Савва Морозов – меценат, которого не впишешь в рамки - Блог «ВО!круг книг» библиотеки им. А.С. Пушкина и библиотек Челябинска

15 февраля исполняется 160 лет со дня рождения Саввы Тимофеевича Морозова. Его именем не назван ни один театр, ни один музей, ни одна улица, ни один переулок в Москве. А ведь он много сделал, он был крупным меценатом, хоть и не вписывался ни в какие рамки.

Савва Морозов – удивительный человек, который на рубеже ХIХ–ХХ веков пытался создать в России капитализм с человеческим лицом… Но власть имущие отказывались его понимать, родные считали его сумасшедшим, а для рабочих, об улучшении условий жизни которых он заботился, так и остался «кровопийцей».

Он был не только текстильным магнатом, купцом и меценатом, но и высокообразованным человеком с прогрессивными взглядами, интересующийся искусством и политикой.

Савва Тимофеевич – потомок знаменитой династии Морозовых – предпринимателей, меценатов, благотворителей Москвы. Начало династии положил дед, Савва Васильевич – «Савва Первый», как уважительно называли его в семье. Савва Васильевич совершил почти невозможное: будучи крепостным крестьянином, он открыл свое дело, преуспел и впоследствии смог выкупить себя и семью. Начав с маленькой шелкопрядной мастерской, к концу жизни он был купцом первой гильдии и владельцем множества фабрик. У него было четыре сына, состояние семьи было настолько велико, что мудрый Савва, не желавший распрей между сыновьями, разделил его на четыре части. Младшему Тимофею досталась Никольская мануфактура, которая впоследствии перешла к его сыну, знаменитому Савве Тимофеевичу Морозову.

Родился Савва Тимофеевич Морозов 15 февраля 1862 года в городе Орехово-Зуево Московской губернии. Его детство прошло в Москве, в родительском особняке, расположенном в Большом Трехсвятительском переулке. Отец Тимофей Саввич и мать Мария Федоровна были купцами-старообрядцами, поэтому в семье царили строгие нравы и порядки. У Саввы с детства был упрямый характер, за это его прозвали бизоном. Он был смышленым и быстро схватывал учебный материал, который давали ему домашние учителя. Особые способности у него были к точным наукам. В четырнадцать лет он поступил в Московскую мужскую гимназию, где был отличником по математике и физике. Именно в гимназии Савва впервые столкнулся с сословными предрассудками. Дворянские дети называли его купчишкой и относились к нему с пренебрежением. Выжить ему помогло его упрямство. Он свел дружбу с гимназистами, пользующимися скверной репутацией. С ними он научился играть в карты и курить. Позже с горькой усмешкой он вспоминал: «в гимназии я научился курить и не веровать в бога». Это был первый бунт Саввы Морозова.

В 1881 году Савва поступил в Московский университет. Бурная студенческая жизнь не помешала ему стать одним из лучших студентов физико-математического факультета. На естественном отделении он изучал химию, на занятиях разрабатывал красители. В свободное время посещал лекции по философии, истории, экономике. Он не мыслил свое будущее вне семейного бизнеса. Изучать химию молодой Морозов продолжил в английском Кембридже, сразу после окончания университета он отбыл в Англию, чтобы набраться опыта на Манчестерских текстильных фабриках. Именно там, в Англии, Морозов-младший по его собственному выражению «набрался ума». Его привели в восторг европейская чистота и деловой подход в ведении бизнеса. Порядки на английских фабриках резко отличались от того, что творилось на Никольской мануфактуре, где хозяином был отец Тимофей Саввич. Он был жесток с рабочими, штрафовал за малейшую ошибку или отставание от нормы. Работники называли его «кровососом», и из-за суровых условий в 1885 году устроили первую в России рабочую стачку, вошедшую в историю, как «Морозовская».

В 1887 году двадцатипятилетний Савва Морозов вернулся из Англии и возглавил Никольскую мануфактуру. Он собирался стать демократичным руководителем и уделять больше внимания социальным вопросам, а также первое, чем он занялся, это модернизацией фабричного оборудования. Он заказал из Англии новейшее оборудование. Для своих работников отменил штрафы, повысил зарплату, сократил продолжительность рабочего дня, построил для них дома, открыл новую больницу. Особенно способных сотрудников направлял на учебу. Никольская мануфактура быстро стала самым прибыльным текстильным предприятием в стране, ее продукция завоевывала призовые места на выставках и ярмарках. Чтобы не зависеть от поставок из-за границы, он скупал в Средней Азии земли и выращивал на них собственный хлопок.

Савва проявил упорство не только в реорганизации текстильного производства, но и в собственной женитьбе.

Он влюбился в жену своего троюродного племянника Сергея, молодую красавицу Зинаиду Григорьевну, урожденную Зимину. Это был двойной скандал – развод и женитьба на разведенной, что в суровой старообрядческой традиции было просто немыслимо. Мать Мария Федоровна пыталась вразумить сына, она его отговаривала. Но Савва взбунтовал. Чем сильнее его отговаривали от этого брака, тем сильнее он его желал. Зинаида и вправду была не похожа на других купеческих дочек, с которыми пытались знакомить родители Савву. Это была сильная, страстная, и вместе с тем страдающая и тонко чувствующая женщина. Она обладала обаянием и острым умом. Безоглядная смелость, с которой она была готова пожертвовать своей репутацией, не могли оставить Савву равнодушным и, не смотря на протесты со стороны родственников, перед окончанием университета они обвенчались.

