Лидии Преображенской – 110 лет

Сегодня, 27 марта 2018 г., исполняется 110 лет со дня рождения уральской детской поэтессы Лидии Александровны Преображенской (1908-1990). Она была не только поэтом, художником, оформлявшим свои книжки, но и замечательным педагогом. День рождения Лидии Александровны Преображенской всегда отмечается в Челябинске во время Недели детской книги. И это не случайно. Вся ее жизнь была отдана детям, детской литературе. Несколько поколений челябинских ребят, начиная с конца тридцатых годов прошлого века, знали стихи, рассказы, пьесы писательницы. Она была первой детской поэтессой Южного Урала.

Лучше и полнее всех рассказала о ней краевед, заслуженный работник культуры РСФСР Н.А.Капитонова:

«Лида Мехоношина родилась и до пятнадцати лет прожила в маленьком старом уральском городке Кунгуре (Пермская область) с тихими узкими улочками, «с его деревянными тротуарами и гусиной травкой на улицах», соборами, колокольными звонами. Город сапожников, он славился добротной обувью и мастерами, которые в своих домах и домишках делали эту обувь. На всю жизнь запомнился запах «кожи, вара и сапожного лака». Этот запах был и в ее доме на Прорывной улице (отец Лиды тоже сапожник), в доме деда, в домах соседей. Это сейчас в Кунгуре большой кожевенно-обувной комбинат. Лида была в семье единственным и любимым ребенком. Многое дала девочке бабушка Аграфена Ивановна, которая рассказывала ей сказки, водила в лес, поле, на речку Сылву. Однажды бабушка подарила Лиде коробку цветных карандашей - «Ах, каким это было праздником для меня! И бабушка казалась мне не просто бабушкой, а волшебницей». Бабушка подарила Лиде и сказки Пушкина с прекрасными Билибинскими иллюстрациями. Может быть, это и потянуло девочку к рисованию?

Но были не только радости. Кунгур был тихим до революции и гражданской войны. Во время войны отец ушел воевать. В Кунгуре то и дело менялась власть, стреляли на улицах. Девочку прятали в подвале. Жизнь была голодной и тревожной. После войны в 1920 году в городе открылась художественная школа. «Однажды моя бабушка собрала мои рисунки, взяла меня за руку и повела в художественную школу». В школе не только учили рисовать, но и знакомили детей с театром, музыкой, ставили свои спектакли, их оформляли сами дети. Тогда же Лида написала свои первые стихи, сказки, рассказы, «...но, правда, не решилась никому их показывать», «все они были очень плохие, и печатать их было нельзя».

Вернулся с фронта отец и в 1923 году продал свой дом, увез семью от голода в Семипалатинск, где люди жили благополучнее. Так закончилось детство Лиды Мехоношиной, и началась разлука с Уралом. В Семипалатинске был педагогический техникум. А Лида мечтала стать учительницей, поступила в техникум, где училась с радостью. Была постоянной участницей студенческих спектаклей, активно посещала литературный кружок при редакции местной газеты. Лидия Александровна окончила техникум (1927), стала преподавать в младших классах школы. Детских книг было мало. Она сама сочиняла для детей стихи, пьесы. Пока она работала в школе, вышла замуж, стала Преображенской. Родилась дочка. И дочке нужны были стихи и песенки. Долго работать в школе Преображенской не пришлось, в середине тридцатых годов по состоянию здоровья (болезнь горла) ей пришлось оставить работу и переехать в Новосибирск. По совету друзей она стала работать в редакции журнала «Красная сибирячка».

Но еще раньше, в 1930 году в газете «Прииртышская правда», был напечатан первый рассказ Лидии Александровны - «Бойкот». Он был посвящен теме коллективизации. В Новосибирске она стала постоянным автором в местной периодике, в том числе и детской. В Новосибирске у Лидии Александровны в 1938 году родился сын. В этом же году вместе с семьей (были дети, муж, бабушка, мама Лидии Александровны) Преображенская вернулась на Урал, в Челябинск. Работала в составе редакционной коллегии детской газеты «Ленинские искры», писала не только стихи, прозу, но была еще и художницей газеты, фотографом. Тогда же началась дружба с первым детским поэтом Челябинска Василием Николаевичем Кузнецовым, сказку которого «Базар» знали все ребята (рассказ Преображенской «Веселый сказочник»). Первые литературные опыты Лидии Александровны были одобрены А.Серафимовичем, который незадолго до войны побывал в Челябинске (мемориальная доска, ему посвященная, висит на здании педагогического университета). Преображенская была дружна с краеведом В. Бирюковым ( ее рассказ «Человек с Пионерской улицы»).

Семье Преображенских и до войны жилось нелегко, не было своего дома. А с началом войны семья бедствовала. Во время войны она похоронила любимую бабушку. Лидия Александровна была бескорыстным, непрактичным человеком. Один муж не мог прокормить семью. Лидии Александровне приходилось не только работать, но и прирабатывать. Она, как художник, оформляла к праздникам детские сады, с нею расплачивались продуктами, которых хватало на короткое время. В разгар войны ей пришлось работать заведующей центральной детской библиотекой, которая тогда находилась на улице Труда 108, потому что там же, при библиотеке ей дали комнату. Кроме того, она работала на областном радио, в Доме художественного воспитания детей.

Первая книжка для детей «Коля на елке» у Лидии Александровны должна была выйти яркой, красочной, на хорошей бумаге, но началась война и в конце 1941 года книжку напечатали на обрезках газетной бумаги, маленькой, «в ладошку». В следующем году появились «Мама – герой», «Сказка о плюшевом медвежонке», «Богатырь Мороз Иванович» - тоже книжками – малышками. Оформляла эти первые книги сама Лидия Александровна. «Сказка о плюшевом медвежонке» особенно полюбилась ребятам. В ней невероятная сказочная история, как игрушечный медвежонок помог отцу мальчика, владельца игрушки, победить фашиста. Позже известный московский писатель Сергей Баруздин писал: «Впервые имя Лидии Александровны Преображенской я услышал в годы войны на фронте от своих друзей – уральцев. Я рассказал им о довоенных встречах с С.Михалковым и А.Барто, а они мне в ответ: «У нас в Челябинске тоже есть талантливый детский поэт – Преображенская Лидия Александровна».

После войны творчество Лидии Александровны получило дальнейшее развитие. Появились ее сборники стихов «Зимним вечерком», «Не боимся мы зимы», «Палочки – считалочки» и др. Печатались ее стихи и рассказы в альманахе «Уральские огоньки», в местной периодической печати. Ее стихи можно было встретить и в журнале «Пионер», в сборниках для детей, которые издавались в Челябинске, Свердловске, Новосибирске, Москве. В 1957 году по рекомендации С.Маршака Л.Преображенская была принята в Союз писателей СССР (о знакомстве с Маршаком она написала рассказ «Старая телеграмма»).

Лидией Александровной было написано около двадцати детских книжек в основном для детей дошкольного и младшего школьного возраста. Ее творчество было многожанровым, но в основном это была поэзия для маленьких. Очень популярными были «Наша дорога», посвященная детской железной дороге в Челябинске, «Незабудка», веселая и мудрая книжка «Тяп - Ляп», серия стихотворений о ребятах из интерната. 

Книги издавались не только в Челябинске, но и в Москве («Пусть заблудится ветрище»...). Что объединяет книги Лидии Александровны? Уменье разговаривать с маленькими, образность, теплота интонации, верность традициям русской народной поэзии. «Мне все больше и больше хотелось писать для ребят, рассказывать им о том, что их окружает, о них самих, о природе, о птицах и зверях». И поэтессе удавалось об этом писать. Стихи легко запоминались:

Осени приметы

Тонкая березка

В золото одета.

Вот и появилась

Осени примета…

Много хороших стихов Лидия Александровна написала об уральских птицах и животных Сборники «Пусть заблудится ветрище», «Зимним вечерком»... посвящены косулям, белочкам, воробьям, снегирям... Лучшие ее работы были собраны в сборник «Стихи. Сказки. Загадки», который вышел к шестидесятилетию Лидии Александровны. Некоторые стихи стали инсценировками («Как ребята осень искали» и др.) Нравились ребятам ее сказки: «Две сестрички», «Тараторочка»... 

