Дорога в жизнь Фриды Вигдоровой

16 марта – 100 лет со дня рождения Фриды Абрамовны Вигдоровой (1915 – 1965), талантливой писательницы, отважной журналистки и доброго, отзывчивого человека. Корней Иванович Чуковский говорил о ней: «Самая лучшая женщина». Надписывая дочери Вигдоровой, Саше, свою книгу «Бег времени», изданную в 1966 году, Анна Ахматова назвала Фриду Вигдорову «высочайшим примером доброты, благородства, человечности для всех нас».

Родилась Ф. А. Вигдорова в Орше, в семье учителя, 16 марта 1915 года. Отец ее был соратником Луначарского, работал в Наркомпросе, много сделал для просвещения России. В юности Фрида была энтузиасткой, пламенной комсомолкой. Окончила педагогический техникум в Москве и семнадцати лет уехала учительствовать в Магнитогорск, где преподавала в начальной школе. Там ее помнили и четверть века спустя. Там она вышла замуж. Вернулась в Москву вместе с мужем Александром Кулаковским, учителем и филологом. Была принята на второй курс очного отделения и в 1937 году оба они окончили литературный факультет пединститута им. Ленина. В этом же году у них родилась дочь Галя. После окончания института Фрида продолжала преподавать. Стала журналисткой, её очерки печатались в «Литературной газете», «Правде», «Комсомольской правде».

Перед самой войной молодая семья распалась. Александр Кулаковский погиб на фронте в 1942 году. Как только началась война, Фрида пошла на курсы медсестер, хотела на фронт, но не попала: незадолго до войны она развелась со своим первым мужем, вышла замуж вторично и ждала второго ребенка. Так что пришлось ей поехать вторым корреспондентом «Правды» в Ташкент. Тогда ей удалось напечатать в «Правде» стихотворение Анны Ахматовой «Мужество» - это ее заслуга. Там она подружилась с Лидией Корнеевной Чуковской, занимавшейся вместе с другими женщинами спасением осиротевших детей. Младшая дочь Фриды Абрамовны, Саша, родилась в 1942 году в эвакуации, в Ташкенте, куда Вигдорова уехала во время войны со своим вторым мужем – писателем-юмористом Александром Раскиным и пятилетней Галей. На пеленки новорожденной Сашеньке Ахматова подарила свое платье. Раскин со свойственным ему юмором говорил, что если бы к этому событию преподнесли фрак Пушкина, он пошел бы на подгузники.

В 1943 году Фрида вернулась в Москву, работала в «Комсомольской правде», «Литературной газете», «Известиях». Считалось, что специальность Ф. Вигдоровой - школа и писать она должна «на школьные темы», но статьи ее, по глубине мысли и разнообразию затронутых вопросов, выходили далеко за рамки «отдела школ». Придя в газету впервые еще совсем молодой, Фрида Вигдорова попросилась работать «по справедливым делам»; просьба звучала по-детски, но Фрида Абрамовна до конца жизни проработала на этой, ею самою изобретенной должности, наполнив ее смыслом серьезным и высоким.

Хрупкая, небольшого роста, Фрида казалась подростком. Корней Чуковский впервые увидел ее в редакции газеты «Правда» и поинтересовался: в каком она классе? И был ошеломлен, узнав, что перед ним – учительница. В дневнике Фриды крупными буквами было написано: «Учитель – это самое высокое слово, которое может сказать человек человеку». Учителем был отец Фриды. Учителем стала ее старшая дочь Галя. Дочь Гали, внучка Фриды, тоже окончила педагогический институт и работала в школе. Четыре поколения учителей!

В литературу она вошла в 1949 повестью «Мой класс», написанной по личным впечатлениям от лица молодой учительницы. Для книги Фрида Абрамовна использовала записи, сделанные ею еще в магнитогорской школе. В ней рассказано о первых шагах молодой учительницы, о том, как она учит ребят и в то же время учится сама. Повесть покорила читателей теплотой и свежестью интонации, подлинностью характеров и переживаний. Она принесла начинающему автору известность и была переведена на многие языки, включая японский. После выхода книги молодого автора единодушно приняли в Союз писателей. Эта повесть сейчас бы очень пригодилась современным молодым учителям, которые не хотят погрязнуть в современной бумажной рутине. Тем, кто хочет сохранить в себе способность видеть в каждом ученике человека, личность.