Для своей любимой супруги Савва денег не жалел и своим долгом считал выполнять любое ее желание – «Зинушка натура утонченная, я хочу чтобы ее окружала красота», – говорил он. Для нее он выстроил дом, о котором потом говорила вся Москва. Строительством руководил знаменитый и модный архитектор Федор Шехтель, для декорирования был нанят Михаил Врубель, материалы выписывались самые лучшие: дорогой мрамор, ценные породы дерева, редкие ткани…

Зинаида Григорьевна к тому времени воспитывала уже четырех детей. Она хотела добиться положения в высшем свете и ей это удалось. На рубеже веков этот дом стал самым популярным в Москве, и попасть туда считали за честь самые высокопоставленные лица города. У нее запросто бывала сестра царицы великая княгиня Елизавета Федоровна.

Апартаменты Зинаиды Григорьевны были обставлены роскошно и эклектично, много фарфора, зеркал…

Тогда как кабинет и спальня самого Саввы выглядели скромно и напоминали жилище холостяка. По отношению к себе он был неприхотлив и даже скуп, дома ходил в стоптанных туфлях, по улице мог ходить в заплатанных ботинках. На приемах, где блистала жена, Савва чувствовал себя лишним. Не признающий внешнего лоска, тяжеловесный, неуклюжий, он не мог гармонично вписаться в высшее общество, да и не стремился. Морозов любил цитировать фразу якобы сказанную Петром: «Роскошь во дворце и ужасная нищета в деревнях, кабы я увидел такое в России, то сам бы поджег свой Петербург с четырех сторон».

Савве опротивели существующие порядки. Революционеры казались ему людьми, способными что-то изменить. Поэтому пока в парадной гостиной Зинаида Григорьевна принимала государственных сановников, в кабинете Саввы Тимофеевича ужинал Горький, прятался от полиции Николай Бауман, обсуждал планы по открытию нелегальной типографии Красин.

Причиной сближения его сначала с либералами, а потом с большевиками стала его роковая любовь к актрисе Андреевой (настоящая фамилия Желябужская Мария Федоровна). Он познакомился с ней в 1898 году, оказавшись на спектакле «Федора», который поставила молодая труппа под руководством малоизвестных тогда Станиславского и Немировича-Данченко.

Аристократка, красавица и талантливая актриса, критики называли ее несравненной и блистательной. Савва Морозов стал одним из самых горячих поклонников не только несравненной Андреевой, но и нового театра. Он фактически стал основателем Московского художественного театра, которому помогал материально, а еще лично участвовал в организации постановок, создании декораций, костюмов. Появление нового здания театра в Камергерском переулке было целиком его заслугой – Савва не только выделил на это деньги 300 тысяч рублей, но и лично следил за строительством. Первые сезоны МХТ существовал только на деньги, которые давал Морозов, оплачивал долги театра.

Савва был человек страстный, увлекающийся, влюбившись в Андрееву, он все бросил к ее ногам, выполнял любой ее каприз, выбивал для нее лучшие роли, в которых она могла блистать, но и не только…

Андреева была по своей натуре авантюристкой, она любила риск, этим объясняется ее связь с большевиками. Ее называли «женщина Феномен», она как никто умела добиваться самых невероятных целей. Андреева состояла в Социал-демократической партии, ее задачей было собирать деньги на нужды партии, с чем она прекрасно справлялась. Именно она убедила Савву Морозова финансировать Социал-демократическую партию, в которой состояла. Морозов за несколько лет передал большевикам больше полумиллиона рублей, финансировал газету «Искра», сам тайно провозил типографические шрифты и прятал у себя на фабрике нелегальную литературу. Ослепленный любовью Савва не замечал, что им пользуются как кошельком, а Андреева во всеуслышание рассказывала о том, что всесильный Савва Морозов стал ее верным рабом и, наконец, она бросила Савву ради одного из его лучших друзей, писателя Горького. Удивительно, но Морозов не прекратил ни любить, ни помогать ей, он начал помогать теперь еще и Горькому.

Настоящим потрясением для Морозова стали события 9 января 1905 года, вошедшие в историю, как «кровавое воскресение». Он с ужасом понял, что революционеры, которым он безгранично верил, попросту толкают Россию в пропасть. Он не мог простить себе, что столько лет финансировал деятельность тех, кто был готов утопить страну в крови. Именно в это время у Саввы начинается бессонница, внезапные приступы тоски и навязчивые страхи сумасшествия. В Морозовском роду, хотя в семье об этом умалчивалось, было немало потерявших рассудок. Врачи диагностировали тяжелое общее нервное расстройство и посоветовали уехать за границу. Верная супруга Зинаида Григорьевна сопровождала мужа сначала в Германии, а потом французские Канны… здесь в «Царском отеле» 13 мая 1905 года жена нашла Савву Морозова с простреленной головой.

Его смерть породила массу слухов. По мнению полиции, Савва Тимофеевич покончил с собой, об этом свидетельствует найденная рядом с телом предсмертная записка. Вдова считает, что его убили.

Многие считали, что в его смерти замешаны большевики. Незадолго до своего отъезда Морозов категорически отказался давать деньги партии, к тому же обнаружилось, что он застраховал свою жизнь на 100 тысяч рублей, а страховой полис оставил Андреевой.

Савве было всего 44 года и у него было все, о чем только можно мечтать – богатство, громадное дело, талант, семья, дети, любовь. Однако он неизбежно пришел к трагическому финалу.

Он пошел наперекор вековым традициям Морозовской династии. Возможно, если бы знаменитый фабрикант держался корней, его судьба сложилась бы менее трагично.