28 апреля исполняется 125 лет со дня рождения выдающегося учёного-филолога Владимира Яковлевича Проппа, он вошёл в историю мировой филологической науки ХХ века как один из наиболее значительных теоретиков и исследователей. Его труды по изучению сказки были признаны не только отечественной наукой, но и зарубежной, и впоследствии оказали сильнейшее влияние на взгляды учёных-лингвистов из разных стран.
«Морфология сказки», «Исторические корни волшебной сказки», «Русский героический эпос», «Русские аграрные праздники» - прижизненные издания трудов В.Я. Проппа. Труды, вышедшие после жизни учёного-филолога: «Проблемы комизма и смеха», «Русская сказка», «Поэтика фольклора».
Задаваясь вопросом о жизни и профессиональной деятельности В.Я. Проппа, я окунулась в различные источники, и вот что выяснила. Много информации, прежде всего, по книгам «Морфология сказки» и «Исторические корни волшебной сказки». Также касательно этих работ Интернет представляет много информации по типу «разложи сказку по полочкам». В частности: 7 героев по Проппу, 31 функция героев по Проппу, стоит только задать определённый вопрос, как выходят именно такие ссылки. И много ещё чего интересного, например, я узнала о таких понятиях как сказкотерапия, сюжетостроение, применение теории фольклора в кинематографе и даже в рекламе и др.
Читаю одну из статей:
«Филолог Владимир Пропп в книге «Морфология волшебной сказки» пришёл к выводу, что в основе большинства сказок лежит мономиф. Это линейная схема, которая знакома нам с детства: жил-был герой, некие события выбили его из привычного быта, вынудили куда-то отправиться, заставили принимать решения. Герой начинает путешествие (вглубь себя или географически), встречает новых персонажей (принцессу, помощника или проводника в другой мир), проходит испытания и, наконец, возвращается туда, где все началось…»
Источник указывает на то, что эта статья о теории рекламы (https://theoryandpractice.ru/videos/1432-storitelling-v-reklame-shest-syuzhetov-kotorye-privlekut-vnimanie-k-produktu-i-vybyut-slezu).
И далее идут примеры, в которых упоминаются такие фильмы: «Волшебник страны Оз», «Самый быстрый «Индиан», «Одиссей», «Индиана Джонс», «Джобс», «Мотылёк». И ещё, реклама автомобильной компании, на рекламном постере которой разворачивается история о том, как человек возвращается домой. Его домик находится глубоко в лесу, а автомобиль становится своеобразным волшебным средством, помогающим преодолеть препятствия.
Очень интересной была статья «Теория сказки в киносценариях», в ней автор рассказала о том, как в Голливуде создают сценарии, что называется «по Проппу». То есть, применяют на практике закономерности сказочного повествования, открытые русским фольклористом Владимиром Проппом.
Так откуда же всё взялось?
Однажды Владимир Яковлевич пришёл к выводу, что композиция всех сказочных сюжетов одинакова. Так он занялся исследованием морфологии сказки, которое длилось почти десять лет. Пропп начал работать над «Морфологией волшебной сказки» в 1918 году, в пору окончания учёбы в университете. Все последующие годы он работал обособленно, самостоятельно делая выводы, окончив работу, отнёс её на суд более опытных коллег и получил одобрение и поддержку.
Монография «Морфология волшебной сказки» вышла в печать в 1928 году, эта работа принесла её автору мировую известность, но случилось это далеко не сразу. «Сразу после выхода в свет «Морфология…» получила несколько положительных отзывов, но затем его открытие было забыто на 30 лет», - так пишет исследователь жизни и творчества В.Я. Проппа А.Н. Мартынова (автор книг и многих работ в области русского фольклора, этнографии, текстологии, истории фольклористики, посвятившая свою жизнь сбору и анализу фольклора российской глубинки, ученица Проппа). И добавляет, работа Проппа «опередила науку на тридцать лет».
В 30-40-е годы отношение к самому учёному было недоброжелательным, а к его работе критическим. О «Морфологии…» писали известные учёные, о ней говорили, упоминали в учебниках, студенты, избравшие фольклор для изучения, также были наслышаны о работе Проппа, но отношение было «сдержанно-критическим». И лишь после перевода книги на английский язык в 1958 году она завоевала мировую известность. На вопрос, почему так случилось, ответил известный фольклорист и этнограф К.В. Чистов, который посвятил исследовательскую статью В.Я. Проппу.
