А. Н. Апухтин: поэт милостию Божией

27 ноября 1840 года родился невероятно талантливый, разносторонне образованный, эрудированный поэт, писатель и правовед Алексей Николаевич Апухтин. Ему с виртуозной легкостью подчинялись любые жанры поэзии: элегия, послание, ода, стихотворные переводы и др.

Апухтин был незаурядным мастером стиха и слова в целом. Современники поэта высоко ценили естественность его языка, искренность чувств, отсутствие вычурности, музыкальность, изящество, эмоциональную взволнованность. Нечасто издаваемые сборники его стихов разлетались в мгновения. Многие стихи Апухтина просто переписывали от руки его поклонники, передавали друг другу тайно, храня в себе великую поэтику поклонения Женственности и ярчайшую боль страсти. Стихи Апухтина особенно высоко ценил Александр II за драматическое напряжение, благородную простоту и лиризм.

Начитанная публика до сих пор с любовью слушает романсы, написанные на стихи Апухтина. А до начала 90-х годов XX века из библиотек страны с пугающей регулярностью пропадали томики произведений Апухтина из серии «Библиотека поэта». Это ли не популярность?

Давайте вспомним, что мы знаем о нем.

Родился в городе Болхов Орловской губернии, в старинной, но обедневшей дворянской семье. Детство провел в родовом имении Калужской губернии, где главное влияние оказала на него мать, научившая ребенка чтению с малых лет и привившая любовь к поэзии Пушкина и Лермонтова. Уже в девять лет мальчик создал свое первое стихотворение. Некоторые современники называли его избалованным и изнеженным мальчиком, а в дальнейшем сибаритом, любителем светского времяпровождения. Не о нем ли говорит один из героев поэмы «Из бумаг прокурора»?

«Я жил, как многие, как все почти живут

Из круга нашего, — я жил для наслажденья,

Работника здоровый, бодрый труд

Мне незнаком был с самого рожденья».

«Из бумаг прокурора»,1888 г.

Прекрасное домашнее образование и высокое происхождение позволили ему поступить в закрытое элитное учреждение — петербургское Императорское училище правоведения, где он отлично преуспевал по всем предметам, что позволило ему, сдав экзамены, перейти на класс выше. Здесь он познакомился с Петром Чайковским, ставшем ему самым близким другом на всю жизнь. Ему же он посвятил не одно стихотворение:

П. Чайковскому (К отъезду музыканта-друга...)

К отъезду музыканта-друга

Мой стих минорный тон берет,

И нашей старой дружбы фуга,

Все развиваяся, растет...

Мы увертюру жизни бурной

Сыграли вместе до конца,

Грядущей славы марш бравурный

Нам рано волновал сердца;

В свои мы верили таланты,

Делились массой чувств, идей...

И был ты вроде доминанты

В аккордах юности моей…

 

П. Чайковскому (Ты помнишь, как, забившись в «музыкальной»)

Ты помнишь, как, забившись в «музыкальной»,

Забыв училище и мир,

Мечтали мы о славе идеальной…

 

А я, кончая путь «непризнанным» поэтом,

Горжусь, что угадал я искру божества

В тебе, тогда мерцавшую едва,

Горящую теперь таким могучим светом.

В ответ лучший друг положил на музыку шесть стихов А. Н. Апухтина, превратив их в вечно живые романсы – памятники двум гениям России.

Каким был Леля Апухтин в юности?

Учился отлично, вскоре стал редактором рукописного журнала «Училищный вестник». Фигура яркая, самобытная, оказывающая влияние на окружающих, потрясая обаянием и мягким юмором. 

Вот какой литературный портрет Лели оставила нам Нина Берберова, одна из самых известных писательниц и мемуаристок первой волны эмиграции в книге «Чайковский. История одинокой жизни»: «Из окружавших сверстников постепенно стали выделяться товарищи — еще не было среди них одного, единственного, незаменимого…

И вдруг все эти Масловы, Герарды, Адамовы были отставлены. В классе появился некто, кто сразу стал центром, божком, не только сверстников, но всего училища. И в его блестящей, искрящейся орбите завертелся Чайковский, наравне с другими.

