Григорию Кружкову – 70!
Очевидно, я чудак
И всегда им буду:
Обожаю вечерком
Перемыть посуду.
Слева в кране – кипяток,
Справа – кран холодный.
Руки заняты,
Зато
Голова свободна.
Григорий Кружков - поэт, переводчик,
сказочник, серьезный исследователь литературы, – такой же чудак, как все те, с
кем мы встречаемся в его сочинениях. Он и сам в этом признается. Такие веселые
стихи с фантазией мог написать лишь человек, который хорошо помнит себя в
детстве и не разучился играть до сих пор. Действительно, Григорий Кружков,
человек способный на веселые выдумки и игры.
Он совсем не собирался стать поэтом,
да еще детским.
Он родился, вырос, учился в Москве.
В старших классах увлекся атомной физикой. Мю-мезон, пи мезон,
сигма-минус-генерон – звучало не хуже, чем Цейлон и Тасмания в любимых
приключенческих книгах. «Я не мог сопротивляться зову Тайны «пошел в физики», - признавался Кружков.
Он окончил физический факультет
Томского университета, затем аспирантуру, занимался научной работой.
«И пришла пора, когда я почувствовал
поток каких-то других частиц, пронизывающ мир, вспоминал Кружков. – Это были
нейтрино печали. Нейтрино веселья. Первые шли от луны и звезд, вторые от
солнца. Они отзывались в душе и рождали странные образы и слова».
За три года он написал три книги для
дошкольников и младших школьников: «Холодно – горячо», «Подледный лов», «
«Облако с крылечком». И оказалось, что ученый-физик Кружков умеет веселиться и
играть, как ребенок.
Большая часть его стихотворений –
перевертыши. В них все необычно, чудно, неожиданно.
Вот червяк, который сидит в падающем
яблоке и размышляет о своем космическом полете в стихотворении «Слетело с ветки
яблоко». Вот скучающее огородное чучело из другого стихотворения приглашает
птичек в гости – в огород, чтобы полакомиться овощами. Вот шахматные короли на
доске, потеряв свою свиту и рать
Поцеловались,
Помирились –
И стали
В «классики»
вместе играть!» «Шахматные короли»
Кружков зовет играть в словесные
лингвистические игры. Оказывается, как трудно сладить с окончаниями
винительного и родительного падежей у существительных «воробьи» и «голуби». Об
этом в стихотворении «Как воробей стихи сочинял».
Я люблю лишь воробьёв,
Не люблю я голубьёв!
НЕТ, ТАК НЕ ВЫХОДИТ...
Не люблю я голубьёв,
А люблю я воробьёв!
ОПЯТЬ НЕ ТО. А ЕСЛИ ПО-ДРУГОМУ?
Я люблю лишь воробей,
Не люблю я голубей!
ТРУДНО-ТО КАК, А?
Не люблю я голубей,
А люблю я... воробей!
ТЬФУ ТЫ! ИЛИ НЕТ... ПОСТОЙТЕ-КА!
Не люблю я голубей,
А люблю я, воробей,
Чтобы зёрна только нам
Доставались –
Воробьям!
УРА! ПОЛЕЧУ ВСЕМ ВОРОБЬЯМ ПРОЧИТАЮ!
Вы знаете историю про льва и
почтальона?
В пустыне, чахлой и скупой,
На почве, зноем раскалённой,
Лев, проходя на водопой,
Съел по ошибке почтальона.
И что же? Он теперь грустит,
Грустит, несчастный, и
скучает:
Хотя он очень-очень сыт,
Но писем он не получает.
Это стихотворение Спайка Миллигана
перевел поэт Григорий Михайлович Кружков.
Григорий Михайлович серьёзно изучал
физику, но диссертацию защитил по русской литературе. Звучит слегка абсурдно,
но Кружков — главный специалист по абсурду. Достаточно вспомнить, что именно он
переводил на русский язык главного английского абсурдиста — Льюиса Кэрролла — и
составил «Книгу NONсенса». В эту книгу
вошли произведения двух корифеев этого жанра - Эдварда Лира и Льюиса Кэрролла
(включая знаменитую поэму Кэрролла «Охота на Снарка»), а также стихи их
предшественников и последователей, в том числе Г.К.Честертона, Э.В.Рью и
С.Миллигана.
