Год семьи, День семьи, любви и верности —
отличный повод почитать стихи о семейной любви. Той, что выдерживает все
испытания временем и бытом, помогает жить и выживать в любые сложные времена. О
любви мужа к жене и жены к мужу. Для вас — секреты семейного счастья от
известных поэтов. Да будет счастлива семья сквозь все времена и в праздники, и
в будни, в любых испытаниях. Главное — быть вместе и любить друг друга.
Семья
На Руси это издавна чтимо,
Это в нашей, наверно, крови:
Чтобы женщина
Шла за мужчиной
В испытаньях, в скитаньях, в любви.
Чтоб его признавая начало,
Все тревоги в себе затая,
Все же исподволь напоминала:
Мы не просто вдвоем, мы — семья.
Чтобы мудрость в себе находила,
Распрямясь пред сыновним лицом,
Повторить с материнскою силой:
«Посоветуйся, сыне, с отцом!»
Чтоб, все страхи снося в одиночку,
Говорила, измаясь вконец:
«Обними-ка отца, слышишь, дочка,
Что-то нынче устал наш отец...»
И глядела бы с явной отрадой,
Как теплеет любимого взгляд,
Когда сядут за стол они рядом,
Как сегодня, к примеру, сидят.
Мы — семья.
Это значит — мы вместе.
Кто напросится к нам во враги?!
Дети вырастут.
Сложатся песни.
Только ты себя побереги.
Мы — семья.
По-отечески строги
К нам бывают родные края.
И Отечество тоже в итоге —
Нет, не просто народ, а — семья.
Мы едины любовью и верой,
Мы едины землей и трудом.
И распахнуты дружеству двери
В наш добротный, устойчивый дом.
В дом, где, робкую нежность не пряча,
Я твои повторяю шаги.
Ты любим.
Ты добьешься удачи.
Только ты себя побереги.
Т. Кузовлёва
* * *
Семья.
Писать о ней рисково —
Она — и тьма,
Она — и свет,
И поле битвы
Куликово,
И каждый в битве —
Пересвет.
Господь,
Услышь мои молитвы
И в доброте
Благослови
Мою семью
Как поле битвы,
Как поле битвы
И любви.
М. Танич
* * *
Спокойствие в семье — важней всего.
Все беды — за отсутствием его.
А ноша бед порою тяжела...
Важней всего, чтоб тихая жена:
«До вечера...» — и в щеку целовала,
и на обед рублевку выдавала.
Еще — чтоб среди сверстников твой сын
отпетым недотепою не слыл,
в какой-нибудь да верил идеал
и, отплывая, помнил тот причал,
где сны его тревожно и устало
волна неповторимая качала...
Когда живет спокойствие в семье,
срок будет — поразмыслить о себе,
неторопливо отвердеть душой,
сказать, где надо: «Я и сам большой!»
Л. Агеев
Мы
А ты из девятнадцатого века,
Не очень из двадцатого и я,
Два русских непрактичных человека,
Такая нетипичная семья.
Вокруг за долю лучшую сраженья,
А мы ту долю, что судьбой дана,
Приемлем целиком, без возраженья,
И нам другая, в общем, не нужна.
Глядим в зелёно-голубые дали,
Фантазиям конца и края нет.
Страдаем так, как прадеды страдали, —
Не за себя, за целый белый свет.
Романтики, мечтатели смешные,
Весь мир в добро хотели б нарядить,
И разочарования сплошные
Не в силах нас ни в чём разубедить.
Всё в розовом хотим увидеть свете,
И каждый встречный нам как будто друг,
Наивны и доверчивы, как дети, —
А нам по морде ото всех вокруг!..
Витаем в облаках по бездорожью,
И на песке возводим города,
Нас опустить на землю невозможно,
Нас можно только в землю навсегда…
Мы вроде не юродивы с рожденья
И современны вроде бы во всём,
Но убежденья мы со дня рожденья,
Как тяжкий крест, с улыбкою несём.
Нам честность — словно вечные вериги,
Нам совесть — добровольная тюрьма,
Достаток нам — как будто грех великий,
А скромность — наша вечная сума.
И всё-таки мы счастливы, ей-богу,
Мы вместе, мы одной судьбой живём,
Одну с тобою выбрали дорогу,
Одну — Россию — родиной зовём.
Пусть ты из девятнадцатого века,
И пусть не из двадцатого и я,
Два русских непрактичных человека —
Мы всё-таки счастливая семья!
М. Ножкин
Для тебя, моя родная
Для тебя, моя родная,
Смелым быть хочу, как ветер,
Сильным, как стремленье к жизни
У всего живого в мире.
Властным быть хочу, как время,
Честным, как восход лучистый,
Как закатный час, красивым,
И богатым, как природа,
И как человек, разумным!..
Быть хочу я совершенством
Для тебя, моя родная!..
М. Ножкин
Кто она?
Она по сути и по виду
Твой дом и нянька в доме том,
Она тебя не даст в обиду —
Сама обидит ни за что.
Она — раба твоя до гроба,
И госпожа твоя навек,
Ты не послушаться попробуй,
Ничтожный, жалкий человек…
Она до старости опора,
Она кумир твоей души,
С ней никогда не надо спорить,
А делать молча, что решил.
Она тебе свою заботу,
Свою любовь тебе дарит,
Ты на неё, как вол, работай,
Всю жизнь пример с неё бери.
Она твой верный ангел милый,
Отрада сердцу и уму,
Она — сверло, наждак, зубило
И лесопилка на дому.
Она одна на белом свете,
Она судьбой тебе дана,
Ну, кто скорее всех ответит —
Ну, кто она?.. — Твоя жена!..
М. Ножкин
Я — как ты
Я, как ты — люблю цветы и море,
Я, как ты — люблю шатёр небес,
Я, как ты — смеюсь в минуты горя
И в мечтах спешу в страну чудес.
Я, как ты — неправде возражаю,
Откровеньем душу теребя,
Я, как ты — Россию обожаю,
Я, как ты меня — люблю тебя!..
М. Ножкин
Ты говоришь — уйди…
У нас Ч.П.! Меж нами кошкой драной
Нелепый случай нагло прошмыгнул,
И словно струны, нервы натянул,
Нанёс душе пронзительную рану.
И мы сидим, и в стороны глядим,
За горло держим память дорогую,
И вдруг в сердцах ты шепчешь — что ж, уйди,
Я надоела, поищи другую…
Мне уходить? Зачем? Куда? К кому?
Кто ждёт меня на этом свете грешном?
Людского безразличья ад кромешный
Всегда был страшен сердцу моему.
Вокруг непониманья тусклый мрак,
Вокруг вранья и чванства хаос мерзкий,
Предательство идёт по трупам дерзко,
И не понять уже кто — друг, кто враг.
Так холодно вокруг, что в мыслях дрожь,
Мечту и веру иней покрывает,
И только Дом мне сердце согревает,
Мой милый Дом, в котором ты живёшь.
Куда уйду? И кто меня поймёт?
Кому открою раненую душу?
Кто будет лиру трепетную слушать?
Кто в песню силу новую вдохнёт?..
Ты, только ты! Других на свете нет,
Кому б я верил так и так был предан,
Кем пораженья мерил и победы,
Из-за кого я, собственно, поэт.
Нет, не уйду я. Даже не проси.
Мне Дом родной дороже всей планеты!
Мне счастья без него на свете нету!
Так что терпи меня, свой крест неси!
Пойдём же дальше, рядом, как всегда,
И счастливы всем назло станем трижды!
Когда же позовёт к себе Всевышний,
Мы неразлучны будем и тогда…
М. Ножкин
Мы вместе!
Мы вместе вот уж сорок лет!
Всего лишь сорок лет мы вместе.
Всю жизнь идём на Божий Свет,
Сквозь зло и зависть, тьму и свет,
С надеждой на благие вести,
И нам пути другого нет.
Мы вместе вот уж сорок лет!
Сердца и души наши рядом,
В семье наш мир, добро, совет,
И больше ничего не надо.
Нам жизнь, как Господа награда,
Как светлый пушкинский сонет.
Мы вместе! И в который раз
Благодарим судьбу такую,
И домочадцы возле нас,
И вдалеке друзья ликуют,
И бьёт копытами Пегас,
И Музы у стола воркуют,
Предвосхищая звёздный час.
Мы вместе вот уж сорок лет
Плечом к плечу! Что в жизни краше?
Продли, Господь, дорогу нашу,
Прости, дополни жизни чашу,
Исполни давний наш завет —
России увидать расцвет!
Услышать, как праправнук скажет:
Вот прапрабабка, прапрадед!
И пальчиком на нас покажет.
Мы вместе только сорок лет!
И в юбилейный звонкий час
Наполним всё, что есть сейчас,
Махнём церковного винца
За нас, любимых, до конца!
М. Ножкин
Любовь
Кто сказал, что любовь остывает с годами,
Что в привычку она превращается вскоре?
Их однажды я встретил уже стариками,
Вместе с ними приехав в степной санаторий.
Каждый день до обеда мы в степь уходили,
Всю пропахшую медом, всю в солнечных бликах,
И, как дети, восторженно мы полюбили
Голубые просторы в огнистых гвоздиках.
«Старики» — так себя называли супруги —
Вместе с нами на этих прогулках бывали.
Но однажды старик в степь ушел без подруги:
Прихворнула она, как мы после узнали.
Летний полдень, овеянный ветром душистым,
Подсказал, что к обеду приблизилось время.
Накрывали столы под покровом тенистым,
И один лишь старик не явился со всеми.
Загорелый, седой, он пришел чуть позднее
С ярко-красными, в солнечных нитях, цветами,
Улыбнувшись жене, с ними встал перед нею...
Кто сказал, что любовь остывает с годами!
А. Чепуров
* * *
Старичок шагает со старухой…
Мы с тобой — почти одно и то же,
Как бы это ни было смешно.
Даже в жестах сделались похожи,
Слово на устах у нас одно.
Так сроднились, что и фраз не надо
По любому поводу ронять…
Можно и без жеста, и без взгляда,
Всё, о чём подумали, понять.
Всё труднее отыскать границу,
Где есть ты, а где — отдельно — я…
Так сцепились, что не разлучиться
Даже за границей бытия.
А. Кердан
Наши жены
Кем холены, кем бережены,
каким добром одарены?
