Людмила Татьяничева. 100 стихотворений о любви

Людмила Татьяничева, Николай Смелянский, 1930-е гг

19 декабря 110 лет со дня рождения Людмилы Татьяничевой (1915—1980), поэтессы, чьё имя неразрывно связано с Уралом. Она была очень популярна в шестидесятых- семидесятых годах. Её добрые жизненные стихи помогали жить. Она писала обо всём. О любви материнской (и не только), о природе и временах года, о войне, гордости, нежности. Многие поэтические строки Людмилы Татьяничевой так прочно вошли в нашу жизнь, что стали народными. «Гордым легче. Гордые не плачут ни от ран, ни от душевной боли», «Любовь без страсти — это дружба. Страсть без любви — почти вражда», «Оказаться разлюбленной — страшно. Но страшнее — самой разлюбить», «На солнце виднеются пятна — ожоги ушедшей любви», «Любовь нуждается в защите, как все живое на земле», «Кем ты явилась для его любви — единственной или одной из многих?..», «Не отдам твоё имя злословью, — как угодно меня назови!…Кем ты был? Быстролётной любовью? Или отблеском вечной любви?», «Все говорят: Любовь добра. Куда и быть добрей!»... Они разные — для каждого они свои, ведь есть в них что-то такое, особенное…Они увлекают, их хочется хранить, точно драгоценности, на дне души. Они не теряют своей актуальности и остаются всё такими же трогательными, даже спустя долгие годы.

Ее стихам присущи глубокий лиризм, яркость образов. четкость и классическая простота стиха, афористичность, приверженность народным поэтическим традициям. Неотъемлемой чертой стихов Татьяничевой является любовь к Уралу и России. Популярность стихов Татьяничевой об Урале поистине всенародна, некоторые ее строки стали хрестоматийными: «В Урале Русь отражена», «Когда говорят о России, я вижу свой синий Урал», «Как солнце в драгоценной грани — в Урале Русь отражена!», «Я — сосна в твоем бору. Ближе нет родства! У тебя, Урал, беру тайны мастерства». Стихотворения Людмилы Татьяничевой — цельные и благородные — не затеряются во времени. Темы-то вечные, особенно — тема любви. Особое место занимает драматичная любовная лирика. Она выработала свой стиль, свою тональность, в которой повествует о разнообразных человеческих чувствах, о переживаниях лирической героини — от первых девичьих розовых мечтаний до горестного опыта зрелой женщины. Поэтесса обладала умением сказать о самом сокровенном, проявляя при этом «истинно русскую целомудренность» (В. Федоров). Достоинство, самоуважение, но и способность к жертвенной любви — эти свойства женской души особенно дороги поэтессе. Татьяничевой была разработана малоисследованная поэзией тема семейных отношений, увиденных через призму личного женского опыта. В её стихах — богатый спектр чувств жены и матери.

Многие строки своих стихов поэтесса посвящала мужу, Николаю Смелянскому. Они познакомились зимой 1934 года в редакции «Магнитогорского рабочего». Николай работал заведующим промышленным отделом газеты и заочно учился в педагогическом институте. «Пришла любовь. Николай Смелянский, работник газеты, литератор, стал моим мужем, — писала Татьяничева в своей автобиографии. — Удивительно: мы родились в один день — 19 декабря! Только он на десять лет старше. Это была любовь на всю жизнь». Вместе они прожили около пятидесяти лет. На какие бы темы не писала стихи, в первую очередь она была женщиной, нежной, ласковой, влюблённой. И о своих чувствах писала по-разному, то радостно, то грустно, то с юмором и иронией. Известный поэт Сергей Васильев в предисловии к одному из ее сборников писал: «Её творчество я назвал бы мужественной женственностью».

Василий Фёдоров: «В стихах Людмилы Татьяничевой исследованы самые разнообразные женские чувства и состояния — от первых девичьих мечтаний, когда смутные волнения она еще не смеет назвать любовью, до переживаний зрелой женщины, успевшей пережить и горячность любви, и охлаждение. У нее хватало женской смелости предрекать:

Кем буду для тебя,

Когда меня не станет?

О, лишь не одиночеством

Твоим!

(«Профиль», 1980)

Ей удавалось чувство предвосхищения событий. Причем концовки стихов такого плана, как правило, афористичны. Приведу еще пример, по четкости формулы не уступающий предыдущему, но уже из мира романтического девичества. Образ девушки, нарисованный поэтессой, отличается истинно русской чистотой и строгостью:

Еще любимого не встретив,

Она ему уже верна.

(«Русская девушка», 1957)

Эта верность не слепая, не предписанная кем-то, а рожденная душевным достоинством, чувством красоты и свободы. Именно — свободы! Ее единственный наставник — это сама любовь, настоящая, большая, всегда тяготеющая к цельности и самосохранению. Крушение красоты всегда начинается с дробления чувства, с его обмельчания. На этот счет у поэтессы есть одно замечательное наблюдение, которым заканчивается стихотворение «В море» (1963):

Гляжу я в мерцающий омут

С негреющим солнцем на дне.

Люди у берега тонут

Чаще, чем в глубине...

Как бы в развитие этой мудрой мысли, было написано стихотворение «Песня без конца» (1956). Поссорившись с любимой, парень поспешил жениться, уехал в другие места, но сердце-то помнит настоящую любовь.

Тоска о милой,

Как назло,

Чем дальше, тем сильней.

Он держит сердце за крыло,

Чтоб не летело к ней.

Да, парень ошибся. Да, он уже в долгу перед семьей, но Людмила Татьяничева во имя настоящей любви оставляет неудачнику право на исправление ошибки. При этом с покинутой мы связываем образ той строгой девушки, с которой познакомились раньше, в других стихах Людмилы Татьяничевой, и которой всем сердцем пожелали счастья. Она его достойна. И поэтому поэтесса совершенно справедливо считает, что у песни еще нет конца. Возможно, парень перестанет держать свое сердце за крыло, возможно, пред ним встанет новый сложный вопрос:

Что ж случилось, в самом деле?

Неужель расстаться нам?

Только как же мы разделим

Сердце сына пополам?!

(«Неужели были лживы...», 1963)

Вот тут и возникает извечная проблема семьи, в свете которой вопрос — как же мы разделим сердце сына пополам? — далеко не риторический. С него-то и начинается трагедия, стоящая вровень с трагедией неразделенной любви. Если трагедия неразделенной любви проходит через сердце одного человека, то проблема делимости сыновнего сердца — сразу по трем сердцам. Девичье сердце, отвергнутое любимым, может замкнуться на своей первой страсти и даже найти в этом горделивое утешение, но из трех сердец трагического узла какое-нибудь да будет разбито.

Здесь не место разбирать все проблемы семьи, остановлюсь лишь на одной, может быть, главной ее функции — функции воспитания нового коммунистического человека. Именно потому, что наша семья строится на свободе семьи, на добровольном союзе, мы ратуем за ее крепость, основанную на законах нравственности. В самом большом воспитательном смысле наша семья — первичный институт. Нарушение семьи, когда супругам надо делить маленькое сердце, — нарушение программы воспитания. И как бы счастливо ни сложилась потом жизнь маленького человека, все равно на его душе останется печать родительского разрыва. Зато какая материнская гордость и радость звучат в стихотворении «Сыновья» (1960):

Два хороших сына у меня,

Две надежды,

Два живых огня.

Мчится время по великой трассе.