«Видимо, все-таки основную роль в своеобразной судьбе первой книги В. Я. Проппа играл не пресловутый «языковый барьер» или какие-либо факторы ненаучного характера, а общее состояние фольклористики, лингвистики и этнографии и у нас, и за рубежом, господство других школ и направлений, идеи которых до поры до времени не благоприятствовали активному восприятию «Морфологии сказки». Только интенсивное развитие общей лингвистики, теории информации, семиотики, социальной психологии, современной теории культуры, лингвистики текста и других родственных наук, приведших к развитию системных и структурных исследований, создало благоприятную почву для восприятия и широкого распространения концепции В. Я. Проппа, заставило вспомнить о ней. Она оказалась необходимой и была осознана как продуктивная».
И далее Чистов привёл высказывание самого Проппа, который так объяснял возродившийся интерес к своему труду: «Что же произошло и чем можно объяснить этот возродившийся интерес? В области точных наук были сделаны огромные, ошеломляющие открытия. Эти открытия стали возможны благодаря применению новых точных и точнейших методов исследований и вычислений. Стремление к применению точных методов перекинулось и на гуманитарные науки. Появилась структурная и математическая лингвистика. За лингвистикой последовали и другие дисциплины. Одна из них – теоретическая поэтика. Тут оказалось, что понимание искусства как некоей знаковой системы, прием формализации и моделирования уже предвосхищены в этой книге, хотя в то время, когда она создавалась, не было того круга понятий и той терминологии, которыми оперируют современные науки».
Как итог данной работы Проппа: «морфологическое, а затем и историческое изучение сказки привело к разрешению важнейшей проблемы – проблемы сходства сказок по всему земному шару», - так считал сам Пропп.
Итак, заключение от экспертов: в результате получилась морфология, т.е. описание сказки по основным частям и отношение частей друг к другу и целому. Пропп выяснил, что в текстах сказок есть величины постоянные и переменные. Постоянными являются действия, поступки персонажей, или функции, а наименования действующих лиц и их атрибуты меняются. Поэтому учёный предпринял исследование сказки по функциям действующих лиц. В ходе изучения функций он установил четыре закономерности:
1. Постоянными устойчивыми элементами сказки служат функции действующих лиц, независимо от того, кем и как они выполняются. Они образуют основные составные части сказки.
2. Число функций, известных волшебной сказке, ограничено.
3. Последовательность функций всегда одинакова.
4. Все волшебные сказки однотипны по своему строению.
А если проще: сказки всего мира в чём-нибудь, да и схожи, например, гуляющий сюжет о злой мачехе и падчерице, или о девушке-лягушке, о русалочке и др.
Итак, Пропп назвал 7 неизменных действующих лиц, которым предписана одна или несколько функций:
1. Герой
2. Отправитель
3. Антагонист (злодей)
4. Даритель
5. Царевна (Царевич)
6. Помощник
7. Ложный герой
А теперь функции, которые должны выполнять действующие лица (герои):
1. Отлучка (уезжают родители – на работу, в город, лес; уезжает купец – торговать; царь отправляется на войну; в сильной форме – смерть родителей).
2. Запрет («В этот чулан не моги заглядывать». «Береги братца, не ходи со двора»; Запреты могут даваться и без отлучки: «Не открывать такую-то дверь», «Не поднимать золотое перо», «Не открывать ящик», «Не целовать сестру»).
3. Нарушение запрета («Побежала Алёнушка с подружками, заигралась». В момент нарушения запрета в сюжет вступает новое действующее лицо – враг героя).
4. Выведывание (выведывание имеет целью узнать местопребывание детей, иногда драгоценных предметов и т.д. Враг идёт в разведку, т.е. выведывает. В отдельных случаях встречается и выведывание через других лиц).
5. Выдача (врагу даются сведения о жертве. Например, всем известная сцена из сказки Пушкина, в которой Зеркальце говорит так: «Но царевна все ж милее…»).
