Леонид Куликов и его сказки

       Кто-то, став инвалидом, опускает руки, кто-то озлобляется. А есть люди, сохраняющие, несмотря на болезнь, тепло и доброту души. Они становятся писателями, часто – сказочниками, и после их короткой жизни остаются трогательные, добрые стихи и сказки… Как у замечательного поэта и сказочника Леонида Ивановича Куликова (1924-1980), много лет прожившего в Курганской области. Сегодня – 95 лет со дня его рождения. У нас в семье были зачитанные и запомнившиеся с детства сборники «Солнечные зайчики» и «Сказки». Потом его сказки, особенно «Белочка–умелочка», были в числе самых любимых книг моих детей, и читались очень часто. Наиболее известны его стихотворные сказки для детей: «Как ёжик стал колючим», «Дятел – наш приятель», «Хитрая Сорока», «Торопей», «Храбрый Василёк», и, конечно, «Белочка–умелочка». Прочтите их вместе со своими детьми, внуками. Они легко воспринимаются и запоминаются детьми любого возраста. В его стихах, проникнутых ясным мироощущением человека, влюбленного в жизнь и людей, много света, душевного тепла и добрых улыбок. Писал он много, в том числе и стихи для взрослых, но спрашивают и знают в первую очередь его сказки и детские стихи. Они были главным делом его жизни.

Трудная судьба была у поэта. Родился Куликов 7 августа 1924 года в городе Иваново-Вознесенск (ныне Иваново). Семья – русские интеллигенты, мать Антонина Семёновна – учитель истории, отец Иван Карпович – юрисконсульт. Дед по линии матери – Семён Александрович Воронин – в царское время был одним из первых рабочих депутатов третьей Государственной Думы. Обычная семья, обычные хлопоты, а Лёня Куликов – обычный мальчишка.

У меня занятий горы:

Книжки, шахматы, коньки,

Самодельные растворы,

Рыболовные крючки.

Он просто жил, как все ребята: ходил в школу, любил лыжи и шахматы, увлекался радиотехникой, мечтал стать химиком. Всё в его жизни было просто и ясно – семья, школа, друзья... Вот воспоминание одного из них: «…При спуске с горы мою лыжню пересекает мальчишка в пальтишке с коротковатыми рукавами, и я падаю и кувыркаюсь, ломая лыжи. Надо бы догнать и отлупить Лёньку Куликова, но я этого не делаю не только потому, что нехорошо бить маленьких, но и потому, что наши мамы учительницы, а его – ещё и директор школы. А вообще, мне нравится этот мальчишка, черноглазый, веселый. Такие и на катке – гроза для катающихся, и в школе – не подарок для педагога». В 1928 году родители вместе с сыновьями Леонидом и Борисом едут учиться в Ленинград. В 1939 Леонид вступил в комсомол. В 1931 году семья Куликовых переехала в город Гатчину Ленинградской области, где отец Л. Куликова работал юрисконсультом, а мать – преподавателем истории и директором 3-й Гатчинской средней школы.

Беда в семью нагрянула неожиданно. Когда мальчик учился в 8 классе, 16 февраля 1940 года пошел с друзьями кататься на лыжах, а когда вернулся домой, то у него поднялась очень высокая температура, появилась боль в суставах. Лечили от гриппа, но заболевание оказалось намного серьёзнее - анкилозирующий полиартрит (прогрессирующее отмирание суставов). Каких только врачей и больниц не видел Леонид, какие методы лечения не испытал, каких операций не перенёс. Юноша провёл полгода в Ленинградской больнице. Но болезнь всё больше сковывала суставы. Тело постепенно теряло гибкость, наступала неподвижность суставов, двигались только руки и немного голова. Болезнь развивалась бурно, лечение не помогало, и к весне 1941 г. Леонид уже был намертво прикован к постели, даже не поднимался на костыли.

Началась война. Отец ушёл на фронт, а на маму, Антонину Семёновну Куликову, легли заботы по эвакуации школы и собственных детей. Семья Куликовых эвакуируется сначала в Иваново. В октябре 1941 года Куликовы едут дальше в Сибирь. Эвакуация была неописуемо трудной. Ведь Леонид лежал на носилках. Поезд увозит семью Куликовых по дороге в Новосибирск. Ехали около месяца. В дороге 17-летнему Леониду стало плохо, и семью Куликовых сняли с поезда на станции Шумиха Курганской области. Волею судьбы Куликовы поселились в селе Дудино Усть-Уйского (ныне Целинного района Курганской области), а затем в селе Половинное того же района, где прожили до начала 1960-х годов. Антонина Семёновна преподавала историю в Половинской средней школе, а вечером приносила тяжелые пачки книг для сына. Тяжелы были его университеты, читать и учиться было нелегко. Но Леонид находил утешение в поэзии.

Леонид был прикован к постели и целые дни проводил дома, наблюдая через окно за прохожими на улице. Он очень переживал, что все его сверстники ушли на фронт, воюют с фашистами, а ему приходится лежать дома. Иногда Леониду приходилось побывать на улице, даже съездить в сельский клуб на какой-нибудь фильм. Все это происходило благодаря маме. Друзья заказали на заводе, который специализировался на изготовлении велосипедов, 4 колеса, эти колеса они приварили к кровати и получилась каталка, с помощью которой Леонид мог появляться на улице. Его катали и взрослые, и ребятня. Леня много времени проводил с деревенскими ребятами, играл с ними, разговаривал, записывал разные истории, которые с ними происходили. В своей книге «О сыне пишу» Антонина Семёновна Куликова так вспоминает половинское время: «По праздникам я возила Лёню на гулянья. Учителя у нас были очень дружны, не делились на старых и молодых. В дом, где назначалось место гулянья, приносили вино и закуски. Хозяйка дома варила горячее. Собиралось человек двадцать, учительницы с мужьями и друзья учителей. <…> За Лёней приходили мужчины, катили тележку. Обычно середина комнаты занята столами с угощением. Тележку ставили у стены или перекладывали Леню на хозяйскую кровать. <…> А потом баян поднимает гостей в задорную русскую круговую пляску. Пляшут все, а Леонид хлопает в ладоши. Звучат весёлые припевки, потом читают стихи, рассказывают забавные истории…» Не только для деревенских школьников Куликов стал поистине окном в большой послевоенный мир. Половинцы впервые увидели самолёт. Кукурузник из Кургана несколько раз забирал на лечение юного пациента, садясь зимой прямо на заледеневшее озеро.

Прикованный к постели, Леонид учился писать стихи, занимался самообразованием. Писать начал в 1943 году. А до этого ещё в школьные годы увлекался стихами. Первый год болезни был полностью занят мыслями о выздоровлении. В эвакуации в Половинном в доме Куликовых не было ни радио, ни электрического света, а мыслей всяких полная голова. Среди этого потока мыслей появляются интересные, и будущий поэт начал их записывать. Потом уже сознательно старался записать так, чтобы была какая-то рифма, получались куплеты, самому было интересней. Первые его произведения «На пустыре» и «Про кота» были опубликованы в «Пионерской правде» в 1946 году, когда молодому поэту исполнилось 22 года. Куликов так говорит о причинах, побудивших его заняться литературой: «была любовь к жизни и к поэзии, было желание что-то делать, действовать – нельзя же всё время лежать сложа руки». Зауралье стало местом рождения Леонида Куликова как поэта:

Я в Иваново родился-

Это колыбель моя,

В тихой Гатчине учился-

Это школьная семья.

И под солнцем Зауралья

Я нашел свой дом и свет.

Потому что в Зауралье

Я родился как поэт.

Успех пришёл не сразу. Были просчёты, неудачи. Из воспоминаний Антонины Семёновны: «Леня не хотел мириться с мыслью, что нет средства против его болезни. В «Комсомольской правде» он прочёл статью о чудесных свойствах пенициллина. Это новое лекарство невозможно было достать, тогда он решил изготовить его сам. Бабушка натолкла ягод голубянки, залила водой и поставила в тарелке в подпол, чтобы наросла плесень. Когда на тарелке с ягодным соком нарос толстый, молочно-белый слой, Лёня разрезал его, проглотил половину, вечером другую. Целую неделю Лёня отважно хватал эту кислятину, объяснив свой замысел так: Природа умнее нас, и организм сам отберёт сам, что ему нужно для лечения. Лёня верил, что пенициллин поможет и поэтому с энтузиазмом глотал плесень по два раза в день. Но чуда не произошло». После такой неудачи у Лёни всё-таки оставалась вера, что лекарство есть, может быть оно где-то рядом. Первая операция, которую Лёне делал хирург Яков Давидович Витебский, прошла удачно и была самой полезной. В 1956 году Леонида везут на операцию в Свердловск, в клинику. Это был один из самых тяжёлых периодов в его жизни. Рухнула последняя надежда встать на ноги, но постепенно жизнь берёт своё, он начинает много читать, играть на гитаре, изучать радиожурналы, но в стихах ещё звучат ноты подавленности, сожаления о несбывшемся. Куликов редко писал лирические стихи, а написанные никому не показывал, заносил их в «домашнюю тетрадь».

Время к полночи

Время к полночи медленно тянется,

За окном тихий шелест ветвей,

Всё пройдёт, ничего не останется,

Ни печали, ни боли моей.

Где-то песня плывёт легкокрылая,

В тёмном воздухе нежно звеня.

Никогда эта девушка милая,

Никогда не споёт для меня.

Среди тяжёлых стихов есть и такое: «16 февраля 1950 год», написанное в день десятилетия болезни Леонида Ивановича:

Десять лет лежу в постели я,

Дни и ночи — десять лет.

Юбилей не для веселия,

Юбилей не для газет.

Без конца тюрьма кроватная —

Не уйдешь, не уползешь.

Эх ты, хворость непонятная,

Погубила ни за грош.

И теперь уж не развяжется

Этот мертвый узелок.

А бывает — крышкой кажется

Мне беленый потолок.

Не расскажешь боль сердечную,

Волны муки и тоски,

Эти думы бесконечные,

Поседевшие виски.

Да и незачем рассказывать,

Перетягивать струну.

В жизни много было разного —

О хорошем вспомяну.

Да, судьба моя унылая

Тем удачлива была,

Что со мною мама милая.

Что душа ее светла.

Да еще одно хорошее,

Озарившее мой век:

Я не раб, не жертва божия —

Я советский человек.

