 |
Арина
Родионовна, няня А. С. Пушкина. Барельеф работы Я. Серякова |
12 августа — день кончины Арины Родионовны, няни Пушкина. Всю свою жизнь она посвятила Пушкиным. Поэт посвятил ей много вдохновенных строф.
Арина Родионовна родилась 21 (10) апреля 1758 года в селе
Суйда Копорского уезда Петербургской губернии. Имя её матери было Лукерья
Кириллова, а отца — Родион Яковлев. При крещении девочке дали имя Ирина
(Иринья), именины которой приходились на 16 апреля, когда отмечается память
двух святых с этим именем. Арина было домашним, разговорным, именем. Их семья
крепостных крестьян принадлежала подпоручику лейб-гвардии Семёновского полка
графу Фёдору Апраксину. Но потом прадед Пушкина Абрам Петрович Ганнибал купил у
Апраксина имение. Семья Арины и она сама перешли в его собственность.
В возрасте 10 лет Арина лишилась отца, он
умер, оставив семерых малолетних детей. С малых лет познала тяжкий труд и
нужду. В 1781 году 23-летняя Арина вышла замуж за крепостного Фёдора Матвеева.
Они венчались в той же церкви села Суйда, где через 15 лет венчалась 20-летняя
Надежда Осиповна Ганнибал с отцом поэта Сергеем Львовичем Пушкиным. В 1792 году
Арина Родионовна была взята бабкой Пушкина Марией Алексеевной Ганнибал в
качестве няни для племянника Алексея, сына брата Михаила. С 20 декабря 1797
года — дня рождения Ольги Сергеевны — Арина Родионовна была кормилицей сестры
поэта, няней Пушкина и его брата, сменив на этом посту родственницу или свою
однофамилицу — Ульяну Яковлеву. За хорошую и верную службу ей подарили свою отдельную
избушку. В 1811 году Мария Алексеевна Ганнибал решила дать семье Арины
Родионовны «вольную», но она отказалась: «На что мне, матушка, вольная?..».
В 1824-1826 годах Арина Родионовна фактически
разделила ссылку Пушкина в Михайловском. В ту пору Александр Сергеевич,
любивший Арину Родионовну с детства, особенно сблизился с няней, слушал её
сказки, записывал с её слов народные песни. По свидетельству сестры поэта, няня
«мастерски говорила сказки, знала народные поверья и сыпала пословицами,
поговорками». Пушкин записал со слов няни семь сказок. Одна из них послужила
ему материалом для «Сказки о царе Салтане», другая — для «Сказки о попе и о
работнике его Балде», третья для «Сказки о мёртвой царевне», четвёртая для
вступления к поэме «Руслан и Людмила». Арина Родионовна была первой
слушательницей многих стихов поэта. Не только сказки слышал от неё поэт, Арина
Родионовна была глубоко верующим человеком, много времени проводила в молитвах.
Об этом упоминает в письме к Вяземскому сам Александр Сергеевич. Когда после
двух лет ссылки Пушкин получит разрешение покинуть Михайловское и уедет, няня
будет слать ему полные любви письма.
Арина Родионовна вела хозяйство, выполняла
различные поручения, в том числе по отправке книг из Михайловского после
ссылки. Друзья поэта, знакомые с Ариной Родионовной, были покорены её радушием
и сердечностью. Дельвиг, Вяземский передавали няне приветы, а Языков посвятил
ей два стихотворения. По признанию Пушкина, Арина Родионовна была «оригиналом
няни Татьяны» из «Евгения Онегина», няни Дубровского, прообразом мамки Ксении
из «Бориса Годунова», мамки княгини из «Русалки», женских образов романа «Арап
Петра Великого».
Последний раз Пушкин видел няню в
Михайловском 14 сентября 1827 года, за девять месяцев до её смерти. Арина
Родионовна скончалась 70 лет от роду, после недолгой болезни 31 июля (по н. ст.
