Стихотворения Николая Зиновьева о России и мире

* * *

Духом я о России скорблю.

Её годы-страницы листаю.

Я ведь Родину очень люблю,

А за что? Никогда не узнаю.

И не надо мне этого знать,

Те слова не для смертного слуха.

Мне довольно, что чёртова рать

Знает силу скорбящего духа.

Россия

Когда ты невинной и слабой

Невестой навстречу идёшь,

А смотришь распутною бабой, —

Где правда твоя, а где ложь?

То матом ощеришься дико,

То — слёзы по впадинам щёк.

В руке — то щербатая финка,

То скрипки волшебный смычок.

Ты — в даль полевая дорога

Иль омута злая вода?

Ведь всю-то тебя, как и Бога,

Не видел никто. Никогда.

* * *

От вас, молодые, не скрою:

Не Божью, но знал благодать,

Я Родину видел такою,

Какой вам её не видать.

Я видел такую державу,

В Империи жил я такой,

Что вечно за прошлую славу

Я буду держаться рукой.

Иначе я рухну, как древо,

На нынешний глядя народ,

Смотрящий то вправо, то влево.

А мы зрили только вперёд.

* * *

Не потому, что вдруг напился,

Но снова я не узнаю —

Кто это горько так склонился

У входа в хижину мою?

Да это ж Родина! От пыли

Седая, в струпьях и с клюкой…

Да если б мы ее любили,

Могла ли стать она такой?

Россия

Как бы я не просил,

Всё взамен предлагая,

Из всех бывших Россий

Мне досталась такая:

Полутьма, полусвет,

Крови рыжие пятна.

Что в ней есть, чего нет

Никому непонятно.

А голота и рвань,

Внемля лживым глаголам,

Платят страшную дань,

Что не снилась монголам.

Родина

Я понимаю, сын не блудный,

То, что другие не поймут:

У пережившей столько смут

Не может образ быть не смутным.

Болит душа, и ум блуждает,

Всё это так знакомо мне

И без сомнений убеждает,

Что я живу в родной стране…

Россия

Под крики шайки оголтелой

Чужих и собственных Иуд,

Тебя босой, в рубахе белой

На место лобное ведут.

И старший сын указ читает,

А средний сын топор берет,

Лишь младший сын ревмя-ревет

И ничего не понимает...

Русь-тройка

Сани быстры, кони бойки —

Дремлют в гривах их ветра.

Но, увы, к трактирной стойке

Пригвождён ямщик с утра.

Посидел он честь по чести —

Вышел в липкой темноте:

Тройка здесь, и Русь на месте,

Да фальшивые, не те.

Не заметил он подмены,

Не услышал хохотка,

И пошли тут перемены,

Русь пустили с молотка.

Что теперь искать причины?

Что искать следы беды?

Мало, что ли, чертовщины:

Водка, глупость, лень, жиды.

* * *

«О, Русь моя! Жена моя!»

А. Блок

Я не скажу тебе: «Жена».

Я говорю: «мне лик твой жуток,

Страна Рублева, Шукшина

И восьмилетних проституток.

Стакан прирос к твоей руке,

И лучшим чувствам нет работы».

И гаснет с эхом вдалеке

Вопрос:

«Россия, кто ты?! Кто ты?..»

Путь России

И все эти разговоры

Об особенном пути

От лукавого, который

Хочет в душу к нам войти.

Пусть нас часто заносило

И заносит там и тут,

Но идёт и шла Россия,

Как и все, на Страшный Суд.

Ещё о России

Считать ли это благодатью, —

Но в мире нет страны такой,

Где столько б иноземных ратей

Свой вечный обрели покой.

Пришлось землёю стать всем им.

Мы «иноземный» хлеб едим.

* * *

Выйдешь, станешь на кургане:

В небе, как и в старину,

Коршун, плавая кругами,

Набирает вышину.

И стоишь ты, как разиня,

Крест неспешно сотворя,

А вокруг — твоя Россия

Да, пока ещё твоя…

* * *

Стало мало русского в России.

Всё заморье к нам переползло,

Исподволь подтачивая силы,

Молча мировое сея зло.

Издаёт бесовские законы —

На костях устраивать пиры...

Отчего ж мы, русские, спокойны?

Потому что это до поры...

* * *

Где русские тихие песни?

Хотел бы их слышать. Вотще́.

Крикун же заморский, хоть тресни,

Мне нужен, как во́лос в борще.

Где русские квасы и каши?

Где русский на избах венец?

Где русские женщины наши?

Где русская речь, наконец?

Россия, любимая, где ты?

Какой тебя смёл ураган?..

Остался на ветку надетый

Небьющийся русский стакан.

* * *

Есть в мире Запад, есть Восток,

А между ними, как мессия,

На отведенный Богом срок

Распята ты, моя Россия.

Одна война не улеглась,

Уже другая ладит сети.

По братской пуле между глаз

Нас узнают на этом свете.

* * *

В степи, покрытой пылью бренной,

Сидел и плакал человек.

А мимо шел Творец Вселенной.

Остановившись, он изрек:

«Я друг униженных и бедных,

Я всех убогих берегу,

Я знаю много слов заветных.

Я есмь твой Бог. Я все могу.

Меня печалит вид твой грустный,

Какой бедою ты тесним?»

И человек сказал: «Я — русский»,

И Бог заплакал вместе с ним.

Русский

«Русский человек — православный человек».

Ф. М. Достоевский

Когда всё чуждое осилю

В душе, я в рост свой поднимусь

Не за Великую Россию, —

Я встану за Святую Русь!

Кто в этом разницы не чует,

В том не пульсируют века,

Тот душу пусть свою врачует,

Не русский он ещё пока.

* * *

Чем оправдаюсь перед Богом,

Когда настанет мой черёд?

«Прости, я грешен», — это много.

Скажу: «Я — русский». Он поймёт.

Сны и пробуждения

Японцу снится Сахалин,

Китайцу снится ширь Сибири,

А турку — будто застолбили

Они России южный клин.

А русский спит в своём сарае,

Презрев нужду и неуют,

И снится сон ему о рае,

Где сладко ангелы поют...

И просыпаются все разно:

Японец весь в надежде зыбкой,

Китаец с миной несуразной,

Стамбулец с громкой бранью грязной,

А русский...

с благостной улыбкой.

* * *

«Горе горькое по́ свету шлялося».

Н. А. Некрасов

Наше горе по све́ту не шляется,

Оно с нами с рожденья живёт:

С мужиками вина напивается,

Со старухами корку жуёт.

Ходит в церковь тропинками узкими,

Держит свечку, читает псалмы,

Знает прелесть сумы и тюрьмы́, —

Без него мы бы не́ были русскими.

* * *

«Люблю Отчизну я,но странною любовью».

М. Ю. Лермонтов

Я говорю вполне уверенно,

Отбросив напрочь ложь и лесть:

«Мое правительство не временно

Да и находится не здесь».

Пока не вся дорога пройдена,

Я вам еще раз не солгу:

«Не государство моя Родина,

А луг и дети на лугу,

Степной речушки переливы,

Далекий, близкий сердцу плес

«И на холме, средь желтой нивы,

Чета белеющих берез…»

* * *

Душа в тревоге и в смятенье,

Она вчера узнала с грустью,

Что мы сегодня — тень от тени

Того, что раньше звали Русью.

И тёмным силам потакая,

Бросаясь в злую круговерть,

Не говори, что жизнь такая.

Такая жизнь — скорее смерть.

* * *

Сергею Зубареву

Что б с Россиею ни стало,

Знай, настанут времена:

Неземного пьедестала

Удостоится она.

За страданья, за характер,

За истерзанную плоть

В самой лучшей из галактик

ПоселИт её Господь.

И с Небесною Царицей

Будет Русь ходить во храм.

Ты, когда очнёшься там,

В этом сможешь убедиться…

Рябиновая роща на обрыве

Пусть ваши дни напрасно не мрачатся,

Не привыкать с Россией нам прощаться.

Такая доля нашей выпала Отчизне:

Ни смерти не даёт ей Бог, ни жизни.

Стоять ей так на грани, на краю,

Оплакивая избранность свою

До самого до Страшного суда,

Покачивая нас туда-сюда

В душевной смуте вечной и надрыве

Рябиновою рощей на обрыве...