И печалит мысль одна меня,

Что сгораю без огня

И что нет на Красном знамени

Ни кровинки от меня.

Конечно, самым дорогим человеком для Леонида Ивановича была его мама – верная помощница, добрая советчица, вечная спутница. Её жизнь может служить примером редкой целеустремлённости, благородства, преданности своему делу, материнской любви к сыну, к детям. Именно Антонина Семёновна своим материнским мужеством поддерживала в сыне огонь жизни, возвращала ему оптимизм и веру в силы. 

       Из книги Антонины Семёновны: «Я могла помочь только тем, что доставала книжки и была первой слушательницей, говорила: понравилось или не понравилось мне его стихотворение. И вот первая победа– книжка «Скоро в школу». Вышла в 1951 г. в Челябинске. Незадолго до её выхода Лёня писал брату Борису, заканчивающему Военно-медицинскую академию:

Чудеса, братишка!

Сам не верю я:

Скоро выйдет книжка –

Знаешь чья? Моя!

Книжки тоньше спички,

Книжка для детей.

Малыши и птички

Защебечут в ней.

Это не ошибка,

Это не во сне.

Золотая рыбка

Приплыла ко мне.

«Получили гонорар. Леонид все деньги послал в Свердловск, и оттуда «Посылторг» прислал ему пишущую машинку и женские наручные часы. Это был подарок сына мне».

В Половинской средней школе

Хлопотала день-деньской.

Как и все, ходила в поле

То с лопатой, то с косой.

И учила, и пилила,

С детства верная труду.

Книжки мне в мешке возила

И кормила на ходу.

За стеной избы-скворешни

Пролежал я десять лет.

Мать придумала тележку –

Мне открыла белый свет.

На стихи мои шутя

И внимательно смотрела:

– Чем ни тешится дитя,

Лишь бы только не ревело.

А стихи копили силу,

Книжка вышла наконец.

Мама снова похвалила:

– Ну, сынище, молодец!

Без коротких замечаний,

Без её скупых похвал

Я в печать своих писаний

Никогда не отдавал.

Где найду слова такие?

С чем сравнить могу её?

Мама, капелька России.

Солнце ясное моё!

Известность пришла не сразу. Терпеливо, настойчиво, целеустремленно работал поэт, мужественно преодолевая тяжелый недуг, чтобы в строчках запоминающихся стихов воплотить свои жизненные представления и идеалы. За первой книжкой последовали сборники «Кораблики», «Как ежик стал колючим», «Младшая сестра» и другие. И сразу в Курганскую область полетели письма от детей-читателей. Читатели приняли Леонида Куликова за своего товарища. А произошло это потому, что поэт понимал своего маленького читателя и памятью своего детства, и мудростью взрослого. К 30-ти годам Леонид Куликов становится достаточно известным в Союзе детским поэтом, печатаясь сначала в «Пионерской правде», а затем в Детгизе. Переписывается с Сергеем Михалковым и Агнией Барто. Учитель истории Половинской школы Николай Черкасов нашёл в Курганском архиве эту трогательную переписку. «Уважаемый товарищ Куликов! — пишет, к примеру, Барто в марте 1956 года. — Извините, что так долго не отвечала Вам. Ваше письмо случайно попало в другую квартиру нашего дома и там пролежало до последнего времени. Мне кажется, Вы правильно сократили строфу в стихотворении «Сын лётчика». В последнем варианте стихи звучат сильнее. Желаю Вам всего самого хорошего. Сердечный привет». Автор гимна СССР, как и подобает, требователен: «Уважаемый товарищ Куликов! Уезжал из Москвы и потому не мог Вам быстро ответить. За книжки большое спасибо. Что касается сказки, то она сыровата ещё и длинновата. Много глагольных рифм. Потом мне кажется, что современную сказку надо бы писать не тем, старым размером Ершова, а поискать чего-нибудь посвежее в смысле интонации. Я сам сейчас об этом много думаю. Желаю Вам успеха в работе, творческих сил». (5 июня 1956 года).

Тяжелая жизнь была у писателя, много он вынес на своих плечах, но никогда не жаловался на жизнь, стойко переносил все невзгоды. Иногда проводил в больнице по несколько месяцев. Но и в эти трудные моменты он не унывал:

Я брошен на обе лопатки,

От этого можно отчаяться.

Любая спортивная схватка

Таким приземленьем кончается.

Да, крепко прижаты лопатки,

Но песня – она не смиряется,

Окончена только тетрадка,

А жизнь и борьба продолжается.

Писать для малышей, дарить им радость стало целью жизни Леонида Куликова. Каждая его сказка имела свою предысторию. Однажды в больнице к нему подошел мальчик с книгой о еже и спросил: «А почему ёжик колючий?» Через некоторое время Леонид Иванович ответил на этот вопрос новой сказкой. 

       Из воспоминаний Антонины Семеновны: «Как была написана «Белочка-умелочка»? К нам в Половинное приехали мой сын Борис с женой и с трёхлетней дочкой Леной. Девочка была большая говорунья. Она попросила: «Дядя Леня, напиши мне сказку про белочку». Леонид тут же сочинил ей: «Я маленькая девочка, за столиком сижу. Иди обедать, белочка! Орехов положу». А Лена надула губы: «И всё? Как мало!» Примерно через год Леонид Иванович создал сказку «Белочка-умелочка». Большинство стихов написано для детей. Они полны душевного тепла и света. 

       Поэт умеет говорить с юными читателями и серьёзным тоном, и с чувством юмора. В своих воспоминаниях Леонид Иванович писал, что в начале его литературной работы образовались три ветви творчества: стихи для детей, «взрослые» стихи и проза. В конце концов стихи для детей превратились в ствол поэтического дерева и принесли наибольшую известность. Они полны света и тепла, воспевают труд, доброту и человечность. Яркие, запоминающиеся, легко читаются.

С 1959 года Куликов – член Союза писателей СССР. Деятельность его была многообразна: детский сказочник, автор басен, лирических стихов, дружеских посланий, поэт, писатель. Он умел чинить радиоприемники, «химичить», мечтать, придумывать игры, лечить книжки, слушать друзей, играть на гитаре, шутить, загадывать загадки, переделывать свои же стихи — в общем, умел все то, что и должен уметь настоящий сказочник. Очень любил Пушкина. Искал у него поддержки в трудную минуту, называл мудрецом, певцом красоты, первой звездой России. Валерий Портнягин: «Его стихи и сказки почти всегда веселые, они запоминаются без всякого труда. Кажется, что их автор — очень счастливый человек. Так и было, особенно когда он выезжал на своей коляске «погулять». Его сразу окружали дети, лучшие читатели его книжек, и сопровождали сказочника по всему маршруту следования. Маленькие «технари» предлагали свои усовершенствования в его четырехколесный механизм, чтобы дядя Лёня мог не только лежать, но и сидеть в нем или даже сам порулить. Другие малыши спрашивали, почему же Белочка-умелочка не поможет дяде Лёне и не вылечит его, ведь она все умеет. И тогда сказочник отвечал, что Белочка уехала учиться к доктору Айболиту, вот выучится, найдет чудесное лекарство и вылечит его».

В 1961 году семье Куликовых дают квартиру, и Леонид с мамой переезжают в город Курган. Леонид Иванович был очень рад этому. Ведь у них появилась квартира со всеми удобствами. В доме Куликовых всегда было много гостей – школьники, писатели, журналисты. 

       Все годы жизни в. Кургане семья Куликовых дружила со школьниками. Они сопровождали его в театры и в кинотеатры. Заказывали ему стихи на определенные темы. Вечером закажут – утром читают. Несмотря на необычность положения, Л.И. Куликов много общался со своими читателями. До 1967 года он сам часто выступал перед ребятами во Дворце пионеров, на детских площадках, в городском саду, в краеведческом музее. Позднее от таких выступлений пришлось отказаться: очень сильно уставал, трудно было говорить. Но ребята навещали поэта на дому. Приходили школьники, дети из детских садов. Так как Леонид не мог сам встречаться со своими читателями, то мама, когда он находился на лечении, объездила всю страну: встречалась со школьниками, рассказывала о сыне, дарила книжки. Этим же она занималась, когда Леонида Ивановича не стало.

В 1974 году Леонид Иванович отметил свое 50-летие на сцене Дома культуры. Зал был полон: это школьники, воспитатели, учителя, студенты, писатели и все не равнодушные люди. Курганский литературный критик Владимир Олейник: «Леонид Куликов стал для курганцев введением в детскую литературу. Человеком-легендой, который создавал из слов сказочный мир. И при этом — зримым и осязаемым. Он был рядом. Жил на соседней улице. Его можно было увидеть во дворе дома по Гоголя. Он никогда не был один — всегда окружали дети и ещё кто-то. Было в нём притяжение человеческого обаяния и силы духа». Именно Кургану посвятил Куликов свои стихотворения. Вот одно из них:

Курган

На ладони Зауралья

Город мой навеки встал,

Он блестит стеклом и сталью

И растёт что твой кристалл.

Здесь избушки, как старушки

В окруженье молодцов,

Молча смотрят на верхушки

Подрастающих домов.

Не стоят без дела краны,

Кверху тянут весь наш край,

Так что города Кургана

Бугорком не называй!

Стихи и сказки поэта перешагнули границы Зауралья, став достоянием юных и взрослых читателей. Его произведения неоднократно издавались в Кургане и Челябинске, Свердловске и Москве. Всего за 34 года творческой деятельности отдельными изданиями выпущено 25 книг Леонида Ивановича, общим тиражом более 4 миллионов экземпляров, а сказка «Белочка-умелочка» была переведена на украинский и литовский языки. Фирма «Мелодия» выпустила три пластинки с записями его сказок в исполнении Клары Румяновой. На стихи Леонида Ивановича написаны песни. Но Леонид Куликов писал не только для детей. Книга его «взрослых» стихов «Преодоление» издана за счет средств его матери А. С. Куликовой в 1990 году. В них звучит мотив непобедимости человеческого духа, они наполнены радостью бытия. Она же написала и книгу «О сыне пишу».