В 1950 году была издана «Повесть о Зое и Шуре» Л. Космодемьянской в литературной записи Ф. А. Вигдоровой. В этой книге рассказано о детстве и юности Героев Советского Союза Зои и Александра Космодемьянских, о том, как они росли и воспитывались.

В 1954-1959 годах вышла в свет ее трилогия – «Дорога в жизнь», «Это мой дом» и «Черниговка» - о детском доме, его директоре, воспитанниках, их судьбах. Повести представляют собой единую книгу о педагогическом труде, о том, как Семен Карабанов, один из главных героев «Педагогической поэмы» А. С. Макаренко, пошел по стопам своего учителя и посвятил свою жизнь воспитанию детей, лишенных родителей. Это трилогия, увлекательно рассказывающая о трудовой и горячей, богатой горестями и радостями жизни, целиком отданной детям. Это история детского дома, которым руководит Карабанов, а потом, в дни войны, его жена Галина Константиновна (названная в «Педагогической поэме» Черниговкой).

Труд учителя, труд воспитателя, такой размеренный, обыденный, всем знакомый и уже по одному этому скучноватый; будни двух детских домов, одного под Ленинградом, другого под Киевом, - вот что в изображении Ф. Вигдоровой оказалось полно самого острого и захватывающего драматизма. Перемены в характерах и душах детей, иногда еле приметные, но всегда драгоценные для воспитателя, который добивался их, ждал их, - за этими переменами с тревогой и сочувствием следит читатель. Воспитание детей - труд самый главный, самый важный на свете; исполнять его механически нельзя, потому что нет в мире одинаковых детских характеров и одинаковых обстоятельств; труд воспитателя требует творчества, поисков - вот о чем говорят книги Ф. Вигдоровой. Вот почему читаются они «залпом».

В этом же - родство ее трилогии с «Педагогической поэмой» А. Макаренко.
Однако трилогия Ф. Вигдоровой не продолжение «Педагогической поэмы» и не подражание ей. Бурная, страстная книга А. Макаренко - это своеобразная исповедь общественного деятеля, практика и теоретика педагогики, рассказывающего о пройденном им пути, трудном, плодотворном и трагическом. Люди, о которых говорит А. Макаренко, существовали в действительности, и события, описанные в «Педагогической поэме», - подлинные. Герои трилогии Ф. Вигдоровой - Семен Афанасьевич Карабанов, один из героев «Педагогической поэмы» (в действительности, имя его Семен Калабалин) и его жена Галина. С этой супружеской парой Фрида Абрамовна была в личной дружбе. Она подолгу жила у них в доме, входила в работу, знакомилась с воспитанниками. Эти наблюдения, дополненные писательским воображением и личным педагогическим опытом, и легли в основу трилогии. Время, охватываемое циклом повестей,- около десяти лет: с начала 30-х до начала 40-х годов. За это время многие воспитанники успевают стать взрослыми.

Ф. Вигдорова сохранила лишь основы биографии главных героев и дала полную волю собственной фантазии, черпая образы детей и их судьбы из собственного учительского опыта. «Я окружила своего героя людьми и детьми, которых сама встречала в жизни или которых попросту выдумала, - объясняла Ф. Вигдорова. - В своих письмах читатель спрашивает: где теперь Калабалины? Я отвечаю: в Подмосковье, работают в детском доме. А где теперь Король, Репин, Жуков? Я отвечаю: я их выдумала. Читатель огорчен, но тут уж ничего не поделаешь... Я утешаю себя так: раз читатель в них поверил, значит, они есть».

«Это мой дом» и «Черниговка» - вторая и третья повести трилогии Ф.Вигдоровой. Конец 30-х годов. Детский дом на Украине. Это не беспризорники, это домашние дети, лишившиеся родителей. Как сломить ледяную преграду, смогут ли они стать одной семьей? И когда уже кажется, что этот нелегкий путь пройден, - начинается война.  Две первые повести написаны от лица С. А. Карабанова. В повести «Черниговка» слово передается его жене, взявшей на себя руководство детдомом в годы войны. Она увозит ребят в эвакуацию на Урал, где все нужно создавать заново. Воспитание в книгах Ф. Вигдоровой представлено в виде попытки выпрямить поврежденные войной, голодом, сиротством, улицей детские души, добиться того, чтобы каждая из них по-своему расцвела.

