«Витаминное» чтение

Были времена, когда запах мандарина казался божественным. Он олицетворял самый красивый праздник: ночь Нового года.
А у российского автора Галины Щербаковой ночь вылилась в целый, судя по названию, «Мандариновый год». И хотя события занимают гораздо меньший отрезок времени, в этом промежутке было и начало, и конец.

Казалось бы, банальная история. Муж Алексей полюбил другую женщину и хотел бы построить с ней новую семью. Но супруга с этим не согласна.

«В учительском коллективе она слыла благополучной счастливой женой, очень этой репутацией гордилась, мысль, что может её потерять, казалась страшней самой возможности развода. Чёрт с ним, с мужем, а вот войти в братство одиноких женщин, дев, братство брошенных – не доведи господь! Это совсем другой мир, который ей был неприятно жалок. Сорок три года у женщины – это почти акме, это расцвет, сорок три у одинокой учительницы – это бесконечно унылая дорога на многие годы с одним-единственным пейзажем».

Но муж настроен решительно. Нужно только определиться с квартирным вопросом. Выросший в коммуналке, Алексей ни за что не хотел расставаться с полученной невероятными усилиями им и его матерью трёхкомнатной квартирой. Он предлагает жене и дочери замечательную, с дорогим ремонтом, квартиру своей невесты и наталкивается на яростное сопротивление. Хотя дочь пытается ему помочь, шантажируя покупкой машины. Но откуда ж в советское время у заводчанина деньги на машину. А процесс распада семьи уже пошёл. «Всё у них лопнуло, и растягивают их в стороны центробежные силы, и как крошит и ломает их эта сила движения. Алексей Николаевич не знал, как не знала этого Анна Антоновна, что вступили они в отношения, когда любой шаг и поступок, любое слово и взгляд обречены на перетолкование. Тут хоть тресни, а в «да» услышат «нет», а улыбку поймут как издевательство. И фатальное непонимание будет расти как ком». Ком, от которого заныло сердце Алексея и не стало хватать воздуха. Но выход ведь должен быть.

И «он выбрался, наконец, на прямую и хорошую дорогу, вскарабкался и вздохнул – ни впереди, ни с боков уже не было ни пригорков, ни колдобин, великолепный светлый путь для неспешного хода порядочного человека. «Наконец-то, – подумал он. – Выход всегда должен быть таким прямым и светлым…». А для вдовы мысль об одиночестве уже не была такой пронзительной. «Всё-таки вдова – не брошенная жена… Совсем, совсем другое дело».

«Пошли дожди, потом морозы. В город завезли мандарины и всюду ими торговали.

– Мандариновый год, – говорили друг другу люди. – просто мандариновый… Никогда такого не было…

…Алексей же Николаевич… Ах, да, его уже не было! К этой мысли все уже привыкли. Тем более, что мандарины… ну просто на каждом углу».

К цитрусам неравнодушна и Елена Басманова. Её роман «Крещенский апельсин» уносит читателя в январь 1908 года.

Юный студент Самсон Шалопаев приезжает из Казани в Москву. По дороге в поезде знакомится с обаятельным господином Либидом. Знакомство оборачивается пустыми карманами: все деньги, собранные заботливыми родителями, оказываются в руках опытного картёжника. Несмотря на это, подогретый горячительным «Хеннесси», Самсон проникался к попутчику всё большим доверием и сознался, что едет в Москву искать свою пропавшую жену. На фоне своего рассказа о любимой, студент впадает в поэтический транс: «Моя возлюбленная Эльза! Я так люблю тебя! Донельзя!». Оценив его литературный дар, Эдмонд оставил облапошенному Самсону рекомендательную карточку. Проснувшись утром, Самсон понял, что у него нет денег и некуда идти, в кармане была только визитка нового знакомого.