Ему предшествовала слава. Говорили, что он пишет стихи, что знаком с Тургеневым и Фетом, отметившими этого мальчика и его дар, обещавшими ему славу Пушкина. Сам принц Ольденбургский покровительствует ему и пишет ему собственноручные письма. Леля Апухтин, с первого дня любовь и гордость генерала Языкова, перешагнув через класс, рассыпая вокруг себя искры таланта, остроумия и дерзости, в 1853 году очутился в одном классе с Чайковским.

Его наивной вере в добро и справедливость, его нежности, чувствительности, жалости к себе и людям, тоске по матери, скрытой поэзии дневников и раздумий, Апухтин, которому тогда было, как и Чайковскому, 13 лет, противопоставил свой едкий ум, насмешку, демонические сомнения в том, что преподносилось временем, как истина; он был зрел в суждениях и вкусах, способности его были исключительны, он был избалован семьей и всеми теми, с кем он встречался; он уже умел ненавидеть, презирать, мстить; он видел перед собой широкий путь к всероссийской славе и был уже знаменит.

Все, что до сих пор было свято для Чайковского, понятие о Боге, отроческая любовь к ближним, уважение к старшим, — все это вдруг было осыпано насмешками, подвергнуто подозрительному анализу, поколеблено навеки с такой бесстыдной смелостью и пленительным своеобразием, что Чайковский почувствовал, что весь он, со всеми своими мыслями и чувствами, меняется у себя на глазах, — от одного утра до другого.

Рядом с ним Чайковский казался мальчиком средних способностей, располагавшим к себе какой-то безобидностью, бесцветностью». (Н. Н. Берберова Чайковский. История одинокой жизни. –АСТ, 2023). 

Действительно, Тургенев предрекал ему славу Пушкина, а принц П.Г. Ольденбургский, коверкая фамилию Апухтина, вторил ему: «Если в лицее был Пушкин, то у нас есть Апущин». А благодаря содействию самого директора училища в 1854 году в журнале «Русский инвалид» было напечатано патриотическое стихотворение 14-летнего поэта, посвящённое памяти погибшего при обороне Севастополя вице-адмирала Владимира Корнилова. В этом стихотворении мы видим и знание древней истории лучшего из учеников императорского училища правоведения, образование в котором строилось, как и в большинстве русских элитных учебных заведений того времени, на классических основах.

Корнилов сравнивается с Эпаминондом – одним из величайших полководцев античности, гибель которого в сражении при Мантинеи привела к распаду созданного им союза греческих полисов и, в конечном счете, стала прелюдией к завоеванию Греции македонцами. Когда создавалось это произведение, никто не представлял, чем для России обернется гибель Корнилова. Между тем, она явилась предвестником катастрофических последствий для русской армии и России, теряющей свое лидирующее положение в Европе и мире, ее экономика попадает в зависимость от иностранного капитала. Литературные критики единодушно утверждают, что в «Эпаминонде» поражают зрелость мысли и чувства в соединении с разнообразным, выразительным языком:

Когда на лаврах Мантинеи

Герой Эллады умирал

И сонм друзей, держа трофеи,

Страдальца ложе окружал,-

Мгновенный огнь одушевленья

Взор потухавший озарил.

И так, со взором убежденья,

Он окружавшим говорил:

"Друзья, не плачьте надо мною!

Недолговечен наш удел;

Блажен, кто жизни суетою

Еще измерить не успел,

Но кто за честь отчизны милой

Ее вовеки не щадил,

Разил врага,- и над могилой

Его незлобливо простил!

Да, я умру, и прах мой тленный

Пустынный вихорь разнесет,

Но счастье родины священной

Красою новой зацветет!»…

…Поборник правды и святыни,

Врагов отечества громил,

И Севастополь величавый

Надежней стен оберегал...

Но смерть поспорила со славой,

И верный сын России пал,

За славу, честь родного края,

Как древний Грек, он гордо пал,

И, все земное покидая,

Он имя родины призвал.

