Федерико Гарсиа Лорка

Федерико Гарсиа Лорка - испанский поэт, драматург, музыкант и художник, один из самых ярких представителей испанской культуры XX века родился 120 лет назад, 5 июня 1898 года недалеко от Гранады (Испания).

О своем детстве Лорка образно написал в стихотворении «Немой мальчик»:

Мальчик искал свой голос,

Спрятанный принцем кузнечиком.

Мальчик искал свой голос

В росных цветочных венчиках…

Мальчик искал свой голос

В росных цветочных венчиках,

А голос звенел вдалеке,

Одевшись зеленым кузнечиком.

Свои первые стихи пишет в студенческие годы в Гранадском университете, где изучал философию, право и литературу. Первый небольшой сборник путевых заметок «Впечатления и пейзажи» двадцатилетнего Федерико Лорки сразу становится известным.

Поступив в Мадридскую Студенческую резиденцию, которая считалась самым привилегированным учебным заведением, он оказался в круговороте художественной жизни Испании. Здесь Федерико познакомился с будущими известными поэтами, художниками и режиссерами, среди которых были Луис Бунюэль, Сальвадор Дали, Рафаэль Альберти. С чтением лекций в Студенческой резиденции выступали Поль Валери, Альберт Эйнштейн, Ле Корбюзье. В Мадриде в 1921 году выходит его первая «Книга стихов».

Славу ему принесли опубликованные романсы из книги «Цыганский романсеро», драма на исторические темы «Мариана Пинеда», поставленная на сцене в 1927 г. и выставка рисунков поэта в Барселоне.

В 1936 году Лорка возвращается на родину, но во время военного мятежа 19 августа 1936 года Федерико Гарсиа Лорка был расстрелян в предгорьях Сьерра-Невады как республиканец, а книги его были запрещены вплоть до смерти генерала Франко…

Но остались его произведения: сборники стихов «Цыганский романсеро», «Поэт в Нью-Йорке», «Стихи о канте хондо»; драмы «Мариана Пинеда», «Дом Бернарды Альбы»; трагедии «Кровавая свадьба», «Иерма»; пьеса «Чудесная башмачница».

Произведения Гарсиа Лорки на русский язык переводили М. Цветаева, Н. Асеев, Юнна Мориц, Н. Трауберг и другие.

Гитара

Начинается

плач гитары.

Разбивается

чаша утра.

Начинается

плач гитары.

О, не жди от неё

молчанья,

не проси у неё

молчанья!

Неустанно

гитара плачет,

как вода по каналам - плачет,

как ветра над снегами - плачет,

не моли её о молчанье!

Так плачет закат о рассвете,

так плачет стрела без цели,

так песок раскалённый плачет

о прохладной красе камелий.

Так прощается с жизнью птица

под угрозой змеиного жала.

О гитара,

бедная жертва

пяти проворных кинжалов!

Перевод М.Цветаевой

Пустыня

Прорытые временем

Лабиринты

Исчезли.

Пустыня

Осталась.

Немолчное сердце -

Источник желаний -

Иссякло.

Пустыня

Осталась.

Закатное марево

И поцелуи

Пропали.

Пустыня

Осталась.

Умолкло, заглохло,

Остыло, иссякло,

Исчезло.

Пустыня

Осталась.

Перевод М.Цветаевой

Встреча

Теперь ни к чему ни тебе, ни мне

встречаться

наедине.

Ты сама... понимаешь вполне.

Я так любил её, господи боже!

Ступай же тихонько по этой дорожке.

Как на распятьях,

следы от гвоздей

у меня на запястьях.

Ты видишь кровавую тень

впереди?

Никогда не оглядывайся, иди,

и молись в глубине

Каэтану святому,

и скажи ему в тишине,

что теперь ни к чему ни тебе, ни мне

встречаться

наедине.

Перевод Ю.Мориц

Китайская песня в Европе

Девушка с веера,

с веером смуглым,

идёт над рекою

мостиком круглым.

Мужчины во фраках

смотрят, как мил

под девушкой мостик,

лишённый перил.

Девушка с веера,

с веером смуглым,

ищет мужчину,

чтоб стал ей супругом.

Мужчины женаты

на светловолосых,

на светлоголосых

из белой расы.

Поют для Европы

кузнечики вечером.

(Идёт по зелёному

девушка с веером.)

Кузнечики вечером

баюкают клевер.