* * *

Я из страны, где радость умерла,

Где кровью вся забрызгана рябина,

Где снова Божьей волей подвела

Нас к роковой черте судьбина.

Что мне сказать немедленно, сейчас.

Чтоб вы не унывали, мои други?

Такое с нами было. И не раз,

Но снова возвращалось всё на круги

Земные ли, небесные — не суть.

Земля, она по-прежнему вращалась.

И тайно изменившись, возвращалось

К нам прошлое. И снова длился Путь.

* * *

Здесь плоть моя, а дух мой там,

Где места нет душевной лени.

И скачет сердце по следам

Давно ушедших поколений.

Там подвиг духа, подвиг ратный

Спасают отчие края,

Сильна там Родина моя…

И горек сердцу путь обратный.

* * *

Ты бед с рожденья знала столько,

Что даже счесть их не дано.

Да от другой страны — осколка

Уж не осталось бы давно.

Но ты жива, и я прилюдно

Всегда твержу, как твой пиит,

Что я спокоен абсолютно,

Я знаю, Кто тебя хранит!..

* * *

Россия в огне заката...

Россия на рубеже...

Россия в кольце захвата...

Россия в моей душе...

Всю снегом тебя замело,

Из рук выпадает перо,

«Россия! — кричу я, — Ро...» —

Мне ужасом рот свело...

А поле белым-бело.

* * *

«В Россию можно только верить».

Ф. И. Тютчев

Не день, не месяц и не год —

Всегда в Россию верить нужно.

А что касается невзгод,

Они уйдут, как псы, послушно.

Они сбегут в одном исподнем,

Гонимые бичом Господним.

* * *

Я верю, Россия очнётся,

Чтоб доброе дело творить,

Но прежде такое начнётся,

О чём я боюсь говорить.

Отчизна

Один о ней романы пишет,

Другой с трибун о ней кричит,

И только тот, кто ею дышит,

Пока молчит…

* * *

Я вижу женщину, на ней

Пылает платье на ветру,

Она бежит, бежит к пруду —

Вот образ Родины моей…

Русское поле

Я под небом твоим тусклым

Понял это не вчера:

Чтоб тебе остаться русским,

Куликовым стать пора.

А иначе тебя сгорбит,

Стиснет страшная беда —

Станешь ты курганом скорби

Аж до Страшного суда.

Будет летними ночами

Золотая сниться рожь.

Деревянными крестами

До вершины зарастешь...

* * *

«Век живи — и век не бойся» —

Тайна русской всей земли.

Ведь беда у нас не гостья,

Полноправный член семьи.

Уважаемый к тому же, —

Вы поймёте ль, господа?

Без беды и Бог не нужен!

Без беды — одна беда.

* * *

А Русь-тройка своих растеряла коней,

Колокольчиков песня погасла,

И стою я у брички, что делать мне с ней?

Решено. Запрягаю Пегаса.

И взлетела под небо исконная Русь,

Ржёт Пегаска, крылами махая,

Мы летим высоко, вековечную грусть

Вместе с прахом с колёс отряхая...

* * *

О, как же падал я немало,

Идя по жизненной тропе!

Как мать, всегда в ущерб себе,

Меня Россия поднимала.

Изнемогла и ослабела

Моя Россия, моя мать.

Теперь мне нет иного дела —

Её ответно поднимать.

* * *

Спасти Россию очень просто:

Всем надо с душ содрать коросту

Неверья, страха бремена

На все отбросить времена,

И всё. Россия спасена.

* * *

Марине Ганичевой

Пускай в глазах моих темно,

Пусть мы виновны и невинны,

Пускай моя страна — руины, но

Это имперские руины.

Я тронул горькую струну:

Покуда жить на свете буду,

Меня взрастившую страну,

Как мать с отцом, я не забуду.

* * *

Я не знаю, куда нас несёт

Наша тройка, в былом удалая,

Но бросает её и трясёт

Так по русским холмам, что растёт

Каждый миг население рая.

К России

Плюнь на законы мировые!

Писали их твои враги.

И не снимай распятья с выи!

Даже подумать не моги!

Даже когда поставят к стенке

Узреть последнюю зарю.

Ты плюнь им в выпуклые зенки.

Плюнь прямо в зенки, говорю.

И на груди рвани рубаху.

Чтоб ослепил их свет Христа,

И побегут они со страху

В ветхозаветные места.

Исход

От мира — прогнившего склепа,

От злобы, насилья и лжи

Россия уходит на небо,

Попробуй её удержи.

* * *

Давно по миру слух ползёт,

В умах родившись не в убогих:

Россия скоро упадёт.

Не веселитесь наперёд!

Коль упадёт — придавит многих.

А может статься, что и всех.

Что, кроме мокрого следа,

Тогда останется от мира?

Молитесь лучше, господа,

За нашу Русь, а то — беда.

Так мне пророчествует лира.

Герб России

Я при людях не плачу, не баба.

Но, двуглавый, не слишком ли слабо

Держишь в лапах остаток страны?

Чуешь пристальный взгляд сатаны?

Ты вонзи свои когти поглубже,

Позабудь вековую усталость.

Если хватку ослабишь, то тут же

Вырвут даже и то, что осталось.

Рука Москвы

Из камня выжимала сок

Рука Москвы и онемела —

И сразу нечисть налетела,

Чтоб пожирней схватить кусок.

Но вдруг все с нами вновь на вы —

Прошло, исчезло онеменье.

Сильнее нет руки Москвы,

Творящей крестное знаменье.

Уйдёт беда водой в песок,

Крестись, Москва, и бесов мучай,

Но всё ж дави из камня сок

Другой рукой, на всякий случай.

Молитва

Как ни темна, как ни трудна

Жизнь россиян, как ни убога,

К Творцу есть просьба лишь одна,

Лишь об одном прошу я Бога:

Не дай такого, Боже мой,

Чтоб наша Русь, ругаясь матом,

Пошла по миру не с сумой,

А с самым лучшим автоматом...

* * *

Как скатать Россию в свиток?

Спрятать Родину куда

От всех вражеских попыток

Завладеть ей навсегда?

Горы, долы, нивы, рощи,

Уйму речек и лугов

Деть куда? Не много ль проще

Деть куда-нибудь врагов?

У вагонного окна

То берёзы, то осины,

А простор вокруг какой!

Ну и глыбища, Россия!

Не смахнёшь её рукой.

СССР был тоже глыба,

И сильнее во сто крат,

Ну и где он? Что как рыба,

Замолчал? Вот так-то, брат.

* * *

Все эти дни, все эти годы

Душа поэта голосила:

«В плену у призрачной свободы

Вдруг станет призраком Россия?!»

Русский триптих

Дымя махоркой на завалинке,

Седой, как лунь, старик сидит.

Я перед ним, как мальчик маленький,

Он на меня и не глядит.

И вдруг взглянул: «Что с кислой мордой?»

— Я Вас спросить хотел давно...

Но он прервал: «Россию мёртвой

Живым увидеть не дано».

На грешной нет земле свободы,

Её стоит на небе Храм.

Но нам промямлили уроды,

Что, мы, мол, дарим её вам.

У легковерного народа

Зашлось дыхание. Но впредь

Он понял, что одна свобода

Ему дана лишь — умереть.

Идёт старуха по кладбищу,

Сияя светлостью лица:

«Я обошла крестов здесь тыщу —

Ни под одним нет мертвеца.

Они на небе все ютятся,

Чтоб в трудный час Святой Руси

С небес, как соколы, сорваться

И землю Русскую спасти.

Частенько были мы под игом, —

Земля уж больно хороша, —

И с этим справимся не мигом,

А как обычно, не спеша.

Как соберутся наши рати,

Как сыновья в одной семье,

Всё снова будет в аккурате:

Земли хотевшие — в земле.

А мы пойдём своей дорогой,

Не той, что навязали нам.

Милок, я всё сказала. Трогай!

Вон там, за тем лесочком Храм.

В Господень Храм входи без шапки,

Услышь как певчие поют,

Свечу поставь за здравье бабки,

Меня Историей зовут...