6. Подвох (враг пытается обмануть жертву, часто принимая чужой облик: волк подражает голосу мамы-козы или надевает на себя овечью шкуру. Ведьма прикидывается доброй старушкой. В ход идёт всё – волшебные снадобья, обман, насилие).
7. Пособничество (жертва поддаётся обману и помогает недоброжелателю: царевна ест, отравленное яблочко от «доброй» старушки. Часто недоброжелатель пользуется затруднительным положением своей жертвы).
Первые 7 функций, выделенные Проппом, могут рассматриваться как подготовительная часть сказки, с 8-й же функции открывается «завязка». Итак, следующие 3 функции формируют саму завязку.
8. Вредительство или недостача (похищение, изгнание, подмена и др. Например, враг наносит одному из членов семьи вред, тем самым подталкивая сюжет к дальнейшему развитию, так гуси-лебеди уносят Иванушку, волк уносит козлят. Формы вредительства весьма разнообразны. Вариант этой функции – недостача, когда одному из членов семьи чего-либо не хватает или очень хочется иметь, например, какое-либо волшебное средство, диковинку, невесту).
9. Посредничество (о беде или недостаче сообщается, и к герою обращаются с просьбой или приказанием, отсылают или отпускают его: «Иди, Марьюшка, братца искать…» Эта функция вводит в сказку героя).
10. Противодействие врагу начинается именно с этого этапа («Позволь мне, царь, попытать счастья…»).
11. Отправка (герой покидает дом).
Здесь завязка кончается и далее следует основная часть сюжета.
12. Первая функция дарителя (герой испытывается, расспрашивается, подвергается нападению, чем подготавливается получение им волшебного средства или помощника: коня, клубочка и т.д.
13. Реакция героя (положительная или отрицательная: «Ладно, медведь, отпущу я тебя…», «Ты б меня сперва накормила, напоила…»).
Начинается основная часть сюжета
14. Получение волшебного средства (то может быть: конь, лук со стрелами, снадобье, и средство, как правило, используется).
15. Перемещение в иное царство – к месту нахождения предмета поисков («Долго ли, коротко шла Марьюшка, уже три пары башмаков истоптала». Герой летит по воздуху, на волшебном животном или в образе его, на летучем предмете, его ведут – клубочек указывает путь).
16. Борьба героя с Врагом («Стал Иван биться со Змеем-Горынычем»).
17. Клеймение (героя метят: «Расцарапал ему Змей всю щеку», его целуют, он получает кольцо и т. д.).
18. Победа героя (герой побеждает в споре, в карты и пр.).
19. Начальная беда или недостача ликвидируется («Вышла к Ивану из подземелья царь-девица»).
20. Возвращение («Сели они на ковёр-самолет, поднялись в воздух и полетели домой»).
21. Погоня (героя преследуют, пытаются хватить, убить).
22. Спасение от преследования («Бросила она зеркальце – разлилось море», «Ведьма море пила-пила да и лопнула»). На этом сказка может кончиться, но часто встречается дополнительный сюжет, в котором действуют лжегерои – на самом деле вредители (часто братья героя). Здесь возможны: похищение, околдование, убиение, клевета и др. Новая беда создает новый ход, и таким образом иногда соединяется в один рассказ целый ряд сказок. Первая часть нового вредительства аналогична функциям 8 – 15: братья похищают добычу (8), герой снова отправляется на поиски (10 – 11), герой снова находит волшебное средство (12 – 14), возвращение с новым средством домой (15).
Далее при таком развитии появляются новые функции:
23. Неузнанное прибытие (приехал в родной город, но домой не пошёл, стал учеником у портного; вернулся в свое королевство – поступает на кухню поваром или служит конюхом).
24. Необоснованные притязания, которые предъявляют лжегерои (так князь заявляет, что это он построил летучий корабль).
25. Герою предлагается трудная задача (это один из интереснейших элементов сказки. «Кто поднимет змеиную голову – тому и царевна достанется»; испытания едой и питьем; огнем; сказать, о чём каркают вороны; победить соперника).
26. Задача решается («Подошел Иван, только тронул…»).
27. Героя узнают («Показал он заветное колечко, узнала его царевна»).