Понятия доброты, чести, дружбы, ответственности представлены в ее повестях как первооснова жизни. Рост морального сознания в каждом ребенке и в целом ребячьем коллективе, развивающийся в противоречиях и борьбе, изображен, как богатая событиями и сложными переплетениями характеров напряженная драма. Вот что захватывает читателей (а стало быть, и воспитывает их). Старые, привычные идеалы Андрея Репина и других ребят поколеблены: воровство, власть над товарищами, картежничество - всё это усилиями воспитателей предстало перед ними как грязь и мерзость. Постепенно они начинают догадываться, что в жизни существует иная шкала ценностей, иной смысл, но где и в чем - это им становится ясным не сразу. И Карабанов, и другие педагоги пытаются показать ребятам, что учение может быть увлекательнее игры в карты, дружба и товарищество - прочнее и надежнее любой денежной сделки, музыка или стих вызывать ощущение счастья более острое, чем вкусная еда... Усилия воспитателей не пропадают даром. В конце трилогии мы снова встречаемся с одним из главных героев первой части - с Андреем Репиным. Теперь это настоящий человек... Вернувшись из армии после ранения, Репин преподает русский язык в той самой школе, где учатся ребята из его детского дома. И обучает он их не только тайнам русской грамматики, а тому, чему тяжелой ценой научился сам: уважению к достоинству человека.

Книги Ф. Вигдоровой живы и сильны тем же, чем была сильна она сама: убеждением, что, если человек попал в беду, выручать его можно и должно. Она была убеждена, что нет таких обстоятельств, при которых один человек ничем не в силах помочь другому. Именно эти желания: прийти на помощь в беде, защитить, отстоять - воспитывают Карабановы в детях, а повести Ф. Вигдоровой в читателях. Семен Карабанов – образ порядочного руководителя, мудрого педагога. Применим ли данный образ в настоящее время? Он не просто применим, он жизненно необходим: педагог, который душой болеет за своих учеников, учит их примером собственной жизни быть добрыми и великодушными, готов защищать их в любой жизненной ситуации. Он не пытается увидеть в своем воспитаннике потенциального преступника или материал для педагогических изысканий, он видит в нем Человека! Когда Галина Константиновна в отчаянии спрашивает, что ей делать с трудными, жестокими, лживыми детьми, она получает главный совет: любить.

Одну из своих статей, написанных позднее трилогии, в 1961 г., Ф. Вигдорова окончила так: «Борьба за правду, за светлое, человеческое в человеке... идет постоянно, ежечасно. И все дело в том, чтобы бороться за это... не уставая, сколько станет сил». Повести Вигдоровой будят мысль, беспокоят совесть. Они – бесценное руководство не только для профессиональных педагогов, но и для родителей: как сочетать требовательность с человечностью, строгость с добротой, как выпрямить человека, сбившегося с пути. Для всех, интересующихся такими вопросами, трилогия Вигдоровой – настоящий клад.

В начале 60-х годов, в первую русскую оттепель, созданы романы Фриды Вигдоровой «Семейное счастье» (1962) и «Любимая улица» (1964 г). Русский роман – и, конечно, со всей болью Великой Отечественной войны, сталинских лагерей, погибших родных и близких, а еще с извечным стремлением русского сердца к справедливости, самоотверженным желанием помочь тем, кому особенно плохо, высокая нравственная требовательность. Перед нами семейный роман, его персонажи – журналисты, медсестры, врачи, учителя. С одним из главных героев «Любимой улицы», Дмитрием Поливановым, автор поделилась своей собственной журналистской судьбой. Романы «Семейное счастье» и «Любимая улица» - это книги о юности и первой любви, о встречах и расставаниях, печалях и радостях - одним словом, о том, что бывает в жизни каждого человека. Героев Вигдоровой нельзя не полюбить, их переживания близки и понятны, а поступкам хочется подражать.

