Азбука нравственности в стихах. Правда

Правдивость – качество человека говорить истину, не скрывать от людей и самого себя действительное положение дел.

О преимуществах правды

Правду высказать

Недолго,

А соврёшь –

Придется долго,

Долго-долго,

Долго-долго.

Может быть, – из чувства долга –

Без конца

Придется врать.

Лучше

Времени не трать!

Б. Заходер

Правда

Ты знаешь, как выглядит правда?

Тогда нарисуй мне её.

Как русская речка Непрядва,

Поднявшая к бою копьё?

Как луч, рассекающий тучу?

Как в чистой прохладе родник?

Как свет, что поднялся на кручу

И к самой вершине приник?

А может быть, правда суровей?

И вид у неё не такой?

В рубцах, почерневших от крови,

С подъятою к небу рукой?

Гнетёт её душу забота,

Как кривду скорее смолоть?

А может быть, правда всего-то

Солёного хлеба ломоть...

С. Островой

* * *

Не бойся правды, бойся лжи,

Чтоб жизнь твоя не стала мелкой.

Не обольщайся легкой сделкой

С душой. Лишь правдой дорожи.

Смолчишь, в старании пустом

Напрасно совесть утешая,

Но ложь, пусть даже небольшая,

С лихвой аукнется потом.

М. Пляцковский

* * *

Есть правда мудрая, седая,

Через насилие она

Проходит облик не меняя,

Самой себе всегда верна.

Она доказывает «Честно,

Мой друг, ты прожил жизнь свою,

А ложь и ловкость, как известно,

Я, истина, не признаю».

Незрима пусть твоя награда,

Но право получают с ней

Спокойным и открытым взглядом

Всегда смотреть в глаза людей.

Д. Кугультинов

* * *

Россия есть у каждого своя:

Свои леса в ней и свои поляны,

Свои враги в ней и свои друзья,

Свои у всех на будущее планы.

Но чёрный хлеб её – у всех один,

Насущный хлеб, что Правдою зовётся,

Не все им сыты. Только все едим,

Его хватает нам и остаётся!

С.Орлов

О правде

Вздыблена эпоха ветровая.

Но солдаты Слова встали в строй,

Правду, только правду признавая,

Горькую и страшную порой.

Тяготея к братскому союзу,

Видя – будни, но смотря – вперёд,

Мы спасаем правдой от иллюзий

Наш святой доверчивый народ.

Для себя считаю я за счастье,

Что сквозь все кромешные года

Ни моё перо, ни мой фломастер

Фальшью не грязнились никогда.

Нелегко любить родную землю.

Отчий край растерзан и разбит…

Я пишу, – но снайпер мой не дремлет.

Я пишу, – но киллер мой не спит.

Л. Щипахина

* * *

Иносказаний от меня не ждите!

Я вижу в них лишь разновидность лжи.

Что думаешь о людях и событьях,

С предельной откровенностью скажи.

Я знаю силу выстраданной правды

И мысли обнаженной и прямой,

И мне противны хитрые тирады,

Рождённые иронией самой.

Испытанный и радостью и болью,

Искавший путь не по чужим следам,

Ни плакать, ни смеяться над собою

И сам не буду и другим не дам.

Е. Долматовский

Правда

Жизнь людская долго длилась,

И за серой мглой веков

Правда, честь и справедливость

Бились в тяжести оков.

По России дух бродяжий

Шлепал с правдой босиком,

И была она сермяжной,

И жила под сермяком.

За горами, за долами

Правда шла сквозь строй цепей

И гремела кандалами,

Заглушая звон церквей.

Стыла вольная отвага

В рудниках, в лесах, в степях,

И одна была отрада —

Арестантский стон в цепях.

Но ударила «Аврора»,

И пошло наоборот,

И неправду поборола

Правда, действие, народ!

Сердцевина жизни — сердце,

Корень жизни — труд, борьба.

Мы теперь единоверцы,

Наша правда — власть труда.

И никто не развенчает

Взгляда нашего вовек.

Только труд обозначает,

Сколько стоит человек!

В. Боков

Сонет

Правду не надо любить: надо жить ею.

Воспитанный разнообразным чтивом,

Ученье схватывая на лету,

Ты можешь стать корректным и учтивым,

Изысканным, как фигурист на льду.

Но чтобы стать, товарищи, правдивым,

Чтобы душе усвоить прямоту,

Нельзя учиться видеть правоту

Необходимо сердцу быть огнивом.

Мы все правдивы. Но в иные дни

Считаем правду не совсем удобной,

Бестактной, старомодной, допотопной —

И гаснут в сердце искры и огни...

Правдивость гениальности сродни,

А прямота пророчеству подобна.

И. Сельвинский

Зачем эта правда...