28. Обличение лжегероев («Рассказала всё царевна, как было»).
29. Трансфигурация («Искупался Иван в молоке, вышел молодцем лучше прежнего»).
30. Наказание лжегероев («Посадили служанку в бочку, скатили с горы»).
31. Свадьба, воцарение («Получил Иван царевну и полцарства»). Этим сказка завершается.
Как вы думаете, какие функции действующих лиц по Проппу подойдут для сказки «Волк и семеро козлят»? Попытаюсь разобраться. Но сначала сама сказка.
Жила-была коза с козлятами. Уходила коза в лес есть траву шелковую, пить воду студеную. Как только уйдет - козлятки запрут избушку и сами никуда не выходят.
Воротится коза, постучится в дверь и запоет:
- Козлятушки, ребятушки!
Отопритеся, отворитеся!
Ваша мать пришла - молока принесла;
Бежит молоко по вымечку,
Из вымечка по копытечку,
Из копытечка во сыру землю!
Козлятки отопрут дверь и впустят мать. Она их покормит, напоит и опять уйдет в лес, а козлята запрутся крепко-накрепко.
Однажды волк подслушал, как поёт коза. Вот раз коза ушла, волк побежал к избушке и закричал толстым голосом:
- Вы, детушки!
Вы, козлятушки!
Отопритеся,
Отворитеся,
Ваша мать пришла,
Молока принесла.
Полны копытцы водицы!
Козлята ему отвечают:
- Слышим, слышим - да не матушкин это голосок! Наша матушка поёт тоненьким голосом и не так причитает.
Волку делать нечего. Пошёл он в кузницу и велел себе горло перековать, чтоб петь тоненьким голосом. Кузнец ему горло перековал. Волк опять побежал к избушке и спрятался за куст.
Вот приходит коза и стучится:
- Козлятушки, ребятушки!
Отопритеся, отворитеся!
Ваша мать пришла - молока принесла;
Бежит молоко по вымечку,
Из вымечка по копытечку,
Из копытечка во сыру землю!
Козлята впустили мать и давай рассказывать, как приходил волк, хотел их съесть.
Коза накормила, напоила козлят и строго-настрого наказала:
- Кто придет к избушечке, станет проситься толстым голосом да не переберет всего, что я вам причитываю, - дверь не отворяйте, никого не впускайте.
Только ушла коза, волк опять шасть к избушке, постучался и начал причитывать тонюсеньким голосом:
- Козлятушки, ребятушки!
Отопритеся, отворитеся!
Ваша мать пришла - молока принесла;
Бежит молоко по вымечку,
Из вымечка по копытечку,
Из копытечка во сыру землю!
Козлята отворили дверь, волк кинулся в избу и всех козлят съел. Только один козленочек схоронился в печке.
Приходит коза, сколько ни звала, ни причитывала - никто ей не отвечает. Видит - дверь отворена, вбежала в избушку - там нет никого. Заглянула в печь и нашла одного козленочка.
Как узнала коза о своей беде, как села она на лавку - начала горевать, горько плакать:
Ох вы, детушки мои, козлятушки!
На что отпиралися-отворялися,
Злому волку доставалися?
Услыхал это волк, входит в избушку и говорит козе:
- Что ты на меня грешишь, кума? Не я твоих козлят съел. Полно горевать, пойдем лучше в лес, погуляем.
Пошли они в лес, а в лесу была яма, а в яме костёр горел. Коза и говорит волку:
- Давай, волк, попробуем, кто перепрыгнет через яму?
Стали они прыгать. Коза перепрыгнула, а волк прыгнул, да и ввалился в горячую яму.
Брюхо у него от огня лопнуло, козлята оттуда выскочили, все живые, да - прыг к матери! И стали они жить-поживать по-прежнему.
Итак, разбор сказки «Волк и семеро козлят» по номерам функций:
1 – Мать-коза уходит из дома – это «отлучка»
2 – в тексте именно этой сказки, в её начале, как таковой «запрет» не звучит, но он явно напрашивается, ведь козлята открывают дверь матери только после её заветной песенки. Запрет произносится несколько позже, после первой попытки Волка выманить Козлят.
4 – «выведывание» – Волк подслушал песенку Козы.
