Забытые стихи о войне для детей

Про девочку Таню и куклу Иринку

Был праздник Победы,

И небо родное

Сияло над школой,

Над нашей Москвою.

И только затих

В коридоре звонок,

Татьяна Петровна

Пришла на урок.

— Татьяна Петровна! —

Волнуется класс.

— Вы нам рассказать

Обещали рассказ. —

В раздумье глядит:

— Ну, что же, ребята,

Я расскажу вам,

Что было когда-то...

И села на стул,

Отклонилась на спинку:

— Слушайте повесть

Про куклу Иринку...

Грозно шумит

Вековая тайга,

Укутан далёкий

Посёлок в снега.

Ветер протяжно

Воет в трубе,

Маленькой Тане

Грустно в избе.

Грустно смотреть,

Как кружатся снежинки

И думать о папе,

О кукле Иринке.

Город родной

Вспоминает она —

С ним разлучила

Надолго война...

Помнит Танюша

Счастливый денёк.

Как-то в передней

Раздался звонок,

Скорее к дверям...

— Так и знала, папка! —

Весь он в снегу,

Воротник и шапка.

Смеётся, стоит,

Совсем не высок,

И чуть седина

Покрыла висок.

Он держит коробку.

На крышке — картинка.

— А ну-ка, откроем!

— Кукла! Иринка!

Глаза закрывает!

Гляди-ка, ресницы!

А главное, кукла

Воды не боится,

И если её

Положить на спинку,

«Мама», — раздельно

Скажет Иринка...

Но дом их разрушен

В родной стороне,

И кукла Иринка

Погибла в огне.

И Таня вздыхает:

«Что с папой теперь?»

А вьюга бушует,

Ломится в дверь,

Снежной метелью

Заносит окно.

С фронта от папы

Нет писем давно.

Звёзды мерцают

Сквозь тёмные тучи,

Тронул деревья

Ветер колючий,

Выглянул месяц

И снова исчез,

Ведёт командир

Батальон через лес.

Быть смелым, конечно,

Не так это просто.

Был командир

Невысокого роста.

Строг, не речист,

В плечах не широк

И чуть седина

Покрыла висок.

Сказал командир:

— За нами столица! —

Шагают солдаты.

Суровы их лица.

— Прямо на нас

Движется враг,

И нам отступать

Нельзя ни на шаг!

Команда: «Огонь!» —

Бьют из орудий,

Падают сосны,

Падают люди...

Команда: «Огонь!» —

Рвутся гранаты,

Врагов окружают

Наши солдаты.

Родину любишь —

Её береги.

В железном кольце

Очутились враги.

Гляди, как сияет,

Радист круглолицый:

— Хорошие вести!

Слушай, столица!

Атака отбита,

Большие трофеи:

Оружие, знамя

И две батареи. —

Хорошие вести

Несутся в эфир,

Но раненый падает

Вдруг командир,

Жаркая кровь

Заливает висок,

И чудится рядом

Родной голосок:

— Папка, смотри,

У куклы ресницы... —

Над лесом сверкнули

Орудий зарницы.

И вдруг тишина.

Ни ветра, ни звука.

Иней упал

На застывшую руку.

Всё тише и тише

Стук сердца кипучего,

И дрогнули ветки

У дуба могучего.

Запели на них

Певучие льдинки

О девочке Тане,

О кукле Иринке,

О том, что мы любим,

Что дорого нам...

И гулко над лесом:

«Огонь по врагам!»

Где-то вдали

Разорвался снаряд,

К лесу спешит

Санитарный отряд.

Беззвучно деревья

Застыли в лесу.

Кого-то во тьме

Санитары несут.

Уж полночь. Утихла

Метель за окном.

И речка уснула,

Покрытая льдом.

Деревья мохнаты

Дремлют в лесу.

Не спит лишь камыш

На ночном берегу,

Да где-то мерцает

Один огонёк,

А скоро уже

Заалеет восток.

Может, в избе

Ожидают кого-то?

Танина мама

Сидит за работой.

Что она делает?

Это секрет.

Завтра исполнится

Тане шесть лет.

За окнами свет

Стал голубым,

Посёлок проснулся,

Над крышами дым.

Таня с печи

Соскочила, глядит —

На лавке новая

Кукла сидит.

Чернильные брови,

Глаза и ресницы.

Зато как одета!

На ней рукавицы,

Тёплая шапка,

Пальто с пелеринкой,

И Таня назвала

Куклу Иринкой...

Ребята вздыхают —

Окончен рассказ.

— Татьяна Петровна,

Это про вас?

— А с фронта папа

Вернулся Танин? —

И ждут все ответа

В глубоком молчании.

Татьяна Петровна

Встала со стула,

Татьяна Петровна

Окно распахнула.

— Отец не вернулся!.. —

Сказала она...

А там, за окном,

Расцветает весна,

Над площадью голуби

К нему летят.

В комнате молча

Ребята стоят.

Вечная слава

Погибшим в бою

За Родину-мать,

За Отчизну свою,

За яркие звёзды

На нашем Кремле,

За счастье, за дружбу,

За мир на земле!

И. Батозская

https://vk.com/det_literatura?z=photo-138529195_457249974%2Fwall-138529195_31034

Мы на трофейной выставке

Здесь раскинул крылья в стороны

Самолет шестимоторный.

Сожжённый, с темной полосой,

С крестами на крыле,

Он мертвой кажется осой,

Лежащей на земле.

У входа, еще у калитки,

Я сразу увидел трофеи:

Рядами стояли зенитки,

Вытянув длинные шеи.

Пустой и разбитый

Застыл бомбовоз,

Как будто он в землю

Колесами врос.

Вот немецкий пикировщик

С переломанным хвостом

Посреди зеленой рощи

На земле лежит пластом.

Сбил его советский воин,

Чтобы немец не летал.

Целых пять сквозных пробоин

На крыле я насчитал.

— Интересный экспонат! —

Говорит мой старший брат.

Был мой брат и в Сталинграде,

И на фронте под Москвой,

Был он в танковой бригаде,

Носит орден боевой.

Немецкие танки стоят перед нами:

Разбитые «тигры», хромые «пантеры».

Танки, как стадо, теснятся рядами —

Черные, желтые, серые.

Мы с братом читаем

На каждой табличке

Их имена

И разбойничьи клички.

Немецкий орёл

Намалёван на танке,

А рядом растут

У канавки поганки.

Мой брат эти танки

Встречал под Москвою.

Там наши гвардейцы

Громили врага.

Навстречу врагу

Выходили герои,

И танки дымились,

Уткнувшись в снега.

Вот стоит огромный, страшный

Великан с разбитой башней!

Брат заглядывает в ствол,

Открывает люк.

— Вот я где тебя нашел! —

Говорит он вдруг.

Танк с пробитой головой

Стоит с другими в ряд.

Его на фронте под Москвой

Взорвал мой старший брат.

Мы читаем на таблице:

«Взят на подступах к столице».

А. Барто

Журнал "Мурзилка", 1947 г., №5

https://vk.com/det_literatura

Четвёрка

Их четверка боевая,

а фамилия бойцов —

Иваненко,

Иванбаев,

Иванидзе,

Иванов.

Не страшили дождь и ночь их,

И немало огневых

Вместе подвили точек,

Не считая запятых.

Вместе шли они в сраженья

через минные поля,

на узлах сопротивленья

славу поровну деля.

Воевала, дело зная,

та четверка храбрецов -—

Иваненко,

Иванбаев,

Иванидзе,

Иванов.

Шли за Нарев, шли за Вислу,

и за Одером рекой

стало гитлеровцам кисло

от четверки дорогой.

Стало тесно распроклятым,

охватил фашистов страх! —

Та четверка в сорок пятом

заскочила к ним в рейхстаг.