В дилогии рассказывается о повседневной жизни семьи Саши Москвиной. Героиню мы встречаем в начале ее жизненного пути, когда она кончает школу. Расстаемся с ней почти через двадцать лет на выпускном вечере в школе ее дочери. Много счастья и немало горя вместилось для Саши в это двадцатилетие. История начинается в 30-х годах прошлого века. Саше, главной героине, 16 лет. Она оканчивает школу и представить себе не может, насколько извилистой будет дорога к тихому семейному счастью. Первая любовь. И сразу со школьной скамьи — замуж. И сразу — война. Погибает Андрей. И так трудно растить дочку Анюту.  Саше приходится пройти сквозь многие испытания, приготовленные ей жизнью - эвакуацию с ребенком в Ташкент, новый роман и новое замужество, рождение второго ребенка. А позже — непростые отношения с Дмитрием Поливановым, и все превратности и испытания семейной жизни, трения с родными. И как непросто новому отцу найти путь к неродной дочке, как легко неосторожным, резким словом оттолкнуть, потерять доверие... Эти проблемы и в наши дни остры едва ли не для каждой второй семьи. Семейное счастье ведь не дается просто так. Его надо строить.

Весь роман мы взрослеем вместе с Сашей, переживая ее радости и горести, и не успеваем оглянуться, как к концу второй книги из наивной десятиклассницы Саша становится взрослой мудрой женщиной... Сашина душевность, щедрость, самоотдача не придуманная. Такой была в жизни сама Фрида Абрамовна Вигдорова. На первом плане – внутренний мир героев, сложные семейные взаимоотношения, трудный путь к взаимопониманию. Горести и радости героев близки и понятны каждому, задевают за живое. Это не исторический роман, но советская эпоха 30-50-х годов встает со страниц какая есть – довоенное время, война, годы репрессий, «дело врачей-вредителей» (пишут, что это первое в советской литературе упоминание о «деле врачей», которое пробилось таки сквозь издательские препоны!). И все происходящее описано спокойно, даже как-то обыденно и потому очень убедительно. Это книга о сложном выборе, с которым мы сталкиваемся всю жизнь, о решениях, которые принимаем и о неизбежности последствий своего выбора. Быт, настроения и стремления людей того далекого от нас времени… Коммунальные квартиры, нянька, добрые и злые соседи, ленточки в волосах, коричневая школьная форма, продукты по карточкам...

Книга очень честная и искренняя. В ней нет ни грамма фальши, много очень мудрых слов и очень трогательных моментов. В ней есть все то, что есть в старых советских фильмах, которые мы так любим пересматривать, тех, которые любили еще наши мамы и бабушки. Мудрая и очень трогательная история о настоящих, честных людях, о любви к мужу, к детям, к родителям, к профессии и к Родине. В дилогии Вигдоровой – редкий опыт созидания счастливой семьи, непростое взросление детей, горечь разрывов, серьезные раздумья о совести, любви, ответственности за другого. Это книги о семейных отношениях, о воспитании детей, о жизни, о смерти, о дружбе и о порядочности.

Вигдорова умела зорко вглядываться в жизнь и черпать из нее характеры, приметы, неповторимые черты эпохи и людей. Остались десятки ее тетрадей – записи, чутко отражающие время. Многое из них вошло в ее книги. Корней Чуковский для своей известной книги «От двух до пяти» пользовался материнскими дневниками Вигдоровой. Из записей и наблюдений за двумя подрастающими дочерьми возникла небольшая повесть Вигдоровой «Аня и Катя». Она так и не была издана при жизни автора. Многие эпизоды, разговоры, черты характера девочек по-своему преломились в дочерях героини «Семейного счастья» и «Любимой улицы».