Ах, наши жены, наши жены,
да вам и вправду нет цены.
А нам в былые дни досталось —
вот так, повыше головы;
и что тогда бы с нами сталось,
когда б не вы, когда б не вы?
Как счастлив я, что ты со мною:
среди житейской суеты
живу за каменной стеною
твоей любви и доброты!
Г. Пагирев
* * *
Проснусь я
И гляжу не на рассвет,
А на жену,
Приснившуюся рядом!
Прошло сто лет,
И ровно столько лет
Я на неё
Не налюбуюсь взглядом.
Любимая моя
Кинозвезда,
Видение
Из снов моих хрустальных!
Хоть жён и не бывает
Идеальных,
Но всё-таки бывают,
Иногда.
М. Танич
Песня мужа о собственной жене
Ещё мне женою жена не была,
Когда я, не скрыв одержимого пыла,
Поклялся в любви ей. Вчера ли то было,
А может быть, целая вечность прошла?
Пригожа обличьем и нравом жена,
Пусть слов о любви не шепчу ей, как прежде,
В супружеской я пребываю надежде,
Что всё о любви моей знает она.
Давно, как цветов не дарю я жене,
Но в ясных очах её нету укора.
Я — дома глава, она — дома опора,
Единственный свет в его каждом окне.
В разлуке скучаю о ней неспроста,
Ценю и заботу её и усердье.
Я — мужество мира, она — милосердье,
Я — строгость закона, она — доброта.
И, в путь провожая близ отчих ворот
С любовью меня, не скрывая тревоги,
Она мне желает счастливой дороги
И стремя удачи сама подаёт.
И. Тарба
* * *
Пускай годами ты не молода
И под глазами тонкие морщинки,
Пускай я замечаю иногда
Седых волос блестящие тропинки.
Пусть говорят уже, что возраст твой
Перевалил за лучший женский возраст,
Но мы клялись давнишнею порой:
Для нас любовь — как песня и как воздух.
В твоих глазах я вижу вновь и вновь
Все то, о чем я позабыть не в силах,
И вечная не старится любовь,
Как свежесть глаз твоих, родных и милых.
Мой друг, на нашу верность положись!
Нам не нужны наказы и советы.
Любовь цветет, бессмертная, как жизнь,
Навек сердцами нашими согрета.
И. Тарба (Пер. с абхазского К. Ваншенкина)
* * *
Мы поле жизни перешли с тобою,
Мы вместе столько лет живем не зря.
Работали и спорили с судьбою,
Друг другу теплоту души даря.
Нам было и совсем легко и туго,
Бедой и счастьем жизнь была полна.
Но и сегодня ты, моя подруга,
Как молодое деревце, стройна.
Твое лицо весенним ветром дышит.
А что на нем морщинки — не беда.
Ведь это книгу нашей жизни пишут
Уверенно идущие года.
И я, ее листая и читая,
Я вижу, как любовь сроднила нас.
А мелочь ссор — лишь суета пустая,
Не стоит их и вспоминать сейчас.
И если б молодость вернулась снова
И вышел бы я в хороводный круг,
Из всех девчонок — я готов дать слово —
Одну тебя и выбрал бы, мой друг.
Яков Ухсай (Пер. с чувашского Н. Старшинова)
Жене
Живется ей, бывает, и похуже,
но в праздники порядок заведен:
сидит по праву рученьку от мужа —
у нас, в России, уважают жен.
Какая б ни была, а нет роднее,
и что б ни говорили, а твоя.
Тебе до гроба миловаться с нею,
и постигать основы бытия.
Ф. Чуев
* * *
Это чудо я должен беречь.
Как сокровище, должен стеречь
И ладонью морщины стереть...
Так бывает — не встать и не лечь,
А тебя это чудо и лечит,
И лелеет, и что-то лепечет.
Нет в аптеках такого лекарства —
Подымать из подземного царства,
А вот ей удавалось и это —
Чтоб тебя возвращать с того света...
Только ей эта тайна дана.
Потому и зовется — жена.
Как молитва, во мне эта речь:
Это чудо я должен беречь!
М. Львов
* * *
Мы — две души — нашли друг друга.
И как друг друга мы нашли?
Что нам слова «супруг», «супруга»?
Две жизни мы. Мы — две души.
Друг другу счастье не испортив,
Пусть расцветают две души.
Я против нищих чувств, я против
Размена сердца на гроши.
Счет потеряв душевным ранам,
Вернусь домой: там есть душа!
Проснусь — душа живая рядом!
И снова жизнь мне — хороша!
М. Львов
Утром
Как сохранить твое лицо
И не отдать (а как?) морщинам,
На пальце сохранить кольцо,
Чтоб видеть всем (есть муж!) мужчинам?
И — о себе ли нынче речь? —
Как сохранить от увяданья,
Как от старенья уберечь
Лицо твое? О, как сберечь,
Как в утро первого свиданья?
Как в тот любви начальный год,
Когда все было окрыленно,
Еще ни быта, ни забот,
Смотрели очи округленно,
И все ненужное, как пух,
От нас так просто отлетало.
Не быт, а молодость и дух,
И руки в нежности сплетало.
Я полагал, что будет так
И впредь, так быть должно по праву.
На все неладности (чудак!)
Найду острастку и управу
И заключу (как бы не так!)
Тебя в достойную оправу.
Я этого не обещал, —
Все. это подразумевалось...
С тех пор я сильно обнищал,
Что раньше не подозревалось...
Как сохранить, как уберечь
Твоей души и тела пенье?
Как от старения стеречь,
Не подпускать к тебе старенье?
Такие мысли — по утрам,
Такие у меня тревоги,
Пока молчат и шум и гам,
Пока пусты еще дороги,
И сам проснулся только лишь,
Не включена покамест гонка,
И с беззащитностью ребенка
Ты рядом, ласковая, спишь.
М. Львов
* * *
Милая!
Ведь это же не глупости...
Я ведь дело понимаю так:
Мы на свет родились не для грубости,
Не для всяких хитростей и драк.
Мы родились, видимо, для нежности,
Для свеченья мягко изнутри...
Нежность не узнается по внешности,
Сколько там на внешность ни смотри.
В глубине, как лампа-одиночка,
Словно в абажуре, зажжена
Под твоею внешней оболочкой
Нежная душа твоя, жена.
М. Львов
* * *
Бывает так, что человека встретишь —
Полюбишь... Что ж, 0б этом не жалей.
Но вот пройдет с полгода — и заметишь,
Что стало как-то вдвое тяжелей...
И так бывает: встретятся, полюбят,
Пойдут вдвоем по жизненным путям, —
И сразу вдвое легче этим людям:
Ведь делят все — и тяжесть! — пополам.
У вас ведь так? Завидую я вам!
М. Львов
* * *
Моя любовь вступает в возраст тот,
Когда она не стрелы молний мечет,
И ревностью не жжет и не калечит,
А ровный свет дневной на душу льет,
Спокойным светом раны сердца лечит.
Обняв полмира громом и огнем,
Гроза живет мгновенно и прекрасно.
Пускай она пылала не напрасно,
Но жизнь обычно вся проходит днем,
Когда на свете абсолютно ясно.
М. Львов
Стихи тебе
1
Я на все твои доводы,
На осиный твой стан
Телефонного провода
Накину аркан.
Очутившись за Камою,
За десятками рек, —
Упаду телеграммою,
Как на голову снег.
Отыщу на собрании,
У портных, у подруг.
Заявляю заранее:
Ты в кольце моих рук.
На крутых поворотах
Жизнь встряхнет нас опять.
Я нашел самородок
И боюсь потерять.
2
Отказываюсь от плохого!
От мыслей и от чувств плохих.
Весной мне восемнадцать снова.
Еще ошибок — никаких.
И не несет оцепененья
Мне невиновное вино.
Я отменяю опьяненье,
Когда искусственно оно.
И только воздухом медовым,
Разглядом глаз твоих в упор,
Твоей любовью, счастьем новым
Мне опьяняться этих пор.
3
Ты знаешь много хитростей любви?
Читал в романах? Проверял в романах?..
Сегодня их на помощь не зови.
Нет надобности в действиях обманных.
Одно — когда любовь почти борьба,
Другое — если вечное сиянье.
Не рабская покорность, не раба,
А равных единенье и слиянье.
Тогда сильней ты в жизни во сто крат,
В любви самим собою оставаясь.
И все прекрасно, все идет на лад,
Влюбленным без взаимности на зависть.
4
Я не люблю трагической любви,
Хотя она и потрясает душу,
Несет векам страдания свои,
Моря колышет и колеблет сушу.
Страдать в десятом веке — и, прости,
Страдать влюбленным и в двадцатом тоже?
Трагедии любви своей нести,
Чтоб та же боль, чтоб вновь страданье — то же?
А для чего уроки всех веков?
За что, как говорится, мы боролись,
Влюбленные пяти материков?
За что века мы возвышали голос,
Стихов и песен выстрадав поток?..
Все за права любви, не за помехи.
Ведь должен быть какой-нибудь итог?
Ведь быть должны какие-то успехи?
Не то чтоб обесцвечивать любовь,
Но так, чтоб ей далось цветенье легче,
Чтоб шел в любовь уверенно — любой,
Не мучаясь и душу не калеча.
Трагической любви я не люблю.
В любви я — за взаимность и удачу,
Когда страданья сводятся к нулю
И целый мир дается вам в придачу.
5
Любимая, люблю, когда ты спишь,
А я могу на страже постоять,
В полуночную вслушиваясь тишь,
В твоей охране верной состоять,
Пока ты спишь в ночи, как бы в шелку, —
Как мирное, притихшее дитя,
Сложив свои ладони под щеку
И сновидений в облаке летя.
Шагаю перед домом. И вокруг.
Нарадоваться счастью не могу.
За кругом я вышагиваю круг.
И спишь ты в заколдованном кругу.
М. Львов
Молитва любви
Люби меня не парадного,
Люби меня не нарядного,
В любой одежде люби,
Люби меня — некрасивого,
Люби меня — несчастливого, —
Счастливым стать пособи.
М. Львов
* * *
О, эти бытовые поединки
Непонимания, недоброты!..
Рассматривая в волосах сединки,
Жена сказала грустно: «Это — ты...»
