И.Гончаров. Не только на букву «О»

205 лет со дня рождения И. А. Гончарова 

У меня есть (или была) своя нива, свой грунт, как есть своя родина, свой родной воздух, друзья и недруги, свой мир наблюдений, впечатлений и воспоминаний – и я писал только то, что переживал, что мыслил, чувствовал, что любил, что близко видел и знал — словом писал и свою жизнь, и то, что к ней прирастало.

И. А. Гончаров, «Лучше поздно, чем никогда»

205 лет назад родился Иван Александрович Гончаров, русский писатель, литературный критик, известный, прежде всего тем, что написал три произведения, названия которых начинаются с буквы «О». «Обыкновенная история», «Обломов», «Обрыв» – знаменитая трилогия Гончарова, во многом заслонившая другое его произведение, замечательную книгу путевых очерков «Фрегат «Паллада», - рассказывает библиотекарь абонемента художественной литературы Центральной библиотеки им.А.С.Пушкина Галина Фортыгина. И, конечно же, писатель известен своими критическими статьями и литературными очерками, прочно вошедшими в историю, такими как «Мильон терзаний», «Заметки о Белинском», «Лучше поздно, чем никогда», «Необыкновенная история». Но прежде, чем имя Гончарова стало известно широкой публике, Иван Александрович сделал немало шагов.

Родина И.А. Гончарова – Симбирский край, далёкий от больших городов, Волга. Он дорожил этими местами, постоянно в своих воспоминаниях возвращался туда. А связанные с родными краями счастливые, «смеющиеся», по выражению писателя, впечатления многое определили в его последующем творчестве. И даже тогда, когда он уже стал известным петербургским писателем, всё также стремился туда, где родился и провёл счастливое своё детство.

В эти же места улетал мечтой и Илья Ильич Обломов, житель Петербурга. Его Обломовку можно найти где-то между Саратовом и Нижним Новгородом. Да и в «Обрыве» действие перемещается из Петербурга на Волгу, где держит своё имение Борис Райский. И он, подобно Обломову, мечтает «жить светло и просто», поэтому из петербургской суеты едет в Малиновку, благостное место с тишиной и здоровым воздухом.

Симбирская губерния, не смотря на то, что была весьма удалена от центра, всё же слыла очагом культурной жизни. В краях этих издавна селилось русское дворянство, известное своей образованностью и широтой интересов. Вот лишь некоторые известные имена: И.П. Тургенев, активный член кружка известного просветителя Новикова и его сыновья – Андрей, Александр (один из друзей Пушкина) и Николай, а также Денис Давыдов, Н.М. Карамзин, Д.В. Григорович, С.Т. Аксаков, Н. Языков и др.

В то время, в наиболее независимой и образованной части симбирского дворянства, был жив дух истинной свободы и просвещённости, поддерживались вольнодумные настроения, идеи декабризма, создавались тайные политические союзы. В переписке с вольнодумцами состоял и Николай Николаевич Трегубов, крёстный Ивана Гончарова, будущего писателя. Вот в какое время, и в каком месте довелось родиться, вырасти и соприкоснуться с разными сторонами быта и духовной жизни симбирцев будущему писателю Ивану Гончарову.

Трегубов сыграл в судьбе своего крестника значительную роль, он практически заменил ему отца (тот умер, когда Ивану исполнилось семь лет). Это был незауряднейший человек, отличавшийся широтой взглядов и критическим отношением к некоторым явлениям современной жизни. Сам Гончаров вспоминал о нём так: «это был чистый самородок честности, чести, благородства и той прямоты души, которою славятся моряки, и притом с добрым, тёплым сердцем». Но Трегубов заботился не только о своём крестнике, но и обо всей семье Гончаровых: двум сёстрам Ивана он отдал в приданое свои деревни, а самому Ивану и его брату помог получить образование и позаботился об их карьере.

Ещё об одном человеке в судьбе Ивана Александровича Гончарова хотелось бы сказать особо. Это его няня – Аннушка или Анна Михайловна, простая крестьянка, и как и многие другие нянюшки, добрая сказительница, хранительница фольклора, приучившая мальчика к звуку простой и живой русской речи. Она была для Гончарова – будущего писателя – то же, что для Пушкина Арина Родионовна. К своей няне Гончаров относился особенно и трепетно.