Последний ее сборник «Голубая синица» (1983), с предисловием С.Баруздина «Золотые крупинки мысли и слова», включал в себя еще и новеллы о детстве, о людях, с которыми была знакома, дружила. Сборник был адресован ребятам среднего школьного возраста и очень много говорил о жизни и творчестве автора.

После ухода из жизни Лидии Александровны ее книги, к сожалению, не переиздавались. Старые издания почти не сохранились, они печатались на плохой бумаге, в тонких переплетах. На полки в библиотеках встали книги сегодняшних поэтов, может быть более талантливых и ярких. Но в этом есть заслуга и Лидии Александровны. Она много лет отдала тому, чтобы вырастить смену поэтов и прозаиков. Еще в 1951 году в Челябинском Доме пионеров, который тогда находился в помещении картинной галереи, Лидией Александровной был организован литературный кружок. Из этого кружка и выросло литературно – творческое объединение «Алые паруса» при Дворце пионеров и школьников им. Н.К.Крупской. Преображенская около тридцати пяти лет руководила этим объединением. Ребята собирались по воскресеньям. Занятия были для них праздником. Начинающие поэты и прозаики не только читали и разбирали свои произведения, учились творчески работать, но и читали хорошие книги. Там были встречи с челябинскими писателями и поэтами. Бывали в гостях у кружковцев и московские писатели: Валентина Осеева и др. Работы детей печатались в челябинских газетах, в альманахе «Уральские огоньки». В «Алых парусах» ребята выпускали свои литературные журналы. Произведения литераторов – школьников составляли и специальные сборники: «Искры золотые пионерского костра» (1962), «Золотинки» (1968), «Алые поля» (1973).

Не все ребята, которые занимались у Лидии Александровны, стали литераторами, но все вышли духовно богатыми людьми, хорошими специалистами: историки Павел Зырянов, Сергей Загребин, геохимик Александр Борисов... Целый ряд писателей и журналистов выросли в «Алых парусах»: Ася Горская, Кирилл Шишов, Аркадий Борченко, Ольга Балакина, Леонид Доброхотов, Лилия Кулешова... Все выпускники «Алых парусов» с большой любовью вспоминают своего «капитана» и ее уроки творчества. Вот, что написал Саша Борисов:

Мы не ходили по морям,

И не видали дальних стран,

Но, будучи на суше,

Наш старый добрый капитан

Стихов и песен якоря

Забросил в наши души...

Челябинец Аркадий Борченко писал: «Если бы не Лидия Александровна, не знаю – стал бы я учителем - литератором по образованию, журналистом по профессии, детским поэтом по душе и по натуре... Что – то со мной до сих пор творится: пишу про детей и для детей...» Не случайно Сергей Баруздин отметил: «Конечно, каждый настоящий писатель в душе педагог. Но Лидия Александровна Преображенская – педагог по призванию... Талант поэта и талант воспитателя, право, что может быть лучше?» Лидия Александровна обобщила свои наблюдения, свою работу в книге «Развитие литературных способностей детей» (1962). За эту книгу Л.Преображенская была награждена Почетной грамотой Академии педагогических наук РСФСР. Она была Отличником народного образования. Лидия Александровна была награждена орденом «Знак Почета».

Лидия Александровна никогда не отказывалась выступать в школах, библиотеках, пионерских лагерях, детских домах. Она была хорошим рассказчиком. Однажды, в начале 50 – х годов Лидия Александровна выступала вместе с Ираклием Андрониковым в пионерском лагере на озере Акакуль. И ребята слушали ее с таким же вниманием, как и знаменитого рассказчика. Особенно крепки были ее связи с Коркинским детским домом детей – сирот, эвакуированных из Ленинграда. Она написала об этих детях и их воспитателях книгу рассказов «Дом родной», которая не была опубликована. Несколько рассказов из этой книги печатались в газете «Вечерний Челябинск» (сентябрь 1976). По следам поездок Лидии Александровны в Пласт и Троицк был написан очерк «Тимуровцы далеких лет» («Челябинский рабочий». 1975, 20 февраля) о тимуровской команде бабушки Рычковой из Пласта. Команда военных лет, которую по ее добрым делам знали в области. Лидия Александровна говорила в очерке и о делах тимуровской команды и о судьбах бывших тимуровцев, которые встретились через 30 лет.

Лидия Александровна очень любила свой город детства – Кунгур. Она пять раз ездила из Челябинска в этот город, встречалась с читателями – детьми, дарила библиотекам свои книги. Любовь к Кунгуру нашла отражение и в ее творчестве, в стихах, в воспоминаниях («Сказки моего детства»). Была она среднего роста, худенькая, с очень добрыми глазами, деликатная, улыбчивая, просто одетая, похожая на учительницу. Всегда семья жила трудно. Лидия Александровна много пережила, она похоронила свою вторую дочку, когда той было всего три года. Узнала о гибели первого взрослого внука (несчастный случай на заводе). В последние годы жизнь еще осложнилась. Муж перенес три инфаркта, требовал ухода, потом еще и ослеп. Сама Лидия Александровна долго болела. Дети жили не с ними. Сын – инженер-энергетик работал в Сургуте, но помогал матери, как мог. Дочь – художница жила отдельно. Умерла Л.А.Преображенская 8 мая 1990 года. Похоронена на Успенском кладбище Челябинска…»

Прочитаем вместе произведения Л. Преображенской:

Добрая волшебница

Говорят, я была такая маленькая, что могла стоять обеими ногами в одной маминой галоше. Да, да, говорят, было такое: стояла не раз и усердно разрисовывала табуретку обгорелыми спичками да угольками из печки. Что уж там могла я рисовать в таком возрасте — не знаю, только будто бабушка моя ходила вокруг, ахала и восхищалась. А однажды усадила на стул и положила передо мной лист бумаги и настоящий карандаш, которым — вот чудо! — можно было рисовать. И я рисовала упоённо, самозабвенно. А ещё позднее бабушка подарила мне коробку цветных карандашей. Шесть цветов. Что хочешь — рисуй: домик с красной крышей, рядом зелёную ёлочку и огромные синие и жёлтые цветы. Или девчонку в красном платье, с красным бантом на голове и в красных башмачках. Ах, каким это было праздником для меня! И бабушка казалась мне не просто бабушкой, а доброй волшебницей.

Помню, увидела я где-то на картинке ангела, играющего на арфе, и захотелось иметь мне такой чудесный инструмент. Арфу, конечно, бабушка не могла мне купить, но подобие её всё же сделала: на стене укрепила гвоздиками гитарные струны — играй, внучка, пожалуйста! А то вот ещё: понравились мне рассказы и картинки про индейцев. Вигвамы, стрелы, лук, головные уборы из перьев. Захотелось играть в индейцев. И бабушка тут как тут. «Вон, — говорит, — сколько пера куры нароняли во дворе. А в огороде трава высокая. Прятаться можно. Шалаш из сучьев сделаем. Чем не вигвам? Живи в нём хоть целое лето». И шалаш помогла сделать, и головной убор. И лук натянула. И «жила» я там, охотилась за воробьишками да кузнечиками. Пряталась в траве, переползала из одного конца огорода в другой, как заправский какой-нибудь Ястребиный Коготь или Змеиный Глаз, стреляла из лука в воображаемого врага. До пояса голая ходила, загорала под летним уральским солнышком.

На зависть подружкам была у меня кукла с закрывающимися глазами. Льняные локоны. Пленительная нежно-розовая фарфоровая головка. Это тоже подарок бабушки. Я и сейчас помню эту куклу. Сидела она на комоде и смотрела на меня голубыми сияющими глазами в мохнатых ресницах. Как мне хотелось подержать её в руках, побаюкать, спеть песенку! Вот и полезла я на стул, дотянулась до неё, хотела спуститься и уронила. Фарфоровые брызги рассыпались по полу. Голубые глаза закатились куда-то, и не найдёшь… Какое это горе было для меня. Говорят, не на шутку заболела с такого потрясения, в постель слегла. А бабушки дома не было, в соседний город уезжала. Мама письмо ей написала, обо всём рассказала. Открываю глаза однажды и вижу рядом бабушку, а в руках у неё куклу. Тоже красивая и тоже голубыми глазами помаргивает, будто играть приглашает, не болеть уговаривает. С того часу здоровье моё пошло на поправку. Соседки частенько бабушке выговаривали:

— И что ты, Ивановна, внучку так балуешь? Обновки часто шьёшь, книжки то и дело покупаешь…

Бабушка смотрела на них и строго возражала:

— А кому какое до этого дело? Шью сама. И насчёт книжек вы мне не указ. Что, ей такой же тёмной, как я на всю жизнь оставаться? От книг вреда не будет…

Я прижимала к груди «Сказки» Пушкина, испуганно смотрела на соседок, боялась, что они отнимут у меня эту чудесную красочную книгу. Потом успокаивалась: разве даст меня в обиду бабушка? Через минуту я забывала ворчливых соседок. Билибинские иллюстрации чаровали, радовали, уводили в мир сказки. Вот князь Гвидон на берегу моря-окияна… Из пены волн выходит царевна Лебедь… Баба Бабариха чем-то напоминает мне одну из соседок… А все эти узоры, виньетки, обрамляющие каждую страницу, позолоченные буквицы. Как они радовали меня, манили взять в руки карандаш, попробовать нарисовать такое же, будили детскую фантазию.

