Анатолий Чепуров: «Давайте поклоняться доброте»

Хочется вспомнить ещё одного хорошего, но подзабытого поэта.16 июня исполнилось бы 95 лет Анатолию Николаевичу Чепурову (1922-1990). Помните строчки - «Давайте поклоняться доброте», «О человеке надо говорить, пока он слышит», «Ищу в природе красоту», «Людей, не помнящих добра, я не желаю знать!»… А вот автора часто не помнят. На его стихи написаны песни, некоторые исполнял И. Тальков, выходили лирические зарисовки о природе в стихах для детей.

Анатолий родился 6 июня 1922 г в Духовщине Смоленской области в семье врача. Среднюю школу окончил в г. Лодейное поле Ленинградской области. Писать стихи начал еще в школьные годы. Печатался в пионерских газетах, в детиздатовском сборнике «Стихи детей». В 1940 г. поступил на филологический факультет Ленинградского университета. Анатолий Чепуров принадлежит к тому поколению советских людей, которое в грозном сорок первом году молодостью своей встало на защиту Родины. Когда началась война, добровольцем ушёл на фронт. В том же сорок первом увидело свет и первое стихотворение поэта. Был военным журналистом, участвовал в боях на Ленинградском и Волховском фронтах (Невская Дубровка). Был тяжело ранен.

В 1946 - 1949 годах учился в ЛГУ. Первая книга «Пути-дороги» вышла в 1947 г. После окончания университета всецело посвятил себя литературному труду. В 1975-90 гг. - первый секретарь Ленинградской областной писательской организации Союза писателей РСФСР. Долгие годы был главным редактором Ленинградского отделения «Советский писатель», около 15 лет возглавлял Ленинградскую писательскую организацию. Депутат Верховного Совета РСФСР в 1985-90 гг. Анатолий Николаевич Чепуров был очень доброжелательным человеком, всегда, как мог, помогал своим коллегам-писателям в издании книг, в получении квартир, во всяких трудных обстоятельствах жизни. Он не понимал и не принимал людей, лишенных таких же душевных качеств: «Людей, не помнящих добра, я не желаю знать!». Лауреат Государственной премии РСФСР им. А.М. Горького — за сборник «Стихотворения. Поэмы» (1980). Автор около 30 поэтических сборников, из них три для детей. Награжден четырьмя орденами, многими медалями.

Стихи Чепурова автобиографичны. И хотя поэт пишет в основном о себе, они с летописной точностью отражают то героическое и трудное время, в которое он жил. Разве, например, не подписались бы под тремя всего его строчками миллионы участников Великой Отечественной войны, с полным основанием отнеся их к себе, к своей биографии, к своему мироощущению: «Мальчиком ушел я на войну...», «Я еще не вернулся с войны. Я с войны не вернусь никогда!» Постоянные призывы Анатолия Чепурова «Давайте поклоняться доброте» звучали в наше, порой суровое, порой очень жестокое и не справедливое время явным диссонансом, Куда чаще слышались призывы к бдительности, к выявлению «не наших» людей, к разоблачению «врагов»... Но поэт, при том еще первый секретарь ленинградской писательской организации, призывает в отношениях с людьми идти совсем в другую сторону:

И сам я, нуждаясь в защите,

Под игом недобрых дождей,

Внимаю совету: ищите,

Ищите хороших людей!

Разумеется, поэт знал о страшных язвах эпохи, о жертвах массовых репрессий. Об этом свидетельствует, например, его стихотворение «Левашово»:

Мне сдается: воочию

Вижу тех, кто туда

Засекреченной ночью

Уходил навсегда.

Ни стенаний, ни дрожи

В этом мертвом краю.

Так за что же, за что же? –

Я вопрос задаю...

Автор поэтических сборников «Путь дорога» (1947), «Молодость моя» (1956), «Ветер с Невы» (1961), «Одна земля» (1970), «Маленькие станции России» (1975), «Еще биография пишется» (1983); поэм «Аисты вернутся» (1974), «Подпись лейтенанта» (1977), «Синий утес» (1981). Также ему принадлежат трилогии-поэмы «Партбилет» (1968), «Своя земля» (1971), «Завещание» (1973); «О человеке надо говорить» (1981), «Еще биография пишется» (1983), «Тем и живу...» (1986), переводы. Чепуров - автор книг стихов для детей Весенние фонарики» (1965), «Золотой пожар» (1972), «Белая дорожка» (1973) и других. Творчеству Анатолия Чепурова присущи патриотические, гражданственные мотивы, пейзажная лирика, во многих стихотворениях поэт тяготеет к фольклору. Одна из книг стихов известного поэта Анатолия Чепурова озаглавлена первой строчкой его стихотворения: «Давайте поклоняться доброте». Произносить эти хорошие слова могут, надо полагать, многие. Однако пришли они в голову, как поэтическая строка, именно Анатолию Чепурову. И пришли не случайно, потому что призыв к доброте был едва ли не главным содержанием его поэзии, а сама доброта была неотъемлемым свойством его характера. Об этом хорошо знают все, кто его знал и помнит. И вот он снова предстал перед нами в книге своих стихов, составленной его сыном – Александром Чепуровым. Исполнилась, можно сказать, предсмертная мечта поэта, выраженная на последней странице: «Душа моя, не уходи!»