(Мужчины во фраках

уходят на север.)

Перевод Ю.Мориц

Раздумья под дождем

Ливень ласки и грусти прошумел в захолустье,

дрожь вселил на прощанье в садовые листья.

Эта почва сырая пахнет руслом покоя,

сердце мне затопляя нездешней тоскою.

На немом окоеме рвутся плотные тучи.

Кто-то капли вонзает в дремотную заводь,

кругло-светлые жемчуги всплесков бросает.

Огоньки, чья наивность в дрожи вод угасает.

Грусть мою потрясает грусть вечернего сада.

Однозвучная нежность переполнила воздух.

Неужели, господь, мои муки исчезнут,

как сейчас исчезает хрупкий лиственный отзвук?

Это звездное эхо, что хранится в предсердье,

станет светом, который мне поможет разбиться.

И душа пробудится в чистом виде - от смерти?

И все, что в мыслях творится, - в темноте растворится?

О, затих, как счастливый, сад под негой дождливой!

В чистоте мое сердце стало отзвуком, эхом

разных мыслей печальных и мыслей хрустальных,

их плесканье в глубинах - вроде крыл голубиных.

Брезжит солнце.

      Желтеют бескровные ветви.

Рядом бьется тоска с клокотаньем смертельным,

и тоскую сейчас о безнежностном детстве,

о великой мечте - стать в любви гениальным,

о часах, проведенных - как эти! - в печальном

созерцанье дождя.

      Красная Шапочка,

по дороге идя...

Сказки кончились, я растерялся над бездной,

над потоком любви - муть какая-то в звездах.

Неужели, господь, мои муки исчезнут,

как сейчас исчезает хрупкий лиственный отзвук?

Снова льет.

Ветер призраки гонит вперед.

Перевод Ю.Мориц

Август

Август.

Персики и цукаты

и в медовой росе покос.

Входит солнце в янтарь заката,

словно косточка в абрикос.

И смеется тайком початок

смехом желтым, как летний зной.

Снова август.

И детям сладок

смуглый хлеб со спелой луной.

Перевод А.Гелескула

Прелюдия

И тополя уходят -

но след их озерный светел.

И тополя уходят -

но нам оставляют ветер.

И ветер умолкнет ночью,

обряженный черным крепом.

Но ветер оставит эхо,

плывущее вниз по рекам.

А мир светляков нахлынет -

и прошлое в нем потонет.

И крохотное сердечко

раскроется на ладони.

Перевод А. Гелескула

Прерванный концерт

Гармония ночи глубокой

разрушена грубо

луной ледяной и сонной,

взошедшей угрюмо.

О жабах - ночей муэдзинах -

ни слуху ни духу.

Ручей, в камыши облаченный,

ворчит что-то глухо.

В таверне молчат музыканты.

Не слышно ни звука.

Играет звезда под сурдинку

над зеленью луга.

Уселся рассерженный ветер

горе на уступы,

и Пифагор, здешний тополь,

столетнюю руку

занес над виновной луною,

чтоб дать оплеуху.

Перевод Б.Слуцкого

Ключ

(Отрывок)

В долине задремали тени,

ключи запели.

Увидев зимних сумерек пространность,

заснуло сердце.

О, кто ключи понять сумеет,

воды секреты

новорожденной, песню,

укрытую от зренья

духовного, с мелодией

сладчайшей, запредельной?..

Ключ распевал, сгибаясь

под грузом тени.

Я подошел его послушать,

но сердце было глухо к пенью.

На целомудренной траве

цвели незримые планеты.

Глагол земли рождался,

зачатый непорочным чревом.

Среди долины рос столетний тополь,

его листва зашелестела.

Листва заката трепетала,

серебряная, как планеты.

Средоточьем неба

был великий тополь.

  Нежной,

от сумрака неясной

ключа мне показалась песня.

Написаны те темные слова

на азбуке каких рассветов?

Что говорят они далеким звездам?

И чьи уста прошепчут это?

Душою, господи, я зол. Сжигает

огонь греховный тело.

Море, что я вместил в себе,

утратило свой берег.

Маяк твой, господи, погас.

Одно лишь мое сердце морю светит.

Но неужели эти тайны ночи,

воды секреты

таинственны лишь для очей

людского разуменья?

Неужто сумрак тайн не будоражит

долины, горы, бабочек, деревья?