Расписалась боевая

на стене без лишних слов:

Иваненко,

Иванбаев,

Иванидзе,

Иванов.

И конец войне. Победа!

Все на Родину свою —

на Донец, на Каму едут,

на Рион, на Сыр-Дарью.

У друзей такой характер,

полон рот у них забот:

тот на шахту, тот на трактор,

эти двое — на завод.

Трудятся, не забывая

сотоварищей-бойцов,

Иваненко,

Иванбаев,

Иванидзе,

Иванов.

Н. Ушаков

Встреча

Почему над Ленинградом

Так прозрачна синева?

Почему так ярко блещет

Полноводная Нева?

Почему повсюду флаги

Гордо реют на ветру?

Почему гремят оркестры

На проспектах поутру?

Почему такой лавиной

Из подъездов и ворот

Хлынул праздничный,

Веселый,

Взбудораженный народ?..

Потому что из далекой,

Чужедальней стороны

Наша гвардия с победой

Возвращается с войны!

Поглядите на стрелка,

Стройного и строгого:

Это он швырнул гранату

Немцам прямо в логово!

Поглядите на связиста:

И в мороз, и в дождь, и в грязь

Наступая вместе с ротой,

Под огнем тянул он связь!

Поглядите на сапера:

Средь болот, лесов и гор

Проложил войскам дорогу

Смелый труженик-сапер!

Красный Крест на желтой сумке,

В сумке — марля и бинты.

Белокурой санитарке

Бросим под ноги цветы!

Кашевар в халате белом

Даже нынче занят делом:

Не дает в походной кухне

Он погаснуть уголькам.

Щи да кашу — пищу нашу —

Разольет по котелкам!

Ну и быстро,

Ну и ходко

Мчится пушка-самоходка!

— На своем иду ходу!

В немца с ходу попаду!..

— Ты в него уже попала!..

— Я добавлю, если мало!..

Молодцам-артиллеристам

Шляпой машет старичок.

Две старинные медали

Он надел на пиджачок

И кричит бойцам с панели:

— Руки жму вам, как солдат!

Ведь и я ходил в шинели

Тридцать лет тому назад!..

Смотрит девушка Наташа

Из раскрытого окна.

К молодому пехотинцу

Обращается она:

— Вы не знаете такого

Лейтенанта Петрякова?

— Знаем, знаем!.. Он — герой! —

Рапортует целый строй…

Танки, танки, танки, танки

Громыхают вдоль Фонтанки!

В первом танке — мой отец!

Воротился, наконец!..

Ох, и долго же он сына не видал,

А ведь сразу, как увидел — так узнал!

— Здравствуй, здравствуй, мой сыночек,

Много дней и много ночек

О тебе я — о курносом — вспоминал!..

Нынче будут в нашем доме

Дорогих встречать гостей.

Сколько будет поцелуев,

Разговоров, новостей!

Потому что из далекой,

Чужедальней стороны

Победители сегодня

Воротились к нам с войны!

В. Лифшиц

Брянский лес: Поэма

Он синеет вдали,

Брянский сумрачный лес,

Друг широкой земли,

Друг высоких небес.

Он стеной сосняков

Золотится вокруг,

Грибников, лесников

И охотников друг

Друг студеных криниц

И седых январей

Друг непуганых птиц

И мохнатый зверей.

Встал до самых небес

И раскинулся вширь

Вековой Брянский лес,

Брянский лес — богатырь!

Вот он, вот он окрест,

На горе, под горой,

Брянский лес,

Брянский лес —

Молчаливый герой!

Ночь… В тумане, как в дыму,

Брянский лес дремучий.

Вспоминается ему

Жаркий бой под кручей.

Рвутся мины там и тут,

Падают снаряды.

Партизаны в бой идут,

В бой идут отряды.

Окровавленный мох

Стелется под ноги...

Враг застигнут врасплох

У лесной дороги.

Посвист пуль.

Веток хруст.

Штык.

Кинжал.

Винтовка.

Каждый пень и каждый куст

Бьёт фашистов ловко!

* * *

Сосны соснам говорят:

«Гляньте: у делянки

Хорошо-то как горят

Вражеские танки!»

Клены кленам говорят,

Лозам шепчут лозы:

«Вон подбитые горят

Вражьи бензовозы!»

Липы липам говорят:

«Там, где пламя вьётся,

Ох как здорово отряд

С вражьей сворой бьётся!»

Ивы ивам говорят:

«Гляньте: у опушки

В тучах копоти горят

Вражеские пушки!»

* * *

Партизану из-за пня

Подорожник шепчет:

«К ране приложи меня —

Сразу станет легче!»

Шепчет мох: «И я не прочь

По большому долгу

В трудный час тебе помочь,

Оказать подмогу.

Нету ваты — не тужи,

Я хоть и примятый,

Вместо ваты приложи,

Приложи меня ты!»

«Враг совсем недалеко, —

Тихо шепчет стёжка. —

Вон туда, хоть нелегко,

Отползи немножко!»

В партизанском

Первом взводе

И гранаты на исходе,

И патроны на исходе.

В партизанском

Третьем взводе

И снаряды на исходе,

И махорка на исходе.

По цепи приказ:

«Отходим!

Все от-хо-дим!

Все от-хо-дим!»

Шепчет Брянский лес героям:

«Отходите, я прикрою!

Я прикрою вас собой,

Каждой елью голубою».

К тёмной чаще из-за кручи

Подошёл отряд СС.

«Отвечай нам, лес дремучий,

Признавайся, Брянский лес:

У какой лесной полянки

Партизанские землянки?

Брянский лес

Молчал,

Головой

Качал.

«Кто командует отрядом

Партизан в местах глухих?

Сколько пушек, и снарядов,

И винтовок есть у них?

Сколько мин, и миномётов,

И гранат, и пулемётов?»

Брянский лес

Молчал,

Головой

Качал.

«Днем ли, ночью ли туманной,

По какой тропе пойти,

Чтоб поближе к партизанам

Незаметно подойти?

По какой пойти нам стежке,

По какой лесной дорожке?»

Брянский лес

Молчал,

Головой

Качал.

«Рано утром, на рассвете,

И до самой темноты

Где находятся в секрете

Партизанские посты?

Где дозоры их примолкли,

На какой высокой елке?»

Брянский лес

Молчал,

Головой

Качал.

«Если хочешь жить на свете,

То сейчас же отвечай:

Где берут бродяги эти

Хлеб и соль, табак и чай,

И фуфайки, и бушлаты?

Где находятся их склады?

Брянский лес

Молчал,

Головой

Качал.

За какой лесной преградой,

За какой лесной тропой

Партизанская засада

Может встретить нас пальбой?

У болот, у косогора,

У дремучего ли бора?»

Брянский лес

Молчал,

Головой

Качал.

Разозлился генерал,

Что есть мочи заорал:

«Что ты лес, нас водишь за нос!

Хочешь силу показать?

Ничего о партизанах

Не желаешь рассказать?!»

Зашумели глухо сосны,

Ель вздохнула тяжело.

На врагов взглянуло косо

Одноглазое дупло.

Ухнул филин. Каркнул ворон.

Обернулся куст ежом.

Прошлогодних листьев ворох

Прошуршал в траве ужом.

Над лесным зеленым взгорьем

Солнца луч блеснул штыком.

Молчаливо черный корень

Пригрозил им кулаком.

Вражье полчище заметив

От болот недалеко,

Глухомань паучьи сети

Расставляла широко.

Комары нависли тучей

Где-то лось трубил в трубу,

В буреломе диком сучья

Дружно начали пальбу.

Озверелые фашисты

Лес решили погубить,

Вот они с поляны мшистой

Стали пушки наводить,

Миномёты наводить,

Огнемёты наводить

На берёзы,

На калины,

На кусты

Лесной малины,

На осины

И дубы,

На рябины

И грибы,

На бруснику

И морошку,

На заросшую

Дорожку,

На берлогу

Медвежонка,

На дрожащего

Ежонка!