А ещё помню. Чуть брезжит рассвет. Надо мной склоняется бабушка:

— Ну как, пойдём по ягоды? Или спать будешь?

Сон мгновенно отлетает. Поспешно натягиваю платьишко. У крыльца качается чугунный умывальник. Несколько всплесков воды — и я готова. Серая, в предрассветных сумерках дорога уводит к лесу. Зябко на рассвете. Поёживаюсь от утренней свежести. И добрые бабушкины руки накидывают мне на плечи «гуньку» — старенькую одежонку. Шорохи в листве. Первый птичий свист. Первый солнечный луч. Как всё это ярко до сих пор живёт в моей памяти.

— Смотри, Лидушка, солнышко всходит. Видишь, как всё оживает, просыпается, каждая травинка к солнцу тянется, радуется…

— Ой, змея! — воскликнула я, пугливо делая шаг назад.

Но бабушка смеётся:

— Глупенькая, не змея это, уж. Видишь, на голове у него два жёлтых пятнышка, как два лепесточка. У змеи таких нет. Ужа бояться не надо — он безобидный. И даже, наоборот, полезный, мышей ловит. Пусть ползёт к своим деткам. Здесь близко болото есть, там у него и дом, наверное. А вот смотри-ка, смотри, и ягодка первая показалась. Ну-ка приглядывайся, да пониже, пониже наклоняйся. И траву раздвигай. Земляничка любит, чтобы ей низко кланялись.

И я раздвигаю, «кланяюсь». Как сказочные фонарики, горят в траве ягоды. Наполняется кружка, потом маленькая плетёная корзиночка. Руки пахнут земляникой, солнечной, жаркой… А потом — привал под берёзой, опустившей зелёные косы до самой земли. Как вкусны яйца, сваренные в крутую, молодая картошка или горстка земляники с кружкой родниковой студёной воды. Или даже просто краюшка чёрного хлеба с солью.

Иной раз всё это кажется забытым сном, сказкой… Душистая лесная прохлада. Любопытная синичка-трясогузка. Ощущение счастья. Всё это живёт где-то в далёких уголках памяти, сердца. Вот почему я и сейчас, спустя почти семьдесят лет, могу остановиться на главной улице нашего города возле красавицы-берёзы, залюбоваться ею или заслушаться весёлого голоса синицы. Мне кажется, этого не было бы, если бы не она, моя бабушка, моя добрая волшебница… Давно уже нет бабушки. Но я помню её, строгую и ласковую. Помню её советы. Сама всегда деятельная, не любящая сидеть сложа руки, она не терпела лени, небрежности, расхлябанности. Не раз попадало мне от неё, если что-либо сделала плохо, в спешке. «Поспешишь — людей насмешишь, — ворчала она. — Куда торопилась? Тяп-ляп помогал, что ли? Эко наробила!». Поэтому, должно быть, вспоминая бабушку, я задумала написать сказку «Тяп-Ляп» …

Если б…

Если б можно было вспять

Годы повернуть бы,

Стала б девочкой опять

С этой я минуты.

И на речку босиком

Бегала б, конечно.

И ловила бы платком

Я мальков потешных.

А потом пришёл бы час-

В сердце к той девчонке

Постучал бы первый раз

Стих певучий, звонкий.

И решила бы я вновь

Стать навек поэтом,

Чтобы музыкою слов

Жизнь была согрета.

Ну, а может (как тут знать?)

Было бы другое:

Над стихами не страдать,

Жизнь прожить в покое

Захотелось бы тогда…

Но не быть такому!

Пусть бегут, бегут года

Тропкою знакомой.

Как и раньше, так сейчас

Я искать готова

Для стихов, хоть в сотый раз,

Нужное мне слово!

Чудесный клад

Вы книгу раскрыли, читая.

Пусть автор еще незнаком,

Он рядом, он сказ начинает

Уральским своим говорком.

Народное меткое слово.

С хитринкой внимательный взгляд.

Хранят они мудрость народа—

Чудесный волнующий клад.

Все в книге любовью согрето.

И если вы сердцем чисты,

В шкатулку камней-самоцветов

Для вас превратятся листы.

Искателем добрым и зорким

Он к людям всю жизнь приходил.

Их дар— задушевное слово

В труде неустанном гранил.

Читай, перечитывай снова,

И слово алмазом сверкнет:

В нем правда. И мудрость. И сила.

В нем сердце поэта живет…

Алёнушкины сказки

В окно заглянула большая луна.

В постели Алёнушка. Дремлет. Больна.

– Алёнушка, дочка, усни, засыпай!

Родная моя, баю-баюшки, бай!

Смотри-ка, смотри: у кроватки твоей –

Петух-забияка, да вор-Воробей.

Вот Мишка подходит, вот Заяц-храбрец.

О них тебе сказку расскажет отец…

Алёнушка дремлет, тиха и бледна.

А ночь бесконечна, и сказка длинна…

Того, кто полночною звёздной порой

Рассказывал сказки дочурке больной,

Давно уже нет. Дни за днями бегут.

Но сказки его, как и прежде, живут.

Читателям юным несут они снова

Живое, весёлое, умное слово…

Парус серебристый

Берега не видно,

Озеро – без края.

Над водой стрекозы

Носятся, играя.

Под сосной высокой,

Радуясь прохладе,

В жаркий летний полдень

Мы к воде присядем.

Я скажу сестрёнке,

Маленькой Татьяне:

– Хочешь, почитаю

Сказку о Салтане?

Сразу о стрекозах

Девочка забудет.

Затаив дыхание,

Сказку слушать будет.

Пусть знакома сказка –

Я читаю снова,

Всё забыть на свете

И сама готова.

Князь Гвидон ли бродит,

Сумрачный, печальный,

Иль корабль торговый

В путь уходит дальний, –

Мы за ними всюду,

Будто шмель в окошко…

Верим и не верим

Чудесам немножко.

Стало вдруг на море

Озеро похоже.

Остров перед нами,

Будто в сказке тоже,

Парус показался,

Белый, серебристый.

Верно, там кораблик

Ищет в море пристань.

Вот в осоке шорох…

– Может быть, послушай,

Там Царевна-лебедь? –

Шепчет мне Танюша. –

Или там бесёнок

Где-то под водою?

Силой потягаться

Хочет он с Балдою…

– Не трудись напрасно! –

Мы смеёмся с Таней. –

Умной русской силе

Покорись заране.

Волны набегают,

Трогают кувшинки.

Вон рыбак на лодке –

Словно на картинке –

Старенький, сутулый,

С белой бородою…

Вот пришёл бы невод

С рыбкой золотою!

Я бы попросила:

– Сделай так, чтоб дети,

Как и мы, счастливо

Жили в целом свете…

Рыбка

Ловит рыбка крошки,

Плавает, ныряет,

Чешуя на солнце

Золотом сияет.

Уж не ты ли, рыбка,

С дедом говорила

И дворец старухе

В сказке подарила?

Мне дворец не нужен,

И хоромы тоже…

Куклу я сломала,

Починить ты можешь?

Хвостиком вильнула,

Мне не отвечает,

В замок свой подводный

Тихо заплывает.

Кукла, как и раньше,

С головой разбитой…

Почему не хочешь

Мне помочь, скажи ты?

Всех морей царица

В дальних, дальних странах.

Почему у нас ты

В ящике стеклянном?

