Все остается людям...
А чувств сокровенный пласт?
А сложный узор наших судеб,
Что в самом сердце у нас?
У настоящих искренних и честных поэтов стихи становятся частью жизни, тесно идут из сердца. События жизни переплетаются с творчеством. Живя с открытым сердцем, они выворачивают душу настежь, впуская туда своих читателей. Вот поэтому мы решили, что лучше всего в свой 110-летний юбилей о своей жизни, детстве, семье, жизненных принципах, уроках и ценностях нам расскажет сама Людмила Константиновна Татьяничева в своих стихотворениях.
Мой декабрь
Снежных хлопьев тихое круженье.
Света усеченный полукруг.
Здравствуй, месяц моего рожденья,
Мой заступник,
Мой надежный друг!
Над моей суровой колыбелью
Наклонялся твой неяркий луч.
Закружи опять своей метелью,
В ноги брось
Медвежью полость туч.
В пышный снег
Укутывай по плечи
Все мои поляны и кусты.
Берегам,
Тоскующим о встрече,
Подари зеркальные мосты.
Кровь мою
Ты обнови морозом
И счастливым чувством
Крутизны.
А березам,
Всем моим березам
Чуть добавь нежнейшей белизны.
Мой декабрь,
Мой сизокрылый голубь,
Ты опять пожаловал ко мне.
В льдистом небе —
Голубая прорубь
С золотистой рыбиной на дне.
Подарки
Себе подарки?
Что за вздор!
Но я люблю
Дарить себе подарки.
Весенних трав
Муравчатый ковер,
Листвы осенней
Полушалок яркий...
То дикий камень
Редкой красоты.
То светлячков
Веселое мерцанье.
Иль просто
Безымянные цветы,
Похожие на песни
Без названья.
А в день рожденья
Я себе дарю,
Где б ни была —
И дома,
И далече, —
Декабрьскую студеную
Зарю
Да полный ковш
Пьянящей русской речи...
Конек-горбунок
В первый миг пробужденья,
Едва развеется темь,
Праздную дня рожденье.
Здравствуй,
Мой новый день!
Словно судьбы продленья,
Как продолженья пути,
Я солнца жду появленья:
— Свети!
— Согревай!
— Буди! —
День, жизнью даренный,
Праздную,
Наполнив свой милый дом
Не ленью,
Не скукой праздною,
А бодрым живым трудом.
Пусть гор я с места
Не сдвину,
Но песня появится в срок.
Строка подставляет спину —
Мой добрый конек-горбунок!
Рожденье — как пробужденье
Должно быть, еще спросонок
Лес не одет и мглист.
А крохотный тополенок
Свой первый расправил лист.
Дождями промытый воздух
Сочные всходы пьют.
Скоро в нагретых гнездах
Птенцы скорлупу пробьют.
Жизнь требует продолженья, —
Ей прежняя плоть тесна.
Рожденье —
Как пробужденье
От непонятного сна.
К вопросу о родословной
Повинно в этом раннее сиротство,
Иль, может, в том есть и моя вина, —
Не уточнила с дедами я сходства,
Прапрадедов мне темны имена...
В одном лишь не могу я усомниться:
Все родичи мои —
Спокон веков! —
Гатили топи,
Сеяли пшеницу
И Русь обороняли от врагов...
Ни в летопись,
Ни в громкие былины
Он не был вписан, мой безвестный род,
Но он уходит в тот массив глубинный,
Название которому —
Народ!
Цыганка
И красотой
И ворожбою
Сразила парня —
Наповал!
Своей отрадой
И судьбою
Цыганку предок мой назвал.
Из дома родичами изгнан,
Ушел с женой
На отруба.
И заклеймили кличкой
«Цыган»
Кликуши божьего раба.
А он пошел
На святотатство,
Не освятив свой новый кров.
Его опорой и богатством
Была отвага
И — любовь!
Должно быть, спьяну
Писарь местный
Дал делу добрый оборот.
И стой поры
В глуши безвестной
Начался Цыганковых род.
...Сверкнув серьгой,
Угасло имя
Той дальней бабушки моей.
В монашьей келье
Строгий Пимен
И слыхом не слыхал
О ней.
Но я-то знаю:
Не из сказки
Пришли сквозь многие лета
К сынам
И этот взор цыганский,
И жаркий нрав,
И смуглота...
Прадед
Мне с прадедом
Свидеться довелось.
Смуглый был,
Крутоплечий.
Всех убеждал,
Что живая кость
Под старость бывает
Крепче.
Не верил ни в черта,
Ни в божий рай.
Глядел на попов
Крамольно.
Но из печи вынутый
Каравай
Крестом осенял невольно.
Он говорил себе наперед
С улыбкою ясновидца:
— Смерть моя
Вместе со мной помрет,
В правнуках жизнь
Продлится!
Медяки
Под сенью берез белопенных
Мы жили —
Других не бедней...
Два пятака неразменных
Было у бабки моей.
Два темных кружочка из меди
Прятала за образа,
Чтоб не просить у соседей
Грошей прикрыть глаза.
Пелагея Гавриловна
Бабка моя,
Пелагея Гавриловна,
Хлеб выпекать была мастерица.
Почтительно с ним говорила она:
— Батюшка,
В печку изволь садиться! —
Метали руки ее проворные
Большие ковриги,
Почти пудовые.
Как я любила горбушки
Черные,
За пряники их почитала
Медовые!
Согнули в дугу работящую спину
Работа ломучая,
Вдовья недоля.
Но бабка свою не кляла судьбину:
— Детей подняла.
Чего ж еще боле!
Вовек даровой не едала корки.
Свой хлеб-то сытней, —
Говорила она...
Жизнью горжусь твоей,
Гордой и горькой,
Бабушка,
Свет — Пелагея Гавриловна!
* * *
Мой отец — охотник,
Человек таежный.
Он слова, как порох,
Тратил осторожно.
Зря не приголубит,
Даром не ославит.
Скажет — что отрубит,
Как печать поставит.
Всем в отца я вышла.
Сквозь глухие двери
Чутким ухом слышу,
Как растут деревья.
Путь зимою вьюжной
Отыщу по небу.
Знаю цену дружбе,
Пороху и хлебу.
Все отец оставил
От ружья до крова,
Только не наставил,
Как найти мне слово,
Чтоб по цели било
Без искры осечной,
Чтобы мною было
Добыто навечно.
Стихи о матери
В моем дому
Есть хитрое окно.
Глядеть в него
Лишь мне одной дано.
Для остальных
И нет того окна:
Стена,
Всего лить белая стена.
Когда все спят,
Я створки распахну,
Увижу четко
Девушку одну.
Она плывет
В вечерней синеве.
Цветной платок
На русой голове.
Зачем ей знать,
Что через много дней
Я буду жадно
Наблюдать за ней!
В тревоге замирать:
— Не оступись,
Не оброни —
В твоих ладонях жизнь
Твоя, моя
И сыновей моих,
А если дальше,
То и внуков их! —
Но девушке
Все это ни к чему.
К любимому торопится,
К тому,
Кто так пригож
И станом
И лицом,
Кого я позже
Назову отцом.
Баллада о доброте
Это было в Казани,
В Казани.
У сиротства на самом краю.
Не по-детски
С сухими глазами,
Хоронила я маму мою.
В знобком марте,
На стареньких дрогах,
Как на добром
Верблюжьем горбу,
Мы везли из больничного морга
Ее тело в дешевом гробу.
...Гроб засыпали комьями глины.
Чтоб найти
Этот холмик потом,
Тонкий ствол
Примогильной рябины
Я цветным обвязала
Платком.
Снежный ветер
Мне волосы спутал,
Немотою сковал мой язык.
Снял свой шарф
И меня им укутал
Наш возница —
Усталый старик.
По-татарски,
Протяжно и глухо,
Он аллаха за что-то
Корил.
Шарф из серого
Козьего пуха
Меня добрым теплом
Одарил.
Памятью сердца. Четыре стихотворения
I
Помню руки мамы моей.
Помню голос,
Что звал меня.
Только умерли вместе с ней
Мои детские имена.
Знаю —
Было немало их,
Очень нежных,
Теплых имен.
Неожиданных и смешных,
Голубых,
Как цветущий лен.
Они канули в «навсегда».
Как бы стала я их беречь,
Если б мне
Из-под корки льда
Посчастливилось их извлечь!
II
Опять декабрьские морозы
Куют кольчугу январю.
Не языком житейской прозы —
С тобой стихами говорю.
Они звучат,
То затихая,
То зрея в сумерках густых.
Я говорю с тобой стихами,
Тоскую о словах простых,
Таких, как «здравствуй»,
«Добрый вечер»,
«Надень пальто»,
«Сегодня дождь».
Я о живой тоскую речи,
Естественной,
Как в поле рожь.
О той бесхитростной беседе,
Что возникала невзначай,
Когда ты,
Потчуя соседей,
Неспешно разливала чай.
Морковный чай поры голодной.
Стол,
Освещенный каганцом...
Сквозь полог ситцевый
Неплотный
Виднелось мне твое лицо.
Напрасно я своим стихом
Тебя зову сквозь холод зим!
Ведь грудь твоя —
Не грудь, а холм
Над сердцем умершим твоим.
III
Снесли кладбище,
Где зарыта мама.
Здесь новый город.
Клены.
Тополя.
Гудит шоссе,
Прочерченное прямо.
Мама, мама,
Мать — сыра земля...
IV
Мать земля,
Матерей наших мать!
Друг у друга нас не отнять!
Отшагав неторной тропой,
Мы не прахом готовимся стать,
А потомков бескрайней судьбой
И тобой, золотая,
Тобой!
Пляшут вьюги,
Поземкой пыля.
Но в снегу,
Как в цвету, тополя,
И заря
Входит в наше жилье...
Мы — твое порожденье,
Земля.
Мы — твое продолженье,
Земля.
Мы — горячее сердце твое!
Вечерлен
Вечерлен —
Названье села.
Там я с мамой недолго жила.
Как названье такое пришло
В отдаленное это село?
Впрочем,
Будь я немного взрослей,
Я б заметила:
Много светлей
Там меж белых берез вечера.
