Читая Пушкина: Стихи

Б. Г. Биргер «Пушкин в Тригорском»

Учитесь Пушкина читать

Учитесь Пушкина читать:

Не просто пробегать глазами,

Как часто делаем мы с вами,

А видеть,

слышать,

понимать.

 

Учитесь Пушкина читать.

Я говорю не в назиданье,

Не как домашнее заданье

Вас заставляли повторять, —

 

Учитесь Пушкина читать,

И он вам обрести поможет

Мечты, которые, быть может,

Уже успели потерять.

 

Учитесь Пушкина читать

Без торопливости и лени,

И связь времён и поколений

Вас не устанет удивлять.

 

Учитесь Пушкина читать,

Вольнолюбивые страницы.

И в час борьбы на ваши лица

Не ляжет кротости печать.

В. Гин

 

Всегда со мной

Великая радость мне жизнью отпущена:

Читаю Пушкина, читаю Пушкина.

С ним вместе ликую, вместе страдаю,

К его родниковой строке припадаю.

 

Себя познаю — весь мир открываю!

На чистом огне горю — не сгораю.

Если мне трудно, становится легче.

Расступятся горы. Расправятся плечи.

 

Если мне скудно — станет богато,

Если бескрыло, будет крылато.

А это для сердца не просто награда —

Такая отрада, что большей не надо!

Л. Татьяничева

 

Читая Пушкина

Коль захромал твой стих, оставь усилья

И к Пушкину ступай. Там каждая строка

Волшебные тебе подставит крылья

И, как во сне, взовьет под облака...

 

И ты опять в воздушном океане,

И за тобой незримых сил эскорт, —

Хватай луну и уноси в кармане,

Как простодушный гоголевский чёрт.

А. Никифоров

Стих Пушкина читать начни

Когда ты горю тяжелейшему

Ни в чем исхода не найдёшь,

Пошли сочувствующих к лешему:

Ведь не помогут ни на грош.

 

Но, нестерпимой мукой мучимый,

Проплакав ночи все и дни,

Ты лучше с детских лет заученный

Стих Пушкина читать начни.

 

Он с первых же двух строк, он вскорости

Такого солнца звон прольет,

Что горе вдруг не горше горести —

Ну той, как журавлей отлет.

 

Еще лишь третью вот, четвертую

Строку произнесешь потом,

Еще вот стих, что так знаком,

И не прочтешь ты целиком,

А сквозь слезу, с лица не стертую,

Сверкнешь восторга огоньком.

В. Казин

 

Перечитывая Пушкина

Его стихи читая — точно я

Переживаю некий миг чудесный:

Как будто надо мной гармонии небесной

Вдруг понеслась нежданная струя…

 

Нездешними мне кажутся их звуки:

Как бы, влиясь в его бессмертный стих,

Земное всё — восторги, страсти, муки —

В небесное преобразилось в них!

А. Майков

 

* * *

Помню, я была девчонкой,

Босоногой и смешною.

Первый раз тогда раскрыла

Книжку с корочкой цветною.

 

Лесом сумрачным, дремучим,

Шла царевна молодая.

С ней — Чернавка. А за ними —

Я, от страха замирая.

 

Помню, плакала тихонько

Над страницею печальной,

Где в норе, сырой и тёмной,

Гроб качается хрустальный.

 

Но зато смеяться звонко

Над попом была готова.

Сказ о мудрости батрацкой

Каждый раз казался новым.

 

Подросла. Потом узнала

Грусть Руслана и Людмилы,

Ревность Ленского, страданья

И тоску Татьяны милой.

 

А теперь звучит, волнуя,

Слово Пушкина призывом

Дорогой отдать Отчизне

Сердца лучшие порывы.

 

Пусть уносят годы буйно

Чёрный волос с сединою.

Радость пушкинского слова

Будет жить всегда со мною.

Л. Преображенская

 

* * *

А Пушкин — он мне по наследству достался.

Отец, помню, часто к нему возвращался,

Ответа ища ли, забвенья, покоя,

Вздыхая порой над любимой строкою.