В 1820 году домашнее воспитание Ивана Гончарова закончилось. Два года он пробыл в частном пансионе священника Ф.С. Троицкого, недалеко от дома. Но уже в 1822 году, когда мальчику было всего десять лет, его отправили в Москву в Коммерческое училище. Он должен был оттуда выйти «кандидатом коммерции» и продолжить отцовскую линию, чтобы занять место в семейном торговом предприятии. Так рассуждала и мать, и крёстный. Но не сложилось.

Восемь лет, проведённых в этом училище, Гончаров будет вспоминать всю последующую жизнь, как о самых потерянных и горьких: «мы кисли там 8 лет, 8 лучших лет, без дела!». В 1830 году без окончания курса, по собственному настоянию и прошению матери, Авдотьи Матвеевны, юный Иван Гончаров оставляет Коммерческое училище.

Но, как бы ни думал сам обучающийся, успехи всё-таки были, и прежде всего в гуманитарных науках и художественной словесности. Одним из открытий для Гончарова в то время стал Пушкин: «Я узнал его с Онегина, который выходил тогда периодически, отдельными главами. Боже мой! Какой свет, какая волшебная даль открылась вдруг – и какие правды – и поэзии, и вообще жизни, притом современной, понятной... Какая школа изящества вкуса для впечатлительных натур!»

Так, имея перед собой славный образец литературного творчества, Гончаров следует за ним. И всё более укрепляется в мысли, что сочинительство — это его истинное призвание: «Писать — это призвание, оно обращается в страсть. И у меня была эта страсть - почти с детства, ещё в школе!»

Следующий выбор стал наиболее правильным – это был словесный факультет Московского университета. Годы обучения в университете Гончаров позже назвал «золотым веком университетской республики». Одновременно с Гончаровым в тот период в университете обучались Барышев, Белинский, Герцен, Огарёв, Станкевич, Лермонтов, Тургенев, Аксаков и многие другие талантливые молодые люди, впоследствии оставившие след в истории русской литературы.

Летом 1834 года Гончаров смог почувствовать себя, по собственному призванию, «свободным гражданином», которому открыты все жизненные пути – университет был окончен. Но сначала он должен был навестить своих, там в Симбирске. Но Гончаров не выдержал долго, губернская жизнь была угнетающей. Далее был Петербург, куда Гончаров прибыл в начале мая 1835 года. Началась служебная деятельность в департаменте внешней торговли Министерства финансов, которой Гончаров посвятил тридцать лет своей жизни.

Служба была не очень обременительной, она давала материальное обеспечение, хоть и небогатое, и оставляла время для литературных трудов. Первые литературные опыты были помещены в домашних изданиях семейства Майковых. С художником Н.А. Майковым Гончаров был знаком ещё до Петербурга, здесь же он сблизился со всем его семейством, а для старших сыновей, Апполона (впоследствии знаменитого поэта) и Валериана (впоследствии выдающегося критика), стал учителем. Гончаров преподавал им латинский язык, риторику и русскую словесность.

Дом Майковых слыл в Петербурге культурным очагом, в нём почти ежедневно собирались известные литераторы, музыканты и художники. В лице Гончарова хозяева дома приобрели одного из самых замечательных членов литературно-художественного кружка. Одной из самых главных затей было издание рукописного журнала с поэтическим названием «Подснежник» (1836-1838). А в 1839 году взамен «Подснежнику» появился изящный рукописный альманах «Лунные ночи». В этих-то домашних изданиях и появились первые литературные труды будущего великого писателя.

Майковы первыми разглядели в Гончарове талант далеко не домашнего свойства и просили его писать ещё и ещё. Он и писал, а ещё переводил, из Шиллера, Гёте, из английских романистов. Так был написан и опубликован рассказ «Счастливая ошибка», а ещё очерк «Иван Савич Поджабрин» (написан в 1842, опубликован только в 1848).