И что там не нашлось топора,
Чтоб на их красоту
Посягнуть...
Может, в этом названия суть?
Дорожили здесь рощей своей
Так же, как красотою аллей
И раскованным пением птах
Дорожим мы в больших
Городах...
Иль разгадка скрывается в том,
Что там месяц живым серебром
Осыпал каждый лист,
Каждый дом.
И что пруд был целительно чист,
А народ там
Певуче-речист?
Там еще был воскресный
Базар...
Мне не мяч,
Не жар-птицы перо, —
Принесла мама
Яблок ведро,
И была она словно заря
В этот памятный день декабря.
От морозом целованных рук
Шел антоновки
Сладостный дух.
А сквозь медом налитую плоть
Смуглых семечек
Виделась гроздь.
...Вечерлен —
Названье села.
Там я с мамой недолго жила,
И, когда на душе тяжело,
Вспоминаю я это село.
* * *
Вьюга,
За ночь вызнобив равнины,
Начала недобрую игру.
Покраснели ягоды рябины,
Что стоит,
Согнувшись на юру.
Никуда от вьюги ей не деться:
Лес далек
И мало сил в ветвях...
...Не рябина,
Это мое детство
Сиротливо стынет на путях!
Всем лесам родной моей державы
От ветров его не заслонить!
Где тот хлеб,
Которым я смогла бы
Свое детство
Вдоволь накормить?!
Истоки
У любого потока
Свой родники.
Если нету истока.
То нет ни реки,
Ни ручья, что с надгорья
Скачет в зелень хвои.
И у моря,
У моря
Есть истоки свои.
Не в горах,
Не в долинах,
Не в седых ледниках —
Они скрыты в глубинах,
В земных тайниках...
Говорят, что и в людях
Нечто есть от морей:
Скрыт исток наших судеб
В сердцах матерей.
* * *
Стройный город на Исети,
Белокаменный, литой,
Ты плетешь стальные сети
Над неласковой водой.
Ты такие ткешь узоры
Электрических огней —
Позавидуют и зори
Русской щедрости твоей.
Для меня ты кровно дорог
И навечно сердцу мил.
Из твоих оконных створок
Довелось увидеть мир.
Я в твоих просторных скверах,
Запорошенных зимой,
Научилась свято верить
Справедливости земной.
В годы медленной разлуки
Были памятны всегда
Твои ласковые руки
В темных ссадинах труда.
Не за праздничную легкость
Не за теплый дом в тиши —
Я люблю тебя за гордость
Человеческой души.
Никакие расстоянья
Не сотрут твои черты,
Город юного дыханья,
Юной веры и мечты.
* * *
Не думая выйти в поэты,
В сарае,
Большом, как корабль,
Для школьной своей стенгазеты
Писала стихи —
Про Октябрь.
Я полной изведала мерой
Нужды и сиротства напасть.
Надеждой,
Любовью
И верой
Мне стала советская власть.
Светило лицо Ильичево
Сквозь сизый сырой полумрак.
И рдел на груди кумачово
Мой галстук —
Октябрьский мой флаг!
Параллели
Они отчаянно косили
И, обратясь ко мне смиренно,
Как о спасении просили
Соединить их —
Непременно!
И я,
Чужого счастья ради
(Всю жизнь раздельно —
Это страшно!),
В своих изруганных тетрадях
Соединяла их отважно.
Был черствым
Черный хлеб ученья.
Мне, не ленивой ученице,
Учитель ставил по черченью
За единицей единицу.
В лицо насмешки мне летели,
Зато, сведенные попарно,
Чужие судьбы-параллели
Мне улыбались благодарно.
* * *
Я вглядываюсь в прошлое без грусти.
Оно мое.
И не мое уже.
...Живет девчонка в тихом захолустье,
Где все родное,
Все ей по душе.
Но май махнул ей веткою зеленой.
И вот среди разбуженных полей
Я вижу эту девочку влюбленной,
Доверчивой,
Веселой,
Окрыленной,
Ей невдомек, что я слежу за ней,
Ей невдомек,
Что будет в жизни густо
Сомнений.
И ошибок.
И утрат...
Кипят желанья.
Вызревают чувства.
Взрослеют мысли,
А пода
Летят!
Мелькают кадры вечной киноленты,
То красочны,
То стерты добела.
Сгорают чувства,
Но зато бессмертны
Ими порожденные дела.
Детство
И нам в детстве
Вымысел и явь
В одном являются обличье.
Я помню:
Добиралась вплавь
На остров,
Где базары птичьи.
И кедр особенный был там.
Высок,
Ветвист
И полон песен.
Свободно по его ветвям
Я поднималась в поднебесье.
Еще — ручей.
Он был зажат
Камнями, белыми от жажды.
Там двух забавных медвежат
Весной я встретила однажды...
— Все было так? —
Меня спросить,
Наверное, ты будешь вправе.
Но я не в силах
Отделить
Тех детских вымыслов
От яви.
* * *
Росла у бешеной реки
В нелегкие годочки.
И, словно пальцы в кулаки,
Слова сжимала в строчки,
Я с детства верила,
Что стих
Не баловство,
А сила,
И всех обидчиков своих
Частушками тузила.
Да, я не пряталась в кусты,
Не плакалась соседке,
Хоть были промахи часты,
А попаданья —
Редки.
Раз вышел драться —
Не беги
И не проси отсрочки!
Я, словно пальцы в кулаки,
Слова сжимаю в строчки.
* * *
Много это или нет,
Рассудите сами…
Восемнадцать звонких лет.
Солнце над лесами.
Чёрный дождь прямых вол ос
Мамино наследство.
Да лохматый добрый пёс,
Гревший моё детство…
А улыбок — полон рот.
Песен — до отказа.
У незапертых ворот
Тень седого вяза.
Возле вяза ходит тот,
Для кого я — чудо.
Жаль, что он меня зовёт
Прозаично «Люда».
И всегда глядит мне вслед
Дымными глазами…
Много это или нет,
Рассудите сами!
Первая деталь
Я выточила первую деталь,
А мастер только скупо улыбнулся,
Как будто неподатливый металл
Вдруг взял и сам деталью обернулся!
Ловлю себя на праздной похвальбе
И, радость на полслове обрывая,
Вопрос тревожный задаю себе:
— Что, если в брак пойдет деталь вторая? —
И лишь когда сверкающий резец
Легко пройдется по детали сотой
И строгий мастер скажет:
— Молодец! —
Смогу гордиться я своей работой...
Мастерство
Я училась детали
Точить на станке.
Стружки руку клевали,
Прикипали к щеке.
Вырывалась, шипела
Норовистая сталь
И никак не хотела
Превращаться в деталь.
Вместо доброй удачи —
То поломка,
То брак.
Шла со смены я, пряча
Свои слезы в кулак.
Говорил каждый день мне
Мастер Точных Работ:
— Было б, дочка, раденье,
А уменье придет...—
Но потом услыхала
Я другие слова:
— Нет, умения мало,
Достигай мастерства!
День и ночь —
Не посменно —
Лишь тем и живу,
Что стремлюсь неизменно
К мастерству,
К мастерству!
Ну а если удача
Не дается никак,
Я, как в юности, прячу
Свои слезы в кулак.
* * *
Завод и дом неразделимы
Для тех, кто здесь мужал и рос,
Кто городом своим любимым
Назвал родной Магнитогорск.
Кто вынянчил все эти зданья,
Ночей не спал и мерз зимой...
Мы в цех стремимся, как домой,
Домой спешим,
Как на свиданье.
Нулевая отметка
Из всех дорог,
Что встретятся в пути,
Всего трудней
Нам первую пройти,
Начав ее с отметки нулевой,
Где каждый промах и успех —
Впервой!
И первый бой.
И первая любовь.
И тяжесть первых выстраданных слов.
Отметка та,
Что сам ты начертал.
В судьбе твоей —
Начало всех начал.
Она — подножье
Всех твоих вершин.
Дорог,
Что в путь сливаются один.
Не бойся тропы отвесной
Тополь и тот полететь готов,
Лебедем вытянув шею.
Не признаю я бескрылых слов:
«Не знаю»
Да «не умею».
Душа моя к ним никак не лежит
С первой школьной ступени.
Это не просто слова,
А щит
Для равнодушья и лени.
Не можешь — сумей,
Не знаешь — узнай,
Не бойся тропы отвесной.
Пробуй,
Ищи,
Свершай,
Достигай,
Чтоб жизнь твоя стала песней.
* * *
Я без Урала не могу.
Стоит перед глазами
Он то утесами в снегу,
То синими лесами.
То сталью,
Зреющей в печах,
Берущей жар у солнца.
То стройкой
В просверках,
В лучах
Мгновенно
Обернется…
И память,
Вызвездив костры,
Положит светотени
На степь.
И на Магнит-горы
Гигантские ступени.
…Стою на тающем снегу,
Охмелена весною.
Я без Урала не могу.
Урал всегда со мною.
Да, он со мной,
А не вдали,
За сизой кромкой леса.
Растворено
В моей крови
Твое, Урал, железо!
* * *
Родные горы,
Сосен тесный круг,
Как отчий дом —
чем дальше, тем дороже.
Недаром вены материнских рук
на русла рек мне кажутся похожи.
Сквозь дымку с детства памятных примет
Всё радостней и ярче год от года
В мои глаза струится синий свет
Твоих озёр, уральская природа.
В сторожкой дрёме городских ночей,
Едва утихнет радиошумиха,
Я слышу, как младенческий ручей
Бежит по травам и лепечет тихо.
Трубят призывно вешние леса,
Вздымая ветви, как рога оленьи,
И мечет громы первая гроза,
Ломая их о горные ступени.
В какую даль меня ни позови,
К тебе, Урал мой, буду я стремиться.
Должно быть, правда есть у нас в крови
Родной природы малая частица.
Пою, потому что тоскую...
Не знала, что так заскучаю
О дальнем своем далеке.
Где утром по синему Аю
Плывут облака налегке.
Где терен
То красен, то черен,
А ветер то нежен,
То крут.
В земле,
Как в подсолнухе зерен,
Полно самоцветов и руд.