Вроссыпь кинулись грибы,

Кружат в страхе волки.

Слева падают дубы,

Справа никнут ёлки.

Потускнела сосен медь.

Иволга в тревоге.

Стонет раненый медведь

У своей берлоги.

Чёрным взрывом опалён,

Развернувшись слепо,

Всё цеплялся старый клён

За родное небо.

Ясень кинулся бежать

К ближнему обрыву,

Все пытался поддержать

Раненую иву.

Да и сам не устоял —

Рухнул с нею рядом.

Был убит он наповал

Огненным снарядом.

Лось уходит впопыхах

И с собой уносит

На обломанных рогах

Ветки старых сосен.

Суматоха тихих троп.

Кровь июльских ягод.

Пень хватается за лоб,

Корчится коряга.

Взрывы. Пламя. Сучьев треск.

Каркающий ворон.

Гибнет старый Брянский лес

От фашистской своры!

Был бы Брянский лес дремучий

Вражьей сворою замучен,

Пал бы он

От чёрных рук,

Только вскоре,

Только вдруг

Пулемёты —

Тук-тук-тук!

Партизаны —

Тут как тут!

Партизаны слева, справа, —

Ну, держись, врагов орава!

Посвист пуль. Веток хруст.

Штык. Кинжал. Винтовка.

Снова каждый пень и куст

Бьют фашистов ловко!

Взрывы яростных гранат

Молниями блещут.

И сплошной свинцовый град

По фашистам хлещет.

Бой идет — спасенья нет,

Нет врагам пощады.

И летят, летят им вслед

Шишки, как гранаты.

И врагам, что напрямик

Мчатся на дорожку,

Каждый корень-лесовик

Подставляет ножку.

Поднимались партизаны на курган.

Хоронили партизаны партизан.

Павших в битве и скончавшихся от ран

Хоронили партизаны партизан.

Громче грома грохота салют окрест,

И стоял, склонившись низко, Брянский лес.

Схоронили партизаны партизан.

И тоскою затуманился курган.

И остались в карауле на века

У могилы партизанской два дубка.

Никогда уже под светлостью небес

Караул с поста не снимет Брянский лес.

У могил, могил бесстрашных партизан,

Павших в битве и скончавшихся от ран.

Ой ты, ночь, тумань, тумань,

Спи, берёзка белая...

Заселили глухомань

Партизаны смелые.

Сосен ряд, да елей ряд,

Кружит ворон, каркая.

У костров сидит отряд

После боя жаркого.

А дымки больших костров,

Постояв под ёлками,

Отгоняют комаров

Синими метёлками.

Вот, заштопав свой мундир,

Много раз залатанный,

Вновь склонился командир

Над походной картою.

И над картой Брянский лес

Низко наклоняется.

А за комарьём окрест

Синий дым гоняется.

Застелил туман весь мир,

Дремлет ночь угрюмая.

Брянский лес и командир

Вместе думу думают.

Как напасть на вражий пост

За леском овражистым

И взорвать железный мост

С эшелоном вражеским.

Обсуждают меж собой,

Как друзья хорошие,

Где затеять новый бой

Да пожарче прошлого.

Как на вражий гарнизон,

Где дозоры кружатся,

В поздний час со всех сторон

Невзначай обрушиться.

Где патроны добывать?

Всё обдумать важно им.

Да по скольку выдавать

Тех патронов каждому?

И по скольку сухарей

Выдать в утро раннее?

Как отправить поскорей

В лазареты раненых?

Все светлее ширь небес

Над землёй угрюмою.

Командир и Брянский лес

Долго думу думают.

Осветилась ширь небес

За туманом.

Говорит Брянский лес

Партизанам:

«Где тоскует сойка,

Где тоскует зяблик,

Говорю: полным-полно

Спелых груш и яблок!

Где грустят рябины,

Где грустят калины,

Говорю: полным-полно

Ягоды-малины!

Где притихли тропки,

Замерли дорожки,

Говорю: полным-полно

Ягоды морошки!

Где крушины сникли

И осины сникли,

Говорю: полным-полно

Ягоды брусники!

Где тревожны вздохи

Елей и сосёнок,

Говорю: полным-полно

Молодых опёнок.

Чем могу, тем помогу

Партизанам» ...

Осветилась ширь небес

За туманом.

Неба звёздного шатёр,

А под ним горит костёр.

Встав на хвороста охапку

Средь лиловой темноты,

Он подкидывает шапку

До мерцающей звезды.

У костра, дымком увиты,

Под шатром ночных небес —

Пионеры-следопыты

И могучий Брянский лес.

Тёплым дождиком омытый

В пору гулких летних гроз,

Он с отрядом следопытов

Прошагал немало вёрст.

По оврагам

И по кручам,

По холмам,

Пескам сыпучим,

По затерянным болотам

Вкривь, и вкось, и прямиком...

...Вроде был экскурсоводом,

Вроде был проводником.

Показал им у полянки

Партизанские землянки.

А в берёзовой глуши —

Из берёсты шалаши.

Посреди сосновой чащи

Показал он им дупло:

Ведь оно почтовый ящик

Заменяло как могло!

Там, где ручеёк плясал,

Вражью пушку показал.

Вражью пушку, что когда-то

У обрыва на краю

Партизанскою гранатой

Уничтожена в бою.

До сих пор она невольно

Перед всеми наяву

Так и корчится от боли,

Мнёт высокую траву...

А потом у елей мшистых,

Там, где рос рассыпан блеск,

На ослепший дзот фашистский

Указал им Брянский лес!

Рассказал, как в тёмной чаще,

Где устроен был завал,

Партизанами был схвачен

Тот фашистский генерал.

Как войны гремели грозы

И струилась кровь из ран,

Как осины и берёзы

Заслоняли партизан.

Лес рассказывал им были,

А в зелёном далеке

Лоси радостно трубили

И степенно шли к реке...

Костёр-костерок

Совсем занемог:

Устал плясать,

Шапку ввысь бросать.

Засыпает глушь,

Меркнет свет костра.

Да и лесу уж

Отдохнуть пора.

Да, пора вздремнуть:

На рассвете — в путь!

Как гурьба опят,

Следопыты спят.

А поодаль чуть

Дремлет Брянский лес.

В дымке — Млечный Путь,

Где-то — речки плеск...

Много разных есть лесов,

Только мне-то всё же

Изо всех земных лесов

Брянский всех дороже!

Он любому гостю рад!

Если захотите.

То, пожалуйста, к нему

В гости заходите.

Заходите налегке

Утром, спозаранку:

Земляники поднесёт

Круглую полянку.

Заходите вы к нему:

Брянский лес высокий —

По весне вас угостит

Клёнов сладким соком.

Заходите жарким днём:

Брянский лес дремучий

Вам укажет родничок

Под замшелой кручей.

Кто б ни шёл — навстречу он

Радостно выходит,

Хоть и ноют у него

Раны к непогоде.

Хоть осколки под корой

С давних пор засели,

Он по-прежнему могуч,

Он, как прежде, зелен.

И всё так же держит высь,

Держит синь и тучи,

Богатырь богатырей —

Брянский лес дремучий.

Елки будто бы штыки,

Шишки — как гранаты.

У тропы стоят дубки,

Как в строю солдаты.

Много-много есть лесов,

Только мне-то всё же

Изо всех земных лесов

Брянский всех дороже!

А. Екимцев

Фронт над облаками: Поэма

В клубах дыма солнце гасло,

Расплывался горизонт.

К скалам древнего Кавказа

Подходил суровый фронт.

Фронт, дыша горячим ветром,

Оглушая тишину,

На два, на три километра

Забирался в вышину.

