Сергею Махотину – 65

12 мая - 65 лет со дня рождения российского детского поэта и прозаика Сергея Анатольевича Махотина, автора более тридцати книг стихов и прозы для детей и подростков. Подростковую прозу Сергея Махотина, слегка старомодную, как бы стоящую одной ногой в уходящем времени, а другой в наступающем, можно посчитать «патентом на благородство» для сегодняшней детской литературы. Его творчество наделяет читателя нравственными критериями. Те, кто связан с детской литературой (а в их число попадают практически все родители), знают или могут себе представить, насколько это важно, особенно сегодня. У него получаются удивительные рассказы в стихах: иногда веселые, иногда лирические. Рассказы у Сергея Махотина тоже удивительные: грустные и смешные одновременно. 

Вот что пишет о нём М.Д. Яснов: «Стихи Сергея Махотина трудно спутать с какими-то другими. Уже давно Сергей нашёл свою интонацию – особую ноту добра и нежности. Герои его стихов – ими могут быть и малыши, и ребята постарше – живут в мире, где довольно чётко проставлены нравственные ориентиры. Это мир не просто человеческий, а человечный, в нём достаточно места для сочувствия. Хотя, ясное дело, сочувствие – понятие абстрактное. Сергей Махотин не пишет страшилок и ужастиков. Кажется, он просто органически не умеет их писать. Ему куда важнее каждым своим стихотворением подчеркнуть важность детства. Здесь дети и взрослые на равных решают свои проблемы. Здесь мир человека и мир природы подчинены общим законам справедливости. Здесь мы оказываемся в поэтической стране, живущей по законам тонких чувств и точных знаний о том, как должен строиться звучный, весёлый стих. И ещё одно ценнейшее качество: Сергей прекрасно понимает, что такое юмор, как он украшает и обогащает нашу жизнь. Каждая новая книга Сергея Махотина – это «семейный» подарок, это чтение радости и чтение в радость: все эти тонкости многого стоят».

Автобиография: «Я родился в мае 1953 года. Сталина уже не застал. Так что некого было благодарить за счастливое детство. А оно действительно было счастливым, потому что было свободным. У ныне живущих детей (особенно в больших городах) этой свободы нет. Их не отпускают одних гулять, не разрешают бегать босиком, ловить ставриду в ночном порту, читать взрослые книги. А мне всё это было можно. И моим друзьям тоже. Родился я в Сочи (у людей это почему-то вызывает удивление). Первые детские впечатления: Подзатыльник от отца (первый и единственный) – за то, что бросил камнем в лягушку. Не попал, слава богу! (Я, а не отец.) Видел живого Юрия Гагарина. Он жил в санатории «Россия» и спускался на пляж. А мы, накупавшись, возвращались домой. Моя соседка по дому, маленькая и тощая Светка Миронова открыла рот от изумления. А Гагарин поднял её на руки и провозгласил, оглядывая сопровождающих: «Вот наше будущее!» Защёлкали затворы фотоаппаратов. Мы долго ждали, когда фото появится в газетах, потому что во дворе нам не верили: «Ну да! Будет Гагарин голую Светку поднимать. У неё ноги грязные». Фото, к сожалению, так и не появилось. Наверное, из-за ног. Потому что Светка была не голой – в трусах. Ещё одно сильное впечатление – собственный ключик от почтового ящика. И своя собственная газета – «Пионерская правда». Даже в голову не могло прийти, что я там буду много печататься. В школе я не знал, какую профессию выберу. Хотелось попробовать сразу несколько. Я их позже и попробовал. Работал ассистентом звукорежиссера на телевидении, грузчиком в геологической партии, асфальтировал дороги. Сочинять стал, когда уже в армии отслужил. Есть такое выражение: «На него стих нашёл». То есть человек повёл себя странно, не так, как все. А на меня стих нашёл в самом буквальном смысле. Бросил технический вуз и поступил в Литературный. Долго пытался избавиться от подражательности, искал свою собственную интонацию и вдруг нашёл её в поэзии для детей. Какое это было счастье – заговорить своим голосом! То есть голосом мальчишки, который все эти годы жил внутри меня.

С 1973 года я живу в Ленинграде – Санкт-Петербурге. Никогда не позволяю себе назвать любимый город пренебрежительно – Питером. Он самый прекрасный, откуда бы я сюда не возвращался – из Москвы, Копенгагена, Вологды, Архангельска, Стокгольма или даже Одессы. По-прежнему занимаюсь детской журналистикой. Работал в газете «Ленинские искры», в журнале «Костёр», на радио. Радио я очень люблю! Когда ещё читал по складам, с первыми книгами любимых писателей я познакомился благодаря радиоспектаклям. Их очень много было в пору моего детства. Они и сейчас ставятся на «Радио России. Санкт-Петербург», где я работаю редактором детских программ. В последние годы больше пишу прозу. Хотя и стихи время от времени появляются. Часто выступаю перед детьми в школах и библиотеках Санкт-Петербурга и других городов России. Очень люблю путешествовать и фотографировать своих юных читателей и слушателей. Радуюсь их вопросам. Один из последних (мальчик Юра десяти лет): «Когда вы совсем-совсем состаритесь, вы по-прежнему будете для нас книжки сочинять?» Очень на это надеюсь!»

Родился Сергей Махотин в 1953 году в Сочи. Мама работала учительницей русского языка и литературы, отец был техником связи. Любимой книгой в 7 лет была «Зайка-зазнайка», в 15 лет «Бегущая по волнам». До того, как стать писателем, служил в армии. Учился в Ленинградском институте киноинженеров, откуда ушел с первого курса. Окончил Литературный институт имени Горького в Москве. Кроме учебы, он попробовал себя в самых разных сферах деятельности. Работал ассистентом звукорежиссера на Сочинском телевидении, асфальтировал дороги в Ленинграде, ездил и летал по Западной Сибири с геологическими экспедициями в качестве грузчика. Сергей Махотин: «Я начинал как взрослый стихотворец — поступил в Литературный институт на очное отделение, учился в семинаре Льва Ивановича Ошанина. У него был безупречный поэтический слух, он очень много нам дал. Беда в том, что я никак не мог найти свою собственную интонацию. В Литературном институте на меня обрушилась такая глыба мировой культуры и литературы, что я невольно начал подпадать под влияние самых разных писателей. Я довольно долго мучился этим, чувствовал себя совершенно никчемным, пока на четвертом курсе не написал одно, второе, третье стихотворение для детей. Многим стихи понравились, газета «Комсомольская правда» напечатала стихотворение «Щенок». Оно выдержало несколько переизданий, путешествует из книжки в книжку. Почему у меня получились детские стихи, что дало им толчок, я уже и не помню. Главное, что в детских стихах я почувствовал себя абсолютно свободным, мне никому не нужно было подражать, я говорил голосом ребенка, который жил во мне все эти годы и ждал своего часа, чтобы рассказать о своих школьных происшествиях, о себе самом, о своих друзьях. Свою интонацию я нашел именно в детской литературе».

Взрослое стихотворение «Садовник» было опубликовано в 1976 году в журнале «Уральский следопыт». А первое детское — «Щенок» — в «Московском комсомольце» в 1979 году. Махотин с благодарностью вспоминает уроки мастерства и дружескую поддержку таких замечательных писателей, как Р.П. Погодин, Ю.И. Коваль, В.Д. Берестов, В.М. Воскобойников. «Первые стихи я показывал Михаилу Давидовичу Яснову, он к тому времени уже многое написал, у него даже вышла первая книжка, а тогда издаться было очень трудно. Тогда, как и сейчас, были совещания молодых писателей, был семинар при «Мурзилке». На совещаниях, которые проводил журнал «Костер», появились теперь уже всем известные имена Марина Москвина, Марина Бородицкая… Я знал Валентина Берестова, дружил с ним. Когда приезжал в Москву, обязательно заходил к нему в гости. Мы называли его «дядя Валя». Среди моих учителей былиРадий Погодин, Николай Сладков. Я работал в журнале «Костер», которым тогда руководил Святослав Сахарнов — его уроки я тоже помню, он заставлял работать над каждым словом. С учителями мне очень повезло».

С 1973 года Махотин живёт в Ленинграде-Санкт-Петербурге: «Петербург — город прекрасный! Я очень много по миру поездил. Любуешься Стокгольмом или Копенгагеном, или старинным городом Кинешма, а приезжаешь в Петербург — он самый-самый лучший. Когда я впервые оказался в Ленинграде, он меня так потряс и очаровал, что я с завистью смотрел на прохожих, какие они счастливые, что живут в этом городе. А потом так сложилось, что и сам в нем оказался. Здесь активная литературная жизнь, и можно сказать, что наша традиционная детская литература здесь родилась. Но, честно сказать, мне по-прежнему очень не хватает солнца. Эта долгая зима, низкое небо, бесконечные пасмурные дни.». Работал корреспондентом ленинградской детской газеты «Ленинские искры», заведующим отделом поэзии журнала «Костёр»: «После Литинститута мне, конечно, больше всего хотелось заниматься литературой, а направили меня в школьный отдел. Но это была, конечно, судьба: я начал делать какие-то школьные репортажики, ездить по Ленинградской области и, главное, встречаться с детьми и учиться общаться с ними. Ну а потом, через два года, в мой жизни случился наш прославленный журнал «Костер», а это уже огромный пласт биографии, потому что там я проработал больше десяти лет. Журнал издавался тогда тиражом под два миллиона экземпляров. Я ушел из «Костра» в девяносто первом». Был редактором детской редакции петербургского радио, главным редактором журнала «Кодекс». В начале 80-х стал писать для детей. Печатался с 1976 года в журналах «Уральский следопыт», «Костёр», «Пионер», «Искорка», «Мурзилка», «Весёлые картинки», «Детская литература», «Колобок», «Кукумбер», в газете «Пионерская правда» и других. Потом стал главным редактором знаменитой детской радиопрограммы «Заячий остров», которая в течение шести лет, в самые трудные для детской литературы – на рубеже 80-х и 90-х – поддерживала и сохраняла в детях любовь и интерес к чтению. Член Союза журналистов с 1982 года. Член Союза писателей с 1987 года.