Где сосны растут,
Не сутулясь,
Вблизи негасимых огней.
Там отцвела моя юность.
Там детство моих сыновей!
Возможно ли землю такую
Забыть мне,
Уйдя налегке!
Пою,
Потому что тоскую
О близком моем далеке.
* * *
Степная эта сторона
С просторами ковыльными
Прильнула к сердцу,
Обняла
Тебя руками сильными.
И посреди большого дня,
Смежив от солнца веки,
Сказала:
— Я твоя родня,
Отныне и навеки! —
И что ж,
Слова ее сбылись.
Все оказалось верно.
Степную даль,
Степную высь
Люблю я неизменно...
* * *
Рассуждая о добре и зле,
Мы у костров
Самозабвенно спорим.
Печем картошку
В бронзовой золе,
Тайгою окруженные,
Как морем.
На небо хмуробровое глядим,
Своей звезды
Упрямо дожидаясь.
И в главном
Ни на миг не сомневаясь,
Что город свой
Мы все же создадим!
Живая летопись
По белой азиатской пыли
С мечтой о невозможном чуде
Кочевники здесь проходили,
Устало горбились верблюды.
И было это не когда-то
В седые времена Батыя...
Хранятся в памяти все даты
У нас, свидетели живые.
Магнитогорска старожилы,
Мы тем, быть может, знамениты,
Что в горные проникли жилы
Упрямой силой динамита.
Лопатой рыли котлованы
В степи, дремавшей непробудно.
Качались на волнах бурана
Палаток парусные судна...
Любуясь на сады и скверы,
На город, залитый огнями,
Не сразу мы с тобой поверим,
Что создано все это нами!
Но, день за днем припоминая,
Мы улыбаемся, как дети:
И впрямь, мы — летопись живая
Кипучих будней пятилетий!
Магнитогорск
Мы помним город с колыбели.
Седел ковыль, ржавел бурьян,
Да ветры по-киргизски пели,
Привстав на золото стремян.
Здесь все для нас пережитое,
Мы познавали наяву
Друзей содружество литое,
Январской стужи синеву.
Полярным льдом казался воздух,
Он ранил горло, как стекло,
А мы дышали в полный роздых,
Чтоб холод превратить в тепло.
Заиндевелыми руками
Мы доставали сердце скал:
Кроваво-желтый рудный камень,
В огне рождающий металл.
В нем скрыто тайное величье
Несокрушимых сил и гроз.
Урала гордое обличье
В твоих чертах, Магнитогорск!
На пустырях, в мороз и темень,
Одетый в камни и цемент,
Возник ты величавой темой
Еще не сложенных легенд.
Юность
Ты высветлишь тьму любую,
Мой луч,
Мой живой маяк.
Знамя твое целую,
Юность моя.
Победно,
В годину злую,
Прошла ты сквозь все бои.
Колени склонив,
Целую
Шрамы твои.
Памятен мне до боли
Сердца раненый стук.
Целую твои мозоли,
Твой сбитый в пути
Каблук...
* * *
Вывертывая душу наизнанку,
Чтоб ярая в ней не царила
Страсть,
Я изгоняла из себя
Цыганку,
Как изгоняю горькую
Напасть.
Мои слова твердели,
Как подкова.
Дышал июль
Прохладою лесной.
Но вот цыганка
Возникала снова
Неопалимой дерзкой
Купиной.
Открещиваясь,
Как от наважденья,
Хлестала вербой
По ее плечам.
Но плясками
Горячими до жженья,
Она меня казнила по ночам...
Найду в бору
Знакомую полянку
И молча эту песню допою.
Я изгоняла из себя
Цыганку,
А прогнала лишь
Молодость свою...
Дозорный круг
И куда,
И зачем я мчусь,
И кому моя жизнь нужна?
Словно в глыбу угасших чувств
Превратилась моя душа.
Как мне быть?
Как душе помочь
Скинуть гнет непонятных мук?
Очертила степная ночь
Полнолунья дозорный круг.
И под этим внимательным оком,
Или это чудится мне,
По неторным,
По торным дорогам
Скачет юность моя на коне!
Гори ясно
Есть немудреная игра.
Светла, как яблоко в росе,
Простая детская игра —
Ее в России знают все:
«Гори, гори ясно,
Чтобы не погасло!»
О ней я помнила всегда,
Как помнят детство,
Помнят мать.
В крутые горькие года
Не уставала повторять:
«Гори, гори ясно,
Чтобы не погасло!»
Когда злословья едкий дым
Слепил глаза
И полз мне в душу,
Я отгоняла черный дым,
Наивной веры не нарушив:
«Гори, гори ясно,
Чтобы не погасло!»
За настоящую любовь
Отдай всю жизнь —
И будет мало.
Чтоб удержать свою любовь,
Ее я в главном
Убеждала:
«Гори, гори ясно,
Чтобы не погасло!
Простилась молодость со мной,
А я живу и не горюю.
Простилась?
Нет, она со мной!
И ей, как прежде, говорю я:
«Гори, гори ясно,
Чтобы не погасло!»
Красный апорт
Город на ста ветрах.
На тысяче ста кострах.
Подобьем барачных нар
На рыжем бугре
Базар.
Ветер наотмашь бьет.
Яблока сын мой
Ждет.
У сына крупозный жар.
Недобро гудит базар.
Торгаш —
Ненасытный черт, —
Как ломаный грош-полушку,
За килограмм берет
Всю мою получку.
Чтобы яблоки в пути
Стужа не задела,
Их, как птиц, я на груди
Всю дорогу грела...
Яблоки —
Красный апорт.
Яблоки —
Классный сорт!
На красный апорт взгляну —
Остро вспомню
Войну!
* * *
О счастье я не знала ничего.
Оно вокруг невидимое было.
Из горных рек водой меня поило,
Обогревало солнечным лучом.
Когда я шла по молодому льду,
Вся отдаваясь радости движенья,
Меня вело моё отображенье.
Я шла одна,
У мира на виду!
Мой золотистый, мой вчерашний мир,
Где всё, как в детстве,
Чисто и безгрешно,
Как молодо цвели твои черешни,
Какие ты богатства мне дарил!
Под лёгким пологом твоей зари
В меня влилась твоя хмельная сила,
О женской доле я тебя просила,
И ты сказал мне:
— Вот она, бери! —
Но где же счастье?
Разве этот зной
Палящего безоблачного лета,
С ночами ослеплёнными,
Без света,
Где страшно двум,
Несмыслимо одной?
С косноязычьем, ревностью, тоской,
бессонными, бесслёзными глазами…
Я не хочу!
Прохладными лесами
От счастья ненасытного укрой!
Верни мне снова тот январский лёд,
Небрежно разлинованный коньками,
Дай быстрых лыж почувствовать полёт
И дымный снег,
И ветер под ногами.
Иль поведи в еловые леса,
В седую глушь медвежьего завала,
Где, сузив напряжённые глаза,
Я глухарей и рябчиков сбивала.
Дозволь мне снова юность перечесть,
Как сказку —
Не деля её на части…
А счастье?
Может, в том оно и есть,
Когда живёшь,
Не думая о счастье!
* * *
Судьба моя, тебя я узнаю
В спокойной женщине с прямою прядью.
Она, склонясь над детскою кроватью,
Поет ребенку «баюшки-баю»
И шаль, пушистей зимних снегопадов,
Ее ласкает комнатным теплом.
И столько звезд к ногам ее легло,
Что даже света зажигать не надо.
Но будь ты просто женщина и мать,
Тебя я не звала б своей судьбою,
Нет, не могли бы мы тогда с тобою
Друг друга с полуслова понимать.
Нет, ты была не только Ярославной,
Что слезы льет на городской стене.
Тебя встречала я дорогой бранной
Летящей в бой на бронзовом коне.
Была ты Местью, Яростью, Расплатой,
А Славою явилась лишь потом,
Когда в году великом сорок пятом
Вслед за победой ты вошла в мой дом.
Ты строила, дробила лед и камень,
Вливала в сталь живую кровь руды.
Цеха, проспекты, скверы и сады —
Твоими созидаются руками.
Да, ты не только женщина и мать.
Я знаю — ты щедрее и богаче.
И не судьбой своею, а иначе
Хочу тебя отныне называть.
Быть может, счастьем?
Именем любви?
Но ты сказала:
— Жизнью назови. —
В стремлении к далекой цели,
В труде, в движенье, и в бою,
И в «баюшки-баю» у колыбели.
Я принимаю жизнь мою!
Опора и броня
Рука,
Привыкшая к огню,
Благословляла в трудный путь:
— Тебя в беде обороню,
Но и сама ты твердой будь!
— Поберегись! —
Кричит слабак.
А сильный скажет:
— Береги
Друзей, Отчизну,
Красный флаг, —
Все, что грозят отнять враги. —
Я стала твердой.
Я храню,
Что с детства свято для меня,
Рука,
Привыкшая к огню,
Моя опора и броня.
* * *
Пусть в прошлое
Не ходят поезда, —
Оно глядит на нас
Из отдаленья.
Спасибо вам,
Минувшие года,
За выучку,
За труд
И озаренья!
Не угасают птичьи голоса
В моторном гуде,
В клекоте завода.
За свет озер
И звонкие леса
Тебе спасибо,
Русская природа!
Иду продолом
Золотого дня,
Где молодость моя
Цвела богато.
Спасибо вам,
Забывшие меня,
За нежность,
Что дарили мне когда-то...
* * *
Звезд рождение
И сгорание.
Горы в утренней полумгле.
Весны поздние,
Зимы ранние
Выпадали на долю мне.
И дела выпадали строгие,
С их дерзающей
Новизной.
Выпадали годы жестокие,
Покалеченные войной.
С юных лет
Жаркой вспышкою вымпела
Поднимала меня борьба,
Потому что судьба мне
Выпала
Продолжателей Октября.
Счастье
Мы не дробим на унции.
Я — счастливая!
Я горжусь
Тем, что пламенной Революции
Кровной дочерью
Прихожусь.
* * *
Причитают, что мы — обворованы,
Что нам душу сгубили нелюди.
Нет, не только злобные вороны —
У нас были светлые лебеди.