На два, на три, на четыре,

До безлюдной крутизны…

На таких высотах в мире

Прежде не было войны.

Петляют стёжки горные,

Курчавятся дымки.

«Айн, цвай!..» — идут отборные

Фашистские полки.

Идут они к седеющим

Нагорным облакам,

Торопятся к синеющим

Под небом ледникам,

Чтоб взять вершины горные,

Пройти сквозь облака

И сбросить в море

Чёрное Советские войска.

Над глухим, немым ущельем

В ранний час утёсов рать

Стала серые шинели

Торопливо надевать.

В дымке утренней, белёсой,

Обнажив вершин штыки,

Стали строиться утёсы

В батальоны и полки.

Есть у древних гор Кавказских

Крепкий дружеский союз…

Натянул стальную каску

И расправил грудь Эльбрус.

Партизанам и солдатам

Боевой приказ гласил:

Задержать фашистов надо

До подхода главных сил,

Дать уйти за перевалы

По вершинам снеговым

Старикам, и детям малым,

И санбатам полевым.

Возводились вширь завалы

От зари до темноты.

И минировались скалы

И висячие мосты.

И обрушивались тропы,

Что вдали и невдали

По-над пропастями робко

К белым крышам гор вели.

По дороге каменистой

Шли фашисты в полный рост.

Вот на мост взошли фашисты,

Взрыв — и рухнул в пропасть мост!

Затрещали автоматы,

И не стало тишины.

И посыпались гранаты

На фашистов с вышины.

Возле крохотной полянки,

У извилистой реки,

Запылали вражьи танки,

Тягачи, броневики.

Заслонив собой дорогу,

Полыхали тут и там…

Шум и грохот, шум и грохот

Всё катился по горам.

Враг в испуге заметался,

Завертелся, точно вьюн.

Бочкой с порохом казался

Каждый видимый валун.

Охватил фашиста ужас…

Но решил отпор он дать:

Тут же вражеские пушки

Стали жерла задирать.

Навели стволы на скалы

Вражьи танки, и тотчас

Пламя в небе заплясало,

Содрогнулся сам Кавказ.

Что минированы скалы,

Враг не знал, не ведал враг.

Клокотало, грохотало,

Бушевал огонь в горах…

Шёл и шёл без перебоя

С неба грозный камнепад,

Погребая под собою

Сотни вражеских солдат.

Сколько скал на них свалилось

В этот страшный, грозный миг!

Так вот вырыли могилы

Вражьи пушки для своих.

А в заоблачных высотах,

Где дымились ледники,

Разворачивались роты,

Батальоны и полки.

Залегли они, застыли

В ожидании врага.

А под солнцем их слепили,

Как прожекторы, снега.

Снег пылал, и льды сверкали,

А солдаты, глядя вдаль,

Посиневшими руками

На ветру сжимали сталь.

На ветру холодном дрогли,

Что всё злее завывал,

Так уж вышло — по тревоге

Поднялись на-перевал,

В гимнастёрках да шинелях

Распластались на снегу…

В небесах, в крутых ущельях

Преградили путь Врагу.

Фронт петлял над облаками,

Меж висячих ледников.

Красный камень, серый камень

Сверху, снизу и с боков.

По-над хребтом

Белоснежным, ершистым

Шли самолёты

С крестами фашистов.

Шли они строем —

И словно споткнулись…

Бомбы посыпались —

Горы пригнулись.

Горные пушки

Ударили разом.

Горькую гарь

Понесло над Кавказом.

Падают навзничь

Высокие скалы.

Заговорили повсюду

Обвалы.

Горы горели,

Дымили, курились…

Вот и фашисты уже

Появились.

Шли они с гиком,

Вслепую стреляя,

Шумной пальбою

Себя подбодряя.

Цепи их вправо

И влево качало.

Здесь их лавина огня

Повстречала.

Из-за синих-синих льдин,

Из пещер и гротов,

Из низин и котловин

Били пулемёты.

Миномёты из-за скал,

Каменных развалин

На холодный перевал

Пламенем плескали.

Надрываясь, по врагу

Автоматы били.

Залегли полки в снегу,

В тучах снежной пыли.

В ярких всполохах пальбы,

Здесь, на перевале,

Пыли снежные столбы

До небес вставали.

Становилось враз вокруг

Ничего не видно.

И стихала битва вдруг,

Замирала битва.

Ни взглянуть, ни проглянуть —

Пыль стеной стояла,

Словно нашим отдохнуть

Воинам давала.

Словно силы берегла,

Их маскировала.

А садилась — и врага

Тут же открывала.

Передышка — снова бой,

Схватки огневые.

До краёв полны пальбой

Пропасти глухие!

Спозаранку грохот пушек

Снова кинул горы в дрожь.

Бой в горах на бой воздушный,

На воздушный бой похож.

Громовое поле боя

Вроде как бы на весу:

Сверху — небо огневое,

Щели, пропасти — внизу.

Горный бой то вниз сорвётся,

То взлетит под туч карниз.

Снизу вверх огонь ведётся

И ведётся сверху вниз.

Бой идёт на горном ветре…

Вот повис он, как гроза,

На четвёртом километре

По дороге в небеса.

На четвёртом и на пятом

Сотрясает высь пальбой…

Горы пламенем объяты,

В облака забрался бой.

В чаще леса, в поле чистом,

Презирая смерть и страх,

Трудно бой вести с фашистом,

Но куда трудней в горах.

Ветры сносят в пропасть тропы,

Автоматы рвут из рук…

Здесь не выкопать окопа:

Лёд да камень лишь вокруг.

А когда буран клубится,

Дико бесится метель,

В щель недолго провалиться,

В ледяную рухнуть щель.

В пропасть гиблую сорваться,

Кануть каплею воды,

На века во льдах остаться,

Вмёрзнуть в сумрачные льды.

А в бинокли с крутогорья,

С перевальной вышины

Враг уж видел Черноморье,

Блеск играющей волны.

И глазел он из расщелин

Сквозь сумятицу снегов

На заманчивую зелень

Черноморских берегов.

Там и пляжи, и заливы,

И лохматых пальм ряды,

Солнца полные долины,

Виноградники, сады…

Под лучами море грелось,

В тёплых нежилось ветрах.

Как фашисту не хотелось

Оставаться здесь, в горах!

Здесь, в горах, туман клубится,

Стужа лезет в сапоги,

И, на юг решив пробиться,

Снова в бой пошли враги.

А когда потемнело

И пришла тишина,

Поле боя несмело

Оглядела луна.

Осмотрела несмело,

Осветила не вдруг.

Пахло камнем горелым,

Дымом пахло вокруг.

Возле пропастей страшных,

У расщелин глухих,

Замер бой рукопашный,

Притаился, затих.

После схватки суровой

У начала реки

От запёкшейся крови

Почернели штыки.

Пятна чёрные крови

На груди ледников.

Запорошены брови

У фашистских стрелков.

Закрываясь руками

В зябкой лунной тени,

Как замшелые камни,

В снег уткнулись они.

Никогда не забудет

Этот бой вышина…

У разбитых орудий

Появилась луна.

В орудийные дула

Заглянула она.

В жерла их заглянула,

Покатилась, бледна…

Горцы осликов дают,

Им на спины вьюки вьют.

До чего выносливы

Работяги-ослики.

Сильные, упорные —

Что им кручи горные!

Смело ввысь взбираются,

Тащат груз, стараются.

И на горных выступах

Не боятся выстрелов,

Бомб, надрывно воющих,

Мин, летящих, ноющих.

Ослики не падают —

Лишь ушами прядают.

Встретятся два ослика,

Небольшого ростика,

Но с большой сноровкою,

Да с такой уловкою:

На тропе завьюженной

Ляжет ненагруженный,

Ляжет, как обученный,

Чтоб прошёл навьюченный:

«Срочный груз тащи скорей —

Ждут солдаты сухарей.

