Письма военных лет: Стихотворения и песни

  

Традиционно с 7 по 13 октября проходит Международная неделя письма. Решение о ежегодном проведении Недели письма в неделю, на которую приходится 9 октября — день учреждения Всемирного почтового союза (ВПС), было принято в Оттаве (Канада) XIV Всемирным почтовым конгрессом в 1957 году. В 1969 году на XVI конгрессе ВПС в Токио (Япония) был установлен дополнительный ежегодный международный праздник — Всемирный день почты, который отмечается 9 октября. Мероприятия, приуроченные к этому празднику, популяризируют по всему миру почтовую связь и способствуют ее развитию. Россия была в числе тех стран, которые стояли у её истоков, поэтому для российских почтовиков этот праздник имеет особое значение.

Самое яркое в истории писем – письма военных лет. Фронтовые письма хранят память о тех днях. Они бережно хранились и перечитывались многие годы... В них было все: скупые рассказы о войне и стихи, фотографии и вырезки из фронтовых газет, слова любви к близким, в них была заключена жизнь и сама история. Письма с фронта шли не в конвертах, на них не было марок, они были сложены треугольничками. О многом рассказывают фронтовые письма, многому учат. Учат тому, как жить и бороться за свое счастье, как трудиться, как беречь свое доброе имя. И хотя письма адресованы родным и близким, узкому кругу лиц, они выражают общее настроение людей, с оружием в руках защищавших честь и свободу нашей Родины, а по существу, обращены к каждому из нас, к нашим сердцам, к нашим мыслям и чувствам. Поэтому и дороги нам эти пропахшие порохом бесценные документы. В преддверии 80-летия Победы в Великой Отечественной войне предлагаем подборку стихотворений о письмах военных лет.

Письма

Над нами колючие ветры плясали.

Нас долго озябшие руки писали,

Урывками, вместо недолгого сна,

Когда суховато дробилось кресало

И пламя коптилки из тьмы воскресало,

И на два часа затихала война.

 

Потом нас просёлками горькой России

Усталые люди на спинах носили —

А сзади взрывались часы тишины…

Сошли штемпеля. И не помнятся даты.

Мы тоже, наверное, были солдаты

И тоже не все приходили с войны.

 

Мы — письма. Убитые наши забыты.

Одно из нас, третье, за Оршей зарыто

Под наспех сколоченным серым крестом.

Оно истлевало в земле потаённо,

Зажатое в мёртвой руке почтальона,

И было распахано в сорок шестом.

 

Мы письма. На нас отпечаток Истории.

Когда в окруженье попало шестое

И вышло с пробоиной в несколько строк —

Был каждый листок многократно проверен.

И штемпель был верен. И адрес был верен.

 

Оно не придёт, хоть и кончился срок…

Как долог наш путь! И не видно начала.

А время нас мчало, и мчало, и мчало,

Как пепел, как сор, вынося из войны.

Обрывок последнего, с польской границы,

В районном музее пока что хранится —

Хотя уж и буквы на нём не видны.

 

Уже перетлели железо и кости.

Уже адресаты лежат на погосте,

И сквозь отправителей травы растут.

И облако разора над Родиной рыщет.

И правнук в Отечестве славы не ищет.

А прадедов письма кому-то идут.

Ю. Белаш

 

Треугольные письма

Шли солдаты на запад

По дорогам войны.

Выпадал среди залпов,

Может, час тишины.

 

И тогда на привале,

Опустившись в окоп,

Люди письма писали

Тем, кто был далеко.

 

Писем белые стаи

Прилетали на Русь.

Их, волнуясь, читали,

Знали их наизусть.

 

Эти письма поныне

Не теряют, не жгут.

Как большую святыню,

Сыновьям берегут.

 

А бывало, что письма

Сочинял батальон.

Губы горестно стиснув,

Их вручал почтальон.

 

И рыдали в сторонке

Все соседки подряд.

На мужей похоронки

Вдовы вечно хранят.

 

…Изо всех мемуаров

О минувших годах

Треугольникам старым

Предпочтенье отдам.

 

Пусть их чаще читают

Роты юных бойцов.

Пусть те письма считают

Завещаньем отцов.

Г. Фатеев

 

Фронтовое письмо

Каких только чудес

на белом свете нету!

Конверт о трёх углах,

обычный, фронтовой…

Полвека, почитай,

он провалялся где-то.

И вот пришёл с войны

и лёг передо мной.

 

Наткнувшись на него

среди макулатуры,

я понимал: читать

чужие письма — грех.

Но аккуратный штамп

«Проверено цензурой»

как бы уже письмо

приоткрывал для всех.

 

Был цензор фронтовой

рабом цензурных правил.

И он (а вдруг письмо

да попадёт к врагу!)

лишь первую строку

нетронутой оставил

да пощадить решил

последнюю строку.

 

Я цензора сейчас

не упрекну в бездушье.

Он свято чтил свой долг.

Он знал свои права.

Не зря же он письмо

замазал жирной тушью.

Наверно, были там

и вредные слова.

 

Писалось то письмо

в окопе? на привале?

И кто его писал —

солдат ли, офицер?

Какие сны его

ночами донимали?

О чём он помышлял

во вражеском кольце?

………………………

Лишь

«Здравствуй, жизнь моя!» —

оставлено в начале.

И

«Я люблю тебя!» —

оставлено в конце.

Г. Григорьев

 

Фронтовые письма

Так налей, сестричка,

Крепкого вина

Русскому солдату

За его дела.

Из письма отца

 

На Таганке опять собрались мы,

И привычно притихла родня:

Фронтовые отцовские письма

Синеглазо глядят на меня.

 

Тётка помнит до буквы, но просит

Раз прочесть, а потом и другой,

Что курить обязательно бросит,

Что с победой вернётся домой.

 

А ещё — стихотворные строки,

Им не страшен редакторский перст,

Пусть для критиков, добрых ли, строгих,

Уязвимых достаточно мест.

 

Ты их сердцем расслышишь, пожалуй,

Если сможешь учесть между строк

Визг снаряда, шипенье пожара,

Скрипы длинных военных дорог.

 

Много веры в них трудной, упрямой

В то, что сбудется третьей весной,

И сравнение Родины с мамой

Поражает своей новизной.

 

Впрочем, чую похвал неуместность

(Ведь писали и там посильней),

Но с Отчизной он спас и Словесность —

Вот заслуга его перед ней.

Н. Дмитриев

 

* * *

Брезентовая, полевая

Сумка былой поры.

Дожди её поливали

И обожгли костры.

 

Бывает вот так: на сутки

Покоя меня лишат

Письма, что в той сумке

Пятнадцатый год лежат.

 

В час отдыха, перекура,

Сложенные углом,

Просмотренные цензурой,

Проверенные огнём…

 

В комнате тихо-тихо,

Я годы перелистал,

Даже будильник тикать

Ещё осторожней стал.

 

Письма из Ленинграда,

Письма блокадных лет.

Есть в них печаль и радость,

Только унынья нет.

 

Спишь ты. И пролетают,

В лице отражаясь, сны.

Милая! Я читаю

Письма твои с войны.

 

Нет ещё наших дочек,

Только слова любви.

Голосом этих строчек

Из прошлого позови

 

Такого, каким я вышел

Навстречу судьбе моей…

Сердце! Стучи потише,

Не разбуди детей.

Л. Хаустов

 

Фронтовые треугольники

Лежат в музеях под стеклом

Сегодня письма фронтовые.

Писали их в родимый дом

С войны не мёртвые — живые.

 

Тех, кто писал, давно уж нет,

Они спят крепко, не проснутся.

Попробуй через столько лет

Душой к душе их прикоснуться.

 

Фронтовые треугольники,

Выцветают ваши строки,

Но доносится, как прежде,

Голос дальний и живой.

 

Фронтовые треугольники,

Незабытые тревоги,

И забытый, полустёртый

Номер почты полевой.

 

В них ничего как будто нет:

Родным приветы и знакомым,

Любви к жене тепло и свет,

Тоска по детям и по дому...

 

Не очень грамотны порой,

Но нам они нужны и святы.

Пускай писал их не герой —

Писала их рука солдата.

 

Не проходите мимо них.

У писем тех судьба такая —

С годами павшие живых

Всё громче, громче окликают.

 

Ответь им сердцем в тишине,

Перешагни года мгновенно —

И на священной той войне

Они услышат непременно.

 

Фронтовые треугольники,

Выцветают ваши строки,

Но доносится, как прежде,

Голос дальний и живой.

 

Фронтовые треугольники,

Незабытые тревоги,

И забытый, полустёртый

Номер почты полевой.

В. Наточий

 

Читая фронтовые письма

 

1

Людей, которых нет, ушедшие следы…

До ниточки, до зёрнышка златого

Уйдёт в напев таинственное слово —

Вновь оживут отцветшие сады…

И слово их — со мной —

Вновь оживёт в ночи:

Невзгоды их, и жалобы, и стоны,

И сны лихих годин,

Последний вздох на взлёте…

«Ах, дети, мои дети, Господи!..»

Последнего письма

Прощальный вздох — живым…

 

2

Я письма прочитал фронтовиков,

Иные пробежал глазами,

Другие я в тетрадь переписал,

Чтоб слово в слово,

Как свечей дыханье,

Слова, что к нам

От сердца к сердцу шли.

Они теперь — история в конвертах…

Бумага сохранила… Время, время!..

Не остановишь времени теченье.

…Неумолимо время! Сколько слёз

Пролили вдовы, вечность поджидая,

Но так и не дождались вас с войны!

 

3

Уйдут поколения,

и многие вещи станут непонятны.

И вот эти безмолвные свидетели —

письма с фронта —

разъясняют нам многое,

окунают нас в то грозовое время…

Как трудно вернуться оттуда —

Из писем военной поры —

На грешную землю

Столетья другого,

Как будто с планеты другой,

Где горе и радость

Почти нераздельны

И вплавлены в явь.

И год 41-й, и год 45-й —

В победных боях…

А. Зуев

 

* * *

Писали их на смертном рубеже

Под скрежет танков, орудийный рев,

Писали их в окопах, блиндаже,

На бомбами израненной меже,

На улицах сожженных городов...

О, письма фронтовые грозных лет —

Бесценней документов в мире нет!

 

Я возвращаюсь снова к тем годам,

Суровым дням в истории страны.

И приобщаюсь к судьбам и делам,

Сражениям жестоким и боям

Той трижды памятной для нас войны.

 

И в этих письмах оживают вновь —

Презрение и ненависть к врагу;

И к Родине великая любовь!

И за Победу пролитая кровь...

Я эти письма свято берегу.

Е. Кирпонос

 

Треугольные письма

Лист из ученической тетради

Сложен треугольником простым —

Так являлись письма о солдате

В дом к его любимым и родным.

 

Мятые затёртые листочки —

Близких душ единственная связь.

Сколько раз читали эти строчки,

То грустя, то плача, то смеясь…

 

Время шло. Из дома выносили

Старый хлам, ненужное тряпьё,

Только письма бережно хранили,

Как наследье ценное своё.

 

Стихли орудийные раскаты.

Поднялась, оправившись, страна.

Но всё ждёт по-прежнему солдата

С поля боя верная жена.

 

Не желает сердцем примириться

С тем, что счастье было и прошло,

Ведь хранят поблекшие страницы

Прошлых дней счастливое тепло.

 

Первые свиданья и объятья,

Долгие прогулки под луной,

Новенькое свадебное платье,

Жаркий шёпот в комнате ночной…

 

Что осталось? Только эти письма,

Как завет для завтрашнего дня:

«Если я погибну за Отчизну —

Ты расскажешь сыну про меня…»

Иделбике (Перевод Л. Юсуповой)

 

Фронтовые письма

Обратный адрес — почта полевая

(Так и отец писал когда-то мне).

По письмам с фронта — сколько ни читай их —

Мы вряд ли всё узнаем о войне.

 

В них чаще слышно, вы поймете сами,

Родное эхо наших батарей.

О самом страшном в письмах не писали,

Чтоб только не тревожить матерей.

 

Когда бойцы отступят в лютой схватке,

Солдат напишет, сдерживая стон:

«Ты не волнуйся, мама, всё в порядке.

Опять идет в атаку батальон...»

 

А ранят — и в какой-нибудь Сарапул

Свезут бойца: уже не годен в строй.

«Не бойся, мама, просто поцарапан», —

Напишет он единственной рукой.

 

Напишет, как товарищ был отважен,

А как погибла рота — ни строки.

И только после: выживет — расскажет,

О чём они молчат, фронтовики.

 

Они давно всё поделили сами

В своей крутой, в своей святой судьбе:

Всё светлое и радостное — маме,

А горькое и страшное — себе.

 

По письмам с фронта — ты перечитай их,

И станешь сам и строже и сильней! —

Ты всё о нашем воине узнаешь.

И это будет правда о войне.

Э. Бояршинова

 

Письма

Они приходят и сюда, на край земли,

Где сказочным сияньем небо щедро,

Где ночь без края, где снега и ветры

Надолго все дороги замели.

 

Они приходят, дорогие письма,

Из дальних сел, из дальних городов,

Где жили, где росли, где родились мы,

Где каждый встречный нас обнять готов.

 

Мы верили, что письма вновь придут

С знакомою печатью на конверте.

Мы знали: каждый дом наш — наш редут.

И каждая семья — сильнее смерти.

К. Бельхин

 

Раненые письма

В маленьких конвертах белые листочки,

А в листочки вложены радость и тоска.

Хорошо знакомые бисерные строчки —

Их вписала бережно милая рука.

 

Положил конверты дорогою ношей

Близко-близко к сердцу ротный почтальон.

И пошел по полю, по кудрявой роще,

Где сражался храбро с немцем батальон.

 

Только на дороге, не дойдя до леса,

Письмоносец смелый на траву упал:

Вражеская пуля злобно просвистела,

И убит был парень пулей наповал.

 

И пробила пуля белые конверты,

Но их взял товарищ и отнес в окоп.

Раненые письма раненым читали,

И от писем было на душе легко.

 

В маленьких конвертах белые листочки,

А в листочки вложены радость и тоска…

Сквозь свинцовый ливень бисерные строчки

Донесла до сердца смелая рука.

К. Брянский

 

Письмо

Письмо. Держу его в руке.

Что в этом маленьком конверте?

Конечно, грусть в любой строке,

А вдруг и весть о чьей-то смерти?

 

Вскрываю. Родиной дыша,

Слова мелькают предо мною.

И наливается душа

Желаньем встречи и тоскою.

 

Люблю такие письма я,

В которых пишут: все здоровы.

Опять все дома ждут меня

И встретить радостно готовы.

