Великая женщина Белла Абрамовна Дижур

Белла Абрамовна Дижур. Портрет в любимых бусах

Продолжаем цикл рссказов-воспоминаний легендарного челябинского библиотекаря Надежды Анатольевны Капитоновой. Сегодня – рассказ о Белле Абрамовне Дижур. 

Великой женщиной назвал Евгений Евтушенко удивительного человека – Беллу Абрамовну Дижур – писательницу, поэта, мать известного в мире скульптора Эрнста Неизвестного.

Мне посчастливилось быть знакомой с нею. 60 лет тому назад я – молодой тогда библиотекарь челябинской областной детской библиотеки попала на совещание по детской литературе в Свердловск (сейчас Екатеринбург). Совещание было скучным. Знакомых в зале не было. Рядом со мной сидела женщина. Мне она показалась очень пожилым человеком, но у соседки было такое доброе, умное и приветливое лицо, что я решилась заговорить с нею.

С удивлением и радостью узнала, что это Белла Абрамовна Дижур, книги которой для ребят я хорошо знала, много раз рассказывала о них читателям. Тогда, в 50-60-е годы прошлого века в детских библиотеках был дефицит литературы о науках. А у Беллы Абрамовны было больше десятка научно-художественных, научно-познавательных книг: «От подножия до вершины», «Фонарь земли», «Волшебные руки труда и науки», «Стеклянная река»… Причем все они написаны умно, интересно, просто и пользовались большим спросом у ребят.

Мы разговорились и после совещания никак не могли расстаться. Помню, долго сидели на скамейке в каком-то сквере и все говорили – говорили. Мне тогда и в голову не могло прийти, что это было начало многолетних особых дружеских отношений, которые сыграли в моей жизни большую роль. Мы редко виделись, больше переписывались, перезванивались. О том, что Белла Абрамовна не только детская писательница, но и поэт, и мать скульптора Эрнста Неизвестного, я узнала гораздо позже.

В Свердловске жили и живут мои родственники, я там часто бывала. Каждый раз мы созванивались с Беллой Абрамовной, но встречались каждый раз на нейтральной территории. Домой к себе она не звала. Я потом только поняла почему. Дело в том, что в семье Неизвестных было особое отношение к тому, что творилось и творится в стране. Муж Беллы Абрамовны – детский врач – был настоящим правдолюбом, в карман за словом не лез. Если бы не верность его друзей, мог бы сесть «за язык». Кроме того, это был страшный год для их сына. Это был год грандиозного скандала художника с властью в лице Хрущева (выставка в Манеже). Кстати, во время этого скандала Хрущев в гневе спросил Эрнста: «Как тебя только мама воспитывала?» Эрнст в ответ: «Хорошо меня мама воспитывала! Без прогибонов!»

Позже все наши разговоры сводились к рассказам о сыне. Как я сейчас жалею, что тогда не записывала их! Белла Абрамовна рассказывала о том, как маленький сын в голодные годы за столом из плохого, сырого черного хлеба лепил фигурки. А потом плакал, когда они высыхали и трескались. О сложности его судьбы и характера. О том, как Эрнст мальчишкой пошел на фронт, храбро воевал, стал лейтенантом. Не уверена, что точно помню ее рассказ о том, как сын попал в штрафбат, кажется, дал пощечину офицеру. Чудом уцелел тогда и чудом уцелел после разрывной пули в грудь. Всю войну Белла Абрамовна жила надеждой, что сын вернется, не верила похоронкам, которые она дважды получила.

Когда Эрнст вернулся с войны, ему было сложно с таким уникальным талантом и независимым характером. Дижур рассказала, как в пятидесятые годы он жил и работал в Донском монастыре, где тогда хранились барельефы уничтоженного Храма Христа Спасителя и в то время находился крематорий. По заказу Неизвестный сделал интересный барельеф на стене колумбария. Но работу не поняли, не приняли, автору не заплатили. Зато сделали все, чтобы потом никто не знал, чье это творение. Мне с друзьями удалось найти этот барельеф с большим трудом.

