Георгий Жуков: Стихотворения, поэмы и песни о маршале

  

1 декабря — день рождения Георгия Константиновича Жукова (1896–1974), советского полководца и государственного деятеля, выдающегося военачальника XX столетия, Маршала Советского Союза (1943), четырежды Героя Советского Союза, кавалера двух орденов «Победа», шести орденов Ленина, получившего народное прозвище Маршал Победы. В честь маршала названа малая планета 2132 Zhukov, открытая в 1975 году.

Предлагаем подборку стихотворений, поэм и песен, посвящённых великому маршалу.

 

Маршал Победы Георгий Константинович Жуков

И ныне маршал Жуков

Шагает по стране:

Вот поднимает руку,

А вот он на коне.

 

В названьях тихих улиц

И шумных площадей

Стоит на карауле,

Идёт он меж людей.

 

Своих катая внуков,

Уже который год

Плывёт «Георгий Жуков» —

Роскошный теплоход.

 

Он так любил учиться

И так умел учить.

Сперва, в Москве столице

Работал за харчи,

 

Потом, кавалеристом

Навек великим стал,

Взойдя путём тернистым

На вечный пьедестал.

 

Ещё в погонах царских,

Как видно неспроста,

Он с удалью гусарской

Получит два креста.

 

Но главные ответы

Услышав в их словах,

Ушёл он беззаветно

За Красных воевать!

 

В степи сражаясь голой,

Штыков сомкнув ряды,

Учился у монголов

Движениям орды.

 

В лесах и в поле чистом

Он обрубал углы

И создавал фашистам

Кровавые котлы!

 

Вот Ельнинский, Демьянский

В сто тысяч человек!

И Сталинград гигантский

Запомнится навек.

 

Вот Корсуньский, как медный,

Сверкает раскалён,

И Одерский — победный

Во славу всех времён.

 

Жестоким распоряженьем:

«Нам нет пути назад!»

Он отстоял в сраженье

Голодный Ленинград!

 

Идя навстречу Аду

Уже который год,

Он раздавал награды

И посылал «в расход»!

 

А в солнечной Одессе,

Сдержав преступный вал,

Бандитов не повесил,

А просто расстрелял!

 

Сейчас в разгуле оргий

Ворьё пустилось в пляс!

Ах, не святой Георгий!

Как не хватает Вас!

 

Он вёл на амбразуры

Безумие атак,

С врага сдирая шкуру,

Как опытный скорняк!

 

Он Маршалом Победы

Народом наречён,

И наглому соседу

Навстречу выйдет ОН!

Я. Кауров

 

Несгибаемый Маршал

В жизни пасмурной нашей

Часто видится мне

Несгибаемый Маршал

На победном коне.

 

Смотрит гордо и властно,

Весь — в сиянье наград,

Он на площади Красной

Принимает парад.

 

Для бойцов он — как знамя.

В этом — Жукова суть.

Начинал под Рязанью

Он свой маршальский путь.

 

...Я войны не изведал —

Не поспел к тем годам,

Но отцову Победу

Никому не отдам.

 

Как солдаты на марше,

Вдаль уходят года.

Русских воинов Маршал

Впрок готовит всегда.

 

Вон он, в бронзе отлитый,

Длань державно простёр,

Вывел их — неубитых! —

На вселенский простор.

 

Если недруги наши

Нам войной пригрозят,

Вечный бронзовый Маршал

Новый примет парад!

А. Потапов

 

В 1920 году Г.К. Жуков проходил кавалерийские командные курсы в селе Старожилово Рязанской губернии, в бывшем имении барона П.П. фон Дервиза, при котором имелся конный завод с манежем, существующий по сей день.

 

* * *

Памяти Г. К. Жукова

 

Умер маршал. Нет, не умер маршал,

А навек вернулся в строй полков.

Тех полков, что под Москвою с марша

В бой уходят в пламени снегов.

 

С ним его бессмертные солдаты.

Дождь прошел высокий, как штыки,

Под Берлином в мае, в сорок пятом, —

Как они сегодня вдруг близки!

 

И опять, как в памятное лето,

Небеса июньские чисты.

Сняты с орудийного лафета

Медленно тяжелые цветы.

 

Полдень двадцать первого июня.

С музыкой нежданной марш-броска

Мимо угасающих петуний

Движутся стремительно войска.

 

Может быть, успеют до рассвета.

Знаю я, они успеть должны.

Крутится стремительно планета.

Умер маршал мировой войны.

С. Орлов

 

Песня о маршале Жукове

На нашем фронте самым старшим

Был сын калужского села,

Неулыбающийся маршал,

Чья слава грозною была.

 

Всех полководцев был он строже,

Пред ним дрожал заклятый враг.

И мы его боялись тоже,

Теперь признаюсь — было так.

 

Всегда на главном направленье

Он появлялся в трудный час.

От обороны в наступленье

Он вел войска и верил в нас.

 

Известно всем, какие бури

Мы одолели в те года.

Над картой маршал брови хмурил,

Не улыбаясь никогда.

 

Но этот самый маршал грозный

Был наш товарищ, друг большой,

Не из гранита, не из бронзы,

С широкой русскою душой.

 

В Берлине дымном после боя,

С победой поздравляя нас,

Явился маршал перед строем

И улыбнулся в первый раз.

Е. Долматовский

 

Маршал Жуков

Тот подвиг ветры не сотрут,

И нам в наследство остается

Его огромный ратный труд

И смелый разум полководца.

 

Вдали военная страда,

Все те солдаты—наши деды,

Но в этом имени всегда

Нам четко слышится Победа.

 

Недаром в майский день страны,

Когда летели в небо флаги,

В знак окончания войны

Он расписался на рейхстаге.

 

В грядущее годы летят…

Легендою стал он для внуков,

Прославленный русский солдат —

Маршал Жуков!

В. Газарян

 

Маршал Жуков

 

«Скажи-ка, дядя, ведь недаром…»

М. Ю. Лермонтов

 

I

Скажи, скажи нам, Маршал Жуков, —

Нам вместе выпало страдать, —

Не позабыли ль мы науку

В суровой жизни побеждать?

 

И голоса солдатской доли

Плывут дыханием травы

С днепровских круч, с донских приволий,

От Волги, с берегов Невы...

 

И молвят очи огневые,

Как раньше, в годы грозовые:

— Ребята, выстоите вы!

Вот только б отстоять Россию

Да только не отдать Москвы.

 

II

Здесь столько боли — в каждом поле

И в каждом сердце — столько ран.

И это тоже Божья воля,

Что был нам Путь победный дан.

 

Слезами радости встречали

Россию, что к победе шла.

Не раз потом ты был в опале,

Но не был выбит из седла.

 

III

И скажет юность с пылу — с жару,

Коль свет Отчизны сердцу мил:

— Скажи-ка, дядя, ведь недаром

Россию ворог не сломил!

 

И кружки полные подымем

Мы в память тех, кого уж нет.

И выпьем мы вино во имя

Не поражений, а побед.

В. Лазарев

 

Георгий Победоносец

На дыбы поднялся красный конь,

Словно пламя, — яростно и круто,

Плотоядно пасть раскрыл дракон,

Миг — и пасть его копьём проткнута.

 

Всадник-воин! Бабушка ему

Больше всех, молясь, шептать любила.

Верила от всей души тому,

Что икона та детей хранила.

 

Сыновья сражались, даже дочь

У зенитки небо охраняла.

Бабушка молила в ночь-полночь,

Днем и в поле слёзоньки роняла.

 

Все с войны вернулись. Первым — дед,

Что в тылу служил (постарше всё же),

Вывесил торжественно портрет

Жукова: «И он Георгий тоже!»

 

Дед, гордясь, смеялся: «Не впервой

Немца нам лупить по морде, вроде.

С Жуковым мы с первой мировой —

Он был в эскадроне, я во взводе!»

 

И горела красная звезда

На пилотке деда так сурово.

А на радость редкую тогда

Приходили подивиться вдовы.

А. Фигарев

 

Памяти маршала Жукова

Хранят легенду ветераны

Полупоследние уже…

Он думы поверял баяну

В своём командном блиндаже.

 

И даже смерть сама немела,

Косу к берёзе прислонив, —

Летел над миром оробелым

Солдатский горестный мотив.

 

Стыл над землёй, над гарью адской

И по траншеям тёк ночным.

Стихая над могилой братской,

Плыл над окопчиком моим.

 

Крепчал под сводами косыми,

Где еле тёсано бревно,

И был в ответе за Россию

И за Европу заодно…

 

За отгремевшими боями

Солдаты слышат в полусне —

Играет маршал на баяне

На той войне, на той войне.

В. Жуков

 

Играет маршал на баяне...

Г. К. Жукову

 

Играет маршал на баяне,

Прикрыв усталые глаза.

По фронту дальними боями

Грохочет, пятится гроза.

 

В траве — высокий свет речушки,

Рубашка сушится в кустах,

В леску берёзовом кукушка

Кому-то счёт ведёт до ста.

 

А стороной… походным маршем

Идут полки в неравный бой.

Об этом знает только маршал,

В России самый боевой.

 

Ещё он знает: быть победе!

Мужает сталь в огне войны;

Победы первые побеги

Пока не каждому видны.

 

Играет маршал… Над баяном

Склонился тяжкой головой,

А не над плахой, кровью пьяной,

«Быть битым фрицу под Москвой!»

К. Макаров

 

Великий маршал

В историю вошёл победным маршем,

Тяжёлою дорогой фронтовой,

Солдат России — наш советский Маршал,

Наследник русской славы боевой.

 

Великий Маршал страшной той войны,

Он вёл полки в жестокий смертный бой,

Где бились насмерть Родины сыны,

И он был с ними на передовой.

 

Легендой фронтовых кровавых дней,

Остался в памяти отцов, сынов и внуков,

Солдат Великой Родины своей

Всегда победоносный Маршал Жуков!

А. Дьяконов

 

Маршал Жуков

Под Калугой, в деревне

Он родился когда-то.

Ветры зимние пели:

Быть мальчишке солдатом.

 

Дни летели и годы…

Деревенский мальчишка

Вырос крепкой породы,

Жизнь учила и книжка.

 

Девятнадцатилетний,

В кавалерии служит.

Закалённый был ветром

И морозною стужей.

 

В землю вросшая хата,

Деревенька «Стрелковка»,

Подарила солдату

Ум, терпенье, сноровку.

 

Ранен был и контужен...

Награждён был крестами...

Понял — Родине нужен!

Скорняком нет, не станет.

 

Он пошёл по дорогам,

По дорогам военным.

Командиром был строгим,

Справедливым и смелым.

 

Под Москвой, Сталинградом

Бились воины наши.

Прорывали блокаду

И солдаты, и маршал.

 

Шли дорогой победной —

Таллин, Каунас, Прага...

И весной белопенной

Взвился флаг над Рейхстагом!

 

Долгожданный встречала

Праздник наша столица!

Цвёл июнь кумачами

И светились все лица!

 

На коне белогривом,

Будто слит воедино,

Ехал Жуков счастливый,

Маршал непобедимый!

 

Он, по площади Красной,

Он, парад принимая,

Ехал гордый, прекрасный,

Орденами сверкая.

 

И Уррааа покатилось

Вдоль парадного строя!!!

Сердце радостно билось

Полководца-Героя!

 

Под Калугой, в деревне

Он родился когда-то.

Ветры зимние пели:

«Быть мальчишке солдатом!»

В. Полянина

 

На Эльбе

Памяти Г. К. Жукова

 

Теплы дождевые капели.

Горячая, черная мгла.

Военная Эльба в апреле

Две армии мира свела.

 

Примолкли гудящие дали.

Связной козырнул на бегу.

Стальные орудья блистали

На этом и том берегу.

 

Заморской державы солдаты

И нашей курили с утра,

Вдруг кто-то воскликнул:

— Ребята! —

И гулом катнулось «ур-ра!».

 

Знаменами праздник расцвечен,

День радости не за горой.

И выехал маршал навстречу,

Любимец народа, герой.

 

— Вперед! На знаменах свободы

Весеннее солнце!

Вперед! —

...Защитников чести народа

Действительно смерть не берет!

 

В парадную форму одетый,

Живой, не из сводок и книг.

И воины грозной планеты

Ему присягнули в тот миг.

 

Немало имен посотрется,

Впечатанных крепко в гранит,

Но праведный след полководца

Земля навсегда сохранит.

 

Рожденный летящей Россией

И в срок умудренный бедой,

Стоял он, прямой и красивый,

Торжественный и молодой.

В. Сорокин

 

Маршал Жуков

Говорят, что маршал Жуков был жесток и беспощаден.

Положил, мол, наших братьев против немцев он вдвойне.

Но давайте непредвзято мы в глаза посмотрим правде:

Не бывает войн бескровных; на войне как на войне.

 

От эсэсовцев пощады кто дождался бы, скажите?

Ни евреи, ни славяне — там не тот был коленкор.

Посудите — это чудо, что сумел хоть кто-то выжить,

Чтобы мы могли спокойно продолжать сегодня спор.

 

Хорошо в уютном месте говорить о чём угодно:

Ни решений, ни последствий — всё в досужей болтовне.

Заслужил великий маршал и любовь всего народа,

И завистливую злобу; на войне как на войне.

 

И, в который раз, Георгий многоглавого дракона

Поразил копьём под рёбра и на белом на коне

Он проехал по столице не жестокий и не добрый

Просто Воин, Победитель; на войне как на войне.

Т. Пучкова

 

Письма маршалу

Не сплю я, Маршал, снится мне война

Из письма Г. К. Жукову

 

Читает письма Маршал и молчит,

А что тут скажешь? И ему не спится.

И видится опять в глухой ночи

Завёрнутая в белый снег столица.

 

И пробирает Маршала озноб,

И лютый ветер воет под Москвою.

Но он фашистов точно вгонит в гроб,

Чтоб ни за что не проросли травою.

 

Как было это всё-таки давно,

Как с ног в полях валила непогода…

И в снег врасти нам было суждено,

Не подоспей тогда Белобородов.

 

И в бой пошли сибирские полки,

Под Новый год несли врагу подарки.

И белый снег окрасил нам виски,

Хотя и был он чёрным, только жарким…

 

Прости, солдат, и я не сплю с тобой,

Всё думаю, а мог бы я иначе?

И часто вспоминаю каждый бой,

И сердце не выдерживает, плачет.

В. Силкин

 

Дом

Памяти Г. К. Жукова

 

Бывает так, хоть в прорубь головой,

Когда война идёт не по законам.

И каждый бой, он, как последний бой,

А за спиной уже ни батальона.

 

Но исчезает с неба синева,

И тучи снова наползают ловко.

Неотделимы Жуков и Москва,

Неотделимы Жуков и Стрелковка.

 

Но у него сожгли в Стрелковке дом,

В котором похозяйничали гады,

И он представит бывший дом с трудом,

И содрогнутся на груди награды.

 

На пепелище он не встретит мать.

Одна печаль, одни сплошные беды.

И дома нет и некому обнять

Прославленного Маршала Победы.

 

Какая синь сегодня над Москвой,

Какая синь над бывшею Стрелковкой!

И Маршал в мыслях в дом заходит свой

И смахивает слёзы с глаз неловко.

В. Силкин

 

Жуков

По брусчатке, по площади Красной,

Едет Жуков на белом коне.

Всё торжественно, празднично, ясно

И в душе, и в огромной стране.

 

Ничего, что изрядно устали,

Что не всем вручены ордена.

Улыбается сдержанно Сталин,

На котором большая вина.

 

Улыбается сдержанно, знает,

Что партийный его псевдоним

На устах у народа витает

И народом безмерно храним.

 

Только всё-таки Сталину жутко,

Что не он вот на белом коне,

А прославленный Сталиным Жуков

Все итоги подводит войне.

 

Ничего, он потерпит немного,

Неприемлем на праздник аврал,

Ну а Жукову, значит, дорога

На Одессу, потом на Урал.

 

Вскоре смолкнут победные марши,

Поутихнет «Ура!» над Москвой.

Едет Жуков, всего повидавший,

И рискует опять головой.

В. Силкин

 

Парад (Песня)

Он глядит сейчас на внуков,

Не ложился ночью спать.

Легендарный Маршал Жуков

На Парад спешит опять.

 

Оркестр сводный играет марши

И дарит радость своей стране.

Товарищ Жуков, товарищ Маршал,

Георгий Жуков вновь на коне.

 

А к ногам бросают розы.

Память долгая у нас.

Маршал Жуков весь из бронзы

На брусчатку встал сейчас.

 

А войска проходят рядом

И такая мощь и стать.

Жуков смотрит за Парадом

И не может устоять.

 

Рвётся конь Кумир на волю,

Чтоб пройти вчерашний путь.

Маршал Жуков всем доволен,

На Победу смог взглянуть.

В. Силкин

 

Оборона Москвы

Им некуда больше жаться

И некуда отступать.

Штаб фронта в районе Гжатска

Не сможет резервы дать.

 

А значит, костьми ложиться,

А значит, нельзя уйти.

Открыты сейчас к столице,

Доступны к ней все пути.

 

И Жуков глядит под ноги,

Решает, как доложить,

Когда под Москвой дороги

Уже приказали жить.

 

Ему отвечать придётся

Пред Господом и страной.

А может быть, обойдётся,

Пройдёт беда стороной?

 

Вот снова ракеты взвились,

А значит, стоят войска.

И Жуков садится в виллис

У выгоревшего леска.

 

За всё он потом ответит,

За то даже, что не мог,

За то, что на белом свете

К Победе шёл без дорог.

В. Силкин

 

Оборона столицы

Он устоит и на Угре,

Но будут страшные потери,

И в том морозном ноябре

Он в божью кару не поверит.

 

А что там будет впереди,

Он под Москвой ещё не ведал,

Не знал, что будут на груди

Два русских ордена «Победы».

 

И будет радость свысока,

Когда, придя сюда из Клина,

Его железные войска

Пройдут по городу Берлину.

В. Силкин

 

Днепр

Маршалу нет ни минуты покоя,

Нет и конца этой страшной войне.

Всходит рассвет над осенней рекою,

Пушки немецкие лупят по мне.

 

Как же тут выживешь?! Вновь с матюками

К первой траншее идём под огнём.

Мы этих гадов одними руками

За матерей и за жён разорвём.

 

Днепр непрерывно наводит понтоны,

Тонет и тонет в пучине народ.

Самые юные, лучшие, тонут,

Смерть во владенья свои их берёт.

 

Маршал не знает, откуда я родом,

Что не целован еще ни одной.

Маршал Победы и сам из народа,

Маршал Георгий и впрямь не земной.

 

Ты защити нас, своими крылами,

Ты нам не дай оглянуться назад.

Маршал Георгий, что скажешь ты маме,

Как ты посмотришь ей завтра в глаза?

 

Я не виню вас в потерях нисколько,

Разве возможно без них на войне.

Я вас прошу, как отца, чтоб вы только

Не позабыли потом обо мне.

 

Вот и достала колючая пуля,

Не увернулся я, Маршал, прости.

Только за Днепр мы не все утонули,

Есть кому знамя к Берлину нести.

В. Силкин

 

Интервью К. Симонову в 1966 году

Это интервью не публикуют.

Да, оно ещё запрещено.

Ну, какую правду там, какую

До сих пор хранит в себе оно?

 

Да, сдавались в плен и отступали,

И заградотряды были под Москвой,

И посланцы Ставки рисковали

В те часы своею головой.

 

Мысль о сдаче мы не отгоняем.

Почему сдавали города,

Мы ещё когда-нибудь узнаем

Или не узнаем никогда.

В. Силкин

 

Маршальский жезл

Маршальский жезл. Он тяжёл и опасен.

Маршальский жезл. Он безмерная власть.

Маршальский жезл возвышает и красит,

Только и с ним ведь недолго упасть.

 

Слухи уставшую душу терзают.

Как тут от грязи очистить её?

Только твои подчинённые знают,

Как твою славу клюёт воронье.

 

Маршал Победы… Не все тебе рады:

Шёпот опять у тебя за спиной.

Целятся в сердце тебе, но награды

Не разлучают тебя со страной.

 

Это её ты спасал под Москвою,

Это она стала в жизни судьбой.

Ты за неё рисковал головою,

Ты рисковал ежедневно собой.

 

С неба спускаются майские грозы,

Звёзды дожди разъедают, как соль.

Не из какой ты, солдат, не из стали,

Если и в бронзе ты чувствуешь боль.

В. Силкин

 

Одесса, июнь 1946 года

Ходит Жуков возле Дюка,

Обращается к нему:

— Воровать в Одессе Жуков

Не позволит никому!

 

С этим я покончу скоро,

Я тут буду править бал,

Чтобы жил приморский город

И спокойно ночью спал…

 

Сняли временно награды,

За Москву и Сталинград,

И участники Парада

Вышли в ночь на «Маскарад». *

 

Только выстрелы звучали,

Пары шли туда-сюда,

И бандиты получали

По заслугам, без суда.

 

А кого судить за это?

Тут не так, как на войне,

Если мразь из пистолета

Целит в сердце всей стране.

 

Катакомбы и пещеры

Опустели через год…

Говорят, что офицеры,

Говорят, что сам народ.

В. Силкин

 

* «Маскарад» — кодовое название операции по ликвидации преступности в Одессе.

 

Особое задание

От планов разболелась голова.

Хотя б один не выполни попробуй!

Особое задание — Москва!

Особое решается особо.

 

А как решить, когда резервов нет,

Когда одни Подольские курсанты?..

Проходит ночь, и над Москвой чуть свет

Провозглашают новый день куранты.

 

И Жуков карту расправляет вновь,

Сжимает карандаш в руках до дрожи…

И будет кровь, такая будет кровь,

Что враг по ней к Москве пройти не сможет.

М. Силкин

 

5 декабря 1941 года

Рыщут волки по оврагам,

Ночь декабрьская темна,

И к Москве неровным шагом

Подбирается война.

 

Только поотстали танки —

Стынет топливо у них.

И молчит рубеж атаки,

И передний край притих…

 

Жуков сводки уточняет,

Не идёт к врагу на вы,

И наутро мир узнает —

Враг отброшен от Москвы.

М. Силкин

 

Играй, баян!

Играй, баян! Прошли бои…

И ты в землянке миром бредил.

Фатьяновские «Соловьи…»

И Маршала вели к Победе.

 

Играй, баян! Фронтовику

В кругу солдатском так уютно.

Ты убедился на веку:

И жизнь, и смерть сиюминутны.

 

Играй баян! Домой веди,

В заросшие травою дали.

Но пусть не плачут на груди

Добытые в боях медали.

 

Играй, баян! Конец войне,

Без песни возвращаться жутко.

И подпевает в тишине

Давно не спавший Маршал Жуков.

М. Силкин

 

*Жуков считал песню «Соловьи…» одной из лучших песен Великой Отечественной войны

 

Жуков в Берлине

Он устало садится в виллис,

Оглядев со свитой рейхстаг.

— Ну, зачем вы к нам заявились,

Чтобы в русских сгнивать полях?

 

Для чего рисовали карты,

Обозначив на них блицкриг?

Вы забыли про Бонапарта,

Начитались ненужных книг.

 

Я отсюда сейчас уеду,

Неприятно разруху зреть.

Вам на память дарю Победу,

Вам не давшую умереть.

М. Силкин

 

Памятник Жукову на Красной Площади

Когда-нибудь за всё придёт расплата,

И Нюрнберг подведёт итог войне.

И бронзового русского солдата

Нам Клыков изваяет на коне.

 

Прошедший от Москвы и до Берлина,

Он Маршалом Победы наречён,

Со славой богатырскою былинной

Навечно Маршал Жуков обручён.

М. Силкин

 

Маршал Жуков

(Из поэмы «Час истины»)

 

Когда под сердце подступали беды,

Дух боевой не иссякал в полках.

Звучало:

— Где Суворов — там победа!.. —

Звучало:

— Где Кутузов — там победа!.. —

На памяти:

— Где Жуков — там победа!.. —

Так было

И пребудет так в веках!

 

И было, и вовеки пусть ведется,

Чтоб вдосталь было у страны всегда

В час смертных битв —

Солдат и полководцев,

Но жаждем мы лишь мирного труда.

 

Белый конь, златые стремена! —

Белый конь! —

Как завещали деды,

И в былом, и в наши времена

Мы его седлаем для Победы!

 

Чуял конь, под строгим седоком

Не потешить сердца скачкой шалой, —

Маршал Жуков точно слит с седлом,

Видно, что кавалерист бывалый.

 

Долог его список послужной,

Несводимы острой стали меты,

Что пришлись в дороге боевой

От врагов, в сраженьях за Советы.

 

Не однажды с шашкой наголо

Он ходил в атаки в конной лаве.

Далеко то время отошло,

Высоко он взмыл на крыльях славы!

 

Он ее средь тяжких ратных дел

Разглядел впервые, может статься:

Для него Верховный повелел

Белого заседлывать красавца.

 

Свет Победы над седым Кремлем.

Ветер флаги алые полощет.

Белый конь под оркестровый гром

Резво вынес Жукова на площадь.

 

«Славься!.. — над войсками,

Над Москвой

Ввысь возносит глас тысячетрубный.

«Славься!.. — надо всей звучит страной,

Совершившей подвиг многотрудный,

Победившей в яростной войне, —

И да будет мир над нею вечен!

Славься!..

В наступившей тишине

Рокоссовский с рапортом навстречу.

 

Замер победителей парад,

Тишина — слыхать, как сердце бьется.

Каждый воин, ветеран-солдат,

Устремил свой взгляд на полководцев,

 

Каждый офицер и генерал —

Фронтовые братья по оружью,

Все, кто до Победы дошагал,

Раны и лишенья передюжив.

 

И все те, кто смертью храбрых пал,

Не дожив до радостного часа,

Кто Отчизну славой увенчал, —

Каждый павший к славе той причастен.

С. Поликарпов

 

Двум маршалам

Памяти первого парада Победы

 

Ещё стоит над площадью московской

Не выветренный временем накал…

Командовал парадом Рокоссовский,

А маршал Жуков рапорт принимал.

 

Один — на вороном, другой — на белом,

На белом, а второй — на вороном…

И вся страна салютом к ним летела

От стен Кремля — до всех её сторон!

 

Всё позади — и только марш Победы,

Он от Москвы летит во все концы:

По Красной шли живые наши деды,

А с ними — наши юные отцы.

 

Прошедшие с Москвы и до Берлина,

Они в себе Победу принесли…

И был парад тот длинный, длинный, длинный:

Война прошла — солдаты шли и шли.

 

Слились в едино лычки и полоски.

Был пламень губ, знамён и крови — ал.

Командовал парадом Рокоссовский,

А маршал Жуков рапорт принимал…

 

И до сих пор ещё в своих мундирах,

Забыв принять простой гражданский вид,

Всё принимают рапорт командиры

От тех, кто был убит и не убит.

 

Отцам Победы — век стоять на вахте,

Чтоб верил тот убитый рядовой,

Отдавший жизнь возле далёкой Шахты*,

Что всю страну он заслонил собой.

 

И пусть меняет армия мундиры,

Пусть будет мощен техники парад, —

Всё принимают рапорт командиры,

На страже мира маршалы стоят!

 

Один — на вороном, другой — на белом,

На белом, а второй — на вороном,

В одну живую плоть сливаясь телом

С лихим конём, страною и Кремлём.

 

Чтобы слова о Доблести и Чести

Не оказались пущены с лотка —

Им век стоять на самом красном месте,

Где шли с Победой русские войска.

 

Завидуй каждый той стезе геройской,

Что в том святом строю не он шагал…

Командовал парадом Рокоссовский.

Парад Победы Жуков принимал.

Н. Лаврецова

 

* Шахты — город в Ростовской обл.

 

Парад Победы

Как вдохновенно вздыхают фанфары,

Красная площадь готова, хоть в пляс.

Не молодой капельмейстер поджарый

Руку над площадью вскинет сейчас.

 

Дождь моросит. И намокли знамёна.

Маршал Победы на белом коне.

Он обратится к полкам поимённо,

К тем, с кем Победу ковал на войне.

 

Всё закольцуется в этом параде,

И подведут все итоги войне.

И отзовётся парад в Сталинграде,

В душах солдат и в кремлёвской стене...

Г. Козлов

 

* * *

Что голубок — на копне

Или роса — на початке,

Маршал на белом коне

Скачет по чёрной брусчатке.

Молнии из-под копыт,

Будто бы залпы «Катюши».

Ну, а Солдат позабыт,

Кашель во сне его душит.

 

Кроме восторженных дат

И журналистского бреда

Мается прошлым Солдат —

Где она, к чёрту, Победа?

Как повелось испокон,

Как убеждаемся сами:

В почестях — кто побеждён,

А победители — в сраме.

 

Нюхают корку они,

Горьким позором хмелея.

Маршал, лицо отверни

От усачей Мавзолея!

Видишь, восставший из ран,

Из мирового пожара,

Мёрзнет войны Ветеран

В домике с печкою ржавой.

 

Ну а на куче дерьма,

В тёплом пару перегноя,

Урка, сорвав ордена,

Битой метелит Героя…

Расформированный полк...

Как устоять против швали?

Кто-то уехал в Гонконг,

Кто-то гостит в Монреале.

 

Не под твоей ли рукой

Прямо с парадного марша

Шло пополнение в бой,

День этот помнишь ли, Маршал?

Помнишь ли, как у реки

Перед армадою стали

Рослые сибиряки

В грунт подмосковный врастали,

 

В муку пылавших полей —

Скрежетом, лязгом и топом,

Каждой траншеей, окопом,

Каждой могилой своей?

И разудало, былинно —

Двинули фрицам под зад;

Путь огневой — до Берлина,

Вот он — Победы Парад!

Е. Глушаков

 

24 июня 1945 года

Куранты бьют. И воздух замер

От захмелевшего дождя.

Глядят открытыми глазами

На Мавзолей и на Вождя

Шеренги, роты, батальоны,

Да что там — целые полки!

На древках гордые знамёна —

Чем не на память узелки?

 

Рука Чернецкого в перчатке

Ещё вверху. Оркестр молчит.

По исторической брусчатке —

Лишь цоканье восьми копыт.

 

И — встречный марш! Подобных звуков

Оркестр и сам ещё не знал!

Уже неслышный возглас: «Жуков!»

Строй победителей сковал!

 

Что вспомнил в миг великий Маршал,

Железный пусть, но — Человек:

Рейхстаг, к ногам бесславно павший,

Раздолье чистых русских рек?

 

А может, осень, сорок первый,

Начало битвы за Москву,

Когда, забыв про сон, про нервы,

Ковал бессмертье наяву!

А. Савицкий

 

Парад

Колонны из людей,

из техники колонны

По площади плывут,

пронзая времена,

Из всех краев страны

сошлись они, бессонно,

И поступь их шагов

по всей стране слышна.

 

Вот Жуков на коне

своим широким телом

Как памятник, вдавил

седло и стремена,

Вот Сталин мавзолей

попрал ногою смелой

Поскольку широка

и вздыблена страна.

 

Пред ними душ полки

проходят невредимо,

В шинельное сукно

затянуты тела,

Все на одно лицо,

и взгляд, скользящий мимо,

И словно львиный рык —

победное «Ура!»

 

Их крик от стен Кремля,

как мячик, оттолкнется,

Стрелой через поля

и страны пролетит.

А что там под сукном,

какое сердце бьется,

Зарыто в глубине,

и словно клад, лежит...

 

На марше все равны.

Сплоченным четким строем,

Качая ордена,

чеканят шаг полки.

И здесь любой солдат

глядит орлом, героем,

И вражеский штандарт

копьем летит с руки.

 

Вот падают у ног

добытые знамена,

Трофеев у солдат

запасы велики,

И, кажется, вовек

не кончится колонна —

По площади идут

всё новые полки.

 

Она красна, как кровь,

что отдана победе,

Над нею блеск звезды

и клекоты орлов.

Вот только господин,

что нынче мимо едет

Уже не разглядит

шагающих рядов.

 

Они сквозь нас идут,

натянуты, как струны,

И напряжение их

засело в голове,

Мы с ними, как бойцы,

весной шагаем юной

По залитой дождем

торжественной Москве.

Д. Берзина

 

Ретроспектива: «День Победы. 1965»

Жуков снова на Мавзолее.

Это видел я, это было

в день двадцатого юбилея,

в день двадцатой мирной весны.

В первый раз меня осенило

воплощенье воли и силы

и пронзила мысль, что Россия

столько лет уже — без войны.

 

Я сегодня в два раза старше.

Но и память сильнее вдвое.

И яснее видится Маршал,

непокорно-крутой стратег.

Лишь над временем был не волен

поседевший кряжистый воин.

Пересилил всё остальное

этот огненный человек.

 

Улыбался — как не бывало

горьких лет суровой опалы.

И лицо в глубоких морщинах

сохраняло твёрдость брони.

Дух бойца, крестьянского сына,

не сдавило бремя обиды.

Полководец кровью — не чином —

был идущим бойцам сродни.

 

Был сродни молодым ребятам,

для которых его увидеть,

шаг чеканя, в минуты эти

было выше любых наград.

Сколько б лет ни прошло над миром,

но — покуда мир на планете —

будет Жуков на Мавзолее

принимать Победный парад!

С. Золотцев

 

* * *

Г. К.

Просохнет кровь. Отступят злые беды.

Как лес, взлетят фанфары, золотясь.

По Лучшей Площади пройдет Парад Победы —

как в прежний раз. Как в незабвенный раз.

 

То будет день пасхальный, Красной Горки

иль Троицы… Поутру… По весне…

Как маршал Жуков, сам Святой Георгий

проскачет на танцующем коне.

 

И у Кремля заплещутся сирени,

смывая прах поверженных знамен.

А мы, — не плачь, — мы будем только тени,

из Смутных залетевшие времен…

Т. Глушкова

 

Маршал Великой Победы!

Светлой памяти Маршала Великой Победы —

Георгия Жукова... посвящается…

 

Рассветный город тает бликами небес,

Жемчужин росами каштаны разодеты!

Легендой вечности его портрет воскрес,

Величьем Маршала в беЗсмертии Победы!

 

Москва сияет алым пламенем знамён,

Парад и памятник — непрожитою тенью...

Пропитан воздух духом доблестных времён,

Свершений мужества, трагических мгновений!

 

Воспоминания... Удар! И злая боль!

Так батальоны поднимаются в атаку!

Игрой не будет эта дьявольская роль

(Тропинкой алою на жаждущую плаху).

 

Сиреной воет лик войны! И канитель...

(Рыдает мать над телом мёртвого ребёнка)

Приоткрывает смерть, косой кровавой, дверь,

Взрывая скорбной обречённости воронку.

 

Солдаты чести! Не вернуть былых утрат,

(Страданий пламенная жизнь — во имя внуков)

А с ними — ОН, их Генерал и просто Брат —

Великий сын своей Страны, Георгий Жуков!

 

Уходят годы песнопением полей...

Картину подвига сокроет пыль курганов.

Героев образы — стенаньем журавлей

Уносит далями, известных... безымянных.

 

Рассветный город тает бликами небес,

Народов совестью воскреснут слёзы Дедов...

Россию — Матерь упасём от злых завес

Воспоминанием о Маршале Победы!

С. Восточный

 

Маршал Жуков — народный Герой

Нет креста тяжелее свободы —

Его надо высоко нести.

У России учились народы,

Как Планету не дать извести.

А России — лишь плаха да плаха,

Да великая вольная быль,

Где от пота не сохнет рубаха,

Где не вянут мечта да ковыль.

 

На гулянье лихом, в хороводе —

Всюду звонкая песня неслась

О веками желанной свободе,

Никогда не изведанной всласть.

Только сильные, гордые люди

За собою народ весь вели.

Этот путь всегда горек и труден,

Но на нём слава русской земли.

 

Из простого крестьянского рода

Небогатой калужской земли

Сын российского чудо-народа

В храм Истории с честью вошёл.

С малолетства нуждою воспитан,

Был прилежен в учёбе, в труде.

Песни пел под усталой ракитой

И всегда думал не о себе.

 

Жизнь и смерть мерил Жуков Георгий

На фронтах первой той мировой.

Были общими радость и горе

С тем народом, где каждый — герой.

В поле-полюшке слабенький колос

Лишь с другими большой хлебный стог.

Жуков правде отдал зерно-голос

И посев урожаем стать смог.

 

Путь пройдя от простого солдата,

Среди Маршалов лучшим стал.

Не стремился к богатым палатам.

Было нужно — и он воевал.

Воевал на реке Халхин-Голе,

И блокады кольцо разрывал,

И на Прохоровском страшном поле

Слёзы боли и гнева глотал…

 

До Берлина военные дали

Наш бесстрашный народ довели.

А без Жукова мы бы едва ли

Свет свободы тогда обрели.

С детства нужды народа он понял

И себя не жалел для людей —

Вот такого все Жукова помним

На ТАКИХ, Русь-Земля, не скудей!

 

Не медалями путь его мерян

И не маршальской тронной звездой.

Он на верность народу проверен,

Потому он — народный герой!

Е. Захарчук

 

Гений войны

Маршалу Великой Победы Г. К. Жукову

 

Вот так всегда бывает на войне:

Баталии выигрывает гений,

Вобравший опыт тысяч поколений

И ставший в поле — с Богом наравне.

 

Но есть, однако, разница вельми.

Для Одного всего важнее души.

Когда покой на всей Земле нарушен,

Он остаётся равным меж людьми.

 

Другому важно выиграть войну,

Пусть даже будет Пирровой победа.

Ему Господний промысел не ведом,

Когда полки бросает он во тьму.

 

Что ж, человеку Господом не стать?

Да и поверь, не для того он создан.

Любой ценой пускай стремится к звёздам,

Являя Богом даренную стать.

С. Крюков

 

Маршал Жуков

Дела венчаются итогом,

Но возникают из начал.

…Была война. А он вдруг: «С Богом!»

Однажды в трубку прокричал.

 

Сержант-связист, храбрец без меры,

Сидел, бледнея, сам не свой —

Тогда в стране за слово веры

Платились люди головой.