Знаю… догадалась…

Ты не золотая,

А совсем такая,

Самая простая…

Ниточка незримая

В ласковой легенде

Светлой, словно солнце

Что среди народа

С давних пор живёт,

Говорится, будто

К сердцу материнскому

От сердечка детского

Тонкая, незримая

Ниточка ведёт.

Стоит отдалиться

Матери от сына -

Боль пронзает сердце

И ему, и ей.

Только с каждым годом,

С каждым днём и часом

Эта нить становится

Тоньше и длинней...

В даль мою осеннюю

Лёгкой вереницей

Годы журавлями

Всё летят, летят...

На портрет сынишки

Засмотревшись нынче,

Я легенду эту

Вспомнила, грустя.

Ну а ты, сыночек,

Помнишь ли, как плакал,

Как боялся в детстве

Маму потерять?

А теперь порою

В суетных заботах

Забываешь матери

Весточку послать.

Значит, до предела

Меж сердцами нашими

Тонкая, незримая

Натянулась нить.

Страшно и подумать:

Вдруг она порвётся.

Как тогда я стану

С болью в сердце жить?

Ну а может, просто

Это всё пустое,

Плод мой фантазии,

Старчески больной?

Успокой скорее,

Разгони тревоги,

Из краёв далёких

Напиши, родной!

Чувство дружеской теплоты

Кто-то утром в почтовый ящик

Незабудок вложил букет:

Вспоминай, мол, меня почаще

Да сердечный прими привет.

Что ж, друзей вспоминать приятно,

Дорог каждый от них привет.

Только что-то мне непонятно,

Как же твой отыщу я след.

Ну, а может, совсем неважно

Друга зримые знать черты?..

Нужно лишь ощутить однажды

Чувство дружеской теплоты…

Особенный урок

Вчера особенный урок,

Ребята, был у нас.

Мы, обгоняя ветерок,

Пришли в чудесный класс,

Пришли тропинкою лесной,

Извилистой и длинной,

Чтоб познакомиться с сосной,

С берёзкой и рябиной.

Узнали много в этот день.

А кончился урок,

Синичка песенкой «Тень – тень»

Дала для нас звонок.

В лесу остался странный класс.

Ушли мы тропкой длинной…

Сосну теперь никто из нас

Не спутает с рябиной…

Осенние приметы

Тонкая берёзка

В золото одета.

Вот и появилась

Осени примета.

Птицы улетают

В край тепла и света.

Вот вам и другая

Осени примета.

Сеет капли дождик

Целый день с рассвета,

Этот дождик тоже -

Осени примета.

Горд мальчишка, счастлив:

Ведь на нём одета

Школьная фуражка,

Купленная летом.

Девочка с портфелем.

Каждый знает: это -

Осени идущей

Верная примета.

Расти бы сосенке

Расти бы сосенке большой,

Качаться на ветру.

Не раз мы, верно, в выходной

Под этой самою сосной,

Вдыхая запах смоляной,

Сидели бы в бору.

Прошли бы годы.

И потом (всё в жизни может быть!)

Она желтеющим бревном

Легла бы в стену - в новый дом,

Чтоб долго-долго в доме том

Могли мы жить да жить.

Или в столярной мастерской

Столом могла бы стать,

Чтоб мог за ним сынишка мой,

Склонясь кудрявой головой,

Читать вечернею порой,

А я - стихи писать.

Иль даже попросту она

Студеною зимой,

Уже не сосенка, сосна,

Дыханьем солнечным полна,

В печи до пепла сожжена

Согрела б нас с тобой.

А может быть...

Да что гадать!

Не быть, не быть тому.

Столом красивым ей не стать,

Прохожим веткой не махать,

И нас зимой не согревать -

И все лишь потому,

Что как-то в полдень голубой

Шагал через сосняк

Один парнишка озорной.

С малюткой встретившись сосной,

Ее небрежною рукой

Сломал он. Просто так.

Сломал и бросил. Убежал,

Не думая о ней.

Нет, он не сосенку сломал,

А радость, красоту украл

Он их и у себя украл,

И у своих друзей.

Когда от вздоха ветерка

Средь елочек-подруг

Качнется сосенка слегка

И к ней, бездумная пока,

Потянется твоя рука -

Остановись, мой друг!

Терем-теремок.

Лес. Полянка. Пень трухлявый.

Говорит ребятам Слава:

- Это вовсе не пенёк,

Это - терем-теремок.

Алексей к пеньку идёт:

-Кто здесь в теремке живёт?

Что-то жители молчат,

Верно, очень крепко спят…

Стукнул палкой Алексей.

Нет ответа…Он сильней…

Устоять никак не мог,

Развалился теремок.

Разлетелись спаленки

У букашек маленьких,

И букашки-на снегу.

Жук усатый ни гу-гу-

Спит в трухе. Внизу - тритон.

Длиннохвостый, скользкий он.

Рядом ящерка с лягушкой…

Словно в маленькой избушке,

В холода зимою тут

Все нашли себе приют.

Бровь сердито хмурит Федя:

- Ты у нас глупей медведя.

Посмотри, как славно было

Этим маленьким жильцам.

Ну, а ты – подумай сам-

Перед кем хвалился силой?

Алексей стоит смущён.

- Как же так?- бормочет он.-

Значит, это не пенёк,

Значит, вправду теремок?

От сказки начинается

Урок последний в школе

Сегодня - рисование.

Учитель дал ребятам

Свободное задание.

Цветы, балет у девочек

(Рисуют все любимое).

У мальчиков - машины

С зелеными кабинами.

Бульдозеры да краны,

Дома многоэтажные,

Ракеты быстрокрылые,

Чапаевцы отважные...

И лишь один мальчишка

Рисует что-то странное:

Конек смешной проносится

Над голубой поляною.

С дружком своим Иванушкой,

Сквозь тучи взвившись соколом,

Направил бег стремительный.

Он к терему высокому.

Ребята удивляются

Мальчишке черноглазому:

- Отстал от века нашего

Ты с этакой фантазией.

Зачем нам эта сказка,

Когда летают спутники?

Конька с ракетой, Слава,

Случайно ты не спутал ли?

Художник над картиной

Упрямо усмехается:

- От сказки той чудесной

Вся правда начинается.

Рисуют ребята

Особенно нынче

В кружке интересно:

Рисуют ребята

Не в комнате тесной,

А прямо под небом

Открытым и ярким

В огромном, сияющем,

Солнечном парке.

Вы братьев Андреевых

Встретите тут.

Мальчишки рисуют

Беседку и пруд.

На камень присели

Надюша с Алёнкой.

Пушистые им

Приглянулись сосёнки.

Потапова с Деевой-

Обе Наташки-

В траве отыскали

Большие ромашки.

Вот только малышки-

Андрейка и Вова-

От горькой обиды

Заплакать готовы.

Никак не желает

Позировать жук.

То рвётся куда-то

Из маленьких рук,

То лапки упрячет

Одну зу другой-

Прикинется мёртвым,

Хитрушка такой!

-Зачем вам букашка,

Ребята, скажите?-

Подходит к мальчишкам

Федосенков Митя.

Смотрите-ка, ёлочка

Рядом стоит.

Её нарисуйте,

Она не сбежит.

Рисуют ребята.

И ветер притих.

И солнышко ласково

Смотрит на них.

Бабушкин внук

Слаб, беспомощен и мил,

Как любой ребёнок,

Мальчик Саша жил да был –

Бабушкин внучонок.

В нём старушка, говорят,

И души не знала.

Летом ветры налетят –

Дунуть не давала.

Не жалея рук и сил,

Мыла днём пелёнки.

Шла к нему, если будил

Ночью криком звонким.

Терпеливо для него

Кашу, суп варила…

Краше внука - никого!

Лучше всех ей был он.

Год…второй…шестой прошёл…

Вдаль года бежали.

Рос мальчишка крепышом,

Преотличным малым.

Крепок, строен, как дубок,

Вырос внучек Саша.

Знать, пошла мальчишке впрок

Бабушкина каша.

Выжать гирю может он.

И нырять, и плавать.

И недаром окружён

Он спортивной славой.

У старушки с каждым днём

Всё слабеют силы…

- По водичку бы с ведром

Ты сходил бы, милый,-

Просит внука. Что же он?

Не моргнувши глазом,

Отвечает, возмущён:

- Я вам не обязан!