«Иван Савич Поджабрин» был напечатан в первом номере «Современника», издававшемся тогда Некрасовым и Панаевым. Очерк Гончарова был написан весьма талантливо и интересно, что называется на злобу дня. Но вышел он несколько запоздало, когда бытовой и нравоописательный очерк (каковым и был очерк Гончарова) уже пережил свой расцвет. Что-то удерживало Гончарова от публикации, может быть недоверие к самому себе, своему таланту?

То же самое случилось и с начатым в 1843 году романом «Старики», замысел которого возник не без любимых Гончаровым «Старосветских помещиков» Гоголя. Друзья уговаривали его продолжать работу над романом, Гончаров несколько раз к нему возвращался, но так и не закончил. Более того, из написанного не осталось ни строчки: либо было потеряно, либо уничтожено, что случалось у Гончарова не раз.

В 1844 году Гончаров приступил к первому из трёх прославленных романов – «Обыкновенной истории». Когда роман был написан, автор сначала отдал его на суд критиков. Первыми были Майковы, затем М.А. Языков, чтобы после прочтения решил, стоит ли её передавать Белинскому. Языков не оценил положительно первый роман Гончарова, и сообщил об этом Некрасову. Тот же вынес совсем другую оценку, и роман был напечатан в 1847 году в «Современнике».

«С первого же дня «Современнику» повезло. В февральской книжке 1847 года был напечатан роман «Обыкновенная история», имевший огромный успех. Боже мой! Как заволновались любознательные литераторы!»

Из воспоминаний Авдотьи Панаевой.

«Повесть Гончарова произвела в Питере фурор – успех неслыханный! Все мнения слились в её пользу. Даже светлейший князь Волконский, через дядю Панаева, изъявил ему, Панаеву, своё удовольствие за удовольствие, доставляемое ему вообще «Современником» и повестью Гончарова в особенности. Действительно талант замечательный».

Из письма В.Г. Белинского – В.П. Боткину.

Следующее событие в жизни И.А. Гончарова никак нельзя назвать типичным. Этим событием стало участие в походе русской эскадры к берегам Японии.

Необходимо сказать, что Гончаров довольно сильно был привязан к обычному домашнему бытовому укладу без излишеств, и выросший на Волге, любил русскую природу, и к тому же предпочитал уединение. И вот малоподвижный, «ленивый и избалованный», часто жалующийся на здоровье, и оберегающий свой покой писатель-холостяк, принял самостоятельное решение пуститься в кругосветное путешествие. Своим решением он удивил, пожалуй, всех.

Официальной целью похода, возглавляемого генералом Путятиным, была «экспедиция к русским владениям в Америке». Гончарову же отводилась роль секретаря адмирала Н.В. Путятина, с которой он прекрасно справлялся. По долгу службы секретарь должен был вести судовой журнал, что Гончаров и делал. Вторым журналом был его собственный, писатель вёл записи в виде дневника. А ещё он часто писал письма своим друзьям. Все эти записи и стали основой для его последующей книги – «Фрегат «Паллада».

Экспедиция продолжалась почти два с половиной года. Гончаров побывал в Англии, Южной Африке, Индонезии, Японии, Китае, на Филиппинах и на множестве небольших островов и архипелагов Атлантического, Индийского и Тихого океанов. Высадившись на берегу Охотского моря, в Аяне, Гончаров проехал сухим путём через всю Россию и вернулся в Петербург 13 февраля 1855 года.

Дагерротип, 1852 год. Кают-компания фрегата "Паллада».
Адмирал Е.В. Путятин, командир экспедиции – справа. Гончаров – пятый

Когда путешествие подходило к концу, Гончаров испытывал двойственные чувства, с одной стороны он был рад сойти на землю – «полечиться от дальнего плавания берегом», с другой – ему было жаль покидать это благородное судно – «Палладу».

Вернувшись в Петербург, Гончаров один за другим печатает очерки. Они выходят в 1855-1857 года на страницах «Отечественных записок», «Современника», «Морского сборника», «Русского вестника», «Библиотеки для чтения», «Журнала для чтения воспитанниками военно-учебных заведений».