Г.М.Кружков — главный поставщик на
российский книжный стол англо-американских вкусностей литературы нонсенса с её
парадоксальным юмором, необычными ситуациями и странными героями. Откуда бы мы
узнали, о чём думает червяк, сидящий в падающем яблоке, что твердит верблюд,
бредущий в пустыне, «где век не бывает дождя», как шутят озябшие эскимосы, что
такое «грюша», кто такие Гном Гильом и мистер Оп, если бы не замечательный и
остроумный Кружков?
«Рукопись, найденная в капусте: Стихи и сказки»
Нет никаких сомнений, что в капусте
обычно находят детей. Вот и Григорий Кружков, помянув капусту, вовсе не
cлукавил: стихи и сказки, включенные в этот сборник, — не только любимые его
«дети», но и всё самое «вкусное», что на сегодняшний день он сочинил, перевёл,
пересказал и «переиграл» для детей.
Сборник предназначен «для чтения
взрослыми детям», в нём очутились рядом стихи и сказки для очень разных
возрастов, которые отлично оттеняют и дополняют друг друга. Кружков включил в
этот сборник даже «Охоту на Снарка» Льюиса Кэрролла, произведение, по мнению
знатоков, крайне сложное, этакий абсурдистский орешек не для детских зубов.
«Старушка в башмаке» (по мотивам
английской народной поэзии), «Жил один старичок в Девоншире» (из Эдварда Лира и
Льюиса Кэрролла), «Чашка по-английски» (по мотивам Спайка Миллигана), «Посыпайте
голову перцем» (из американской детской поэзии), «Сказка о Белой Лани» (по
повести Джеймса Тербера), «Барклай, потрясатель копья» и «ковбойская сказка»
«Неуловимый Джо», а также «сказки одуванчиковые, медвежьи, колдунские и прочие»
— всё это и многое другое собралось теперь в одной вместительной книге, «где
так празднично и жутко, / Так таинственно и зыбко…» А главное, весело, озорно и
талантливо.
«Нос Картошкой: Сказки о кладах, ковбоях, поросятах в Стране Рутабага»
Настоящий сборник — своеобразный «коктейль»
из вольных пересказов, а вернее, из сказочных историй, созданных на основе
произведений двух замечательных американских писателей.
Первые десять сказок о доблестном
псе Барклае, Потрясателе Копья, созданы по мотивам повести «Доминик» писателя и
художника Уильяма Стейга, о чём Григорий Кружков заботливо уведомляет читателей
в самом начале.
Кроме сказок о Барклае, в сборник
«Нос Картошкой» вошли истории о жителях необыкновенной Страны Рутабага.
Рутабага похожа на Америку. На Америку наших книжных представлений о ней,
сказочную Америку, ведь только там в таком изобилии встречаются ковбои, прерии,
салуны и двадцатизарядные кольты. Там живут: «тоже слепой» музыкант Нос
Картошкой, виртуозный враль ковбой Джо О’Кстати по прозвищу Неуловимый и Джимми
Молоток, который однажды купил себе билет «до того места, где рельсы уходят в
небо…». За основу историй о Стране Рутабага Кружковым взяты сказки «Rootabaga
Stories», написанные американским поэтом Карлом Сэндбергом.
Сборник Григория Кружкова «Нос
Картошкой» признан «Книгой года-2006» в номинации «Вместе с книгой мы растём».
Григорий Кружков перевел английские,
шотландские, ирландские сказки, произведения Эдин Несбит, создательницы сказки
ХХ века, стихи английских и американских поэтов – классиков и современников.
Можно сказать, Кружков научил говорить по-русски поэтов, которые считались
непереводимыми: Эмиля-Виктора Рью, Спайка Миллигана, Шэл Сильверстайна. Он
заново и очень не плохо перевел нонсенсы (чепушинки) из знаменитого сборника
Песни Матцшки Гусыни», соревнуясь с самим Маршаком; перевел более тридцати
стихотворений-лимериков Эдварда Лира, а также перевертыши Кэрролла, стихи
Стивенсона, Белллока, Фарджон. А его перевод стихотворения Редьярда Киплинга «За
цыганской звездой» приобрел особую популярность благодаря фильму «Жестокий
романс».
Все эти сокровища и буря веселья, и
игры - в сборнике «Сказки Биг Бена». «Сказки Биг Бена» в пересказе Григория Кружкова
были удостоены премии Андерсена и включены в Золотой лист по номинации
переводчика. А в 1955 году книга получила сразу три диплома на Всероссийском
конкурсе «Искусство книги».