Недавно вышла книга «Девочки» - подлинный материнский дневник (он охватывает период с октября 1941 г. по июль 1955 г.) Он приобретает ценность художественного произведения: за описанием частной жизни, каждодневных материнских забот, живых диалогов на сиюминутные темы встает образ определенной эпохи; но писательница ставит и вечные вопросы: что такое детство? Что такое любовь? Что такое материнство? Притягивает к себе картина жизни семьи, её маленькие тревоги и радости. Интересно, как постепенно меняются дети и взрослые, и страна вместе с ними. Записи иногда совсем небольшие, несколько строчек о чем-то интересном, смешном или тревожном. Если внимательно перечитывать дневники и письма, начинаешь ясно видеть всё то, что находится за написанными словами, настоящую жизнь, несказанные слова. Как близки между собой дети, родители и бабушки с дедушками тех лет! Как едины их интересы, какой любовью пронизано каждое мгновенье жизни этой семьи. Да, конечно, семья непростая. Ф. А. Вигдорова и её муж — писатели, дедушка — доктор педагогических наук. В 40-е годы это особенные люди. К ним в гости приходят писатель К. И. Чуковский и его дочь, литератор Л. К. Чуковская, художница Е. В. Пастернак, первая жена знаменитого поэта Бориса Пастернака. Проблемы знакомые. У 27-летней Фриды — вторая семья, две её дочери имеют разных отцов. На страницах дневника — и детская ревность, и не всегда понятое поведение девочек, особенно старшей, и «баловство» младшей, и отчужденность между вторым мужем Фриды и старшей дочерью, его падчерицей. Помогает сохранить счастье и радость в доме внимание и вдумчивость к своим близким и, конечно, огромная материнская любовь. Её не стесняются показывать. Любовь не фанатичная, которая ломает судьбы детей, а мудрая, освещающая их жизнь и после смерти.

В памяти близких, друзей, знакомых Фрида осталась очень веселым человеком с живыми сияющими глазами и обаятельной улыбкой. Она любила шутки, пародии, семейные праздники с шарадами и спектаклями. Любила танцы и лыжные прогулки, музыку и стихи. Любила друзей, новых и старых. Любила, чтобы люди вокруг нее дружили между собой: любила знакомить, как бы дарить их друг другу, и была счастлива, если они в самом деле становились друзьями. Радость жизни и веру в жизнь Фрида Абрамовна постоянно черпала из общения с детьми. Не оттого ли в повести «Черниговка» она могла написать об одном старом учителе и в то же время, конечно, о себе самой: «Мой оптимизм не в том, чтобы не видеть плохого. А в том, чтобы видеть всё, но не терять веру в людей...» Вера эта возвращала ей затраченные силы сторицей. Фриду Абрамовну Вигдорову и дети, и взрослые любили сильно, преданно и горячо. Всюду, в Москве и во всех концах страны, у нее были друзья, близкие люди, с которыми у нее никогда не прекращался, устно или письменно, обмен впечатлениями, мыслями, чувствами, чьи радости и беды были для нее своими.

Она всю жизнь за кого-то вступалась, хлопотала – за близких и дальних. Надежда Мандельштам писала о Фриде Вигдоровой, что борьба за чужую жизнь – ее образ жизни. В это она вкладывала всю душу. Всегда была готова отозваться на чужую беду, прийти на помощь: кому-то помочь получить жилье, выхлопотать пенсию, восстановить на работе несправедливо уволенного человека. По письму в газету ехала в глухую тамбовскую деревню. На самолете, поезде и дрезине добиралась на Урал в лагерь строгого режима, откуда она вызволяла оступившегося пятнадцатилетнего мальчишку... «Фрида Вигдорова всегда мобилизована», - сказал Самуил Яковлевич Маршак, увидев при многолетнем общении с Фридой Абрамовной, с каким постоянством она кого-то готовит в вуз, кому-то подыскивает работу, возле кого-то дежурит во время болезни, а за кого-то заступается в газетной статье. Многие обязаны Вигдоровой освобождением из тюрьмы, из лагеря. Ее подвижничеством восхищались Илья Эренбург, Корней Чуковский, Самуил Маршак, Константин Паустовский, Варлам Шаламов. Лишь небольшая толика этой ее разносторонней помощи людям, борьбы против лжи, равнодушия, бюрократии отразилась в четырех сборниках ее статей и очерков: «Дорогая редакция...», «Минуты тишины», «Что такое мужество?», «Кем вы ему приходитесь?»

