4 октября — Всемирный день животных

Решение отмечать Всемирный день защиты животных (World Animal Day) было принято 85 лет назад, в 1931 году, на Международном конгрессе сторонников движения в защиту природы в итальянской Флоренции 4 октября, в  день памяти о католическом святом Франциске Ассизском, который считается покровителем животных. Этот праздник призван обратить внимание человечества на проблемы остальных обитателей планеты.

В нашей стране этот праздник отмечается с 2000 года по инициативе Международного фонда защиты животных. Однако известно, что Россия стала одной из первых европейских стран, в которой обратили внимание на проблему защиты животных. Уже в 1865 году появилось «Российское общество покровительства животным», которое курировали супруги российских императоров.

Всемирный День защиты животных призван объединять усилия людей в сохранении животного мира нашей планеты и в защите прав домашних животных.

Жалею зверей

Жалею зверей в зоопарке.

И в цирке мне жалко зверей.

Как люди на зрелища падки!

Когда же мы станем добрей?

И лев уже ходит под кличкой.

Барьер на манеже берет.

И царскую гордость публично

Меняет на бутерброд.

А некто, войдя к нам в доверье,

Устроил аттракцион:

И в пасть онемевшему зверю

Сует свою лысину он.

Лев нежно обходится с нею.

И, занятый скучной игрой,

Он кажется много умнее,

Чем этот манежный герой.

Жалею зверей в зоопарке.

У неба украденных птиц.

Вон той молодой леопардке

Все хочется клетку открыть.

Не терпится выйти на волю,

Вернуться в былую судьбу.

Но приступы гнева и боли

Весьма забавляют толпу.

Ей дети бросают конфетки.

Наверно, жалеют ее.

За что красота эта в клетке?!

И в чем провинилось зверье?

Я взглядом встречаюсь с гориллой.

В глазах у гориллы упрек:

«Я предков тебе подарила.

А ты нас в неволю упек».

И вдруг осенил меня предок

Печальной догадкой своей:

«Ведь им безопасней из клеток

Соседствовать с миром людей».

Андрей Дементьев

Лось

Лось заблудился.

Он бежал по городу.

И страшен был асфальт его ногам.

Лось замирал,

Надменно вскинув морду

Навстречу фарам,

Крикам

И гудкам.

В обиде тряс скульптурной головой.

То фыркал,

То глядел на мир сердито.

Гудели как набат его копыта,

И боль его неслась по мостовой.

А город все не отпускал его...

И за домами лось не видел леса.

Он на людей смотрел без интереса,

Утрачивая в страхе торжество.

И, как в плечо,

Уткнулся в старый дом.

А над столицей просыпалось утро.

И кто-то вышел и сказал:

— Пойдем...—

И было все так просто и так мудро.

И, доброту почувствовав внезапно,

За человеком потянулся лось.

И в ноздри вдруг ударил милый запах,

Да так, что сердце в радости зашлось

Вдали был лес...

И крупными прыжками

К нему помчался возбужденный лось.

И небо,

Что он вспарывал рогами,

На голову зарею пролилось.

Андрей Дементьев

Раненый орел

Я к друзьям приехал в гости.

Горы, воздух…

Синий край.

И над быстрой речкой мостик

Что твоя дорога в рай.

Здесь у речки

Утром ранним

Мы увидели орла.

Кем-то был он подло ранен:

В пятнах крови

Полкрыла.

Не за то ль орёл наказан,

Что так верен небесам?

Он смотрел зелёным глазом,

Полным ненависти к нам.

Мы с орлом вернулись к дому,

Оказав владыке честь…

Всё он понял по-другому,

Отказался пить и есть.

Мы снесли его к подножью,

В голубую круговерть.

В небо он взлететь не может,

Может рядом умереть.

Но, взглянув на нас без гнева,

Он поднялся тяжело

И пошел пешком на небо,

Волоча свое крыло.

Шёл орёл осиротело,

Клювом мясо рвал с крыла,

Будто выклевать хотел он

Боль, что тоже в небо шла.

