«Вы
всё-таки непременно хотите от меня автобиографию.
Но
ведь вам придется ограничиться только наружным осмотром
и
разве слегка взглянуть в полутёмные окна: внутрь я редко кого зову»
Замятин Е. И. (Собрание сочинений: в 5
томах.
Русь
- М.: Русская книга, 2003. том 2. стр. 3-4).
1 февраля 1884 года
родился один из уникальных писателей России. В нашей стране он впервые был напечатан лишь в 1988
году, то есть спустя почти семь десятилетий после написания. А до этого -
триумфальное шествие по европейским странам - издания на английском, чешском,
французском языках, фрагменты, переведенные с чешского на русский... За
последние годы, после десятилетий замалчивания, о Замятине написано очень
много, он стал классиком. Однако в силу определенных исторических причин его
произведения не столь уж известны. Еще менее известны обстоятельства его жизни.
Замятин
прожил жизнь небольшую, всего 53 года, но яркую как в отношении событий,
участником которых был, так и широтой своей деятельности, обусловленной
несомненным талантом и интересом к жизни.
Детство его
протекало в уездном тамбовском городе Лебедянь (ныне Липецкая область). Его
мать, Мария Александровна (урожденная Платонова), была образованным человеком,
любила литературную классику, играла на рояле. Все это передалось детям. Отец
Замятина, Иван Дмитриевич, был священником. В автобиографии Замятин вспоминает об
этом чудесном месте своего рождения: «Если
хотите географии — вот она: Лебедянь, самая разрусская — тамбовская, о какой
писали Толстой и Тургенев...».
Это была
типичная российская провинция, однако далеко не самая отсталая. Город славился
церквями с колокольнями, богомольцами и странниками, гремел разнообразными
ярмарками. Атмосфера города навечно осталась в памяти писателя. Многие жители
Лебедяни, посещавшие дом Залыгиных, найдут свое место в цикле «уездных
повестей» Замятина. Так, Надежда Петровна Чеботарёва, по прозвищу Чеботариха,
вдова кожевенника, дальняя родственница Михаила Пришвина, портной Анфим под
прозвищем Барыбы (по названию станции Барыбино при въезде в Москву) - главные
герои «Уездного» - повести, которой Замятин в 1913 году сразу поставил себя в
разряд крупных художников и мастеров слова. О женском Сезеневском монастыре Е.
Замятин напишет в 1827 году рассказ «Сподручница грешных», после последнего
посещения города, куда приехал вместе с Кустодиевым.
Но пока
«Женятка», как зовет его мать, учится в прогимназии Лебедяни. К книгам Евгений
пристрастился задолго до школы - с четырех лет он уже самостоятельно читал и
вскоре полюбил Гоголя. В анкете 1931 года он признавался, что «не без его влияния явилась у меня склонность
к шаржу, гротеску, к синтезу фантастики и реальности». Образование было
продолжено в Воронежской гимназии, которую будущий писатель окончил в 1902 г. с
золотой медалью, впоследствии заложенной в Петербургском ломбарде за 25 руб.,
да так и не выкупленной.
Возможно, в
юношеские годы формируются тот дух бунтарства, о которое часто упоминают его
современники, и желание до всего дойти собственным умом. Интересно, что в
автобиографии писатель рассказывает, как проводил сам над собой опасный опыт.
После укуса собаки, прочтя в энциклопедии о сроках развитии бешенства, выдержал
необходимые две недели, чтобы узнать, заразится ли он. Это был первый опыт -
испытать судьбу и себя.
Вторым, на
наш взгляд, был выбор профессии. В 1902 году Замятин становится студентом. В
той же автобиографии читаем: «В гимназии
я получал пятерки с плюсом за сочинения и не всегда легко ладил с математикой.
Должно быть, именно потому (из упрямства) я выбрал самое что ни на есть
математическое: кораблестроительный факультет Петербургского Политехникума».
И там же: «Специальность моя, о которой
все знали: «сочинения» по русскому языку. Специальность, о которой никто не
знал: всевозможные опыты над собой - чтобы «закалить» себя».
В
студенческое время Замятин увлёкся социалистическим учением, вступил во фракцию
большевиков РСДРП, входил в боевую дружину Выборгского района и принимал
активное участие в жизни революционной студенческой молодёжи. И опять
свидетельствует автобиография: «В те годы быть большевиком - значило идти по линии
наибольшего сопротивления; и я был тогда большевиком. Была осень 1905 года,
забастовки, черный Невский, прорезанный прожектором с Адмиралтейства, 17-е
октября, митинги в высших учебных заведениях...». И это был третий опыт преодоления…
Будучи
студентом, практиковался на пароходе «Россия»,
плавающем от Одессы до Александрии. По прибытии в Одессу стал свидетелем бунта на
«Потемкине», о чем
впоследствии написал в рассказе «Три дня» (1913). В 1905 году в Петербурге
принимал участие в революционных выступлениях большевиков, за что был арестован
и провел несколько месяцев в одиночной камере тюрьмы. Выслан в Лебедянь, но
нелегально вернулся в Петербург, откуда вновь был выслан в 1911 году, уже по
окончании института. В 1908 году Е. Замятин вышел из партии большевиков, окончил
Политехнический, получил специальность морского инженера, был оставлен при
кафедре корабельной архитектуры, с 1911 года в качестве преподавателя.