Из статьи Ивана Ягана на книгу А. Куликовой «О сыне пишу»:

«Уже не мальчишка, но еще не юноша, Леня Куликов тяжело заболел. Еще никто не знает, что это неизлечимо. Но вот уже нет надежды на врачей. А тут великое всенародное бедствие — война. И вот мать с двумя детьми (один из них недвижим, другой — подросток) отправляется под бомбежкой в эвакуацию. Чужие края, незнакомые люди, голод, холод. Такое выпало на долю матери, что, казалось, сердце не выдержит. А оно выдержало по причине великой и мудрой любви и веры в лучшее. Герой уже юноша. Жизнь поставила перед ним вопрос о смысле бытия. Вечная неподвижность, прикованность к постели. Возможность видеть и наблюдать мир — верхний угол окошка в деревенской хате, затерянной в далеком Зауралье. И Леня Куликов поверяет тетрадному листу, при свете коптилки то, к чему пришел его разум:

И только материнские руки, ее улыбка и неутомимые заботы не дают захлопнуть над собой крышку гроба. Видя и понимая состояние сына, она сама страдала не меньше его, она из неведомых источников и тайников материнской души черпает силы для того, чтобы ободрить Леонида. Приносит книги, журналы, рассказывает о людях, с которыми работает в школе, находит для сына собеседников и друзей. Над драмой книги преобладает светлый оптимизм матери. Она как бы говорит: пока бьется сердце, пока видишь и слышишь — ты человек. Разве этого мало? Значит, надо жить, надо делать посильное и полезное дело. На самодельной тележке, сделанной добрыми людьми, все дальше и дальше увозила мать сына от небытия в светлый мир, дала возможность слушать пение птиц и видеть цветение трав, наблюдать краски природы и жизнь людей.…Особый план в повести — люди, которые встречались на трудном пути героя и автора. Кто-то помог Куликовым провести электрический свет в деревенскую избу, кто-то принес новые книги, кто-то прислал велосипедные колеса для новой тележки, кто-то помог опубликовать стихи Леонида и сказал доброе слово в его адрес.».

Л. Куликов: «Я думаю, любовь к своему делу вырастает из маленького семечка. Важно только, чтобы это семечко – способность к работе – было в душе. А настоящая любовь к делу придёт позже, вместе со знанием и опытом, то есть умением применять свои знания». Леонид Иванович Куликов был награжден орденом «Знак Почета» (1974) —за заслуги в области советской литературы и в связи с 50-летием со дня рождения; знаком «Отличник народного образования», юбилейной медалью «За доблестный труд. В ознаменование 100-летия со дня рождения Владимира Ильича Ленина» и значком «За активную работу с пионерами». Его жизненному и творческому подвигу посвящены областные радио и телепередачи, несколько любительских кинофильмов.

Не покорился он судьбе.

Однажды приказал себе

И сердцу своему:

Не отступать, стоять в строю,

Бок о бок с теми, кто в бою,

Наперекор всему…

И за перо взялась рука,

Рождались за строкой строка-

Большого сердца след.

Д. Белоусов

Скончался Леонид Иванович 7 сентября 1980 года в возрасте 56 лет. В память о нём установлены мемориальные доски на доме, в котором он жил в г. Гатчине с 1931 по 1941 гг., ул. Советская (ныне Соборная), 10/12; на доме, в котором он жил в г. Кургане с 1961 по 1980 гг., ул. Гоголя, 62. Его имя носит музей в общеобразовательной школе № 26 г. Кургана. В 1982 году в Кургане была открыта библиотека имени Куликова (ул. Гоголя, 183) – с целью увековечить память о человеке, любившем жизнь, сильном духом, не растерявшимся перед жестокими испытаниями, которые были в его жизни. По инициативе сотрудников библиотеки проведен конкурс среди учащихся художественных школ на лучшую иллюстрацию по творчеству Леонида Ивановича. Работы победителей конкурса украсили новую книгу лучших куликовских сказок и стихов «Живое слово», изданную в 2005 году на средства Администрации Курганской области. Детскими рисунками иллюстрированы и изданные на средства Попечительского совета Центральной городской библиотеки им. В. В. Маяковского книжки-малышки «Белочка-умелочка» и «Торопей и все-все-все...». Его стихи продолжают жить, бороться за доброту и честность, справедливость и мужество, за счастье быть на земле Человеком. В них вечно бьётся живое сердце поэта, его героическая судьба, его доброта. В сказках Л. Куликова всегда торжествует большая жизненная правда, воспевается труд, доброта и человечность.

Памяти поэта

Он оставил, мужеством богатый,

Как солдат в отчаянном бою,

Нам тепло своих рукопожатий

И улыбку добрую свою.

Он в бою был трудном чуть не с детства

И, как верный Родине боец,

Нам, живым, оставил он в наследство

Дружбы и отваги образец.

Алексей Пляхин

Читаем всей семьёй стихи и сказки Куликова:

Начало

Мы жили в мире радостном и трудном

И ждали счастья от грядущих лет.

Тогда нам самолет казался чудом

И роскошью простой велосипед.

А мы, мальчишки, взором восхищенным

Искали в книжках молодость отцов:

С Корчагиным скакали за Буденным,

С Чапаевым громили беляков.

Как мы жалели, что прошли те годы.

Оставив нам лишь песню, стих и сказ;

Что кончились великие походы

И не осталось подвигов для нас.

Без нас Папанин вылетел на полюс,

И Чкалов сверху нам махал крылом.

А мы пока что с кляксами боролись,

Скрипели ученическим пером.

Еще не знало наше поколенье,

Рожденное в год смерти Ильича,

Какие бури зреют в отдаленье,

Какие беды в двери постучат.

Декабрь 41-го

Небо побелело от мороза,

Зорька стыла в голубой пыли,

К станции зерно везли обозы,

А обратно беженцев везли.

Где-то надо беженцам селиться,

Вон их сколько ныне на листах.

В сельсовете дым махры клубится,

Беженцев подвозят на санях,

А своим придется потесниться;

Все-таки мы дома, не в бегах.

Москвичи, смоляне, ленинградцы –

Сколько их в селе – не сосчитать,

Коль война пришла, куда деваться?

Все родные, надо помогать.

Вышли ленинградские мальчишки

На снега сибирского села.

Их не греют легкие пальтишки,

Животы дорога подвела.

Вон еще забота для колхоза –

Чем кормить подкинутых галчат.

Отпустил мешок муки, картошки

И завез дровишек в интернат.

Думал председатель сельсовета,

Где кого поставить на постой.

Вдруг сказали: свежая газета,

Наши наступают под Москвой.

Маяк спасения

Война, война! И небосвод расколот.

Кровавый ливень хлынул на траву.

А бомбы бьют и бьют, как тяжкий молот,

Грозят убить Советскую страну.

И не забыто страшное доныне,

Как погибали целые полки,

Когда стальные танковые клинья

Россию разрубали на куски.

Но поднялась невиданная сила,

Фашистское нашествие круша,

И не щадя себя, врагов гвоздила

Разгневанная русская душа.

Когда грозила смерть всему народу,

Бойцы сражались, не считая ран:

Телами накрывали вражьи доты,

Свои сердца бросали на таран.

За мирный день, за жизнь и за свободу

Заплачена огромная цена:

Могильный ров длиной в четыре года,

А горю не было ни берега, ни дна.

Весь мир спасла великая Победа,

Она рождалась в тысячах атак,

И долго будет помнить вся планета

Маяк спасенья, наш советский флаг.

Сны

Повторяются светлые сны —

Мне подснежники падают в руки,

Эту память далекой весны

Не засыпали долгие вьюги.

Снится мне, что я прежний юнец,

Непоседа, весёлый, здоровый,

Жадный книжник, неловкий пловец

И танцор, от смущенья суровый.

Вижу девушку в тёмном окне,

Лишь она может так улыбаться.

Много доброго вижу во сне,

Но приходит пора просыпаться.

Наяву — не размяться, не встать,

Прутья койки похожи на клетку.

Что мне мама найдёт почитать —

Толстый том или только газетку?

А мечтами полна голова,

Ум не дремлет, свободный, как пламя.

И приходят простые слова,

Чтобы лечь на бумагу стихами.

Белочка-умелочка

Под зелёною сосной

Вырос домик расписной,

И жила в нём белочка,

Белочка-умелочка.

Хорошо она жила:

Чай с орехами пила,

Вечером на лесенке

Распевала песенки.

Наша белка — мастерица:

Сшила кофточку лисице,

А зайчонку — тапочки

На четыре лапочки.

Медвежонку — распашонку,

Всем бельчаткам — по перчаткам,

Даже мышке маленькой —

Сарафанчик аленький.

И грибы она сушила,

И зверят она лечила —

Всё умела белочка,

Белочка-умелочка.

Прилетела журавлиха

И сказала, плача, тихо:

— Приходи к нам, белочка.

Белочка-умелочка!

Мой ребёнок, журавлёнок,

Только вышел из пелёнок,

Простудился на ветру

И теперь лежит в жару.

Белка бросила работу,

Поскакала на болото,

Где лежал на камыше

Журавлёнок в шалаше.

Он стонал, не брал игрушек

И совсем не ел лягушек.

— Ты поправишься, дружок,

Ну-ка, выпей порошок!

Не ленился журавлёнок,

Не упрямился —

Пил лекарства журавлёнок

И поправился.

По лугам он стал гулять,

Над болотами летать —

Вылечила белочка,

Белочка-умелочка.

И пришёл к ней серый волк,

Серый волк — зубами щёлк.

Он слезами обливался,

Тихо в двери постучался:

— Приходи к нам, белочка,

Белочка-умелочка!

Плохо бедному волчонку,

Он лежит и плачет тонко.

Ты мне сына вылечи,

Кость из горла вытащи.

Белка хвостик распушила,

К волку в хату поспешила,

Чтоб волчонка полечить,

Кость из горла удалить,

А волчонок-то не плачет,

Он поёт и резво скачет...

— Ну какой же он больной,

Твой волчонок озорной?!

Старый волк расхохотался:

— Он болеть не собирался!

Просто мы поесть хотим

И сейчас тебя съедим!

Обманули белочку,

Белочку-умелочку.

Белка волку отвечала:

— Испеки меня сначала.

Я сырая не вкусна,

Потому что не жирна.

Старый волк мигнул волчонку

И открыл в печи заслонку:

— Ну-ка, белка, в печь садись

Да скорее испекись!

Белка прыгнула вперёд,

Заскочила в дымоход,

По трубе полезла выше —

Вот она уже на крыше.

Как завыл тут волк со зла:

— Аи, держи! Ушла, ушла!

Он, кряхтя, полез за нею

И в трубе застрял по шею.