В 1985 году появились первые книги стихов: «Море в банке» и «Здравствуй, день!». Ирина Токмакова, познакомившись с первыми детскими стихами Сергея Махотина, отметила: «Мне сразу же показался привлекательным его поэтический взгляд на вещи, какое-то «мелодичное» мышление. И мелодия эта была то раздумчивой, то задорной, а то и просто озорной» Книги Сергея Махотина выстраиваются в особую «возрастную лестницу». Сначала книжки для совсем маленьких — «Здравствуй, день!» (1985) и «Старшая группа» (1988), книги для младших школьников — «Море в банке» (1985) и «Собака считает до одного» (1991), целая серия прозаических книг для подростков — повести «Юноша стройный на белом коне» (1991), «Крест Андрея Первозванного» (1993), «Сказание о сасунских богатырях» (1996), романы для юношества «Марфа окаянная» (1997) и «Владигор и звезда Перуна» (1999). Он писал рассказы и сказки, пересказывал классиков зарубежной литературы, среди которых – Майн Рид и Конан Дойл. Тут и славянское фэнтези (один из романов коллективного цикла о Владигоре), и детский детектив, и исторический роман, и биографический очерк. Ироничен его детский детектив «Дело о пяти минутах», написанный под обаянием трилогии о приключениях Васи Куролесова Юрия Коваля. Эта повесть – подарок маленьким читателям нашего времени, и творческий поклон большому писателю-предшественнику, слишком рано ушедшему от нас… Сказочные книжки «Заколдованные косички» и «Вирус ворчания».

Один из излюбленных жанров Сергея Махотина – биографический очерк, одновременно художественный и документальный. Таковы книжки, изданные «Белым городом» о Бахе, Бетховене, Рембрандте, Глинке и Ушакове. 

Маленькие энциклопедии «Прогулки по лесу» и «Прогулки по Москве», «Мир океана», «Вода. Необычное в привычном».. Крохотные, изящные, но предельно информативные очерки – рассказики о ягодах и грибах, птицах и животных, деревьях и цветах. В «Прогулках по Москве», в кратких очерках, каждый из которых занимает не более двух тетрадных страничек, рассказано всё самое главное и всё самое интересное – от возникновения поселения из нескольких сот человек до многомиллионного сегодняшнего мегаполиса. Книга «Прогулки по лесу» способна заменить многие назидательные лекции по экологическому воспитанию. Маленькая лесная энциклопедия обращена к самому юному поколению. Но и взрослым она окажется небесполезной. Особенно, если читать ее вместе с детьми, удивляясь, смеясь и радуясь чудесам, которых так много в волшебном лесу. Книга написана легким, доступным языком, полна юмора и доброты. Тот, кто прочтет ее, уже никогда не сломает ветку у дерева, не растопчет жучка, не станет мусорить в лесу... По каждой из авторских энциклопедий Сергея Махотина можно гулять годами, в любом возрасте и в любом настроении.

Творческий труд Сергея Анатольевича Махотина по достоинству оценён и читателями, и коллегами. Он - лауреат Литературной премии им. Маршака, а также диплома международной Андерсеновской премии. В 2008 году за сборник «Вирус ворчания» Сергей Махотин получил в Копенгагене Почётный диплом международного Совета по детской и юношеской книге. В декабре 2011 года Сергей Анатольевич Махотин получил премию Чуковского в номинации «За выдающийся вклад в отечественную детскую литературу». Лауреат всероссийского конкурса детской литературы «Алые паруса»

А еще Махотин поет и играет на гитаре. И его встречи с детьми — это праздник. Для всех праздник. Но Махотин не только поэт, фотограф и музыкант. 

Он еще и прозаик. Однажды он заметил: «Дар детского писателя состоит в том, что, обладая литературным мастерством, он заряжается энергией своего маленького лирического героя, улавливает малейшие движения его души, мгновенную смену настроений, угадывает причудливую логику его мыслей и поступков и умеет передать всё это предельно простыми языковыми средствами». В этих словах сформулировано кредо детского писателя, и сам Сергей Махотин неукоснительно его придерживается. Он не раз говорил и писал: «У детского писателя самая приятная профессиональная обязанность. Детский писатель – должен быть счастлив. Не так это просто, между прочим. Попробуй быть счастливым, когда вокруг, в стране и в мире, черт-те что творится. Когда государство делает вид, что издание детских книг настолько сверхприбыльное дело, что любые цены на них себя окупают. И тем не менее. Никто не заставляет тебя быть счастливым, когда ты стоишь в очереди за картошкой, качаешься в переполненном вагоне метро, сидишь с друзьями в кафе. Но едва ты сел за стол, чтобы писать для детей – будь любезен, вызывай в себе это чувство, уважай будущего маленького читателя, в противном случае, никакого будущего читателя у тебя вообще не будет».

Литературные критики говорят о Сергее Махотине, что он нашел нужную интонацию разговора с детьми: искреннюю, доверительную и немного насмешливую. Когда читаешь его произведения, появляется ощущение полной, настоящей жизни. По словам литературного критика Ксении Молдавской, «Сергей Махотин избегает ошибки многих нынешних авторов: он не заигрывает с читателем, не пробует говорить с ним «на одном языке», насыщая книжку плохо переваренным подростковым сленгом. Язык Махотина чист и звонок, но это не убавляет достоверности у его героев, наоборот, людям, говорящим таким языком, веришь больше, чем кому-либо». Его стихи - удивительный сплав доброты, чистоты, выдумки и точного знания детской психологии. Редко кто сегодня умеет находить такую интонацию в разговоре с маленькими собеседниками. Он обладает редким талантом – умеет писать не только для младших школьников, души которых еще распахнуты для поэзии, но и для подростков, пробиться к которым, выйти с ними на разговор «на общей волне» - ох, как не просто! Но Махотин не боится вести откровенный разговор, и умеет убедить. Махотинская поэзия, как и проза, понятна, ритмична и педагогична, напоминает рассказы Железникова, Алешковского, Сотника. Герои стихов Сергея Махотина (как и их читатели) – не беззаботные малыши, а школьники, открывающие для себя взрослый мир – прекрасный и сложный. Неоднозначный. Понять это – и значит повзрослеть. Поэт знает – такое открытие дается нелегко: чем больше ты узнаешь, тем больше меняешься сам. Это называется опыт. И тут не жди подсказки – принимать решения придется самому. И отвечать за свои поступки тоже. Стихи Сергея Махотина удивительные: простые, глубокие и проницательные. Их как будто писал мальчишка, в каждом есть кусочек жизни, души, философии. Они настоящие, образные и при этом понятные, искренние и доверительные. Сборники «За мелом», «Я видел директора в тапках» -– это стихи школьные, и как сама школьная жизнь они наполнены разнообразным и неожиданным содержанием. Художественная проза Сергея Махотина имеет особенный стиль, исполненный иронии и юмора.

«Вирус ворчания»- лауреат четвертого конкурса «Алые паруса» в номинации «Проза» и занесена в Почетный список Международного совета по детской книге. В одном городе завелся вирус ворчания. Все вокруг начали грубить друг другу, ворчать, отвечать раздражённо. Даже диктор в телевизоре не захотел ни о чем говорить, а посоветовал всем выключить программу. Все равно, мол, ничего хорошего уже не будет. А с чего все началось? Да с того, что Игорек встал с плохим настроением. Маме нагрубил, соседку обидел, собаку друга обругал. Но приехал из экспедиции полярник Кузнецов, улыбнулся, наговорил ему приятных вещей, глядь, и каша вкусная, и чай сладкий, и носки неколючие. И собака хорошая и перед соседкой извинился, и мама опять улыбается. Как просто запустить в мир вирус ворчания. И как просто вылечить этот мир, если улыбнуться! Это только один из рассказов книги, но он дает название всему сборнику. А в нем еще много разных, таких реальных и таких сказочных историй. О том, как Коляна, который дергал Свету за косички, заколдовали. И он стал маленьким. И как потом расколдовали обратно. О том, что не фамилия красит человека, а человек фамилию. О том, как устраивать конкурс на лучшего мужа для лучшей на свете мамы. Все рассказы разные. Есть немного хулиганские, есть щемяще грустные, как про учителя с прозвищем Гомер. Но их объединяет искренность автора, его непосредственность, его любовь и уважение к детским фантазиям и детским бедам.

Это книжка для подростков о маленьких и больших проблемах – любви и честолюбии, наших достоинствах и недостатках, о дружбе и одиночестве, о детстве и старости, о сбывшихся и несбывшихся надеждах, о школе и доме, о мальчишках и девчонках, бабушках и собачонках, о грустном и смешном в нашей жизни… Написана книга очень легким языком. Рассказы объединяются героями, живущими в одном доме или учащимися в одной школе. Книга и поднимает настроение, и заставляет задуматься. А все очевидное-невероятное, что в ней происходит, позволяет заглянуть в воображение ребенка и увидеть рост его души. Вот, к примеру, грустно-иронический рассказ «Без уважительной причины», о том, как мальчик по фамилии Миробоев снялся в рекламе  магазина «Мир обоев», прогуляв школьные занятия, как в одночасье сделался местной знаменитостью и в одночасье же утратил свою популярность, растворившуюся, как мыло в воде, подобно самому магазину-однодневке. Или – отчаянно смешной рассказ, такой смешной, что аж печальный (уж не юмористический, а сатирический), «Страшное оружие», - про девчачий визг, от которого не только учителя раньше времени седеют, но и министерские карьеры лопаются, как мыльные пузыри. Или лирико-философская история в духе Андерсена «Разбуженная музыка». Или грустная юмористическая история о взрослении с оптимистическим финалом «Шестиклассник Серафим», обыгрывающая хрестоматийные пушкинские строки… Или, быть может, самая умная и грустная новелла в книжке «Бабушка Плисецкого» - о неувядающей любви, одиночестве и уходящей жизни. 

