Мы хлеба горбушку – и ту пополам…

Международный день дружбы

«Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты», – гласит народная мудрость. Выбор друзей может рассказать о человеке гораздо больше, чем что бы то ни было. Примеры настоящей дружбы в среде общественных деятелей и политиков, военных и ученых, артистов и писателей не раз описывались в художественных произведениях, в документальной прозе и мемуарной литературе. О некоторых известных и мало известных примерах такой крепкой дружбы вспомним сегодня.

В далеком 1970 году мы весело, с мечтами о будущем, закончили школу. На выпускном, который длился до рассвета, пели разные песни, среди которых, конечно же, главное место занимали песни о дружбе. Особенно мы любили песню «Товарищ», которая в мае того же года победила на Всесоюзном конкурсе молодых композиторов: она очень быстро облетела весь Советский Союз и стала своеобразным гимном молодёжи. Мы тоже её с удовольствием пели. Она отличалась динамичной ритмичной музыкой и притягательными, близкими и понятными нашему поколению, словами, что при расставании с друзьями, «мы старую дружбу ломаем, как хлеб»:

«Чтоб дружбу товарищ пронес по волнам,

Мы хлеба горбушку – и ту пополам!

Коль ветер лавиной, и песня лавиной, –

Тебе половина, и мне половина!»

Больше всех в школе у меня сложились теплые отношения с тремя самыми лучшими подругами, нас так и называли «девичья четверка». Казалось, что с окончанием школьной поры никогда не прервется связующая нас нить юношеских откровений, споров, взаимопонимания. Так и получилось: разъезжаясь по разным городам, мы как бы уносили с собой по краюхе, по кусочку школьной дружбы. И спустя годы, мы все еще верны школьному товариществу: не забываем друг друга, звоним, встречаемся и говорим-говорим, порою, до утра.

Во взрослой жизни мне также несказанно повезло. В моем ближайшем окружении есть прекрасные люди, для которых я – друг. Самое интересное, что с каждым из них мы дружим по-разному. Но есть среди них два человека, играющих особую роль в моей судьбе.

В любимой библиотеке встретила свою самую верную, надежную подругу, с которой мы дружим уже более сорока лет. Затем наш дуэт пополнился еще одним замечательным человеком – коллегой и подругой. Проблемы детей, родителей, семейные драмы, успехи и неудачи на работе, – все это давно стало общим и близким. «Друг в беде не бросит, лишнего не спросит» – это про нас.

Я благодарна своим друзьям, за те дружеские чувства, которые нас объединяют, дают надежную опору, поддержку, помогают стремиться к новым свершениям.

Сегодня, 30 июля, когда отмечается Международный день дружбы, хочется поздравить дорогих и близких людей с этим праздником, и напомнить всем о необходимости беречь и ценить прекрасные дружеские взаимоотношения.

Наша библиотека носит имя великого поэта, поэтому свое повествование начну с классического упоминания о том, как умел дружить Пушкин. Ученые подсчитали, что в произведениях великого поэта слово «дружба» встречается более тысячи раз. Это уникальный пример того, как может ценить человек святое содружество родственных душ.

В Царско-Сельском лицее, где учился юный Пушкин, вообще царил культ дружбы. Память о своих лицейских товарищах великий поэт хранил до последнего дня, не раз обращаясь к ним в стихах, но особенно он был дружен с Иваном Пущиным.

 Пушкин и Пущин

Когда Александр Пушкин и Иван Пущин поступили в Царскосельский лицей и стали соседями по комнатам, им было соответственно по 12 и 13 лет. Пушкин был весёлым, озорным и вспыльчивым подростком, а Пущин – полная ему противоположность: спокойный, рассудительный, скромный, тактичный. Но эта несхожесть в характерах не помешала их дружбе. Подружившись, они были не разлей вода – даже по ночам перешептывались через тонкую перегородку, разделявшую их кровати.