Позже по следам рассказов Беллы Абрамовны мы разыскали на Новодевичьем кладбище памятники, сработанные Эрнстом: писательнице Галине Николаевой (самая известная ее книга – «Битва в пути»), ученому Льву Ландау, поэту Луговскому. Из стихотворения А.Вознесенского: «…Там на каменной подушке спит Владимир Луговской»…

Рассказывала она и о том, как завидовали Эрнсту (он побеждал на различных конкурсах), травили его, избивали, однажды подмешали ему в глину битое стекло. Он изрезал себе руки. Целая история произошла с приездом в Москву президента Финляндии Урхо Кекконена, который попросил показать ему мастерскую Эрнста Неизвестного. Мастерскую не показали, но заставили Эрнста подарить финскому гостю скульптуру. Сейчас эта работа Неизвестного занимает почетное место в президентском Дворце в Хельсинки.

Каково жилось Эрнсту с семьей, было понятно из рассказа Беллы Абрамовны. Она в очередной раз приехала в Москву по своим издательским делам (ее детские книги издавались в Москве). Неожиданно появилась у сына. Он жил тогда в маленькой квартирке с женой Диной и дочкой Олей. И застала такую картину: Дина на сухой сковородке за неимением масла и хлеба жарила катышки из остатков муки, крупы. Мать Эрнста тут же побежала в магазин, купила еды, ругала детей, что не сообщили о таком бедственном положении.

Белла Абрамовна с сыном

В дом к Белле Абрамовне я была приглашена только однажды. Тогда впервые встретилась с отцом Эрнста незадолго до его ухода из жизни. Он сначала долго присматривался ко мне, потом доверился, принес большую папку, в которой были вырезки негативных, а то и клеветнических статей об Эрнсте. Было очевидно, как отцу было горько за сына. Подарил мне открытку – на ней фото одной из самых больших работ Эрнста – замечательная композиция – «Детям мира» («Дружба детей мира») в Артеке, над которой он долго работал в начале 60-х годов. А когда попал в опалу после скандала с Хрущевым, то было запрещено называть автора этой работы. На обороте подаренной цветной открытки надпись: «Памятник неизвестному матросу».

Можно было только догадываться, как тяжело переживала за сына и Белла Абрамовна. И ей доставалось. Её не печатали, хотя она была уже членом Союза писателей. Был издан только один маленький сборничек её стихов во время войны. Потому она позже и стала писать детские научные книги, которые были вне политики, к ним труднее было придраться критикам.

Была у нее одна горькая история. Во время войны работала она по специальности химиком-лаборантом, писала статьи в газеты и журналы. «Молодежная газета» в 1944 году попросила её съездить на станцию Монетная (недалеко от Свердловска) и написать об областном польском детском доме. Она поехала. Познакомилась с директором дома. Александр Левин до войны был сотрудником Януша Корчака. Белла Абрамовна понятия не имела, кто такой Корчак. Перед войной его имя было у нас неизвестным. Левин рассказал Белле Абрамовне не только о работе Корчака и его книгах, но и о его трагической кончине вместе с детьми в газовой камере. Да еще и подарил ей фотографию Корчака. Заметку в газету она написала, но, потрясенная судьбой Корчака, написала и большую поэму о Корчаке. Это было первое художественное произведение о Корчаке в нашей стране. Наивная понесла в редакцию. Её там «казнили»: «написала про какого-то хлюпика, который вместо того, чтобы пойти в партизаны, ушел с детьми на казнь».

После этого много лет Белла Абрамовна не знала о судьбе поэмы. Оказывается, после войны во многих странах были созданы Корчаковские комитеты, которые позже награждали её. Дело в том, что копию поэмы она успела подарить Левину, который вместе с детским домом после войны вернулся в Польшу, стал профессором Варшавского университета и возглавил польский Корчаковский комитет. Так что поэма не пропала. Её издавали и переводили за границей. Чудо, что Эрнст в Америке слушал музыку на слова этой поэмы.

На этом я не могу завершить эту историю. Белла Абрамовна до конца дней мучилась вопросом: почему она не спросила Левина, как польские дети оказались на Урале. Думаю, тогда правды ей никто бы не сказал. Нам много лет не говорили правды. Дело в том, что в 1939 наша страна заняла восточные районы Польши, а все население (больше двух миллионов взрослых и детей) выселила на Урал и в Сибирь на рудники и лесоповал. Около 350 тысяч польских детей оказались беспризорниками. Вот их и пытались собирать в детские дома. Книга о судьбе польского детского дома, в котором побывала Белла Абрамовна, была издана в 2006 году в Екатеринбурге, в год ухода Дижур. Вряд ли она успела бы её прочитать. Книга эта в одном экземпляре есть в нашей публичной библиотеке.