Интерес к «письмам» русского путешественника, выходящим в течение двух лет в различных журналах, был огромным. «Письма эти, – рассказывал Г.Н. Потанин, – были так живы и увлекательны, что их читали все нарасхват, а когда в целом было напечатано Гончарова, так «Палладу» раскупили чуть не в месяц, и через год потребовалось второе издание».

Книгу «Фрегат «Паллада» писатель-путешественник Гончаров готовил одновременно с журнальными публикациями, и выход её состоялся в мае 1858 года. Популярность её была очень высока, только при жизни автора она переиздавалась шесть раз. Причем книга была излюбленным чтением не только юношества, но и более взрослого читателя. Так в чём же заключался успех книги, чем она так привлекала читателей? Русский читатель того времени воспринимал в книге Гончарова большой и плохо знакомый ему мир, увиденный пытливым и наблюдательным взором писателя. К тому же она поразила читателя богатством и разнообразием фактического материала и своими литературными достоинствами.

В конце 1855 года И.А. Гончарова ждал новый виток в карьере, ему предложили занять должность цензора в Петербургском цензурном комитете. По словам писателя, это была «служба с тремя тысячами рублями жалования и с 10000 хлопот». Но всё равно он был доволен, т.к. хлопоты эти были всё же связаны с литературой, а не с канцелярской рутиной департамента внешней торговли.

1857 год, поездка в Мариенбад на лечение знаменитыми водами. Она оказалась плодотворной не только для здоровья, но и для творчества. Роман, который Гончаров писал с таким трудом начал продвигаться к своему завершению.

Речь идёт о главном романе Гончарова «Обломов». Эта вещь рождалась очень долго, от замысла, до его конечного исхода прошло почти десять лет. О подробностях творческой истории романа можно узнать из переписки Гончарова и воспоминаний современников.

План «Обломова» родился у Гончарова ещё в 1847 году, постепенно литературное произведение обрастало подробностями: очерки, фразы, сцены, сравнения, характеры… Работа над романом шла «лениво и редко», писатель всё ещё копил материал. Спустя два года в печать вышел «эпизод  из неоконченного романа» – «Сон Обломова». Первая версия названия романа – «Обломовщина», замысел же его заключался в идее «монографии» о русском патриархальном барине (от колыбели до могилы), его деревенском и городском быте. Но позже писатель отказался от первоначального заглавия и всю проблематику связал с характером героя. Новое воплощение «Обломова» было реализовано очень быстро, «как будто по диктовке», так Мариенбад стал местом, где Гончаров дописал свой роман.

И только в 1859 году «Обломов» начал печататься в «Отечественных записках», на опубликование полной версии ушло четыре месяца. О выходе очередной части романа докладывали даже императору Александру II.

«Обломов» стал событием, ожидаемым событием, ещё до своего выхода в свет. А с момента выхода в печать, попал под прицел критиков всех мастей. Критические статьи посыпались одна за другой, а первая из них сама по себе составила событие в литературной и общественной жизни – это был отклик Н.А. Добролюбова «Что такое обломовщина?»

«Обломов» и обломовщина: эти слова недаром облетели всю Россию и сделались словами, навсегда укоренившимися в нашей речи».

Заметка в журнале «Библиотека для чтения», 1859 г.

А вот краткое замечание И. Тургенева: «пока останется хоть один русский – до тех пор будут помнить «Обломова».

Выход в свет романа «Обломов» и его огромный успех у читателей принесли Гончарову славу одного из самых выдающихся русских писателей. Он начал, а вернее продолжил, работу над романом «Обрыв». И у этого романа Гончарова была непростая творческая история, связанная, как с особенностями самого автора, так и с общественно-политической обстановкой в стране в 1840-1860-е годы.

«Обрыв» был задуман ещё в 1849 году под названием «Художник», работа над романом то шла, то совсем останавливалась. И лишь в марте 1858 года Гончаров возобновил работу над ним, а закончил почти десять лет спустя. Лишь в 1869 году «Обрыв» вышел в печать. Эта вещь Гончарова стала самой трудной для него, он претерпевал то минуты вдохновения, то часы отчаяния, переживал разлад и с самим собой, и с миром. К тому же, историю романа сопровождал один очень неприятный инцидент.