В этой книге Кружков предлагает
отправиться в путешествие на нарисованном быстроходном кораблике к английским
берегам. В книге – карта. Но какая! На ней отмечены места обитания сказочных
фей, храбрых рыцарей, гномов, драконов и даже грюш (удивительных на вкюс!).
Это путешествие – не только в
пространстве, но и во времени. Это путешествие – в историю английской детской
литературы. Кружков отправляет на «к свежим рощам Игростана».
Маршруты разнообразны, но постоянно
ощущаешь общее этих сказок, стихов, песенок: парадоксальный английский юмор,
необычность ситуаций, необычность ситуаций, чудеса и чудаки.
В Игростане Кружкова живет странный
гибрид жирафа и леопарда – жирафопад.
Романтичным становится живущий у
Везувия старик-любитель рома из лимерика Лира.
А Лев из «грустно-веселой сказки для
самых стареньких» Миллигана, почувствовав избыток сил, захотел стряхнуть часть
этих сил.
Из этой же сказки мы узнаем, что
«деревья в Джунглях, по крайней мере, большинство из них, были деревянными. Да
и остальные были деревянными, если уж говорить до конца».
Изгнанные король и королева из сказки Несбит снимают полдома и
живут на пенсию короля в отставке; королева при этом занимается еще на вечерних
курсах домашнего хозяйства.
Неожиданны двустишия Э.-В.Рью в
переводе Кружкова – с длиннейшими названиями, в три, в четыре раза длиннее самого
стихотворения.
«Ночные мысли черепахи страдающей от
бессонницы на подстриженном газоне»
Земля, конечно плоская,
Притом ужасно жесткая.
Или
«Размышления черепахи, дремлющей под
кустом роз неподалеку от пчелиного улья в полуденный час, когда собака рыщет вокруг
и кукушка кукует в дальнем лесу»
С какого ни посмотришь бока
Я в мире очень одинока
Замечательны и другие герои из
стихотворения РЬю «Пираты на острове Фунафути» в переводе Кружкова. У них такие
стр-р-рашные имена»: Джим Кашалотто, Джеки Чёрт, Сэм Гроб, Билл Корова, Кок
Вырвиглаз и старый Хью. Они – сама любезность, предупредительность,
изысканность, манер. Но… только на
острове Фунафути..
С такой фауной
С такой любезной флорой.
Стоило друзьям покинуть остров, как
они снова превратились в разбойников-пиратов.
А как всем до боли знакома ситуация
в «Геройских стихах у двери в зубной кабинет» Миллигана в переводе Кружкова!
Отмщение, Отмщенье – зубным
докторам!
И нет им прощенья в мире!
Их длинным иголкам, их гнутым
шприцам,
Их гнусным «откройте пошире»!
Их пыточным креслам, их жутким речам
О кариесе и пульпите!
Отмщенье, отмщенье – зубным палачам
С их подлым «чуть-чуть потерпите»!
Их сверлам, жужжащим, как злая оса,
От бешеного вращенья,
Их ваткам, их лампам, слепящим
глаза, -
Отмщенье, отмщенье, отмщенье!
Григорий Кружков не считает себя
переводчиком. О своей работе он говорит:
«Моя задача уловить правила игры
писателя и включиться в ту же игру по-русски… Я стараюсь не столько
пересказать, сколько переиграть своего соперника»
И еще: к своим книгам Кружков сам
пишет веселые предисловия («для дотошного читателя») читателя и послесловия
(«для неутомимого читателя»). В них он разъясняет правила игры и предстоящего
чтения.
Читайте стихи Григория Кружкова
сами, читайте вместе с детьми, играйте и мир вокруг станет веселее и радостнее.
Утро – весёлый маляр
Утро – весёлый маляр,
Он просыпается рано.
С красным ведёрком зари,
С белым ведёрком тумана
Бодро идёт по росе,
В красках штаны и рубаха,
Кисти несёт на плече,
Свищет, как ранняя птаха.
День – расторопный кузнец
В синей небесной спецовке,
Он в наковальню стучит,
Тащит клещами подковки,
Бьёт, раскаляет и мнёт,
Точит, грохочет, швыряет…
Грузной походкой идёт,
Пот рукавом утирает.