 

Родные! Жалко очень вас —

Сейчас еще я не отвечу,

Когда пробьет победный час,

Который нам объявит встречу.

 

Как жаль старушку мать мою —

Она о сыне часто плачет.

Чем успокоить мне родню?

Мол, жизнь моя не много значит?

 

Нет! Тем, что буду жив-здоров

И обязательно приеду.

И уж тогда без лишних слов

Мы и отпразднуем Победу.

М. Небогатов

 

Фронтовые письма

Мы в письмах писали, что сыты,

Обуты. Что вот поднажмём,

И будут фашисты разбиты,

И мы до Берлина дойдём.

 

Отмстим за родимые нивы,

За кровь, за поруганный люд.

Ведь самое главное — живы…

А письма так долго идут.

 

Доходят, как дивное диво.

И радость — слезами из глаз.

Мы в письмах писали, что живы,

Хотя уже не было нас.

Б. Репин

 

Найденное письмо

Письмо из книжных выпало листов,

Пожолкшее с течением годов;

Местами даже выцвели чернила,

И потому чуть виден почерк милый.

 

А как была в то время для меня

В нем каждая строка полна огня,

Как слышал я в нем страстное дыханье,

Как чувствовал большое ожиданье!..

 

Письмо читаю с жадностью опять…

Его могла лишь искренность писать:

«Пусть будут и тревоги, и утраты,

Но сохраню любовь я нашу свято!»

 

Забытая картина предо мной:

Окопный мрак, осенний дождь косой,

Мне холодно уже в моей шинели,

И явственно мне трубы смерти пели.

 

Но тут мне командир письмо вручил —

И словно я не зяб и дождь не лил:

Хоть строчек в том письме и было мало,

А сердцу и теплей, и легче стало.

Е. Самсонов

 

Письма

Каждую неделю издалёка

Приходили письма капитану.

Девушка подписывала строки

Самым светлым именем — Светлана.

 

О заводах, танках и пехоте

Избегали длинных рассуждений

Ласковые строчки в позолоте

Девичьих неясных настроений.

 

У Днепра, у Припяти, у Буга

Помогала драться капитану

Девушка, безвестная подруга

С самым светлым именем — Светлана!

 

И на письмах — неказистых, в пятнах,

На печати, стершейся и бурой,

Делался до боли непонятным

Синий штамп — «Проверено цензурой».

 

Плыли в письмах зори на рассвете,

Вдоль фронтов, на мирном небосводе…

А она писала письма эти

В перерыв — на танковом заводе.

Т. Сейтжанов

 

Письмо

На дне окопного оврага

Добыл я гильзу из стены.

А в ней — истлевшая бумага,

Письмо, пришедшее с войны.

 

Должно быть, кто-то перед боем

Смочил графит карандаша

И с перемазанной губою

Писал как думал — не спеша.

 

Вручал слова бумаге бренной,

Писал, склоняясь к фитилю…

И вот слова сожрало время,

И лишь одно сквозит: «Лю-блю…»

 

Одно осталось… Но упрямо

Горит сквозь все, что в жизни есть!..

Что он «любил…»? Отчизну? Маму?

Иль ту, которую?.. Бог весть.

 

Любил, и все. Не по приказу.

А по приказу — он в тот раз,

Наверно, встал и умер сразу.

И вот воскрес. Во мне. Сейчас.

Г. Горбовский

 

Письма горя

С фронта письма,

письма,

письма…

Часто в них одно — «…убит…»

Ходит горе тропкой лисьей,

Ходит — память ворошит.

 

В дом один зайдёт, а вскоре

Из него

в другой ползёт…

Трижды к нам стучалось горе,

Потолкавшись у ворот.

 

Фронтовых известий строчки

Приносили в дом печаль.

Мама

в ситцевом платочке

Лила слёзы по ночам.

 

Но, поплакав дома вволю,

Отложив свои дела,

Мама шла работать в поле —

Чтоб Россия жить могла.

В. Леонтьев

 

Последнее письмо

Измятый, пожелтевший треугольник:

«Проверено цензурой», и печать.

Братишка мой, ещё вчерашний школьник,

Писал: «Привет, мои родные брат и мать...

Вы не волнуйтесь.

Был немного ранен.

Остался жив.

Уходим завтра в бой.

Привет огромный Комаровой Ане,

А как там Петька — одноклассник мой?»

 

Последнее письмо —

Щемяще больно

Читать и перечитывать его.

А смог бы я перед последним боем

Похожим быть

На брата моего?

А мать так часто, теребя косынку

И поднося к глазам её мысы,

Всё говорит:

— Хотя бы знать могилку

И посмотреть, где похоронен сын…

В. Рыбчин

 

Письма с фронта

Памяти Сергеева Д.А., кадрового офицера, пропавшего без вести в боях

за г. Севастополь, и Сергеева А.М., погибшего в бою под г. Смоленском

 

Читаю письма фронтовые —

Дрожит душа, дрожит рука…

В них запахи пороховые —

Из огневого далека.

 

В морщинах старческих бумага,

И охра времени на ней.

А в ней — горячая отвага

И верность родине своей.

 

«Окоп, июнь, год 41-й…» —

Начало этого письма.

Струной натянутые нервы,

Реки бегущая тесьма.

 

Бегущих строчек свет и нежность,

И теплота — к своим родным,

И напускная безмятежность:

«Вы не волнуйтесь, победим!

 

Мы защитим вас, дорогие.

Не плачь, маманька, здесь вполне

Дуная волны голубые

Напоминают Волгу мне…»

 

Он свёртывал письмо, как фантик,

И был судьбе грядущей рад,

Красноармейский лейтенантик —

Сергеев Митя, сын и брат.

 

Но не на запад, а назад он

С боями начал отступать.

Он поднимал солдат в атаку*,

Шёл в схватки, как в акулью пасть.

 

Был смел и дерзок, и награды

Звенели в списке послужном…

А Севастополь сущим адом

Кипел-пылал — в сорок втором.

 

Смешалось всё: земля и люди,

Вода и небо, гул и чадь…

Летела смерть из всех орудий

И норовила всех объять…

 

С накалом мужества и чести

В дом — вновь письмо, как ураган:

«Ваш сын-герой пропал без вести,

Сергеев Дмитрий, капитан…»

 

О горе! Суть письма такого

Для сердца матери — напалм.

А впереди известье снова:

«Ваш муж… на поле боя… пал…»

 

Их — миллионы! Скорбь слезится,

А им — не встать, хоть как проси,

Но надо им не позабыться,

Должна быть память у Руси!

 

*«В атаку на врага» — заметка в газете военного времени, где Сергеев и сержант Юсупов подняли солдат в атаку. (Прим. авт.

В. Сергеева

 

Письмо деду

Отправляя письмо, я ответа не жду,

Не придёт он, уверен я в этом.

В том далёком теперь сорок первом году

Я расстался, не встретившись, с дедом.

 

Фотография в доме да надписи след

Полустёртый: «До встречи, родные…»

Через много печальных и радостных лет

Я прочёл эту надпись впервые.

 

Я прочёл эти строки, запомнил слова:

«До свиданья… с победой… до встречи…»

Вот уже поседела моя голова

И сутулиться начали плечи.

 

Не услышал от деда я даже словца,

Вот и бабка уже на погосте,

И праправнуки шустро слетают с крыльца,

И другие приходят к нам гости.

 

Я пишу тебе, дед, так уж хочется мне

Поделиться и счастьем, и горем…

Задержался ты что-то на клятой войне,

Всё чужим где-то бродишь ты полем.

 

Мы живём на земле, сохранённой тобой,

На дворе снова лето. Как просто!

Светит солнце, с небес сыплет дождик слепой,

Говорят, что он нужен для роста.

 

Подрастут твои правнуки, дай только срок,

Разлетятся не все из-под крова…

Ты б приехал к нам летом, с покосом помог

Да с друзьями бы встретился снова.

 

Жив ещё и здоров твой погодок — Семён,

Помнишь, тот, что с гармошкой, бедовый,

Был в соседку Марию безумно влюблён.

Он теперь лет пятнадцать как вдовый.

 

Изменилось село, жизнь иная идёт,

Неизменной останется совесть.

Вот уже и меня внучек дедом зовёт,

Продолжается времени повесть…

 

И у нас нынче, дед, много дел и забот —

Сохранить и сберечь всё родное.

Я по адресу старому — Западный фронт —

Отправляю письмо заказное.

Б. Бурмистров

 

Письмо с фронта

Над прошлым нашим ложь витает,

На свет и правду тень легла...

Но письма прадеда читает

С волненьем Катя Маршалá.

 

Нательным крестиком хранимый,

Их Пётр Андреич Лукичёв

С войны писал жене любимой,

Когда мечталось горячо

 

О долгожданном Дне Победы,

О милом доме в три окна,

Где столько песен было спето,

Пока не грянула война.

 

Писал в затишье меж боями:

«Лидок, милок, скучаю, жди:

Ведь наше будущее — с нами,

И наша встреча — впереди!»

 

Мечты о будущем, о встрече...

Увы, война не просто зла —

Она жестока...

 

Школьный вечер

В музее...

Катя Маршалá

Письмо читает, трудно дышит...

И вдруг — морозом по спине!

 

...А Лукичёв

всё пишет, пишет

Письмо домой, своей жене...

 

P.S. Все имена и фамилии, а также строки из письма — подлинные. Письма

П.А. Лукичёва хранятся в литературном музее курской школы № 35, которую

недавно окончила правнучка фронтовика Катя Маршалá.

В. Коркина

 

Письмо

Солдаты наши били гада,

В поту ковал Победу тыл...

Как долгожданную награду

Нам почтальон письмо вручил.

 

Сначала бабушка и мама,

Не пряча радости и слёз,

Его читали только сами,

Вздыхая: «Жив, Господь пронёс».

 

Потом оно досталось деду —

Его прочесть он не спешил:

В кармане кителя с обеда

С собой, как солнышко, носил.

 

И только серый день тревожно

Из дома вышел за порог —

Семилинейку* осторожно

Дед в уголке своём зажёг.

 

Надев очки, как именинник,

Присел торжественно к столу.

Всех молчаливых чтений критик,

Я, как сверчок, сидел в углу.

 

Была отложена газета,

Письмо рукой он обласкал

И лишь потом, добавив света,

К нему неистово припал.

 

И накалились, точно угли,

Так неожиданно зрачки,

Что мне казалось: у дедули

Сейчас расплавятся очки...

 

Он доставал кисет, кресало,

И — твёрдо: «Гитлеру — хана!» —

Так говорил, что мне казалось —

Уже закончилась война.

 

* Семилинейка — керосиновая лампа с фитилём в семь линий.

А. Зайцев

 

Фронтовые письма

Треугольники-птицы,

оригами войны.

Горьких судеб страницы

и страшны, и нежны.

Далеки расстоянья

от фронтов до тылов.

Письма — связь расставаний

через магию слов.

 

Карандашные строчки

на случайных листках

о боях, и о прочем

мимо политрука.

На трёхтонках надсадных,

на бипланах ночных

достигал адресатов

треугольник с войны.

 

Жили люди в разлуках

от письма до письма.

Эту радость без стука

приносили в дома.

Лишь конверты-квадраты

из бумаги штабной

возвещали о братских,

опылив сединой.

 

Рассыпалась из армий

похоронок крупа

о всех тех, кто с плацдармов

в рай солдатский попал,

и по строчкам казённым

растекалась слеза,

как помин вознесённым

высоко в небеса.

 

Письма нам возвращают

пласт военных времён,

только вот не вмещают

миллионы имён,

миллионы улыбок

нерождённых детей,

многотонную глыбу

горя, бед и смертей.

 

Почту деда в пакете

с пожелтевшей тесьмой

прочитаю я детям…

И в письме за письмом

мы услышим звучанье

затаённой струны

в треугольниках-чайках

незнакомой войны.

Е. Кабалин

 

Письмо с фронта

Давным-давно его на свете нет,

Того русоволосого солдата...

Письмо плутало тридцать с лишним лет

И всё-таки дошло до адресата.

 

Размытые годами, как водой —

От первой буквы до последней точки, —

Метались и подпрыгивали строчки

Перед глазами женщины седой...

 

И память молчаливая вела

По ниточке надорванной и тонкой...

Она в письме была ещё девчонкой,

Ещё мечтой и песнею была...

 

Он всё сейчас в душе разворошил,

Как будто тихий стон её услышал...

Муж закурил и осторожно вышел

И сын куда-то сразу заспешил...

 

И вот она с письмом наедине.

Ещё в письме он шутит и смеется,

Ещё он жив... Ещё он на войне...

Ещё надежда есть, что он вернётся…

И. Тобольский

 

Человек не одинок

Для обиды и печали

В каждом сердце есть причал.

Люди письма получали, —

Я совсем не получал.

 

Разобидевшись на это,

Сел от прочих в стороне

Й послал письмо в газету:

Мол, никто не пишет мне.

 

А газета разместила

То письмо на два столбца,

Дабы каждый житель тыла

Знал претензии бойца.

 

Миновало две недели.

Время шло к закату дня.

Мы на корточках сидели

У походного огня.

 

Тут как тут вручает почта

Мне письмо,

Затем — пяток.

Дальше — больше!

Вижу то, что

Хлынул письменный поток!

 

Так печаль бойца простого

Всколыхнула всю страну!

Пишут — просто из Ростова

И Ростова-на-Дону.

 

Пишут с Рыбинского моря,

Из Ташкента, из Читы...

И в интимном разговоре

Переходят с «вы» на «ты».

 

Я без матери на свете

Рос, как пыльная трава.

Вдруг пришли в письме-ответе

Материнские слова:

 

«Отвоюешь, будешь близко,

Приезжай ко мне, милок, —

Постоянная прописка,

Интересный уголок».

 

Почтарю: одно мученье,

Он вздыхает тяжело:

«Всем поштучное врученье,

А тебе... по полкило!»

 

Мчатся письма-невелички.

Шире дышится: от них.

Я потомственной москвичке

Отвечаю как жених.

 

Чувства нежные воскресли.

Под собой не чуешь ног.

Хорошо на свете, если

Человек не одинок!

С. Смирнов

 

Солдатское письмо

Птицы вьют надо мною круги,

Возвращаясь из дальних краёв.

Мой братишка, ты мать береги,

Дорога ей сыновья любовь.

 

И тебя я, невеста, прошу

(Всех дороже ты мне и верней):

Если голову здесь я сложу,

Ты о матери помни моей.

 

Ходят рядом в солдатской судьбе

Жизнь и смерть по дорожке одной.