От правды порою так много дурных новостей…

Нежданных болезней и необъяснимых смертей…

Становится страшно услышать о правде, друзья…

Я ложь не терплю, но не радует правда моя…

Как другу сказать, что ему изменяет жена?

Как муж скажет мне, что ему я уже не нужна?

Как маме признаться, что плачу в подушку в ночи?

Как Богу сказать, что утеряны к правде ключи?

Зачем эта правда, что рушит надежды за миг?

От правды душа разрывается, слышится крик!

Я правду жестокую близким сказать не могу…

Солгу: «Всё со мной хорошо…» Их покой сберегу.

А стоит ли, правду узнав, в жизнь другого влезать?

Одним на других беспардонно глаза открывать?

Со страшною правдой не все могут дальше прожить…

А вдруг после сказанных слов станет не с кем дружить?

Друзья, не всегда тот, кто правдою хвастался – друг,

Ведь правда как бомба взрывает за миг всё вокруг…

И ней как оружием ранят сердца и умы.

Так боль причиняем зачем злобной правдою мы?

Как жизнь уберечь, если правда сбивает с пути?

Красиво смолчав, можно семьи от горя спасти…

Волнение близких мы сможем унять – не вопрос…

Чем меньше проблем наших знают – тем меньше и слёз…

Мне так захотелось судьбу обмануть хоть разок…

И выбрать самой нужный путь из неровных дорог…

Устала от правды-убийцы, хоть верь, хоть не верь…

Я ложь во спасенье ценю больше правды теперь…

И. Самарина-Лабиринт

Правда и ложь

Ложь – на поверхности. Мыльная пена:

Манит, мерцает, слепит, пузырится.

Правда – основа. Мудра, неизменна.

Несокрушимо тверда, как граница.

Тщится Лукавый внести дополненья,

Суть опорочить, черты размывая –

Пену разносит и сеет сомненья,

В дебри уводит дорожка кривая.

Лжи небоскрёбы под радужной сенью

Дышат фантомами и облаками.

Там уживаются «ложь во спасенье»,

«…понад усе!» и «добро с кулаками».

Правды жилище устойчиво, прочно.

В этом, на совесть построенном зданье,

Вера – незыблема, честь – непорочна,

Дух справедливости и созиданья.

Что бы ни пели враждебные силы,

Как бы ни лгали улыбками лица, -

Знаю наверное – определила:

Правда – спокойна; а ложь суетится -

Льёт суррогаты, обложки и стразы

Рог изобилия в мир потребленья.

Правда – нам доблестных дедов наказы,

Самосознанье и преодоленье.

О. Альтовская

Сказка о Правде

Часть первая

Когда это было – гадать мы не будем,–

Давно затерялся тот месяц и год.

Но только однажды надумалось людям

Узнать, доискаться – где Правда живет.

Повсюду о ней говорили немало,

А видеть её не случалось пока.

И вот порешили, что время настало,

И выбрали миром посла-ходока.

В дорогу ему сухарей насушили,

Собрали – не знаю уж сколько – рублей,

Три пары лаптей запасных положили,–

Носи, мол, Савелий Кузьмич, не жалей...

Кузьмич собирался разумно, толково,–

Он был в этом деле великий знаток,–

И вышел к народу – совсем уж готовый, –

В руке посошок, за плечами мешок.

Простился Савелий с родными местами,

Отправился в путь по теплу, по весне...

А Правда – сказали – живет за лесами

В какой-то далёкой-далёкой стране.

Живет она там, никому не подвластна –

Владычица-Правда – сильна, молода.

Глаза ее зорки, лицо её ясно,

И слово ее справедливо всегда.

Глумиться она ни над кем не позволит

Обиды она не простит никому.

Бесчестным и подлым глаза она колет,

Хотя б это было – царю самому.

А честным дает она силу такую,

Что в море не тонет, в огне не горит...

Шагает Савелий неделю, другую:

– Не близко, да что же, – дойду, – говорит.

С утра и до ночи шагает Савелий,

А солнце закатится, ночь подойдёт,–

Разложит костёр у какой-нибудь ели,

Вздремнёт до рассвета и – снова вперёд.

А лес – неприютный. Болотистый, топкий.

А лес нелюдимый – дремучий, сплошной.

Ни хаты нигде, ни дорожки, ни тропки,

Ни даже зарубки нигде ни одной.

Савелию трудно. Усталость да старость

Всё на ухо шепчут:– «Тебе бы на печь...

Поди, сухарей-то совсем не осталось,

Одёжа порвалась и валится с плеч.

Куда тебе, старому, в дальние дали!»

Но он ободряет себя самого: –

Не так ещё люди за Правду страдали,

И я потерплю, потружусь... Ничего...