Ждут патронов и гранат.

Пропустить тебя я рад».

И шагал через него

Друг нагруженный его!

Щели, пропасти вокруг.

Поскользнулся ослик вдруг.

Опрометчиво шагнул,

Канул в пропасть — только гул…

Рухнул сам и всё, что вёз,

В пропасть гиблую унёс:

Каски, ротный миномёт,

Плащ-палатки, пулемёт.

Труден путь, трудны дела,

Словно памятник — скала!

К ледяной катясь реке,

На ветру открытом,

Бой гремел на леднике,

Ливнями омытом.

Кровью камень обагрён,

Бой кипит зловещий.

И ледник весь испещрён

Паутиной трещин.

Сколько в дождь, мороз и град,

Под метельным воем

Ими схвачено солдат,

Увлечённых боем?

Лёд под солнцем серебрист,

Пузырями вздулся.

Капитан-артиллерист

В спешке поскользнулся.

Здесь, на огненной черте,

Где грохочут пушки,

Запропал он в темноте,

В ледяной ловушке.

Хоть вокруг огонь плясал,

Но наводчик ловкий

Крепко-крепко привязал

Котелок к верёвке.

И над пропастью повис.

«Капитан!» — кричал он.

И, верёвку бросив вниз,

Котелком бренчал он.

Слева, справа льда фонтан,

А наводчик, снизясь:

«Эй, товарищ капитан,

Живы ль, отзовитесь!»

Только эхо из щели

Откликалось глухо.

Вдруг верёвка там, вдали,

Натянулась туго.

Дружно тянут, слышат стон…

Каждый озабочен:

Знать, ушибся слишком он,

Знать, промёрз он очень.

Суета, переполох —

Даже лёд лучится!

Только кто б подумать мог,

Что сейчас случится:

Из расщелины слепой,

Из ловушки тут же

Враз фашиста всей гурьбой

Вытянули дружно.

Ну и ну!.. Один солдат

Из артиллеристов

Всё хотел его назад

Возвратить с присвистом.

А наводчик вновь повис.

«Капитан!» — кричал он.

И, верёвку бросив вниз,

Котелком бренчал он…

Каждый горный пик курился

На виду полков и рот.

Вдруг в ущелье появился

Крестоносный самолёт.

Между рыжих скал отвесных,

Меж висячих острых скал,

Даже ветру было тесно,

А фашист вовсю летал.

Подняв вихри снежной пыли,

Падал донизу, взмывал

И концами чёрных крыльев

Скалы чуть не задевал.

Надо же, такое вышло:

Разгоняя облака,

Он летал намного ниже

Краснозвёздного полка.

Из винтовок, пулемётов,

С крутизны гранитных плит,

Сверху вниз по самолёту

Был вовсю огонь открыт.

И вовсю, что было силы,

Обжигая гор карниз,

В первый раз зенитка била

По фашисту сверху вниз.

Накатилась в ночь гроза,

Загремела рядом.

Рвёт на части небеса,

Завалила градом.

Блещут молний фонари

В высях крутолобых.

Засветились изнутри

Скалы и сугробы.

И увидеть все могли

В этот миг впервые:

С ледорубов потекли

Искры голубые.

Засветились тут штыки,

Крючья, автоматы,

Пистолеты, котелки,

Кружки и гранаты.

Шапки пламенем взяло,

Вспыхнули шинели.

Пламя с касок потекло,

Валенки затлели…

Что за пламя — не понять!

И его с испуга

Рукавицами сбивать

Начали друг с друга.

Изо всех сбивали сил —

Вот ведь незадача!

Кто-то снега ком схватил,

Утираться начал.

Тут, спокойствие храня,

Ротный молвил: «Братцы,

Зря вы. Этого огня

Нечего бояться!

Пламя это сбить нельзя

Даже всем отрядом.

Это — шуточки, друзья,

Грозовых разрядов».

А гроза — сильней, сильней!

Сколько молний жгучих

Целит в головы камней,

В пропасти и кручи.

«Вот так бьёт, — сержант сказал, —

Горы аж колышет!

Надо ж, экая гроза,

Отродясь не слышал…

И гремит, и всё в огне,

Просто невозможно.

Ей с бомбёжкою вполне

Состязаться можно!»

Склон горы всё круче, круче —

Снег по пояс, снег по грудь.

Снег колючий, снег сыпучий

Завалил солдатский путь.

Был с водою чем-то схож он —

Растекался широко.

В нём нырять свободно можно,

Даже очень глубоко.

В нём под солнышком слепящим,

У глыбастых синих льдин,

Утонул патронов ящик,

Миномёт и ящик мин.

Вихри дико заплясали,

Закружили здесь и там.

Пламя белое бросали

На плывущих по снегам.

Под гудящим диким ветром,

Задевая небеса,

Взвод прошёл лишь триста метров

Кое-как за три часа.

Кто-то вымолвил: «Ну надо,

Шаг не просто одолеть.

По два сердца бы солдату

Нужно здесь, в горах, иметь!»

Ветер стих — дождь пошёл,

Холод скалы гложет.

Пулемёту хорошо —

Он согреться может.

Дождь утих — град пошёл,

Холод льды корёжит.

Автомату хорошо —

Он согреться может.

Град утих — снег пошёл,

Воздух проморожен.

Миномёту хорошо —

Он согреться может.

Град со снегом ушёл,

Снова дождь тревожит.

Горной пушке хорошо —

Отогреться может!

На ветру солдат продрог,

До костей промёрз он.

Вот он снял с себя сапог,

Прислонясь к утёсу.

И рюкзак он расстегнул,

Вытащил пилотку

И в сапог свой сыпанул

Пороха щепотку.

Вот и спичку он зажёг —

И в сапог скорее!

Ухнул-бухнул тут сапог,

Словно батарея.

Чуть рассеялся дымок,

Охнул воин: «Вот как!

Хорошо, что цел сапог,

Но цела ль подмётка?»

Расхвалил солдат как мог

Толстую подмётку.

И скорей в другой сапог

Пороха щепотку!

Молвил: «Можно зимовать —

Не скрутить солдата.

Только порох занимать

У фашистов надо!»

Темнота. Ракет полёт,

Гаснущих степенно.

Повалился полк на лёд

И уснул мгновенно.

Рухнул в синюю постель,

В ледяную просинь.

А белёсая метель

Пух лебяжий носит…

На безвестной высоте,

Стылой да покатой,

Погрузились в темноте

В мутный сон солдаты.

После боя в колкий снег

Всем полком уткнулись.

И заснули разом все,

Да не все проснулись…

Эльбрус, как будто колокол,

Подвешен к небесам,

Снарядами надколот он,

А как — не помнит сам.

Снарядами надколот он

И копотью покрыт.

Эльбрус, как грозный колокол,

Ревёт, гудит навзрыд.

Ему не успокоиться,

Ему ревмя реветь,

Покуда наши воины

Не сбросят в пропасть смерть.

Тот — убит, тот — обморожен,

Тот — осколками прошит.

Тот — ветрами в пропасть сброшен,

Тот — больным-больной лежит.

Только голых гор громады,

Горбясь, тяжкий лёд несут.

Только бомбы да снаряды

Скалы за души трясут.

Только пропасти да щели

Не таят своих угроз.

Только мины камень мелют,

На крупу дробят утёс.

Только град, как иглы колкий,

Пляски вьюг на ледниках.

Только пули да осколки

Свищут в низких облаках.

А на помощь, с ветром споря,

На седые ледники

Шли полки от Черноморья,

Краснозвёздные полки.

Шли к вершинам гор Кавказских,

Вверх карабкались, скользя,

На плечах боеприпасы

И оружие неся.