Головою закрутил —

Всю трубу разворотил.

В эту пору на озёра

Пролетали журавли,

Подхватили белку с крыши

И от волка унесли.

Вот и домик расписной

Под зелёною сосной.

Снова дома белочка,

Белочка-умелочка.

Но в полёте, где-то в тучах,

Уронила белка ключик.

Что ей делать, как ей быть?

Нечем двери отворить.

И пошла она к соседям,

Позвала она медведя.

Толстый ключ принес медведь,

Стал пыхтеть, замок вертеть.

Прибежала к ним лисичка,

Принесла свою отмычку.

Зайка даже грыз замок,

Но разгрызть его не мог.

Лось боднул замок рогами —

Повалился вверх ногами.

Дятел клювом подолбил,

Только клюв себе отбил.

Отпирали-отпирали,

Даром время потеряли.

Сколько ни стараются —

Замок не отпирается.

И пришёл к ним серый волк,

Серый волк —зубами щёлк.

— Я, друзья, иду на помощь.

Без меня замок не сломишь.

— Нет,—сказала белочка,

Белочка-умелочка. —

Ты ко мне в друзья не лезь:

Ты меня задумал съесть!

Звери тут как рассердились,

Как на волка напустились

И давай его кусать,

И царапать, и клевать,

Приговаривать:

— Ты не трогай белочку,

Не обижай умелочку! —

Битый волк, визжа и воя,

Убежал от них стрелою.

Суматоха улеглась...

Только дверь не отперлась.

Вдруг весёлый журавлёнок

Прилетел с лугов зелёных,

Он принёс не червяка —

Белкин ключик от замка.

На лугу, в кустах колючих,

Отыскался этот ключик.

И хозяйка ключ взяла —

Сразу двери отперла.

Тут все стали танцевать,

Стали белку в гости звать:

— Приходи к нам, белочка,

Белочка-умелочка!

Дятел – наш приятель

1. Что за птица пёстрый дятел?

Друг лесов и наш приятель.

В красной шапочке своей

Он сидит среди ветвей.

Дятел вечно делом занят:

То долбит, то барабанит,

Всем известен громкий стук:

— Тук-тук-тук! Тут я, друг!

2. Прицепился он к осинке:

— Что ты сохнешь, как былинка?

— Короед меня грызёт,

Под корою он ползёт.

Короед — жучок опасный.

Горе, горе мне, несчастной!..

И сказал крылатый врач:

— Помогу тебе, не плачь.

На осине и на ёлке

Дятел выстукал все щёлки:

— Где таится вредный жук?

Тук-тук-тук! Тук-тук-тук!

Он в жучиную квартирку

Продолбил большую дырку,

Сунул длинный язычок,

И попался злой жучок!

Хорошо работал дятел,

Не напрасно силу тратил -

Лес был зелен и здоров,

Много было в нём певцов.

3. А когда пришла весна,

Дятла встретила жена:

— Сделай новую квартиру,

В этой нам темно и сыро.

Дятел, дятлик, дятелок,

Детям нужен уголок!

Нос у дятла — не игрушка,

А топор и колотушка,

Но и дятлу тяжело

Выбить новое дупло.

Да зато семье веселье —

Новоселье, новоселье!

Старый дом не пустовал,

Он другим приют давал.

Там селилась мухоловка,

Белка, поползень, московка.

А сейчас пчелиный рой

Шумно занял дом пустой.

4. Прилетели две синицы:

— Дятел, негде нам селиться.

Ты нам выдолби дупло,

Будет птенчикам тепло.

— Хорошо,— кивнул им дятел,-

Добрым птичкам я приятель.

Он долбил без лишних слов —

Тук-тук-тук! И дом готов.

— Залезайте в дом, синицы,

Приглашайте веселиться!

— Спасибо, дятел-дяденька,

Добрая душа!

5. Прилетела в рощу галка,

Вертихвостка и нахалка.

— Дятел, дятел, сделай мне

Восемь дупел на сосне.

Мне квартира пригодится,

Буду жить я, как царица.

А тебе я заплачу,

Дам жука и саранчу.

—Что ты выдумала, галка?

Сил моих тебе не жалко?

Поищи других ты слуг,

Я грабителям не друг!

Галка злобно засвистела:

— Я тебе помочь хотела.

Ты, лесной головотяп,

Только знаешь тяп да тяп.

Наш медведь тебе задаст,

Он хозяин, он зубаст!

6. Поспешила к мишке галка,

Зашептала как гадалка:

— Дятел рощу загубил,

Все деревья изрубил.

Он обидел муравьишек,

Съел все семечки из шишек!

Рассердился тут медведь

И на дятла стал реветь:

— Ты мне рощу погубил,

Все деревья изрубил!

Ты обидел муравьишек,

Съел все семечки из шишек.

Вон из лесу, прочь от нас,

Колотушка, лоботряс!

Дятел молча слушал мишку,

Уронил на землю шишку,

Улетел со всей семьёй

В дальний ельник за рекой.

7. Все синицы всполошились,

Над медведем закружились,

Стали мишку укорять:

— Как не стыдно дятла гнать!

В роще плотника не стало,

А тебе и горя мало.

Кто для нас, лесных певцов,

Надолбит теперь домов?

Но медведь сказал, зевая:

— Я хозяин, я всё знаю!—

Повернулся и пошёл

Кушать мёд у диких пчёл.

8. Птицы дятла вспоминали

И за речку улетали.

Загрустил и старый лес,

Потому что друг исчез.

На деревья пали беды:

Разгулялись короеды.

Грызли дерево рвачи

Дровосеки-усачи.

Тьма прожорливых личинок

Стригла веточки осинок.

Сели гусеницы в ряд,

С хрустом листики едят.

И повсюду звон тягучий —

Комары летали тучей.

Заболел бедняга лес,

Похудел, замолк, облез.

Клён завял, ольха плоха,

А в стволах одна труха.

9. Как-то раз пришёл медведь

Свой участок осмотреть.

Косолапый кликнул галку:

— Болен лес, его мне жалко.

Посоветуй, как тут быть,

Чем деревья полечить?..

Галка бойкая всё знала

И немедленно сказала:

— Есть на свете серый яд,

Всех букашек бьёт подряд.

Ты отраву сыпь мешками

Вот и справишься с жуками,

И не станет комаров,

Будет лес опять здоров.

10. Тёмный лес стоял, увитый

Серой дымкой ядовитой,

А медведь всё тряс мешок,

Всюду сыпал порошок.

Был он жгучий, словно пламя,

Но не справился с жуками;

Жадных гусениц свалил,

Все тропинки запылил.

Зайцы страшно расчихались,

А лисицы разбежались:

Этот гадкий порошок

Даже волка свалит с ног.

От угара, от печали

Муравьи в луга сбежали,

А ведь лес без муравья —

Словно воин без ружья.

Пчёлы стали задыхаться,

Пчёлы стали возмущаться,

И напал пчелиный рой

На медведя всей гурьбой:

— Нам совсем житья не стало,

Не пыли ты как попало!

Жалят в ухо, жалят в нос,

Довели его до слёз.

Мишка поднял крик истошный;

— Не кусайте, я хороший!

Перестану я пылить,

Буду с птицами дружить.

А пока пойду в берлогу,

До весны посплю немного.

11. Кто позвал весною дятла?

Кто шептал: «Лети обратно!»?

Звал его родимый лес,

Добрый лес, страна чудес.

Дятел все стволы простукал,

Нарубил в деревьях дупел.

По стволам крылатый врач

Лазил медленно и вскачь.

Где царили короеды,

Дятел бил их до победы.

Далеко звучал вокруг

Пулемётный дятла стук.

В дупла птицы прилетели,

Комаров и мошек съели.

Солнце глянуло с небес,

Улыбнулся старый лес.

Он теперь стоит, как новый,

Ливнем вымытый насквозь,

Он весёлый и здоровый,

Пахнет смолкою сосновой,

Свежим запахом берёз.

Ты послушай, милый друг:

— Тук-тук-тук! Тук-тук-тук!

Дятел — доктор, дятел — плотник,

Барабанщик и кузнец,

Замечательный работник,

В каждом деле молодец!

Хитрая сорока

У лесной тропинки,

На родной осинке

Пела птичка-невеличка,

Звонкая синичка.

По ветвям скакала,

Гусениц искала,

Комаров она ловила

Да птенцов кормила.

Из гнезда тянулись к ней

Семь пушистых малышей,

Щебетали весело

Целый день до вечера.

Услыхала их лиса

И пришла на голоса,

Увидала дом синицы

И давай кричать, грозиться:

— Эй, синичка, скинь птенца,

Пискуна и сорванца!

А не дашь — свалю осину,

Весь твой дом в болото кину,

Загрызу твоих детей...

Подавай птенца скорей!

Испугалась птичка,

Робкая синичка,

Вся затрепетала —

Так ей страшно стало.

— Что ты, тётенька лисица,

На птенца зачем сердиться?

Он же маленький совсем…

— Я и маленького съем!

Жалко птенчика синице —

Как отдать его лисице?

А не дать — ещё страшней:

Потеряешь всех детей.

Не могла синичка-мать

Своего птенца отдать,

Плакала, рыдала —

Как ей быть, не знала.

И сказала ей лиса:

— Можешь думать полчаса.

Но когда приду я вновь,

Ты птенца мне приготовь,

Самого красивого,

Самого крикливого!

И лиса, вильнув хвостом,

Сразу скрылась за кустом.

В это время издалёка

Прилетела в лес сорока,

У неё зелёный хвост,

Белый бок и долгий нос.

Поскакала по дорожке —

Как живая поварёшка!

— Эй, синичка, как живёшь?

Почему ты слёзы льёшь?

И синичка рассказала,

Как лиса её пугала,

А сорока, рассердясь,

Вся от злости затряслась.

— Ах ты, глупая синица,

Ты поверила лисице?!

Пусть она пугала,

Ты бы ей сказала:

«Твои зубки — не пила,

Не спилить тебе ствола!

Да и хвостик— не топорик,

И ступай куда пошла!»

Так сорока, улетая,

Стрекотала, не смолкая.

За сорочьим языком

Не поспеешь босиком.

Вот опять пришла лисица

И давай кричать, грозиться:

– Ну, синичка, скинь птенца,

Пискуна и сорванца!

Или я свалю осину,

Весь твой дом в болото кину,

Загрызу твоих детей!