Рдели ало поляны вешние.
Наши зори сверкали молодо.
Это мы колосья созревшие
Навсегда породнили с молотом.
В нашу правду веруя истово,
Революции жизнь свою вверили.
И мечтали стать коммунистами
С красногалстучной пионерии.
Наше громкое поколение
В годы острые вырастало.
Мы живого не видели Ленина.
Очень нам его не хватало!
Осознали мы это горестно
После многих жгучих утрат...
Сталинградом мы с чистой совестью
Называли наш Волгоград.
Что иные считают агитками,
Мы считали гордыми маршами.
И шагали вперед Магнитками,
Днепрогэсами,
Уралмашами...
Будь и впрямь мы дотла обворованы,
Если б душу сгубили нам нелюди,
Победили бы злобные вороны,
А не светлые наши лебеди!
* * *
Мы тесно сядем за одним столом,
В окошко впустим звездный вечер,
Наполним чаши золотым вином
В честь мужества и нашей встречи.
Как в детство,
Мы откроем двери в сад. —
Там жили наши давние мечтанья.
У старой яблони мы много лет назад
Друг друга помнить дали обещанье.
Мы, расставаясь, плакали навзрыд,
Мы рук разнять упрямо не хотели.
И яблоня до смерти сохранит
Рубцы имен на загорелом теле.
Они, как шрамы, въелись глубоко,
Мы их прочтем, волнуясь, мы припомним
Мельканье зорь над утренней рекой,
Пятнистый мак, ромашку и шиповник,
Студеный и таинственный январь
В пушистом инее, с павлинами на стеклах,
Скольженье лыж, костров полночных гарь
И шорохи, бродящие в осоках.
И пионерское «Всегда готов»,
И ржавый штык, доставшийся в наследство
От славою овеянных годов...
Далекое пред нами встанет детство.
И мы припомним сотни мелочей,
Бессмысленных, забытых, милых:
Игру в горелки, и прилет грачей,
И то, как больно били нас крапивой,
В чужом саду застигнутых врасплох
(Там рос особый, сахарный горох
И вишни были крупные, как сливы).
Войдет к нам юность девушкой красивой,
Походом в горы, КИМовским значком,
Байдаркою, летящей по заливу,
И ветром, обжигающим плечо.
Она ворвется трудными ночами,
Дозорами у безымянных рек,
Где бьет в лицо, как стекла, острый снег
И степь лежит без края и начала.
И, опаляя жаждою открытий,
Она пройдет походкою друзей
И поглядит в обветренные лица
Бессонными глазами матерей.
А зрелость мы по-разному встречали:
Выращивал пшеницу агроном,
Вел судно штурман (а ветра крепчали),
Строитель в тундре строил первый дом;
А я следила за рожденьем стали.
И вот сидим все вместе за столом.
Пришел к нам в гости звездный вечер,
Мы пьем до дна шипучее вино
В честь зрелости, и нашей встречи,
И детства, отмелькавшего давно.
Судьба
Поднималась земля на дыбы
В кольцах дыма,
В комьях тугих.
Я другой не искала судьбы, —
Другая судьба
У других!
Лишь единожды
Ночью слепой,
Когда бездну притягивал зной,
Я пыталась своею судьбой
Поменяться с певуньей одной.
Но тревожное сердце мое
У той женщины
Вызвало страх.
А беспечные песни ее
На моих замирали губах.
Можно все раздарить
И отдать.
Даже кровь.
Даже право любить!
Только душу свою,
Словно мать,
Невозможно другой
Заменить.
Камнеломка
В царстве руд,
В ущельях громких,
В плоских пригоршнях дорог
Вы видали камнеломку —
Белый простенький цветок?
От цветка, от жизнелюба
Трудно взгляд мне отвести.
Как он смог сквозь камень грубый
Нежным сердцем прорасти?
Камнеломку я спросила:
— Не возьму никак я в толк,
Где берешь ты эту силу,
Хрупкий маленький цветок? —
Он ответил мне негромко,
Простодушно, не со зла:
— Ты ведь тоже — камнеломка,
Вспомни,
Как сама росла!
* * *
Что может быть бесплодней
Сожалений?
Ты, прожитые годы вороша,
Поймешь однажды,
Скольких потрясений
Могла бы избежать твоя душа.
А жизнь твоя
Могла бы стать примером
Гармонии,
Где стройны все черты...
Пусть это так.
Но то была б, наверно,
Уже другая женщина.
Не ты!
* * *
Красивыми возлюбленных зовут.
Но ведь не каждая красива.
Да, у любви слепая сила,
Когда так вдохновенно лгут.
Рисует зеркало бесстрастно
Простые, грубые черты,
А ты твердишь, что я прекрасна.
Кто лжет мне: зеркало иль ты?
Влюбленность
Черемуха,
Если вглядеться,
Готовится снова зацвесть...
В глухом заповеднике сердца
Пусть все остается,
Как есть.
Пусть все остается,
Как было
Далеким сверкающим днем...
Касаясь ветвей чернобыла,
Вдоль бойкой речушки идем.
На взгорках березы живые
Шумят,
Пробудившись от сна.
И все для нас внове,
Впервые:
Дорога,
Влюбленность,
Весна...
Был день просторен и морозен
И. См.
Опять причудливая память
Влечет меня
В далекий дом,
Где я могу еще представить
Себя с тобою
Не вдвоем.
Где я была совсем девчонкой —
В нелепых, грубых башмаках,
Линялых платьев ситчик тонкий
Редел на острых
Локотках.
Там трудно разгорались в печке
Сырые мерзлые дрова.
И, словно медные колечки,
Звенели, падая, слова.
Я в песнях
Плакала о маме —
Сиротства горестен удел, —
А старый бог в латунной раме
Угрюмо на меня глядел.
...Из родины
Я вышла рано,
Чтоб Родину свою обресть.
И знала,
Знала, как ни странно,
О том,
Что ты на свете есть.
Был день просторен и морозен,
Купались снегири в снегу.
...Я с той поры
С тобою порознь
Себя представить
Не могу!
Мой первый друг
Н. См.
Мой первый друг,
Мой друг последний,
Пусть облетит лесов листва,
Но верность дружбе
Многолетней
Надежней кровного родства.
Мы можем положить
На чаши
Не только наши
Хлеб да соль,
И радость,
И надежды наши,
Утраты,
И печаль,
И боль...
Когда вставала между нами,
И над собой-то не вольна,
Гороподобная цунами —
Моретрясения волна —
И угрожала:
— Все порушу! —
Ты, не щадя последних сил,
Мою мятущуюся душу
На чистый берег
Выносил...
Шальной молве не потакая,
Не устаешь ты
Утверждать,
Что в песнях я своих
Такая,
Какой стремлюсь
И в жизни стать!
Не все изменчиво и зыбко.
Есть постоянство
На земле...
Твоя прекрасная улыбка
Рассветно светится
Во мгле!
Другу
Н. Д. С.
Ты все ждешь, когда настанет
Мудрая, спокойная пора,
Когда я над белыми листами
Колдовать не стану до утра.
И в апреле сердце не зайдется,
Тосковать не станет в сентябре,
А вода в заброшенном колодце
Не напомнит моря в серебре.
Все мне станет ясным и понятным,
Разберусь, где золото, где медь,
И поверю — есть на солнце пятна,
И смогу сама их разглядеть.
Полюблю спокойную беседу
Вечером у белого стола...
Только я такая ж непоседа,
Как когда-то в юности была.
Как и прежде, я боюсь покоя
И люблю попутный ветерок,
Темный бор, заснеженное поле,
Пыль — конца не будет им — дорог,
Жаркую, щемящую разлуку,
Редких встреч весенний холодок...
Но и ты иную бы подругу
Полюбить, пожалуй бы, не смог.
Живем крылато, непритворно
Живем крылато,
Непритворно.
Просторен наш простой уют.
И птицы над тропинкой горной
Для нас по-прежнему поют.
И на любой лесной полянке
По-прежнему цветут для нас
И горицвет,
И наперстянка,
И вереск,
И вороний глаз...
Не только прошлому в угоду —
Идем с тобой
В руке рука.
В твой глаза гляжу, как в воду
Алмазной пробы родника.
На светлом дне считаю гальки,
Они
Узорней слов моих...
И нет ни в чем у нас утайки,
И дождь
И солнце —
На двоих!
* * *
Для работы мне немного надо:
Стол простой
Под кроной листопада;
Свежий голос утренних известий
И сознанье, что с тобой мы —
Вместе...
Для работы нужно мне немного:
Встречный ветер;
Дальняя дорога,
Разговор междугородный краткий:
— Как там дома?
— Дома все в порядке! —
А еще нужны мне для работы
Все мои тревоги
И заботы.
Новостроек юная кипучесть
И костры,
Зажженные на кручах!
Что еще мне нужно для работы?
Кораблей космических полеты»,
Чтоб в глазах от скорости рябило,
Чтобы солнце
Каждому светило.
В добром доме
Н. С.
Как земля прекрасна
И огромна,
Мне хотелось увидать самой.
Я была, как облако, бездомна,
Что не терпит крыши над собой.
Исходили молодые ноги
Всю как есть огромную страну.
...Раздарила людям все дороги,
Для себя оставила одну.
И не то чтоб ровную какую,
Больше норовящую в объезд,
Выбрала прямую да крутую,
Где и камни
И размывы есть.
Я иду путем своим упорно,
Счастлива еще и оттого,
Что себя не чувствую бездомно
В добром доме сердца твоего.
* * *
И если я от горя не ослепла
В тот страшный год,
Когда сгущалась мгла,
То потому, что я не горстку пепла,
А целый мир твой обрести смогла!
Мир неустанных поисков,
Движенья,
Отвесных скал,
Неназванных высот.
Тревожный мир, где слово «достиженье»
Звучит лишь как стремление вперед.
Где шаг ложится, как подкова, жестко
На ребра скал и сухожилья руд.
B негаснущих печах Магнитогорска
Горит и твой самозабвенный труд.
Тебя нельзя отъединить от жизни.
Ты от судьбы живых неотделим.
