Тэффи, которая нравится всем всегда

Тэффи – «неповторимое явление русской литературы,

подлинное чудо, которому через сто лет будут удивляться».

Георгий Иванов

Фраза - «Хочу нравиться всем всегда»- принадлежит самой яркой, удивительной и неповторимой звезде русской литературы Надежде Лохвицкой. Мечта ее осуществилась! Известная многим поколениям читателей под псевдонимом Тэффи, она была и остается любимицей читающей России.

В начале ХХ века Тэффи была очень популярна и читателями очень любима. Знали ее только под этим именем. Сборники рассказов постоянно переиздавались, со сцены не сходили ее комедии и скетчи; журналы и газеты, где она сотрудничала, были особенно читаемы, нарасхват. Ее тогдашнюю известность можно без преувеличения назвать славой: были выпущены духи и конфеты, которые назывались – “Тэффи”.

Будущая «королева российского юмора» Надежда Александровна Лохвицкая родилась 21 (9 по ст.ст.) мая (по другим данным 24 апреля (6 мая)) 1852 года в семье адвоката, профессора криминалистики Александра Владимировича Лохвицкого, её брат – Николай Лохвицкий участник белого движения в Сибири, а старшая сестра – поэтесса с библейским псевдонимом Мирра (Мария Лохвицкая), которую называли «русской Сапфо». Мать Тэффи была француженкой по происхождению, она всегда любила поэзию и была хорошо знакома с русской и в особенности европейской литературой. В семье любили читать и баловаться сочинительством. Обычно один начинал строчку, все остальные дети добавляли каждый по одной. Мирра была достаточно известна в литературе своими стихами, поэтому возможно, Надежда и не торопилась пойти по ее стопам.

Писать Надежда Лохвицкая начала ещё в детстве, но литературный дебют состоялся почти в тридцатилетнем возрасте. Первой публикаций Тэффи считается 2 сентября 1901 года. В еженедельнике «Север» появилось стихотворение «Мне снился сон, безумный и прекрасный…». Затем последовал стихотворный фельетон «Покаянный день» в журнале «Театр и искусство». В 1904 Надежда Лохвицкая становится сотрудником «Биржевых ведомостей». С этого времени ее дарование весьма высоко оценил Николай Второй. По воспоминаниям И. Одоевцевой, при составлении сборника, посвященного 300-летию Дома Романовых, император пожелал, чтобы Надежда Александровна в нем непременно присутствовала. Даже вскричал: «Тэффи! Только она. Никого, кроме Тэффи, не надо!».

Поэзия послужила лишь искрой, импульсом для определения главного направления в жизни. Пламенем, настоящим призванием стала проза — изящная, лиричная, с пикантным оттенком иронии.

Естественен и закономерен был приход Тэффи в сатирический еженедельный журнал «Сатирикон», где творили Саша Черный, Аркадий Аверченко, В Маяковский, О.Мандельштам, А.Куприн и другие известные личности. Как справедливо отмечает один из исследователей, «не гоголевский „смех сквозь слезы", а смех вместо слез — такова была позиция „сатириконцев"». Одним из любимых афоризмов Тэффи, который она взяла в качестве эпиграфа к первому тому своих «Юмористических рассказов» (1910), была мысль из шестой части «Этики» Б. Спинозы: «Ибо смех есть радость, а посему сам по себе — благо». Сама же она говорила: «Дать человеку возможность посмеяться не менее важно, чем подать нищему милостыню. Или кусочек хлеба. Посмеешься – и голод не так мучает. Кто спит – тот обедает, а, по-моему, кто смеется, тот наедается досыта».

Тэффи обладала острым, ярким, живым умом и невероятным личным обаянием. Остроумная, элегантная, проницательная, добросердечная Тэффи и ее уморительные истории о слабостях и недостатках всех российских сословий пользовались огромным спросом.

Ее обильно цитировали. Словечки ее знали и повторяли, газетные фельетоны становились анекдотами, расхожими остротами. Хотя многие просто не знали, кто является автором этих строк, острот, словечек, вроде вот таких, с горькой иронией сказанных по случаю. Когда во время первой мировой войны возникли трудности с мясом и ели конину, кухарка в ее фельетоне ангажировала обед словами: «Барыня! Лошади поданы!» (рассказ «Быт глубокого тыла»). А чего стоят фразы: «Хоронить у нас умеют, и все было организовано великолепно», «Днем на улицах хорошо. В центре города даже почти не грабят»... а в рассказе «Городок» уже с горечью, но иронично об эмигрантской жизни: «Это был небольшой городок … Через городок протекала речка. В стародавние времена звали речку Секваной, потом Сеной, а когда основался на ней городишко, жители стали называть её «ихняя Невка». Но старое название всё-таки помнили, на что указывает существовавшая поговорка: «живём, как собаки на Сене -- худо!»