История вниз по спирали

Кричали ворОны огромной страны,

И билась в истерике Муза,

И было падение Берлинской стены

Предтеча паденья Союза.

Какая печальная встреча

Бредущих по миру с сумой

Паденье Союза — предтеча

Паденья России самой.

Не жалует нас Провиденье.

Крепись, мой страдающий брат.

Осталось одно лишь паденье,

Но самое страшное — в ад.

* * *

Памяти СССР

Я гляжу на стожки, на болотину,

И сильней, чем отец мой и дед,

Я люблю свою малую родину,

Потому что большой уже нет.

* * *

У карты бывшего Союза,

С обвальным грохотом в груди,

Стою. Не плачу, не молюсь я,

А просто нету сил уйти.

Я глажу горы, глажу реки,

Касаюсь пальцами морей,

Как будто закрываю веки

Несчастной Родине моей.

* * *

Мы жили в большой и богатой стране,

Но въехал к нам всадник на чёрном коне,

Нашлись, кто открыли ворота ему,

И всё погрузилось в смердящую тьму.

И денно и нощно сгущается тьма,

А судьбы людские — тюрьма иль сума.

«То воля народа! То воля народа!» —

Кричат подлецы, что открыли ворота.

* * *

А он все ближе, страшный день.

Нам со стола метнут окуски,

Как будто псам. И даже тень

На землю ляжет не по-русски...

Не умирай, моя страна!

Под злобный хохот иноверца

Не умирай! Ну, хочешь, на!

Возьми мое больное сердце.

* * *

Не слышу птичьего я пенья,

Хотя иду среди полей.

Сегодня день поминовенья

Несчастной Родины моей.

Ее спасти так было просто!

Но каждый зрячестью крота

Был наделен в те дни... Все! Поздно.

Молчи, несчастный сирота.

* * *

Дед остался на войне,

А страну оставил мне.

И гляжу теперь с виной,

Что творят с моей страной.

Не рублей идёт хищенье.

Душ людских. И мне прощенье

Будет, нет ли? Я не знаю.

Весь народ сбивают в стаю,

Кто противится — тех в стадо.

Что-то делать, делать надо!

Душу я свою терзаю,

На другое — не дерзаю.

Над страной кровавый смог…

Не простят

Ни дед,

Ни Бог.

* * *

Не обмануть души поэта:

Златой Телец царит в стране.

Не верю, что мой дед за это

Погиб когда-то на войне.

Приходит он ко мне ночами,

Когда в окошко дождь стучит,

С глазами полными печали

Стоит у две́ри и молчит.

Не обвиняет, не кричит,

Стоит у две́ри — и молчит…

* * *

Набирает дешевизну

Жизнь, и нечем дорожить.

Потерять свою Отчизну —

Как ребёнка пережить.

Скорый поезд

Сердце бешено стучится,

Поезд наш, как Вечный Жид,

Он не в будущее мчится,

Он от прошлого бежит.

Мчится мимо перелесиц,

Ферм заброшенных, ракит,

И за нами, словно месяц,

Серп колхозницы летит…

Ретро

Крестьяне полюшко пахали,

А кто-то пил коньяк в «Астории»,

Но нас тогда уже толкали

Ещё не в ад, но из истории.

Как нынче прошлое поблекло!

Теперь нас тащат прямо в пекло.

* * *

«Старый дом ломайте, братцы!» —

Прокричал всем в ухо бес.

Братцы рады постараться.

Дом сломали. Бес исчез.

И стоит народ бедовый,

Мой народ, с открытым ртом:

«Где ж нам жить, покуда новый

Будем строить себе дом?»

Заброшенный дом

Этот дом давно заброшен,

Потемнел фасад, как лик.

Став приютом диких кошек,

Дом весь сгорбился, поник.

Он, как все, боится смерти

И скрипит во всю длину:

«Долго я не протяну

Без хозяина, поверьте».

Дом, похожий на страну…

* * *

Напрасно современную Россию

Вы ищите y мэра на балу.

Она седой старухой в магазине

Буханку хлеба прячет под полу.

Но, Боже мой! Куда c её сноровкой,

C руками, что работали весь век?!

Увидели, конечно... И «воровкой»

Назвал её нерусский человек.

* * *

А эта беда называется «рынок» —

Печальный итог чьих-то мудрых затей,

Когда шоколадный Казбек на витринах

Сверкает слезами в глазенках детей.

И мать, что души в своем чаде не чает,

Рывком обрывает его: «Отвяжись!»

Жизнь горькою солью детишек встречает.

Лишь солью, без хлеба, встречает их жизнь.

* * *

Пора весенняя плыла,

Цвели средь мусора фиалки.

Бомжиха тройню родила

В картонном домике на свалке.

Младенцы есть хотят, к пустым

И дряблым грудям припадают.

Сквозь родовой горячки дым

Мать говорит: «Пусть пропадают…»

Россия! Мать всего людского!

Кто так посмел тебя распять?!

…В раю у Дмитрия Донского

Рука легла на рукоять.

* * *

Дерутся пьяные в проулке,

Мешая с матом хриплый крик.

Прижавшись к грязной штукатурке,

На остановке спит старик.

Смеётся пьяная девица,

Садясь в попутный «мерседес», —

Её литые ягодицы

За нить подёргивает бес.

На пустыре с начала мая

Идёт строительство тюрьмы.

Всё это жизнью называя,

Не ошибаемся ли мы?

* * *

Первые сединки в волосах.

Тонкие чулки в такую стужу.

Брови словно нитки.

А в глазах —

Ничего, похожего на душу.

И стоит, румянами горя,

«Сука привокзальная», «Катюха»,

«Катька-Полстакана», «Катька-шлюха».

Катя… Одноклассница моя…

* * *

Наливай, сосед Василий,

Смутно сердцу моему:

Есть Россия? Нет России?

Не пойму.

У кого мы на аркане?

Смех бесовский за спиной.

Неужели мы в стакане

Утонули со страной?

* * *

Кто там на улице стреляет?

А то, повесив на забор,

Соседка тряпку выбивает,

Так называемый «ковёр».

Его бы выбросить на свалку,

Но сука-бедность не даёт,

И, высоко вздымая палку,

Хозяйка бьёт его и бьёт.

С какой-то лихостью гусарской

Колотит тряпку всё сильней!..

Наверно, бедной, мнится ей,

Что сводит счёты с государством.

Аксиома

Порой я клял социализм,

Был он безбожием мне тошен,

Но капитализм — каннибализм

Быть на земле вообще не должен.

Я вижу ясно: как в аду,

Он сам себя за глотку гложет.

Чёрт обещал за это мзду,

Но он соврал. Он это может.

* * *

Наград в стране — не хватит духу,

Чтоб перечислить весь набор.

Вот только орден «За разруху»

Не учредили до сих пор.

А может быть, его не надо,

Такого ордена в стране.

А вдруг вертлявый тип из ада

Его на грудь пришпилит мне?

* * *

Я помню всех по именам,

Кто нас учил, что труд — награда.

Забудьте, милые, не надо…

Труд — наказанье Божье нам.

Как может быть мой дух высок,

Когда до поту, до измору

Я за говядины кусок

Дворец роскошный строю вору?

Ведь я потворствую ему,

Ведь я из их, выходит, своры…

О век! Ни сердцу, ни уму,

Ни духу не найти опоры.

Олигарх

Он идёт, за ним — телохранители;

В будущем, быть может, и конвой.

Но, а где ж его души спасители?

Нет за неименьем таковой...

* * *

«Вновь богатый зол и рад,

Вновь унижен бедный.»

А. Блок

Со времён ветхозаветных

В мировой ночи

Всех униженных и бедных

Грабят богачи.

Лишь единожды прервался

Этот мрачный круг

Ненадолго, но остался

В сердце правды дух.

И ещё больнее стало

Видеть, как в ночи

Снова бедных неустанно

Грабят богачи

На святой Руси

Вдоль шоссе идёт скелет,

Я иду ему навстречу.

По костям видать, что дед,

— Добрый вечер.

Я зубами цокочу,

Сердце чуть моё не встало.

Говорит дед: «Сдать хочу

Крест надгробный из металла.

В школу правнуку идти,

А на форму денег нету.