А дальше начались непонятные события и происшествия. Кто-то убивает извозчика, нанятого соседями по купе. Самсон оказывается в редакции журнала «Флирт», где ему предоставляют кров, одежду, питание и ждут от него журналистских изысков. Здесь же совершается покушение на Либида, сотрудника журнала и бывшего попутчика. Эдуард Либид подавился иглой, заложенной в мякоть апельсина. В некоторых заведениях было обыкновение подкрашивать апельсины, вводя через кожуру шприцом анилин для цвета или сахарин для вкуса. Кто-то воспользовался этим методом, намеренно оставив иголку в апельсине. Кто-то, кто желал смерти прожженному негодяю Эдмонду Либиду. Под подозрением в числе других и Самсон, ошалевший от странных событий, гость столицы. Идя по заданию редакции со своим наставником, юноша оказывается в поле обстрела депутата Государственной думы и вновь оказывается в полицейском участке. На свалке находят убитую женщину Эльзу, очень похожую на пропавшую жену. Столько загадок, трудноразрешимых даже полицией. Но в финале Самсон наконец пишет свою первую статью, где неожиданно в форме художественного рассказа выдаёт все объяснения роковых событий.

Следующая книга с цитрусовым названием «Заводной апельсин» Энтони Бёрджесса прочитана мною в 1993 году. И она была первой книгой, поразившей необычайной жестокостью сюжета.

Слова автора в предисловии подтверждают моё впечатление: «Одно время эту книгу считали опасной: фильм по ней в Великобритании запрещён». Автор также поясняет название романа, оно «происходит от выражения, которое когда-то широко ходило у лондонских «кокни» – обитателей рабочих районов Ист-Энда. «Кокни» старшего поколения о вещах необычных или странных говорят, что они «кривые, как заводной апельсин», то есть это вещи самого причудливого и непонятного толка. На малайском языке «orang» значит «человек», а в английском «апельсин» и мне слышится в нём что-то живое, симпатичное, и я не могу не раздумывать о том, что происходит, когда эти самые «orang-orang» в тоталитарном государстве превращаются в бездушные механизмы».

Повествование книги постранично несколько однообразно. Группа юнцов четырнадцатилетнего возраста просто развлекалась, предварительно загоняя в себя молоко со спиртным. Вместо школьной ручки и парты – кастеты, ломики, грабежи, зверские избиения. Пройти по улице и надавать встречному очкарику так, чтобы он захлебнулся кровью. Порубиться с соседними пацанами. Проникнуть в жилой дом, покалечить мужа и изнасиловать жену. В соседнем доме ломиком приложить старушку. И всё так весело, с азартом: хрясь, хрясь. Старушка оказалась шустрой, успела позвонить в полицию. Один из гадёнышей не смог убежать. И уже сам захлебнулся кровью. Полицейские постарались, комментируя: «насилие порождает насилие».

Государство озабочено подростковой жестокостью. Юный головорез подвергается методике, разработанной доктором Браномом и направленной на реформацию человека по устранению криминальных рефлексов на медицинском уровне. Суть её в показе фильмов со сценами жестокого насилия. Это действует так: «Я не хочу описывать, бллин, остальные ужасные вещи, которые меня заставили просмотреть. Все эти головастые докторы Бродские и Браномы и все прочие в белых халатах – все они, по-моему, гаже и отвратнее любого преступника в Гостюрьме. Ну, в самом деле: я ведь даже помыслить не мог, чтобы кому-то пришло в голову делать такие фильмы, которые меня заставляют смотреть привязанным к креслу, да ещё с насильно открытыми глазами. Всё, что я мог, это поднимать крик, чтобы выключили, выключили, отчасти перекрывая этим шум драк, резни и музыку, которая это сопровождала. Когда включили свет, мою голову всё ещё распирало буханье словно бы какой-то огромной машины, производящей боль, во рту был kal и сухость и такое чувство, будто я сейчас vybliuju всю жрачку, которая съедена мной, блин, с тех пор, как я был младенцем». Результат лечения: злые намерения сопровождается сильнейшим ощущением физического страдания. Объект переходит к противоположному «модусу поведения». Что из этого вышло, предлагаю узнать самим.

Писатель современности Давид Маркиш представил читателю книгу рассказов «Луковый мёд».