Подавай птенца скорей!

Но синица не боится:

— Хватит, тётенька, грозиться!

Твои зубки — не пила,

Не спилить тебе ствола.

Да и хвостик — не топорик,

И ступай куда пошла!

Так и ахнула лисица:

— Ах, синица, озорница!

Кто тебя, позволь узнать,

Научил так отвечать?

Не кукушка ли болтушка,

Или дятел — твой приятель,

Или мудрая сова

Подсказала те слова?

— Ты, лиса, не угадала.

Мне сорока подсказала,—

Похвалилась птичка,

Глупая синичка.

Говорит лиса жестоко:

— До чего хитра сорока!

Только я ещё хитрей

И сейчас расправлюсь с ней.

Отошла лиса немножко,

Повалилась на дорожку,

Кверху лапы подняла,

Неподвижно замерла,

Глаз не открывая,

Будто неживая.

Залетела на дорогу

Наша хитрая сорока,

Смотрит — что за чудеса?

Не дыша лежит лиса,

Лапы кверху, ушки вниз...

Кто-то кумушку загрыз!

К ней сорока подлетела.

На лисицу села смело,

Чтобы мяса поклевать...

А лиса сороку — хвать!

Хвать за хвост и рассмеялась:

— Что, голубушка, попалась?

Буду я тебя душить,

Всеми казнями казнить!

И в ответ, вздохнув глубоко,

Пропищала ей сорока:

— Ты терзай меня, брани,

Всеми казнями казни.

Лишь в бездонное ведёрко

Нe сажай меня, лиса,

Кувырком с высокой горки

Не спускай меня, лиса!

Хуже этой казни нет,

Закричу на целый свет.

— Вот чего она боится! —

Захихикала лисица.—

Ну, теперь ты будешь знать,

Как синичке помогать!

Вот лиса не ленится,

В гору тащит пленницу

И в ведро с отбитым дном

Посадила вверх хвостом,

Сверху сеном заложила

И ведро с горы спустила,

А сама сидит и ждёт,

Как сорока заорёт.

А сорока — прыг на горку

Из дырявого ведёрка,

Покружилась над горой

И отправилась домой.

И лиса ни с чем осталась...

Как потом над ней смеялась

Птичка-невеличка,

Звонкая синичка!

Храбрый Василёк

Жил в деревне Василёк,

Быстроногий паренёк.

Он любил сестру Машутку,

Синеглазую малютку.

Дружно жили брат с сестрой,

Хоть и спорили порой.

Как-то мать ушла по делу,

Васильку она велела:

— Никуда не уходи.

За Машуткой погляди.

А захочет кушать Маша,

Ты достань из печки кашу,

Молоко в сенях возьми

И сестрёнку накорми.

За окном летают птицы,

Васе дома не сидится:

В речке плещутся друзья,

А ему уйти нельзя.

Василёк сказал Машутке:

— Посиди одну минутку.

Я сейчас домой вернусь,

Только в речке окунусь.

Побежал и искупался,

И с друзьями наигрался.

Спохватился через час:

— Что там дома-то у нас?

Без него там было дело:

Маша кушать захотела,

Молоко взяла, и вдруг —

Кринка вырвалась из рук.

И легли два черепка

В белой луже молока.

И Машутка убежала,

Чтоб от брата не попало.

Вася струсил не на шутку:

Где теперь искать Машутку?

В доме нет, в деревне нет,

Потерялся даже след.

За горой, под самой кручей

Начинался лес дремучий.

Там зверьё и мошкара,

Там заблудится сестра.

Лес шумел и колыхался,

Василёк в поход собрался,

Палка крепкая в руке,

Хлеб и творог в узелке.

Через корни, через ямы

Василёк шагал упрямо,

На опушке и в бору

Он искал свою сестру.

На полянку Вася вышел,

Крик малиновки услышал.

У малиновки беда —

Птенчик выпал из гнезда.

Он упал и притаился.

Василёк над ним склонился:

— Что ты прячешься, чудак?

Не пугайся, я не враг.

Вася взял птенца-тихоню

И в гнездо спустил с ладони.

— Ты хороший, Василёк,

Ты в несчастье нам помог.

И тебе, — сказала птица, —

Я сумею пригодиться.

Не зови свою сестру —

Нет сейчас её в бору.

Утащил медведь малышку,

Подхватил её под мышку

И твердил упрямо ей:

— Будешь дочкою моей!

Накормлю тебя грибами,

И овсом, и муравьями.

Хорошо в моем дому,

Только скучно одному! —

Маша, бедная, рыдала.

это белка всё видала...

Белка может рассказать,

Как медведя отыскать.

Вася к белке обратился:

— Где медведь? Куда он скрылся?

Буду год ходить в лесу,

Но сестрёнку я спасу!

Помоги мне, сделай милость! —

Белка сразу согласилась

И парнишку довела

До медвежьего угла.

Жил медведь в глубокой яме

В чаще леса, под корнями.

Уходя из дома, зверь

Завалил камнями дверь.

В тёмной яме было жутко,

Долго плакала Машутка.

Вдруг ей шепчут со двора:

— Я пришёл, не плачь, сестра!

Маша плакать перестала

И братишке прошептала:

— Убежим из этих мест,

А не то медведь заест.

— Не заест — подавится,

Он со мной не справится!

Я под дверью ход пророю

И уйдём домой с тобою.

Только Вася стал копать,

А медведь пришёл опять.

Косолапый удивился:

— Это кто ко мне явился?

Кто тут роется, как мышь?

Задавлю тебя, малыш!

— Не рычи, медведь зубастый,

Раньше времени не хвастай!

Отдавай мою сестрёнку! —

Вася зверю крикнул звонко.

— Не отдам твою сестру!

И тебя сейчас запру! —

Рявкнул мишка и бегом

Припустил за Васильком.

Василёк не поддаётся —

То за ёлку увернётся,

То отскочит на бегу —

Не поймать его врагу.

И взревел медведь усталый:

— Уходи отсюда, малый!

Я сильнее всех в лесу,

Я и горы разнесу.

Вот гляди! —

И косолапый

Ухватил булыжник в лапы,

Сжал его, как только мог.

Был булыжник — стал песок!

— Ну-ка, сделай так, мальчишка! —

Закричал довольный мишка

И от гордости надулся.

Вася только усмехнулся:

— Вот нашёл чем удивить!

Трудно ль камень раздавить?

Нет, косматый воевода,

Ты из камня выжми воду,

Вот как я... И Василёк

Крепко сжал свой узелок,

Узелок с едой дорожной,

Где лежал комок творожный.

Тут медведь разинул рот:

— Ай, из камня сок течёт!

Ты силён, могу признаться,

Да не мне тебя бояться.

Я берлогу обыщу,

Я верёвку притащу.

Испытаем силы наши,

Кто сильней — того и Маша.

Вот медведь сходил в кладовку,

Вынес длинную верёвку,

Бросил мальчику конец.

— Погоди, —сказал малец. —

Потягаюсь я с тобою,

Но верёвку сложим вдвое.

Ты, медведь, бери концы!

Так и сделали борцы.

Василёк придумал ловко:

Захлестнул за пень верёвку,

Встал в бурьяне перед пнём

И сказал: —Ну что ж, начнём!

На поляне, на поляне

Началось соревнованье.

Потянул медведь слегка,

Но не сдвинул Василька.

Приналёг силач сердитый —

Василёк стоит, как вбитый.

Мишка дёрнул третий раз —

До колен в земле увяз,

Пот по морде так и льётся —

Василёк не поддаётся.

А верёвка, как струна:

Раз! — и лопнула она.

Косолапый кверху носом

Отлетел шагов на восемь,

Хлоп об ёлку головой

И упал едва живой.

От удара с этой ели

Шишки градом полетели.

Зверь завыл: — Беда пришла!

Богатырь, твоя взяла!

— Отпирай скорей берлогу! —

Василёк прикрикнул строго.

Мишка камни откатил

И Машутку отпустил.

Та раздумывать не стала,

Прямо к Васе побежала,

С ним скорей домой пошла —

Вот где радость-то была!

С той поры живут, не тужат,

Подрастают, крепко дружат.

Василёк теперь герой,

За сестру стоит горой.

И Машутка поумнела,

В лес не бегает без дела.

Их недавно видел я...

Сказка кончилась, друзья!

Как ёжик стал колючим

В старину колючий ёж

На ежа был не похож:

Не росли на нём иголки,

А росли они на ёлке.

Ёжик летом и зимой

Бегал в шубке меховой.

Был он мягкий, был он гладкий

И всегда ходил с оглядкой,

Чтоб случайно не попасть

В лисьи лапы, к волку в пасть.

У ежа глазёнки зорки.

Раз он выглянул из норки,

А лиса уж у крыльца

Притаилась: ждёт жильца.

Ёж из дома не выходит,

С ним плутовка речь заводит;

Говорила ласково,

А зубами ляскала.

— Как же ты, дружок, заспался!

За грибами бы собрался.

— Поискал бы я грибов,

Да боюсь твоих зубов.

— Ах, чудак, я перестала

Есть ежей: в них вкусу мало.

Выходи гулять, сосед,

Я скажу тебе секрет.

— Я обманщикам не верю, —

Буркнул ёжик из-за двери.

Выждал ёжик полчаса —

Нет лисы, ушла лиса.

Взял корзинку, запер норку,

Докатился до пригорка,

вдруг заметил у куста

Кончик рыжего хвоста.

Это лисонька у дуба

На ежа точила зубы.

Как тут быть? Бежать домой?

Путь домой закрыт лисой.

Ёж пустился за пригорок, —

Нет ли где соседских норок?

За горой был дом и сад,

Жил там дедушка Игнат.

Знаменитый огородник,

Пчеловод, рыбак, охотник.

Он был в мире всех мудрей,

Понимал язык зверей.

Вот он видит — без дорожек

От лисицы мчится ёжик.

Дед ежу махнул рукой,

А в лису швырнул клюкой.

Ёжик был, конечно, рад:

— Вот спасибо, дед Игнат!

Был бы мне конец сейчас,

Кабы ты меня не спас.

Есть у всех своя защита:

Есть у лошади копыта,

У коровы есть рога,

Пчелы жалом бьют врага,

В толстый панцирь черепаха

Укрывается от страха.

Только мне защиты нет

От лисы и прочих бед...

Дед Игнат — душа простая —

Слушал ёжика, вздыхая.