После окончания лицея молодой поэт чрезмерно увлекся светской жизнью, а его товарищ – тайными обществами. В Петербурге друзья встречались не очень часто, но вели активную переписку. Когда в 1820 году Пушкина отправили в южную ссылку, они расстались на 5 лет. Пущин был одним из первых, кто посетил «опального поэта» в январе 1825 года в Михайловском. Встреча была короткой, но оставила в душе Пушкина самые тёплые воспоминания:

…Поэта дом опальный,

О Пущин мой, ты первый посетил;

Ты усладил изгнанья день печальный,

Ты в день его Лицея превратил.

«19 октября 1825 г.»

Больше друзья не встречались. Пушкин не знал, что друг Жанно (лицейское прозвище Пущина) был активным участником декабристского восстания, потому что Пущин утаил от него этот факт, желая «сохранить поэта-товарища, достояние России». Что может быть благороднее?

Пущин был осужден на 20 лет каторжных работ. Только в 1856 году Манифестом Александра II декабристы были амнистированы. Теперь уже Пушкин, как мог, поддерживал друга. В январе 1827 года через жену декабриста А. Г. Муравьёву он послал другу стихотворение:

Мой первый друг, мой друг бесценный,

И я судьбу благословил,

Когда мой двор уединенный,

Печальным снегом занесенный,

Твой колокольчик огласил…   

«Мой первый друг»

У Пушкина было много друзей, но эпитеты «первый» и «бесценный» указывают на особое место, которое занимал в душе поэта Пущин. На протяжении всей жизни Александр Сергеевич помнил своего лицейского друга, он посвящал ему стихи и даже перед смертью, испытывая сильную боль, произнес: «Как жаль, что нет теперь здесь ни Пущина, ни Малиновского, мне бы легче было умирать».

Пущин же, после страшного известия о дуэли и смерти Пушкина, долго не мог прийти в себя. Он не мог смириться с утратой и словно считал друга живым, непрестанно обращаясь памятью к лицейским годам, к михайловскому свиданию. Позднее в честь вечной памяти о друге И. Пущин написал воспоминание «Записки о Пушкине. Письма».

Такая вот дружба, зародившаяся в Лицее, связывала этих великих людей всю жизнь. Верная, преданная – настоящая.

О дружбе А. С. Пушкина с лицейскими друзьями вы можете почитать книги из фонда Центральной библиотеки Челябинска.

Дружба, вознесённая пушкинской эпохой на пьедестал почёта, не утратила актуальности и в более поздние периоды. Приведу еще один классический пример дружбы между писателем и художником.

Чехов и Левитан

Два имени – Антон Павлович Чехов и Исаак Ильич Левитан – всегда стоят рядом в русском искусстве с конца XIX века. Помочь понять, что их связывает, могут три принципа классической драмы – единство времени, единство места, единство действия. Родившись в один год, они жили в одном городе, вращались в одном и том же обществе. Судьба отмерила им почти равный срок жизни, дав обоим тяжёлое детство, полное взрослых проблем и забот, и вознаградив за тяжкий труд заслуженной славой. Их спутницами по жизни были Мария Павловна Чехова, Лика Мизинова, Софья Петровна Кувшинникова, Татьяна Львовна Щепкина-Куперник. Образ «Чайки» витал над ними всю жизнь.

Знакомство состоялось в деревне Бабкино под Звенигородом, когда живший неподалёку художник Левитан был взят на постой дружным и гостеприимным семейством Чеховых. С Антоном Павловичем Чеховым у Левитана установились своеобразные отношения. Они всегда поддразнивали друг друга, но те немногие высказывания и письма, которые дошли до нас, говорят о том, что Левитан открывал свою душу только Чехову. Любовь к природе, понимание творчества как высшего проявления человеческого духа, трепетное отношение к живому слову, чувство иронии сближали писателя и художника.

В Бабкино и Левитану, и Чехову отлично работалось. Чехов устраивался сочинять прямо на подоконнике или на столике от швейной машинки «Зингер». Левитан писал так много и взахлёб, что скоро все стены его чуланчика оказывались от пола до потолка завешены свежими этюдами.

Чехов не однажды помогал Левитану выходить из тяжёлых состояний меланхолии и депрессии, душевных кризисов, которые периодически возвращались к художнику. «Но что же делать, я не могу быть хоть немного счастлив, покоен, ну, словом, не понимаю себя вне живописи», – признавался Левитан Чехову в одном из писем.