Литературный
дебют Евгения Замятина состоялся осенью 1908 года в журнале «Образование», где
был опубликован рассказ «Один», в нем он описывает свой тюремный опыт в
абстрактно-мистической манере, постепенно нагоняющей страх. Чувство одиночества
передано удивительно зрительно. Критика этот рассказ не заметила. Сам автор не
любил его вспоминать.
Истинная
слава пришла к Замятину в 1913 году с публикацией повести «Уездное», которая мгновенно была признана весьма значительным явлением
предвоенной литературы.
Редактор журнала С. П. Постников потом вспоминал, что
сам собрал около трехсот вырезок-статей, в которых упоминалась повесть. В «Уездном»
писатель изобразил косную, застывшую провинциальную жизнь, символом которой
явился звероподобный и безжалостный обыватель Анфим Барыба. Замятин уподобил
его «старой воскресшей курганной бабе, нелепой русской каменной бабе».
«Не зря
прозвали его утюгом ребята-уездники. Тяжкие железные челюсти, широченный,
четырехугольный рот и узенький лоб: как есть утюг, носиком кверху. Да и весь-то
Барыба какой-то широкий, громоздкий, громыхающий, весь из жестких и прямых
углов. Но так одно к другому пригнано, что из нескладных кусков как будто и лад
какой-то выходит: может, и дикий, может, и страшный, а все же лад».
Путь Барыбы
- путь бессмысленных жестокостей и преступлений: «продался» развратной купчихе
в летах Чеботарихе, обидел безответную сиротку Польку, украл деньги у своего
дружка отца Евсея, а другого приятеля, портного Тимошку, не моргнув глазом,
отправил по ложному свидетельству на виселицу. Но есть ли смысл обвинять в
чем-то самого Барыбу, требовать от него чего-то иного? В жизни его столько раз
бивали, что, по словам того же Тимоши, у Барыбы «души-то, совести... ровно у
курицы». Это не Барыба, не его утроба, его разгрызающие камни железные челюсти,
его дикий желудок правят им».
Потрясающий
язык произведения очень ярко охарактеризовал А.Воронский (российский революционер-большевик,
писатель, литературный критик и теоретик искусства. Член ВКП(б), соратник
Ленина, редактор журнала «Красная новь»): «Замятин определился как исключительный словопоклонник и словесный мастер.
Язык - свеж, оригинален, точен. Отчасти это - народный сказ, разумеется,
стилизованный и модернизированный, - отчасти - простая разговорная
провинциальная речь пригородов, посадов, растеряевых улиц. Из этого сплава у
Замятина получилось свое, индивидуальное… Провинциализм языка облагорожен,
продуман. Больше всего он служит яркости, свежести и образности, обогащая язык
словами не примелькавшимися, не замызганными - как будто перед вами только что
отчеканенные монеты, а не стертые, тусклые, долго ходившие по рукам. Большая строгость
и экономия. Ничего не пускается на ветер; все пригнано друг к другу, никаких
срывов. Повесть с точки зрения формы - как монолит, из одного куска» (Вронский А. К. Литературные силуэты. Евг. Замятин).
О российской
провинции - не менее успешная повесть «Алатырь», посвященная маниловщине малых
городов, уводящей людей от реальных дел и великих порывов человеческого духа в
мир сновидений, фантазий и ничего неделания.
Революцию Е.
Замятин встретил восторженно, с надеждой. За антивоенную по духу повесть «На
куличках» (1913), героями которой являются не только дальневосточные офицеры и
солдаты, но и вся «загнанная на кулички Русь», Е. Замятин был привлечен к суду,
а номер журнала «Заветы», в котором была опубликована повесть, был конфискован.
Критик А. Воронский считал, что повесть «На куличках» — это политическая
художественная сатира, которая «делает понятным многое из того, что случилось
потом, после 1914 года».
В декабре 1915 г., по совместной утвержденной программе
Министерства торговли и промышленности и Морского министерства, для нужд России
(«в целях надлежащего использования зимней навигации в Белом море») в Англии
были заказаны 8 ледоколов – 3 морских и 5 портовых. Для наблюдения за их
постройкой Е. Замятин был командирован на верфи крупнейшей английской
промышленной фирмы, занимавшейся производством вооружений, постройкой судов,
автомобилей и самолетов.
