Кто прячет прошлое ревниво,
Тот вряд ли с будущим в ладу…
…………………………………
Но все, что было, не забыто,
Не шито – крыто на миру.
Одна неправда нам в убыток
И только правда ко двору.
А. Твардовский
Александр
Альфредович Бек останется в нашей памяти благодаря первой правдивой книге о
войне, о месяцах беспримерного противостояния, самоотверженного Подвига битвы
за Москву. Это знаменитая повесть, проверенная годами и поколениями читателей,
«Волоколамское шоссе».
Биографические
факты детства и юности А. Бека очень скромны, как у многих советских писателей.
Доподлинно известно, что родился 3 января 1903 года. «Википедия» утверждает,
что в Саратове. Там теперь даже памятная доска есть. А краеведы Саратова документально
доказывают, мальчик появился в городе в 10 лет (http://oldsaratov.ru/forum/pisatel-aleksandr-bek).
Отец – военный врач. Мать не упоминается или кое-где без ссылок говорится о
мачехе. Дочь, заслуженная поэтесса Т. Бек, вскользь упоминает в интервью о
семейной легенде датского происхождения семьи. Якобы отец, бережно относящийся
к документам, нашел в Санкт-Петербурге подтверждение, что прадеда Христиана
Бека выписал сам Петр I
в качестве почтмейстера… Отрочество прошло в Саратове, где А. Бек закончил
реальное училище №2, где показал он показал высокие математические способности!
Шла
гражданская война, и шестнадцатилетний юноша вступил в Красную Армию. Он воевал
на Восточном фронте под Уральском и был ранен. Именно там впервые юному Беку
поручили написать несколько репортажей. С первой своей должности – «труженика
газеты» в дивизионной многотиражке – Бек начал свой путь хроникера жизни.
Поступает
на исторический факультет Свердловского университета, а после оказывается на
Кожевенном заводе... Работает и посещает журналистский кружок «Правды».
Именно с
этого момента биография становится живой и понятной. Начинает публиковать свои заметки
и зарисовки в газете «Рабочая Москва». Позднее очерки и рецензии Бека стали
появляться в «Комсомольской правде», «Известиях».
1931 год
становится для него судьбоносным. Он попадает в литературную бригаду, которая от редакции, возглавляемой М. Горьким и
носившей имя «История фабрик и заводов». Отправляется в Кузнецстрой, чтобы
создать литературным словом портрет эпохи социализма.
В ту
пору «беседчик» Александр Бек ещё не задумывался, как пишутся книги, во всяком
случае для себя он ещё не сформулировал то, что напишет много позже о
«писательском ремесле». Пока он был просто «беседчиком». Так именовались
литераторы, которые по горьковскому почину собирали материалы о людях двух
пятилеток. Материалы – не то слово. Это были «исповеди больших и малых сынов
века». Стенограммы хранились в «Кабинете мемуаров» при редакции, которая
готовила сборник «Люди двух пятилеток». Именно здесь писатель сумел нащупать свой уникальный метод: беседовать с героями
будущих книг, выуживать из них драгоценные детали, собирать крупицы и нити, из
которых затем сплетется ткань повествования. По воспоминаниям современников он
достиг огромного мастерства. Сам Виктор Шкловский с изумленной резкостью сказал
сразу: «Бек вскрывает людей, как консервные банки!».
А Бек
накапливал опыт, оттачивал мастерство и совершенствовал свой собственный стиль,
который уже принял на всю жизнь – стиль летописца эпохи.
Одна из
первых его работ это повесть «Курако» по имени известного русского металлурга, хотел построить металлургический
комбинат в Кузбассе ещё до октябрьского переворота. Но потом началась
гражданская война. Властям стало не до строек. Вновь к проекту Курако
правительство вернулось уже в конце 1920-х годов.
Отталкиваясь
от воспоминаний старых рабочих, Бек в 1934 году написал о Курако художественную
повесть. Но все издатели её отвергли. Писатель слишком увлёкся изложением
проблем, которыми занимался металлург, и упустил человека. В повести не было
эмоций. Отсутствовали страсти. Поняв свои просчёты, Бек потом переделал повесть
в обыкновенное жизнеописание, которое в 1939 году вышло в серии «ЖЗЛ» под
псевдонимом И. Александров.