Название книги «Тем и живу...» очень точно отражает жизнь этого человека с присущими ей раздумьями, душевными тревогами, устремлением к добру и свету. Поэт тяжело переживал развал Советского Союза, бездумное очернение всего того, что было доброго и хорошего в прошлом, раскол в писательских рядах, массовую измену, как по команде, прежним идеалам, поведение некоторых вчерашних друзей-перевертышей. Свою позицию он четко обозначил поэтической строкой: «Остаюсь все тем же!» Многие стихотворения последнего раздела книги «Вечерний голос» окрашены грустью, говорят об одиночестве их автора, о замолчавшем телефоне, о понесенной тяжелой утрате – смерти любимой жены. Но при этом он оставался все тем же – верным сыном своей страны, верным другом своих друзей, хорошим добрым человеком. Об этом свидетельствует его поэтическое завещание:

Чтоб ни явилось впереди,

Будь то хорошее, плохое,

Душа моя, не уходи,

От добрых дел не знай покоя!

А. Н. Чепуров умер 7 ноября 1990 года в Ленинграде. Похоронен на Комаровском кладбище.

На его стихи Я. Дубравиным создан цикл песен «Давайте поклоняться доброте» (1983). Песни исполняли Юрий Охочинский (2, 8), Игорь Тальков (4, 6, 7, 9, 10), Анна Широченко (5, 7), детский хор Ленинградского телевидения и радио (6, 9, 10), ВИА «Лира» (1, 3).

Ода на 60-летний юбилей поэта Анатолия Чепурова:

* * *

Есть друзья, что за рюмкой друзей уважают.

Есть у женщин друзья, от которых рожают.

Словом, дружба имеет различные лица.

Я за то, чтобы другом можно было гордиться.

Дружбой я никогда не клянусь, не божусь.

Но сегодня скажу: Чепуровым горжусь.

Тем горжусь, что он вышел в большие поэты,

Что улыбку его размножают газеты.

Что не нынешних ради газет и наград

Он мальчишкой пошел защищать Ленинград.

Помню, страшным тем летом, на тех «пятачках»,

Парня с белым билетом  близоруких очках.

Он читал нам стихи у болотных костров.

Вроде это и был рядовой Чепуров.

Видно, был я тем летом и сам близорук –

Не увидел, что это мой будущий друг…

Разорвался снаряд, в кровь упали очки.

Нет, не даром давались тогда «пятачки»!

Но ни пулей, ни снарядом враг героя не берет.

Пушки к бою едут задом – Чепуров лицом вперед!

Снова встанет он в строй, как солдат, как поэт,

Сменит белый билет на военный билет…

Мы маршрут его знаем по горящим фронтам.

Кто стоял за Дунаем, тот встречал его там.

И срывали кокарды с фашистских знамен.

Среди тех, кто срывал, был, конечно, и он.

И теперь беспощадно он их будет срывать,

Если кто-то посмеет их опять надевать!..

Я горжусь своим другом, а за это вдвойне,

Что таким он остался, каким был на войне.

Верен прежним идеям, верен строчкам своим.

Потому к юбилеям он идет молодым.

Не заметишь на нем «генеральских» погон,

Если б чуть он зазнался –это был бы не он!

Он приветлив и скромен, полон юных страстей,

Потому и пришло к нему столько гостей.

Даже в двух этих залах не вместился народ,

Говорят, что в подвалах тоже пьянка идет.

Чтоб этот праздник грандиозный

Воспеть потомкам всем в пример,

Перехожу на стиль серьезный

И на торжественный размер.

Чертог сиял. Сияют гости.

Сияет мудрость в каждом тосте.

Тут ни прибавить, ни изъять –

Есть, слава Богу, чем сиять!

От продразверстки к продпрограмме

Мы шли широкими шагами,

Но юбилейный этот стол

Буквально все перевзошел!

Над умиленным юбиляром

Клубится слава легким паром.

Себя он чувствует отлично,

Как год назад и как вчера,

Ему приятно и привычно

В сияньи славы и добра.

Даниил Аль

Познакомьтесь со стихами Анатолия Чепурова:

Родина, ты начиналась во мне

Первой малиновой утренней блёсткой

В сизом от холода снежном окне,

Речкой в ольшанике, белой берёзкой,

Родина, ты начиналась во мне.

Горькою коркой блокадного хлеба,

Собственной кровью на страшной войне,

Светлыми красками мирного неба,

Родина, ты продолжалась во мне.

В каждой кровинке навек прописалась,

В каждом идущем и прожитом дне.

Всё, что судьбы нашей общей касалось,

Вечным огнём пламенеет во мне.

Песнь о тебе, словно птица на воле,

Что ей вершины, пески и моря!

Родина, ты – материнское поле,

Флаг моей жизни и пристань моя.

Первой малиновой утренней блёсткой

В сизом от холода снежном окне,

Речкой в ольшанике, белой берёзкой,

Родина, ты начиналась во мне.

Я верю людям

Собравшись в путь, я верю звёздам, верю

Мерцанию небесных маяков,

Бессонной ночью – соловьям за дверью,

Морозным утром – белизне снегов.

И говорю садам в весеннем цвете,

Полям, деревьям, травам молодым:

Собравшись в путь, сильней всего на свете

Я верю людям, верю только им!

Собравшись в путь, собравшись в час заката,

Когда на небе розовая тень,

Я верю солнцу, верю солнцу свято:

Взойдёт оно – и повторится день.