— 12 августа) 1828 года в Петербурге, в доме Ольги Пушкиной (в замужестве
Павлищевой). Прощание с няней проходило скромно. Александр Сергеевич, не смог
попрощаться с любимой няней. На могиле Арины Родионовны не были указаны имя и
даты жизни. Поэтому могила была утеряна. До 1940 года думали, что её могила
находится в Большеохтинском кладбище. После проверки записей в церковных книгах
стало ясно, что покоится Арина Родионовна на Смоленском кладбище
Санкт-Петербурга. В 1977 году при входе на Смоленское кладбище была установлена
мемориальная доска в честь няни великого поэта: «На этом кладбище похоронена
Арина Родионовна (1758 —1828) — няня А. С. Пушкина: «Подруга дней моих суровых,
Голубка дряхлая моя!». В Ленинградской области в селе Кобрино Гатчинского
района в 1974 году открыт музей — «Домик няни А.С. Пушкина». На протяжении двух
веков этот дом был тесно связан с жизнью Арины Родионовны, её семьи и потомков.
Арина Родионовна
«Вы у меня беспрестанно в сердце и на уме, и только когда засну, то
забуду вас… Приезжай, мой ангел, к нам в Михайловское, всех лошадей на дорогу
выставлю… Я вас буду ожидать и молить бога, чтоб он дал нам свидеться… Остаюсь
вас многолюбящая няня ваша Арина Родивоновна».
Из письма няни Арины Родионовны Пушкину
Все было мудро предназначено
Судьбой — и сказки, и былины.
Его сама Россия нянчила
Руками крепостной Арины.
В светелке теплота перинная,
Свеча устало догорала,
И песня русская старинная
Его, младенца, пеленала…
Когда я в бронзе вижу Пушкина,
Стоящего в плаще крылатом,
Живое личико старушкино
Всегда мне видится с ним рядом.
Трудилась, господа не гневала,
Жила, как все… Вставала рано.
Но без нее, быть может, не было
У нас Людмилы и Руслана.
Хотя о нас она не грезила,
Когда с хитринкой, по-крестьянски,
То вдруг задумчиво, то весело
Ему рассказывала сказки.
Водила в сутолоке рыночной
На праздники народных зрелищ,
В душе звала сынком, кровиночкой,
А вслух — лишь Александр Сергеич.
С ним вы, Арина Родионовна,
В веках остались неразлучно.
Святое слово, слово Родина
Так с вашим именем созвучно.
Н. Доризо
Няня
Как будто все еще ютится
в притихшей горенке она.
В шашмурке беленькой из ситца,
с льняной куделью у окна.
И Кот-Баюн не возле дуба,
а возле ног ее поет.
И Пушкин все еще живет.
Вон как смеется белозубо...
Она сюртук ему зашила
суровой ниточкой сама
и рану теплую обмыла,
и, говорят, сошла с ума,
как только умер он.
Все пела
да сказки сказывать бралась,
да не в сердцах его пострелом
бранила, очищая грязь
с его одежи и обужи...
Топила печь и все ждала,
что он вернется
в дождь ли, в стужу...
Пусть няня раньше умерла,
и пусть не так все это было, —
я не боюсь попасть впросак:
она одна его любила
по-матерински,
просто так.
А. Баева
Арина
А кто он ей?
Не сын, не внук —
Дитя господское. И все же
Арина чуяла: барчук
Ее был на свете всех дороже.
Все ребятишки хороши,
Дай бог им крепкого здоровья!
Во всех не чаяла души.
Но этот был ее любовью.
И не к нему ли
Всяку ночь
Арина шла со сказкой сладкой? —
Весьма до сказок был охоч
Ее питомец ненаглядный.
Что сказки? —
Вымысел один.
Скорее, детям для острастки.
малолетний господин
В них видел более чем сказки.
А зорко око, чуткий слух
Не зря даны ему природой —
Он понимал:
Там русский дух!
Там Русью пахнет! И свободой.
Хоть до свободы путь далек,
Но сказки правду говорили.
И добру молодцу намек
Уже звучал в устах Арины.
Сама не ведая о том,
Она урок ему давала.