Подобный опыт, видимо, еще более утвердил его в необходимости документального
изложения материала.
Когда
началась война, он записался в народное ополчение и попал в Краснопресненскую
стрелковую дивизию, при этом имел зрение минус шесть. Сколько их было,
писателей, журналистов, непригодных к военной жизни! «Писательские роты»
«военных неумех», поднимающих дух нашего народа!
Рунин Б.
М., критик, публицист, воевавший с А. Беком, вспоминал в очерке «Писательская
рота», что Бек выглядел не то чтобы смешно, скорее – несерьёзно: «Огромные
ботинки, обмотки, которые у него поминутно разматывались и волочились по земле,
серого цвета обмундирование, а в довершение всего нелепо, капором сидящая на
голове пилотка, не говоря уж об очках». Беку, естественно, самое место было не
на передовой, а в какой-нибудь фронтовой редакции. Но затем дает правдивую и
высокую оценку: «Человек недюжинного ума и
редкостной житейской проницательности, Бек, очевидно, давно уже привык
разыгрывать из себя этакого чудаковатого простофилю. Его врожденная
общительность сказывалась в том, что он мог с самым наивным видом подсесть к
любому товарищу по роте и, настроив его своей намеренной детской
непосредственностью на полную откровенность, завладеть всеми помыслами
доверчивого собеседника… Видимо, таким способом он удовлетворял свою ненасытную
потребность в человеческих контактах. Думаю, что вопреки своему кажущемуся
простодушию Бек уже тогда лучше, чем кто-либо из нас ориентировался в
специфических условиях ополченческого формирования, да и в прифронтовой
обстановке вообще. Словом, это был один из самых сложных и самых занятных
характеров среди нас...».
Интересна и
показательна история написания повести «Восьмое декабря». Писатель оказался на
командном пункте генерала Белобородова, где на его глазах разыгрался страшный
бой. И писатель составляет хронику этого боя, практически стенографируя все военную
операцию. Редактор повесть не принимает, обвиняя автора в незнании техники
ведения военного боя. Сам Бек вспоминал, что Белобородов перечитал повесть
сделал надпись: «Всё
правильно, так командовал, как здесь написано – и печать приложил». Именно эта
надпись дала дорогу повести как одной страницы летописи Великой Отечественной
войны.
В 1942 году писатель попадает в дивизию Панфилова. Захваченный всем происходящим на его глазах, записывает свое восприятие, больше рассказы участников, по-прежнему сохраняя документальность событий. В этих беседах стал слагаться образ погибшего под Москвой генерала Панфилова, с его суворовской заботой о солдатах и его характерными выражениями: «Не торопись умирать – учись воевать», «Солдат умом должен воевать», «Солдат идет в бой не умирать, а жить», «Победа куется до боя». Повесть написана в короткий срок, но внезапно потеряна. Пришлось восстанавливать по памяти, используя свое воображение. Летом 1942 года Бек получил отпуск от журнала «Знамя» и сел за написание повести «Волоколамское шоссе». Изначально были напечатаны первые две повести из четырёх, позже были дописаны две последние. Важнейшей, с точки зрения автора, является четвёртая повесть. В ней Бек описывает формирование новой тактики ведения оборонительных боев. Непрерывно обучаясь искусству войны, Панфилов пробует новые методы ведения боя, нарушает устав и в конце романа приходит к окончательному разрыву с линейной тактикой, принимая на вооружение новаторскую тактику боя.
В 1942 году писатель попадает в дивизию Панфилова. Захваченный всем происходящим на его глазах, записывает свое восприятие, больше рассказы участников, по-прежнему сохраняя документальность событий. В этих беседах стал слагаться образ погибшего под Москвой генерала Панфилова, с его суворовской заботой о солдатах и его характерными выражениями: «Не торопись умирать – учись воевать», «Солдат умом должен воевать», «Солдат идет в бой не умирать, а жить», «Победа куется до боя». Повесть написана в короткий срок, но внезапно потеряна. Пришлось восстанавливать по памяти, используя свое воображение. Летом 1942 года Бек получил отпуск от журнала «Знамя» и сел за написание повести «Волоколамское шоссе». Изначально были напечатаны первые две повести из четырёх, позже были дописаны две последние. Важнейшей, с точки зрения автора, является четвёртая повесть. В ней Бек описывает формирование новой тактики ведения оборонительных боев. Непрерывно обучаясь искусству войны, Панфилов пробует новые методы ведения боя, нарушает устав и в конце романа приходит к окончательному разрыву с линейной тактикой, принимая на вооружение новаторскую тактику боя.