«Воробьи в голове» Весёлые и поучительные рассказы о школьниках, их родителях и учителях. С героями Сергея Махотина постоянно происходят смешные истории и забавные случаи. Ребята делают кошку героиней радиопередачи, спасают собаку-иностранку, делятся утюгом со случайными прохожими… И всегда любопытствуют и задаются вопросами: как русалка у Пушкина угодила на ветви? На что похожа блинная поверхность?.. Кто любит молоко с пенкой - нормальные люди или ненормальные? В поисках ответов мальчишки и девчонки делают неожиданные открытия: что такое настоящая дружба, в каких случаях нельзя смеяться и как хорошо, когда вся семья собирается вместе.

«Включите кошку погромче» Новая книга обращена прежде всего к современным школьникам. Именно сегодняшние дети - главные герои его рассказов. Книгу с таким весёлым и даже загадочным названием захочется иметь в своей домашней библиотеке. Как это - включить кошку? Для чего? И почему погромче? Но для героев книги Махотина в этой фразе ничего загадочного нет. Потому что они третьеклассники и находятся в том самом возрасте, в котором чудеса случаются каждый день. Рассказы из этой книги печатались в журналах «Кукумбер», «Чиж и Ёж», «Костёр», неоднократно исполнялись в детских передачах на «Радио России» и «Детском радио». Сплошные «вечные темы»: дружба, предательство, семья, одиночество, познание мира. Ведь Махотин хорошо знает: психология подростка не меняется, она всегда одна и та же – от первоклашек до пятиклассников.

«Пирожки с капустой, или Книга о вкусной и веселой пище». «Скоро должна выйти моя новая книга «Пирожки с капустой, или Книга о вкусной и веселой пище». Это не кулинарная книга, это очень веселая книга о еде. Там про картошку, про винегрет, про горячие бутерброды, в общем, про те блюда, которые и самим детям по силам. И там много всяких подверсток, например, почему хот-дог так называется. Или откуда взялось выражение «первый блин комом».» Необычность книжки в ее многоплановости: тут и иронические, и одновременно познавательные, в духе Махотина, рассказы непосредственно о радостях кулинарии; и экскурсы в историю того или иного кушанья – для этого в книге выделен специальный раздел под веселым названием «Раскроем рот от удивления»; а еще со страницы на страницу перебегает какая-нибудь «Аппетитная история», героем которой становится то глазунья, то окрошка, то бутерброд, то пирог – кушаний-то этих просто навалом! И для каждого автор находит свой писательско-кулинарный ключик. Очень вкусная получилась книга, в которой вот еще что есть: стихи! И каждое стихотворение – с изюминкой.

«За мелом» - в какой-то мере итоговый сборник поэта, выпущенный «Детгизом» в 2011 году. Меланхоличный юмор фирменная, отличительная черта махотинской поэзии. Махотин умеет в самых обыкновенных повседневных событиях открывать неожиданные стороны, глубокий важный смысл. Это книга воспоминаний из детства. А сколько в книге замечательных стихов о дружбе, честности, верности, смелости. О добром, вечном... Хотите очутиться в детстве, в своей школе, пронестись по школьному коридору? Прогуляться в старом дворе, посидеть на любимой скамейке в сквере, позвонить школьному другу, пролистать дневник, помечтать о любви? Стихи незамысловатые, но очень глубокие, тонкие, душевные, добрые, нашим современным детям именно этого и не хватает. Наслаждайтесь поэзией вместе со своим ребенком. В книге Сергея Махотина немало мастерски написанных смешных игровых стихов, читатель наверняка не заскучает. Но все-таки главные – не они. Главные здесь – стихи серьёзные, таких стихов для детей, к сожалению, сегодня практически никто уже не пишет. Прочитайте стихотворения «Детская больница», «Мы с первого класса дружили», «Повлияй на Макарова», «Светлячок», «Пират», «Я больше не буду» и, я уверен, вы никогда их уже не забудете. Не в том смысле, что выучите наизусть. Просто эмоциональная встряска навсегда оставит в душе след. После таких стихов реально становишься чуть-чуть лучше.

«Я сам!» Детская книга про медвежонка, который хотел все делать сам. В книге одно стихотворение о том, какой самостоятельный маленький медвежонок, как он умеет самостоятельно просыпаться, умываться, чистить зубки и одеваться. И пускай у него не все выходит идеально так, как хотелось бы, но ведь зато сам! Ведь у всех детей наступает период «я сам» и порой период «ничего не буду делать сам» - вот тут-то наш самостоятельный друг и придет на помощь малышу. Стихи от первого лица прекрасно передают гордость ребёнка его первыми маленькими победами. Пусть всё идёт шиворот-навыворот, зато он всё делает сам. Минимум дидактики — максимум игры.

Маленькое письмо к читателю о чём угодно:

«Привет, коллега! Я тоже люблю читать. В восьмом классе мне понравился роман «Анна Каренина». Книга, в общем-то, грустная. Однако есть там одно бодрое местечко. Это когда удачливый Вронский оплошал на конноспортивных соревнованиях. И мне ни капли его не было жалко. Ведь обскакал Вронского офицер по фамилии Махотин. «Вдруг родственник?» — думал я. Без особой, правда, надежды. Предки мои происходили из Вятской губернии и в гвардии не служили. Но всё равно было приятно. Будто Лев Николаевич Толстой по плечу меня похлопал. Принялся я читать с новой силой. Толпа замечательных героев обступила меня: Бендер, Пуаро, Куролесов, Петушков, Иван Топорышкин, Прохоров Сазон… Но Махотин почему-то больше не попадался. И тогда я решил сам книжки писать. Беспроигрышный, скажу тебе, вариант. На каждой книге твоя фамилия печатается как минимум дважды. Лев Николаевич за сочинённые мной стихи, рассказы, сказки по плечу меня уже не сможет похлопать. Поэтому вся надежда на тебя. До новых встреч!»

Пушкин

Подумать только! Он бродил,

Где я сейчас брожу,

И про себя стихи твердил,

Что я сейчас твержу.

Он сердце торопил своё,

И был он как в бреду,

И так же ждал в саду её,

Как я сегодня жду.

И ту же боль, и тот же страх

Он чувствовал в душе -

Я знаю: он про то в стихах

Мне рассказал уже.

…Жгут листья. Тает синий дым

Октябрьского дня…

Он был ровесником моим

И понимал меня!

Вот так встреча!

Встречаясь, люди говорят:

И «Добрый день!»,

И «Как я рад!»,

И «Вот так встреча!»,

И «Привет!»,

И «Мы не виделись сто лет!»

Мы с Юркой вышли из ворот –

Он шагом,

Я – наоборот

Бегом, бегом, бегом, бегом!

И, обежав его кругом,

Ему я крикнул всё подряд:

И «Добрый день!»,

И «Как я рад!»,

И «Вот так встреча!»,

И «Привет!»,

И «Мы не виделись сто лет!»

Моя семья:

Фотография

На фотографии - наша семья.

Вот он, мой папа,

Вот мама моя.

Рядом был дед,

Он картошку копал.

Странно, что он в объектив

не попал.

Нет, у сестры

Ничего не случилось,

Просто она

Не совсем получилась.

Надо, пожалуй,

Опять переснять:

Я этот снимок устал объяснять!

Мне грустно

Мне грустно. Папе на меня

Нажаловалась мама.

Конечно, я не слушался

И вел себя упрямо,

Но можно было шлепнуть

И даже накричать...

Сама меня учила:

Не ябедничать!

В кого я такой?

Опять обо мне

Говорят без конца

Родные во время обеда:

- Серёжа ужасно похож на отца!

- Да нет же, скорее - на деда...

Но вот я нечаянно

Двинул рукой.

Компот разливается лужей.

И мне говорят:

- Ну в кого ты такой?

В кого ты такой неуклюжий?!

Бабушка проспала

Наша бабушка проспала.

Мы толпимся вокруг стола,

Всё не можем никак присесть

И не знаем, что нам поесть.

Мама шёпотом говорит,

Папа шёпотом говорит,

Маму шёпотом он корит,

Что на плитке каша горит.

Я на цыпочках выхожу,

Свой ботинок сам нахожу,

Сам пальто себе подаю,

Сам беру я шапку свою.

Ранец падает. Дверь скрипит.

Тише! Бабушка наша спит

И не делает всё за нас

В самый, может быть,

первый раз.

Дедушка

С дедушкой около новой скамьи

Смотрим устало на руки свои.

Я говорю:

- Загорели!

Он говорит:

- Постарели…

Выла ножовка. Рубанок жужжал.

Дедушка резал. Я доску держал.

Стружка струилась как змейка.

Крепкая вышла скамейка!

Дедушка медленно к дому идёт.

Медленно солнце к закату идёт.

Пахнет печёной ватрушкой,

Скошенным сеном и стружкой.

Завтрак

В доме с утра

Снова игра:

Ложка стала лопаткой,

Мама – синичкой,

Дед – электричкой,

Бабушка стала лошадкой.

Кто как умел

Ржал и шумел

В тесной квартире нашей…

Лишь каша,

Которую Миша не съел,

Так и осталась кашей.

Страхи.

Тут ко мне приходили страхи,

Приводили «охи» и «ахи»,

Темнотой из угла грозили,

Сквозняком под дверью скользили.

