Тамара Габбе и её несказочная жизнь

Когда это было? В какой стороне?

Об этом сказать мудрено:

И цифры и буквы у нас на стене

От времени стерлись давно.

Но если от времени

Стерлась резьба,

Года не могли стереть

Рассказа, где есть и любовь и борьба,

Где встретились люди и звери с герба —

И заяц, и лев, и медведь…

(«Город мастеров»)

Сегодня - 115 лет со дня рождения Тамары Григорьевны Га́ббе (1903—1960), русской советской писательницы, переводчицы, фольклористки, драматурга и литературоведа. Все мы выросли на сказках, переведенных или пересказанных ею. Но немногие помнят такую писательницу. Мало кто знает драматурга Габбе. Редактора Габбе совершенно забыли. А о такой поэтессе никогда и не слышали. Между тем творчество Габбе требует переиздания и переосмысления. А биография – внимательного изучения. Она запомнилась нам популярными сказочными пьесами для детей «Город мастеров, или Сказка о двух горбунах», «Оловянные кольца», «Авдотья-Рязаночка», «Хрустальный башмачок» и др. Неоспоримый вклад Габбе в русскую культуру – переводы и пересказы сказок зарубежных писателей, на которых выросло не одно поколение. Именно в ее обработке мы знаем многие сказки Шарля Перро, братьев Гримм, Вильгельма Гауфа, Ханса Кристиана Андерсена и Эдуарда Лабулэ. Именно в её обработке мы читаем историю про путешествия Гулливера.

Тамара Григорьевна Габбе всю жизнь посвятила тому, чтобы для всех любителей сказки раскрыть ее прелесть, мудрость, юмор и грусть, ее глубокий смысл и вечную юность. Её сказки многократно издавались отдельными книжками, в сборниках и в хрестоматиях, экранизировались. В 1957 году по сценарию, подготовленному Тамарой Григорьевной по сказке Лабулэ «Зербино-нелюдим», был снят чудесный мультфильм «Исполнение желаний» (его герои – дровосек Зербино, принцесса Алели и коварный Мистигрис – наверняка знакомы многим с самого детства). В 1965 году, уже после кончины Габбе, был снят фильм «Город мастеров» (Беларусьфильм, реж. В. Бычков). В 1977-м – фильм «Кольца Альманзора» по пьесе «Оловянные кольца» (киностудия им. М. Горького, реж. И. Вознесенский), в 1983 — «Оловянные кольца» (Ленинградское телевидение, реж. Глеб Селянин). Безусловно, эти фильмы составляют то, что принято называть золотым фондом отечественного детского кинематографа.

Тамара Григорьевна родилась 3 (16) марта 1903 года в Петербурге. Но ее детство прошло в отдаленных городках Великого княжества Финляндского. Дед Тамары Григорьевны, Михаил Яковлевич Габе, был известным медальером Санкт-Петербургского монетного двора, евреем, уроженцем Виленской губернии. Его сыновья приняли православие ради получения высшего образования. Руфин (Рувим) Михайлович Габе, дядя Тамары, стал архитектором и художником. Григорий Михайлович Габе, отец, окончил Военно-медицинскую академию в Санкт-Петербурге и служил военным врачом. Он добавил к фамилии лишнюю букву «б», чтобы звучало по-немецки – Габбе. Мать, Евгения Самойловна, вела домашнее хозяйство и занималась воспитанием детей – Елены, Тамары и Михаила. В автобиографии, написанной для Союза писателей, Габбе рассказывала: «Я родилась в Ленинграде, тогда еще Петербурге – на Выборгской стороне, в здании Военно-медицинской академии, где мой отец, Григорий Михайлович Габбе, незадолго перед тем закончил курс. Вскоре после моего рождения он был назначен военным врачом в один из северных городов Финляндии. Там, почти у самого полярного круга, началась моя жизнь. По должности отец довольно часто вместе со своим полком переезжал из города в город, но быт от этого не менялся. Семья наша не знала финского языка, не слишком была связана с военной средой, и детство мое протекало больше среди книг, чем среди людей». Не зная финского языка, девочка рано обратилась к книгам из домашней библиотеки. Да и семейные традиции были «литературными» – по вечерам все собирались у лампы и читали вслух.

Евгения Самойловна с дочерью

Григория Михайловича перевели на службу в Выборг. Здесь Тамара поступила в гимназию. Писательница Александра Любарская, подруга Габбе, вспоминала: «Туся уже школьница одного из первых классов Выборгской женской гимназии. Учительница дала девочкам задание – написать сочинение на вольную тему. Через несколько дней она пришла в класс с кипой исписанных листков и стала раздавать их девочкам со своей оценкой. Первой получила лучшая ученица класса. Потом получили сочинения – с неплохими отметками – все остальные. Кроме Туси. В руках учительницы остался только один листок. Туся сидела, ни на кого не глядя, и с волнением ждала: что же теперь будет? А учительница, показывая всему классу Тусин листок, сказала: «Вот для этого сочинения нет такой высокой оценки, какую оно заслуживает». И с этими словами передала листок Тусе». Лет до пятнадцати Тамара писала стихи. Но потом, найдя их «недостаточно самостоятельными», «запретила себе» это. К стихотворству она вернулась лишь в зрелом возрасте. В Выборге умер Григорий Михайлович. Евгения Самойловна вновь вышла замуж – за стоматолога Соломона Марковича Гуревича, ставшего для Тамары родным человеком и другом. Тамара успешно училась в Выборгской женской гимназии, где кроме русского преподавали немецкий, шведский и французский языки, что пригодилось ей в дальнейшем. Там же проявились ее литературные способности. Дочери окончили гимназию в Выборге, тут старшая влюбилась в финна. В декабре 1917 года Финляндия отделилась от России. Семья вернулась в Петроград. В Выборге осталась старшая сестра, Елена, вышедшая замуж за местного жителя. Сестра с мужем уехали из Финляндии сначала в Швейцарию, потом в Америку. У нее родились дети, говорящие на финском, на английском, но не на русском. Дочь Тина приехала в Израиль и собирает музей своей внучатой тетки.