О чем и о ком ее рассказы?

В рассказах Тэффи представлено множество разнообразных типажей: гимназисты, мелкие служащие, журналисты и путешественники, чудаки и растяпы, взрослые и дети – одним словом, «маленький» человек со своим внутренним миром, поглощенный мелочами быта, семейными неурядицами и несуразностями жизни. Тэффи не выдумывает смешные истории, она открывает комическое в обыденных жизненных ситуациях. Но, иронизируя над естественными слабостями человека, Тэффи не унижает его: в ее комедийности – горькость смеха, сострадание человеку и боль за него. Вообще слово «нелюбовь» было для нее самым неприемлемым.

Если И. Северянин уводил читателя в мечтательные дали, Тэффи учила смеяться над горестями, недостатками и становиться сильнее.

Читатели и критики относились к ней как юмористическому автору. Сама же Тэффи не любила этого определения. Она была глубже, проницательней и в жизни и в творчестве. Хотя многие ее рассказы слегка грустны либо элегически печальны. Словно причудливой вязью, Тэффи обрамляла свои произведения насмешливой улыбкой, изящной иронией. Признавалась при этом: «Душа-то моя насквозь промокла от невыплаканных слез, они все в ней остаются. Снаружи у меня смех, «великая сушь», как было написано на старых барометрах, а внутри сплошное болото, не душа, а сплошное болото».

Февраль 17-го приняла, Октябрь 17-го – отвергла. После захвата власти большевиками написала: «Бывают пьяные дни в истории народов. Их надо пережить. Жить в них невозможно».

Приняв февральскую революцию с восторгом, уже в июне 1917 года публикует весьма едкий фельетон «Немножко о Ленине». Рекомендую, очень любопытно. Уже одна фраза о «великой армии Ленина»: «Великое триумфальное шествие безграмотных дураков и сознательных преступников».

Голод, безденежье и страх за жизнь подтолкнули Тэффи, как и многих других, покинуть Родину. Надеялась скоро вернуться, но судьба распорядилась иначе…Осталась навсегда. В эмиграции — Тэффи обосновалась в Париже. Но и здесь оказалась в центре жизни соотечественников.

С 1920 по 1940 год никакой другой писатель, наверное, не имел такой популярности в эмигрантской среде, как Тэффи. Издательства, газеты, журналы во всех эмигрантских колониях издавали ее произведения. Она была любимицей в Париже, Берлине, Варшаве, Шанхае, Харбине. В течение двух десятилетий едва ли какая-либо неделя проходила без публикации ее рассказов и фельетонов—в газетах («Последние новости», «Общее дело», «Возрождение»—Париж; «Руль» —Берлин; «Сегодня» —Рига) или в журналах («Грядущая Россия», «Звено», «Русский инвалид», «Иллюстрированная Россия», «Русские записки», «Современные записки» — Париж; «Театр и жизнь» — Берлин; «Жар-птица», «Перезвоны» — Рига). Эмигрантская проза Тэффи проникнута чувством сострадания к своим соотечественникам, живущим в каком-то странном, искаженном мире. Но Тэффи не судит, не обвиняет и никого не поучает. По словам Г.Адамовича, «именно в этом секрет и причина особого к ней читательского влечения. Современники и соотечественники узнают в ее книгах самих себя и сами над собой смеются».

Наследие Тэффи значительно и разнообразно. Это тонкие стихи. Например, ее знаменитое стихотворение, которое потом стало широко известно как одна из песен, исполняемая А.Вертинским:

…Мимо стеклышка иллюминатора

Проплывут золотые сады,

Пальмы тропиков, звезды экватора,

Голубые полярные льды –

Все равно, где бы мы ни причалили,

К островам ли сиреневых птиц,

К мысу ль радости, к скалам печали ли –

Не поднять нам усталых ресниц…

Она писала веселые рассказы для детей. Многие рассказы вызывают улыбку, но улыбку добрую и понимающую, настолько деликатно и сочувственно относится писательница к своим героям. Казалось бы, смешно, но отчего-то и грустно становится, и тревожно, а иногда и сердце разрывается от неизбежности чего-то тёмного, беспросветного.