Это раньше я их боялся,

Одеялами накрывался,

Но придумал верное средство

Против их ужасного вредства

И теперь на «охи» и «ахи»

Насылаю «хихи» и «хахи»!

Приметы

Бабах! Разбилась чашка!

Сосед вздыхает тяжко.

Его утешить норовят,

«Примета к счастью», - говорят.

Я тоже чай сегодня пил

И чашку чайную разбил,

Но говорит примета,

Что мне влетит за это.

Воскресенье

Внутри у меня газировка

шипит

И медленно тает пломбир,

И папа рассеянно мне говорит:

– Что дальше –

кино или тир?..

Я тир выбираю!

Потом – шапито,

Там зебры и клоун смешной.

Но это не главное.

Главное – то,

Что папа, мой папа со мной!

Брат

Я, наверное, должен быть рад:

К нам приехал троюродный брат.

А ведь я до вчерашнего дня

И не знал, что он есть у меня.

В нашем городе он первый раз,

Он молчит и стесняется нас,

Посолидней старается сесть:

Ему в марте исполнилось шесть.

А приехал он издалека,

Где и в марте большие снега,

Где от холода мёрзнет мазут

И где почту собаки везут.

Что тут думать! Конечно, я рад!

Хоть троюродный, он же мне брат.

Не беда, что ему только шесть, —

Младший брат не у каждого есть.

Во папа даёт!

Нашел я папин школьный

Потрепанный дневник

С таблицею футбольной,

С певицею гастрольной,

Страницею с контрольной,

Где жирный кол возник.

И я ходил довольный -

Дневник такой приКОЛьный!

Постригли

«Теперь за тебя нам

не стыдно!» -

Смеясь, объявляет семья.

И всё же ужасно обидно,

Что я - стал немножко не я.

В тарелке любимые груши,

И солнечный день впереди,

Но в разные стороны уши

Торчат - хоть гулять не ходи!

Девятое марта

Я вскочил, убрал кровать,

Хоть и мог ещё поспать.

На будильник не ворчу,

А на кухне хлопочу.

Чаю маме подливаю,

Праздник маме продлеваю.

Не просто лужа

За то, что промок и простужен,

Мне мама гулять не дала,

Ведь ей неизвестно, что лужа

Не лужею вовсе была.

Там билась пучина морская

Под рёв ураганных ветров

И мчалась волна, нарастая

И шлюпки срывая с бортов.

Туда со звездою вечерней

Ещё со вчерашнего дня

Трёхмачтовый парусник «Верный»

Ушёл, не дождавшись меня.

…Я чай допиваю с вареньем.

Сейчас меня спать поведут.

А где-то воюют с крушеньем,

Торопятся, помощи ждут.

Против правил

Я нарвался на засаду

И по правилам сраженья

Целый час лежать на травке

Был обязан без движенья.

Вышла мама и, конечно,

Ничего не поняла,

Подняла меня поспешно

И обедать повела.

Я кричал, что я убитый,

Что не двигается тело!

Только мама почему-то

В это верить не хотела.

В переполненном трамвае

В переполненном трамвае

Мальчик маленький сидит

И на тетеньку с арбузом

С сожалением глядит.

Уступить ей, бедной, место

Он давно бы поспешил,

Но такой поступок папа

Совершить не разрешил!

Потому что даже папе

Не под силу этот груз –

Вместо сына

Взять на плечи

Эту тетю

И арбуз.

Пальтишко

Думало с грустью пальтишко:

«За зиму вырос мальчишка.

К осени новое купят пальто,

А про меня и не вспомнит никто.

...Выла колючая вьюга,

Мы, согревая друг друга,

Мчались на санках, валялись в снегу,

Строили крепость на зависть врагу!..

Пусть мне в чулане несладко,

Пусть прохудилась подкладка,

Но на судьбу я не жалуюсь, нет –

Будет что вспомнить на старости лет!..»

Плохая привычка

Крошил я горбушку,

И мама, вздыхая,

Сказала,

Что это

Привычка плохая.

Тогда из фанеры

Я сделал кормушку.

В неё докрошил я

Ржаную горбушку.

И стала хорошей

Плохая привычка.

Приятного вам аппетита,

Синичка!

Щенок

Щенок бежал, и уши у щенка

Так хлопали, мотались и взлетали,

Что сам щенок взлетел под облака!

С тех пор его мы больше не видали...

Пусть говорят: под колесо попал

Или украден ночью у колодца.

Не бойся за щенка,

Он не пропал,

Он улетел,

Конечно, он вернётся.

Пластилиновый пёс

На сердись на меня,

Пластилиновый пёс,

Получился кривым

Пластилиновый нос,

Пластилиновый хвостик

Висит, как шнурок,

И немного помят

Пластилиновый бок.

Я потом, может быть,

Тебя снова слеплю.

А сейчас я тебя

И такого люблю.

До десяти

Решил я краску развести,

Взял кисточку, альбом,

Нарисовал я

ДесятиЭтажный

Новый дом.

Мой дом бы мог ещё расти,

Подняться в облака...

Как жаль,

Что лишь до десяти

Считаем мы пока!

Знаю сам

Не отрывайте меня от дел,

Мне надо много успеть —

Песню, что я вчера не допел,

Солдатам моим допеть,

Большой самосвал поставить в гараж,

Крепость соорудить,

Взять пиратов на абордаж

И друга освободить,

Потом на коне от погони мчать

По степям и лесам!..

А то, что надо ложиться спать, —

Об этом я знаю сам.

Счастливо!

Мама и папа

Рано уходят,

Брат меня за руку

В садик отводит.

Он по дороге

Со мной поиграет,

Мне, если надо,

Рубашку поправит,

Скажет: «Счастливо!» -

И в школу помчится -

В школу,

Где скоро

Я буду учиться!

Школа. Друзья:

Новая школа

За родных своих, не скрою,

Не могу не огорчиться:

Ох и тяжко же порою

Было в школе им учиться!

Как могло у них хватать

И усердья, и терпенья,

Чтоб в чернильницы макать

Металлические перья,

Охранять от жирных клякс

И тетради, и рубашки,

Приносить с собою в класс

Перочистки,

Промокашки…

Но исчезли навсегда

Эти странные предметы.

Вспоминают иногда

Их лишь бабушки и деды.

Мы ж сегодня говорим

У зеленого экрана:

«Калькулятор»,

«Алгоритм»,

«Информатика»,

«Программа».

Нам теперь любой вопрос

Интересен, как загадка.

И пятерку я принес

Не за чистую тетрадку.

Мною вычерчены ровно

Треугольника вершины

На дисплее

Электронно-

Вычислительной

Машины!

За мелом

Какая удача! Послали за мелом!

Я к бэшникам в класс загляну между делом,

Язык покажу — и конец тишине,

А Гриша Кружков позавидует мне.

За мелом! Устал я сидеть без движенья.

Разбег — и скольженье, разбег — и скольженье.

Пустой коридор. Не мешает никто.

А после звонка, согласитесь, — не то.

Уже доскльзил до дверей туалета.

Во тьме туалета горит сигарета.

Прогульщику Пахе «привет» говорю.

— Оставить хибарик?

— Еще не курю.

Но завуч — вот это подвох! — за дверями.

— Курил?! — а сама так и водит ноздрями.

— Да нет, я за мелом... — Проверю, учти!

— Ага!.. — Еле ноги сумел унести.

По лестнице прыгаю через ступеньки.

В кармане смеются карманные деньги.

Пора и в столовую. Полный вперед!

А там разливают вишневый компот!

Лишь только в свой класс успеваю ввалиться,

Я новостью этой спешу поделиться,

И вместе со мною ликует весь класс!

— Махотин! Где мел?

— Мел? Ах, да! Я сейчас!..

Сочинение на вольную тему

Приступаем к серьёзному делу,

Забываем про шум во дворе.

Сочиненье на вольную тему

Задают, как всегда, в сентябре.

С непослушными пальцами спорим.

Авторучки дрожат на весу.

Кто-то вспомнил про речку за полем,

Кто — про белую чайку над морем,

Кто — про лагерь в сосновом лесу.

Строго классики смотрят с портретов,

Терпеливо цитаты храня,

Но врывается вольное лето

В распорядок осеннего дня.

Раздвигаются школьные стены,

И, забывшись, не ведает класс,

Что не раз ещё вольные темы

Будут мучить и радовать нас.

Собрали пшеницу

«Собрали пшеницу на тысяче га», —

Звучало начало задачи.

За окнами школы метель и пурга,

За городом, в поле, — тем паче.

Сегодня скучали до вечера мы,

Не бегали и не играли.

Хоть то хорошо, что ещё до зимы

Крестьяне пшеницу собрали.

Школьные строфы

Медведь из берлоги сегодня не вышел.

Нападало снегу. Притихли собачки.

Медведев урока сегодня не слышал —

Наверное, тоже находится в спячке.

«Грамматику, — хвастал Андрюша Красилин, —

Мне знать ни к чему: я играю на скрипке!»

Наташу на струнный квартет пригласил он

И сделал в записке четыре ошибки.

Один пятиклассник, Серёжа Кириллов,

Был смел, не боялся ни грязи, ни пыли.

Спускался по лестнице лишь на перилах.

Уборщицы очень Серёжу любили!

Во вторник физический опыт не вышел.

Как видно, пружину в насосе заело.

Мы все замолчали, и физик услышал,

Как Ложкина пончиком бублик заела.

Фомин в драмкружке д'Артаньяна играет.

Становится в позу. Бросает перчатку.

А бабушка дома за ним подбирает

Перчатки и шпагу, ботинки и шапку.

Сегодня контрольную в классе писали.

Под партой учебник пытался открыть я.

Но книгу отняли, из класса прогнали...

Печальные в жизни бывают открытья.

Торжественная линейка

Я хихикнул,

Читая стихи о Москве,

Чем нарушил серьёзность момента.