Простым крестьянским языком
Саму Россию диктовала!
Любовью сердца своего
Купель бессмертную согрела,
И душу певчую его
Оберегала, как умела.
Могла бы век ему служить
Когда б судьба не разделила…
Ведь в целом мире, может быть,
Она одна его любила.
Найдет ли счастие — как знать? —
Кудрявый мальчик со свирелью?
А ей теперь
В веках стоять
Над этой светлой колыбелью.
Т. Веселова
Няне
Подруга дней моих суровых,
Голубка дряхлая моя!
Одна в глуши лесов сосновых
Давно, давно ты ждешь меня.
Ты под окном своей светлицы
Горюешь, будто на часах,
И медлят поминутно спицы
В твоих наморщенных руках.
Глядишь в забытые вороты
На черный отдаленный путь:
Тоска, предчувствия, заботы
Теснят твою всечасно грудь.
То чудится тебе…
А. Пушкин
Зимний вечер
Буря мглою небо кроет,
Вихри снежные крутя;
То, как зверь, она завоет,
То заплачет, как дитя,
То по кровле обветшалой
Вдруг соломой зашумит,
То, как путник запоздалый,
К нам в окошко застучит.
Наша ветхая лачужка
И печальна и темна. —
Что же ты, моя старушка,
Приумолкла у окна?
Или бури завываньем
Ты, мой друг, утомлена,
Или дремлешь под жужжаньем
Своего веретена?
Выпьем, добрая подружка
Бедной юности моей,
Выпьем с горя, где же кружка?
Сердцу будет веселей.
Спой мне песню, как синица
Тихо за морем жила;
Спой мне песню, как девица
За водой поутру шла.
Буря мглою небо кроет,
Вихри снежные крутя;
То, как зверь, она завоет,
То заплачет, как дитя.
Выпьем, добрая подружка.
Бедной юности моей,
Выпьем с горя; где же кружка?
Сердцу будет веселей.
А. Пушкин
* * *
Я сам не рад болтливости своей,
Но детских лет люблю воспоминанье.
Ах! умолчу ль о мамушке моей,
О прелести таинственных ночей,
Когда в чепце, в старинном одеянье,
Она, духов молитвой уклоня,
С усердием перекрестит меня
И шопотом рассказывать мне станет
О мертвецах, о подвигах Бовы...
От ужаса не шелохнусь бывало,
Едва дыша, прижмусь под одеяло.
Не чувствуя ни ног, ни головы.
А. Пушкин
* * *
Наперсница волшебной старины,
Друг вымыслов игривых и печальных,
Тебя я знал во дни моей весны,
Во дни утех и снов первоначальных.
Я ждал тебя; в вечерней тишине
Являлась ты веселою старушкой,
И надо мной сидела в шушуне,
В больших очках и с резвою гремушкой.
Ты, детскую качая колыбель,
Мой юный слух напевами пленила
И меж пелен оставила свирель,
Которую сама заворожила.
Младенчество прошло, как лёгкой сон.
Ты отрока беспечного любила,
Средь важных Муз тебя лишь помнил он,
И ты его тихонько посетила;
Но тот ли был твой образ, твой убор?
Как мило ты, как быстро изменилась!
Каким огнём улыбка оживилась!
Каким огнём блеснул приветный взор!
Я помню чудное мгновенье
Покров, клубясь волною непослушной,
Чуть осенял твой стан полувоздушный;
Вся в локонах, обвитая венком,
Прелестницы глава благоухала;
Грудь белая под жёлтым жемчугом
Румянилась и тихо трепетала…
А. Пушкин
К няне А.С. Пушкина
Свет Родионовна, забуду ли тебя?
В те дни, как, сельскую свободу возлюбя,
Я покидал для ней и славу, и науки,
И немцев, и сей град профессоров и скуки, —
Ты, благодатная хозяйка сени той,
Где Пушкин, не сражен суровою судьбой,
Презрев людей, молву, их ласки, их измены,
Священнодействовал при алтаре Камены, —
Всегда приветами сердечной доброты
Встречала ты меня, мне здравствовала ты,
Когда чрез длинный ряд полей, под зноем лета,
Ходил я навещать изгнанника-поэта,
И мне сопутствовал приятель давний твой,
Ареевых наук питомец молодой.