Неужто ужас тьмы не ощущают

ни камни, ни коренья?

Неужто только я глаголю,

а чистый ключ сказать свое не смеет?

Но что-то вдруг почувствовал в воде я,

и это будоражит... словно ветер

в моей душе качает ветви.

Стань деревом!

  (Вдали мне голос шепчет.)

И водопадом хлынули светила

на незапятнанное небо.

С печалью и тревогой

впечатываюсь в тополь тот столетний,

как Дафна, убегающая в страхе

от Аполлона сумрака и тени.

Душа моя листвою поглотилась,

и соком стала кровь моя древесным,

а слез моих источник

смолою обернулся цепкой.

Опустилось в корни сердце,

а страсти человечьи

покинули меня и убежали,

изранив тело.

Увидев зимних сумерек пространность,

ломал я ветви

и радовался незнакомым ритмам

порывов ледяного ветра.

Я ласку крыльев ощущал руками,

гнезд нежных трогал тело,

и тысячами пчелы полевые

ко мне летели.

Целый улей золота живого

таил я в дряхлых недрах.

Пейзаж и вся земля исчезли.

Осталось только небо,

и я дыхание горы услышал

и звездный шелест.

Поймут ли нежные мои листочки

воды секреты?

Достигну ли корнями королевства,

в котором родилась вода и зреет?

К отраженному волнами небу

склонивши ветви,

смыл листву я в голубом, певучем

алмазе светлом

и клокотание ключей услышал,

как слышал их, когда был человеком.

Исполнено неведомого знанья,

а также музыки струенье.

Огромнейшие руки воздымая,

лицом к голубизне я

стоял, исполненный росы, тумана

и угасающего света.

Я чувствовал великое томленье,

тоску деревьев,

желанье устремиться к белым звездам

с ветрами вместе.

Но из камней мне тихо и печально

шепнуло сердце:

"Когда тебе слова ключа невнятны,

умри и обломай все ветви!"

"О боже, вырви из земли меня! Дай слух мне,

который воду разумел бы!

Дай голос, чтобы он любви во имя

похитил у волны секреты пенья.

Мне только масла слова не хватает,

чтобы маяк твой снова загорелся!"

"Стань соловьем!" - послышался мне голос,

что был вдали затерян.

Ночь не устерегла, и грудь разверзлась,

и звезды хлынули потоком светлым.

Перевод Б.Слуцкого

Весенняя песня

I

   Выходят весёлые дети

из шумной школы,

вплетают в апрельский ветер

свой смех весёлый.

Какою свежестью дышит

покой душистый!

Улица дремлет и слышит

смех серебристый.

II

   Иду по садам вечерним,

в цветы одетым,

а грусть я свою, наверно,

оставил где-то.

На кладбище, над черепами

забывших время,

трепещет земля цветами,

взросло их семя.

И кипарисы, покрыты

пыльцою нежной,

вперили пустые орбиты

в простор безбрежный,

качая своей утомлённой

главой зелёной.

   Апрель, ты несёшь нам звёзды,

вешние воды,

зажги золотые гнёзда

в глазах природы!

Перевод И.Тыняновой

Как улитка отправилась путешествовать и кого она встретила в пути

   Воздух тихого утра

как-то по-детски нежен,

протягивают деревья

руки свои к земле.

Колеблющимся туманом

покрылись поля и посевы,

и в воздухе ткут шелковинки

пауки для своих сетей -

сверкающие дорожки

на голубом стекле.

   А рядом, под тополями,

ручей, напевая песню,

по зеленой траве бежит,

и мирная улитка,

мещаночка с тропинки,

смиренная простушка,

глядит на широкий мир.

Вокруг тишина

безмятежна.

Улитка вздохнула украдкой

и, бросив дом и хозяйство,

тронулась в путь-дорогу,

чтоб край тропинки увидеть.

   Ползет себе странница наша

и вот набрела на место,

где плюш по земле разросся,

вплетаясь в крапиву. Чинно

сидели там две лягушки,

на утреннем солнце грея

свои старушечьи кости.

   - Все эти новые песни, -

ворчала одна лягушка, -

поверь, ни гроша не стоят!

- Подруга, - ей отвечала

другая лягушка, слепая

и сильно помятая с виду, -

когда я была девчонкой,

я верила: бог услышит

когда-нибудь нашу песню

и сжалится он над нами.

С тех пор прожила я долго

и уж ни во что не верю

и петь совсем перестала...

