Виталий
Олегович Кальпиди – русский поэт, издатель, культуртрегер, автор 10 поэтических
книг. Стихи Кальпиди переведены на 15 языков. В разные годы они публиковались в
антологиях современной русской поэзии, издававшихся в Германии, Франции, США,
других странах мира. В Великобритании выпущен диск со стихами поэта и музыкой
на его стихи. О творчестве Кальпиди высказались практически все ведущие
критики, поэты и литературоведы: Андрей Вознесенский, Алексей Парщиков, Марк
Липовецкий, Вячеслав Курицын, Дмитрий Пригов, Дмитрий Кузьмин, многие другие.
Виталий Олегович – составитель и редактор более 70 книг современных уральских
авторов и 3-х (на сегодняшний день) томов «Антологии современной уральской
поэзии», книги «Энциклопедия. Уральская поэтическая школа», соавтор и идейный
вдохновитель издательско-продвиженческого проекта «ГУЛ» (галерея уральской литературы),
основатель и главный идеолог УПД (уральское поэтическое движение). Виталий
Кальпиди – лауреат премий им. Аполлона Григорьева, им. Бориса Пастернака,
«Москва – Транзит», «SLOVO», «ЛитератуРРентген» и др.
«Действие
человека мгновенно и одно, действие книги множественно и повсеместно» – с этого
известного высказывания А.С. Пушкина издатель и культуртрегер Марина Волкова начала
презентацию новой книги.
В
новой книге русского поэта, издателя, культуртрегера Виталия Кальпиди на 400
страницах представлены почти 400 стихотворений и 12 палимпсест-иллюстраций.
У
книги «IZBRANNOE» нестандартная обложка, в ней нет привычных предисловия и
послесловия, написанных известными литераторами, портрета автора, а есть
авторские обращения к читателю. В уведомлении перед книгой автор рассказывает о
том, как она устроена. «IZBRANNOE» включает в себя 10 предыдущих книг Виталия
Олеговича Кальпиди в обратной последовательности: первой идет десятая изданная
книга «В раю отдыхают от Бога», а последней – его самая первая книга «Пласты».
Необычно и то, что каждая книга заканчивается предисловием к следующей книге.
Тех,
кто привык сначала воспринимать глазами, заинтересует новый формат иллюстраций.
По словам Марины Волковой, в истории книгоиздания не было подобных примеров.
Виталий Олегович предложил для них авторское название – палимпсест-иллюстрации.
Иллюстрации состоят из нескольких слоев: первый слой – это фотомонтаж,
выполненный на основе фотографий челябинского фотографа Сергея Жаткова, а под
каждой фотомонтажной иллюстрацией представлены графические изображения,
выполненные художниками Вячеславом Остапенко из Санкт-Петербурга и Сергеем Андрусенко
из Челябинска. Многослойность иллюстраций визуально демонстрирует
многослойность и самого поэтического творчества Кальпиди, потому что слова
«многогранность, многослойность» – наиболее часто используемые в отзывах на его
творчество.
Марина
Волкова подсказала слушателям 3 варианта чтения новой книги, потому что ее не
получится читать как обычный поэтический сборник с произвольно выбранной
страницы, понимание будет нарушено. Самым продвинутым чтецам и тем, кто уже
знаком с творчеством Виталия Кальпиди, рекомендовано читать книгу от первой и
до последней страницы, чтобы поверх стихотворений возникло понимание самого
автора и природы его творчества. Для тех, кто только начинает знакомиться с
поэтическими текстами, советуют начинать процесс чтения с книги «Мерцание»,
потому что она снабжена авторскими комментариями после каждого стихотворения. А
читателям с начальным уровнем понимания поэзии стоит начать чтение с книги
«Пласты».
На
премьере книги у гостей была возможность послушать избранные стихи в авторском
исполнении, посмотреть выставку книг Виталия Кальпиди. Кроме того, на встрече
были показаны видеообращения поэта и культуртрегера Дмитрия Кузьмина,
профессора Владимира Абашева, культуртрегера Аркадия Буршейна, переводчиков
Роберта Ходеля и Алисии, каждый их которых поделился своим мнением о творчестве
Кальпиди.
Стихи
Виталия Кальпиди:
Не
разглядывай ночью мужчину, уснувшего после любви.
Он
ничуть не устал, а на время от нежности умер.
Потемнённая
тайна испарины лба на крови
освещает
два первые слога таинственных сумер… -
дальше
тьма. Он лежит кое-как и не дышит, а только на вдох
мягкой
тяжестью лёгких взбивает свистящие струи.
Наклоняясь
над ним, ты рискуешь: застенчивый Бог,
наклоняясь
над ним, промахнувшись, тебя поцелует.
Из-под
век, со зрачков, или даже с глазного хрустального дна
испаряется
взгляд: твой мужчина приходит в сознанье,
но
не сразу, не сразу. Ещё две минуты одна
будешь
скороговоркой в молитве давать показанья.
В
локте правую руку согнув, он внезапно прочертит во тьме
пол-окружности,
тщетно пытаясь найти сигареты.
Прислонившись
к его недостаточно ровной спине,
ты
услышишь, как в ящик почтовый бросают газеты.
И,
как только вы снова смешаете влагу застиранных тел
ваших
сороколетних, подёрнутых инеем света,
не
смотри на него, потому что он очень хотел
два
последние года, возможно, погибнуть за это.
А
когда он от собственной нежности вновь потихоньку умрёт,
ты
взгляни за окно, где ветвей шебуршит метастаза,
и
почувствуй: он вздрогнул, открыл пересушенный рот…
Но
не дай тебе Бог посмотреть на него хоть вполглаза.
*
* * (2009)
Мне
очень нравится, что ты ещё жива,
хотя
стареешь столь невероятно,
что
по утру не так уже опрятны
твоих
морщин сухие кружева.
Твой
храп во сне похож на жернова.
Его
я называю мёртвым пеньем.
А
раньше ты, как бабочка, спала,
не
злоупотребляя сновиденьем.
Не
помню, в чём, но ты была права,
пока
я утверждал, тупоголовый,
мол,
зеленеет за окном трава
со
злости, что не выросла лиловой;
мол,
это бог на фоне февраля,
под
фонарём (как будто так и надо)
архангела,
хранящего тебя,
ощипывал
под видом снегопада;
и
что улыбка бога – широка,
что
по её извилистому руслу
людей
невыносимая река
к
подземному стремится захолустью,
и
что в потоке этой наготы
твоё
лицо отсвечивает чётко,
и
родинки, как капли темноты,
забрызгали
тебя до подбородка...
*
* * (2011)
Но
ангелы над нами не летят,
а
ползают на синем пепелище
своих
небес, где щупают щеглят,
которых
злоупотребляют в пищу.
Вниз
головой и, кажется, не без
усилия,
на жутких четвереньках
они
ползут, сверкая средь небес,
как
перхоть на евреях и еврейках.
Целуй
меня! Глаза не закрывай.
Смотри,
как осыпаются ресницы,
как
кошка доедает птичий рай
в
него уже низвергнутой синицы;
как
воробьи, допустим, в три ряда
сидят
на проводах, поджав колена,
как
тянутся, свисая, провода
слюной
сластёны и олигофрена;
как
перезагружаются сверчки,
с
надсадою зависшие над садом,
как
зарастают инеем зрачки,
а
щиколотки – диким виноградом;
как
я вперёд тебя, в конце концов,
сам
на себе почувствую однажды:
подземные
парковки мертвецов –
не
эффективны, раз одноэтажны.
Комментариев нет
Отправить комментарий