Ей еще многое пришлось пережить: время борьбы с космополитизмом (у них с мужем 5 пункт). Её исключили бы из Союза писателей, если бы не защита Бажова. «Дело врачей», когда к её мужу – лучшему детскому врачу – стали бояться приходить больные. Когда выдворили из страны сына, то за ней бегали мальчишки и кричали: «сын – предатель!»…

После смерти любимого мужа (осенью 1979 года) Белла Абрамовна, не глядя, поменяла хорошую квартиру в центре Свердловска на халупу в Юрмале. Она думала, что из Юрмалы её легче отпустят к сыну. Но и тут она была невыездной. Переписка наша по моей вине прервалась. Но я решила обязательно попасть в Юрмалу. Через несколько лет мы с мужем приехали, а Беллы Абрамовны там уже нет. И никто не знает, куда она уехала. Оказывается, её с дочерью и внуком, наконец, выпустили в США после вмешательства Евтушенко. Я была уверена, что больше мы никогда не увидимся.

И вдруг в 1990 году мне звонят родные из Свердловска, говорят, что в город прилетели Эрнст Неизвестный и Белла Абрамовна. Чудо! Я срочно «навела мосты» и вечером сумела дозвониться до Беллы Абрамовны. Она удивилась и, по-моему, обрадовалась, предложила немедленно приехать. Эрнст утром выступал в университете, а сразу после выступления улетал в Москву. Ночным поездом мы с мужем примчались в Свердловск, утром сразу в университет. Встретились с Беллой Абрамовной, как будто и не расставались. Народу в актовом зале – тьма. Нас с Дижур посадили на табуретки прямо перед трибуной. Зал был переполнен, даже на сцене вокруг трибуны сидели люди.

Я впервые видела и слушала Эрнста. Поразилась его эрудиции, внешности. Он так похож на мать! Невысокий, но в отличие от нее – могучий человек. Особенно поразили его руки – руки молотобойца. Запомнилось всегда суровое лицо и редкая мгновенная улыбка при серьезных глазах. Один из вопросов к нему был такой: «Мы выросли на книгах Вашей мамы. Жива ли она?» Он с гордостью ответил: «Не только жива, она здесь, со мной. Ей 86 лет!» Белла Абрамовна встала, и все увидели маленькую, седую, но гордую женщину. Зал долго аплодировал. Я думаю, это был её звездный час.

Я прихватила с собой блокнот и пыталась все записывать. К сожалению, я не умею вести стенограмму. Блокнот я потом потеряла среди своих бумаг. И вдруг его нашла через 30 лет! Я дружу с музеем Эрнста Неизвестного в Екатеринбурге. Музей попросил прислать эти мои записи. Оказалось, что в 90-м это единственное публичное выступление Эрнста никто не записывал. Посидела, исправила ошибки, отправила. И теперь, к моему удивлению, мои записи и несколько статей о Белле Абрамовне вошли в Энциклопедию «Эрнст Неизвестный». Чудеса!

А после встречи в университете мы долго сидели в квартире родственников Дижур, она рассказывала о своей жизни. Говорила, что «притягивает чудеса». Чудо, что сын вернулся с войны живым, что она объединилась с сыном, что не зря она написала поэму о Корчаке…

Узнали мы и о том, какая неприятность с Беллой Абрамовной случилась в Юрмале. Дом, в котором она жила, был без воды, отопления и газа. Приходилось ездить в баню. Одна поездка на такси оказалась неудачной, в результате у Беллы Абрамовны были переломаны пальцы на ногах. После этого ей было трудно ходить.

Рассказывая про Америку, говорила, что сначала страна показалась ей раем. Потом Дижур поняла, что счастливая жизнь там только у стариков и детей, а работающим людям рай достается трудно. Позже из ее писем: «Что касается меня лично, то я на старости лет получаю все, о чем может мечтать старость: пенсию, бесплатное лечение и лекарства, (на прием к лечащему врачу за мной присылают машину), два раза в год бесплатную обувь и много других бытовых услуг…»

Белла Абрамовна с бывшей челябинкой Лерой Авербах

с ней же

Миша Брусиловский. Портрет Беллы Дижур. 1992

Вспоминали её приезды в Челябинск.