   Так жаловались лягушки

и милостыню просили

у резвого лягушонка,

который с нахальной миной

прыгал рядом по травке.

   И вот перед темным лесом

улитка остановилась.

Хочет кричать. Не может.

Лягушки к ней подскочили.

   - Бабочка это, что ли? -

спросила слепая лягушка.

- Ты разве не видишь рожки? -

подруга ей отвечала. -

Это улитка. Скажи нам,

улитка,ты издалека?

   - Живу я не очень близко

и хочу домой поскорее.

- Улитки очень трусливы, -

сказала слепая лягушка.

- Умеешь ты петь? - Не умею, -

улитка в ответ. - А молиться?

- Меня не учили, нет.

- А в вечную жизнь ты веришь?

- А что это?

- Это значит

жить вечно в реке прозрачной

с цветущими берегами,

где много прекрасной пищи.

- Да что вы? А мне говорила

покойная бабушка в детстве,

что я после смерти буду

ползать по нежным листьям

самых высоких деревьев.

   - Еретичка была твоя бабка!

Мы говорим тебе правду,

а не веришь - заставим верить! -

разбушевались лягушки.

   - Зачем я ушла из дому? -

плачет улитка.- Я верю

в вечную жизнь, конечно,

вы правы... -

   Тогда лягушки

задумчиво удалились,

а наша улитка в страхе

поспешила в лес углубиться.

   Две нищенки, две лягушки

застыли подобно сфинксам.

Одна из подруг спросила:

- Ну, в вечную жизнь ты веришь?

- Не верю, - ответила грустно

слепая больная лягушка.

- Зачем мы тогда улитке

сказали, что надо верить?

- Затем, что... Сама не знаю, -

вздохнула слепая лягушка, -

я не могу без волненья

слышать, как наши дети

квакают, сидя в канаве,

и призывают бога...

   А бедная улитка

вернулась назад. Тропинка

пустынна. Горячий ветер

застыл в тополях высоких.

   И тут повстречалась улитка

с красными муравьями,

они, суетясь и толкаясь,

тащили полуживого

муравья, у которого сильно

переломаны усики были.

Воскликнула наша улитка:

- Мурашеньки, остановитесь!

За что наказать хотите

вашего бедного братца?

Расскажите мне, что он сделал?

Я вас рассужу справедливо.

Ты сам расскажи, не бойся.

   Тогда муравей полумертвый

сказал тихонько и грустно:

- Я, знаете, видел звезды.

- Звезды? Что это значит? -

кричат муравьи возмущенно.

Да и улитка тоже

спросила задумчиво: - Звезды?

- Да, - муравей отвечает, -

я видел звезды, поверьте.

Я поднялся высоко,

на самый высокий тополь,

и тысячи глаз лучистых

мою темноту пронзили. -

Тогда спросила улитка:

- Но что же такое звезды?

- А это огни, что сияют

над нашею головою.

- Но мы их совсем не видим!

сердясь, муравьи возражают.

А улитка: - Слаба я зреньем,

вижу не выше травки. -

Тогда муравьи вскричали,

усиками вращая:

- Тебя мы убьем. Ленив ты

и развращен. Ты должен

трудиться, не глядя в небо.

   - Звезды я видел, звезды, -

раненый им отвечает.

Тогда изрекла улитка:

- Оставьте его, идите

своею дорогой, братья.

Наверно, ему недолго

жить на земле осталось.

   Пчела пролетела, разрезав

медовыми крыльями воздух.

Муравей, умирая, дышит

свежей вечерней прохладой

и шепчет: - Пришла ты за мною,

унеси меня к звездам, пчелка.

   Видя, что он уже умер,

муравьи разбегаются в страхе.

   Улитка, вздохнув украдкой,

прочь поползла в смущенье,

словно пред ней раскрылась

вечность на краткий миг.

- Нет у тропинки края,

верно, ведет она к звездам, -

восклицает она печально. -

Только мне до них не дойти.

Уж больно я неуклюжа,

мне лучше о звездах забыть.

   Туман висит над полями,

и солнце лучом дрожащим

по колокольням дальним

под вечерний звон скользит.

А мирная улитка,

мещаночка с тропинки,

в смущенье, с тоскою странной,

глядит на широкий мир.

Перевод И.Тыняновой

MEMENTO

Когда умру,

схороните меня с гитарой

в речном песке.