Мама, жди, сын вернётся к тебе,

Ничего не случится со мной.

В. Лазарев

 

Письмо с фронта

Мама! Тебе эти строки пишу я,

Тебе посылаю сыновний привет,

Тебя вспоминаю, такую родную,

Такую хорошую — слов даже нет!

 

Читаешь письмо ты, а видишь мальчишку,

Немного лентяя и вечно не в срок

Бегущего утром с портфелем под мышкой,

Свистя беззаботно, на первый урок.

 

Грустила ты, если мне физик, бывало,

Суровою двойкой дневник «украшал»,

Гордилась, когда я под сводами зала

Стихи свои с жаром ребятам читал.

 

Мы были беспечными, глупыми были,

Мы все, что имели, не очень ценили,

А поняли, может, лишь тут, на войне:

Приятели, книжки, московские споры —

Все — сказка, все в дымке, как снежные горы…

Пусть так, возвратимся — оценим вдвойне!

 

Сейчас передышка. Сойдясь у опушки,

Застыли орудья, как стадо слонов,

И где-то по-мирному в гуще лесов,

Как в детстве, мне слышится голос кукушки…

 

За жизнь, за тебя, за родные края

Иду я навстречу свинцовому ветру.

И пусть между нами сейчас километры —

Ты здесь, ты со мною, родная моя!

 

В холодной ночи, под неласковым небом,

Склонившись, мне тихую песню поешь

И вместе со мною к далеким победам

Солдатской дорогой незримо идешь.

 

И чем бы в пути мне война ни грозила,

Ты знай, я не сдамся, покуда дышу!

Я знаю, что ты меня благословила,

И утром, не дрогнув, я в бой ухожу!

Э. Асадов

 

Письмо с фронта

Родная мать!

Твое письмо простое

Мне принесли вчера, но лишь сейчас

На берегу речушки, после боя,

Его прочесть сумел я в первый раз.

 

И я тобой горжусь, моя родная,

Твой гнев к врагам мне хорошо знаком.

Вы там — в тылу, а я на фронте знаю,

За что дерусь гранатой и штыком.

 

В полях колхозных золотому житу

Под сапоги фашистские не лечь.

Сожжем зерно! Но не дадим бандиту

Из нашей ржи хлебов себе напечь.

 

Ты обо мне по радио слыхала

И думала: храбрец — Ванюшка твой.

А ведь таких, как я, у нас немало.

Здесь что ни час, то подвиг боевой.

 

И нету в том особого геройства,

Что сделал я, ведя свой первый бой.

Здесь все бойцы одно имеют свойство:

И побеждать, и жертвовать собой.

 

Наш командир — любимец нашей роты,

Наш политрук от нас неотделим.

Во всех делах видна его забота,

В огонь и в воду мы пойдем за ним!

 

И обо мне, прошу тебя, мамаша,

Ты не болей ни сердцем, ни душой.

Вернусь домой в семью большую нашу —

На весь колхоз закатим пир горой.

 

Приеду я с ребятами своими,

Прошедшими сквозь дым и шквал огня,

Ты познакомишься с орлами боевыми

И ты их примешь так же, как меня.

 

Спасибо за письмо, за нежность и за ласку.

Послание свое заканчивать спешу.

Идет обстрел. Надеть придется каску,

А я на ней ответ тебе пишу.

 

Не знаю срока, скоро ли приеду,

Но день придет, мы разобьем врагов!

И с фронта к вам я привезу победу.

Привет родным.

Ваш сын Иван Рябков.

С. Михалков

 

Письмо матери

Чудом иль не чудом, но из боя

Вновь я вышел цел и невредим.

Материнскою твоей тоскою,

Видно, в самом деле я храним.

 

Тишина тревожной передышки.

В чьей-то развороченной избе

Понял я, возможно, поздно слишком,

Как сегодня тяжело тебе.

 

Сколько бед осталось за плечами!

Сколько новых залегло морщин!

Сколько снился раз тебе ночами

Недвижимым твой последний сын.

 

Говорить смешно об этом, знаю,

Но, когда опасность надо мной,

Я тебя невольно вспоминаю,

И беда проходит стороной.

 

Может быть, причина здесь другая.

Но щебечут пули у виска,

Что в бою меня оберегает

Материнская твоя слеза.

В. Бобров

 

Старые письма

В 1944-м, когда фронт наконец отодвинулся далеко от стен Ленинграда, единственной формой общения с мамой стала полевая почта. Нужно ли говорить, как ждали наши мамы этих военторговских открыток или самодельных треуголок — коротеньких, написанных наспех, но несущих с войны самое главное для мамы известие: сын жив! После того, как погиб мой старший брат — гвардейский строевой офицер, — я и придумал ту хитрость, о которой рассказывается в стихотворении. Я не держал её в секрете от друзей. Хитрость быстро завоевала популярность, и в полку у автора появилось много последователей. Правда, мама потом говорила, что сразу же разгадала мою уловку.

 

Ты прости, я тогда обманул тебя, мама.

Всё обман: и открытки, и та телеграмма.

Всё — строка за строкою — наивный подлог.

Но иначе тогда поступить я не мог.

 

Пожелтевших страниц вновь шуршит листопад.

Мама их сберегла. Я читаю листки.

Их писал девятнадцатилетний солдат.

Я тогда обманул тебя, мама. Прости!

 

Одинаков их текст: «Жив-здоров и — в резерве.

Пусть хоть это избавит тебя от седин.

Обо мне не тужи, береги свои нервы.

Как у бога за пазухой младший твой сын!»

 

Так я врал. Врал почти исступленно,

Загодя сделав открыток запас.

И по штуке сдавал через день почтальону,

Если он, почтальон, добирался до нас.

 

А вот это письмо, что надрезано пулей,

Я отправил, оставшись от взвода один:

«Жив! В резерве! Вот так-то, мамуля!

Как у бога в гостях тут последний твой сын!»

 

Пожелтевших страниц отшумел листопад.

Разыскав те листки средь бумажного хлама,

Их читает давно поседевший солдат.

Ты прости! Я тогда обманул тебя, мама.

П. Булушев

 

Письмо матери

Я жив-здоров. Ну что писать?

Вот привелось и мне

Страну родную защищать

С оружьем на войне.

 

Походным потом просолён,

Дождём в полях омыт,

Я словно заново рождён,

Другою ниткой сшит.

 

Не знал, не ведал паренёк,

Что ценная постель —

Шинель под низ, шинель под бок

И в голову шинель.

 

Не знал я истины такой,

Что в жизни иногда

Напиток самый дорогой —

Из лужицы вода.

 

Не знал таких простых вещей,

Отсюда вдалеке,

Что лучше нет армейских щей

В походном котелке.

 

Не понимал до сей поры,

Чудак из чудаков,

Что нет вкусней простой махры

На свете табаков.

 

Война трудна, поход суров,

Тревожен каждый час.

Но пища — впрок, и сон здоров,

И весел дух у нас.

 

Я под огнём давно обвык,

И в схватке день назад

Работал мой гранёный штык

Не худо, говорят.

 

Вперёд хвалиться не люблю,

Но знаю — в час любой

Седин отца не посрамлю

И матери родной.

 

Прошу простить, отец и мать,

Кривые строчки мне:

Письмо приходится писать

У друга на спине.

М. Кузнецов

 

Письмо матери

Как ночь темна! Ни облака кругом,

Ни сопки рядом — только тьма густая…

Ваш сын не спит. Он вспоминает дом.

Вас вспоминает, мама дорогая.

 

Я знаю, мама, в юрте, как всегда,

И вы не спите в эту ночь глухую.

И ждете сына и тот день, когда

Он справит свадьбу громкую, степную.

 

Не беспокойтесь, мама, я вернусь,

И будет свадьба, да еще какая!

Вы извините, что не берегусь,

Врага в его окопах добивая.

 

Я не скажу, что мне сейчас легко, —

Я перед вами, мама, буду честным…

Но до победы нам недалеко.

И вы увидите еще мою невесту.

Д. Гомбоев (Пер. Б. Макарова)

 

Неоконченное письмо

Снова рвутся снаряды вблизи,

Где-то вновь разгорается бой.

Я в промокшем окопе, в грязи,

Смерть кружит над моей головой.

 

Я не знаю, останусь ли жив,

Но пока благодарен судьбе.

И письмо от дождя заслонив,

Я пишу эти строки тебе.

 

Здесь чужие леса и поля,

Не видать ни берез, ни церквей,

Стонет в ранах под нами земля

От воронок, огня и траншей.

 

До Берлина еще далеко,

Будет много потерь и утрат.

Прошагать этот путь нелегко,

Но для нас нет дороги назад.

 

Вот уж пули по брустверу бьют,

Снова бой, я бросаю писать,

Скоро фрицы в атаку пойдут —

Ты прости меня, милая мать!

 

И не плачь, не горюй обо мне,

Все равно мы врага разгромим.

В этой самой жесткой войне

Мы родную страну отстоим!

Ю. Волчок

 

Письмо с фронта

Весточки из огненного шквала

Дома ждут невеста, друг и мать.

Бой горит. Минут свободных мало.

Из троих — кому мне написать?

 

Кто из них роднее мне и ближе?

Кто мне силу в час атаки дал?

Чью улыбку и во сне я вижу?

Матери письмо я написал.

 

И с короткой весточкою вместе

Я послал в конверте свой портрет…

Дорогому другу и невесте

Передай ты, мама, мой привет!

Г. Кайтуков

 

Письмо маме

Возле хаты твоей сосновой —

В серых скатках, в ремнях солдаты.

Повстречай ты их добрым словом

И попотчуй их, чем богата.

 

Сыновья, дорогая мама,

Покидают, идя на запад,

Рощи, полные птичьим гамом,

Знойных пасек медвяный запах

 

И поля с золотою рожью,

Сеном пахнущие навесы,

Травы, полные влажной дрожи,

Нецелованную невесту.

 

Может, в яростный час атаки,

Успокоенный пулей вражьей,

Не один из них мертвым ляжет

У окопов на буераки.

 

Ты закрой им глаза

И мятой

Щедро выстели их могилы,

И поплачь, как над сыном малым,

Ранью майскою синеватой.

М. Сурначев (Пер. Р. Винонена)

 

Письмо к матери и сестре

Когда-нибудь, я верю, это будет, —

В спокойный час, у тихого огня

Познавшие иное счастье люди

Из уст твоих услышат про меня.

 

Охваченная радостным и новым

Свободная, счастливая семья

Услышит и помянет добрым словом

Меня за то, как жил и умер я.

 

А как живу я, знаешь ты неплохо:

Из боя в бой — солдатское житье.

Но до последнего готов я вздоха

Сражаться за грядущее твое...

 

С годами, может, сыну или внуку

Ты, бабушка седая или мать,

Расскажешь про нелегкую науку

Сражаться, ненавидеть, побеждать.

М. Рыбаков

 

Письмо к матери

В радости, мама, мы были вместе.

Беда у меня, но ты далеко.

Я одинок, и мне нелегко.

Ты мне говорила о жизни, о чести…

 

Слова твои святы. Скажу я тебе:

Они для меня — как знамя в борьбе.

Высохли слезы твои давно,

Что ты на рубашку мою пролила,

Но жгут они сердце… Мне не дано

Бедой поделиться с тобою, но

Исполню наказ, что ты мне дала.

 

Знаю, мечтаешь: вернется сынок,

И напеку я оладий, блинов,

И, каравай прижимая к груди,

Толстых ломтей я нарежу для сына…

Мама, не надо, лучше не жди.

Путь еще долог, я на чужбине,

Масло растает, что ты припасла,

Может случиться — напрасно ждала.

Может случиться… Вернусь — не вернусь,

Знаю одно: с пути не собьюсь.

Р. Саттар

 

Письмо

Тяжелый танк, подбитый нами,

На брюхо вспоротое сел.

А я вчера в Саратов маме

Письмо отправить не успел.

 

Оно лежит в планшетке тонкой,

А танки снова прут и прут.

Быть может, завтра с похоронкой

Его в Саратов отошлют.

Н. Домовитов

 

Письмо

Письмо в три угла, в два крыла, в две страницы,

Как только что с облака белая птица

В ладони к солдату, — и кажется, он

Вот в эту минуту — дома.

 

«Ну, здравствуй, сыночек, прими мой поклон,

Поклон от родни и знакомых.

В колхозе дела к улучшенью идут.

Приедешь — увидишь, Коля,

Какой мы той осенью сделали пруд,

Какие хлеба у нас в поле.

А яблонька, Коля, два раза цвела,

Что ты посадил на рассвете,

Когда на войну я тебя собрала:

Она доросла до повети.

 

Как солнце опустится, станет темно,

За вербами ветер проснется, —

Трехлетка твоя постучится в окно, —

Сердечко мое встрепенется:

Не ты ль возвернулся, сдается?»

Е. Исаев

 

Письмо на фронт

Сынок родной!

По радио узнали,

Что ты здоров и крепко бьешь врагов.

Соседи заходили, поздравляли,

Все говорят: — Ванюшка-то каков!

 

Вот это, говорят, действительно геройство:

Трех гадов заколоть, а двух живьем поймать!

А мне, признаться, только беспокойство,

Да что поделаешь: на то ведь я и мать.

 

Все думаю и сердцем все болею

По материнской слабости своей…

Ты береги себя, но бей злодея!

Как мать прошу: врага покрепче бей!

 

Отец, как все. Вчера пришел с работы,

Прочел газету, стукнул кулаком.

— Эх, говорит, и мне на фронт охота.

Пойти бы тоже следом за сынком.

 

Я, говорит, на немца зуб имею.

За две войны немало их побил.

А бить по ним я и в очко сумею,

Я трехлинейную еще не позабыл!..

 

Вчера у нас Катюша ночевала.

Хлеб убирают. Скоро молотьба.

Такой пшеницы — сроду не бывало!

Богатые, хорошие хлеба.

 

Катюша-то в колхозе заправилой —

Степан Петров ушел служить на флот.

Она его в бригаде заменила,

Командует теперь на полный ход.

 

— Мы, говорит, такие строим планы:

Сдать государству урожай сполна

И если что… всем вместе в партизаны, —

Бить Гитлера. Пусть сдохнет, сатана!..

 

Марусю не узнать. Шинель надела

И санитаркой в госпиталь пошла.

А я не против, раз такое дело —

Сестрой и я в гражданскую была.

 

Белье стирала, раны бинтовала.

Кладу повязку, а сама в слезах.

Дежурила, ночей недосыпала,

И оживали люди на глазах.

 

Сынок родной! За Родину сражайся!

Не трусь в бою! Не забывай писать!

И поскорей с победой возвращайся!