И нет, не сдаётся соблазну Савелий,–

Все дальше и дальше идёт напрямик.

И вот уже видит – леса поредели,

А вот уж и город какой-то возник.

Савелий вошёл в городские ворота,–

Толпится, бежит, суетится народ.

И начал расспрашивать он у народа: –

Позвольте узнать мне – где Правда живёт?

Одни торопливо ему отвечали:

– Не знаем...

– Не слышали...

– Нету такой...

Другие совсем почему-то молчали,

А третьи печально махали рукой.

И только один повстречался речистый,

Что дал, как и надо, подробный ответ:

– Здесь все у нас есть – и цари, и министры,

Законы и судьи. А Правды вот нет.

И сами б её мы увидеть хотели,

И сами вздыхаем – пришла бы хоть раз...

Да так ли всё это? – не верит Савелий, –

У нас говорили, что Правда – у вас.

Пускай говорили,– заметил прохожий,–

А ты говоренью не всякому верь.

Коль здесь и была она раньше, быть может,

Так днём с фонарём не отыщешь теперь...

Савелий на палку опёрся устало,

Седой головою поник старина:

У вас её нету, у нас не бывало,–

Тогда укажите – так где же она?

Нельзя мне вернуться с пустыми руками,

Нельзя! И прохожий ответил ему:

Мне сказывал дед, что она – за горами,

А где – неизвестно о том никому.

Савелию люди снесли понемногу –

Кто грош, кто портянки, кто хлеба кусок.

Собрался Савелий и – снова в дорогу, –

В руке посошок, за плечами мешок.

Идет он по кручам, по скалам, по глыбам

И скрыть удивленье не может своё:

Эх, сколько земли тут поставлено дыбом!

Эх, сколько тут зря пропадает её!

А дома почти из-за каждой полоски

Ведут мужики вековую войну...

И вспомнил Савелий родные берёзки,

Избенку свою и старуху-жену.

Сидит она, может, без соли, без хлеба

И ждёт не дождётся назад старика.

А он подобрался под самое небо,

Под самые что ни на есть облака.

Об острые камни изранены ноги,

И дождь его мочит, и солнце печёт.

Бредёт он один, без пути, без дороги,

И верстам, и дням потерял уже счёт.

И всё тут пустынно, безжизненно, глухо.

Однако ж Савелий стоит на своём:

За матушку Правду потерпим, старуха!

А сыщется Правда – не так заживём...

И кто уж там знает – нескоро иль скоро,–

Но встретил Савелий свой радостный день:

Все ниже и ниже становятся горы,

Все ближе и ближе дымки деревень.

Спустился Савелий Кузьмич на равнину,

Прошёл, миновал он последний откос.

Пасут пастухи на лужайке скотину –

Все мелкую больше – овечек да коз.

У самой реки, в закопчённой посуде,

Дымится обед на походном огне...

Скажите, пожалуйста, добрые люди,

Где Правда находится в вашей стране?

Хожу я, брожу по земле одиноко,

Жену сиротою оставил в дому...

До бога высоко, до Правды далёко,–

Пастух поговоркой ответил ему.–

И сами б её мы увидеть хотели,

И сами вздыхаем – пришла бы хоть раз...

Да так ли все это? – не верит Савелий, –

Мне точно сказали, что Правда – у вас.

– Да кто ж тебе выдумал это, дружище?

Да как же такому поверить ты мог? –

У нас её днем с фонарём не отыщешь,

А те, что искали, попали в острог.

И ты попадёшь, коль расспрашивать будешь, –

Палач тебе мигом отхватит язык...

Так где ж она, где ж она, добрые люди? –

Хоть слово скажите! – взмолился старик.–

Нельзя мне вернуться с пустыми руками,

Нельзя!.. И пастух отвечает ему:

Мне сказывал дед, что она – за морями,

А где – неизвестно о том никому.

Собрался Савелий. Овечьего сыру

В дорогу ему принесли пастухи.

Спасибо за всё. Оставайтеся с миром!

А я побреду уж страдать за грехи.

Пока ещё движутся старые ноги –

Пойду, попытаюсь в последний разок...

И снова Савелий идет по дороге –

В руке посошок, за плечами мешок.

Идет по долинам, шагает по взгорьям,

Душа его думой все той же полна...

Подходит Савелий к широкому морю,

Гуляет по морю крутая волна.

Ударится в берег, застонет, заропщет,

И белые слёзы взлетят в вышину...

Скажи, перевозчик, скажи, водогрёбщик,

Возможно ль попасть мне на ту сторону?

Мне нужно, – я Правды ищу непреложной,

Я шёл сюда многие тысячи верст...

И тот отвечает: – Попасть-то возможно,

Да, видишь ли, дорог у нас перевоз.