Я отшутился, хоть врасплох застали
Ее слова. Их помню до сих пор.
Они в душе мучительно застряли,
Как боль любви, как ласковый укор.
Да, мы такие, «глупые мужчины»,
Да, это я, и седина твоя,
Да, это я, и горькие морщины,
И горести, и радости — всё я...
Да, это я, домашний твой «преступник»,
«Мучитель» твой во сне и наяву...
Последний час покамест не «пристукнет»,
Я буду думать: правильно живу.
Но это — утешения пустые.
Я не вернусь к беспечности уже, —
Как маленькие ангелы больные,
Твои слова живут в моей душе.
М. Львов
* * *
Нельзя разрешать озлобленью
Рычать на любимых. Прости.
Нельзя позволять разлюбленью,
Как снежному кому, расти.
Ведь это как будто бы выключить
Из сердца и жизнь и восторг,
Как лодке — на ярости — выскочить
На камень, и гибнет мотор.
Я это с трудом постигаю,
Стихая от ссоры с трудом
И после себя настигаю
Бессонною ночью судом.
Нельзя позволять озлобленью
Командовать нами в быту.
Нельзя допускать разлюбленье,
Как будто души нищету,
Как будто бы зренье сместилось,
И хлынула внутрь темнота,
А надо, чтоб все в нас светилось
При взгляде на милых — всегда!
М. Львов
* * *
Загоняли несчастия милую,
Истерзали страданья её.
Но по-прежнему с прежнею силою
Украшать продолжает жильё.
В этом именно — чудное, женское,
Эта преданность дому, гнезду, —
Не достанут там бури вселенские,
Не пропустит к домашним беду.
А комфорт — даже вовсе не главное, —
Безопасность семейства и жизнь!
Ах ты, милая, добрая, славная!
Укрепляй, украшай, копошись.
М. Львов
Двухэтажный человек
Сурово и холодно противостоять врагу,
но добровольно служить волом дитяти.
Лу Синь
Майский день. Двадцатый век.
Вот он — с гордостью в очах —
«Двухэтажный» человек, —
Дочь несет он на плечах!
И считает двухэтажный,
Что второй его этаж —
Самый главный, самый важный!
Жизнь за жизнь его отдашь!
Был когда-то он беспечен,
Был заботой окружен,
Всем на свете обеспечен —
Сам был верхним этажом!
«Проезжал» не раз со всеми
Площадь в праздники верхом!
...Годы шли, настало время —
Стал он первым этажом.
Жизнь идет, со смертью споря.
... Школа. Фронт. Война и труд.
Есть и радости и горе,
Этажи забот растут.
И дороги нет обратно.
Это — трудно. Это — жизнь.
Но и чувствовать приятно,
Что ты носишь — этажи!
Нелегка порою ноша,
Нелегко вам, друг хороший,
Всё же справимся мы с ней, —
У кого труднее ноша,
У того душа сильней.
Стихни, улицы движенье,
Придержи машин разбег, —
Вам поклон и уваженье,
Двухэтажный человек!
М. Львов
Мой дом
Мой дом обычен. Никаких богатств.
Простая мебель. Нет «покоев царских».
И все же в нем по-царски я богат
Твоею щедрой нежностью и лаской.
Понежишься в постели до утра,
Побалуешься завтраком и чаем —
И на работу уходить пора.
Пронизанный влюбленности лучами,
Иду, сияя от своей любви.
Меня за сердце грубость не хватает.
Я нежен с жизнью, с Родиной, с людьми,
На целый мир мне нежности хватает.
На целый день мне нежности хватает.
И снова в нежность вечером домой,
В тот скромный дом, который твой да мой,
Где так с тобою, Лада, мы поладили,
Где принято, чтоб тон — не приказной,
Где принято, чтоб он — не показной,
Где «производство счастья» мы наладили.
М. Львов
* * *
И всегда, везде и неизменно,
Близ тебя светла душа моя.
Милый друг, да будь благословенна
Красота и молодость твоя.
И. Бунин
Каждое твое движенье — чудо!
Даже руки у тебя поют!
И во сне улавливаю чутко
Тела удивительный уют.
Разочарованья позабуду,
Грустные и горькие слова,
Только буду удивляться чуду,
Что любовь по-прежнему жива!
Что она на свете не проходит:
Если ты душой не инвалид, —
Каждого когда-нибудь находит,
Каждого по-своему светлит,
Колоколом в сердце отдается,
Как прожектор, свой включает свет,
Лишь тогда увидеть удается
В наилучшем свете этот свет!
М. Львов
В доме нужен человек
В доме нужен человек —
Дочь, иль сын, или супруга,
Чтобы сердцем греть друг друга.
И тогда ты человек!
У тебя заботы есть:
Надо ближним пить и есть,
Надо, чтоб они кормились.
Потрудись-ка день-то весь,
Все свои доходы взвесь.
Ты и милый и кормилец.
Ты глава семейства. Папа.
Ты любим (и горячо).
Если ссора — ты и «шляпа»,
И там что-нибудь еще.
Пусть и зло в ее очах,
Пусть над ней ты не начальник, —
Все же теплится очаг
И садится пар на чайник.
В доме нужен человек,
Даже пусть любитель брани,
Пусть вы в ту обитель брали
Человека не навек,
Пусть жена — у очага,
Пусть она — огромный фактор.
Без тебя бы дом, как трактор
Без колес, без рычага.
В доме нужен человек.
Лучше, если он хороший,
Не сидит на шее ношей.
Вот тогда ты человек!
М. Львов
* * *
Я говорю тебе без лести:
Мне без тебя ни жить, ни петь.
Да, я привык с тобою вместе
На мир торжественно глядеть.
Я сам себя ловлю на этом,
Когда пишу, когда спешу,
Что без тебя зелёным летом
В полстрасти грежу и дышу.
И этот лес, и луговина,
Тоска земли по небесам, —
В них остаётся половина
Твоей душе, твоим глазам.
Не знаю, хочешь иль не хочешь,
Но ты обязана помочь.
Я без тебя — как день без ночи,
Как без дневного света ночь.
М. Дудин
Песня-тост
Парень живет на шестом этаже.
Парень с работы вернулся уже,
Курит и книгу листает.
А на четвертом — девчонка живет,
Моет окошко и песни поет,
Все понежней выбирает.
Но парень один — это парень, и всё.
Девчонка одна — девчонка, и всё.
Обычные, неокрыленные.
А стоит им встретиться — счастье в глазах,
А вместе они — это радость и страх,
А вместе они — влюбленные!
«Влюбленный» не слово — фанфарный сигнал,
Весеннего счастья воззвание!
Поднимем же в праздник свой первый бокал
За это красивое звание!
Месяцы пестрой цепочкой бегут,
Птицы поют, и метели метут,
А встречи все так же сердечны.
Но, как ни высок душевный накал,
Какие слова бы он ей ни шептал,
Влюбленный — ведь это не вечно!
Влюбленный — это влюбленный, и всё.
Подруга его — подруга, и всё.
Немало влюбленных в округе.
Когда же влюбленные рядом всегда,
Когда пополам и успех, и беда,
То это уже супруги!
«Супруги» — тут всё: и влюбленности пыл,
И зрелость, и радость познания.
Мой тост — за супругов! За тех, кто вступил
Навек в это славное звание!
Время идет. И супруги, любя,
Тихо живут в основном для себя.
Но вроде не те уже взоры.
Ведь жить для себя — это годы терять,
Жить для себя — пустоцветами стать,
Все чаще вступая в раздоры.
Муж — это муж, и не больше того.
Жена есть жена, и не больше того.
Не больше того и не краше.
Но вдруг с появленьем смешного птенца
Они превращаются в мать и отца,
В добрых родителей наших!
И тост наш — за свет и тепло их сердец,
С улыбкой и словом признанья.
За звание «мать»! И за званье «отец»!
Два самые высшие звания!
Э. Асадов
Хорошим женам
Сколько раз посвящались стихи влюбленным,
Их улыбкам, словам и ночам таинственным.
Ну, а эти вот строки — хорошим женам,
Не всегда еще, может быть, оцененным
И не слишком-то, кажется, многочисленным.
Скажем так, ведь любимая, что клянется
Где-нибудь на свидании, под луною,
Неизвестно ведь чем еще обернется:
То ли радостью, то ли обидой злою.
Да и та, что на свадьбе сидела рядом
И великое счастье вам обещала,
Может быть, помурлыкает для начала,
Чтоб потом изничтожить огнем и ядом.
А хорошие жены — совсем иное.
Ведь они только раз рождены любить,
И — навечно. Что самое основное.
И они, эти жены, бесспорно, стоят,
Чтоб о них с восхищением говорить!
И случись у хорошей жены порой
Провиниться в каком-то поступке мужу,
Разговор у них будет лишь меж собой,
Пусть хоть мягкий, пускай хоть любой крутой,
Но ничто для других не всплывет наружу.
И еще, может, тем она хороша,
Что скажи о нем кто-то кривое слово —
Отпарирует разом острей ножа.
Ни за что не потерпит ее душа
Ни единого слова о нем худого.
Отпускай ее тысячу раз подряд,
И потом не придется краснеть неловко,
Хоть к морям, хоть в любую командировку,
Хоть к чертям, хоть к красавцам, хоть в рай, хоть в ад!
Недостатки? Я знаю, конечно, есть.
Их имеет и славная-переславная.
Только мы говорим про любовь, про честь,
Ну, короче, про самое что-то главное.
Не секрет, что любой наш сердечный приступ —
Результат нервотрепок в различных грозах.
И скандальные жены легко и быстро
Отправляют мужей своих неречистых
Без обратного литера «под березы».
А хорошие, радость храня сердцам,
Хоть размолвки бывают порой, а все же
Никогда не скандалят по пустякам,
Да и в сложных делах не скандалят тоже.
Мы их видели в жизни не раз, не два,
Там, где жены иные в беде скисали,
Находили любовь они и слова
И — в ладони ладонь, к голове голова —
Шли сквозь черное зло и сквозь все печали.
Пусть различны их лица, несхож наряд:
Скромный свитер иль платьице от модисток, —
Все равно в них гордая кровь декабристок,
И горит Ярославны прекрасный взгляд.
Только как их узнать, ну хотя б примерно?
Вряд ли кто-нибудь в мире бы нам сказал.