От всех привет.

Целую крепко.

Мать.

С. Михалков

 

Письмо сыну

Доктору Владимиру Халепо

 

Здравствуй, Ваня! Долго не писала

На далекий адрес полевой:

Все тебя домой я поджидала,

Ну а ты, сказали, неживой.

 

Я в беду поверила не сразу,

Приглашала в дом однополчан,

А потом скупые их рассказы

Не давали спать мне по ночам.

 

Вижу я: идешь ты шаг за шагом,

Весь в окопах скверик городской.

Взводу сотня метров до Рейхстага,

А тебе — совсем подать рукой…

 

В перебежке ты прилег за камень,

Оглянулся… и оцепенел:

Девочка неслышными шажками

Шла, искала маму на войне…

 

Кровью смочен у височка локон,

Рубашонка сбоку прожжена:

Вдруг, тебя заметив недалеко,

Позвала ручонкою она.

 

Но взвилось грохочущее пламя,

Потемнели в небе облака,

Прозвучало тихонькое «мама!»,

Сходное на разных языках.

 

Подбежал ты к девочке и поднял,

Объявил товарищам: «Жива!»

Кто услышал, помнят и сегодня

Те твои последние слова.

 

Охнул ты, и ноги подкосились,

Смог всего два шага ты пройти…

Может, мне все это только снилось?

Если жив, откликнись и прости.

А. Пахомов

 

Письма

— Эти вот — от Миши,

Эти вот — от Толика!..

Фронтовые письма,

Пачка треугольников.

 

— Старший был шахтёром,

Младшенький — военным.

Оба не вернулись,

Оба убиенные…

 

Крестит тёмный угол

И терзает душу

В доме престарелых

Тихая старушка.

 

Все сыновьи письма

Помнятся до строчки.

Имена родные

Шепчет днём и ночью.

 

Под подушкой письма,

Кто теперь напишет!

…Эти вот — от Толика,

Эти вот — от Миши.

А. Немов

 

Правда

Землянки были сумрачны и сыры,

Но, согревая руки над огнем,

Я в письмах врал про зимние квартиры:

Мол, уж теперь-то вправду отдохнем.

 

Мол, жив, здоров... И дальше — в том же роде,

Откуда же ты знать тогда могла,

Что нет в моем солдатском обиходе

Ни отдыха, ни крова, ни тепла!

 

В твоих же письмах не было ни слова

О горьких муках города-бойца.

Писала только: мол, жива, здорова...

И дальше — в том же роде до конца.

 

Откуда ж мог я знать тогда, в походе,

Читая письма про твои дела,

Что нет в твоем блокадном обиходе

Ни хлеба, ни покоя, ни тепла!

Г. Пагирев

 

Ты пишешь письмо мне

На улице полночь. Свеча догорает.

Высокие звёзды видны.

Ты пишешь письмо мне, моя дорогая,

В пылающий адрес войны.

 

Как долго ты пишешь его, дорогая,

Окончишь и примешься вновь.

Зато я уверен: к переднему краю

Прорвётся такая любовь.

 

...Давно мы из дома. Огни наших комнат

За дымом войны не видны.

Но тот, кого любят,

Но тот, кого помнят,

Как дома — и в дыме войны!

 

Теплее на фронте от ласковых писем.

Читая, за каждой строкой

Любимую видишь

И Родину слышишь,

Как голос за тонкой стеной...

 

Мы скоро вернёмся. Я знаю. Я верю.

И время такое придёт:

Останутся грусть и разлука за дверью,

А в дом только радость войдёт.

 

И как-нибудь вечером, вместе с тобою,

К плечу прижимаясь плечом,

Мы сядем и письма, как летопись боя,

Как хронику чувств, перечтём...

И. Уткин

 

Я пишу, дорогая, тебе

Повезло нам сегодня с ночлегом —

Печка топится, лампа горит.

И подсолнух, засыпанный снегом,

Вдалеке на пригорке стоит.

 

Чай дымится, душистый и сладкий.

Отогрелись мы в теплой избе.

На листочке из синей тетрадки

Я пишу, дорогая, тебе.

 

Знаю я, ты прочтешь строки эти,

Улыбнешься и скажешь опять:

«Самый родненький мой ты на свете,

Только писем не любишь писать».

 

А потом возле детской кроватки,

Возле нашего сына вздохнешь

И листочек из синей тетрадки

К пухлым губкам его поднесешь.

 

Скажешь: «Сын, это папа нам пишет,

Хоть и редко, но письма нам шлет».

Постоишь, поглядишь, как он дышит,

И слезинка невольно блеснет.

 

И промолвишь ты, счастьем согрета:

«До чего на отца он похож!

Те же волосы русого цвета,

Так же ласков и так же пригож».

 

Я пишу, а вокруг, дорогая,

Спят бойцы на шинелях своих.

Печка топится. Лампа, мигая,

Свет спокойный бросает на них.

 

Снова голос твой тихий я слышу,

Он навеки мне в сердце проник:

«Как же, милый, на холод ты вышел

И забыл застегнуть воротник?»

 

В светлой дружбе мы жили с тобою,

Как цветы полевые, росли,

И над нашей чудесной судьбою

Вдруг фашисты топор занесли.

 

Ничего! Мы обрубим им руки.

Ничего! Стисни зубы сильней.

Каждый миг нашей горькой разлуки

Враг оплатит нам кровью своей.

 

Если б только увидеть могла ты,

Как ползу я с гранатой в дыму.

Грозный счет мой открыт для расплаты,

Платят кровью враги по нему.

 

Не один я такой в нашей роте.

Каждый счет свой открыл именной…

И берем мы втройне при расчете —

За семью, за разлуку с женой.

 

За страну, за сады, что шумели,

Кровью платят за все нам сполна.

Правда, волосы чуть поседели —

Что ж поделать, на то и война!

 

Дорогая, горжусь я тобою.

Только вспомню — и сердцу тепло.

К нам в окопы вчера после боя

Много разных подарков пришло.

 

Пулеметчики варежки взяли…

И узнал я, мой друг, не таи:

Их у детской кроватки вязали

Руки Родины, руки твои.

 

Зимний ветер в трубе завывает.

Спят бойцы — просыпаться им срок.

Печка топится, лампа мигает,

И дописан последний листок.

 

Я окреп для борьбы и для жизни,

И сплелись воедино во мне

Чувство Родины, верность Отчизне

С нежным чувством к любимой жене.

Д. Алтаузен

 

Письмо от жены

Там, где яворы мирно дремали,

Тишиной и прохладой полны,

В незнакомом селе, на привале,

Получил я письмо от жены.

 

И прочел я, волненьем объятый,

Дорогие для сердца слова.

На конверте был адрес обратный

И отчетливый штемпель «Москва».

 

А потом незаметно я снова

Все письмо перечел в тишине,

Отзывалось в нем каждое слово

Самой нежной любовью ко мне.

 

Я читал, и росла моя сила,

Мне казалось, что вместе с женой

Тем же голосом мне говорила

Вся страна: «Будь здоров, мой родной!»

 

Обо всем мне жена написала

И в конце, вместо слов о любви

Вместо «крепко целую» стояло:

«Ты смотри, мой хороший, живи!

 

Ну, а если от пули постылой…»

Тут шли точки неровной строкой,

И стояло: «Запомни, мой милый,

Есть бессмертие в смерти такой».

 

Буду жить, буду драться с врагами,

Кровь недаром во мне зажжена.

Наше счастье топтать сапогами

Мы с тобой не позволим, жена.

 

Над бойцами плыл дым от цигарок,

За деревней гремел еще бой,

И лежал у меня, как подарок,

На ладони конверт голубой.

 

Я глядел, а улыбка сияла,

И глаза были счастьем полны:

Это Родина мне написала

Чистым почерком верной жены.

Д. Алтаузен

 

Письмо с передовой

В письмах — боль, что обжигает сердце.

Эта боль диктует вновь и вновь

Мне слова: «Любимая, надейся,

Что всесильна на земле любовь!

 

Сеет враг пустынное безлюдье.

Жизнь моя, как малый островок.

Места нет теперь для словоблудья.

Сам себе я праведник и бог.

 

Снова в ночь зовет меня разведка.

За чертой войны — твои глаза,

Что в окопах снятся мне нередко,

Лишь свои сомкну на полчаса.

 

А еще — черешня разметалась,

Как дочурка в платьице своем.

Ты, родная, потерпи уж малость.

Мы с тобой свое еще возьмем!»

Л. Виноградов

 

Последнее письмо

Лишь губами одними,

бессвязно, всё снова и снова

Я хотел бы твердить,

как ты мне дорога…

Но по правому флангу,

по славным бойцам Кузнецова,

Ураганный огонь

открывают орудья врага.

 

Но враги просчитались:

не наши — фашистские кости

Под косыми дождями

сгниют на ветру без следа,

И леса зашумят

на обугленном черном погосте,

И на пепле развалин

поднимутся в рост города.

 

Мы четвертые сутки в бою,

нам грозит окруженье:

Танки в тыл просочились,

и фланг у реки оголен…

Но тебе я признаюсь,

что принято мною решенье,

И назад не попятится

вверенный мне батальон!

 

…Ты прости, что письмо,

торопясь, отрываясь, небрежно

Я пишу, как мальчишка — дневник

 и как штурман — журнал…

Вот опять начинается…

Слышишь, во мраке кромешном

С третьей скоростью мчится

огнем начиненный металл?

 

Но со связкой гранат,

с подожженной бутылкой бензина

Из окопов бойцы

выползают навстречу ему.

Это смерть пробегает

по корпусу пламенем синим,

Как чудовища, рушатся

танки в огне и дыму.

 

Пятый раз в этот день

начинают они наступленье,

Пятый раз в этот день

поднимаю бойцов я в штыки,

Пятый раз в этот день

лишь порывом одним вдохновенья

Мы бросаем врага

на исходный рубеж у реки!

 

В беспрестанных сраженьях

ребята мои повзрослели,

Стали строже и суше

скуластые лица бойцов…

…Вот сейчас предо мной

на помятой кровавой шинели

Непривычно спокойный

лежит лейтенант Кузнецов.

 

Он останется в памяти

юным, веселым, бесстрашным,

Что любил по старинке

врага принимать на картечь.

Но сейчас не до слез — над товарищем нашим

Начинают орудья надгробную гневную речь.

 

Но вот смолкло одно,

и второе уже замолчало,

С тылом прервана связь,

а снаряды подходят к концу.

Но мы зря не погибнем!

Сполна мы сочтемся сначала.

Мы откроем дорогу гранате, штыку и свинцу!

 

Что за огненный шквал! Все сметает…

Я ранен вторично…

Сколько времени прожито:

сутки, минута иль час?

Но и левой рукой

я умею стрелять на отлично…

Но по-прежнему зорок

мой кровью налившийся глаз…

 

Снова лезут! Как черти, но им не пройти, не пробиться.

Это вместе с живыми стучатся убитых сердца,

Это значит, что детям вовек не придется стыдиться,

Не придется вовек им украдкой краснеть за отца!

Я теряю сознанье…

Прощай! Всё кончается просто…

Но ты слышишь, родная, как дрогнула разом гора!

Это голос орудий

и танков железная поступь,

Это наша победа

кричит громовое «ура».

В. Занадворов

 

Из писем

 

* * *

Нет, не просто меня убить.

Извещенье придет — не верьте.

Чтобы Родине вечно жить,

Я не кланяюсь подлой смерти.

 

А когда упаду я вдруг

Под орудийную перебранку,

Знайте: мой закадычный друг

Без приказа пойдет под танки.

 

Так что смерти на фронте нет,

Хоть сердец отгремевших — много.

Жив. Здоров. Сердечный привет.

Нас на запад ведет дорога.

 

* * *

Принесу, войдя не постучав,

Запах дыма, горький привкус пота.

Скинешь ватник с хрупкого плеча:

Покрасивей быть тебе охота.

 

Только это вовсе ни к чему.

Кто наряд ославит и осудит?

Я, целуя, крепко обниму,

И любовь все горести остудит.

 

Я пока за тридевять земель.

Здесь ребята яростны, ершисты,

И свинца такая карусель,

Что летят ко всем чертям фашисты,

 

И дымится рваная земля.

…Через доты, надолбы, траншеи

Я приду к тебе, и тополя

Под окошком вновь похорошеют.

 

* * *

Здесь, подо Мгой, такие же рассветы.

И если нету шквального огня,

То слышишь соловьиные дуэты

И землянику видишь возле пня,

 

И шмель гудит над бруствером покатым,

Как будто сенокосная пора.

В минуты эти память у солдата

Бывает по-особому остра.

 

А в том и жизни нашей, видно, сила!

И я пройду через железный шквал.

Вот только б ты, родная, не забыла,

А я тебя нигде не забывал.

В. Блинов

 

С фронта

Так жду твоих писем, щемящее-знакомых!

А пишешь ты скупо, скажу не в укор.

Так жду твоих писем — о сыне, о доме,

О всем, что так близко… и так далеко.

 

Ах, как они нужны, перед боем так кстати!

И пусть треугольнички пулей летят!

Ты помнишь, родная, о муже-солдате?!

Я жду твоих писем, как ласки дитя!

 

Суровая дружба меня окружает,

Надежное братство друзей боевых.

И в копоти боя, в сполохах пожарищ

Мы думаем крепко о вас, дорогих.

 

Нет, тут я ошибся, конечно, не в бое.

Под стук пулемета нет думы о вас.

Твердим о любимых в минуты покоя,

В землянке, в короткий, урывистый час.

 

Мы ждем ваших писем, читаем их вместе,

Поем о вас в песнях, мечтаем в стихах.

Пиши мне так часто, как пишет невеста,

Пославшая в бой своего жениха.

Ю. Введенский

 

Письмо

А ты всё плачешь — пишут мне, —

мне всё известно на войне.

А пишешь: «Я не плачу…» —

чтоб пуля не смогла

вдруг

приостановить

мои

сердечные дела.

Я потерял твое письмо

здесь где-то, на снегу.

По старой лыжне в эту ночь

вернуться не могу.

А как жило твое письмо,

волнуясь за меня,

мое убежище,

моя

веселая броня!

Оно снега укором жгло,

оно грозило как могло,

просило: «Победи!»

Оно спасеньем залегло

в карманчик на груди.

Я потерял твое письмо

здесь где-то, на снегу.

А вдруг

оно зашелестит

и попадет к врагу?

Наткнувшись на мои следы,

он кинется за мной

по лыжне

узенькой

моей

тропинкою лесной.

И лыжи черные его,

слетая

с вышины,

перевернут

твое

письмо

перед лицом луны.