 

А тут — без шифра, против правил,

Нет, чтобы шепотом, хотя б,

К приказу генерал добавил

Так, что услышал целый штаб.

 

Но штаб, как будто, не заметил…

Не знал сержант еще тогда,

Что генерал призывом этим

Так битвы начинал всегда!

 

Война безжалостной волною

Катилась грозно по стране,

Потом, дорогой непрямою,

Пошла по дальней стороне.

 

А генерал (теперь уж — маршал),

Давал опять наказ один

Дивизиям, идущим с марша

Тяжелым маршем на Берлин.

 

И шёл, не зная поражений,

Точнее, Божия рука,

Вела дорогами лишений

Победной поступью войска!

 

А тот сержант в боях с врагами

Чинами не был обойдён,

И вскоре этими словами

Сам вёл в атаки батальон.

 

И день Победы, данной Богом,

Он вместе с Господом встречал…

Да, всё венчается итогом,

Но — возникает из начал!

Монах Варнава (Санин)

 

* * *

Еще христианства не знала земля,

Но войны гремели за мир очага,

Его защищали мужчины-бойцы,

Общины — надежда, сыны и отцы.

 

То — лучшие духом, отвагой, умом,

И, бывшие честью, в кругу родовом.

Их гибель печалью народа была,

А память, как гордость, в былинах жила.

 

Война, как гиена, над жертвой рычит,

И речкой кровавой по людям бежит.

А, поднявший войны, маньяк и злодей

Всех дальше окажется в смерти своей.

 

Россию спасали Отчизны сердца,

Как Жуков, рожденный под знаком Стрельца,

Он новый Суворов в плеяде вождей,

Стратег и учитель врагов, и друзей.

 

Не Жуков войну для себя выбирал.

Он враг её сути, и жизнь обожал.

В нем ненависть грозна для пришлых врагов,

Он — честь и защита заветов отцов.

 

Россия, Европа — этапы пути,

Такие он должен с войсками пройти,

Чтоб войны и битвы стереть без следа,

А страх бы народа исчез навсегда.

 

Почета и Славы достоин любой,

За подвиг украшен звездой золотой,

А Жуков, как воин, как маршал-герой,

Четырежды выбран такою звездой.

 

Георгий-защитник просторов земли,

С ним знамя Победы и символ борьбы,

Он Богом дарован для блага людей,

В нем сила живая, сильнее смертей.

М. Василенко

 

Г. К. Жукову

Он тот, кто стал для нас

Героем бранной славы,

Чей маршальский приказ

Наследуем по праву.

 

Искусство воевать

Одно из самых сложных.

Водить умел он рать,

Наш полководец грозный.

 

В войне народов той

Его блестящий гений

Был мудрый и простой

Для многих поколений.

 

Пример великий свой

Он не утратил ныне.

Страны родной покой

Храним мы, как святыню.

 

Наследие его —

Прорыв в военном знанье.

Писательский талант

В его «Воспоминаньях…».

 

Его любил солдат,

Пред ним дрожал противник.

В победный тот парад:

Путь прошагал он длинный.

 

И путь этот, достойно,

Он с нами завершил.

И Родине своей служил,

Пока хватало сил!

А. Ласьков

 

* * *

Наш легендарный полководец Жуков

Был на войне — как воздух и вода!

Дружил на ты с военною наукой,

Не проиграл баталий никогда!

 

Война всегда — серьезнейшая штука,

Не каждый полководец в ней — колосс!

«А что же скажет нам товарищ Жуков?» —

Был неизменным Сталина вопрос!

 

Георгий Константинович сам лично

Был в курсе непростых военных дел,

Стратегией и тактикой отлично,

Как, впрочем, ситуацией владел!

 

Где маршал Жуков, там — успех, победа,

Коварный враг разбит и сокрушен —

Участники войны — отцы и деды,

Об этом знали очень хорошо!

 

Наш легендарный полководец Жуков

Был на войне — как воздух и вода!

Дружил на ты с военною наукой,

Не проиграл баталий никогда!

Г. Тюрин

 

Венец победы

Народному Маршалу России

 

Всё больше похоже на эхо былин:

во льду Ленинград

и в пожарах Берлин…

Как жутко

знать правду о прошлой войне!

Но Жуков

венчает её на коне!

Когда мы гордимся, нас просят учесть:

Всё в прошлом осталось:

и доблесть,

и честь…

Неправда!

России даются с бедой

и Маршал народный,

и конь удалой!

В. Скворцов

 

Жуков в опале

Ты вновь в немилости. Отправлен на покой.

Не нужен стал, когда пришла Победа.

За славой зависть вновь тащится следом.

И ты мешаешь, глыбистый такой…

 

Четырежды Герой, ты не угоден стал

Властителям, тыловикам бездарным.

Боятся, что захватишь пьедестал,

Ещё при жизни станешь легендарным.

 

Ты повторишь Суворова удел:

Не нужен стал — и упекли в опалу.

Но ты не гнёшься. Столько нужных дел,

Воспоминаний… От юнца — к финалу.

 

Тебе цензура указует план.

Но ты не станешь поступаться правдой.

Тебе опять масштаб великий дан.

Победа в новой битве — как награда.

 

Тут тоже и прорывы, и охват,

Тут тоже и утраты, и геройство,

И прозорливый в будущее взгляд,

И дерзость, твоё жуковское свойство.

 

Когда умрёшь, покоя не дадут,

Уцепятся репьи чужих бурьянов.

И будут гавкать яростно и рьяно

Цепные псы, что расплодились тут.

В. Беликов

 

* * *

…Георгий Жуков, спасший Питер

Своею твердою рукой,

Забыл про сон, пот наспех вытер

И появился под Москвой,

Где мудрый вождь, лишившись прыти,

Уж сам себе не доверял…

 

Но Жуков здесь, еще не маршал,

Он знает толк, герой Невы.

Он — дух народа, слава наша —

Попер фашистов от Москвы!

 

Под Ржевом, Вязьмой глыбой встал

И псам столицу не отдал.

И. Шатохин

 

Георгий Жуков

Ты там, где Невский и Суворов,

В опале умерший кумир,

Взираешь с русских туч на мир,

Багровых от военных споров.

 

Твой верный конь в конюшне сдох,

Мундир в музее запылился…

Но как бы

Там ни отличился,

Обратно не отпустит Бог.

 

Там Михаил архистратиг,

Небесных Сил родоначальник.

Он скажет: «Это мой напарник,

Он в жизни многое постиг.

 

Он взял Берлин и спас Москву,

Разбил врага под Сталинградом.

Здесь будет биться с вечным Гадом,

Не поздоровится тому…»

 

И Жуков сам под русский стяг

Небесные полки поставит

И нечисть всей земли заставит

Забиться в попранный Рейхстаг.

 

И крикнет Родина: «Огонь!»

И грянут тысячи орудий…

Но это только детский сон.

Враг здесь. Не расслабляйтесь, люди!

И. Тюленев

 

Итоги

Чего о нём ещё не написали

И что не рассказали нам о нём,

Не те, кто вместе с ним Москву спасали,

Не те, кто с ним бывали под огнем?!

 

Но правды больше, и она дороже

Тем, кто не верит в ложь или навет.

Никто оклеветать его не может,

Никто не может отобрать побед.

 

И Жуков снова ходит на парады,

Надев на каждый праздник ордена,

И упрекать его ни в чём не надо,

Когда итоги подвела война.

Г. Петриева

 

Маршал Жуков

«Кто с мечом к нам войдёт, от меча и погибнет».

Князь Александр Невский

 

Великий русский воин маршал Жуков,

спасибо, что Вы жили на Земле!

От дочерей и сыновей и внуков,

живущих в городах и на селе!

 

Спасибо за Великую Победу,

что одержать всем вместе довелось,

за мужество, за волю к жизни эту,

пусть много лет с поры той пронеслось.

 

Свирепый враг Россией был разгромлен

благодаря военному искусству.

Дух армии под натиском не сломлен,

ведь Вы умели воевать по-русски!

И. Миролюбова

 

Маршалу Советского Союза Г.К. Жукову

Меняются эпохи, с ними люди,

Сменяет зимний холод летний зной.

Одни уходят и таких не будет,

Но вместо них другие встанут в строй.

 

Уйдут в века, как ветра дуновение,

Пройдут они парадом мимо нас,

Держа на доблесть прадедов равнение,

Когда наступит самый важный час.

 

Земля благословляла на свершения,

И укрепляла у бойцов сердца,

Чтоб каждый принял для себя решение

За эту землю драться до конца.

 

Не отступать и быть другим примером,

Быть сильным духом и блистать умом.

И чтоб на битву поднимала вера,

Никем не истребимая потом.

 

Вся ваша жизнь — теперь пример для внуков,

И пусть твердят, что вы один такой.

Поклон и слава вам, товарищ Жуков,

Величие, бессмертие, покой!

В. Шишкин

 

Жуков

Даже Сталин его не тронул,

Хоть не раз он был не в чести,

Он всегда был лишь возле трона,

Но не думал туда взойти.

 

И всю жизнь за Отчизну бросив,

Он служил, сколько было сил.

И его уважал Иосиф,

И за подвиги возносил.

 

А что было там между ними,

Пусть останется лишь молвой.

И останется это имя

Вечное связанное c Москвой.

Г. Козлов

 

Замена

«На Урал, так на Урал,

На Урале тоже служат!» —

Самому себе сказал,

Что и там он будет нужен.

 

«Ну, подумаешь, Москва?!

За неё я дрался жутко…

Есть здоровье, голова…

Так что ты не хмурься, Жуков!»

 

Всё отлично понимал,

Шёл туда, где смерть витала,

Мест чужих не занимал,

Их ему своих хватало.

 

Будет вечно на коне.

И куда бы ни послали,

Встанет он в своей стране

Бронзовым и на Урале.

Г. Козлов

 

Жуков на Урале

На даче Жукова — цветы.

Замки – на ведомстве военном.

Сомкнулись мокрые кусты,

Стальная сетка: непременно,

Царапать, жалить и колоть,

Настороже, во всеоружье! —

Испытывая дух и плоть,

Привязанность солдата к службе.

 

На карауле — тишина.

Скользит по проволоке солнце.

Привиты роза и война

К почётной ссылке полководца.

Герой. На службу не роптал.

Отец уральской обороне!

А он — без памяти — устал,

Как будто тут — и похоронен…

 

Сорвать агатовый цветок,

Развеять стойкий запах смерти,

Остановить, прервать отток

Времён, людей, событий, тверди!

 

Раскаты ротного «Ура!»,

Живые волны не стихают:

Айда, ребята, за Урал,

Где к майской площади стекают

Полки. Потешные полки.

Не будет нас — границ не станет…

Иные тронет лепестки

Шипами раненная память.

О. Мошников

 

У памятника Жукову в Екатеринбурге

У штаба окружного, в коем

Служил он волею судьбы,

Великий Маршал, славный воин

Коня вдруг вздёрнул на дыбы.

 

И смотрит сверху вниз сурово

На город, где когда-то жил.

А рядом — улица Бажова:

С Бажовым крепко он дружил.

 

Два знаменитых человека

Сошлись, почуяли родство…

Дом на углу, где с барельефа

Сказитель смотрит на него,

 

На полководца и героя,

Что всем героям был пример…

Пришло на ум: у каждой Трои

Всегда найдётся свой Гомер.

 

Чтоб подвиг избежал забвенья,

Остался памятен в веках…

Быть может, это утвержденье

Прочёл у Маршала в очах?

 

Да, летописец — тоже воин

И полководец звонких слов…

В одном строю навеки двое —

И Маршал Жуков, и Бажов.

А. Кердан

 

У памятника Жукову

Любимая Россия наша

Без боя недругам сдана.

И на коня взлетает Маршал,

Аж вспыхивают стремена.

 

Копыта цокнули — граница:

Смоленск...

и Астрахань...

Земля

Затормозилась, не вертится

Вокруг победного Кремля.

 

И Маршал в гневе и в обиде,

Вот натянул поводья он,

Но не полки вблизи увидел,

А странный праздничный полон:

 

Шуметь с Горы Поклонной в мае

Нетрезвый самозванец рад,

Там Клинтон строго принимает

Капитуляции парад.

 

Там горе вздохами высоко,

Там ропот паники опять.

Неужто ты, державный сокол,

Позволишь славу им распять?

 

Мы возродим свои парады,

Пройдем в строю, а не толпой,

Скачи, скачи, дробя преграды,

Зови, зови Россию в бой!

В. Сорокин

 

Пьедестал

В зените славы и в опале,

И под Москвою, и за ней

Всегда он был на пьедестале

Великой Родины своей.

 

А падать с пьедестала трудно,

Чтобы никто не пострадал,

Когда поодаль многолюдно,

И все хотят на пьедестал.

 

Его не всем Отчизна прочит,

Не всем, кто смог её спасти,

Даёт его не тем, кто хочет,

А кто не может не взойти.

Р. Тимошев

 

Жуков

Так бывало не раз:

к сожаленью, под поздними звездами,

Государев указ,

Как людские признания — поздние.

Но всему свой черед.

Не чета ни наградам, ни званиям —

благодарный народ

присягает в народном признании.

 

Наречет не спеша,

Навсегда, в преклонении внуковом.

И воскреснет душа:

Богу — богово.

Жукову — жуково.

Где б ни тлела беда,

Где бы слабость сомненья ни сеяла —

Он везде и всегда

Маршал долга и маршал спасения.

 

Был он крут и жесток.

Чем платил он за это — неведомо.

Но сраженья итог

завершался обычно победою.

И, почуяв предел,

наделенный суровою волею,

он солдат не жалел.

И себя не жалел он тем более.

 

Нет расплаты иной.

Нет военных полей утешения.

Только высшей ценой

Платят войнам за выигрыш сражения.

Жуков жив среди всех

в нашей горькой и гордой обители.

Отпускается грех —

Побежденным и победителям.

Г. Поженян

 

Скажите Маршалу спасибо!

Какую муть, как с перепою,

Нам наши лазари поют!

Оставьте Маршала в покое

Вы, не бывавшие в бою.

 

В огонь смертельный шли солдаты,

И Родина осталась жить.

Спасли её не вы, ребята,

Не вам спасителей судить.

 

Вы мёртвой пылью стать могли бы,

Навек остыть в печной золе.

Скажите Маршалу спасибо,

Что вы живёте на Земле.

 

Кому присягу вы давали,

Чей над собой подняли флаг?

Но маршалами вы не стали,

И звать вас, в общем-то, никак.

 

Не быть вам даже рядовыми

И не стоять в одном строю

С героями, навек живыми,

Спасавшими страну свою.

В. Тыцких

 

Кремлёвская стена

Я помню похороны Жукова:

традиционный артлафет

и ощущенье чувства жуткого,

что больше нет у нас побед.

 

Конечно, есть слова парадные,

и есть былые имена.

Но где же грозы наши ратные?

Ответь, Кремлёвская стена.

 

Ведь здесь герои яснокрылые,

те, кто не сгинул без вины, —

для многих стала ты могилою,

они в тебе погребены.

 

Здесь наша память замурована...

И коль придёт нещадный день,

в награды громкие закована,

взойдёт ли Маршальская тень?!

В. Хомяков

 

Последний парад

      На смерть маршала Г. К. Жукова

 

— Спокойно спи, суровый маршал, —

Я прошептал издалека, —

Когда пред ним в прощальном марше,

Чеканя шаг, пошли войска.

 

Парад последний принимал он,

Как встарь, у стен седых Кремля,

И шапки медленно снимала

Вся наша скорбная земля.

 

То был парад сынов и внуков

Солдат минувших грозных лет,

Которых он, Георгий Жуков

Водил под стягами побед.

 

Для битв великих был он скроен,

И в стане вражьем сеял страх…

Шли батальоны чётким строем,

Держа равнение на прах.

 

Но вот печальный и красивый

Прошёл последним старшина,

И вдруг с небес над всей Россией

Распространилась тишина.

 

И я увидел вещим оком,

Что нам дают иные дни,

Как за живыми вслед потоком

На площадь хлынули ОНИ.

 

ОНИ, что пали под Москвою,

Чьей жизнью выжил Ленинград,

Как будто их водой живою

Подняли нынче на парад.

 

О ком по всей стране рыдали,

И кем гордиться ей века —

Тут сталинградцы шли рядами,

Под Курском павшие войска…

 

Один в тулупчике, в ушанке,

Другой в пилотке, босиком,

Кто почернел в сожженном танке,

Кто бел лицом, как снежный ком.

 

И те пришли из дальней дали,

Кто брал Берлин и сам рейхстаг,

Кого уже с победой ждали,

Да не учли один пустяк…

 

От генерала до солдата —

Все перед ним текли рекой.

Из них он многих в бой когда-то

Послал державною рукой.

 

И он порой при этом ведал,

Что не вернуться им назад,

Что не видать им дня Победы,

Как не цветёт зимою сад.

 

Таков войны закон суровый.

И всё ж, им посланные в бой,

Они бы и теперь готовы

В бою прикрыть его собой.

 

И здесь, в его последней Ставке,

Хоть у стены стоял портрет,

Не старца видели в отставке,

А полководца в цвете лет.

 

…И вот уж прах замуровали,

И дело шло к исходу дня,

А тени всё маршировали,

Молчанье скорбное храня.

 

И уж закончили мы тризну,

И ночь сошла на ширь земли,

А те, кто пали за отчизну,

Всё шли да шли, всё шли да шли…

В. Бушин

 

Вновь судите

Когда нас топтали фашистские орды,

Судьба всей Европы была на кону,

Чего ожидали вы, сэры и лорды?

И как полагали закончить войну?

 

Когда мы сломали хребет людоеду,

Погнали его из родимой земли,

Предвидя грядущую нашу победу,

Вы фронт свой открыли и в долю вошли.

 

Повыгребли всё со своей половины,

Разрушили всё, что досталось бы нам,

Реестры составили, в чём мы повинны,

Убытки сочли на века и сполна.

 

Во что оценили вы кровь миллионов,

Погибших соотчичей горьких моих?

За то ли, что выбили меч у тевтонов,

Вы судите их и позорите их?

 

Вы мажете дёгтем надгробья героев

И прах оскверняете павших солдат.

Вершите вы суд

над общественным строем,

Какой опрокинул фашизм на закат.

 

Да что рядовые? Великого Жукова

Стараетесь всюду унизить брехнёй.

Но вечная память пусть станет порукою

И воинской славы, и правды о нём.

 

Холёные, чистые, сытые морды

Без чести и совести, с хилым умом…

Вы вновь доиграетесь, сэры и лорды,

Да кто защитит вас в огне мировом?

В. Беликов

 

Собор Победы

Великому русскому полководцу,

Маршалу Победы — Г. К. Жукову посвящается

 

Цветами, солнцем, флагами украшен

Дарованный Всевышним день весны,

Который стал Святым Собором нашим

Во имя тех, кто не пришёл с войны.

 

Во имя тех, кто павших помянув,

Дошёл до стен фашистской цитадели,

Чтоб мать или жена, припав к окну,

Глаза свои — в слезах! — не проглядели.

 

Чтоб гнёзда вили птицы, не таясь,

Отнюдь не для утехи птицелова,

А чтоб сердцам, почуяв с ними связь,

Хотелось мир земной восславить снова.

 

Не шёпотом, а в полный голос, вслух

Народ наш так по совести решает:

— В любом, кто чтит Россию, — русский дух,

А русский дух и мёртвых воскрешает.

 

И те, кто жизни отдали свои

За нашу несравненную державу,

Лишь только кликни их, лишь позови —

Восстанут для отмщения по праву.

 

Поди, попробуй противостоять,

Когда, исполнясь волей миллионов,

На смертный бой идут — за ратью рать! —

Бессмертные полки и батальоны.

 

Вот нервы у нечистых и сдают,

Их бьёт озноб, как будто в огневице,

Когда гремит торжественный салют

Над празднично украшенной столицей.

 

Собор Победы! Несказанный храм,

Воздвигнутый на подвиге и вере

Всех тех, кто нынче дорог Небесам

И нами не забыт! Ни в коей мере.

О. Игнатьев

 

Песни земли маршала Жукова

(из цикла)

 

Каков приговор трибунала,

О, Маршал, известно заранее,

И стиль, этот жанр, как части хорала,

Чуть слышан в расстрелянной рани.

 

Легко отказаться во имя свободы

От меры любви и от веры в спасенье.

Какие века и которые годы

Могли научить этому до воскресенья?

 

Но, впрочем, история учит забвенью,

А войны и мор эти страхи питают,

И старость пытают былые сомненья

И хлеба, и зрелища предпочитают.

 

Хотя, что касается зрелищ бесплодных,

Былых гладиаторов слава померкла,

А новых ристалищ и игр голодных

Холодная кровь не снабжает у зе́ркал,

Экранов блестящих, стальных мониторов,

Мерцанье диодов является тщетным,

И зверь ли грядет? Может статься, что, боров

В пространстве опять уже ветхозаветном.

 

И так новизна стынет в старом сосуде

И свет изливается, плещется тьма,

И тот, кто был верен, на персях, на груде,

На гребне всех войн и топорщится тля.

 

И новым нейроном, новейшею связью —

Хлопочет наш день без рассвета и сна,

И все предначертано старою вязью —

И хлябью всех зол та же бездна полна.

 

Куда, как турель, повернётся подсолнух,

Зависит от вышнего белого света,

Как едкий без дыма же вызреет порох,

Каким будет новое русское лето.

 

Чьих предков останки всё так же врастают

В корнях мировых в это древнее древо,

Пусть наши потомки однажды узнают:

Горячею кровью отстроено дело.

 

Какие ходили громады-линкоры

В стремнинах имперского ныне забвенья,

Как клацали громко в подвалах затворы

Во тьме позабытого здесь осужденья.

 

Не важно, какую сырую могилу

Себе роет эта без веры константа,

Но соль потеряет ли вещую силу

Среди всё того же родного пространства,

Просторов великих, листвою овражьей,

Всей этой доныне святою землею,

Не сломленной силою самою вражьей,

Огнём и последней остывшей золою.

А. Спиридонов

 

Русская любовь

Светлой памяти Маршала Жукова

 

За что солдаты проливали кровь?

В боях за Русь Святую в поле бранном…

Они все умирали за любовь,

За верность получали свои раны…

 

За что солдаты проливали кровь?

На танки шли бесстрашные, как боги.

Солдаты русские сражались за любовь

К Отчизне и родимому порогу…

 

Пусть недруги от страха верещат,

Опять пугают силою и злобой.

Солдата русского ничем не застращать,

Он землю любит, любит мать и Бога…

 

За что солдаты проливали кровь?

Захватчики — за воровство и деньги.

А наши воевали за любовь

К жене и ждущим их из боя детям…

 

За что солдаты проливали кровь?

За поцелуй и первое признанье,

За отчий дом и русскую любовь,

За Землю Русскую и Божье мирозданье…

Ю. Сергеев

 

Маршал Победы

Мы сотнями раз испытали,

Наш друг боевой и отец,

Что там, где окажешься с нами,

Противнику будет конец.

 

Где Жуков — там верят и знают,

Что сгинуть им зря не дадут:

Победа их путь увенчает,

Геройскую честь обретут!

 

И сам ты, с натурой героя,

Умелый и зоркий орёл,

Отмечен самою Судьбою,

Нетленную славу обрел.

 

Как деды когда-то желали,

Мы просим тебя и сейчас:

Чтоб верно успех обретали,

Почаще проведывай нас!

В. Мусин

 

Ода победителям

Сегодня всё меньше волнуют победы.

Всё больше влекут нас чужие грехи.

Про них и снимают, и пишут всеведы...

Во славу всё реже слагают стихи.

 

Здесь каждый, кто в лоне земли народился,

Отмечет порочной печатью греха,

Но тот, кто в бою иль в труде отличился —

Достоин быть в славе своей на века.

 

И Пётр отрекался, и Павел не сразу

В своих заблужденьях ослеп и прозрел,

Владимир Великий мирскую заразу

Не сразу с души своей сбросить сумел.

 

И князь Александр, и Суворов, и Жуков…

Их славы великой огонь не угас.

Мы знаем, победы рождаются в муках

И этим дороже победы для нас.

 

И в том их величие будет навеки,

И нам заплутавшим искомый пример,

Что жили такие ж как мы человеки,

Сумевшие взять свой духовный барьер.

 

Веди нас по жизни великая вера,

И пусть над душой не главенствует плоть.

Победы нам служат великим примером —

Грехи и ошибки рассудит Господь.

С. Панфёров

 

Жуков

В паучьих руинах Берлина

Гармоника душеньку пьет.

И снайпер Василий Калина

Чечетку заливисто бьет.

 

Суворовский марш барабанный

Крошит мировую зарю!

И ветер портяночный, банный

Щекочет Европе ноздрю!

 

Средь редких винтовочных стуков

С российской натугой в лице,

Нафабренный выбритый Жуков

На белом идет жеребце!

 

При маршальском чине убогом

Он прост, как любой генерал!

Он чист перед Господом Богом!

Он сам, как Всевышний карал!

 

В нем дух гулевого боярства!

Истории тучная стать!

Он волен создать государства,

И каменным идолом стать!

 

А куцый, вертлявый союзник,

Коль с маху по-русски прижать,

Подтянет казенный подгузник,

Чтоб легче к Ла-Маншу бежать!

 

И тот, в окружении башен,

В своем допотопном Кремле

Не так уж всесилен и страшен

На этой победной золе!..

 

В паучьих руинах Берлина

Коль вышел такой тарарам

Хлебнула душа славянина

Солдатских бездонных сто грамм!

 

Хмелеет в припадке величья

От славы глухой немой

И шея лиловая, бычья

Надрезана белой каймой!

 

В гранитные латы его бы!

Что в камне остыл, пообвык!

Хмельной похититель Европы

Славянский распаренный бык!

Ю. Влодов

 

Возмездие

Из звёздной Божией реки

Бросок карающей руки —

Копьё Георгия летит...

 

Пронзив галактик дальних свет

Стремительным лучом побед —

Копьё Георгия летит...

 

Пронзая хладные миры

Сияньем солнечным горит —

Копьё Георгия летит...

 

Всё ближе свет его сквозь мрак

И сатанеет в страхе враг —

Копьё Георгия летит...

 

Лучом небесного огня

Очистится от зла Земля —

Копьё Георгия летит...

 

Во вражьей тьме Россия спит,

Но Свет идёт и пробудит —

Копьё Георгия летит...

 

Пресыщен русской кровью змей.

Тебе осталось мало дней —

Копьё Георгия летит!

Ю. Сергеев

 

Маршал Жуков

Не забываются герои.

И маршал Жуков не забыт.

И время то войны лихое.

Об этом стих мой говорит.

 

Фашистов, гадов разгромили

Большой, советскою ценой.

Проклятых немцев осудили.

Своих оплакали слезой.

 

Заслуга Жукова в Победе.

Был Гитлер в логове добит.

Пусть помнят взрослые и дети,

Что память наша не молчит.

 

Георгий смолоду в служенье.

В войне гражданской воевал.

Имеет опыт, уваженье.

На Халкин-Голе побывал.

 

Он от Москвы прогнал фашистов,

Не дал занять им, Сталинград.

С врагами Родины неистов.

Народу предан наш солдат.

 

Георгий наш Победоносец.

Падет Германия, Берлин.

Победа Жукова возносит —

С народом, Родиной един.

 

Не забываем мы героев,

Да и в обиду не даём.

Прошло то времечко лихое.

Мы к миру, счастию идём.

 

Великий Жуков — полководец.

Наш русский духом человек.

Всегда останется в народе.

Его нам чтить из века в век!

В. Арсентьев

 

Победы маршал

По картине К. Васильева «Маршал Жуков»

 

Как бог мифический,

с Олимпа к нам сошедший,

Как русский богатырь

из сказок и былин,

Над свастикой знамен,

штандартов, смерть нашедших,

Над пламенем войны

встал воин-исполин.

 

Таким изобразил

Георгия Васильев,

Соединив в одном

два образа эпох:

Из православия —

Победоносца в силе,

И в славе — Жукова —

войны последний вздох.

 

Шинель на нем — металл,

она портным не шита,

Материал её

стальной брони листы,

Мундир весь в орденах —

кольчуга и защита

От вражьих стрел и пуль,

порой от клеветы.

 

Во взгляде маршала

и мужество, и сила,

И вера в дух солдат,

в победу над врагом.

Жестокость битв и войн

характер закалила,

Который строгостью

к себе не обделён.

 

Таким он был в боях

и в мирной жизни нашей,

Таким запомнила

и помнит вся страна,

Присвоив звание

ему: «Победы Маршал»,

Когда в Берлин пришла

победная весна.

В. Украинский

 

Памяти Маршала Великой Победы Георгия Жукова

В тисках у власти и в опале…

С поднятой гордо головой,

В центре Москвы на пьедестале,

Стоит четырежды герой.

 

Руси спаситель незабвенный,

Его лихие времена…

Быть может, чуточку надменный,

Была коварная война…

 

Народ советский победитель,

Здесь не добавить, не отнять…

Чумы коричневой губитель,

А время не вернется вспять…

 

Судьба великая без правил,

Всегда ведет свою игру…

Не забывая о морали,

Да часто и не по добру…

 

На те же грабли наступает…

И издевается порой,

Она просчетов не прощает,

Бывая каверзной и злой.

 

И страха никогда не ведал,

И честь свою не потерял,

Был признан Маршалом ПОБЕДЫ,

Стратег, приблизивший финал….

Г. Сивак

 

Маршал Жуков Георгий Константинович

Листая памяти страницы,

Я вижу всё как наяву:

Фашисты перешли границу

И ввергли наш народ в войну.

 

Мы жили все тогда в печали,

Делили горе пополам.

И похоронки получали,

Что с фронта приходили к нам.

 

Войска с боями отступали,

Враг продвигался вглубь страны.

А мы тогда ещё не знали.

Какой финал будет войны.

 

Страна жила в сплошной разрухе,

Накал борьбы всё нарастал.

А фриц в смертельной заварухе

Победный марш уже играл.

 

И в этом трудном положеньи

Верховный шлёт фронтам приказ:

Шлю Жукова вам в подкрепленье,

Он передаст вам мой наказ.

 

Он будет управлять войсками,

Его приказы выполнять!

И не робеть перед врагами,

Не отступать, — а наступать!

 

Он Жукову желал удачи

В нелёгких боевых делах,

Чтоб жил победой, не иначе,

Оставив фрица на бобах.

 

Сам Жуков был железной воли,

Взращен семьёю трудовой.

Скорняжничал, трудился в поле,

Сражался в Первой мировой.

 

Начал он унтер-офицером

Великий путь свой боевой.

Солдатам был во всём примером,

Учил их смело вступать в бой.

 

Водил в атаку эскадроны, —

Он в кавалерии служил.

Брал штурмом все врага препоны,

На фронте жизни не щадил.

 

Контужен, много раз был ранен,

Но подлечившись — снова в строй.

Отвагою всегда был славен,

Решительный и волевой.

 

За мужество в борьбе с врагами,

За службу честную свою,

Был награждён царём Крестами,

И опыт приобрёл в бою.

 

Как тактик отличился Жуков

В борьбе с японскою ордой.

Не перечислить вражьих трупов,

Что принесла война с собой.

 

Был подготовлен план сраженья,

Продумал все детали он.

Повёл войска без промедленья

На штурм за речку Халхин-Гол.

 

И враг монголов был повержен.

Стал безопасней жить народ,

А Жуков, оправдав надежды,

Был снова устремлён вперёд.

 

Его вновь ждали испытанья,

Опять в беде была страна.

Народ переживал страданья,

Велась священная война.

 

И в трудный час войны священной

Он, полководец легендарный,

Всё делал так, чтоб непременно

Был уничтожен враг коварный.

 

Готовил планы он сражений,

Давал задачи для фронтов,

Удары главных направлений

Определял, чтоб бить врагов.

 

Так было в битве под Москвою,

Где враг разбить пытался нас.

Но Жуков был готовым к бою,

Россию-матушку он спас.

 

Познав в деталях обстановку,

И силы все собрав в кулак,

Ударил по врагу он ловко

Огнём стремительных атак.

 

Не дал опомниться он фрицам

И в шею гнал с русской земли.

Бежали фрицы от столицы,

Туда, откуда к ней пришли.

 

Немало огненных сражений

Он подготовил и провёл.

Он, настоящий русский гений,

Умом в Суворова пошёл.

 

Он среди славных полководцев,

Своих соратников, друзей,

Надменных вражьих барбаросцев

В военном деле был мудрей.

 

Дошёл с боями до Берлина

И над Рейхстагом флаг поднял.

Такого встретить исполина

В Берлине враг не ожидал.

 

Берлин в то время был весь белым,

А от снарядов воздух чист.

И Жуков всё, что мог, он сделал, —

— Капитулировал фашист.

 

С войной покончила Отчизна,

Ушли солдаты на покой,

А Жуков за разгром фашизма

Овеян славой мировой.

 

Вся грудь его была в наградах

Блестели звёзды, ордена…

И мы гордились, были рады,

Героя славила страна.

 

И маршал был увековечен

В названьях улиц, городов,

Планетой в космосе отмечен

За вклад большой в разгром врагов.

 

И этот подвиг благородный

Река забвенья не сотрёт,

Он будет в памяти народной,

Покуда род людской живёт.

А. Бамбуркин

 

Маршал Жуков

Он был суров и твёрд, как кремень,

О нём ходила грозная молва,

Он, как отрезал, говорил со всеми,

Бросал, как гири, веские слова.

 

Когда железом враг звенел упрямо

И оборону нашу прорывал,

Он необученных бойцов швырял горстями,

Он их телами дыры затыкал.

 

Со Сталиным он намертво боролся,

Нелепые приказы отвергал,

Ни разу в правоте своей не прокололся,

Куда был послан, там он побеждал.

 

Он воевал числом, но всё ж с уменьем,

Ради победы жизни не щадя,

Его, как к горлу штык, веленье

Было острей, чем рысий взгляд вождя.

 

Его назвали маршалом Победы,

К его Берлин свалился сапогам,

Потом, как черви, подточили беды

На радость зубы скалящим врагам.

 

Не мог простить генералиссимус усатый

Такого превосходства над собой,

И, местью кровожадною объятый,

С глаз долой его отправил на покой.

 

В Рай попал победный маршал Жуков,

Хуже смерти для него покой,

Хуже ржавчины дырявит душу скука,

Тогда живёшь, когда идёшь на бой.

 

Он отыскал кремлёвского сатрапа

И выплюнул всё то, что думает о нём,

В ответ несутся звуки яростного храпа

Расплющенного в нить земным ядром:

 

— Я к вам приду Антихристом библейским,

Я шкуру с вас живых сдеру,

Я уничтожу всех врагов злодейских,

Жить буду вечно, не умру.

 

О своём о прошлом Жуков тужит,

Вспоминает часто о войне,

С братством ветеранов крепко дружит

И тоскует о своей стране.

В. Малигон

 

Маршал Жуков

Своим служением народу

Он заслужил любовь страны.

Ему я посвящаю оду,

Стратегу, гению войны!

 

Он рос в семье крестьянской,

Трудиться с детства привыкал.

Был интерес к судьбе солдатской,

И много книг всегда читал.

 

О полководцах той России

Он с восхищеньем говорил,

Суворова победы восхищали,

Героизм солдата покорил.

 

Пришел на службу по призыву,

Он унтер-офицером стал.

Служил Отечеству ретиво,

Как бить врага он изучал.

 

В первой мировой сражался,

Он честь свою не уронил.

За что крестами награждался,

И там талант свой проявил.

 

После войны служил Советам,

Он командиром красным стал.

И не стремился к эполетам,

А мирный труд оберегал.

 

Бил самураев у Хасана,

Восток в те дни тревожно жил.

Страна свои границы защищала,

Звезду Героя Жуков заслужил.

 

Война в Европе полыхала,

Несла угрозу для страны.

Тяжелым испытаньем стала

Для генералов той поры.

 

Нам навязали битву века,

Враг рвался яростно к Москве.

Характер закалялся человека,

За пядь земли сражались все.

 

Под Ельней их остановили,

И навязали жесткий бой.

В контрнаступлении побили,

Солдат сражался, как герой.

 

Они Гвардейцами все стали,

Верховный подписал приказ.

Заслуженно тогда их награждали,

Врага остановили в этот раз.

 

Разбили немцев под Москвою,

Не сдали город на Неве.

Гордились Волгою-рекою,

А Сталинградом уж — вдвойне!

 

Под Курском планы их сломали,

В Орле победу закрепив.

К Днепру врага они погнали,

«Восточный вал» путь преградил.

 

Брать Киев сходу — это жертвы,

Широкий Днепр преградой был.

Откинул маршал все прожекты,

И план обхода предложил.

 

Провел он скрытно переправу,

Атаку начал с трёх сторон.

Пошли солдаты по сигналу,

И Киев был освобождён!

 

Звезда вторая засияла

На полководческой груди.

Страна героев награждала,

Их ждали битвы впереди.

 

Сражения он вёл по карте,

План наступлений составлял.

И штурм Берлина, «на закате»,

Во всех деталях представлял.

 

Бои велись уже в Берлине,

За каждый дом дрались тогда.

Победы знамя на Рейхстаге,

Солдаты водрузили навсегда!

 

Победы Акт им был подписан

Восьмого мая — Рейха нет!

Рейхстаг солдатами расписан,

Урок врагу на много лет!

 

Парад Победы принял Жуков,

На белом выехал коне.

«Ура!» — гремело среди салютов,

Его встречали дружно все!

 

Года прошли, а споры остаются

Об истинных героях для страны.

Поколения, надеюсь, разберутся,

И будут чтить Героев той войны.

Б. Мохонько

 

Слово о маршале Жукове

«Струны мои —

Сами славу ему

Рокотаху...»

 

I

То не гром прогремел в вышине,

То не сдвинулись тучи седые,

То Георгий на белом коне

Объезжает пределы России.