И говорю садам в весеннем цвете,

Полям, деревьям, травам молодым:

Собравшись в путь, сильней всего на свете

Я верю людям, верю только им!

* * *

О человеке надо говорить,

Или корить,

Или цветы дарить,

Но не молчать,

Когда он книги пишет,

Дома возводит,

Сталь идёт варить…

О человеке надо говорить,

Пока он слышит.

* * *

«Давайте поклоняться доброте...»

На кладбище военном, на плите,

Я прочитал и в жизнь унес когда-то.

И лучевой строкой в моем труде

Вдруг стала эта заповедь солдата:

«Давайте поклоняться доброте...»

Давайте с думой жить о доброте:

Вся в голубой и звёздной красоте

Земля добра. Она дарит нас хлебом,

Живой водой и деревом в цвету.

Под этим вечно неспокойным небом

Давайте воевать за доброту!

Ищу в природе красоту

Ищу в природе красоту,

Когда черемуха в цвету

У пояска тропинки,

У пояска тропинки.

Ищу, когда роса тепла

И капля солнца, как игла

На голубой травинке,

На голубой травинке.

Ищу в огнистом сентябре,

В морозном синем серебре –

В любое время года,

В любое время года.

Все краски жизни до одной

Являет мне земли родной

Неброская природа,

Неброская природа.

Гроза – порыв и взрыв души,

А свет звезды в ночной тиши –

Чудесный знак прозренья,

Чудесный знак прозренья.

Ищу в природе красоту,

Как птица ищет высоту

И мед земли – растенья,

И мед земли – растенья.

* * *

Сорок первый – наш год призывной.

Небо стыло, и плавился снег.

День и ночь мы дышали войной

И в солдатах остались навек.

Пусть от нашей победной весны

Мирным строем проходят года –

Я ещё не вернулся с войны,

Я с войны не вернусь никогда.

Рассвет

Полуторка скользила по камням.

Был город тих. Ни звука, ни ракеты.

Сквозил рассвет. Летел навстречу нам.

И не было преграды для рассвета.

Мелькнула сзади пестрая мечеть,

Мосты, решетки оставались сбоку.

Хотелось нам навек запечатлеть,

Навек запомнить след войны глубокий.

Мы вглядывались в стены, в ворота,

От Марсова пересекая Невский.

И мужества нагая правота,

И неприступность обороны дерзкой.

Пред нами возникали наяву

Отметинами бомбы на фасаде,

Траншеями к жилищу твоему

И постоянством у тебя во взгляде.

Любимая, ты вновь передо мною

У голубых задумчивых оград.

Морщинки, наведенные войною,

О пережитом живо говорят.

Я помню ночь в окопе, перед боем.

В ее тиши, у скрытого костра,

Мне довелось наедине с собою

Пробыть тогда до самого утра.

Потом мы шли в осатанелый визг,

Одолевали надолбы, завалы.

Ни дня, ни ночи. Только лунный диск

Затеплится над насыпью, бывало,

И сделается сразу веселей,

Спадет мороз, кустарник посинеет,

Но стук артиллерийских батарей

В минуты те был жестче, был сильнее.

Ты дождалась. Ты верила. Ты знала.

Ты шла во имя жизни напролом...

Встает рассвет, могучий, небывалый,

Над Ленинградом, Киевом, Орлом.

Поет земля в ромашках и гвоздиках,

Вода шумит по склонам, по холмам.

Весь этот мир, сияющий и дикий,

Летит навстречу новым временам.

Замри на миг. Почувствуй запах ветра.

Прильни к стволам родных зеленых ив...

Ошеломленный силою рассвета,

Иду вперед, дыханье затаив!

Весна 1944 года

Весна во всем, весна везде,

Со всех высот и кочек.

Весна на суше, на воде

И в воздухе грохочет.

Еще мороз, еще снега,

Как сны, непроходимы.

Но лес окрасил берега

Уже зеленым дымом.

От Ленинграда, на закат,

Протяжно и сурово

В ночах полуторки гудят,

Гудит весна под Псковом.

И оттого, что я солдат

И что идти далече,

Раскаты боя говорят

О нашей скорой встрече.

Передний край

Передний край, он не такой, как тот,

Когда в снегах по пояс иль в трясине

Богатыри синявинских высот

Пощады, умирая, не просили.

Он не такой, когда, познав беду,

Не по летам угрюмые солдаты

Клялись во имя жизни и расплаты

На покрасневшем под Дубровкой льду.

Когда-нибудь расскажем обо всем...

Кружились тени на стене землянки,

Табачный дым сгущался над столом,

И керосин уже кончался в банке.

Еще темно. Еще ты жив. Еще

Ты различаешь корни из-под снега.

А через час, быть может, горячо

Тоской свинцовой захлестнет с разбега.

И где-то там, за синей, синей далью,

В родном краю — на много верст одна —

Наполнится бездомною печалью

Заветная избушка в два окна...

Передний край, он стал другим за много

Десятков, сотен отгремевших дней.

Суровая армейская дорога

Всего на свете стала нам родней.

Она вела от Волхова к Шелони,

Великую с разгона перешла...

Костер чадил. И, окунув ладони

В то облачко солдатского тепла,

Мы уходили в ночь, вперед, на запад —

Под Псков, под Нарву, к пушкинской земле.

Весенний дух уже бродил во мгле,

Шумел апрель, с нагих ветвей закапав...