 

По комнатам плыли вечерние блики,

Очки замирали на кончике носа,

Когда он подчеркивал бережно в книге

Слова, многоточия, знаки вопроса.

 

Они там остались, как птицы на ветке.

И ныне легко мне, под лампой устроясь,

Найти карандашные эти пометки

И вдруг прочитать их, как связную повесть.

 

Любую страницу заветного тома

Откроешь — и дома.

А. Анпилов

 

Надпись на книге

По-русски говорим мы с детства,

Но только Пушкина строка

Передаёт нам, как наследство,

Живую прелесть языка,

 

В начале жизни — на пороге

Мы любим сказок плеск морской.

И освежает нас в дороге

Прохладный ключ в степи мирской.

 

Загубленных десятилетий,

Что отнял вражеский заряд

У лучшего певца на свете, —

Тысячелетья не простят!

С. Маршак

 

Читаю Пушкина всё чаще

Я томик Пушкина под вечер

Перелистаю в сотый раз.

О, дивный миг желанной встречи:

Чудесных сказок пересказ.

 

Переплелись герои прозы

С героями стихов в веках.

Мечты, любовь и чьи-то слёзы

В моих трепещущих руках.

 

Знакома каждая страница

И стих, какой не назови.

То — дивной рифмы колесница

В чарующих строках любви.

 

Какой энергией пропитан

В них каждый звук и каждый слог.

Годами, критики, испытан

Творений чудный эпилог!

 

О, Пушкин, вы — мой современник,

Все тот же ветреник большой.

Вы — хлесткой рифмы вечный пленник,

Как прежде, молоды душой.

В вас все смешалось: холод с летом,

И нежность с бурею страстей.

Считаю лучшим вас поэтом

Среди известнейших мастей.

На фоне новых скоростей.

Читаю Пушкина все чаще,

 

Мне чтенье сладостней вина,

Стихов, наполненную чашу

Пью, как шампанское — до дна!

Л. Нелен

 

Читает сказки мне отец...

Я помню зримо детства фрески:

Читает сказки мне отец.

О, сколько Пушкин в мир мой детский

Принёс таинственных чудес!

 

Я помню юность. Пылкость взгляда.

Ах, как смотрел я в мир большой!

И пушкинской любви крылатой

Стихи я принял всей душой.

 

Я сединою лет осыпан.

И пусть порой терзает боль —

Спасибо Пушкину, спасибо

За жизнь, за радость, за любовь.

В. Мостовой

 

* * *

...Наш примус всё чадил устало,

Скрипели ставни… Сыпал снег.

Мне мама Пушкина читала,

Твердя: «Хороший человек!»

 

Забившись в уголок дивана,

Я слушал — кроха в два вершка, —

Про царство славного Салтана

И Золотого Петушка…

 

В ногах скрутилось одеяло,

Часы с кукушкой били шесть.

Мне мама Пушкина читала —

Тогда не так хотелось есть.

 

Забыв, что поздно и беззвёздно,

Что сказка — это не всерьёз,

Мы знали — папа будет поздно,

Но он нам Пушкина принёс.

 

И унывать нам не пристало

Из-за того, что суп не густ.

Мне мама Пушкина читала —

Я помню новой книжки хруст…

 

Давно мой папа на погосте,

Я ж повторяю на бегу

Строку из «Каменного гостя»

Да из «Онегина» строку.

 

Дряхлеет мама… Знаю, знаю —

Ей слышать годы не велят.

Но я ей Пушкина читаю

И вижу — золотится взгляд…

А. Аврутин

 

Мне читает бабушка

Наступает вечер и взошла луна.

За окном темнеет, скоро спать пора…

Мы сидим, прижавшись,

Бабушка и я,

Мне читает сказку,

Перед сном, она.

 

«…Родила царица в ночь

Не то сына, не то дочь;

Не мышонка, не лягушку,

А неведому зверюшку»…

Я сижу, дышать не смею…

Неужели, в самом деле,

Бросят в море — «Окиян»

И царицу и дитя?