В 1924 году Тамара поступила на Высшие государственные курсы при Ленинградском институте истории искусств. Здесь она познакомилась с Лидией Чуковской, Александрой Любарской и Зоей Задунайской, ставшими ее близкими подругами. Дружба этих замечательных, сильных духом женщин продолжалась всю жизнь, их отношения – пример преданности, человечности и благородства. Чуковская и Любарская оставили замечательные воспоминания о Габбе. Сокурсницы по-женски встретили Тамару «по одежке». Чуковская вспоминала: «В первое время нашего знакомства мне казалось, что Тусина наружность и манера одеваться не выражают ее естества, а противоречат ему». То же подметила и Любарская: «На первый взгляд она выделялась разве что непривычным в то время румянцем и какой-то старомодной нарядностью». Из-за румянца сокурсник Евгений Рысс прозвал Габбе «красненькая барышня». Но, как ни старомодно она была одета, как ни удивляла «намазанными губами» и «мудреной шляпкой», вскоре «красненькая барышня» стала душой студенческой компании. За «одежкой» скрывался необыкновенный человек, о котором Чуковская впоследствии напишет: «В одном узле переплетались – ее религия, ее доброта, ее ум – высокий и практический одновременно – и ее бесстрашность». Вначале религиозность Габбе представлялась Чуковской странной: «Мне тогда казалось, по молодости лет, что религиозность присуща только людям простым и отсталым. Туся же была так умна, так образованна, так начитанна, от ее суждений веяло зрелостью ума и сердца. И вдруг – Евангелие, Пасха, церковь, золотой крестик, молитва».

Тамара Габбе (начало 20-х годов)

Окончив институт в 1930 году, Тамара некоторое время работала учительницей. Но вскоре стала редактором детского отдела Госиздата, которым руководил Самуил Яковлевич Маршак. Благодаря знаменитой команде издательства выходили в свет прекрасные книги для детей, в которых о сложных вещах говорилось просто, понятно и интересно. Были изданы произведения В. Бианки, Б. Житкова, Л. Пантелеева, Е. Шварца, Д. Хармса и многих других одаренных писателей. Там же в июле 1936 года был начат выпуск детского журнала «Костер» (Т. Габбе была заместителем ответственного редактора журнала). Вместе с ней работали Чуковская, Любарская и Задунайская.

Современники вспоминали: Самуил Яковлевич, хотя был счастливо женат и значительно старше Габбе, был неравнодушен к ней, посвящал ей стихи. Она стала не только его музой, но и правой рукой – верным советником и помощником. Каждую новую строчку Маршак лично показывал Тамаре или зачитывал по телефону. Без ее одобрения он ничего не публиковал. Сама Габбе говорила об этом: «Самуилу Яковлевичу так существенно мое мнение о его стихах потому, что это его собственное мнение, только взятое объективно. Я всегда понимаю его задачу, ту, которую он поставил перед собой, и сужу о том, что получилось, с точки зрения его задачи. Его собственной». Увлечение Маршака «красненькой барышней» огорчало его супругу Софью Михайловну. Но ее волнение было напрасным. Тамара не отвечала на чувства Самуила Яковлевича, считая, что он должен любить только жену. Кроме того, у Габбе был муж – инженер Иосиф Израилевич Гинзбург. По воспоминаниям друзей и знакомых, муж Тамары Григорьевны – Иосиф Израилевич Гинзбург – был человеком интеллигентным, порядочным, умным, образованным, смелым и мужественным.

Тамара Габбе с мужем Иосифом Гинзбургом

К сотрудничеству с детским отделом Госиздата Маршак привлек лучших писателей – Бориса Житкова, Леонида Пантелеева, Алексея Толстого, Даниила Хармса, Корнея Чуковского, Евгения Шварца и других. Многие из них стали друзьями Габбе. Тамара не только редактировала знаменитых сочинителей, но и сама пробовала силы в переводе и пересказе. Сначала вместе с Задунайской. В 1930 году вышла переработанная ими книга «Воспоминания американского школьника» Томаса Бейли Олдрича. В следующем году – «Гулливер у лилипутов» – «пересказ по сюжету Свифта». Еще через год – «Повар на весь город» – рассказ о фабрике-кухне. 

Кажется, что безобиднее работы над книгами для детей? Но в 1937 году отдел Маршака был объявлен «контрреволюционной группой Маршака, вредительствовавшей в детской литературе» и разгромлен. Весной уволили Чуковскую и Задунайскую. Осенью арестовали Габбе и Любарскую. Муж и друзья добивались освобождения Тамары Григорьевны. Самуил Яковлевич бесстрашно бросился на ее защиту, что в те непростые времена было сродни подвигу, даже ездил в Москву к прокурору СССР Андрею Вышинскому. Эти хлопоты неожиданно завершились удачей – Габбе и Любарская скоро вышли на свободу в конце декабря 1937 года.

Освободившись, Габбе вернулась на прежнее место работы. Ее соратники и единомышленники были разогнаны. Маршак переехал в Москву. В редакции остались люди, недавно писавшие доносы на «вредителей» и призывавшие на собраниях и в стенгазетах громить «врагов народа». Но Тамара Григорьевна считала принципиально необходимым вернуться на прежнее место. Относительно спокойную жизнь нарушила новая беда. Весной 1941 года был схвачен муж Габбе. В разговоре с сослуживцами у себя на работе, в чертежном бюро, он неосторожно высказался о пакте Молотова – Риббентропа: «Вступить в союз с фашистской Германией – какая низость!» Кто-то донес. Гинзбург был арестован и осужден на пять лет лагерей. Даже начавшаяся война, доказавшая правоту слов инженера, не освободила его. Его веселый и добрый нрав восхищал товарищей по несчастью. Даже в заключении он целовал женщинам ручки, чем ввергал их в смущение.

Война застала Тамару Григорьевну в Ленинграде, в своей квартире в доме №5 по улице Красной Связи (ныне – Виленский переулок). Вместе с прочими горожанами она пережила ужасы блокады – бомбежки, обстрелы, голод и холод зимы 1941/42 года. Она писала Л. Чуковской осенью 1942 года: «В ту зиму (речь идет о ленинградской зиме сорок первого - сорок второго года) я поняла с какой-то необыкновенной ясностью, что значат для человека внутренние душевные ресурсы. «Непреклонность и терпенье» могут продлить жизнь человека, могут заставить его ходить, когда ноги уже не ходят, работать, когда руки уже не берут, улыбаться, говорить добрым, нежным голосом даже в последние предсмертные минуты - жестокие по своей неблагообразности...» Однажды случилось чудо – в осажденный город прибыл санный обоз с посылками для писателей. Маршак прислал Габбе продукты – брикеты гречневой каши, сухари и еще что-то. В ту пору это был не просто дорогой, а бесценный подарок. От него зависела человеческая жизнь. Хотя Евгения Самойловна возражала, Тамара Григорьевна поделилась посылкой с Любарской, сказав: «Это вам. Я объяснила маме, что в такое время нельзя думать только о себе. Ведь мы с вами связаны одной судьбой. Нельзя помочь другому, не оторвав что-то от себя. Это относится не только к сухарям и каше. Мама поняла это».