 

Что за ветер в ночи поднялся,

Небо в сполохах, сны беспокойны —

Это злыми зрачками кося,

Рыщут по миру хищные войны.

 

Под Калугою воет пурга,

Под Архангельском бесится вьюга.

Отодвинешь на север врага,

Глядь, другой подбирается с юга.

 

А уж как ты, земля, дорога!

Да раскинулась больно широко —

Опрокинешь на запад врага,

Глядь, другой подползает с востока.

 

II

Может, нету у света конца,

Может, нынче конец приключится —

Из того ли рябого яйца

Бесноватая лютая птица

Выводила кривого птенца.

 

И железные перья на нём,

Обрастали тяжёлым огнём.

 

Там, где буря от крыл прошумит —

Крыши сорваны, роща горит.

 

А куда упадёт его взгляд —

Камни плавятся, реки кипят.

 

III

Маршал ухо к земле приложил,

Всё-то понял и в Центр доложил:

 

«Чую вражеских сил продвиженье,

Войску выдать оружье пора.

Полагаю, начнётся сраженье

В воскресенье, в четыре утра».

 

Рассудили, прикинули — врёт!

Паникёры... известный народ...

 

Нет страны веселей и чудесней,

И так вольно нам дышится в ней,

Оттого и звенят наши песни

От тайги до британских морей.

 

Если враг не дурак — не попрёт.

Так что тихо. Ни шагу вперёд!

 

А беды-то не видно, не слышно,

Затаилась до срока, хитра.

Как загадывал он, так и вышло —

В воскресенье. В четыре утра.

 

Смерть как туча пошла напролом.

Полземли у неё под крылом.

 

IV

Застывает волна на песке,

Закипает кровавая пена,

Враг шагает по Бугу-реке.

Буг-река врагу — по колено.

 

Маршал скачет во весь опор,

Вылетает в широкое поле,

Видит — ворогу полный простор,

Видит — ворогу вольная воля.

 

Он глядит из-под правой руки,

Он зовёт на подмогу полки,

Но ни звука, ни вздоха в ответ,

Ни подмоги, ни помощи — нет.

 

Он глядит из-под левой руки,

Он зовёт на подмогу полки…

Подошли бы полки, помогли!

Только все как один полегли.

 

V

Маршал даль озирает с холма,

Только даль не видна за дымами,

Дотлевает дворы и дома,

Догорают сады за домами...

 

Только чёрные трубы торчат,

Только чёрные птицы кричат,

Только чёрная мгла, и во мгле —

Тонет родина в адском котле.

 

Разве душу удержишь в горсти,

Мати, мати, о чём ты рыдаешь?

«Сыне родный, спаси-защити!

На кого же ты нас покидаешь?!..»

 

«Сыне родный, спаси-помоги!» —

Это воют дороги, как вдовы,

И цепляются за сапоги,

Липнут глиной сырой, стопудовой...

 

Месть и ненависть в сердце твоём.

Мать-земля, ты уже — за холмом!

 

VI

То не ангел в трубу вострубил,

То, срываясь на брань и проклятья,

Крикнул маршал сквозь пепел и дым:

«Подымайтесь, сёстры и братья!»

 

«Мы на месяц всего-то уйдём!..» —

Муж прощался с детьми и женою,

Отзывался молчанием дом,

Нехорошей звенел тишиною.

 

«Мы на месяц, а не насовсем!..» —

Сыновья матерей покидали,

И срывались иконы со стен.

Двери в отчих домах возрыдали.

 

Поседела от пепла земля,

Побелели поля от полыни,

Полыхает над лесом заря,

Будто небо с краёв подпалили.

 

Эта память, лечи не лечи,

Будет после являться в кошмарах —

Завываньем сирены в ночи

И разрывами в чёрных пожарах.

 

Тяжкой поступью, мерной, стальной

Ломит враг через рвы и воронки.

Чёрный ветер свистит над страной

И несёт на восток — похоронки...

 

VII

То не грозы сошлись в небесах,

Колыхнулись озёра и реки, —

Это маршал привстал в стременах,

Поднял маршал тяжёлые веки.

 

Он на карту глядит с высоты,

Ищет, в чём же оплошка и промах, —

Прогибаются, гнутся фронты

В страшных брешах, разрывах, проломах…

 

Хочет маршал Смоленск удержать,

Но за Вязьмой смыкаются клещи!..

Хочет рану на карте зажать, —

Кровь меж пальцев струится и хлещет!

 

Это подлая правда войны,

Так что маршала не попрекайте

Тем, что слишком густы и красны

Наши встречные стрелки на карте.

 

VIII

Маршал Жуков к порогу шагнул,

Подогнулись под ним половицы,

Он дубовую дверь распахнул

Богатырской своей рукавицей.

 

Кто рассеет смертельную тьму,

Нет ни веры кругом, ни надежды...

И — Егорий явился ему

В осиянных багровых одеждах.

 

Непонятный, таинственный гул

Прокатился как гром по округе —

Это маршал колени согнул,

Поднял маршал тяжёлые руки.

 

«Брат Георгий! Спаси-помоги!

Сила валит и ломит стеною,

И по правую руку — враги,

И по левую руку — враги,

И притихла Москва за спиною...»

 

IX

Обручилась кручина с тоской,

И бедой поделиться не с кем.

«Встань из праха, Дмитрий Донской!

Пробудись, Александр Невский!..»

 

Из-за огненной той реки —

Видит Бог, что время не рвётся! —

Будто грозы идут полки,

Пыль земная не ворохнётся.

 

Вот идут они день-деньской,

При знамёнах, в славе и блеске,

Впереди у них Дмитрий Донской,

Рядом с ним Александр Невский.

 

То-то гордость идёт, краса! —

Ни следа на траве росистой,

Лишь разносятся их голоса

По широкой земле российской.

 

Светлый всадник встаёт над землёй, —

То Георгий, таинственный витязь:

«Эй, откликнитесь, кто живой!..

Кто подмоги просил? Отзовитесь!..»

 

X

Отпусти мою душу, печаль,

Отпусти моё сердце, кручина,

Отзывается дальняя даль

Еле слышно, едва различимо.

 

Мне привиделся русский солдат

С образком материнским на шее,

Что в окопы спускался, как в ад,

Зарывался по горло в траншеи.

 

Там от края до края земли

Рудой кровушкой ночь напиталась,

Наши все как один полегли,

Никого-то в живых не осталось.

 

Но отчаянных смерть не берёт,

Но погибших не ломит кручина,

И вставал-подымался народ,

Отрастал из земли, как щетина.

 

Знает небо, и помнит земля,

Только что они скажут об этом...

Но высокие стены Кремля

Утро красило розовым светом!

 

XI

Что за крик среди нищих полей?

Что за вой на пустых пепелищах? —

Это матери ищут детей,

И никак на земле не отыщут.

 

— Маршал, маршал, а где мой сынок,

Мой сынок Василёк? Ты не помнишь?..

 

«Знаю, матушка, где твой сынок,

Как такого героя не вспомнить!

Ты прости меня, мать… Не сберёг…

Опоздала к нему моя помощь.

 

Был твой сын — из героев герой,

Самый первый смельчак и красавец,

Жалко только, его той порой

Не успел я к награде представить.

 

Не боялся твой сын ничего.

И погиб он в бою по-геройски.

Но скажу я тебе про него —

Самый лучший он был в моём войске!

 

Как же мне не запомнить его,

Дорогого сынка твоего!..»

 

XII

Похоронки летят и кричат,

Будто стаи ворон на погосте.

И осины, как нервы дрожат,

И берёзы белеют, как кости.

 

— Маршал, маршал, а где он лежит?

Ты запомнил? Приметил то место?

 

«Знаю, матушка, где он лежит,

Я запомнил, приметил то место.

 

Он лежит где-то там, где — убит.

А убит твой сыночек — под Брестом...

Под Калугой убит...

Под Ельцом...

И под Киевом…

И под Смоленском…

Он убит подо Ржевом...

Орлом...

Под Рязанью...

Под Курском...

Под — Энском.

 

Но не жить бы нам, мати, с тобой,

Если б он не погиб — под Москвой.

 

На широких российских ветрах

Плачет гром над могилою сына,

И туман проплывает в ногах,

И горит в изголовье рябина.

 

Как не ведать мне места того,

Где могила сынка твоего!..»

 

XIII

Смерть заломит и вывернет локти,

Скрутит так, чтоб подняться не смог.

Не послушал ты мать, не берёгся,

В придорожное жито улёгся,

Василёчек ты мой, Василёк...

 

Что лежишь ты ничком, победитель?

Не ответишь ты мне ничего,

Прикрывал тебя Ангел-хранитель,

Только пуля прошла сквозь него.

 

Он замешкался, твой белокрылый,

Смерть прошла, обернувшись свинцом,

И горячую кровь отворила,

Отомкнула, и — дело с концом...

 

Зря кукушка твоя куковала,

Всей-то жизни — весна до войны…

Отчего же душа ликовала,

Озираясь на мир с крутизны?

 

Над дорогой кружась, над смоленской,

Расшвыряв облака, как бинты,

Красоте ты дивился вселенской,

В первый раз ты, простак деревенский,

Видел землю с такой высоты!

 

Ты ушёл, а в миру опустелом,

На юру, на бугре обгорелом

Продолжалась по-прежнему жизнь —

Над твоим изувеченным телом

Две вороны, рыдая, дрались...

 

XIV

«Никогда моя рота не встанет,

Кто же выручит вас и спасёт,

Если тёмная сила нагрянет,

Если Родина-мать позовёт?..»

 

Был твой Ангел и ласков, и светел,

И на всё тебе Ангел ответил:

«Не смущайся, солдат, не робей,

Смерть случилась?.. А я не заметил…

Да и ты позабудешь о ней!

Всё, что свято — вовек невредимо,

Здесь ни крови, ни горя, ни дыма...»

 

Но не сходит забота с лица:

«Отпусти меня, Ангел!.. Родимый…

Я поклялся — стоять до конца!»

 

«Не тревожься, солдат, будь спокоен,

Отправляйся ты смело в запас,

Весь народ перечтён и построен,

Сам Георгий, испытанный воин,

И вся горняя сила — за вас!»

 

XV

Этот плач разодрал твою душу, —

Без косынки, по пояс в снегу,

Об ушедших тоскует Катюша

На высоком крутом берегу.

 

Но отставить про чувства и нервы!..

Свои нервы ты выжег дотла,

Посылая на гибель резервы,

Чтобы вытащить Русь из котла.

 

Всё черно, безнадёжно и туго!..

Но, обнявшись, пошли на врага —

Ледяная калужская вьюга

И архангельская пурга.

 

И в дымах, будто в лентах, красуясь,

Взвыли ветры, отборная часть:

«Ты нас гнал, ты платил, не торгуясь,

Не считаясь и не мелочась!..»

 

И метели, взметаясь и воя,

Затевают свою круговерть:

«Ты нас бросил в прорыв под Москвою,

Ты послал нас на верную смерть!»

 

«Ничего мы тебе не забыли! —

Ощетинившись, свищут снега, —

Ты пригнал нас сюда из Сибири,

Ты швырнул нас под танки врага!»

 

И морозы гремят ледяные:

«Ты нашёл нас в глухой стороне,

Ты построил нас в роты штрафные,

Ты спалил нас в великом огне!»

 

XVI

Наши марши ревели, как танки,

Наши песни дышали огнём,

Уходя под «Прощанье славянки»,

Каждый думал, что это — о нём.

 

Этот век нам выклёвывал очи,

Нашу память калечил, как мог.

Но не вылинял — синий платочек,

Не погас в темноте — огонёк!..

 

Поднимается русская слава

И клянётся: «Ни шагу назад!» —

Из минувшего — полк Святослава,

Из грядущего — псковский десант.

 

Я сквозь слёзы гляжу на державу, —

Царство муки, терпенья, любви,

Где народ получает по праву

И венцы, и награды свои.

 

Где пройдя через боль и страданья,

Видят люди добра торжество,

Получая награды и званья…

Но уже — не от мира сего.

 

XVII

Ваши души на майских бульварах

Просияли, как в райских садах,

Не разрывами в чёрных пожарах,

А деревьями в белых цветах.

 

Маршал едет с великой Победой,

Едет с армией он на восход,

То не пыль встаёт на полнеба —

Слава воинская идёт!

 

И проведав о том заранее,

У границ их встречает народ.

И такое у них обнимание!

И такой у них пир идёт!

 

И, ей-богу, без всяких шуток,

Хочешь верь, а хочешь не верь,

Пировали двенадцать суток,

На тринадцатые — курьер!

 

Еле маршала разыскали.

Привезли во дворец. Тишина...

Самолично товарищ Сталин

Нацедил ему чашу вина.

 

Принял маршал тяжёлую чашу,

И не дрогнула даже рука.

— Пью, — сказал он, — за Родину нашу!..

И была эта чаша горька.

 

XVIII

Вешний гром прошумел в вышине,

Раздвигаются тучи седые,

Маршал Жуков на белом коне

Озирает пределы России.

 

То не птица кричит над водой,

То не горе столкнулось с бедой,

Слово вещее — что оно значит?..

 

Светлый всадник встаёт над землёй,

Очи грозные в облаке прячет.

В. Артёмов

 

Русский солдат с маршальскими погонами

Поэма

Освобождение Великих Лук и Маршал Победы Г.К. Жуков

«Один из ярчайших полководцев ХХ века — Георгий Константинович Жуков. Он не был утончённым интеллигентом с изысканными манерами — он был русским солдатом с маршальскими погонами на плечах, но превзошёл всех немецких фельдмаршалов-аристократов с богатой рыцарской родословной, разбил их тевтонские армады».

Конструктор ракетной техники С.П. Непобедимый

 

Только герои достойны свободы,

Был мир из пшеничных колосьев сплетён.

Только открылись вдруг чёрные своды,

С Запада хлынула хмарь непогоды,

Серпу и молоту меч предпочтён.

 

Плачет земля под армадою злою.

За солнце и счастье для глаз дорогих

Русскому воину выпало: к бою.

Где Бог и мороз за Россию стеною,

Там люди достойны героев своих.

 

Твой подвиг не скроет печальная Лета,

Народ-победитель, узнавший в войне:

Где Жуков — там слава, где Жуков — победа,

Русская слава на белом коне.

 

«…града, нарицаемаго Великих Лук. Бяше же тогда град сей многочеловечен зело, славою и богатством иныя грады превосходяше».

«Житие и жизнь преподобного отца Мартирия»

 

Крепко сшит и ладно скроен,

Небо, речка, люд могучий…

Был не просто город-воин —

Город-крепость, город-круча,

Город-глыба, город-сила,

Город-камень из начала,

Современная Россия

В городах таких мужала.

 

Ему выпало бороться,

Да с врагами вечно биться,

Был оплечьем новгородцев

И предсердием столицы.

 

Лезли орды то ливонцев,

То поляков злое эхо,

И светило чаще солнце

Здесь не с неба, а с доспехов.

 

Вероломно жгли, веками,

Город рушили с разгона,

Так что в Смуту казаками

Заселялся город с Дона.

Город жил всё время между,

Редкий мир, а чаще — горе,

Город ратный, порубежный,

Как солдат, стоял в дозоре.

 

Не отступишь, не заплачешь,

Не согнёшься враз в печали,

И хотели б жить иначе,

Да враги не разрешали.

 

И росли лучане дружно,

С юных лет в войну играли,

Пули — вместо погремушек,

Вместо куколок — медали.

 

Были Луки просто Луки,

Но Великими однажды

Нарекли их не за муки,

А за подвиг их отважный.

 

Не склонялись, не клонились,

Шли твердынею меж нами,

Не искали жалость, милость

Порубежные лучане.

 

Город-крепость, город-правда,

Подчинится только с бою,

Нерушимая преграда

По-над Ловатью-рекою.

 

Ничего дороже, кроме

Чести, веры и присяги,

Что разрушили — отстроим,

В силе вражьей нет отваги.

 

А берётесь хвастать дерзко,

Потешаться нощно, денно,

То найдётся княже Невский

Или Жуков. Непременно.

 

Много вод века умчали,

Поколения мчались скоро,

Только всё, как и сначала:

Город-крепость.

Витязь. Сторож.

 

Порубежным исполином

Луки стал среди простора,

Всё, что было, то и ныне,

Новизна — лишь след повтора.

 

Всё, увы, бывает снова,

И в грядущее с тобою

Смотрят с вала крепостного

Танк и стела со звездою.

 

«Притянуть на себя силы противника — главная задача 3-й Ударной армии. Возьмёте вы Новосокольники или нет — всё равно задачу будем считать выполненной, если притянете на себя силы врага, и он не сможет их снять с вашего участка для переброски на юг. Итак, своими действиями на длительное время, повторяю — на длительное время, сковать противостоящие войска и притянуть резервы ближайших немецких армий и армейских групп, что будет равносильно срыву переброски их на юг. В этом и состоит главная задача 3-й Ударной армии. Не бойтесь и обороны, главное — перемолоть побольше сил противника».

Г. К. Жуков, штаб 3-й Ударной армии, Сенчитский бор

 

Вновь взрывами распорот

Простор, что у реки,

Один и тот же город,

Менялись лишь враги.

 

Французы, ляхи, немцы…

И немцы тут опять:

Пришли с холодным сердцем

Жечь, грабить и стрелять.

 

Коричневая свора,

Всемирный крестный ход…

Но знал отважный город:

Фашист здесь не пройдёт!

 

Не для того здесь предки

Костьми легли в пыли,

Чтобы сейчас их детки

Всю славу растрясли.

 

Ожившая история.

Логичны всё и часть —

Стояла пред Баторием,

Стоять нам и сейчас.

 

Ждут Жукова: уж он-то

Задачу разъяснит,

Из крови и из пота

Поможет сделать щит.

 

И Жуков строг и мрачен:

— Врагов сильнее рать.

Ближайшая задача

Её поизмотать.

 

Перемолоть дивизии,

Перемолоть полки!

Перемолоть — как миссия —

И танки, и штыки.

 

— Но это в топку дерзкую

Бросать и жечь дотла

Тела и жён, и детские,

И всех бойцов тела?!

 

— Бросать, — чеканит Жуков. —

Я знаю, что потом

Мне скажут, что лишь трупов

Я видел высший толк.

 

Мне скажут: «Ты на трупах

Сражений знал ответ».

«Убийца, — скажут, — Жуков».

Но выбора-то нет!

 

Пока орудийному лаю

Преграда — лишь слабая плоть.

Трагедия. Знаю я, знаю.

Но надо…

Перемолоть!

 

Молчали чины высокие,

Полковники, политруки…

Глушили остатки совести,

Пялясь от слёз в потолки.

 

Их взгляды, как дни, тяжёлые

Выдержит только тьма.

Пальцы от курева жёлтые

В кулаки сжимает зима.

 

«Мне позвонил командующий Калининским фронтом генерал М. А. Пуркаев, сказал, что к нам выехал Г. К. Жуков, и чтобы я его «не пускал» на передний край. А мой наблюдательный пункт — рядом с передним краем, в зоне пулемётного огня фашистов. Куда же мне его не пускать? Приехал он с командующим артиллерией фронта генералом Н. М. Хлебниковым. Я доложил обстановку. Георгия Константиновича особо заинтересовала высота Воробецкая — место самых ожесточенных боев и самое напряженное место всего фронта окружения Великих Лук, тонкая такая прокладка, что ли, в которой дивизия Александра Львовича Кроника получала вражеский огонь и с фронта, со стороны деблокирующих фашистских сил, и с тыла — от гарнизона Великих Лук. А генерал Жуков приказал дать машину и пару автоматчиков и, вопреки моим попыткам остановить его, уехал к Кронику».

Генерал А.П. Белобородов

 

Отсидеться не удастся

По тылам да по штабам,

Хоть и лет «слегка за двадцать» —

Нынче здесь, а завтра там.

 

Не бывает командира,

Что солдату б не был брат,

Всё вершится перед миром,

На миру, как говорят.

 

Можно спрятаться в приказы,

Застегнуть плотней мундир,

Командир бывает разным,

Но он брат — раз командир.

 

Телефон — полуобщенье,

Если ты передний край

Не излазил лично, честно.

Да в окопе побывай!

 

Где труднее — там нужнее

Командирский зоркий взгляд,

Не балласт на чьей-то шее,

А расчёт и результат.

 

«Подкрепимся? — сытым хором. —

Соберём, что тыл послал?»

Жуков эти разговоры

Очень резко пресекал.

 

Покажи сначала местность —

Наш природный оберег,

Не затем мы шли от Бреста,

Чтобы пятиться весь век.

 

Покажи бойцов, оружье,

Будь на равных, не хитри,

Справны воины наружно —

То неплохи и внутри!

 

— Ну зачем стремиться в пекло?

Адъютанты, замы есть…

— Чтобы мнение окрепло

Лишь туда и нужно лезть!

 

— Там бомбёжки, там обстрелы.

— Важна каждая деталь.

А чтоб я остался целым —

Не комфронта то печаль.

 

Сам не видел — значит, вовсе

Ничего ты не видал,

Не в ответах суть — в вопросах

На ответ, что будет дан.

 

Листья ластятся под ноги,

Ветер прочь фуражку рвёт…

— Шанс идти даётся многим,

Но не все идут вперёд.

 

Вроде, что передовая?

Что смотреть тот смрад и дым?

Но бойцы часы сверяют

По часам-то по твоим!

 

Где ругнёшься, где пошутишь,

Где расскажешь анекдот…

Вроде мелочь, но как шустро

Эта «мелочь» в плен берёт.

 

Да, снаряды, гимнастёрки…

Есть резон ещё один,

Балагур Василий Тёркин

К силе той необходим.

 

Побеждают не железом.

Не одним железом — факт!

Мало быть в расчётах трезвым,

Нужно «что» сменить на «как».

 

Телефон звонит надрывно:

— Жуков едет. Он в пути.

Не пускайте под разрывы…

А поди тут не пусти.

 

Что ни бой, то сразу веха,

Всё без дублей и всерьёз.

— Не пускать.

— Уже уехал.

Только пыль из-под колёс.

 

Лёгкий, на решенья быстрый,

Жуков, словно местный ад.

Он проклятие штабистов

И… проклятие солдат.

 

«С высоты Воробецкой генерал Жуков вернулся часа три спустя, покрытый пылью с головы до ног, — попал там под артиллерийский обстрел. Теперь он хотел помыться. Мороз стоял крепкий, но Георгий Константинович разделся до пояса, вышел из блиндажа в траншею и попросил облить его из ведра. Закалённый был человек, очень сильного телосложения».

Генерал А.П. Белобородов

 

Напряжены до нервной дрожи

Здесь воздух, лес и облака.

Приехал пылью запорошен

И снежной крошкою слегка.

 

— Что Кроник?

— Под обстрел попали.

Долбили фрицы, что есть сил,

И дозы смертоносной стали

Летели сквозь огонь и синь.

 

Внизу — дома, овин и церковь,

Но бьют из внешнего кольца,

Снаряды падают прицельно,

По два — на каждого бойца.

 

— Они ж в осаде напряжённой.

Снарядов должен быть предел.

— Прорвался планер к окружённым.

Всего один, но пролетел.

 

— Снаряды, как нужны снаряды!

Но ничего. Урок был впрок.

Резервы, подкрепленья — рядом,

Лишь нужно подождать чуток.

 

Там, на переднем крае встань-ка,

Ползком всё, камуфляжа грим…

— Георгий Константиныч, баньку?

— Нет, с банькой лучше погодим.

 

Разделся. Выглянул в траншею.

По пояс генерал раздет.

— Наш Жуков, — слышен рядом шелест, —

Не просто генерал, атлет!

 

Встал Жуков, коренастый, жильный,

Кивнул солдату:

— Ну же, лей!

Тот мнётся.

— Не робей, служивый.

Воды помыться не жалей.

 

Мороз под двадцать. Зябко всяко.

Блиндаж, заснеженный простор…

А Жуков только охнул, крякнул,

Ещё и снегом грудь растёр.

 

Солдат не верит:

— Разве любо?

— Ты лей, — улыбка из-под рук. —

Нам стужа — русская подруга,

А холод — главный русский друг.

 

— Ну, крепок, — пялятся солдаты.

Бывает главный, что есть сил,

Разнос устроит, пустит матом,

Но этот… всех опередил.

 

Бывал в Гражданскую рубака,

Сейчас такой же оголец,

Свой парень, только не рубаха,

Начальник первый и боец.

 

Помылся Жуков на природе,

Растёрся, щурится казак.

Собрался в путь:

— Белобородов,

Чайку наверх и я — назад.

 

Дадим пинок фашистской мрази.

Попомни, планы говоря.

На животе, бывало, лазил,

Но лазил так совсем не зря.

 

Я много требую, так что же.

«Ты беспощаден» скажут мне.

Но я к себе гораздо строже,

С себя я требую вдвойне.

 

Хотел бы побеждать всечасно

Без трупов, боли, без атак…

Да вот фашисты не согласны

Сдаваться русским просто так.

 

Да, нужно где-то на пределе

Нам жить, сгибая жизнь в дугу,

Ведь дух живёт в здоровом теле,

Живёт, хоть через не могу.

 

Уехал Жуков. Но зимою

В траншеях часто, невпопад,

Вдруг обольётся ледяною

Водой один, другой солдат…

 

Протрутся снегом, крякнут, охнут,

Как прежний пришлый генерал,

Под орудийный тяжкий грохот.

— Как Жуков ты, братишка, стал.

 

Смеются весело, с подначкой:

— Такие стоят сразу двух!

— Плесни водички на удачу!

— Есть лёд в ведре — так крепче дух!

 

«Известный полководец оказался бывшим начальником и наставником нашего командира дивизии, когда тот ещё служил старшиной эскадрона в далёкие годы после Гражданской войны. Встреча однополчан была сердечной и трогательной.

— Вот когда я тебя разыскал, — шумел кряжистый, суровый на вид полководец. — Ничего, держишься молодцом. Малость постарел, а есть порох в пороховницах. Докладывай, как готов к штурму».

Боец 357-й с. д., писатель М.А. Лямин

 

Знакомый профиль волевой.

Боец даётся диву:

— Сам Жуков на передовой?

Зачем спешит к комдиву?

Другой боец у блиндажа

Заметил просто, строго:

— Их дружба крепка и свежа

Ещё с двадцать второго.

 

Наш Кроник с Жуковым служил.

И тут — такая встреча!

— Друзья, кажись.

— Да не «кажись»,

Раз поспешил под вечер.

 

Он на КП мог и с утра

Приехать с наших улиц.

Друзья, видать!

— И наш-то рад!

Как командиры встрепенулись!

 

— Встречай.

— Товарищ генерал.

Как в молодости, рядом.

— Смотрю, что Луки, вроде взял.

— Добавить бы снарядов.

 

— Добавим. Нет, не постарел…

— Сейчас сообразим мы ужин.

И ты всё так же в гуще дел,

Георгий Константиныч, друже!

 

Обнялись только, вдруг на свет

Встал третий к ним из полумрака.

— Фадеев? Ты?

— А разве нет?!

Не ожидал?

— Санёк, чертяка!

 

Как тесен мир и узок круг.

Кто б мог предвидеть эту встречу?!

Однако, громче сердца стук

И впереди — короткий вечер.

 

Один был друг и сразу два!

— Фадеев, ты в каком запасе?

— Пишу для «Правды».

— Всё слова.

Давайте чаркой встречу скрасим.

 

— А всё же в этом есть резон,

Что мы все трое в этом месте

Сошлись, как будто на поклон

Пришли к земле в веках известной.

 

Нас как собрала та земля,

И Луки сами вопросили,

Здесь Русь, страдая и моля,

Роняла слёзы от бессилья,

Здесь словно центр ключевой,

Века России — в абсолюте.

— Ну ты хватил!

— Смотрите, вот

Войну сравню с метелью лютой.

 

Крутила, с ног валила всех,

Пока весенняя отрада

Не возвратила жизнь и смех,

Весна — награда Сталинграда.

 

Один на юге Сталинград.

Другой на севере, то — Луки.

— Ты, Саш, — поэт.

— А автомат —

Моё перо, что просят руки.

 

Слова — что пули, книга — танк…

— Не знаю, что нас здесь собрало,

Но это так прекрасно, так

Здорово…

— Лишь спирта мало…

 

Все засмеялись. Пир душе

Здесь с довоенными друзьями

В простом командном блиндаже.

— Мир довоенный ожил с нами!

 

Друзья, мы словно спасены,

Машину времени взяв эту,

Всё, словно прежде, нет войны.

Пусть есть война, но словно нету!

 

«Выясняется и еще одно, совершенно уже невероятное обстоятельство. Полководец, оказывается, играет, и хорошо играет, на баяне. Где-то в охране штаба отыскали старенький инструмент. Ремень привычным движением кладется на плечо, пальцы делают молниеносную пробежку по ладам, широко развернуты мехи, и возникает тихая, задумчивая и печальная мелодия. Два голоса — тонкий фадеевский и хрипловатый баритон полководца — переплетаются, как бы обгоняя друг друга:

Позарастали стежки-дорожки,

Где проходили милого ножки.

И когда дело подходит к припеву, в приятный этот дуэт вплетается хриплый после вчерашних телефонных разговоров бас комдива…».

Фронтовой журналист Б.Н. Полевой

 

«Позарастали стёжки-дорожки,

Где проходили милого ножки,

Позарастали мохом-травою,

Где мы гуляли, милый, с тобою».

 

Позарастала страна, со страною

Всё изменилось вместе с войною,

Нет ни дорожек, тем более стёжек,

Лишь поднимается дым от бомбёжек.

 

«Мы обнимались, слёзно прощались,

Помнить друг друга мы обещались.

Нет у меня с той поры уж покоя, —

Верно, гуляет милый с другою».

 

Всё сейчас стало нескладно, неловко.

Милый с другою? С другою винтовкой?

Милый гуляет? Мечты не неволю,

Но только гуляет по минному полю?

 

«Если забудет, если разлюбит,

Если другую мил приголубит, —

Я отомстить ему поклянуся,

В речке глубокой я утоплюся».

 

Да и топиться тут нету резона,

Стон не заткнёшь, не укрыться от стона,

Дом разбомбили, от дома — воронка,

На мужа по почте идёт похоронка.

 

Пели и плакали, изредка пили,

Горе народа песней глушили,

Горе народа на песню ложилось,

Но не глушилось, совсем не глушилось.

 

Не о войне песня русская пелась,

И жизнь согревалась, звучала, терпелась,

Песня летела, в небо взмывая,

В город родной — от переднего края.

 

«Стёжки-дорожки…». Лица светлели,

Бойцы не пьянели от спирта и пели,

И мысли летели в ясные дали,

Песню горе в себе избывали.

 

Казалось, что вечною будет та рана,

Но в сердце приходит голос баяна,

И «мохом-травою» баюкает души.

Хочется — пой, а не хочется — слушай.

 

— Как же красиво!

— Душевно как вместе!

Чем круче война, тем лиричнее песни,

Тем серебристее месяц в окошке,

Тем так желаннее «стёжки-дорожки…

 

Жуков играет, глаза чуть открыты,

Пыльцы, меха — в одно целое слиты.

Хор такой чистый, искренний, складный.

Лампа мигает из гильзы снарядной.

 

— Знаете, други, тому время впору,

Кто бой и труд не доверит дублёру,

Кто проявит всё своё наготове,

Кто и с баяном, и с шашкою вровень.

 

— Поверишь, не пел уже где-то полгода?

— Поверю. Для песен не срок у народа.

Но песни звучат не по срокам, и если

Война не отступит, добьют её песни,

 

«Позарастали стёжки-дорожки,

Где проходили милого ножки,

Позарастали мохом-травою,

Где мы гуляли, милый, с тобою».

 

«А наш главный артиллерист генерал Н.М. Хлебников рассказал об их бдениях под огнём на высоте Воробецкой. Больше всего Николая Михайловича удивило не то, что член Ставки Верховного Главнокомандования вышел в окопы переднего края, а вывод, который Г. К. Жуков сделал, наблюдая бой, увидев немецкую пехоту, залегшую в трехстах шагах на западных скатах высоты. Отряхивая с шинели пыль и гарь, Жуков сказал: «Выдохся немец. Всё!»

Генерал А.П. Белобородов

 

— Как про снаряды говорили,

Что не хватает, что их нет…

Теперь мы встали в полной силе.

Снарядов вдоволь. Весь ответ.

 

Они утюжили бывало

Своим железом и огнём,

Теперь вот мы их добиваем

И где увидим — сразу бьём.

 

Смотри, фашисты просто жалки,

Как им не нравится сейчас,

Что не они нас в землю вжали,

А мы их.

— И не в первый раз.

 

Лежат на склоне, словно трупы,

Не поднимая головы.

— Калибр у нас и вправду крупный.

Тут не отвертитесь, увы.

 

Перемололи всё же фрица,

Он перестал настырно лезть,

Он смело пёр — теперь боится,

Всё! Немец выдохся, как есть.

 

Под свист снарядов, в комьях дёрна

Стоял счастливый генерал:

Дают совсем фашисты дёру,

Прицельно, в точку ты попал.

 

Смешно, снарядов не хватало…

Хотя не смех, скорее, зол,

Когда подумаешь, как мало

Тех, кто врага… перемолол.

 

О сколько их под снегом в поле

Легло легко за рядом ряд!

Добились. Всех перемололи.

И наши рядышком лежат.

 

Мороз. Но будто бы теплее.

Разрывов дым не ест глаза.

Бьют рядом наши батареи,

И вдохновляет каждый залп.

 

«Огонь!». И, значит, одолели,

Перемололи вал атак,

Всё подчинили общей цели.

«Огонь!». Повержен страшный враг.

 

Всё. Немец выдохся — как вывод,

Перемололи — как итог.

— Георгий Константиныч, вы-то

С начала видели тот срок?!

 

— Да, что-то видел, было — верил,

Но основное — тот объём,

Что наш народ содержит в венах,

Что от рождения при нём!

 

Михалыч, скажешь — это пафос,

Но истина и глубока

Тогда и тем, когда в ней краткость

И мудрость жилки у виска.

 

Пришлось подняться в новой силе,

Был главный для страны вопрос:

Не покорили б — истребили

Нас всех под ноль по плану «Ост».

 

Вот немец выдохся…

Как ждали

Таких вот дней блиндаж, окоп,

Эвенк в тайге, товарищ Сталин,

Крестьянка, волжский хлебороб…

 

Все ждали. Потому сегодня

Нам после тягостных недель

Так настроенье штурм наш поднял.

Летят снаряды точно в цель!

 

Вот город наш! Какое счастье.

Ещё не кончили войну,

Но постепенно очищаем

От чёрной нечисти страну.

 

Назад деревню за деревней

Берём. Назад — остатки сёл.

Вот город Луки, город древний,

Вновь независимость обрёл.

 

То не история — скрижали.

То память генов — не потерь.

Хоть было трудно — устояли,

Устал фашистский лютый зверь.

 

Стреляют метко наши пушки,

И знает каждый рядовой,

Что с нам рядом Тютчев, Пушкин,

Князь Невский, Мусоргский, Толстой…

 

«За товарищеским ужином в моем блиндаже на КП дивизии мы вспоминали совместную службу в 7-й Самарской кавалерийской дивизии. И Жуков, улыбнувшись, заметил:

— А здорово вырос мой бывший старшина — дивизией командует, скоро генералом будет:

Писатели заулыбались. Я заметил в ответ:

— Ну, а вас тем более есть с чем поздравить: за восемнадцать лет пройти боевой путь от командира эскадрона до генерала армии.

И как о чем-то само собой разумеющемся сказал я тогда:

— Впереди у вас маршальская звезда.

Александр Фадеев, который сидел за нашим столом и который тоже не в первый раз встречался с Жуковым, предложил тост:

— За то, чтоб все сбылось: За победу! За будущего Маршала и будущего генерала!».

Почётный гражданин Великих Лук генерал-майор А.Л. Кроник

 

Семнадцатого взяли Луки,

Врага настиг победный вал,

А восемнадцатого Жуков

Вновь поздравленья принимал.

 

Стал Маршалом герой сражений

На Волге, у Великих Лук,

Нет, не напрасны были жертвы,

Победы не приходят вдруг.

 

Не за звезду с врагом боролся,

Хотя приятна и звезда,

Жизнь выбирает полководцев,

В чьих именах есть города.

 

Лишь имя скажешь — голос выше.

Что стоит Сталинград один!

Берлин ещё… И «Луки» слышишь.

Хотя и тише, чем «Берлин».

 

Как это радостно и славно,

Когда за временем утрат

Приходит время новых званий,

Погон, салютов и наград.

 

Не всё же плакать и, в печали

Лоб подпирая пятернёй,

Привычно костерить начальство

И «жребий незавидный» свой?!

 

На самом деле, всё сурово

В судьбе и в профиль, и в анфас,

Оплатишь всё сполна: и слово,

И мысль, и дело… И не раз!

 

За каждой радостью есть горе,

За каждой грустью есть восторг,

Обречены не жить в раздоре,

Логичен выбор, ясен торг.

 

И вот пришла пора расплаты

За слёзы, за страданья, скорбь,

За все трагические даты,

За мрак с могильною доской.

 

Отныне время обретений,

Пора надежд, пора наград,

Вновь встанут городские стены,

Как сотни лет тому назад.

 

Вновь город Луки возродится

И станет краше во сто крат,

Хранимый верностью традиций,

Как Сталинград,

Твой старший брат.

 

Придёт пора, иные вёсны

На смену зимам поспешат,

И станет он орденоносным,

Тот город — Жукова солдат,

 

Солдат России, вечной славы

Хранитель вечный на земле,

Правофланговый, верный, правый,

Урок и памятник войне.

 

Предупрежденье иноземцам

На каждом сантиметре здесь:

У городов Руси есть сердце,

Душа и Жуков тоже есть.

 

Не забалуешь. Всё серьёзно.

Вновь погибающий воскрес.

Большие маршальские звёзды

Сияют прямиком с небес.