Как сладостно твое святое хлебосольство
Нам баловало вкус и жажды своевольство!
С каким радушием — красою древних лет —
Ты набирала нам затейливый обед!
Сама и водку нам и брашна подавала,
И соты, и плоды, и вина уставляла
На милой тесноте старинного стола!
Ты занимала нас — добра и весела —
Про стародавних бар пленительным рассказом:
Мы удивлялися почтенным их проказам,
Мы верили тебе — и смех не прерывал
Твоих бесхитростных суждений и похвал;
Свободно говорил язык словоохотный,
И легкие часы летали беззаботно!
Н. Языков
На смерть няни А.С. Пушкина
Я отыщу тот крест смиренный,
Под коим, меж чужих гробов,
Твой прах улегся, изнуренный
Трудом и бременем годов.
Ты не умрешь в воспоминаньях
О светлой юности моей,
И в поучительных преданьях
Про жизнь поэтов наших дней.
Там, где на дол с горы отлогой
Разнообразно сходит бор
В виду реки и двух озер
И нив с извилистой дорогой,
Где, древним садом окружен,
Господский дом уединенный
Дряхлеет, памятник почтенный
Елисаветиных времен, —
Нас, полных юности и вольных,
Там было трое: два певца,
И он, краса ночей застольных,
Кипевший силами бойца;
Он, после кинувший забавы,
Себе избравший ратный путь,
И освятивший в поле славы
Свою студенческую грудь.
Вон там — обоями худыми
Где-где прикрытая стена,
Пол нечиненный, два окна
И дверь стеклянная меж ними;
Диван под образом в углу,
Да пара стульев; стол украшен
Богатством вин и сельских брашен,
И ты, пришедшая к столу!
Мы пировали. Не дичилась
Ты нашей доли — и порой
К своей весне переносилась
Разгоряченною мечтой;
Любила слушать наши хоры,
Живые звуки чуждых стран,
Речей напоры и отпоры,
И звон стакана об стакан!
Уж гасит ночь свои светила,
Зарей алеет небосклон;
Я помню, что-то нам про сон
Давным-давно ты говорила.
Напрасно! Взял свое Токай,
Шумней удалая пирушка.
Садись-ка, добрая старушка,
И с нами бражничать давай!
Ты расскажи нам: в дни былые,
Не правда ль, не на эту стать
Твои бояре молодые
Любили ночи коротать?
Не так бывало! Славу богу,
Земля вертится. У людей
Все коловратно; понемногу
Все мудреней и мудреней.
И мы… Как детство шаловлива,
Как наша молодость вольна,
Как полнолетие умна,
И как вино красноречива,
Со мной беседовала ты,
Влекла мое воображенье…
И вот тебе поминовенье,
На гроб твой свежие цветы!
Я отыщу тот крест смиренный,
Под коим, меж чужих гробов,
Твой прах улегся, изнуренный
Трудом и бременем годов.
Пред ним печальной головою
Склонюся; много вспомню я —
И умиленною мечтою
Душа разнежится моя!
Н. Языков
Няня Пушкина
Подруга дней моих суровых,
Голубка дряхлая моя…
Пушкин
Сквозь льдистое оконце
С морозной вышины
Глядит литое донце
Серебряной луны.
По кровле ветер пляшет,
Гудит в ночном саду,
И снег волнистый пашет
На скованном пруду…
Но здесь, в углу родимом,
Ночной не страшен клик:
Лампада алым дымом
Ласкает темный лик.
Не спится старой няне.
Лежанка, как огонь…
Прошелестели сани,
Зафыркал бодрый конь.
Бревно в углу стрельнуло,
Мороз — что час — лютей.
Кот моется у стула,
Зовет-сулит гостей.
Прислушалась, привстала:
Часов старинных хрип,
И за стеной средь зала
Шагов знакомых скрип.