Ей слеза туманит взор:

«Этакое скажет!»

Слушать дальше разговор

Не могла я даже…

Ясен, думаю, вопрос

(Грустная картина!)

Как дубок, мальчишка рос –

Выросла дубина.

Кошки-мышки

Вышел, важный и степенный,

На прогулку старый кот.

Видит: в школе перемена,

Во дворе игра идёт.

И девчонки, и мальчишки-

Все кричат:- Скорее, мышки,

Убегайте! В хоровод

Кошка страшная идёт.

Кот испуган и смущён.

Всем, что видит, удивлён:

Кошек он встречал с хвостами

И с предлинными усами.

Ну а тут, судите сами,

Без хвоста выходит кошка

И на двух высоких ножках.

На затылке - две косы.

Где же у неё усы?

К удивлению кота,

Мышка тоже без хвоста.

И похожа эта мышка

На знакомого мальчишку.

Потеряв степенный вид,

Кот, испуганный, бежит:

- Ой, беда, ой, беда!

Разбегайтесь кто куда!

Мышь такая нападёт-

Кошку в клочья разорвёт.

Новое слово

Села Танюша,

Раскрыла тетрадь.

Новое слово

Ей надо писать.

Что же тут думать

Над первым значком?

Маленькой Тане

Давно он знаком.

Им начинают

Родные слова:

«Милая мама моя»

И «Москва».

Вывела Таня

Старательно «М».

Буква, наверно,

Понравится всем.

Как же вторую

Ей букву не знать,

Если сестру её

Ирою звать?

Брови нахмурив

Серьёзно свои,

Девочка пишет

Красивое «И».

Слов есть немало,

Что пишутся с «Р».

«Родина», «речка»,

«Ручей», например.

Вот и последняя

Буква готова.

Чётко, красиво

Написано слово.

Новое слово –

Три буквы всего.

Но кто же, скажите,

Не знает его?

* * *

Посмотри в окно, сестрёнка,

Если старый Таганай

Плащ из серых туч накинул—

Будет дождик, так и знай.

Если пал туман в озёра,

И на травы лёг росой—

Будет ясный день, весёлый,

Весь от солнца золотой.

Значит, можно без опаски

До вечерних рос с утра

Каменистою тропинкой

Целый день бродить в горах.

И бродить, и ждать, когда же

Выйдет к нам Хозяйка гор

И раскинет перед нами

Малахитовый ковёр,

Или Полоз вдруг, сверкая

Золотою чешуёй,

След свой огненный оставит

На земле и под землёй.

Зимним вечерком

Кто там ходит за окном,

Машет белым рукавом?

Кто скребётся лапой в дверь?

Может, это страшный зверь?

Вот как будто кулаком

Кто-то стукнул в стенку…

Вот притопнул каблуком

В звонкую ступеньку…

Посмотрели мы в окно –

За окном темным-темно.

Пляшут белые метели,

Да ветвями машут ели.

Кто-то дверью заскрипел.

Облаками пар влетел.

Не узнали сразу брата,

Показалось всем, что дед:

Он вошёл такой мохнатый,

Снегом-инеем одет.

Догадались мы тогда:

Дед Морозко-борода

На ступеньках топчется,

Верно, в эти холода

И ему зайти сюда

К нам погреться хочется.

Хорошо у нас, тепло.

В белых звёздочках стекло.

На скамейке старый кот

Всё мурлычет, всё поёт.

Всё одну и ту же сказку

Бесконечную ведёт.

Сядем мы перед огнём,

Осторожно развернём

Новенькую книжку.

Про лисицу, и про мишку,

И про белочку-орешницу,

Хлопотливую насмешницу,

И про всех лесных зверят

Прочитает старший брат.

Зелёный сон

Сосны стройные, словно мачты,

Поднимаются в небеса.

И на них раздувает ветер

Изумрудные паруса.

И ложатся зелёным кружевом

Тени лёгкие от берёз…

Где-то в тёмном лесу зелёном

Ходит-бродит огромный лось…

Плещет озеро. Плещет озеро.

В берег бьёт зелёной волной.

Рыбки плавают серебристые

Стайкой бойкою, озорной.

В сонных травах горят приветливо

Земляничинки-огоньки.

Рядом с ними, встречая каждого,

Машут шляпами боровики.

На полянке скрипач-кузнечик

Нарядился в зелёный фрак

И ударил смычком по струнам

Музыканту-соседу в такт.

Полилось стрекотанье-песенка,

Убаюкивая ребят…

В сон зелёный корабль уходит.

Тише! Тише! Ребята спят!..

Тяп-ляп

Строчит на машинке

Всё утро Алёнка

Передник – бабусе,

А платье – сестрёнке.

Довольна старушка:

Передник – что надо!

Нарядной обновке

И девочка рада.

-Ты сшей мне, пожалуйста,-

Просит малышка,-

Красивое платье

Для куклы – голышки!

Не хочется что-то…

Да так уж и быть,

Давай – ка лоскутья –

Недолго скроить.

И спинку, и перед

Скроила сначала.

Потом на машинке

Поспешно стачала.

Скроила рукав

И взялась за второй.

Глядит – не хватает

Ей ткани цветной.

Ну что ж , не беда, -

Говорит мастерица, -

Пусть будет рукав

Из зелёного ситца…

Раз – два и – готово…

Ну, просто потеха!

Всё платье – не платье –

Сплошная прореха.

Там шов разошёлся,

Тут криво пришито.

И бабушка внучке

Сказала сердито:

- Передник и платье

Старательно шила.

А с этим ты, что ж,

На пожар поспешила?

Тяп – Ляп тебе, верно,

Помог здесь немало.

- Мне даже обидно, -

Алёнка сказала,-

Совсем я не знаю

Тяп – Ляпа такого.

И шила одна я,

Вот честное слово!

-Неправда, неправда,

Неправда, девчонка! –

Кричит кто-то рядом

Насмешливо, звонко.-

Тебе я тихонько

Шепнул на ушко:

«Ты платье сошьёшь

Для голышки легко.

Намётки не надо.

Отлично и так.

А будет неровно –

Так это пустяк.

Да если б не я,

Ты бы сшить не сумела…»

Алёнка смутилась,

До слёз покраснела.

Взглянула:

На швейной машине,

В сторонке,

Стоит человечек

И машет кепчонкой.

Обут он в калошу

Да в старый башмак.

Рубашка надета

на нём кое-как.

Рукав без манжеты

(Видать, не дошит),

Штанина – в носке,

А другая висит.

Смеясь, человечек

Мигает Алёнке: -

Сегодня мы славно

Сдружились, девчонка.

И слушать не станем

Ни мам и ни пап,

Учиться, работать

Мы будем тяп-ляп!

Силёнки нам тратить

Напрасно к чему?

В ответ закричала

Алёнка ему:

 -Возьмусь я за швабру,

Бездельник. А ну-ка,

Иди-ка отсюда

С твоею наукой!

Ну что ж, до свиданья,

Я ухожу.

Но всё ж на прощанье

Тебе я скажу:

Немало найдётся

На свете ребят,

Что жить и работать,

Как я, захотят!

А ты оставайся.

Ты вовсе не та.

С тобою дружить мне

Одна скукота!

Тяп-Ляп на окошко

С машины – прыжком.

Кепчонкой махнул

И исчез за окном.

Встревожилась бабушка:

 -Эта зараза

Как с детства прилипнет-

Не вылечишь сразу.

Нельзя даже близко

Его допускать,

Чтоб тяпами-ляпами

Тоже не стать.

Алёнка - к окошку.

Куда он пропал?

Не скоро найдёшь его,

Очень уж мал.

А он покачался

На тюлевой шторе,

По ветке спустился

И сел на заборе.

В саду под деревьями

Стол и скамейка.

Сидит на скамейке

Соседский Андрейка.

Выводит старательно

Строчку за строчкой.

Забросил Тяп-Ляп

На тетрадку листочки.

Потом подобрался

Поближе, пониже: -

Эй, парень, устал ты

Сегодня, я вижу.

Товарищи рядом

Играют в футбол.

И ты бы, Андрейка,

К ребятам пошёл.

К чему так стараться?

И так всё красиво…

И вот уж мальчишка

Строчит торопливо.

А буквы как будто

Пустились плясать.

Алёнка примчалась,

Взглянула в тетрадь:

-Намазал, конечно,

Как курица лапой.