 

«Первый раз Жуков появился под Великими Луками в штабе 3-й Ударной армии (который тогда располагался в Сенчитском бору) 19 ноября 1942 года. <…> Второй раз Георгий Константинович побывал под Великими Луками 28 ноября 1942 года. <…> Третий раз Жуков посетил Великие Луки 5 января 1943 года. <…> …с 10 по 13 января снова был у нас, побывав на той же Воробецкой высоте».

Краевед, почётный гражданин Великих Лук В.В. Орлов

 

В полях Подмосковья, у стен Сталинграда

За мирную землю, за мир городам

Полки поднимала святая отрада,

Клятвой звучало: Россия — награда,

Родную Россию врагу не отдам.

 

Дойдёт до Берлина победная лава

В кипенье сирени — и к стенам Кремля,

На Красную площадь. Так славься, держава,

На трёх океанах — сильна, величава.

 

Маршала помнит живая земля.

Твой подвиг не скроет печальная Лета,

Народ-победитель, узнавший в войне:

Где Жуков — там слава, где Жуков — победа,

Русская слава на белом коне.

А. Канавщиков

 

Победоносец

Поэтические мотивы к биографии Маршала Победы Георгия Жукова

(В сокращении)

 

Часть I. ИСТОКИ

Здесь вечный родник не убудет —

Отсюда мы, русские люди!

(Жуков, автор и порой — мой лирический герой)

Выполняя сей обет,

Выдаю на склоне лет

Как души извечный свет

Скромный Жукова портрет.

 

(Пусть не всем он будет мил —

Здесь истоки наших сил!).

Да, его превозносили,

На руках, считай, носили.

Но при этом не щадили

И, случалось, больно били.

(Пусть Россию чудом спас,

Да в опале был не раз).

 

Словом, образ непростой:

То великий, то простой.

А изменчивой судьбой

Схож и близок нам с тобой.

(Потому пойдет рассказ

Рядом с Жуковым — о нас):

Мы отцов своих победы,

Их просчеты и беседы

Не случайно и не вдруг —

Брали все из первых рук!

 

(Это автор пожилой,

Да лирический герой).

Нас победы воспитали,

Мы на них росли, мужали.

Да вот жизни идеал

Что-то, братцы, увядал…

 

Не пора ли разобраться

И с долгами рассчитаться:

Все ли верно, где просчет

И каков по жизни счет?

Потому без ложных слухов

К нам идет Георгий Жуков:

Наяву, а не во сне —

И, как прежде, на коне!

Начиная сей рассказ,

Выручай в который раз!

 

Глава 1. Из детства

До боли знакома картинка:

Деревня — России глубинка,

Изба в два оконца, низинка,

Да серого неба косынка.

 

(В гостинцах горох да морковка —

Не блещет достатком Стрелковка).

Нужда, что голодный котенок,

Прибилась к порогу избенок.

 

А радости ищет ребенок

В трудах и заботах с пеленок.

(Спасибо соседям — ни дня

Без них не прожить, как родня!).

 

В Стрелковке добро не осудят,

Голодному каши дадут,

Для гостя печи не остудят,

Поделят тепло и уют.

 

(В любую стучитесь избушку —

Выделят хлеба краюшку!).

До солнышка летом вставали —

Скотина, покос, огород.

Зимою с лучиною пряли,

Мужей отправляли в поход.

 

(Селенье стрельцы основали —

Отсюда ведется отсчет).

Спасибо, деревня Стрелковка:

Твой ратный и пахотный труд,

Твое мастерство и сноровка

Веками на равных идут!

 

Калужский краев деревенька —

В Россию простая ступенька (1).

Вошла она в плоть человека

В конце позапрошлого века:

 

Сердечность твоя и природа

Взлелеяли Сына народа,

Который в означенный срок

Шагнул за отцовский порог.

 

(1) В середине 19 века вдова Анна Жукова из калужской деревеньки Стрелковка взяла из приюта сироту, при котором была лишь записка с именем: зовите его Константином. Этот человек из народа, сирота, и станет отцом будущего Маршала Советского Союза Георгия Константиновича Жукова.

 

По жизни путь ясен и прям:

Доверен боям и фронтам,

Где думал, учился он сам

И выдал уроки врагам.

(А родная деревушка,

Как заветная подушка,

Будет радовать ночами

Освежающими снами.

И в душе, как блеск свечи,

Те природные ключи!).

 

В Калуге зовется Стрелковка,

Под Тверью пусть будет Дешовка:

Твой вечный родник не убудет —

Отсюда мы, русские люди.

(Автор, право, не в укор,

Верхневолжью дарит взор).

 

Глава 2: Cабельный поход

После этого вступленья

И к истокам обращенья

Ждем, в порыве вдохновенья,

Вновь героя появленья.

(Продолжая сей рассказ,

Жуков снова среди нас!).

 

Век отсчитывал сначала,

Но история считала

Крови много, мира мало —

Вот весы и закачала.

(Подбирая цвет согласный:

Либо белый, либо красный…).

 

Жуков, конник рядовой,

Но с Георгием — герой!

Стал его судьбою бой,

Крест вручен уже второй!

(А по жизни выбор ясный —

Цвет его отныне красный!)

 

Кто таков Георгий Жуков,

Что мы знали про него?

Сын сапожника, для внуков

Просто старое кино…

(Словно не было подчас

Тех, кто жил еще до нас).

 

Но летит горячей лавой

По дорогам эскадрон.

Мы потом сочтемся славой,

А под стягом, гляньте, — он!

(То Деникин, то Колчак,

Тиф, разруха — всюду враг!).

 

Тут не пахнет просто дракой —

Кто кого на кулачки —

Время сабельной атакой

Шло зачетом, как очки:

«Шашки вон! Глядеть вперед!»-

Ярость, рубка, кровь и пот…

Не на месяц или год —

Сколько каждый проживет.

 

И в ходу была тачанка —

«Наша гордость и краса»,

Калужанка, тверичанка—

«Все четыре колеса».

 

Близко был боец Панфилов —

У Чапаева служил.

Да Буденный, Ворошилов —

Тоже рядом проходил.

(И они, настанет срок,

Вспомнят конника лихого.

И направят на восток —

Самураев бить толково.

Их еще сведет судьбой

В 41-м, под Москвой…).

 

А пока — летела лава

И клинком горел закат:

Это молодость, не слава —

Как горнист, вела ребят.

…У него теперь мундир:

Жуков — красный командир.

(И на весь военный срок

С ним берез калужских сок:

Помнит запах, вкус и цвет —

Как от родины привет.

 

Глава 3: Уроки японского

Так и шел из боя в бой

Как предписано судьбой:

Шашка, конь, казарма, строй,

Да в учебу с головой.

(Не для формы, не со скуки —

Жизни стоят те науки!).

 

А экзамен тут как тут:

В дальнем крае, где пески,

Самураи нагло прут,

Зажимая нас в тиски.

(Выдан Жукову приказ —

Быть на фронте в тот же час!)

Генеральный штаб считал,

Нужен там комдив толковый,

Чтоб атаки направлял,

С кавалерией знакомый.

 

(Жуков под руку попал —

Ворошилов подсказал).

Понял: манит их Приморье,

Рвутся, как к себе домой!

А Маньчжурия — подспорье,

Повод для войны большой.

(Халхин Гол — не первый план:

Было озеро Хасан).

 

Ситуацию за картой

По дороге изучил:

Нужно в поле, не за партой

Оценить раскладку сил.

Вот Монголии просторы:

Жаркий зной, пески и горы.

В штабе корпуса прохладно:

Там война, а тут все ладно —

До боев 120 верст:

— Где же ваш передний пост?

И отсюда, так сказать,

Вам не трудно управлять?

 

Командирское смущенье,

Следом Жукова решенье:

Объяснения — тоска,

Срочно выеду в войска!

День и ночь его машина

(А над нею воет мина)

Колесила по степи:

Трудно, братец, да терпи!

Но зато в короткий срок

Сложный выучен урок:

За рекою Халхин-Гол

Наш участок — ровный стол:

Ни укрыться, ни вздохнуть,

Ни резервы подтянуть.

 

А врагу — успех погони:

Мы ему как на ладони.

Словом, будет наступать

И атак недолго ждать!

Наша цель — не прозевать,

Срочно силы собирать. (1)

 

(1) На Халхин- Голе японцы сосредоточили до 40 тыс. войск, 310 орудий, 135 танков и 225 самолетов, превосходя советско- монгольские войска по пехоте и артиллерии в 3 раза, по кавалерии — в 4, 5 раза.

 

От зари и до заката,

Что не скроешь от солдата,

Небо прочно занял враг —

Под контролем каждый шаг.

Стало ясно — быть грозе,

Самурай во всей красе!

Понял, где открыта дверь, —

Вызвал асов карусель.

И к нему, громя оплоты,

Мчатся соколы-пилоты:

Разворот, заход в пике —

Наше небо на замке! (2).

 

(2) По вызову Жукова из СССР прибыла группа летчиков — 21 Герой Советского Союза во главе с Я. В. Смушковичем. В отдельные дни в небе бились с двух сторон до 200 самолетов сразу.

 

И танкисты — с марша в бой,

Став бессмертною судьбой. (3)

Но квантунцы не смирялись

И бои не прекращались:

Силы новые стекались,

Сопки прочно укреплялись.

 

(3) По команде Жукова 150 легких советских танков с марша рванулись на плацдарм, где их встречали 160 японских орудий и камикадзе с минами на бамбуковых шестах. В кровопролитном сражении враг был сломлен. У реки Халкин-Гол стоит памятник — танк Б-5, установленный в честь подвига танкистов Героя Советского Союза М. П. Яковлева: «Танкистам РКК яковлевцам — победителям в Баин-Цаганском сражении 3-5 июля 1939 г.».

 

(Погасить войны пожар —

Нужен был один удар!).

Решено: бойцов маститых

Окружить, создать заслон,

Не пустить их, дважды битых,

Через речку за кордон.

(Силы вражьи распылить,

По частям в котле сварить!).

 

Ведь они, лицо спасая,

Не намерены сдаваться.

Да и к нам, с огнем играя,

На границы будут рваться.

(Важно армию добить,

Дух агрессии сломить).

В ночь резервы подтянули,

Спешно спрятали полки,

Чем японцев обманули —

Мол, остались у реки.

 

Ну, а утром сам собой,

Как ушат холодный — бой!

Пушки дружно грохотали,

Бомбы градом выпадали,

Следом танковый штурвал

Наступления катит вал.

 

Самураев разгромили,

Агрессивности лишили:

Власти лидеров сменили,

А штабистам — харакири.

(Сей торжественный обряд

Дело чести для солдат!).

 

Все наглядно убедились:

Жуков может побеждать!

И японцы не решились

В 41-м нападать… (1)

(Ну, а он рожден для боя:

На груди — Звезда Героя!).

В чем секрет его побед?

Оборона, наступленье —

Важен творческий ответ

И мгновенное решенье!

 

(1) По итогам компании были отправлены в отставку командующий Квантунской армией генерал Исайя и начальник штаба генерал Уэда. Ряд японских военачальников покончили с собой традиционным обрядом харакири — торжественно вспороли себе животы. На Халхин—Голе японцы потеряли около 61 тыс. человек убитыми, ранеными и пленными. Советско-монгольские войска — 18,5 тыс. человек убитыми и ранеными. 15 сентября 1939 г. в Москве подписано соглашение о ликвидации конфликта.

 

(Шаг вперед как два шага:

За себя и за врага).

Тем, кто боя не знавал,

Пороха не нюхали,

Лишь уставы исполнял,

Да питался слухами,

Жуков смело направлял

Тех, кто рядом воевал,

Опыт кровью добывая,

Но врага одолевая.

 

Для него настали сроки

Извлекать войны уроки:

Из боев комкор верстал

Полководца капитал —

Тот, что вскоре, так случится,

Очень даже пригодится.

 

(А пока — война войной,

Да не все пришли домой.

И кого-то там и тут

Все надеются и ждут…)

 

Часть II. НАШЕСТВИЕ

В пору трудную страны

Снова Жуков. Рядом мы…

Запад в шоке: в этот год

Гитлер им «блицкриг» несет:

Вой сирен, бомбежек гнет,

Смерть, смятение, отход…

(Танки клином наступают,

Как ножом заслон вскрывают).

Мы в тревоге, каждый ждет:

«Ну, а если враг придет?».

 

Сталин все за нас решает

И уверенно считает:

Пусть фашисты валом прут,

Но на нас не нападут!

Между нами, как отпор,

Есть о мире договор.

 

Ну, а будут, если статься,

Громко лаять и кусаться —

Не о том сегодня речь:

Нам важнее мир сберечь!

Так что нужно постараться-

На шантаж не поддаваться!

 

Глава 1: Предгрозье

Жуков — кадровый вояка,

Округ Киевский в руках,

Он считает — будет драка,

Враг силен и сеет страх.

(Их «конек» — напор, лавина,

Педантизм и дисциплина).

 

Жуков это понимает

И, играя за врага,

На «восточных» наступает,

Бьет их с ходу в три шага.

(Схожим был сюжет потом,

В 41-м, под огнем…).

 

Поясняет при разборе:

«Нами взят укрепрайон,

Потому как в чистом поле

Он границе не заслон:

Оборону на войне

Нужно строить в глубине!».

 

Подчиненные смутились,

Да и мненья разделились:

«Укрепленья — на века,

Строят их не с потолка,

Не по прихоти, не спьяну,

Все идет согласно плану!».

 

Жуков сразу помрачнел

И, не споря, молча сел.

Сталин выпад не забыл

И обиду затаил.

Но, ценя задор и пыл,

Внешне Жукова простил.

 

(А накал чтобы ослаб —

Подчинил ему Генштаб). (1)

Так опальный генерал,

Что в боях не уставал,

Штабником на время стал,

Где дневал и ночевал.

(Напряженный график строг —

Враг стучится о порог!).

 

(1) С 1 февраля 1941 г. Г.К. Жуков назначен начальником Генерального штаба.

 

Полководца ясен дар,

Убеждает: будет драка!

С нею — танковый удар

И воздушная атака.

(На отпор ответ готов:

«Дайте 20 корпусов!»).

 

Сталин долго сомневался:

Как Берлин его поймет?

Оттянуть войну старался

Хорошо, если на год…

Только верь или не верь —

Вот она, стучится в дверь.

 

И расклад ее суров

Без потребных корпусов.

Были прочие промашки,

Запоздали слать бумажки,

Не поверили гонцу —

Тут и враг лицом к лицу!

Будем честно признавать —

Удалось врасплох застать.

 

Так что поздно горевать,

Чьи-то промахи считать.

(Немец лезет напролом,

Давит мощью и огнем).

Ну, а там, где не проспали,

Избежав огня и стали,

На защиту грудью стали

И в штыки врага встречали,

Там впервые за войну

Выдал вермахт слабину.

 

Главный вывод — продержаться,

Время выиграть запас,

Не сломиться, смело драться,

А страна поддержит нас!

(Перестроить все подряд

На военный нужно лад).

 

Ставке тактика ясна:

Оборона — контратака!

Не давать фашисту сна,

Не его ночная драка:

Если с флангов нападать —

Ночью сонных можно брать,

Танки жечь, давить пехоту,

Ладно взвод, а то и роту!

Дерзко действовать и сразу,

А к рассвету — вновь на базу:

Главный козырь выбивать-

Их мобильности лишать!

 

Вот такой пока расклад.

Тут уж, рад или не рад,

Вся опора на солдат,

Для которых бой — что ад!

(Не о них в ту пору речь —

Танки, пушки бы сберечь!)

Отвергая боль и гнев,

Пушки мощные — в резерв,

Оголяя фронта нерв,

Но Победе дав запев.

(Вспомним: наши наступали —

Пушки грохотали!).

 

Жуков четко просчитал

Все успехи и потери:

На Москву ослаб навал,

Но в другие рвутся двери.

(«Их не сможем удержать,

Так что Киев нужно сдать…

 

А Москву оберегать —

Ждем дивизии с Востока:

Важно время обогнать,

Дать им две недели срока!

А врагу спустил бы пар

Наш под Ельнею удар»).

 

Сталин выслушал, вспылил

И в сердцах проговорил:

«Что за чушь, какой удар?

Здесь вам Ставка, не базар!

Да и как могли сказать,

Что возможно Киев сдать?».

 

А Генштаб ночей не спал,

Карты, схемы обобщал,

Все считал, сопоставлял,

Жуков лично проверял.

(Ну, а тут такой облом —

Как дубиной за углом!).

 

Можно драться, напирать

И потери не считать.

Но придет пора сказать:

«С кем, позвольте, наступать?»

(Ведь война такая штука,

Отступление — наука…).

 

Вспышка Сталина понятна —

Не привык свое терять,

Да и взять потом обратно —

Это как еще сказать…

(Жуков знал, что предлагал,

Хотя многим рисковал).

 

«Если мелет чепуху

Ваш начштаба, словно баба, —

Жуков прям, как на духу, —

Гнать его метлой из штаба!

Я у вас на фронт прошусь —

Там полезней окажусь…».

 

Дерзость Жукову простили,

Но с поста тотчас сместили.

И, коль Ельни опасался,

Ею чтобы и занялся:

Там — Отечества оплот —

Возглавлять Резервный фронт! (1)

 

(1) В штаб Резервного фронта Г.К. Жуков прибыл 31 июля 1941 г.

 

Пусть жила в душе обида,

Но не подал Жуков вида:

Не до личного прикида,

Если враг, что пес Аида

(Разорвать в клочки готов

И детей, и стариков).

 

«Высшей расой» себя мнит,

Только зверствует, рычит,

Попирая честь и стыд —

Вековой уклад забыт…

(Ну, а злобный варвар в дом —

Принимай его мечом!).

 

Ельней немцы дорожили:

Войск элиту подвели,

Танки в землю осадили,

Рвы «колючкой» оплели.

(До зимы без лишних слов

На Москву плацдарм готов).

 

Фронт Резервный изучив,

Жуков смог расклад понять.

И, врага опередив,

Его планы просчитать. (1)

Сделан вывод: сей ломоть

Здесь, сейчас перемолоть!

 

(1) В телеграмме Сталину от 19 августа 1941 г. Жуков прозорливо предсказал планы противника, которые через два дня, 21 августа, изложит в своем приказе Гитлер.

 

И снарядами элита

Оказалась перебита.

Гитлер понял: проиграл

И от Ельни убежал:

В горький 41-й год

Первый радостный аккорд! (2)

 

(2) Из телеграммы Сталину от 6 сентября 1941 г: «Ваш приказ о разгроме Ельнинской группировки и взятии гор. Ельни выполнен. Жуков».

 

Ну, а кто как воевал

И победу одержал?

О чем думал и мечтал

Тот солдат, что в поле пал?

Как об этом рассказать,

Если там не побывать?

(Но по ветру, так и есть,

В наши дни доходит весть.)

 

Глава 2: Ленинград — Москва

— Вам за Ельню зачтено, —

Так бы действовать давно!

Сталин мыслит: «Ни с чего

Вышло вроде ничего!».

(Помолчал, смиряя нравы:

«Признаю, вы были правы!»).

 

Не обидам вести счет,

Не награды Жуков ждет.

— А куда теперь поход?

— Если можно, вновь на фронт!

(«Что же, правильно считаем —

В Ленинград вас назначаем!»).

 

Словом, новый поворот:

Город — в тяжкой обороне.

А над Ладогой полет —

«Мессершмитт» завис в погоне.

(Жуков с каменным лицом

Не обмолвился словцом).

Неприятные минуты,

Их на бреющем прошли.

Разорвали вражьи путы,

В Смольный вовремя пришли.

(С ним записка от вождя:

«Фронт за вами, ждать нельзя!»).

 

Смерть Георгия щадила,

Стороною обходила:

Он не прятался в штабах,

Бой встречая на местах.

(Видно, свыше дан указ

Сберегать его для нас…).

 

В Смольном штабе заседали —

Подкрепления не ждали.

Оборону обсуждали,

Но при этом намечали —

Что и как бы предпринять,

Если фронт не удержать…

 

Жуков пренья прекратил,

О прибытье доложил.

Совещанье распустил,

Приняв фронт, провозгласил:

«Наш девиз — пускай осада,

Смерть боится Ленинграда!».

 

Ни на шаг не отступать!

Мощи вермахта тупой

Дать заслон — атаковать,

От станка — и сразу в бой!

(Окопаться не давать,

Самих в землю закопать!).

 

Так возник врагу заслон:

Видел град перед собой,

А войти в него не мог —

Вырастал огонь стеной.

(Был единым фронт и тыл,

Город бился, но и жил).

 

Ужасали вражьи души

Залпы грозные «Катюши».

И вскрывали бронь оплота

Главные калибры флота.

(Тут мололись танки Гота,

Что к Москве заждался кто-то).

 

От станков, после раненья

Шли отряды ополченья.

А вставали за станки

Дети, бабы, старики

(Холод, голод, транспорт — санки,

Но ковались пушки, танки).

Невский город окружен,

Но не сломлен, не пленен.

 

Жуков страшен в этот срок:

Да, он жесток — не жесток…

(Кулаком в сердцах стучал —

Никого не расстрелял…).

 

* * *

Оборона Ленинграда —

Эпохальная блокада:

Дни и ночи канонада,

Стал привычен вой снаряда.

За пределом зримых сил

Город выстоял и жил.

 

(Ну, а как себя заставить

Тех, сражавшихся, представить?

Как шагнуть за тот предел,

Что не всяк преодолел?).

 

* * *

А для Жукова — «Отбой»:

Вызов Сталина прямой.

Снова срочно, снова в бой —

«Сложно стало под Москвой!».

(В обстановку с ходу вник —

В Подмосковье враг проник!).

 

Понял, где опасность скрыта:

Оборона — словно сито,

На Можайск слаба защита,

На Москву окно открыто.

(Пусть задача нелегка,

Срочно стягивать войска!).

 

А вокруг развал, аврал,

Враг сквозь три фронта прошел,

Штаб Буденный потерял, (1)

Жуков выручил — нашел.

(Тут в своей стихии он,

Создан был врагу заслон).

 

(1) Войска, оборонявшие Москву, — Западный (И. С. Конев), Резервный (С.М. Буденный) и Брянский (А. И. Еремин) фронта были обойдены противником и дрались в окружении. Буденный едва не попал в плен, потеряв свой штаб.

 

Через сутки вновь приказ —

В штаб явиться фронтовой.

И, уже не в первый раз,

Поворот в судьбе крутой.

(Решено два фронта слить

И их Жукову вручить). (1)

 

(1) По предложению Сталина 10 октября 1941 г. объединены Западный и Резервный фронта. Командовать объединенным фронтом назначен генерал армии Г. К. Жуков.

 

Враг опять к столице рвался,

Да на сей раз просчитался:

Перед ним войска не те —

Жуков тут на высоте!

(Он предвидит все отменно,

Реагирует мгновенно).

 

Оборона, контратаки,

Не давать вздохнуть без драки!

Зло со стойкостью столкнулось,

Наступленье захлебнулось…

Жуков понял: «спекся» враг,

Сил не хватит ни на шаг.

 

Но Германия считала —

Всю Россию до Урала

Планом «Ост» поработить,

Миллионы истребить.

(Все подчистить, так сказать,

«Высшей расе» место дать!).

 

Геббельс видел путь прямой:

Раз уж вермахт под Москвой,

То железною пятой

Поравнять ее с землей!

(Прочим русским, так и быть,

Лишь в пещерах можно жить).

 

Да у нас иной расклад —

Провести в Москве парад!

Мавзолей, колонны в ряд,

Дух не сломлен у солдат.

(Каждый знал: само собой,

За парадом — снова бой!).

 

Путь один для всех домой —

Вслед за вражеской ордой.

…Взят пригорок, деревенька

И твоя, глядишь, близенько.

 

Глава 3: Парад 41 —го

В день 7 ноября

Снегом радует заря:

В хмуром небе нет окошка,

Значит, не грозит бомбежка.

На трибуне Сталин сам:

— Вот, везет большевикам!

Орды, танками гремя,

В перегоне от Кремля,

Стольный град готовы сжечь,

Ну, а Сталин держит речь!

 

Стал дороже всех наград

41-го парад…

Понимали: в этот раз

Враг силен не на показ.

И ведет его приказ —

Взять Москву уже сейчас!

(Группа «Центр», как по флажку,

Изготовилась к прыжку). (1)

 

1) 15 ноября 1941 года группа «Центр» сосредоточила для наступления на Москву 51 дивизию, в т.ч. 13 танковых и 7 моторизованных.

 

Будут, верные шаблону,

Рвать по флагам оборону.

Значит, фланги укреплять,

Поберечь свои войска,

В обороне устоять,

Хотя помощь и близка.

(Проявить стальные нервы,

Пока стянутся резервы).

 

Только Сталин приказал

Нанести, по мере сил,

Упреждающий удар,

Сбить врагу атаки пыл!

(Вновь для Жукова аврал —

Стал готовить контрудар).

И, прикрыв рубеж московский,

В бой вступает Рокоссовский:

Насмерть стали, как стеной,

Пусть живою, но стальной!

А в тылы врага разлад

Вносит конников десант

(Сабель звон, атаки вал,

Вихрь промчался и пропал).

 

Для истории — мгновенье,

Нам — бои на истребленье.

Для истории — мгновенье,

Нам — бои на истребленье.

Но атак поспешный пыл

Дух агрессии не сбил —

Враг столицу окружил,

В клещи прочно защемил.

 

Только Жуков угадал —

Будет фланговый навал.

Потому и рисковал —

С центра в бой резервы брал.

(Враг в пылу кровавой сшибки

Не узрел своей ошибки).

 

А потом, как спохватился

И ударил напролом, —

Было поздно: фронт прикрылся

Живой силой и огнем.

(Наступленье захлебнулось,

Обороной обернулось).

 

Наконец, как вдохновенье,

Мы рванулись в наступленье!

Для врага, что откровенье —

Как, откуда сил явленье?

(Жуков сбор полков скрывал

И резерв маскировал).

 

Немцы этого не ждали,

Сил, считали, паритет,

Усиленье проморгали,

Свой успех «свели на нет». (1)

(Клин, Калинин был отбит,

Враг не сломлен, но бежит).

 

(1) По предложению Сталина 10 октября 1941 г. объединены Западный и Резервный фронта. Командовать объединенным фронтом назначен генерал армии Г. К. Жуков.

 

Их просчеты очевидны,

«Ужасающе — постыдны».

Лишь у Ржева немцы в силе —

Оборону укрепили.

Ну а те, что под Москвой

Грудью шли на вал стальной,

Родину прикрыв собой,

В обелисках там и тут

И сегодня в бой идут…

 

Часть III. ОТПОР

Жуков там, где наступленье.

Или главное сраженье.

Наступленье окрыляло:

Наконец-то враг бежит!

Пополненье поступало,

Враг жестокий будет бит!

(И порой с особым рвеньем

Шли числом, а не уменьем).

 

Жуков строго указал:

Днем и ночью гнать врага,

Не снижать атак накал,

Нам минута дорога!

(Не давать врагу собраться,

Отдышаться, окопаться…).

Но при этом помнить чтоб —

Не всегда по фронту в лоб!

У реки бывает брод —

Если можно, то в обход! (1)

Наши дружно наступали,

Клещи немцев затрещали.

 

(1) Из директивы Западному фронту от 09.12.1941 г.: «Категорически запретить фронтальные бои против укрепленных позиций… оставлять небольшие заслоны и стремительно их обходить. Действия наших войск обеспечить противотанковой обороной, разведкой и постоянным охранением, имея в виду, что противник при отходе будет искать случая контратаковать. Жуков».

 

Глава 1. Первый областной

Время можно изменить —

Там подправить, тут забыть.

Но не в силах воскресить

Тех, кто нам позволил жить.

(Они святы, словно мать —

Не прибавить, не отнять).

 

Взяв Калинин (ныне Тверь),

Мы сказали, что теперь,

Пусть ценой святых потерь,

На Москву закрыта дверь.

(Возвращен, прощен войной

Первый город областной).

 

И к началу января —

Долгожданная заря:

На устах святые вести —

Верст на 100, а то и 200

Враг отброшен от столицы,

Не видать ему светлицы!

Взят Калинин областной,

Враг у Ржева встал стеной.

 

Глава 2. Ржевский нерв

Оголен военный нерв

Ломотой зубною — Ржев:

Враг, на Волге прочно сев,

На Москву растит посев.

(Ржев для фронта, что заноза —

И не вынешь без наркоза…).

 

На весну 42-го,

Как письмо бойцу из дома,

Поступил приказ Наркома:

Гнать до полного разгрома

Ненавистного врага —

Нам Отчизна дорога!

Наша цель ясна предельно —

Ржевский выступ нужно взять!

 

Немец тоже бьет прицельно:

Ржевский выступ отстоять!

(Этот выступ всем трамплин:

Им — Москва, а нам — Берлин!).

Вот и бились больше года

Насмерть Родины сыны:

Люди, техника, погода —

Все идет в зачет войны!

(Те потери для страны

По сей день не сочтены).

 

Ставка лишь победы ждет,

Да вот сил недостает:

Пусть и движемся вперед,

Да потерям счет растет.

(И на пушку, как награда,

Выдавалось два снаряда).

 

Сталин жесток: Ржев отбить!

Значит, нужно брешь пробить,

Конницу в прорыв пустить,

Вязьму с ходу захватить!

(По тылам врага стального

Мчатся конники Белова). (1)

 

(1) Генерал- майор П. А. Белов, командир 1-го гвардейского кавалерийского корпуса.

В боях подо Ржевом 1942 г. провел беспримерный 5-месячный конный рейд по тылам врага.

 

* * *

В списках славных дат и дел

Ржев — существенный пробел:

Целый год за тот предел

Выйти Жуков не сумел…

(Трижды дружно наступали —

Лишь потери умножали!).

 

Словно в жатву, поле брани

Устилали не снопами,

А горючими слезами

Да солдатскими телами.

(Те, кто живы оставались,

Тем атакам ужасались).

 

Наши части шли вперед:

Где-то «в лоб», а где в обход.

Пусть в атаках и старались,

Без поддержки выдыхались.

(Ну, а враг, собрав кулак,

Отбивался от атак).

 

А, почуяв ослабленье,

Нам готовил окруженье.

Вспоминает ветеран

Тех боев и наших ран: (2)

«За 6 месяцев боев,

Словно жизнь не дорога,

Мы 6 верст из тех краев

Отобрали у врага.

(Плюс четыре пепелища,

Да разбитые жилища).

 

(2) О боях подо Ржевом у деревни Полунино вспоминает П. Михин, бывший командир взвода 1038-го артполка 52 стрелковой дивизии 30-й армии (см. C. Герасимова, «Ржевская бойня», М., «Эксмо», 2009, стр. 249).

 

А взамен тех верст солдатских

Оставляем (душит жаждой)

Две свои могилы братских

По 13 тысяч в каждой…

(Шли вперед и умирали,

Не хотели, да вот пали!)».

 

Жуков меры принимал:

На прорыв войска бросал,

Окруженцев вызволял,

Генералов заменял. (1)

Да не все, как намечалось,

На поверку исполнялось:

То задержка, то промашка,

То затеряна бумажка,

А ценою станет вновь

В тех боях людская кровь.

 

(1) «Как не справившийся с выполнением боевой задачи», подо Ржевом были отстранены от занимаемых должностей генералы Я. Т. Черевиченко, Н.И. Кирюхин, В. А. Юшкевич, Г. Ф. Тарасов, полковник П. А. Арман и др.

 

У Оленина, Сычевки,

Подо Ржевом или Белым

Пусть бывали остановки,

Но Победа — только смелым!

(Всякой битвы ратный шаг —

Свой Берлин и свой Рейхстаг!)

 

На расправу память скора:

В этом Жукова афера!

Он, конечно, возражал,

Да свое не отстоял.

(Принял сталинское мненье

Как приказ на наступленье).

 

Без подмоги, так случилось,

Наступленье провалилось.

Пусть Белов к своим пробился,

Да Ефремов застрелился. (2)

(С ним не вышли из лесов

Десять тысяч пацанов).

 

(2) Командующий 33-й армией генерал-лейтенант М.Г. Ефремов, в боях подо Ржевом попавший в окружение, отказался вылетать на посланном за ним самолете. («С солдатами сюда попал, с ними и уйду!» — заявил он). В самолет загрузили раненых, документы части. Сам Ефремов возглавил прорыв войск из окружения, который, к сожалению, не удался. В бою генерал был ранен. Избегая плена, застрелился. После войны в Вязьме был открыт памятник генералу М. Г. Ефремову (1946 г.).

 

Всяк перчатку бросить рад.

Ну, а как же Сталинград?

Там без этих вот боев

Не сдержали бы врагов.

Скажем, Жуков виноват —

Тут не вышел Сталинград:

В чистом поле без наград

Пали тысячи ребят.

(Не узнав, не дотерпев —

Наш ли снова город Ржев?).

 

С высоты легко судить —

То возвысить, то забыть…

Но позвольте же спросить:

Как сумели победить?

Ведь со Ржевом в тот же ряд —

Ленинград и Сталинград.

 

Ими Жуков занимался,

Контрудары проводил,

Межу ними разрывался,

Группу «Центр» и не добил.

(«Упустил победу тут! —

Его позже упрекнут. —

Гнать войска, как на парад,

Может даже дилетант!»).

 

В этом умный аспирант

Проявляет свой талант:

Смел сегодня он вдвойне

Здесь. А Жуков — на войне!

 

Ведь у Ржева окопались,

Да навечно и остались,

Не ушли под Сталинград

300 тысяч тех солдат,

Что своей элитной форой

Были вермахта опорой.

 

За них выдана одна,

Правда, страшная цена:

Обрекли на вечный сон

Подо Ржевом … миллион! (1)

Даже Сталин, страх презрев,

Захотел увидеть Ржев.

 

(1) По последним данным наши потери в боях под Ржевом и Вязьмой составили около 2,5 млн. чел. Потери Вермахта подо Ржевом до сих пор не сочтены.

 

И, впервые за войну,

Вождь подался «в глубину».

(На три дня, в плену забот,

Сталин выехал на фронт). (1)

 

(1) Сталин посетил Ржев 3-5 января 1943 г., где встречался с командующими Западного и Калининского фронтов. Для ночлега ему подобрали единственный сохранившийся дом в округе — в деревне Хорошово, что в трех километрах от Ржева (С. Герасимова, «Ржевская мясорубка», М., «Эксмо», 2009 г.).

 

Жуков в битвах под Москвой

Гибкость с волей сочетал.

Оставался сам собой —

Жесткость мудростью смягчал.

(«Победителей не судят!» —

Он такого не сказал).

 

Даже враг потом признал:

Жуков там, где был аврал.

И в бою военный гений

Не испытывал сомнений:

При нехватке козырей

Катастрофу вел к ничьей.

А боев жестоких жар

Он в победу выплавлял.

 

* * *

Этот бой, как страшный суд,

Мясорубкой назовут:

Танки в бой 700 идут,

Только Жуков тут как тут.

(Он предвидел этот ход —

Выставляет 800!).

И, кошмарное виденье, —

Танков встречное сраженье:

Взрывы, скрежет, рев, горенье —

Бой идет на истребленье.

(Не случайно по сей день

Нет под Ржевом деревень…)

 

Жуков там как ангел мщенья,

Жизнь ему не дорога.

И, в порыве вдохновенья,

Все предвидит за врага.

(Постигая пульс сраженья,

Не допустит пораженья).

 

И растеряны враги:

То в кошмарах и не снилось:

До Москвы дошли полки,

А «блицкрига» не случилось!

(Не могли себе признаться —

Стали Жукова бояться!).

 

А ему опять приказ —

В Ленинград на этот раз:

Обеспечить все, как надо,

Быть снята должна блокада!

По минутам сверен план —

Город Ленина не сдан!

Два фронта успешно бились,

На «ура!» — соединились!

(С двух сторон врага громили,

За неделю брешь пробили).

 

Подо Ржевом пусть осада,

Ну, а тут снята блокада! (1).

Как награда и отрада —

День свободы Ленинграда!

Там, где встретились — музей

Ленинградцев, их друзей.

 

Здесь история живет:

Нас встречая, не умрет!

Из другой, минувшей жизни,

Повезет «дорогой жизни»

Тут полуторка стальная —

Ретро-память боевая…

 

(1) 18 января 1943 г., в день прорыва вражеской блокады под Ленинградом,

Г.К. Жукову присвоено звание Маршала Советского Союза.

 

Те бои у Ленинграда

И, конечно, Сталинград,

Для фашистов — хуже ада:

Ржев оставлен, нами взят!

(В Сталинград еще вернемся,

В той победе разберемся).

 

* * *

У Ржева опять остановка —

Мешает деревня Дешевка.

Подходы туманом укрыты,

Где сотни бойцов перебиты.

Но снова команда «Вперед!»

И косит солдат пулемет…

А можно всего лишь в обход,

С чем быстро справляется взвод.

И немцы, ценя обстановку,

Отходят, сжигая Дешевку…

 

Мы в итоге победили,

Но задачи не решили —

Группу «Центр» не разгромили —

Немцы сами отступили.

(Ну, а кто же клал солдат —

Жуков, Сталин виноват?).

 

Были те, кто полагали:

Здесь учились воевать.

С немцем в шахматы играли —

Пешки можно не считать!

(Но и пешка, коль с умом,

Вдруг становится ферзем!)

 

Жуков позже уточнял:

«Сталин силы распылил,

Наш порыв не поддержал,

Промедленье допустил».

(Побеждали не умом,

А напором и числом).

 

Версий выстроены горы,

Но под ними нет опоры:

Не ответят те ребята,

Что в бою легли когда-то,

Кто был прав или не прав —

Нет у них на это прав!

 

Глава 3. Сталинград

Если позже обобщать,

Сталинград и Ржев — родня:

Насмерть принято стоять,

Там и тут — своя броня.

(Только первый — отстоять,

А второй с боями брать).