История эта была связана с Тургеневым, ещё в середине 50-х годов Гончаров рассказал ему (и не только ему) подробный план своего будущего романа. А позже, когда уже вышло «Дворянское гнездо» Тургенева, с удивлением и гневом, нашёл в нём знакомые места, как ему казалось, из собственного задуманного романа. И обвинил своего собрата по перу в плагиате. Дело даже дошло до суда.

«Третейский суд», решающий спор двух великих писателей, вошёл в историю. Его постановление гласило, что обе стороны должны были прийти к мировому соглашению, т.к. произведения и того и другого, «как возникшие на одной и той же русской почве, должны были тем самым иметь несколько схожих положений, случайно совпадать в некоторых мыслях и выражениях, что оправдывает и извиняет обе стороны». Однако должного эффекта это постановление так и не оказало, писатели так и не помирились.

«Обрыв» стал последним крупным произведением И.А. Гончарова. Он всё больше предавался депрессии, мучился сомнениями, ему всё казалось, что вокруг него плетутся интриги и козни. Идея взяться за новый роман так и не была приведена в исполнение.

Он всё ещё ходил на службу, но, вконец измученный, в 1867 году был уволен приказом императора «по расстроенному здоровью».

Этим романом Гончаров поставил точку в своём творчестве, но из литературы окончательно не ушёл. Да и читатели, наряду с критиками не давали Гончарову окончательно сложить перо. Так в ответ на многочисленные вопросы по поводу своего творчества, Гончаров выпустил разъяснительную статью под названием «Лучше поздно, чем никогда», в которой прокомментировал авторский взгляд на свои произведения.

«Я отнюдь не выдаю этот анализ своих сочинений за критический непреложный критерий, не навязываю его никому и даже предвижу, что во многом и многие читатели по разным причинам не разделят его. Сообщая его, я только желаю, чтоб они знали, как я смотрю на свои романы сам, и приняли бы его, как мой личный ответ на делаемые мне вопросы, так чтоб затем не оставалось уже о чем спрашивать меня самого.

Ежели читатели найдут этот мой ключ к моим сочинениям — неверным, то они вольны подбирать свой собственный. Если же бы, против моего ожидания, мне понадобилось издать вновь все мои сочинения, то этот же анализ может служить авторским предисловием к ним.

Я опоздал с этим предисловием, скажут мне: но если оно не покажется лишним и теперь — то «лучше поздно, чем никогда» – могу ответить на это».

В этой же статье Гончаров заметил, что все три его романа «тесно и последовательно связаны между собою», как связаны отразившиеся в них периоды русской жизни.

Гончаров продолжает оставаться в литературной сфере, общается и ведёт активную переписку с другими литераторами, пишет критические статьи и литературные очерки: «Литературный вечер», «Слуги старого века», «Поездка по Волге», «По восточной Сибири», «Май месяц в Петербурге». Некоторые из них были опубликованы уже после смерти писателя. Хотелось бы ещё отметить две его работы в области критики, это статья «Мильон терзаний» и «Заметки о личности Белинского», монументально вошедших в историю русской критики в качестве образцов литературно-эстетической мысли.

«Мильон терзаний» (1872) – статья, родившаяся от нахлынувших мыслей после посещения Гончаровым представления в Александринском театре, там давали пьесу Грибоедова «Горе от ума». Это было одно из любимых произведений Гончарова, хотя сама постановка его не впечатлила. Так и родился это этюд «Мильон терзаний» - замечательная по краткости, полноте и точности оценка грибоедовской комедии. Гончаров преподал очевидный и убедительный урок критике 60-70-х годов, часто впадавшей в односторонность и грешившей пренебрежением и непониманием эстетики произведения.