Маршак писал в книге «Воспитание словом»: «О том, каким человеком была писательница Тамара Григорьевна Габбе, можно судить хотя бы по небольшому отрывку из ее краткой автобиографии. «Первые годы войны, - пишет она, - я провела в Ленинграде. Делала то, что и другие ленинградцы, - работала в пожарной бригаде, дежурила на чердаках, расчищала улицы. Союз писателей привлек меня к редактированию сборника о Кировском заводе. Делала кое-что и для радио...» Так - просто и сдержанно - говорит Т.Г. Габбе о пережитых ею вместе со всеми ленинградцами долгих месяцах голода, холода, артиллерийских обстрелов и воздушных налетов. Но читаем дальше: «Моя работа в области детской литературы приняла в это время своеобразную устную форму: в бомбоубежище я собирала ребят самых разных возрастов и рассказывала им все, что могла припомнить или придумать для того, чтобы развлечь и ободрить их в эти трудные времена...» По словам очевидцев, устные рассказы Тамары Григорьевны так захватывали слушателей, что они неохотно покидали бомбоубежище после того, как радио объявляло долгожданный отбой. Ребята и не подозревали, сколько мужества и стойкости нужно было доброй сказочнице, чтобы занимать их затейливыми историями в то время, когда над городом кружили стаи вражеских бомбардировщиков, угрожая и ее дому, и всем ее близким, находившимся в разных концах города».

Именно в блокадном Ленинграде Тамара Григорьевна начала писать знаменитую пьесу «Город мастеров, или Сказка о двух горбунах». 

Летом 1942 года Тамаре Григорьевне с больной матерью и отчимом удалось покинуть осажденный город и перебраться в Москву. В ленинградскую квартиру вселились чужие люди, что не позволило семье вернуться в родные стены после войны. Друзья помогли переправить в Москву часть сохранившихся дорогих для семьи вещей (статуэтки, шкаф, секретер из красного дерева и т.д.), которые всегда придавали особое очарование ее уютно обустроенному дому. И снова Тамара Григорьевна оказалась вовлечена в издательские дела – что-то писала, что-то редактировала, словом и делом помогала Маршаку. Но от войны нигде не скроешься. И в марте 1943 года на новом месте Габбе застает горестная весть – на фронте погиб брат Михаил. Эта смерть стала первой в ряду несчастий, обескровивших и обессиливших ее.

Тамара Григорьевна нашла утешение в работе. Готовила новое издание «Путешествий Гулливера», писала пьесы. «Город мастеров» с успехом был поставлен во многих театрах. Чуковская, посетившая спектакль в московском Центральном детском театре, записала в дневнике: «Дети корчатся от волнения, предупреждают из зала добрых, шикают на злых. Это – не аллегория. Это – ее величество сказка. И его величество успех». В 1946 году этот спектакль (два режиссера и два актера) удостоился Сталинской премии второй степени. 

Война кончилась. Но не кончились беды Габбе. В июле 1945 года она получила горестное известие. Женщина, отбывавшая заключение вместе с мужем Тамары Григорьевны, сообщила в письме: Иосиф Гинзбург погиб во время наводнения в лагере под Карагандой (произошел прорыв плотины, которую строили заключенные), так и не дождавшись пересмотра дела и освобождения. Говорили, что он пытался кого-то спасти, но сам выплыть не смог.

В ноябре того же года Габбе поехала в Ленинград, чтобы выяснить судьбу квартиры и имущества. Оказалось, квартиру заняла семья некоего генерала. Правда, уцелела мебель и прочее имущество. Все удалось перевезти в Москву в новое жилище Габбе – две тесные комнатки в коммунальной квартире в доме по Сущевской улице. Тамара Григорьевна по-прежнему много занималась редактурой. Готовила к изданию в журнале «Новый мир» повесть Юрия Трифонова «Студенты». Позже Трифонов писал, что ему «необычайно повезло и даже, точнее, посчастливилось с этим редактором». Она не заставляла его сокращать текст, как хотели в редакции издания, а, наоборот, попросила углубить и расширить повествование, развить сюжетные линии и мотивировать поступки героев. В результате произошло «насыщение смыслом» рукописи. В 1951 году повесть получила Сталинскую премию третьей степени.

В соавторстве с Зоей Задунайской Т. Габбе выпустила пересказ «Гулливера у лилипутов» Д. Свифта (1931). «Гулливер» пустил корни и дал ростки в творческом сознании писательницы. Через много лет она заново переработала и пересказала для ребят «Путешествия Гулливера», куда вошли уже и «Путешествие в Лилипутию» и «Путешествие в Бробдингнег». Свифт оказался близок Габбе переплетением реального с фантастическим, работа над его книгой была для нее, возможно, первой ступенькой на пути к сказке. В 1954 году выходит в свет сборник сказок «Как петушок попал на крышу». Тамара Габбе самостоятельно составила «Книгу для первого чтения», вместе с А. И. Любарской подготовила хрестоматию для ребят «Двенадцать месяцев». К.И. Чуковский ратовал за то, чтобы она приняла участие в создании «Истории детской литературы». Были и ее блестящие и глубокие статьи, посвященные литературе для детей и о детях. Тамара Габбе интересовалась детскими книгами, следила за всем, что появлялось нового, иногда рецензировала. Она много думала о путях книги к сердцу ребенка, о закономерности ее успеха или неуспеха у читателя и связывала этот успех с особенностями детского восприятия мира и специфически детского отношения к книге. В большой статье «Повесть о детстве и повесть для детей» Т. Габбе как бы подвела итог своим размышлениям на эту тему и сформулировала принципы построения и критерии детской литературы. Она пишет, что «дети играют во взрослых, они учатся быть взрослыми, они воображают и предчувствуют свою будущую деятельность и судьбу. Играя и читая, они примеряют себя к разным обстоятельствам жизни, пробуют свои силы. Их интересуют в книгах только те чувства, которые находят свое выражение в поступках. Да и поступков им, собственно говоря, мало - им нужны приключения и подвиги».