Дорога нарастала с каждым днем,

Под кирзовыми билась сапогами...

Еще рассвет. Еще лежит на всем

Спокойствие, не признанное нами.

Пусть тишина. Пусть на деревьях медь.

Пусть караван проходит журавлиный.

Мы знаем — камню стоит прогреметь,

Как вся гора срывается лавиной.

Свистит огонь. Летит горячий дым.

К земле припасть стараются растенья...

Передний край, он стал совсем другим:

Сейчас опять начнется наступленье!

Родная земля

Незыблемый обычай есть в народе:

Когда в края заветные опять

Придет казах, прославленный в походе,

Обязан землю он поцеловать.

И он, казах, как по закону надо,

Товарищ наш по боевой судьбе,

Прильнул к земле в предместьях Ленинграда:

«Земля моя, я вновь пришел к тебе!»

* * *

Мальчиком ушёл я на войну...

Ветер белокурую волну,

Торопясь, погладил и повёл

На огонь лесов, пожары сёл,

На завалы, надолбы, ежи –

Смерти и бессмертья рубежи.

Камень, бронза, яблоневый сад

Вместо многих мальчиков стоят.

Кровь, что пролилась, – деревьев сок

На лесных полянах, у дорог.

Верность и терпение - гранит,

На котором мужество стоит.

Бронзовая прядь на ветерке,

Меч из бронзы в бронзовой руке.

Трудно в этом воине признать

Сверстника-мальчишку. Только мать

Всё еще роняет в тишину:

«Мальчиком ушёл он на войну...»

* * *

Не думая ни о войне, ни о мире,

Заплакал ребенок в соседней квартире.

И вспыхнула лампа в оконном квадрате,

И кто- то склонился у детской кровати.

А ночь рассыпала зеленые звезды.

Был тих на сирени настоянный воздух.

Вокруг - ни трава, ни деревья, ни птицы,

Ни ветер в саду, отошедшем ко сну,-

Казалось, никто не посмел бы решиться,

Такую сейчас возмутить тишину.

Но плакал ребенок в соседней квартире,

И думать хотелось о жизни, о Мире…

Возвращение

Как звонок этот зимний воздух,

Как много в нём тепла,

Когда в зеленоватых звёздах

Береговая мгла,

Когда совсем ушли печали

И снова тишина,

Когда полмира за плечами,

А Родина одна.

Ночные тревоги

В чудесную пору осенней печали

Ночные тревоги в окно постучали.

То вспомнится детство, пропахшее летом,

То чёрное поле с багровым рассветом.

То мирное небо над тихим заливом

Зальётся вечерним пылающим дивом,

То в будущий день устремится дорогой,

То ветер проснётся тревогой, тревогой...

Тревога за всё, что растёт, колосится,

Летает и ходит, грустит, веселится,

За всё, что землёю зовётся в итоге,

Ночные тревоги, ночные тревоги…

Всё спокойно, а не спится,

Хоть и ночь давным-давно,

И тревогою стучится

Память в мирное окно...

Ровеснику

Нет, мы не всё ещё сказали в жизни,

Нам надо много сделать на земле:

Поднять дома, найти руду отчизне

И проложить пути к полярной мгле.

И вновь идти. И вновь вперёд стремиться.

Иначе, как в народе говорят,

Не стоило на белый свет родиться…

Но ты родился – значит, ты солдат.

* * *

Маленькие станции России,

Полевые, к северу лесные,

В тополиной вьюге по весне,

Золотые осенью, зимою

В голубых сугробах под луною,

Примут поезд,

Промелькнут в окне –

И земля покажется красивей,

Потому что за спиной всегда

Маленькие станции России

На пути в большие города.

* * *

И осенью бывает тишина,

Высокая, до маковки небесной,

Когда природа вся погружена

В полдневный сон, глубокий и чудесный.

Горят деревья пламенем таким,

Что в воздухе ни шороха, ни жара,

И не бежит зверье, глотая дым,

От этого великого пожара.

В бега пустилась лишь одна лиса,

И там, где ступит хитрая трусиха, —

Ложится молча рыжая краса

И у деревьев догорает тихо.

* * *

Вся дорога — Любовь.

Для тебя, для меня.

А вокзалы не знают

Ни ночи, ни дня.

От огня до огня

С обоюдных сторон

Голубеет вагонами

Летний перрон.

Вот сейчас поплывёт

Синей речкой экспресс

Прямо в белую ночь

Через поле и лес.

Побежит, полетит —

Рокот, ропот колёс.

Мы встречались, прощались

Без размолвок и слёз.

Только люди не верят:

Это что за любовь?

Но бегущим колесам

Вторю снова и вновь:

В нашем поезде жизни

Вся дорога — Любовь!

* * *

Всё было в голубом,

Небесном цвете:

И дом, и сад,

И речка под окном.

И всё померкло

В отошедшем лете,

Лишь ты навек

Осталась в голубом.

А я все помню этот день...

А я все помню этот день,

И в нём живут, не увядая,

И ты вся в белом и сирень,

Вся белая и молодая.

В нём голос твой, твои глаза,

И руки, и тепло дыханья.

Ещё июньская гроза

Не предвещает расставанья.

И мы бежим, бежим смеясь

С тобой от ливня грозового,

И платье вымокшая бязь

У сердца сушится живого.

Не знаю, как тебя назвать,

Любовью первой, первой блёсткой,

Что солнцем вдруг могла бы стать

В моей судьбе крутой и жёсткой.