Только там он может выжить

Иль погибнуть в синеве…

Он успел на память вышить

Строчку красную в траве.

Андрей Дементьев

Два лебедя

Отбились лебеди от стаи.

Вдвоём остались в небесах.

С дороги сбились и устали.

И в сердце к ней

Прокрался страх.

Внизу была земля чужая,

Пустыня без глотка воды.

И песня в горле задрожала,

Как плач в предчувствии беды.

Чуть-чуть поднялся он над нею

И вновь позвал её вперед.

Он был мудрее и сильнее.

Он знал

Лишь небо их спасет.

И, забывая про усталость,

Рванулись белые крыла.

Она уже с собой рассталась…

Но с ним расстаться не могла.

Андрей Дементьев

Вечное заключение

За кровь, за тягчайшие преступления

Во многих странах с древнейших пор

Осужденным выносится приговор:

"Пожизненно. Вечное заключение!"

Рассудком многие соглашаются;

- Конечно, убийца - не человек! -

А сердцем все-таки ужасаются:

- Ведь жуткое дело: тюрьма - навек!

Проснулся и видишь: черно и четко

На фоне неба без чувств и слов

Неколебимо стоит решетка -

И так до последних твоих часов!

Все верно. Но где наши все сомненья,

Когда вдруг нарядную детвору

Ведем мы в ближайшее воскресенье

В зверинец на шумное развлеченье,

Плотно заправившись поутру?!

Как славно веселой шагать походкой,

Дорожки знакомы, не в первый раз!

А слева и справа - одни решетки,

Дорожки опять и опять решетки

И сотни безмолвных зверячьих глаз...

И, если лукавство отбросить прочь,

Нетрудно сказать, расставляя точки:

Что клетки - такие же одиночки,

Вот именно - камеры-одиночки,

Где мучатся звери и день и ночь.

А нам зачастую и невдомек,

Что вот оно - "вечное заключение".

Причем без малейшего преступления,

Откуда дорога лишь под "бугорок".

Нет, люди! Чтоб мир был не так суров

И стали сердечней у нас наследники,

Да здравствуют добрые заповедники,

Без всяких решеток и без замков!

А душам, где холод не так и редок,

Пускай же приснятся во сне не раз

Десятки безмолвных зверячьих глаз,

Глядящих с укором сквозь прутья клеток.

Эдуард Асадов

Бенгальский тигр

Весь жар отдавая бегу,

В залитый солнцем мир

Прыжками мчался по снегу

Громадный бенгальский тигр.

Сзади - пальба, погоня,

Шум станционных путей,

Сбитая дверь вагона,

Паника сторожей...

Клыки обнажились грозно,

Сужен колючий взгляд.

Поздно, слышите, поздно!

Не будет пути назад!

Жгла память его, как угли,

И часто ночами, в плену,

Он видел родные джунгли,

Аистов и луну.

Стада антилоп осторожных,

Важных слонов у реки, -

И было дышать невозможно

От горечи и тоски!

Так месяцы шли и годы.

Но вышла оплошность - и вот,

Едва почуяв свободу,

Он тело метнул вперед!

Промчал полосатой птицей

Сквозь крики, пальбу и страх.

И вот только снег дымится

Да ветер свистит в ушах!

В сердце восторг, не злоба!

Сосны, кусты, завал...

Проваливаясь в сугробы,

Он все бежал, бежал...

Бежал, хоть уже по жилам

Холодный катил озноб,

Все крепче лапы сводило,

И все тяжелее было

Брать каждый новый сугроб.

Чувствовал: коченеет.

А может, назад, где ждут?

Там встретят его, согреют,

Согреют и вновь запрут...

Все дальше следы уходят

В морозную тишину.

Видно, смерть на свободе

Лучше, чем жизнь в плену?!

Следы через все преграды

Упрямо идут вперед.

Не ждите его. Не надо.

Обратно он не придет.

Эдуард Асадов

Звездный барс

Трепетным песенно-звонким утром

Птиц заглушает то рык, то вой.