Поспорил Савелий: мол, так не годится,–

Расходы мои без того велики...

Однако ж с деньгами пришлось распроститься,

Что миром собрали ему земляки...

Выходит корабль на морские просторы,

И скорбно Савелий глядит с корабля:

Прощайте, долины, пригорки и горы!

Прощай, хоть чужая, а все же земля!

Но вот и земля отодвинулась вскоре,–

Исчезла, растаяла вся без следа.

Куда ни посмотришь – бескрайное море,

И в полдень, и в полночь – вода да вода.

Неделя проходит, а нету причала,–

Хотя б островок показался какой!..

А море вскипало, а буря крепчала,

Корабль заливало волною морской.

Скрипит и дрожит он – совсем ненадёжен,

Того и гляди – разойдётся по швам.

И шепчет Савелий:

– Услышь ты нас, Боже,

Пошли свою милость великую нам...

И вдруг налетела такая махина,

Что с палубы мигом снесло старика.

Савелий подумал, что это кончина,

Но всё ж ухватилась за что-то рука.

Подумал Савелий, что грешную душу

Потребовал бог и что быть ей на дне.

А всё-таки выплыл Савелий на сушу,

Добрался Кузьмич на каком-то бревне...

Обсох, отдышался Кузьмич понемногу

На жёлтом, на тёплом приморском песке.

Умылся, напился и – снова в дорогу,

И снова шагает себе налегке.

И кто бы ни встретился – пеший иль конный, –

Тотчас же Савелий Кузьмич за своё:

– Скажи, укажи, человек незнакомый,

Где Правда живет? Далеко ль до неё?

Но слышит ответ он всё тот же, привычный:

– Не знаем...

– Не ведаем...

– Нет её здесь...

Ты б в город подался – там знают отлично,

Там люди на это учёные есть...

– Что ж, в город так в город! – Наверно, недаром

Туда посылают. Попробуем там!

И бродит Кузьмич по дворам, по базарам,

По улицам шумным, по тихим церквам.

Однако ж и там невесёлые вести,

Однако ж и там он следа не нашёл:

«Мол, кто её знает – в каком она месте,

Мол, ты обратился бы в адресный стол»...

Кузьмич приуныл: – Неужели же крышка? –

Весь свет обошёл я, и вот тебе, вот...

Но тут подвернулся какой-то мальчишка:

– Я, дедушка, знаю, где Правда живёт.

Я все расскажу вам, я все растолкую,–

Мы с бабушкой книжку читали одну –

Как выгнали за город Правду людскую

Богатые люди ещё в старину.

С тех пор и живёт она там, на отлёте,

Вдали от дороги, в избушке своей;

Как за город выйдете – сразу найдёте, –

Так сказано, дедушка, в книжке моей...

Савелий идёт, опираясь на палку,

И шепчет: – «Ужель посчастливится мне?»...

Прошёл он заставу, казармы и свалку

И видит – избушка стоит в стороне.

Стоит она – заткнуто тряпкой окошко,

И крыша, и стены покрылися мхом.

И к ней не ведёт ни дорожка, ни стёжка,

И только бурьян да крапива кругом.

Он палкою в дверь постучался несмело –

Мол, есть ли хозяева в этом дому?

И дверь подалася, пошла, заскрипела,

И вышла седая старуха к нему.

Глядит на него вопросительным взглядом:

Чего тебе, страннику, надобно здесь?..

Мне, милая, Правду увидеть бы надо...

А та отвечает: – Я Правда и есть.

Кузьмич не поверил: – Нет, ты не такая, –

К другой я спешил наяву и во сне.

Так где ж она, где ж она, эта другая,

Что светит, как солнце? К ней надобно мне.

Я труд совершил для неё непомерный,

Всю горькую чашу я выпил до дна –...

А та отвечает: – Забыл ты, наверно,

Что Правда на свете бывает одна.

– Да нам же сказали, что ты – молодая, –

Вздыхает Кузьмич, – и собой хороша,

А ты же старуха – седая, худая,–

Посмотришь – в чем держится только душа.

А та отвечает: –

И это не диво: –

Забыл ты,– знать, память твоя коротка,–

Что выдумка только сладка и красива,

А сущая Правда сурова, горька.

Всё верно. Все складно и ладно выходит, –

Кивает Савелий Кузьмич головой,

– Да что ж к тебе, Правда, никто не приходит?

Что ж стёжки твои зарастают травой?

А нам-то сказали, что Правда-царица

О людях заботится ночи и дни,

Что люди на Правду готовы молиться! –

А где ж эти люди? А где же они? –

Ответила Правда:

– Всем людям я рада,

Да очень уж трудно на них угодить:

Богатому Правды и вовсе не надо,

А бедный боится сюда приходить:

И так на него навалилося много

И бед, и несчастий, и горя – всего,

А к Правде – длинна и терниста дорога,

А Правде служить – тяжелее того.