Белла Абрамовна приезжала к нам в город, выступала в библиотеках, была прекрасной рассказчицей. Тем более она много интересного знала о науках, работала в криминалистике. Ребята слушали её, раскрыв рот. И взрослые были покорены её речами. Мне запомнился её рассказ о том, как писатели во время войны отмечали юбилей Бажова. Ей поручили доставить из-под Тагила в подарок юбиляру корову. Как она с группой писателей вела эту корову через весь город к дому Бажова, надо было услышать из уст Дижур. Столько юмора! К тому же корова носила знаковое имя «Зона». Так называется ее рассказ о том событии.

Последний раз она приезжала к нам, когда ей было далеко за семьдесят (в конце марта 1979 году). Можно представить, как трудно ей давались эти поездки. Мне очень запомнился один разговор с нею. Мало того, что она приехала в Челябинск, так по моей просьбе она согласилась выступать еще и в Троицке, в поселке ГРЭС. Была холодная весна. После выступлений в библиотеках сели в промерзший старенький автобус, чтобы вернуться в Челябинск. По дороге мне показалось, что Белла Абрамовна уснула. И вдруг я почувствовала – ее трясет. Ну, думаю, заболела! Спросила, что с нею. А она говорит: «Я над собой смеюсь. Вот зачем мне это надо? Ехать в такую даль, ради чего?». Я, естественно, вопрос: «Ну и ради чего?» И Белла Абрамовна очень серьезно ответила, что её так воспитали. Если кто-то просит, надо просьбу выполнить. А всегда ли надо? Было время, когда у Дижур тяжело болела старенькая мама. Белле Абрамовне надо бы сидеть с нею. А тут звонок, настойчиво приглашают с выступлением в школу. Можно было легко отказаться, перенести встречу, но мама убедила дочь, что отказывать нехорошо. Белла Абрамовна поехала в школу, а вернулась, как она сказала: «к холодным маминым ногам». Мама без нее умерла. Это был урок, который она не усвоила, по-прежнему никому не отказывала в просьбах.

После встречи с Беллой Абрамовной в Свердловске возобновилась наша переписка, перезвон по телефону. Она рассказывала о новостях: «Недавно общество Пушкинистов организовало конкурс на лучшее стихотворение. Мое (о муже. Н.А.) получило первую премию … Но, но, но человек существо неблагодарное. Всегда чего-то не хватает. Мне мучительно не хватает друзей!» (1991). Может быть, поэтому она так радовалась письмам и всегда отвечала на письма. Письма от неё никогда не приходили сами по себе, обязательно с приложениями: стихами, вырезками из газет и журналов с её статьями.

Однажды с оказией передали нам её книгу «Тень души». Стихи на русском и английском языках с рисунками Эрнста, предисловием Василия Аксёнова. Это ли не чудо?!

Удивителен был её интерес ко всему, что делается у нас в стране. «Сердце мое неизменно там». Особый интерес у нее был к Уралу: «…напишите о Челябинске, как живут люди, напишите об уральской литературе, появилось ли что-нибудь значительное?». Когда в Америке Белла Абрамовна получила наши материалы об Аркаиме, она назвала его «самым потрясающим явлением». Позже она нам прислала свои очень глубокие статьи и стихотворение об Аркаиме, которые печатались в Америке на русском языке.

Сын подарил ей машинку. Она до конца жизни печатала на ней стихи, прозу, письма

Продолжала писать об Эрнсте, выставках его работ, поездках. Однажды Белла Абрамовна мне написала, что чувствует себя мышкой, которая родила гору (такого сына). Я ответила, что не согласна с таким сравнением. Она и сама гора, только может быть не такой высоты. О ней мало знают. Да и о сыне – гениальном скульпторе, художнике, философе, признанном во всем мире, а теперь и в нашей стране, знает не так много людей. Его работы есть не только в Москве, но и в других городах России, вплоть до Магадана и Одессы. Были статьи о нем, фильмы. Но все равно, как мало его знают! Нет ни одного альбома, где были бы основные его работы: и монументальные, и ювелирные, и графика, и живопись. А у него их тысячи!