Впрочем, это, быть может, не так и скверно —
Ведь иначе всех прочих невест, наверно,
Просто б напросто замуж никто не брал.
Да и можно ль кого-то судьбы лишать?..
Ну, а вам, настоящим, хорошим женам,
Я б хотел с уважением и поклоном
Просто каждой бы руку поцеловать.
И хочу я, чтоб вас на земле любили
Очень преданно, бережно и без срока.
Словно в юности — радостно и глубоко,
В общем, так, как того вы и заслужили!
Э. Асадов
Маленький гимн жене
Галине Асадовой
Она потому для меня жена,
Что кроме нежности до рассвета,
Была она свыше одарена
Стать другом и верным плечом поэта.
Конечно, быть нежной в тиши ночей
Прекрасно. Но это умеют многие.
Но вот быть плечом на крутой дороге,
Любовью и другом в любой тревоге —
Это редчайшая из вещей!
А впрочем, о чем разговор? К чему?
Ведь это постигнет отнюдь не каждый.
Понять меня сможет лишь тот, кому
Вот так же, как мне, повезет однажды.
Сказал и подумал: хватил же я!
Ну разве другим мой совет поможет!
Ведь женщин таких, как жена моя,
И нет, да и быть на земле не может!
Э. Асадов
Вопрос и ответ
Сегодня, какую-то мысль гоня,
Спросила ты с легким смущеньем глаз:
— Скажи, а ты мог бы, ну пусть не сейчас,
А в будущем, вдруг разлюбить меня? —
А я улыбнулся:
— Ты ждешь ответ?
Но надо ль тут что-нибудь говорить?!
Вот можем, к примеру, мы или нет,
Ну, скажем, без воздуха в мире жить?
Нет-нет, ты постой и проникни в суть:
А жизнь сохранилась без еды?
И мой разговор не пустяк отнюдь,
И можно ль без солнца или воды?
Сама же смеешься? Ну вот, ну вот,
Да как тут возможен иной ответ?!
А ты для меня ведь и хлеб, и свет,
И воздух, и звон родниковых вод.
Все, даже веселые соловьи
Звенят в твоем голосе для меня.
И вечно со мной среди мглы и дня
И нежность твоя, и труды твои.
И для тебя это не секрет,
Что нету лукавства в моей груди,
Поэтому я, ну сама суди:
Могу разлюбить тебя или нет?
Э. Асадов
* * *
Друг в друга уверовав горячо
И сотни различных препон встречая,
Стоим мы, обнявшись, к плечу плечо,
Взволнованных пальцев не разжимая.
Пусть хмурого в жизни полным-полно,
Но нам ли скулить от любого жала?!
Ведь сердце у нас на двоих — одно,
А значит, гореть ему в два накала.
И если захочется смертной вьюге
Из нас вдруг кого-нибудь утащить —
Задача пустая: не разлучить
Людей, что навеки живут друг в друге!
— И сердце одно… И друг в друге жить…
Простите, не слишком ли это сложно? —
Ну что ж, в медицине не может быть,
Однако в любви еще как возможно!
Э. Асадов
Главная сила
Те, кто любовь придумают порой —
Живут непрочно, словно на вокзале.
А мы любви совсем не выбирали,
Любовь сама нас выбрала с тобой.
И все же, если честно говорить,
То общих черт у нас не так и много.
Ведь все они, как говорят, от бога!
И ты попробуй их соединить!
Ну как тут склеишь: вспыльчивость и твердость?
Застенчивость — с уверенной душой?
Покорность чьим-то мнениям и гордость?
Любовь к вещам — со скромной простотой?
Чтобы с субботой слился понедельник,
А летний зной — с январским холодком,
Наверно, нужен сказочный волшебник
Иль птица с огнедышащим пером!
Но все твердят: «Волшебники на свете
Бывают только в сказках иногда.
Ну, а в реальной жизни — никогда!
Ведь мы давным-давно уже не дети!»
А мы с тобой об эти разговоры,
Ей-богу, даже и не спотыкаемся.
Мы слушаем и тихо улыбаемся,
И не вступаем ни в какие споры.
Что ж, мы и впрямь давно уже не дети,
У всех свои дела, и быт, и труд,
И все же есть волшебник на планете,
Он с нами рядом два тысячелетья.
Любовь! — Вот так волшебника зовут!
А если так, то чудо получается:
И там, где песней вспыхнула весна,
Всё то, что было порознь, сочетается,
Различное — легко соединяется,
Несовместимость — попросту смешна!
Что нам с тобою разница в духовности
И споры: «почему и для чего?»
Различия во вкусах или возрасте,
Всё чепуха, и больше ничего!
Да, пусть любой маршрут предназначается,
И чувство в каждом разное кипит.
Но вот пришел волшебник и сплавляются
Два сердца вдруг в единый монолит!
И пусть любые трудности встречаются
И бьют порой бураны вновь и вновь,
Буквально все проблемы разрешаются,
Когда в сердцах есть главное: ЛЮБОВЬ!
Э. Асадов
Моя любовь
Ну каким ты владеешь секретом?
Чем взяла меня и когда?
Но с тобой я всегда, всегда,
Днем и ночью, зимой и летом!
Площадями ль иду большими
Иль за шумным сижу столом,
Стоит мне шепнуть твое имя —
И уже мы с тобой вдвоем.
Когда радуюсь или грущу я
И когда обиды терплю,
И в веселье
тебя люблю я,
И в несчастье тебя люблю.
Даже если крепчайше сплю,
Все равно я тебя люблю!
Говорят, что дней круговерть
Настоящих чувств не тревожит.
Говорят, будто только смерть
Навсегда погасить их может.
Я не знаю последнего дня,
Но без громких скажу речей:
Смерть, конечно, сильней меня,
Но любви моей не сильней.
И когда этот час пробьет
И окончу я путь земной,
Знай: любовь моя не уйдет,
А останется тут, с тобой.
Подойдет без жалоб и слез
И незримо для глаз чужих,
Словно добрый и верный пес,
На колени положит нос
И свернется у ног твоих…
Э. Асадов
На крыле
Нет, все же мне безбожно повезло,
Что я нашел тебя. И мне сдается,
Что счастье, усадив нас на крыло,
Куда-то ввысь неистово несется!
Все выше, выше солнечный полет,
А все невзгоды, боли и печали
Остались в прошлом, сгинули, пропали.
А здесь лишь ты, да я, да небосвод!
Тут с нами все — и планы и мечты,
Надежды и восторженные речи.
Тебе не страшно с этой высоты
Смотреть туда, где были я и ты
И где остались будни человечьи?!
Ты тихо улыбаешься сейчас
И нет на свете глаз твоих счастливей.
И, озарен лучами этих глаз,
Мир во сто крат становится красивей,
Однако счастье слишком быстротечно,
И нет, увы, рецепта против зла.
И как бы ни любили мы сердечно,
Но птица нас когда-нибудь беспечно
Возьмет и сбросит все-таки с крыла.
Закон вселенский, он и прост и ясен.
И я готов на все без громких слов.
Будь что угодно. Я на все согласен.
Готов к пути, что тяжек и опасен,
И лишь с тобой расстаться не готов!
И что б со мною в мире ни стряслось,
Я так сказал бы птице быстролетной:
Ну что же, сбрось нас где и как угодно,
Но только вместе. Вместе, а не врозь.
Э. Асадов
Я прошу тебя, будь хорошею
В нашей жизни, когда порошею
Заметает нам вьюга путь,
Я прошу тебя: будь хорошею,
Самой доброй на свете будь!
Чтоб все лучшее сохранить,
Не скупись в беде на улыбки,
Научись прощать за ошибки
И за мелочи не корить.
Посмотри, сколько там и сям
Лжи и всяческих унижений,
Сколько мелких и крупных драм
И предательских отношений!
Вот поэтому страшно хочется
Совершенно иначе жить,
Ведь любовь — это тоже творчество,
Даже высшее, может быть!
Предлагаю, сердец не мучая,
Даже в мыслях ни в чем не лгать
И, друг другу даря все лучшее,
Все до донышка раскрывать.
В спорах мыслями не виляя,
В бурях совести не губя,
Сам себя я тебе вручаю.
Так вручи же и ты себя!
Я хочу, чтоб в минуты злые
Среди стрел любых и огней,
Как земля моя, как Россия,
Ты бы силой была моей.
Не терпи никакого плена,
Чтоб сквозь всякую страсть и сласть
Даже крохотная измена
В нашем доме не завелась.
А еще, это важно очень,
Чтоб твой голос сквозь все года
Не застенчиво-одиночен,
А уверенно тверд и прочен
Был бы рядом со мной всегда.
И какою бы злой порошею
Ни стелила нам вьюга путь,
Я прошу тебя, будь хорошею,
Обязательно будь хорошею,
Самой доброй на свете будь!
Э. Асадов
Поздняя любовь
Пусть радость к нам поздно с тобой пришла.
Ты шутишь: «Носилась без нас как рыба!»
Не надо ироний, не надо зла,
Ведь все же нашла она нас, нашла,
Давай же ей скажем за то спасибо!
Ты только представь, что любви звезда
Когда-то спокойно, неуловимо
Взяла и прошла бы сторонкой мимо
И нас не заметила, не нашла?
Ну что бы, скажи, тогда с нами было?
Ведь мы б с тобой были несчастней всех!
Ты в страхе ладошкой мне рот прикрыла:
«Об этом и думать-то даже грех!»
Ну грех или нет — не берусь судить.
Ты знаешь, я, в общем, не суеверен.
Я просто доверчив и сердцем верен.
И только в судьбу я всегда намерен
И верить, и с нею в согласьи жить.
Поэтому надо ли говорить:
Мы встретились поздно или не поздно?
Не годы способны судьбу решить,
А люди, что могут всегда любить
Как мы — до отчаянности серьезно.
Вот многие, радуясь, пьют вино
Для временно-сладкого настроенья.
А нам ну совсем ни к чему оно,
Ведь нам много крепче хмелеть дано
От слов и от всяческого общенья…
Конечно, прекрасно, когда влюбленные
Наивною песней упоены,
Совсем по-щенячьи, еще зеленые,
Кидаются в первый порыв весны.
И я тут совсем не ворчу, не ною,
Я тоже всем сердцем люблю цветы.