Многие литераторы обязаны Вигдоровой своими первыми публикациями – именно ее усилиями хорошие рукописи превращались в книги. Это она обивала пороги многих редакций, чтобы увидел свет «Маленький принц» Антуана де Сент-Экзюпери – тогда сказка казалась «аполитичной». Вигдорова отнесла в «Новый мир» рассказ «За проходной» – не без ее поддержки серьезный профессор математики Елена Сергеевна Вентцель спустя годы стала автором многих известных книг, вышедших в свет под псевдонимом И. Грековой. Вигдорова привлекла в журналистику историка и литератора Ольгу Чайковскую. Взяла под защиту принятую в штыки повесть Анатолия Рыбакова «Кортик», утверждая, что «школьники полюбят эту книгу», и не ошиблась. С 1963 года Фрида Вигдорова стала депутатом райсовета в Москве. К ее журналистским тетрадям добавились депутатские блокноты – записи разговоров с избирателями, их просьб. Сколько приходилось ей обивать пороги чиновничьих кабинетов в настойчивых попытках помочь людям! И скольким она помогла! Эта изматывающая работа отнимала силы у творчества, у собственных замыслов, требующих сосредоточенности и душевного покоя. Вероятно, именно из-за чудовищной нагрузки и нехватки времени ее последняя книга «Учитель» так и осталась неоконченной.

Но особенно громко прозвучало имя Фриды Вигдоровой после печально известного суда над поэтом Иосифом Бродским. Ее запись этого позорного процесса привлекла внимание мировой общественности и, в конечном счете, спасла будущего нобелевского лауреата. Лидия Чуковская назвала эту работу Вигдоровой вершиной ее спасательной деятельности, тринадцатым подвигом Геракла. Чуковская считала, что суд над Бродским войдет не только в его биографию и не только в доблестную биографию самой Вигдоровой, но и в историю общественной жизни страны. После этого ее имя упорно замалчивалось, книги почти не переиздавались.

Огромное нервное напряжение и на процессе, и после него – полгода непрерывных ходатайств, писем, звонков, поездок, непрерывный стресс – все это подорвало здоровье Ф.А. Вигдоровой. Прочность нитей, связывающих Фриду Абрамовну с людьми, обнаружилась с особой наглядностью, когда она оказалась в больнице. Самоотверженно ухаживали за ней родные и друзья. Узнав о ее неизлечимой болезни, друзья приезжали из дальних мест, чтобы провести хоть несколько часов у ее постели. Медицинские сестры рассказывали, что она одна получала писем каждый день больше, чем все больные всего отделения. «Друзья пишут славные письма, - писала из больницы 31 декабря 1964 года Фрида Абрамовна. - Если бы любовь и память могли лечить, я наверное давно летала бы на лыжах с самых высоких трамплинов».

Фрида Абрамовна Вигдорова умерла 7 августа 1965 года, у себя дома, в Москве, на руках у своих дочерей, всего в пятьдесят лет. До этого последнего возвращения домой она еще два месяца пролежала в больнице. И в палате она была такой же, как всегда и везде: деятельно-заботливой и спокойно-веселой. У нее появились новые друзья: врачи, сестры. Они делали все, чтобы спасти ее, и, привязавшись к ней, проводили возле ее постели каждую свободную минуту. Лидия Чуковская после кончины друга написала книгу о ней и об этом ее последнем сражении. Александр Галич посвятил памяти Вигдоровой песню «Уходят друзья». Боль ее безвременной кончины отзывается в строках:

И когда потеря громом крушенья

Оглушила, полоснула по сердцу,

Не спешите сообщить в утешенье,

Что немало есть потерь по соседству.

Повести Ф. Вигдоровой принадлежат к числу тех счастливых книг, которые, кем бы ни читались, взрослыми или детьми, читаются обычно запоем. Читатель не успевает перевернуть первые две или три страницы, не успевает понять, хорошо или дурно они написаны и в чем их неодолимая притягательность, как он уже оказывается в плену. Окончив книгу, он тут же берется за нее снова, выискивая особо полюбившиеся места, и, незаметно для себя самого, снова погружается в нее с головой. Книга захватывает - таково главное ощущение от любой повести Ф. Вигдоровой. Чем же? В повестях Ф. Вигдоровой - в том числе и в трилогии «Дорога в жизнь», «Это мой дом», «Черниговка» - немало тревожащих воображение, острых происшествий. Бомбежка железнодорожной станции, дети под бомбами. Бык, вырвавшийся из сарая, - нет, мальчишки его нарочно выпустили из сарая, чтобы проверить: не испугается ли, не убежит ли их новый заведующий? А вот мальчик упал в колодец... Удастся его спасти или нет?.. Открывая книгу впервые, читатель не может оторваться, увлеченный драматичностью разворачивающихся перед ним событий - он не думал, что рассказ о воспитании детей может стать интереснее любого детектива. В этих повестях  нет никаких тайн, кроме одной: тайны воспитания. Какими средствами и приемами лепится человеческая душа? Главная загадка - как поступить? Какими средствами воздействовать на конкретного ребенка в конкретной ситуации?