Не всякий способен решиться на это,

Он легче утешится сказкой о том,

Что Правда иная находится где-то –

В каком-то нездешнем краю золотом;

Что нет её лучше, сильнее, красивей;

Она несурова, она нетрудна;

От мук и лишений, без всяких усилий,

Мгновенно людей избавляет она.

И ты ведь сказал мне, что ищешь такую,

Ты выдумке тоже поверил людской.

Но я не могу превратиться в другую,

И нету, Савелий, на свете другой –...

Так тяжко и горько Савелию стало,

Что еле он смог удержаться от слёз.

Про всё ты мне, матушка Правда, сказала,

Ответь же теперь на последний вопрос.

Ты знаешь – какие мы терпим лишенья,

Ты видишь – как наша судьба тяжела,

Как ждали мы все от тебя утешенья,

А ты нас утешить ничем не могла.

Пусть мы представляли тебя по-иному,–

Всё ж легче от этого делалось нам.

А если теперь возвращусь я до дому,

То что ж я скажу про тебя землякам?

Сказать им всю истину, как перед Богом,–

Да кто ж мне поверит? Какой человек?

Да там же за это убить меня могут,

Седины мои опозорят навек:

«Мол, что ты плетешь небылицы такие,

Бесстыжий бродяга, бессовестный мот! –

Пропьянствовал где-то на деньги мирские

И хочешь теперь одурачить народ!»

Нет, мне не поверят... А если, к примеру,

Поймут, осознают – так тоже беда:

Они ж потеряют последнюю веру,–

И что ж им – повеситься с горя тогда?

Прошу я тебя – научи, посоветуй...

Чего же молчишь ты? Ответь, помоги!..–

И Правда сквозь слёзы сказала на это:

А ты... про меня-то... возьми... и солги...

Часть вторая

Кузьмич по-хорошему с Правдой простился:

Прости, если что-нибудь вышло не так...

Три раза поклоном земным поклонился,

Помедлил, вздохнул и пошел на большак.

Идет он, шагает тропой придорожной

В родные пределы, в родные места.

А все же на сердце чего-то тревожно:

Нет, это сказала она неспроста...–

Солги, говорит. А сама-то ведь плачет! –

Пошли ты ей, господи, счастья и сил...–

Спросить бы мне надобно – что это значит,

А я-то, дурак, у нее не спросил...

Однако уже и заря догорает,

Уже о привале подумать пора.

Кузьмич у пригорка костер затевает

И долго в раздумье сидит у костра.

Огонь – то померкнет, то взнимется ярче,

По веткам сухим побежит, трепеща...

О чем так глубоко задумался, старче? –

Вдруг кто-то нежданно спросил Кузьмича.

Кузьмич удивился: – Вот странное дело! –

Кто мог бы прельститься ночлегом моим?..–

И видит – стоит в одеянии белом

Какой-то большой человек перед ним.

До плеч достает шевелюра седая,

Глаза его в самую душу глядят.

И книга в руках у него золотая,

И буквы на ней золотые стоят.

Кузьмич на вопрос отвечает вопросом:

Да кто ж ты? Что бродишь в потемках один?

А я, – говорит он, – Мудрец и Философ,

А я человеческой мудрости сын.

Могу объяснить я любую основу,

Любое начало могу я постичь –...

В беседе с Философом, слово за словом.

Раскрыл свои думы Савелий Кузьмич:

«Никак не могу, мол, добраться до смысла,

Хоть все и казалось мне ясным сперва:

Она же ведь – Правда. Ей ложь ненавистна, –

К чему же тогда ей такие слова?

Сама ж она слабость людскую корила

И слабости той же сдалась под конец»... –

Нет, это не слабость ее говорила,

Не слабость, Савелий,– ответил Мудрец.–

Бывают на свете великие души,–

Не сразу постигнешь всю их глубину...

Садись-ка поближе, садись да послушай,

А я расскажу тебе притчу одну.

И начал Философ: – Однажды в столице

Судья, по приказу царя своего,

Несчастного юношу бросил в темницу

И к смерти затем присудил он его.

А был этот юноша – добрый, красивый,

И был он у матери только один.

Но сколько ни плакала мать, ни просила,–

Не внял материнским слезам властелин.

В печали и скорби своей безутешной

Бродила она у тюремных ворот,

И думала: – Если уж смерть неизбежна,

То пусть он достойно и гордо умрёт!