Руку бабушкину сжала,

Дальше слушать сказку стала…

Не заметила сама,

Как заснула до утра…

 

Быстро новый день пройдёт,

Книжку бабушка возьмёт…

Будем вместе с ней опять

Сказку Пушкина читать.

 

«…Туча по небу идёт,

Бочка по морю плывёт.

Словно горькая вдовица,

Плачет, бьется в ней царица;

И растет ребенок там

Не по дням, а по часам…»

 

Я бабуле говорю:

«А я так быстро не расту».

Улыбнулась бабушка мне в ответ:

«Это сказка, внученька, —

Вот и весь секрет».

И, усевшись поудобней,

Стали дальше мы читать,

Нашу сказку продолжать.

 

«…Белка там живёт ручная,

Да затейница какая!

Белка песенки поет,

Да орешки всё грызет,

А орешки не простые,

Всё скорлупки золотые,

Ядра — чистый изумруд;

Слуги белку стерегут»…

 

Вскоре сказку дочитали,

Мне понравилась она!

Завтра выберем другую,

А сегодня спать пора!

Г. Хлебникова

 

Парус серебристый

Берега не видно,

Озеро — без края.

Над водой стрекозы

Носятся, играя.

 

Под сосной высокой,

Радуясь прохладе,

В жаркий летний полдень

Мы к воде присядем.

 

Я скажу сестрёнке,

Маленькой Татьяне:

— Хочешь, почитаю

Сказку о Салтане?

 

Сразу о стрекозах

Девочка забудет.

Затаив дыхание,

Сказку слушать будет.

 

Пусть знакома сказка —

Я читаю снова,

Всё забыть на свете

И сама готова.

 

Князь Гвидон ли бродит,

Сумрачный, печальный,

Иль корабль торговый

В путь уходит дальний, —

 

Мы за ними всюду,

Будто шмель в окошко…

Верим и не верим

Чудесам немножко.

 

Стало вдруг на море

Озеро похоже.

Остров перед нами,

Будто в сказке тоже,

 

Парус показался,

Белый, серебристый.

Верно, там кораблик

Ищет в море пристань.

 

Вот в осоке шорох…

— Может быть, послушай,

Там Царевна-лебедь? —

Шепчет мне Танюша. —

 

Или там бесёнок

Где-то под водою?

Силой потягаться

Хочет он с Балдою…

 

— Не трудись напрасно! —

Мы смеёмся с Таней. —

Умной русской силе

Покорись заране.

 

Волны набегают,

Трогают кувшинки.

Вон рыбак на лодке —

Словно на картинке —

 

Старенький, сутулый,

С белой бородою…

Вот пришёл бы невод

С рыбкой золотою!

 

Я бы попросила:

— Сделай так, чтоб дети,

Как и мы, счастливо

Жили в целом свете…

Л. Преображенская

 

Томик Пушкина

Когда над страною война запылала,

Разбойница смерть, как хозяйка, вошла,

Подруга мне счастья тогда пожелала

И Пушкина томик в дорогу дала.

 

Я с ним замерзал, у костра обжигался,

В дыму задыхался, от грохота глох,

Но смерти тогда я не очень боялся,

Казалось, что Пушкин спасти меня мог.

 

Особенно сильно поверил я в это,

Выйдя однажды живым из огня,

В котором был ранен томик поэта

Осколком снаряда, летевшим в меня.

 

О Родине с Пушкиным вёл я беседы,

О нашей любви к ней, сыновней, большой…

Раненый томик я нёс до победы,

С ним и с войны возвратился домой.

 

При встрече сказал поседевшей любимой.

Сказал, не стыдясь затуманенных глаз,

Что спас меня Пушкин от горя и мины,

Что я от сожжения Пушкина спас.

Г. Ладонщиков

 

Пушкин

Был холод лют. В углу стояла печь

С квадратным, чёрным, закопчённым зевом.

Она стояла, призванная жечь

И согревать живых своим нагревом.

 

Я всё, что можно, всё, до щепки, сжёг —

Остатки дров, квадраты табуреток.