Послушался, вижу,

И ты Тяпа-Ляпа.

Гляди, покалечено

Каждое слово.

А ну-ка, садись,

Переписывай снова!

Да что ты пристала? –

Андрейка пыхтит.-

Какой такой Тяпа?

Сюда погляди!

Ты видишь – мальчишка

На ветке, над нами,

Сидит, беззаботно

Болтает ногами.

Лишь только Андрейка

На Тяпу взглянул,

Тот кепку, смеясь,

На себя натянул.

И сразу растаял,

Невидимым стал.

-Куда он девался?-

Андрей закричал.-

Какой он хороший,

Какой он весёлый,

Хочу с ним играть я

Всегда после школы!

Алёнка в ответ

Головой покачала:

-Успел заразиться?

Ну, так я и знала!

Придётся мне «скорую»

Вызвать сейчас.

Да вот она, кажется,

Едет как раз.

Ой, доктор, сюда!

Помогите Андрейке!..

И вот уже доктор

Спешит по аллейке.

-В тетрадке каракули?

Ясно, дружок.

Тяпляпством ты, значит,

У нас занемог.

От этой болезни

Лекарств ещё нет,

Но дать вам могу я

Полезный совет.

Пусть мама готовит

Еду кое-как

И делает всё

Приблизительно так:

Пшено не доварит,

Битки не дожарит,

Горчицы да перцу

Подсыплет в компот

И утром на завтрак

Андрейке даёт.

-Ой, доктор, ой, миленький,

Ой, не хочу!

Да как я такую

Еду проглочу?

Нахмурился доктор,

Андрейке сказал он:

-За дружбу с Тяп-Ляпом

И этого мало.

Кивнув на прощание,

Доктор уходит.

Андрей огорчённо

Руками разводит:

-Я сам не заметил,

Что так нацарапал.

Поймать бы мне этого

Вредного Тяпа,

Чтоб трёпку ему

За подсказки задать.

Довольна Алёнка:

-Тебя не узнать.

Волшебная кепка,

Видать, у него.

Но ты не волнуйся,

Найдём, ничего!

Звонить надо в школы,

Бежим к автомату.

Поймать невидимку

Помогут ребята.

И вот телефоны

По школам звонят.

Андрейка с Алёнкою

Просят ребят:

- Найти Тяпа-Ляпа

Вы нам помогите,

Да прежде всего

У себя поищите.

Он с виду неряха,

Весёлый добряк,

За дело берётся

Всегда кое-как.

И учит тому же

Ленивых людей.

Ищите Тяп-Ляпа,

Ищите скорей!

Чтоб он по земле

Не ходил, не бродил,

Ни взрослым, ни детям

Ни в чём не вредил!

Бегут. Разбежались

Повсюду ребята.

Бегут пионеры.

Бегут октябрята.

Да где же найти его?

Стойте! Следы:

В саду, возле школы,

Засохли цветы.

На грядках юннатских

Ветвится трава.

Их, верно, пололи

Спустя рукава.

- Мы с Тяпом дружили.

Мы в том виноваты.

Мы больше не будем, -

Признались юннаты. –

Теперь он, зловреда,

Пусть только придёт.

Не пустим его мы

В свой сад-огород!

Случайно Тяп-Ляп

Не забрёл ли от скуки

Вон в ту мастерскую

«Умелые руки»?

Туда заглянули.

Ну, сразу видать –

Успел он, пройдоха,

И здесь побывать.

От слёз потускнели

Глаза у зайчонка –

Пришить ему ухо

Забыла девчонка.

А в школе соседней

Послушали Тяпа –

Извёсткой успели

Все окна заляпать.

И пол облезает –

Покрашено скверно.

«Помог» он ребятам

В ремонте, наверно.

Выходит навстречу

Тут старший бригады:

 - Искать Тяпа-Ляпа

Здесь вовсе не надо.

Уже исправляем

Мы все недоделки.

Попало ему

От ребят за проделки.

И пусть. Поделом.

Еле ноги унёс он.

Теперь не покажет

К нам длинного носа.

- Да где же сейчас он?

- А вы не смотрели

У техников в клубе,

Где строят модели?

Ответили техники:

 - Только что был.

Сергею помог

Смастерить винтокрыл.

Вернее он думать

Сергею мешал,

И тот все винты

Второпях закреплял.

Задумал Тяп-Ляп

На модели лететь.

Что будет, хотите,

Друзья, посмотреть?

Машина до старта

Доставит в момент.

Взвивается пыль

За машиною вслед.

Тяп-Ляпа к полёту

Готовит Сергей.

Ребята шофёру

Кричат: - Поскорей!

Нельзя нам Тяп-Ляпа

Никак упустить.

Взлети, так попробуй

Потом изловить…

Но поздно. Летит он

Над озером ближним.

Ой, что это?.. Падает

Ниже да ниже!

Рассыпался вдруг

Винтокрыл на кусочки…

Пожалуй, пора бы

Поставить здесь точку.

Погиб под волнами,

Должно быть, навечно

Тяп-Ляп, торопыга,

Пустой человечек.

А вдруг… Подождите!..

Он спасся? И вот,

Как прежде, меж нами

Спокойно живёт.

Быть может, до времени

Спрятался где-то…

Ну что ж, вам известны

Тяп-Ляпа приметы:

Обут он в калошу

Да в старый башмак.

Рубашка надета

На нём кое-как.

Рукав без манжеты

(Видать, не дошит),

Штанина – в носке,

А другая – висит.

Где честно трудиться

Не хочет лентяй,

Там близко, там рядом

Тяп-Ляп, так и знай!

Где люди не могут

Трудиться как надо,

Смотрите получше:

Он где-нибудь рядом!

Гоните, ребята,

Его поскорей.

Пусть он среди вас

Не находит друзей!

Загадки:

Друг

Звёзд давно не видно в небе.

Тёмный лес стоит стеной.

Эх, с пути не сбиться мне бы…

Ничего, ведь друг со мной!..

Он укажет в непогоду

Путь на север и на юг.

Он всегда со мной в походе,

Догадайся, кто мой друг. (компас)

Кто же он?

Ты продрог в пути – дороге,

Промочил в болоте ноги,

Но присядешь рядом с ним,-

Он тебя теплом своим

Вмиг согреет, ободрит,

Даже чаем напоит.

Здесь, в кругу ребячьем тесном,

Хорошо залиться песней

И раскрыть свои мечты,

Не смущаясь, не робея…

Кто же он? Скажи скорее!

Догадался, верно, ты. (костёр)

Странная подушечка

Кто подушечку с иголками

Обронил в лесу под ёлками?

Что с ней делать, я не знала.

Долго думала, стояла,

А подушечка … сбежала. (ёж)

Два брата

Когда гурьбою мы в реке

Купались день-деньской,

Два брата тихо в уголке

Лежали в кладовой.

Но лишь река покрылась льдом

И стал сильней мороз,

Они весёлым зимним днём

Сбежали под откос.

И понеслись стремглав вперёд

На молодой окрепший лёд.

Всегда вдвоём, всегда вдвоём

Они бегут, звеня о том,

Что лето жаркое не скоро,

Что хорошо студёным днём

На льду вычерчивать узоры…(коньки)

Две сестрицы

Сестрицы любят быстрый бег,

А вам они знакомы:

Когда засыплет землю снег,

Им не сидится дома.

Задрав носы, они бегут,

След вьётся на сугробе.

Там, где другие не пройдут, -

Легко проходят обе. (лыжи)

Что за мост?

Над полем, над речкой, над лесом далёким,

Над тёплой умытой землёй

Раскинулся мост разноцветный широко

Сияющей яркой дугой.

Коль по мосту вдруг захочешь пройти,

Недели и месяцы будешь в пути,

Но только, поверь мне, на мост ты взойдёшь,

И даже тропинки к нему не найдёшь. (радуга)

Зелёный физкультурник

Сладкий да зелёный,

Молодой да крепкий,

Выпустил проворно

Усики – прицепки.

Рук не видно – не беда,

Физкультурник хоть куда.

Экий молодчина!

Лезет по тычине.