Вот решил я подмогти,

Как пройти мне к «Вторчермету?»

На вопрос и я вопрос:

«Ты ж скелет, душа где, тело?»

— А, браток, нас сам Христос

Воскресил на это дело.

Не один я ведь такой.

Дал Христос нам двое суток,

А потом, чтоб на покой,

По могилам, и без шуток.

Так подскажешь или нет?!»

Снова я покрылся потом:

«Да, конечно, «Вторчермет»

За ближайшим поворотом».

* * *

Вот он, вопрос трёхлетней Люды,

Вопрос, казалось бы, простой:

«Зачем решётки, если люди

И с этой стороны, и с той?»

* * *

Не пойму и сам я, что так

Робко бряцаю на лире?

А дизайнеры решёток

Всех востребованней в мире

Стали в веке нашем гнусном…

Вот опять пишу о грустном.

* * *

Мы все оглохли и ослепли,

Мы больше не удивлены,

Что ходим по колено в пепле

Когда-то нам родной страны.

Мы в лабиринте и в плену,

Враги все наши беспощадны…

Из лиры выдерну струну,

Чтоб стала нитью Ариадны…

Надоело!

И писать-то не с руки:

То дебош, то пьянки.

Стали жить, как пауки

В трёхлитровой банке.

Да, писать мне не с руки

На такие темы.

Да очнитесь, мужики!

Русские ведь все мы.

Горько, грустно на душе,

Нет давно в ней лада.

Вы народ или уже

Лишь баранье стадо?

Словом, хватить воду лить.

В общем, выбирайте:

Или жить, как надо жить

Или вымирайте!

Быт

Быт, как бык, припёр нас всех к стене,

С каждым днём сильнее припирает,

Некогда подумать о стране,

А она — ты слышал? — умирает.

Современность

Злые духи нынче рады,

И доволен главный бес —

Нет давно на свете правды,

А теперь и стыд исчез.

Потрясающая новость

Обжигающе свежа:

Исчезают честь и совесть,

Упраздняется душа.

Воцаряется надменность

Как отсутствие души.

Вот она, брат, современность.

Хочешь, оду ей пиши…

* * *

Бог ли всех нас позабыл?

Злой ли дух приветил?

Были силы — нету сил,

Брошены на ветер.

И друг другу стали мы

Словно псы цепные...

«Колокольчики мои, —

Я кричу навзрыд из тьмы, —

Цветики степные!»

* * *

В моей стране так мало света,

Царят в ней деньги и чины.

В моей стране мечта поэта —

Наесться вдоволь ветчины.

Мне за мечту мою не стыдно.

Я и на хлебе протяну

Срок отведённый, но обидно,

До слёз обидно за страну.

* * *

Даже в провинции рассейской

Полно закваски фарисейской,

Христос учил её бояться,

А Бог не может ошибаться.

Я ни к чему не призываю.

На темя я не сыплю пепла,

Но чтобы Родина окрепла,

Я вещи в мире называю

Всегда своими именами:

Блуд — блудом, вора — вором,

Пустые обещанья — ложью,

Разор страны моей — разором,

А Божьей Волей — Волю Божью.

* * *

«Тихая моя родина…»

Н. Рубцов

Ну, о чём мне писать, деревенщине?

О соседе ли, ставшем косым

После драки? О бедной ли женщине

У которой повесился сын?

Всё по-прежнему в нашей провинции:

Те ж советские в парке кусты.

Даже в новое зданье полиции

Переехали те же менты.

И такая тоска несусветная

Вдруг меня накрывает порой!

О, ты тихая, скорбная, бедная

Моя родина, где твой герой?!

Не его ли под рученьки белые

В стельку пьяного тащат менты?..

И глядят в небеса оробелые

Вновь открытого храма кресты.

Железный занавес

Рухнул занавес. И что же?

И решили господа:

Пропадать ему негоже.

Эй, подать его сюда!

Протащили по болотам, —

Тяжеленный паразит…

Между властью и народом

Он теперь у нас висит.

Апокалипсис в России

Когда Господь сойдет с небес,

Он всех низвергнет в ад, карая.

И только очередь в собес

Переведет к воротам рая.

* * *

О, эти нищенские пенсии

Старух и дряхлых стариков.

Их накормить стремятся песнями

Бесстыдных шоу-пошляков.

Какое подлое грабительство!

Что ни чиновник, то и плут.

Да русское ли ты правительство?

Меня сомнения берут.

* * *

В отдельно взятом государстве...

Отдельно взятый гражданин

Был обвиняем, как в бунтарстве,

В желанье дожить до седин.

И властьимущие сословия,

Не говоря открыто «Нет»,

Такие создали условия,

Что поседел он в тридцать лет.

* * *

Не отыскать страшнее века,

В котором мы с тобой бредём,

Где заменили человека

На информацию о нём,

Где быт все уровни превысил

И стал основой всех основ.

И в океане мёртвых чисел

Погребена планета снов.

* * *

Ложь проникла повсюду, как газ.

Лгут министры вовсю Президенту,

Президент лжёт, не глядя на нас.

Ложь взяла наши души в аренду.

Ложь заходит на новый вираж,

Посягая на наши святыни...

И колеблется жизни мираж

Там, где жизни самой нет отныне.

Разговор со старушкой

Живёт одна, не хнычет,

В ней плоти — на щепоть.

— Кто нами правит нынче?

— Господь, милок, Господь.

Но я спросил: «А Путин?»

Лоб тронула рукой,

Ответ был полон сути:

«Не знаю, кто такой».

* * *

Над страною нависла угроза,

Возведённая в чёрный квадрат:

Разливается гнусная проза,

Разрушается старый уклад.

Дни проходят ни шатко, ни валко,

И вплотную приблизился Суд,

Коль уже в Божий Храм в катафалке

Чёрта с ведьмой венчаться везут!..

Детский рисунок

Занял дом почти весь лист,

Дом со множеством крылечек.

— Ну, а этот человечек,

Саша, кто он?

—Террорист.

* * *

Прогресса поступь мне знакома,

И ясен смысл его нагой:

Мы вышли в космос, а из дома,

Едва стемнеет — ни ногой.

* * *

Какой-то пошлой декорацией

Стал облик милой мне страны.

Не жизнью, нет, но имитацией

Её мы все угнетены.

В тисках душевного разлада

Покоя ищем мы основу,

Забыв, что всё идёт как надо —

По Иоанну Богослову.

* * *

По округе взор мой бродит:

Не крадется ли где тать?

И врагов не видно, вроде,

И России не видать.

* * *

А в больнице «тихий час»,

Но днём спать нам непривычно.

Ой, Россия, ты на нас

Не гляди так горемычно.

Но глядит, глядит она,

Тоже, видимо, больна.

Да не видимо, а точно,

Ей лечится надо срочно.

И я знаю даже как,

Но смолчу. Я не дурак.

* * *

Страну, попавшую в трясину,

Лишь Бог вернёт на твёрдый путь,

Лишь только Бог спасёт Россию,

Поймите это, в этом — суть.

И потому не возноситесь, —

Чей предок — барин, а чей — смерд,

А, воспарив душой, молитесь,

Чтоб спас страну Небесный Витязь,

Иначе — смерть…

Шестилетнему сыну

В храмах толпы крестятся старушек,

А в пивбарах с матом молодёжь

Цедит пиво из высоких кружек.

Где она, Россия? Не поймёшь.

Может, уходящая у свечек

Молится? А новая пьяна?

Если так, родной мой человечек,

Кончится Россия как страна…

* * *

Посадил у дома ёлку,

Подарил мне сына Бог.

Только мало в этом толку, –—

Я Россию не сберёг.

Потерял я дух свой ратный,

Но храню надежду я,

Что вернёт страну обратно —

Навсегда! — мой сын Илья!

* * *

Погряз в грехах я, как в трясине,

А всё туда же: о России

Кричу: «Ограбили! Распяли!

Спасать! Спасать!» Не от себя ли?

Да-да, от труса и глупца,

В душе жирующих привольно.

Хоть признаваться в этом больно,

Быть надо честным до конца.

* * *

Знаю я, что слава — липа,

И ползу я не за ней, —

Просто знаю, что с Олимпа

Будет Родину видней.