Жуков был порой жесток,

Но солдата он берег. (1)

 

(1) Из директивы Жукова от 9 января 1942 г. командующим 43-й,49-й и 50-й армиями: «Несмотря на запрещения, продолжают иметь место (особенно в 49-й армии) лобовые атаки укрепленных противником населенных пунктов. Требую прекратить лобовые атаки и действовать главным образом охватами».

 

Подо Ржевом — наступать.

Но при этом научиться

Оборону прорывать,

Развивать успех стремиться

(Мало линию одну —

Вскрыть заслоны в глубину).

Ведь отсюда, как-никак,

До Москвы всего лишь шаг.

 

Новый день и новый бой,

Да опять ему «Отбой!»:

Вызов Сталина прямой —

«Срочно в Ставку!» (как домой).

У вождя тревожен взгляд:

«Немец рвется в Сталинград!

Что возможно предпринять?

Мы не можем город сдать!».

— Нам на Запад наступать,

А на Юге — лишь держаться,

Оборону укреплять,

Подавлять врага стараться…

 

Сталин резок: «Для примера

Это будет полумера!

В обороне, сложа руки,

Загорают лишь со скуки:

Мы пойдем широким валом

Упреждающим ударом!».

(А Москвы прикроет нерв

Стратегический резерв).

Но в конце июня гром —

Враг на Юге ломит в дом:

Брешь пробита, словно ком

Хлынул немец напролом.

(Напрягает Ставка нервы —

Далеки у нас резервы!).

 

Для захватчиков — реванш.

Немцы прут, как на парад:

Краснодар, Ростов не наш,

Танки рвутся в Сталинград.

(А резерв врага сковать —

Жуков должен наступать!)

 

На себя врага стянуть,

Дать защитникам вздохнуть.

День и ночь атаковать —

Сталинградцев выручать!

И пришлось, как усиленье,

В бой направить пополненье,

Обеспечить продвиженье —

Осажденным облегченье.

(10 дней врага давили,

Пусть со скрипом, но теснили).

 

Жуков понял: враг сильнее,

К осажденным не пробиться.

И потери все больнее —

Нам пора остановиться.

(Чем сумели, тем смогли,

Пусть чуток, да помогли).

Но и враг несет потери,

Он измотан, с толку сбит.

«Мы не в те стучимся двери!»-

Жуков Сталину твердит.

(Он опять с недавних пор

Вызван в Ставку «на ковер»).

 

«Ну, а ваши предложенья? —

Сталин ждет его решенья. —

Что конкретно сделать надо

Для спасенья Сталинграда?».

(А ответ давно готов,

Пусть сходило семь потов).

 

С Василевским потрудились,

Для ответа и явились:

Есть поддержка от Начштаба

Как гарантия Генштаба.

(Сутки вместе просидели,

Все учли и приглядели).

Словом, замысел таков:

Отбиваясь от врагов,

Мало натиск отражать —

Нужно волю навязать.

 

Как? Опять на танки Гота

Будем с фланга нападать,

А умелая пехота

Даст себя врасплох застать?

Наши выводы бесспорны —

Здесь у них войска отборны.

И нацелен клин стальной

К Сталинграду головой

Здесь ударник, острие.

Ну, а что само копье?

 

Клин на сотни верст прикрыт

Теми, кто не раз был бит.

Там румыны, итальянцы,

Венгры, прочие засланцы.

Им хотелось бы пожить,

А не головы сложить.

Потому ясна картина —

Нужно бить в основу клина!

Мощно, дружно — без нахрапа,

Все проводим в два этапа:

Скрытно силы накопить,

Группировку окружить,

Ей заслон соорудить,

Все атаки отразить.

(Что бесспорны на войне —

Как снаружи, так извне).

 

А потом уже добить,

Если некого пленить.

Сталин в целом согласился,

Не преминув наказать:

«Нас здесь трое, план сложился-

Но никто не должен знать!». (1)

 

(1) Из директивы Жукова от 10 июня 1942 г.: «Особое внимание обратить на скрытность подготовки, внезапность и стремительность удара. Всю подготовку провести лично, не отдавая никаких письменных приказов».

 

* * *

19-го градом —

То ракетой, то снарядом

Атакующим отрядом

Пушки бьют под Сталинградом.

(Эта дата в ноябре —

Красный день в календаре).

 

Как стратеги намечали,

Два фронта атаковали.

Их активности не ждали,

Окруженье проморгали.

(Юго-Западный, Донской —

Два фронта идут стеной).

 

И всего в четыре дня

Под покровом ложных слухов

Захлестнулась та петля,

Что врагу готовил Жуков.

(Без него взошел посев —

Он вернулся подо Ржев).

 

Торжествует мастерство:

Под огнем в котле варится

Мы считали — тысяч 100.

Оказалось — 330.

(Их не только боем брать,

А попробуй удержать!).

 

Снова Жукову запрос

И от Сталина вопрос:

Как достигнутое множить —

Окруженных уничтожить?

(Словно Жукову видней

Возле Ржевских рубежей).

 

Жуков Сталину отчет

Через сутки выдает:

«На прорыв из наших пут

Без поддержки не пойдут —

Под Котельниковом враг

Формирует свой кулак.

Ту атаку отразить,

Лишь потом «котел» добить!

Под Котельниковым ждать,

Боевой заслон создать

И в резерве придержать

Танков 200 — наступать!».

 

В тот же день по группе «Дон» —

Для «котла» стальной заслон —

Цели сам Манштейн назвал:

Те, что Жуков предсказал!

 

Вот один из тех боев.

Корпус танков (Боданов)

За 5 суток дал прорыв,

В 300 верст опередив

Тех, кто следом шел за ним:

Сквозь огонь пробился, дым…

 

На рассвете, в самый сон,

Налетел на гарнизон,

Прокатился, как шаром,

Разгромив аэродром.

Пусть танкистов окружили,

Но напора не сломили —

Снова сквозь огонь и дым

Смельчаки прошли к своим!

Вывод Ставки: наступать —

Корпус парами пускать,

Чтобы в самой важной точке

Не пропасть поодиночке.

(Для танкистов как основа

Станет опыт Боданова). (1)

 

(1) 24 декабря 1942 г. танкисты 24-го корпуса В. М. Боданова в дерзком рейде разгромили вражескую группировку в станице Тацинской, откуда с большого аэродрома снабжалась по воздуху окруженная под Сталинградом группировка Паулюса. В ожесточенном бою танкистами уничтожен прямо на земле 431 вражеский самолет.

 

А потом — к лицу лицо —

Разработан план «Кольцо»:

Цель понятна и близка —

Смять плененные войска!

Эту роль, как запасной,

Принимает фронт Донской.

И врага, как в бой московский,

Добивает Рокоссовский. (2)

 

(2) 2 февраля 1943 г. остатки окруженной под Сталинградом 330-тысячной немецкой группировки фельдмаршала Паулюса капитулировали. «Котел» свою роль оправдал.

 

Ну, а Жуков тем силен —

К новым битвам устремлен: (3)

В Ленинграде бить врага,

Следом — Курская дуга…

 

(3) За успешное общее руководство контрнаступлением в районе Сталинграда Г. К. Жуков первым среди других полководцев был награжден вновь учрежденным орденом Суворова 1 степени за №1.

 

Глава 4: Курская битва

Наступления накал

Между тем ослабевал:

Фронт Воронежский устал —

Контрудары пропускал.

(Враг берет плацдарм не узкий —

Выступ Белгородо-Курский).

 

Снова Жукову приказ —

Выезжать туда тотчас:

Разобраться без прикрас —

Что стряслось на этот раз?

(Все на месте изучить,

Предложения доложить).

 

43-го весна —

Нужен вермахту реванш:

Вновь фашистам не до сна —

Подготовили карт- бланш.

(Гитлер в бешенстве собрал

Лучший свой потенциал).

Будут вновь атаковать —

Значит, их огнем встречать.

Оборону обустроить,

Измотать и обескровить.

А потом уж, так сказать,

Вновь фашиста в шею гнать!

(Словно на воду глядел —

Планы их предусмотрел). (1)

 

(1) 8 апреля 1943 г. Жуков направил Сталину доклад с Воронежского фронта о возможных действиях противника весной и летом 1943 г., в т.ч. предвидение — враг нанесет свой удар орлово-кромской группировкой в обход Курска и белгородско-харьковской группировкой с северо- востока. В директиве №6, изданной Гитлером 15 апреля 1943 г., вермахту ставились именно те задачи, что были предсказаны Жуковым еще 8 апреля.

 

Жуков понял: враг умнее —

Танки выставит для драки.

А пехота, что слабее, —

Пригодится для атаки.

(Здесь элиты выше меры —

Танки «Тигры» и «Пантеры).

Оборону укрепили

И впервые были в силе —

В средствах, планах и разведке

Мы врага превосходили.

 

А разведкой выдан точно

Час атаки этой ночью —

В 3 утра нам опасаться.

Мы ударили в 2.20!

Рев «Катюш», грохочут пушки —

Ставьте на уши «заглушки».

Враг растерян, с толку сбит:

Этот ранен, тот убит!

Столб огня, дымят останки

И горят без боя танки…

 

Но атак назревший пыл

Артналет не остудил.

Пусть на 3 часа позднее,

Клин стальной рванулся злее.

Затрещат любые двери —

На окопы рвутся звери.

Невзирая на потери,

Вал стальной почти у цели.

(Во главе идут мегеры —

Танки «Тигры» и «Пантеры»).

 

Но, таранив наши пушки,

Враг загнал себя в ловушки.

Возле всякой деревушки

Он опять у нас на мушке.

(Заслонив огнем обзор,

Пушки бьют зверей в упор).

 

Ну, а после — откровенье —

Танков встречное сраженье.

Тот под Прохоровкой бой

Не забудет, кто живой.

Наши танки в клин ворвались,

Между «Тиграми» метались.

Всюду ад, огонь и гром:

Пусть таран, зато погром!

 

И фашисты растерялись,

Отступили, окопались.

Наши тоже отдышались,

Огляделись там, где были.

Силу ратную скопили.

 

Есть резервы: за спиной

«Отдыхает» фронт Степной.

Дальше козыри на стол —

Взяты Белгород, Орел.

Ну, а Харьков как залог —

Курской битвы эпилог.

В залпах праздничных огней —

50 кровавых дней… (1)

 

(1) К июлю 1943 г. соотношение сил под Курском было следующим: Вермахт: около 1 млн. чел. личного состава, до 2,7 тыс. танков и штурмовых орудий, около 2 тыс. самолетов; Мы ( Центральный и Воронежский фронта): более 1, 3 млн. чел. личного состава, 3,5 тыс. танков и 19 тыс. орудий, более 2 тыс. самолетов. Плюс в нашем тылу развернулся Степной фронт (до 600 тыс. чел. личного состава, почти 1, 5 тыс. танков, свыше 800 орудий и минометов).

 

Часть IV. НА ЗАПАД!

«Вам шагать по Европе,

Только в каждом окопе

Жизнь одна лишь, одна лишь, одна…»

 

Глава 1: Днепр и Киев

Мы учились воевать,

По науке побеждать.

Ну, а враг не наступать —

Оборону укреплять.

(Гитлер четко указал.

Где пройдет «Восточный вал»).

Возводила группа «Todt»

Возле каждой пушки дот.

Эшелоны для работ

Из Берлина фюрер шлет:

По Днепру сомкнуть дугу

На высоком берегу.

 

Вот атака: враг бежит,

Но не сломлен, не разбит.

Те, кто взял опорный пункт,

Остаются с ходу тут.

А вослед врагу спешит

Перекатом свежий щит.

Так искусству победить

Учит Жуков, чтобы жить!

 

Отступая перед боем,

Встречи с русскими страшась,

Нечисть тешилась разбоем,

Над бесправными глумясь.

(Их девиз на Украине —

«Приравнять ее к пустыне!»).

 

Под напором отступая,

Убивая и сжигая,

Враг цеплялся за Донбасс,

Где мечтал осилить нас.

(Только Сталин дал приказ —

Днепр форсировать сейчас!).

 

И заслоны не преграда,

Если нами движет «надо»:

С ходу Днепр преодолеть,

Зубы сжав, перетерпеть!

(Слово «надо», как резерв,

В бой бросаем, смерть презрев).

 

Наступления накал

Не сдержал «Восточный вал».

Тот, кто с ходу берег брал,

Переправы не искал.

(Тут же, часто под огнем,

Днепр форсировали днем).

От воды уреза бились,

В рукопашную сходились,

Но за берег зацепились.

 

Тут и танки появились.

(К бережку выходит рать —

До врага рукой подать!)

А уже везут понтоны,

По Днепру идет паром.

Танки строятся в колонны,

Не смолкает пушек гром.

(Враг звереет: ночью, днем

Все плацдармы под огнем).

 

Но фашисты просчитались

И плацдармы расширялись.

Месяц с лишним длится бой,

А плацдарм стоит стеной.

Собран здесь стальной кулак —

Есть возможность для атак.

Можно дальше немца гнать,

Но сначала Киев взять.

 

С юга город можно брать,

И плацдарм тому под стать.

Но атаку будут ждать.

(Немцы это просчитали

И войска сюда собрали).

 

Только мы, назло врагам,

Наступать будем не там.

Есть ведь любежский плацдарм,

«Тихий», севернее к нам.

(Хода с бруклинского ждут,

Ну, а мы ударим тут!).

 

Вот она, таланта сила:

Тайно, споро (нам не жалко)

Пушки — корпус для прорыва,

Танки — армия Рыбалко —

Переброс, как под венец, —

200 верст в один конец!

(Все под носом у врага.

А Манштейн растит рога).

 

Ну, а штрих на маскировку,

Словно сладкую морковку,

Дополняет вызов в драку —

Бруклинцы пошли в атаку.

Артналета слыша гул,

Враг резервы подтянул.

 

Только с «тихого» плацдарма

Адский гуд для грешных душ:

Артобстрелу придал шарма

Дружный хор 500 «Катюш». (1)

А в прорыв, покуда жарко,

Танки ринулись Рыбалко,

Перерезав пуповину —

На Житомир горловину.

Тут Манштейн и побежал —

Связи с тылом потерял:

Бросил Киев без оглядки,

Удирал — сверкали пятки.

 

(1) К 25 сентября 1943 г., как и предписывалось Ставкой, войска вышли к Днепру на фронте 700 км и захватили 23 плацдарма на правом берегу, которые постоянно расширялись. За форсирование Днепра 47 генералов, 1123 офицера и 1268 сержантов и солдат удостоены звания Героя Советского Союза.

 

Киев Жуков не узнал.

Здесь боев накал ослаб,

Но по городу — развал,

Враг Крещатик подорвал.

(И за радостью в сердцах —

Слезы горя на глазах). (2)

 

(2) Гитлеровцы полностью разрушили Киев, расстреляли 195 тыс. горожан.

 

Пусть трещал «Восточный вал»,

Но Манштейн не унывал:

Силы все в кулак собрал,

О реванше возмечтал.

(Ухватился за штурвал,

Да в руках не удержал).

 

Не учел, что русский клин

Глубоко вошел, как нож.

И не комом вышел блин,

Если повар был хорош.

 Выдал Жуков смелый план

Заманить врага в капкан).

 

Наступают два фронта

И врага — пакуйте вещи —

Отсекают от Днепра,

А потом сжимают клещи.

(Оборону, как пилой,

Рассекает встречный бой).

 

Захлестнутся в той петле

Десять вражеских дивизий,

Что окажутся в котле

Без припасов и провизий.

(Внешний натиск снять отпором,

Окруженных взять измором).

 

Планы Сталин утвердил,

Жуков их осуществил.

И всего в четыре дня

Появилась западня.

Гитлер требовал: «Держитесь!

На подмогу обопритесь,

Вас в беде не брошу я,

Положитесь на меня!».

 

Но подмога, как ни билась,

К окруженным не пробилась.

Из дивизии останков

Выбилась лишь группа танков:

Сквозь пургу, огонь и дым,

Бросив всех, ушла к своим.

Стал им бой днепровский адом

Или новым Сталинградом.

 

* * *

Ну, а вскоре, в феврале,

Жуков снова на ковре:

Выдавал соображенья

По этапам наступленья.

Раз распутица грядет —

Враг активности не ждет.

Так что можно эту рать

На внезапности поймать.

 

И тогда вступают в бой

Сразу 1-й и 2-й,

Словно с чистого листа,

Украинские фронта.

В штабе долго заседали,

Все детали утрясали.

И Ватутин, цель близка,

Утром выехал в войска.

 

Но в пути комфронта ждали,

В них бандеровцы стреляли.

Краткий бой на истребленье

И тяжелое раненье.

Да леченье не спасало

И Ватутина не стало. (1)

Ну, а Жуков, как оплот,

Украинский принял фронт.

 

(1) Н. Ф. Ватутин (1901-1944гг.), генерал армии, командовал войсками Воронежского, Юго-Западного и 1—го Украинского фронтов. Герой Советского Союза (1965 г.- посмертно).

 

Глава 2: Карпаты

Жуков смело наступает,

Планы вермахта ломает.

Даже Лондон отмечает —

Катастрофа наступает!

(Немцы ищут виноватых,

Ну, мы уже в Карпатах).

 

Словно клин, идет вперед

1-й Украинский фронт.

И эсэсовский оплот

Тает, как весенний лед.

(Оставались, как в плену,

Окруженные в тылу).

 

Так, «блуждающий котел»

В 20 вражеских дивизий

На прорыв свирепо шел

Без оглядок и ревизий.

(Им преграда — наша стенка —

200 танков Лелюшенко). (1)

 

(1) Генерал армии Д. Д. Лелюшенко — командующей 4-й танковой армией, дважды Герой Советского Союза (1940 г., 1945 г.).

 

Здесь врагов остановили,

Перебили и пленили.

Лишь немногим просочиться

Удалось — к своим пробиться.

(Бросив технику, лесами

Уносили ноги сами). (2)

 

(2) За исключительные заслуги Маршал Советского Союза Г. К. Жуков в апреле 1944 г. награжден высшим полководческим орденом «Победа» за № 1.

 

* * *

Но не полк идет в атаку,

И не рота, и не взвод:

Всякий раз, вступая в драку,

Личный бой солдат ведет.

И ему, в конечном счете,

Генерала не понять.

Проще быть своим в пехоте

И высотку с боем взять.

 

(А при этом — что таить? —

Лучше все-таки пожить!).

Отстрелялся, окопался,

Слава Богу — жив остался —

Позади недавний бой.

Мирно пахнет тишиной,

Что, как хлебом, одаряет

И душевно расслабляет.

 

Над окопом виснет чад —

Самокрутками дымят:

— А у нас ручей любой

Станет озером весной:

На полянке, веришь, брат,

Шапкой черпали щурят!

 

— Кто про что, тебе рыбалка:

А щурят таких не жалко?

Лучше слушай, как в копешку

Завалить хотел бабешку.

…Посмотреть со стороны —

Словно не было войны:

Просто, силушкой полны,

Байки травят пацаны.

 

Собрались, кому не лень,

Из окрестных деревень:

Самокрутками чадят,

Дедов портят самосад.

Лясы точат до зари,

Про рыбалку и любовь,

Звезды неба — фонари,

Да в штыках чужая кровь.

 

— Треп отставить! Смирно, взвод, —

Пополнение идет!

Ну, а где же «Второй фронт» —

От союзников оплот?

Мы о том и не мечтали,

В нем спасенья не искали.

Понимали — Запад ждет

Результата — чья возьмет.

А пока лишь руку жали,

Да тушенкой помогали.

(Что бойцы, отправив в рот,

Называли «второй фронт»).

 

Мы не только воевали —

Слезы горькие глотали,

Кровь и пот в огне мешали,

Как себя, друзей теряли —

Но шутили и мечтали,

О любимых вспоминали…

 

Глава 3: «Багратион»

Жуков ясно понимал:

Рейх опасностью считал

Тех, кто ближе подступал

И на Вислу наседал.

(Гитлер силы здесь собрал

И атаки явно ждал).

Ведь у нас ушел вперед

1-й Белорусский фронт,

Что на запад клином бьет,

С юга выступ вражий жмет.

(Выступ этот, как дугой,

Минск обходит стороной).

 

И когда настало время

Белоруссию спасать, (1)

Сбросить вражеское бремя,

Братьев наших вызволять

(Что фашистскою химерой

Настрадались полной мерой),

Был порыв у нас святой —

Дать врагу священный бой!

«Украинцам» начинать,

А потом другим вступать.

 

(1) За время оккупации фашисты убили в Белоруссии свыше 2 млн. мирных жителей и военнопленных. Уничтожено 209 городов и райцентров, 2900 деревень и сел, некоторые из которых (Хатынь) сожжены вместе с жителями.

 

Только Жуков возражал —

Он врага повадки знал.

Если курс на Вислу брать —

Немцам на руку сыграть.

(По-иному нужно бить —

Силы вражьи распылить).

А раскроет этот веер

Отвлечение на север.

(В Белоруссию удар

Предварит Карельский вал).

Так созрел «Багратион» —

План простой, но грозен он.

 

Два сходящихся удара

С целью Минск освободить:

Север — с Витебска начало,

Юг — с Бобруйска заходить.

(Группу «Центр», для нас обузу,

Словно шар, оправить в лузу!).

Этот план «Багратион»,

Как наваристый бульон,

Свыше месяца томился,

По котлам штабов варился. (1)

 

(1) 30 мая 1944 г. ставка утвердила план операции «Багратион». Для координации действия фронтов на 1-й и 2-й Белорусские фронта направлены Г. К. Жуков (удар с юга), на 1-й Прибалтийский и 3-й Белорусский фронта (удар с севера) — А.В. Василевский (начальник Генерального штаба).

 

Жукову неведом страх —

Днем и ночью на фронтах,

Лично смотрит на местах —

То в окопах, то в штабах.

(Край передний изучая,

Варианты обсуждая).

Там вчера, а ныне тут —

Директивы подождут:

Должен лично знать маршрут,

Где и как войска пойдут.

 

(А один из тех дебатов

Вспоминает П. И. Батов): (2)

«По передней полосе

Шел июнь во всей красе.

На рассвете, по росе —

Визитеры от шоссе.

(Маршал Жуков, как таковский,

С ним — комфронта Рокоссовский).

 

(2) Генерал — майор П. А. Батов, командующий 65-й армией 1-го Белорусского фронта К. К. Рокоссовского.

 

Оба в кожаных регланах

(Для окопов не одежка),

Говорим о наших планах —

Мне тревожно и неловко.

(Правда, здесь мы не в огне —

Перестрелка в стороне).

Жуков жесток на местах:

— Вы когда были в войсках?

— Этой ночью, полвторого,

На участке Иванова.

— Где по карте их оплот?

— Вот, район среди болот…

— Хорошо. Проехать можно?

— Если только осторожно,

Днем тем более опасно —

Там постреливают часто.

— Ждать до ночи — не для нас:

Выезжаем. И сейчас!

 

Слава богу, проскочили,

Иванова удивили —

Рапортует в тот же час.

Жуков краток: «Не до вас!».

По траншее прошагали,

Из биноклей наблюдали.

Жуков понял: из болот

Враг опасности не ждет.

Значит, здесь ответный ход:

Вот где армия пойдет!

 

И для танков, пушек, рати

В топях скрытно ладят гати.

А на «ящике с песком»

Все проиграно потом.

Скрупулезно и без брака

Та готовилась атака.

И врагу, как страшный сон,

Наш удар — «Багратион»!

 

Вышли к Минску на крыльцо,

40 тысяч взяв в кольцо.

С ходу Минск освободили,

А «котлы» потом добили.

Вот за Вислу заступили,

Три плацдарма захватили. (1)

И нацелен этот клин

Остриями на Берлин.

 

(1) 24 июля 1944 г. ударная группировка 1-го Белорусского фронта форсировала Вислу, создав плацдармы в районе Магнушева и Пулавы, а 1-й Украинский фронт (маршал Советского Союза Ф. И. Толбухин), взяв Львов, 29 июля форсировал Вислу, создав Сандомирский плацдарм.

 

Часть V. ПО ЕВРОПЕ

Вот стоят обелиски —

Не высоки, не низки,

Мимо них пролетают года…

Не болят ваши раны,

Лишь одни ветераны,

Как и прежде, заходят сюда!)

(А Европа — все забыть,

Обелиски лучше срыть!).

 

Глава 1: На Болгарию

Зверь свирепо огрызался

И, как мог, сопротивлялся.

Фронт сплошной не создавался,

Контрударом отбивался.

(На плацдармы враг насел,

К Кенигсбергу подоспел).

 

Словом, так фашиста гнали,

Что тылы не поспевали: (1)

Пушки грозные отстали,

Самолеты не взлетали

(Ставка выдала отбой,

На Центральном — выходной).

 

(1) 24 июля 1944 г. ударная группировка 1-го Белорусского фронта форсировала Вислу, создав плацдармы в районе Магнушева и Пулавы, а 1-й Украинский фронт (маршал Советского Союза Ф.И. Толбухин), взяв Львов, 29 июля форсировал Вислу, создав Сандомирский плацдарм.

 

А вот с южной стороны

Мы, Румынию отбив,

Долгу братскому верны,

На Болгарию — в прорыв.

(Там уже который год

Под пятой врага народ.

Заждались, поди, братушки:

Где же ваши танки, пушки?)

 

Снова Жуков. Его ждет

3-й Украинский фронт. (2)

Здесь с Толбухиным считали,

Планы смелые верстали.

Порешили: пушек сила

Залпом тысячи стволов

Обеспечит два прорыва

И сметет с пути врагов.

 

(2) На Болгарию наступал 3-й Украинский фронт (командующий фронтом Маршал Советского Союза Ф. И. Толбухин).

 

Сталин планы утвердил,

Только Жукова спросил:

«Ну, а если все под ноль

И нас встретит хлеб да соль?

Я не сам это сказал,

Так Димитров заверял». (1)

 

(1) Георгий Димитров — вождь болгарских коммунистов в те годы.

 

Что ж, приятнее задача,

Если ей мила отдача.

И родился той порой

Мирный план — уже второй.

Как болгары обещали,

Словно братьев принимали.

Вдоль дорог колонной стали,

Нас оркестрами встречали.

Всюду смех, объятья, шутки,

Та «война» продлилась сутки.

И, к довольствию сторон,

Не пришлось считать урон. (2)

 

(2) В ходе операции по освобождению Болгарии не допущено жертв с обоих сторон.

 

Глава 2: Польша

Был в Болгарию поход,

А потом опять на фронт.

«За Варшаву бой идет,

Гибнет в городе народ…».

(Все на месте оценить,

Разобраться, доложить!).

Мы к Варшаве наступали

И плацдармы с боем брали.

Войско польское создали —

С ними рядом воевали.

(А вожди на самом деле

Здесь и в Лондоне засели).

 

Варшавянам, как приказ,

Стал из Лондона наказ:

Город срочно взять сейчас,

Обойдемся, мол, без вас!

(Но восстанье захлебнулось,

Истребленьем обернулось).

Сразу вспомнили про нас —

Выручайте варшавян,

Польский полк в боях увяз,

Мы, как в стенку, на таран.

(Не пробиться в эти двери,

На глазах растут потери).

 

Сталин выдал назначенье,

Жуков взял под козырек.

И, привычное явленье,

План родился точно в срок:

(На Варшаву наш накат —

С юга- севера охват).

А по центру, словно вал,

Нужно только постараться,

Рассекающий удар,

Если с силами собраться.

(Нам резервы подтянуть,

А солдату отдохнуть).

 

«Под Варшавой окопаться

И резервов дожидаться?» —

Сталин резко возражал,

Жуков тоже не молчал:

«Если в лоб Варшаву брать —

Зря бойцов под пули гнать!

Сил подкопим — и вперед,

Здесь полезнее обход!

Говорю глаза в глаза:

Рокоссовский тоже — за!».

 

Сталин тут убавил пыл —

Полководцам уступил.

Танки, пушки для атак

Скрытно собраны в кулак.

И врагу нашлась управа —

В январе взята Варшава!

Войску Польскому отрада —

Все готово для парада:

Мины сняли и заторы

Наши славные саперы.

Снова Жуков все учел —

Без потерь парад прошел!

 

А фронтов ударный клин

Повернулся на Берлин.

Сил и средств у нас немало:

Три фронта, как три кинжала,

В горло целятся врагу,

Все сметая на бегу. (1)

 

(1) На Берлинском направлении, считая с севера на юг, действовали 3 фронта, которые возглавляли прославленные Маршалы Советского Союза: Г. К. Жуков- 1-й Белорусский, К. К. Рокоссовский- 2-й Белорусский, И. С. Конев — 3-й Украинский.

 

И по Польше так летели,

Что фашисты не успели

Ни пожечь, ни разорить,

Ни с собою утащить.

Так поляки сохранили,

Что имели и ценили —

Города, заводы, скот,

Свой уклад и обиход.

 

(Жаль, сегодня этот счет

Здесь ведут наоборот…

Дружно прошлое забыли,

Что любили — очернили:

Все советское поносят,

Наши памятники сносят…

Им фашисты не враги —

Пригласят на пироги!).

 

Глава 3: Второй фронт

На четвертый год войны

Есть презент со стороны:

Обязательствам верны,

Бьют фашиста со спины

(Правда, робко и слегка

Нам союзные войска). (1)

 

(1) 6 июня 1944 г. войска западных союзников высадились во Франции, открыв, наконец, давно обещанный «второй фронт».

 

Мы три года воевали,

Планы вермахта ломали,

А они все выжидали,

«Плюсы-минусы» считали.

(И к Победе под венец

Объявились, наконец).

 

Вот и Гитлер посчитал —

Опоздавшим в наказанье

Мы простим на них навал,

Допустив кровопусканье.

(И решился на атаку,

Завязав в Арденнах драку).

Здесь атак не ожидали

И позорно побежали.

Черчилль, Рузвельт тут как тут —

Вновь от нас подмоги ждут.

 

И, союзников спасая,

Раньше срока наступая,

Мы бросаем с ходу в бой

Наши танки — клин стальной.

На себя огонь приняв,

Не считаем, кто тут прав.

Мы союзникам верны,

Нам — кулак из-за спины:

Внешне вроде бы дружны,

Да в Победе не нужны.

Натиск русский нарастает

И союзников пугает.

 

* * *

Вот и в Ялте главы стран

Провоцируют обман:

На словах — единый план,

А в делах сплошной туман.

(Приказали так бомбить,

Чтобы русским навредить).

 

Даже Гитлер в этот год

Ждал, когда фанфары грянут:

США и Англия вот-вот

Руку помощи протянут.

(Не войною, а игрой

Оказался «фронт второй»).

 

Вот и шли, как на парад,

Враг почти не огрызался.

И на Эльбе авангард

Раньше русских оказался.

(Вот он, рядышком, Берлин —

Нет ни выстрелов, ни мин!).

 

Через Эльбу «на пикник»

Батальон один проник.

Там зеленые юнцы,

Как на грядке огурцы:

Их в засаду посадили,

Да напутствовать забыли,

Кого нужно пропускать.

Вот и начали стрелять.

Четверых всего убили,

«Янки» дружно отступили,

Бросив занятый плацдарм

И оставив славу нам!

 

* * *

Кто в разведку — чтоб не кашлял,

У себя болей в тылу!

Если ты суровый маршал,

Можно слабость. Но одну.

Он не только немца гнал —

Про баян не забывал.

И, воспитанный войной,

У печурки фронтовой

В редкий час его досуга

С ним была гармонь- подруга.

 

И от музыки простой

Он оттаивал душой.

И смещались танки, пушки,

Первый фронт или второй —

На минуту, как игрушки,

Отходя на план иной.

И не так коптила плошка,

И пурга не так мела,

И в землянке, словно кошка,

Затаилась тишина.

 

Что атака и бомбежка,

Не передний, что ли, край?

— Старшина, а где гармошка?

Ну ка, братец, доставай!

…На душе, постой немножко,

Ночь июньская светла.

И поет опять гармошка

За околицей села.

 

Горяча твоя ладошка —

Не остудит ветерок.

И белеет у окошка

Наспех сброшенный платок.

Для кого поешь, гармошка,

В этот тихий вечерок?

Заросла травой дорожка,

Что меня к тебе вела.

И молчит давно гармошка

За околицей села.

Пусть война, но у окошка

Ты меня всегда ждала.

Я прошу — играй, гармошка,

За околицей села!

 

Часть VI. ПОБЕДА

«А в Берлине, в 45-м,

У Рейхстага, все в пыли,

Мелом вывели ребята:

Мы панфиловцы — дошли!»

 

Глава 1: На Берлин

В январе — спасенья нет —

Меркнет утренний рассвет.

Залил все багровый свет

Залпов тысячи ракет.

(Ужасают вражьи души

Наши славные «Катюши»).

 

Полчаса, как адский вздох,

А за ним рывок неплох:

Нас не ждали — «ах да ох»,

Застаем врага врасплох.

(И в траншеи, словно в дверь,

Заходили без потерь).

 

А в прорыв — земля дрожит —

Бронетанковый таран.

Враг растерян и бежит,

Выдал Жуков верный план.

(Гнать и гнать врага взашей

От обжитых рубежей).

Не позволить зацепиться

И зубами в нас вцепиться.

Обогнав свою пехоту,

Рвутся танки на охоту,

Отсекая рубежи,

Что никто не сторожит.

 

* * *

Есипенко за 5 суток

Верст 400 прошел

И с боями — не до шуток —

До Германии дошел (1).

(Плюс за Одер вышел сам,

Занял маленький плацдарм).

 

(1) Передовой отряд полковника Х. Ф. Есипенко (5-я ударная армия) составляли 100 танков и самоходных орудий, около 40 пушек и минометов, 12 «Катюш» и стрелковый полк на 300 автомашинах.

 

Он для немцев словно мина:

Танки русских у Берлина!

На вокзале важный чин

Есипенко — заявленье:

«Поезд следует в Берлин —

Разрешите отправленье?».

У того ответ готов

Вместе с хохотом бойцов:

«Должен с горечью признать —

Сообщение прервать!

До конца войны всего-то,

На недельку! Так, пехота?».

 

А за Одером- рекой

Танки лавою стальной

Армий 1-й и 8-й

Завязали жуткий бой.

(Даже жертвуя собой,

За плацдарм стоят горой).

 

Дан приказ — обороняться,

Глубже в землю закопаться,

От налетов отбиваться, (1)

На зенитки полагаться.

(Дня 2-3 побудет так,

Дальше выдохнется враг).

 

(1) Для прикрытия Берлина массированные налеты вражеской авиации достигали 2800 — 3000 самолето-вылетов в сутки.

 

Цель за Одером — держаться,

К ним резервы подтянуть,

Снова с силами собраться

И врага в дугу согнуть!

(Эти планы утвердили,

Да союзники смутили).

То в Берлин не собирались,

А теперь с цепи сорвались:

Повернул союзный клин

Без отпора — на Берлин!

 

Подтверждает этот план

Их готовность на обман.

(Запад — тот еще оплот,

И сегодня — «второй фронт»!).

Да напрасно суетились —

Возле Эльбы осрамились:

Их спугнули пацаны,

Не видавшие войны.

 

(Пока думали- гадали,

Наши мощно наступали).

И впервые за войну

Под Берлином, но в тылу,

Создан был, как аргумент,

Точный города макет.

(Где сверяли все приказы,

Общий штурм и его фазы).

 

Подсчитали доты, точки,

Не даря врагу отсрочки.

Жуков всюду побывал,

Части лично проверял,

Уточняя срок подхода

От дивизии — до взвода.

 

И содрогнулась земля —

С неба ринулась заря.

Был неслыханный удар,

Пострашнее, чем угар: (1)

500 тысяч мин, снарядов,

Брешь готовя для отрядов,

Больно жалят, как оса,

И всего за полчаса.

 

(1) С 21 апреля по 2 мая 1945 г. на Берлин было обрушено 800 тыс. снарядов. Попеременный, но безостановочный огонь в эти дни вели по Берлину 11 тыс. орудий.

 

Следом ринулись в «ура!» —

Бьют в глаза прожектора. (2)

Враг на месте ослеплен,

Он растерян и смятен:

Делит мир на полукружье

Русских новое оружье!

 

(2) На участке прорыва при взятии Берлина Жуков установил через каждые 200 метров, ослепляя врага, 143 мощных зенитных прожектора. (Нашей зенитной артиллерией, в т. ч. с использованием прожекторов, за годы войны было сбито 18, 5 тыс. самолетов противника).

 

А потом, легки в помине,

Начались бои в Берлине,

Что велись 12 суток

Лишь без нескольких минуток,

Днем и ночью громыхая,

Ни на час не утихая.

То наука, не шаблон:

Днем шел первый эшелон,

А на смену, в бой ночной,

Подменял его второй.

 

Этот опыт, как награда,

Подошел от Сталинграда.

А в атаках «перекат» —

Из-под Вислы вариант.

Наконец, 2 мая,

Для врага последний шаг:

Ликование без края —

Белый выбросили флаг! (1)

Той войны победный стяг

Был доставлен на Рейхстаг.

 

(1) 2 мая 1945 г. к 15 часам сдались в плен, не считая раненых, свыше 70 тыс. гитлеровцев — последних защитников Берлина. Потери Красной Армии в Берлинской операции превысили 102 тыс. человек.

 

Свой автограф здесь должны

Ставить Родины сыны:

(Кто сюда с боями шел —

Даже если не дошел).

…В 41-м, под Москвой

Той морозною зимой

Шли панфиловцы на бой

Пусть живою, но стеной!

(И врага не пропустили,

Танки здесь остановили).

 

А заботливый комдив,

Всех других опередив,

В суете забот и дел

Их по- зимнему одел.

(Пусть порою мерзнул сам,

Выдал валенки бойцам).

Здесь его ценили, знали,

Своим «батею» считали.

И Отчизну в том бою

Отстояли, как семью.

(Жалко, «батя» не дожил,

В поле голову сложил). (2)

 

(2) Генерал-майор И. В. Панфилов пал в бою под Москвой в декабре 1941 г., Герой Советского Союза (1942 г., посмертно).