Мне директор сказал:

— Без царя в голове! —

И поправился:

— Без президента...

Директор

Я видел директора в тапках!

Он тряс во дворе половик.

И был он совсем не директор,

А просто весёлый старик.

Назавтра у школьной калитки

Без четверти девять утра

Он вновь был одет как директор,

Но мне подмигнул, как вчера.

И мне захотелось смеяться,

До класса бежать своего:

«Ребята! Кончайте бояться!

Не надо бояться его!»

Мы дежурим

Мы сегодня целый час

Убирали новый класс.

Сто бумажек от ирисок,

Сто огрызков и записок

Обнаружилось у нас.

Было только три урока,

А не пять

И не шесть.

Как же мы успели столько

Написать, прочесть и съесть?!

Домашнее заданье

В окошко дождь стучится.

В окно смотрю весь день я.

Вот-вот оно случится,

Плохое настроенье.

В шкафу полно компота,

Сгущенки и варенья,

Но есть их неохота:

Такое настроенье.

И вдруг – звонок в квартиру!

Я дверь приоткрываю

И вижу Петю, Иру,

Алешку, Вовку, Раю!

Я всех на кухню к чаю

Тащу из коридора.

Ребятам обещаю,

Что выздоровлю скоро.

Гудит от нетерпенья

Наш чайник на горелке,

И я кладу варенье

В глубокие тарелки.

Да здравствует сложенье!

И даже вычитанье!

Мне принесли из школы

Домашнее заданье!

Никто

Никто вчера не изгнан был с урока,

К директору не плёлся одиноко,

Никто записан не был в хулиганы,

Никто не выворачивал карманы,

Вдобавок к остальным своим заботам

Не назван был последним идиотом,

Не вздрагивал от крика то и дело…

…Пока Любовь Мефодьевна болела.

Карабас-Барабас

Играл я в спектакле.

Я был Карабас.

Я корчил злодейские рожи.

Сперва надо мной потешался весь класс,

А завуч сказала: «Похоже…»

Я Ленку-Мальвину за косы хватал.

Немного увлёкся, не скрою.

Я топал ногами и грозно мотал

Приклеенной

Бородою.

Недаром я с гримом возился полдня,

Лицо размалёвывал краской —

Три дня после этого

Все на меня

Поглядывали

С опаской.

Что я ему скажу?

Я ловко строил рожи,

Учителя дразня.

Но выгнали Серёжу

За дверь, а не меня.

Он помолчал с минуту

И лишь пожал плечом...

Учитель перепутал,

А я-то здесь при чём!

Теперь на задней парте

Я тише всех сижу,

Материки на карте

Прилежно нахожу.

Но друг стоит за дверью.

Что я ему скажу?..

Повлияй на Макарова

— ...Повлияй на Макарова. Он же твой друг.

Окончательно парень отбился от рук.

Знать, отца вызывала напрасно я, —

Мне сказала в учительской классная.

Оттого, что она вызывала отца,

У Макарова Вовки синяк в пол-лица.

Прогулял он (я знаю об этом),

Чтоб не выглядеть вовсе отпетым.

Я в учительской с этого мог бы начать,

Но просил меня Вовка Макаров молчать.

Я стою — не юлю, не виляю.

— Хорошо, — говорю, — повлияю.

Мы с первого класса дружили

Мы с первого класса дружили,

И не было ссор между нами.

Воздушные змеи кружили

Над нашими головами...

Мы с Борей по-прежнему дружим,

И всё же, как раньше, не можем

Дурачиться, петь и по лужам

Носиться на зависть прохожим.

...Под вечер наш двор затихает.

Качаются снежные хлопья.

Я с другом прощаюсь до завтра,

Но Боря глядит исподлобья.

«Давай, — я ему предлагаю, —

Ко мне на минутку зайдём.

Мы в шашки с тобой поиграем,

Мы чаю на кухне попьём».

Но друг головою качает,

Уходит, молчанье храня...

Отец меня дома встречает,

И мама целует меня,

И первые буквы в тетрадке

Выводит мой маленький брат,

И дома у нас всё в порядке...

Но разве я в том виноват?!

Я больше не буду

Не выучил стих.

Не явился к обеду.

Вернулся домой с синяком…

Немедленно папа уткнулся в газету,

Как будто со мной не знаком.

И мама молчит, вытирая посуду,

И деду я вроде не внук…

Но стоит промолвить:

«Я больше не буду»,

Как всё переменится вдруг.

Я знаю, что мама начнёт улыбаться

И дед подмигнёт невзначай,

А папа заметит: «Захочешь подраться –

Заранее предупреждай».

Но что если снова Фадееву Люду

Мальчишки окружат дразня?..

Нельзя мне ответить:

«Я больше не буду».

Я буду! Ругайте меня!

Добрые слова

История, которую

Хочу вам рассказать,

Случилась года три назад,

А может, даже пять.

А может, даже в более

Далёкие года,

А может, вовсе не было

Такого никогда.

Один четвероклассник

По имени Иван,

А может, просто Ванечка,

А может быть, Степан,

Валерка, Юрка, Вовчик,

Антоний, Цезарь, Брут…

Ведь их, четвероклассников,

По-разному зовут.

Так вот, четвероклассник

Отправился гулять –

Ну, может быть, обдумывать,

Как двойку исправлять,

А может быть, по лужам

Потопать босиком,

А может быть, на велике

Промчаться с ветерком.

И вдруг ему навстречу,

Пригожа и мила,

Идёт четвероклассница

По имени Светла…

Светланка или Юлька,

Сюзанна, Кэт, Люси…

(Зовут теперь по-разному

Девчонок на Руси).

Иван, вполне возможно,

Ей взял и нагрубил,

Со смехом «Светка рыжая!» -

В лицо ей завопил.

Или: «Ещё веснушек

Тебе не одолжить?»

А может, тихо вымолвил:

«Давай с тобой дружить?»

Она, вполне возможно,

Ему сказала так:

«Ага! Видали мы таких!

Отстань, Иван-дурак!

Уйди с моей дороги

И рот не разевай!»

А может быть, с улыбкою

Ответила: «Давай».

И вместе мальчик с девочкой

По улице пошли.

Кроссовки их пружинили

Всё выше от земли.

Пошли они по крышам,

Потом по облакам,

На зависть ошарашенным

Четвероклассникам,

А может быть, их папам

И даже мамам их,

На зависть громким гражданам

И тем, чей голос тих,

Кто целую неделю,

Весь год, а может, два

Сказать друг другу добрые

Стесняется слова.

Новенький

Трое лужу перепрыгнули,

А четвёртый не сумел.

Трое корчились от хохота,

А четвёртый загрустил,

Потому что, к сожалению,

Папу строгого имел,

И такое поведение

Тот бы сыну не простил.

И тогда с собой четвёртого

Трое взяли на чердак,

Где окно всегда распахнуто

Над верхушкою сосны.

Сизый голубь в небе вымытом

Трепыхался, будто флаг,

И подсохли на верёвочке

Куртка, свитер и штаны.

Трое вспомнили каникулы,

Кто где летом отдыхал

И о том, как рыжий новенький

В лужу прыгнул - просто смех!

Но не жаловался новенький,

Не канючил, не вздыхал,

А сидел на подоконнике

И смеялся громче всех.

Орлов

У школы яблоня цвела

и майский жук жужжал.

Орлов сказал:

«Весна пришла»,

Никто не возражал.

Был стриж ватагой облаков

со всех сторон тесним.

«Летает стриж», —

сказал Орлов.

Никто не спорил с ним.

Сказал он: «В газировке — газ,

А в тракторе — металл».

И вновь его никто из нас

Нe переубеждал.

Был Достоевский нездоров,

А Лев Толстой был граф,

Был Пушкин — гений.

А Орлов...

Орлов всегда был прав!

У киноафиши

Мне друг рассказывал кино:

Там кто-то выпрыгнул в окно,

Но не убился,

Побежал,

И пистолетом угрожал,

Потом смеялся,

Дрался,

Пел,

Скакал,

Катался,

Плыл,

Летел,

Успел догнать,

Связать,

Огреть...

Я понял: надо посмотреть!

Игральный автомат

Любой из нас, конечно, рад

Монетку бросить в автомат,

На кнопку красную нажать

И вражьи цели поражать.

Но через три минуты свет

Внутри погаснет.

Кончен бой.

И если больше денег нет,

Не будут здесь играть с тобой.

Другое дело - Вовка!

С ним

Играем мы,

Когда хотим.

И он мне друг,

И он мне рад -

Не то, что жадный автомат!

Хорошие профессии

Мне паяльник нравится,

Чёрный, будто смоль.

Ах как быстро плавится

И пахнет канифоль!

А Вовке очень нравится,

Как в пальцах глина давится

И звери без конца

Вылепливаются.

Хорошо на свете

Что-нибудь уметь!

Хорошие профессии

Будем мы иметь!

И Вовка станет всюду

Ваять, ваять, ваять.

А я повсюду буду

Паять, паять, паять!

Груша

Грушею сладкой

Нетрудно хвалиться -

Трудно

С товарищем

Грушей делиться,

За спину прятать

Её от него.

Только труднее,

Труднее всего,

Если он скажет:

«Не мучайся! Кушай...»,

Бросив тебя

С этой глупою

Грушей.

Два дневника

В воздухе пахнет грозой!

Но пока

Намертво спрятаны два дневника.

В первом,

Который под шубой лежит,

Красная двойка от гнева дрожит.

Тайна, записка, прогулка к реке —

Все это есть во втором дневнике.

Только никто никогда не найдет

Этот потрепанный синий блокнот.

Будет чуть позже записано в нем:

«Двойка.

Признался.

Наказан ремнем.

Десять часов я не виделся с ней...

Ночь.

До каникул четырнадцать дней!»