За повестями Ф. Вигдоровой читатель чувствует ее собственный облик, нравственное совершенство, чистоту. Фрида  Вигдорова ушла из жизни слишком рано, не дописав лучших своих вещей, не увидев их опубликованными. Но ее произведения продолжают жить и учить нас самому важному в жизни и педагогике – неустанному, доброму вниманию к человеку. Любая из книг Вигдоровой может стать другом, советчиком, опорой в трудную минуту, согреть своим светом, душевным теплом... Это будет лучшей памятью о прекрасном человеке и писателе.

«Фрида — большое сердце, самая лучшая женщина, какую я знал за последние 30 лет».  Корней Чуковский  

«Фрида была сродни не только диккенсовским героиням, но и самому Диккенсу: в жизни она творила то, что Диккенс придумывал в своих повестях, — превращала чужую беду в сказку с хорошим концом».  Лидия Чуковская

«Пусть её светлый образ навсегда останется с нами как помощь, утешение и пример высокого душевного благородства».  Анна Ахматова

Цитаты из книг Вигдоровой:

«Всякая новая весна – чудо. Кажется, сколько раз было слышано, как заголосила вода, сколько раз видано, как громоздятся на реке ледяные глыбы, сколько раз вновь досыта и допьяна распирало грудь холодным, свежим воздухом, духом талого снега, и слепило глаза голубое сияние неба, – и все же радуешься так, словно встречаешь весну впервые».

«Все чаще я думал о том, что самое главное в детстве, в отрочестве – вот это накопление для встречи с жизнью. Захватит человек из детства и юности много душевных сил, душевного здоровья – легче ему будет».

«Я думаю, никакие человеческие отношения на свете не остаются неизменными – даже самые лучшие, проверенные и близкие. Они меняются, растут или убывают, становятся глубже, дороже или, напротив, вдруг застывают – и это плохо. Ведь в движении жизни движутся, меняются и люди, их чувства, привязанности. Порою едва приметно. Неслышно. Каждый новый день чем-то не похож на минувший. Если дружба остановилась, значит, она пошла на убыль, потеряла что-то. Она не растет, ее надо поддерживать, а что может быть хуже такой дружбы, которой нужны подпорки?»

«Может, и правда другому человеку труднее всего прощаешь свои собственные недостатки?»

«Но я знаю: ничего нет смешнее обиженного человека – уж он-то всегда слеп и несправедлив».

«Смерть, говорит, не самое страшное, а самое страшное – подлость человеческая. А подлости человеческой в жизни столько, что не расхлебаешь». А тот, который сначала, говорит: «Подлости много, а хорошего больше. Вот есть же такие люди: увидал подлость – и уж всех подряд подлецами честит, ничего хорошего не видит».

«Когда умирает дорогой человек, всегда, не жалея себя, вспоминаешь обо всем, в чем был перед ним виноват. И малая вина становится большой. Вспоминаешь все душевные слова, которые человеку нужны были при жизни, а ты почему-то на них поскупился. Почему, почему мы думаем об этом, когда потеря невозвратима? Зачем корим себя, когда уже ничего нельзя исправить?»

«Чтобы прощать, надо очень любить…»

«Каждый человек должен любить свою родину. Эту мысль люди получают в наследство от родителей, слышат из уст учителя, встречают в книге. Но иногда человек должен открыть ее для себя, утвердиться в ней сам, с помощью своего жизненного опыта, своих раздумий. Иначе эта любовь останется высоким, но отвлеченным девизом».