  В одном из писем Белла Абрамовна написала об американском доме Эрнста: «На острове, который носит имя Шелтер, в переводе на русский – убежище – он построил дом. Это его будущий музей. Туда свезены многие его бронзы и живопись. Я прожила там три дня, и было у меня ощущение, что я на борту космического корабля, а не в земном доме» (1992).

Опять чудо! С одним из писем из Америки Дижур присылает свои рассказы («Три истории о дружбе народов», «Парторг синагоги») (конец 90-х). В них был упомянут наш Верхнеуральск и предки Эрнста по отцовской линии. Оказалось, что будущий муж Беллы Абрамовны и его отец жили в нашем Верхнеуральске. До этого никогда о Верхнеуральске с Беллой Абрамовной речь не заходила. Если бы я знала раньше, поговорила бы с отцом Эрнста. Как много бы узнала! Эту новость озвучили по областному радио, в газете, и её узнали в Верхнеуральске. Для них это было тоже открытием. К счастью, во главе администрации района были люди, очень заинтересованные в сохранении истории и культуры своего города. Особенную инициативу проявил заместитель главы администрации Александр Михайлович Вернигоров. Он вместе со мной стал искать документы о предках Эрнста Неизвестного.

Я, естественно, обратилась к Белле Абрамовне. Она, оказывается, мало знает об этом времени, и верхнеуральских документов у нее нет. С большим трудом мы с верхнеуральцами нашли документы в Оренбургском архиве. И для Оренбурга было открытием, что «корни» Неизвестного из их города. Нашли сведения с 1840 года! Предок Неизвестного – кантонист, николаевский солдат. Дед – Моисей Неизвестнов – богатый купец перебрался из Оренбурга в Белорецк, а в 1905 году в Верхнеуральск, где стал еще и владельцем типографии. Он изменил окончание фамилии и дал ее всем пятерым детям: четырем сыновьям и дочери. Старший Иосиф – будущий отец Эрнста (он позже вернул себе фамилию Неизвестный) – и его два брата учились в реальном училище, младший был еще ребенком. Началась гражданская война. Эрнст придумал историю, будто отец и его братья были белыми офицерами. Мы доказали, что этого не могло быть. Старшие братья на короткое время в Верхнеуральске были мобилизованы рядовыми в колчаковскую армию. Один из них погиб.

Потом пришло время, когда город много раз переходил из рук в руки. Их богатый дом грабили то красные, то белые. После гражданской войны семье пришлось бежать в Екатеринбург, где дед стал «лишенцем», «бывшим». К счастью, мы нашли родственников, семьи двоюродных братьев Эрнста, живущих в Екатеринбурге. Они очень помогли нам восстановить историю семьи Неизвестных. Их семейные фотографии, их воспоминания легли в основу нашей книги «Неизвестное о Неизвестном» (Челябинск, 2007).

Эрнст понятия о Верхнеуральске не имел. В семье не говорили о прошлом деда. Это было опасно. Внук богатого купца – лишенца мог бы не попасть во Дворец пионеров, в институт. Эрнст был благодарен нам за книгу, которая открыла для него прошлое его отца, деда, прадеда. Прислал верхнеуральцам прекрасное письмо.

Стоит писать отдельно, как нашли пропавшую на Урале коллекцию бронзы скульптора, как открывали экспозицию, посвященную Эрнсту Неизвестному в новом помещении краеведческого музея Верхнеуральска. Как была организована выставка, посвященная Неизвестному, в Челябинской картинной галерее. Беллу Абрамовну очень порадовали газетные вырезки об этих событиях.

Белла Абрамовна успела узнать, что в Челябинске по инициативе Олега Митяева с 2004 года появилась уникальная народная премия «Светлое прошлое». Южноуральцам, которые прославили наш край за его пределами, вручается бронзовый Кентавр с цветком в груди работы её сына. И каждый год на торжественной церемонии в театре на большом экране люди видят Эрнста и слышат его слова, обращенные к ним.

К счастью, она не дожила до тех позорных для нас лет, когда в Челябинск сумели привезти макет его памятника «Маски скорби», надолго спрятанного в Екатеринбурге. Уже было найдено место для его установки в городе, но не нашлось денег на отливку. «Маски» вернули Екатеринбургу и там установили в мемориальном комплексе на 12-м километре Московского шоссе. Не узнала она, что работа ее сына – посмертная маска Юрия Либединского так и не находит своего зрителя.