Семнадцать лет спустя, в 1933 году, в эссе «О моих женах, ледоколах и о России» Замятин
вспоминал: «…Во время войны – сразу
целый выводок, целая стая ледоколов: «Ленин» (прежнее, дореволюционное имя «Ленина»
«Святой Александр Невcкий»), «Красин» (до революции «Святогор»), два близнеца –
«Минин» и «Пожарский» (не помню их новых имен), «Илья Муромец» и штук пять
маленьких ледоколов. Все эти ледоколы были построены в Англии, в Ньюкасле и на
заводах около Ньюкасла; в каждом из них есть следы моей работы, и особенно в
«Александре Невском»– он же «Ленин»: для него я делал аванпроект, и дальше ни
один чертеж этого корабля не попадал в мастерскую, пока не был проверен и
подписан: «Старший наблюдающий
за постройкой русских ледоколов Е. Замятин».
Впечатления от Англии легли в основу повести «Островитяне», рассказа «Ловец человеков» (1918). На основе
повести «Островитяне» была создана пьеса «Общество Почетных звонарей» (1924).
«Островитяне» - одна из лучших в творчестве Е. Замятина.
Замятин увидел Англию новую, незнакомую. Это была Англия Первой мировой войны,
но портрет Замятина — обобщенный. Его Англия сатирическая, пародийная;
англичане условны, гротескны. Лондон Замятина — город со свежевыстриженными
газонами, город, в котором жизнь организована по часам, в котором даже собаке
дают спокойно перейти улицу — она может оказаться породистой. Жизнь
«островитян» расписана по минутам, люди похожи друг на друга так, что даже
ошибаются. Это ненастоящая жизнь, фальшивая жизнь заводной куклы. Замятин сумел
это разглядеть и описать.
В городе, изображенном писателем, существует строгая
пуританская мораль, и есть жизнь, которая обтекает эту мораль. Это подчеркнуто
названием повести.
Англия живет двойной жизнью.
Герой рассказа «Ловец человеков» (выражение «ловец человеков
взято из Евангелия и иронически переосмыслено) из того же английского цикла
занимается тем, что вылавливает парочки, занимающиеся любовью в неположенных
местах. Он шантажирует их и получает свои деньги. На мир наброшена паутина
ложной нравственности. Герой вылавливает попавших в нее людей. Это обыкновенное
дело. Торгуют страхом, торгуют стыдом. Взгляд Замятина — взгляд со стороны,
резкий и точный. Он умел смотреть со стороны и чуть сверху. Он умел видеть вещи
никем не замечаемые, видеть их заново, а это необходимое, но очень редкое
качество в искусстве.
Узнав о
революции в России, Замятин возвращается домой, надеясь увидеть здесь начало
возрождения нового мира и нового человека. Но то, что писатель увидел и почувствовал
вскоре в России, особенно в период военного коммунизма, побудило его критически
отнестись к послереволюционной действительности: это была нетерпимость властей,
пренебрежение к творческой личности, к человеку, человеческой жизни. Е. Замятин всегда принадлежал к той
категории людей искусства, которые стремились к максимальной честности и
открытости — и перед собой, и перед читателями. В «Автобиографии» Е. Замятин
писал о своем восприятии переворота: «Веселая,
жуткая зима 17-18 года, когда все сдвинулось, поплыло куда-то в неизвестность».
Последствия
страшного голода революционного Петрограда описал писатель в рассказах «Дракон», «Мамай»,
«Пещера». В них он рассматривает жизнь человека как вечную ценность, вступившую
в конфликт с реалиями последствий революции. Зимний Петербург, предстающий перед нами со страниц
рассказа, вызывает щемящее ощущение ужасной тоски и безысходности. Безлюдные
морозные улицы, дома, похожие на скалы, квартиры, похожие на пещеры, в которых
люди живут по первобытным законам: выживает хитрейший, сильнейший, самый
безжалостный. Кажется, что мы попали в ледниковый период, и по заснеженной
пустыне между домов-скал бродит «серохоботый мамонт».
Люди
помещены в новую реальность — реальность выживания. И только от внутренней силы
и стойкости каждого человека зависит, превратится ли он окончательно в первобытного
охотника или любого дракона или сохранит человеческий облик, душу, мысли под
неузнаваемой маской, надетой новым временем...
Рассказ
«Пещера», уже напечатанный в январе 1922 года в журнале «Записки мечтателей»,
произведение о страшной гибели интеллигентов в холодном, голодном Петербурге,
был запрещен цензурой для издания в сборнике повестей и рассказов Замятина, и
только дополнительными хлопотами писатель все же добился его публикации.