Но у бессмертия порога

Он, верой пламенной горя,

Как христианин, вспомнил Бога,

Как верноподданный - царя.

О, пусть же ангел светозарный

Твою могилу осенит

И гимн России благодарной

На ней немолчно зазвучит!

Читая подобные стихи, вряд ли кто-либо упрекнет автора в пренебрежении социальными проблемами Родины. «Солдатская песня о Севастополе» — сильное патриотическое стихотворение было создано уже в зрелые годы. Посвящено изнурительным одиннадцати месяцам защиты Севастополя. Автор стремится показать героизм и единение народа в этой страшной беде. С Петровских времен Россия привыкла к победам. А тут поражение — на собственной земле. Для многих это крушение веры в себя, армию, страну. В тексте звучит мысль, что и поражение может быть героическим:

Не веселую, братцы, вам песню спою,

Не могучую песню победы,

Что певали отцы в Бородинском бою,

Что певали в Очакове деды.

 

Я спою вам о том, как от южных полей

Поднималося облако пыли,

Как сходили враги без числа с кораблей,

И пришли к нам, и нас победили.

 

А и так победили, что долго потом

Не совались к нам с дерзким вопросом,

А и так победили, что с кислым лицом

И с разбитым отчалили носом.

 

Я спою, как, покинув и дом и семью,

Шел в дружину помещик богатый,

Как мужик, обнимая бабенку свою,

Выходил ополченцем из хаты.

 

Я спою, как росла богатырская рать,

Шли бойцы из железа и стали, -

И как знали они, что идут умирать,

И как свято они умирали!

 

Как красавицы наши сиделками шли

К безотрадному их изголовью,

Как за каждый клочок нашей русской земли

Нам платили враги своей кровью;

 

Как под грохот гранат, как сквозь пламя и дым,

Под немолчные, тяжкие стоны

Выходили редуты один за другим,

Грозной тенью росли бастионы, -

 

И одиннадцать месяцев длилась резня,

И одиннадцать месяцев целых

Чудотворная крепость, Россию храня,

Хоронила сынов своих смелых…

 

Пусть не радостна песня, что я вам пою,

Да не хуже той песни победы,

Что певали отцы в Бородинском бою,

Что певали в Очакове деды.

Литературоведы и критики приравнивают это произведение к «Полтаве» А. С. Пушкина и «Бородино» М. Ю. Лермонтова.

В 1859–1861 года цикл стихов под названием «Деревенские очерки» публиковался в журнале «Современник» под редакцией Н.А.Некрасова. Одобренные критиками стихи принесли поэту известность и звание «Второй Некрасов». Будучи образованным человеком, он не мог не замечать горести страны, народа. В одном из «калужских» стихотворений – «Прощание с деревней» – 18-летний Апухтин писал:

И ты... что будешь ты,

страна моя родная?

Поймёт ли твой народ

всю тяжесть прежних лет?

И буду ль видеть я,

хоть свой закат встречая,

Твой полный счастия рассвет?

Подобные стихи пришлись ко времени – наступила пора ожиданий, надежд и реформ. Голос начинающего певца заметили. Стихи искренне, горячо сочувствовали страдающему народу и, соответственно, радовали демократического читателя:

Пусть тебя, Русь, одолели невзгоды,

Пусть ты — унынья страна...

Нет, я не верю, что песня свободы

Этим полям не дана!

Или:

Братья! Будьте же готовы,

Не смущайтесь — близок час:

Срок окончится суровый,

С ваших плеч спадут оковы,

Перегнившие на вас!

В 60-е годы поэт отошел от общественной жизни, политикой не интересовался, если и писал стихи, только в стол и для близких. Поэт предпочел отмежеваться от любых литературных направлений и стал называть себя «дилетантом» в литературе.

В 80-е годы А.Н. Апухтин возвратился в Петербург, его произведения бурно печатаются во множестве ведущих журналах. В 1885 г. выступил перед публикой с поэмой «Год в монастыре», которая принесла поэту признание и успех. В 1886 г. вышел первый сборник произведений Алексея Апухтина, который был трижды переиздан при жизни автора.