Занимаясь обработкой русских народных сказок, Тамара Григорьевна подготовила сборник «Быль и небыль. Русские народные сказки, легенды, притчи». Предполагалось, что он будет издан в 1946 году. Но в издательстве не приняли сборник, объяснив: «Мы все равно эту книгу не выпустим. Неудобно, знаете, чтобы на русских сказках стояла фамилия нерусская». Сборник вышел только через двадцать лет – в 1966 году в Новосибирске с двумя послесловиями — С. Маршака и В. Смирновой. В предисловии к сборнику «Быль и небыль» Тамара Габбе писала: «Сказка никогда не была оседлой… Она странствует по большим и проселочным дорогам, по рекам и морям, на грузовике, на поезде, как угодно, и в этих странствованиях больше обогащается, чем теряет». И сама писательница пустилась странствовать – иногда вместе со Сказкой, иногда вслед за ней – по сказочным дорогам. И, протянув руку юному читателю, отправила и его бродить со Сказкой и набираться у нее ума-разума. Сборник сказок писателей разных стран, которые пересказали Т. Габбе и А. Любарская, они так и назвали: «По дорогам сказки». Он тоже вышел посмертно (1962).

Под пером Габбе заговорили своими очень разными голосами старые сказки: маленькая Дюймовочка показала пример стойкости под стать Оловянному солдатику; Золушка с хрустальной туфелькой в руках внушила надежду на счастье... Тамара Григорьевна переводила и пересказывала сказки, составляла сборники сказок, сама писала пьесы для детского и юношеского театров на сказочные сюжеты. Сказка стала основной формой общения Тамары Григорьевны с читателями. Вывод из забавных и поучительных приключений ее героев – это утверждение жизненной философии самой писательницы, то главное, что она несла людям: жить честно, смело и весело. Тамара Григорьевна писала: «Сказка… привлекает смелыми и глубокими обобщениями философского и этического характера и тем особенным сочетанием были и небылицы, волшебства и реальности, которое так присуще этому тонкому, сложному и в то же время доступному виду народной поэзии».

У Тамары Габбе было много талантов. Один из главных – талант дружить. Она умела дарить любовь, душевное тепло и искреннее участие в судьбах других. Тамара Григорьевна была «материнским человеком», которому не нужны собственные дети, чтобы чувствовать себя матерью всем – так охарактеризовала ее Л.К. Чуковская. Тамара Григорьевна буквально «руками разводила» чужие беды и несчастья, вникала и слушала «всем умом, всем сердцем», а потом говорила энергичным звонким голосом: «Сообразим, поймем, попробуем…», от чего человек уже не чувствовал себя таким потерянным, оставшимся с безнадежной и неразрешимой проблемой один на один. Т. Габбе была благородна, скромна и бескорыстна. Помогая, она никогда не ждала благодарности. Был случай, когда она, случайно узнав, что в денежной кассе, где она обслуживалась, недостает некоторой суммы, тут же внесла ее из своих собственных средств, чтобы выручить сотрудников. У нее хватало смелости не подать руку мерзавцу, наделенному властью. И на его вопрос: «Не хотите?», отвечала: «Не могу». По словам С.Я. Маршака, ей было чуждо преклонение перед громким именем или высоким положением в обществе, она никогда не искала популярности и мало думала о своих материальных делах.

Остроумие и острословие были ее верными спутниками. Она была терпелива и тверда одновременно и говорила: «Если человек в основном хороший, то мне легко сносить его недостатки». Тамара Габбе была педагогом по призванию: она мечтала о своей школе, где могла бы строить воспитание по собственным принципам. Ее близкие рассказывали, что эти принципы формулировались кратко и определенно. На вопрос, что надо воспитать в ребенке, чтобы он стал человеком, Тамара Григорьевна отвечала: «Честь, воображение, волю. Честь – как основу человеческого достоинства, порядочности и нравственности. Воображение – чтобы уметь представить себе заботы и горести других людей. Волю – чтобы найти силы претворить в жизнь свои принципы и добрые намерения».

Тамара Григорьевна была невысокого роста, легкая в движениях, женственная, обаятельная, очаровательная и миловидная. Не удивительно, что в нее влюблялись мужчины. По воспоминаниям современников (один из них – журналист и телеведущий В. Познер, некоторое время работавший секретарем у Маршака), любил ее и Самуил Яковлевич, хотя прожил в согласии со своей супругой Софией Михайловной 42 года. Сама Габбе не отвечала на чувства Маршака так, как того требует настоящий роман, и считала, что он любил жену, хотя та и чувствовала себя несчастной. Но все же София Михайловна и Тамара Григорьевна не выносили друг друга. В 1938 году, когда С.Я. Маршак переехал из Ленинграда в Москву, и работа детской редакции осталась в прошлом, его добросердечные отношения с Т.Г. Габбе не прервались. Она осталась его другом и первым, хоть и неофициальным редактором. В архивах сохранились письма Маршака разных лет, адресованные Тамаре Григорьевне. Он делится с ней раздумьями, сетует на горести и неприятности, обращается с просьбами и поручениями, советует больше отдыхать и заботиться о себе, просит писать чаще и обо всем. Но при этом обращается исключительно на «Вы», а в конце желает здоровья, сил, бодрости, передает всем приветы и добавляет: «Крепко жму руку». Вот такие высокие отношения…

Как выразился Маршак, лучшим произведением Габбе была ее собственная жизнь. А была она трудной и тяжелой, несказочной. Евгения Самойловна, женщина строгая и властная, требовала, чтобы дочь не нанимала домработницу, а сама вела домашнее хозяйство – ходила в магазины, стояла в очередях, таскала тяжелые корзины. Недаром Чуковская записала в дневнике: «Евгению Самойловну одолевают два страшных беса – бес экономии и бес серьезного отношения к ерунде: к сорту хлеба, качеству молока. Домработница может купить что-нибудь не так, а Туся всегда покупает так». В 1949 году с Евгенией Самойловной случился инсульт. И восемь лет Тамара Григорьевна ухаживала за парализованной матерью, разрываясь между постелью больной, магазинами, аптеками, рабочим столом, издательствами и театрами. Все тяготы и лишения Габбе переживала по-христиански мужественно и терпеливо. Горе она выплакивала в стихах, которые никому не показывала. Вот, например, строки, написанные на болезнь матери:

Суровые и горькие уроки

Твоя болезнь любви моей дала...

Прошли судьбой намеченные сроки,

Ты умерла и снова ожила.

А я с тобою вместе умирала,

Томилась без дыхания и сил.