Не потому ль следишь без укоризны
B день Праздника за праздником моим?
* * *
Бывают такие минуты:
Дуб устает быть сильным.
Море становится смутным,
Насытясь благостью
Синей.
Тучи, что вольно кочуют,
Зябко прячутся в нору.
Горы подошвами чуют
Землю —
Свою опору.
Бывают минуты такие —
Они в подсознанье скрыты, —
Как мальчики,
Люди седые
У матери ищут защиты.
Отринув закон притяженья,
Нежданно
Мужают дети.
Волшебные превращенья
В минуты свершаются эти!
Что сталь
Устает быть сталью,
Это я точно знаю...
С нежностью
И печалью
К душе твоей припадаю.
Как прекрасна земля
Н. См.
Как прекрасна земля
На заре,
Как она хороша
На закате!
Все поляны мои —
В серебре.
Все леса
В золотом наряде.
Выйдет полночь огни
Зажигать,
В небе сеять всхожие
Зерна.
Я хотела б тебе пожелать
Видеть мир
Глубоко и просторно.
Жить светло,
И любя,
И трудясь,
Сердце пока не умолкло...
Чувство свободы
Рождает в нас
Сознанье высокого долга!
* * *
Еще легко ступают ноги,
Еще глаза моим остры.
...Пылают жарко у дороги
Рябин бездымные костры.
Багряных веток наломаю
И принесу тебе букет;
На смену влюбчивому маю
Приходит нежность зрелых лет.
* * *
Не все страницы перелистаны,
Не все дороженьки исхожены.
И на моей конечной пристани
Еще причалы не положены.
А сердцу есть о ком печалиться,
Кого любить,
О ком заботиться.
В цвету моя земля-красавица.
С такой расстаться не захочется...
* * *
За все, за все,
Что было в судьбе,
Отчет мне держать пора.
Если собрать
Все думы мои о тебе, —
В небо взметнется гора.
Граненые склоны ее охранять
Колючие выйдут кусты,
Чтоб глаз посторонний
Не смог увидать,
Какие там скрыты пласты.
Там хрупкий хрусталь,
И вишневый гранат,
И зоревой огнецвет.
Мудреные руды
В укрытьях лежат, —
Иным даже имени нет.
Но если —
Пусть это лишь мысль, игра —
Ты встретишь ту гору в пути,
Досадливо скажешь:
— Зачем мне гора? —
И поспешишь обойти.
У каждого свой отчет высоты.
Тебя не виню я ни в чем,
Но чувствую,
Как оседают пласты,
Как рушатся в сердце моем.
* * *
Ах, если б можно,
Если б можно
Мне жить на свете бестревожно,
Не знать сомнений
И печали,
От горя не шалеть ночами.
А на излете летних дней
Растить послушных сыновей.
Трудиться с огоньком,
Но в меру,
Премудрость принимать на веру.
И, дорожа покоем личным,
Считать вторичное
Первичным.
Ах, если б можно,
Если б можно
Шагать по жизни осторожно,
Округло огибая скалы,
Не ведать, как черны обвалы.
И, не прельщаясь тропкой тонкой,
Трясины обходить
Сторонкой.
Слагать хвалу дорогам торным,
А также —
Истинам бесспорным.
Но, получив все блага эти,
Себе я пожелала б
Смерти...
Сыновья
Два хороших сына у меня.
Две надежды,
Два живых огня.
Мчится время по великой трассе.
У меня —
Две юности в запасе.
Жизнь горит во мне,
Неугасима.
У меня две вечности —
Два сына.
* * *
Мне говорят, что слишком много
Любви я детям отдаю,
Что материнская тревога
До срока старит жизнь мою.
Ну что могу я им ответить,
Сердцам,
Бесстрастным, как броня?
Любовь, мной отданная детям,
Сильнее делает меня,
В ней все —
И радость,
И терпенье,
И те, шальные, соловьи...
За это чистое горенье
Спасибо вам;
Сыны мои!
* * *
Одни грустят о первых соловьях:
О, как они самозабвенно пели!
А мне всю жизнь грустить о сыновьях,
Так безмятежно спавших в колыбели…
И не устанет сердце вспоминать
О той поре, прекрасной и мгновенной,
Когда бывает для ребенка мать
Землей и солнцем,
Целою вселенной.
Потомки
В юности —
Веке златом —
Ты мне говорил не раз:
— Потомки будут потом,
Когда-нибудь после нас.
Меж нами ляжет рубеж
Высокогорных лет...
...Ветер, как прежде, свеж.
Свеж и лучист рассвет.
Шумит за окном листва,
Как тридцать вёсен назад.
Юность — всегда права.
Но зрелость —
Права стократ!
Светом полон наш дом
И радостью детских глаз:
Потомки,
Они не потом,
Они уже возле нас!
* * *
Зим минувших
Немалая рать
Начинает меня окружать.
Угрожать превратить
В темный лед,
Чтоб ни слова,
Ни шагу вперед.
Но на выручку песне моей
Мчатся весны
Моих сыновей.
* * *
Совсем как в юности, тревожит
Меня простор родных полей.
И день, что мной еще не прожит,
Мне дня минувшего милей.
Не потому ль, что в час рассвета
Лучами кажутся пути,
Что песня лучшая не спета
И жизнь, как прежде, впереди?
* * *
Я с каждым возрастом своим
Стараюсь быть в родстве,
...Вся прелесть
Русских наших зим
В их добром волшебстве.
Но к пониманью
Волшебства
Найти не просто ключ.
...Душист и крупен,
Как листва,
Снег падает из туч.
Лес темной высится стеной.
Хрустит,
Крепчая, лед.
А время,
Вечный спутник мой,
Влечет меня вперед,
Туда,
Где полнит закрома
Веселый снеговей,
Где наречет меня зима
Подруженькой своей.
Высоты
Часто я падала с кручи
В детстве своем,
Во сне.
— Это растешь ты, внучка, —
Бабка твердила мне. —
Падаешь — значит, стремится
К земле молодая плоть.
В небо одним лишь птицам
Доступ открыл господь... —
Те годы в туманной сини
Мне нынче едва видны.
Просторному детству сына
Снятся иные сны.
Высоты. Высоты, высоты...
Гнездовья ветров и туч...
Снятся ему полеты,
А не паденья с круч!
Старые фотоснимки
Мои позабытые
Старые снимки,
В затерянных папках
Покоясь годами,
С временем были вы
В поединке.
И что же?
Победа осталась за вами!
Вы мне казались
Подобием бледным
Юности той,
Что сверкала так ярко.
А нынче глядите
Светло и победно.
Такого от вас
Не ждала я подарка.
Я вас отвергала
За то, что не льстили,
Что были естественны
Без притязанья.
Но вы так легко,
Так душевно простили
Мне это
Столь долгое ваше изгнанье.
Вот девушка
В простенькой легкой косынке.
В глазах — выраженье
То смеха, то плача...
Мои неподкупные
Старые снимки,
Я вас отыскала,
Какая удача!
Жемчужины
Как обрастают жемчугом
Песчинки,
Как сок плодов становится вином,
Вот так же,
Притаившись невидимкой,
В нас вырастает память
О былом...
Звонок в ночи.
Улыбки излученье.
Степной цветок.
Незавершенность фраз, —
Все обретает новое значенье,
И радуя,
И возвышая нас...
Порою нам
Малейший повод нужен
(Похожий взгляд.
Бровей крутой излом),
Чтоб горсточкой мерцающих
Жемчужин
Вдруг обернулась
Память о былом.
Всё лучшее — в душе осталось
Откинув бремя повседневности,
В ночной целительной глуши
Перебираю драгоценности,
Хранимые на дне души.
Их у меня не так уж много,
Но больше и надо мне.
При подведении итогов
Они не падают в цене!
Неважно —
Молодость иль старость.
Дорога есть.
И я — иду.
Всё лучшее —
В душе осталось.
И сердце с совестью
В ладу…
* * *
Свой нелегкий,
Свой честный хлеб
Так дели,
Чтобы всем досталось...
Если радость
Другим в ущерб,
То какая же это
Радость?
Дети трудных
Высоких лет,
Мы усвоили
Азбуки тверже,
Что отдельного счастья
Нет
И отдельного горя —
Тоже!
Добрый след
Дух стяжательства атакуя,
Признаюсь вам,
Мои друзья:
Я за собственность.
Но такую,
Без которой никак
Нельзя!
Есть средь личных наших
Владений
Неподвластное дележу.
Личным мужеством,
Личным мненьем
Я особенно дорожу.
А еще,
Это вам не в новость
И бесспорно,
Как дважды два:
Человек без собственных
Достоинств
Не оставит доброго следа.
Пожелание
Всем друзьям дорогим
Я желаю добра
И нелегкой,
Но верной удачи.
Долговечных чернил,
Золотого пера
И любви —
Неизменно горячей!
Я желаю дорог,
Что не знают конца
В запределье,
В морях
И на суше.
Пусть здоровыми
Ваши пребудут сердца.
И ранимыми —
Чуткие души!
Учителя
Философов, поэтов, горновых,
Горнистов,
Возвещающих зарю,
Я помню всех учителей своих,
За выучку их всех благодарю.
Я на земле живу, а не гощу.
Мне в этой жизни
Дело до всего!
Не потому ль
Я до сих пор ищу
И нахожу —
Учиться у кого.
Но верю я
И в миг счастливый тот,
Когда, сверяя путь судьбы своей,
Мне неизвестный мастер назовет
Меня среди своих
Учителей...
Ночная смена
Дневные схлынули заботы.
И, оградив от суеты,
Приходит ночь.
Часы работы...
Белеют чистые листы.
Уснуло дачное предместье.
И вот весь мир
С тобою слит!
Ты не один.
С тобою вместе
Полчеловечества не спит.
* * *
Висит на кончике пера
Решающее слово.
Как обреченная гора
Обрушиться готово.
Я от волненья
Чуть дышу.
И некуда мне деться.
...Не слово
Я в руке держу,
А раненое сердце.
Мой олененок
Как в тундре безлюдья —
В зоне молчанья.
За столько недель
Ни строчки, ни слова.