Рисунок с выставки

 — Рисунок у нас вызывает сомненья:

Нет яркости, фона, сюжета, уменья.

Признаться приходится, как ни печально,

На выставке он оказался случайно.

— Отчасти вы правы. Однако смотрите,

Как много на этом рисунке событий!

Вот скачет на лошади всадник с пакетом,

А вот космонавты подходят к ракетам,

Одна уже мчится над лесом, над школой,

Глядит из ракеты мальчишка весёлый,

А там, на Луне, не кружки, а озёра —

В художнике я узнаю фантазёра,

И были старанья его не напрасны.

Я вижу, ребята со мной не согласны?

— Согласны! Мы это увидели сами,

Взглянув на рисунок другими глазами.

Не могу понять

Известно, что мед добывает пчела,

Что лес кислород выделяет,

Что в небе подъёмная сила крыла

Лететь самолёт заставляет.

Я выучил всё про арктический лёд,

Про место Земли во Вселенной.

Всё ясно в учебнике.

Лишь самолёт

Никак успокоиться мне не даёт:

Он же такой тяжеленный!

Газетный снимок

Напечатала газета

Фотографию мою:

У дверей физкабинета

Я с паяльником стою.

Все спешат меня поздравить.

Физик руку мне пожал.

Только мне неловко. Я ведь

Ничего не совершал.

...Лез в глаза весенний зайчик.

Мне велели не моргать.

Похвалили: «Славный мальчик».

И пошли других снимать.

Здоровяк

Что-то сосало под ложечкой…

Ныла коленная чашечка.

Меня называли Сережечкой,

А иногда «бедняжечка»…

Теперь я зовусь Сережкой!

Мне жить на свете не тяжко!

Ничего не сосёт под ложкой!

Не ноет коленная чашка!

Скисла в аптечке микстура.

Да здравствует физкультура!

Сеанс одновременной игры

Остались только мы вдвоём,

И, не сдержав азарт и спешку,

Я сделал слабый ход конём,

А надо было двинуть пешку.

Пожал гроссмейстер руку мне,

С ничьёй заслуженной поздравил.

...А ночью, лёжа в тишине,

Я слабый ход в уме исправил.

Мой конь подставку не берёт,

И мой король уже не тужит,

И пешка движется вперёд,

А белый конь ей верно служит.

Ищу, кого бы разбудить,

Но вся палата сном объята.

Я мог сегодня победить!

Я мог бы выиграть, ребята!

Читаю о тридцатом веке

В каком-нибудь тридцатом веке

Мы будем древними, как греки.

Нас в обязательном порядке

Все четверть будут проходить,

И наши школьные тетрадки

Всех будут в трепет приводить!

И кто-то, взяв тетрадь Петрова

И разобрав с трудом слова,

Воскликнет: «В древности корова

Писалась через букву «А»!

Летние каникулы:

Лето нараспашку

С ручьем на пару — кто быстрей! —

Бегу я по овражку,

И ветер хлопает моей

Рубашкой нараспашку!

Ручей теряется в лесу,

А я под птичьи крики

Вприпрыжку из лесу несу

Полкепки земляники.

Мелькают пчелы, васильки,

Заборы, огороды,

Жужжат стрекозы и жуки,

И три коровы у реки

Мычат, как пароходы.

Мне хорошо сегодня жить

В рубашке нараспашку!

Мне с ветром хочется дружить

И поскорей растормошить

Овсянникова Пашку.

И друга я скорей бужу,

Подушку отнимаю!

А для чего я так спешу,

И сам не понимаю.

Междугородный автобус

Качает нас дорога,

Как синяя волна.

То вверх взлетит немного,

То вниз уйдёт она.

Налево – поле с хлебом,

Направо – лес вдали,

А вон черта, где небо

Касается земли.

Просторы открывая,

Глядим по сторонам,

Пока земля родная

Летит навстречу нам.

Солнце утонуло

Утонуло солнце в луже,

Вот беда!

А без солнца будет стужа

Навсегда.

Солнце плещется и светит

Из воды.

Выручайте солнце, дети,

Из беды.

Ну-ка удочки берите

И сачок –

Быстро солнышко ловите

На крючок!

Летний вечер

Я сегодня сам не свой,

Потому что вдруг

Я открыл, что я — живой

И живой — мой друг.

Засмеялись вдруг глаза

У живого пса,

И живая стрекоза

Взмыла в небеса.

Ветер веткой зашуршал

И лизнул в лицо.

За рекою конь заржал,

И мышонок пробежал

В норку под крыльцо.

На траву ложится тень,

Гаснут облака

Я шепчу:

— До завтра, день,

Ветер, лес, река...

Ручей

У реки волна речная.

У ручья волна – ручная.

У лесной тропинки

Мы к ручью присядем

И по мокрой спинке

Мы ручей погладим.

Про муравья

Минут сорок пять

Я, наверно, друзья,

Глядел на трудящегося

Муравья.

Упорно хвоинку

Тащил он в жильё,

Влезал на травинку.

Спускался с неё.

Вдруг тяжкую ношу

Отбросил он прочь

И крикнул:

- Глазеешь?!

Нет, чтобы помочь!

Жук

Какого жука я в лесу повстречал!

Он топал, как бык, и рогами качал,

И очень серьезным и грозным он был –

Я даже дорогу ему уступил.

Мне имя его неизвестно пока,

Но я не забуду лесного жука.

Я в городе в библиотеку пойду,

Жука моего по рисункам найду,

Узнаю, где водится, как он живет,

Зачем ему крылья и что он жует.

И будут страницы, как травы, шуметь,

И будут трамваи, как птицы, звенеть.

Я всем расскажу про жука моего.

Как славно, что я не обидел его.

Грибной дождь

Тёплым дождём умывается лес,

Шепчутся листья и травы,

И поднимают стволы до небес

Крону зелёной дубравы.

Выбрав в ветвях наблюдательный пост,

Радуясь ливню в июле,

Как на качелях, качается дрозд

С капелькой солнца на клюве.

Поход

Я с детства кашу не терпел,

А вот теперь, на травке,

Я две огромных миски съел

И попросил добавки.

Я в детстве насморк свой лечил

И шарф носил пуховый.

Теперь вот ноги промочил –

И ничего, здоровый!

Мне в спину бухает рюкзак

Мне больно с непривычки,

Зато теперь я знаю, как

Разжечь костер без спички.

Зато увидел я зарю

И как роса искрится.

Домой приеду — суп сварю

Вот мама удивится!

Геолог

Набрав с собой печенья

И в термос чай залив,

Я еду в воскресенье

Купаться на залив.

Я думаю о Боре,

Которому не лень

Сегодня в Чёрном море

Плескаться целый день.

А Паша — у Балхаша

Сидит на бережке,

А Вика и Наташа

Купаются в Оке.

Лишь Вовка по Уралу

Шагает с рюкзаком,

Стуча по минералу

Длиннющим молотком.

Уже умеет Вовка

Песком кастрюли мыть,

Картошку чистить ловко,

От комаров не ныть.

Костёр в ночи пылает,

И крепкий чай горчит.

В тайге лисица лает

И филин зло кричит.

Но Вовка не боится,

Глядит в ночную тьму.

И я — чего таиться! —

Завидую ему.

Местный кот

Пришёл я с удочкой к реке,

Достал червей…

Но вот

Со мною рядом, на песке,

Уселся местный кот.

Мурлыкнул он:

– Какой рассвет –

Ни ветра, ни волны!

Позвольте дать один совет:

Прибавьте глубины.

И, кстати, здесь у рыбаков

Хороший есть обычай:

Кто ловит в речке окуньков,

Тот делится добычей!

Бычок

Какая-то рыба с крючка сорвалась.

Наверное, язь…

А, быть может, карась!

А, может быть, щука!

А, может быть, сом!!!

Я долго рассказывать мог бы о нём!..

А, может быть, это был просто бычок.

Мелькнул под водою его плавничок.

И рыбы на дне окружили бычка,

А тот объясняет сынишке:

«Сорвался я во-от с такого крючка!

У во-от такого мальчишки!!!»

Маруся

Ведёрко, спиннинг, два весла.

До вечера, бабуся!

Со мною в лодке уплыла

Красавица Маруся.

Залив был ярко-голубой

И клёв такой удачный!

У местных кошек хвост трубой,

А у Маруси — мачтой!

В ночном

Речка.

Берег покатый.

Лошади под луной.

Это ведь всё когда-то

Было уже со мной!

Как это странно!

Я ведь

Сам первый раз

В ночном.

Может быть, чья-то память

В сердце живёт моём?

Может, мой пра-пра-прадед

Здесь сидел до утра,

Щурился,

Так же глядя

На огонёк костра,

Пас лошадей исправно,

Пёк картошку в золе,

Думал о том,

Как славно

Жить

На этой земле.

Столетний дуб

Почернели у дуба

Наросты коры.

Много раз он прохожих

Спасал от жары,

Укрывал от ненастья

Крикливых жильцов —

Воробьёв и щеглов,

Воронят и скворцов.

Узнавал верховой

По крутому стволу

Занесённую снегом

Дорогу к селу.

Мастерили ребята

Зверей и людей

Из дубовых литых

Золотых желудей.

Он с ветрами могучими

Спор заводил…

Все забыли давно,

Кто его посадил.

Но стоит он

Как памятник, —

Гордый, большой —

Человеку

С открытой

И доброй душой.

Море в банке

Боря сильно загорел.

Петя сильно заболел.

Петя медленно в палате

Поправляется.

Лучший друг к нему в халате

Направляется.

Он принёс в подарок Пете

Банку, лучшую на свете.

Банка доверху полна,

Угадай-ка: с чем она?

Не с малиной, не с клубникой

И не с ящерицей дикой,

Не с оранжевым жуком

И не с толстым хомяком.

Банка с морем! Банка с морем!