У меня —

Две юности в запасе.

Жизнь горит во мне, неугасима,

У меня две вечности —

Два сына.

Приведенные примеры, на мой взгляд, вполне доказывают способность Людмилы Татьяничевой вторгаться стихами в широкую область жизни, нисколько не заслоняют в них ни Женщины, ни Жены, ни Матери. Эти примеры можно было бы увеличить, обратившись к таким примечательным по тонкости и чистоте стихам, как «У русских женщин есть такие лица...» (1958), «Если любишь...» (1958), «Спасибо вам, деревья» (1970), и другим».

Её стихи переписывали в тетради, как и стихи Тушновой, Высотской, Друниной, Казаковой. Они и в наше время найдут отклик в сердцах. Вспоминаем и узнаём заново:

* * *

Не бурей вызвана в крови

Осенняя бессонница...

Но утверждением любви

Мой каждый день становится.

Весь мир

Мне хочется обнять,

Чтобы сильней увериться:

Любовь —

Всему живому мать.

На ней

Все в жизни держится!

* * *

Что вечно?

Горы?

Рушатся они!

Дробят их люди,

Руды добывая.

Скалу ты помнишь

А сейчас взгляни —

Темнеет пустошь

Черствая, нагая.

Что вечно?

Может, бурные моря?

Но сколько их исчезло

Без возврата!

Прекрасная уральская

Земля

Дном моря, говорят,

Была когда-то.

Что вечно? —

Вопрошаешь ты в тоске.

А лето расцветает

Молодое.

Дитя резвится на речном песке,

И у воды

Сидят, обнявшись, двое.

* * *

Как я мечтала о любви

Великой!

Она ж являлась девочкой ко мне,

То оплетая сердце повиликой,

То светлячком светясь

В моем окне.

Как я мечтала о любви

Надежной,

Той, что была бы мне всегда

Верна!

Но стоило задеть неосторожно,

Как разбивалась

Вдребезги она.

Да, разбивалась!

Но, являя милость,

Рождалась вновь,

Нежданная уже...

Она моей душою становилась.

...Но что мы знаем

О своей душе?!

О любви

Приходит настоящая любовь,

И мальчики становятся у

Мужами.

Отныне им ни в чем не прекословь:

Свою судьбу

Они решают сами.

Они пойдут хоть к черту

На рога,

Проложат путь в тайге непроходимой,

Дыханьем жарким

Растопив снега,

Сорвут подснежник для своей

Любимой.

Теперь им все на свете

По плечу.

Земля и небо в их надежной власти.

...Я всем, кто любит,

Пожелать хочу

Не растерять уверенности

В счастье.

Когда приходит поздняя любовь,

Мальчишками становятся

Мужчины.

Тогда уж им ни в чем не прекословь:

Махнув рукой на тусклые седины,

Забросив все заботы

И дела,

Они себя надеждами голубят,

Твердят полузабытые слова.

Терзаясь люто:

Любит иль не любит?

И если «да»,

То старости назло

Спешат позвать друзей

На новоселье...

О, только бы с ума их

Не свело

Хмельное, как отчаянье,

Веселье!

* * *

Чем станет любовь твоя:

Песней,

Хлебом,

Кипящей сталью,

Соколом в поднебесье,

Морем за дальней далью?

Или, сорвавшись с выси,

Камнем в глубь сердца канет?

От нас от самих зависит,

Чем любовь наша станет.

* * *

Любовь без страсти —

Это дружба.

Страсть без любви —

Почти вражда.

Ей все,

Чем жил доныне, —

Чуждо,

Ей мысль,

Ей боль твоя —

Чужда!

Страсть,

Даже долгая,

Мгновенна,

Как взрыв,

Что рушит корабли.

...Мы славим,

Преклонив колена,

Единство: страсти

И любви!..

Союз любви...

С какою силой,

Надеждой,

Верностью живой

Мы говорим любимым:

«Милый»,

«Люблю»,

«Твоя»,

«Навеки твой»...

И убеждать себя

Не нужно,

Что нам такая речь —

Чужда.

. . . . . . . . . . . . .

Любовь без страсти —

Это дружба.

Страсть без любви —

Почти вражда...

* * *

Любовь —

Это тайна и чудо.

И нам не узнать никогда,

Придет ли?

Когда и откуда?

А если уйдет,

То куда?

Дороги не сыщет обратно.

Лишь будет манить

Издали...

На солнце виднеются

Пятна —

Ожоги ушедшей любви.

* * *

Одни говорят:

— Лови! —

Другие кричат:

— Держись! —

А я о большой любви,

Единственной,

Как жизнь.

То горизонта черта.

То выплеск вулканных лав.

Она то явь,

То мечта,

Точнее —

Мечта и явь!

Не сможет даже Атлант

Чашей поднять океан.

Большая любовь —

Талант,

Который не каждому дан.

Но счастье стремиться к ней

Любому из нас дано.

...Разве люди бедней,

Что солнце на всех

Одно?!

* * *

Все говорят:

Любовь добра.

Куда и быть добрей!

Не пожалеет серебра

Для смоляных кудрей.

Она дает нам не скупясь

И жемчуг и хрусталь:

Ей для влюбленных верных глаз

Бесценных слез не жаль.

И если я горю в огне

И тесен ночи круг,

Любовь на выручку ко мне

Придет, как верный друг.

Погожих дней голубизну

Мне возвратит сполна

И неба звездную казну

Доверит мне она.

Поможет горе перенесть,

Стать чище и сильней.

Всем лучшим,

Что на свете есть,

Обязаны мы ей.

Любимое — всегда красиво

Любимое — всегда красиво.

Но что такое красота?

Склоненная над водью ива?

Резьба кленового листа?

Рябинка,

Хрупкая как нежность?

Глаза пугливой кабарги?

Гор затаенная мятежность?

Величие седой тайги?

Или раскованность разлива?

Иль светлая печаль берез?

Не знаю!

Для меня красиво

Все то, что дорого до слез.

То, что в душе,

Не увядая,

Растет и вширь

И в высоту.

Любовь, как солнце,

Созидает

И утверждает красоту.

* * *

Столько пройдено дорог,

Прожито немало.

Гладит теплый ветерок

Ветки краснотала.

И поют ручьи до слез,

И звенят, как сверла,

А под утро им мороз

Перехватит горло.

Но весна возьмет свое —

В том ее призванье...

Как мне дорого твое

Краткое посланье!

То ль от этого письма,

То ли от чего-то,

Стала даль ясным-ясна,

Веселей работа.

За рекой еловый бор

Шепчется спросонок,

И подснежник на бугор

Вылез, как цыпленок.

Развернули тополя

Все свои листочки...

В сотый раз читаю я

Дорогие строчки.

А ручьи поют до слез

И звенят, как сверла,

Не страшась, что им мороз

Перехватит горло...

Если это дружбой зовется

Не успели мы вдоволь наговориться.

Еще не впустили рассвет в окно,

А сердце опять,

Как песнями птица,

Свежих чувств до краев полно.

И снова к тебе оно в руки рвется...

Я редко касаюсь высоких слов,

Но если дружбой это зовется,

Какой же бывает тогда любовь?

На перевале

Они взошли на перевал,

И прямо перед ними

Кленок осинку обнимал

Ветвями молодыми.

Скосив на спутницу глаза

И нервно скомкав кепку,

Со вздохом юноша сказал:

— Вот эти любят крепко! —

Отвергнув горечь этих слов,

Девчонка рассмеялась:

— Ты за любовь принять готов

Такую, право, малость.