И нарастает такое отчаянье,
Что сердце мое
Разорваться готово.
Бумажный лист —
Будто поле осеннее,
Седое и знобкое
От поземок.
Но вот появляется стихотворение,
Неожиданное,
Как олененок.
Не веря, что жизнь
Может быть обидчицей,
Стремится к ней
Без всякой опаски.
Теплой мордочкой
В руки тычется,
Просит зеленого листика
Ласки.
В зрачках моих
Горное солнце дробится.
Я счастлива.
Счастлива до озаренья!
Пробует силу
Звонких копытцев
Мой олененок —
Стихотворенье.
Колосья
Мои стихи,
Мое мученье,
Мои вседневные труды!
Забота.
Радость.
Излеченье
От суеты,
От немоты.
Росла угрюмой,
Безголосой.
Ни станцевать,
Ни песню спеть.
Но поднялись стихов
Колосья
И тихо начали звенеть.
Ращу их нежно
И упорно.
И нет счастливей никого,
Когда они
Шумят раздольно
На ниве
Сердца моего!
Хвойный мед
Он и темен и густ,
А на вкус
Горьковат.
Утверждать не берусь,
Беден он
Иль богат.
Что сказать мне о нем?
Хвойный мед мой
Знаком
С зачерствелым ломтем
Да с крутым кипятком,
Не в пиру,
Не в дому,
Где сверкает хрусталь,
Он сгодится тому,
Кто в дороге устал...
Строки —
Пчелы мои, —
Вперелет,
Вперелет,
Не с цветов,
А с хвои
Собираю я мед.
Хотела я от песен утаить
Хотела я от песен утаить
Свои ошибки,
Беды и печали,
Чтобы слова,
Как жаворонка нить,
Неомраченной радостью звучали.
И я вверяла
Грусть свою деревьям,
Высоким звездам
И горам глухим.
Обиженные этим недоверьем
Спешили песни
От меня — к другим.
И вот,
У новых весен на краю,
Могу сказать чистосердечно я,
Что ничего от песен
Не таю:
Они и совесть
И судьба моя!
Моя любовь, моя забота
Стихи — работают!
Поверьте,
Что дел у них —
Невпроворот.
В оглоблях строк
Они, как черти,
Бессменно тянут
Груз забот.
Страстей.
Сомнений.
И печалей.
Надежд и радостей людских.
С киркой и скаткой
За плечами
Идет в разведку
Дерзкий стих.
За ним,
Как рыжие собаки,
Взъерошив жесткие хвосты,
Сквозь топи, чащи
И овраги
Бредут походные костры...
Среди стихов
Есть исполины.
Им смены нет.
Износу нет.
Они, как мощные турбины,
Рождают негасимый
Свет.
...Когда ж стихи
Тусклы и мелки,
Чванливы,
К времени глухи,
То это разве что
Поделки
И, значит, вовсе
Не стихи!
* * *
Я стою под всевидящим небом
Среди русских, спокойных равнин,
Ничего не прошу я, ни хлеба,
Ни насущного дара любви,
Ни признанья, ни славы. Готова
На тяжелый и длительный путь.
Только б слово, поющее слово
Сладкой болью проникло мне в грудь.
* * *
Когда к тебе
Стихи мои дойдут,
Взволнованные,
Грустные немного,
Ты не держи их долго
У порога:
Их путь к тебе
Был длителен и крут.
Ты отведи им в сердце
Уголок,
Заботами не занятый
Громоздко.
Там зеленела.
Тонкая березка
И цвел —
Как цвел он! —
Первый твой цветок.
Стань проще.
Беззаветней.
И добрей.
И чувство,
Что погашенным казалось,
Из ила вырвет
Пальцы якорей,
Наполнив ветром
Свой победный парус.
Баррикады
Тот, кто в слове
Видит только слово, —
Тот словам не верит ни на грош.
Я в хорошем
Не ищу плохого,
К правде не примешиваю ложь.
Если небо тучами забито,
От грозы не прячу головы.
Заявляю недругам открыто,
Как мой пращур:
— Я иду на вы! —
...Есть бои,
Когда на баррикадах
Побеждает слово,
Не картечь.
Для меня превыше нет награды
Словом-песней родину беречь.
Если это станет не по силам,
Если рухну,
Будто сноп огня,
Я скажу тогда моей России:
— Если можешь,
Не забудь меня...
* * *
Слезы были легкими вначале,
Как роса
Иль как туманов влажность.
От обид,
От горя,
От печалей
Постепенно набирали тяжесть.
Были слезы сладкими вначале.
Чистыми,
Как поцелуй на зорьке.
От измен,
От гнева погорчали,
Стали слезы
Тяжелы да горьки.
Может, это было чуть иначе,
И другие быть могли
Причины.
Но слезами я давно не плачу,
Как не плачут
Гордые мужчины.
Зрелость
Я время перестала торопить.
Оно и так летит во весь опор.
Дороги чуть означенная нить
Ведет к вершинам нелюдимых гор.
За поворотом —
Новый поворот!
Мой день еще не краток
И не тускл,
Но я теперь уж знаю наперед:
Любой подъем
Предполагает спуск…
Мой возраст
Мне нравится мой возраст.
Так просторно
В лесу осеннем,
Так отчетлив путь, —
Что даже года —
Это непритворно —
Я в прошлом
Не хочу перечеркнуть.
Ведь каждый год
По-своему мне дорог.
Он неотрывен от моей судьбы.
В нем ветер века,
Вспыльчивый как порох,
В нем кровь моя —
Живая кровь борьбы!
И, память
Невозвратностью тревожа,
Звучат шаги
И музыка его...
Металл застывший
Переплавить можно,
А в прошлом —
Не изменишь ничего!
Да и к чему?
Мне нравится мой возраст.
И мысль ясна,
И взгляд еще остер.
Лучей осенних собираю хворост,
Чтобы высокий
Распалить костер.
* * *
Бег времени неумолимый!
Откос.
Еще, еще откос...
Все дни мои слились
В единый,
Живой пульсирующий
Мост.
С улыбкой,
С грустью сожаленья
Иная вспомнится пора,
Когда считала
Каждый день я
Ступенькой в Завтра
Из Вчера.
Точнее —
Мостиком немудрым,
Который надо проскочить,
Чтобы, проснувшись свежим утром,
Светло
И умудренно жить.
Но я на юность не в обиде.
Едва ли без ее огня
Так озаренно
Был бы виден
Мне берег
Завтрашнего дня.
Кони
Я в один из самых синих дней
Из загона выпущу коней.
Для отрады,
Не для похвальбы
Выпущу коней своей судьбы.
Выбежит, игрив и легконог,
Золотого детства стригунок.
Я его горбушкой угощу
И на луг зеленый отпущу.
Явится,
Внезапный, как стрела,
Конь-огонь,
Не знающий седла.
Серебром уздечек и копыт
Юность моя дробно прозвенит.
Положу я сахар на ладонь:
— На, поешь,
Мой норовистый конь! —
Выйдет зрелость —
Конь мой коренной,
Крепкогрудый, масти вороной.
Умница,
Послушный седоку,
Он меня подхватит на скаку.
Дам ему отборного овса
И с надеждой загляну в глаза:
— Конь мой сильный,
Конь мой коренной,
Расставаться не спеши
Со мной! —
У меня есть и четвертый конь.
Он устал от скачек
И погонь.
Чуть бредет,
Недугами томим.
Это — старость,
Конь студеных зим.
Но пока еще не время мне
О последнем
Говорить коне!
Вступает возраст в новые права
«Я — то, что будет,
а не то, что было».
Кола Брюньон
Земля опять
Наряд свой обновила.
И жизнь вступает в новые права.
Глубокие мне вспомнились
Слова:
«Я — то, что будет,
А не то, что было».
Осенние увяли все цветы,
Но я, сегодня видела воочью,
Как на снегу,
Что опустился ночью,
Багряные
Красуются листы.
Нет, никогда природа
Не избудет
Того, чем некогда была жива!
...Вступает возраст
В новые права:
Я— то, что было
И что завтра будет!
Моя привилегия
Я не ждала от жизни привилегий,
Считала счастьем быть такой, как все.
Весною холить робкие побеги.
Качать в ладонях веточку в росе.
В жару со всеми я томилась жаждой,
Сухарь последний другу берегла.
И вот в пути запела я однажды
Ту песню,
Что не петь я не могла.
Я рыла доты,
Строила заводы
И в зелень одевала пустыри,
С народом вместе прожитые годы
За мною встали,
Как богатыри.
Да, я не знала праздности и неги,
Но оттого не стала я бедней.
И то, что я живу без привилегий,
Считаю привилегией своей,
Одной знакомой
Чужой завидуя судьбе,
Когда нас сводит случай,
Ты говоришь:
— Везет тебе.
Всегда была везучей! —
...Не мне везло,
А я везла
По взгоркам и увалам
В надежной тачке ремесла
Работы груз немалый.
Выходит,
Это я сама
Всю жизнь была
Везущей.
Не получала задарма
Я хлеба правды сущей.
А сколько выпало забот,
А сколько их осталось...
Кто жил легко,
Не знает тот,
Сколь сладостна усталость!
Как дорог сон,
Целебен мед,
Как слов свежи созвучья.
...А ты — свое:
Другим везет,
Одна ты невезучая...
* * *
Каких блистательных достоинств
Вам не припишут в юбилей!
Но с каждым новым тостом
Совесть
Глядит задумчивей,
Грустней.
И вдруг сквозь радугу улыбок
Увидишь четко,
Без прикрас:
Печальный груз твоих ошибок
Отягощал ее не раз.
Поймешь и подлинную цену
Тому,
Что здесь говорено...
...Сквозь оседающую пену
Янтарно светится вино...
Стихи, написанные в день рождения
Две пятерки в табеле моем.
В жизни раз случается такое.
Отчего ж в оконный окоем
Тускло смотрит
Утро молодое?
Почему у белых тополей
Так темны
Опущенные ветки?
Может, потому, что веселей
Были в моем табеле
Отметки?
Пусть меня учителя корят,
В этом непреклонна я,
Как стоик:
Самым ярким в табеле
Был ряд
Тот, что с дерзких
Начинался двоек.