Вошла ворчунья в зальце,
Зажав в руке костыль…
Со свечки каплет сальце,
Трещит-чадит фитиль,
Бумага грудой белой
Разрыта на столе,
Лесок оледенелый
Сверкает на стекле.
Над ширмой, как заплата,
Сухой полыни клок.
Цветная кисть халата
Взлетает мерно вбок…
«Опять, неугомонный,
Проходишь до утра,
Как домовой бессонный?
Давно в постель пора!»
Сняла нагар со свечки.
Кот входит важно в зал.
Поэт у жаркой печки,
Скрестивши руки, стал.
В саду — глухие вскрики
И лунные межи…
«Дай, старая, брусники,
Да сказку расскажи…»
На стареньком диване
У мерзлого окна
Дремотный голос няни,
Как плеск веретена.
В руках мелькают спицы,
Трясется голова,
И вьются небылицы —
Волшебные слова:
Про лешего Антипку,
Про батрака Балду,
Про золотую рыбку,
Про кузнеца в аду…
Зарделось в зале лето,
Шумит-шуршит травой.
В простенке тень поэта
С курчавой головой…
А кот все горбит шубу,
Не тот ли это кот,
Что был прикован к дубу
У синих-синих вод?
«Распелась… Вот чечетка!
Смотри, в саду — светло».
И крестит няня кротко
Любимое чело.
Не спится дряхлой няне.
Все косточки болят…
В оранжевом тумане
Мерцает тихий сад.
Завыли псы. Не волк ли?
В окне сугроб — копной.
Шаги за стенкой смолкли.
«Улегся. Спи, родной…»
За снежным перелеском —
Не гость ли? Ох, Творец! —
Залился ровным плеском
Веселый бубенец.
Быть может, друг столичный!
Пойти бы на крыльцо…
Беседы, хохот зычный,
Шипучее винцо…
Вот Сашеньке б утеха!
Сидит в снегах, как волк.
Но отзвенело эхо,
И колокольчик смолк.
Пора вставать. Поспала.
В углу белеет печь…
Баранки обещала
Она ему испечь.
Саша Черный
Разговор с Ариной Родионовной
— Из времени из оного,
Из вечности своей,
Арина Родионовна,
Поди ко мне скорей!
Твой домик, слышь ты, маленький
В Михайловском родном
От кровли до завалинки
Испепелен огнем.
Усадьбу мы лелеяли
Поболе сотни лет,
Гремели юбилеями
На весь-то белый свет!
Сияло людям солнышком,
Негаснущей звездой
Курчавого смугленыша
Любимое гнездо.
Теперь там только уголья
В снегу погребены.
В развалинах под вьюгами —
Святыня всей страны.
— Да как же это сделалось?
Не утаи, родной!
Илья-пророк разгневался,
Ударил молоньей?
Иль стали по Сергеичу
Вы панафиду петь,
И от свечи копеечной
Добро пошло гореть?
— Для горюшка мудреного
И слова не найду.
Арина Родионовна,
Попали мы в беду!
Ползучею, летучею
Нахлынул враг ордой,
И с этой вражьей тучею
Ведем мы лютый бой.
— Эх, помню Русь паленую!
Уж я в летах была,
Когда Наполеонова
Орда по селам шла.
Да не пустили к вотчине
Мы недругов земли,
Стегали их с обочины,
В самой Москве их жгли.
— Не быть теперь в ней идолам,
Не быть врагу живым!
Не выдали, не выдадим
Родной своей Москвы!
Михайловское милое
Мы восстановим вновь.
Поит великой силою
Нас к Пушкину любовь.
Ты лишь ему не сказывай,
Что домик твой сожжен.
Мы справимся с заразою,
Врага прогоним вон.
— Гоните горячей еще,
Ослобоните Русь!
А я уж свет-Сергеичу
Про дом не заикнусь.
С. Городецкий
У домика няни
Арина Родионовна —
Какое имя-отчество!
Его нам с детства раннего
Пропеть тихонько хочется.