Вот каков подарок Борин!

Волны, штили и туманы,

Бури, штормы, ураганы

В этой банке спрятаны,

В этой банке спят они.

А прислушаешься к банке —

Бьют на паруснике склянки,

Чайки вольные кричат,

Грозно боцманы ворчат.

А принюхаешься к банке —

Море в банке, море в банке

Пахнет лучше всех морей.

Выздоравливай скорей!

Прощание с морем

Лежу, гляжу в морской простор

На берегу морском,

И море тихий разговор

Ведет со мной баском.

«Приедешь?» — море говорит.

«Приеду, — говорю. —

Я на прощание тебе

Монетку подарю».

Еще три дня до сентября,

Еще не знает класс,

Как чайки, в воздухе паря,

Подслушивают нас.

Конец августа

Все молчаливей деревья,

Лето им больше не снится.

Бабушка варит варенье.

Пенка на блюдце дымится.

Утром прохладно и сухо.

Близится срок урожая.

Яблоки падают глухо,

Звездам ночным подражая.

Осенняя собака

Вошла в электричку собака,

И двери закрылись за ней.

Она испугалась, однако

Легла у закрытых дверей.

На следующей остановке

Собака сошла на перрон,

Коротким обрывком верёвки

Пугая бывалых ворон.

Поплыли сады, огороды,

Тяжёлые гроздья рябин...

«Собака хорошей породы», —

Заметил один гражданин.

«Собаки! Тут ездить нельзя им!» —

Второй недовольно сказал.

А третий промолвил: «Хозяин

С собой её в город не взял».

Дед Федос

Будит реку ледоход.

Грач качает ветку.

Дед Федос тетрадь берёт

В голубую клетку.

Пишет: «Лето, стало быть,

Близится, ребята.

Приезжайте погостить,

Милые внучата.

Мы большого судака

Выловим из речки.

Натоплю вам молока

В деревенской печке.

А в лесу грибов не счесть,

И малина тоже есть».

…Мелкий дождик сеет косо.

Облетает старый клён.

Нету писем для Федоса.

Не заходит почтальон.

На погоду дед ворчит:

Горе с поясницей!

На окне тетрадь молчит

С вырванной страницей.

Смертельный номер

Словно котята,

Усатые тигры

В цирке затеяли

Детские игры.

Но укротитель

Явился с кнутом,

Стал их пугать

И ругаться при том.

Тигры терпели,

По кругу бежали —

Даром, что их

Ни за что обижали.

И благодарные зрители хлопали

Тиграм за то,

Что злодея не слопали.

Дрессировщик

Собака считает до одного

(Во!).

Собака считает до двух

(Ух!).

Собака считает до трех

(Ох!).

Собака считает до четырех

(Всеобщий переполох!).

Но до пяти, но до пяти

Не сосчитать собаке,

И дрессировщик напрасно пыхтит,

Собаке делая знаки.

А публика хлопает,

Публика рада,

А публике больше

Пока и не надо.

И видит она,

Что собака умна,

И хлопает снова

Собаке она.

И дрессировщику

Хлопает тоже,

Пусть меньше, чем умной собаке,

Ну что же.

Ведь если еще поучиться,

Все может еще получиться.

Пират

Вчера я увидел пирата,

Я шёл за ним целый квартал.

Об этом пирате когда-то

Я в книге одной прочитал.

Узнал я огромные плечи,

Колючий пронзительный взгляд

И след от заряда картечи:

Прихрамывал старый пират.

Главарь бесшабашной эскадры,

Внушал он почтенье и страх,

И рыжим огнём бакенбарды

Горели на впалых щеках.

Мальчишки ему подражали,

Кричали: «Долой богачей!»

Король с королевой дрожали,

Министры не спали ночей...

И вот он бредет еле-еле

В сандалиях и пиджаке,

И сетка с кульком карамели

Болтается в левой руке.

В лифте

Был Коля сегодня

Расстроен и зол:

Он в лифте застрял

И, заплакав, сел на пол

И всё перечитывал

Слово «козёл»,

Которое

Только что

Сам нацарапал.

Хулиган

Шёл хулиган и, увидев щенка,

Дал от безделья бедняге пинка.

Молча обиду щенок проглотил,

За ногу лошадь зубами схватил.

Лошадь лягнулась, ударив барана.

Тот, рассердившись, боднул хулигана.

Заголосил хулиган — и бежать:

Знает пускай, как щенков обижать!

Собачья шапка

Хвастал Орлов долгожданной удачей -

Выгодно купленной шапкой собачьей.

В школе рассказывал он без утайки,

Что всех теплее сибирские лайки,

Могут в любые морозы согреть.

Я не могу на Орлова смотреть!

Про Юрку

Какие-то люди

Для смеха по речке

Пустили котёнка

На тонкой дощечке.

И Юрка единственный

Был среди нас,

Кто прыгнул, поплыл

И несчастного спас.

Он часто на речку

С уроков сбегал.

А я-то его

В стенгазете ругал...

Домино

Однажды у врытого в землю стола

Случился под вечер такой разговор:

— А что, мужики, не забить ли козла?

— Забьем обязательно, дядя Егор!

А рядом, на травке, козёл молодой

От ужаса вздрогнул: «Погибну, видать...»

Качнул он рогами, тряхнул бородой

И дядю Егора собрался бодать.

Егор растерялся: — Ведь мы не со зла,

Есть просто у нас выраженье одно:

Когда говорят «забивают козла»,

То, значит, играют в игру домино...

И вновь замелькали в траве мотыльки,

И думал козёл, уходя со двора:

«Вообще-то, они ничего мужики.

Но все же какая плохая игра!»

Толстяки

Дразнят везде толстяка «толстяком».

Доли печальнее нет.

Ножку подставят, запустят снежком

И засмеются вослед.

Очень нерадостно жить толстякам,

Там обижают и тут.

Толстые слёзы по толстым щекам

Так одиноко текут.

Полноте, братцы! И будьте горды

Тем, что внутри не пусты.

Злые, как правило, чаще худы,

Добрые — чаще толсты.

Сам я не толст, но друзей-толстяков

Очень, поверьте, ценю.

Каждый спокоен, разборчив, толков

(Кстати, не только в меню).

Книгу хорошую «Три толстяка»

С лет я читаю младых,

Но не отыщется наверняка

Книжечка «Трое худых».

Детская больница

Дом, построенный век назад.

Дворик. Сад. Тишина.

Мальчик, одетый в большой халат,

Выглядывал из окна.

Мне показалось, что он вздохнул,

И не пойму, почему

Он мне чуть заметно рукой махнул,

А я помахал ему.

И вдруг я заметил не одного,

А трёх мальчишек в окне.

Они высовывались из него

И улыбались мне.

Тогда я фокус им показал -

Как в пальцах монетку скрыть,

Потом платком глаза завязал

И стал комара ловить.

Они хохотали, кричали ура.

Я рад был, что им смешно,

Пока серьёзная медсестра

Не затворила окно.

Тяжёлый трамвай громыхнул вдали,

И вновь тишина в саду...

Наверно, обедать их повели.

Я завтра снова приду.

Пока мы спали

Дом наш смолк и уснул,

И мы тоже уснули.

Заводная лягушка затихла на стуле.

Красный мяч до утра

Под диван закатился,

И серебряный месяц в окне засветился.

Но пока нас баюкала тихая дрёма,

Перемыла машина асфальт возле дома.

Под мостом починили

Трамвайные рельсы,

Поезда отправлялись в далекие рейсы.

Корабли разгружали

Плечистые парни,

Свежим хлебом запахло

Из окон пекарни.

И летя как стрела

По проспекту ночному,

В «скорой помощи» врач

Торопился к больному.

До утра,

Не смолкая,

Кипела работа,

И Земля повернулась

На пол-оборота.

Котенок Гусев

Подходит ко мне Козодоева и спрашивает:

– Вадик, у тебя, я слышала, кошка есть. Ее как зовут?

Тут нужно сделать паузу. Когда меня об этом спрашивают, я не всегда отвечаю. Смотря кто спрашивает. О кошке я давно мечтал. Я и о собаке, конечно, мечтал. Когда у тебя нет собаки, о ней можно мечтать всю жизнь. Но мама сказала:

– Ты эгоист. Думаешь только о собственном удовольствии. А каково будет псу в тесной квартире? Чем он будет дышать? На что мы его будем кормить? Куда мы его денем, когда уедем летом в отпуск? Держать в наших условиях собаку – это издеваться над живым существом.

Я мог бы ответить, что я тоже живое существо. Пусть пес дышит одним со мной воздухом. Пусть он есть суп из моей тарелки, а я буду пить компот из его миски. Пусть родители уезжают в отпуск без нас: нам и так будет хорошо вдвоем. Но я знал, что это бесполезно.

– Не грусти, – утешал папа. – Кошка тоже хорошее животное. Говорят, она умней собаки и запоминает сто сорок человеческих слов. Кошки любили папу. Когда он выходил во двор, они терлись ушами о его брюки.

– Вот заведем себе огромного кота, – мечтательно говорил он, гладя меня по голове, как по шерстке. – Кот должен быть обязательно чёрен. Чёрен, как южная ночь. Он будет хранителем нашего очага.

– А выносить за вашим котом опять мне придется? – не выдерживала мама. – Никаких котов! Будет в квартире пахнуть, как из подвала. Фу!

У мамы тоже была мечта – улучшить нашу жилплощадь. Это было непросто, поэтому наши с папой мечты ей казались несуразными. По вечерам у нас не смолкал телефон.

– Это меня! – вскрикивала мама, хватая трубку.

Папа хмурился и ревновал маму к телефонным незнакомцам. Я прислушивался к новым словам: «хрущевка», «маклерша», «после капремонта», «санузел раздельный». Мне не хотелось уезжать из квартиры, где я прожил всю жизнь. Но если у меня будет своя комната, если я буду держать в ней велосипед, собаку или кота…

– Насчет собак и кошек не стройте с папой никаких иллюзий! – предупреждала мама.