 

Но в Берлине, в 45-м,

У Рейхстага, все в пыли,

Мелом вывели ребята:

«Мы панфиловцы: дошли!».

(А ниже, за подписью «Катя»:

«Спасибо за валенки, батя!»).

Кому надо, тот поймет:

Помнит валенки народ!

Жуков тоже не зазнался —

На рейхстаге расписался. (1)

 

(1) За взятие Берлина маршал Г. К. Жуков удостоен третьей медали Золотая Звезда Героя Советского Союза.

 

Глава 2: Два парада

По руинам ветер мел,

Как сокол, противник гол.

Ну, а май садами цвел,

По Берлину Жуков шел.

(Немцы робко пробегают

И угодливо кивают).

Понимают — их вина,

Что других лишили сна:

Чаша выпита до дна —

Здесь окончилась война!

 

(Начинали — веселились,

Подсчитали — прослезились…)

Но не нам — хитра подача,

Подписали акт о сдаче,

А союзникам. Тем паче

Сталин мыслит все иначе

(Не союзников сыны

Тяжесть вынесли войны).

«Мы союзников отдачу

Оценили. Но сейчас

Принимать от немцев сдачу

Назначаю лично вас!».

(Этот Жукову приказ —

За войну в последний раз).

 

Зал приличный отыскали,

Подготовлен протокол.

Мебель нужную достали —

Даже Гитлера ковер. (1)

(По нему шли красоваться,

А теперь пойдут сдаваться!).

…Кейтель, в пятнах и тоске,

Неуверенно поднялся,

Снял монокль на шнурке,

Там, где надо, расписался. (2)

 

(1) В Карлсхорст, где проводилась церемония, был доставлен из личного кабинета фюрера 120-метровый красно- коричневый ковер.

(2) Акт о безоговорочной капитуляции Германии был подписан в 5 экз. В зале —государственные флаги СССР, США, Англии и Франции. За большим столом — советские генералы, союзные представители, журналисты. Церемония подписания длилась 43 минуты — с ноля часов 9 мая 1945 г.

 

(Им приказ — покинуть зал.

Нам — ура! Оваций шквал).

А потом — прием и бал —

Жуков лично настоял.

Пригласил гостями в зал

Закусить «чем тыл послал!».

(Мы солдаты, а не звери,

Не трофеи наши цели).

Для себя столы накрыли,

Тем же немцев накормили.

 

Но в другой окрашен цвет

У союзников банкет.

(Там подборки коньяков

Из фашистских погребков).

Смачно, нагло смаковали,

Свои выгоды считали.

А про русских свысока:

«Не намять ли им бока?».

(По своим лекалам судит.

Нас история рассудит…)

 

* * *

Звезды яркие горят,

О Победе говорят:

По Москве — колонны в ряд,

Победителей Парад!

(В четком строе молодцы —

Наши деды и отцы).

Все в мундирах, как в броне,

Автоматы на ремне.

Шаг печатают в Кремле —

С ними Жуков на коне.

(И ему, как в бой московский,

Рапортует Рокоссовский).

 

А потом — войны закон,

К Мавзолею, как заслон,

Что с боями покорен,

Были брошены в поклон

200 вражеских знамен…

(Блеск медалей там и тут —

Победители идут!)

 

* * *

Нерушим победный строй.

Только гляньте — стороной,

За Кремлевскою стеной

Шел, незрим, парад второй:

(Что заметит только свой

Чистой русскою душой).

 

Вижу поле Куликово,

Где кольчугу, как жилет,

Поправляя, просит слово

Статный инок — Пересвет.

(Выходя на смертный бой,

Прикрывает Русь собой).

 

Без симфоний или блюзов

Слышу гром Бородина,

Где Суворов и Кутузов

Надевают ордена.

(А за ними — к ряду ряд,

Русский труженик- солдат!).

Узнаю эпохи, лица —

Князья Невский и Донской

(Даже Михаил Тверской),

Их приветствует столица

Той торжественной весной.

 

(Добавляем в этот ряд

41-го парад!).

Те идут, кто с ходу в бой,

И, пожертвовав собой,

От Орды оборонял,

Русь крепил и отстоял,

Крестоносцев прогонял,

Путь в Европу прорубал,

На «Варяге» флаг не снял,

С басмачами воевал,

Танки вражеские рвал,

Крепость в Бресте не сдавал

(Рядом шел, да рухнул вдруг,

Знамя выронив из рук…).

 

Вот Матросов и Панфилов,

Краснодона юный цвет,

С ними мой земляк Корнилов

И Афгана алый след…

Четок строй и схожи лица —

Не пристало им делиться

На хохлов и москалей,

На прибалтов, тверичей.

Рука об руку идут

Гордый горец и якут.

(В том параде — побожусь —

Все, стоявшие за Русь!).

 

Глава 3: Победоносец

Был Ватутин, Рокоссовский,

Василевский, Соколовский,

Конев, Боков и Белов,

Копакчи и Кузнецов (1).

(Полководцев круг широк,

Всех отметим — дайте срок!).

 

(1) Генералы-фронтовики Н. Ф. Ватутин, К. К. Рокоссовский, А. М. Василевский, В. Д. Соколовский, И. С. Конев, Ф.Е. Боков, П. А. Белов, В.Я. Колпакчи, В. И. Кузнецов — боевые товарищи маршала Г. К. Жукова.

 

Но средь равных он велик

И один шагнул на пик —

Пик военной высоты,

Взятый сыном сироты.

Он, четырежды Герой,

Был пожалован судьбой —

Со своею высотой

Стал космической мечтой. (2)

 

(2) Академия воздушно- космической обороны Министерства обороны России, расположенная в Твери, с 24 сентября 1974 г. носит имя Маршала Советского Союза Г.К. Жукова, памятник которому установлен на площади его имени (2016 г.) перед входом в академию. К постаменту горожане возлагают живые цветы.

 

Жуков — да, орденоносец.

Но не он Победоносец:

Одолел врага народ,

Что вокруг тебя живет.

Сколько их, почти безвестных,

Молодых, но интересных,

Дорогих своим родным —

Все за Родину стоим!

 

У кого какая доля —

Тот герой, а этот в поле

Стал травинкою, дождем,

А его все ждем и ждем…

 

Вот трофейный документ

Как свидетельство тех лет:

«Русский танк КВ-1

Нам проход загородил.

Вмиг колонну разгромил,

Батарею подавил.

Ни пройти, ни обойти,

Ни смести его с пути…

 

Наши выстрелы прямые

Не берут борта стальные —

Словно вмятина в стене

Той чудовищной броне.

Бился танк почти неделю,

За потерей слал потерю.

А припасы смельчакам

Доставляли по ночам.

Ни на шаг не отступили —

Их лишь хитростью сломили.

Окружили, встали в ряд

Сразу танков 50.

Имитируя атаку,

Все они рванули в драку,

Чтоб вниманье распылить,

С тыла пушку подтащить.

Пушку скрытно подкатили

И в упор огонь открыли.

Десять выстрелов прошли,

Лишь тогда броню прожгли».

Бой безвестных нам танкистов

Сохранил архив штабистов.

 

А таких боев не счесть —

Наша боль и наша честь!

Мчат года, растаял дым,

Но остался молодым

Тот, кто подвигом своим

Дал мне право — БЫТЬ ЖИВЫМ!

 

Эпилог

...Злопыхателей немало,

Вот и Жукова опала

По судьбе не миновала:

Пусть в боях и гений он —

В мирных буднях не силен:

То трофеями пугали

(Много, дескать, захватил),

То величие считали

(А не лишку ли хватил?).

 

Да еще со всех боев

На него навесить кровь…

Но напрасны все потуги

Умалить его заслуги:

Он, четырежды герой,

Для народа парень свой.

 

Память — это постамент,

Неподвластный бегу лет:

Жуков с нам, он живой,

Став российскою судьбой!

 

...Путь России прям и ясен.

И на все достанет сил.

Новый день зарею красен —

Жуков нас благословил…

В. Федулов

 

Бессмертный маршал

Юрию Прокушеву

Драматическая поэма в трех частях и девяти главах

 

Действующие лица:

Жуков.

Сталин.

Иван Кузнецов — уралец, боец, друг Жукова.

Мать Жукова.

Наталья Кузнецова — жена Ивана Кузнецова.

Галина — жена Жукова.

Иван Кузнецов — сын Ивана Кузнецова, танкист.

Корреспондент — армейский журналист, поэт.

Шофёр Жукова.

Начальник поезда.

Гитлер.

Гудериан.

Паулюс.

Ева.

В эпизодах:

Бойцы. Русалки. Чёрт. Черти.

 

Пролог

1

Беда, звезду земли заволокло

Похмельное коричневое зло:

Смрад понавис — полмира охватил

Холодный страх надежд и предсказаний,

Смертей, предательств, казней и терзаний,

Кружится пепел, и гремит тротил.

 

На площадях Европы черный флаг.

И Минск, и Харьков кинуты во прах.

«Рабы — славяне,

Русские — рабы.

Им, холуям, варить, стирать и строить!..»

И никому

Расистов не устроить —

Существовать без маршей и борьбы;

 

Земля моя, насильники твои

Из той одной неандертальской школы,

Как те, махан жующие моголы,

Бросаются в бои, в бои, в бои!

 

Земля моя, а сколько, сколько ж к нам

Им жаловать,

Нас унижать, сытея?

Доверчивость — глупейшая затея,

Безвольное движенье по волнам!

 

2

Земля моя,

Ты — нежная душа,

Земля моя,

Ты — умная опора,

Ты — правды клич,

Она ль не грянет скоро?

Мы дружно распрямляемся — круша.

 

Земля моя, ты — матери слеза,

Мгновенный вздох несчастной полонянки.

Куда мне деть повинные глаза?

Простите, ростовчанки, киевлянки,

Простите, деды,

Недруг на порог

Насел.

Густы трагические мифы...

В курган, в курган стучит его сапог,

В курган, где грозно отдыхают скифы!

 

Разноязыкий движется народ,

Как шторм, и свирепеет, и мятётся,

И ждёт, готовый к жесту полководца,

И замирает у родных широт.

 

Земля моя, ты — храбрая стезя,

И нас не испугают перегрузки

Труда, борьбы, —

Лишь забывать нельзя

Вести себя с достоинством, по-русски!

 

Земля моя, ты — избавленья меч,

Ты — жизнь,

Ты — совесть высшая на свете,

Ты — русская чарующая речь,

Мы — не арийцы — за тебя в ответе;

 

Мы за тебя привычно постоим,

Наперекор страданиям и мукам,

И впредь стоять незыблемо своим

Мы повелим

И сыновьям, и внукам!

 

3

Вам, фюреры, вам, берии времён

Грядущих,

Что спешат моим на смену,

Я говорю:

— Не суйтесь на арену,

Вы, черти, возмутители племён! —

Я говорю:

— А Родина моя

Меня просила рассказать о павших,

Замученных

И без вести пропавших;

Расстрелянный, убитый — это я;

Распятый, оклеветанный молвой,

Униженный, пристыженный, голодный,

Но внутренне, как динамит, свободный,

Не сник я перед вами головой!..

 

Чудовища, подвальные цари,

Крысиных вожделений чингисханы,

Вы прячетесь,

Ныряете в туманы

От первой, робкой взрывчатой зари,

Меня остерегаетесь — поэт,

Терновы укоризненные верви;

Вы извиваетесь,

Как в банке черви,

Едва коснётся вас гуманный свет,

 

Да, я иду вам память бередить:

Показывать,

Доказывать,

Судить!

 

Часть первая

Глава 1

Мать. Дом. Детство. Юность. Гражданская война. Жуков прощается с Иваном Кузнецовым и дарит ему на память свою гармошку. Иван уезжает на Урал. Через всю жизнь он пронесёт в душе верность к Георгию Жукову, командиру взвода, будущему легендарному полководцу.

Сталин. Жуков. Берия. Шофёр.

 

1

Она взошла привычно на крыльцо

И улыбнулась,

В глубине пелёнок —

Мальчишечье глазастое лицо:

— О господи, бутуз, а не ребёнок,

Как родила,

Едва не умерла,

И в церкви холодно! —

Ступила твёрдо.

И поняла — уместно нарекла

Георгием,

И повторила гордо:

— Георгий мой, Победоносец мой,

Взмыть на коне тебе, лихому тёзке,

Идём домой, желанненький, домой! —

В сенях, в избе поскрипывали доски,

Поддакивали половицы ей,

Она кидалась: — Чать, продрог, морозец, —

Кормить скорей, поить тебя скорей,

Мужай, Георгий, мой Победоносец,

Мужай, ты много ласки одолжишь,

Жену возьмешь, ты нашим интересам,

Ты русской матери принадлежишь,

Мужай, тебя не объегорить бесам!

 

...А бесы будут, бес — где провиант,

Сметанка, маслице, щепотка соли,

Бес — там, где дарованье и талант

И цели достигающая воля;

Завозится печной, ухватный бес,

Закашляет дворовый, огородный,

А там по-свойски банный к ним пролез,

А там лесной, их дядя двоюро́дный,

А там районный бес, там областной

Чертина, загорелый, симпатичный,

А там коньячно-фруктово-мясной

Чертяка, охраняемый, столичный,

А там международный, не отвлечь, —

Он человечеству занятье ищет,

Посмей его идеей пренебречь,

Ни бес, ни черт, обидится Чертище:

 

Мигнет — бабахнут пушки по врагам,

Мигнет — шторма объявят берегам

Блокаду, непрерывную пальбу,

Мигнёт — и ты в проструганном гробу!

 

Крепыш вихрастый, быстро в те года

Он вырастал — поляны, тропы, росы.

Пусть редко — хлеб,

Пусть часто — лебеда,

И холода над крышею, и грозы.

 

Играл в войну,

Ручьишко иль сугроб

Атаковал-форсировал, беспечен.

И локти оцарапывал, и лоб,

Который будет славою отмечен!

 

Беспечен?

Бурно, Родина моя,

Горят дворцы и падают короны,

И наводняют отчие края

Чужие генералы и бароны.

 

По мрамору завжикала картечь, —

Пора,

И Петроград краснознаменный

Басил:

«Вставай, проклятьем заклеймённый!» —

И грянул залп,

И ветер века — встречь!

 

Чванливо, Русь, на рубежах твоих

Зачавкали антантовы колеса.

Английские эскадры тупоносо

Разрыли воды, — кровь людская в них!

 

И юный Жуков кланяется: — Мать,

Не упрекай и не кручинься, мама,

Я ухожу!

Он должен воевать.

Его дорога — от порога прямо.

Гармошка, ранец.

И — шагнул упрямо,

И — полетела конница, пыля.

Крутись, как заведённая, Земля!

 

Жуков

Вперёд, бойцы!

И храп коней, и дым

Повис, лоскутисто-пороховой.

И скачет он с уральцем, с молодым

Иваном Кузнецовым!

Топот, вой.

 

Жуков

Вперёд!

И брызги пуль из-под копыт.

Вперёд! — на ожирелый, наглый быт,

Быт связей, быт сословий, орденов,

Немых тупиц, лихих говорунов,

— Вперёд! — Георгий вскинулся в седле. —

Крутись, Земля, за счастье на земле!

 

И спешивались всадники — привал.

И чай кипел, чадили «козьи ножки».

 

Голоса бойцов

Георгий Жуков, ты ль не запевал?

Начни!

Не поленись-ка!

На гармошке?

 

Жуков (пробует)

Как родная мать меня

Провожала,

Тут и вся моя родня

Набежала!

 

2

Живей, живей, гармошка с перебором,

И предрекай, и нарекай судьбу,

Огонь бунтарский по рябым просторам

На месть, на смерть сзывает голытьбу.

 

И пахаря зовёт, и рудокопа,

И молодец встаёт за молодцом,

И угощает витязей Европа

Каленым, неразборчивым свинцом.

 

Иван Кузнецов

Я завтра отбываю на Урал.

Приказ вчера получен, на заводах

Рабочих нет!

Голоса бойцов

А разрешили б взводом

Поехать в цех!

 

Жуков (пытается сунуть Кузнецову гармонь)

Сыграй!

 

Иван Кузнецов

Да я ж играл!

Живей, живей, гармошка удалая!

Заметил Жуков: там, во глубине,

Во тьме до Римской, дьявольски пылая,

Костлявый карлик пискнул на броне —

 

И стон пополз, и растекаться начал,

Но двигались колонны — касок блеск,

И карлик чёртом в грохоте маячил,

Пока в сплошной не превратился треск.

 

Моторы злились,

Траки трепетали, —

Так вот он, фюрер, вымахал какой!..

 

Жуков (находит Ивана Кузнецова)

Устал, и вы, друзья мои, устали?

Дарю гармошку!

 

Полночь, непокой.

Заметил Жуков: океан огня

Затмил, залил пространство,

Громыхая,

Ложбины, склоны, плоскогорья дня.

Земля

(к нему подвинулась, вздыхая)

Огонь по весям русским хищно скачет!

 

Жуков

Ребёнок чей-то, заплутавши, плачет?

Клянусь я — ничего не признавать:

Ни холода, ни голода, ни лиха, —

Огонь ковать!

 

Земля

Себя в себе ковать!..

Из тьмы крылом взмахнула лебедиха —

И на сто вёрст, на тыщи вёрст вокруг

Не снег, а саван расстелила вдруг,

И на земной, гудящий сталью шар

Ордынцем глупым бросился пожар!

 

Жуков

Я спасовал, я фронт не удержал!

С луны на землю карлик пробежал...

 

Жуков (про себя)

Немецкий дрессированный фашист,

Его претензии ко всем едины.

Нам пушки с танками необходимы

И самолеты,

Ими враг ершист;

 

Хвастлив железом и силён железом;

Не вилами, не дураком-обрезом

Разбойный праздник Гитлера пресечь:

Нужна броня и миллионы плеч,

Огонь и сталь, огонь и сталь, — врагу

На русском не резвиться берегу!

 

Взял горсть земли — она тепла, сыра

И, как виски его, сера, сера,

Как в волосах, в ней столько серебра!

И доложил он Сталину в Кремле:

— Две наши армии умрут в котле,

Мы отступаем!

 

Сталин (резко)

Удираем, значит,

Геройские добытчики удачи?

Судить вас надо!

 

Жуков

Надо, а кого?

Меня? Не проще ль осудить того,

Кто в мирный день стрелял нас без оглядки?

 

Сталин

Война.

 

Берия (встревает)

С врагами.

 

Жуков

Я в каком десятке?

 

Берия

Враг в руднике, и враг на борозде.

 

Жуков (резко)

В телеге, в спальне собственной, везде —

И в сейфе, и в тарелке, и в кисете!

 

Берия (искренне)

Враг может хаживать при партбилете.

 

Жуков (громко)

Мне патриотов надо, есть они,

Я требую солдат!

 

Сталин (резко)

Вы не одни.

Истерика — не лучший агитатор!

 

Жуков (крича)

Я требую!

 

Сталин (улыбаясь)

Спасибо, император.

 

Жуков смущенно уходит.

 

Берия (на ухо)

Арестовать?

 

Сталин (зло)

Лаврентий, подожди,

Как над Берлином водрузим знамёна,

Тогда во мне разоблачай шпиона.

Сусанин — ты,

Предатели — вожди!

(про себя)

Не русский я, но русское во мне

Кандальное неистовство и горе...

Вот Жуков, придирается — и спорит,

Грубит, а ведь необходим стране;

Скромны Буденный, Ворошилов с ним

И Тимошенко,

Жуков крут и ясен,

Талант его прекрасен, ум прекрасен.

И нервничает, и пылит — раним?

Не русский я, но русская земля —

Святыня наша и опора наша!

 

Берия (на ухо)

В плену твой Яков.

 

Сталин (пораженно)

Новость!

 

Берия

Смерти чашу

С другими он разделит?..

 

Шевеля

Кисть скатерти,

Очнулся Сталин: — Вон!

Мрак.

Осень.

Кремль.

Курантов тяжкий звон.

 

3

Сталин (про себя)

Что нас вело? Ниспроверженье власти

И ясность правды, — власть в моих руках,

А счастлив я и дал кому я счастье?

Не дал

И проклят, кажется, в веках!..

 

Терял друзей и наживал врагов,

И Гегель хорошо сказал: законы

Есть предопределение короны.

Стихия вырвалась из берегов,

Война, а я за договор радел,

Радел с народами страны сродниться —

И бронзой, мрамором укорениться

На высоте благих и светлых дел!

 

Радел, а кто я — прорицатель, бог?

Забыл нужду, а приходилось мыкать,

И статуи поучредил натыкать

Себе,

А зодчим премией помог...

 

Где истина? И я большой глупец,

Задатки идола во мне проснулись,

Товарищи в гробу перевернулись.

Война, тщеславью моему конец.

 

Вес бронзы ироничен, в общем, пуст,

Поскольку сам его благословляешь,

Захочешь — в рост,

А пожелаешь — в бюст,

Бессмертьем, как дурак, ты управляешь!..

 

Недавно розоватый боровок

(С «вилком», отполированным до свиста,

Расшитая сорочка) приволок

Чернильницу с Днепра, из аметиста;

 

Долбил скалу, породы выбирал,

Крошил, точил, подпиливал и клеил,

И так юлил, и так скулил и блеял,

Не удержался я и наорал!

 

Как барс, я с оппозицией дерусь,

И Лев Давидович — блестящий Яго,

Семиголовый змей, я не берусь

Расшифровать,

Не вытерпит бумага.

 

Меня щадил он? Не щадил. Попал

Под лопасти — зацепит и закрутит,

И я рубил, и он меня вкопал

В дол окровавленный, аж душу мутит.

 

В кровавый зев я кинулся, и в кровь

Я вывозился с ним, и кровью вымок...

Бронштейн — кровавый выхаркнутый вымах,

Рак общества, я подтверждаю вновь!

 

Что нас вело? Мы каторгу прошли,

Нашли мы правду, счастья ж не нашли!

 

А Жуков мчался по Москве, шофёр

Баранку тронул: — Замерла столица!..

 

Жуков (про себя)

Ужасный получился разговор.

По-юношески фыкать не годится.

Ответственная мудрость мне нужна,

Солдат и генерал в меня поверить

Должны,

И с ними — армия должна;

Отныне я секунды буду мерить

Лишь делом, продвижением вперед.

Москва.

Берлин.

Фронты.

Противник прёт.

Я тысячи сынов пошлю на смерть,

И братьев, и отцов...

Могилы эти

Укором вечным встанут на планете!

(вслух)

За Родину!..

 

Шофёр (про себя)

Не сметь мешать, не сметь.

Случайно ли навеялось ему,

Копытом конь в калитку бьёт, и голос:

— Влетай в седло, скачи со мной во тьму.

Там, за Калугой, поле раскололось,

И пышет ад, и в небеса летят

Отравою рыгающие черти,

Избе хотят и городу хотят

Крестов, крестов, крестов хотят и смерти! —

...И он в седле, и конь несёт его,

Храпит, бросаясь в зарево, безумец,

И не щадит Георгий никого,

 

Звенит восторженно единозубец,

Копьё сверкает,

Шпорами коня

Гневит, торопит всадник,

Смолкли черти!

И — тишина!

И — водопад огня

Обрушился опять из чрева смерти,

Взметнулся птицей жаркогривый конь

Над избами, над городом, над Русью —

Через огонь, в галоп через огонь,

К речушке пескариной, к захолустью!

 

Жуков (про себя)

И — тишина? Идёт, идёт война,

И, как догадываюсь, не одна!..

 

Глава 2

Германская империя. Фюрер ходит из угла в угол по кабинету. Коротко, но резко говорит то с Гудерианом, то с Паулюсом. Открывается дверь — появляется Ева.

Жуков под Вязьмой. Разрушенное село. Генерал. Журналист — армейский корреспондент.

 

1

Железный рейх, железные войска.

Орудий дула дышат у виска

Планеты, обогретой солнцем летним;

Июньский марш,

Он станет ли последним?

Солдаты рейха бросят бомбовоз

На Лондон,

На Париж

Иль на Варшаву —

И спеленает гибельный хаос

Любую неразумную державу!..

 

Матросы рейха бросят корабли

По океанам, ухающим зычно, —

У берегов индийских патрули

Откозыряют свастике привычно;

 

Германия, глотающая пасть,

Германия, бурлящая утроба,

К ногам твоим старается припасть

От страха параличная Европа,

И над тобой Берлин — стальной скалой!

 

Гитлер

Сровнять Москву, развеять Кремль золой,

Арийцы, мы перед лицом эпох

И даже незачатых поколений

Обет даём, и нам поможет Бог

Разбить врага в азарте наступлений,

Задача наша — ладан и огонь!..

 

Гудериан, Паулюс, Ева кивают.

И вскинул фюрер плоскую ладонь,

Сухую, пятипалую острогу,

Затылок почесал: — Молитесь богу!

 

Ева

Ты яростен, ты гневен, великан,

Ты — немцев зов, ты — ницшеанства гений!

 

Гудериан

Не бечева, а танковый аркан

России сдавит горло;

Промедлений,

Мой фюрер, нет для крупповской брони,

Преграды нет, серьезной и реальной.

Смешон перед бронею дух моральный,

И это — остро чувствуют они!

 

Гитлер

В поход, пока сопутствуют нам дни!

Не падает Москва?

 

Гудериан

Но упадёт.

 

Паулюс

И колосистый герб её завянет.

 

Гитлер

Смелее к Волге!

 

Паулюс

Не хотят славяне

Оружие бросать.

 

Гитлер

Война идёт;

Славяне — равноценнее скота,

Они разобщены между собою,

Белград, София, Прага!

 

Гудериан

Да, взята

Европа вся, и чуть ли не без бою.

 

Паулюс

Однако, фюрер, русским помогать

Славянские народы будут вечно.

 

Гитлер

Вас, генерал, благодарю сердечно:

Славяне вечны, надо полагать?..

Вскочили генералы как один.

(всем)

Рабы, скажите, кто ваш господин?

 

Паулюс

Мой фюрер, отдохнуть пора бы вам.

 

Ева

Простужен он, и нет конца делам.

(уводит фюрера)

 

2

Гитлер

Пускай визжит газетный соглядатай:

«Фанатик и ефрейтор бесноватый!»

Я — кочегар, я распатронил жар

И в мир пустил разбойника — пожар,

 

Я — кочегар, и плача, и кляня,

Текут народы в камеру огня,

Я на вершине времени стою

И славу полководцам раздаю!

Гербы, культуры, гимны, языки —

На переплав! Я мученик идеи

Арийской,

В топку ангелы, злодеи, —

«Пантер» и «тигров» не остры ль клыки?

Художники славянские, волхвы,

С народом жить и умереть с народом,

Ни пивом не купить,

Ни бутербродом, —

На виселицу

У руин Москвы!..

 

Нет русских книг, журналов и газет,

Учений, философий русских нет,

Нет клубов, нет советов, нет собраний,

Для русских — ни сочувствий, ни стараний,

Их важно сбить, отторгнуть, задушить!

 

Ева

А остальные?

 

Гитлер

Нечего спешить,

Мы над рабами вынянчим рабов

Верхушку,

И не надо быть Сократом:

Верхушка приручается развратом,

Банкетом, путешествием, парадом,

Пайком из продуктовых погребов;

Мы вывезем железо, уголь, газ,

Мы изумруды выгребем кирками

Рабов, как продолжается веками,

Спать, спать хочу!

 

Ева

Да, милый, поздний час.

 

Гитлер (фанатично)

Я — кочегар, я, рано или поздно,

Вселенную одряхшую взбодрю,

Текут народы!

(съежился нервозно.)

 

Ева (огорченно)

Ну что с тобой?

 

Гитлер (вяло)

Историю творю.

 

Ева

Мы победим.

 

Гитлер (вяло)

Не смею возражать.

 

Ева (бледнея)

Мы победим, я заявляю точно,

И, чтоб всегда мы управляли прочно,

Мешайте русским думать и рожать!..

(обнимает фюрера)

Свет погашу, устал ты, дорогой,

Устал от сводок, тягостных и долгих.

Москва стоит?

 

Гитлер

Мы сделаем другой,

Внезапный ход, вкогтимся в спину с Волги,

Не хвастаться о планах, не кричать!

(испуганно)

Скажи мне, Ева, если проиграю

Войну,

Один я буду отвечать,

Удастся ль мне найти дорогу к раю?

 

Ева

Ты выиграешь — пожинать тебе,

И проиграешь — пожинаешь ты же,

Аттила ты, и я в твоей судьбе

Другой судьбы покамест не предвижу,

Аттила, власть — превыше женщин сласть,

И постараться надо не упасть;

Владык владыки топчут,

На костях

Владык

Владыки делают карьеру

И мертвецов порой зовут к барьеру

Во имя утверждения!..

 

Гитлер

Пустяк.

 

Ева (зачитывает из Библии)

Мы на земле не дома — мы в гостях.

 

А на холмах под Вязьмой пушки, пушки

И танки наши в гари и в пыли.

И древнее рыдание кукушки,

Как будто плачет чья-то мать вдали,

 

А на холмах под Вязьмой густо, густо

Лежат солдаты в мураве-траве.

И — тишина.

И — в мире страшном пусто.

Лишь крик кукушки тает в синеве.

 

Лежат бойцы недвижно на опушке.

Свежит цветы кровавая роса.

И древнее рыдание кукушки.

И древние над Русью небеса.

 

Здесь сам Кутузов

Присягал на верность

Отечеству, — разрушенный собор

Хранит преданье!..

И забот безмерность

На Жукова надвинулась в упор.

 

Сожжённые под Вязьмой танки, пушки;

Неравный бой по склонам отзвучал.

...О ком рыдают древние кукушки?

Фуражку Жуков снял и замолчал.

 

(замечает)

Изба, а возле щёголь-журналист

И генерал.

 

Журналист

Смоленская сторонка!..

 

Генерал

Грех постничать, отведаем цыпленка?

 

Журналист

В желе.

 

Генерал

В желе?

 

Жуков

Аскет я, моралист.

 

Генерал

А, знаете ли, я люблю поесть.

 

Жуков (весело)

Попить, наверно, любите?

 

Журналист (улыбаясь)

Пожалуй.

 

Генерал

Я, в общем, так сказать, натуры шалой.

 

Жуков (удаляясь)

Желаю вам удачи.

Отдал честь.

 

Журналист

Не помню где, но я встречал его.

 

Генерал (поднимая кружку)

Один за всех!..

 

Журналист (поднимая кружку)

И все за одного!..

 

Глава 3

Танкоград. На улицах сугробы. За сосновым бором гудит поле, где испытываются новые машины. Иван Кузнецов провожает сына, танкиста, тоже — Ивана Кузнецова. Отец дарит сыну жуковскую гармонь. К ним подбегает корреспондент. По ночам старый мастер говорит с женой Натальей о сыне.

 

1

Звенит, звенит заиндевелый бор,

Звенит с утра и до утра

Металлом,

Набухли реки и распадки гор, —

Седой Урал в сиянье небывалом.

 

Здесь поднимал Ермак охранный меч

Над рваною Кучумовой ордою.

Урал, он призван Родину беречь,

Какой его испепелишь бедою?

 

Здесь Пугачев распахивал кафтан,

Огнем свободу смерда возвышая.

И зорями насыщенный туман

Багряно плыл,

Глядеть на мир мешая.

 

Здесь по степи метельной горячо

Летел в кибитке Пушкин вдохновенный,

И вился у него через плечо,

Распластываясь,

Шарфик дерзновенный.

 

Отцовский край,

Прапрадедовский край,

Вставай, уже фашисты под Москвою,

Незваных, наглых, диких покарай

Тоскующей по битве булавою!

 

В печах мартенов пламенеет месть,

Клокочет, и, захлёбываясь яро,

Она поёт одну и ту же песнь —

Святую радость скорого удара;

 

Ручьи, потоки, за рекой река

Расплавленно бежит, не умолкая.

Броня России, вот она какая,

И танки, танки, поле утыкая

Собой,

Рванулись — пали облака!

 

И Кузнецов Иван обнял отца:

— Бывай здоров!

— Бывай! — смахнул тот слезы.

И вздрогнул танк, и снежная пыльца

Отцу на шапку брызнула с берёзы.

 

Иван Кузнецов (сыну)

Возьми гармонь и помни: кузнецам

Ковать и воевать — одна работа,

Милее и отрадней запах пота

В труде, а не в войне, я знаю сам;

 

А вдруг ты встретишь Жукова?

Постой,

Постой, сынок!

Отец заволновался:

— Скажи, я наигрался, наковался,

Его забытый друг, кузнец простой.

 

Ещё скажи — война, а чья вина,

Мы жили, никому не угрожали,

Ковали плуги́ и детей рожали...

Тебя пусть бережет, гармошку на,

Его она, учти. Прощай, сынок!

Вздохнул и сник отец, как занемог.

 

...Посапывая, к ним со стороны

Майор поспешно подскочил с блокнотом.

 

Журналист (старшему Кузнецову)

Работают моторы как по нотам?

 

Кузнецов

Играем, экий праздник у страны!..

 

А танки шли, а танки шли и шли,

И грохотал Урал, и эти грозы

К Москве

И к Сталинграду паровозы,

Порывисто свистящие, несли.

 

Железный шторм.

Ревущий вихрь колонн,

Урал, глубоко траками изрытый,

Стальным, горячим панцирем покрытый,

Кузнец и воин, наш тебе поклон!

 

2

И к горну встал кавалерист-кузнец:

— Приспел момент, ну, знайте Кузнецовых! —

И тысячи моторов образцовых

Стучали с упоением сердец.

 

Но по ночам, как чей-то стон в окошко,

Пугала утомленного отца

Рыдалистыми всхлипами гармошка,

Звеня в пути, который без конца.

 

Он вскакивал: — Натальюшка, Наташа,

Проснись, голубка, али брежу я,

Рыдает за окном гармошка наша,

Что Жуков подарил, гармонь моя? —

 

Жена покорно поднимала очи

И вслушивалась, ввинчивалась в ночь:

— Сынок ты наш, а где же ты, сыночек,

Не увидать тебя и не помочь!

(вздыхая)

Рассвет.

Вставай и завтракай, на смену

Пора тебе.

 

Иван Кузнецов

Пора, жена, пора.

 

Наталья

Зачем, отец, растил себе замену, —

Война Ивана сдула со двора.

 

Дрова трещат в голландке неторопко.

Дымится чай.

 

3

Щеколды вялый бряк...

И повела отца к заводу тропка.

Насупился кузнец и понабряк.

А над уральским пасмурным простором

Клубилась мгла железа,

И во мгле

Гудел огонь, бросая свет на горы,

И колотил крылами по земле.

 

Бушующий, с орлиною повадкой,

Он затмевал равнины и холмы.

А где-то молодуха над кроваткой

Приплакивала голосом зимы.

 

А где-то брат

Тянулся ближе к брату.

Сестра — к сестре,

Изболевалась мать.

Война, война, твою печаль и правду

Живому невозможно понимать!

 

И Танкоград за горной синевою

Все гнал и гнал,

И сплачивал в ряды

И танки, и «катюши» под Москвою, —

Урал не стерпит чуждого конвоя,

Не потеряет ратные черты!

 

Часть вторая

Глава 1

Москва. Кремль. Сталин. Жуков. Берия. Ночь. Рвы. Зенитки. Штаб за городом, куда возвратился Жуков. Образ матери. Поэма журналиста о Сталине. Шофёр. Потрясенный Гудериан.

1

Вокруг Кремля вращается Земля.

Я с детства знал и верую доныне:

Наш красный Кремль —

бессменная твердыня,

Да, да, Земля идет вокруг Кремля!

Суровые молчат колокола,

Суровое над ними солнце блещет.

Суровый луч в зубцах стены трепещет,

Сурово синь над башнями легла.

 

И купола шеломами блестят.

Курантов гордых звук победоносный.

Не плиты,

А эпохи шелестят

В прозрачной сизоватости морозной.

Курантов звук,

А стрелки — как мечи!..

По цифрам лет, веков неугасимых

Приди сюда, взгляни и помолчи,

Когда твоей душе невыносимо.

 

Приди сюда с любимой иль с детьми

И поклонись немеркнущей святыне.

Песчинку в руки бережно возьми —

Мгновенье остановится, застынет.

 

Приди сюда, когда обиды боль

Тебя гнетёт,

И ты увидишь ясно:

Ничто твоя неверная юдоль,

А жизнь и Кремль

Действительно прекрасны!

 

Отсюда длани пялил в океан

И русские означивал границы

Воинственный и грозный Иоанн,

Как выжженный булыжник, темнолицый.

 

Здесь окропила лестницу зари

Молитвой Куликовскою планета.

И Дмитрия Донского звонари

Не спят на стражкой полосе рассвета;

 

Сосредоточивается борьба

За синие луга, леса и воды.

Наш красный Кремль, красна твоя судьба,

Красны твои герои и народы!

 

Сталин

Скажите, Жуков, можно ли Москву

Нам защитить?

 

Жуков

Товарищ Сталин, можно!

 

И Сталин трубку выбил осторожно:

— Что нужно, назовите.

 

Жуков

Назову.

 

Сталин

Москва, Россия, Родина — она

Не может быть противнику сдана.

Не может быть Москва сдана ему.

Что нужно, назовите, я пойму.

Не можем сдать, не можем сдать Москву,

Что нужно, назовите!

 

Жуков

Назову!

 

И он назвал дивизии солдат,

Внушительные цифры самолётов,

«Катюш» и танков, пушек, пулемётов

И даже автоматов и гранат!..

 

Сутуло Сталин встал из-за стола,

Пощёлкал ногтем, постучал по трубке:

— Не перемелем всё, как в мясорубке?

— Нет, нет!

И мгла за окнами легла.

 

Сталин

Дела, товарищ Жуков, да, дела.

Сел Сталин — встал,

Сел — встал из-за стола.

 

Жуков (вздыхает)

Дела — как сажа, кажется, бела.

 

Сталин

Скажите, Жуков, русские — народ

Терпенья православного?