И Чехов, и Левитан были очень самолюбивы. А еще, они оба были красивы. Михаил Чехов писал о Левитане: «У Левитана было восхитительно благородное лицо, редко встретишь такие выразительные глаза, такое на редкость художественное сочетание линий. Женщины находили его прекрасным, неотразимым. Левитан знал об этом и кокетничал перед ними. Сам он был влюбчив необыкновенно». И Чехов был красив необыкновенно, но в нем не было и тени самолюбования. А. Куприн писал: «Это было самое прекрасное и тонкое, самое одухотворённое человеческое лицо, которое мне приходилось встречать в моей жизни».

Особенно близкими Чехов и Левитан были в самых сокровенных основах своего мироощущения и в понимании искусства. Константин Паустовский, описывая духовное единение двух талантливых людей, отмечал: «Картины Левитана требуют медленного рассматривания. Они не ошеломляют глаз. Они скромны и точны, подобно чеховским рассказам, но чем дольше вглядываешься в них, тем все милее становится тишина провинциальных посадов, знакомых рек и проселков».

Оба были смертельно больны. В письмах тех лет Левитана Чехову звучат нежность и забота: «Дорогой мой А.П! Ты меня адски встревожил своим письмом. Неужели в самом деле болезнь лёгких? Не ошибаются ли эскулапы, они всё врут, не исключая даже и тебя». «Завтра или послезавтра будут посланы тебе 2000 рублей. Милый, дорогой, убедительнейше прошу не беспокоиться денежными вопросами - все будет устроено, а ты сиди на юге и наверстывай свое здоровье. Голубчик, если не хочется, не работай ничего, не утомляй себя... Жму твою руку. Очень любящий тебя».

Последний раз увиделись они в мае 1900 года, когда Чехов, приехав в Москву, навестил тяжело больного Левитана. А 22 июля академика живописи, лучшего русского пейзажиста Исаака Левитана не стало.

Чехов потерял близкого друга и родного человека. Жизнь его тоже стремительно мчалась к закату. В день премьеры последней пьесы, 17 января 1904 года, в день рождения Чехова, состоялось чествование любимого драматурга, когда весь зал, аплодируя ему, встал, понимая, что прощается с ним. А вскоре, душной июльской ночью в немецком городе с красивым названием, красивый человек, проживший красивую жизнь, выпив на прощанье бокал шампанского, уйдет к своему другу, «томному» Левитану.

Кстати, их посмертное воссоединение взяло в свои руки советское правительство, перезахоронившее прах И.И. Левитана рядом с А.П. Чеховым весной 1941 года.

 Книги о Чехове и Левитане

По словам академика Дмитрия Сергеевича Лихачёва, Пушкин был «гением возвышения», — гением, который во всём искал и создавал в своей поэзии наивысшие проявления: в любви, в дружбе, в печали и радости». Пушкинский возвышенный идеал лицейской дружбы на два последующих столетия стал культурным каноном в России. И к нему добавила свою страницу многолетняя дружба Чехова и Левитана.

На протяжении многих лет одним из самых близких друзей русского ученого Дмитрия Ивановича Менделеева был художник Архип Иванович Куинджи.

Эти два оригинальных человека, не любившие высшее общество, сблизились в середине 1870-х годов, подарив нам пример дружеского духовного и творческого взаимообогащения.

Многое в чертах характера учёного и художника было общим. Куинджи был для Дмитрия Ивановича одним из самых желательных собеседников, и, в свою очередь, был близок ученому кругу, в частности, он также хорошо знал и физика Ф.Ф. Петрушевского.

Дмитрий Иванович любил живопись, был ее тонким знатоком и ценителем. Он не пропускал ни одного сколько-нибудь значительного вернисажа, водил знакомство с художниками, бывал у них в мастерских. Кстати, познания его в этой области были настолько серьезны, что впоследствии Менделеева избрали действительным членом Академии художеств. Из истории русской культуры нам известны менделеевские «среды», на которых собиралась творческая интеллигенция столицы, в том числе и художники.