Обрадуется белофинн,

язык ему знаком.

Твой почерк, освещая,

он разберет тайком.

И позавидует он мне,

метнется

по моей

лыжне…

Твое письмо верну я —

тут, прислонясь к сосне.

М. Луконин

 

* * *

Среди развалин в городе сожжённом,

Отбитом нами у врагов опять,

Мы дописать спешили письма жёнам,

Что перед боем начали писать.

 

В ушах стоял надсадный скрежет стали,

И вился дым у воспалённых век,

Но женщины, наверно, не читали

Нежней тех писем ничего вовек.

Н. Рыленков

 

* * *

Письмо и карточка в конверте,

Написан чётко адрес твой.

Обязан быть готовым к смерти

Солдат, не раз ходивший в бой.

 

Мы здесь привыкли к этой мысли

И, жажду жизни затая,

Висим на шатком коромысле

У самой грани бытия...

 

Пусть нелегко нам, ну так что же,

К нам век тревожный наш ревнив.

Мы чище сделались и строже,

Всё суетное отстранив.

 

И мерой нас какой ни мерьте,

Как ни оценивайте нас,

Мы здесь в глаза глядели смерти,

И мы не опустили глаз!

Н. Рыленков

 

Верность

Фрагменты

 

* * *

Мы выбили фашистов из села.

Враг огрызался бешено и долго.

Но был разбит, и вьюга замела

И трупы, и цистерны, и двуколки.

 

Бой догорал на дальнем рубеже,

Прошли вперед стремительные танки.

Мы отдыхаем в тесном блиндаже,

Заварен чай, пора сушить портянки.

 

Как освежающ краткий отдых наш!

Немножко сна — и снова в бой жестокий.

Я достаю из сумки карандаш,

Пишу тебе, желанной и далекой.

 

Любимая, ты мне была верна,

Я знаю, ты в разлуке не изменишь,

Пусть дружбе нас учила не война,

Но в дни войны иначе дружбу ценишь.

 

В бою суровом познается друг,

А верность закаляется в разлуке.

Всегда со мной среди смертей и вьюг.

Твои благословляющие руки.

 

Я смерти — старой злюки — не боюсь

И в час последний встречу смерть, спокоен.

Пусть обо мне не скажут: он был трус,

Пусть говорят: он был отважный воин.

 

Бесстрашным сердцем славен человек.

Вчера в бою нам было не до шуток.

Мы на ходу бросались в рыхлый снег.

Чтоб пролежать как мертвые полсуток.

 

Но знали мы: не сломят нас снега.

Пусть холода, пусть вьюга рвет и мечет,

Мы наступаем, мы тесним врага

Во имя нашей долгожданной встречи!

 

Я верю: нам с тобою жить вдвоем,

Но прежде мы, восстав на чужеземца,

В бою жестоком до конца добьем,

Испепелим и уничтожим немца.

 

Пусть не покинет нас, мой верный друг,

Спокойствие и мужество в разлуке.

Всегда со мной среди смертей и вьюг

Твои благословляющие руки.

 

* * *

Редкий час тишины,

Как предвестник грядущего боя.

Утро. Небо совсем голубое.

Пулемет у сосны.

 

Солнце шлет нам привет,

Воздух свежестью леса пропитан.

Надо мной шумящая ветвь

Пулеметною строчкой прошита.

 

Спят в укрытьи бойцы —

Им победа желанная снится.

В штаб уходят гонцы

С донесеньем о сдавшихся фрицах.

 

Я не сплю. Мне дымок

Над разрушенной хатой безмолвной

И родной уголок,

И тебя, дорогая, напомнил.

 

Показалось на миг:

Это наша седая избушка.

Словно в сказке возник

Облик нашей родной деревушки.

 

Верю: будет опять

И работа, и мирная пашня.

Будем зори встречать,

Будем славить могущество наше.

 

Будем в праздник весны

Ликовать и смеяться с тобою.

…Редкий час тишины,

Как предвестник грядущего боя.

 

* * *

Почтальон заглянул в санбат.

— Что, неправду сказал я, брат?

Наконец и твое письмо

Добрело в наш окоп само.

Получай! — И исчез опять.

Штамп и адрес, еще печать.

 

Почерк твой и твоя рука,

— Здравствуй, милый, — шепчет строка.

…Друг мой верный, когда в бою

Вспомню весточку вдруг твою,

 

Насмерть немца разит рука,

Беспощаден удар штыка.

Да прославятся в песне веков

Письма в адрес фронтовиков!

А. Бутолин

 

Письмо

Летели снежные медлительные хлопья,

Ложились стаей шумных легких ос…

Вдруг почтальон в холодные окопы

Твое письмо желанное принес.

 

Мне показалось, солнце проглянуло

И в этой снежной, грозной тишине

Над нами звонко ласточка сверкнула,

Напомнив щебетаньем о весне.

П. Кириллов

 

Письмо жене с фронта

Коль смерть возьмет меня не вдруг,

В атаки час прервав мой бег,

И проживу я миг-другой,

Прощусь с тобой, мой верный друг:

 

Махну бескровною рукой

И уроню ее на снег,

Хоть будет бой греметь вокруг.

Жаль, не узнаешь, в миг какой

С тобой простился я навек.

Г. Дагуров

 

* * *

Не встречалися ни разу

Мы с тобой за всю войну,

Но мои с твоими письма

Знали встречу не одну.

 

Каждый раз на полдороге

Письмам встречи суждены:

На войну твое стремится,

А мое летит с войны.

 

И в дожди летят, и в бури

Письма, будто голубки,

Не задержатся в цензуре

Наши белые листки.

 

Брось листок в тот ящик синий —

И он в путь пуститься рад.

Он домчится, не загинет,

Жил бы только адресат.

 

До того нас письма знают —

Хоть без адреса пусти, —

Полетит письмо, как голубь,

Не собьешь его с пути.

 

Так им любо, так просторно

На путях, что к нам ведут,

Будто крошки, будто зерна

С наших рук они клюют.

А. Кулешов

 

Письмо солдата

Написал я все, что надо,

А увижусь — доскажу.

А теперь письмо солдата

Треугольником сложу.

 

Угол первый — самый главный.

Этот угол и загну,

Чтоб с победою и славой

Мы окончили войну.

 

Я сложу края второго,

Вот и вышел уголок,

Чтоб вернуться мне здоровым

На отеческий порог.

 

Ну а третий, ну а третий

В честь твою сложу скорей,

Чтоб тебя, как прежде, встретить

И назвать тебя своей.

 

Так лети с приветом жарким

На заветное крыльцо,

Треугольное, без марки,

Фронтовое письмецо!

Б. Лихарев

 

Четвертое письмо в Ленинград

Я пишу тебе, дорогая,

Под разрывы немецких мин.

В ста шагах от переднего края

Я в воронке лежу один.

 

Догорает вдали ракета

Бледноватым чужим огнем.

Три часа ещё до рассвета,

Скоро встанем и в бой пойдем.

 

Три часа осталось до боя,

Может, столько осталось и жить.

Перед боем надо с тобою

Хоть немного поговорить.

 

Видно, так уж солдат устроен,

Что в последние три часа

Обязательно перед боем

Надо письма ему писать.

 

И, пристроясь в глубокой нише,

От снарядов и мин в стороне,

Он на родину письма пишет,

Пишет матери, детям, жене.

 

Мне заказаны письма эти,

Мне не видеть родных черты,

Всё, что только осталось на свете, —

Это ты, это только ты.

 

Мне за это придется биться,

За погибших моих друзей.

Ох и жарко же будет фрицам

От гвардейской винтовки моей!

 

На нее, дорогую винтовку,

Я солдатскую руку кладу…

Начинается артподготовка.

До свиданья, родная. Иду

Д. Лондон

 

Письмо из Ленинграда

Ты себя не терзай и не мучай

В дальнем южном дому тыловом, —

Лучше прежнего, чище и лучше

Мы с тобою еще заживем!

 

Будут снова и взморье, и Стрельна —

Незакатного солнца край,

Где теперь каждый кустик пристрелян

И с насыпи сброшен трамвай!

 

И стучит пулеметная лента

Телеграфным кодом своим.

Ты прислушайся к ней в Ташкенте —

К дальним отзвукам фронтовым!

 

Самой точной, короткою самой —

Жди! — обрадует вестью она,

Словно молнией телеграммы,

Днем Победы озарена!

П. Ойфа

 

Письмо с фронта

Не нашел я заветного дома —

В дом наш бомбой фашист угодил,

Стала улица мне незнакома,

Будто здесь никогда не ходил.

 

И не верится мне, что с тобою

Здесь недавно встречали рассвет.

Горький ветер играет золою —

Дома нет, нашей юности нет.

 

Не найти мне крыльца дорогого,

Только пепел да щебня горбы.

Но я верю — у дома другого

Мы сведем нити нашей судьбы.

 

Будет мир, будут праздничны будни

В песнях, в смехе, в упорном труде.

Только мы никогда не забудем

Наших мук в этой черной беде,

 

Как земля от разрывов дрожала,

Как в страданьях, в огне и крови

Закалялась, росла и мужала

Сила ненависти и любви.

Л. Мирошин

 

Письмо с фронта

Не пугайся, всё стерпи, не выдай

Слабости, и дико не кричи,

Если военком с суровым видом

Похоронку на меня вручит.

 

Скажет он тебе, майор безрукий,

В утешенье пару тёплых слов:

— Не рыдай, не поддавайся муке,

Молода ещё, найдёшь любовь…

 

Выплачься, не отгоняй сомненья:

«Жив?» Да, жив, приду с войны,

Сохрани мне верность, а терпенье —

То удел солдатки и жены.

В. Пьянков

 

* * *

Проходит неделя, проходит другая,

И третьей место дают, умчась…

Пишу письмо тебе, дорогая,

Сегодня в свободный час.

 

Сумерки подкрались за порошею,

Темнеет за окнами улица снежная.

Я хочу сказать тебе самое хорошее,

Самое ласковое и нежное.

 

Я знаю, одна в этот вечер,

Не зажигая огня,

Опустив усталые плечи,

Ты грустишь, вспоминая меня.

 

Вспомнишь детство мое, годы школы,

Юность начатую мою.

Вспомнишь, сердцем грустя невеселым,

Нашу маленькую семью;

 

Снег и вечер тебе напомнят

То, что было словно вчера,

В тишине наших маленьких комнат

Те далекие вечера.

 

А потом бомбежки, тревоги.

Вспомнишь — тень пройдет у лица.

А там дороги, дороги

Без края и без конца.

 

Куда нас с тобой ни бросало,

Лишь голову только нагни,

И вспомнятся рельсы, вокзалов

Мелькающие огни.

 

В дороге случалось нам туго,

Но легче в невзгоде вдвоем,

Как два закадычных друга,

Мы делились последним куском.

 

И так же на равные части

Мы честно в невзгоде любой

Горе свое и счастье

Делили между собой.

 

Пока ощущали мы рядом

Материнской заботы тепло,

Нам казалось, что так и надо

И иначе быть не могло,

 

Лишь когда повернет жизнь иначе,

Начинаем мы понимать,

Как это много значит,

Когда рядом с тобою мать.

 

Когда горесть узнаешь разлуки

И с тоскою смотришь назад,

Снятся нам материнские руки,

Материнские снятся глаза.

 

В мороз, в непогоду, в ненастье,

Возвращаясь усталый с пути,

Какое большое счастье

Письмо из дому найти.

 

И я в бою неустанном,

В беде и невзгоде любой

Пронесу своим талисманом

Святую твою любовь.

 

Я вернусь. С добытой победой,

Сквозь невзгоды и смерти промчась,

Я к тебе невредимый приеду

В долгожданный, заветный час.

 

Я возьму тебя в свои руки

Так, как могут лишь обнимать

Сыновья после долгой разлуки

Наконец обретенную мать.

 

И, счастливая и молодая,

Все печали оставя в былом,

Ты сядешь со мною, родная,

За праздничным нашим столом.

 

Так будет — я верю и, веря,

Всё пройду и перетерплю.

Уж скоро на горле зверя

Мы смертельную стянем петлю.

 

А пока пуст и темен твой вечер.

Бродит вьюга, огни затая…

До свиданья, родная, до встречи,

Единственная моя

Л. Розенберг

 

Письма с войны

 

1

В Бранденбургский темный лес прибрежный,

Где шумят германские дубы,

Ты пришла хранительницей нежной

Неизведанной моей судьбы.

 

Вся река в дыму артиллерийском.

Вздыбил землю вражеский фугас,

Только ты стояла близко-близко,

И спасла меня… В который раз…

 

И улыбка та же, голос тот же,

До сердцебиения родной…

В поле, в блиндаже, на тряском «додже»* —

Всюду ты, далекая, со мной.

 

Не тебя ль встречаю каждый день я,

Как свою счастливую звезду?

Может быть, стезею сновиденья

Каждый день и я к тебе иду?

 

Надо мною темнота лесная.

Ночь бредет неслышною стопой.

Может быть, и сам того не зная,

Я сейчас беседую с тобой…

 

Приходи ж и ты дорогой прежней,

Спутница надежды и борьбы,

В этот темный, в этот лес прибрежный,

Где шумят германские дубы…

 

2

Ты опять сегодня приходила,

Наяву, родная, не во сне.

Ты со мною долго говорила…

Я не знаю, что это за сила

Каждый день ведет тебя ко мне.

 

Зоркий часовой тебя пропустит,

Огневой тебя не сдержит вал.

Я не знаю, сколько надо грусти,

Чтобы каждый камень, каждый кустик

Образ твой немеркнущий являл.

 

На рассвете пушки грохотали.

Вновь земля до неба поднялась.

На рассвете коршуны летали —

И куски земли и злобной стали

Долетали, милая, до нас.

 

Я с тобой не разлучусь вовеки,

Я тобой живу, тобой дышу,

Всюду вижу — лишь закрою веки.

Это я через поля и реки

Каждый день тебя переношу.

 

Ты хранишь меня в минуту злую

От беды, от грусти, от огня.

С правдой по Германии кочуя,

Имя ясное произношу я,

Имя, дорогое для меня.

 

Я иду к тебе неутомимо,

Радости грядущие тая.

Пеплом, кровью, памятью гонимый,

Я иду на запад — но к любимой

С каждым днем все ближе, ближе я.

А. Шпирт

 

Письмо

За мною смерть гуляет по пятам,

Земля гудит и стонет под ногами.

А я назло всем грозам и смертям

Письмо пишу на родину стихами.

 

Привет тебе, любимая жена!

Привет с земли, войною опаленной.

Здесь дом сгорел, и нива сожжена,

И вырублен врагами сад зеленый.