6 – дальше идёт сразу «подвох» – Волк пытается выманить Козлят, но у него не получается.
7 – «пособничество» через обман – Козлята открывают дверь, Волку удаётся их обмануть.
8 – «вредительство», как же без него, Волк крадёт козлят.
Может быть, ошибаюсь, но, кажется, дальше идёт сразу функция:
16 – «борьба героя с врагом», может быть и так, Коза борется хитростью. Это действие было совсем коротким, однако всё-таки привело к действию, которое называется:
18 – «победа героя» и далее:
19 – приводит к «ликвидации беды-недостачи», а именно возвращению козлят к матери.
Итак, вывод – в сказке не обязательно должны присутствовать все функции.
Да уж, сложность в простоте, но очень занимательно и интересно. Можно потренироваться на досуге, благо, что в Интернете можно найти разнообразные карты, схемы и таблицы «по Проппу».
«Морфология сказки» – плод многолетней работы В.Я. Проппа – одна из самых популярных книг в мировой фольклористике, она переведена на многие языки, и каждый фольклорист, лингвист или этнограф должен быть знаком с ней не понаслышке. Идеи, заложенные в этом труде Проппа, оказали сильнейшее влияние на взгляды учёных-лингвистов, фольклористов, литературоведов, писателей.
Например, всем известный итальянский писатель Джанни Родари разработал на основе карт Проппа игру, также основанную на картах, число которых он сократил до двадцати. Каждая отдельная карта соответствует определённой функции. Так у Родари получился универсальный «сказочный конструктор», и условие для игры лишь одно – надо любить и хорошо знать сказки.
Как пример того, что Пропп вывел универсальные функции-формулы, применимые во многих сферах, например, в политологии. Профессор Международных отношений (США) Хейуорд Олкер, специализировавшийся на методах исследования, основной теории международных отношений, международной политике и безопасности предложил использовать для описания международных событий инструментарий нарративного анализа, основанный, в том числе, и на трудах Проппа.
И в рекламе. Надо признать, что деятели от рекламного дела давно взяли на вооружение список функций Проппа. Если вдуматься, то практически каждый рекламный ролик повторяет композицию сказки, конечно не в полном объёме, но, тем не менее, функции достаточно чётко просматриваются. Рекламный видеоряд – это сказка в сокращённом виде: завязка, проблема, или же завязка изначально и является проблемой. Далее на помощь приходит помощник-спаситель и предлагает решение проблемы, какое-либо избавляющее-исцеляющее-волшебное средство, и тем, собственно, решает проблему. И всё, хеппи-энд – как в сказке. Также известно, что многие заказчики рекламы берут за основу сказочные образы, это ли не признание того, что сказочная композиция идеально подходит для создания рекламного продукта.
Как результат всей долгой и кропотливой работы В.Я. Проппа: мир до сих пор имеет и пользуется той структурной и логически выверенной схемой, которую вот уже, почти столетие назад, вывел ученый.
Необходимо сказать, что к труду В.Я. Проппа «Морфология волшебной сказки» органически примыкает второй его труд «Исторические корни волшебной сказки». Как писал К.В. Чистов: «В сущности, это единая двухтомная монография, которая могла бы получить название (если пользоваться современной терминологией) «Структура и генезис волшебной сказки».
Вторая монография Проппа была опубликована в 1946 году, хотя была написана гораздо ранее – в 1939 году. Изданию «Исторических корней волшебной сказки» помешала война.
Цель, к которой стремился учёный и для чего работал: «выяснить источники волшебной сказки в исторической действительности». Работа была поистине кропотливой: определить материал и обоснованно ограничить его волшебными сказками, организовать дальнейшую работу, исходя из констатации того факта, что структура волшебных сказок имеет тесное родство между собой, что послужит предпосылкой для применения новой методики изучения генезиса. А именно, «ни один сюжет волшебной сказки не может изучаться без другого, и ни один мотив волшебной сказки не может изучаться без его отношения к целому».
Опираясь на тот факт, что сказки имеют связь с религией и с областью культов, Пропп продолжил исследования, делая упор на такие предпосылки: «сказку надо сопоставлять с обрядами и обычаями, чтобы определить, какие мотивы восходят к тем или иным обрядам и в каком отношении они к ним находятся».А также, что «сказку надо сопоставлять как с мифами первобытных доклассовых народов, так и с мифами культурных государств древности».