Молилась, плакала, изнемогала,

И Бог тебя на землю отпустил…

В декабре 1956 года умер Соломон Маркович, которого Тамара Григорьевна очень любила. Смерть отчима пришлось скрывать от матери, звавшей мужа каждую минуту. Габбе говорила, что Гуревича положили в больницу. А он, накрытый простыней, лежал в ее комнате. В ноябре 1957 года скончалась Евгения Самойловна. Эта смерть стала последней в череде несчастий, приведших Тамару Григорьевну к преждевременной гибели. Мать умерла в коммуналке, в крохотной комнате, похожей размерами на шкаф или купе вагона. А уже через месяц Габбе получила двухкомнатную квартиру в новом доме Литфонда на 1-й Аэропортовской улице. Сюда она переехала умирать. Как-то Чуковская пожаловалась подруге: «Хочется иногда умереть». «И мне тоже, очень, – сказала Тамара Григорьевна. – Но я не позволяю себе мечтать о смерти. Это было бы не по-товарищески, свинство. Это то же, что самой уехать в санаторий, а других оставить распутываться, как хотят». В день своего рождения, 16 марта 1959 года, Габбе узнала от врачей, что у нее язва желудка и ей необходимо срочно лечь на операцию. Страшную правду скрыли от нее. Через две недели Тамару Григорьевну прооперировали. Но болезнь оказалась сильнее. Метастазы. Рак желудка сменился раком печени. Врач Иосиф Абрамович Кассирский писал: «С.Я.Маршак отдавал последние силы близкому человеку. Я не могу забыть его чуткой повседневной заботы о больной, когда он долгие часы сидел возле нее и потом уезжал к себе и снова возвращался в клинику. Он был жертвенно беспощаден к себе и, казалось, не знал утомления». Замечательная писательница, поэтесса, драматург и редактор Тамара Габбе скончалась 2 марта 1960 года. Ее смерть потрясла друзей. Тамару Григорьевну кремировали и похоронили на Новодевичьем кладбище в Москве вместе с отчимом и матерью. На могиле установлен красивый памятник, выполненный ее двоюродным братом, скульптором Михаилом Руфиновичем Габе. На памятнике выбиты стихи Маршака:

Когда, как темная вода,

Лихая, лютая беда

Была тебе по грудь,

Ты, не склоняя головы,

Смотрела в прорезь синевы

И продолжала путь.

Из письма С.Я. Маршака Г.И. Зинченко от 29 марта 1960 года:

«Дорогая Галина Ильинична!  Простите, что отвечаю Вам с таким опозданием. У меня были очень тяжелые недели - на моих глазах умирал мой лучший друг - замечательный человек. С этим человеком связывали меня тридцать лет общей работы, общность мыслей и чувств. Не знаю, довелось ли Вам когда-нибудь читать пьесы, критические статьи или сказки Тамары Григорьевны Габбе? Все это было очень талантливо, глубоко и в то же время необычайно изящно. Но больше всего таланта, глубины, изящества было в самом этом человеке, совершенно лишенном какого бы то ни было честолюбия и корысти. Пожалуй, главным ее талантом была доброта, особенно драгоценная и действенная в сочетании с острым умом и редкой наблюдательностью. Она знала недостатки людей, которых любила, и это не мешало ей любить их неизменно и щедро. При этом она была горда, независима и мужественна.  Легкий, жизнерадостный человек, которому так много говорила и природа и городская улица, - она терпеливо переносила болезнь, приковавшую ее к постели, не жаловалась, не проявляла страха и отчаяния.  За несколько дней до смерти она сказала, что надо правильно жить и правильно умирать. После нескольких месяцев самой напряженной борьбы за жизнь Тамары Григорьевны и после утраты ее я с трудом прихожу в себя…»

Вскоре после ее похорон 5 мая 1960 года Корней Чуковский писал С. Маршаку:

«Дорогой Самуил Яковлевич. Мне чуточку полегчало, и я спешу написать хоть несколько слов. Из-за своей глупой застенчивости я никогда не мог сказать Тамаре Григорьевне во весь голос, как я, старая литературная крыса, повидавшая сотни талантов, полуталантов, знаменитостей всякого рода, восхищаюсь красотой ее личности, ее безошибочным вкусом, ее дарованием, ее юмором, ее эрудицией и - превыше всего - ее героическим благородством, ее гениальным умением любить. И сколько патентованных знаменитостей сразу же гаснут в моей памяти, отступают в задние ряды, едва только я вспомню ее образ - трагический образ Неудачности, которая наперекор всему была счастлива именно своим умением любить жизнь, литературу, друзей».

На это письмо С. Маршак ответил:

«Мой дорогой Корней Иванович. Спасибо за доброе письмо, в котором я слышу то лучшее, что есть в Вашем голосе и сердце. Все, что написано Тамарой Григорьевной (а она написала замечательные вещи), должно быть дополнено страницами, посвященными ей самой, ее личности, такой законченной и особенной. Она прошла жизнь легкой поступью, сохраняя изящество до самых последних минут сознания. В ней не было и тени ханжества. Она была человеком светским и свободным, снисходительным к слабостям других, а сама подчинялась какому-то строгому и непреложному внутреннему уставу. А сколько терпения, стойкости, мужества в ней было, - это по-настоящему знают только те, кто был с ней в ее последние недели и дни. И, конечно, Вы правы: главным ее талантом, превосходящим все другие человеческие таланты, была любовь. Любовь добрая и строгая, безо всякой примеси корысти, ревности, зависимости от другого человека. Ей было чуждо преклонение перед громким именем или высоким положением в обществе. Да и сама она никогда не искала популярности и мало думала о своих материальных делах. Ей были по душе и по характеру стихи Мильтона (сонет «О слепоте»):

Но, может быть, не меньше служит тот

Высокой воле, кто стоит и ждет.

Она была внешне неподвижна и внутренне деятельна. Я говорю о неподвижности только в том смысле, что ей стоили больших усилий хождения по редакциям или по театрам, где шел разговор о постановке ее пьес, но зато она могла целыми днями бродить по городу или за городом в полном одиночестве, вернее - наедине со своими мыслями. Она была зоркая - многое видела и знала в природе, очень любила архитектуру. На Аэропортовской ее маленькая квартира была обставлена с несравненно большим вкусом, чем все другие квартиры, на которые было потрачено столько денег.

Если Шекспир говорит о своих стихах

И кажется, по имени назвать

Меня в стихах любое может слово, -

то в ее комнатах каждая полочка, лампа или этажерка могли назвать по имени свою хозяйку. Во всем этом была ее легкость, ее приветливость, ее вкус и женское изящество. Грустно думать, что теперь эти светлые, уютные, не загроможденные мебелью и всегда открытые для друзей и учеников комнаты достанутся кому-то постороннему. Горько сознавать, что мы, знавшие ей цену, не можем убедить жилищный кооператив и Союз писателей, что следует сохранить в неприкосновенности эти несколько метров площади, где жила и умерла замечательная писательница, друг и советчик очень многих молодых и старых писателей».