 

Жуков

Но если

Забытые псы-рыцари воскресли,

Мы от ворот укажем поворот!

 

Сталин (вспоминая)

А в Грузии — хребты и горы, горы

Высокие, там люди высоко

Мечтательны.

 

Жуков

Но горы не опора.

 

Сталин (лукаво)

Россия, в общем, ровная, легко

Шагать по ней, и ехать, и катиться?..

 

Жуков

Коль человек — ступай, как говорится,

А враг — преграды, ямы и обвалы,

И умереть не страшно нам, и жить,

Такие в душах кованые скалы

Поднимутся — ничем не сокрушить!

 

Сталин (разделяя слова)

Мы — русские, и наш удел такой:

У нас покой — и на земле покой!

 

Жуков

Достойно силы и уменье копим —

Москва, Кавказ и Волга!

 

Сталин

Поторопим

Рабочий класс!

 

Жуков

Надежнее приказ,

Железо и огонь сжирает нас.

Расстрел за трусость, пятишься — расстрел;

Ни вы, ни я, никто перед грядущим

Не оправдается: на смерть идущим

Оружия не дали, поредел

Состав полков, мы растеряли их,

Солдат, в дождях свинцовых, проливных;

За каждым иль невеста, иль жена, —

Страшна вина, трагедия страшна!

Еще страшней холопствующий дог

В себе, в другом...

 

Сталин

Кто вас обидой донял?

 

Жуков

Вчера командующий фронтом Конев

Едва не угораздил в тот чертог,

Откуда и Малюта б не вернулся!

 

Сталин

Лаврентий подозрителен.

 

Жуков

И я.

Он защищает отчие края,

А Конев к фюреру переметнулся?

 

Сталин (резко)

Переутомлены вы!

 

Жуков

Может быть.

Вина — вине, война — войне, и всюду

Преграды люду, праведному люду.

Как человеку дерзким не прослыть?

 

Сталин

И я жесток, и вы, — идет война,

Такая пляска дьяволов! Поверьте,

Есть в жизни вещи посложнее смерти!

 

Жуков (волнуясь)

У совести преступной жизнь длинна,

Панфиловцы!..

 

Сталин

Активны москвичи?

 

Жуков

Наткнулся в суете на ополченца,

Под мышкою бердан и полотенце,

И — на передовую!

 

Сталин

А рвачи,

Завмаги, ювелирники впотьмах

Бежать надумали — где безопасней!

 

Берия (входя и здороваясь)

Арестовали.

 

Жуков

И ещё ужасней —

Наподнимали панику в домах.

 

Сталин (шутя)

Тебе б, Лаврентий, их укоротить,

А ты меня оберегаешь.

 

Берия

Путчей

Пока не наблюдаю, будет случай —

Я сам займусь!

 

Сталин

Не демонстрируй прыть.

А крикуны-трибунники бежали?

 

Берия

Мы брали, а они не возражали.

Один икру вскрывает на возу,

Сосет как мёд; я спрашиваю: — Что вы?

— Мы, — отвечает, — в бой всегда готовы,

А я в Ташкент подарочек везу!

 

И Сталин засмеялся: — Комары,

Погрязли в лужах роскоши и хлама,

Война для них не шире кухни драма,

Их животы — их главные миры!

 

Жуков

А немец нагл — недалеко Москва!

 

Сталин (прищуриваясь)

Нагл.

Нагл.

Куранты.

Ветер.

Синева.

 

Берия (поднимаясь)

Вчера Москва войскам салютовала.

 

Жуков

За линией нейтральной?

 

Берия

Мало, мало

Отбито территории.

 

Жуков

Да, да.

 

Берия

А вложено достаточно труда...

 

Жуков

И вы при этом постарались честно

На благо Родины...

 

Берия

А интересно,

Что именно имеется в виду?

 

Сталин (Жукову)

Резервы, пополненья, подкрепленья,

Понадобится — вы без промедленья

Вводите.

 

Жуков (уверенно)

Есть, при случае введу.

 

2

Уехал в штаб.

...Прибрезжилось — картошка,

Её чуть-чуть румянцем подожгло.

И мать, и друг-уралец, и гармошка,

А на фронтах о-ёй как тяжело!

 

И Жуков пригорюнился, и память

Стремительно показывала день:

Вихрастая, куделистая замять,

Плешивые домишки деревень.

 

Хибарка под Калугой кособоко

Трясётся в непогоде, мать его

Уводит в школу:

— В бедности порока

Не видят, Гриша, люди. Ничего...

 

Пусть зубоскалят, ироды, ты бедный,

Бедна твоя шапчонка и пальто,

Зато ты умный, крепкий и невредный,

И мой, Гришунь, не чей-нибудь зато! —

 

Она пряма, сноровистость и сила,

И смелость в ней, и много доброты,

Траву косила и мешки носила,

И Жуков сам себя спросил: «А ты?»

 

(повышая голос)

Глянь, мать моя, глянь: в отчие края

Ползет, сверкая чешуёй, змея,

И нет конца её чугунным латам!

Зачем ты родила меня солдатом?

 

Я хоронил друзей на трактах смерти, —

Кровь, кровь и кровь,

И карлики, и черти!..

 

Мать (Жукову показалось)

Усни, сынок, я знаю: миллионы

Поднимутся в атаку за тобой,

Зашиты в гимнастерках медальоны:

Рожденья дата, имя, хутор...

 

Жуков (в полузабытьи)

В бой!

 

Мать

Моя слеза — твой меч, твоя броня.

 

Жуков

Прости меня, благослови меня!

 

И грудь его от матери, и воля,

И этот лоб, улыбка и глаза.

Калуга.

Тула.

Куликово поле.

Бородино.

Военные леса

Шумят над блиндажами, и столица

Щетинится за дымкою в ночи.

Ему не спится — Родине не спится,

Москве не спится; память, замолчи:

 

Кому он скажет, перед кем развяжет

Мучительных раздумий узелок,

И сколько завтра жертвенно поляжет?

Ходи по жалу, смерти оселок!

 

И закрутился месяц, словно лист,

Прожектора прошили ночь, как гвозди.

За ними бомбы, чёрной смерти гроздья,

Из бомбовозов загудели вниз;

И вышли истребители,

И гром

Разрушил небо, обвалились тучи,

Дыхание зенитное могуче

Почувствовалось русское кругом!

 

И выплеснулись красные бинты

Дорог, бегущих нервно к Сталинграду,

И в мареве громада на громаду

Сползались завывающе винты.

 

Москва! — и слово радостно и долго

Звенит под сердцем, реет и летит,

Покуда есть у нас Москва и Волга,

Никто на свете нас не победит.

 

Не танки — стая воронов хотела

Клевать России золотое тело.

Они почили, вороны, черны.

 

Гудериан (вылезая из танка)

Арийцы — жертвы северной страны,

Арийцы...

Забугрились желваки.

Перчатки сдёрнул, мелко потоптался.

И, бешеный, у танка заметался:

— Назад! — и резко стиснул кулаки.

 

Кто б ни был ты — перед родным народом

Замри и на колено припади:

Мы, русские, не тихая порода,

А с вечевым дыханием в груди.

 

И Маршал признаётся в час урочный:

— Ты не один, и ты ещё не ты,

Тебе страна вверяет полномочно

Штурвал боёв, а значит, правоты! —

 

...Штурвал боёв.

И красный Кремль, плывущий

Под красным сводом в красные моря,

И красный флаг,

На красный бой зовущий,

Развёртывает красная заря!

 

Взбодрился Маршал — дрёма отряхнулась

С окна, с дверей, с промёрзнувшей стены.

Извилисто по карте протянулась

Дорога битв грохочущей войны.

 

Из края в край она петляла долго,

И, как большая красная река,

Она катилась и впадала в Волгу,

Просторы ужасая на века.

 

У карты — Жуков.

Грезит ураганом

Земля, и возмущаются моря:

— Вот тут!..—

И над Мамаевым курганом

Флажок взметнулся, искрою горя.

 

Волоколамски, Горловки и Орши

Сомкнутся здесь — и, русской кровью пьян,

Стальной немецкий каркающий коршун,

Ломая перья, скатится в бурьян!

 

На столике газета, развернул

И угадал — поэма журналиста:

«За Сталина, вождя и коммуниста!»

— Ну, ну! — и замверховного зевнул.

 

3

Машина пробиралась меж кустов,

Деревьев, рытвин, взорванных мостов,

Снарядов, мин, и дымов орудийных,

И града пуль.

 

Шофёр

Нет правил гарантийных,

Нельзя вам рисковать, ведь попаданье

Осколка и — какое оправданье?

Позор, не сберегли, солдаты скажут!

 

Жуков (смеясь)

Враги усердно целятся, а мажут.

Меня беречь, а кто же сохранит

Его, по шею врытого солдата?

 

Шофёр

Вниманье, очередь из автомата!

 

Жуков (громко)

Промазал немец!

 

Шофёр (волнуясь)

Тьма оборонит!

 

Жуков

Все, брат, равны,

А вижу мальчугана

В Хабаровске,

В Казани, например,

Голодного, босого, так погано,

Не перейти виновности барьер;

Живей, и вправо, забирайте в гору,

Сам посмотрю!..

И дверцу отворил:

— Огонь боёв полмира озарил. —

И выбрался к вершине Жуков скоро:

 

— Отцовская родная сторона,

Да, не игра, везде, везде война! —

И глянул вдаль, вдали — кровавый дым,

И красные кровавые берёзы

В лугу, как сумасшедшие стрекозы,

Звенели,

И над берегом крутым

Реки, окутанной в стальной туман,

Чёрт полыхал, Адольф, орангутанг,

Стальным огнём спеленатый и сжатый?..

 

Жуков (про себя)

Конец тебе, войны стальной глашатай!

 

Глава 2

Сталинград. Наши окопы. Вражеские окопы. Паулюс не спит. Ночь. Доносится голос гармошки, на которой играет Иван Кузнецов, танкист. Вдоль линии фронта проходит Жуков.

 

1

А в Ярославле вышла Ярославна

За реченьку, за горькие луга:

— А где же ты, мой суженый, мой славный?

— Укутала свинцовая пурга! —

 

А в Новгороде к реченьке невеста

Поникшая выходит:

— Где же мой?

— Ему в могиле братской хватит места,

Остепенись, не жди его домой! —

 

А в Суздале девчонка у речушки

Спросила:

— Где же наши женихи?

— На их могилах, горлинки-подружки,

Цветы растут, обильны и тихи,

 

Покорные печалям незабудки,

От них такая льется голубень! —

...И шлепнулись забывчивые утки,

Как в озеро: налиты долы всклень

Горячею, унылой синевою,

Дрожит цветок, подросток, синь-цветок,

Под ним лежат ребята — головою

На запад.

Путь бездонен и жесток!

 

Стоят со всех концов Руси бойцы.

Костры горят по берегам предзимним.

Но Сталинград кольцом неотразимым

Затянутый; сыны здесь и отцы

Сошлись на пир — грядет гигантский бой,

Сражение держав непреклонённых,

И в тех и в тех знаменах пропылённых

Запутался едуче мрак слепой.

 

Два берега,

Две стали,

Две души,

Два мира — наш, родной, и тот, зловещий!

У переправы гневно Волга плещет,

Снаряды в ней — что камни-голыши.

 

О Волга, Волга, улица земли

Заглавного народа-исполина,

Вон журавли последним острым клином

Над синим плесом небо рассекли!

 

И синева рассвета разлилась

На синие холмы, по синим рощам.

По синим далям, перелескам тощим

Рассвет свою навязывает власть.

 

Рассвет, он нам самой природой дан:

Рассвет в Кремле,

Рассвет в Москве.

В России, —

Где с танками увяз Гудериан,

Над ним теперь дожди отморосили;

 

Рассвет на Волге!

Волга, мать-река,

Легенда русской непокорной славы,

Две армии,

Две броненосных лавы

Затихли над тобою для броска,

 

Планета в ожидании трепещет:

Рождается возмездия огонь!

Голоса бойцов

— На фронт приехал Жуков?

— Дай похлеще!

— Иван, а ну-ка разверни гармонь! —

 

Гармонь взяла разбег, запела в море

Рассветной, русской, ранней синевы.

Шёл Маршал фронтом, в радиопросторе

Летели телеграммы из Москвы.

 

2

Голоса бойцов

А куда ж ты, паренёк,

А куда ты,

Не ходил бы ты, Ванёк,

Во солдаты!

 

Жуков (гармонисту)

— Откуда ты?

— С Урала. Кузнецов!

— Иван?..

— Иван!..

— Ужель ещё ты молод,

Мой давний друг, тебя жара и холод

Не тронули?..

 

Иван Кузнецов (шутя)

Боятся удальцов!..

Платочек вынул маршал из кармана:

— Простите, обознался!..

 

Иван Кузнецов

Вам привет

От друга, от уральца, от Ивана,

Я сын его!

(подаёт гармошку)

Сыграете?

 

Жуков (улыбаясь)

О, нет!

Вот победим! —

Пообещал в ответ.

И расступились бережно солдаты,

И Маршал дальше медленно шагнул,

Под грузами забот — тяжеловатый,

И ждал его приказа виноватый

Святой расплаты запоздалый гул.

 

3

А Паулюс осознавал тупик,

Небритый, к раме тайно он приник.

Синел рассвет, не обещая дня,

Звенела сталь, сыра земля дрожала.

 

Голоса бойцов

Как тут вся моя родня

Набежала!

 

И Паулюс подумал: фюрер прав,

Их надо бить, травить, рабов природы.

Арийцы мы, пред нами все народы

Должны смириться!

А рассвет, кровав,

Звенел, от синевы освобождаясь,

Звенела Волга, звон гулял окрест.

— Гудериан! — воскликнул он, шатаясь.

(про себя)

Гудериан почудился иль крест?..

 

(хватается за телефон)

Берлин?

Но связи нет — огонь и треск.

И света нет в подвале, нет воды,

Скрипят, он чует, виселиц ряды.

 

(про себя)

Удачлив Жуков, русские в него

Поверили, и бой под Сталинградом,

Из нас, из двух, — бесславье одного,

Ему — не мне командовать парадом!

 

Его оберегает бог войны,

Фатальный Марс — он помогает с неба

Ему?

О фюрер, нет моей вины,

Арийцы, мы без пороха и хлеба,

Арийцы, мы среди степных пустынь,

Славянских, нескончаемых, увязли.

У, эти Бресты, эти Гжатски, Вязьмы!..

 

(взмолился про себя)

Ты слышишь, Марс, ты к Жукову остынь,

Ты посмотри — я сотни городов,

Десятки стран под маршами протопал,

Арийцы мы!

И вскрикнула Европа,

И крик её катился до хребтов

Уральских и саянских!

 

Паулюс (про себя)

Не могу

Победы факел уступить врагу!

Стучатся?

(ему кажется)

И настойчиво?

 

Но Кузнецов, танкист, восстал, седея:

— Гут, господин фельдмаршал, есть идея,

Я потерял глаза — берите их,

Берите их;

Я потерял в бою

Свет материнский, но России светом

Я вас караю,

Я перед рассветом

Вам гибель на гармошке пропою!

 

Глава 3

Руины Сталинграда. Мамаев курган. Волга. Танки. Самолеты. «Катюши». Командный пункт. Жуков, окружённый генералами. Корреспондент. Гибель танкиста Ивана Кузнецова, потерявшего зрение в бою у переправы. Женщина — мать. Весенние порывы реки.

 

1

Жуков (про себя)

Фельдфебель Оттон, растопник огня,

Визгливый делатель железных армий,

Бежит к тебе, нечистоплотный арий,

Магнатов монопольная броня.

 

И Маршал встал, размялся и вздохнул —

Всей грудью фронт от Волги оттолкнул:

— Атаковать противника штыком,

Атаковать противника снарядом,

И кораблем, и самолетом!

Взглядом

Измерив даль,

Шатнул он кадыком:

— Огонь! —

 

Казалось, в дисканте его

Зацвенькали, зазвякали дружины,

И рати двинулись, неудержимы:

— Один — за всех и все — за одного! —

 

Казалось, в дисканте его запел

Медведем взъярённым буран Сибири:

— Ни газы нас, ни бомбы не убили:

Огонь! —

И гаркнул, и не утерпел:

— Огонь! Огонь! — И Маршал генералов

Обвёл очами грозными: — Огонь! —

И музыка победы заиграла:

«Огонь!»

«Огонь!»

«Огонь!»

Молчит гармонь

В углу под слоем бревён блиндажа:

И первым — танк Ивана Кузнецова

Шарахнул в крепи бурею свинцовой,

И армия немецкая, дрожа,

Голодным, наркотическим драконом

Ощерилась над Волгою и Доном;

 

Полки её,

Дивизии её

Тевтонской сталью огненно сверкнули,

Снег взрыхлили,

Зерно перевернули

И знойно проутюжили жнивьё!

 

— Огонь! Огонь! — Катился пот со лба.

Погоны гневным золотом горели.

И аппараты лаково пестрели:

У Маршала в руках войны судьба!

 

Он слышен был крестьянке в русском поле,

Шахтеру, сталевару и бойцу.

— Наталья! — вскрикнул мастер. —

В сердце боли! —

Ослепший сын привиделся отцу:

«Отец, мой свет похитила война,

Отец, она, как ночь, темным-темна,

О внуке, о снохе мечтали мы,

Я слеп, отец, возьми меня из тьмы,

Огонь!»

 

...И шли за ним его танкисты,

И просека поверженных росла,

И ширилась,

В равнинах серебристых

Метель беду по хуторам несла;

По городам несла, по весям звонким,

Мол, так дрались и утверждались так!..

Писали немцы женам, что на Волге

У русских есть осатанелый танк.

 

И загинали обалдело палец,

Отсчитывали раны:

«Айн!»

«Цвайн!»

«Драйн!»

«Уралес танк!»

«И комонтир уралес!»

«И на кармошка, коворят, играйн!»

 

2

Раскалывалось небо, ветер боя

Над Русью причитанья завивал,

Всё стало тьмой, что было голубое,

А белое — багряным; шквальный вал

Атаковал Европу!

Люди пали,

Селенья пали,

Пали города,

И лишь средь ночи в той бессонной дали

Не метеор летит и не звезда, —

Корабль, наверно, космосом рожденный,

Внимательно фиксирует одно:

Как наглый враг, свободой побеждённый,

Прижат к реке и обречён давно!

 

Америка слегка над океаном

Приподнялась,

И в Англии рассвет,

Во Франции

И в Индии дурмана

Угарного, похоже, больше нет.

 

Жуков (на командном, пункте)

Я уточнить прошу, и доложите

Сегодня же о Кузнецове мне.

 

Корреспондент

Вопрос, товарищ маршал, разрешите:

Танкист слепой?

 

Жуков

Нет, годен он вполне.

 

Корреспондент картинно сморщил нос,

Бес, Мефистофель, выбрит и отглажен,

Начищен, напудрён и напомажен,

И наодеколонен, как обгажен,

Вибрирующий тенором: — Отважен,

Слепой, а правит? К вам ещё вопрос.

 

Жуков

Пожалуйста, но бой идет.

 

Корреспондент

Статья

Прекрасная — ни догмы, ни корпенья,

Восток и Запад удивлю теперь я, —

Во, русский дух!

 

Жуков

Не очиняйте перья,

Вы коммерсант, замечу, кстати, я!..

(пытается вспомнить, где встречал майора.)

Ещё не раз потомки удивятся:

Народы шли и государства драться,

А яблоня цвела — тоской томила,

Криница аиста в жару поила,

А мрачный омут лилию ласкал

И на берег русалок выпускал.

 

К ним приходил поэт, его встречали

Русалки, заклинали-величали:

— Пусть никогда твой путь не преградит

Ни ангел, ни чиновник, ни бандит,

Пусть ни с каких негаданных сторон

Свою немилость не обрушит трон;

 

Ты — соловей, от сотворенья лет

Ты прославляешь Родину и свет!

Минуй тебя острожное роптанье

И поздняя депеша оправданья,

Минуй твоих детей овчарки месть

За честь отца, которую не съесть;

 

Ты — соловей, от сотворенья лет

Ты прославляешь Родину и свет! —

Русалки веселились, хохотали

И косы расплетали, расплетали,

Но чакнул челюстью из мглы дракон,

Корёжа доты и кроша бетон.

 

Кровавый свет колеблется над Волгой,

Баржа́ горит, пылает пароход,

Метелью красной, взвихренной и колкой,

Давно захлестнут к городу подход!

 

От Костромы до Астрахани — Волга,

Российским рекам мать и голова,

Нева в боях,

И Дон в боях,

И Волхов,

В стальной кольчуге красная Москва!

 

И в каждом русском чудо-человеке

Взметнулась боль — и не преодолеть,

Когда заговорили дружно реки:

«Доколе нам чумной полон терпеть?»

 

«Огонь!»

«Огонь!»

 

Голоса бойцов

Р-родная мать меня

Провожала,

Тут и вся моя родня

Набежала!

 

Москва, ты нам сияла из тумана,

Кремлём светила, стягом и звездой,

Полки эсэсовского Бату-хана

У ног твоих, за пеленой густой;

Твоя звезда сверкать над Русью рада,

Над Родиной,

И доблестный тот свет

Горит над крепостями Сталинграда,

Над горькими руинами побед!

 

Зовуще над Мамаевым курганом

Взмывает он, свети, Москва, свети,

И сам курган Бовою-великаном

Оглыбился кремнево на пути,

Над Курском встал, над миром, над планетой

В шеломе гневно-кованом, крутом!

Незрячий танк шёл на таран, — с победой

Тебя, уралец!

Ветер за бортом,

И броневые сдрейфили машины,

И в приступе атаки Кузнецов

Твердил заклятье: — Мы несокрушимы,

Вперед, за землю дедов и отцов! —

 

И сталь — на сталь,

Заскрежетали траки,

И на дыбы два танка — зверь и зверь,

И рухнуло железо в прорву драки,

А Кузнецов открыл в бессмертье дверь;

 

Земля остановилась на мгновенье,

И воины склонились до земли,

И лёгкий стон, как чьё-то дуновенье,

Над Волгой уронили журавли!

 

Заплакали апрельские метели.

И в ранний час над холмиком одним

Усталый Маршал в дымчатой шинели

Замешкался, раздумьями долим,

И вытер лоб.

Сползлись над переносьем

Властительные брови: — Гитлер бросил

Железо всё, взрывчатку всю и весь

Запас отборных войск, он ляжет здесь,

Стальной дракон!

И голоса, как струны,

Невест и вдов перенеслись к нему,

И не могилы, а морей буруны

Текли во тьму, во тьму, во тьму, во тьму!

 

А мать бойца пришла сюда заране,

Мать Маршала — и Родина, и Мать,

И встала на Мамаевом кургане

Благословить и честный меч поднять.

 

Она с тех пор стоит — не шелохнётся,

И никуда не отойдет она,

Покуда свет к танкисту не вернётся

И сына ей не воскресит война!..

 

3

В рейхстаге мощи ползали, и Гитлер

Отпихивал озноб и немоту:

«Москву не взяли?»

«Нет!»

«А Питер?»

«Питер?»

«А Сталинград?»

И призрак в пустоту

Вливался и загромождал собою

Пространство.

 

Ева

Тишина тебе страшна?

 

Гитлер (озираясь)

Берлин горит, простимся перед боем,

Германия уже окружена?

(вдруг)

Жаль, не могли родить мы!

 

Ева

А кого?

Кем записать наследника?..

 

Гитлер (нервничая)

Кем? — немцем...

 

Ева

Ему зрачки испепелит Освенцим.

 

Гитлер (нервничая)

Нет корня твоего и моего.

Мы лишние?..

 

Ева (хладнокровно)

Мы — сеятели зла,

Я радуюсь, смотри, по всей планете

Кровавый ветер, бьёт кровавый ветер

В концлагерях в твои колокола;

Я русских ненавижу, истребить

Славян

Мы клятву-заповедь давали?

 

Гитлер

Где Паулюс?

 

Ева

Он запертый в подвале,

Воды и то из Волги не попить.

 

Гитлер

Где Паулюс, Гудериан?

 

Ева (про себя)

Не верит!

 

Гитлер

Гудериан!

(бредя)

Ты, Ева, не права,

Плыви на иерусалимский берег,

Плыви за мной!..

 

Свети, свети, Москва, —

Река времен продвинуться не сможет,

Сады в барханы превратятся там,

Где память людям сердце не тревожит

И не бредёт за ними по пятам!

 

Все люди свет,

Все звезды свет,

Все зори

Обрушили — и пал, дымясь, Берлин,

И высоко над ним сиял в просторе

Бессмертный Маршал, воин-исполин!

Над Гитлером — бензиновый дымок...

 

Жуков (по телефону)

Берлин — у ног!

 

Сталин

Трон варвара — у ног.

 

Жуков

Просился Эйзенхауэр.

 

Сталин

Принять.

 

Жуков

И лорд Монтгомери.

 

Сталин

Им дать понять,

Москва не мстит народу, свет Москвы —

Спасенье.

Штурмом доказали вы!..

Не мстит Москва, она, скорбя, грустит,

Мать городов израненных не мстит,

Она грустит, но не о побеждённых:

Вон там, в рязанском иговом дыму,

Рябина о детишках не рождённых

Совой заголосила на холму!

Так голосит, как вроде виновата,

Так причитает,

А над ней, над ней

Завьючилось от камня Коловрата

Астральное количество теней —

Душ детских,

Капель,

Градинок лучистых,

Войною не допущенных к земле,

И не они ль на башнях золотистых,

Сияя, загораются в Кремле?

 

И раздаются взрыды: — Я, рябина,

Свидетельница прожитых годов,

Ой, сколько птиц копытами убило

И растоптало маковых цветов!

Через века в мои луга и дали

Катилась меднобрюхая война,

И дьяволами жёлтыми летали

И пропадали в травах племена!

Хочу заснуть, а кони мчатся, мчатся,

Заснуть хочу, но окрик:

«Подожди,

В полях детишки сгибшие толчатся,

Что превратились в русские дожди!..»

 

Часть третья

Глава 1

Кремль. Парад Победы. Сталин. Берия. Жуков. Маршалы, генералы. Тост Верховного. Шофёр. Кузнецов Иван старший, встречает незнакомого бойца — гармониста на Урале. Семья Жуковых.

 

1

Сталин (думая)

Докладывай.

 

Берия

А перечень велик

И наших подозрений, и улик.

На Халхин-Голе — лично узнавал —

Два раза дома он не ночевал.

На курсы принят был без аттестата.

Дал под Берлином света маловато,

Чем бдительность у армий притупил

И Еву Браун недоослепил.

Ещё, имеет мнение столица,

Дал Гитлеру свободно застрелиться.

У Эйзенхауэра был в гостях,

Секреты выболтал о скоростях.

Твой профиль на медали был залит

Вином...

Кто Жуков, кто?

 

Сталин (с иронией)

Космополит!

 

Берия

В быту к нему немало есть вопросов.

 

Сталин

По поводу?

 

Берия

Прабабки...

 

Сталин (раздраженно)

И профвзносов...

(продолжает)

Где власть — там искушение и страсть,

Соперничества тяжба и напасть.

 

Берия

Я вспоминаю часто про Кавказ:

Я, мальчик, камешки в Куру бросаю,

Кавказ, пока Россия есть у нас, —

И есть Кавказ!

 

Сталин (весело)

А я не отрицаю.

 

Берия (торопясь)

Всё мать ему дала: дала черты,

Дала предназначенье полководца,

А вдруг ЦК в нём горько промахнётся?

Прикажешь — мы опустим с высоты,

Прикажешь — мы изучим, волоска

И родинки, пупырка не оставим,

Мы беспощадно данные представим, —

Нет Жукова!..

 

Сталин (неожиданно)

Тоска грызет?..

 

Берия (обмякнув)

Тоска...

 

Сталин

Думенко вспоминаю и Кубань,

Миронова, Сорокина, эх, годы!..

Сорокин, анархист, Спартак свободы,

А разная безадресная дрянь

Вкруг сильного хлопочет, суетится,

Обнюхивает: может, пригодится?

Вот Жуков, прям и, как бугай, упрям,

Вини его, казни его, такого.

 

Берия

Решай, а я... я претворитель слова.

 

Сталин

Не подражай, Лаврентий, дикарям,

Я слушаю.

 

Берия

Иосиф, Жуков — туз,

Зажимщик критики и, есть конфуз,

К авторитету, к женщинам не глух,

Жалея, подстрекает инвалидов, —

Спекулятивно нездоровый дух!

 

Сталин (про себя)

Рога б тебе и хвост тебе для виду.

 

Берия

Другие смотрят и берут пример,

А ты один, и ты давно не молод...

У них, Иосиф, шовинизма голод.

Стяжатели банкетов и манер.

Чиновника б — и Маршала испечь!

Вождя обязан я предостеречь:

Учти, твой Жуков бабник — и не прост!

 

Сталин (про себя)

Рога б, Лаврентий Павлович, и хвост.

Умру я — на могилу на мою

Заявится субъект, ещё лисее,

И примется топтать, а ротозеи, —

Расскажет всяк про то в своём краю.

Искал я смысла в юности, ищу

И в старости итогового смысла.

Репрессии, война на мне повисла,

Ему прощу, себе же не прощу.

 

Ему прощу, а много ли о нём

Я знаю? Ускользает боком, боком,

Травмирован хроническим пороком?..

Игра с Лаврентием — игра с огнем,

Ретивый, — по звонку, как на пожар,

Бежит, чуть до инфаркта не убился,

Здороваюсь — он еле отцепился,

Что беркут, когти нехотя разжал!

 

И ведомство гранитное под ним

Преобразилось — шорох и смятенье.

Лаврентий сделался дворцовой тенью,

А чьей?

Он или я незаменим?

Он — спрут,

Он — чёрт,

Он — мания страны,

Да, я не молод, силы неравны!

 

2

Светите, звёзд багряные рубины,

Кремль, торжествуй и празднуй,

И шелка

Развей, Москва,

Не ликовать Берлину, —

С плеч фюрера поехала башка;

Шуми, Москва, шуми, Россия,

Сказки

Из уст в уста народы пронесут!

Поехала башка, и каски, каски,

Как листья, двигались на страшный суд,

От океана и до океана

Они ордились, круглые, звеня,

Как чад земли, как вопль мирской обмана,

Как смятая ползучая броня!

 

Штандарты их вскипали на граните,

Выбрасывали щупальца,

Крепки,

А стяг победы багрянел в зените,

Искрили по брусчатке каблуки.

 

Москва дышала ветром постоянства,

Цвела она знамёнами побед.

Москва, столица гордого славянства,

Ты хорошей и братствуй тыщи лет!

 

Катились каски

Сломленных,

Склоненных,

Поверженно-раздавленных врагов,

Гудела сталь российских берегов,

И шли полки в доспехах пропылённых

По свастике, тарантуловой масти,

По крупповской заносчивой броне.

...От имени страны, народа, власти

Командует сам Жуков на коне;

 

И белый конь несёт его,

Копыта

Стучат у камнегранного Кремля,

И голос века слушает открыто

Планета под названием — Земля!

 

Кремль молодел и высотой духовной

Благоговел средь горя и невзгод.

И краткий тост, тотальный тост

Верховный

За русский поднял огненный народ,

За все народы,

Племена

И семьи,

За всех погибших и за всех живых,

Ведь победили, выстояли все мы

Под гнетом лет безумно-ножевых.

 

В кругу отважных Маршалов неспешно

Налил Верховный чарку, произнес:

— За Жукова! Командовал успешно.

 

Голоса

За Сталина!

 

Сталин (в сторону Жукова)

Он главный груз пронёс.

 

Москва перебинтовывала раны,

И Волга очищалась и текла.

И золотели славою курганы,

России боевые купола.

 

И в добрый вечер за резным окошком

Опять уральцу-мастеру на миг

Почудилась, послышалась гармошка,

Он выбежал на улицу — не их,

Соседский, может, или незнакомый

Шагал,

Играл,

Наяривал боец.

Но, тенором гармоники влекомый,

Почти вплотную подступил отец.

 

Мелькнуло в мыслях: «А гармонь-то наша,

Уж я ль не приголублю, не приму!»

— Тебя Наталья прислала, Наташа,

Ну, значит, мать? — Боец кивнул ему...

 

(и передал гармошку)

Однажды в Комитете обороны

Сам председатель высказался вдруг:

— Для дела, Жуков, а не для короны

Придётся вам отправиться на юг,

Возьмете округ срочно.

 

Жуков (с иронией)

Понимаю,

Конец войне — конец параду, маю?

 

Сталин

Обещан атом новому Мамаю,

А мы разорены, сидим без денег,

Без топлива, без хлеба; труд и труд

Поднимет нас, обует и оденет!

 

Жуков

Пока поднимет...

 

Сталин (с иронией)

Воины умрут?

Защитник жалующихся солдат,

А кто, а кто, вы или я богат?

За рубежом бубнят до хрипоты:

Регалиями Маршал недоволен.

 

Жуков

Бубнить любой, товарищ Сталин, волен,

От них ли ожидать нам правоты?

Я гвалт не обожаю, гвалт бойцу

Не требуется — ум ему к лицу,

И честь, и смелость.

 

Сталин (думая)

Слава мутит ум.

Народу слава — и солдату слава.

 

Жуков (резко)

Смешно, когда налево и направо

Не воин, а холуй стоит, угрюм!

Я, выполнивший Родины приказ,

И про себя ни разу не подумал,

Что вот война закончится, взойду, мол,

На пьедестал и оттесню я вас!

 

Сталин (резко)

Не ангелу намерен подражать,

Политике насущной повинуюсь.

А с маршалами я не соревнуюсь,

Геройство я умею уважать!

(думая)

Спортсмен ты ныне или инвалид,

Спасение — не в бремени обид.

 

Жуков (нажимая)

Душа...

 

Сталин (тихо)

Она и у меня болит.

 

Жуков

Я уваженье искренне ценю,

Испытанный как следует войною,

Но содрогаюсь — если за спиною

Мышей услышу серую возню...

 

Сталин (роняя фразу)

Бонапартизм — черта Наполеона.

 

Жуков

Бонапартизм... К чему преданье оно?

Но распахнулась форточка, и голубь

Нырнул, как в синевеющую прорубь.

 

Сталин (роняя фразу)

Наивная, непуганая птица,

Привыкла, доверяет...

 

Жуков (полушутя)

Не боится...

(прощаются)

 

А за дверьми подсеменил к нему

Лаврентий Павлович: — Куда спешите?

 

Жуков (жестко)

К себе, и тайны в этом не ищите.

 

Берия

А вдруг и вы нуждаетесь в защите?

 

Жуков

Солдат не жалуется никому.

 

Берия

Чем едете командовать? Бегу

Я к Сталину опять, помочь ли в драме?

 

Жуков

Могу полком, дивизией могу

И армиями, надо — и фронтами.

 

Пенсне мерцало в золотой оправе.

Спала Царь-пушка, рядом с ней молчал

Царь-колокол. Казалось, Кремль качал

Ногами карлик.

 

Берия (на ухо)

Сталин осерчал,

Вы ж дуться и капризничать не вправе.

 

Принюхался он к ветру и к снежку,

Кружащемуся тихо. — До свиданья! —

Царь-колокол.

Царь-пушка.

И сверканье

Пенсне,

Сверканье в такт шажку, шажку;

Молчат безропотно колокола!..

И на лицо большое скорбь, светла,

И на глаза, чуть карие, большие,

Повеяла.

 

Жуков

Тебе ль мы, Кремль, чужие?

(про себя)

Суворов здесь стоял, и я стою,

Солдат обычный, труженик России.

Но Берия?

И он судьбу мою

Решать и упорядочивать в силе!

Как он попал сюда?

Плита, ступень,

И маковка, и купол — всё здесь свято.

Как он попал сюда?

Иль Русь распята,

Иль я распят, народ распят и день?

Как он попал сюда?

И чем измерить

Трагедию в столице и в селе?

Я, Жуков, грубо выставлен за двери,

Я выставлен, а Берия — в Кремле!

 

И Маршал четко выправкой блеснул,

В момент заматерел.

И Кремль тревожный

Под сердце острым сумраком дохнул

И чемоданной скрипотней дорожной.

 

3

«Ушёл! — подумал Сталин. — Вот гордец,

Страной не легче править, чем фронтами.

Я по годам почти ему отец,

Почти в отцы гожусь ему годами.

 

А в сущности, какой же я отец?

Дочь спуталась с одним, с другим и с третьим.

Василий — ухарствующий купец.

Отец я, но солдатам, а не этим...

 

Солдатам, кто холеру погасил,

Кто вычистил расистское болото.

И если б я прощенья попросил,

То у кого? У русского народа!»

 

И, возбужденный, видел из Кремля,

Как над Москвой-рекой заря пылала.

Кружилась и в туманы уплывала

Измученная русская земля.

 

...А Жуков шёл.

И древняя стена

Мерцала стреловидными зубцами.

О Русь моя, в лихие времена

Горьки размолвки у сынов с отцами!

 

А Жуков шёл:

«Прощай, победный май,

Опаснее Лаврентий — не Мамай...»

Шофёру бросил: — Не горюй, солдат,

Да сохранит тебя ещё столица,

А мне б не Маршалом, мне б, в аккурат,

Сантехником иль дворником родиться;

Метлу держать, влюблённых обличать,

И не по головам — по батареям

Насмешливо и весело стучать,

И жить себе привольно, не скучать!

 

Шофёр

Куда?

 

Жуков

Туда...

 

Шофёр (понимая)

Туда?

 

Жуков

И поскорее.

 

Шофёр (внезапно)

Отец мой самураев унимал.

 

Жуков

Где?

 

Шофёр

На Амуре.

 

Жуков

Мать?

 

Шофёр

Арестовали.

Отца — Ягода, мать — Ежов.

Я, мал

И слаб, — в приют!

 

Жуков (перебивая)

Кто жив?

 

Шофёр

Едва ль.

 

Жуков

Едва ли.