Не знаю да и не хочу,

Останься веточкой в предгрозье,

Что льнула к моему плечу,

Склонив сиреневые гроздья.

А я всё помню этот день,

И в нём живут, не увядая,

И ты вся в белом, и сирень,

Вся белая и молодая...

В белую ночь

Я люблю в ленинградскую белую ночь

Вдоль Невы побродить не спеша.

Если грусть доняла – грусть уносится прочь,

И по-прежнему жизнь хороша.

Я люблю постоять над туманной водой:

Словно город в огнях – пароход

Проплывёт в тишине, и волна за волной,

Чуть коснувшись гранита, замрёт.

Но предутренней свежестью дышит листва,

Первый луч на речном серебре,

И внезапной студенческой песни слова

Улетают навстречу заре.

Сколько сразу в душе пробуждается сил

В те минуты под небом родным!..

Ночи, белые ночи, кто вас не любил,

Не был тот никогда молодым!

О, Нева голубая!

О, Нева голубая

В лебединых ночах,

Держат мост, выгибая,

Берега на плечах,

Розовеющей тенью

На речную латунь

Наплывает сиренью

Незакатный июнь.

Стрелка ночи коснулась

На прибрежных часах,

Легким парусом юность

Пролетает в глазах...

Он, как белая птица,

По-над тишью волны

От пожара багрится

Не зари, а войны.

Ах, какие ребята

За тебя, Ленинград,

Встали грудью когда-то

И вокруг тебя спят.

Ночь, как день, засветлела,

Глажу тёплый гранит,

Парус белый-пребелый

По июню летит.

* * *

День начинается с песни:

Жаворонок поёт,

Шмель, откликаясь басом,

Медовую сладость пьёт;

Трактор урчит за лесом,

Позванивают провода,

День оглашают свистом

Скорые поезда;

С пением расцветает

В клубном саду сирень…

Счастлив и я, что с песней

Свой начинаю день.

* * *

Есенина читаю каждый день…

Россия в снег, как в серебро, одета.

А где-то на земле цветёт сирень,

И девушка в накидке белой где-то

Всё ждёт и не дождётся соловья,

Что пел весенней ночью у калитки,

Цветные иноземные открытки

Летят в его российские края.

И мчатся сани, расписные сани,

Взметая снег до звёздного ковша.

Под бубенцы завьюженной Рязани

Поёт и плачет русская душа.

Голубоглазый. Шапка набекрень.

Уже в другом столетье вороные

Его несут по серебру России…

А где-то на земле цветёт сирень.

Кижи

Кто увидел это место

И красу воздвиг на нём?

По легенде – плотник Нестор,

И одним лишь топором.

Словно песню, к строчке строчку,

Не щадя в работе сил,

Без единого гвоздочка

Купол к куполу лепил.

А когда закончил дело

И последний пот обтёр,

Поглядел – душа запела:

«Ну, спасибо, брат топор!

Не держу слезу сегодня,

Всю, что ведал, красоту,

Ты, дружище, взял и поднял

На такую высоту.

Отдыхай по сей причине,

На златом песке лежи…»

И сокрылся он в пучине,

Там, где высятся Кижи.

Но легенда сказки вроде.

Нестор, Павел – суть не в том,

Важно то, что был в народе

Мастер с чудо-топором.

И звучит об этом немо

У онежской синь-волны

Деревянная поэма

Нашей русской старины.

На границе

В основание границы

Лёг молчун-гранит.

Глаз невидимой бойницы

День и ночь открыт.

А налево и направо

Да во весь размах

За плечом твоя Держава

В травах и холмах.

Слышу – дышит под навесом

Голубой гряды

Чистым полем, добрым лесом,

Целиной воды.

Здесь, на сопке пограничной,

Вся она с тобой –

И с твоей судьбою личной,

И с большой судьбой.

Никакая злая сила

Не возьмёт назад

То, что мать-земля взрастила,

А сыны хранят.

Н. К. Черкасову

А что я утверждаю? – Свет в окне,

Когда ни зги не видно, пламень чая,

Когда мороз, куражась и серчая,

Даст прикурить на снежной целине,

Дорогу на огонь своей звезды,

Следы сапог и добрых рук следы

На том пути, что жизненным зовётся.

А что ещё? – Весь мир, которым ты

Дышал и жил, с открытой высоты

Успев сказать: «Всё людям остаётся!»

* * *

Маленький мальчик глаза приоткрыл —

Солнечный зайчик его разбудил.

Солнечный зайка сказал, убегая:

— Встань, посмотри, красота-то какая!

* * *

Иду по тропинке. У самой сосны

Синеет подснежник — фонарик весны.

Сигналит, что скоро в зелёный наряд

Оденется лес, и поля зашумят.

* * *

Он над рекой качается,

Весь серебрится днём.

Ой, сколько лапок заячьих

Развешано на нём!

Мне этот кустик нравится,

Он вербой называется.

* * *

На берёзе теремок,

Не висит на нём замок,

Дверь открыта для жильца —

Говорливого скворца.

* * *

Что случилось?

Что случилось?

Что за шум такой в ночи?

Вот что за ночь приключилось:

Прилетели к нам грачи!

* * *

Мне такой приснился сон:

Лес густой со всех сторон,

Средь ветвей — избушка,

Перед ней — речушка.