 

По черным трубам ветер гонит пыль.

Край хлеборобный, что с тобою стало?

Какой злодей красу твою сгубил

И чья нога поля твои топтала?

 

За Сеймом, на холмистом берегу,

Незваный гость по нашим селам блудит.

Мы не забудем Курскую дугу,

Но трижды враг ее не позабудет!

 

Проклятые! Над вашей головой

Кружится ворон черный в ожиданье.

За все, за все — за дом, за край родной,

За все невыразимые страданья,

 

За стоны братьев наших и сестер,

За наших жен, томящихся в печали, —

Мы поклялись исполнить приговор

И кровью нашу клятву подписали.

Г. Степанов

 

Из фронтовых писем

 

1

На моих путях немеряной длины

О тебе мои мечты, надежды, сны…

«Догоняет зайца тот, кто не спешит»

Что ж, увидим… если я приду с войны.

 

Пусть пока еще я цел и невредим.

Кто мне скажет, долго ль буду я таким…

Снова огненная буря поднялась,

Но я занят все равно письмом своим.

 

Может, больше мне и писем не писать,

Может, скоро мне, упав, уже не встать…

Но спасти меня должна любовь твоя, —

«Не надеяться — так счастья не видать».

 

Бесконечно бы писал, да скоро в бой.

Будь здорова. Все ж мы встретимся с тобой.

Я в душе своей, как память светлых дней,

Проношу с собой повсюду образ твой.

 

2

Мое письмо на миг, родная,

За самого меня прими…

За счастьем горе забывая,

К своей груди его прижми.

 

Листок бумаги! Желтым стал он.

На нем следы оставил пот…

Видать, прошел со мной немало

Путей-дорог листочек тот.

 

Пускай бумага грязновата,

Не брезгай ею никогда.

Священ тяжелый путь солдата

И терпкий пот его труда.

 

Идет он в бой за край родимый

Сквозь кровь и смерть — всегда вперед.

Он должен быть непобедимым,

Как повелел ему народ.

 

Ну что ж! К концу подходят беды,

Берем мы верх в крутой борьбе.

Пусть теплым вестником победы

Мое письмо придет к тебе.

 

Ты сбереги его, родная,

В нем — грозный год.

В нем — страсть и бой.

Его и сам я почитаю,

Когда приду с войны домой.

 

Еще настанет час веселья…

Но этих дней нам не забыть.

Пусть скажут все: они умели

И драться крепко, и любить.

 

Лети, письмо, преград не зная,

Как птица по небу, лети…

Чтоб от меня родному краю

Привет сердечный донести.

 

Там разыщи ты мать седую —

В селе Тайпак она живет.

И непрерывно ждет, тоскуя,

Что скоро сын с войны придет.

 

Ты приласкай ее седины —

Как приласкал бы я, — любя.

И встретит, как родного сына

Старушка добрая тебя.

Д. Мулдагалиев

 

Письмо с фронта

…Но перед утренней зарницей

Утихнет бой на пять минут,

Над отдыхающей бойницей

Глаза любимые сверкнут.

 

И в этот полумиг опять я

Настигнуть памятью смогу

Тебя

И легкий трепет платья,

Шуршащего на берегу.

 

Звенит родник. Ползут туманы

К морской изогнутой косе.

Окружена травой поляны,

Ты отражаешься в росе.

 

Стекают дни в поток великий,

Бег времени упрям и скор.

Сверкают солнечные блики

На ледяных доспехах гор.

 

И с нами говорит ущелье,

И в этой речи ветровой

Клич Амирани* жив доселе

И поражает, как живой.

 

Но над землей в июньской рани

Сверкнул литой клинок войны, —

И стали силы Амирани,

Как хлеб насущный, мне нужны;

 

А ты в то утро захотела

Нарвать такой травы с полян,

Чтоб от прикосновенья к телу

Затягивались щели ран.

 

…Поляны в кровяных накрапах.

Огнем окружье спалено.

Я позабыл сирени запах,

Я порохом дышу давно.

 

И кони мрут в горячем мыле,

И раны на камнях свежи,

И мы ущелье превратили

В незыблемые рубежи.

 

И я затем лежу в дозоре,

Рву снов пятиминутных нить,

Чтоб враг не смог родные зори

Перечеркнуть и зачернить;

 

Чтобы разгладить все траншеи

И слышать снова голос твой,

Чтобы цвела ты, хорошея,

Под бесконечной синевой,

 

Чтобы стояли, нерушимы,

Нерасторжимы, в полный рост,

Бессмертной родины вершины

В лучах пятиконечных звезд…

 

*Герой грузинской мифологии, аналог Прометея.

И. Нонешвили (Пер. А. Межирова)

 

Письмо

Возможно, будет мрачная погода,

Тебе покажется, что мало строк,

Что я тебе за целые полгода,

И полстраницы написать не смог…

 

Не доверяй погоде и досаде

И хоть открытку в ящик оброни...

Торопимся к берлинской автостраде,

И письма пишем, не сходя с брони.

М. Львов

 

Письма

Да, на войне — как на войне:

Ни сочных трав, ни клейких почек,

Ни птиц, вернувшихся к весне.

А только полудетский почерк…

И сердце мечется во мне.

 

То замирает на мгновенье,

То глухо бьётся в тесноте

От лёгкого прикосновенья

Твоей мечты к моей мечте.

 

Заметишь ряд описок милых,

Следы линейки под строкой —

И русых кос и рук в чернилах

Как бы касаешься рукой.

Л. Длигач

 

* * *

Траншея, взрытая снарядом…

За речку откатился бой.

С разбитым пулеметом рядом

Солдат к земле припал щекой.

 

Застряли в золотистых прядях

Комочки ссохшейся земли.

В кармане, в согнутой тетради,

Мы к девушке письмо нашли.

 

Его неспешно начиная,

Разборчиво писал слова:

«Весна здесь ранняя такая —

Уже на бруствере трава.

 

Живу тобой, храним тобою,

И потому минует смерть —

Снаряд прошел над головою,

А скоро здесь земле кипеть».

 

Письмо в руках мы подержали,

Край оторвав, чтоб спрятать кровь,

И адресату переслали —

Ведь в нем еще жила любовь.

А. Гусев

 

Письмо домой

Здесь, на войне, мы рады каждой строчке

И каждой весточке из милых нам краев.

Дошедших писем мятые листочки

Нам дороги особо в дни боев.

 

Они хранят тепло родного дома,

Сопутствуя бойцу в его борьбе.

О, чувство зависти! Как нам оно знакомо

Когда письмо приходит не тебе.

 

Любимая жена моя, Наташа!

От вас известий не было давно,

И, наконец, — письмо. Родное, ваше!

Как много радости мне принесло оно.

 

О, письма из дому! Мы носим их с собою,

Они напоминают нам в бою:

Будь беспощаднее с врагом на поле боя,

Чтоб враг не истребил твою семью!

 

Мы были в городе.

Как грозный знак проклятья,

Труп женщины лежал на мостовой.

Растерзанное ситцевое платье,

Застывшая рука над головой.

 

И я подумал: как же быть такому?

Быть может, кто-нибудь, как я, таких же лет,

Ждет от жены письма, письма из дому

От этой женщины. А писем нет и нет…

 

Мы были в городе развалин и воронок,

Разграбленного немцами жилья.

Я видел мальчика. Лет четырех ребенок.

Он был убит. И сына вспомнил я.

 

И я подумал: как же быть такому?

Быть может, кто-нибудь на фронте ждет сейчас

Каракуль детских — весточку из дома

И детский незатейливый рассказ…

 

Мой верный друг, товарищ мой надежный!

Мы на войне. Идет жестокий бой

За каждый дом, за каждый столб дорожный,

За то, чтоб мы увиделись с тобой!

С. Михалков

 

Буду ждать…

Ребенок спит. Колышет ветер шторы.

Я у окна сажусь писать письмо.

Оно пусть будет нашим разговором,

Оно сегодня пишется само.

 

Я слышу рядом теплое дыханье.

Передо мной твои черты лица,

Наш мальчик спит. Веселое созданье,

Смешной малыш, не видевший отца.

 

Он стоил мне томительных, бессонных

Разрывами наполненных ночей

В товарных, наспех собранных вагонах

Среди разбитых бомбами путей.

 

Он стоил мне и слез, и сил, и воли —

Упорная, она нашлась во мне.

Поэтому люблю его до боли,

А без тебя — люблю его вдвойне…

 

Ложусь ли спать, встаю ли на рассвете,

Иду ли в ясли, на завод иду —

Все думаю о том, что есть на свете

Тот человек, которого я жду.

 

А если вдруг тревожное сомненье

Мне в душу заползет на миг,

Что все это — мое воображенье,

И на войне ты от меня отвык,

 

И есть уже какая-то другая,

С которой вместе делишь ты войну,

Которой говоришь ты: «Дорогая!»,

На время забывая про жену, —

 

Тогда я вспоминаю Приднепровье

И вечера на тихом берегу,

Все то, что с нашей связано любовью,

Все то, что свято в сердце берегу.

 

И первый кубик на твоих петлицах,

И первый орден на твоей груди…

Все то, что в памяти моей хранится,

Что мне сейчас подсказывает: «Жди!»

 

И на душе моей опять спокойно —

Любовь со мной, она крепка во мне.

Она переживет любые войны,

Она тебе поможет на войне.

 

Хочу тебя увидеть победившим,

Не отступившим, с гордою душой,

За Приднепровье наше отомстившим

И за разлуки нашей срок большой.

 

За тех из нас, оставшихся в разлуке,

Которым ждать уже не суждено,

За их тоску, за горе их, за муки,

За сердце их, что болью сожжено.

 

Я верю в то, что ты ко мне вернешься,

Придешь таким, каким во мне живешь,

И по-отцовски к мальчику нагнешься,

И до утра со мною не уснешь.

 

Скажу я так в минуты нашей встречи:

«Все вынести я, кажется, смогла,

Чтоб руки положить тебе на плечи

И рассказать, как я тебя ждала…»

С. Михалков

 

Твои письма

Ты писал мне перед самым боем,

В час, когда бросало землю в дрожь…

Я не знаю — где ты, что с тобою.

Но я верю: ты ко мне придешь.

 

Ты придешь сквозь дым, сквозь гул снарядов,

И в горячей схватке лобовой

Ты меня, я знаю, видишь рядом,

Потому что сердцем я с тобой.

 

Я с тобой плечом к плечу, и, может,

Кровь твоя пылает на снегу…

Пусть тебе другая бинт наложит,

Только знай — тебя я берегу.

 

Я с тобой везде иду незримо,

Я храню тебя, ты будешь жить!

Знай, что смерть шальною пулей мимо,

Не коснувшись сердца, прожужжит.

 

Отведу ее своей любовью,

Смертоносный растоплю металл.

Ночи не было, чтоб к изголовью

Светлый голос твой не долетал!..

 

Вот уж март. Короче стали ночи.

Вот уж март. И на побегах лоз

Полной жизнью набухают почки.

Мимо ходит девушка из почты

С полной сумкой радостей и слез.

 

К девушке идут навстречу люди.

Головой кивает мне она:

— Нет сегодня… Значит, завтра будет!

В улицы врывается весна.

 

Жизнь! Она врывается с размаху

Жизнь! Родной, пойми, такая жизнь!

За нее без устали и страха

Рвусь вперед, но только — продержись!

 

Мсти, убей во имя этой жизни —

Разве можно думать о другом?..

Прижимаю к сердцу эти письма,

Сложенные уголком…

 

Карандаш нанес густые тени,

Закружились буквы на полях.

Ты писал, должно быть, на колене

И, должно быть, второпях…

 

Перед тем, как их сдавали в поезд,

Долго мяли в сумках на пути,

А теперь они совсем истерлись,

Столько раз прижатые к груди.

 

Столько раз развернуты руками!

Буквы стерлись, и не видно строк.

Только затвердила их на память,

Лучше, чем заученный урок…

 

Словно март в окно капелью брызнул,

Словно жизнь прорвалась там и тут.

Знаю, ты во имя этой жизни

Мстишь — и жив ты, даже если письма

Долго, очень долго не идут…

Н. Кондратковская

 

Я жду тебя…

Я жду тебя,

Жду тебя, любимый мой,

Каждый день и час.

Никакой разлуке злой

Не осилить нас.

Вот сейчас ты вышел в бой —

И не видишь сам,

Что и я иду с тобой

Рядом по лесам.

И не смеет смерть в бою

Близко подойти,

Потому что я стою

На её пути!

 

Жду, как только можно ждать,

Веря и любя,

Каждый миг ты должен знать,

Как я жду тебя!

Если трудно мне порой

Долго без письма, —

Я тогда себе самой

Их пишу сама.

Я пишу, что знаешь ты,

Как тебя мы ждём,

Что письмо давно в пути

И придёт потом…

 

Жду все ночи, жду все дни,

Там, где ты — там я.

Только руку протяни —

Вот рука моя.

В трудный час, идя на бой,

Сквозь огонь и дым,

Вспомни всё, что мы с тобой

Тихо говорим.

Счастье завтрашнего дня

Силой призови,

Не отдай врагу меня

И моей любви!

Е. Рывина

 

Письмо

Оно прошло далёкий путь,

Как небо над рекою.

Пришло, чтоб в сердце заглянуть

Взволнованной строкою.

Как не прожгли слова листок,

Горячие до жженья!

Я слышу, как растёт меж строк

Стальной прибой сраженья.

Я вижу — ты стремишься в бой,

Неудержим, как ветер.

Поют снаряды над тобой

О смерти и бессмертье,

О русской доблести,

О тех,

Кто шёл за Русь на битвы.

А вьюга стелет белый снег

Под головы убитых.

Да, путь войны суров, жесток,

Но сквозь огонь сражений

Мы видим вёсен солнцепёк

И твоего письма листок,

Как первый лист весенний!

Л. Татьяничева

 

Если будешь ранен, милый, на войне

Если будешь ранен, милый, на войне,

Напиши об этом непременно мне.

Я тебе отвечу

В тот же самый вечер.

 

Это будет теплый, ласковый ответ:

Мол, проходят раны

Поздно или рано,

А любовь, мой милый, не проходит, нет!

 

Может быть, изменишь, встретишься с другой —

И об этом пишут в письмах, дорогой!

 

Напиши… Отвечу…

Ну, не в тот же вечер…

Только будь уверен, что ответ придет:

Мол, и эта рана,

Поздно или рано,

Погрущу, поплачу… все-таки пройдет.

 

Но в письме не вздумай заикнуться мне

О другой измене — клятве на войне.