 «… есть преступления, которые в уголовном кодексе не значатся. За равнодушие к чужой судьбе не судят. Если один человек отвернулся от другого в беде – за это тоже не судят. За то, что не вступился за невиноватого, не судят. Не судят за отречение от друга, за умолчание, за то, что не сказал прямого слова, ответил криводушно, уклончиво, оберегая шкуру свою или свой покой. Кляп – подлец, Остапчук – честный человек. Но уж лучше Кляп с его откровенной подлостью. Тут хотя бы знаешь, с кем имеешь дело. А вот этот – опаснее. На него надеешься, на его плечо обопрешься, а это плечо уйдет из-под твоей руки в самый трудный час…»

«Некоторым людям кажется, что добро можно отдавать в рост. А это неверно. Добро никаких процентов не дает. Все доброе, что вы делаете другим, вы делаете для себя».

«Мой оптимизм не в том, чтобы не видеть плохого. А в том, чтобы видеть все, но не терять веру в людей, во все хорошее».

«Должно быть, тяжек, но и прекрасен груз совести. Чем больше тот груз, тем больше человек спрашивает с себя. Но, уважая других, он не может потребовать от них меньше, чем требует от себя. Всерьез все его чувства и привязанности, и того же он ждет от других. И никогда не согласится на меньшее».

«Знаете, у Льва Николаевича Толстого сказано: иногда люди думают, что есть положения, когда можно обращаться с человеком без любви, а таких положений нет. С вещами это можно: можно рубить деревья, кирпичи делать, железо ковать без любви. А с людьми нельзя обращаться без любви, нельзя, понимаете? Как с пчелами – без осторожности. Таково свойство пчел, понимаете? Верно, конечно, вы себя не можете заставить любить, как можете заставить себя работать. Но это не значит, что можно обращаться с детьми без любви, да еще если чего-нибудь требуешь от них. Не чувствуешь любви к детям – сиди смирно, занимайся собой, вещами, чем хочешь, но только не детьми…»

«Если уважать человека и требовать с него, если постоянно видеть в человеке человеческое и всем строем жизни, каждым днем и часом растить в нем именно человеческое, это не замедлит принести плоды».

«Каждый должен быть любим, чтобы чего-нибудь стоить».

«Может, и не надо воспитывать, а просто надо очень любить? — думала Саша. Ну, конечно, надо приучать чистить зубы и мыть руки. Но разве в этом дело? Нет, есть что-то более драгоценное, к чему не приучишь, что рождается только с любовью и с помощью любви. Что же это? Может быть, ничем не тронутая вера, доверие к тому, что ты нужен и дорог. Вера эта делает человека тверже, сильнее, смелее. И доверчивее. Как важно не нарушать это, не ранить. Как важно сохранить открытое сердце. Потому что, если оно закроется, замкнется в недоверии, — там надолго станет темно. И не достучаться тогда до этого сердца».

«Есть такие счастливые люди — они рождаются с любовью к начальству в душе...»

«...если бы наши соседи по коммунальной квартире были ангелами, нас бы раздражал шелест их крыльев».

«Почему так трудно найти слова, которые в точности выразили бы все, что чувствуешь, чтоб они пронзили другого человека, перевернули ему душу?»

«Многие слова страшно затерты и захватаны. И поэтому приземляют самое высокое».

«Одиночество - страшное слово. Оно горько, когда человек один. Теперь она знает: одиночество вдвоем - горше всего. Тут не помогут ни слова, ни объяснения. Не проломить эту стену, выросшую между двумя людьми, ни боли, ни слезам. Как же это случается? Как это случилось у них? Раньше не то что слово улыбка, взгляд все было дорого и понятно. А сейчас - кричи, молчи, умри, а сердце в ответ не тронется».

«Как люди быстро все забывают. Сперва страдают, плачут, боятся назвать имя того, кого уже нет. Потом страдание отступает, а вместе с ним уходит память».

«Вот бывает... смотришь в озеро — и видишь дно. Так бывает и с книгами — хорошая книга, прозрачная, чистая, дно видишь. И с человеком — хороший, ясный, и все про него знаешь, видишь дно. А бывают такие озера, книги и люди, где дна не видишь, его будто нет. И сколько ни гляди, сколько ни пробуй, — нет и нет».