Когда умру...

В апельсиновой роще старой,

в любом цветке.

Когда умру,

буду флюгером я на крыше,

на ветру.

Тише...

когда умру!

Перевод И.Тыняновой

Несколько любопытных фактов

С 2003 года в Гранаде ежегодно вручается Международная поэтическая премия имени Федерико Гарсиа Лорки.

В 1959 году Иосиф Бродский посвятил памяти Гарсиа Лорки стихотворение «Определение поэзии».

Определение поэзии (1959)

        памяти Федерико Гарсия Лорки

          Существует своего рода легенда,

          что перед расстрелом он увидел,

          как над головами солдат поднимается

          солнце. И тогда он произнес:

          "А все-таки восходит солнце..."

          Возможно, это было началом стихотворения.

     Запоминать пейзажи

        за окнами в комнатах женщин,

        за окнами в квартирах

         родственников,

        за окнами в кабинетах

         сотрудников.

     Запоминать пейзажи

        за могилами единоверцев.

     Запоминать,

        как медленно опускается снег,

        когда нас призывают к любви.

     Запоминать небо,

        лежащее на мокром асфальте,

        когда напоминают о любви к ближнему.

     Запоминать,

        как сползающие по стеклу мутные потоки дождя

        искажают пропорции зданий,

        когда нам объясняют, что мы должны

        делать.

     Запоминать,

        как над бесприютной землею

        простирает последние прямые руки

        крест.

     Лунной ночью

        запоминать длинную тень,

        отброшенную деревом или человеком.

     Лунной ночью

        запоминать тяжелые речные волны,

        блестящие, словно складки поношенных

        брюк.

        А на рассвете

     запоминать белую дорогу,

        с которой сворачивают конвоиры,

     запоминать,

        как восходит солнце

        над чужими затылками конвоиров.

Иосиф Бродский

В 1994 году вышел альбом Александра Яковлевича Розенбаума «Вялотекущая шизофрения», в котором одна из песен «Федерико Гарсия Лорке» посвящена поэту.

Федерико Гарсиа Лорке

Если голос мой вдруг замолчит,

Ты не плачь, гитара, не кричи.

Горький вкус лозой рождённых вин

И неистовство лавин,

Глубину единственной любви зови...

Если голос станет мой немым,

Знай, что виноваты в том не мы,

В том вина сошедших с гор лавин,

Молодых и терпких вин

И моей чуть-чуть несбывшейся любви.

Если пальцы не коснутся струн,

Ты сыграй со мной в мою игру:

Спой неверно: "до-ре-ми-фа-соль",

Фальшь мне причиняет боль,

И проснутся руки, чтобы быть с тобой.

Научился Бог терпеть, научились птицы петь,

И с тобой мы тоже сможем всё преодолеть,

Только об одном я тебя прошу,

Не оставь меня, покуда я дышу.

Если нот глаза не различат,

Ты сумеешь заменить врача.

Зеленью озёрных свежих трав,

Ясным отблеском костра

И белоснежной сединой двора сыграй.

Научился Бог терпеть, научились птицы петь,

И с тобой мы тоже сможем всё преодолеть,

Только об одном я тебя прошу,

Не оставь меня, покуда я дышу.

Александр Розенбаум

В 1996 году вышел CD Александра Градского «Золотое старье» в котором одна из песен («Испания», музыка: А. Градский, стихи: Н. Асеев) была посвящена памяти Федерико Гарсиа Лорки.

Песнь о Гарсия Лорке

Почему ж ты, Испания,

              в небо смотрела,

когда Гарсиа Лорку

              увели для расстрела?

Андалузия знала

              и Валенсия знала,-

Что ж земля

              под ногами убийц не стонала?!

Что ж вы руки скрестили

              и губы вы сжали,

когда песню родную

              на смерть провожали?!

Увели не к стене его,

              не на площадь,-

увели, обманув,

              к апельсиновой роще.

Шел он гордо,

              срывая в пути апельсины

и бросая с размаху

              в пруды и трясины;

те плоды

  под луною

              в воде золотели

и на дно не спускались,

              и тонуть не хотели.

Будто с неба срывал

              и кидал он планеты,-

так всегда перед смертью

              поступают поэты.

Но пруды высыхали,

              и плоды увядали,

и следы от походки его

              пропадали.

А жандармы сидели,

              лимонад попивая

и слова его песен

              про себя напевая.