Отлично разбираясь в живописи, Менделеев, тем не менее, никогда не выступал в печати на эту тему. Единственное исключение из этого правила он сделал для Куинджи, когда появилась его «Лунная ночь на Днепре». Восторг, вызванный этим шедевром русской живописи, был так велик, что Дмитрий Иванович написал о нем статью, в которой великий химик отметил, в частности, существующую связь искусства с наукой.

Видимо, не без влияния Менделеева Куинджи уже во второй половине 70-х годов утвердился в мысли, что надо использовать новые химические и физические открытия для совершенства живописных эффектов. Самородок без систематического образования, Архип Иванович упорно искал в науке средства добиться долговечной комбинации красок.

С годами дружба Куинджи с великим ученым стала еще более тесной. «Мы знали все, что с ним происходило, – пишет в своих воспоминаниях А. И. Менделеева, – его мысли, планы. Кроме «сред», Архип Иванович заходил и в другие дни, а когда переживал что-нибудь, то и несколько раз в день. Часто он играл с Дмитрием Ивановичем в шахматы». Шахматы были их общей страстью. Оба соперника обладали исключительным пониманием шахмат, интуицией. Они были настоящими «художниками шахмат».

Сохранилась единственная любительская фотография, запечатлевшая Менделеева и Куинджи за игрой в шахматы.

Д.И. Менделеев играет в шахматы с художником А.И. Куинджи.
Фотография 1882 г.

Говорили они о многом, но больше всего, конечно, об искусстве, вопросы которого были не менее близки Менделееву, чем проблемы науки. Дмитрий Иванович увлеченно излагал грандиозные планы экономического переустройства России и, как поэт, мечтал о счастливом будущем. Оригинальным собеседником был и Архип Иванович. Современники вспоминают, что взгляды его на искусство, на авторов часто удивляли своей оригинальностью и меткостью. В них всегда сказывалось, с одной стороны, как бы незнакомство с тем, что думали и говорили об этом другие, а с другой – умение глядеть на вещи с неожиданной стороны.

Выясняя возможности смешения красок и решая проблему их долговечности, Дмитрий Иванович Менделеев с Архипом Ивановичем Куинджи проделали множество опытов. Однажды великий химик со своими учениками проводил эксперименты, исследуя восприимчивость глаза к распознаванию различных оттенков цвета, в том числе и у Куинджи. Оказалось, что в физиологическом смысле, художник был уникумом - эта способность у него существенно превосходила обычных людей. Работая с обычными масляными красками, на картине ему удавалось отразить немыслимые прежде нюансы.

Двух товарищей сближала не только любовь к живописи, но и к природе, красоту которой Менделеев чувствовал сильно и ярко. В одном из своих писем из Гейдельберга он писал: «Мы идем на гору вышиной в версту, справа скачет ручей Рейхенбах, скалистая гора проросла елями, усталый стираешь пот и вдруг между деревьями видишь снеговую пирамиду, блестящую, отражающую свет. Кажется, простая штука, а нет, так и охватывает всего, что-то прекрасное, пропадает усталость... Не забудешь этой минуты, рад будешь десять верст лезть, чтобы еще раз испытать то же».

«Наша дружба с Куинджи, – напишет в своих воспоминаниях А. И. Менделеева, – продолжалась до конца жизни Архипа Ивановича». Это значит, что и после смерти великого ученого (Архип Иванович пережил своего друга на три года), семьи Куинджи и Менделеевых продолжали дружить домами.

Проходят годы, столетия, но понятия дружбы, товарищеской верности остаются неизменными и в нашем прагматичном двадцать первом веке.

Сегодня, говоря о дружбе, не могу не упомянуть пронзительную историю товарищества и мужского, творческого союза двух российских генералов Виталия Халилова и Сергея Хлебникова с австрийским полковником Ханнесом Апфольтерером.

Помните знаменитую фразу любимого героя фильма «В бой идут одни старики»: «Кто сказал, что надо бросить песни на войне? После боя сердце просит музыки вдвойне!». Действительно, военные оркестры и музыканты поддерживали боевой дух в войсках с помощью музыки. И теперь, в достаточно мирное время, на всех значимых парадах и мероприятиях выступают военные музыкальные коллективы.