С каждым шагом, поворотом,

Шедшим ввысь, на ледники,

Как бы тайно тяжесть кто-то

Всё подкладывал в мешки.

Кручи, пропасти, завалы,

Шумных осыпей шуга.

Реже лес, мрачнее скалы

И тоскливее луга.

Вот умолкли водопады:

Сжал им горло, стиснул лёд.

Всё темнее гор громады,

Ветер хода не даёт.

Тучи на плечи насели.

Где-то бой гремит вдали.

Шли солдаты еле-еле,

Задыхаясь, в небо шли.

День и ночь тянулись роты,

Поднимались грузно ввысь.

Показалось, крикнул кто-то:

«Эй, ребята, берегись!»

Ой ты, снежная лавина,

Силы нет ещё такой,

Чтоб тебя остановила

Над обрывом, над рекой.

Сорвалась — и вниз с разбега,

С одичалой вышины

Мчала, вспенив тучи снега,

И катила валуны.

На куски ломала скалы

И швыряла сгоряча,

Тут же новые обвалы

Вызывала, грохоча.

Зря кричал кому-то кто-то —

Докричаться не дала.

Закружила третью роту,

Покатила, помела…

Закружила третью роту,

И вертела всё сильней,

И несла в снеговоротах,

В вихрях снега и камней…

Снайпер врос в зелёный лёд,

Слился с камнем мшистым,

Приподняться не даёт

Ни на миг фашистам.

Отогнав тайком дымок,

С яростным задором

Из-под вражеских сапог

Выбивает горы.

На виду у белых вьюг,

Здесь, за облаками,

Из фашистских жадных рук

Выбивает камень.

В грозной битве за Кавказ,

На ветру свирепом,

Из фашистских жадных глаз

Выбивает небо.

Преогромной глыбой камень

Над врагами нависал.

Замерзавшими руками

Пулемётчик написал:

«Этот чёрный камень мшистый,

Наш подарок, так сказать,

Лично главному фашисту

Просим срочно передать».

Перед тем как вниз отправить

Этот камень громовой,

Каждый подпись тут поставил

Под завесой дымовой.

Расписались все штыками —

И не стало тишины.

Взрыв столкнул огромный камень

С неоглядной вышины.

С крутизны оледенелой

Бьёт фашистский пулемёт.

Самым храбрым, самым смелым

Приподняться не даёт.

Командир сказал с тревогой:

«Мы заметны за версту.

И хоть нас совсем немного,

Взять должны мы высоту.

В лобовую взять… Нам эту

Высоту не обойти.

Слева, справа, по приметам,

Пулемёты на пути.

Брать придётся со скалистой,

Неприступной стороны:

Там-то нас не ждут фашисты,

Ну, а мы пройти должны!

Ровно в полночь, по расчёту,

Зарываясь в темноту,

Надо скинуть вражью роту,

Взять с налёта высоту».

В темноте вечерней светят,

Блещут лезвия штыков.

«Друг за друга все в ответе,

И закон — закон таков:

Если со скалы сорвёшься

В ледяную пропасть вдруг —

Будешь видеть смерть… И всё же

Затаи малейший звук.

Упади холодной льдиной,

Пропади, как след в росе,

А проронишь звук единый —

И тогда погибнут все!..»

Лейтенант шагнул:

«Клянусь!

Если со скалы сорвусь —

В пропасть молча упаду,

Но отряд не подведу!»

Старшина шагнул:

«Клянусь!

Если со скалы сорвусь —

Молча в пропасть упаду,

Но солдат не подведу!»

И сержант шагнул:

«Клянусь!

Если со скалы сорвусь —

Молча в пропасть упаду,

Но ребят не подведу!»

И солдат шагнул:

«Клянусь!

Если со скалы сорвусь —

Молча в пропасть упаду,

Никого не подведу!»

В непроглядной чёрной мгле,

По снегам горбатым,

По обрывистой скале

Вверх ползут солдаты.

Камни острые вокруг —

Не подъём, а мука.

Оборвался кто-то вдруг,

Рухнул, но — ни звука.

Ой ты, каменный карниз!

Холод руки гложет.

Кто-то снова канул вниз,

Но ни звука тоже…

Ветра шум как шум реки,

Путь труднее к цели.

Лейтенант собрал штыки,

Стал вгонять их в щели.

Как по лестнице полез,

Вверх взбираясь ловко.

И когда во тьме исчез —

Бросил вниз верёвку.

За солдатом лез солдат

По верёвке этой,

Прижимая автомат,

На груди согретый.

Лейтенантом подан знак —

Час настал сразиться.

«Гутен морген, гутен таг,

С добрым утром, фрицы!»

Бой затих на высоте,

Жаркий бой, штыкастый.

Ах, как жаль, что в темноте

Флаг не виден красный!

И чего здесь не бывало!

Защищая перевал,

Полк на гребне перевала

Оборону занимал.

Вот на каменные глыбы,

Что мороз всю ночь калил,

Колкий снег пошёл, посыпал,

Не посыпал — повалил.

Этот снег, едва упавший,

Ветер тут же поднимал

И крутил, где полк уставший

Оборону занимал.

Кручи начали куриться,

Навалилась темнота.

Прозвучал приказ: «Спуститься

Всем на южный склон хребта.

Переждать там непогоду,

Отойти под горный склон.

Здесь остаться только взводу —

Только взводу! — на заслон».

Полк ушёл… Мороз под сорок,

Сорок градусов мороз.

Почернели, сникли горы,

Ураган всё рос и рос.

Не уйти и не укрыться,

И пришлось в буран-метель

В ледяную щель спуститься,

В ледяную скрыться щель!

И пришлось солдатам смелым

В неуёмный снеговей

Над промозглой щелью сделать

Вроде крышу из камней.

Ошалело завывало —

Вой да свист на разный лад.

А в щели теплее стало

От дыхания солдат.

Сверху падали капели,

Зябко хлюпала вода.

Автоматы и шинели

Покрывались коркой льда.

Обрастали льдом гранаты,

Каски, каждый миномёт.

До утра с себя солдаты

Молча скалывали лёд.

Утром выбрались наружу,

Поклонились тишине.

Уступила место стужа

Солнцу, яркой белизне.

Поделились горем с тишью

Да со снежной белизной:

Десять воинов не вышли

Из могилы ледяной.

Каждый помнить их поклялся

В ярком отблеске штыков,

И, скорбя, Эльбрус склонялся,

Скинув шапку облаков.

Белый снег, синий лёд,

В скалах ветер шарит.

Появился самолёт,

Самолёт-комарик.

Ярко горный перевал

В красный цвет окрашен.

Бой идёт, гремит у скал —

Отступают наши.

Поворот да разворот,

Самолёт кидало.

И заметил тут пилот,

Что фашистов мало.

И скорей туда, где бой,

Где дерутся наши.

Лёд краснеет голубой,

Кровью снег окрашен.

Где вовсю клубит огонь,

Пули камень метят.

Вот площадочку с ладонь

Наконец заметил.

Красный снег да красный лёд…

И пилот безвестный

Посадил свой самолёт

Перед самой бездной.

И скорей бежать на склон

Горного отрога…

«Бей фашистов! — крикнул он.

Их не так уж много!»

Жаркой битвой опалён,

Встал со льда по знаку

Краснозвёздный батальон

И пошёл в атаку.

Вражьим полчищам назло,

В радость горным склонам,

Надо ж, небо принесло

Ящики патронов.

Синий лёд, белый снег —

Самолёт качнулся.

Самолёт пошёл в разбег,

К пропасти рванулся.

Да, отважным был пилот;

Презирая робость,

Он направил самолёт,

Бросил прямо в пропасть.

Не затем на свете жил,

Чтоб легко сдаваться:

В пропасть падая, решил

В небеса подняться.

Вёл пилот секундам счёт…

Самолёт знобило;

Видно, не было ещё

Для подъёма силы.