Всё, до каждой деревеньки,

Я увижу и тогда

Точно вам скажу куда

Утекли все ваши деньги…

Впрочем, деньги — ерунда!

Дух украли — вот беда!..

* * *

Как на вратах нам приглянулись

Семь букв! И с радостью в душе

Мы все в ворота те рванулись,

Когда ж остыв чуть, оглянулись,

Они захлопнулись уже.

И на глазах всего народа

С резных ворот, с той стороны

Табличку с надписью «Свобода»

Сбивал служитель Сатаны.

Имея скверную привычку

Всегда всю правду говорить,

Скажу: чёрт бросил нам табличку, —

Вдруг кто захочет вены вскрыть.

Так мы попали в Царство Зверя,

Кто веря в Бога, кто не веря,

Но так случилось на Руси.

Господь, помилуй и спаси!

* * *

«Народ безмолвствует»

А. С. Пушкин

Беда, надеюсь, всем известна:

Пред нами вновь разверзлась бездна,

И нас толкнут в неё вот-вот.

Но закричать в сей миг: «Свобода!»

Среди безмолвного народа

Всегда найдётся идиот.

* * *

«Права человека! Свобода!»

Ещё продолжают кричать

С экрана. Но мненье народа

Печатно нельзя передать.

Права человека

Какие такие права?

Одно только право и в силе,

О нём вам прошепчет трава

На собственной вашей могиле.

Печальные эти слова

Повсюду ветра разносили:

«Какие такие права?»

Одно только право и в силе.

В России…

* * *

С чего ни в чём не виден толк,

Который был от века?

С чего зафлажен я, как волк,

Правами человека?

С чего картавит Третий Рим?

С чего нам свет не светит?

С чего впустую говорим?

Хоть кто-нибудь ответит?

Ответа нет. Одни молчат,

Постичь сей мир не в силах.

А те, кто смог постичь, лежат

Давно в своих могилах.

* * *

Россия! Матушка! Держава!

Прошу ответь, не хмурь бровей:

Зачем ты столько нарожала

Неблагодарных сыновей?

Всегда в народе есть народец,

Который, правду говорю,

Исподтишка плюёт в колодец

И ненавидит мать свою.

Но всё итожит воля Божья:

Как ни была́ бы тьма густа,

Мы все сойдёмся у подножья

Животворящего Креста.

* * *

Те, кто надругались над страной,

Те, кто им тогда не помешали,

Те, кто за границу убежали, —

Все одной повязаны виной.

По страницам Нового Завета

Виноватый взгляд блуждает мой,

А ещё в глазах вопрос немой:

Как накажет нас Господь за это?

Горько и тревожно на душе…

Или мы наказаны уже?..

Иные

Иным и солнце всходит с Запада,

Иные — с низкою душой,

Иным легко и локоть цапать-то

Зубами — локоть-то чужой.

Иным совсем не надо веры,

У них и совести-то нет,

Им подавай всего без меры,

Им, как кротам, не нужен свет.

Они зовут себя «элита»,

У них везде не брат, а блат,

Для них любая дверь открыта,

Но шире всех — ворота в ад.

Интеллигенция

Пусть не всегда была ты стойкой

И горькую пила украдкой,

Но всё-таки была прослойкой,

А нынче стала ты прокладкой.

Псевдоинтеллигенция

Всегда, всегда была ты стервой,

В чаду своей богемной скуки,

Народ ты предавала первой,

На пепелище грея руки.

Была ты рупором разврата

И верной подданной его.

И поднимался брат на брата

Не без участья твоего.

По заграницам ты моталась,

Всю грязь оттуда привозя…

Такой ты, впрочем, и осталась.

И изменить тебя нельзя.

Тем, кто без сознания

Конечно, это наказанье —

Смотреть, как много в наши дни

Людей, живущих без сознанья

Того, что русские они.

Нет горше русскому поэту,

Как лицезреть картину эту.

Моя душа, и дух и стих

Хотят вернуть в сознанье их.

Уезжающему из России

Твердишь, что нету здесь везенья,

Что здесь живёт одна беда,

Что здесь тебе не та среда…

А ты б дождался воскресенья...

Русофобам

Вам бы нас всех порвать по кускам —

Эта мысль даже ночью вас будит.

Но всё это решается там,

Где вас не было, нет и не будет.

* * *

Пишу стихи свои я, чтоб

Стал русофилом русофоб.

Я знаю, это очень сложно,

Но если, в принципе, возможно,

Готов писать я день и ночь

С тем, чтоб стране своей помочь.

Готов собою пренебречь,

Чтоб только Родину сберечь.

Об этом, собственно, и речь.

Русский вопрос

Кризис… Новая идея…

Клич «Назад!» и клич «Вперёд!».

Неспроста с вопросом: «Где я?»

Просыпается народ.

Враг народа

Боящийся шороха мыши.

Покорный всегда, как овца.

Считающий всех себя выше.

Забывший и мать, и отца.

Не ищущий истины — брода.

Прислуга на шумных пирах.

Носящий лишь званье «народа».

Такого народа — я враг.

Из дневника

Мы перестали быть народом,

Мы стали рыночной толпой, —

Толпа редеет год за годом

И тает в дымке голубой.

Наживы ветер всюду свищет,

И карлик смотрит свысока.

А выход где? Никто не ищет,

Хотя он есть наверняка.

Народ — дитя

Он давно не видел пряник,

Всё то кнут ему, то клеть.

Много терпит он от нянек.

Не пора ли повзрослеть?

Стать умней, ну хоть немного,

Чтоб понять, где друг, где плут?

Ради жизни, ради Бога.

Тщетно. Няньки не дают.

Лежи, Иван

В окно кричит Ивану вран —

Посланник верный ада:

«Лежи, Иван. Смотри в экран.

Ведь вы одно: ты и диван.

Вставать тебе не надо».

«Потом с дивана сразу в гроб —

Судьба, Иван, твоя» —

С экрана вто́рит русофоб,

Охрипший от вранья.

* * *

У нас всё меньше мужиков.

Куда ни плюнешь — брокер, дилер.

Если прогресса путь таков,

Он мне изрядно опостылел.

И мысль свивается в кольцо,

Она найти не в силах брода…

Какое злобное лицо

У прежде доброго народа!

* * *

Всё стало пошлым или мерзким.

Как душу с этим примирить?

Быть может, с кем поговорить?

Но поглядел вокруг я — не с кем.

Народа нет. Ну а в толпе

Какая общность или сила?

И как насмешка на столбе

Плакат: «ЕДИНАЯ РОССИЯ».

* * *

Скажи, тебе не страшно, брат,

Когда с утра висит над рынком

Такой тяжёлый, плотный мат,

Что молоко скисает в крынках?

Как гной, сочится чёрный слог

Из уст мальчишки и старухи.

И если слово — это Бог,

То наши боги — злые духи.

Пустота

Д и п т и х

Я забыл, как коровы мычат,

И как травы под косами льются,

Как дрова в русской печке трещат,

И как русские люди смеются.

Жизнь ушла в непонятный отрыв,

Пустота нас взяла, словно в клещи.

Даже зори пылают зловеще

Над верхушками плачущих ив.

Как зияет экран пустотой,

Хоть там кто-то визжит и мелькает.

Как упорно нас «ящик» толкает

К жизни точно такой же пустой.

Выключай поскорей телевизор —

Это маленький будет, но вызов

Пустоте, окружающей нас,

И приблизит прозрения час.

* * *

Искусство лжёт, как сатана,

И борода его из ваты.

И не искусства ждёт страна,

А повышения зарплаты.

За все грешки, и все грехи,

И за свиданья с музой-дурой

Я вас прошу мои стихи

Не называть литературой.

Мои стихи есть жизнь сама,

Порой сводящая с ума…

Крест животворящий

Спать ещё как будто рано,

Бабка смотрит в муть экрана,

Там мужик ненастоящий —

С грудью женскою — поёт.

Бабка крест животворящий

На него в сердцах кладёт:

Вспышка, визг, свиное рыло —

Тьмою всё на миг накрыло.

А когда зажёгся свет:

Телевизора-то нет.

На подставке горка пепла,

Чуть дымится — ну, дела!

Бабка встала, чуть окрепла,

Пепел веником смела.