А с 2007 года в Москве проходит знаменитый Международный военно-музыкальный фестиваль «Спасская башня». Кто однажды увидел это грандиозное волнующее действо, уже никогда не забудет!

 

Два генерала Халилов и Хлебников

Генерал В. Халилов и полковник Х. Апфольтерер

Их всех связал и сдружил мощный патриотический проект «Спасская башня». Это не только ослепительное шоу, собирающее лучшие творческие и музыкальные коллективы самых разных стран. Это тщательно «настроенный» инструмент международного культурного обмена, где послами мира и взаимного уважения народов становятся именно военные музыканты, представляющие всё разнообразие национальных, творческих и армейских традиций планеты.

Генерал-лейтенант Валерий Халилов долгое время возглавлял военно-оркестровую службу Вооруженных сил РФ, был главным военным дирижером. Он народный артист Российской Федерации, композитор, вошедший в историю, как человек, показавший и открывший всему миру важность и значимость духовой музыки. Сегодня его фестивали проходят в Севастополе, Тамбове, Хабаровске и на Сахалине, в знаменитом международном детском лагере Артек.

Генерал-лейтенант Сергей Хлебников, пройдя срочную службу в пограничных войсках на границе с Китаем, окончил Голицынское погранучилище, служил в разных военных структурах СССР, затем – в Федеральной службе охраны РФ.

Познакомившись в Москве, когда одного из них назначили начальником военно-оркестровой службы Министерства обороны, а другого – комендантом Московского Кремля, дружили почти 13 лет. Очень плотно взаимодействовали при подготовке военных парадов на Красной площади, проводили музыкальные фестивали, в том числе Московский международный фестиваль «Ода миру». А потом, опять же вместе, решили, что стране нужен крупный военно-музыкальный фестиваль. Так они стали организаторами и вдохновителями Международного военно-музыкального фестиваля «Спасская башня».

По воспоминаниям С. Хлебникова: «Когда мы обдумывали фестиваль, хотелось, чтобы наши почетный караул, центральные оркестры министерства обороны, других ведомств могли сравнить себя с лучшими мировыми образцами». Дело в том, что за рубежом в других странах уже регулярно проходили военно-музыкальные фестивали, где выступают оркестры, почетные караулы, гвардейские подразделения, а также подразделения президентской, королевской охраны. А в России подобного масштабного проекта не было.

Творческое содружество двух генералов быстро переросло в большую дружбу. Собирались на даче в Подмосковье, где не раз слушали игру Валерия Михайловича, он был прекрасным пианистом и автором многих лиричных романсов, которые прекрасно исполнял. Из воспоминаний С. Хлебникова: «Меня очень удивила лиричность его творений – до того момента я думал, что Валерий Михайлович писал только военные марши. А оказалось, что он был автором многих симфонических произведений. Он вообще был разносторонне развитым человеком». Валерий Михайлович был настоящим военным интеллигентом, профессионалом, обладавшим поистине энциклопедическими знаниями в своей области. В общении он был очень естественным, доброжелательным. Но когда дело касалось работы, становился щепетильным и строгим. Он был очень светлой личностью. И при этом очень определенным в своих симпатиях. «К личной славе не стремлюсь, – говорил музыкант. – Для меня важно, чтобы соотечественники знали духовую музыку, слушали её, любили...»

Военный Тирольский оркестр камер-егерей, один из самых известных в Европе, а затем коллектив «Тирольские стрелки» под управлением Ханнеса Апфольтерера дважды были участниками фестиваля «Спасская башня», а сам полковник Апфольтерер вошел в число самых близких соратников не только этого грандиозного шоу, но его вдохновителей – Халилова и Хлебникова, тесно подружившись с обоими.

Это он специально придумал для фестиваля композицию, которая стала наиболее волнующей, сделала финал фестиваля незабываемым.

Из воспоминаний полковника: «Как только я увидел Халилова, то почувствовал: наши души соприкоснулись. Спустя два года я опять приехал к вам, и опять наши встречи были очень теплыми. Генерал Халилов сразу взял меня за руку и повел за собой: «Будь рядом». Во время репетиций все время спрашивал: «А что ты думаешь по этому поводу?»