Это меж Гангом и Брахмапутрой

В джунглях кипит беспощадный бой.

Нет, тут не даром нарушен мир!

Взгляды и зубы здесь злее бритвы.

Нынче схватились в смертельной битве

Барс чернозвездный и хитрый тигр.

Разный барсы бывают в джунглях.

Но каждый запомнил тут как наказ:

Что легче горячие слопать угли,

Чем этого барса задеть хоть раз.

О, как он красив в золотистой шкуре,

Черные звезды по всей спине!

Он добр. И от чьей-то кусачей дури

На шалость вовек не ответит бурей,

Не тронет ни в гневе, ни в злой грызне.

Однако не дай бог его обидеть

Хоть пулей, хоть раною от зубов!

Ответа тут просто нельзя предвидеть,

Он будет яростен, и суров.

Он в битве бесстрашен. Но разве странно,

Что, раненный, если минует смерть,

Он будет все помнить, и все терпеть,

И втайне зализывать молча раны.

Он будет отныне как сгусток мести,

Стальною пружиной в лесной глуши.

В чем дело? Возможно, здесь слиты вместе

И гнев, и особое чувство чести,

И гордое пламя его души?!

Кто б ни был тот враг: человек или зверь -

Два грозных огня его не забудут

И всюду искать непременно будут

Ценою буквально любых потерь!

И враг, будь сильней он хоть в сотню раз,

Ему все равно не уйти от мести!

От острых клыков оскорбленной чести,

От гнева в прищуре зеленых глаз!

И кто б ни свалил его в черном зле,

Он будет, сжав когти и все терпенье,

Искать оскорбителя и во мгле,

И днем, и в предгорьях, и на земле,

Пока, наконец, не свершит отмщенья!

Поэтому все, кто хитры и мудры:

Ни люди, ни хищники никогда

Повсюду от Ганга до Брахмапутры

Не смеют ему причинить вреда!

А если безумец решит сразиться,

Тогда будет только один ответ:

Тому, кто напал, все равно не скрыться!

Держись, оскорбитель! Дрожи, убийца,

Барс чернозвездный шагнул на след!

Эдуард Асадов

Медвежонок

Беспощадный выстрел был и меткий.

Мать осела, зарычав негромко,

Боль, веревки, скрип телеги, клетка...

Все как страшный сон для медвежонка...

Город суетливый, непонятный,

Зоопарк - зеленая тюрьма,

Публика снует туда-обратно,

За оградой высятся дома...

Солнца блеск, смеющиеся губы,

Возгласы, катанье на лошадке,

Сбросить бы свою медвежью шубу

И бежать в тайгу во все лопатки!

Вспомнил мать и сладкий мед пчелы,

И заныло сердце медвежонка,

Носом, словно мокрая клеенка,

Он, сопя, обнюхивал углы.

Если в клетку из тайги попасть,

Как тесна и как противна клетка!

Медвежонок грыз стальную сетку

И до крови расцарапал пасть.

Боль, обида - все смешалось в сердце.

Он, рыча, корябал доски пола,

Бил с размаху лапой в стены, дверцу

Под нестройный гул толпы веселой.

Кто-то произнес: - Глядите в оба!

Надо стать подальше, полукругом.

Невелик еще, а сколько злобы!

Ишь, какая лютая зверюга!

Силищи да ярости в нем сколько,

Попадись-ка в лапы - разорвет! -

А "зверюге" надо было только

С плачем ткнуться матери в живот.

Эдуард Асадов

Бурундучок

Блеск любопытства в глазишках черных,

Стойка, пробежка, тугой прыжок.

Мчится к вершине ствола задорно

Веселый и шустрый бурундучок.

Бегает так он не для потехи -

Трудяга за совесть, а не за страх.

В защечных мешочках, как в двух рюкзачках,

Он носит и носит к зиме орехи.

А дом под корнями - сплошное чудо!

Это и спальня, и сундучок.

Орехов нередко порой до пуда

Хранит в нем дотошный бурундучок.