Всем ветрам открытые года,
Песен изначальное звучанье...
И еще —
Мне нравилось всегда
Троек и четверок сочетанье.
Да и нынче
Не гляжу я косо
В табель мой,
На круглых чисел строй.
Двух пятерок тонкие колеса
Мчат меня дорогой
Вихревой!
Дорога
Мы с тобой, дорога, квиты!
Ты вела меня, вела
Через черные граниты,
Где и вьюга не мела.
Через луг осеребренный,
Через радугу-дугу.
Лишь у пропасти бездонной
Ты сказала:
— Не могу! —
И тоскою человечьей
Душу мне ты потрясла.
Я взяла тебя на плечи
И над бездной пронесла.
* * *
Мы из тех
Из неплачущих,
Люто спорящих с болью,
Горю подати платящих
Не слезами, а кровью.
Мы из тех,
Нестареющих,
Кто без устали трудится,
И раскованно верящих,
Что все лучшее —
Сбудется!
Мы из тех,
Непреклонных,
Смертью меченных в юности,
Кто подходит с поклоном
Только к Правде
И к Мудрости!
* * *
Жизнь проходит.
А что нам дается взамен
Чувств сгоревших,
Тяжелых утрат?
Отпущенье грехов?
Новизна перемен?
Или то,
Чем наш опыт богат?
Только вряд ли заменишь
Закатом рассвет
И привычкой
Большую любовь.
...Для души ни замен,
Ни забвения нет.
Нет для песен
Погашенных слов!
* * *
Как немного мне, в сущности, надо:
Спелых нив говорливый прибой.
В сердце —
Песню высокого лада.
Милой родины взор голубой.
Бор нагорный
В спокойствии строгом.
Золотое луны колесо...
Так немного!
Но в этом немногом
Для меня воплощается все!
* * *
Обиды,
Хвори
И напасти
Рождают в чувствах разнобой.
Мне ни над кем
Не надо власти,
Помимо власти над собой!
И — над тоской,
Всегда бесплодной,
Над злопыхательством
Врагов...
Хочу, чтоб разум был свободным
От гнета мелочных оков.
Хочу быть с сильными
На равных.
Пусть краткий,
Проторить свой путь!
И от сквозной сердечной раны
Рекой зальдевшею
Уснуть...
* * *
Бывают дни
Как длинные тоннели,
Без просвета,
Без просверка в окне.
Они впотьмах влекутся еле-еле
И тяжелее кажутся вдвойне.
Что их рождает?
Скорбь или усталость?
Былых утрат томительная тень?
В душе своей я собираю
Радость,
Чтобы хватило и на черный день...
* * *
Что-то странное происходит
С сердцем моим.
В нем бушуют и хороводят
Грозы мая
И вьюги зим.
Так тревожно еще не пылала
Надо мной по утрам заря.
Потому ли, что сделано
Мало?
Много чувств порастрачено
Зря?
Может, песни пела вполсилы?
И костры вполнакала
Жгла?
Никогда столь желанной и милой
Для меня эта жизнь не была!
Все лучшее — в душе осталось
Откинув бремя повседневности,
В ночной целительной глуши
Перебираю драгоценности,
Хранимые на дне души.
Их у меня не так уж много,
Но больше и не надо мне.
При подведении итогов
Они не падают в цене!
Неважно —
Молодость иль старость.
Дорога есть.
И я — иду.
Все лучшее —
В душе осталось.
И сердце с совестью
В ладу...
Витки
Я не знаю,
Сколько у меня
Их еще осталось впереди?
По крутому эллипсу
Земля
Кораблем космическим летит,
Раздвигая времени поток,
Движется стремительно во мгле,
Каждый вокругсолнечный виток
Годом называют на Земле.
Рада я,
Что мой нелегкий труд
Для Земли не бесполезный груз.
Мы стоим на яростном ветру
И по звездам уточняем курс.
Это к ним,
Горящим вдалеке,
Ищем мы кратчайшие пути...
На каком,
Не знаю я,
Витке
С корабля придется мне сойти?..
* * *
Как стремительно
Мчатся года!
Словно с гор
Вихревые потоки.
На припае чистейшего льда
Обозначились
Строгие сроки.
Я в предзимье,
От стужи седом,
Не ищу улетевшую стаю
И дела оставлять на потом
Хоть с трудом,
Но уже отвыкаю.
И отнюдь не от скупости чувств
Дорожу я
Любым из мгновений.
А грядущее
Видеть учусь
Свежим взглядом
Других поколений.
Уралу
1
Не затененный высью скал,
Твой свет горит в моем окне.
Как добр ты был ко мне, Урал,
Что не прощал ошибок мне!
На жизнестойкость,
На излом
Испытывал характер мой.
И сквозь сомнений бурелом
Мне путь высвечивал прямой.
Не потакая мне ни в чем,
В недобрый год,
В горчайший час
Своим натруженным плечом
Ты заслонял меня не раз.
Открыл мне дальние хребты,
Где столько света и дорог...
Пусть что угодно,
Лишь бы ты
Меня от сердца не отторг!
2
Я — сосна в твоем бору.
Ближе нет родства!
У тебя, Урал, беру
Тайны мастерства.
Рек булатные мечи
Врезаны в гранит.
Все, чему ты научил,
Сердце сохранит.
Песни все, что я найду
В поиске своем,
Словно доменщик руду,
Прокалю огнем.
Для тебя я подберу
Лучшие слова...
Как сосна в твоем бору,
Я тобой жива.
Твоих сосен янтарная смолка
Не могу оставаться я долго,
Мой Урал,
От тебя вдалеке.
Твоих сосен янтарная смолка
На моей золотится руке.
И, как сестры мои,
Как подруги,
Что давно уже нянчат внучат,
Неунывные белые вьюги
В мое сердце
Призывно стучат.
А твои родники и озера,
Слитных скал твоих
Щит броневой
Ни на миг не уходят
От взора,
Насыщая меня синевой.
Твои звезды
Мне светят не тускло,
Мне дела твои кровно близки.
Без тебя
Я была бы, как русло
Пересохшей от жажды
Реки.
Обращение к Уралу
В леса,
В таежные распадки
Принять меня не откажи!
Как властно требуют
Зарядки
Аккумуляторы души!
Дай с головой мне
Окунуться
В живой огонь твоих работ.
На день вчерашний
Оглянуться,
Увидеть будущего взлет.
Пригубить ковш
Бодрящей влаги —
Кипучей юности твоей.
Достойны в славе
И в отваге
Ученики учителей.
И убедиться дай мне снова
В причастности
В твоей судьбе.
Как луч — заре,
Рожденьем слова
Я вновь обязана
Тебе!
Могучий корень
Урал,
Могучий корень жизни,
Исток и помыслов,
И сил!
Не только символом
Отчизны —
Ты для меня Отчизной был.
Моей судьбы ты год за годом
Чеканил строгие черты.
Ты стал и мужества оплотом,
И воплощеньем высоты.
И вот ты от меня далече
За сизой облачной грядой.
Но расстояньем
Не измельчен,
А возвеличен образ твой.
Гигант,
Достойный восхищенья,
Отчизны гордость
И броня,
Магнитным полем притяженья
Ты стал навечно для меня!
Высокий берег
Если выстужу сердце тоской,
Равнодушьем ли вдруг
Занедужу,
На раздолье стихии морской
Отпусти мою вольную душу!
Если ж грозный
Мне встретится вал,
Я услышу спасительный пеленг.
У меня есть на свете
Урал,
Мой высокий
Приветливый берег.
Будет сниться он мне наяву,
Пока сердце в груди
Не умолкло...
Если я до него доплыву,
Значит, жить мне
Счастливо и долго!
* * *
Москва,
Одетая в гранит,
И в мрамор, и в металл,
По-матерински говорит:
— Пой песни про Урал!
Горячим словом расскажи
Про то, что любишь ты:
Как на Урале хороши
Боры и гор хребты.
Да не забудь сказать о том,
Как плавится руда,
О людях,
Чьим святым трудом
Я искони горда...—
А звезды думного Кремля,
Их каждый самоцвет,
Просили передать меня
Уральцам свой привет.
Пришла на солнечный причал
К Москве-реке с утра.
— Что передать реке Урал?
— Что я ее сестра! —
...Москва,
Одетая в гранит,
И в мрамор,
И в металл,
По-матерински говорит:
— Пой песни про Урал!
Лирическое завещание
На Урал мое сердце летело.
Пусть Урал его сохранит.
Выньте сердце мое из тела,
Положите в гранит.
Иль укройте в утесе рудном,
Над тропой,
На самом краю.
Ведь исполнить не очень трудно
Эту просьбу мою.
Если ж трудно —
Не буду в обиде.
Вам, конечно, видней.
Что ж, тогда его схороните
Под сосной,
Меж корней.
Той, что в детстве
В окошко глядела
По ночам,
По утрам.
На Урал мое сердце летело,
Пусть останется там!
Сближая свои вершины
Чаще, чем именины,
Тризны мы стали справлять.
Беззвучные рвутся мины:
Вот взорвалась опять!
Не где-то,
А близко, рядом.
Коварно.
Нежданно.
Вдруг.
Как на войне снарядом,
Вырван из жизни друг.
Рухнул он в наступленье,
Инфарктом сражен в упор.
Но живо его поколенье —
Литой корабельный бор.
Предательски рвутся мины...
Все четче равняя строй,
Сближая свои вершины,
Мы продолжаем бой.
Срок нашей службы не вышел,
Что ни сосна, то кряж.
Мужай,
Поднимайся выше,
Надежный подлесок наш!
* * *
Как трудно просыпаться по утрам!
Тяжелой дремой скованы движенья.
Подставив сердце
Яростным ветрам,
Мучительно бреду
Из окруженья
Своих обугленных
Горчайших снов...
И, до предела напрягая силы,
Из жестких вырываюсь я оков.
...Звучит твой голос
Бесконечно милый.
Сквозь прорези
Тугих от ветра штор,
Как бы всплывая с голубого донца,
Приветно смотрит на меня в упор
Спокойное оранжевое солнце.