Ни в какой я вечер

Трусу не отвечу.

У меня для труса есть один ответ:

Все проходят раны

Поздно или рано,

Но презренье к трусу не проходит, нет!

И. Уткин

 

Я жду тебя

Жду тебя, хороший мой,

Очень крепко жду.

Жду уральскою зимой,

Жду весной в цвету.

 

Жду, и дни быстрей идут,

Гаснут вечера.

И со мной сегодня ждут

Все, кто ждал вчера.

 

Ждут по-прежнему друзья,

Всей душой любя.

Что ни делала бы я —

Это для тебя.

 

Я с тобой к плечу плечо,

Мне по сердцу друг,

Те, кто любит горячо,

Ждать не устают.

 

Снятся мне твои черты,

Где же ты теперь?

Жданный мой, когда же ты

Постучишься в дверь?

 

Для тебя припасено

Всё давно твое,

Непочатое вино

Выпьем мы вдвоем.

 

Верю, ты придешь опять,

Ласковый, родной.

Милый, я умею ждать,

Как никто другой…

Г. Славин

 

Мои друзья

Госпиталь.

Всё в белом.

Стены пахнут сыроватым мелом.

Запеленав нас туго в одеяла

И подтрунив над тем, как мы малы,

Нагнувшись, воду по полу гоняла

Сестра.

 

А мы глядели на полы.

И нам в глаза влетала синева,

Вода, полы…

Кружилась голова.

Слова кружились: «Друг, какое нынче?

Суббота?

Вот, не вижу двадцать дней…»

Пол голубой в воде, а воздух дымчат.

«Послушай, друг…» —

И все о ней, о ней.

 

Несли обед.

Их с ложек всех кормили,

А я уже сидел спиной к стене.

И капли щей на одеяле стыли.

Завидует танкист ослепший мне

И говорит

Про то, как двадцать дней

Не видит.

И — о ней, о ней, о ней…

 

— А вот сестра, ты письма продиктуй ей!

— Она не сможет, друг, тут сложность есть.

— Какая сложность? Ты о ней не думай…

— Вот ты бы взялся!

— Я?

— Ведь руки есть?!

— Я не смогу!

— Ты сможешь!

— Слов не знаю!

— Я дам слова!

— Я не любил…

— Люби!

 

Я научу тебя, припоминая… —

Я взял перо.

А он сказал: «Родная!» —

Я записал. Он: «Думай, что убит…» —

«Живу», — я написал.

Он: «Ждать не надо…» —

А я, у правды всей на поводу,

Водил пером: «Дождись, моя награда…»

Он: «Не вернусь…» —

А я: «Приду! Приду!»

Шли письма от нее. Он пел и плакал,

Письмо держал у просветленных глаз.

Теперь меня просила вся палата:

— Пиши! — Их мог обидеть мой отказ.

— Пиши! — Но ты же сам сумеешь, левой!

— Пиши! — Но ты же видишь сам?! — Пиши!..

 

Всё в белом.

Стены пахнут сыроватым мелом.

Где это все? Ни звука. Ни души.

Друзья, где вы?..

Светает у причала.

Вот мой сосед дежурит у руля.

Всё в памяти переберу сначала.

Друзей моих ведет ко мне земля.

Один мотор заводит на заставе,

Другой с утра пускает жернова.

А я?

А я молчать уже не вправе,

Порученные мне, горят слова.

— Пиши! — диктуют мне они. Сквозная

Летит строка.

— Пиши о нас! Труби!..

— Я не смогу!

— Ты сможешь!

— Слов не знаю.

— Я дам слова!

Ты только жизнь люби!

М. Луконин

 

Баллада о письмах с войны

...Из юности той,

немыслимой,

муж глядит со стены.

Дарья разгладила письма,

солдатские письма —

с войны.

Читает,

будто бы слушает

Ивана голос глухой...

И — захлестнуло душу

любовью,

болью,

тоской!

 

Лицо Ивана рябое

выплыло из-под стекла...

Словно на минное поле

Дарья вдруг набрела.

 

...Читает:

«Сынка бы... иль дочку...

Да делу другой оборот...

Но — взрыв! —

и навеки точка,

и Дарья

писем не ждет.

Долгим,

скорбящим взглядом

смотрит в окно луна...

 

Взошла звезда над солдатом —

на целую роту одна.

Спит он,

и сны не снятся,

шумят над могилой леса.

 

А Дарья в эвакуации

верит еще в чудеса.

 

Взрыв!..

И приносит почта

живое его письмо.

Острый,

размашистый почерк,

и пахнут листы весной!

Значит, недаром верила!..

Превозмогая дрожь,

конверт разрывала серый.

Врешь, похоронка,

врешь!

Горькая грусть солдата

в каждой строке жила...

 

Но Дарья взглянула: дата!

Дата!..

И всё поняла.

 

Взрыв!

И пустыми ночами

на Дарью из тишины

глядит светло и печально

солдат, не пришедший с войны.

В. Кузнецов

 

Письма отца

Памяти моего отца,

Сапронова Сергея Ивановича,

погибшего в боях за Родину 16.11.1943 г.

 

Как будто вновь гремят бои

И тень тревожная нависла.

Отец!

Я отыскал твои

С передовой

Скупые письма.

В шкатулке старенькой,

На дне,

Где их от рук чужих хранили,

Они молчали столько дней!

И вот —

Со мной заговорили.

Беру один конверт… другой…

Смотрю,

Не в силах скрыть волненья,

На штемпель почты полевой

С последней

Датой отправленья…

Ты пишешь мне:

«Будь честным, сын.

Запомни крепко:

Жизнь — атака!

Предательство — коварней мин,

А трус в бою — опасней танка».

Но что такое жизнь и честь,

Не знал

Трёхлетний твой наследник

И этих слов не мог прочесть:

«С рассветом в бой...»

Тот бой — последний!

О, сколько раз снега мели,

Дымился дождь в полях весенних!

А до меня

Те письма шли

Путём

Длинней дорог военных.

Пока я рос в тиши села,

В листках,

Пришедших с поля боя,

Меня настойчиво ждала

Война

С невысказанной болью…

В. Сапронов

 

Отцовские письма

Пожелтевшие строчки,

А за ними встают

И тревожные ночи,

И тот первый салют,

 

И квадратики неба,

И квадраты огня,

Вкус голодного хлеба,

Боль минувшего дня.

 

Треугольники писем —

Штемпелей не понять.

Стынут горькие мысли

В моём сердце опять.

 

Набежавших морщинок

Не прогонишь с лица,

Но я вырос мужчиной

И похож на отца.

 

Буквы падают косо,

Как бойцы на бегу.

Материнские слёзы

Поразмыли строку.

 

Отгремевшее — ближе,

И трубя, и скорбя,

И не верю, и вижу —

Ты глядишь на меня.

Л. Чистяков

 

Письмо

В землянку вошел он с рассветом,

В углу, озарённом свечой.

Среди разноцветных конвертов

Нашёл он один — голубой.

 

И сразу, как был, — с автоматом

Он выбежал. Сел под сосной,

Конверт разрывая помятый

Давно не дрожавшей рукой.

 

Читая, он слышал зловещий

Немецких снарядов полёт.

Все чаще и резче

Знакомый строчил пулемёт.

 

И все же лесок невысокий

Казалось, светлел от вестей.

Неровные детские строки

Чернели на белом листе.

 

Боец под сосною едва ли

Раз шесть не прочёл письмецо.

«Спасибо вам всем, что прорвали

Проклятой блокады кольцо».

 

— Подумать, малыш мой, сынишка.

Писать-то как здорово стал!

Об играх в детдоме, о книжках

На радостях всё написал.

 

Сынок мой!

За радость такую

Давно, больше года уже,

Я денно и нощно воюю

На трудном своём рубеже.

 

Отсюда на город наш близкий

Гляжу я, и немцы глядят.

Вот снова тяжёлый фашистский

Провыл надо мною снаряд.

 

Он к вам полетел — к Ленинграду…

Недаром беснуется враг.

Узнает он скоро блокаду:

Уж мы его стиснем, да так,

 

Что только в могилу сырую

Из наших тисков он уйдёт.

За маму твою дорогую.

За всё он оплатит нам счёт.

 

И злобой врага над тобою

Не будет отравлен рассвет. —

Так думал боец под сосною.

Так зрел в его сердце ответ.

А. Решетов

 

Фронтовое письмо

Памяти отца

 

Над старым письмом замираю…

Ты пишешь: «Воюем… Зима».

Отец мой! Да что я узнаю

Из строчек скупого письма?

 

Но связь есть живая меж нами,

Когда я читаю сейчас:

«А как у вас, Тася, с дровами?

И есть ли картошка у вас?»

 

А вот про меня: «Как здоровье

Сынишки?.. Пиши, не таи…»

И слиплись от слёз, как от крови,

Солёные губы мои.

Г. Морозов

 

Письмо из-под Берлина

Письмо отца — еще пороховое,

Год 45-й, май, 8-го дня.

Как талисман, ношу его с собою —

Оно стихами стало для меня:

 

«…Мой сын! Сейчас семь вечера, затишье,

А ночью — в бой, последний смертный бой,

И чует сердце — понимаешь, слышишь? —

Я говорю последний раз с тобой.

 

Да, я прошел от волховских селений

До логова врага — жестокий путь:

В минуты спешных скорбных погребений

Одно кричало сердце: «Не забудь!»

 

И вот я здесь. Последний день возмездья,

Он станет днем победы — на века.

И в справедливой, сын, солдатской мести

Не пожалею давнего врага.

 

За всю неисчислимую разруху —

За каждую страны родимой пядь,

За нашу, сын, — земля ей будет пухом! —

Фашистами истерзанная мать…

 

Враг это знает. Он не из трусливых,

Припертый к стенке, выгнется, как рысь.

Так пусть во мне опять найдутся силы!

А ты, сынок, мою продолжишь жизнь,

 

Ее продолжить — ты сперва щекою

К могиле нашей матери прильни.

Ты расскажи ей, поделись тоскою —

Я знаю, как придется в эти дни…

 

И что б с тобою в жизни ни случилось —

Жизнь не проста, она всегда борьба, —

Но если отвернешься от России,

Знай, как ублюдка, проклял я тебя!

 

Не торопись судить за эту резкость,

За прямоту — сказал тебе солдат.

В ее, России, серых перелесках,

Сраженные, друзья мои лежат.

 

Вставал над ними смерч огня и стали —

Мы снова шли на приступ, в сущий ад.

И это для того, чтоб жизнь блистала

Для вас, войной обиженных ребят.

 

А там, глядишь, порадуемся сыну —

Зажжем на небе новую звезду!

Вот так, мой друг, и буду жить отныне —

В тебе, в твоем наследнике, в роду…

 

Ну, будто все… вот — вот взлетит ракета,

Солдат на штурм последний торопя.

Прощай, мой сын! Да будет день Победы

Днем самым светлым для тебя!»

 

Да, я отец… Порой, как перед боем,

В своих мечтах, в своих делах горю.

Тогда стихами этими с тобою,

Мой сын, моя надежда, говорю…

В. Костылев

 

Письмо сыну

К хворостяному тыну

Прислонив автомат,

Нерождённому сыну

Пишет письма солдат.

 

Карандашные строчки

На листках без полей

Шлют приветы, сыночка

Называя Сергей.

 

— Хоть урывками спим мы,

Как и все на войне,

Я тебя, мой родимый,

Часто вижу во сне.

 

Белобрысым, в веснушках,

Ты ведь — наша родня…

И торчащие ушки

Точь-в-точь как у меня.

 

Эй, не плачь! Ты же — воин!

Понимаю, малец!

В это время лихое

Рядом нужен отец.

 

Чтоб тепло и защита,

Чтоб забота и дом…

Нынче главное — битва,

Остальное — потом.

 

Я вернусь к тебе, парень,

Со щитом и в седле,

Я судьбе благодарен,

Что ты есть на земле.

 

Мы с тобою сначала

Поплывём до буйков,

Натаскаем с причала

Голубых окуньков.

 

Из песка сладим замки,

Погоняем в футбол…

Из окна твоя мамка

Позовёт нас за стол.

 

Мы бы славно с ней спели

Своему малышу…

Снова фрицы насели,

Отобьюсь — допишу…

 

Но оборвана строчка

И письмо не дойдёт,

Серый лист многоточьем

Прочертил пулемёт.

С. Овчаренко

 

Отцовские письма

В потемневшие окна заглядывал вечер,

И тогда, соскочив потихоньку с крыльца,

Я бежала вдоль леса, накинув на плечи

Довоенную старую куртку отца.

 

Здесь у пня, опушённого мохом зелёным,

Под корявыми ветками хмурой сосны,

Я ждала и ждала старика-почтальона,

С толстой сумкою писем, пришедших с войны.

 

Приминая ногами густой подорожник,

По тропинке в село проходил почтальон.

И, поймавши мой взгляд, не по-детски тревожный,

Мне письмо фронтовое протягивал он.

 

Я сжимала листок в запылённом конверте,

Я под хмурой сосною стояла одна:

Может быть, извещенье о папиной смерти

Жёстким почерком мне написала война?!

 

Выходили из леса холодные тени,

Подымались туманы по сонным прудам…

Положив дорогие листки на колени,

Я по письмам училась читать по складам.

 

Эти чёткие, чуть торопливые строки…

Освещённые отблеском тёплой зари,

Эти письма отца из сражений далёких —

Мои первые азбуки и буквари.

С. Филюшкина

 

Последнее письмо

До сих пор в груди печаль не тает

Ледышкóм тяжёлого свинца.

Даже ветер на земле не знает,

Где могила моего отца.

 

Мне остался от отца-солдата

В треугольник сложенный листок.

«Может быть, — писал отец когда-то, —

Не найдёт тебя письмо, сынок!

 

Если буду я настигнут смертью,

Ну так что ж! — с войны отец писал, —

Я за нашу Родину, поверь ты,

Не жалея, жизнь свою отдал.

 

Пусть земля немеет под ногами,

Пусть сечёт свинцовая пурга,

Мы пройдём сквозь пламя! Наше знамя

Утвердим над логовом врага!»

 

Оборвали жизнь солдата пули...

Карабин сжимая за цевьё,

Вечно стой у мира в карауле,

Горе неизбывное моё!..

В. Корчеганов (Пер. А. Терентьева)

 

Письмо

Помню: Настя читает,

Мать сидит за столом

И с письмом начинает

Разговор,

Как с отцом.

 

«Добрый день или вечер», —

Пишет с фронта отец.

— Вечер, родненький, вечер,

Вся семья наша здесь.