Наблюдение

Там, где «золотая молодёжь»

Жадно позолоченную ложь

Ловит и потом её глотает,

Дух Святой в местах тех не витает.

Там Дух иной берёт своё,

Вовсю идёт путина.

Ужасная картина! —

Дай, Бог, не видеть вам её.

* * *

«И не жаль мне прошлого ничуть».

М. Ю. Лермонтов

На дорогу выхожу один я,

Спит планета в дымке голубой.

В небесах не чудно и не дивно, —

Спутники болтают меж собой.

Скучно на душе и Музе грустно,

Полонила высь земная власть.

И ушло высокое искусство,

Золотая нить оборвалась.

И летят моторы всюду, воя,

Навевая стрессы и печаль.

И не жду от жизни ничего я,

Только прошлого мне очень жаль.

* * *

Разгулялась бесовщина,

Заколдобила наш путь.

«Догорай, моя лучина!» —

Так и тянет затянуть.

Но махнуть на всё рукою

И отправиться в кабак —

Легче лёгкого, не скрою,

Но теперь не будет так.

Хватит ныть! Отголосили.

Время бить в колокола,

А иначе о России

Завтра скажут: «Да, была».

* * *

Где наши и мощь, и богатство?

Я знаю ответ на вопрос —

Где нету духовного братства,

Разруха царит и хаос.

«Во всём виноваты мы сами!» —

Кричу не народу — толпе,

Где каждый моргает глазами

Сквозь дырку в своей скорлупе.

* * *

Будь проклят ветер перемен

А вместе с ним и смена курса!

Процесс «вставания с колен»

Неимоверно затянулся.

О, как мне стыдно пред Отцом,

За наши бравурные крики,

Что не ударим в грязь лицом, —

Ведь мы давно уже безлики.

Молитва

Как когда-то по Европе

Призрак коммунизма,

Нынче бродит по России

Призрак оптимизма.

Обретёт он плоть, иль мучась

В пурпуре заката,

Сообща разделит участь

Своего собрата.

Тьма потушит наши свечи,

Духов зла разбудит.

«Сыне, Сыне человечий!

Пусть же так не будет!..»

* * *

Опять мы ищем виноватых.

И я кричу с толпою: «В ад их!

Четвертовать на колесе!»

Но видит Бог: мы все — разини;

И в том, что рыщет смерть в России,

Мы виноваты.

Все.

Говорит гражданская война

«Во мне нет места для отваги,

И для меня вы все — «лошки».

Смотри: висящие кишки

На сучьях — это мои флаги.

Я круче язвы моровой,

Напившись крови, как водицы,

Мне сладко слушать дикий вой

Убитой горем молодицы.

Но всё же слаще всех услад

Смотреть мне жадно, без отрыва,

Как, застреливший брата, брат

Потом бросается с обрыва...»

Белогвардейский романс

Здесь каждый день проходит мимо.

Ведь это чудо, господа:

Душа от тела отделима,

А от Отчизны — никогда.

Вот кошка прячется в укропе,

Глядит из памяти моей…

В какой-нибудь дыре в Европе

Мы проведём остаток дней.

А пуле-дуре снова снится

Одно и то же: мой висок.

Пора со смертью объясниться,

И белой птицей — на восток.

Вперёд! Над Альпами, над Ниццей,

В Россию страшных перемен.

Кто из чекистов в белой птице

Узнает душу князя N.?..

У монумента жертвам гражданской войны

Над легендарною тачанкою

Плывут неспешно облака́.

И ветер песнь поёт печальную

В гранитных гривах. На века

Застыли кони оголтелые.

На пьедестале солнца блик,

Кладу к нему букет гвоздик, —

Гвоздики красные и белые…

О войне и победе:

Глас народа

Вновь стучится война у ворот,

Что-то страшное с нами случится,

Но меня успокоил народ:

«Да она к нам с рожденья стучится.

Ты в минувшее наше взгляни:

И отцы воевали, и деды,

Потому, что, увы, без войны

Никогда не бывает Победы».

И с тех пор не грущу я, не кисну,

Даже лепту добавил свою:

«Без погибших в боях за Отчизну

Кто бы смог поселиться в раю?»

Победа

Был день Победы взрывом счастья,

В нём гасла даже боль потерь.

Стучали радостно и часто

Сердца людские. А теперь?

Идут года, а с ними беды —

Как из прорвавшейся сумы.

И чем мы дальше от Победы,

Тем к пораженью ближе мы.

День Победы

Воспетый и в стихах, и в пьесах,

Он, как отец к своим сынам,

Уже полвека на протезах,

Что ни весна, приходит к нам.

Он и страшнее, и прекрасней

Всех отмечаемых годин.

Один такой в России праздник.

И слава Богу, что один.

* * *

Была Великая война,

Потом Великая Победа,

Потом великая вина,

Моя вина пред дедом.

Живу я с грузом той вины,

Обязан жизнью деду,

И мысли все одним полны:

Как нам вернуть Победу,

Верней, вернуть её плоды,

Украденные тихо

Ворами, чьи ведут следы

В сегодняшнее лихо.

Слово

Крикнул в сорок пятом дед: «Победа!»

Полетело слово сквозь года…

То ли не хватило ему ветра,

То ли подменил кто незаметно, —

Нам на плечи рухнула беда.

* * *

Была Победа над врагом,

В ней, потеряв родного деда,

Я говорю, смотря кругом:

«Нужна ещё одна Победа».

Чей гнев, я знаю, вызываю

И с той и с этой стороны.

Но не к войне я призываю,

А ко спасению страны.

Ген Победы

И всё ж, несмотря на все беды

И множество грустного,

Таится в крови ген Победы

У каждого русского.

Пока мы выносим все пытки,

Из вечности скачет гонец,

Он свиток везёт, в том свитке

Одно только слово: «Конец».

Конец истязателям нашим,

Исчезнут они навсегда.

Мы снова поля свои вспашем,

Построим опять города.

Исчезнут все прежние беды,

Забудем о всех подлецах.

Таившийся в нас ген Победы

Опять загорится в сердцах.

* * *

Война! Как много в этом слове

Утрат, разлук, солдатской крови,

Тоски, горячечного бреда,

Но за войной всегда Победа

В руках с букетом алых роз

Идёт, ступая осторожно…

И на неё смотреть без слёз

Нам будет просто невозможно…

Фронтовое

Как и прадеды наши и деды,

Мы не все доживём до Победы,

Кто-то в снег упадёт, кто-то в пыль,

Это, братцы, не сказка, а быль.

Но однажды мы все, не таю,

Соберёмся в солдатском раю…

* * *

Назвал бы это новизной,

Но только это не впервые:

Мне утром Муза, как связной,

Приносит сводки фронтовые.

Забыта мерная строка,

Забыт душою прежний страх

В крови испачкаться, пока

Победа варится в котлах…

Так надо

Спросите русского солдата:

«Зачем опять идёшь ты в бой?

Зачем рискуешь вновь собой?»

Он просто скажет вам: «Так надо».

И потеряется в дыму

От всех прицелов перекрестий.

Вопрос «А надо-то кому?»

Здесь неуместен...

* * *

Есть окопная правда,

Остальные все — прочь!

У погибнувших завтра

Впереди ещё ночь.

Пусть им крепко поспится,

И в последнем их сне

Пусть им детство приснится

Или сад по весне…

Одноклассникам, погибшим в Афганистане

То порой опускаясь на дно,

То со дна поднимаясь, как дым,

Достоверно я знаю одно,

Что уже не умру молодым.

А ребята ушли в двадцать лет.

Что осталось от них? Имена?

Нет, конечно, когда лунный свет

На полу оставляет свой след,

Все они посещают меня…

* * *

Памяти В. Шаповалова

Что вы сделали с Родиной,

Не вернувшись с войны?..

У могилы Володиной

Кустик цвета вины...

Стихли ветры афганские,

Жизнь смертельно мудра...

Над страной уркаганские

Нынче дуют ветра...

Над дорогой не пройденной

Диск печальной луны...

Что вы сделали с Родиной,

Не вернувшись с войны?..

Проводы

У ворот военкомата

Крик и слёзы матерей.