Как помочь зверьку в беде

И найти защиту где?

Для малютки для такого

Велики рога коровы,

И копыта велики,

И медвежьи все клыки.

Если взять у пчёлки жало,

Тоже будет толку мало.

Дед Игнат в избе своей

Отыскал морковный клей.

Из бутылки половинку

Вылил ёжику на спинку.

Клей растёкся на бока

И добрался до брюшка.

— Видишь, ёжик, возле ёлки

На земле лежат иголки.

Ты беги туда скорей

И, пока не высох клей,

В тех иголках поваляйся,

С боку на бок покатайся.

Что желаешь, то найдёшь!

Так и сделал умный ёж.

Спрятал в лапки нос и глазки

И катался без опаски.

Заяц мимо пробегал,

Удивлённо заморгал:

У ежа с боков, на спинке,

В голове торчат щетинки.

— Ты ли это, братец ёж?

На кого ты стал похож!

Весь в иголках, весь колючий,

А зачем?

— На всякий случай.

Если встречу здесь лису...

— Встретишь, ёжик! Я в лесу, —

Вдруг воскликнула плутовка. —

Как она подкралась ловко!

Заяц — прыг и наутёк!

Ёж свернулся весь в клубок,

А лиса хвостом играла

И слащаво напевала:

— Здравствуй, ёжик дорогой,

Вот теперь ты будешь мой!

Ты мне очень, очень нужен —

Я сварю тебя на ужин!

И злодейка, не спеша,

Носом двинула ежа.

скинул он колючей спинкой,

Уколол лису щетинкой.

И лиса, как от ножа,

Отскочила от ежа.

Иглы нос ей искололи —

Взвыла рыжая от боли.

Вновь лиса к нему метнулась —

На колючки натолкнулась.

И, отчаянно визжа,

Убежала от ежа.

— Так разбойнице и надо,

По заслугам и награда! —

Каркнул ворон вслед лисе,

Над лисой смеялись все.

Нет ежу защиты лучшей,

Чем тулуп его колючий!

Можно по лесу гулять

И еду себе искать.

Не нужна ему корзинка,

Он наколет гриб на спинку

И несёт к себе домой

Вместе с мохом и листвой.

Стал наш ёжик жить богато,

Помнил дедушку Игната,

Помогал ему в трудах

И мышей ловил в садах.

Ёж —помощник садовода

И защитник огорода,

Добрым людям—добрый друг,

Хоть и колет всех вокруг.

Торопей

1. Мой приятель Торопей

Прыгал, словно воробей.

Был он Коля или Валя —

Не припомню, хоть убей!

Все его иначе звали —

Торопей да Торопей.

В первом классе он учился,

Торопился на урок,

А за партою крутился,

Как запущенный волчок.

Зададут ему задачу —

Мигом схватит он тетрадь

И задачу наудачу

Принимается решать...

Не терпелось Торопею,

Не сиделось Торопею,

Всё хотелось Торопею

Дело сделать поскорее.

2. Вы, наверное, встречали

Торопея в кинозале?

Он в кино плохой сосед,

От него покоя нет.

Всё, что знает, — разболтает,

Что не знает — угадает,

А когда не угадает —

Всё равно не умолкает:

— Вот сейчас начнётся драка.

Этот шлёпнется смешно.

По следам пошла собака,

Не поймает всё равно.

Этот женится на этой.

Дом горит — и не зальют.

Вот шпион переодетый,

Под конец его убьют...

Если всё уже известно,

Фильм смотреть неинтересно.

— Тише ты! Я сам пойму! —

Говорят порой ему.

Вы, конечно же, встречали

Торопея в кинозале.

Все досматривают фильмы,

Все глядят на полотно,

А Торопка,

Словно пробка,

Вылетает из кино.

3. Во дворе девчонка Варя

Вальс играла на гитаре,

Не спеша и много раз

Повторяла этот вальс,

Чтобы пальцы знали твёрдо

Где какие брать аккорды.

Торопей сел рядом с ней

И сказал: — Играй скорей!

Как в кино два гитариста —

Вот наяривали быстро!

Только дай мне инструмент,

Покажу в один момент!

И, схватив гитару смело,

Он сказал: — Простое дело!

Тут нажми, вот так ударь —

И спокойно дальше шпарь!

Но от каждого удара

Глухо охала гитара,

Дребезжала, брякала,

Как лягушка, квакала.

Варя громко хохотала:

— Много шуму—толку мало...

Торопей махнул рукой:

— У гитары звук плохой!

Никудышная гитара,

Ты сперва её настрой!

4. Папы с мамой дома нет.

Что состряпать на обед?

Разве худо

Съесть три блюда —

Суп, и кашу, и компот?

Только худо

Мыть посуду —

Много времени уйдёт.

Торопей летал, как пуля, —

Он налил воды в кастрюлю

И добавил молока,

Бросил рису из кулька,

Чернослива, и картошки,

И селёдочки немножко,

Ложку соли, две фасоли

И головку чеснока...

Фрукты, крупы, кильки-тюльки —

Всё кипит в одной кастрюльке!

Как назвать его еду,

Я и слова не найду.

Пахнет кисло, и капустно,

И компотно, и невкусно.

От глотка еды своей

Поперхнулся Торопей.

5. В сараюшке, у соседки,

В решете сидит наседка.

Больше трёх недель подряд

Ей высиживать цыплят.

— Три недели?

В самом деле? —

Удивился Торопей.

— Неужели три недели?

Я бы высидел скорей!

Торопей согнал наседку,

В решето уселся метко,

Посидел, погладил чуб.

А скорлупки —хруп да хруп.

— Начинается, ребята!

Вылупляются цыплята!

Заглянул он в решето —

В решете совсем не то:

На штанах желтеют пятна,

И смотреть-то неприятно.

Чем их мыть и как их мыть?

Проще новые купить!

6. В магазине Торопей:

— Дайте брюки поскорей!

Продавец ему в ответ:

— Детских брюк сегодня нет.

А для взрослых, например,

Пятьдесят второй размер.

— Дайте мне хоть сто второй! —

Отвечает наш герой.

И в широких новых брюках

Возвращается домой.

Брюки сморщились в гармошку.

На груди — ремня застёжка.

— Что за чучело идёт? —

Удивляется народ.

— Из какого огорода

Появилась эта мода?

— Кто бедняжечку в мешок

Завязал на ремешок?

— Да, костюм довольно странный

Вероятно, иностранный.

7. Торопей пришёл домой

И с серьёзной рожицей,

Словно опытный портной,

Взял большие ножницы.

Мигом он свои штанины

Обкорнал до половины.

Торопился Торопей —

Вышла левая длинней.

Подравнял её, ругая,

А теперь длинней другая.

Отхватил ещё кусок —

Срез пошёл наискосок.

Как он стриг?

Смотрите сами:

Брюки сделались трусами.

8. Он швырнул их на кровать,

Стал штанины подшивать.

Чтобы дело шло скорее,

Взял он нитку подлиннее,

Потому что нелегко

Нитку всовывать в ушко.

Нитка кольцами свернулась,

Нитка змейкой протянулась.

И по комнате стрелой

Торопей летал с иглой.

Он истратил полкатушки

Он пришил к своим трусам

Одеяло и подушку

И себя припутал сам. —

Нет конца моей работе,

Пусть её закончит тётя!

9. К тёте в гости он пришёл

И хотел присесть за стол.

Но сказала тётя Тома:

— Добеги до гастронома. —

И успела крикнуть вслед:

— Да постой, купи конфет!

Три минуты с половиной

Он бежал до магазина.

— Дайте мне скорей конфет,

Заверните их в пакет!

— А каких конфет вам надо?

Карамели? Мармелада?

Может, нужен леденец? —

Уточняет продавец.

Торопей, не рассуждая,

Говорит: — Сейчас узнаю!

К тёте кинулся бегом

И вернулся в гастроном.

— Мне, пожалуйста, отвесьте

Карамели граммов двести!

— А какой вам нужен сорт?

«Лето», «Осень», «Старт», «Рекорд»?

Капли пота вытирая,

Торопей сказал: – Узнаю!

К тёте кинулся бегом

И вернулся в гастроном.

— Мне, пожалуйста, отвесьте.

Двести граммов

«Школьной смеси»!

Стал платить он за пакет,

А в кармане денег нет.

До чего же неприятно

Третий раз бежать обратно!

— Ну, купил ли ты конфет?

Он ответил тёте: — Нет.

Бегал, бегал — надоело.

Дайте мне велосипед!

10. С видом гордым и победным

На седле велосипедном

Вдоль по улице прямой

Торопей катил домой.

Только норов был несносный

У машины двухколёсной,

Потому что, как назло,

На столбы её несло.

Хорошо вперёд катиться,

Хорошо лететь, как птица!

Но кому приятно лбом

Повстречаться со столбом?

Резко он свернул с дороги,

Над рулём мелькнули ноги —

Торопей, как метеор,

С ходу врезался в забор.

Не пугайтесь!

Жив мальчишка,

Лишь на лбу вскочила шишка,

Расцарапана щека,

Да ушиблена рука.

А машина уцелела —

Удивительное дело!

11. Торопей пришёл в больницу

От ушибов полечиться.

Он задрал рукав к плечу

Показал синяк врачу:

— Дайте мази самой лучшей

И скажите, дядя врач,

Почему я невезучий,

Отчего мне нет удач?

Доктор выслушал больного

И сказал такое слово:

— Ты торопишься всегда —

В этом вся твоя беда.

Очень плохо быть улиткой,

Но уж ты, брат, слишком прыткий.

Надо думать, где спешить,

Чтоб людей не насмешить.

Если будешь торопиться,

Как всегда,

Не сумеешь излечиться

Никогда,

Не сумеешь научиться

Ничему —

Уж поверь ты, милый,

Слову моему!

Про кота

Кто разлёгся у ворот

И упорно не встаёт?

Это толстый и усатый,

Это Сашка, рыжий кот.

Про кота с утра весь двор

Начинает разговор.

В поучение цыплятам

Куры громко говорят им:

— Этот Сашка не годится

Никуда – куда – куда.

Мы подобного ленивца

Не видали никогда.

— Справедливо, справедливо

Подтверждает голубок —

Это очень некрасиво

Долго спать в такой денёк.

— Это гадко, гадко, гадко! —

Гусь гогочет у ворот.

А котище дремлет сладко,

Даже ухом не ведёт.