Но печь, казалось, жертвы ждет, как бог.

И отыскал я старые газеты.

 

Я чиркнул спичкой. Вспыхнул огонёк

И запылал во всем великолепье.

И я следил, как гибнут сотни строк,

Как шелестит бумага, корчась в пепле.

 

Мелькали вспышки строк, имён и лиц.

Но прежде чем обречь их на сожженье,

Я пробегал глазами вдоль страниц

И как бы сам с собой вступал в сраженье.

 

Ведь это были годы и дела,

Мои дела, мои живые годы,

И я их сам сжигал, сжигал дотла,

И сам швырял их в пасть печного свода.

 

Я сжёг газеты. Но шеренги книг

Держали строй безмолвно, как солдаты.

Я сам солдат. Но я коснулся их,

Я книгу взял рукою виноватой.

 

Взял наугад. И тёмный переплёт,

Как дверь в судьбу их автора, откинул.

…Шел артобстрел. И где-то самолёт,

Ворча, ночные обходил глубины…

 

Я увидал портрет. Открытый взгляд

Пронзил мне душу пулею свинцовой,

Взгляд Пушкина…

Он тоже был солдат,

И это был солдат правофланговый.

 

За ним держали строй, плечо к плечу,

Его друзья, его однополчане,

Что, поднимая слово, как свечу,

Светили нам кромешными ночами,

 

Те, кто нам души в стужу согревал

Сильнее всех печей, что есть на свете.

И книгу я открыл, и тут же стал

Ее читать в коптилки тусклом свете.

 

Ведь эти строки знал я наизусть,

И ямб вошел походкою походной.

Читал я вслух. И оживала Русь,

И отступал блокады мрак холодный.

 

И Слово шло, как высший судия

Моих в ту ночь кощунственных деяний,

Как щит, отбросив острие копья, —

И отступил я, как на поле брани.

 

И Пушкин, грудью всех прикрыв собой,

Стал снова в строй, солдат правофланговый…

…Умолк обстрел. И прозвучал отбой.

И стыла печь. И согревало Слово.

Н. Браун

 

Пушкин жив

От бомбы дрогнули в окне

Стропила мирной комнатушки,

А человек стоял в окне,

А человек взывал: «Ко мне!

Тут книги у меня. Тут Пушкин!»

 

Ему кричали: «Выходи!»

Но книг оставить не хотел он,

И крепко прижимал к груди

Он томик полуобгорелый.

 

Когда ж произошёл обвал

И рухнул человек при этом,

То и тогда он прижимал

К груди создание поэта.

 

В больнице долго он без сил

Лежал, как мертвый, на подушке.

И первое, что он спросил, —

Придя в сознание: «А Пушкин?»

 

И голос друга, поспешив,

Ему ответил: «Пушкин жив».

В. Инбер

 

* * *

В кругу, скупым огнем согреты,

Сушили мы шинели у костра,

И кто-то протянул мне томик этот:

— А ну-ка, почитайте нам, сестра!

 

Чужой закат лучи бросал косые,

Земле чужой, казалось, нет конца.

Но с нами здесь была сама Россия

В бессмертной музе русского певца.

А. Булычева

 

* * *

Как светлый гость, пришел к солдатам стих...

При огоньке мигающем и бедном,

В консервной банке или гильзе медной,

В сырых траншеях, в блиндажах глухих

Под кровом из пяти накатов

Сверкала нам поэзия богато.

 

Во весь свой жаркий, огненный накал.

Стих из сердец солдатских высекал

То искры грусти, то восторга пламя...

Россия! Не впервые ль перед нами

Так озарилась ты, чудесно так предстала

И россыпью стоцветной заблистала

В поэзии прозрачном роднике —

Вся от балтийских волн, до крымских берегов.

В безбрежьи, в голубом сиянии снегов —

С колокольцовым звоном вдалеке...

 

То витязем в кольчуге пред стеной врагов.

То за сохой в мужицком армяке,

То в плеске нив, то в тишине дубравы,

В Петровом граде, в битве у Полтавы,

В годину горя и в сверканья славы —

Ты нам открылась, русская земля.