Что-то слишком хрипловато

«Стройсь!» командует старлей.

Искры сыплются на ветер

С «беломорины» в зубах,

Он уже мальчишек этих

Видит в цинковых гробах.

* * *

На горящей броне

Наша вырвалась рота,

Все спаслись, только мне

Не хватило чего-то…

Мне ль на Бога пенять —

Есть семья и работа,

И тоска, но опять

Не хватает чего-то…

Все уйдём мы в тот храм,

Что горит на закате,

Но боюсь, что и там

Мне чего-то не хватит…

Новый мавзолей

(из чеченских стихов)

Солдат, убитых на войне, —

Одно хотя бы отделенье —

Похороните на Луне,

Пусть их тела не знают тленья.

О душах их не сожалей,

Они теперь в раю воспетом...

Ты кружки выжившим, старлей,

Наполни синим лунным светом.

Мы возродим свою страну

С Господней помощью, не сами.

И каждый ночью на Луну

Креститься будет со слезами.

В пивной

«Что ты знаешь, стервец, про атаки?

Ты, я вижу, лишь выпить не слаб.

Мы бросались с гранатой на танки,

Вы бросаетесь только на баб.

А что знаешь ты про артналёты?

А прикладом фашиста убьёшь?

Что ты знаешь?

И собственно, кто ты,

Что на равных со мною тут пьёшь?..»

Молча пил водку сумрачный парень,

Прятал взгляд, что был хмур и тяжёл.

Из-за столика встал и на паре

Заскрипевших протезов ушёл.

Подъезжает на коляске

И небритый, и седой.

Наливаю «под завязку».

Мне не жалко. Он — Герой.

Он в Чечне оставил ноги

И полвзвода своего.

А ребята были — боги,

Помнит всех до одного.

Выпив, морщится: «Отрава».

Пьёт ещё. Потом кричит:

«На хрена мне эта слава,

Слышишь?» Родина молчит.

В храме

Ты просишь у Бога покоя,

И жаркой молитве вослед

Ты крестишься левой рукою,

Зажав в ней десантный берет.

И с ангельским ликом серьёзным,

Неправый свой крест сотворя,

Вздыхаешь. Под городом Грозным

Осталась десница твоя.

Осталась она не в граните,

Не в бронзе, а просто сгнила…

Стоишь, и твой Ангел Хранитель

Стоит за спиной. Без крыла.

* * *

Цветут под окнами ирисы,

И ветер их пыльцу клубит.

Мечтает девушка о принце,

А он вчера в Чечне убит,

Убит не чудищем из сказки.

Лежит в пробитой пулей каске

Среди холодных, неживых

Таких же принцев... рядовых.

Страшный мир

Вы видели костры кричащие?

Нет? Значит, не известно вам,

Что их потом сгребают в ящики

И отправляют матерям?!

Перед встречей

На ветру дрожит осинка,

Хлещет веткой по глазам;

Не гляди, как гроб из цинка

Из Чечни летит в Рязань.

Но летит под небесами

Гроб, и воет, и свистит.

А навстречу из Рязани

Материнский крик летит.

Сердце бьётся, время мчится,

Боже правый, сохрани,

Чтоб не видеть, что случится,

Когда встретятся они.

* * *

Матерей не утешить,

Сыновей не вернуть.

Где же жизнь? Только нежить

Продолжает свой путь.

А не кара ли это

Нам за жизнь без Христа?

Очевидность ответа

Замыкает уста.

Легенда

Провожала мать сына,

На войну провожала.

И, сорвавши косынку,

За вагоном бежала.

Вдруг в глазах зарябило...

И уже десять лет

Тянет ветви рябина

Электричкам вослед.

Судьба

Муж погиб в Афганистане,

Сын — в Чечне на поле брани.

И остался в этой мгле

Жутким, сумеречным светом

Вместе с нею в мире этом

Внук, сидящий на игле.

* * *

На нашей улице есть дом,

Всегда закрыты ставни в нем.

От всех нас страшно далеки,

Живут в том доме старики.

Он худ и сед. Она, как тень.

Им в муку ночь, и в тягость день:

Их сын остался на войне,

В чужой далекой стороне

В песках его затерян след...

А старикам по сорок лет.

Русская дорога

«Во имя России

Нас в чреве носили.

Во имя России

Бросают нас в бой.

Во имя России

Дай, Боже, нам силы!» —

Пел мальчик охрипший

С пушком над губой.

Чеченская рядом рванула граната,

И рухнул парнишка, уже не дыша.

И русской дорогой,

Незримой и торной

К престолу Творца

Полетела душа.

А утром по части приказ огласили,

Потом известили, как водится, мать…

Во имя ушедших

По русской дороге

Во имя России

Прошу я вас встать!..

Высотка

Ступени и столп из гранита —

Немеркнущей славы рубеж.

А сколько в высотке зарыто

Несбывшихся юных надежд!

А сколько парней ясноглазых

Здесь в землю сырую легли.

Стояли здесь не по приказу,

А просто уйти не могли.

Шипели и стыли осколки

В дымящемся кровью снегу...

Стою на гранитной высотке

И тоже уйти не могу.

На солдатском кладбИще

Слова звучат, как донесенье:

России верные сыны,

Печально ваше новоселье

В объятьях вечной тишины.

В боях погибшие, вы с нами,

Для вас закончилась война.

А ветерок между крестами —

Взрывная стихшая волна...

* * *

На шляпке гильзу вынес рыжик

Из-под земли... Здесь окружён

Был взвод стрелковый из мальчишек,

Не знавших ни невест, ни жён.

Недолго длилось тут сраженье,

И за неполных полчаса

Взвод вырвался из окруженья

С клубами дыма в небеса.

...И стоит лишь поднять глаза —

Всегда здесь облако витает,

И на рассвете выпадает

Особо чистая роса.

Не зама́й!

Мы песни поём, коль нам плохо.

И плачем, коль нам хорошо.

Да, мы не от мира. От Бога.

Вы нас не замайте ужо́.

Теснили нас разные орды.

Врывались к нам в сумрак избы́

И конские жаркие морды,

И танков холодные лбы.

И был в своё время, как НАТО,

Зело́ популярен Мамай,

И Гитлер, и… хватит? Не надо?

Ну, то-то. Смотри, не замай!

Старинное оружие

Если натовских танков армада

Путь направит на Русь — их вина.

Выйдет старец из кельи с лампадой,

Освещающей все времена,

Оглядит всё всевидящим оком,

Переглянется с миром иным —

И все танки, — сколь было их, — скопом

Станут рылом обычным свиным.

И растащат собаки то рыло

По великой Руси: кто куда…

Кстати, что-то подобное было.

Только вот не припомню когда.

* * *

Сердце ноет. Время мчится.

Мать с утра печёт блины.

Не могу я научиться

Много лет уже молиться

За врагов моей страны.

По ночам мне снятся старцы, —

Не могу припомнить всех, —

Говорят они: «Сквозь пальцы

Смотрит Бог на этот грех.

Если мы тебе явились,

Значит, нет в тебе вины.

Ми и сами не молились

За врагов своей страны».

Врагам

Грозите, что сживёте нас со света?

А мы грозим, что выдержим и это.

Мы внемлем Божьему веленью,

А вы стараетесь безбожно.

Поймите, по определенью,

Вам победить нас невозможно.

Врагам России

О, как вы смотритесь убого!

Глупцы вы, надо полагать.

Вы нас, кто ищет встречи с Богом,

Решили смертью испугать?!

Об этом наш поэт давно

Сказал презрительно и скупо:

Всё это было бы смешно,

Когда бы не было так… глупо!

* * *

Нам опять угрожают, о Боже,

Это уж ни на что не похоже.

Да поймите вы все в этом мире:

У нас даже картошка в мундире.

* * *

Как ликует заграница

И от счастья воет воем,

Что мы встали на колени.

А мы встали на колени

Помолиться перед боем…

* * *

В который раз нам это слышать:

«Вновь у ворот стоит беда,

Сцепите зубы, надо выжить».

О, русский Бог, а жить когда?!.

Окно в Европу

Я жить так больше не хочу.

О, дайте мне топор, холопу,

И гвозди, я заколочу

Окно постылое в Европу

И ни к чему тут разговоры.