С Сергеем Хлебниковым, так же, между нами почти сразу установилась теплая внутренняя связь. Так бывает, когда встречаются люди, одинаково понимающие фундаментальные вещи. Например, долг, дружбу, честь. Нам не надо об этом говорить - все ясно без слов».

И еще Ханнес отметил, что, будучи генералом, большим человеком в Российской армии, Халилов всегда в общении оставался абсолютно доступным, комфортным, «его никогда не покидало чувство юмора – качество, по которому сразу отличишь хорошего человека».

Узнав о гибели в авиакатастрофе 25 декабря 2016 года своего русского друга генерала Халилова, Ханнес Апфольтерер так был потрясен этим, что тут же сел за рояль и сочинил щемящую музыкальную композицию памяти «Мысли и чувства» – ее исполняли на траурной мессе в Инсбруке, она звучала на российских радиоканалах.

Так один фестиваль скрепил настоящей мужской дружбой троих военных, любящих музыку.

Поскольку я уже затронула музыкальную тему, хочу немного рассказать читателям о дружбе между двумя великими музыкантами, прославившими искусство и культуру нашей страны на мировом уровне.

Д. Хворостовский и К. Орбелян

Д. Хворостовский и К. Орбелян

Есть имена, которые навеки вписаны в историю своей Родины, своей страны. Дмитрий Хворостовский волею судьбы перешагнул все государственные границы, факелом пролетев над миром, оставив неизгладимый, фантастически яркий свет о себе.

И сегодня его помнят и любят во всем мире! А главное, продолжают слушать и восхищаться его Голосом!

Великий артист и большой музыкант часто говорил: «Там, где кончается слово, и человек не в состоянии передать то, что чувствует и выражает, то тогда начинается голос и пение. Чтобы человек запел по-настоящему, эмоционально, он должен подняться над реальностью, над землей». И, действительно, каждое его выступление воспринималось слушателями, как воспарение над обыденностью, взывающее к самым глубинным струнам человеческой души и сердцу каждого.

На протяжении многих лет (познакомились в 1987 году) лучшим другом и соратником Хворостовского был Константин Орбелян – дирижер, пианист, заслуженный артист России.

В 2017 году (после смерти певца) в интервью «Российской газете» дирижер Константин Орбелян рассказал о своем долгом и плодотворном творческо-дружеском союзе с певцом:

«Буквально с первого рукопожатия, такого распахнутого, открытого, стало понятно, что мы близкие люди, и помимо совместной работы началась совершенно невероятная дружба…

Я прилетел к певцу в Нью-Йорк 4 октября 2000 года. У него был концерт с Рене Флеминг. После концерта, когда многочисленная публика разошлась, я подошел к Дмитрию, и он спросил: «Откуда вы?» «Я прилетел сегодня из Москвы. Завтра улетаю». «Значит, вы приехали, чтобы увидеться со мной?» «Да». Он обнял меня и сказал: «Мы будем друзья навсегда». Через год мы записали русские романсы, неаполитанские песни и арии Верди с Московским камерным оркестром в расширенном составе в Большом зале консерватории. Это была очень интересная и плодотворная работа. Мы записали с ним 22 диска на лейбле «Делос»».

Кстати, Орбелян был единственный дирижер, с которым Дмитрий Хворостовский записывал сольные альбомы, если не считать его ранней записи с Валерием Гергиевым на «Филипс» с ариями Верди и Чайковского.

Сенсацией национального масштаба стал проект «Песни военных лет» в 2002 году.

Это была идея Орбеляна, но Дмитрий не сразу понял смысл предложения, а помог его отец Александр Степанович, с которым они за одну ночь придумали и подобрали 25 песен для диска. Первый концерт состоялся в Кремле 8 апреля 2003 года. Никто не ожидал, что оперный певец станет петь такие песни. Вскоре, после трансляции этого концерта 9 мая, поступило предложение из администрации президента выступить на Красной площади в мае 2004 года.