Сам рассказ с этим названием приводит нас в дом престарелых с оптимистичным названием «До 120». Стоял он на опушке цветущего лукового поля, на окраине белого города Кирьят-Парпар, в зелёной ложбинке – как раз на том месте, где Каин убил Авеля. И хотя никто не дотягивал до означенной цифры, здесь обитали не только колясочники. Самый боевой – Петрик из второй палаты. И всё же он умер, и наверняка, счастливым. Жизнь его в богадельне была пресной. Но во время массажа, предложенного медбратом, русским евреем-эмигрантом и бывшим спортсменом Романом Розенсоном, Петрик улетел в прекрасное время и место. На зелёном горизонте шатёр. Молодая женщина готовила еду. К спине женщины привязан младенец. Петрику «было отрадно, что эта молодуха родила ему сына, что дом его – полная чаша: река кормит рыбой, пчёлы – мёдом. Что ноги легко носят, и нет нужды в кресле на колёсах, и никто не пристаёт с дурацкими пожеланиями дожить до 120». Звуки скорой помощи помешали ему досмотреть дивный сон. Скорая была по его душу, чуть не отлетевшую после энергичного массажа по еле живому телу.

Петрика увезли в больницу, реанимировали, но транспортировка обратно требовала денег. Незадачливый медбрат-массажист любезно предложил свои услуги пешей доставки больного на инвалидном кресле. Путь шёл мимо луковой пасеки. Пациенту непременно хотелось завернуть на пасеку, что он и сделал, энергично вращая колёсами своей коляски. «Роман Розенсон остался и праздно стоял. Минут через десять он озаботился: подступали сумерки, надо было ехать дальше, а на тропе никто не появлялся. Рома решительно вздохнул и ступил на тропу.

Кресло-каталку на краю поля непросто было увидеть. Роман разглядел Петрика, сидевшего в кресле совершенно неподвижно: пчелиный рой стоял над ним, как чёрный дым над трубой». Рома же долго гадал, что успел досмотреть покойный Петрик на луковом поле.

Тягучую сладость в названии предлагает и писатель Алина Знаменская. Только мёд у неё – рябиновый. Её книга «Рябиновый мёд» имеет подназвание «Августина».

Это имя девочки, с которой мы встречаемся уже на первой странице романа. Она напугана, вырвана из привычной среды и не знает, что её ждёт дальше. Бородатый мужчина, названный отцом, везёт девочку в незнакомый дом из Рябинина Ильинского монастыря, названного так неслучайно. «В незапамятные времена стояла на том месте церковка, в честь Ильи-пророка построенная. Да стала разрушаться, забросили её. А в лесах недалече монастырь стоял, и игуменом в нём был преподобный Андриан. Праведник, каких поискать. Мученическую кончину принял. Разбойники ночью ворвались в обитель, думали богатства найти несметные, а там пусто. Измывались над старцем, пытаясь дознаться, где сокровища спрятаны, только всё зря. Убили старца и на реке бросили. А на месте Ильиной церкви, аккурат год спустя, возьми да и вырасти известное дерево – рябина. Стало то деревце смолкой истекать, вроде как мёдом. Люди пригляделись, а это не смолка вовсе, а миро. Люди стали приходить и получали исцеление у дерева от разных хворей». Люди были уверены, что миро истощали мощи Андриана-мученика. Позже на этом месте построили монастырь, где и прожила свои первые пять лет Августина.

В барском доме, где её отец стал работать поваром, она подружилась с детьми хозяев. Но жизнь её была не барчуковой. Августина работала по дому, «с затаённым восхищением созерцала чужую, удивительную жизнь». Подслушав разговор нянек, она узнала, что её отец «любовь с таможней барыней имел. От неё и дочка». Женщина умерла при родах. Значит, у неё, дочки, голубая кровь! И Ася стала мечтать о том, как она будет жить по-другому, будет носить красивые платья, иметь такую же гостиную с музыкой. Она придумала себе замок из песка. Но когда подросла, первая её реальная мечта была – учиться в гимназии, как её подружки, хозяйские дети. Выполнить это желание помог трагический случай: на реке тонул сын господ. Ася, не раздумывая, бросилась в воду, едва не погибла сама, но мальчика спасла. Наградой и стало обучение в гимназии.

Ей пришлось рано повзрослеть. Умер от холеры отец, в стране начались революционные волнения, съехали с усадьбы хозяева, определив Асю в гувернантки в соседнем имении. Её подопечной была болезненная девочка Лиза. Но и здесь не устоялось. Лиза умирает, её мать сходит с ума. В стране война, затем революция, голод, разруха. Красное колесо истории прокатилось по судьбам людей, одних калеча, других заставляя приспосабливаться, третьих протестовать. Все замки на песке разрушились окончательно.