В последние годы он работал над прозаическими произведениями, которые были опубликованы после смерти поэта. Это повести «Дневник Павлика Дольского», «Архив графини Д.», фантастический рассказ «Между жизнью и смертью». Впоследствии они были высоко оценены писателем Михаилом Булгаковым.

Невозможно не упомянуть самое известное произведение Апухтина, вышедшее в «Вестнике Европы» в 1890 году, превратившееся в криминальный городской романс, дожившее до наших дней более чем в 50 вариантах. Это «Сумасшедший» («Садитесь, я вам рад...»), написанное в виде монолога человека, лишенного рассудка. Текст произведения был положен на музыку для мелодекламации Николаем Киршбаумом. (История песни; Медведев С. Алексей Апухтин: все васильки, васильки…)

Не будем забывать, что основная масса начитанных людей ассоциирует А. Н. Апухтина с мелодраматической любовной лирикой. Да, действительно, любовная лирика представлена широко, но были еще пародии, эпиграммы. Любовную лирику автор читал в кругу близких. Чтобы напечатать, его надо было очень попросить. Уже ближе к смерти, тяжело болея ожирением, он сдался и отдал сохранившиеся вещи в печать.

Как у каждого поэта у А.Н. Апухтина была своя тайна.

И имя ее — Александра Валерьяновна Панаева-Карцева. 

Известная оперная певица, обучавшаяся по рекомендации Тургенева у Полины Виардо, выступавшая в Европе, создавшая у нас Панаевский театр. Говорят, ей А. Н. Апухтин посвятил 50 стихотворений.

Закончить хочется отрывком статьи, с содержанием которой автор этого материала полностью солидарен:

«Недавно Апухтин был вновь издан (Алексей Апухтин. Стихотворения. М: Белый город, 2019). Тираж – одна тысяча. На сборнике – строгое предупреждение: 16+.

Я принялся листать сборник давно любимого мной поэта, пытаясь понять, почему нравственности советских школьников Апухтин не вредил, а сегодняшних подростков решили от него оградить.

Слишком откровенные стихи о любви? – так трудно найти более целомудренной любовной лирики, чем апухтинская.

«...Какие б вынес я страданья,

Чтоб в этот миг из-за кустов

Твое почувствовать дыханье,

Услышать шум твоих шагов!...»

может, как раз чистота и невинность апухтинской лирики и смущает кого-то? Не ребят, конечно, а тех взрослых, которые занимаются возрастной маркировкой и ставят на поэте клеймо.

Апухтин – поэт первых признаний в любви. «О, будь моей звездой, сияй мне тихим светом, // как эта чистая далекая звезда!..» Рекомендовать эти строки для прочтения после 16 лет – значит оставить его томик навсегда непрочитанным.

«И вновь участья миг в твоем ловлю я взгляде,

И сердце рвется пополам,

И, как преступнику, с мольбою о пощаде

Мне хочется упасть к твоим ногам...»

Есть стихи, которые ложатся на сердце лишь в отрочестве. Не потому, что они написаны специально для юных читателей. Просто те струны читательской души, к которым прикасается поэт, у взрослого человека уже часто бывают оборваны. И его не тронут, к примеру, такие строки:

«О, вот они, минуты счастья,

Когда, как зорька в небесах,

Блеснет внезапно луч участья

В чужих внимательных очах».

 

«Когда любви горячей слово

Растет на сердце как напев

И с языка слететь готово,

И замирает, не слетев...»

В одном из стихотворений 16-летнего Апухтина есть строчка, которая когда-то казалась мне странной и темной. Но вот пришло время, когда эта строчка обрела «бешеную ясность» (по слову Саши Башлачёва). Вот она: «Весь мир исчез, объятый какой-то страшной пустотой...» (Д. Шеваров Все струны порвались? Почему на стихах самого целомудренного поэта XIXвека появилась маркировка «16+»)

Читайте также

Алексей Апухтин: Стихотворения