Зажегся лучик — и погас...

Ведь стоит дунуть вьюге,

Как клен с осинкой в тот же час

Забудут друг о друге.

Вон те куда милее мне, —

И указала взглядом

На кедр, стоящий в стороне

С подругой стройной рядом.

Они тянулись оба ввысь,

Вдыхая воздух горный.

Как пальцы сильных рук, сплелись

Их молодые корни.

Попробуй их разъедини

Бураном,

Ветром,

Градом!

Плечом к плечу стоять они

Столетья будут рядом.

Тропка

Убежав из села,

Вдаль идет неторопко.

До чего ж весела

Эта узкая тропка!

Справа —

Купы берез.

Слева —

Чистый кустарник.

Рядом с нею не рос

Ни лопух,

Ни татарник.

Прячет тропку Исеть,

От ревнивого взгляда.

Ей не надо люднеть,

Ей ветвиться не надо.

Пусть струится она.

По дубравам зеленым.

Не бывает тесна

Эта тропка влюбленным.

Влюбленность

Черемуха,

Если вглядеться,

Готовится снова зацвесть...

В глухом заповеднике сердца

Пусть все остается,

Как есть.

Пусть все остается,

Как было

Далеким сверкающим днем...

Касаясь ветвей чернобыла,

Вдоль бойкой речушки идем.

На взгорках березы живые

Шумят,

Пробудившись от сна.

И все для нас внове,

Впервые:

Дорога,

Влюбленность,

Весна...

Лучший фильм

Распахнутых глаз отрешенность.

Горячая скованность рук.

Еще ни потерь,

Ни разлук.

И только влюбленность,

Влюбленность!

И мы,

Два сеанса подряд,

Сидели в простуженном зале,

Где ветры

Свободно гуляли

И влажно дышал

Снегопад.

К страстям безучастны чужим,

Весною

В студеном апреле,

Не глядя,

С тобой мы смотрели

Наш самый прекраснейший

Фильм.

Как глаз молодых отрешенность,

Размыто названье его...

Но ярче и дольше всего

Мы первую помним

Влюбленность.

* * *

По знобкой улице бегу.

Душа в огне.

Земля в снегу.

А до тебя,

Как до звезды,

Сто жизней бешеной езды.

А у меня —

Лишь краткий век.

И не полет,

А легкий бег.

Но все равно я добегу:

Пока люблю,

Я все смогу!

* * *

Я не сама.

Мне солнце приказало

С тобою ночи коротать без сна,

Мне на тебя ветвями указала

В тот первый день

Таежная сосна.

Я не звала.

Позвали соловьи

Тебя волшебным пением своим.

Зачем мне руки жаркие твои?

Так тесно в них рукам моим!

Еще не поздно.

Я еще могу

Увидеть поле в голубом снегу.

Ведь я Снегурка.

Пусть играет Лель

В свою свирель!

Но бьет в виски живая кровь моя:

Я — женщина,

А не Снегурка я!

И я вхожу,

Не в снах, а наяву,

В огонь любви,

Как в красную траву.

Пришла любовь

Пришла любовь моя

В дни широкие.

Пришла любовь моя

В ночи синие.

Так почему все дороги ее

В жестком инее?

Горделивая и высокая,

Поднялась, как сосна

Вершинная.

Почему ж не парят

Ее соколы

И примолкла трель

Соловьиная?

Если в инее тайна

Кроется, —

С ним мне вовсе не трудно

Справиться:

Босиком пройду

По морозцу я, —

Белый иней в росу

Переплавится.

И дороги не будут

Твердыми.

И цветы раскроются

Синие...

...Пришла любовь моя

В годы гордые,

Пришла любовь моя

В годы сильные!

Счастье

Так случилось. Горным ветром

Мне дыханье обожгло.

Синим полднем, жарким летом

Счастье в дом ко мне вошло.

Поглядело синим глазом

И ступило на порог...

Я спросила: — Что ж ты сразу

Отыскать меня не мог?

По весенней шел дороге,

Золотые ль мял листы?

— Дорогая, в мире много

Неподкупной красоты.

В поле спрашивал березу:

— Ты ль единая моя? —

Отвечала мне сквозь слезы:

— Да, желанный, это я.

— Это я, — река мне пела,

— Я, — шептала мне метель,

Рукавом манила белым,

Стлала пышную постель.

И звезда о том твердила,

Сбившись с Млечного Пути.

Посуди, легко ли было

Среди них тебя найти?

В вёдро жаркое, в ненастье

Много я прошел дорог. —

...Так случилось. Встало счастье

В синий полдень на порог.

Реки

Реки текут, друг о друге не зная.

Одна — словно легкая песня сквозная,

Другая грохочет высокой волной —

Привычно ей камни ворочать одной.

Но если пути их однажды сойдутся

И если их струи, как руки, сплетутся

И в общее русло войдут на века,

Ты знаешь, какая возникнет река?

В ней скажется все!

И таежная сила,

Которая скалы шутя уносила,

И добрый характер реки голубой,

Что к морю дубравы ведет за собой.

* * *

Устав от бешеных погонь,

Спят истомленные метели.

Ты губ моих коснулся еле,

И холодна твоя ладонь.

Но мне недаром ветры пели:

Взметнется вьюги белый конь,

И полночь высечет огонь

О малахитовые ели.

* * *

Не спишь в тревоге

Бесполезной,

В своей обидчивой тоске.

Как будто бы висит

Над бездной

Твоя судьба на волоске,

И он —

Годами умудренный —

Твоей не видит красоты...

Свою любовь

Неразделенной

Отверженно считаешь ты.

С тобою хмур он,

Как ненастье...

В свои неполных

Двадцать лет

Не знаешь ты, с какою

Страстью

Тайком глядит тебе он

Вслед!

О, сильных чувств

Единоборство, —

Оно хранит

Твой ломкий путь...

Мужское это благородство

Оценишь ты когда-нибудь.

Ждать умел он

Эта улица знакома

Мне и вдоль

И поперек.

Не меня ли возле дома

Ждал хороший паренек?

Гляну —

Ходит по дорожке.

Ходит в ведро и в дожди...

— Подожди еще немножко,

Если любишь, подожди!

Будь подольше ты несмелым,

Объясняться не спеши!

И за то, что ждать умел он,

В нем не чаю я души.

Слово обронишь...

Сердцем приветишь,

Встретишь, любя, —

Нету на свете

Счастливей,

Чем я.

Коль в непогодье

Ты вместе со мной —

Тучи обходят

Меня стороной.

Слово обронишь —

Глядь,

Через год

Слово-оброныш

Песней взойдет.

* * *

Уходи, как от огня,

Долго не раздумывай.

Ведь характер у меня

Трудновоспитуемый.

Как взрывчатка-динамит,

Он во мне взрывается.

— Да! — немилому твердит,

— Нет! — тому, кто нравится.

Как ни бьюсь, а не найду

На него управу!

Ты сказал:

— Имей в виду,

Это мне по нраву!

И еще имей в виду —

Никуда я не уйду!

Без сердитого огня

Не прожить мне даже дня...

* * *

Ах, река, река Исеть,

Обливные камушки.

Я пришла к тебе, Исеть,

Как к родимой мамушке.

Ты волной мне расчеши

Смоляную косу.

От доверчивой души

Отведи угрозу.