Во время работы над статьёй Гончаров приободрился и воспрянул духом, очевидно, был доволен собой, и даже обещал ещё несколько подобных этюдов. Но это был всего лишь один из просветов, которых становилось всё меньше. Одна за другой пошли утраты, болезни, и старость становилась всё неотвратимей. Начали один за другим уходить близкие люди, мир вокруг Гончарова всё более сужался и пустел. Он горевал даже о смерти своей собаки, Михи Трезоровны, о чём написал в письме своему другу.

Но всё-таки была в жизни Гончарова и отрада, у него на старости лет появилась забота, отвлекавшая его от уныния и дававшая тёплое семейное общение. Иван Александрович, по примеру того, как когда-то его крёстный Николай Трегубов взял под опеку семью Гончаровых, взял на содержание семью своего преданного слуги Карла Трейгута, умершего от чахотки в конце 1870-х. В семье этой осталось трое малолетних детей, Гончаров дал им не только материальное содержание, но заботился о них как о собственных детях. Он обучал их грамоте, водил гулять, покупал всевозможные лакомства и книги. Это желание, иметь рядом родные души, и искренняя любовь скрасили последние годы жизни Гончарова.

Размышления о своей судьбе, не дававшие покоя Гончарову, вылились в своеобразную исповедь. В течение нескольких лет, с 1975 Гончаров писал «Необыкновенную историю», главным мотивом которой было продолжение и оправдание так и не затихшей ссоры с Тургеневым. Но не только, также в «Необыкновенной истории» есть размышления писателя о современных ему общественных явлениях, об искусстве, о собственном творчестве, и потому она составляет биографический и историко-литературный документ значительной редкости.

При жизни писателя эта рукопись не публиковалась, Гончаров её завещал С.А.Никитенко (Софья Александровна Никитенко, дочь известного петербургского профессора и цензора А.В. Никитенко, долгие годы связанного с Гончаровым служебными и дружескими отношениями). Софья Александровна опубликовала её только в 1924 году в «Сборнике Российской Публичной библиотеки».

Известно, что Гончаров своей исповедью апеллировал к суду потомков, которым он в первую очередь её и адресовал. Из примечания к рукописи:

«Завещаю – моим наследникам и вообще всем тем, в чьи руки и в чье распоряжение поступит эта рукопись, заимствовать из нее и огласить что окажется необходимым <...> в таком только случае, если через Тургенева, или через других в печати возникнет и утвердится убеждение (основанное на сходстве моих романов с романами как Тургенева, так и иностранных романистов), что не они у меня, а я заимствовал у них – и вообще, что я шел по чужим следам! В противном случае, то есть если хотя и будут находить сходство, но никакого предосудительного мнения о заимствовании выражать не будут, то эту рукопись прошу предать всю огню или отдать на хранение в Императорскую Публичную библиотеку, как материал для будущего историка русской литературы».

Иван Александрович Гончаров умер от воспаления лёгких на восьмидесятом году жизни. В некрологе, опубликованном на страницах «Вестника Европы», отмечалось: «Подобно Тургеневу, Герцену, Островскому, Салтыкову, Гончаров всегда будет занимать одно из самых видных мест в нашей литературе».

«На новом кладбище Александро-Невской лавры течёт речка, один из берегов которой круто подымается вверх. Когда почил Иван Алескандрович Гончаров, когда с ним произошла всем нам неизбежная обыкновенная история, его друзья – Стасюлевич и я – выбрали место на краю этого крутого берега, и там покоится теперь автор Обломова… на краю обрыва…»

из воспоминаний А.Ф. Кони

Источники:

Гончаров, И.А. На Родине/ И.А. Гончаров.- М., 1987;

Котельников, В.А. Иван Александрович Гончаров/ В.А. Котельников.- М., 1993;

Соколова, Т.В. «Обрыв»./ Энциклопедия мировой литературы/ М., 2001.- С. 325-327;

Утевский, Л.С. Жизнь Гончарова/ Л.С. Утевский.- М., 2000;

Щербакова, М.И. «Обломов»/ Энциклопедия мировой литературы/ М., 2001.- С. 323-325;

Щербакова, М.И. «Фрегат «Паллада»/ Энциклопедия мировой литературы/ М., 2001.- С. 522-523.

До встречи в библиотеке!

Галина Фортыгина