Пусть в сердце его не иссякнет отвага,

И мужество пусть не покинет его! –

Идущий во имя народного блага

Не должен страшиться конца своего! –

Так думала мать. Но и то понимала: –

А вдруг над собой потеряет он власть? –

Он так ещё молод, он прожил так мало,

Что может отчаяться, духом упасть.–

И старая мать, для его утешенья,

Задумала сделать, что только могла:

Добилась она у судьи разрешенья

И в смертную камеру к сыну пришла.

Пришла, затаив свое тяжкое горе,

И тихо сказала: – Не бойся, родной! –

Я чую, я знаю, я верю, что вскоре

Опять, как и раньше, ты будешь со мной.

Я выпрошу, вымолю царскую милость,–

Ведь он же не зверь кровожадный в лесу.

И как бы мне ни было, что б ни случилось,

Но только тебя я от смерти спасу.

Настанет наш светлый, наш радостный праздник,

Ты больше не будешь сидеть под замком...

На площади, в час совершения казни,

Я трижды махну тебе белым платком.

Когда ты его над толпою заметишь,

То больше уже ничего не страшись.

И знай, что жива справедливость на свете,

И верь, что тебе возвращается жизнь...

С утра барабаны ударили глухо,–

Мудрец не спеша продолжает рассказ,–

И вышла на площадь седая старуха,

И стала у плахи в назначенный час.

Ведут её сына на казнь из темницы,

И грозно сверкает оружье солдат.

Но, словно бы он ничего не боится,–

Так шаг его ровен, так тверд его взгляд.

Он чуточку только поник головою,

И крикнула мать: – Не страшися, сынок!..–

И трижды взлетел над притихшей толпою

Заплаканный, горестный, белый платок...

Подумай, Савелий, легко ли ей было? –

Но сын её с мужеством встретил конец...

Нет, это не слабость ее говорила,

Не слабость, а сила, – прибавил Мудрец.

Она солгала, но какою ценою?

Она солгала, но во имя чего? –

Порой и неправда бывает святою,–

Такая неправда – превыше всего.

За эту неправду старуху седую

Народ через город понёс на руках.

И вписано имя её в золотую,

В нетленную книгу – на всех языках...

Мне нечего больше прибавить к рассказу,

Одно лишь прибавлю: умей понимать...

Савелий вздохнул и ответил не сразу:

Да-а... Это была настоящая мать!

Такую бы мать – написать на иконе,

Со всеми святыми в почетном ряду...

Да ты же, Савелий, как видно, не понял –

Чего я хочу и к чему я веду...

Савелий помедлил, подумал с минуту:

Быть может, и так – не осмыслил сполна.

А все-таки кажется мне почему-то,

Что как бы на Правду похожа она.

И Правда – ведь тоже – как эта старуха, –

Солги, говорит. А зачем, почему? –

Затем, чтобы люди не падали духом

И твердо бы шли по пути своему;

Чтоб с верой рождались и с ней умирали,

Чтоб в тяжкой невзгоде не гнулись в дугу;

Чтоб грудью за матушку Правду стояли...

Но вот одного я понять не могу:

Ведь люди искать её – снова и снова –

Пойдут, и найдут, и узнают о том,

Что сущая Правда – трудна и сурова, –

Узнают же, верно? – И что же потом? –

Мудрец отвечает:

– Узнают, выходит.

Но только не свалится ж Правда с луны:

Она ведь сама ни к кому не приходит,

А люди найти ее, люди должны!

И тот, кто отыщет – поймет непременно,

Что Правда – пускай и трудна, и горька,–

Но только она лишь вовеки нетленна,

Но только она лишь всегда велика;

И тот, кто увидит ее, разгадает,–

Такую почувствует силу в себе,

Что в море не тонет, в огне не сгорает,

Что радость победы приносит в борьбе;

Поймет он, что держится ею одною

Весь мир, и что нет, и не надо другой,

И в самое пекло пойдет за такою! –

Вот так-то, Савелий, мой друг дорогой.

Спасибо, прохожий, за доброе слово,–

Наполнил ты радостью сердце моё:

Хорошая притча – не скажешь худого,

Но будто б конец не такой у неё.

Хоть разумом слаб я и тёмен, быть может,

А все же кой-что примечаю, гляжу...

Садись-ка сюда да послушай, прохожий,

А я тебе новый конец расскажу.

И начал Савелий:

– Тот юноша видел,

Что все решено, и пощады не ждал.

Но матери он и намеком не выдал,

Что я, мол, неправду твою разгадал.

Молчал он и думал – какая большая,

Какая святая душа у нее! –

«Сидишь ты со мною, меня утешая,

А кто же утешит тебя самое?

Кто ношу с тебя непомерную снимет,

Кто высушит слезы на скорбном челе?..

Да будет твое материнское имя

Священным для всех сыновей на земле!

Пускай хоть во сне тебе счастье приснится,

Пускай хоть во сне к тебе радость придет!..