Но жадность сжигает людей иных

Раньше, чем им довелось родиться.

И люди порою "друзей меньших"

Не бьют, а "гуманно" лишь грабят их,

Грабеж - это все-таки не убийство!

И, если матерому браконьеру

Встретится норка бурундучка,

Разбой совершится наверняка

Самою подлою, злою мерой!

И разве легко рассказать о том,

Каким на закате сидит убитым

"Хозяин", что видит вконец разрытым

И в прах разоренным родимый дом.

Охотники старые говорят

(А старым охотникам как не верить!),

Что слезы блестят на мордашке зверя,

И это не столько от злой потери,

Сколько обида туманит взгляд.

Влезет на ветку бурундучок,

Теперь его больше ничто не ранит,

Ни есть и ни пить он уже не станет,

Лишь стихнет, сгорбясь, как старичок.

Тоска - будто льдинка: не жжет, не гложет,

Охотники старые говорят,

Что так на сучке просидеть он может

Порой до пятнадцати дней подряд.

От слабости шею не удержать,

Стук сердца едва ощутим и редок...

Он голову тихо в скрещенье веток

Устроит и веки смежит опять...

Мордашка забавная, полосатая

Лежит на развилке без всяких сил...

А жизнь в двух шагах с чебрецом и мятою,

Да в горе порою никто не мил...

А ветер предгрозья, тугой, колючий,

Вдруг резко ударит, тряхнет сучок,

И закачается бурундучок,

Повиснув навек меж землей и тучей...

Случалось, сова или хорь встревожит,

Он храбро умел себя защитить.

А подлость вот черную пережить

Не каждое сердце, как видно, может...

Эдуард Асадов

Дикие гуси

С утра покинув приозерный луг,

Летели гуси дикие на юг.

А позади за ниткою гусиной

Спешил на юг косяк перепелиный.

Все позади: простуженный ночлег,

И ржавый лист, и первый мокрый снег...

А там, на юге, пальмы и ракушки

И в теплом Ниле теплые лягушки...

Вперед! Вперед! Дорога далека,

Все крепче холод, гуще облака,

Меняется погода, ветер злей,

И что ни взмах, то крылья тяжелей...

Смеркается... Все резче ветер в грудь,

Слабеют силы, нет, не дотянуть!

И тут протяжно крикнул головной:

- Под нами море! Следуйте за мной!

Скорее вниз! Скорей, внизу вода!

А это значит - отдых и еда!

Но следом вдруг пошли перепела.

- А вы куда? Вода для вас - беда!

Да, видно, на миру и смерть красна.

Жить можно разно. Смерть - всегда одна!..

Нет больше сил... И шли перепела

Туда, где волны, где покой и мгла.

К рассвету все замолкло... тишина...

Медлительная, важная луна,

Опутав звезды сетью золотой,

Загадочно повисла над водой.

А в это время из далеких вод

Домой, к Одессе, к гавани своей,

Бесшумно шел красавец турбоход,

Блестя глазами бортовых огней.

Вдруг вахтенный, стоявший с рулевым,

Взглянул за борт и замер, недвижим.

Потом присвистнул:- Шут меня дери!

Вот чудеса! Ты только посмотри!

В лучах зари, забыв привычный страх,

Качались гуси молча на волнах.

У каждого в усталой тишине

По спящей перепелке на спине...

Сводило горло... так хотелось есть...

А рыб вокруг - вовек не перечесть!

Но ни один за рыбой не нырнул

И друга в глубину не окунул.

Вставал над морем искрометный круг,

Летели гуси дикие на юг.

А позади за ниткою гусиной

Спешил на юг косяк перепелиный.

Летели гуси в огненный рассвет,

А с корабля смотрели им вослед,-

Как на смотру - ладонь у козырька,-

Два вахтенных - бывалых моряка

Эдуард Асадов

Маленькие герои

В промозглую и злую непогоду,

Когда ложатся под ветрами ниц

Кусты с травой. Когда огонь и воду

Швыряют с громом тучи с небосвода,

Мне жаль всегда до острой боли птиц...