Вечер проносится вскачь —
Всадник с таинственной вестью.
Стелется сумрачный плащ
По городам и предместьям;
Реет, струится, летит,
Блещет изнанкой багровой,
И замирают вдали
Эхом звенящим подковы.
И, рассыпая кругом
Звёздного жемчуга горсти,
Тихою поступью в дом
Входит прекрасная гостья.
Над изумлённой Землёй
В лунном сиянии ясном
Ночь-королева идёт
В чёрном уборе атласном.
Слетело с ветки яблоко
Слетело с ветки яблоко,
А в нём сидел червяк.
Слетело с ветки яблоко,
Червяк подумал так:
« В чём дело? Что за новости?
Пропал и верх, и низ.
Да я же в невесомости –
Вот штука! Вот сюрприз!
Да я же в этом яблоке
Лечу по небу, как
В космическом кораблике!
(Сообразил червяк).
Куда же мне приедется?
Ведь космос так широк!
Большая есть Медведица,
И Рак, и Козерог.
Созвездья и галактики –
Как яблони в цвету.
Я воплощу на практике
Заветную мечту!
Какие испытания
Меня в полёте ждут?
И хватит ли питания
На весь большой маршрут?
Не подведет ли рация?
И где приборы для?..»
Вдруг – БУМС!!!
– Какая станция?
– Приехали! Земля.
Яблоко пишет, а тыква читает.
Яблоко пишет,
А тыква читает.
Яблоко часто
По тыкве скучает.
И представляет,
Как в дальней дали
Тыква ведёт
По ручьям корабли.
Если вдруг Тыква
С обиды заплачет,
Яблоко сразу
На помощь прискачет
Яблоко хочет,
Чтоб тыква о нём
Думать могла,
Как о друге своём.
Яблоко очень
На тыкву похоже:
Круглое тоже
И с хвостиком тоже.
Яблоко любит
Смотреть с высоты...
Тыква, а Тыква,
А что любишь ты?
О противнике, или Военная
инструкция для мальчишек
Когда воевать
Вам придется
Друг с дружкой —
Кидаться снежками,
Сражаться подушкой, —
На случай
Припомните мудрую речь:
Лупите
Не в полную силу:
Противника надо
Предельно беречь —
Чтоб,
значит,
Надолго хватило.
Допел свою песню последний
солист
Среди огорода.
И падая наземь, вращается лист,
Как винт вертолёта.
Печально ушами лопух шелестит,
Трепещет и машет.
Уж скоро, уж скоро зима налетит,
Закружит, запляшет.
Вся грязь превратится в белейшую
гладь,
Нагрянут метели…
И Брэм озабоченно пишет в
тетрадь:
«Слоны улетели»…
Перевод с английского из Шела
Силверстейна:
Постригся
Постригся я наголо чисто
И понял, что суть такова:
Не волосы были волнисты,
Волниста была голова!
Какая буква важней?
Сказало кругленькое О
Колючей букве Е:
– Представь-ка, море без меня
Каким-то станет мре.
А целый гренадёрский полк
Преобразится в плк.
И грустно будет белый ктёнк
Хлебать сухое млк.
Но отвечала буква Е
Хвастливой букве О:
– А без меня от неба
Останется лишь нбо.
Без О хоть будет рза и грза
От розы и грозы,
А без меня от слова без
Останется лишь бз.
Летучий мышонок
Летучий мышонок
Пищал на свету:
– Мне страшно,
Включите опять темноту!
Рот, нос, глаз и ухо
Рот что-то Уху говорил,
А Глаз глядел на крышу.
Нос между ними проходил
И невзначай услышал.
Смутившись, он пробормотал:
«А мне какое дело…»
Рот онемел,
Глаз просиял,
А Ухо покраснело.
Замороженный сон
Мне снился чудный, дивный сон…
Но прозвенел будильник.
Эх, взять бы мой прекрасный сон
И сунуть в холодильник!
Пройдут года. Я превращусь
В морщинистую харю.
Тогда достану я свой сон
И ножки в нём попарю.
Запах
Во сне я был охапкой роз.
Хотел я превратиться в нос.
Но только превратился,
Как запах прекратился.
Откуда взялся ветер
одуванчиковая народная сказка
Давным-давно, сказывают старые,
лысые одуванчики своим желторотым внучатам, ветра вообще не было.