Будет в жизни Аси незаконнорожденный ребёнок, не очень любимый, но уважаемый муж. Августина переживёт смерть обоих, аресты близких людей, найдёт и проводит в последний путь свою бабушку. Выйдёт снова замуж и родит второго сына, глядя на которого она снова надеется на лучшее: «Возможно, как раз её поколение, ровесники века и стали той жертвой, которая необходима была истории, чтобы последующие поколения были счастливы? Тогда вот эти молодые, может статься, и построят своё светлое будущее, о котором поют»…

В романе «Ежевичная зима» Сара Джио верна своему стилю, перебрасывая читателя с одного временного отрезка через столетие в другой, от одного персонажа к другому.

События, которые связали две даты 1993 и 2002 годов: сильнейший снегопад в мае. «Две снежные бури в один и тот же день, и между ним почти век»… Репортёру газеты «Геральд» Клэр Олдридж дано задание написать пространный рассказ «Триумфальное возвращение бурана». Она в растерянности:

« – Фрэнк, твоё сентиментальное отношение к погоде очаровательно, но не жди чего-то сногсшибательного. Я с трудом представляю, как можно написать шесть тысяч слов о снеговиках.

– Ежевичная зима,– пробормотал он.

– Ты о чём?

– Буря, - продолжал Фрэнк, – Её называют ежевичной зимой. Такое название метеорологи придумали для неожиданного возвращения холода весной. Будем надеяться, что получится ещё и замечательная история».

Клэр пережила драму, год назад потеряв ребёнка на восьмом месяце беременности. В 1933 году Вера Рэй во время снегопада потеряла сына трёх лет. Даниэль исчез во время её ночного дежурства в отеле. Во время журналистского расследования Клэр узнаёт всё больше о событиях восьмидесятилетней давности. История Веры вплетается в её собственную судьбу. Дело касается родственников по линии мужа Этана, влиятельно семейного клана и владельцев газеты, где работают супруги. Следы пропавшего трёхлетнего Даниэля и вскоре погибшей Веры ведут в поместье Кенгсингтонов, где сама Клэр, как и Вера, выходцы из простых смертных, были крайне нежелательными невестками. Но Клэр повезло больше, она пришлась по душе дедушке Этана Уоррену или… Даниэлю?

А ежевика…Она растёт на могилах Веры и безымянного ребёнка Клэр.

«Мы, служители кладбища, верим в легенду о ежевике, – сказал Мерфи, – ежевика выбирает души, чтобы защищать их, особенные души. Даже удивительно, что снежная буря не погубила это побег.– Мужчина указательным пальцем нежно коснулся белого цветка. – Особенный побег»…

Нелегка стезя бизнесмена. Только и жди предательства и посягательства на своё кровно заработанное. Владелец фирмы «Сантехуют» Михаил Дмитриевич Свирельников заметил за собой слежку. Синие «Жигули» шли за ним по пятам. И это стало порядком тревожить. А тут ещё старый компаньон Весёлкин, заворовавшийся и выгнанный в своё время, вдруг предложил мировую. С чего бы это? Да и сон в руку. А снился Михаилу Дмитриевичу поход за грибами. Грибов как будто не было. Но вдруг он набрёл на поляну, полную белых грибов. Один к одному, крепенькие, сверкают красной шапочкой. На первом грибочке шляпка, лоснящаяся и шоколадная, только в одном месте подпорчена слизнем. Михаил собирал, собирал. Он подумал, что если оставить один гриб и дать ему время, из него вырастет грибной царь. Но где гарантия, что он найдёт потом эту поляну. Вдруг ему показалось, что грибы в корзине шевелятся, приглядевшись, он увидел, что все грибы в одном и том же месте подпорчены слизнем. Михаил осторожно разломил шапочку и обомлел: внутри шевелились маленькие гадючки, тотчас вонзившиеся ему в грудь. Вот и думай, от кого ждать смертельного укуса.

Заботу о выяснении обстоятельств преследования взял на себя надёжный чин из милицейских. Ниточки потянулись к бывшей, брошенной Свирельниковым, жене. Супруги не разведены, и бизнес Михаила оформлен на Тоню. Описывая постсемейную жизнь Михаила Дмитриевича, автор книги «Грибной царь» Юрий Поляков описывает историю знакомства с будущей женой, отдельные эпизоды супружеской жизни. В общем-то, вполне приличной, если не брать во внимание любвеобильности Михаила вне семейных уз.