Но все ли они, просияв весною,
Полны и до осени красоты?
И я не лукавлю: ведь сколько раз
Два сердца, что вспыхнули с юным пылом,
Бросались друг к другу всего на час,
На месяц, на два, ну на год от силы!
А мы? Ты застенчиво улыбаешься:
Не месяц, не два, и отнюдь не год…
Когда настоящее вдруг придет,
То ты с ним вовеки не распрощаешься…
Поэтому нам ли с тобой не знать,
Под чьей мы находимся яркой властью?!
Давай же не годы с тобой считать,
А песни, а звезды любви и счастья!
Э. Асадов
* * *
Благодарен,
что мне повезло.
Говорю,
на потом не откладывая:
ты —
моё второе крыло.
Может —
самое главное...
Но когда разбираюсь в былом,
боль пронзает
как молния:
стал ли я
для тебя крылом?
Стал ли?
Смог ли я?
Р. Рождественский
* * *
Вновь нахлынул
северный ветер.
Вновь весна
заслонилась метелью…
Знаешь,
понял я, что на свете
мы
не существуем отдельно!
Мы уже —
продолженье друг друга.
Неотъемлемы.
Нерасторжимы.
Это — трудно
и вовсе не трудно,
Может,
мы лишь поэтому
живы…
Сколько раз —
(я поверить не смею)
не случайно
и не на вынос
боль твоя
становилась моею,
кровь моя —
твоей становилась!..
Только чаще
(гораздо чаще!),
поднимаясь
после падений,
нес тебе я
свои несчастья,
неудачи нес
и потери.
Ты
науку донорства
знала,
ты мне выговориться
не мешала.
Кровью собственной
наполняла.
Успокаивала.
Утешала…
Плыл закат —
то светлей, то багровей…
И с годами
у нас с тобою
стала общею —
группа крови,
одинаковой —
группа боли.
Р. Рождественский
* * *
Будь, пожалуйста,
послабее.
Будь,
пожалуйста.
И тогда подарю тебе я
чудо
запросто.
И тогда я вымахну —
вырасту,
стану особенным.
Из горящего дома вынесу
тебя,
сонную.
Я решусь на все неизвестное,
на все безрассудное —
в море брошусь,
густое,
зловещее,
и спасу тебя!..
Это будет сердцем велено мне,
сердцем
велено...
Но ведь ты же
сильнее меня,
сильней
и уверенней!
Ты сама
готова спасти других
от уныния тяжкого,
ты сама не боишься
ни свиста пурги,
ни огня хрустящего.
Не заблудишься,
не утонешь,
зла
не накопишь
Не заплачешь
и не застонешь,
если захочешь.
Станешь плавной
и станешь ветреной,
если захочешь...
Мне с тобою —
такой уверенной —
трудно
очень.
Хоть нарочно,
хоть на мгновенье —
я прошу,
робея, —
помоги мне
в себя поверить,
стань
слабее.
Р. Рождественский
* * *
За тобой
через года
иду,
не колеблясь.
Если ты —
провода,
я —
троллейбус.
Ухвачусь за провода
руками долгими,
буду жить
всегда—всегда
твоими токами.
Слышу я:
«Откажись!
Пойми
разумом:
неужели это жизнь —
быть привязанным?!
Неужели в этом есть
своя логика?!
Ой, гляди —
надоест!
Будет плохо».
Ладно!
Пусть свое
гнут —
врут расцвеченно.
С ними я
на пять минут,
с тобой —
вечно!
Ты —
мой ветер и цепи,
сила и слабость.
Мне в тебе,
будто в церкви,
страшно и сладко.
Ты —
неоткрытые моря,
мысли тайные.
Ты —
дорога моя,
давняя,
дальняя.
Вдруг —
ведешь меня
в леса!
Вдруг —
в Сахары!
Вот бросаешь,
тряся,
на ухабы!
Как ребенок, смешишь.
Злишь, как пытка...
Интересно мне
жить.
Любопытно!
Р. Рождественский
* * *
Знаешь,
я хочу, чтоб каждое слово
этого утреннего стихотворенья
вдруг потянулось к рукам твоим,
словно
соскучившаяся ветка сирени.
Знаешь,
я хочу, чтоб каждая строчка,
неожиданно вырвавшись из размера
и всю строфу
разрывая в клочья,
отозваться в сердце твоем сумела.
Знаешь,
я хочу, чтоб каждая буква
глядела бы на тебя влюбленно.
И была бы заполнена солнцем,
будто
капля росы на ладони клена.
Знаешь,
я хочу, чтоб февральская вьюга
покорно у ног твоих распласталась.
И хочу,
чтобы мы любили друг друга
столько,
сколько нам жить осталось.
Р. Рождественский
Радиус действия
Мне все труднее
пишется.
Мне все сложнее
видится.
Мгновеньями летят года, —
хоть смейся,
хоть реви…
И я из дома убежал,
чтоб наконец-то вырваться
из радиуса действия
обыденной любви.
Я был самонадеян.
Сел в самолет.
Обрадовался.
От молчаливой женщины
решительно уехал.
Но все равно остался
в знакомом очень
радиусе.
Слова ее,
глаза ее
во мне звучали
эхом.
Невероятный радиус!
Как от него
избавиться?
Непостижимый радиус!
Нет никакого сладу.
И я на этом радиусе —
как на булавке
бабочка…
И больно мне,
и весело,
и тяжело,
и сладко…
О, радиусы действия!
Радиусы действия!
Они — во мне,
они — в любом,
и никакой межи!
Есть радиусы действия
у гнева и у дерзости.
Есть радиусы действия
у правды и у лжи.
Есть радиусы действия
у подлости и злобы —
глухие,
затаенные,
сулящие беду…
Есть радиусы действия
единственного слова.
А я всю жизнь ищу его.
И, может быть,
найду.
А может,
мне не суждено…
Летят неразделенные
года!
Но, вопреки всему,
я счастлив
оттого,
что есть на свете женщина,
судьбой приговоренная
жить
в радиусе действия
сердца моего!..
Р. Рождественский
* * *
Если разозлишься на меня
так,
что скажешь:
«Кончено!» —
сполохи полярного огня
вспыхнут озабоченно.
Подползут, чтоб вымолить
«прости!» —
дальние,
незваные, —
железнодорожные пути
и пути трамвайные.
Если разозлишься на меня —
полдень переломится.
Горькими
иголками
звеня,
лес
тебе поклонится.
Степь
не даст зазеленеть росткам,
сделается вязкою.
Горы упадут
к твоим ногам,
ледниками звякая.
Если разозлишься на меня,
выдохшись
и выстрадав,
звезды в небе
среди бела дня
будто слезы
выступят.
Будут повторять:
«Ты не права!..»
ветер —
дымной прядкою,
тучи —
громом,
шелестом —
трава,
и дрожаньем —
радуга.
Будут миру
предвещать беду
черные ущелья…
А сначала
я к тебе
приду.
Сам.
Просить прощения.
Р. Рождественский
* * *
Мы совпали с тобой,
совпали
в день, запомнившийся навсегда.
Как слова совпадают с губами.
С пересохшим горлом —
вода.
Мы совпали, как птицы с небом.
Как земля
с долгожданным снегом,
совпадает в начале зимы,
так с тобою
совпали мы.
Мы совпали,
ещё не зная
ничего
о зле и добре.
И навечно
совпало с нами
это время в календаре.
Р. Рождественский
* * *
Сорок долгих лет
И мгновенных лет
Ты — моя судьба,
Мой всегдашний свет.
Есть в душе твоей
Вечность высоты.
В мире и во мне
Существуешь ты!
Так что без тебя —
(знай наверняка),
Я бы не прожил
Этих сорока.
Р. Рождественский
* * *
Не по-праздничному позолоченную,
А по-будничному озабоченную,
Сложа руки сидеть не умевшую,
На виду у меня постаревшую,
Ни морщин, ни седин не считавшую,
Скромной прелести не утерявшую,
Сохранившую глаз свечение,
Мне простившую все огорчения,
Лучших снов своих не забывшую,
Постоянству меня научившую, —
Вот такую, простую и гордую,
Я люблю тебя больше, чем смолоду!
Н. Рыленков
Жене
Вот осень поздняя настала,
Мне, наконец, понять дано,
Что мы с тобой давно не пара,
Что мы давно с тобой — одно…
Н. Зиновьев
Жена
Она — жена моя,
Нет, не невеста,
Она — жена.
Она встает чуть свет.
Она в смятенье не находит места,
Когда меня с работы долго нет.
Шла девочка со мной
Когда-то, где-то,
Беспечная.
Мы плыли по реке…
Пять лет уже ночами до рассвета
Моя жена спит на моей руке.
Она — жена моя,
Нет, не подруга,
Она — жена.
Рот молчаливо сжат.
Коль плохо мне, два черных полукруга,
Печальные, у глаз ее лежат.
Шла девочка со мной.
Пред нами лютой
Пылала полночь
Лунной красотой…
Мою жену с той девочкой не спутай.
Я девочки совсем не знаю той.
Е. Винокуров
Она
Присядет есть, кусочек половиня,
Прикрикнет: «Ешь!» Я сдался. Произвол!
Она гремит кастрюлями, богиня.
Читает книжку. Подметает пол.
Бредет босая, в мой пиджак одета.
Она поет на кухне поутру.
Любовь? Да нет! Откуда?! Вряд ли это!
А просто так: уйдет — и я умру.
Е. Винокуров
* * *
Я все свое давно отдал тебе —
Мою любовь, и верность, и заботу.
Теперь очаг в протопленной избе
Благодарит за трудную работу.
Я у огня согреюсь от души,
Мне надоела на сердце прохлада.
Мы навсегда к судьбе своей пришли,
Теперь искать мне ничего не надо.
В. Балдин
* * *
Есть и в грусти светлая отрада,
И в печали утешенье есть,
Жизнь есть жизнь.
И шелест листопада —
Это тоже радостная весть.
Значит, по означенному кругу
Мы прошли, рыдая и смеясь.
Дай нам Бог серебряную вьюгу,
Чтобы связь времён не прервалась.
Красота не меркнет в человеке,
Не стареет дымной лебедой.
Не печалься. Всё равно навеки
Я тебя запомнил молодой.
Молодой,
Из-за которой в омут
Ринешься в черёмуховой мгле.