Угрожает мне любовь

Вечным расставаньем.

Расщедрись и уготовь

С милым мне свиданье.

Чтоб с ним рядом посидеть,

Вдоволь наглядеться,

Я отдам тебе, Исеть,

Молодое сердце.

Дареные звезды

— Дарю тебе звезды,

— Дарю тебе небо! —

А ты тосковала

О ломтике хлеба.

О черной горбушке,

Посыпанной солью.

И все же любовь

Оставалась любовью.

Твой друг был отважен,

И пылок,

И молод.

И вы забывали

Про холод,

Про голод...

С той дальней поры

Через годы

И версты

Тебя озаряют

Дареные звезды.

Кто бы поверил

Ты подарил мне подкову месяца,

Плывущего над тишиной полей.

Кто бы поверил,

Что месяц уместится —

Весь целиком! —

В комнатушке моей!

Ты мне сказал очень тихое слово.

И закудрявились клены зимой.

Кто бы сказал,

Что для счастья земного

Покажется тесным мне шар земной!

* * *

Зелеными грозили кулаками

Мне яблони и били по плечам.

А дикие кусты карагача

Меня хлестали жесткими руками.

Дороги исчезали из-под ног,

Передо мною возникали скалы.

Они меня к тебе не допускали,

Чтобы меня ты полюбить не мог,

Чтобы вовек не знал моей руки,

Ногой не тронул моего порога...

Но ты пришел, взглянул в глаза мне строго —

И яблонь опустились кулаки.

* * *

Я знаю, что мы встретимся с тобой

В страде войны под тонкий вой картечи,

В ненастный день или погожий вечер,

Когда сраженьям прогремит отбой.

Но даже если упадешь на землю,

Ломая обгорелые кусты, —

Твою судьбу я до конца приемлю,

Мои слова надежны и просты.

* * *

Не забуду я этот год.

Где бы только я ни жила,

Меня сердце к нему приведет,

Как слепого к порогу жилья;

И в бреду я узнаю твой сад

Весь в березовой тонкой резьбе.

Закружит меня листопад

И опять повернет к тебе.

Будут вьюги крылами мести

По свинцовым снегам Колымы,

До тебя я сумею дойти

Первопутком нашей зимы...

Если горе без слез и сна

Не спросившись придет ко мне, —

Меня вынесет наша весна

На высокой своей волне!

* * *

Не любовь,

А наважденье,

Тягостный для сердца

Груз.

Ни молвы,

Ни осужденья —

Одного теперь боюсь.

Я боюсь,

Что эту ношу,

Не подвластную годам,

Не утрачу

И не брошу

И другому

Не отдам.

* * *

Не разлюбленной стать, —

Боюсь разлюбить.

Разлюбить —

Это корень судьбы

Надрубить.

Это камнем окатным

Рухнуть на дно.

Станет мир черно-белым,

Как в старом кино.

Это — лучшую песню

У сердца отнять...

Разлюбить?

Нет, уж лучше

Разлюбленной стать.

Соловей

Если б можно,

Я имя твое

Придорожной траве подарила.

Я бы в каменных падях укрыла

Соловьиное имя твое.

Над судьбой непреклонной моей

Колдовал ты все жаркое лето.

Как томил ты меня в час рассвета,

Ты не знаешь о том, соловей!

Но не вздумай весной прилетать.

Все пути,

Все дороги закрою,

Обернусь хмуробровой зимою,

Чтоб не мог ты вернуться опять...

А живу я светло и сурово

Под звездой негасимой любви.

Я забыла б томленья свои,

Да из песни не выкинешь слова!

Любовь нуждается в защите

Как песня,

Как стихотворенье,

Как символ радости земной,

Весной,

В минуту озаренья,

Возник нежданно

Образ твой.

Апрель восторженно и шало

Звонил во все колокола.

Тебя я в мыслях

Возвышала

И воспевала,

Как могла!

Но в толчее,

В громоздком быте

Твой образ

Потускнел во мне...

Любовь нуждается

В защите,

Как все живое на земле.

* * *

Позови, если очень тяжко.

Я на крыльях к тебе прилечу.

Постираю твои рубашки,

Раны жаркие залечу.

Сто ночей просижу в изголовье,

Терпелива,

Нежна, как мать.

Но, забытый моей любовью,

Ты на помощь не станешь звать.

* * *

Я с тобой.

Между мной и тобой,

Как века, безымянные годы.

От дождей,

Как от счастья, слепой

Входит осень под гулкие своды.

Колесят по земле поезда.

Ожидания. Встречи. Разлуки.

Одинокие, ждущие руки.

Я с тобой.

Я с тобою всегда.

— Я с тобой, — это шепчет прибой.

— Я с тобой, — вторят гордые сосны,

И уральские синие весны

Прямо в сердце стучат:

— Я с тобой! —

Океаны мельчают.

Любовь,

Даже сильная, — сходит на убыль,

Холодеет горячая кровь.

Суровеют, смыкаются губы.

Но, как пламя, трубит над тобой,

Над. твоей, над моею судьбой;

Я с тобой,

Я с тобой!

Второе «я»

Я уходила от любви,

Как от причала корабли,

Как дым уходит от огня,

Дорога —

Из-под ног коня.

Но шла любовь за мною вслед

Так много зим,

Так много лет,

Что стала как второе «я».

Я без тебя

Как без себя!

Как ночь без завтрашнего дня,

Как тот причал без корабля,

Как дом,

В котором нет меня.

Я без тебя

Как без себя!

* * *

Если сердце твое затоскует,

Беспричинно я вдруг загрущу,

Будто ветер нежданный задует

одиноком зимовье свечу,

Выйду в ночь,

А луна — в три обхвата.

Мир снегов молчалив и суров.

Ветви кедров темны и покаты,

Словно крылья уснувших орлов,

И с такой нестареющей новью

Образ твой замаячит вдали!

Хочешь, нежностью,

Хочешь, любовью

Это чувство мое назови.

* * *

Лишь стоит сомкнуть мне ресницы,

Как сны разлетаются прочь.

Ну что тебе стоит присниться

В такую хорошую ночь?

Быть может, тогда без тревоги

Сумею под говор колес

Глядеть я на белые ноги

Бегущих навстречу берез.

Увижу туманные долы

И глухо рокочущий бор,

Здесь звезды роятся, как пчелы,

В глубинах таежных озер.

Здесь, криком приветствуя поезд,

Слетают орлы с крутизны...

Приснись мне, и я успокоюсь.

Но прочь разлетаются сны.

Ни птицам,

Ни звездной пороше

Тревоги моей не унять...

Я счастлива, друг мой хороший,

Что есть мне о ком тосковать.

Не одиноко мне, не страшно

Как прирученный лунный лучик,

Покинувший свои миры,

Ведет меня тропинка-путник

К зимовью на плече горы.

Кивают встречь мне

Сосны важно,

Приходу рады моему.

Не одиноко мне,

Не страшно,

Сама не знаю — почему.

Доверчивым встречаю взглядом

И бор,

И узкие поля.

Быть может, потому что рядом

Со мной идет

Любовь твоя?

* * *

Ты мне всегда необходим,

Будь рядом ты

Или далёко,

Звенит,

Избавившись от льдин,

Вода ангарского потока.

Хрустально светится она...

Тайга

В своей короне хвойной,

Как в зеркалах,

Отражена

В реке русалочьей,

Бездонной...