Таким образом, В.Я. Пропп проанализировал огромное количество материала, и пришёл к выводу, что «причина единства волшебной сказки кроется в области ранней истории, той ступени развития человеческого общества, которую изучают этнография и этнология». То есть, все тексты, которые дошли до нас из далёких времён, строятся на однотипном материале (с небольшими вариациями) и отражают схожие этапы развития человечества в целом.
Вот как, например, мы воспринимаем Бабу-ягу? Старая ведьма, живёт в лесу, летает в ступе, водит дружбу с другой лесной нечистью, имеет устрашающую внешность, характер зловредный: может зажарить, заколдовать, но может и помочь, например, доброму молодцу. Да, и живет она в избушке на курьих ножках, а забор вокруг из человеческих костей.
А вот у Проппа Бабе-яге и всему, что с ней связано, отведена большая глава, имеющая более двадцати подзаглавий, хотя у него она просто «яга». Автор книги описывает три разных формы яги, три её типа: ягу-дарительницу, ягу-похитительницу и ягу-воительницу, каждая из которых имеет свои специфические черты, но при этом обладает и общими. Далее он подробно описывает все три типа.
Удивительно долгий и подробный разбор, описывается: почему у яги костяная нога, почему она слепая, почему говорит: «фу-фу-фу – русским духом пахнет», а также читатель узнает, откуда взялась избушка на курьих ножках, и что она собой олицетворяет, и многое другое. А если учесть, что автор брал в расчёт подобных персонажей из повествований других народов, делал экскурсы в далёкое-далёкое прошлое и давал расшифровки мотивов с указанием на материалы разных народов мира.
Интересно:
Помните в русских сказках, когда герой (Иван, Иван-царевич, или кто-то другой) приходит к яге, она говорит (привожу пример из книги Проппа): «Фу, фу, фу! Прежде русского духу слыхом не слыхано, видом не видано; нынче русский дух на ложку садится, сам в рот катится». «Русський дух ко мне в лес зашол!». Или короче: «Фу, как русска кость воня». Дело в том запахе, который идёт от гостя.
Автор приводит достаточное количество примеров из сказок других народов, что можно убедиться - «воняет» сам человек, а не именно «русский». А то, что от человека «идёт дух», т.е. запах, так это подтверждение того факта, что он живой.
Как итог: «Всё это показывает, что запах Ивана есть запах живого человека, старающегося проникнуть в царство мёртвых. Если этот запах противен яге, то это происходит потому, что мёртвые вообще испытывают ужас и страх перед живыми. Ни один живой не должен переступать заветного порога».
А это всё значит, что яга не просто лесная жительница-колдунья, но больше – она стоит на границе царства живых и мёртвых и служит проводником, и решает, кого пропустить, кого наградить, а кого и …
Повторюсь, автор приводит большое количество примеров из фольклора разных народов мира, так что становится понятно, что ритуал перехода из одного мира в другой имеет похожие признаки и сопровождается похожими действиями.
Материала очень много, он достаточно подробно изложен, но читается с большим интересом.
Над следующей своей книгой В.Я. Пропп работал долгие десять лет, бросал и снова начинал. Так в 1955 году в свет вышла его новая работа – фундаментальный труд «Русский героический эпос».
В этой работе Пропп рассматривал и изучал эпос, его развитие с точки зрения развития русской истории. А главной задачей он ставил установление связи между эпосом и определённым историческим этапом.
«Не для чтения, а для музыкального исполнения», – вот один из главных признаков русского эпоса, по мнению В.Я. Проппа, – «отличающий его от других произведений героического содержания». И далее: «Музыкальное исполнение былин и их содержание не могут быть разъединены, они имеют самую непосредственную связь… Отнять от былины её напев, исполнить её в форме прозаического рассказа означает перевести её в совершенно иную плоскость художественного творчества».