Ведь в окна лазят только воры.

Большое стихотворение

Война-то Третья мировая

Давно шагает по планете.

И, на победу уповая,

Кричат взахлёб то те, то эти.

Кто спящий разум их разбудит?

Какую чепуху несут

О мировом господстве! Люди!

Ведь победителей не будет,

Итогом станет Страшный суд.

А чуть пораньше конец света

Покажет всем, что есть темно.

Хоть кто-то б внял словам поэта

И вывод верный сделал, но,

Вновь на победу уповая,

Кричат взахлёб то те, то эти.

Шагает Третья мировая

По умирающей планете,

Где, ужаса не сознавая,

Ещё растут цветы и дети.

* * *

С лица Земли улыбка стёрта.

Последней быть иль нет войне?

Всё чаще в снах я вижу чёрта

С солдатским ранцем на спине.

Он с леденящею усмешкой

До самой утренней зари

Из ранца сыплет головешки —

Всё, что осталось от Земли.

* * *

Однажды, душной летней ночью,

Мне что-то долго не спалось.

К рассвету, будто бы воочью,

Такое вот привиделось:

Гудят натужно самолёты,

Неисчислимо в них ракет.

По дну Атлантики пехота

Упорно рвётся в Новый свет.

Сквозь шторм в слепом сыром тумане,

Назло потухшим маякам,

Плывут матросы-россияне

К американским берегам.

И вот — схватились в чистом поле…

Разбиты янки в пух и прах.

И водрузил Зиновьев Коля

Над Белым Домом красный флаг.

Видение

Солдат спускается с пригорка,

С семьёю встреча впереди.

Медаль «За взятие Нью-Йорка»

Сверкает на его груди.

А вот и дочка его Танька

На речку гонит двух гусей,

Где с башни натовского танка

Сын Федька ловит карасей.

А вот жена с лучистым взглядом

Бежит навстречу по стерне,

Как её бабка в сорок пятом…

Вот, что пришлось увидеть мне.

* * *

Однажды после пьянки

Проснёшься сер и хмур,

В окно посмотришь: янки

На завтрак ловят кур.

Чужим гортанным смехом

Буравят тишину

И тащат на потеху

В сарай твою жену.

Взлетают крик и перья,

Кровавится рассвет,

А у тебя с похмелья

Подняться силы нет.

В детском саду

Над клумбой бабочки порхают,

И небо льётся синевой.

В тени песочницы играют

Солдаты Третьей мировой…

Украине

Пусть кулачки от злости сжаты,

Пусть грязи на меня ушаты

Ты льёшь, но я сказать хочу:

Зачем тебя, сестрёнка, Штаты

Так нежно треплют по плечу.

И чтобы там ни голосили,

Поймёт любой, коль не дурак:

На самом деле, у России

И Украины — общий враг.

* * *

Мой дядька жил на Украине,

Мы в гости ездили к нему,

И я читал сестре Марине

Рассказ тургеневский «Муму».

Потом мы бегали к затону,

Купались, ели с ней сметану…

…А Лондону и Вашингтону

Я соболезновать не стану,

Когда придёт расплаты час

За то, что разлучили нас.

* * *

Не пишу об Украине

По одной простой причине:

Я с ума сойти боюсь

И молюсь, молюсь, молюсь.

Вот бы Бог меня услышал.

И сейчас, не через год

Чтобы дух нечистый вышел

Изо всех, в ком он живёт.

Облака

Стою, слежу за облаками:

Вон то похожее на замок,

А вон — точь-в-точь арба с быками,

А то, как след в снегу от санок.

А вон — как в белой бурке горец,

А вон — похожее на льдину.

А вон — как ангел-миротворец,

Мелькая тенью вдоль околиц,

Спеша, летит на Украину.

* * *

Идёт война, горят посёлки.

Как и бывает на войне,

Свистят не птицы, а осколки,

И смерть гуляет по стране.

Доколе, Господи, доколе?

Господь все знает, но молчит.

А по полу в разбитой школе

Сквозняк тетрадку волочит...

Сон

Пахнет клевером и тмином,

Время вяжет узелки.

Детвора на поле минном

Собирает васильки.

Мне не крикнуть, ни рвануться,

Про себя взмолился: «Бог!

Дай до взрыва мне проснуться!»

И проснулся... Бог помог.

* * *

Отчего закат так красен,

Будто выкупан в крови?

Был преступен и ужасен

Век, нам данный для любви.

Горе нам, забывшим Бога!

Заржавеет скоро ось,

Оттого что слишком много

Крови в Землю пролилось.

Остановится планета

Не случайно и не вдруг.

Но не хочется об этом

Думать людям, недосуг.

Неведенье

Суперлайнер по курсу летел,

И в салоне кто тихо храпел,

Кто разгадывал глупый кроссворд,

Кто-то пил понапрасну лекарство…

Ведь не ведали люди, что борт

В двух часах от Небесного Царства.

* * *

«Ирония — тоски сестра родная…»

Евгений Баратынский

Разделились на лайнере люди:

Кто-то — в трюме, а кто-то — в каюте,

И плывут, позабыв об одном, —

К скорой встрече с бесклассовым дном…

Накануне апокалипсиса

Нет, это никакая не истерика.

Несхожесть наша глубока́ и не проста:

Спокойна ждёт Антихриста Америка,

Россия с Божьим страхом ждёт Христа.

Здесь и там

Здесь утро. Солнце. Даль. Россия.

И колокольчик на меже…

А там? А там педерастия

Не грех уже.

Там налицо процесс распада,

Туда нельзя мне и не надо

Ни под каким предлогом.

Я здесь останусь. С Богом.

* * *

Крепись, мой разум помрачённый!

Что ты увидеть можешь горше,

Чем у планеты развращённой

Вместо оси — шест стриптизёрши?

* * *

Зло достигло гигантского роста,

Ложь повсюду гуляет нагой, —

Может, мир наш действительно просто

Ад планеты какой-то другой?..

* * *

Я ни к чему не призываю.

Отнюдь, я просто называю

Своими именами вещи,

А получается зловеще…

И я, наверно, виноват,

Что мир наш так похож на ад…

* * *

Когда исчезнет фарисейство?

Когда уйдёт последний тать?

Когда закончится злодейство?

Когда начнётся Благодать?

Когда к Христу направим стопы?

Когда детей начнём рожать?

И вымирающей Европе

Не станем больше подражать?

Когда придёт конец всем бедам?

Могу сказать, но я молчу.

Как старый скептик, я ответом

Своим, боюсь, вас огорчу.

А если более серьёзно,

То это наша, брат, вина,

Что мы прозрели слишком поздно.

И в небесах созвездья грозно

Горят, как чьи-то письмена.

Весть

В мире уж давно нечисто,

Загляни в его нутро:

Зло упитанно, плечисто,

А Добро?.. А где Добро?

И любви весь вышел срок,

Секс пришёл любви на смену,

Воцарён везде порок,

Верность бьётся лбом о стену.

Похоть тешится, шутя,

И разврат плюёт на небо.

Продаёт себя дитя

За кусок гнилого хлеба.

Извращённый чей-то бред

Нарекли образованьем.

Срок пришёл весь белый свет

Называть другим названьем.

Если жить так силы нет,

Если сердце не на месте,

Если Ты ещё поэт,

Содрогнись от этой вести.

* * *

Не тер глаза я рукавом,

Поняв с тоскою, но без паники:

Мы на Земле, как на «Титанике»

Плывем в пространстве роковом.

Конец, я знаю неизбежен.

Нам неизвестен только срок.

Но почему тогда так нежен

И сладок встречный ветерок?

* * *

Мир славит вора и лжеца,

Сын поднял руку на отца,

Безумно тварь хулит Творца —

Так что же тьма, если не это?

А мы, безумцы, ждём конца

Несуществующего света.

ХХI веку

Спадёт с очей твоих завеса,

И ты узри́шь, как мир людей

Под погребальный марш прогресса

Стремится к бездне всё быстрей.

Но ты пока не видишь это,

Ты в суете погряз мирской.

Лишь сердце чуткое поэта,

Как атмосферою планета,

Объято страхом и тоской.

Страницы

пятница, 12 апреля 2024 г.