Раз в год приезжала бабка Щекоталиха
на телеге, запряженной старой лошадью Надькой, и ощипывала созревшие
одуванчики. Собранный пух она отвозила на фабрику, где из него делали вязаные
шапочки и зимние курточки.
Это было очень удобно и гигиенично.
Иначе одуванчикам пришлось бы целыми годами стоять неощипанными, и у них в
головах завелись бы вредные жучки, а может быть даже Кое-Кто-Похуже.
И вот однажды, откуда ни возьмись,
прискакал Заяц. У него в голове была идея. Идея была простая: посадить у себя в
лесу на полянке морковку и капусту – и тем самым навек покончить с воровством и
шмыганьем по чужим огородам. Прекрасная идея, не правда ли?
Но для того, чтобы посадить овощ,
надо сперва вспахать землю (так ему объяснили). А чтобы вспахать, нужна лошадь.
И вот он решил «подъехать» с этой просьбой к лошади Надьке (так ему
посоветовали). А «подъехать» в те старые времена означало не буквально
подъехать, например, на трамвае, потому что никаких трамваев тогда не было. А
«подъехать» тогда означало просто подойти – но поласковее, и обязательно с
подарком.
И вот купил Заяц французские духи
«Пурква па?» (что по-французски означает: «А почему бы и нет?» ) и «подъехал» с
этими духами к Надьке, которая как раз паслась на лугу среди одуванчиков.
Понюхала Надька «Пурква па?» разок,
понюхала другой – да как чихнёт! Со всех одуванчиков мигом шапки сдуло.
И более того: улетел Надькин чих
куда-то за холмы, там размножился, расплодился и с той поры стал гулять по
свету без угомону. Деревья гнуть, море мутить да одуванчики трепать. Так и
родился Ветер.
Откуда взялся Китай и куда он подевался
(Сказка садовых качелей)
Жила-была девочка, которая боялась
кататься на качелях. Она хотела, чтобы сначала покатался папа.
Папа сел на качели и улетел
высоко-высоко, далеко-далеко. Когда он возвратился, девочка спросила:
– Ты где был?
– В Китае.
– А кто там живёт?
Папа слетал в Китай, вернулся и
говорит:
– Император.
– А у него есть собачка?
Папа снова слетал в Китай и говорит:
– Есть.
– А как её зовут?
Папа улетел, чтобы разузнать про
собачку, но скоро вернулся:
– Её зовут Сюй-линь. Она рыжая и
мохнатая.
– А как зовут императора?
– Погоди минутку.
Папа снова слетал в Китай и доложил:
– Его зовут Цинь Фа-мун.
– А он добрый? – спросила девочка.
– Сейчас узнаю.
Папа слетал в Китай и вернулся:
– Наверное, добрый. У него сзади
косичка.
– Не может быть! – удивилась
девочка. – Я хочу тоже покачаться на качелях. Ты слезь, а я сяду. Теперь толкай
меня, только посильнее.
Папа толкнул качели, и девочка
улетела высоко-высоко, далеко-далеко. Когда она вернулась, папа спросил:
– Ну, как?
– Замечательно. Император мне
разрешил дернуть его за косичку. Она настоящая. Толкни меня посильнее.
Девочка снова улетела в Китай и
через несколько секунд вернулась. Щёки у неё были ярко-розовые.
– Император сделал мне предложение!
– крикнула она, подлетая к папе.
– Какое предложение? – опешил папа.
– Стать его женой! – ответила
девочка и снова улетела.
Долго ждал её папа. Но она так и не
вернулась.
Привидение, которое хрустело печеньем
Английская кошачья сказка
Однажды привидения северных графств
Англии собрались на внеочередной совет. В повестке дня стоял один вопрос:
недостойное поведение привидения замка Логингфорд.
– Вы компрометируете всех нас, –
возмущалось Привидение, Которое Гремело Цепями. – Это, в конце концов,
абсурдно! Гремели бы вы лучше цепями! Просто и со вкусом.
– Или стучали бы шарами в
бильярдной, когда весь дом уснёт, – подхватило Привидение, Которое Играло В
Бильярд. – Бум! Чпок! Бум! Чпок! Вот это я называю большой стиль! Но хрустеть
печеньем… Фи, как это пошло! Кто вас только надоумил, милочка?