Я благодарна Ангаре

За глубь,

Пронизанную светом,

За то, что в ясном сентябре

Она теплей,

Чем жарким летом.

Чтобы расплавить холод

Льдин,

Обычного ей мало срока...

Ты мне всегда необходим,

Будь рядом ты

Или далёко.

* * *

Да, ты такой, каким тебя люблю:

Порывистый, настойчивый, не лгущий,

Подобно скороходу-кораблю,

Навстречу шторму и ветрам идущий.

Как нелегко и как легко с тобой!

В тебе всечасно вижу перемены,

Но то — не мыслей пестрый разнобой,

Не чувств игра,

Не вспыльчивость измены,

А щедрая способность воплощать

В. себе черты стремительного века,

В себе самом и в людях не прощать

Того, что недостойно человека!

* * *

Н. С.

Я о любви,

О верности твоей

Своей строкою

Говорю так редко.

Но что строка?

Она всего лишь ветка

На дереве,

Что выбрал соловей!

А песня соловьиная

Сильна

Своим непостижимым

Постоянством.

Ты слышишь?

Над годами,

Над пространством —

Как в первый раз! —

Опять звучит она.

Нежность

Н. См.

В предлетье наше,

В синий праздник Света,

Ты повторял —

Я это помню свято —

Слова вечерней лирики поэта:

«О нежность без конца в часы заката!»

А я твое вышептывала имя.

И солнце в степь спускалось

С пьедестала.

Мечтами охмеленная своими,

Я в ожиданье счастья засыпала.

...И вот — зима.

И мы с тобой вдвоем.

Ты повторяешь,

Как весной когда-то,

Слова,

Что чистым светятся огнем:

«О нежность без конца в часы заката!»

Два уголька

Нет, не зря

У нас говорят:

Два уголька

Жарче горят!

Если положишь их

Бережно в печь —

Могут бересту они

Разжечь.

Могут хороший костер

Распалить,

Позднему путнику

Дать прикурить.

Радостно светятся

Два уголька

В сердце уснувшего

Комелька.

Два уголька —

Пара дружных глаз.

Один другому

Тускнеть не даст.

— Два уголька

Жарче горят! —

Это о нас с тобой

Говорят.

Так случилось

Так случилось, что зим

Было больше, чем лет.

Были стужи сильней,

Чем жара.

Мы, как жданного гостя,

Встречаем рассвет,

Что в Сегодня пришел

Из Вчера.

Так случилось,

Что стал ты с годами нежней,

Неотрывней

И ближе стократ.

Говорят,

Что становятся люди родней

После горьких невзгод

И утрат...

Как разгладились гор

Просветлевшие лбы!

Строгий кедр

К нам стучится в окно.

Это дерево

Нашей с тобою судьбы:

Погляди,

Как ветвисто оно.

Три признанья в любви

В праздничном блеске

Весеннего дня

Подруга мне говорила:

— Прекрасный возлюбленный

У меня.

Любит, как бог Ярила! —

Летом,

В тени молодых ветвей,

С нею мы встретились снова:

— Хороший отец

У моих детей:

Душу отдаст

За любого. —

Вьюга снегами поля замела.

С подругой мы вновь

Повстречались.

— Верного друга

Судьба мне дала.

Нам вместе и старость —

Не старость!

* * *

Мой друг,

Теперь мы знаем оба,

Что жизнь прекрасна без прикрас.

И клятвы в верности до гроба

Улыбку вызвали б у нас.

К чему слова?

Любовь нам светит,

Скромна, испытана, ясна...

Так корабельная сосна

С годами сбрасывает ветви,

Ровняя ствол...

И только крона,

Дань отдавая красоте,

Как малахитная корона,

Ее венчает в высоте.

Ревность

Ни к кому не ревновав, ревную

Я тебя к девчонке озорной,

К той, что осень злую, проливную

Обернула для тебя весной.

Чтоб ты мог от стужи отогреться

И не ждал счастливых перемен,

Отдала свое хмельное сердце,

Ничего не взяв с тебя в обмен.

...На себя, на прежнюю, в обиде,

Потому что в стороне лесной,

В первый раз такой меня увидев,

Ты не хочешь признавать иной.

* * *

Ты болен, мой сокол.

Зажато в тиски

Недугом сведённое тело.

На тысячи лет

Материнской тоски

Душа моя постарела.

Ты сильный,

Ты выдержал много боёв,

Но схватка с болезнью всё длится…

Тебе принесла я

Сердце своё,

А вдруг оно пригодится!

Вишневый сад

Жене цветов он не дарил,

В любви не клялся ей,

Но вряд ли кто еще любил

Жену свою нежней.

Она приехала к нему,

Оставив дом, подруг,

Сменила город свой в Крыму

На край полярных вьюг.

Но только стоило весне

Сломать стальные льды,

Как вновь ей виделись во сне

Цветущие сады.

И начинал тускнеть, грустить

Ее веселый взгляд.

И муж задумал подарить

Жене вишневый сад.

Едва взмахнет крылом заря,

Лопату в руки брал.

— Ты это все задумал зря, —

Твердили стар и мал.

— Да в нашем климате крутом

Твой сад не станет жить…

Но он был молод и притом

Умел с землей дружить.

Но он любил и был любим,

И не жалел труда.

И отступили перед ним

Седые холода.

Согрел он землю теплотой

Большой своей любви,

И каждой ветке молодой

Он приказал:

— Живи!

И, как мальчишка, был он рад,

Взглянув в глаза жене,

Спросить:

— Скажи, не этот сад

Ты видела во сне?

Он не любил нарядных слов,

В любви не клялся ей,

Но вряд ли кто свою любовь

Мог выразить нежней!

…Когда я слышу голос твой,

Родной встречаю взгляд,

Мне вспоминается порой

Вишневый этот сад.

* * *

Землю,

Впитавшую кровь,

Ничем не оживить.

В разлуке с верностью

Любовь

Не может долго жить.

Исчезнет в сумрачной дали,

В долине мертвых рек…

А верность?

Верность без любви

Порой живет

Весь век…

Тебе назначаю свидание

Поздно?

Но что значит поздно?

Ведь сердце не смолкло в груди.

И небо

По-прежнему звездно.

И есть еще даль впереди.

И рощ золотое сиянье

Опять подступает к глазам.

...Тебе назначаю свиданье,

А сроки

Ты вычислишь сам.

Журавли

Н. См.

Я пишу тебе, милый,

Со станции Осень.

Здесь подолгу стоят

На путях поезда.

А багряные листья

Неспешно уносит

В своих бледных ладонях

Речная вода.

Журавлиные стаи

Торопятся к югу,

И проезжие люди,

От дома вдали,

Неизвестно зачем

Уверяют друг друга,

Что они не грустят,

А грустят журавли.

Но однажды журавль,

Ниже всех пролетая,

Мне сказал,

Помахав беспечальным крылом,

Что у них на земле

Два единственных края

И что каждый их ждет,

Как родительский дом.

Может быть, он и прав.

Только я не об этом.

Чтобы высказать все,

Мне не хватит письма…

Если строгий кассир

Не продаст мне билеты,

Как ты будешь один

На разъезде «Зима»?

Если любишь...

Угасая, женщина хорошая

Сокрушалась о любимом муже:

«На кого его, родного, брошу я?

Только б жил он без меня не хуже,

Только бы не запил, не отчаялся,

Сердцем раньше срока не состарился!»