Вот бестолковый Лёшка, живущий в услужении в чужом доме, делает много глупостей, словно нарочно – но никто и не учил его, как правильно-то, только ругают. Вот Катя, преданная матерью и отцом, оставленная на попечение няни, которой не до переживаний маленькой девочки, всей душой привязывается к игрушечному барашку, старается спасти его, обратить в живого зверя, лишь бы не выбросили, не отобрали, жалеет его ли, себя ли, но лишается своего утешителя по прихоти жесткой и равнодушной учительницы – и остаётся Кате лишь забиться в постель и затихнуть, боясь даже выплакать своё горе.

И вырастают из добрых, чудных, толковых детей — злобные и эгоистичные взрослые, такие же, как в этих рассказах, и дела им нет до боли близкого человека, до его переживаний и стремлений, и не прижмут его к себе, и не поговорят по душам. И на простой вопрос любопытного ребёнка отец вместо ответа, вдруг вспомнив, «что долг отца быть строгим», даст сыну легкий подзатыльник: «Пошёл спать, поросёнок!». «Смешно, когда бы не было так грустно…» 

Тэффи бралась за очень серьезный анализ того, что происходит в России. Очень страшное произведение «Воспоминания», основанное на событиях революции в России. Несмотря на то, что Тэффи старается держаться и смотреть на самые чудовищные вещи с юмором, невозможно читать эту книгу без содрогания...

Вот, например, эпизод встречи с комиссаршей по кличке Зверь, которая прославилась своей жестокостью при расправах с «чуждыми элементами». При взгляде на нее Тэффи с ужасом узнает бабу-посудомойку из деревни, где Тэффи снимала дачу: «Скучна безобразной скукой была твоя жизнь. Никуда бы не ушагала ты на своих коротких ногах. И вот какой роскошный пир приготовила тебе судьба! Напилась ты терпкого, теплого, человеческого вина досыта, допьяна. Залила свое сладострастие, больное, черное. И не из-за угла, тайно, похотливо и робко, а во все горло, во все свое безумие. Те, товарищи твои в кожаных куртках, с револьверами, - простые убийцы-грабители, чернь преступления. Ты им презрительно бросила подачки - шубы, кольца, деньги. Они, может быть, и слушаются, и уважают тебя именно за это бескорыстие, за «идейность». Но я-то знаю, что за все сокровища мира не уступишь ты им свою свою «черную» работу. Ее ты оставила себе…».

Интересна и чрезвычайно важна как иллюстрация к истории и истории литературы ее книга «Моя летопись». В ней читатель обнаружит такие любопытные факты, касающиеся знаменитостей первой половины XX века, каких не встретит ни в энциклопедиях, ни в хрестоматиях, ни в биографических исследованиях. Тэффи эскизно и в то же время удивительно точно «нарисовала с натуры» Александра Куприна и Алексея Толстого, Аркадия Аверченко и Леонида Андреева, Дмитрия Мережковского и Зинаиду Гиппиус, Анну Ахматову и Николая Гумилева. А также Игоря Северянина, Илью Репина, Федора Шаляпина, Ивана Бунина. И даже Григория Распутина...

Все эти словесные рисунки дают представление об изображенных едва ли не более ясное, нежели толстые тома, написанные специалистами.

Ее удивительная писательская зоркость создала неповторимые живые портреты. Книга эта должна быть и у школьника, и у педагога и библиотекаря. Хотя и любому читателю доставить истинное удовольствие.

В 1943 году один журнал допустил казус. Его сотрудники отчего-то решили, что одинокая больная писательница отдала Богу душу. В цветистом некрологе выражалась надежда на то, что «о Тэффи будет жить легенда как об одной из остроумнейших женщин нашего времени, тогда, когда забудутся ее словечки, очерки и фельетоны».

После той эпитафии она прожила еще девять лет. И обрела, как и предсказывалось, посмертную славу. Ее снова читают и почитают в России.

Я упомянула лишь незначительные крохи огромного и бесценного наследия, которое уже подарено нам. Рядом лежит бесценный клад. Протяните руку, перечитайте. Уверяю вас, не пожалеете!