* * *

От рассвета до заката

Игры не стихают:

Медвежата, как ребята,

Корабли пускают.

Зайцы водят хоровод,

Жаворонки вьются,

Все поют:

— Весна идёт! —

Не дают проснуться!

* * *

Тук-тук-тук! —

В лесной палате

Молоточком кто-то бьёт.

Это добрый доктор Дятел

Начал утренний обход.

— Как здоровье? — говорит. —

Здесь болит?

— Не болит, —

Говорит в ответ сосна,

Вся от солнышка красна.

* * *

Прилетели ласточки,

Принесли тепло.

Отчего ж черёмуху

Снегом замело?

Мальчик к снегу тянется —

Не достать рукой.

Мальчик удивляется:

«Что за снег такой?

Солнышко пылает,

А снежок не тает!»

* * *

Не капелька за капелькой

Стучит по серебру —

Лесная птица горлышко

Полощет поутру.

Как солнечные зёрнышки,

Она росу клюёт,

Клюёт, катает в горлышке —

И потому поёт.

* * *

Как сверкали все осинки —

И не стало ни росинки!

Утро кончилось в лесу —

Солнце выпило росу.

* * *

Просунул голову сквозь ветки -

И замер: бабочка порхает,

Кузнечик в бархатной жилетке,

Прервав работу, отдыхает.

В траве коряга, как лошадка,

Ромашек белые панамки.

Так пахнет ягодно и сладко

На этой солнечной полянке!

* * *

Солнце светит — дождь идет,

Струйка каждая поёт!

Чтоб грибы зазеленели,

Зажелтели, закраснели,

Льётся, льётся дождь грибной,

Словно радуга, цветной!

* * *

Елки за руки взялись,

Говорят:

— Остановись!

— Что такое?

— Под калиной

Видишь город муравьиный?

В этом городе живут

Только те, кто любит труд.

Дружные жители —

Дети и родители!

То упавшую хвоинку,

То засохшую травинку —

Всё заметят, подберут.

Ведь недаром их лесными

Санитарами зовут.

* * *

Каждый знает: путь закрыт,

Если красный свет горит.

Очень весело мальчишке:

Все малышки-муравьишки,

Все жучки-паучки

Словно сговорились,

Вдруг остановились.

Засигналил светофор —

В красной шляпе мухомор.

* * *

Пока не стемнеет —

Пеньки как пеньки.

Опустится мгла —

На пеньках огоньки.

Заблудится в травке-муравке жучок —

на помощь придёт

Червячок-светлячок.

Не спят на дежурстве ночном

Светлячки.

Горят, золотясь, огоньки-маячки.

* * *

Здесь, в расщелине ствола,

Птичья кузница была.

Ну и дятел-молодец:

Он и доктор, и кузнец —

Утром сосны лечит,

Днём вовсю кузнечик.

Сколько шишек здесь разбито!..

Жаль, что кузница закрыта.

* * *

Утром в воздухе повис

Золотой парашютист

И поплыл к дороге.

Приземлился лист, горит,

Словно детям говорит:

«Осень на пороге!»

* * *

У Саши, у Инны

В руках георгины.

Так важно шагают вдвоём.

Машу им рукою:

— Возьмите с собою!..

— Не можем:

Мы в школу идём!

* * *

Кар-кар... Кар-кар...

В касках вороны

Прилетели на пожар —

Загорелись клёны!

Кар-кар...Кар-кар...

Над огнём летают,

Погасить хотят пожар,

А клёны пылают!

* * *

Какое цветное

Озёрко лесное!

— А кто тебя сделал таким?

— Мне дали осинки,

Сосёнки, рябинки

— Свои золотинки,

Краснинки, хвоинки.

Вот так

Я и стало цветным!

* * *

Хороши карандаши,

Я рисую от души.

На горе в огне рябина...

Вот и вся моя картина!

Поглядишь — прощайся с летом!

Почему? Да потому,

Что рябина красным светом

Преградила путь ему!

* * *

Раздолье полевое,

Берёзка золотая,

А небо голубое,

А в небе птичья стая.

«Курлы... курлы!..» —

Прощается

С озёрком, с луговиной.

Плывёт и не качается

Кораблик журавлиный.

* * *

Замело, завьюжило

Все кусты подряд.

В голубое кружево

Нарядился сад.

Где пройдёшь — там синие

На снегу следы.

Хороши вы, зимние

Рощи и сады!

* * *

Трудно птицам зимовать,

Надо птицам помогать!

Со двора я притащил

Досочку еловую,

Вместе с папой смастерил

Птичкину столовую.

Прилетают птицы в сад,

Посидят, поговорят,

Им бояться нечего:

Пусть мороз трещит сердито —

Их столовая открыта

* * *

От зари до вечера

Меж сосёнок рыжих

Я качу на лыжах

По крутой горе.

Солнышко смеётся,

Снег за мной метётся —

Весь я в серебре!

* * *

Снег идет — не идет,

А плывёт, как вата.

Баба снежная растёт,

Трудятся ребята.

Две картошины — глаза,

Нос — морковкой красной,

А метла — как гроза,

Подходить опасно!

* * *

Всю ночь по деревне

Ходил и не спал,

На стёклах деревья,

Цветы рисовал.

Рассвет заискрился —

И глаз не отнять.

Где так научился

Мороз рисовать?

* * *

За окном метель метёт,

Мама песенку поёт,

Песенку-сказку

Про Синеглазку.