Призвала свою подругу лучшую,

Через слезы говорила сбивчиво:

— Ты развей тоску его гнетущую,

Обогрей душой своей отзывчивой.

В тыщу раз мне быть забытой легче,

Даже легче стать ему постылой,

Чем представить, как, сутуля плечи,

Он тоскует над моей могилой,

Как он входит, вьюгой запорошенный,

В дом родной,

Как будто в сад заброшенный... —

А подруга на признанья эти

Женщине ответила сурово:

— Нет, не любишь, если в руки смерти

Сердце ты свое отдать готова,

Если ты сдаешься ей без бою,

Разлучая милого с собою.

Не нужно ему ничье участье,

Никакая нежность не нужна.

Ты — его единственное счастье,

Значит, смерть ты одолеть должна.

* * *

Я не хочу,

Чтоб был ты одинок:

Что было нашим —

Нашим и пребудет.

Но пусть весна

В твоей груди разбудит,

Надежды леденеющий росток.

Профиль

На срезах скал

Гроза резцом нагим

Мой профиль отчеканит.

Кем буду для тебя,

Когда меня не станет?..

О, лишь не одиночеством

Твоим!

Счастливые

Никто не встретил женщину с ребенком.

Сосед ей вещи вынести помог.

Она стояла,

Отойдя в сторонку, —

В живом потоке малый островок.

Тревога. Боль. Обида. Ожиданье

Перемежались в пристальных глазах.

А в потаенной глубине сознанья

Уже таился, нарастая, страх.

Не за себя.

Не за ребёнка даже.

За мужа страх:

Не заболел ли он?

Вдруг громкое ликующее:

— Маша!

Сойти с ума — обегал весь перрон!

Вагон не указала в телеграмме...

Заждался вас! —

И на виду у всех

Ее с ребенком сильными руками,

Как девочку, высоко поднял вверх.

Неистовый, плечистый, крутобровый,

Он рад бы на руках ее нести...

А женщина сквозь слезы:

— Непутевый,

Разбудишь сына.

Слышишь? Отпусти! —

И столько было гордости счастливой

В ее лице,

В сиянье влажных глаз,

Что думалось невольно:

Как красивы

Бывают люди в свой высокий час!

Еще — попутно в скобках я замечу—

Ведь жизнь сложна.

Порою труден быт,

Но сколько женщин за такую встречу

Мужьям прощают множество обид!

* * *

Коль сердце и разум затеяли спор, —

Не жди для себя добра.

Любовь отгорит, как ночной костер,

Едва дотянув до утра.

Случается в жизни такая беда...

Не сразу узнать нам дано,

Что сердце и разум

Сильны лишь тогда,

Когда они заодно.

Испытание

Готова сталь.

Заказ исполнен точно,

Но не спеши расхваливать металл,

Пока на бронебойность и на прочность

Артиллерист его не испытал.

И если счастье налетит приливом —

Не торопись его своим назвать.

Чтоб стать не на год,

А навек счастливым —

Свою любовь ты должен испытать.

* * *

Когда в бреду металась ты без сил,

А смерть совиным сторожила взглядом,

Твой бледный рот глотка воды просил —

Скажи, любимый был с тобою рядом?

Он разделил все горести твои,

Больших исканий трудные дороги?

Кем ты явилась для его любви —

Единственной или одной из многих?..

Прямой разговор

В задушевную полночь такую

Я откроюсь тебе, не солгу:

Не тебя я люблю, а другую

И никак разлюбить не могу.

Вот и годы уже между нами,

И дороги заказаны к ней,

А любви беззаветное пламя

Все горит, разгораясь сильней.

Для любимых не ищут замены,

Да и чем же любовь заменить?

В моем сердце она неизменно,

Как жила,

Так останется жить.

Видно, только во всем разуверясь,

Выбирают подруг не любя.

Пусть такая обидная ересь

Никогда не коснется тебя.

* * *

Я себе придумала любовь

И уверовать в неё сумела.

Но воспламениться не хотела.

Вешним льдом

Подёрнутая кровь.

А весна была такой красивой,

В светлых шалях,

С бахромой дождей.

...О, какой бы я была

Счастливой

Без любви придуманной своей!

* * *

Не отдам твоё имя злословью, —

Как угодно меня назови!

…Кем ты был?

Быстролётной любовью?

Или отблеском

Вечной любви?

Нёс ты радость мне

Или страданье?

Мрак ночей

Или гроздья огня?

Я не знаю!

И это незнанье

От беды охранило меня!

* * *

Я любила слушать о любви.

За короткий свой, весенний путь

Я не раз слыхала: полюби,

Стань судьбой, хозяйкой в доме будь.

Я любила слушать и молчать.

А на речь горячую в ответ —

Чуть руки коснуться иль плеча —

Улыбнуться и промолвить: «нет».

Получив письмо издалека,

Вдруг припомнить взгляд и облака,

Поезд, набирающий пары,

Сильных рук задержанный порыв

И свое шутливое: «пока»,

Пред разлукой, длинной как века.

А теперь себя не узнаю.

Неспокойной стала, резкой, злой.

К окнам подойду — гляжу на юг.

Далеко на юге город твой.

Трудно жить мне без твоей любви,

Клином на тебе сошелся свет.

Приезжай, далекий, полюби!

...Из упрямства я отвечу: «нет».

Если ж ты поверишь этой лжи —

Кончено. И писем не пиши.

* * *

Не веришь и проходишь мимо.

Редеет сосен строгий ряд.

Гляжу на их простой наряд,

К тебе стремясь неодолимо.

Я не зову тебя назад,

Но слезы застилают взгляд,

Как будто город полон дыма.

Гордые

Гордым — легче.

Гордые не плачут

Ни от ран,

Ни от душевной боли.

На чужих дорогах не маячат.

О любви, как нищие, не молят.

Широко раскрылены их плечи,

Не гнетет их зависти короста...

Это правда —

Гордым в жизни легче.

Только гордым сделаться —

Не просто.

Верьте

Не туману,

Не замяти, —

Солнцу красному верьте!

Тот, кто любит без памяти,

Не забудет до смерти.

О любви,

Как о чуде,

Своим внукам расскажет.

Ну, а если забудет,

То ограбит себя же...

Тусклой тающей льдиной

Закружится в потоке.

Ни тоски лебединой,

Ни песни высокой...

Ни улыбки приветной,

Ни призывного клика.

Память — стоцветна.

Забвенье —

Безлико.

* * *

Говорят, что насильно не будешь мил,

Хоть солнце взвали на плечи.

Полюбил —

Разлюбил,

Будто птицу убил,

А была эта птица

Певчей...

Разлюбил —

Это прошлому полный отбой.

Поворот,

Где толпа раздвоится.

Но всегда

Будет следом лететь за тобой

Нелюбовью убитая птица...

* * *

Клянешься

в любви

навеки,

До гробовой доски,

Будто кладешь на веки

Пудовые пятаки.

Клянешься,

как будто ставишь

Печать на расходный чек.

А что о любви

ты знаешь,

О той,

что одна навек?

* * *

И где же он только не был!

Чего он только не смог!

В быль превращая небыль,

Стал всемогущ, как бог.

В такие проник глубины,

Что можно с ума сойти...

Лишь к сердцу своей любимой

Не отыскал пути.

* * *

Не хочется душу свою

Мне зряшным укором обидеть.

Должна

У зимы на краю

Тебя непременно увидеть!