Дай же Бог кому-нибудь другому
Вот такую встретить на земле.
Н. Рачков
* * *
В Храме, дома —
Мысленно иль вслух,
Повторяю я одну молитву…
Будто бы, как встарь,
Иду на битву,
В ожиданье горестных разлук.
Я молюсь за здравие твое,
За любовь, за счастье
И взаимность,
Чтоб Всевышний оказал нам милость,
Оградив от зла земное бытие.
В Храме или дома —
Каждый день
Повторяю я одну молитву,
Чтобы обошли наш дом обиды,
Чтоб на свет любви
Не опустилась тень.
А. Дементьев
* * *
Я думаю, что где-то в Царстве Божьем
Все наши Судьбы в Книгу внесены.
Но ни строки мы в ней прочесть не сможем.
И только что- то знают наши сны.
И в этом есть особый смысл и мудрость,
Иначе как бы жили мы тогда,
От будущих потерь напрасно мучась,
Шагреневые вычислив года?
И всё же я хотел бы знать заранее
Твою Судьбу и обмануть её.
Взяв на себя хотя бы часть страданий,
Отдав взамен им мужество своё.
Я записал бы на свои страницы
Твои невзгоды и грехи твои.
Пускай во мне твой чёрный день клубится,
Пускай в тебе продлится миг любви.
И вспомнишь ты зарю в конце аллеи,
Где в стылых ветках зимний день притих.
И жизнь твоя окажется светлее
Моих предчувствий и надежд твоих.
А. Дементьев
Признание
Я тебя восторженно люблю.
А в разлуке горестно скучаю.
Только жаль, что жизнь идет к нулю.
И душа поэтому в печали.
Ты мне нежно говоришь в ответ —
«Никаких нулей, пока я рядом…
Ведь любви моей так мало лет,
Что о годах говорить не надо…»
Я тебя восторженно люблю.
И глаза твои озарены любовью…
Одолею все я и стерплю,
Лишь бы только быть всегда с тобою.
А. Дементьев
Ане
Когда по утрам меня мучит боль,
Я наивно ее от тебя скрываю.
Но боль моя остается с тобой,
Даже когда я о ней забываю.
Потому что две наши жизни навек
Сошлись в одну счастливую добровольно.
И если зло на тебя совершит набег,
Мне будет так же горько и больно.
Но я не оставлю тебя одну
Против любой окаянной силы…
Давай послушаем тишину,
И в ней два слова —
«Любимая…» «Милый…»
И потому нам с тобой не страшны
Никакие удары и беды.
Мы не только друг в друга
Навек влюблены,
Мы любим взаимные наши победы.
Когда ж по утрам меня мучит боль,
Так это годы, что мстят за возраст.
Забудь о них… И мне позволь.
Смотри, как с небес
Нам улыбаются звёзды.
А. Дементьев
* * *
Всю жизнь я признаюсь тебе в любви.
И знаю, что всегда дождусь ответа,
Когда глаза весенние твои
И жизнь, и душу наполняют светом.
Всю жизнь я признаюсь тебе в любви
Улыбкой, словом или нежным взглядом…
Когда одни мы и когда с людьми,
Когда в разлуке и когда ты рядом.
А время мчится мимо слов моих,
Как мимо леса скорый поезд мчится.
И отключились от мелодий птицы,
И даже лес обиженно затих.
Но мы с тобой над временем живем:
Любовь часов и лет не замечает.
И потому нам хорошо вдвоем,
Когда мир светел и когда печален.
А. Дементьев
* * *
Сколько спотыкался я и падал,
Только чтоб не разминуться нам!
И пока мы вместе,
И пока ты рядом —
Наша жизнь угодна Небесам.
И за этот долгий путь к надежде
Бог вознаградил мои труды:
Старые друзья верны, как прежде,
И враги слабеют от вражды.
Я не Нострадамус и не Мессинг.
Мне не предсказать своей судьбы.
Знаю лишь одно: пока мы вместе,
Будет так, как загадали мы.
Сколько б годы нам ни слали на дом
Горестей, испытывая нас,
Верую лишь в то — пока ты рядом,
Нам судьба за всё добром воздаст.
Я не знаю, мало или много
Впереди у нас счастливых лет.
Но пока мы вместе — не предаст дорога,
Не устанет сердце, не сгорит рассвет.
А. Дементьев
* * *
«Сегодня, насколько я помню,
Исполнилась ровно жизнь,
Как я тебя полюбил».
Роберто Обрегон Моралес
Что держит нас?
Любовь?
Привычка?
И не ответишь сгоряча.
А время, словно электричка,
Летит, колесами стуча.
Скрипит, вращается планета —
И все как будто в первый раз.
Снега зимы и травы лета
В зрачках качаются у нас.
А было глупых ссор немало,
Разрыв порою назревал.
Ты ревновала? Ревновала!
И я, конечно, ревновал.
Обиды?
Были и обиды —
До сумасшествия, до слез.
А где они? Давно забыты.
Мы их пустили под откос.
Ко всем чертям гоня печали,
Мы свой проветривали дом.
Дни примиренья отмечали,
Как дни рождения — вином.
И если б вдруг пришлось нам снова
По жизни начинать свой путь,
То ни поступка и ни слова
Не изменили б мы ничуть.
А время, словно электричка,
Все дальше нас несет с тобой...
Что держит нас?
Любовь?
Привычка?
Пожалуй, все-таки любовь!
М. Пляцковский
* * *
Я люблю тебя, рискованную.
Настоящую. Раскованную.
Без фальшивинки. Божественную.
Не актрису. Просто — женщину.
Не чужую. Не томящую,
А уютную, домашнюю.
Чтоб я мог с тобою рядышком оттаивать,
Малой малости не лгать и не утаивать.
От обид, от невезенья отмахнуться —
И в твои ладони теплые уткнуться.
И почувствовать себя в квартире вечером
Беззащитным глупым мальчиком доверчивым.
Не паясничать ничуть. Не притворяться.
Быть самим собой. Молчать. И улыбаться.
...Я люблю тебя. Такую. Откровенную.
И меня легко любить таким. Наверное.
М. Пляцковский
* * *
Это, вероятно, от усталости
На твоем лице тоски печать?
Мы с тобой еще успеем в старости
Друг на друга тихо поворчать.
Время для ворчания останется,
Обещай веселой быть и впредь.
Мы с тобой еще успеем в старости
Жизнь по телевизору смотреть.
И не рви мои ты письма в ярости,
Долго не держи на сердце зла.
Мы с тобой еще успеем в старости
Срочные откладывать дела.
Случая другого не представится —
Не вернемся в молодость опять…
Мы с тобой еще успеем в старости
О любви романы почитать.
М. Пляцковский
* * *
Есть среди прочих женщина одна,
Она ежеминутна, ежечасна.
Добра и зла, нежна и холодна,
Она твоя — и тем уже прекрасна.
Она с тобой разделит пополам
Беду и счастье, радость и тревогу.
Тоска твоя, что жалась по углам,
От рук её растает понемногу.
В святой и грешной женщине земной —
Падения твои и вознесенья.
Твоё спасенье — только в ней одной,
И нет от этой женщины спасенья!
М. Пляцковский
Личные местоимения
(поэма о любви)
Я
Я всё, как есть, переменю
И с плеч беду свалю.
Я вновь тебя переманю
На сторону свою.
Заговорю, заворожу
И присушу опять,
Всю душу вновь разворошу,
Чтоб не могла ты спать.
Чтоб не могла ни есть, ни пить,
Обиды прочь гоня,
Чтоб не могла, как прежде, быть
Счастливой — без меня!
МЫ
Мы зря, наверное, пытаемся,
Постичь любви святое таинство ...
Всегда, в любые времена
Такое чудо происходит:
Он вдруг в толпе Её находит,
А может быть, Его — она.
Два существа. Две стороны.
Две личности. Адам и Ева.
Они для счастья рождены,
Для радости, любви и гнева.
Возьми хотя бы нас двоих,
Попробуй разгадать, в чём дело:
Что я нашёл в глазах твоих?
А что во мне ты разглядела?
Ничуть не веря в колдовство,
Не копим ни обид, ни злости.
Любовь — наш праздник. Торжество.
И мы с тобой на нём — не гости!
ТЫ
За тобою без оглядки
Я готов идти сто лет.
Ты загадка без отгадки,
Ты счастливый мой билет.
Не таясь и не скрывая,
Говорю тебе одной:
Ты — как песенка живая,
Не придуманная мной.
Может, я — не самый лучший,
Но я знаю твой секрет:
Ты — как солнышко за тучей.
Хочешь — светишь. Хочешь — нет.
ВЫ
— Как Ваше имя?
— Вам не всё равно?
— Я провожу Вас ... Можно? До подъезда ... —
Ты помнишь? Это было так давно.
А вот когда — лишь нам одним известно.
Улыбочкой слепя из-под бровей,
На «вы» друг друга звали мы с тобою.
Не думала ты стать моей судьбою,
И не мечтал я стать судьбой твоей.
Не помню я, как долго это длилось,
Не помню я заветной той черты,
После которой — я и ваша милость —
Непринуждённо перешли на «ты».
Когда — не вспомню точно и подробно,
Ну вылетело вдруг из головы...
Нам только отстранённо бы и злобно
Не перейти уж никогда на «вы».
ОН
Третий лишний — за двоих решает,
Он фундамент прочный разрушает:
Не успеешь даже различить,
А уже успел он разлучить.
Кажется, что всё идёт, как надо,
У двоих — спокойствие в дому.
Но однажды — экая досада! —
Довести ошибку до разлада
Удаётся запросто ему.
Третий лишний — лучше и умней,
Языком всегда красиво мелет.
Треугольник строить он умеет,
Ведь ему со стороны видней.
Он живёт невидимым, неслышным,
В небе звёзд не задевая лбом.
Третий лишний может стать не лишним
При обидном промахе любом.
Мы вдвоём. За окнами светает.
Прикурил от солнца новый день.
Но над нами ангельски витает
Третий лишний. Ну, не сам — так тень.
У тебя слипаются ресницы,
Ты ещё десятый видишь сон ...
Что тебе в такое время снится?
Третий лишний? Не дождётся он!
ОНА
Ты меня ревнуешь к ней,
Ясен этот ребус.
Слава богу, что сильней
Год от года ревность.