Так пытливый читатель узнает из монографии Проппа об «образовании былин киевского цикла», о «древнейших героях и песнях», например, о «Волхе Всеславьевиче», «Святогоре». А также, что бывают «Былины о сватовстве», «Былины сказочного характера», «Былины-сатиры» и др. Встретит читатель в этой книге и имена всех ему известных (и неизвестных) былинных героев. В особый цикл Пропп выделяет былины о борьбе русского народа с татаро-монгольским нашествием, в которых рассказывается о возвышении и победе русских богатырей над татарскими.
Коллеги Проппа по изучению фольклора так отозвались о его труде: «Русский героический эпос»сыграл выдающуюся роль в современном былиноведении» (Б.Н. Путилов, фольклорист-путешественник, специалист по мировому эпическому наследию), а также: «Книга В.Я. Проппа послужила мощным импульсом для последующего изучения эпосоведения» (Н.А. Криничная, фольклорист, исследователь преданий и мифологических рассказов).
Книга В.Я. Проппа «Русский героический эпос» – одна из лучших работ по исследованию эпоса, она до сих пор не имеет себе равных по охвату материала и глубине анализа. И как одно из ярких определений значения данной работы Проппа: «Русский героический эпос» можно смело назвать библией былиноведения»(В.П. Даниленко, российский филолог, автор работ по теории языка и истории языкознания).
Следующая работа В.Я. Проппа, которую нельзя не упомянуть – «Русские аграрные праздники», вышла в 1963 году. Применяя такой же метод исследования, как и «Морфологии…», Пропп изучает происхождение праздников, описывает их бытовые формы, выявляет их исконный смысл и назначение. Материал – записи великорусских празднеств, которые были сделаны в XIX веке.
Во «введении» автор представляет для читателя интересное наблюдение о том, в своё время произошло «приуроченье старинных дохристианских праздников к церковным, что привело к тому, что в большие праздники народ соблюдал как церковные обряды, так и языческие». И только при исследовании можно было установить границу между двумя видами праздников и обрядов.
В своей работе Пропп касается праздников «по происхождению своему не церковных, но прочно вошедших в быт, в особенности крестьян, и частично распространённых в городском обиходе». Для изучения он берёт только главнейшие: святки с праздничным столом, колядованием, ряжением, гаданием, масленицу со встречей и проводами её, блинами и разнообразными увеселениями, встречу весны с пением весенних песен, русалью неделю, праздник окончания жатвы и др.
Книги «Проблемы комизма и смеха» (1976), «Русская сказка» (1984), «Поэтика фольклора» (1998) – вышли уже после смерти писателя.
Отрадно, что труды Проппа до сих пор, что называется «в ходу»: их можно купить, взять в библиотеке, найти тексты в Сети. Также много информации о самом Владимире Яковлевиче. Это явно указывает на тот факт, что научное наследие Проппа получило мировой признание, и до сих пор «служит верой и правдой».
Немного о биографии Владимира Яковлевича Проппа.
Родился 28 апреля 1895 года в большой семье. При крещении был наречён Герман Вольдемар. Отец – Иоанн Яков Пропп, мать – Анна Елизавета (урождённая Бёзель). Семья Проппов была немецкой, предки его прибыли в Россию в 1766 году. Отец и мать будущего учёного были женаты вторым браком, поэтому в семье было много детей: «мои», «твои» и «наши», – так шутил Яков Пропп. Все дети получили хорошее образование.
Вся жизнь Владимира Яковлевича «тянет» на целую книгу, достаточно объёмную. Впрочем, такая книга есть – книга А.Н. Мартыновой «В.Я. Пропп: жизненный путь. Научная деятельность», вышедшая в 2006 году. Она представляет собой «опыт научной биографии В.Я. Проппа». В её основе лежат архивные материалы: из личного фонда В.Я. Проппа, документы Государственного архива Волгоградской области. А также воспоминания учеников Владимира Яковлевича, к числу которых принадлежит и автор – Мартынова А.Н. Также в книгу частью включены научные труды Проппа, его воспоминания и переписка.