Взглянуть на тебя издали,

Как смотрят

На сцену из зала,

Чтоб горькая память

Любви

Играть тебе роль

Не мешала.

А чтоб не почувствовал ты,

Как сердце сжимается

Больно,

Я буду из той темноты

Следить за тобой отрешенно.

И если

В тебе не найду

Внезапной тоски

Иль смятенья, —

Я молча из зала уйду,

Отбросив тщету

Сожаленья...

* * *

Как темны эти бедные ели

У изножья порушенных скал!

А давно ли тут песни гремели

И руду поднимал аммонал!

Все исчерпано здесь.

И напрасно

Эти сирые камни дробить.

. . . . . . . . . . . . . . . .

Оказаться разлюбленной —

Страшно.

Но страшнее —

Самой разлюбить...

Ни печали, ни радости

Все, что было, —

До малости

Отдавала, любя.

Ни печали,

Ни радости

Я не жду от тебя.

Лес стоит,

Как обугленный,

За последней межой.

Ты — не просто

Разлюбленный,

А навеки чужой.

* * *

Дразнил:

— Не люблю! —

Грозил: —

Ухожу. —

Не ждал:

Умолю,

Но знал —

Удержу!

А сердце в груди —

Зальдевший комок.

Велела:

— Уйди! —

Вот бог,

Вот порог!

* * *

Уйти?

Но разве от себя уйдешь?

Забыть тебя?

Немыслимое дело!

Буран,

Бросая все живое в дрожь,

Голодным зверем

Рыщет оголтело.

Но жестким льдом

Не схвачена вода.

Тесня к утесам

Ветви чернобыла,

Она течет,

Светла и молода,

Река свое

Еще не отлюбила!

* * *

Чернила каменеют на морозе,

И холодно в руке карандашу.

Горючие в глазах не стынут слезы,

Слезами я письмо тебе пишу.

И не слезами,

А живою кровью.

Она торопит и велит:

— Скорей! —

Пишу тоской,

Немыслимой любовью,

Всей силой и всей слабостью своей,

Но где ж слова?

В немом столпотворенье

Разлук и встреч затеряны они.

Я шлю тебе свое сердцебиенье.

К листу письма ты ухо приклони.

Ты слышишь?

Стонет в чистом поле ветер,

Снегами белоперыми шурша.

И, как ребенок, плачет на рассвете

С тобою разлученная душа...

К твоей причастная недоле

Так долго поле пустовало,

Что превратилось в целину.

Тяжелым плугом,

В два отвала,

Я трудно борозды тяну.

А небо утреннее хмуро,

Зарей окрашено едва.

Как молью траченная шкура,

Корнями вверх

Лежит трава.

Ни колоска!

Лишь дикотравье

Корнями землю оплело.

А было поле в доброй славе:

И колосилось

И цвело.

...В твоей причастная недоле,

В порыве,

Близком к мятежу,

Я, как заброшенное поле,

Твою судьбу перепашу.

Все, что смогу, —

Переиначу,

Чтоб стало проще

И светлей.

Пока еще я что-то значу

В судьбе завьюженной твоей.

Постоянство

Меж вами

Отчужденья полоса,

Сомненьями усеянная густо.

Она живые гасит голоса,

Живые вымораживает

Чувства.

Ее не миновать,

Не обойти,

Как поле боя

В загражденьях минных.

Она не где-то,

А в твоей груди,

В загадочных для разума

Глубинах.

И все-таки

Ты сможешь одолеть

Грозящее трагедией пространство.

Испытано:

Пасует даже смерть

Перед великой силой

Постоянства...

Корни

Ты со мной прощался столько раз

Без надежд на новое свиданье,

Что в последний неизбежный час

Не поверишь в наше расставанье.

Невозможно дерево сгубить

До поры,

Пока в глубинном лоне

Не устанут потаенно жить

И побегами взрываться

Корни!

Порой мне кажется

Порой мне кажется:

В моей груди

Уж не мое —

Другое бьется сердце.

Из дома в этот час

Не уходи.

Дай руку мне,

Чтоб можно опереться.

Мне боязно.

Тревожусь я о том,

Хотя тревога эта

Бесполезна,

Что в новом сердце,

Для меня чужом,

С тобой вдвоем

Окажется нам тесно.

Мы не прощались

Глядела ласково и долго

В глаза твоим весенне-талые:

— Спасибо, Радость

И Тревога,

За эти горы одичалые.

За ожеледь

На лапах ельника,

За доброту реки-кормилицы...

— Вот доживем до понедельника,

И все развиднется,

Развиднется! —

И все развиднелось,

Как ждали.

Но развели нас дали дальние.

. . . . . . . . . . . . . . . . . .

Мы не прощались,

Мы прощали

Друг другу наше расставание.

Спор

Не шелохнется даже ветка —

Так за окном дремотна тишь.

Уж близится

Заря-досветка,

А ты не спишь.

Ты все не спишь!

И вновь подходят к изголовью,

Спор продолжая меж собой,

Судьба,

Не ставшая любовью,

Любовь,

Не ставшая судьбой...

* * *

Все деревья ветром укачало.

До рассвета будут крепко спать.

Никаких ты встреч не назначала,

Но опять вы встретились.

Опять!

Небо предзакатное багрово.

Где-то рядом буйствует гроза.

Что ж ты медлишь?

Погляди сурово

В темные горячие глаза.

И всей силой, всею женской властью

Ты дороги закажи ему,

Потому что краденое счастье

Вам обоим, право, ни к чему.

Стена

Из отчужденья,

Из отчаянья,

Из горьких зол,

Больных обид

Построена Стена Молчания,

Что разлучить нас норовит.

Построена...

Да кем построена! —

Об этом лучше помолчи.

Любовью не было дозволено

Таскать нам эти кирпичи.

А мы носили их.

Носили!

И проклинала эту кладь.

...Не знаю,

Хватит ли нам силы

Глухую стену разломать?

* * *

Ты обернулся для меня бедой,

Полынью горькой, дикой лебедой,

Дождем ворчливым, сеющим ненастье,

Соленым ветром, что ломает снасти...

Я зла не помню и не жду добра.

Светлее света; чище серебра,

Не ищет счастья золотых оков

Моя неопаленная любовь.

* * *

Я все до мелочей припомню:

Резной, весь в инее, вокзал,

Твои холодные ладони

И то, что ты не все сказал,

И слезы, как свинец в обойме,

В моих невидящих глазах.

* * *

Итак, прощай, до неизвестных встреч,

Неразлюбимый, ласковый и строгий,

Бывает перед дальнею дорогой

Такая боль, когда теряешь речь,

Когда на рельсы тянет лечь

И талый снег губами трогать...

Но впереди у нас еще так много,

Что я стою, не опуская плеч.

Да будет ясной дальняя дорога!

Прощай, прощай, до неизбежных встреч!

* * *

Все стало прошлым:

Облака,

И трепет губ, и птичий лепет.

Моя спокойная рука

Твое лицо из глины лепит.

Мужские гордые черты

И рот,

Не знающий признаний...

Да, это ты,

Да, снова ты

Глядишь сквозь дальность расстояний!

Твой взгляд, о, как меня он жег,

Твой взгляд, насмешливый и длинный...

Огнем я закалила глину,

Чтоб не рассыпался божок.

* * *

Люди мертвых хоронят.

Я хороню живого.

Пусть же тебя затронет

Последнее это слово.

К злодейству ты непричастен.

Не убивал, — я знаю.