Может быть, другой и нет,
Не сбивайся с круга.
Посчитай-ка, сколько лет
Знаем мы друг друга.
Разве мог бы до сих пор
Быть с тобой, постылой?
Это — вовсе не укор,
Сохрани-помилуй!
Вот и все мои дела.
Сердцем не торгую.
Ты сама изобрела
Женщину другую.
Но кричу спасибо ей,
Несуществовавшей,
Ей, о ревности твоей
Ничего не знавшей.
ОНО
Дитя! Оно соединяет
Меня с тобой, тебя со мной.
И нас обоих наполняет
Высокой добротой земной.
Мы лишь себе принадлежали
Среди житейской кутерьмы.
Ему, как маленькой державе,
Принадлежим отныне мы.
ОНИ
Они уходят без возврата —
Неповторимые года.
А мы ведь думали когда-то,
Что будем счастливы всегда.
А нам казалось год от года,
Когда врывалась к нам весна,
Что нас помилует природа,
Что нас не тронет седина.
Уходят годы осторожно.
Мы не сдаём своих высот ...
И только зеркало безбожно
Наш возраст всё же выдаёт.
М. Пляцковский
* * *
Вот ты важно ходишь по квартире
И смеёшься звонко и беспечно,
Девочка, единственная в мире,
Та, которой верен буду вечно.
Я не говорю, как ты прекрасна.
Это знают ветер, солнце, травы
По словам, несвязным и лукавым,
По глазам, доверчивым и ясным.
Для тебя земля светлей и шире.
Ты смеёшься звонко и беспечно,
Девочка, единственная в мире,
Та, которой верен буду вечно.
Л. Ошанин
* * *
Снится мне, что я усталый конь.
Волоку телегу сквозь огонь.
А со мной в упряжку впряжена
Маленькая девочка — жена.
Слезы по щекам, блуждает взгляд,
Волосы ее уже горят.
— Брось телегу, глупая. Беги, —
Дальше вовсе не видать ни зги. —
Нос в веснушках вскинула рябой,
Заглотнула слезы: — Я с тобой.
Л. Ошанин
* * *
Своей любви перебирая даты,
я не могу представить одного,
что ты чужою мне была когда-то
и о тебе не знал я ничего.
Какие бы ни миновали сроки
и сколько б я ни исходил земли,
мне вновь и вновь благословлять дороги,
что нас с тобою к встрече привели.
С. Щипачёв
* * *
Бросает свет светильник мой чадящий.
Все в доме спит, лишь я один не сплю,
Я наклонился над тобою, спящей,
Чтоб вновь промолвить: «Я тебя люблю».
И горше были дни мои и слаще,
Но, старше став, на том себя ловлю,
Что повторяю я теперь все чаще
Одно и то же: «Я тебя люблю!»
И я, порой неправдою грешащий,
Всего лишь об одном тебя молю:
Не думай, что настолько я пропащий,
Чтоб лгать признаньем: «Я тебя люблю!»
И мой единственный, мой настоящий
Стих только этот: «Я тебя люблю!»
Р. Гамзатов
* * *
Пускай называются бытом
Сведенные вместе пути,
Припомни о том, что забыто,
Чтоб новую радость найти.
Смотри — она так же красива,
А может, прекрасней в сто раз —
Такая спокойная сила
Живет в глубине ее глаз!
Любовь — постоянная смелость
Поспорить, вмешаться, помочь,
Чтоб день провожать не хотелось,
Не верить, что кончится ночь.
Любить — это видеть повсюду,
Что ты не обижен судьбой,
Всегда принимая как чудо,
Что женщина эта с тобой!
Л. Хаустов
* * *
Свет луны, пронзительный и тонкий,
Будоражит прошлое во мне.
Говорят уже не о девчонке,
А о взрослой женщине — жене.
Только я смотрю на месяц тонкий,
Серебрящий дальнюю зарю,
И о недоверчивой девчонке,
Только лишь о ней, я говорю.
С чем сравнить мужчины путь былинный?
С дерзновеньем горного орла?
Ну, а тут лишь прозы список длинный —
Стирка, штопка, — все дела, дела.
Только я смотрю на месяц тонкий
И, листая молодость мою,
Только ей, доверчивой девчонке,
Гимны благодарные пою.
В. Шошин
* * *
Я люблю тебя! — Голос ветра
Издалёка — издалека,
Я люблю тебя! — Машет ветка,
Словно радостная рука.
Я люблю тебя! — Это счастье,
Это жизни прямая нить.
Я люблю тебя! — И не властен
Этой истине изменить.
Я люблю тебя! — Праздник вешний
Разливается по лугам.
Я люблю тебя! — Над скворешней
Не смолкает веселый гам.
Я люблю тебя! — Силы ада,
Выходите на бой со мной!
Я люблю тебя! — И не надо,
И не надо судьбы иной.
В. Шошин
* * *
Да будет дом гостеприимным,
Который знаю я давно!
Пускай гремит призывным гимном
Его открытое окно.
Пускай на срезе дня земного
Встает вечерняя звезда
И песни праздничное слово
Не умолкает никогда.
Дороги неисповедимы,
Но есть заветная — одна.
Она зовет: — Приди, любимый,
Встань, словно тополь, у окна.
Ты много в странствиях скитался,
Ты океана видел дно,
Но ты единственным остался
Для той, что с верностью — одно...
В. Шошин
* * *
Сколько нежности,
Сколько хлопот
В каждом доме,
За каждою дверью!
Всюду женщина, словно оплот,
Словно вызов любому неверью!
Варит пищу. Стирает белье.
Запасает на зиму соленья,
И, как тени, минуют ее
Все мои золотые прозренья!
Но дымится обед на столе,
И дитя, озираясь беспечно,
Начинает ходить по земле...
Как понятно все это!
Как вечно!
С. Куняев
* * *
Где женщина,
Там — неизбежно — дом:
В Москве, в благоустроенной квартире,
На станции научной, на Памире,
Где пахнет голубым жестоким льдом.
На пляже,
Где простерта простыня,
В палатке,
Где клокочет домовито
Латунный чайник —
Первый вестник быта,
Видавшей виды крышкою звеня,
На палубе,
Где мается семья
И где гудок не перекроет плача.
Порой не дом — стотысячная дача.
Порою дом — вокзальная скамья.
Недаром:
С милым рай и в шалаше...
Люби —
И ничего не надо свыше,
И — никого. Была бы только крыша!
А крыши нет, так дом — в ее душе.
Так дом в ее душе...
И дух жилья
Нетрудно спутать с приворотным зельем.
Где обопрется женщина о землю,
Там родиной становится земля.
Н. Новиков
* * *
Поженились мы недавно,
Прошлым годом по весне.
У жены характер славный
И влиятельный вполне.
От «нагрузок» нет спасенья,
На крахмал картошку тру...
А сегодня, в. воскресенье,
Разбудила поутру.
Собрала белье в корыто,
Говорит: «Пойдем со мной!» —
Я в ответ ей: «Погоди ты,
Дай поспать хоть в выходной». —
И пришлось мне покориться:
Поведет, коль не пойду.
Нес зловредное корытце
У прохожих на виду.
Мы стирали, полоскали
С ней до полудня белье,
Люди добрые сказали:
«Ну и парень у нее!» —
Люди добрые сказали:
«Славный парень у нее!»
П. Руденко
* * *
Ты рядом, поэтому жизнь хороша —
с рассветом, надежду несущим.
И рядом с душой отдыхает душа
и хлебом довольна насущным.
А мир пахнет солнцем, и счастье труда
весь мир этот делает новым.
— Живу! — говорю я, безмерно горда
простым и большим этим словом.
Ты рядом, мой милый, единственный мой,
родной по душе, не по крови,
и не для тебя ли я крашу сурьмой
с наивностью девичьей — брови?
Терпенье мое и отрада моя,
мой праздник и бой ежедневный,
твоею заботой так счастлива я,
и взгляд твой так горек мне гневный!
Да будет разлука нам вечным врагом, —
мы ей неподвластны, угрюмой.
И я не помыслю, поверь, о другом,
и ты о другом не подумай.
Жить — значит любить. И нетрудно решить
молитвенно, нежно, навеки:
тебя заклинаю, давай будем жить,
вливаясь друг в друга, как реки!
Жить! — я говорю, умоляя: — Живи,
сражайся и делом и словом!
...А мир пахнет солнцем, и счастье любви
всегда его делает новым.
Айдын Ходжиева (пер. с узбекского Р. Казаковой)
* * *
Я люблю тебя злого, в азарте работы,
В дни, когда ты от грешного мира далек,
В дни, когда в наступленье бросаешь ты роты,
Батальоны, полки и дивизии строк.
Я люблю тебя доброго, в праздничный вечер,
Заводилой, душою стола, тамадой.
Так ты весел и щедр, так по-детски беспечен,
Будто впрямь никогда не братался с бедой.
Я люблю тебя вписанным в контур трибуны,
Словно в мостик попавшего в шторм корабля, —
Поседевшим, уверенным, яростным, юным —
Боевым капитаном эскадры «Земля».
Ты — землянин. Все сказано этим.
Не чудом — кровью, нервами мы побеждаем в борьбе.
Ты — земной человек. И, конечно, не чужды
Никакие земные печали тебе.
И тебя не минуют плохие минуты —
Ты бываешь растерян, подавлен и тих.
Я люблю тебя всякого, но почему-то
Тот, последний, мне чем-то дороже других…
Ю. Друнина
Ты рядом
Ты — рядом, и все прекрасно:
И дождь, и холодный ветер.
Спасибо тебе, мой ясный,
За то, что ты есть на свете.
Спасибо за эти губы,
Спасибо за руки эти.
Спасибо тебе, мой любый,
За то, что ты есть на свете.
Ты — рядом, а ведь могли бы
Друг друга совсем не встретить.
Единственный мой, спасибо
За то, что ты есть на свете!
Ю. Друнина
Горько и тайно любя
Как мне тебя уберечь
От суеты ежечасной,
Как мне покоем облечь
Путь твой крутой и опасный!
В этой юдоли земной
Кажется мне почему-то:
Слишком большою ценой
Платишь за дни и минуты.
От неудач и обид,
Гордо храбрясь и немея,
Кто же тебя защитит,
Если и я не посмею!