Жизнь Проппа не была лёгкой. Он пережил смерти многих своих близких, раскулачивание, аресты, войну и блокаду. Часто подвергался жесточайшей критике и гонениям. Семья его была зажиточной, но после раскулачивания лишилась почти всего. Более полувека Владимир Яковлевич прожил в квартире, которая находилась на уровне подвала, была маленькой и сырой. Только на седьмом десятке лет профессор Пропп получил квартиру, соответствующую его званию, – четырёхкомнатную, большую и светлую. Большая часть его жизни связана с Санкт-Петербургом-Петербургом-Ленинградом.
С 1932 года вёл преподавательскую и научную деятельность в Ленинградском университете (ЛГУ). В 1937 года стал доцентом, с 1938 года – профессор ЛГУ, последовательно на кафедрах романо-германской филологии, фольклора и, вплоть до 1969 года, русской литературы; в 1963–1964 гг. занимал должность исполняющего обязанности заведующего кафедрой.
С 1949 года по 1952 год преподавал на кафедре этнографии и антропологии исторического факультета.
Владимир Яковлевич Пропп умер 22 августа 1970 года в Покровской больнице, похоронен на Северном (бывшем Успенском) кладбище.
P.S. Моё «знакомство» с Проппом состоялось, как это ни странно, на страницах книги Михаила Успенского «Там, где нас нет» (по крайней мере, именно из этого источника я вынесла воспоминание об имени Проппа). «Там, где нас нет» (1995) – роман, созданный в жанре юмористического фэнтези, является началом трилогии о приключениях богатыря Жихаря. Уже одно упоминание имени заглавного героя, указывает на то, что речь пойдёт о герое, который, возможно, вырос из детских сказок и перешёл во взрослые.
По экспертному мнению литературного критика Марии Ремезовой, Успенский в своём творчестве «почти целиком отдаётся "филологической" стихии, поигрывая сюжетами и образами, не отнимает у них жизнь, а, напротив, даёт им возможность как бы пожить ещё раз – весело и забавно».
Действительно, филологическая стихия пронизывает всю книгу Успенского, уже упоминание о персонажах с такими именами, как Колобок, Беломор, Кот и Дрозд (и это лишь малая толика) говорит об этом. Итак, Жихарь, совершая своё путешествие «за чем либо ни будь» преодолевает разные препятствия, что очень напоминает квест. На одном из таких этапов он встречает деревянные статуи, изображающие кумира, «поклонятся которому стали ещё в незапамятные времена».
«Кумир был вырезан грубовато, но умело: всякий враз признал бы высокий лоб, добрый взгляд, аккуратные усы и крошечную бородку. Очи Владыки обведены были двумя кружками - без них, верили, он плохо будет видеть».
Так вот этот самый кумир и есть Пропп, который требовал у путника обязательную жертву, но только в виде сказки или устареллы. В виду жанра книги «Там, где нас нет», автор комически обыгрывает встречу Жихаря и сотоварищи с деревянным кумиром.
«На краю Ямы, возле деревянного кумира Владыки Проппа, остановились, чтобы подождать коротконогого князя. Поклоняться Проппу стали еще в незапамятные времена, такие незапамятные, что никто и не помнил, что это за Пропп такой и зачем ему следует поклоняться... Знали только, что жил он на свете семь с половиной десятков лет и установил все законы, по которым идут дела в мире. Законов тоже никто не помнил, хотя исполнялись они неукоснительно…».
Вот такой факт.
Источники:Мартынова, А.Н. Владимир Яковлевич Пропп: жизненный путь, научная деятельность/ А. Н. Мартынова. – СПб, 2006. (Книга есть в ЦБ, а также в библиотеках № 1, 22, 32);
Пропп, В.Я. Исторические корни волшебной сказки»/ В.Я. Пропп. - М., 2000 (ЦБ; издание 1986 года – ЦБ, б-ки №14, 15,);
Пропп, В.Я. Морфология волшебной сказки/ В.Я. Пропп. - М., 2001;
Пропп, В.Я. Поэтика фольклора/ В.Я. Пропп. - М., 1998 (ЦБ);
Уорнер, Э. Владимир Яковлевич Пропп и русская фольклористика. - СПб, 2005;
Волк и семеро козлят/ Чудесные сказки. - М., 2008;
До встречи в библиотеке
Галина Фортыгина, библиотекарь
Центральной библиотеки им. А.С. Пушкина
Комментариев нет
Отправить комментарий