«Свирельников и сам не мог понять, в чём суть разлада. Нет, даже не разлада, а какого-то всё более настырного желания изменить свою судьбу. Собственно, что такое счастливый брак? Это вовсе даже не безоблачное удовольствие, не семейный рахат-лукум, обсыпанный сахарной пудрой. Нет! Это безоговорочное признание этой жизни, этой женщины, этой семьи, единственно возможной. Уйти от женщины из-за того, что вы стали часто ссориться, нелепо. Нет, брак рушится только в том случае, если у кого-то из двоих появляется мысль о новой, с начала начатой жизни. В какой-то момент бацилла «сначальной» жизни попала в душу Свирельникова». Так может ли мстить брошенная жена? Или друг-недруг Весёлкин? А может муж давней любовницы, обещавший расправиться?

Всё оказалось банально, просто и неопасно. Дочка Алёна да студентка-невеста Светка смели «в небытие всё то белоснежное будущее, которое только навоображал себе директор «Сантехуюта». Колесо судьбы закрутилось в другую сторону и грибной царь здесь совершенно не причём.

Вы любите жареные зелёные помидоры? Пробовали? Во времена пищевого дефицита я мариновала зелёные помидоры. Редкая гадость. Даже ощущение голода не помогло их одолеть. А английская писатель Фэнни Флэгг в романе «Жареные помидоры в кафе «Полустанок» так «вкусно» описывает рецепт, что я, пожалуй, его озвучу.

«1 зелёный помидор среднего размера, соль, перец, белая кукурузная мука, жир, вытопленный из бекона.

Нарежьте помидоры на ломтики толщиной в полсантиметра, посолите, поперчите, обваляйте в муке. В большой сковороде разогрейте жир и жарьте помидоры до золотистой корочки с обеих сторон.

Вам покажется, что вы уже в раю!»

А жареные зелёные помидоры с молочной подливкой автор рекомендует как «самое вкусное блюдо на свете».

Но суть книги, конечно, не в райской закуске, а в том мире, которые создали для окружающих владельцы кафе «Полустанок» Иджи и Руфь.

«Моя мама и тётя Иджи в ту пору держали кафе – ничего особенного, домишко с сосновую шишку. Но вот что я вам скажу: и мы всегда ели досыта, и все, кто туда заглядывал, тоже голодными не уходили. Ни чёрные, ни белые. Тётя Иджи никого не выгоняла, и все знали, что если человека припрёт, она никогда не откажет в глотке спиртного. У неё всегда была припасена бутылочка в кармане фартука. И знаете, что она говорила: «Руфь, не хлебом единым жив человек».

Все остальные персонажи расходятся вокруг них, как рябь от брошенного в воду камешка. Происходит это как во времени, так и в динамике событий. Кафе открылось в 1929 году, а приведённые воспоминания датируются уже 1986 годом. Много всего случилось в Бирмингеме штата Алабама за эти годы. Были горькие потери близких, нелепо погиб на переезде старший брат Иджи. Вспоминались проказы детей, преуспела в этом малолетняя Иджи. Пришлось избавиться не лучшим способом от мужа-садиста Руфи. Делилась воспоминаниями неунывающая восьмидесятишестилетняя бабушка, Вирджиния Тредгуд, проживающая в приюте для престарелых «Розовая терасса».

Разные люди жили вокруг кафе «Полустанок», но хочется отметить атмосферу единения, добросердечной поддержки, и почему-то вспомнился советский лозунг «Один за всех и все за одного». Здесь были представители разных рас, но на протяжении многих лет они проживали такой тёплой ячейкой. А если кого-то жизнь разбросала по разным штатам, воспоминания об этом месте тоже очень тёплые.

На заданную тему читайте также:

Данилова А. Ангел в яблоневом саду

Бунин И. Антоновские яблоки

Донцова Д. Любовь-морковь и третий лишний

Деверо Д. Лавандовое утро

Вильмонт Е. Плевать на всё с гигантской секвойи

Ингемарсон К. Лимоны Жёлтые

Бачинская И. Две половинки райского яблока

Маккалоу К. Поющие в терновнике

Алексеев М. Ивушка неплакучая

Чехов А. Вишнёвый сад

Алиева Ф. Два персика