Николай Асеев

          В 2005 году стихотворение Гарсиа Лорки «De profundis» было нанесено на стену одного из зданий в центре Лейдена (Нидерланды) в рамках проекта Wall poems.

Стихотворение Гарсиа Лорки на стене дома в Лейдене (Нидерланды), Langebrug, 56.

DE PROFUNDIS»

(из "Силуэта петенеры")

Ища от любви защиты,

спят они, сто влюблённых,

сухой землёй покрыты.

Красны, далеки-далёки

дороги Андалузии.

В Кордове средь олив

поставят кресты простые,

чтоб не были позабыты

те, что навек уснули,

ища от любви защиты.

Перевод М.Самаева

Есть легенда, что Лорка в концовке стихотворения «История и круговорот трёх друзей» (1930, сборник «Поэт в Нью-Йорке») предчувствовал Гражданскую войну, собственную гибель и неизвестность места своего захоронения.

…Но хрустнули обломками жемчужин

скорлупки чистой формы -

и я понял,

что я приговорен и безоружен.

Обшарили все церкви, все кладбища и клубы,

искали в бочках, рыскали в подвале,

разбили три скелета, чтоб выковырять золотые зубы.

Меня не отыскали.

Не отыскали?

Нет. Не отыскали.

Но помнят, как последняя луна

вверх по реке покочевала льдиной

и море - в тот же миг - по именам

припомнило все жертвы до единой.

В 1934 году в Буэнос-Айресе вышел сборник стихов аргентинского поэта Рикардо Молинари (1898—1996 гг.), проиллюстрированный рисунками Лорки. 

Это был единственный случай, когда Лорка нарисовал иллюстрации к чужой книге. 

Источник: http://www.garcia-lorca.ru/facts.html
http://www.diary.ru/~Alnika/p63507129.htm?oam

Приглашаем за книгами о Лорке в библиотеки Челябинска

Гарсия Лорка, Франсиско. Федерико и его мир / Франсиско Гарсия Лорка; пер. с исп. под ред. Н. Малиновской; [послесл. Л. Осповата; коммент. Н. Малиновской]. - Москва: Радуга, 1987. - 520 с. – В Центральной библиотеке им.А.С.Пушкина, библиотеках №№ 1, 11, 14, 15, 16, 22, 23, 26.

О великом испанском поэте Федерико Гарсиа Лорке рассказывает брат поэта. Но это не только воспоминания о детстве и юности Федерико, но и рассказ о его творческом пути, литературоведческий анализ его поэтических и драматургических произведений. В книге представлены рисунки поэта и драмы «Чудесная башмачница», «Любовь дона Перлимплина», «Кровавая свадьба» и «Йерма».

Осповат, Л. С. Гарсиа Лорка / Л. Осповат. - Москва: Мол. гвардия, 1965. - 430 c., [16] л. ил. - (Жизнь замечательных людей: Серия биографий; вып. 16). - Библиогр.: с. 428-429. – В Центральной библиотеке им.А.С.Пушкина.

Гибсон, Я. Гранада 1936г.: Убийство Федерика Гарсиа Лорки / Я. Гибсон; Пер. с исп. Н.В. Малыхиной, Л.С. Осповат; Ред. и предисл. к рус. изд. Хуано Кобо. - 2. изд. - Москва: Прогресс, 1983, 1986. - 254 с.: ил. – В Центральной библиотеке им.А.С.Пушкина, библиотеках №№ 1, 5, 8, 11, 12, 13, 14, 15, 18, 22, 26, 28.

Документальное исследование, которое воссоздает с максимально возможной на сегодняшний день полнотой картину последних месяцев жизни и убийства Лорки как часть исторических событий Испании 30-х гг.

Силюнас, В. Ю. Федерико Гарсиа Лорка: драма поэта / В. Ю. Силюнас ; отв. ред. А. В. Бартошевич ; АН СССР, ВНИИ искусствоведения. - Москва: Наука, 1989. - 330 с.: ил. - Библиогр. в примеч.: с. 301-329. – В Центральной библиотеке им.А.С.Пушкина, библиотеке №14.

Автор - доктор искусствоведения, исследует образный язык творчества Лорки, его взаимоотношения с импрессионизмом, символизмом, авангардизмом, сюрреализмом, обрядами и празднествами, восточной культурой, фольклором. показывает эволюцию его творческого пути.