Главы книги С.Я. Маршака «Воспитание словом»: «Тамара Григорьевна хорошо знала своих читателей и слушателей и находила путь к их сердцу, ничуть не подлаживаясь к ним. И можно не сомневаться в том, что ее сказки, придуманные в тревожные минуты воздушных налетов, не носили ни малейшего следа торопливости и волнения, не были похожи на сырой, сбивчивый черновик. Ибо все, что ни делала Тамара Григорьевна, она доводила до предельной стройности и законченности. Изящен был ее почерк. Изящен стиль ее писем. Она любила порядок в окружавшей ее обстановке. Чувство собственного достоинства так естественно сочеталось у нее с приветливым и уважительным отношением к людям, каково бы ни было их звание, должность, положение. Трудно найти редактора более тонкого и чуткого, чем Тамара Григорьевна Габбе. Многие молодые писатели были обязаны своими первыми успехами ее сердечной заботе, ее умным и добрым советам.  Окончив высшее учебное заведение (Ленинградский институт истории искусств), она некоторое время колебалась, какую деятельность ей избрать - литературную или педагогическую. Она стала писательницей, но всю жизнь не переставала думать о воспитании юных поколений. И, в сущности, ее литературная и редакторская работа была делом педагога в самом лучшем и высоком значении этого слова. Она могла многому научить молодых литераторов, потому что и сама не переставала учиться. Обладая редкой памятью, она прекрасно знала русскую и мировую литературу, классическую и новую. Долгие годы изучала фольклор и оставила после себя множество сказок, собранных ею и обработанных с тем мастерством, которое возвращает народной поэзии, часто теряющей очень много в записи, первоначальную живость и свежесть. С особой любовью работала она над русскими сказками. А наряду с ними перевела, пересказала и подарила нашим детям тщательно отобранные сказки разных народов, сохраняя и в русском тексте поэтическое своеобразие каждого языка, каждого народа. Если бы при издании их не указывалось, какому народу принадлежит та или иная сказка, то и тогда было бы нетрудно отличить по языку и стилю французскую сказку от немецкой, чешскою от болгарской. Можно было бы сказать еще много о ее блестящих и глубоких статьях, посвященных литературе для детей и о детях. Но, пожалуй, лучшим произведением Тамары Григорьевны была ее собственная жизнь. Она никогда не бывала довольна собой, часто сетовала на то, что мало успевает. Вероятно, и вправду она успела бы написать на своем веку еще больше, если бы не отдавала так много сил, времени, серьезной и вдумчивой заботы другим. Но и это было ее призванием. Свою недолговечную жизнь она прошла легкой поступью. Ее терпение и мужество особенно проявились во время тяжкой и длительной болезни. До последних дней сумела она сохранить всю свою приветливость, деликатность, внимание к окружающим…Перечитывая написанные ею в разное время пьесы, улавливаешь черты самого автора в образах ее сказочных героинь. Что-то общее было у Тамары Григорьевны с ее доброй и правдивой Алели, ее щедрой феей Мелюзиной и, может быть, больше всего - с непреклонной и самоотверженной Авдотьей Рязаночкой».

Литературный критик Вера Смирнова писала: «Это был человек одаренный, с большим обаянием, с абсолютным слухом в искусстве, с разнообразными способностями в литературе: кроме пьес для театра, она писала критические статьи и лирические стихи, которые по глубине чувства и музыкальности стиха сделали бы честь большому поэту. Мужество, стойкость в убеждениях и отношениях, незаурядный ум, удивительный такт, доброта, чуткость к людям — вот качества, которыми она всегда привлекала к себе сердца. Но самым большим ее человеческим талантом бы дар полной и безоглядной самоотдачи. «Красота отдачи себя понятна всем людям. Культивирование этой красоты и есть религия», — сказала она однажды. «Религией» всей ее жизни и была полная отдача себя людям — всем, кому она была нужна. У нее была нелегкая жизнь: ей пришлось много пережить в годы 1937–1939; во время Великой Отечественной войны она жила в блокадном Ленинграде, потеряла там дом, близких; семь тяжких лет она была сиделкой у постели безнадежно больной матери. Последние годы она сама была больна неизлечимой болезнью — и знала это. И при всем том она всегда словно несла с собой свет и покой, любила жизнь и все живое, полна была удивительного терпения, выдержки, твердости — и обаятельной женственности. Тридцать лет она была первым редактором С.Я. Маршака, редактором негласным, неофициальным, другом, чей слух и глаз нужны были поэту ежедневно, без чьей «санкции» он не выпускал в свет ни строчки. Я не раз была свидетельницей этой их совместной работы. Сначала — ученица Самуила Яковлевича, один из самых близких единомышленников в знаменитой «ленинградской редакции» детской литературы, в 30-х годах Тамара Григорьевна стала самым требовательным редактором самого поэта» (статья «Об этой книге и ее авторе»).

Пять сказок Т. Г. Габбе многие годы шли на сцене театров в Москве, Ленинграде, Свердловске, Ярославле, Рязани и других городах нашей страны, а некоторые из них были поставлены и за рубежом. Их смотрели и смотрят дети и взрослые. В пьесах Тамары Габбе подняты вечные и потому современные темы: честь, человеческое достоинство, верность слову и родному краю. Ум, смелость, бескорыстие, труд всегда одерживают победу над глупостью, трусостью, жадностью и ленью. Среди них есть пьеса, в основу которой положены легенды и героические предания русского народа («Авдотья Рязаночка»). Есть драматические сказки, источником которых являются классические сказочные сюжеты, по-своему понятые и развитые («Хрустальный башмачок», «Сказка про солдата и змею»). Есть, наконец, и такие, где и замысел, и герои, и самое развитие действия целиком созданы автором. Это - «Город Мастеров» и «Оловянные кольца».