«Живёт Снегурочка в лесу

В светлице ледяной,

И любят звери за красу

Её в стране лесной.

Она идёт — заря встаёт,

Дорога пухом стелется.

В лесу Снегурочка живёт...»

Мне мама песенку поёт,

Я слушаю — и верится.

* * *

Нe ковёр-самолёт —

Сани расписные.

Мчатся вихрем вперёд

Кони вороные.

Колокольчики звенят,

Поле серебрится.

И горят у ребят

От веселья лица!

Елочка, елочка —

На вершине звёздочка.

А под ёлочкой снежок,

Зайка белый, как пушок,

Лисонька — матрёшкой,

Серый волк и медведь

На груди с гармошкой.

Ёлочка, ёлочка —

На вершине звёздочка!

Сосны: Поэма

С. Орлову

На дворе сегодня в самом деле

Праздник солнца и голубизны.

В белом оперении метели

Улетели в сторону весны.

Две сосны. Огонь зеленый, вечный

Негасим и летом и зимой.

Сердцем чую — в поле ветер встречный

Вспомнил о тебе, товарищ мой.

И сдается, слушает округа

Песню, что водила на фронты:

«Три танкиста, три веселых друга...»

Двух уж нет. А третий — это ты.

В городке, овеянном лесами,

Рос, как все ребята той поры,

Паренек с озерными глазами:

Школа, пионерские костры,

Древние курганы, как былины,

Свет рябины в снежной кутерьме,

Чкалов, и папанинские льдины,

И огонь Испании во тьме,

И стихи, что посвящал березам —

Молодухам наших деревень,—

С этим и ушел навстречу грозам

Паренек в кепчонке набекрень.

Наша встреча — боевые годы,

Волхова трясинная земля.

С командиром танкового взвода

Мы на ней хлебнули киселя.

В сторону врага рванулись танки,

А его «КБ», ломая лед,

На лесной болотистой полянке

Сходу встал: хоть лопни — не идет!

Словно дот, он вырос над снегами,

Над кустами в громе и в дыму.

Пушки, как пудовыми хлыстами,

Били землю, целясь по нему.

Дотемна горел, взрывался воздух.

А когда в тяжелой тишине,

Как веснушки, высыпали звезды,

Долетело: «Лейтенант, ко мне!..»

Полз по кочкам стылым, по настилам,

Выбиваясь из последних сил.

Кулаком мерцающим светилам

На волне отчаянья грозил.

А в землянке, от нагрева душной,

Не поняв, что собралась гроза,

Он стоял, как мальчик простодушный;

Медный чуб, озерные глаза.

Он стоял и ждал совсем другого:

«Молодцы, ребята! Так держать!..»

Командир полка, скупой на слово,

Поднимаясь, не заставил ждать.

«Знаю. Понимаю, что трясина.

Но война — на то она война.

Два часа даю тебе — машина

Быть в расположении должна.

А не то...» Он взвесил на ладони

Пистолета черное литье.

Пулями на мерзлом небосклоне

Заморгали звезды: «Всё твое...»

«Вот тебе и Юрьев день, бабуля,

Вот тебе и выход в первый бой!..»

Путь обратный. Но не снег, не пуля

Лейтенантской правили судьбой.

Не просил никто, не бил тревогу.

Комполка, наверно, знал секрет:

Танковое братство на подмогу

Лейтенанту двинется вослед.

Так и было. По настилам стылым,

Пропечатав траками снега,

Эта сила громом заходила,

Покатила в сторону врага.

Прямо у него под самым носом,

Наплевав на зверскую пальбу,

Вырвала своим железным тросом

Из трясины братскую судьбу.

Дружество! Души людской вершина!

Лейтенант докладывал: «Приказ

Экипажем выполнен. Машина

В боевой готовности сейчас...»

Командир полка, скупой на слово,

Не заставил лейтенанта ждать.

«Отдыхайте». Ничего другого

Не прибавил, кроме: «Так держать!»

Так держать!.. Земля вставала дыбом,

День и ночь кружилась карусель.

Шли «КБ», под стать зеленым глыбам,

В сторону весны, на Карбусель.

В смотровые щели лиловели,

Багровели белые поля.

И держалась радость на пределе:

«Здравствуй, Новгородская земля!

Здравствуй, каждый кустик с искрой синей,

Здравствуйте, холмы — за валом вал!..»

Будто вместе с матерью-Россией,

Молча, лейтенант торжествовал.

Я не видел, как на поле этом,

Словно тень возникнув на броне,

Заслонив рукою с пистолетом

Свет в глазах, он высился в огне,

...Возвратясь из зарубежной дали,

Я потом прочел в его стихах,

Что и Гус, и Бруно так вставали,

Утверждая правду на кострах.

Время-птица быстро пролетело.

Не тупилось жизни острие.

Как большая роща, поредело

Ныне поколение мое.

С лейтенантом, с другом закадычным,

Всякое бывало у меня.

Но заминок по мотивам личным

В счет не брали на черте огня.

Он меня позвал, а не другого,

На рубеж, где вечно зелены,

Подняли до неба голубого

Свой огонь две тихие сосны.

В сторону весны прошли метели,

На висках оставив белый след.

Лишь коснувшись веток, не сумели

Погасить их молчаливый свет.

И сдается, слушает округа

Голос наших невозвратных дней:

«Три танкиста, три веселых друга...»