Но когда настанет вечер,

А за ним и темнота,

Загорятся, словно свечи,

Оба глаза у кота.

Я поглажу грудку Саше,

Почешу между ушей,

Потому что в кухне нашей

Ночью ловит он мышей.

Дядя Вася и кот Васька

Мышь нашла на полке корку

И тащила корку в норку -

Не могла того понять,

Что мешает людям спать.

Дядя Вася стукнул в стенку,

Он хотел спугнуть злодейку,

Но она во тьме опять

Стала коркою шуршать.

А под боком дяди Васи

Спал котище серой масти.

- Ну-ка, Васька, что ты спишь?

Излови хоть эту мышь!

Кот проснулся, потянулся

И - калачиком свернулся,

На мышей ему чихать:

Не ему мешают спать.

А кому они мешают,

Тот пускай их сам поймает!

Дядя Вася, злой как бес,

Тихо-тихо с печки слез

И, прислушиваясь к звуку,

Протянул на полку руку,

Наугад рукою - цоп!

И добычу об пол - хлоп!

Есть! Охота удалася.

И уснул наш дядя Вася.

Утром мышку поднял кот,

Заурчал на весь народ:

- Урр... Мое! Не тронь - не дам!

Сам нашёл и справлюсь сам!

- Ешь! Твоё! Я сам поймал,-

Человек коту сказал...

Вот какое иногда

Разделение труда!

Задача

На лужайке у болотца

Позабытая тетрадь.

В ней задачка задаётся:

«Сколько будет пятью пять?»

Птицы думали, молчали.

Вдруг раздвинулась трава,

И лягушки закричали:

- Два! Два! Два!

- Тут косматая ворона

Заорала восхищённо:

- Верно, верно, кра-ура!

Знала я ещё вчера.

А синица стала злиться,

Что решенье не годится,

Но придумать не могла

Подходящего числа.

Гости с поля прилетели

И в тетрадку поглядели.

Грач ответил:

- Тридцать три!

А грачиха: - Ой, не ври!

И сорока стрекотала,

Всё-то ей казалось мало.

Дятел думал целый час,

Стукнул клювом сорок раз.

А кукушка на суку

Завела своё «ку-ку»,

И сама не сосчитала,

Сколько раз прокуковала.

На опушке птичий хор

Начал долгий-долгий спор.

Сразу видно, эти птицы

Не учили той таблицы,

Без которой не узнать,

Сколько будет пятью пять.

Так они и щебетали

И ужасно все устали,

И умолкли, не узнав,

Кто был прав и кто не прав.

Мимо тёлка проходила

И сказала громко: - Мму!

Но её решенье было

Непонятно никому.

Петушок в беде

Куры пили из реки,

Наклоняя хохолки.

Оправляли перышки,

Полоскали горлышки.

А петух стоял, гордился,

Что раскрашенным родился,

Грудка золотистая,

Глотка голосистая.

Громко пел он, заливался,

Сам собою любовался.

Он не стал со всеми пить,

Вздумал куриц удивить,

Перед ними отличиться

И собою похвалиться.

Видит: к берегу доска

Приплыла издалека,

Тёрлась боком о тростинку

И обсушивала спинку.

Петушок на доску — скок!

Гордо поднял гребешок,

Думал, куры скажут так: —

Ко-ко-ко, какой смельчак!

Покачнувшись от прыжка,

Тихо двинулась доска,

Понесла её вода.

— Ах, куда, куда, куда!—

Куры подняли галдёж,

Ничего не разберёшь.

Петька крыльями взмахнул:

— Караул! Караул!

Так недолго утонуть,

Помогите кто-нибудь!

Всё быстрей текла река,

Уносила петушка.

А волна капризная

Хвастуна обрызгала,

А доска качается —

Как тут не отчаяться!

Плыл по речке серый гусь,

Петушку сказал:

— Не трусь! —

Заработал сильными

Лапками гусиными.

Он упёрся в край дощечки

И погнал её по речке.

Прямо к берегу пригнал,

Словно лодку на причал.

Снова можно петушку

Распевать «ку-ка-ре-ку»!

Петушок прищурил глаз,

Будто сам кого-то спас,

Будто в речке не подмок

С головы до самых ног.

Мой брат Валерка

Вы слыхали про него,

Про братишку моего?

Он вам складно и свободно

Сочинит про что угодно:

Про конька и про коня,

Про ракету и про лето

И частушку про меня!

Он сказал мне по секрету:

— Я стихи собрал в тетрадь

И послал её в газету.

Поместят ли? Будем ждать...

Поместили, поместили

Песню «Радости зимы»!

Ничего, что сократили

Шесть куплетов из восьми!

Наш Валерка улыбался,

Свой стишок таскал везде,

Заголовком любовался,

Нюхал краску на листе.

Мы копилку разорили,

Двадцать пять газет купили —

Хватит этого вполне

Всей родне и даже мне!

Чтобы знали все соседи

О Валеркиных стихах,

Он повесил по газете

У соседей на дверях.

И ещё одна осталась —

Жалко, если пропадёт,

Тут я мигом догадалась:

— Дай, повесим у ворот!

Он отнёс туда газету,

Приколол и говорит:

— Я теперь на всю планету

Знаменит! Знаменит!..

Вы слыхали про него,

Про братишку моего?

Он всю зиму говорит

До чего он знаменит!

И стихи ему в тетрадь

Больше некогда писать.

Часы

Сломались ходики у нас,

Нужна починка срочно.

Я наклонял их, щёлкал, тряс.

Не тикают — и точка!

Я начал ходики лечить,

Искать, где там загвоздка.

Смотрю: в колесиках торчит

Железная полоска.

Она цеплялась за зубцы,

Сама загнулась косо.

Я распрямил её концы,

Чтоб двигались колёса!

И получились чудеса

От этой переделки:

Часы заныли, как оса,

Бегом помчались стрелки.

Перевернулись двадцать раз

И мигом присмирели.

И не понять, который час

Сейчас на самом деле.

Часы я к мастеру отнёс,

И тот сказал мне: – Знаешь,

Ты больше в них не суй свой нос,

А то совсем сломаешь.

Я огорчился и сказал:

— Часы сломались сами;

И я в них носа не совал,

Я их чинил клещами.

Сборы на сбор

На кухне — скрип, на кухне — шум.

Валерка гладит свой костюм.

Ему сегодня надо

Идти на сбор отряда.

Он на утюг так нажимал,

Что стол трещал и приседал,

Но морщилась, как прежде,

Упрямая одежда.

Сестра смеялась у дверей: —

Да ты сперва утюг нагрей!

Куда заторопился?

Ведь он не раскалился.

А брат ответил: — Не учи!

Я сам всё знаю, помолчи!

И без тебя одёжку

Я раздавлю в лепёшку.

С Валерки пот ручьями тёк,

Но сделать складку он не мог:

Ведь он не знал науки,

Как надо гладить брюки.

Младшая сестра

Это кто смеётся звонко,

Кто на улице с утра?

Это резвая Алёнка,

Наша младшая сестра.

Мы всегда гуляем вместе,

И забочусь я о ней,

Потому что всем известно:

Я и старше, и сильней.

Мы играли с ней в пятнашки,

Быстро бегали, смеясь.

Вдруг во двор зашла дворняжка

И залаяла на нас.

Мне Алёнку стало жалко:

Как бы пёс не укусил.

Я схватил большую палку

И дворняжке пригрозил.

— Убирайся, собачонка!

Топай к дому своему!

Обижать мою сестрёнку

Не позволю никому!

Портрет

Володя любит рисовать –

Вы только посмотрите!

Однажды он свою тетрадь

Принёс сестрёнке Рите.

— Ну вот, готов и твой портрет!

— А где он, покажи-ка!

— Сперва садись на табурет,

Любуйся, но без крика.

Писать портрет не так легко,

Не все выходит гладко.

Лицо немножко широко,

Но дальше всё в порядке.

А что глаза не велики,

В том вовсе нет ошибки,

И угадают знатоки,

Что в них видна улыбка.

Зато уж губы удались —

Расхваливать не надо!

Немножко поотвисли вниз,

Так это от досады.

И лоб хорош, и нос похож,—

Любуйся, кто не трусит!..

Чего ж ты, глупая, ревёшь?

— Она меня укусит!

Качка в море

Волны слева, волны справа,

Качка в море — не забава!

Капитан нахмурил лоб,

Закричал:— Машина, стоп!

Что такое, что случилось?

В море девочка свалилась,

Удержаться не могла:

Качка сильная была.

В море бурная погодка!

Два матроса сели в лодку,

Дружно вёслами гребли,

Нашу Леночку спасли.

От ушиба на коленке

Плачет маленькая Ленка.

Капитан сказал: — Не плачь!

— Заживёт! — утешил врач.

А матросы Ким и Петя

Дали Лене по конфете.

И кусочек мандарина

Отломила ей Марина.

Наша Лена всё взяла.

Лена снова весела.

И сказал ей юнга Боря:

— Так и я упал бы в море,

Если б знал, что нас спасут

И подарков нанесут!..

Волны злые, вот какие,

По морю шатаются.

Падать в воду с парохода

Строго воспрещается!

...На досках среди двора

Продолжается игра!

Воробей

Воробей,

Воробей —

Тоненькие ножки.

Прыг да прыг

Напрямик

Скачет по дорожке.

Воробей,

Воробей

Подлетел к окошку.

Я даю

Воробью

Зёрнышки и крошки.

Мамин день

Дом сверкает чистотой,

На столе варенье.

Мы встречаем всей семьёй

Мамин день рожденья.

Даже дед помолодел,

Празднично оделся.

И Серёжка, молодец,—

Сел и не вертелся.

Каждый что-то приберёг

Для подарка маме.

Я ей вышила платок

Разными шелками.

Для неё букет из роз

Срисовала Катя.

Папа маме преподнёс

Голубое платье.

И от старших не отстал

Маленький Серёжка:

— Мам, возьми мой самосвал,

Поиграй, немножко!

Скоро в школу

Семь лет мне исполнилось в мае.

Я знаю все буквы почти.

Сказать вам, о чём я мечтаю?

Мне хочется в школу пойти.

Давно в моей сумке хранятся

Букварь, карандаш и тетрадь.

Я буду отлично учиться

И папе на стройку писать.

Про всё напишу по порядку:

Я вырос— меня не узнать,

Я делаю утром зарядку

И сам убираю кровать.

