

не серчай, вороной.

Что достался тебе

Скромный жребий земной.

Не смущайся ты,

голову долу клоня,

Воскресил ты для нас

дорогого коня.

В Петровском

Он живал здесь, – надежный сподвижник Петра,

Он замыслил и парк, и дворец.

Здесь был мирный закат,

поздней славы пора,

Многолетних исканий конец.

Арапчонком знавал он и милость, и гнев,

И почет по заслугам знавал,

Поседевший в боях – генерал-аншеф!

Эфиоп Ибрагим Ганнибал.

Не Фортуны каприз Ибрагима вознес,

Дан талант и сноровка дана:

Из Прибалтики он благодарности вез,

Он из Франции вез ордена.

Этот вспыхнувший дар,

как огонь среди льдов,

Захотелось Судьбе сохранить:

Сквозь капризную ткань своенравных годов

Протянулась незримая нить.

Не жалеть головы, но не ради наград,

Ради долга и совести ради –

Вот такой завещал удивительный клад

Гениальному правнуку прадед.

Савкина Горка

Здесь жили когда-то

Ефимки, Егорки,

Но Савке лишь выпала честь:

За счастье считаем на Савкиной Горке

У старой часовни присесть.

Часовенка в небо вонзается остро,

Как память ушедшим,

но тут

О вечности думать не страшно и просто,

И словно бы крылья растут.

Городище Воронич

Это древнее городище

Манит Пушкина, как магнит,

Что он делает там?

Что он ищет?

Ищет тайны,

что Муза хранит.

Ускользает Муза Истории –

В дом не входит – проси не проси!

Видно, славно здесь, на просторе ей,

Люб ей запах старой Руси.

На историю лиру настроив,

Вслед за Музой спешит поэт.

И грядущего действа героев

Созывает на тайный совет.

В гору Пимен, кряхтя, поднимается,

Поспешает из Польши гонец,

И нечаянно здесь повстречаются

Два монаха и беглый чернец.

Гости смотрят пока недоверчиво:

А каков-то им будет почет?

Полно, полно, тревожиться нечего –

Все заслуги хозяин учтет.

Хорошо на зеленой верхушке.

Сколько раз побывает он тут,

Чтоб воскликнуть потом: «Ай да Пушкин!»

Непомерный окончивши труд.

Голос Пушкина

Для нас теперь уже не ново –

Творит наука чудеса! –

Что из недавнего былого

До нас доходят голоса.

Но века прошлого начало

Немым останется для нас.

Как слово Пушкина звучало?

Увы!

Услышать хоть бы раз.

Как он, волнением объятый,

Друзьям «Онегина» читал,

Как он смеялся…

Век двадцатый

Наверно бы, добрее стал.

Рисунки Пушкина

Не ошибёшься –

Пушкина рука:

Какая твердость

и какая смелость!

Хоть так,

хоть на полях черновика

С друзьями повидаться захотелось.

В счастливое былое погружён,

Увидел их…

И росчерком единым

Бессмертье обеспечивает он

Прелестным женщинам

и доблестным мужчинам.

А рядом неоконченным штрихом

Забытое мгновенье воскрешает,

И рой потомков,

пополам с грехом,

Его загадки до сих пор решает.

А тут строфу задумал, может быть,

Но виселиц над ней нависли тени

И рвут безжалостно словесной вязи нить,

И мысли разлетаются в смятенье.

Пять смертников…

Ничем не приукрашен,

Возник рисунок.

Прост и страшен.

Страницы

воскресенье, 10 февраля 2019 г.