Нынче вечер погожий —

Ветерок по логам…

 

«Жив-здоров

И того же

Я желаю и вам».

— Помаленечку, Федя,

Слава богу, живём.

И поправились дети.

И хозяйство ведём…

 

«Я теперь не на фронте, —

Дальше пишет отец, —

А в хозяйственной роте,

Снова, значит, кузнец.

Дела много. И строго

Даже в кузнице тут».

 

— Ничего, слава богу,

Может быть, не убьют…

 

«Если помнишь, в Бехтени

Кучерявый такой

Жил Сафронов Арсений —

Передай, что живой.

 

Были ранены вместе,

А теперь вот вдвоём

По железу, по жести

Складно дело ведём.

 

Как там сами живёте?

Как Натолька — окреп?

Есть ли что в огороде?

Уродился ли хлеб?»

 

— Есть для хлеба основа —

Дождь пошёл поливать…

 

«Слышишь, Марья, корову

Не надумай продать!

Без коровушки, знаешь,

Будет голодно вам.

Как-то зиму промаешь…»

 

— Хорошо, не продам…

 

Я письмо это слышу,

Слышу мамин рассказ…

А отец — будто вышел

И вернётся сейчас…

В. Балачан

 

Письма

Мама писем ждала

От отца с войны —

Четыре тяжёлых года,

Четыре весны.

Ждала молчаливо,

Не плакала

И не кляла судьбу,

В те годы

Четыре морщинки

У мамы легли на лбу.

 

Четыре тайных тревоги,

Четыре боли жены,

А письма шли

Очень медленно,

Медленно шли с войны.

Читал я письмо отцово

И прятал в ящик стола,

А мама была на службе,

На службе мама была.

 

Она приходила поздно,

Одетая по-военному,

И горько вздыхала:

«Господи!

Голоден ты, наверное…

Опять задержали в госпитале —

Пришёл эшелон из-под Ельни…»

И пахла она лекарствами,

И еле держалась, еле.

 

Я ей улыбался лукаво,

Письмо извлекал на свет,

И мама слегка бледнела

И слепо брала конверт.

Она становилась слабой,

Как маленькое дитё,

И на плечах погоны

Вздрагивали у неё.

 

Я грыз концентрат солдатский

И чай с сахарином пил.

Потом меня мама укладывала

И говорила: «Спи!..»

Когда ж, засыпая, я грезил

Новым отцовским письмом,

Почтовым казался мне ящиком

Наш под железом дом.

И. Чернухин

 

Письмо папе на фронт

Здравствуй, папка!

Ты опять мне снился,

Только в этот раз не на войне.

Я немножко даже удивился —

До чего ты прежний был во сне!

 

Прежний-прежний, ну такой же самый,

Точно не видались мы два дня.

Ты вбежал, поцеловался с мамой,

А потом поцеловал меня.

 

Мама будто плачет и смеётся,

Я визжу и висну на тебе.

Мы с тобою начали бороться,

Я, конечно, одолел в борьбе.

 

А потом принёс те два осколка,

Что нашёл недавно у ворот,

И сказал тебе: «А скоро ёлка!

Ты приедешь к нам на Новый год?»

 

Я сказал да тут же и проснулся,

Как случилось это, не пойму.

Осторожно к стенке прикоснулся,

В удивленье поглядел на тьму.

 

Тьма такая — ничего не видно,

Аж круги в глазах от этой тьмы!

До чего ж мне сделалось обидно,

Что с тобою вдруг расстались мы…

 

Папа! Ты вернёшься невредимый!

Ведь война когда-нибудь пройдёт?

Миленький, голубчик мой родимый,

Знаешь, вправду скоро Новый год!

 

Я тебя, конечно, поздравляю

И желаю вовсе не болеть.

Я тебе желаю-прежелаю

Поскорей фашистов одолеть!

 

Чтоб они наш край не разрушали,

Чтоб как прежде можно было жить,

Чтоб они мне больше не мешали

Обнимать тебя, тебя любить.

 

Чтоб над всем таким большущим миром

Днём и ночью был весёлый свет…

Поклонись бойцам и командирам,

Передай им от меня привет.

 

Пожелай им всякую удачу,

Пусть идут на немцев, как один…

Я пишу тебе и чуть не плачу,

Это так… от радости… Твой сын.

З. Александрова

 

Письмо из 41-го

Адрес краток: вместо дома-улицы —

Только номер почты полевой…

Детские каракули сутулятся:

ПАПКА

ПРИХОДИ СКОРЕЙ ЖИВОЙ

ВАНЯ

МАМКА ЗАХВОРАЛА

ХЛЕБУШКО НАМ С НЮШЕЙ ОТДАВАЛА

А САМА НЕ ЕЛА

А МОРОЗ

 

…Папке прочитать не довелось…

А. Нестругин

 

* * *

Военная цензура,

не тронь мое письмо,

мной и сестренкой Шурой

написано оно.

Листок бумаги чистой

я выменял на хлеб...

 

Бей, папочка, фашистов,

бей папочка, фашистов,

бей, папочка, фашистов,

тебе пишу я, Глеб.

 

Сказала тетя Валя, что

мы живем, как все...

Колосья собирал я

на сжатой полосе.

Мякиной для лепешек

разжиться удалось.

Немного есть картошек,

переживем, авось.

 

Бумаги вот немножко,

не знаю, что писать.

Я Шуркину ладошку

хочу обрисовать,

вот только подмешаю

из угольев чернил...

 

Бей, папочка, фашистов,

бей папочка, фашистов,

бей, папочка, фашистов,

покуда хватит сил!

 

А тут, где ниже строчек

запрещено писать,

увидишь много точек,

но должен ты понять,

что это Шурка — пушки

хотела рисовать.

Она ведь голосиста,

Не дашь — заплачет враз...

 

Бей, папочка, фашистов,

бей папочка, фашистов,

бей, папочка, фашистов,

за маму и за нас!

 

Соседки прибегали,

просили слать привет.

...А мы на фронт послали

перчатки и кисет!

Смех!.. Образок Пречистой

послала бабка вам...

 

Бей, папочка, фашистов,

бей папочка, фашистов,

бей, папочка, фашистов,

и возвращайся к нам!

 

Военная цензура,

я шлю тебе привет,

и шлет сестренка Шура,

а мамы нашей нет...

И вы не зачеркните

В письмишке ничего...

 

Бей, папочка, фашистов,

бей папочка, фашистов,

бей, папочка, фашистов,

бей!

Всех до одного!

Л. Доронина

 

* * *

А письма

В треугольничках солдатских!

Они для нас

До сей поры полны

И мужества, и доброты, и ласки,

И грозного дыхания войны.

Г. Серебряков

 

Песни

 

Письмо отца

Музыка: Е. Мартынов

 

Я читаю письмо,

Что уже пожелтело с годами,

На конверте в углу

Номер почты стоит полевой.

Это в сорок втором

Мой отец написал моей маме

Перед тем, как идти

В свой последний

Решительный бой.

 

Дорогая моя,

На переднем у нас передышка,

Спят в окопах друзья,

Тишина на крутом берегу.

Дорогая моя, поцелуй

Ты крепче сынишку,

Знай, что вас от беды

Я всегда сберегу.

 

Я читаю письмо

И как будто бы ближе и ближе

Тот тревожный рассвет

И биенье солдатских сердец,

Я читаю письмо

И как будто отчётливо слышу,

Как сейчас те слова,

Что сказал перед боем отец.

 

Дорогая моя,

На переднем у нас передышка,

Спят в окопах друзья,

Тишина на крутом берегу.

Дорогая моя, поцелуй

Ты крепче сынишку,

Знай, что вас от беды

Я всегда сберегу.

 

Я читаю письмо,

А за окнами солнце смеётся,

Начинается день,

И сердца продолжают любить.

Я читаю письмо

И уверен, что если придётся,

Всё, что сделал отец,

Я сумею всегда повторить!

 

Дорогая моя,

На переднем у нас передышка,

Спят в окопах друзья,

Тишина на крутом берегу.

Дорогая моя, поцелуй

Ты крепче сынишку,

Знай, что вас от беды

Я всегда сберегу.

Дорогая моя, поцелуй

Ты крепче сынишку,

Знай, что вас от беды

Я всегда сберегу.

А. Дементьев, Д. Усманов

 

Письмо матери

Музыка: А. Васин

 

Чудом иль не чудом, но из боя

Вновь я вышел цел и невредим.

Материнскою твоей тоскою,

Видно, в самом деле я храним.

 

Тишина тревожной передышки.

В чьей-то развороченной избе

Понял я, возможно, поздно слишком,

Как сегодня тяжело тебе.

 

Сколько бед осталось за плечами!

Сколько новых залегло морщин!

Сколько снился раз тебе ночами

Недвижимым твой последний сын.

 

Говорить смешно об этом, знаю,

Но, когда опасность надо мной,

Я тебя невольно вспоминаю,

И беда проходит стороной.

 

Может быть, причина здесь другая.

Но щебечут пули у виска,

Что в бою меня оберегает

Материнская твоя слеза.

В. Бобров

 

Солдатские письма

Музыка: Л. Лядова

 

Треугольником сложен

Пожелтевший листок —

В нем и горькое лето,

И сигналы тревог.

В нем печаль отступленья

В тот отчаянный год…

Рвется ветер осенний

И команда: «Вперед!»

 

Прошу вас,

Храните солдатские письма,

Они и просты, и порою грустны.

В них столько надежды

И вечного смысла.

Прошу вас,

Храните солдатские письма —

Тревожную память

Суровой войны.

 

Даже смерть отступала

Хоть на несколько дней,

Где солдатские письма

Шли дорогой своей.

И с поклоном последним

Письма, полные сил,

От погибших в сраженьях

Почтальон приносил.

 

Письма с фронта вобрали

И судьбу, и любовь,

И бессонную совесть

Самых искренних слов.

В письмах вера солдата

В наши мирные дни,

Хоть и были когда-то

Так далеки они.

 

Прошу вас,

Храните солдатские письма,

Они и просты, и порою грустны.

В них столько надежды

И вечного смысла.

Прошу вас,

Храните солдатские письма —

Тревожную память

Суровой войны.

Я. Халецкий

 

Солдатское письмо

(из к/ф «Первый день мира»)

Музыка: М. Фрадкин

Исп.: А. Усманов и В. Селиванов

 

Птицы вьют надо мною круги,

Возвращаясь из дальних краёв,

Мой братишка ты мать береги,

Дорога ей сыновья любовь.

Мой братишка ты мать береги,

Дорога ей сыновья любовь.

 

И тебя я, невеста прошу,

Всех дороже ты мне и верней,

Если голову здесь я сложу,

Ты о матери помни моей.

Если голову здесь я сложу,

Ты о матери помни моей.

 

Ходят рядом в солдатской судьбе

Жизнь и смерть по дорожке одной,

Мама жди, сын вернётся к тебе,

Ничего не случится со мной.

Мама жди, сын вернётся к тебе,

Ничего не случится со мной.

В. Лазарев

 

Письмо из 45-го

Музыка: И. Лученок

 

Я шлю тебе письмо из сорок пятого...

Взгляни на снимок, сверстник дорогой.

На нём я вместе с нашими ребятами,

Ты посмотри, какой я молодой!

Спецкор газеты фронтовой на высмотрел

И, щёлкнув «лейкой», адрес взял с собой.

А мы опять пошли туда, где выстрелы...

Ты посмотри, какой я молодой!

 

А вокруг весна,

Неба синева,

Солнце бьёт в глаза

И нежна листва...

Нам бы жить да жить,

Жить бы да любить

И любовь дарить

На земле!

 

А мы опять пошли туда, где выстрелы,

Где взрывы мин и бомб зловещий вой...

Пошли вперёд, чтоб победить, чтоб выстоять,

Пусть даже самой страшною ценой!

земля стонала, вся в крови, в пожарищах,

И мы за жизнь вели жестокий бой,

И рядом наземь падали товарищи,

И каждый был такой же молодой...

 

А вокруг весна,

Неба синева,

Солнце бьёт в глаза

И нежна листва...

Как хотелось жить

И любимым быть,

И детей растить

На земле!

 

Я не слыхал, как злая пуля свистнула,

Как я упал и стал землёй седой,

Как обелиском стал и песней чистою...

Ты посмотри, какой я молодой!

Я говорю с тобой из сорок пятого...

Взгляни на снимок: я на нём живой!

Не допусти же вновь войну проклятую!

Пусть будет мирным небо над тобой!

 

...Нам бы жить да жить,

Жить бы да любить,

Этот мир беречь

На земле!

Нам бы жить да жить,

Жить бы да любить,

Этот мир сберечь

Навсегда!

М. Ясень

 

Письмо, пришедшее с войны

Музыка: О. Сидоров

 

В пыли веков, на чердаке,

В забытом кем-то пиджаке,

Как в оригами сложен треугольник.

На пожелтевшем, в клеточку листе,

С изгибами, затёртыми до дыр,

Едва читался текст карандашей

Письма, пришедшего с войны.

 

Сейчас затишье, ждёт письма боец,

Но скоро бой, быстрей б войне конец,

Теперь не знаю я когда смогу

Черкнуть вам пару строк,

Сказать, что Вас люблю.

 

Ты, милая, детей побереги,

Себя хотя б немножко пожалей.

Вот скоро возвратимся мы с войны,

И счастливы как прежде будем мы.

 

А сыну, милая, скажи,

Пусть не герой я, но не трус,

И я за Родину стою,

Чтоб ты, сынок, счастливым рос.

Дочурку нежно от меня ты поцелуй,

Она ж ещё не понимает вовсе,

Дай бог, чтоб в памяти её,

Отрезок этот жизни стёрся.

 

А дальше слов нельзя прочесть,

Тут столько капель слёз, не счесть,

Она его у сердца хранила до конца,

Запомнив на всю жизнь

Черты любимого лица.

 

Ты, милая, детей побереги,

Себя хотя б немножко пожалей.

Вот скоро возвратимся мы с войны,

И счастливы как прежде будем мы.

И счастливы как прежде будем мы.

 

В пыли веков, на чердаке,

В забытом кем-то пиджаке,

Как в оригами сложен треугольник.

На пожелтевшем, в клеточку листе,

С изгибами, затёртыми до дыр,

Едва читался текст карандашей

Письма, пришедшего с войны.

В. Сидорова

 

О письмах в блоге и на сайте:

«О войне — от первого лица. Весточка с фронта»

Военно-полевая почта

«Как это было! Как совпало – Война, беда, мечта и юность!..»

Всемирный день почты и книги

От тамтама до e-mail: История почтовой службы в России и в мире

День написания бумажных писем

День почерка, или День ручного письма