Прощай же навеки... Не бойся, орлица,–

Твой сын, твой орленок, как надо, умрет.

Своих палачей он с достоинством встретит –

Без страха, без слез и без жалоб судьбе»...–

Так юноша думал. А вслух он ответил:

Я все понимаю... Спасибо тебе...

И утром, на казни, открыто и смело,

Сказал он народу такие слова:

Я смерть принимаю за правое дело,

И Правда – да будет вовеки жива!..–

И был он лицом совершенно спокоен,

Как будто палач не его сторожил.

И лег он на плаху, и умер, как воин,

Как воин, последний свой подвиг свершил.

Давно уж, в безвестной могиле зарытый,

Лежит он – страдалец за бедный народ.

Но слово его до сих пор не забыто,

Но голос его и поныне зовет.

Он слышится людям все чаще и чаще...–

И тихо Философ промолвил в ответ:

Да-а... Был он, видать, человек настоящий,

Такие не часто родятся на свет.

Он жил не напрасно, погиб не впустую,

Нигде не свернул он с прямого пути...–

И книгу Философ раскрыл золотую,

Чтоб имя героя в ту книгу внести.

Покуда Философ в той книге заветной

Пером драгоценным водил по листу,

Поднялся Савелий Кузьмич незаметно,

Неслышно пошел от костра в темноту.

Как видно, ему у костра не сиделось,–

Хотелось подумать, побыть одному,

И что-то хорошее сделать хотелось

Всем людям на свете и свету всему.

Савелий взошел, не спеша, на пригорок,

Кругом огляделся – пустынно, темно.

Давно уж заснул, успокоился город

И в нем ни одно не светилось окно.

Всю землю окутывал сумрак глубокий,

В низине туман по-над речкою лег.

И только чуть видный – далекий-далекий –

Наверно, у Правды горел огонек.

Увидел Савелий, и весь встрепенулся,

И сразу как будто раздвинулась мгла.

Он стал на колени, лицом повернулся

К тем самым пределам, где Правда жила.

И долго глядел на огонь негасимый,

Не в силах глаза от него отвести: –

Услышь своего неразумного сына,

О, матушка Правда, услышь и прости!

К тебе мое старое сердце стремится,

Тебе – мои думы и каждый мой вздох...

Как мог я в тебе хоть на миг усомниться?

Как душу твою разгадать я не мог?

Ты–наше спасенье, оплот и твердыня,

В ночи – путеводная наша звезда.

Клянусь тебе, матушка Правда,– отныне

Я твой безраздельно, я твой навсегда.

Ты – совесть моя и моя ты награда

За все, что мне в жизни пришлось испытать.

Пускай ты такая – другой нам не надо,

Великая Правда – подвижница-мать.

Одна ты на свете чиста и надежна,

Одна ты – источник всей жизни живой.

Коль счастье людское под солнцем возможно,

То люди найдут его только с тобой.

Пусть будет мне тяжко, пусть будет мне плохо,

Пусть ждут испытанья на каждом шагу,

Но в сердце своем – до последнего вздоха –

Я, матушка Правда, тебя сберегу.

Готов за тебя я и в пламя, и в воду,–

Ты только скажи мне, ты только пошли...

Да светится свет твой всем в мире народам,

Великая Правда великой земли!

Костер догорел. Только уголья тлели.

Философ давно уж ушел от костра...

Спокойный и ровный, вернулся Савелий,

Взглянул на восток и промолвил: – Пора!..

Заря на востоке все явственней брезжит

Ложится на травы густая роса.

Становится сумрак все реже и реже.

В лугах уже слышится чья-то коса.

Савелий пожитки собрал немудрые,

Напился, умылся водой ключевой,

И тронулся в путь, оставляя сырые

Следы на росистой траве за собой.

Вдали – петухи на деревне запели,

Коров созывает пастуший рожок...

Все дальше и дальше уходит Савелий –

В руке посошок, за плечами мешок.

Идет мимо сел, перелесков и пашен.

А утро все ярче, все шире, вольней...

На этом и сказка кончается наша,

И жизнь начинается следом за ней.

М. Исаковский

Да будет же правда чиста и светла!..

Кто больше, кто меньше, мы все правдолюбы

И старая гвардия, и молодёжь.

Но, как ни печально, встречаются люди,

Кого интригует красивая ложь.

Про ложь говорят: она разной бывает,

Порой это розыгрыш, частой смешной.

На нашу беду (это многие знают)

Бывает и ложь наравне с клеветой.

Мы знаем: есть ложь бессердечная, злая.

А ложь во спасение... Будет добром?

Одни скажут ДА, что другие - не знаю,

Но это понять можно только нутром.

И правда, и ложь - антиподы по сути,

И всё-таки рядом всегда и везде.