Одно лишь от папы я скрою,

Что сильно по нём заскучал.

Мой папа — строитель. Он строит

В пустыне огромный канал.

Жара

По швам растрескалась земля,

Забытая дождями.

А солнце снова жжёт поля

Горячими лучами.

В тени укрылись все, кто мог,

От солнечного гнева.

Один подсолнух свой венок

Бесстрашно поднял к небу.

Стада бредут к озёрам пить,

Воде коровы рады

И не желают выходить

На берег из прохлады.

И певчих птиц измучил зной,

Все дремлют втихомолку.

И только дятел, врач лесной,

Выстукивает ёлку.

Осень

Не поют в тумане птицы,

Не свистят в сыром бору,

Чтобы им не простудиться,

Не охрипнуть на ветру.

А на речке, окаймлённой

Пожелтевшим тростником,

Всё трудней в воде студёной

Уткам плавать босиком.

Сизокрылым стало туго —

Хватит им в полях жиреть!

И стремятся утки к югу,

Чтобы лапки отогреть.

Ещё про осень

Как огромный пестрый веник

Пахнет осенью горсад.

Ворохами старых денег

Листья желтые лежат.

Резкий ветер налетает,

Словно строгий ревизор.

Он никак не сосчитает

Золотой осенний сор.

На дорожках, на лужайке

Догорает листопад.

Осень, модная хозяйка,

Раскидала свой наряд.

И дроздам кричат синицы:

— На рябину налетай!

В это время даже птицы

Собирают урожай.

Птичьей стайкой осень скачет,

Свищет в поле и в лесу.

А потом она заплачет,

Растеряв свою красу.

Дремлют клены и березы,

Засыпая до весны.

Пусть приснятся им в морозы

Зеленеющие сны!

На лыжах

Я весело еду

По белому следу

К ребятам на берег реки.

С горы они смело

Несутся, как стрелы,

А в гору ползут, как жуки.

Скользят мои лыжи

По склону всё ниже,

Бегут по перине снегов

И даже, бывает,

Меня обгоняют

На тридцать и сорок шагов.

На склонах трамплины

Подставили спины,

Чтоб лыжника в небо метнуть

Над замершим бором

Лечу метеором —

И это не страшно ничуть!

А доброе солнце

Со мною несётся,

Сверкая на белой земле.

И катится песня

О нашей чудесной,

О нашей сибирской зиме!

В дороге

Пушистая лисица

«Мышкует» на снегу:

То прыгнет, то помчится,

То встанет на бегу.

И вдруг насторожилась,

Услышав скрип саней,

И снова в снег пустилась

Выслеживать мышей.

А по дороге ровной

Шагает конь гнедой.

Старик сидит на дровнях,

Любуется лисой.

Сейчас ему бы в санки

Хороший дробовик —

Привёз бы внучке Анке

На шубу воротник!

Ну как не огорчиться?

Поедешь без ружья —

И вот она, лисица,

Знакомая моя!

А если взять ружьишко,—

Лиса не подойдёт,

Как будто ей зайчишка

Записочку пришлёт.

А может быть, ворона

Звонит по телефону,

И знает всё зверьё,

Когда беру ружьё...

Так старый рассуждает,

Не торопя коня,

А на снегу играет

Живой комок огня.

И этой лисьей пляской

Доволен дед седой:

Сегодня с новой сказкой

Вернётся он домой.

Моя тень (из Стивенсона)

У каждого на свете

Есть собственная тень,

И с нею даже дети

Гуляют целый день.

Я руку поднимаю,

И тень спешит поднять.

Рука её живая

И пальцев тоже пять.

Смотрите и заметьте,

Как тень сама растёт,

Совсем не так, как дети,

Совсем наоборот.

То вдруг она сожмётся,

Уляжется у ног,

То по стене метнётся

Под самый потолок.

Однажды я проснулся,

Оделся быстро я,

На стенку оглянулся —

А где же тень моя?

А тень-то поленилась

Со мной с постели встать,

Сопела, шевелилась

И продолжала спать!

Кто ленивей

В старой сказке: «В хате с краю

Жили-были два лентяя...»

Вам сказать, как их зовут?

Дядя Фунт и дядя Пуд.

В злую ночь от жаркой печки

Хата вспыхнула, как свечка.

Пламя надо заливать,

Да лентяям лень вставать,

— Дядя Пуд, вставай, гаси же!

— Сам гаси, тебе поближе!..

Жар сильней, терпеть нет сил

Дядя Фунт заголосил:

— Люди добрые, спасите,

Поднимите, выносите!

Выручайте, говорю,

А не то совсем сгорю!..

Дядя Пуд сказал лентяю,

Даже глаз не открывая:

— Покричи, чтоб и меня

Выручали из огня...

Кто ленивей в этой паре?

Все узнали на пожаре:

Дядя Фунт пролез в окно,

Дядя Пуд сгорел давно.

Две мышки

У подпольной крышки

Встретились две мышки,

Говорили мышки

Про свои делишки.

— Где ты пропадала?

— Ужин добывала.

— Что на кухне?

— Пусто.

— Что в столе?

— Капуста.

— Нет ли сала в плошке?

— Сало съела кошка.

— Нет ли где сметанки?

— Вся закрыта в банке.

— Нет ли где котлетки?

— В проволочной клетке.

— Ну, туда я не пойду —

Наживешь себе беду.

Знаем эти шутки!

Не поймаешь! Дудки!

Родная речь!

Родная речь! В тебе душа народа.

Ты вольная безбрежная река.

Из тьмы веков текут живые воды

Сквозь наши дни в грядущие века.

И чистые ключи ее питают —

Леса и горы, степи и поля.

Течет река, работает, играет,

Бессмертная, как Русская земля.

Родная речь — ты щит и меч народа

Родная речь — безбрежная река.

Зауралье

Что такое зауралец,

Скажет вам любой земляк:

— Левым боком я уралец,

Правым боком сибиряк...

На зеленом разнотравье

Между колков и озер

Развернуло Зауралье

Золотых полей ковер.

Я скажу о крае шире:

Зауралье — это мост.

От Урала в глубь Сибири

Он заходит в полный рост.

Знойный ветер Казахстана

К нам кидает свой аркан,

И полярные бураны

Не забыли наш Курган.

Мы большой родней богаты,

всех припомнить не берусь.

Мы по карте, азиаты,

Только в сердце светит Русь;

Я люблю свой край до донца;

Здесь я жил, не зря старел,

Обуралился на солнце.

На снегах осибирел.

Солнечное затмение

Нам в школе сказали, что будет затменье

И надо за солнцем вести наблюденье.

Простыми глазами смотреть запретили,

А стёкла мы сами на свечке коптили.

На улицу вышло немало народу

Смотреть на светило, на чудо природы.

Погода прекрасная, как на заказ,

И в небо уставились тысячи глаз.

Мы ждали, что будет, и стали бояться:

Когда же светило начнёт затмеваться?

И кто-то сказал:— По часам началось!

Но солнце всё так же на землю лилось.

А вдруг никакого не будет затменья,

А вдруг его кто-то возьмёт и отменит?

А вдруг астрономы не так рассчитали!

И чуда не будет у нас в Зауралье?

Пока мы гадали, затмение шло,

И все увидали его сквозь стекло.

Я долго следил через чёрную плёнку —

На солнечный диск наползала заслонка.

Испортился правильный яркий кружок,

Как будто зверёк откусил ему бок.

И вмятина в солнце всё больше вгрызалась,

И солнце как будто в луну превращалось.

От солнца остался сверкающий серп,

Он таял и таял, и свет его мерк.

От каждой травинки, от листьев сирени

На землю легли необычные тени.

Листва потемнела, поблекли цветы,

Как будто природа меняла черты.

Кругом потемнело, и холодно стало,

Похоже на ночь, только звёзд не хватало.

А с крыши снялась голубиная стая

И молча кружилась, ночлег выбирая.

В немой тишине высоко над землёй

Кипела борьба между светом и тьмой.

И Тьма наступала, а Солнце слабело,

Как будто оно тяжело заболело.

И вот только искра осталась одна,

Сверкнула в глаза и пропала она.

Совсем ненадолго, почти на мгновенье

На Солнце наплыло сплошное затменье.

И сразу же там, в серебристом тумане,

Волшебным кольцом загорелось сиянье.

Сияние лёгкое, как одуванчик,

Серебряный венчик лучей негорячих.

Светилось кольцо, добела раскалённое—

Наука его называет короною.

А мне показалось внезапно и чётко,

Что солнце закрыто от нас сковородкой.

Но силы небесной войны не равны,

И вырвалось солнце с другой стороны.

Оно разгоралось, и тьму разгоняло,

Оно улыбалось, оно побеждало!

Улыбки и лица людей посветлели,

И вдруг воробьи на ветвях зашумели.

От радости птицы кричали повсюду,

Что жизнь — это счастье, а солнышко — чудо!

А солнце глядит на земные дела,

С него сковородка тихонько сползла.

Почти до конца мы смотрели затменье,

А после писали свои наблюденья.

Заметила дома глазастая Таня,

Что Жучка спокойно спала на диване,

А кот Самурай темноты испугался,

Забился в сарай и до ночи скрывался.

В тетрадку вопрос записала она:

А где в час затменья скрывалась Луна?

Пушкин

Когда закладывает уши

От шума дней, машин, звонков,

Когда слепит глаза и Душу

Песок истертых серых слов,

Когда печален крик кукушкин

И мысли бьются невпопад, —

Меня настраивает Пушкин

На верный тон, на добрый лад.

Мудрец, художник, нежный лирик,

Историк строгий, звонкий бес,

Добрейший друг и злой сатирик —

Он всюду чудо из чудес!

Поэмы, проза, письма, сказки —

Течет, журчит живой родник.

Он мне поет, что жизнь прекрасна

И драгоценен каждый миг.

Он не искал, мятежный, бури,

Весь век скитаясь под грозой.

И в жизни, как в литературе,

Он опьянялся красотой.

В его душе плескалось море,

И золотые рыбки шли.

Судьба на счастье и на горе

Ему послала Натали.

Его мечта — покой и воля —

Осталась праздною мечтой.

Поэт упал на снежном поле,

Убит свинцовой клеветой.

Растаял снег, погасли свечи,

Ушла кровавая вода.

Но не утонет в Черной речке

России первая звезда.