Вдруг мотор как заревёт!

И мгновенно, сразу

Взмыл комарик-самолёт

Над родным Кавказом.

И час, и два, и три подряд

Шагал разведчиков отряд.

По склону шёл, и полз, и лез

Под купол голубых небес.

Куда ни глянешь — море гор,

Застывший каменный простор.

Вершины встали на дыбы,

Наморщив каменные лбы.

Тропу прижал к скале поток,

На гребень надо выйти в срок.

Был с перевёрнутой пилой

Схож гребень гор под серой мглой.

Не там ли прячутся враги?

Таят разведчики шаги.

Всё тише шаг и зорче взор —

Не то, гляди, сразят в упор.

Вдруг видят: пятна там и тут…

Да это ж туры вниз идут!

Саблеобразные рога

С кремнистых гор несут в луга.

Разведчик-горец в тишине

Шепнул седому старшине:

«Коль туры, встретясь, повернут,

На гребень гор опять пойдут,

К вершинам понесут рога —

Считайте, нету там врага.

Известно всем: они от века

Не ходят ниже человека!»

Ветры-перебежчики,

Осыпей шуга.

Подошли разведчики

К линии врага.

Встало солнце резкое

Из-за ледников.

И паслось тут несколько

Белых облаков.

Недруги замечены

В складках ледника.

Боевых разведчиков

Прячут облака.

Поползли отважные —

Ближе, ближе цель…

Вот и скручен вражеский

Унтер-офицер.

Взвален враз на плечи он —

Ноша нелегка.

Берегут разведчиков,

Прячут облака.

Но отнёс их в сторону

Ветер-ветерок.

И враги, как вороны,

Всполошились в срок.

Затрещали выстрелы,

Ухнул миномёт.

Закружился искрами

Над отрядом лёд.

Но под грохот пушечный,

Полные тревог,

Облака воздушные

Возвратились в срок.

Что же, дело сделано!

Смелых не сгубить.

С облаками белыми

Стали отходить.

Ни на шаг старались

Не отстать от них.

Так и пробирались

К линии своих.

Шли, с пути не сбились —

Ай да облака!

С ними и явились

Прямо в штаб полка.

Как медведю не реветь,

Не вздыхать в тревоге:

Выгнан взрывами медведь

Из своей берлоги.

Походил он, побродил —

Всюду ветер свищет.

И опять поворотил

К тёплому жилищу.

До костей промёрз в горах,

Еле тащит ноги.

Вот уже он в ста шагах

От своей берлоги.

От порога своего

Теплотой дохнуло.

Только глядь, а на него

Направляют дуло.

Кое-как медведь удрал —

Был он ранен в ногу.

А фашистский генерал

Захватил берлогу.

Он глядел с тоской на горы,

Конрад — горный генерал.

Генерал фашистский Конрад

На веку повоевал.

Помнил, как его солдаты,

Захмелевшие полки,

Горы Греции когда-то

Поднимали на штыки,

На штыках приподнимали

До небес в густом дыму.

Горы Пинд и горы Альпы

Покорилися ему.

Знать, никто ему ни разу

Впрямь отпора не давал.

Только вот в горах Кавказа

Вдруг споткнулся генерал.

Конрад с той поры не весел:

Не везёт и не везёт!

Месяц, два и третий месяц

Цепь Кавказских гор грызёт.

И в смятенье, и в тревоге

Карты он перебирал.

И медвежьей рад берлоге

Был фашистский генерал.

«Здесь, — сказал майор, — в ущелье,

Где рождается река,

Позапрятался в пещере

Штаб фашистского полка».

Подойдя к широкой карте,

На пилотов кинул взор:

«В шесть часов утра ударьте

Вот по этим склонам гор.

Точно здесь вот надо кинуть,

Сбросить бомбы с вышины,

Вызвать снежные лавины —

Нам они помочь должны!»

Закружили самолёты,

Загудела высота —

Бомбы сбросили пилоты

На крутой отрог хребта.

На крутой отрог, ершистый,

Бомбы в ряд легли чуть свет.

Разбирает смех фашистов:

Дескать, бейте — там нас нет!

Вдруг зигзагами, неровно,

Обломив снегов карниз,

С вышины километровой

Понеслись лавины вниз.

А одна как закружила,

А одна как вниз пошла —

Штаб фашистский раскрошила,

Штаб фашистский размела!

В дни нелёгкой, жаркой сечи

Великан Эльбрус решил

В дымном облаке под вечер

Провести совет вершин.

Всё обдумать было важно,

Обсудить в урочный час,

Как помочь бойцам отважным

В трудной битве за Кавказ.

И Эльбрус неустрашимый

Разослал гонцов чуть свет.

Срочно горные вершины

Собирались на совет.

Второпях сходились дружно,

Шли сквозь пламя, гарь и чад

Кара-Кая, Шхельда, Ужба,

Гвандра, Шхара, Джаловчат.

Впереди них шли по праву,

Задевая небосклон,

Мести-Тау, Кулак-Тау,

Бей-Баши и Гони-Вон!

Степанян, Аржба, Геладзе,

Насреддинов, Борозна…

Всех солдат запомнишь разве,

Коль сошлась тут вся страна!

Крюков, Сомов, Полишвили,

Ивановых… сразу семь.

Но средь множества фамилий

Были две, известных всем.

Две — как высшая награда,

Что народ не зря даёт:

Старшину все звали «Надо»,

А майора все — «Вперёд».

…Впереди огня преграда —

Смертоносная стена.

Но встаёт, промолвив: «Надо!»,

Самым первым старшина.

Если надо — значит, надо!

Вместе с «Надо» взвод встаёт.

Рвутся мины и снаряды,

Пулемёт прицельно бьёт.

«Поддержать отважных надо!» —

Прокричал майор «Вперёд»

И, команду дав отряду,

Впереди его встаёт.

И уже смешались «Надо!»

И «Вперёд, друзья, вперёд!».

«Им преграда — не преграда!» —

Фронтовой твердил народ.

Так их в шутку называли

И, любя, прозвали так,

Ведь храбрее их едва ли

Кто-то был в дыму атак.

Спозаранку, в час рассвета,

Говорит грузин-солдат:

«Как бы это злые ветры

Не сгубили виноград.

Вот, морозами палимы,

С горной скатятся гряды,

Разгуляются в долинах,

Понаделают беды…

Виноград погубят ветры! —

И, вздохнув, сказал затем: —

А вино ко Дню Победы

Очень будет нужно всем!»

Ветер, ты не донимай

На хребтах покатых.

Ты листовки поднимай

И вручай солдатам!

Знает каждый пусть солдат:

Как фашист ни рвётся —

Не сдаётся Ленинград,

Волга не сдаётся!

Что бесстрашье верх берёт,

Что сильней мы стали,

Что Урал мечи куёт

Из крепчайшей стали.

Что фашистский чёрный след

Будет стёрт бесследно

И что шлёт вам свой привет

Славная Победа!

Может, с орлами вместе

Тот, кто победой жил,

Эту простую песню

В снежных горах сложил.

«Бьётся с врагом проклятым

В горных снегах зимой

Полк восемьсот пятнадцатый,

Полк восемьсот десятый,

Полк восемьсот восьмой.

Горы, родные горы,

Отсветы снежных туч.

Сбросим врага мы скоро,

Сбросим врага мы скоро

В пропасти с ваших круч!

Верит в победу свято,

Верит в победный бой

Полк восемьсот пятнадцатый,

Полк восемьсот десятый,

Полк восемьсот восьмой…»

Видно, с орлами вместе

Тот, кто победой жил,

Эту простую песню

В снежных горах сложил.

Разгулялася пурга,

Всю округу выбелив,

И заставила врага

Гнуться в три погибели;

Низко кланяться костру,

Угольки выхватывать,

На морозе, на ветру

В дым себя заматывать.