Но только лишь правда поймёт и рассудит,

Она никого не оставит в беде.

Кто больше, кто меньше, мы все правдолюбы.

К несчастью, от правды отступники есть.

И кто они – слабые, лживые люди

Или эгоисты, поправшие честь?

Да, правда нередко бывает в загоне,

Её кое-кто и пытается скрыть,

Но правда всегда остается в законе,

Её невозможно ни скрыть, ни забыть.

Считают все люди с любым цветом кожи:

Какой бы ни горькою правда была,

Стократ она лжи самой яркой дороже...

Да будет же правда чиста и светла!

В. Капустин

Здесь начинается рай

Путь наш – полями, лесами...

Все наше милое – здесь:

Мы и душой и глазами

Смотрим на все, что тут есть.

– Что же, – нам скажут, – за диво

Сосны да ели, да рожь...

Так ли уж это красиво,

Так ли уж край ваш хорош?

Вместо ответа над рожью

Благовест вдруг пропоет:

– Всё здесь святое, всё Божье –

Небо, природа, народ!..

В правде стоит, а не в силе

Этот намоленный край;

Дивны просторы России:

Здесь начинается рай.

В. Афанасьев

Да только истина одна

Музыка Е. Крылатов

Сыграть мы пьесу были рады,

И все старались искренне

И все что видели вы, правда

И все что слышали вы, правда

Правда, да не истина!

Есть правда гордая,

Есть правда скромная,

Такая разная всегда она

Бывает сладкая,

Бывает горькая,

И только истина всегда одна

Есть правда светлая,

Есть правда темная,

Есть на мгновенье

И на времена

Бывает добрая,

Бывает твердая

И только истина всегда одна

Порой восстанет брат на брата,

Безжалостно неистово

И все что первый крикнет правда,

И что второй ответит правда

Правда, да не истина!

Есть правда гордая,

Есть правда скромная,

Такая разная всегда она

Бывает сладкая,

Бывает горькая,

И только истина всегда одна

Есть правда светлая,

Есть правда темная,

Есть на мгновенье

И на времена

Бывает добрая,

Бывает твердая

И только истина всегда одна

Сражались мы неоднократно

С неправдой ненавистною,

Но часто нам мешала правда,

Земная маленькая правда

Правда, да не истина!

Есть правда гордая,

Есть правда скромная,

Такая разная всегда она

Бывает сладкая,

Бывает горькая,

И только истина всегда одна

Есть правда светлая,

Есть правда темная,

Есть на мгновенье

И на времена

Бывает добрая,

Бывает твердая,

И только истина всегда одна

Л. Дербенёв

Баллада о Правде и Лжи

Нежная Правда в красивых одеждах ходила,

Принарядившись для сирых блаженных калек.

Грубая Ложь эту Правду к себе заманила,

Мол, оставайся-ка, ты у меня на ночлег.

И легковерная Правда спокойно уснула,

Слюни пустила и разулыбалась во сне.

Хитрая Ложь на себя одеяло стянула,

В Правду впилась и осталась довольна вполне.

И поднялась, и скроила ей рожу бульдожью:

Баба как баба, и что ее ради радеть?

Разницы нет никакой между Правдой и Ложью,

Если, конечно, и ту и другую раздеть.

Выплела ловко из кос золотистые ленты

И прихватила одежды, примерив на глаз.

Деньги взяла и часы, и еще документы,

Сплюнула, грязно ругнулась и вон подалась.

Только к утру обнаружила Правда пропажу

И подивилась себя оглядев делово:

Кто-то уже раздобыв где-то черную сажу,

Вымазал чистую Правду, а так ничего.

Правда смеялась, когда в нее камни бросали:

«Ложь это все и на Лжи одеянье мое.»

Двое блаженных калек протокол составляли

И обзывали дурными словами ее.

Тот протокол заключался обидной тирадой,

Кстати, навесили Правде чужие дела.

Дескать, какая то мразь называется Правдой,

Ну, а сама пропилась, проспалась догола.

Голая Правда божилась, клялась и рыдала,

Долго скиталась, болела, нуждалась в деньгах.

Грязная Ложь чистокровную лошадь украла

И ускакала на длинных и тонких ногах.

Некий чудак и поныне за Правду воюет,

Правда, в речах его Правды на ломаный грош:

«Чистая Правда со временем восторжествует,

Если проделает то же, что явная Ложь».

Часто, разлив по 170 граммов на брата,

Даже не знаешь куда на ночлег попадешь.

Могут раздеть, это чистая Правда, ребята,

Глядь, а штаны твои носит коварная Ложь,

Глядь, на часы твои смотрит коварная Ложь,

Глядь, а конем твоим правит коварная Ложь.

В. Высоцкий

Страницы

пятница, 3 января 2020 г.