– Очень хорошо еще скрипеть дверью,
– наставительно заметило Привидение, Которое Скрипело Дверью. – Скрииип…
крииип… скрииип… крииип… В мёртвой тишине ночи это производит неизгладимое,
по-настоящему зловещее впечатление!
Короче говоря, собрание настоятельно
рекомендовало привидению замка Логинфорд сменить репертуар. И товарищеская
критика возымела действие. Вскоре по округе распространился слух, что в замке
Логинфорд появилось Привидение, Воющее По Ночам В Дымоходе.
Молодой профессор Роберт Риккерт,
приехавший в Логинфорд для изучения старых манускриптов, не верил в
сверхъестественные явления. Поэтому в первый раз, когда он услышал заунывный
вой, доносящийся из каминной трубы в библиотеке, он только усмехнулся. Мол,
Господи, до чего пугливы эти аристократы!
– Это ветер, – подбодрил себя
профессор, беря кусочек своего любимого печенья «Эльсинор» из лежащей перед ним
круглой коробки.
– У-у-у!! У-ууу!! – еще пуще
застонало, завыло в трубе.
– Просто ветер, – упрямо повторил
он, надкусывая «Эльсинор».
– УУУ-У-УУУУУУУ!!! – в три раза
громче простонало из трубы.
И тут ноги подвели профессора
Риккерта. Без всякого приказа с его стороны они вдруг задрожали и опрометью
бросились вон из библиотеки. Лишь когда руки профессора захлопнули дверь и
повернули ключ в замке, ноги его чуть-чуть успокоились. Профессор стоял за
дверью, прислушиваясь. Стоны стихли, но в наступившей тишине раздался какой-то
странный, ломкий звук. Очень знакомый звук. Да, несомненно! – там, в библиотеке
кто-то хрустел печеньем.
Этого профессор вынести не мог.
Решительно повернув ключ в замке, он распахнул дверь и шагнул вперед.
– Что это значит? Как вы смеете есть
моё печенье?
Фигура, закутанная в бледный
балахон, обернулась.
– Одно только маленькое печеньице! –
простонала фигура.
– Маленькое или большое – всё равно,
– возразил профессор. – Если вы призрак, то при чём тут мучные и кондитерские
изделия? Вы же бесплотны, не так ли?
– Голод умирает последним! –
печально прошелестело привидение.
– Положите мое печенье, – строго
сказал Риккерт.
– Ни за что! – И привидение, схватив
со стола всю коробку «Эльсинора», бросилось к камину и в одно мгновенье исчезло
в дымоходе.
Всю ночь профессор Риккерт
проворочался с боку на бок. Научное любопытство профессора было возбуждено; но
и другие чувства мучили его: среди них было одно, похожее на жалость, и другое,
похожее на раскаяние.
На следующий вечер он явился в
библиотеку с маленькой корзинкой. Освободив край стола от манускриптов и
фолиантов, он вытащил и разложил на салфетке несколько бутербродов с ветчиной и
сыром, налил из термоса горячий мясной бульон с петрушкой.
– Прошу вас, подкрепитесь, –
обратился он к камину. – Вы, должно быть, уже много столетий питаетесь
всухомятку.
Из дымохода донесся благодарный
стон, и давешняя фигура вновь предстала перед Риккертом. Она протянула руку к
чашке с дымящимся бульоном – и вдруг вспыхнула голубым светом, балахон спал с
неё, и перед изумленным профессором явилась девушка в пышном серебристом
платье.
– Да-да, профессор Риккерт! Я –
заколдованная принцесса. Природа наградила меня красотой, но я слишком много
грызла печенья, перебивая себе аппетит перед обедом, а потом капризничала за
столом. И вот –
>За то, что я не ела супа
(Что было, безусловно, глупо),
По воле Злого Провидения
Я превратилась в Привидение.
Но ваше слово и бульон
Развеяли мое заклятье.
О, как теперь мне вкусен он
Хочу всегда его съедать я!
С тех пор, сказывают, привидение в
замке Логинфорд куда-то пропало – к большому облегчению его владельцев. Зато в
соседнем университете появилась новая профессорша – белокурая и прекрасная, как
сказочная принцесса.
И это подлинная история, которую мне
рассказал знакомый кот, живущий в одном старинном английском Колледже. Это
серьёзный кот – у него всегда самые точные сведения.
Комментариев нет
Отправить комментарий