На крыши, на леса и на проселки,

На горестно поникшие сады,

Где нет сухой ни ветки, ни иголки,

Летит поток грохочущей воды.

Все от стихии прячется в округе:

И человек, и зверь, и даже мышь.

Укрыт надежно муравей. И лишь

Нет ничего у крохотной пичуги.

Гнездо? Смешно сказать! Ну разве дом -

Три ветки наподобие розетки!

И при дожде, ей-богу, в доме том

Ничуть не суше, чем на всякой ветке!

Они к птенцам всей грудкой прижимаются,

Малюсенькие, легкие, как дым,

И от дождя и стужи заслоняются

Лишь перьями да мужеством своим.

И как представить даже, что они

Из райских мест, сквозь бури и метели,

Семь тысяч верст и ночи все, и дни

Сюда, домой, отчаянно летели!

Зачем такие силы были отданы?

Ведь в тех краях - ни холода, ни зла,

И пищи всласть, и света, и тепла,

Да, там есть все на свете... кроме родины...

Суть в том, без громких слов и укоризны,

Что, все порой исчерпав до конца,

Их маленькие, честные сердца

Отчизну почитают выше жизни.

Грохочет бурей за окошком ночь,

Под ветром воду скручивая туго,

И что бы я не отдал, чтоб помочь

Всем этим смелым крохотным пичугам!

Но тьма уйдет, как злобная старуха,

Куда-то в черный и далекий лес,

И сгинет гром, поварчивая глухо,

А солнце брызнет золотом с небес.

И вот, казалось, еле уцелев,

В своих душонках маленьких пичуги

Хранят не страх, не горечь и не гнев,

А радость, словно сеятель посев,

Как искры звонко сыплют по округе!

Да, после злой ревущей черноты,

Когда живым-то мудрено остаться,

Потокам этой светлой доброты

И голосам хрустальной чистоты,

Наверно, можно только удивляться!

Гремит, звенит жизнелюбивый гам!

И, может быть, у этой крохи-птицы

Порой каким-то стоящим вещам

Большим и очень сильным существам

Не так уж плохо было б поучиться...

Эдуард Асадов

Орел

Царем пернатых мир его зовет.

И он как будто это понимает:

Всех смелостью и силой поражает

И выше туч вздымает свой полет.

О, сколько раз пыталось воронье,

Усевшись на приличном отдаленье,

Бросать с ревнивой ненавистью тени

На гордое орлиное житье.

За что он славу издавна имеет?

С чего ему почтение и честь?

Ни тайной долголетья не владеет,

Ни каркать по-вороньи не умеет,

Ни даже просто падали не ест!

И пусть он как угодно прозывается,

Но если поразмыслить похитрей,

То чем он от вороны отличается?

Ну разве что крупнее да сильней!

И как понять тупому воронью,

Что сердце у орла, не зная страха,

Сражается до гибели, до праха

С любым врагом в родном своем краю,

И разве может походить на них

Тот, кто, зенит крылами разрезая,

Способен в мире среди всех живых

Один смотреть на солнце не мигая!

Эдуард Асадов

Пеликан

Смешная птица пеликан!

Он грузный, неуклюжий,

Громадный клюв как ятаган,

И зоб - тугой как барабан,

Набитый впрок на ужин...

Гнездо в кустах на островке,

В гнезде птенцы галдят,

Ныряет мама в озерке,

А он стоит невдалеке,

Как сторож и солдат.

Потом он, голову пригнув,

Распахивает клюв.

И, сунув шейки, как в трубу,

Птенцы в его зобу

Хватают жадно, кто быстрей,

Хрустящих окуней.

А степь с утра и до утра

Все суше и мрачнее.

Стоит безбожная жара,

И даже кончики пера

Черны от суховея.

Трещат сухие камыши...

Жара - хоть не дыши!

Как хищный беркут над землей,

Парит тяжелый зной.

И вот на месте озерка -

Один засохший ил.