Научил их камень гор,

Научила стужа их

Рукава совать в костёр,

Отложив оружие.

Чёрный дым, взрывы, гарь,

Пламя над скалою.

Выметал врагов январь

Жёсткою метлою.

Из ущелий выметал,

Из-под каждой кручи,

Да по пяткам их хлестал

Той метлой колючей.

Гнал январь, глотая гарь,

Гнал их молодецки.

Помогал седой январь

Воинам советским.

Ох, как драпать с этих гор

Враг заторопился:

Кувырком в степной простор,

Кубарем катился!

Спешили дымы к горизонту,

Терялись в бескрайней дали.

Войска Закавказского фронта

С утра в наступленье пошли.

Дымы над снегами рассеяв,

Огнём обжигая снега,

Врага покатили на север,

На запад погнали врага.

Сраженье… Оно завершилось

Средь диких расщелин и скал.

И долго стоял на вершине

Один на один генерал.

Стоял командарм на вершине…

Вновь крылья раскрыв широко,

Орлы над Кавказом кружили,

Летали свободно, легко.

Стоял он в глубоком раздумье,

На север глядел, на дымки.

Припомнил он, как из Сухуми

Слал роты сюда и полки.

Сюда, где лишь скалы да щели,

Да лютый мороз, да снега.

«И всё же, — подумал, — сумели

Скрутить и осилить врага».

Почувствовал: сердце устало…

Клубились вокруг облака.

Вот так бы, ему показалось,

Он мог простоять здесь века.

Ледяных полей просторы.

Чистый снег на ледниках.

Сохраняли тайну горы,

Тайну битвы в облаках.

Ледники не часто тают —

Может, раз за целый век,

И тогда они сползают

Вниз, в долины горных рек.

И однажды солнце жарко,

Щедро сыпало лучи.

Стало горным кручам жарко,

Побежали вниз ручьи.

Заскользили с плит гранитных,

Поползли, полезли льды

И открыли поле битвы

И былых боёв следы.

А потом из-под промоин,

В плащ-палатке, что вразлёт,

Показался рослый воин,

Храбрый воин, вмёрзший в лёд.

Как в последний миг сраженья,

Там, в горах, на леднике,

Весь — в стремительном движенье,

Весь — в решительном броске.

Последний бой,

Последняя граната,

Последняя обойма,

А в руке —

Винтовка

Крепко-накрепко зажата…

Бесстрашный воин —

Он застыл в броске.

Что видел он?

Должно быть, крутогорье!

О чём он думал?

Можно угадать:

«Вам не бывать, враги,

На Черноморье

И нефти Закавказья

Не видать!»

О чём он думал,

Этот воин смелый?

В последний миг

О чём подумал он?

Лишь об одном подумал,

Пожалел он:

Последний свой

Не выпустил патрон.

В тот самый миг

Он взглядом горы тронул

И в лёд вошёл

С осенней синевой.

С единственным

Оставшимся патроном

Застыл в броске,

Готовый снова в бой.

Санитарные пакеты,

Порыжевшие бинты —

Боя горного приметы

На вершине высоты.

Дважды раненная фляжка,

Трижды раненный кисет,

Командирская фуражка

И пробитый партбилет.

Там — подсумок, там — гранаты,

Там — разбитый миномёт.

Гильзы, мины, автоматы,

Обожжённый пулемёт,

Пистолет, патронов диски…

Да, была горячей сечь.

И последняя записка

Обретает боя речь.

Ржавый штык, кинжал, пилотка,

Потемневшая звезда

На горах, во льдах холодных

Пролежали здесь года.

Зимней, летней ли порою,

Каждый день и каждый час

Помнит Родина героев,

Павших в битве за Кавказ,

Тех, кто лёг в его просторах,

Меж крутых его вершин

И в горах стоял, как горы,

Как они — несокрушим,

И в бураны и метели

Мёрз на дикой высоте,

И проваливался в щели

В непроглядной темноте,

В поднебесной выси дрался,

Защищал наш общий дом,

Кто в горах навек остался —

В мавзолее ледяном…

В льды ушёл, зажав гранату,

Прижимая пулемёт,

Под дождём и снегопадом

В глыбах льда всё бой ведёт;

До сих пор под синим небом

Защищает перевал,

Ледяную эту крепость

Не сдаёт, как не сдавал.

А. Екимцев

Вечный огонь

Иду я в сквер мемориальный

По плитам, гладким, как стекло.

От звуков музыки печальной

на сердце грустно и светло.

Молчат чугунные знамена,

Мерцает мрамор и гранит,

И зелень тихого газона

Росу полночную хранит.

Не птица огненная машет

Своим задумчивым крылом —

Горит огонь в латунной чаше —

Живая память о былом.

В тени деревьев, в центре сквера,

Горит, как солнце, в облаках,

И два подростка-пионера

Стоят с оружием в руках.

Здесь похоронены останки

И генерала, и бойца,

Здесь в тишине грохочут танки,

И память жжет больней свинца.

Мой юный друг нетерпеливый,

Читатель этих строгих строк!

Ты и свободный, и счастливый

Переступаешь свой порог.

Все для тебя легко и просто:

Вокруг просторно и светло,

Ты сыт, обут, одет по росту,

Но всё иначе быть могло.

Когда от утренней прохлады

Проснулись первые цветы —

Вползали на небо армады,

Несли фашистские кресты.

Качались сомкнутые каски,

И котелки стучали в лад,

И бил, лоснящийся от смазки,

В детей и в женщин автомат.

Гремели танковые траки,

Горели сёла и хлеба,

И робкой звёздочкой во мраке

Была, мой друг, твоя судьба.

Она порой едва мерцала,

Была порою так слаба,

Что в дымном небе угасала,

И стать могла судьбой раба.

Раба без имени и рода,

Без права думать и мечтать,

Без права «Родина, Свобода,

Россия» — с гордостью сказать.

Неволя, чёрная неволя!

Чужие флаги на ветру,

Чужие жаворонки в поле

И земляничины в бору.

Ни слова русского, ни буквы

Сказать не смей и не умей! —

Умей с утра напарить брюквы

Для сытых бюргерских свиней.

Не смей снимать свои колодки,

С улыбкой кланяться умей

И закрывать лицо от плётки

Не смей, не смей,

Не смей, не смей!

Но те, что в землю полегли,

Твою судьбу уберегли.

Они горели в самолётах,

В окопах мёрзли и в снегу,

В морях тонули и в болотах

И смертью смерть несли врагу.

Вот с окровавленной повязкой,

Швырнув на землю автомат,

Встаёт солдат с тяжёлой связкой

Противотанковых гранат.

Под кёнигсбергским небом серым

В порыве яростном встаёт,

Навстречу тиграм и пантерам

Сквозь смерть в бессмертие идёт,

Сказав живым: «Назад ни шага!»

И был смертелен каждый шаг,

Пока над панцирем рейхстага

Не вспыхнул наш

Советский флаг!

Скворцы, над сквером пролетая,

Спешат в поля, навстречу дню.

С цветами женщина седая

Подходит к Вечному огню.

С её плечей, худых и старых,

Спадает траурная шаль,

В сухих глазах её усталых —

Надежда, гордость и печаль.

Она идёт к могиле сына

С цветком единственным в руке.

Он пал в бою у стен Берлина

Со струйкой крови на виске,

С пустой катушкой телефонной,

С кирпичной пылью на плечах,

С пилоткой потной под погоном

И словом «мама!» на устах.

А день всё радостей и краше,

Всё выше в небе облака,

И вырывается из чаши

Огонь, зажжённый на века.

Т. Белозёров

Сергей Михалков. Быль для детей

Сергей Михалков. Стихотворения о войне

Страницы

воскресенье, 5 мая 2024 г.