В сияньи северном, в кипящих белых вьюгах,

Озарена лучом животворящим Юга,

И золотым созвездием Кремля...

 

Такой ты нам представилась, такой

Воспета звонкой пушкинской строкой, —

Во всем величии, в былинной красоте

И в милой, чистой русской простоте,

То в ясности живой,

то в дымке отдаленной

Давно прошедших и грядущих дней

Близка душе солдатской просветленной

Ты стала в этот час еще родней.

 

Так на переднем крае, перед боем,

Забыв про усталь смертную, запоем

Мы Пушкина читали, открывая

Чудесный мир в звучаньях светлых строк...

...Дышала тяжко полночь фронтовая.

Из-под накатов сыпался песок,

Земля гудела под ногами глухо,

Артиллерийский молот где-то ухал

И трассы пуль, свиваясь на лету,

Расчерчивали неба черноту...

Да над Тригорским золотисто-ало

Негаснущее пламя трепетало,

Как будто там, над пушкинской могилой,

Заря вставала, разрывая мрак

И широко, и ясно осветила

Дорогу наших завтрашних атак.

А. Смердов (Из поэмы «Пушкинские горы»)

 

* * *

После марша и ночной атаки

нашу роту посетила грусть:

нам под Банской Штявницей словаки

Пушкина читали наизусть.

 

Можно встретить в Вене земляка,

без вести пропавшего в июне.

Вот была же встреча накануне

с братом у счастливого стрелка.

 

Но когда мы с Пушкиным вдали

свиделись негаданно-нежданно,

о чужбине песню завели,

и Россия встала из тумана.

С. Гудзенко

 

* * *

Любить поэзию легко

В благоухающих гостиных,

Когда шипит «Мадам Клико»

И взоры барышень невинны.

 

Но в гневе, боли и тоске

Она в атаку шла ночами

В солдатском стареньком мешке

У пехотинца за плечами.

 

И Пушкин властвовал тогда,

Коптилки светом оживлённый.

Была война, была беда,

И рушились на землю тонны

 

Железа, смерти и огня,

И только души были живы,

И не было за дымом дня,

И в ровный гул сливались взрывы.

 

Мы с Пушкиным спасли страну,

Учились верности и чести

И не одну ещё войну

С поэтом выиграем вместе.

Я. Кауров

 

Памяти Пушкина

Мне хочется в День памяти поэта

Сердечные слова о нём сказать

Погромче, чтобы слышала планета,

И просто — благодарно помолчать.

 

Его стихи сияют огоньком,

Упругим солнцем светят над землёю,

Журчат свободным, чистым ручейком,

Бурлят глубокой, сильною рекою.

 

Напевом песенным звучит строка,

И слово жемчугом играет в строчке.

Сам Пушкин в ней — прохлада родника,

Такой родной от точки и до точки.

 

В стихах поэта — неба глубина,

Дыхание Михайловских просторов,

Тригорского лесная тишина,

Напевный всплеск катанья на озёрах,

Россия вся и летом, и зимой,

С её народом и его мечтами,

В них говорит поэт с тобой, со мной,

Живёт в стихах, живёт стихами с нами.

 

По жизни всей идёт поэт с тобой,

Волшебник в детстве сказкою чарует,

Мечтою светлой в юности волнует

И учит. Учит «властвовать собой».

Н. Плаксина

 

* * *

Когда до предела сужена

Щель бытия твоего,

Ищешь на полке Пушкина,

Пушкина!

Только его.

Он раздвигает муку

До горизонта мечты,

Он поднимает руку,

Он говорит на «ты».

Сам истекает кровью,

Но шутит —

А он умел!

Каждый его любовью,

Как корью, переболел.

И. Кашежева (из стихотворения «В белую ночь у Петропавловской крепости»)

 

Пушкин

Ты был со мной, когда от слога к слогу

Я шла, на ощупь пробуя дорогу,

К познанию, к терпению, к труду,

Дорогу, по которой и иду.

 

Ты был со мной, когда младая сила

Во мне раскрыла радостно крыла.