Воды ни капли, ни глотка.

Ну хоть бы лужица пока!

Ну хоть бы дождь полил!

Птенцы затихли. Не кричат.

Они как будто тают...

Чуть только лапами дрожат

Да клювы раскрывают.

Сказали ветры:- Ливню быть,

Но позже, не сейчас.-

Птенцы ж глазами просят:- Пить!

Им не дождаться, не дожить!

Ведь дорог каждый час!

Но стой, беда! Спасенье есть,

Как радость, настоящее.

Оно в груди отца, вот здесь!

Живое и горящее.

Он их спасет любой ценой,

Великою любовью.

Не чудом, не водой живой,

А выше, чем живой водой,

Своей живою кровью.

Привстал на лапах пеликан,

Глазами мир обвел,

И клювом грудь себе вспорол,

А клюв как ятаган!

Сложились крылья-паруса,

Доплыв до высшей цели.

Светлели детские глаза,

Отцовские - тускнели...

Смешная птица пеликан:

Он грузный, неуклюжий,

Громадный клюв как ятаган,

И зоб - тугой как барабан,

Набитый впрок на ужин.

Пусть так. Но я скажу иным

Гогочущим болванам:

- Снимите шапки перед ним,

Перед зобастым и смешным,

Нескладным пеликаном!

Эдуард Асадов

Лапа моя

Лапа моя, лапа, носа моя, носа,

Я научусь плакать тихо, безголосо,

Я научусь думать, много и без истерик,

Гордость запру в трюме

И научусь верить.

Чуда моя, чуда, рада моя, рада,

Хочешь, с тобой буду

Весь выходной рядом?

Хочешь, прижмись с лаской

Мокрым своим носом.

Хочешь, про снег сказку?

Только живи, пёса.

Роберт Рождественский

Если жизнь покатилась к дурной полосе

Если жизнь покатилась к дурной полосе

На закате особенно чёрного дня,

Я скажу «ну и что? А подите вы все!

Лишь бы дома, как прежде, любили меня!»

Если дома хоть кто-то мне искренне рад,

Если с визгом навстречу бросается пёс,

Это будет награда превыше наград,

Чтобы прожитый день на хвосте не принёс.

Если кошка, мурлыча, прижмется к душе,

Этот теплый комок - оборона от бед,

И Вселенная сразу начнет хорошеть,

И растает, исчезнет недоброго след.

Ну а если чей дом - это просто ночлег,

Не согретый биением верных сердец,

Беззащитен на свете такой человек,

Кто не сеет добра - тот ему и не жнец!

Мария Семенова

Мордочка, хвост и четыре ноги

Едва мы чуть- чуть обогнали мартышку,

К высотам направив шаги

За нами сейчас же примчались вприпрыжку

Мордочка. Хвост и четыре ноги.

Порою с пути нам случается сбиться

(Кругом темнота и не видно ни зги

Но нам не дадут насовсем заблудиться,

Мордочка, хвост и четыре ноги.

А если тоска тебя гложет, хандришь ты

(Бывает такая тоска – хоть беги!)

Поверь. Что никто тебе так не поможет.

Как мордочка, хвост и четыре ноги.

Маленько мяса, маленько каши,

(Короче- влезать не придется в долги),

Матрасик в углу…

И вот они наши

Мордочка, хвост и четыре ноги.

Борис Заходер

Читайте также

Всемирный день животных Стихи миасского писателя Владимира Красина

4 октября – Всемирный день защиты животных Обзор самых интересных книг о животных

День защиты животных Cтихи нашей южноуральской писательницы Лидии Преображенской

Международный день домашних животных Книги о собаках, котах и кошках

Кошки разные нужны, кошки всякие важны Стихи о кошках

Книги о кошках – 142 книги о котах и кошках

Коты и кошки в художественной литературе

20 кошачьих стихов

10 сказок о котах

Читают ли кошки книжки

Читают ли кошки книжки. Продолжение

День черного кота

Стихи М.Придворова о кошках и котах

Собаки в художественных произведениях