Вот добрался до вершины,

Покачался и повис

Головою вниз. (горох)

Самый красивый

Было это летним утром. Солнце только что поднялось над землёй. Умытое, чистое, оно радостно улыбнулось каждому листочку, каждой травинке. И навстречу ему птицы, весело отряхнувшись от сна, запели в лесу. На лугу ромашки раскрыли белые ресницы и посмотрели вокруг озорными золотистыми глазами. А на лесной полянке, под белоногой берёзкой, осторожно раздвинул прелую листву гриб-боровик. Он потихоньку выглянул из-под шляпки и восхищённо вздохнул:

— Ой, как хорошо! И какой же красивый мой сосед!

Действительно, сосед его был красив. Стройный, высокий, с оборочкой на ножке, он нарядился в это утро в ярко-красный остроконечный колпачок, усыпанный белыми хлопьями. Это было так красиво, особенно здесь, на зелёной, освещённой солнцем полянке.

Боровику стало стыдно за свою скромную коричневую шапочку, за неуклюжую крепкую ножку. От смущения он даже готов был снова спрятаться под листья, но этого нельзя уже было сделать, и он только прошептал:

— Извините, пожалуйста, я, кажется, слишком близко к вам поселился.

Сосед даже не заметил его и не обратил внимания на извинение. Он по-прежнему горделиво щурился на солнце. Пробегавший мимо муравей остановился и недовольно пошевелил усами:

— Нашёл перед кем извиняться! Перед таким задавакой. Лучше бы уж обабку поклонился или маслятам.

— Где же они? — спросил боровик.

— А ты оглянись, может, и увидишь, — посоветовал муравей, ухватил большую сосновую иголку и скрылся в траве.

Боровик смущённо осмотрелся. Недалеко, под сосной, дружной семейкой расположились грибочки в жёлтых скользких шапочках. Под осинкой стоял высокий тонконогий гриб. Ростом своим и стройностью он, пожалуй, не уступал красивому соседу, но шляпа его была толстая, рыхлая и такого же коричневого некрасивого цвета, как у боровика, а ножка в серых грязных крапинках.

— Фу, какой некрасивый! — прошептал боровик и отвернулся. — Нет уж, никому не сравниться с красавцем-соседом.

Вдруг откуда-то выпорхнула трясогузка. Она испуганно повертела головкой во все стороны, помахала хвостиком и, тревожно крикнув:

— Ци-ри! Ци-ри! Берегитесь, грибы! — так же быстро исчезла, как и появилась.

«Что с ней?» — подумал боровик. Но тут он увидел девочку с корзинкой в руках. Девочка перебегала от куста к кусту и заглядывала под них.

Вот она совсем близко подошла к боровику. Сейчас он даже рассмотрел её голубые глаза, светлые волосы и пёстрый, как лесная лужайка, сарафанчик.

— Ой, грибочки! — радостно засмеялась девочка. Она сорвала гриб и тут же бросила его. Это был маслёнок, один из братьев под сосной.

— Какой противный, скользкий!

Девочка брезгливо сморщила нос и вытерла руку о траву

— Вот вам! — сердито крикнула она и начала топтать грибы.

— А это ещё что за грязнуля? Ну как есть по лужам бродил и весь забрызгался, — склонилась она к подберёзовику и, не раздумывая долго, так пнула его, что пухлая шляпка далеко отлетела от ножки и разломилась на две части.

Боровику стало страшно. «Неужели и меня так же?» — подумал он. Но девочка не замечала его. Вдруг она увидела его соседа-красавца и звонко крикнула:

— Бабушка! Бабушка! Иди скорее сюда! Посмотри, какой я красивый гриб нашла!

На полянку, опираясь на палочку, вышла старушка. Она зорко посмотрела на девочку, на гриб, который горделиво красовался перед нею, и покачала головой:

— Эх, Танюша, Танюша! Ничего ты у меня ещё не понимаешь. Вот маслят, я вижу, ты потоптала, а почему? Только потому, что они вида такого не имеют, как этот франт, а того и не знаешь, что его есть нельзя. Ведь это — настоящая мушиная смерть.

— Как мушиная смерть? — удивилась Таня. Бабушка засмеялась и опустилась на пенёк.

— Садись, Танюша, послушай, что скажу. Мухомор это. Красивый он, правда твоя. Так и красуется, так и лезет в глаза своей нарядной шляпкой: возьми, мол, сорви поскорей. Поверит ему такая глупышка, как ты, сорвёт, попробует и отравится. Только и годится он для того, чтобы мух травить. А вот маслят жаль — зря загубила. Хороши они, жаренные в сметане.

Тут бабушка вздохнула и вновь окинула поляну взглядом.

— Э-э! — сказала она, — самого-то красивого ты и не заметила.

«О ком она говорит?» — удивился боровик. В этот момент над ним склонилась бабушка, приговаривая:

— Вот он, красавец-то настоящий! Скромный, никому в глаза не лезет — недаром ты его и не заметила. Только не смотри, Танюша, что он такой незаметный, неуклюжий. Зато нет вкуснее гриба, чем белый гриб.

Она бережно подрезала его ножичком, полюбовалась и положила в корзину, где было много других грибов. Отсюда, сверху, боровик отчётливо видел пёструю от ромашек полянку, берёзку, под которой стоял минуту назад, и красавца-мухомора. Ветер качнул над корзинкой высокую травинку, и тут боровик заметил знакомого муравья. Тот раскачивался на травинке, пошевеливая усами.

— Ну как, приятель, видно, недаром ты завидовал гордецу-мухомору? Ведь он невредимый будет долго стоять здесь, а тебя сегодня же съедят, — сказал муравей.

— Что же, лучше пусть съедят, чем стоять и гнить бесполезно или даже принести кому-нибудь вред, — прошептал боровик.

Муравей с восхищением посмотрел на него.

— Вот теперь и я вижу, что ты самый красивый. Побегу расскажу о тебе братьям, — сказал он и проворно спустился на землю.

Две сестрички

Жили в одной деревне две сестрички.Обе беленькие, обе курносые, обе голубоглазые, обе с косичками – ну так похожи, никак сразу и не различишь. Даже мама часто путала, которая из них Маня, которая – Саня. Скажет бывало:

- Саня, дочка, принеси-ка воды.

Девочка вприпрыжку к колодцу бежит. Тут только мама и догадается, что это не Саня, а Маня, потому что Маня была работящая да послушная, а Саня – ленивица.

Утром мама встаёт – и Маня платье натягивает. Встанет, постель уберёт, причешется, умоется и бежит маме по хозяйству помогать. И всё с песенкой делает, весело. А Саня, если не разбудить, весь день проспит, если не заплести ей косички, так и останется непричёсанная, если чистое платье не дать, будет ходить грязная. Сделала весной мама грядки, сказала:

- Вот, девочки, вам грядки, посадите, что хотите, и сами ухаживайте, ни на кого не надейтесь.

Маня обо всём маму расспросила и посадила огурцы, морковь, репу, горох. Поливала, полола, ухаживала. А Саня кое-как разбросала семена, раз полила, а потом и думать перестала. У Мани вся грядка зелёная. Огурцы зреют, горох по тычине вверх карабкается, усатый, стручковатый, сладкий. Морковь и репа день ото дня всё толще становятся. На Манину грядку мотыльки и пчёлы летят, и каждому смотреть на неё приятно. Только Санину все подальше обходят. Кроме сорной травы на ней ничего не выросло. А Сане и горя мало. Знает она, что сестра всегда с ней поделится и огурцом свежим, и репой-крепышкой, и горохом сахарным. Да и мама, хоть и посердится на Саню, потом всё-таки пожалеет, накормит.

Вот однажды собрались родители в город ехать. А сестрички – в слёзы: возьмите, мол, и нас с собой. Мама и говорит:

- Нельзя всем уезжать, кому-нибудь надо дома остаться. Побудь, ты, Саня, дома, а Маня с нами поедет. В следующий раз тебя возьмём. Саня, конечно не хочет и слышать о том, чтобы ей первой остаться. Ну, а Маня сразу согласилась.

Мама, папа и Саня уехали вечером. Пора Мане спать ложиться. Постелила она постель, разделась и – под одеяло. Кот Васька тут как тут. Прилёг рядышком, мурлычет, на кошачьем языке сказки рассказывает. Жучка у двери растянулась, Глаза закрыла, одно ухо опустила – Васькину сказку слушает, другое подняла – слушает, не идёт ли кто, не надо ли полаять. Хорошо Мане, спокойно.