В том, что мельчил мое счастье,

Тебя обвиняю.

Птиц прямые полеты,

Ветры, рассветы, грозы, —

Жизни красу перевел ты

На скуку житейской прозы.

За то, что назвал любовью

Звонкое пустословье.

Прошлое обрываю,

Тебя забываю!

* * *

Кто дерзнет,

Кто посмеет сказать:

— «Бывший сын» —

Или: — «Бывшая мать?

Не посмеет никто!

Почему ж

Могут сделаться бывшими

Муж,

И единственный друг,

И жена?

Почему?

И чья в этом вина?

* * *

Разлюбил.

И никто не сумеет помочь,

Хоть на помощь весь мир позови,

Вешний день превращается в тусклую ночь

Без горячей ответной любви,

Но ты все же стремишься его удержать,

Потому что он детям — отец.

Неужели и вправду нельзя помешать

Отчуждению ваших сердец?

* * *

Неужели были лживы

Наши прежние слова?

Оба мы с тобою живы,

А любовь...

Любовь мертва.

Что ж случилось в самом деле?

Неужель расстаться нам?

Только как же мы разделим

Сердце сына пополам?!

Одиночество

Ты думал,

Для сердца немного значит

Нежная верность ее.

Плачет?

Ну что же, пускай поплачет!

Поет?

Ну и пусть поет!

И вот

Только мыслей угрюмых камни

Да взмах одинокий весла...

Из дома ушла с пустыми руками

И все, как есть, унесла!

* * *

Расставаясь ночью звездной,

Говорил, сжимая руки:

— Никогда не будет поздно,

Если помнить друг о друге.

Если веровать, что где-то

Ждет тебя душа родная… —

Много лет бродил по свету,

Милый образ вспоминая.

Проходили весны мимо,

Расцветая,

Увядая...

Возвратился он к любимой,

А любимая — седая.

И хоть небо было звездно,

А луна лила сиянье,

Понял он:

Бывает поздно

Для разлук и для свиданья.

* * *

Твердят вокруг:

— Завидная судьба!

Красив. Талантлив

И удачлив в деле...—

Но ведь добра не ищут

От добра, —

Ужель твоей беды

Не разглядели?!

Ходить всю жизнь

По лезвию ножа

И дар любви

Растрачивать напрасно.

Да чем же эта доля

Хороша?

То, что пережила

Твоя душа,

Не к драме,

А к трагедии причастно.

* * *

Бередя в упрямом сердце рану,

Шел ты в степь и подпевал баяну.

А в степи ветра шатались пьяно,

И ковыль бросало в дрожь:

«Брось, ну брось, жалеть не стану,

Я таких, как ты, всегда достану,

Ты же поздно или рано

Все равно ко мне придешь...»*

... Миновали все большие сроки.

Заросли случайные дороги.

Только в сердце у тебя тревога

И любовь

Одна навек!

Песни, как порою вы жестоки,

Как порою мы к любимым строги!

...Вдалеке от милого порога

Ты один идешь сквозь снег.

*Из довоенных песен

Песня без конца

Должно быть, парню не везло.

Рассорясь с дорогой,

Он поспешил,

Себе назло,

Жениться на другой.

Уехал, чтобы с глаз долой —

Рубить, так уж сплеча.

Как будто в омут головой

Бросался сгоряча.

Полы ходили ходуном,

Плясали гости всласть.

Гудели, чокаясь вином,

Что свадьба удалась.

Сулили счастья впереди,

Желали многих дней.

Никто не крикнул: — Погоди,

Калечить жизнь не смей!

Тоска о милой,

Как назло,

Чем дальше, тем сильней.

Он держит сердце за крыло,

Чтоб не летело к ней.

Ведь он женатый человек,

Он пред семьей в долгу...

Но песню рифмою «навек»

Я кончить не могу.

Пускай другую подберут

Для этих трех сердец.

Не место этой рифме тут,

И песне не конец.

Помехи

Вседневною занят работой,

Он книги свои сочинял.

Рассеянно и с неохотой,

Коль спросит,

Жене отвечал.

Соседи заглянут:

— Помеха! —

Удержит зевоту едва.

От шума,

От детского смеха

Болела его голова.

И вот,

Как недавно мечталось,

Остались с ним только дела.

Но вместе с помехами

Радость

Из дома нежданно ушла.

Ушла она

В туфлях домашних,

Чтоб скрипнуть не смела доска...

И в комнатах звонких

Вчерашних

Уныло ютится тоска.

И кажется —

Сердце ветшает.

Счастливый не манит успех.

А спорой работе мешает

Отсутствие прежних

Помех.

Черный тополь

Не люблю, а забыть не могу.

Все зароки не в срок, да не впрок.

Ты стоишь у развилки дорог

Черным тополем в белом снегу.

Я хотела тот тополь срубить,

Да топор уронила под лёд.

Я бы рада тебя позабыть,

Да вот память забыть не даёт.

* * *

Любовь отпылала давно

И стала, с судьбою не споря,

Станицей,

Ушедшей на дно

Спокойного чистого моря.

Гляжу я

Сквозь линзу воды

И вижу —

Иль это мне снится? —

В цвету молодые сады,

Прекрасны влюбленные

Лица.

И мне еще знать не дано

Ни трудного счастья,

Ни горя:

Любовь отпылала давно

И стала частицею моря.

* * *

Когда любовь —

Подобье плена,

Когда она —

Глухой тупик,

То отреченье не измена,

А избавленье от вериг.

...Омоет ветер реактивный

Твою судьбу со всех боков,

Возникнут, как мотив старинный,

Седые копны облаков.

И ты,

На грани тьмы и света,

Начнешь все с чистого листа.

Земля —

Погасшая планета.

И все-таки она —

Звезда!

* * *

В пробитом планшете

Меж карт и бумаг,

Залитых смертельною кровью,

Хранилось письмо —

Пламенеющий мак,

Рожденное жаркой

Любовью.

...Остался живым

Лишь один лепесток,

Не тронутый временем

Властным.

...Из мглы полустертых

Стремительных строк,

Как возглас глубокий

И страстный, —

Звучит,

Чистотой покоряя своей,

Тоской

И языческой силой:

О, помнишь,

Меня обвивал ты, как змей,

Мой милый,

Мой милый?!

* * *

Звезды, чей вижу ясный свет,

Давно, быть может, нет.

Что из того?

Ее лучи

Находят путь в ночи,

И, кажется, слегка их тронь —

Коснется рук твоих огонь,

Так не исчезнет никогда

Любви горячей след.

Сквозь жизнь и смерть,

Как та звезда,

Любовь несет свой свет.

Стихи Татьяничевой часто встречаются в постах блога, в подборках о временах года, «Нравственной азбуки», о природе, цветах и деревьях, о войне и космосе...

Людмила Татьяничева. Биография в стихах

110 лет Людмиле Татьяничевой

«И все-таки она — Звезда!» Людмила Татьяничева

Литературно-музейная экспозиция «Дочь Урала» в библиотеке №26 им. Л.К. Татьяничевой

Литературно-музейная экспозиция «Дочь Урала»

Людмила Татьяничева: Стихотворения об Урале

Стихотворения о России

20 стихотворений о сыновьях Людмилы Татьяничевой

Стихотворения о космосе Людмилы Татьяничевой

30 стихотворений Татьяничевой о весне

15 стихотворений про осень Людмилы Татьяничевой

35 стихотворений о зиме Людмилы Татьяничевой