«Волшебные кольца Альманзора» - красивая сказка о любви и верности, в которой чудес и приключений хоть отбавляй. Здесь есть все: и волшебник, и королевский дворец, и цветущий сад, и коварные пираты… Но самое главное – Оловянные кольца, которые нельзя ни украсть, ни продать, ни отнять. Они обладают могучей чудодейственной силой, но проявляют ее только тогда, когда достаются в подарок любящим друг друга людям. И как бы ни старались глупые или трусливые, жадные или жестокие люди извлечь из этих колец силу, — им это не удастся. Кому-то они несут радость, кому-то огорчение, вот только счастливыми от них не становятся. Наверное, потому, что счастье и любовь не могут принести никакие кольца – будь они из олова или из золота. Свою судьбу человек творит сам…Эта сказка о том, как дороги поддержка и сочувствие, как окрыляет радость обретения дружбы, любви и самого себя в этом мире...

Всякая сказка всегда с загадкой, всегда таинственна. А уж тем более, когда речь идет о таком государстве, как объединенные королевства Фазании и Павлинии, где каждый житель назван именно тем именем, которого он заслуживает. Вот перед нами услужливый царедворец, притворяющийся преданным слугой и потому старательно поддакивающий королеве, а на самом деле очень себе на уме, хитрющий и всегда знающий, куда ветер дует. Как бы мы его назвали? Ну, конечно, Флюгерио — ведь флюгер как раз и поворачивается на оси каждый раз, как подует самый тихий ветерок! Или напыщенный, весь в бантиках, словно ходящий на цыпочках, принц, что прибыл издалека в погоне за богатой невестой. Его очень метко и остроумно писательница назвала принцем Альдебараном. И так со всеми героями сказки, полной небывалых и волнующих приключений. Исключение составляют только двое — младшая дочка королевы и садовник, прячущий свое безобразное лицо, чтобы никого не напугать. Принцессу при рождении торжественно нарекли Апрелией, а зовут ее все другим именем — Алели. Оно словно апрельская капель — простое и сверкающее, короткое и напевное. А ведь принцесса Апрелия — дурочка! Да, да, и об этом сокрушаются все, кроме принцев, которым все равно, на ком жениться, лишь бы стать королями. И кроме уродливого садовника, носящего тоже звонкое, какое-то щебечущее имя — Зинзивер. Он застенчив, молчалив, но имя его - это имя прекрасной загадочной птицы, свободной и стремительной. Причудливые и странные события «Волшебных колец Альманзора» не раз заставят нас задуматься над самыми обыкновенными словами — любовь, преданность, искренность, вероломство, корысть, жестокость, мудрость, доброта...Человеческое чувство — самое бесценное из всех сокровищ. Именно ему дано знать цену поддельному и настоящему. Мы наверняка разгадаем секрет этих простеньких колец, которые, не теряя своей волшебной силы, все-таки ни при чем в тех поистине сказочных переменах, что произошли в сердцах двух любимых героев Тамары Габбе.

В драматической сказке о двух горбунах автор обратилась к средневековой легенде об освобождении вольного города, захваченного чужеземцами. Горбун по прозвищу Караколь (что в переводе значит «улитка») любим народом, он весел, отважен и ловок: «Когда Караколь шумит, мы смеёмся. А когда смеёмся, перестаём бояться.» Несмотря на своё внешнее уродство, метельщик Жильберт нравственно чист и благороден, общителен и добр, горд и независим. Другой же горбун — герцог де Маликорн — коварный лицемер, жестокий, расчётливый, несправедливый, властный, он боится насмешек, поэтому постоянно скрывается за пологом носилок, а на спине у него огромный горб — в два раза больше, чем у Караколя. Сын бургомистра Клик-Кляк хоть и родился в один день с Караколем, но совсем иной: глупый, кичится своим богатством, высокомерно и грубо разговаривает, без рассуждений готов снимать шляпы перед наместником из замка, потому что боится волшебного меча Гильома.

Назревает конфликт между властью и народом, герцог это понимает и стремится чужими руками избавиться от метельщика: «Я никогда не боялся и не боюсь человеческой глупости. Она всегда служила мне верой и правдой, мой верный слуга Гильом. Гораздо больше я боюсь ума». Для своей цели он использует простодушного Клик-Кляка и обещает выдать за него самую красивую девушку в городе — Веронику, дочку мастера Фирена, старшины златошвейного цеха, бывшего бургомистра. Получив такое ответственное задание — вырыть яму в лесу для Караколя, младший Мушерон следит за ним, но из-за своей забывчивости попадает в ловушку, да ещё и вместе с наместником. Хитрый герцог, не называя себя, просит метельщика о помощи в обмен на перстень-печать. И доверчивый Жильбет, надеясь подарить городу свободу хоть на три дня, соглашается их выручить. Однако наместник, выбравшись на поверхность, зовёт стражу и обвиняет своего спасителя в краже перстня.

Герцог де Маликорн велит устроить суд над Караколем по старым традициям, существовавшим когда-то в вольном городе Мастеров: с участием всех цеховых старшин. Он опасается бунта и жаждет обвинительного приговора, чтобы этим примером проучить тех, кому не нравятся новые порядки и кто скрывается в лесу. Горожане не верят, что честный метельщик мог украсть печать: «Нет человека прямее нашего горбатого Караколя. Он прямее всех нас. Ему во всём можно поверить и на нём всех можно проверить». Конечно, наместник обладает властью, силой, он недоволен оправдательным приговором и грозится разрушить город. Против вооружённых ратников трудно сражаться, и помощь приходит из леса, где до поры до времени прятались все, кто был неугоден правителю. И вот убит наместник, а от меча Большого Гильома погибает Караколь. Пророчество сбывается, волшебный меч оживляет убитого героя.

Необычность ее сказочных книг, их поэтичность, мудрость, доброта, лукавство и поучительность удивляли и пугали «ответственных товарищей», усматривавших в них «аллюзии и опасные намеки на власть», поэтому Тамару Григорьевну нередко заставляли переделывать текст, «задвигали» подальше в планах издательств или вообще не печатали. Главный посыл детских произведений Т. Габбе объясняется ее высказываниями, бережно зафиксированными Л.К. Чуковской: «Людей необходимо с детства любить. Обучать интенсивно, деятельно. Надо добиваться того, чтобы ребенок умел сосредоточивать внимание на другом, не на себе, умел заметить состояние другого человека, умел прийти другому на помощь. Нужно именно обучать этому, тренировать в этом. Это тоже – наука». Обратившись к пьесам для детского и юношеского театра, Тамара Габбе сумела стать ровесницей своим читателям и зрителям. «Романтическое воображение, затейливость, способность играть всерьез» – как раз те качества, которые Тамара Григорьевна взяла в свой арсенал драматурга, благодаря им, в частности, так увлекательны ее пьесы.