Пока не обнял Пущина
Поэт в своем изгнании,
Одно ему отпущено:
Беседа с доброй нянею.
Обоим им не спится,
Толкуют без опаски,
А нянюшкины спицы
Вывязывают сказки.
Мелькнет перо жар-птицы
В пылающих поленьях,
И горница-темница
Светлеет на мгновенье.
Арина Родионовна —
Какое имя-отчество!..
Нам свято всё, что скрасило
Поэта одиночество.
Е. Серова
Няня Арина Родионовна
О чём-то плачет в перелеске,
Грусть наводя, ночная птица.
Колышет ветер занавески.
Вновь няне старенькой не спится.
До сна ли, если мыслей стая
Всё кружит, кружит словно туча.
«Как там мой ангел? Городская
Жизнь для него едва ли лучше.
Оно конечно, стал он старше,
Лишь только жил бы, не страдая»
И молится о счастье Саши
Тихонько нянюшка седая.
Е. Урусова
Арине Родионовне, няне А. С. Пушкина
Сказать мы можем без сомнений,
Как подрастал великий гений,
Не зная горестей и бед,
Под впечатлением детских лет.
Как ему няня напевала,
Когда еще ребенком был,
И сколько сказок рассказала,
Обогащая ум и пыл.
Златого сердца доброту
Она любимцу отдавала,
Делила с ним его беду,
Ждала и слезы проливала.
Поэт был в сердце и уме
Простой безграмотной старушки.
Стихи все знают о зиме,
Что написал в ее избушке.
Глубокой мудрости полна,
Вела вечерние беседы,
Ее сказаний старина
Осталась в пушкинском наследии.
Следы их неразрывной дружбы
В стихах живут и будут жить.
Потомкам эту няню нужно
И помнить, и благодарить.
Н. Ордовская
А. С. Пушкин. Няня
Вновь тайной околдован
январский вечерок.
Арина Родионовна —
народный говорок.
Ложатся тени длинные
на белую постель.
Истории былинные,
Событий карусель.
Чепец, седые волосы,
как нимб над головой.
С тобою тихим голосом
поет и Пушкин твой.
«Морозный день чудесный!»
Он всех околдовал.
И юноша известный
тебя не забывал.
Вдвоём закат встречая,
как — будто есть вина,
Вы пили вместо чая,
по кружечке вина.
И было веселее
зимою в холода.
С одной тарелки ели
холопы, господа.
Ступая, как по жердочке,
На огонёк зайдём.
Немножечко вишнёвочки
за трапезой нальём.
Стихи перечитаем,
что знаем с детских лет,
И вместе помечтаем,
каким бы был Поэт?
Зачем ушел так рано?
Заказ был от кого?
Смертельной стала рана
не только для него.
Г. Томашевская
Арина Родионовна
Няня крепостная,
Не окончив школ,
Излагала устно
Эпос и фольклор.
Из чудесных сказок
Словно — вот — вчера
Ряд волшебных красок
Полнил вечера.
Здесь и злые чары,
И дела добра,
И судьбы удары,
Но пока храбра,
Не иссякла удаль
Добрых молодцов
Будет светлым угол
Для седых отцов.
Верой и надеждой
Наполняла дом,
Этою одеждой
Снарядила том
Не один в дорогу —
Барин всё увёз.
Напечатал к сроку
Быль народных грёз.
Наизусть мы знаем
Автора с тобой,
Веру осязаем
Няни за спиной.
Новым светом Пушкин
Сказки зажигал,
Дух высокий нянин,
Чтоб не угасал.
Л. Ревенко
Арине Родионовне — 1
Старый домик под березой,
Суть покосившийся забор,
Сирени кустик чуть лиловой,
Два окна глядят во двор...
Дом как дом, вот только старый!
Стоит здесь парочку веков...
Но домик этот знает каждый,
Поклон ему дарить готов.
Здесь родилась, росла девчонкой,
В церкви Ариной нарекли,
Была бедна, в одной юбчонке
Порой ходила года три...
А вкруг деревни — леса дебри,
Там волшебство! Там Леший был!