Автор
нескольких прогремевших повестей - «Уездное», «На куличках» (1914), «Алатырь»
(1915), дюжины рассказов, Замятин почитался как мэтр. И вполне естественно, что
он стал организатором класса художественной прозы в Доме Искусств, а под его
влиянием возникла группа «Серапионовы братья»: Лев Лунц, Михаил Слонимский,
Николай Никитин, Михаил Зощенко, Всеволод Иванов, Вениамин Каверин, Николай
Тихонов, Константин Федин, Илья Груздев, Владимир Познер, Елизавета Полонская.
Замятин
читал лекции, проводил слушания произведений студийцев, их взаимное
обсуждение... Написанные им в ту пору «Лекции по технике художественной прозы»
сохранили интерес и значение и по сей день.
Но не только
преподаванием был занят Замятин в первые месяцы и годы после возвращения на
родину. Он сотрудничал в горьковской газете «Новая жизнь», в эсеровской газете
«Дело народа» опубликовал свои политические сказки, с энтузиазмом участвовал в
составлении издательской программы затеянного Горьким издательства «Всемирная
литература», писал предисловия к книгам зарубежных писателей и редактировал
переводы, сотрудничал в журналах «Записки Мечтателей» (1919- 1922), «Дом
Искусств» (1921), «Современный Запад» (1922- 1924), «Русский Современник»
(1924).
Наконец, в
1920 году начал работать над романом «Мы» - одной из главных антиутопий XX
века.
Е.
Замятин в своей антиутопии «Мы» рисует будущее мрачными красками. Описывая
общество, где поклонение всему техническому и математическому доведено до
абсурда, он стремится предупредить людей о том, что технический прогресс без
соответствующих нравственных законов может принести страшный вред. В его Едином
Государстве, несмотря на высокий уровень развития науки и техники, искажены
общечеловеческие понятия о добре и зле, отрицается творческое начало в человеке,
ценность человеческой личности. В антиутопии все несколько утрировано,
саркастически заострено. Писатель не хотел ужаснуть своих читателей, но
предостеречь от подобного рая, и довольно серьезно, он все же ставил своей
задачей. И ему это удалось!
 |
| Иллюстрация к роману "Мы" |
 |
| Красная площадь, 1935 |
В 1929 году
Е. Замятин за роман «Мы» был подвергнут сокрушительной критике официозной
прессы, его перестали печатать, работать он не мог. Не помогло заступничество
М. Горького. В этих условиях писатель в июне 1931 года обращается с письмом к
Сталину, просит разрешить выехать за границу. В своем письме Е. Замятин не
скрывал своих взглядов на ситуацию в стране, в частности, он писал: «Я знаю, что у меня есть очень неудобная
привычка говорить не то, что в данный момент выгодно, а то, что мне кажется
правдой. В частности, я никогда не скрывал своего отношения к литературному
раболепству, прислуживанию и перекрашиванию: я считал — и продолжаю считать —
что это одинаково унижает как писателя, так и революцию».
С февраля
1932 г. Замятин жил в Париже, не меняя советского гражданства. Он активно
работал в качестве пропагандиста русских литературы, кино, театра за рубежом.
Главное же произведение, которое Замятин создавал за границей, это роман «Бич
божий», посмертно изданный в Париже в 1938 г.
Оторванный от родины, писатель внимательно
следил за жизнью России. Свои произведения старался отдавать в «русские руки»,
но в эмигрантской печати принципиально не печатался. Отношение к нему на родине
начало теплеть. В мае 1934 г. Замятина заочно приняли в Союз писателей СССР, а
в 1935 г. он принимал участие в работе Антифашистского конгресса в защиту
культуры в составе советской делегации. Заботился об оставшихся на родине
друзьях - отправлял посылки М. Булгакову и А. Ахматовой.
Умер Евгений
Иванович Замятин 10 марта 1937 г. и был похоронен в пригороде Парижа на
кладбище в Тие. Время расставило все по своим местам и произведения Замятина
прочно вошли в историю мировой и отечественной литературы.
Источники:
Замятин
Евгений Иванович - http://zamyatin.lit-info.ru/
Замятин .Е. Биография.
- http://zamyatin.lit-info.ru/zamyatin/biografiya/biografiya-variant-5.htm
Михайлов О. Н.
Гроссмейстер литературы (Е. Замятин) (Замятин Е.И. Мы: Роман, рассказы, повесть.
- М. 1990) - http://www.philology.ru/literature2/mikhaylov-90.htm
Никоненко С.
Созидатель.- http://zamyatin.lit-info.ru/zamyatin/kritika/nikonenko-sozdatel.htm
Стрижев А.
Евгений Замятин в Лебедяни. Очерк. http://www.voskres.ru/literature/library/strijev1.htm
Комментариев нет
Отправить комментарий