Сказки, пришедшие к нам в переводах и обработке Габбе:

Бариново счастье

Бедный Ослик и жирная Свинья (П. ВАЙЯН-КУТЮРЬЕ)

Белоснежка и Краснозорька (БРАТЬЯ ГРИММ)

Бочка с золотом

Великан Иеус (Ж. САНД)

Витязь Мэзэрян (М. САДОВЯНУ)

Волшебное зеркало

Гадкий утёнок (Г.Х. АНДЕРСЕН)

Гном-Тихогром (БРАТЬЯ ГРИММ)

Две доли

Дюймовочка (Г.Х. АНДЕРСЕН)

Зербино-нелюдим (Э. ЛАБУЛЭ)

Змеиный язык

Змея

Золушка, или Хрустальная туфелька (Ш. ПЕРРО)

Иван Репников

Илья-пророк и Миколай-угодник

Как лешой на войну ходил

Как лешой портному отставку выхлопотал

Как петушок попал на крышу (Э. ЛАБУЛЭ)

Клад

Копченое яйцо

Королевич-лягушка, или Железный Генрих (БРАТЬЯ ГРИММ)

Король Дроздобород (БРАТЬЯ ГРИММ)

Кот в сапогах (Ш. ПЕРРО)

Кузнечик-музыкант (О. ВАСИЛЕВ)

Лесной кум

Лесной холм (Г.Х. АНДЕРСЕН)

Лешой и целовальник

Лиса плачея

Лиса-богомолка (Г. КЕРЕМИДЧИЕВ)

Морока

Озимые Войтека (М. КЕНДЗЕЖИНА)

Отцов друг

Пальчик (Э. ЛАБУЛЭ)

Петров день

По щучьему веленью

Подарки феи (Ш. ПЕРРО)

Преданный друг (О. УАЙЛЬД)

Про бедного старика и жадного попа

Про богача и скрипача

Про двух братьев — про богатого и бедного

Про матроса Проньку

Про мельника

Про Петра Великого и про солдата

Сват Наум

«Свети, светило!»

Свинья-копилка (Г.Х. АНДЕРСЕН)

Середа

Сказка про Василису Премудрую, про Иванушку, сына охотницкого и про морского царя

Сказка про Волокиту

Сказка-былина про Илью Муромца

Служба солдатская

Снежная королева (Г.Х. АНДЕРСЕН)

Собака и волк

Солдат и Смерть

Солдат Тарабанов и Саура-слуга

Соловей (Г.Х. АНДЕРСЕН)

Спящая красавица (Ш. ПЕРРО)

Стойкий оловянный солдатик (Г.Х. АНДЕРСЕН)

Торбочка-собирайка

Три брата (БРАТЬЯ ГРИММ)

Три золотых волоска (К. ЭРБЕН)

Три сухаря

Тяжелая рука

Ум и Счастье (К. ЭРБЕН)

Упрямый Янош (М. САДОВЯНУ)

Фалалей Фалалеев сын

Холодное сердце (В. ГАУФ)

Чудо-чудное

Cтихотворения С.Я. Маршака, посвященные Тамаре Григорьевне. Первое – шутливая надпись на книге «Кошкин дом», два других написаны после ее смерти.

Tамаре Григорьевне Габбе

Надпись на книге «Кошкин дом»

Пишу не в альбоме -

На «Кошкином доме», -

И этим я очень стеснен.

Попробуй-ка, лирик,

Писать панегирик

Под гулкий пожарный трезвон!

Трудней нет задачи

(Экспромтом тем паче!)

В стихах написать комплимент

Под этот кошачий,

Козлиный, свинячий,

Куриный аккомпанемент.

Не мог бы ни Шелли,

Ни Китс, ни Шенгели,

Ни Гете, ни Гейне, ни Фет,

Ни даже Фирдуси

Придумать для Туси

На «Кошкином доме» сонет.

* * *

Люди пишут, а время стирает,

Все стирает, что может стереть.

Но скажи, - если слух умирает,

Разве должен и звук умереть?

Он становится глуше и тише,

Он смешаться готов с тишиной.

И не слухом, а сердцем я слышу

Этот смех, этот голос грудной.

* * *

Ветер жизни тебя не тревожит,

Как зимою озерную гладь.

Даже чуткое сердце не может

Самый легкий твой всплеск услыхать.

А была ты и звонкой и быстрой.

Как шаги твои были легки!

И казалось, что сыплются искры

Из твоей говорящей руки.

Ты жила и дышала любовью,

Ты, как щедрое солнце, зашла,

Оставляя свое послесловье —

Столько света и столько тепла!

Последний сонет

Т.Г.

У вдохновенья есть своя отвага,

Свое бесстрашье, даже удальство.

Без этого поэзия - бумага

И мастерство тончайшее мертво.

Но если ты у боевого стяга

Поэзии увидишь существо,

Которому к лицу не плащ и шпага,

А шарф и веер более всего.

То существо, чье мужество и сила

Так слиты с добротой, простой и милой,

А доброта, как солнце, греет свет, -

Такою встречей можешь ты гордиться

И перед тем, как навсегда проститься,

Ей посвяти последний свой сонет.

Одно из самых проникновенных и философских стихотворений «Надпись на камне» написал Маршак вскоре после смерти Габбе:

Не жди, что весть подаст тебе в ответ

Та, что была дороже всех на свете.

Ты погрустишь три дня, три года, десять лет,

А перед нею — путь тысячелетий.

Написано Тамарой Габбе о Маршаке:

Поэт не должен говорить на «ты»

Ни с ласточкой, ни с камнем, ни с судьбою.

Ищи ее — лукавой простоты,

А простота смеется над тобою.

Ты словно повторяешь наизусть

Чужих стихов знакомые страницы…

Какою мерой нам измерить грусть?

В какую форму радости отлиться?

Каким простым названием назвать

Уроки горькой жизненной науки,

Чтобы свое могли в них узнавать

И сверстники, и сыновья, и внуки?

Не угадать, не вспомнить, не найти!

Неверный звук не вызовет ответа.

Другим открыты тайные пути.

Надежные и точные приметы.

А ты — ты эхо чьих-то голосов,

Покорное магической привычке,

И нет твоих — незаменимых — слов

В бессмертном гуле вечной переклички.

В 2010 году на телеканале «Культура» вышла передача о Тамаре Габбе «Волшебница из Города мастеров» в авторском цикле Сергея Дмитренко «Писатели детства» (режиссёр Андрей Судиловский). 

http://gabbe.ru/index.php/ru/

Источники:

http://gabbe.ru/index.php/ru/live/biography

https://russkiymir.ru/media/magazines/article/215543/