Но не дожила еще до одного чуда – открытия музея Эрнста Неизвестного в Екатеринбурге (2013). Не могла знать, что на её доме и на доме, из которого ушел на фронт её сын, повешены мемориальные доски с их именами.

Приближаясь к своему столетию, Белла Абрамовна прислала мне свой архив, накопленный за 15 лет жизни в Америке. Я его передала в объединенный литературный музей Екатеринбурга. Теперь там есть экспозиция, посвященная Белле Абрамовне.

В сентябре 2005 года я получила от Беллы Абрамовны письмо, привожу его полностью:

«Дорогая Надя! Прошедший год был у меня очень тяжелый. Много болела, перенесла инсульт, инфаркт и воспаление легких. Едва выкарабкалась. Однако – жива. Бог меня пожалел. Голова моя в порядке, сохранилась память, могу читать, писать. То, что называется интеллектом, как бы не разрушено, а ноги не ходят. Это очень грустно. Я стала совершенно беспомощной. Передвигаюсь в коляске.

Я, как ни странно, освоилась с мыслью, что мне больше ста лет (в июле исполнилось сто два), а то, что сыну моему восемьдесят – никак не могу принять!

Надя, милая, я всегда помню о нашей удивительной дружбе. Давайте о себе знать! Я всегда радуюсь весточкам о вашей жизни.

Обнимаю, целую Белла Нью-Йорк»

Фото Б.А.Дижур на память Н.А.Капитоновой

В феврале 2006 она скончалась в больнице.

Все её статьи, письма, стихи, книги я передала в музей Эрнста. И ту маленькую редкую книгу, которая еще раз доказывает, что чудеса бывают. Книга была подарена в Америке Эрнсту, он передарил маме. Книга «Молодые поэты Советской России. Русская поэзия 1940 -1942 год». В 1943 году была издана в США. В ней напечатано и очень мирное стихотворение Дижур. Есть легенда, что составлял книгу сам Сталин, чтобы с её помощью получить больше помощи от Америки во время войны. Дижур об этой книге раньше и не догадывалась. Белла Абрамовна подарила книгу мне, а я её передарила музею Эрнста. В музее не забывают о Белле Абрамовне, устраивают выставки, беседы о ней.

В 1999 году Белла Абрамовна мне написала «… согласитесь ли Вы быть моей помощницей в те недалекие времена, когда моя душа будет где-то в ином измерении?». Речь шла о переизданиях ее книг. К сожалению, детские научно-познавательные книги устаревают. Зато сумели издать в Оренбурге к ее 110-летию большую книгу «Белла Дижур. Избранное» (2013). С рисунками Эрнста, фотографиями, с предисловием Евтушенко. Горжусь, что принимала участие в подготовке издания. В книге лучшие ее стихи, рассказы, воспоминания о ней…

Из ее рассказа о молодости – «Золушка» читатели узнают, что на первых курсах института в Ленинграде она училась вместе с молодым Николаем Заболоцким. Он был в нее влюблен, называл Горной невестой. Но Белла случайно встретила в поезде студента-медика – Иосифа Неизвестного, влюбилась с первого взгляда. Ося и стал ее судьбой. А Заболоцкий после тюрем и пыток стал другим человеком, попросил Беллу вернуть его письма и стихи. И всё сжег. Кстати, недавно в интернете прочитала, что в молодости поэт Заболоцкий был мрачным, нелюдимым человеком. Неправда! Стоит прочитать воспоминания о нем Дижур.

И в глубокой старости Белла Абрамовна сохраняла ясный ум, интерес ко всему, доброе отношение к людям. Те, кто её знал в жизни, влюблялся в нее. Удивительно, но и те, кто её никогда не видел, прочитав её стихи, проникаются к ней большой симпатией. Челябинский талантливый композитор Елена Поплянова прочитала «Тень души» и сочинила несколько романсов на стихи Беллы Абрамовны. Диски с романсами прикладывались к книге «Белла Дижур. Избранное».

Такие люди, как Белла Абрамовна, мне кажется, очень редкое на земле явление. Она для меня очень высокий и достойный пример того, как надо жить на свете.

 

Надежда Капитонова. Май 2022

Читайте еще воспоминания Надежды Анатольевны Капитоновой:

Книжкины именины

«Штучная дама» Лидия Либединская