 

Шофёр (продолжает)

И, странно, не споткнулся, не зачах.

 

Жуков (про себя)

Война, внутри и там война...

 

Шофёр (продолжает)

Ел воду.

И, пионер, зубрил об уркачах

За одой насюсюканную оду.

И в треугольном галстучке, в строю,

Где никому птенцы не возражают,

Я соглашался: Родину мою

Лишь из-за океана обижают!

(делает паузу, затем продолжает)

А поварам осётровых речей,

Дельцам бесстыжим,

Ни к чему укоры:

Диктатору — диктатор,

Черни — чернь.

 

Жуков

Ого, не забывайте светофоры!..

 

Шофёр

...Но личное — не личные дрова:

Отец и мать, отец и мать, легко ли,

Отец и мать!

А я — наследник доли,

А доля — от жилетки рукава,

Пока,

Но я — росина,

Я — репей,

Я — дуб, приветствующий птичью стаю,

Сруби меня,

Свали меня,

Убей,

А я ещё комлистей вырастаю!

 

Глава 2

Жуков едет из Одессы на Урал. Вагон. Начальник поезда. Корреспондент. Командир. Вечер. Стучат колеса. Ночь. День. Утро. Опять ночь. Опять утро. Танкоград. На перроне — взвод бойцов с гармошкой. Солдаты приветствуют Маршала.

 

1

Мозгуй хоть с ненавистью,

Хоть с любовью,

А грозному Ивану нипочем,

Он уяснил: не зелием, а кровью

Державу утверждают и мечом.

 

Секиры наточенные блистали.

И по веленью мелких палачей

Безвинно русы головы слетали

И с новгородцев,

И со псковичей!

 

На всё ответ истории готовый,

Лишь поразмысли, не сочти за труд,

Мы Иоанна записать в святого

Не прочь, да патриархи не берут.

 

Уж слишком часто насуплялись брови

И слишком красно по родной Руси

Ручьи звенели доброй русской крови,

Да, грозен был,

О Господи, спаси!

 

Но вознеслась железная десница

Над западом, востоком — вознеслась,

Отмерила державные границы

И непреклонно утвердила власть.

 

В лакейских словесах не надорвусь я,

Но знал старатель, сеятель, бондарь:

А Русь жива,

Москва жива — над Русью,

И над Москвой — великий государь!

 

И знала Русь — везде его начало,

Он опыт у врагов не покупал,

Как править трон.

Недаром груздень-чадо

Под разъяренным посохом упал...

 

Дворцы и грады возводились толком,

Ковались пики ладно и щиты.

И простиралась длань его за Волгу

По миру страха, лжи и нищеты.

 

Монах шептал испуганно монаху,

Скобарь, оглядываясь, скобарю:

«Пошли, всевышний, здравия монарху,

Аз есьм, и слава мудрому царю!»

 

А мудрый царь в Кремле,

Что златоглаво

Сияет над престольною Москвой,

Стоял высоко под короной славы —

Себе и то, от рвения, не свой.

 

Царей свалили!..

С грохотом и треском

Прямой состав летел через буран.

Приятны после скукоты одесской

Для Жукова разбеги перелесков

И памятны по швам недавних ран.

 

Земля, её он циркулем измерил

По карте от клочка и до клочка,

Какие жертвы, ужасы, потери!..

 

Замок заклацал.

Входит начальник поезда.

— Может, коньячка?

Товарищ Маршал, я устрою мигом,

Товарищ Маршал, я же не шучу,

По первому разряду перед миром

Героя-ветерана угощу!

Пускай глядят и радуются люди,

Я удивлю, так и разэтак мать!

Секунда — гусь, томящийся на блюде!

Секунда — суп наперчен щедро!

 

Начальник поезда

Ать,

И два, и три, мы разом для героя!

И лысина блестела, как поднос:

— Товарищ Маршал, вы и я, нас трое.

 

Жуков

А третий где?

 

А поезд на откос

Всходил, пыхтя, натужно отдуваясь,

Он грузы вёз, он торопился в срок...

Начальник, мокрым жаром наливаясь,

В купе корреспондента приволок.

А Маршал приморился, недоволен, —

Длинна ты, невезений полоса!

Калуга,

Тула,

Куликово поле,

Бородино.

Уральские леса!..

 

По рельсам нервно цокают колеса.

В вагонах пьют, и плачут, и поют.

Ругаются, клянутся, смех и слёзы,

Вагон как дом, что пользовать дают.

 

2

Начальник наливал и ел, смакуя,

Тёр лысину, ощупывал живот:

— Мыслюгу при себе ношу такую:

Народ-то наш неграмотно живет! —

И наливал, и ел, гусиной гузкой

Зажёвывал, с прищёлканьем во рту.

(на ухо)

Землицу надо сеять кукурузкой

И редькой — на закуску к свадьбе русской,

А кукурузку — на откорм скоту!

И наливал, и ел, вполне счастливый:

— Тэк, тэк, а скот — мясцо и молоко! —

Подвижный,

Мокровекий

И глумливый,

Икал он аппетитно, глубоко.

— Тэк, тэк! — И ел, и наливал он снова,

Корреспонденту шумно подносил:

— Тэк, тэк, сейчас литературе слово!

 

Корреспондент

Я слушаю, я слова не просил.

И Маршал вник, перелиставши стыдно:

«Командный пункт, танкист,

корреспондент...

Наград, наград-то! — пиджака не видно,

Понахватал, успел, вот инцидент!»

 

А где ж ещё их видел,

Вспомнил Маршал:

«Под Вязьмою, в разрушенном селе,

Пусть не начальник поезда,

А старше

Был тот, цыпленком угощал, в желе!..»

 

Жуков (корреспонденту)

Я слушаю вас.

Усики.

Горбинка.

Сигара.

Поезд выскочил в простор.

 

Корреспондент

Не каждый, полагаю, поединка

Осиливал с вождями?..

 

Жуков

С коих пор

Я о вожде читал поэмы ваши!

Вы в кризисе?..

 

Корреспондент

В прострации... Прошу

Не смаковать. Я — часовой на страже:

Прикажут написать — я напишу.

 

Жуков (сердито)

Прикажут написать, а где же вы,

Поэт, трибун, и лирик, и мыслитель,

Царей и царств незыблемый властитель,

Свидетель и судья?

 

Корреспондент (конфузясь)

Увы, увы...

 

Начальник поезда (с иронией)

А Сталин помер, говорят, хитро:

Был забаррикадирован в метро.

Султан гаремный, Берия, в тайник

Ходами неизвестными проник.

Нигде не напоролся на прицел.

Глядит, покойник невредим и цел,

Остыл, не дышит, хорошо лежит,

А рядом свора карликов кружит,

Чертей, и заявляет: — В добрый час,

Теперь ты председатель среди нас!

Пляши, Лаврентий Павлович, пляши,

И галифе, и френчик хороши!

Пляши, Лаврентий Павлович, пляши,

Твои ли зеки да не крепыши!

Пшеницей завалили закрома,

Кайлят, торят и строят задарма!

Пляши — рубцов от пыток нет и нет,

Пляши — скелет запнется о скелет,

Пляши лезгинку, так её растак,

Пляши — судьба рабов всегда пятак!

Пляши, Лаврентий Павлович, пляши,

Ой, не песок — алмазы-голыши

В степи, в пустыне, в море и в тайге

Звенят, звенят, звенят нам о враге,

Звенят, звенят, и катятся они

Сквозь ночи материнские и дни,

Позор невесты, немощь старика, —

Где крест изобретён — там и кирка!..

 

Корреспондент (с иронией)

И распахнулся Берия: — Их, их! —

Защёлкал пальцами — и сброд затих.

Их, их! — лезгинки мерный рысий стук,

Их, их! — каблук ударился в каблук,

Их, их! — в клубке ритмических страстей

За ним, за ним — овации чертей,

А в это время шасть на небосклон

Не то Гирей,

Не то Наполеон,

Не то Адольф,

У, чрезвычайный чёрт:

— А я вам гарантирую почёт,

Пляши, Лаврентий Павлович, пляши,

Кого недодушил, так додуши,

Веди, мы встрече коллективной рады!

 

Начальник поезда (с иронией)

И ну чудить,

Глухи,

Косы,

Щербаты,

И ну чудить — задами шевелить,

В хрустальны рюмки цинандальку лить,

И чокаться, и выпивать, и вновь

Над папою запунцовела кровь!..

 

Корреспондент (с иронией)

Но передёрнулась у Кобы бровь,

Осекся Берия и задрожал:

— Кацо, джигит я верный! — завизжал,

Отмычку бросил,

Выронил кинжал:

— Пусть на Бутырках камеры полны,

Великий Сталин, нет моей вины!

Пусть кельи соловецкие полны,

Великий Сталин, нет моей вины!

Пусть зоны заполярные полны,

Великий Сталин, нет моей вины!

Упавшие в канал не говорят,

Они тебя, отец, благодарят!

Упавшие в рудник не говорят,

Они тебя, отец, благодарят!

Упавшие в огонь не говорят,

Они тебя, отец, благодарят!

Чу, стон иль песня с четырех сторон:

«Спасибо за расстрелы, фараон!»

Чу, стон иль песня с четырех сторон:

«Спасибо за науку, фараон!»

Чу, стон иль песня с четырех сторон:

«Спасибо за свободу, фараон!

На площади, утёсе и тропе

Мы — барельеф и монумент тебе,

На площади, утёсе и тропе

Мы — честь и слава, корифей, тебе!

Мы — левый тут и правый уклонист,

Центрист, и русофил, и утопист,

Кулак и саботажник-экстремист,

Непротивленец, власовец, баптист.

...Туннель.

Колодец.

Шахта.

Наша быль —

Библейская и золотая пыль!..

 

3

Жуков (про себя)

Паясничает, а до тошноты

Хвалил, неуязвимая порода,

Создатель божества за счет народа,

И с лестью, и с преступностью на «ты»!

 

Отца и мать хулою увенчает:

Покойника с трибуны уличает, —

Судил бы я, и глазом не моргнув,

Гомеров похоронного аврала,

Из мемуаров метят в генералы

И далее, мундир не застегнув!..

 

Похожи — власть короны и рубля,

И ложь, и трусость искренне похожи;

Есть жизнь,

Есть смерть,

Есть Родина,

И всё же

От них не застрахована земля, —

И флюгеры, и черти, не знакомы

Ни он, ни он...

 

(в сторону обоих)

Простите, господа.

 

Корреспондент

Есть фото!

 

Начальник поезда

Вместе, у аэродрома?

(корреспонденту)

Под Сталинградом, кажется?

 

Жуков (удивленно)

Когда?

 

Корреспондент

История ошибок не прощает.

И поиграл кокетливо плечом:

— Она ценить героев завещает!

 

Жуков

Героев — да, а вы-то здесь при чем?

 

Поезд тормозит.

Открыл окно — и свежий зимний ветер

Крылом в стекло ударил.

 

Жуков (выходит на перрон)

Танкоград?

Гудит, бурлит, грохочет на рассвете,

Как пахарь, он труду и солнцу рад.

Синеют горы, скалы громоздятся,

Горят снега алмазной белизны.

 

Жуков (про себя)

Урал, тобою искони гордятся,

Крепки твои широты и грозны!

И Маршал засмотрелся на перроне:

Солдаты, взяв ему под козырек,

Расправились...

 

Командир (равняясь на Жукова)

Приветствовать гармони

Положено!

И бравый взвод изрек:

«Как ро-о-дная мать меня

Провожала,

Тут и вся моя родня

Набежала.

А куда ж ты, паренёк,

А куда ты,

Эх, не ходил-бы ты, Ванёк,

Во солдаты-ы!..»

Гармошка очень скоро отыграла.

И взводный смолк средь робкой колготни.

И снова путь — во глубину Урала,

Во глубину народа и брони!..

 

Глава 3

День Победы. Уральский город. Жуков. Жена Галина. Иван Кузнецов. Жуков перемог простуду. Друзья размышляют о судьбах близких, о дорогом и пережитом. Вспоминают. Ясность. Тишина. Возвращение гармошки.

 

1

А можно быть увенчанным и славой,

И звёздами увешанным, но пусть

Огнём любви — купелью самой главной —

Вас не обделит трепетная Русь.

Огонь любви, порыв её и сила,

Свобода,

Благородство,

Красота,

Она ли к звёздам нас не возносила, —

Незаменима эта высота!

 

Он жить хотел обласканным и добрым,

В своём дому святой очаг возжечь,

Но холод губ, как тот удар под ребра,

С которым — ни присесть тебе, ни лечь.

 

Ему виски зима посеребрила.

Легла тоска морозная в груди.

Нет, ни одна его не одарила

И не обворожила на пути.

 

Любили?

Да, наверное, любили,

Но получалось, если посмотреть, —

Из родника неутолимо пили,

Помаду забывая утереть!

 

Привязывались?

Вроде бы роднились,

Но в час весны, когда звенят снега,

Они его отваги сторонились

И пропадали в синь, за берега.

 

И ни одна не развела руками,

Не крикнула: — Куда же ты, постой,

Ведь я горюю о тебе веками

У изголовья тихою звездой.

 

Не смыть меня ни ливню и ни грому,

Я у тебя, небесная, одна!

Он никогда не торопился к дому,

А ныне — жизнь от радости тесна.

 

2

С утра знобит — Георгий по болотам

Охотился на уток и продрог.

Жар обметал.

И нудным непогодам

Невесело без Жукова...

 

Жуков (открывает глаза)

Помог

Сон досмотреть мне твой совет, Галина.

 

Галина

Какой?

 

Жуков

Хороший сон — мы в гуще трав,

Зелёная, озёрная долина,

И рядом ты...

 

Галина (улыбаясь)

Великолепный нрав,

Во всём великолепный, и в призванье,

И — в выборе, постигла я сама.

То был не сон, я не стыжусь признанья,

Я по тебе с ума схожу, с ума!

 

Жуков (порывисто)

Ты юная, без ревности и фальши.

 

Галина

Прости, я не робею перебить,

Мне грезится — я появилась раньше

Обоих нас,

Чтобы тебя любить.

Люблю тебя, несу тебя под сердцем,

И радостно мечтаю я о том:

Нет, никуда мне от тебя не деться,

Ни в этот час, ни завтра, ни потом!

 

Красивая и нежная, откуда

Она брала, как музыку, слова:

— Закутай горло, потеплей закутай! —

У Жукова кружилась голова:

— Галина, Галя, сон мой оборвался...

 

Галина

На чём?

 

Жуков (смеясь)

На чем? А не скажу на чём.

 

Галина

Со мной, поди, во сне поцеловался,

А наяву не хочешь? Мы учтём.

И засмеялись оба, так смеялись

И так они восторженно клялись!

 

Галина

Ты выздоровел?

 

Жуков

Эдак целовались!..

И снова благодарно обнялись.

 

Галина

Пусть будет сын...

 

Жуков

Дочь, Галя, будет дочь:

Мать, мать нужна тебе, и мне, и роду,

Израненному русскому народу

Мать, мать нужна — в страданиях помочь!..

 

И снова целовались, как летели

Вдвоем на чуткой тройке по метели,

Форсистой, нашей, буйной, удалой:

Тоску — долой,

Придавленность — долой!

 

Урал за все невзгоды и обиды

Тебе, спаситель Родины, солдат,

Глоток любви и страсти нераспитый —

Её вручает как волшебный клад.

 

Он за тебя сегодня отвечает,

Он не вчера ль прикрыл тебя в бою?

Он красотою верности венчает

Судьбу великорусскую твою.

 

Прижалась Галя...

Жуков

Галя, я отлично

Пойму тебя, не выдам, говори!

А на берёзах за окном привычно

Осенние зардели снегири.

 

Шумел ковыль по склонам индевелым.

Вот-вот пурга займется на дворе.

В суровом сердце Маршала созрела

Любовь, как жемчуг-капля, в январе.

 

А время шло,

Кололись льды в озерах,

Долина зеленела и цвела.

И Маршал вроде призабыл о ссорах,

Сгустясь, над ним растачивалась мгла.

 

3

И в День Победы к вечеру однажды

К ним завернул уверенно кузнец:

— Воды испить не откажите, жажда

Измучила, и где её конец?..—

Стучал кирзой.

Паркет скрипел.

И Галя

Оповестила: — Ранний гость к тебе! —

А гость протер старинные медали,

И встретились два сокола отважных,

Два конника отчаянных, и каждый

За стопкой вспомнил о своей судьбе.

 

Два побратима-ратника сидят,

Красиво пьют

И хорошо едят.

И Жуков грусть в себе отсек ладонью

По воздуху: — А мы-то, молодцы,

А где гармонь, Иван?

 

Иван Кузнецов (смутясь)

Твоей гармонью

Твои распоряжаются бойцы!..

(выходит, быстро вносит гармонь)

 

Жуков (удивленно)

Гармонь моя?

Истерзана, оббита,

В каких руках, в каких боях была?

Окопами, траншеями обвита,

Судьбы её суровая орбита

Честь русскую нигде не предала.

 

И Маршал свойски развернул меха,

И побежал по клавишам, рыдая,

К ней по-сыновьи нежно припадая.

...А в памяти Москва, снега, снега:

Вот мать,

Вот — Сталин,

Вот — шофёр.

 

Жуков

Дружище,

Я возвращён... садись-ка ближе, брат!

Они поют, а ветер в полночь свищет,

По стёклам бьёт он, как свинцовый град.

 

И Галя тихо отдыхает, тучи

Отчалили, поразвиднелась тень;

Георгий успокоился, везучий,

Такой ранимый и такой могучий,

И заболел и выздоровел — в день!

 

Жуков (внезапно)

Иван, твой сын погиб у переправы,

Я виноват!

 

Иван Кузнецов

А проходимцы правы?

 

Жуков

Солдаты опустелой стороны,

Пустые избы и дворы пустые.

И вдовы, вдовы русские простые,

Как галки, на завалинках страны.

Мы защитили кровью отчий кров.

Рок смерти на Россию ополчился.

 

Галина

Из двадцати яицких хуторов

Один собрали — и не получился...

 

Иван Кузнецов

А хочешь притчу?

 

Жуков

Чью же?

 

Иван Кузнецов

А мою...

Гляжу, восходит Сталин обелиском

И ты — за ним,

Я — за тобой встаю,

А холм наполнен щебетом и писком;

Народ — детишки, бабы, старики

Приблизились к нему:

«Мы пережили

Навет

И схоронить тебя решили,

Хотя твои проступки велики,

Так легче нам, — мы все тобой грешили,

Ты Берию создал — мы разрешили!..»

 

Приблизились к тебе: «Ты грубоват,

Но Маршал ты, поскольку ты—солдат!»

Приблизились ко мне и закричали:

«Жену ты сделал матерью печали

И в бронзе траурной её отлил,

Она теперь дежурит у могил,

И сына не сберёг, а кто рожать

Обязан?

И земля, и небо это

От Сталина, от Жукова ответа

Ждут,

Ты не смог его держать?

Найди-ка стежку...» Я её нашёл:

Из обелиска ты — за мной пошёл,

Жена

И сын,

А Сталин накренился,

Мертвец его схватил, нём и тяжёл,

Но Сталин — Сталин:

Сталин распрямился!..

 

Жуков

А мы?

 

Иван Кузнецов

Земля разъялась, мы сумели

Убраться — и случайно уцелели:

Иначе — не шнырял меж нами враг.

А были добровольные ошибки?

 

Жуков

Был враг, два мира бушевали в сшибке,

Да, две войны...

 

Иван Кузнецов

И так верти, и так.

Самих себя вылепливаем сами,

То бородой упьёмся, то усами,

У нас в цеху руководящий босс

Обрился «под Никиту», а кудрявый.

 

Жуков

А вы?

 

Иван Кузнецов (смеясь)

Намыливаемся оравой,

Фу, гадость!

 

Жуков

Исключительный курьез.

Благодарю за притчу, друг и брат,

Я виноват, и Сталин виноват,

Ты виноват, Галина виновата:

То дачка сдержит нас, а то зарплата,

То попросту характер слабоват.

 

Галина

Я Берию впечатала б в букварь:

Учите, дети, и зубрите, дети,

И знайте, есть бесстрашие на свете,

А есть трусливо шарящая тварь.

Тебе по званью ровня...

 

Иван Кузнецов

А кого

Казнил он за лесами, за горами?

 

Галина

Россию штабелил под номерами...

 

Жуков

Один за всех, и все за одного.

Мне двадцать миллионов не дают

Покоя:

Из могил они встают,

Я виноват, и Сталин виноват,

Могилы — нескончаемые волны!

 

Иван Кузнецов

Иной бездарностью похвастать рад.

 

Жуков

А я?

 

Иван Кузнецов

Георгий, полно, полно

Себя терзать, да и меня терзать.

И ты, и я, и Сталин, и другие,

Мой сын, его — солдаты дорогие,

Солдаты!

 

Жуков

А чего еще сказать?

 

Эпилог

1

Георгий, знай, Победоносец, знай,

Ты дом помог нам сохранить и май.

Суворов, и Кутузов, и Донской,

И Невский — осиянные Москвой.

От Кузнецова и до Пересвета

В нас много ласки,

Мужества

И света.

 

...Весна шумит.

А далеко, в Берлине, —

Солдат с ребёнком теплым на груди.

Курган над Волгой.

Не туман в долине,

А слёзы вдов, поближе подойди.

 

И по холмам, высоким или низким,

Они горят, недремные, горят

Пронзившие эпоху обелиски,

Глазами стран и наций говорят!

 

Вновь треск возник:

То — карлик на броне,

То — чёрт,

То — фюрер в смрадной стороне?

 

2

Не опровергнуть факта — золоты

Рога у бесов, уши и хвосты,

Шерсть золотая, когти золотые,

В ноздрях браслеты, зенки, налитые

Алмазами...

И разбитной, могучий

Чертище, да координатор, черт

Оладьи золочёные печёт

На сковородке золотой, трескучей:

— Эй, бросьте-ка аборигенам в клетки

И гоям

Непотребные объедки! —

 

Не опровергнуть факта — я в квартире:

Костёр из книг,

С часов сорвали гири,

Вышвыривают мебель:

— Ерунда!

— Вы кто?

— Нечесаных чертей стада!

 

— Молчи! — они велят. — Не смей перечить

И не пытайся нас очеловечить:

Кровь Пушкина с календаря не стёрта,

Зачем он поднял пистолет на чёрта?

Кровь Лермонтова, убедись, не стёрта,

Зачем он поднял пистолет на чёрта?

И кровь Есенина ещё не стёрта,

Зачем же задирался он на чёрта?

Кровь Маяковского ещё не стёрта,

Зачем же задирался он на чёрта?

 

Забыл?

Кровь у тебя ещё не стёрта,

Зачем ты задираешься на чёрта?

С женою тише, и с друзьями тише,

И с недругами тише,

Посмотри,

Одумайся

И, поумнев, замри, —

Слона-амбала скопом валят мыши!..

 

3

Но не тираны вечны, а победа,

И солнышко, и облаков гульба.

Порой у полководца и поэта

Трагически похожая судьба.

 

Свет Родины питает полководца,

Свет Родины поэта пепелит.

Россия, Русь, не о тебе ли рвётся,

Не о тебе ли сердце так болит!

 

Не о тебе ли плакали метели

И ливни задыхались неспроста,

Я сам за верность отчей колыбели

Не миновал распятия Христа:

 

Бандюги, по указке, по уставу

Меня ошельмовав — райком... партком...—

Распасовали иглы и в суставы

Рачительно вогнали ноготком.

 

Начинены распадом ядовитым,

Они в душе ржавеют до сих пор.

Я, честный, тайно мафией избитый,

Я, храбрый, нагло кинут на позор.

 

Мой дальний хутор на Урале грозном,

А где же ты и что с тобой? — скажи.

Кресты, кресты,

По луговинам росным

Порхают одичалые стрижи.

 

Кресты, кресты,

Куда ни повернусь я —

Кресты, кресты

И — муторно окрест.

Но не поставил ворог крест над Русью,

А Русь над ним переломила крест.

 

К нам замышляли недруги не тропы,

А трассы проутюживать в поля.

Не взять России — и не взять Европы,

И мир не взять,

О русская земля!

 

И — проклят тот,

Кто жуткий день вчерашний

Упрячет в омузеенный гранит,

Кто русский дух

И русское бесстрашье

Не приумножит и не сохранит...

 

За всё, чем жили и о чём тужили,

И упустили мы или нашли, —

Сражались,

Отвечали

И решили:

Мы к братству шли, мы к человеку шли!

 

Мы поколенья в лозунгах сожгли.

Перед собою и перед веками

Непогрешимы,

Если палачи

К нам с армиями гибельно втекали,

Вторгались,

Вкрапливались,

Проникали,

Днём — ярые и — зоркие в ночи,

Пытая, вопль стволами затыкали:

Молчи, Россия, русские, молчи?..

 

Осмысливаю промах ли, потерю,

Оплакиваю, радуюсь ли вдруг, —

Я клятвам верю,

Обелискам верю

За скифской поволокою вокруг.

 

Москва, Москва,

Работа и бои...

Лишь позови — в любую непогоду,

Отпнув карателей и несвободу,

Опять пройдут

Через огонь и воду

Сыны твои

И дочери твои!

В. Сорокин

 

Песни:

 

Маршал Жуков

Музыка: В. Газарян

 

В грядущее годы летят.

Легендою стал он для внуков,

Прославленный русский солдат

Маршал Жуков!

 

Тот подвиг ветры не сотрут,

И нам в наследство остается

Его огромный ратный труд

И смелый разум полководца.

 

Вдали военная страда,

Все те солдаты — наши деды,

Но в этом имени всегда

Нам чётко слышится Победа.

 

Недаром в майский день страны,

Когда летели в нёбо флаги,

В знак окончания войны

Он расписался на рейхстаге.

 

В грядущее годы летят.

Легендою стал он для внуков,

Прославленный русский солдат

Маршал Жуков!

Ю. Полухин

 

Маршал Жуков

Музыка: И. Даутов

Исп. Е. Кунгуров

 

России сын, Георгий Жуков,

Ещё на первой мировой

Познал военную науку,

Стал защищать наш край родной.

 

И Родина благословила

Его на славный ратный путь,

Крутой характер закалила,

И два Георгия на грудь!

 

Победы маршал всегда на марше,

На белом боевом коне.

Он — гордость наша!

Он — доблесть наша!

Он — символ верности стране!

 

Под Халхин-Голом мчась в атаке,

Огнем разя в дыму, в пыли,

Врагов японских наши танки

На страх и бегство обрекли.

 

Был награждён звездой героя,

Мир и покой наш защищал,

Но снова враг не за горою,

И Жуков вновь легендой стал!

 

Победы маршал всегда на марше,

На белом боевом коне.

Он — гордость наша!

Он — доблесть наша!

Он — символ верности стране!

 

В Московской битве, в сорок первом

Войска на Запад он повёл,

Под Сталинградом ходом верным

Загнал захватчика в котёл.

 

И шли на подвиги солдаты,

Берлин — оплот фашизма пал.

Парад Победы в 45-м

Георгий Жуков принимал.

 

Победы маршал всегда на марше,

На белом боевом коне.

Он — гордость наша!

Он — доблесть наша!

Он — символ верности стране!

Он — символ верности стране!

Г. Зенков

 

Песня о маршале Жукове

Музыка: Э. Колмановский

 

На нашем фронте самым старшим

Был сын калужского села.

Неулыбающийся маршал

Нас вёл на ратные дела.

Всех полководцев был он строже,

Пред ним дрожал заклятый враг,

И мы его боялись тоже:

Теперь, признаюсь, было так.

 

Пусть дойдёт до внуков

Песня дéдов,

А герои песни — маршал Жуков

И Победа!

 

Всегда на главном направленье

Он появлялся в нужный час,

От обороны к наступленью

Он вёл войска и верил в нас.

Известно всем, какие бури

Мы одолели в те года.

Над картой маршал брови хмурил,

Не улыбался никогда.

 

Но этот самый маршал грозный

Был наш товарищ, друг большой,

Не из гранита, не из бронзы —

С широкой русскою душой.

В Берлине дымном после боя

Гвардейцы слушали приказ.

Явился маршал перед строем

И улыбнулся в первый раз.

 

Пусть дойдет до внуков

Песня дéдов,

А герои песни — маршал Жуков

И Победа!

Е. Долматовский

 

Маршал Жуков

Музыка: Л. Лядова

Исп.: В. Трошин

 

Скажи, скажи нам, маршал Жуков,

Нам вместе выпало страдать.

Не позабыли мы науку,

Не позабыли мы науку

В суровой жизни побеждать.

 

И голоса солдатской доли

Плывут дыханием весны

С днепровских круч, с донских приволий,

От Волги, с берегов Невы.

 

И молвят очи огневые,

Как в эти годы грозовые:

Ребята, выстоите вы.

Вот только б отстоять Россию,

Вот только б не отдать Москвы.

Вот только б не предать Россию,

Вот только б не отдать Москвы.

 

Здесь в каждом поле столько боли,

И в каждом сердце столько ран.

И это тоже божья воля,

И это тоже божья воля,

Чтоб был нам путь победный дан.

 

Слезами радости встречали

Россию, что к победе шла.

Не раз потом ты был в опале,

Но не был выбит из седла.

 

И молвят очи огневые,

Как в эти годы грозовые:

Ребята, выстоите вы.

Вот только б не предать Россию,

Вот только б не отдать Москвы.

 

И скажет юность с пылу, с жару:

Хоть свет отчизны сердцу мил,

Скажи-ка, дядя, ведь не даром,

Скажи-ка, дядя, ведь не даром

Россию ворог не сломил.

 

И кружки полные поднимем

Мы в память всех, кого уж нет.

И выпьем мы вино во имя

Не поражений, а побед.

 

И молвят очи огневые,

Как в эти годы грозовые:

Ребята, выстоите вы.

Вот только б не предать Россию,

Вот только б не отдать Москвы.

Вот только б не предать Россию,

Вот только б не отдать Москвы.

В. Лазарев

 

Маршал Жуков

Музыка: Т. Назаренко-Матвеева

Исп.: дуэт «Открытый Космос»

 

Жуков в истории многое сделал.

Что невозможно, он в явь воплотил.

Много же шума врагам он наделал.

С Жуковым вместе народ победил!

 

Маршал Победы, маршал весны,

Едут с победой солдаты с войны.

Значит, случилось, значит, смогли

С маршалом Победы всё сделать для страны.

 

Каждого ролью жизнь наделила,

Мы для неё были все рождены.

И в исполнении роли вся сила,

И для Победы, для нашей страны.

 

Маршал Победы, маршал весны,

Едут с победой солдаты с войны.

Значит, случилось, значит, смогли

С маршалом Победы всё сделать для страны.

 

Пусть не забудет потомок героя,

Пусть его имя пройдёт сквозь века.

Пусть его память почтят тогда стоя,

Детям пример нужен наверняка.

 

Маршал Победы, маршал весны,

Едут с победой солдаты с войны.

Значит, случилось, значит, смогли

С маршалом Победы всё сделать для страны.

Т. Назаренко-Матвеева

 

Великая судьба

Музыка: Г. Самойленко

 

Сквозь время славные страницы,

Куда бы нас судьба ни завела,

Нам не забыть солдат-геров лица

И маршалов великие дела.

 

От стратегических первопроходцев

До тактиков сегодняшнего дня

Таких, как Жуков, славных полководцев

С времён Кутузова не видела земля.

 

Простым солдатом начиная службу,

Изведав запах пороха сполна,

Узнал Георгий, что такое дружба,

Когда кругом нещадная война.

 

От первых дней солдатских

Тяжёлая борьба.

У маршала Победы

Великая судьба.

 

Не позабыть вóды Халхин-Гола,

Решительных комкора перемен,

Способствовавших скорому разгрому

С Востока надвигающихся стен.

 

С тех пор прошло и мирных дней немного,

А на пороге снова страшный враг.

Борьба за жизнь четыре долгих года,

За пядь земли, за каждый верный шаг.

 

Ответственность подобного масштаба

Не каждый взять и выдержать готов.

Наш Жуков — от начальника Генштаба

До командира армий и фронтов.

 

В боях освобождали

Отчизны города.

У маршала России

Великая судьба.

 

Сталинград, Ленинград, Курск и Брест.

До Берлина — Москва, после — Прага.

Помнят тяжкие дни этих мест

Доблесть, честь и солдата отвагу.

 

Ночей бессонных май не сосчитает,

Кричат «Ура!» солдаты РККА.

И вот парад Победы принимает

Георгий Жуков, маршал на века!

 

О своей жизни позже размышляя,

Уйдя на столь заслуженный покой,

«Советскому солдату посвящаю», —

Напишет Жуков твёрдою рукой.

 

Мы истину простую

Запомним навсегда:

У маршала-героя

Великая судьба.

 

У русского народа

Великая судьба.

Г. Самойленко

 

Маршал Победы

Музыка: И. Запольских

 

— Помните!  — обращаются к внукам деды.

Помните — нелегко нам далась победа.

Помните! Хоть давно уже стало былью

Всё, что было, было давно.

Родина! Мы сражались за счастье внуков.

Родина! Вёл в атаку нас маршал Жуков.

Родина! Его имя доныне свято,

Как когда-то, свято оно!

 

Майский победный парад,

И перед строем советских солдат —

Скачет гордо, величаво

Легендарный маршал Жуков на коне.

 

Родина! Он родился в избе крестьянской.

Родина! Был простым, без манер дворянских.

Родина! Вёл вперёд нас победным маршем,

Славный маршал вёл нас вперёд!

Помните, современное поколенье!

Помните оборону Москвы и Ельню!

Помните Сталинград и кольцо блокады,

Помнить надо, помнить всегда.

 

Майский победный парад,

И перед строем советских солдат —

Скачет гордо, величаво

Легендарный маршал Жуков на коне.

 

Помните! Как Георгий-Победоносец,

Маршал Жуков вернул нам солнце.

Помните! Змей войны был копьём повержен,

И как прежде, стало светло.

Родина! Мы сражались за счастье внуков.

Родина! Вёл в атаку нас маршал Жуков.

Родина! Его имя доныне свято,

Как когда-то, свято оно!

 

Майский победный парад,

И перед строем советских солдат —

Скачет гордо, величаво

Легендарный маршал Жуков на коне.

Н. Жалнина

 

Маршал Победы

Музыка: А. Санджиев

 

В мирном небе светит солнце.

Помнит весь спасённый мир:

Первый среди полководцев —

Жуков — славный командир!

 

Ворог налетел с востока.

Хоть коварен был и зол,

Получил урок жестокий

И запомнил Халхин-Гол.

 

Машал Победы,

Ордена надеты,

Скачет на лихом коне.

Маршал Победы,

Битвами воспетый,

Положил конец войне.

 

В сорок первом у столицы

Ширилась о нём молва.

Благодарно будет биться

Сердце Родины — Москва.

 

Под ударами у Двины

Пал поверженный рейхстаг.

Развивался над Берлином

Наш победный красный стяг.

 

Шли за ним в огонь и в воду,

Не страшась ни пуль, ни ран.

Тем, кто защитил свободу,

Троекратное «Ура! Ура! Ура!»

 

В мирном небе светит солнце.

Помнит весь спасённый мир:

Первый среди полководцев —

Жуков — славный командир!

 

Машал Победы,

Ордена надеты,

Скачет на лихом коне.

Маршал Победы,

Битвами воспетый,

Положил конец войне.

А. Санджиев

 

Песня о маршале Жукове

Музыка: В. Дуликов

 

Вместе с ним в сорок первом

Москву отстояли,

Не забыв огорчений черёд...

В предрассветной тиши

средь снегов услыхали

Долгожданное слово:

Вперёд!

 

Маршал Жуков...

О нём песен слагать

не положено было,

И до времени зрели слова.

Ведь недаром

в окопах солдатских кружила

И несла его имя,

как знамя, молва...

Маршал Жуков...

Маршал Жуков...

Маршал Жуков...

 

Вместе с ним в сорок третьем

от волжской твердыни

Мы на запад погнали врага...

Помнят шквальный огонь

силы смертной доныне

Опалённая степь и курган.

 

Вместе с ним в сорок пятом

дошли до Берлина,

Водрузив над Рейхстагом наш стяг.

Сорок пятый победный

громово-былинный,

По тебе мы сверяем свой шаг.

 

Маршал Жуков...

О нём песен слагать

не положено было,

И до времени зрели слова.

Ведь недаром

в окопах солдатских кружила

И несла его имя,

как знамя, молва...

Маршал Жуков...

Маршал Жуков...

Маршал Жуков...

В. Дуликов

 

Да будет жизнь

Музыка: В. Ветров

Исп.: В. Толкунова

 

Мне приснился сегодня под утро

Маршал Жуков на белом коне.

Поглядел он спокойно и мудро

На разлад и раздоры в стране.

Заглянул в наши хмурые лица

От нерадостных дум и забот.

И сказал: «Земляки, не годится

Отдавать нам заветных высот».

 

Да будет жизнь, да будет свет!

Стоять России сотни лет!

И будут жить, пока мы есть,

Победа, Жуков, долг и честь!

И будут жить, пока мы есть,

Победа, Жуков, долг и честь!

 

Мне сегодня приснился так ясно

Маршал Жуков в парадной красе:

«Кто сказал, что мы жили напрасно,

Что надежды исчерпаны все?

Рано головы вы потеряли!

Я вам прямо сказать не боюсь,

Что пора нам спасать наши дали,

Наших внуков и матушку Русь!»

 

Ныне вещие сны стали редки,

Нынче главное — день бы прожить.

Но не зря завещали нам предки

Нашу русскую славу хранить.

Был наш путь ослепительно труден,

Столько скошено жизней, как трав.

Что невольно подумаешь: люди,

А ведь маршал, наверное, прав...

Да...

 

Да будет жизнь, да будет свет!

Стоять России сотни лет!

Да будут жить, пока мы есть,

Победа, Жуков, долг и честь!

Г. Георгиев

 

Читайте также

Георгий Жуков – рожденный побеждать