Утром, чуть свет, слышит Маня сквозь сон: стучит кто-то в окно. Открыла она глаза, смотрит: Бурёнка под окном стоит.

- Что тебе, Бурёнушка, надо? – ласково спрашивает девочка.

- Вынеси мне пойла ведёрко, напои да к пастуху отведи, а я тебе за это молока парного дам.

- Сечас-сейчас, Бурёнушка, - заторопилась Маня. Вскочила, оделась, умылась, пойло приготовила, отрубями посыпать не забыла и Бурёнке понесла. Без передышки выпила пойло Бурёнка, языком утёрлась.

- Спасибо! – говорит. – Вкусно приготовила.

Дала она Мане молока много-много. Поблагодарила её девочка и повела к пастуху. Идёт обратно, песенку распевает. Вдруг курица Пеструшка бежит, квохчет:

- Вынеси ты мне пшена горсточку. Я тебе за это яйцо свежее снесу.

- Что ты, Пеструшка! – говорит Маня. – Да я и так тебя накормлю, ничего мне не нужно.

Накормила, напоила она курицу. Та даже хохолок от удовольствия распушила и повела девочку к своему гнезду. В гнезде яйца, да все крупные, белые, свежие.

- Бери, - говорит Пеструшка, - сколько хочешь.

Принесла Маня яйца, села завтракать, а Жучка с Васькой рядом сидят, на неё посматривают. Накормила их девочка и сама наелась досыта. Всё прибрала, подмела и на огород пошла – капусту поливать. Так в труде да хлопотах незаметно и день прошёл. Приехали родители, а у Мани всё в порядке, всё сделано. И Бурёнка с Пеструшкой, и сама Маня – все сыты и довольны. Похвалили её мать и отец:

- Вот молодец, дочка! Умница ты наша, хлопотунья!

Стали они собираться в следующий раз в город и говорят:

- Ну, поедем, Маня, с нами. А ты, Саня, теперь дома оставайся. Смотри, чтобы у тебя всё так же хорошо было, как у сестрёнки.

Не хотелось ленивице оставаться, да что поделаешь, пришлось. Уехали все. Пора спать ложиться, а девочке платье снять и постель приготовить неохота. Так, не раздеваясь, и свалилась она на кровать. Кот Васька недоволен остался, сказки не стал рассказывать, а Жучка под скамейку забилась. Вот утром, чуть свет, слышит Саня сквозь сон: стучит кто-то в окно. Открыла она правый глаз, видит: стоит Бурёнка, просит:

- Вынеси мне пойла ведёрко, напои да к пастуху отведи. Я тебе за это молока вкусного дам.

А Сане вставать неохота, она и говорит:

- Не мешай мне спать, Бурёнка. На речке воды напейся да сама к пастуху иди.

Повернулась девочка на другой бок и опять уснула. У-ух и рассердилась же на неё Бурёнка! Рогом погрозила, хвостом махнула и убежала на речку. А Саня-ленивица спит да спит. Вдруг опять она слышит сквозь сон: постукивает кто-то в стекло. Открыла левый глаз, видит: сидит под окном на завалинке курица Пеструшка.

- Ну, что ты мне спать мешаешь? – говорит недовольно Саня, а Пеструшка просит:

- Вынеси мне пшена горсточку да воды чашечку, я тебе за это яйцо снесу.

- Вот ещё, очень мне нужно! Уходи, я спать хочу.

Рассердилась курица, закудахтала, убежала. Давно все в деревне встали, за работу принялись. Только ленивица в постели нежится, сны досматривает. Так и проспала она почти весь день. Встала, хотела поесть, а есть-то и нечего, кроме чёрствого хлеба. Увидела в окно Пеструшку, крикнула:

- Дай мне, Пеструшка, яичко! Я есть хочу.

- Как бы не так, - отвечает ей курица. – Ты мне пшена не дала, а я тебе яичко дай! Нет, и не жди.

Приуныла девочка. Тут как раз Бурёнка идёт.

- Дай мне, Бурёнка, молочка немножко, - просит ленивица. Не хочет ей Бурёнка молока дать, рогами сердито махает:

- Ты мне пойла не дала – нет у меня молока для тебя.

Пошла Саня в огород. Подошла к своей грядке, сунула руку в траву, нет ли там огурчика, и чуть не заплакала от боли: как огнём, обожгла крапива. Стоит она высокая, пышная, Сане кланяется:

- Спасибо, девочка, за то, что вырастила меня.

Рассердилась Саня:

- Так ты меня за это жалить решила, противная? Ладно же, подожди, я тебя всю выдергаю!

Зашелестела весело крапива:

- Где тебе! Если бы ты не Саня, а Маня была… А тебя-то я не боюсь…

- Ничего, испугаешься! – пригрозила ленивица. Подошла она к Маниной грядке, хотела огурец сорвать, а огурцы все под листья спрятались, ни одного не видно. Не хочется ей потрудиться – под листья заглянуть, так и ушла ни с чем. «Пойду-ка я, - подумала девочка, - к соседке. Она добрая, накормит». Соседка узнала, в чём дело, сказала строго:

- Нет у меня ничего для такой ленивой девчонки. И мама тебя жалеет напрасно. Очень уж ты с ленью сдружилась. Иди-ка лучше подумай, как её прогнать.

Обиделась Саня, надулась, ушла домой. Взяла чёрствую корку, жуёт. Кот с собакой прибежали:

- Накорми нас.

Затопала Саня на них, закричала:

- Что вам от меня надо? Мне самой есть нечего.

- Ладно же, вспомнишь ты нас, - сказала Жучка и убежала. А за ней следом Васька.

Послонялась Саня остаток дня из угла в угол, да так и спать легла. Только не спится ей с голоду. Тут ещё и страх берёт. Мыши из нор вышли, на Саню внимания не обращают, радуются: нет, мол, сегодня страшного кота Васьки, гуляйте, подружки, веселитесь. За окнами всё будто кто-то ходит, а Жучки тоже нет, убежала. Промучилась ленивица ночь. Утром рано-рано поднялась. Шла мимо зеркала, взглянула в него, да так и отступила: смотрит на неё какя-то растрёпанная девчонка, в помятом платьице, чумазая и заплаканная.

- Ой, кто это? – испуганно спросила Саня.

- Разве ты не знаешь? – удивилась девочка. – Я – твоя лень. Красивая, правда?

- Уходи! Уходи!

- Куда же я пойду от тебя? Мне с тобой очень хорошо. Ты не умываешься, не причёсываешься, работать не любишь, и я такая же… Будем с тобой, как сёстры жить, ведь ты на меня похожа больше, чем на сестру. С ней тебя всё-таки различают, а уж со мной никогда не различат.

- Не хочу! Уходи! – снова закричала Саня. – Не хочу быть такой!

Побежала она к умывальнику, умылась с мылом чисто-чисто, расчесала волосы, заплела косички туго-туго и платье сменила. Вышла во двор, пойло приготовила, Бурёнку напоила, в стадо проводила, Пеструшке пшеницы вынесла, постель застелила, пол подмела. Потом схватила мамины старые рукавицы, натянула их, побежала в огород к своей грядке и давай скорей крапиву выдёргивать. Крапива шелестит испуганно:

- Не тронь меня, Маня! Это не твоя грядка.

- Что? Не узнала свою хозяйку? – смеётся Саня. – Хватит, покрасовалась. Говорила я, что выдергаю, вот и выдергала.

Соседка к изгороди подошла, посмотрела, улыбнулась:

- Давно бы так…

Стукнула калитка. Отец с матерью заходят. И Маня за ними. «Что за чудо? Саня это или не Саня? Никогда её такой не видела. Уж не Маня ли дома оставалась?» - подумала мама. Посмотрела на дочерей. Стоят они перед ней, как одна: весёлые, опрятные, причёсанные. В дом зашла, смотрит: и там всё в порядке, будто и впрямь дома Маня оставалась.

- А ну-ка, девочки, кто мне воды принесёт? – спросила она. Не успела оглянуться – дочери наперегонки к колодцу бегут. С той поры стала Саня прилежной, аккуратной, послушной. А если не верите, приезжайте в эту деревню и сами посмотрите на двух сестричек.

Стихи Преображенской о животных

Источники:

http://www.chodb.ru/chest/preobrazhenskaya-l-a.php

http://uralskaz.info/skaz/page/preobrazhenskaja-lidija-aleksandrovna