В сентябре ее мечта сбылась. Мы переехали в соседний дом. Мама была счастлива. Мы с папой тоже. Особенно я, потому что не пришлось переходить в другую школу.

На следующий день после новоселья мама перемывала посуду. Вдруг из-под батареи парового отопления появилась мышка, пересекла кухню и скрылась под холодильником. Когда я вернулся из школы, несчастная мама стояла на табуретке посреди кухни и указывала пальцем в угол. Дар речи покинул ее. Жаль, что я никогда не видел эту мышку. Я бы открыл хлебницу и отдал ей все крошки и корки. Я бы распахнул холодильник и наградил ее сыром. Потому что назавтра мама, папа и я поехали на Кондратьевский рынок за котенком.

Мы его сразу увидели! Он сидел в большой корзине, держался отдельно от остальных котят и был чёрен, как южная ночь.

– Берите, не пожалеете, – нахваливала торговка. – Абиссинская порода! Редкий экземпляр!

Папа заплатил деньги, не торгуясь. Всю дорогу домой я держал его на руках. Котенок попискивал и слабо царапался. Глаза его поголубели от страха. Я прижимал котенка к груди и ладонью слышал, как стрекочет его маленькое теплое сердечко. Дома он потыкался мордочкой в блюдце с молоком и уковылял под диван. Видно, спрятался от нас, таких великанов.

– Это ничего, – сказал папа, ставя рядом с диваном пустую коробку из-под ботинок. – Скоро освоится, не будем его трогать. Но каков красавец! Котяра! Абиссинская порода – это вам не хухры–мухры!

– А как мы его назовем? – спросил я.

Папа задумался.

– Это очень серьезный вопрос. В имени должна присутствовать буква «с», кошкам она приятна.

– Мурзик? – с сомнением произнесла мама.

Папа поморщился:

– Мурзик – это банально. И потом, здесь буква «з», а не буква «с». Между ними есть разница, разве ты не слышишь?

– Тогда назови его Пассатижи, – обиделась мама и пошла готовить обед.

Имя котенку мы придумывали до вечера. Имена возникали и отвергались одно за другим. Барсик – звучало слишком изнеженно. Ваське мешала благородная абиссинская порода. В Черныше, Пушинке, Угольке отсутствовала буква «с».

– Кузьма… – время от времени подавала голос мама. – Степа…

Папа, прикрыв глаза, тихо бормотал:

– Абиссинец… Смельчак… Красавец…

Все это время котенок сидел под диваном. Я подошел к дивану и, сам не знаю почему, вдруг сказал:

– Гусев.

Котенок вылез на свет, посмотрел на меня и жалобно пискнул. Затем, пошатываясь, подошел к блюдечку и принялся лакать молоко.

Папа схватился за голову:

– Ну почему – Гусев?! Что за Гусев? Кто такой Гусев?

Я лишь пожал плечами.

На следующий день котенок немного осмелел и стал совершать осторожные прогулки по квартире. Папа ходил за ним на цыпочках и звал ласковым голосом:

– Усатик, Усатик, Усатик… Красавчик, Красавчик, Красавчик…

Тот в ответ сделал на полу лужицу. Я закрыл учебник и тоже позвал:

– Гусев, Гусев…

Котенок тихо мяукнул и пошел на зов. Я взял его на колени. Он уткнулся мне в живот и заснул. Мама засмеялась:

– Не понимаю, чем тебе не нравится Гусев. Звучит не хуже Сорокина.

– Гусев так Гусев, – сдался папа.

Бедный папа! Знал бы он, какое испытание готовит ему судьба!..

Наша мама любила порядок во всем. В том числе, и в содержании домашних животных. Котенок, считала она, должен правильно питаться, а не подъедать объедки с общего стола. Мама разузнала телефон хорошего кошачьего врача и пригласила его к нам, решив заодно выяснить, нет ли у Гусева какой-нибудь скрытой болезни, опасной для нас. Врач приехал на иностранной машине. Он быстро осмотрел Гусева, вручил маме тонкую книжечку «Кошачий гороскоп» и объявил:

– Никаких поводов для беспокойства. Абсолютно здоровая кошка.

– Вы хотите сказать… – начал папа и замолчал.

– Да, да. Чудесная здоровая кошечка. Извините, мой день расписан по минутам.

Он взял у мамы конверт и быстро удалился. На папу было больно смотреть. Чтобы он не упал, мы обняли его с двух сторон.

– Ну что за беда? – успокаивала его мама. – Милая хорошая кошечка. Абсолютно здоровая. Был Гусев, будет Гусева.

– Как ты можешь так говорить! – вырывался папа. – Гусева – фамилия моей начальницы. Что она может обо мне подумать!

– А мы ей не скажем, – пообещала мама.

Маме легко было говорить: был Гусев, будет Гусева. Реагировать на Гусеву котенок отказался наотрез. В Гусевой была какая-то нерешительность, неуверенность в завтрашнем дне. Но стоило позвать: «Гусев», как наш здоровый котенок радостно мурлыкал в ответ. Еще бы! Гусев – это надежно, за Гусевым не пропадешь.

К нам зачастили родственники и знакомые. Папа повесил на двери табличку: «Сорокиным – один звонок. Гусеву – два». Гости любовались чёрным, как ночь, котенком и пытались по–всякому его переназвать: Гусей, Гуськой, Гусенькой и даже Гусыней. Гусев убегала от них под диван. Какой же абиссинской кошке понравится, когда обзываются Гусыней.

Мы полюбили ее. Особенно мама. Она готовила сначала для Гусева, а уж потом для нас. Я играл с Гусевым. Папа ее поглаживал. Так вот распределились наши обязанности. Гусев нас тоже полюбила. Ей нравилось, когда мы все были дома. Если папа задерживался, она ждала его у двери, прислушиваясь к гудению лифта.

– Я же говорил, что она будет хранителем нашего очага, – радовался папа.

Случались, правда, отдельные недоразумения. Однофамильцем нашей кошки оказался электромонтер, чинивший у нас проводку. И когда мама громко позвала из кухни: «Гусев, Гусев, Гусев, иди молочка попей», тот чуть не грохнулся от изумления со стремянки.

…Но разве расскажешь об этом Козодоевой?

А Сонька стоит, ждет.

– Ну, так как же, Вадик?

– А чего это вдруг тебя заинтересовала моя кошка?

– Не только твоя. Я у всех спрашиваю, у кого кошки есть. Нам породистого котенка принесли, и я его еще не назвала. Не хочу, чтобы у него было общее с кем-то имя.

Я кивнул, соглашаясь.

– Так как же зовут твою кошку?

– Мурка, – ляпнул я.

– Эх, Сорокин, – разочарованно вздохнула Козодоева. – Нет у тебя фантазии. Я бы Муркой ни за что кошку не назвала. Примитивно. Кстати, тебе известно, что в кошачьем имени должна быть буква «с»? Хотя, наверное, твоей кошке поздно уже менять имя.

Я опять кивнул. Сонька отправилась расспрашивать дальше, а я вернулся из школы домой и перед тем, как открыть дверь своим ключом, два раза нажал на кнопку звонка. Чёрная кошечка ждала меня на коврике в прихожей.

– Привет, Гусев! – сказал я.

Она потерлась о мою ногу и муркнула. Что в переводе с абиссинского, видимо, означало:

– Привет, Сорокин!

Вор

Я простудился. Мама взяла отгул. Папа потерял годовой отчёт, и его уволили с работы. Поэтому никто никуда не спешил. Даже бабушка. Мы медленно и вяло завтракали. В общем, вору не повезло, что он выбрал именно нашу квартиру. Тихо щёлкнул замок.

— Ловко! — похвалил папа. — Видно, с большим опытом человек.

Мама произнесла:

— Хоть бы он на антресоли залез. У нас там столько хламу скопилось!

— И мусор бы вынес, — добавила бабушка, покосившись на меня.

Через минуту вор заглянул на кухню. Он явно не ожидал увидеть там столько народу. Его одолела печаль. Он тяжело вздохнул и развёл руками.

— Что же вы не взяли ничего? — покачала мама головой.

— Да как-то, знаете, не приглянулось, — признался вор.

— Ловко у вас с замком получилось, — похвалил папа. — А портфель мой не посмотрите? Я ключик потерял, не открыть.

Вор взял папин портфель и потыкал в замок булавкой. Портфель распахнулся.

— У Вадика молнию на куртке заело, — спохватилась мама.

Вор взял мою куртку и починил молнию.

Бабушка оживилась.

— Холодильник наш сильно громыхает. Соседи жалуются.

Вор пошарил рукой за холодильником, что-то там подкрутил, и тот успокоился.

— Вот вам чашка, — сказала бабушка. — Садитесь с нами чай пить. А вот пирожки с капустой. Любите?

— Люблю, — кивнул вор. — Только вы отвернитесь, когда я пирожки стану красть.

— А зачем их красть? — удивились мы. — Просто так берите.

— Просто так у меня, наверное, не получится, — засомневался вор.

Он протянул руку к тарелке с пирожками. Рука дрогнула. Мы затаили дыхание. Вор зажмурился и взял, наконец, пирожок. Мы захлопали.

— Полуфилось! — радовался вор, жуя пирожок.

— Нашёлся! — ликовал папа, обнаружив в портфеле годовой отчёт.

— Не болит! — кричал я, трогая горло.

Я выздоровел. Папу вновь приняли на работу. А бывший вор продаёт у метро пирожки с капустой. Не такие, конечно, как печёт наша бабушка, но ничего. Есть можно. Я сам пробовал.

С юбилеем, Сергей Анатольевич!