Она по всем страстям земным водила

И в зрелость точно в храмину ввела.

 

Как много я, как страшно виновата!

Пойми, прости и отпусти вину!

Побудь со мной у скромных врат заката,

Не покидай, не оставляй одну.

 

Тускнеет море блещущего света,

И скоро в очи ночи хлынет мгла ...

Как хорошо, что по земле поэта

Ходила, пела и в нее легла!

Е. Благинина

 

Пушкину из XXI века

«У лукоморья дуб зелёный,

Златая цепь на дубе том»…

В страну чудесную влюблённый,

О бреге грезил я морском…

 

С непостижимым увлеченьем,

Забыв о сне в вечерний час,

Читал твои стихотворенья,

И надо мной парил Пегас.

 

Рука к перу тянулась робко

Слова души произнести...

Тебя, всесильного пророка,

Стремясь на небо вознести!

 

В морозец легкий, да с разбега,

Январским утром второпях,

«Скользя по утреннему снегу»,

Спускался с горки на санях…

 

«Мороз и солнце; день чудесный!» —

Так зимы наши шли и шли…

И, словно мы с тобою вместе,

Мужали, крепли и росли!

 

Пленял неопытную душу

Ты буйной вольностью идей,

Наказ Пророка не нарушив

«Глаголом жечь сердца людей».

 

И чувством обостренно-тонким

Предвидел жизни круговерть…

Твои творения — потомкам!

А что тебе? Слепая смерть…

 

Твоей эпохе не кончаться,

Забыть её не суждено!

«Звезде пленительного счастья»

Гореть столетия дано!

 

Ты будешь жить в моей Отчизне,

Так будет сто и двести лет!

И скажет каждый: «В русской жизни

Есть Пушкин. Славный наш Поэт!»

А. Шурыгин

 

* * *

Пусть Пушкин возвращается. В карете.

Как прежде искрометный. И живой.

Я верю в невозможное на свете,

Где черный кот над цепью золотой.

 

Я верю, что не где-нибудь, а рядом

В ларце заветном таинство лежит,

И мудрый старец — сторож тайн и кладов,

Над ним и днем и ночью ворожит.

 

Но лишь герой, восторженно влюбленный,

Свою дорогу к таинству найдет,

Где темный лес — и сказочный, и сонный,

Где в заточеньи белочка живет.

 

Пусть Пушкин возвращается. Скорее.

Уже витает в воздухе пыльца.

Никто другой на свете не посмеет

Сорвать фату с весеннего лица.

 

Никто другой не сможет рассчитаться,

Когда запросит осень по счетам,

Где золотым, неистовым богатством

Она подобна сказкам и стихам.

 

Пусть Пушкин возвращается. Красивый.

Как искушенье Словом и Огнем.

И с легким шармом светского кутилы

Запишет Вечность в чей-нибудь альбом.

А. Очирова

 

Один

У каждого века

Своя дискотека.

Песни свои.

Ритмы свои.

У каждого века

Свои бои.

Свои Сократы.

Свои Нероны.

Свои победы.

Свои уроны,

Свои святыни.

Своя хула.

Былин великих

Колокола.

Свои пророки.

И свой просчёт.

Всё изменяется.

Всё течёт.

Меняет время

Краски картин.

А Пушкин — один.

Пушкин — один.

С. Островой

 

Пушкин с нами!

Удивительно! Без труда

Весь народ говорит стихами.

Как же нам без стихов, когда

Пушкин с нами?

 

Любим с детства родную речь,

Отчеканенную веками.

Мы сумеем её сберечь —

Пушкин с нами.

 

Без стыда, не боясь Суда,

Сократили в школьной программе.

Зря надеетесь, господа.

Пушкин — с нами.

 

Никогда, любовью согрет,

Он не будет в траурной раме.

Отчего в наших душах свет?

Пушкин с нами.

 

Много в мире и лжи, и тьмы,

Но и в самой глобальной драме

Устоим. Не сдадимся мы.

Пушкин с нами.

Н. Рачков