В поле сосны вместо двух парней.

До скончанья лет осталось пламя

На лице у третьего из них.

В молодость озерными глазами

Смотрит он, живущий за троих.

Домик детства (поэма)

Свирь течет. Грядой лиловой

С небом лес вошел в родство.

У стены его сосновой

Домик детства моего.

Он казался мне повыше,

Чем теперь. Но память тронь...

Дождь пошел — запела крыша,

Как на празднике гармонь.

Словно солнечные слезы

На стекле и на коре.

Молодым листом березы

Пахнет утро во дворе.

В зеленях цветок картошки

Розовеет, как синяк.

Мчатся ножки по дорожке

В фиолетовый сосняк.

Там оставила окопы

Нам гражданская война

И мальчишеские тропы

В них ныряют, как одна...

Рдеют звезды из фанеры

Над тележной мостовой.

Заливают пионеры

Полдень блузной синевой.

Головными выступая,

Барабанщики палят,

Дети храброго Чапая,

Братья Красных Дьяволят.

Вспоминаю русской печки

Духовитое тепло.

Утром встанешь — на крылечке

Снегу за ночь намело.

Аржаных калиток к чаю

Бабка Паша напекла.

Ем, горю, души не чаю.

Не отлипнуть от стола.

Пахнет ягодой морошкой —

Медом северных лесов.

На полу играет с кошкой

Желтый зайчик без усов.

То ушастый, то губастый

Перед нею прыг да прыг.

И горбатится цветастый

Домотканый половик.

Но уже зовет из дому

Красной искрой зимний день

К елкам — к воинству седому —

В богатырках набекрень.

Горка, сдобренная снегом.

А с нее во весь-то дух

Лыжи катятся со смехом,

Голубой взметая пух...

В этом домике, бывало,

И стрелял мороз в углы,

И тревога зимовала,

Шагом меряя полы.

Вспоминаю: вечерами

Пес ли, непогодь скулит?

Прижимаюсь молча к маме:

За отца душа болит.

Вот он, ежась от мороза,

Едет Андомой-селом

На открытие колхоза,

А вражина за углом.

Все мне кажется, что это,

Схоронив себя во мрак,

В председателя Совета

Смертью целится кулак.

Но собака рвется с цепки,

Сокрушая глушь дворов.

В. меховой ушастой кепке

Входит папа, жив-здоров...

А еще: на миг опешив,

Вижу, движутся в окне

Две зеленые бекеши

С орденами на сукне.

Веет праздником от .встречи.

Гости к нам! Перед крыльцом,

Развернув саженьи плечи,

Обнимаются с отцом.

За столом сидят. Обедом

Угощаются они.

Ух, каким же домоседом

Вдруг я стал, таясь в тени!

Тереблю вихор и слышу:

«Да... Пришлось подставить грудь.

Просто так «барону» Кышу

Шею было не свернуть».

Подкатилось к ночи время.

Скоро поезд в Ленинград.

«Ну, пора и ногу в стремя!» —

Наши гости говорят.

Вешний день стоит в окошке.

Первой травкой вдоль ручья

Мчатся ножки по дорожке —

Тороплюсь к ребятам я.

Рапортую им, в запале

Пулеметом говоря:

«А у нас-то гостевали

Комиссары Октября!..

А прощались — в стремя ногу!..

А награды как блестят!..

Мама пряженцев в дорогу

Навязала целый плат...»

Домик детства! Все — впервые:

Снег черемухи весной,

Леса запахи грибные,

Шум и тишь воды речной.

Все — впервые и навечно.

И как злак, за годом год

В глубине твоей сердечной

Все из этого растет.

Не забуду, не забуду

До скончанья дней своих:

В этом домике, как чудо,

Я услышал первый стих.

Из какой-то первой книжки

В самый первый школьный час

Поначалу понаслышке

Он явился и потряс.

Не забуду, как под вечер

Зажигала часто мать

Стеариновые свечи —

Керосина не достать.

Вот сидишь перед огарком

И читаешь по складам.

Но зато каким подарком

Стал огонь, в сиянье ярком

Прибежав по проводам!

Уж давно успел пролиться

По вискам седой дымок,

А во мне живет, златится

Тот чудесный огонек.

И в любую непогоду,

Отточив карандаши,

Как могу, служу народу

Светом слова и души.

Никогда до сей минуты

Ни вблизи, ни вдалеке

Я не думал почему-то

О присвирском городке,

Где, дымясь грядой лиловой,

С небом лес вошел в родство

И припал к стене сосновой

Домик детства моего.

Словно жизненная вышка,

Он сейчас передо мной.

В нем теперь другой мальчишка

Начинает путь земной.

В те же самые оконца

Смотрит он, встречая день.

Так же их ласкает солнце

И слепит ночная тень.

Коль предстанет, перед ними,

Прокалясь в огне, в дыму,

Уж картинами иными

Детство вспомнится ему.

Не в окоп нырнет старинный,

Где лесной песок-зола,

А в траншею, что малиной

Да калиной заросла.

Память детства за раскатом

Перестрелки фронтовой

Встанет бронзовым солдатом

У черты береговой.

И живым дождем закапав,

Вдруг наполнит до краев

Синью неба чаши маков

На холме былых боев...

Вот смотрю на окна эти

В бликах зимнего огня

И горжусь, что был на свете

Домик детства у меня…