В полночи,
Ревность стерпя
И опасаясь утраты,
Кто пожалеет тебя —
Правый мой и виноватый!
И призываю любовь
Я в милосердные сестры:
Кто оботрет твою кровь
Мягкой косынкою пестрой?
Кто, не спросив ни о чем,
Плача, но помня о главном,
Скажет:
С пером и мечом
Нет на земле тебе равных!
Вновь я себе же в ответ
Выдохну чуть различимо:
— Ни на одной из планет
Лучшего нету мужчины.
Пусть даже встанет, смугла,
Рядом с тобою другая, —
Только б она берегла
Так, как тебя берегла я.
Горько и тайно любя,
Ныне признаюсь я людям:
Не было лучше тебя
И никогда уж не будет,
Т. Кузовлёва
Любовь
У нас говорят, что, мол, любит, и очень,
Мол, балует, холит, ревнует, лелеет…
А помню, старуха соседка — короче,
Как встарь в деревнях говорила: жалеет.
И часто, платок затянувши потуже
И вечером в кухне усевшись погреться,
Она вспоминала сапожника-мужа,
Как век он не мог на нее насмотреться.
— Поедет он смолоду, помнится, в город,
Глядишь — уж летит, да с каким полушалком!
А спросишь: чего, мол, управился скоро?
Не скажет… Но знаю: меня ему жалко…
Зимой мой хозяин тачает, бывало,
А я уже лягу, я спать мастерица,
Он встанет, поправит на мне одеяло,
Да так, что не скрипнет под ним половица.
И сядет к огню в уголке своем тесном,
Не стукнет колодка, не звякнет гвоздочек…
Дай бог ему отдыха в царстве небесном! —
И тихо вздыхала: — Жалел меня очень.
В ту пору все это смешным мне казалось,
Казалось, любовь чем сильнее, тем злее, —
Трагедии, бури… Какая там жалость!
Но юность ушла. Что нам ссориться с нею?
Недавно, больная бессонницей зябкой,
Я встретила взгляд твой — тревога в нем стыла,
И вспомнилась вдруг мне та старая бабка, —
Как верно она про любовь говорила!
И. Снегова
Я так хочу с тобой вдвоём стареть
Я так хочу с тобой вдвоём стареть:
Вязать тебе носки из мягкой шерсти,
Носить тобой подаренные перстни,
Да вечерами «Новости» смотреть.
Гулять с тобою под большим зонтом
В пальто, давно уж вышедшем из моды.
Беречь тебя от хворей, непогоды.
Беседовать об этом и о том.
Сидеть в широких креслах у огня,
Укутывая ноги теплым пледом.
Варить борщи, кормить тебя обедом
По воскресеньям в середине дня.
Взбивать тебе подушки из пера,
Хранить в шкатулке милые открытки,
И распускать, не торопясь, на нитки
Давнишние шарфы и свитера.
Болтать с тобой вдвоём о пустяках,
Читать стихи и спорить о поэте.
И знать, что наши собственные дети
Всё ж помнят иногда о стариках.
Я так хочу с тобой вдвоём стареть.
Поверь, стареть вдвоём — такое счастье,
И это, милый, в нашей общей власти:
Ты только отыщи меня и встреть.
Ты только отыщи меня и встреть —
Найди меня в толпе среди прохожих,
И ты поймёшь: мы так с тобой похожи,
Что друг без друга не прожить нам впредь.
Ю. Вихарева
Береги его тысячу раз...
Береги его тысячу раз —
Своего человека любимого.
Береги его прямо сейчас,
Не откладывай «на потом».
От дурных и завистливых глаз,
Зла — и явного, и незримого.
Всё, что есть дорогого у нас,
Это близкие. Помни о том.
Помни, впитывай, в сердце храни
(Прорастай в это клеточкой каждою)
Ночи лучшие, худшие дни,
Вместе пройденный жизненный путь.
Лишь когда остаёмся одни —
Все моменты становятся важными.
Лишь когда остаёмся одни —
Ценим то, что не в силах вернуть.
Понимаешь, он может уйти:
Просто выйти из дома до булочной...
Совершенно обычно уйти
И уже не прийти никогда.
Может что-то случиться в пути —
В этих старых, запутанных улочках.
Не пройдёт он шагов и пяти —
Приключится большая беда.
И сомкнется отчаянья круг
В точке страшной его неизбежности,
Что ушёл твой единственный друг —
Тот, дороже которого нет.
От всего, что случается вдруг,
Не спасешь. Так люби его с нежностью,
С исступлённостью сцепленных рук...
Столько, сколько отмерено лет.
Ю. Вихарева
Три признания в любви
В праздничном блеске
Весеннего дня
Подруга мне говорила:
— Прекрасный возлюбленный
У меня.
Любит, как бог Ярила! —
Летом,
В тени молодых ветвей,
С нею мы встретились снова:
— Хороший отец
У моих детей:
Душу отдаст
За любого. —
Вьюга снегами поля замела.
С подругой мы вновь
Повстречались.
— Верного друга
Судьба мне дала.
Нам вместе и старость —
Не старость!
Л. Татьяничева
Вишневый сад
Жене цветов он не дарил,
В любви не клялся ей,
Но вряд ли кто еще любил
Жену свою нежней.
Она приехала к нему,
Оставив дом, подруг,
Сменяла город свой в Крыму
На край полярных вьюг.
Но только стоило весне
Сломать стальные льды,
Как вновь ей виделись во сне
Цветущие сады.
И начинал тускнеть, грустить
Ее веселый взгляд…
И муж задумал подарить
Жене вишневый сад.
Едва взмахнет крылом заря,
Лопату в руки брал.
— Ты это все задумал зря, —
Твердили стар и мал.
— Да в нашем климате крутом
Твой сад не станет жить…
Но он был молод и притом
Умел с землей дружить.
Но он любил и был любим,
И не жалел труда.
И отступили перед ним
Седые холода.
Согрел он землю теплотой
Большой своей любви.
И каждой ветке молодой
Он приказал: — Живи!
И как мальчишка был он рад,
Взглянув в глаза жене,
Спросить: — Скажи, не этот сад
Ты видела во сне?..
Он не любил нарядных слов,
В любви не клялся ей,
Но вряд ли кто свою любовь
Мог выразить нежней!
…Когда я слышу голос твой,
Родной встречаю взгляд,
Мне вспоминается порой
Вишневый этот сад.
Л. Татьяничева
* * *
Мой друг, теперь мы знаем оба,
Что жизнь прекрасна без прикрас.
И клятвы в верности до гроба
Улыбку вызвали б у нас.
К чему слова?
Любовь нам светит,
Скромна, испытана, ясна...
Так корабельная сосна
С годами сбрасывает ветки,
Роняя ствол...
И только крона,
Дань отдавая красоте,
Как малахитная корона,
Её венчает в высоте.
Л. Татьяничева
Два уголька
Нет, не зря
У нас говорят:
Два уголька
Жарче горят!
Если положишь их
Бережно в печь —
Могут бересту они
Разжечь.
Могут хороший костёр
Распалить,
Позднему путнику
Дать прикурить.
Радостно светятся
Два уголька
В сердце уснувшего
Комелька.
Два уголька —
Пара дружных глаз.
Один другому
Тускнеть не даст.
— Два уголька
Жарче горят! —
Это о нас с тобой
Говорят.
Л. Татьяничева
* * *
Я полюбила быт за то,
что он наш общий быт,
что у меня твое пальто
на вешалке висит.
За тесноту, за тарарам,
где все же мы в тепле,
за то, что кофе по утрам
варю лишь я тебе.
За то, что хлеб или цветы, —
привыкла я с трудом! —
приносишь вечером и ты,
как птица в клюве, в дом.
Пускай нас заедает быт,
пускай сожрет нас, пусть, —
тот, где в твоих ладонях спит
мой очумелый пульс.
Тот, где до нас нет дела всем,
где нет особых вех,
где по-московски ровно в сем.
он будит нас для всех.
Р. Казакова
* * *
Это всё не правда, ты — любим.
Ты на век останешься моим!
Ничего тебе я не прощу.
Милых рук твоих, не отпущу...
А тебе меня не оттолкнуть!
Даже негодуя и скорбя...
Как я вижу твой тернистый путь,
Скрытный, неизвестный для тебя...
Только мне под силу чтоб идти,
Мне, с тобой, по твоему пути...
О. Берггольц
* * *
Пока ты спишь, пока метели дуют,
Я над тобою тихо поколдую,
Горячий лоб ладонью остужу.
Про доброе тебе поворожу.
Чтобы тебе не плакаться, а праздновать,
Чтобы тебя, пригожего, не сглазили,
Доверчивого, чтобы не обидели,
Чтоб други или недруги не выдали.
Пока ты спишь,
Усталый и измученный,
Пока снега колышутся поземками,
Я отведу печали неминучие
Руками неумелыми и тонкими.
Чтобы тебя морока не морочила,
Напраслина людская не порочила,
Чтоб маятою маятной не маялся,
Перед судом неправедным не каялся.
Я поколдую над тобой украдкою,
Пока метель лютует беспросветная.
Все горести твои да будут краткими!
Да будет грусть высокою и светлою!
Л. Абдуллина
Четыре «я»
Нас четверо теперь.
Четыре «Я».
Семь «я», конечно, крепче и труднее,
Но впереди полжизни ...
Жизнь моя,
Нет, наша, станет ярче и полнее.
А мне все мило ...
Ну еще глоток
Целительного воздуха весною —
И я легка, как ивовый пруток,
Цветущий над дорогой ледяною.
Упряма я, сильна, ведь я нужна
Трем парам глаз, насмешливых и нежных.
И каждый глаз поет: «Уже весна!»-
Как из-под снега синенький подснежник.
Три пары рук возьмут меня в кольцо,
Три пары ног такое тарабанят,
Что три лица войдут в одно лицо,
С обветренными милыми губами.
А мне, четвертой, больше всех дано:
Огонь, очаг, тарелки и половник ...
Четыре «Я» — совсем немудрено
Рыдать от счастья, сев на подоконник.
Болтать ногами, штору теребя,
Впасть в счастье так, как в обморок впадают.
Проносятся слова: «Люблю тебя!»
Проходит жизнь, такая молодая ...
Т. Максименко
Комментариев нет
Отправить комментарий