И сразу оживают, все дела; —
От них в душе просторно
И надежно.
И жизнь еще желанней,
Чем была,
И кажется, что все еще
Возможно...
Трудный бой
Смотрит солнышко вполглаза
Сквозь узор больничных штор.
Не спеши ты,
Хворь-пролаза,
Объявлять мне приговор!
Буду я с тобою биться,
Как бы ни был труден бой,
Чтобы песне повториться:
«Черный ворон, я не твой!»
Сердце
Бегут из конца в конец
Бессонные поезда.
Сердце мое —
Скворец,
Выпавший из гнезда.
Болью крылья свело,
Но дайте ему лишь срок,
Поднимется на крыло,
Волю вобрав в рывок!
Сердце
— Ваше сердце —
Без руки рукав, —
Так сказал вам врач.
Он был не прав!
Может, он для
Красного словца
Так сказал,
Чтоб разбудить борца?
...Ваше сердце —
В рукаве рука,
Годная для тяжести
Клинка.
И, как красный вымпел
На древке,
Пламя жизни
Плещет в той руке!
Сколько еще пламени
Гореть,
Этого не знает
Даже смерть!
* * *
В. С. Ватолиной
Болезни черный смерч
Хотел меня сломить.
...Как трудно крови
Течь,
Как больно крови
Стыть.
Она еще густа,
Как мокрый вялый снег,
Но силы естества
Одерживают верх!
Я выиграла бой.
Надолго ли?
Как знать!
Но хвори в час любой
Отпор готова дать.
Пусть яростна борьба
За жизни каждый миг,
Но стоит свеч игра:
Мой выигрыш
Велик.
Я это говорю себе
В опущенных глазах больниц
Недремная
Таится боль.
Не падай перед нею ниц,
Себя смиреньем
Не неволь!
Не жди,
Чтоб малость отлегло,
И схватки не страшись
Крутой.
О, как дается нелегко
Победа
Над своей бедой!
Два стихотворения
I
Шумно вздохнула дубравная согра,
Вырвались тучи из каменных гнезд,
Сердце мое, словно чуткий сейсмограф,
Ловит толчки оперившихся гроз.
Чувствую вьюг и потоков боренье.
Сдвиги пластов в земной глубине.
Ритмический ток кровяного давленья
Шлет обо всем сообщения мне.
О термоядерных взрывах на солнце,
Даже о том, что звезда родилась...
Если умру —
И тогда не прервется
Меж мной и природой кровная связь.
II
Не в час веселья в дружеском кругу,
Не в бодром свете трудового дня,
А, как сподручно хитрому врагу,
Она ночами стережет меня.
Храня обычай честного бойца,
От смерти я не отверну лица.
Как в дула, что нацелены, грозя,
В ее пустые погляжу глаза,
Я жизнь!
Моя бессмертная земля
В обличье новом возродит меня.
Чем стану я:
Рекою молодой,
Ромашкою,
Урановой рудой,
Лучом зеленым в кипени ветвей?
Я буду жить, как нынче, —
Для людей.
* * *
Миг с жизнью большой
Соизмерьте, —
Получится мелочь дробей...
Я думаю редко о смерти.
И меньше всего
О своей.
Забот мне не тягостно бремя.
Мой конь
От езды не зачах.
Когда же я выроню стремя,
Во мне остановится время,
Как стрелки
На старых часах.
* * *
Торопили года и недели.
С каждым новым
Рождались мы днем.
Не заметили,
Как поседели.
Не заметим,
Как в вечность уйдем.
Но, наверное, Время
Отметит,
Что, в работе сгорая дотла,
Мы стремились,
Чтоб было на свете
Больше счастья,
Доверья,
Тепла!
* * *
Пусть стелет смерть
Свои полотна.
У бытия предела нет.
Сквозь веки,
Сомкнутые плотно,
Увижу солнца
Красный свет.
А если даже не увижу,
Услышав грозное:
— Пора, —
Упреком горьким
Не обижу
Я жизнь,
Что так была щедра.
* * *
Вниз дорога стремит?
Или все еще в гору?
Это брызнул рассвет
Иль дохнул снеговей?
Я с волненьем вхожу
В эту странную пору,
В эту дивную область
Подарочных дней.
Мне они
Не обещаны были заране, —
Я считала, что вот
И окончен мой срок.
Обнажается дно
В Мировом океане,
С хрустом рвутся узлы
Моих трудных дорог.
И живая вода
Мне уже не поможет,
Да и плещет она
От меня вдалеке.
Помахав на прощанье
Случайным прохожим,
Я с былинкой уйду
В невесомой руке...
...Вот и солнце взошло.
Снег морозен и ярок.
Этих тонких берез
Так узорчата тень.
Но смогу ли найти
Я достойный отдарок
Для тебя, моя жизнь,
За сверкающий день?!
* * *
Боготворю.
Дарю.
Горю —
Высокие слова!
Спасибо жизни говорю
За все,
Чем я жива.
Обрывист путь.
Я не гоню
Горячего коня.
И низко кланяюсь
Огню,
Согревшему меня.
* * *
Мне снилось,
Что лодка уходит ко дну
Кратчайшей
Из всех моих прежних дорог.
Что слов остается —
На песню одну,
А воздуха —
Лишь на единый глоток.
Прощальную песню
Сложить мне о чем?
О счастье, —
Как счастье ты наше берег!
О солнце,
Что воду пронзает лучом?
...Все туже сжимаются
Мускулы строк.
Последний глоток
Отдаю я словам, —
И лодка, влекомая к темному дну,
Всплывает! —
Назло всем погибельным снам,
Тяжелым ребром разрезая волну.
* * *
Год кочую
На раненой льдине
В окруженье арктических вьюг.
Океан в своей мрачной
Гордыне
Мою льдину искрошит
Не вдруг.
Вдоволь даст на себя
Наглядеться,
Настрадаться,
Наплакаться... но
Верю я:
Незлобивое сердце
Ему матерью было дано.
Скажет штормам:
— Вы пыл свой умерьте! —
Предо мною раскинется, тих.
Мимо черного айсберга
Смерти
Пронесет на ладонях
Своих...
Мне бы только успеть
Мне бы только суметь,
Мне бы только успеть
О России моей
Полным голосом спеть...
Чтоб за всю доброту
Отплатить ей добром,
Нужно песням звенеть
Серебром, серебром.
Слишком пламенна медь,
Слишком празднична сталь,
Мою нежность излить
Они смогут едва ль.
Нежность к русой земле,
На которой росла,
Где цветам и ручьям
Я не знаю числа.
Виноватую нежность
К друзьям дорогим,
Что в боях заслонили
Нас сердцем своим.
Ведь покуда жива,
Я забыть не смогу
Кровь войны
На жестоком
На рваном снегу.
Мне бы только суметь,
Мне бы только успеть
О народе своем
Полным голосом спеть!
Рожденные огнем
Олегу Шестинскому
Ни смерти не страшусь,
Ни угасанья.
Уйдем в огонь,
Рожденные огнем.
И даже в час
Последнего прощанья
В своей любви
Мы жизни присягнем.
Мы скажем ей,
Что даже смерть
Не в силах
Стереть наш след
Метелями зимы.
Ведь после нас
Останется Россия,
А это значит,
Что бессмертны мы!
* * *
Как те,
Кто любит беззаветно,
Оберегая нас,
Щадя,
Уходит зрелость незаметно
В плаще из плотного дождя.
Чтоб не спешили
Жизнь итожить —
Она дана не для того!
Своим уходом потревожить
Я не хотела б никого.
* * *
Как иголку
В стоге сена,
Я ищу в дали туманной
Ту звезду,
Что неизменно
Посылала свет свой
Странный.
Мне казалось,
Что не очень
Я звездою дорожила.
Отчего же этой ночью
Без нее мне
Все постыло?
Тонкий луч ее зеленый
Все ищу я,
Беспокоясь,
Что из глуби отдаленной
Не подаст она мне голос...
* * *
Все остается людям...
А чувств сокровенный пласт?
А сложный узор наших судеб,
Что в самом сердце у нас?
А поиск дерзких открытий,
Таимый от всех
До поры?
Какой оставил мыслитель
Все
Зревшие в нем
Миры?!
* * *
У зимнего дня на виду
Солнце роняет корону...
По склону раздумий иду
Я будто по горному склону.
Иду,
Ни о чем не тужу
И в облаках не витаю.
Лишь пройденный путь свой
Слежу
Да близкие судьбы
Читаю...
Вдруг,
Сердце мое леденя,
Под ноги мне падает
Птица...
А время отчаянно мчится
При мне,
Но уже без меня.
* * *
Время сгущается,
Время быстреет.
Все круче и круче
Его виражи.
Но как незакатно
Заря эта рдеет
И как эти сосны
Стройны и свежи!
И вовсе не страшно,
Что бор позабудет
Мой шаг на излете
Весеннего дня.
Мне важно другое:
Что мир этот
Будет,
Когда в нем не станет
Тебя и меня.
* * *
Задует смерть
Последнюю свечу,
И вся земля окажется во мраке.
Я вздрогну.
И навеки замолчу,
Как скалы придорожные и злаки.
Но в этот миг,
Да, в этот самый миг
Звездою новой озарится
Космос.
А на земле
Раздастся громкий крик —
Ребенка новорожденного голос.
Стихи
Татьяничевой в блоге:
«И все-таки она —
Звезда!» Людмила Татьяничева
Литературно-музейная
экспозиция «Дочь Урала» в библиотеке №26 им. Л.К. Татьяничевой
Литературно-музейная
экспозиция «Дочь Урала»
Людмила Татьяничева:
Стихотворения об Урале
20 стихотворений о сыновьях Людмилы
Татьяничевой
Стихотворения о космосе
Людмилы Татьяничевой
30 стихотворений Татьяничевой о весне
15 стихотворений про осень Людмилы
Татьяничевой
35 стихотворений о зиме Людмилы
Татьяничевой
Стихи о птицах уральских авторов-2
Стихи о животных
уральских поэтов
Источник фото: https://natlibraryrm.ru/интернет-проект-секреты-отдела-редк/
Комментариев нет
Отправить комментарий