В овраге, где ивняк — там черти!
И Домовой под печкой жил....
А на лугу, куда босою
Арина бегала к реке,
Русалки мылись там росою,
Увидишь это — быть беде!
Никто не знал в те годы детства
Её прекраснейшей судьбы —
Что будет жить она в соседстве
И нянчить гения страны......
Не знала в годы те, что сказки
Поэта будут вдохновлять,
Что все частушки и рассказки
В поэмы будет он вставлять...
Что он прославит её имя,
Всю жизнь любя её, как мать...
И мы, потомки, чтим Арину,
Поклон за Пушкина спешим отдать...
З. Морская
Арине Родионовне — 2
Зайди сюда с благоговеньем!
Здесь, без прикрас, Арины дух.
Взгляни на колыбель с волненьем,
В ней сено с луга, а не пух...
Подзор, что связан по ночам
Простым крючком под свет лучин...
На печке сохнут туеса,
Из липы лапти — красота!
Лоскутный коврик под ногами,
Полотенце «с петухами»,
И выходной для баб наряд —
С блузкой — красный сарафан....
Остановись. И помолчи...
Коль Богом ты не обделён,
Увидишь девочку в тиши....
За ней — Россия. И Пушкин, он!
З. Морская
Арина Родионовна
Арина Родионовна, мой свет,
не зря ты вынянчила Сашу.
Такой родился на Руси поэт —
Европу он стихами — в кашу.
Арина Родионовна, душа,
коль не твои б запевки и сказанья,
сколько мы лишились бы тогда
от эпиграмм до храброго Рагдая.
Арина Родионовна, дружок,
лишь с тобою находил он упоенье
и носил твой тёплый свитерок
во дни и бурь и дуновенья.
Арина Родионовна, печаль
не залить нам налитою кружкой.
Арина Родионовна, качай
колыбель, где родина и Пушкин!
В. Чибриков
Арине Родионовне
«Выпьем, добрая подружка
Бедной юности моей,
Выпьем с горя», — просил Пушкин…
С няней было веселей!
Да, к чему веду всё это? —
Дух в Арине всей Руси.
Ведь в рассказах няни — света
Много, лишь всё донести…
Александр со всеми спорил,
Церковь ли, иль монархизм…
Ведь рассказы няни помнил
О языческой Руси!
Много, много в его сказках
Есть — попы не признают…
То, что быль была в рассказах —
Все историки приврут!
Воспитанием сердечным
Александр был обоймлен…
Правой Верой Русов вечной,
В Веды предков облачен!
На века живой остался
В вечной памяти поэт.
С няней русский дух впитался,
Дух свободы им воспет!
Е. Достман
Арина Родионовна — няня А. С. Пушкина
Ах, Арина Родионовна,
Крепостной тогда была,
Не Ивановна, не Семеновна
И не Федора жена.
Он узнал ее не скоро,
Привезли в именье к ним,
Ганнибал купил, сурово
Обращался, кто не мил.
Шесть годочков было Сане,
Когда свиделись они,
Так назвали: «Твоя няня.
Будет жить здесь до зимы».
Сказкам не было отсчета,
Финский этнос помогал,
В благодарность для почета
Он стихи ей посвящал.
Старорусскую ту веру
Память помнила всегда,
В Пугачева дело веря,
То была ее беда.
Он писал стихи и сказки
И для взрослых, и детей,
Рисовались картинки краской,
С ними было веселей.
Позже повести писались
И «Дубровский» в том числе,
Его поступки не умалялись —
Пугачев во всей красе.
Он писал ее рассказы,
Сам не думая о том,
Что людьми прочтутся сказы:
Дуб растет...цепь на нем.
Н. Мишель
Арина (Иринь) — крещенная как Ирина.
Родословная идет от финского племени ижорцев.
Ингерманландия — отсюда сказы о леших, водяных и т.д.
Братья и сестры жили в г. Пскове — знала об Е. Пугачеве
по вере — старообрядцы.
Комментариев нет
Отправить комментарий