Так Дмитрий Хворостовский стал первым в истории русским оперным певцом, давшим сольный концерт на Красной площади. Проект военных песен музыканты друзья возили по всему миру – ездили в Мексику, США, Канаду, где выступали в лучших залах, и на эти концерты не было ни одного лишнего билета. Когда певца спрашивали, что западный человек понимает в советских военных песнях, Дмитрий отвечал, что в них заложен «код боли», который можно чувствовать, даже не зная слов. Таким образом, Дмитрий Хворостовский сумел сделать то, чего от него не ожидали: покорил мир песнями Великой Отечественной войны.

Хворостовский и Орбелян постоянно обсуждали друг с другом свои планы, чаще переписываясь, чуть реже созванивались. А встречаясь, не только много работали, давая концерты по всему миру, или продумывали новые проекты, но еще умели радоваться и получать огромное удовольствие от общения. По воспоминаниям Константина Орбеляна, Хворостовский был «на сцене – царь, бог, ангел, небесное неподражаемое существо, а сходил со сцены – и становился Димой Хворостовским в драных джинсах, майке и кедах. Озорной и веселый или печальный и задумчивый. Какой угодно, но неизменно живой-живой человек».

Хворостовский говорил о дружбе: «Нет, друзья никуда не денутся, наши отношения обязательно сохранятся. Люди могут расходиться в политических пристрастиях, но мы остаемся коллегами. Каждый действует сообразно собственным представлениям о добре и зле. Нормально! Никто не вправе требовать от человека большего, чем он сам готов дать. У людей, занимающихся искусством, есть внутренняя лояльность по отношению друг к другу. Мы все в одной лодке… Мы отлично знаем друг друга. В действительности, нас совсем мало, и мы абсолютно на одной волне. Несмотря на нюансы».

Хворостовский мечтал записать «Риголетто». Когда в 2015 году ему сказали, что он болен, Дмитрий сказал другу: «Я должен сделать еще две вещи - записать «Риголетто» и «Отчалившую Русь» Свиридова». Константин постарался сделать все возможное, чтобы это желание друга исполнилось. И в июле 2016 года в Каунасе с оркестром, которым дирижировал Константин Орбелян, вместе с потрясающими артистами была записана опера. «Его мечта сбылась, мы сделали этот диск, который вышел в свет в день его смерти, год назад, – вспомнил Орбелян. – Конечно, Дмитрий его не увидел в окончательном виде, не держал в руках коробку, но он услышал запись в процессе работы, слушал последние монтажи, и ему очень понравилось. Тогда, летом 2016 года, он выложился полностью, выложил все, что возможно было и невозможно, он был еще в прекраснейшей форме... Ведь он не сдавался ни на секунду, был настоящий борец».

Феномен Хворостовского до сих пор не разгадан, не написана ещё та самая книга, которая не только отразит всю уникальность этого гениального оперного исполнителя и вокалиста, которому покорялись все жанры, о котором один музыкальный критик сказал как-то: «По существу русский баритон работал в узком диапазоне – все, что он исполнял, звучало либо превосходно, либо потрясающе!». Надеемся, что в этой книге также будут воспоминания друзей, и найдется достаточно слов о том, как умел дружить великий певец.

Книги о дружбе, невыдуманные истории о дружбе знаменитых людей – это как бальзам на душу, как пример для подражания, как напоминание о том, что в жизни есть ещё что-то важное помимо карьеры, семьи, самореализации. Есть ещё дружба – спокойное, тихое, непоколебимое чувство, которое способно поддерживать нас на плаву даже в самые сложные времена.

Приходите к нам в Центральную библиотеку имени Пушкина, читайте замечательные книги о дружбе, и умейте дружить сами.

Источники:

https://www.stud24.ru/culture/druzhba-velikih-ljudej/7280-15948

https://znanija.com/task/10565832

https://sakhalin.info/weekly/123196

http://old-mariupol.com.ua/d-i-mendeleev-i-a-i-kuindzhi/

https://cyberleninka.ru/article/n/mendeleev-i-kuindzhi-vzaimosvyaz-nauki-i-iskusstva

https://proza.ru/2017/12/04/137

https://hvorostovsky.com/overview-dmitriy-hvorostovsky

https://vm.ru/society/681718-general-lejtenant-sergej-hlebnikov-fraza-nezamenimyh-net-ne-rabotaet

Ольга Солодовникова