Читательское
признание было невероятным и единодушным. Журналы зачитывали до дыр и в армии,
и в тылу, передавали из рук в руки, обсуждали, изучали. Не меньшим было
признание товарищей по перу. К. Симонов свидетельствовал: «...среди правд,
написанных всеми нами о войне, одной из самых важных и дорогих правд была
правда книги Бека «Волоколамское шоссе» ... это вообще одна из самых лучших
книг о войне в нашей литературе. И хотя ее хорошо знают у нас и знают во всем
мире, ей, этой книге, еще не полностью воздано по заслугам» (Симонов К. Об
Александре Беке // Литературная Россия. 1963. 11 янв.).
Книга
вышла в журнале, но многие командиры, понимая ее силу в воспитании бойцов,
требовали переиздать ее самостоятельной книгой в дивизионных типографиях. Другие
военачальники, прочтя «Волоколамское шоссе», были уверены в наличии военного образования
автора.
Шло время...
«Волоколамское шоссе» было
переведено практически на все основные языки мира, во многих странах оно вошло
в обязательное чтение для слушателей военных академий (в ЦРУ по книге Бека
долго изучали психологию советского командира и «загадочную русскую душу» в
контексте войны), во
Франции литературные критики назвали повесть «Волоколамское шоссе» шедевром
военной прозы, итальянские посчитали ее наиболее значимым произведением военных
лет, произведение штудировали финские курсанты в военной академии, для будущих
офицеров армии обороны Израиля чтение этой книги на иврите было обязательным.
Эта
книга была любимой у Ф. Кастро. Другой известный кубинский революционер
Фернандо Мартинес Эредиа в свое время писал: «Кубинцы в большинстве своем,
прежде чем изучать марксизм-ленинизм, читают «Волоколамское шоссе». Эту
книгу нашли и в рюкзаке убитого Эрнесто Че Гевары.
А автор
не был награжден ни Сталинской премией, никакой либо другой ни за литературу,
ни за участие в войне, которую закончил в Берлине, где встретил День Победы!
Как это по-нашему, по-русски! До чего прискорбно и стыдно за Россию...
После
войны Бек закончил романы «Доменщики», о металлургах «Молодые годы», вновь
вернулся к ещё одному довоенному замыслу, к книге о конструкторах авиамоторов,
которая первоначально называлась «Жизнь Бережкова», но в конечном варианте
получила другое имя – «Талант». Эти произведения, относящиеся к
«производственной теме» не увлекали читателя, т.к. нагромождение идей,
технические конфликты, споры начальства оказались для писателя важнее, чем
люди.
В 1956 году
Александр Бек был членом редколлегии альманаха «Литературная Москва». После
войны написал серию очерков о Маньчжурии, Харбине и Порт-Артуре.
В 1969-1964 годах
был написан роман «Новое назначение». Сегодня я бы рекомендовала его как
иллюстрацию к изучению истории в целом и истории развития промышленности и
хозяйственно административной системы в 30-е годы советской власти в частности.
Но как далек от этой темы современный читатель!
Книга
интересна тем, что в художественной форме показывает нам образ хозяйственного
руководителя сталинской эпохи. Главный герой — Александр Леонтьевич Онисимов —
председатель созданного воображением писателя Государственного Комитета по
делам металлургии и топлива в Совете Министров СССР, ведающего группой
министерств тяжелой промышленности. События романа, по признанию самого
писателя, в своей основе документальны, основаны на записях их современников.
Но вымысел, конечно, имеет место быть.
Бек
провёл колоссальную аналитическую работу. Он дошёл до сути проблемы. Писатель
понял, в чём заключалась сила сталинского режима. Вождь создал мощную
административную систему, которая во многом позволила ему обеспечить быстрый
перевод крестьянской страны на рельсы индустриализации. Но стоило условиям
измениться, и чётко выстроенный механизм дал сбой. Старая элита, изо всех сил
держащаяся за административную систему, превратилась в тормоз, мешающий
развитию империи.
Комментариев нет
Отправить комментарий