«Клонит возраст к мудрому
покою.
Но по сердцу хлещут беды
мира...»
Сегодня отмечает свой день рождения наша землячка Людмила Васильевна
Щипахина – поэтесса, публицист. Поздравляем и желаем здоровья и долгих лет
жизни!
Родилась она 26 марта 1933 года в Свердловске: «Я родилась на Урале, в Свердловске. Первые стихи, сочиненные в пять
лет, помню до сих пор, но читать кому-то не решаюсь... После войны отца
перевели восстанавливать Сталинград. Я продолжала писать стихи, декламировала
их на школьных вечерах, печаталась в местных газетах». «Семья была
благополучная. Отец, фронтовик, прошел всю войну, был тяжело ранен, но выжил и
благодаря своей профессии строителя был назначен на восстановление Сталинграда.
Мы с мамой и братом приехали к нему с Урала в 1945.году. Жили в знаменитом Доме
Павлова – единственном уцелевшем на многие кварталы. Какие там были руины! И
отец встал во главе всего строительства. Воздвиг город – от первого жилого дома
до всемирно известного мемориала на Мамаевом кургане. Был потом заместителем
председателя горисполкома. Он заслуженный строитель, мой отец, – Василий
Васильевич Щипахин. А мама, Нина Михайловна, – заслуженный врач».
О своей юности она вспоминает: «Прекрасное
было время! Не скажу легкое, но созидательное, открывающее перед нами,
молодыми, безграничные возможности. Я окончила школу в Сталинграде, проучилась
два года в педагогическом институте, послала свои стихи на творческий конкурс в
Москву, в Литературный институт – и прошла! Училась сначала на заочном, потом
на дневном. Жила самостоятельно. Принципиально не принимала помощь от
родителей, хотя они мне ее активно предлагали… Я поехала в Москву на свой страх
и риск, полная желания доказать, что могу жить самостоятельно. Я не только не
просила – не хотела, чтобы родители мне помогали. Такой вот юношеский
максимализм. Конечно, я была одета, обута. Но считала нужным жить своим трудом.
Работа нашлась, я стала литературным консультантом. Но где! У нас, на задворках
Литинститута, было такое учреждение – Главное управление трудовых колоний и
лагерей. Там был отдел, который рассматривал не только прошения и жалобы
заключенных, но и их творчество. Я даже не представляла себе, что среди
заключенных столько пишущих стихи и рассказы. С творчеством широких масс я
столкнулась позже, когда руководила литературным объединением на Первом
подшипниковом заводе. Надо было видеть, как люди спешили на занятия прямо со
смены, не сняв рабочей спецовки».
Училась сначала на семинаре Александра Жарова, потом – Евгения
Долматовского. Будучи студенткой третьего курса, совершила дальнее плавание: «По ходу учебы поняла, насколько скуден мой
жизненный опыт: детство, школа, общение с ровесниками – и все... А вокруг – огромный
мир, и так хотелось его приблизить, узнать, что на третьем курсе я совершила дальнее
морское путешествие. Я устроилась работать на теплоход дальнего плавания «Архангельск».
Должность моя называлась «буфетчица», но нужно было не только еду команде
подавать, а и посуду мыть, каюты, белье стирать... В морских трудах провела
полгода. Сначала думала, что за летние каникулы успею и мир посмотреть, и
написать что-то. Но рейс затянулся, и пришлось посылать радиограммы в деканат:
задерживаемся, стоим в таком-то порту на разгрузке... О своих приключениях я
написала повесть «Завтра и всегда». Мой первый маршрут был такой: Одесса – Босфор-Дарданеллы
– Стамбул – Красное море – Бомбей – Калькутта – Рангун – Цейлон – Гибралтар – северные
моря – Ленинград. В некоторых портах стояли долго. В Калькутте, например, шли
тропические ливни. Так мы простояли чуть ли не месяц. А когда прибыли в
Балтийское пароходство, к которому был приписан «Архангельск», я увидела на
доске почета свою фотографию. Правда, с нее смотрела полная блондинка, а я
вернулась худющая, черная от загара... Впечатления от этого путешествия
составили основу книги стихов «В дороге».
В 1958 году закончила Литературный институт им. М. Горького. После
окончания Литературного института жила в Ленинграде. «Я вышла замуж, родила дочку. Все свое время отдавала семье. Но при этом
чего-то не хватало, поэзия притягивала, звала... Роль домохозяйки для меня – не
полная жизнь». Людмилу Васильевну можно смело записывать в профессиональные
путешественники: она объездила едва ли не весь мир, еще совсем юной девушкой
совершив настоящее кругосветное плавание.
В 1978 году Щипахина с группой писателей и поэтов из Москвы и Ленинграда
посетила Тихоокеанский флот. В числе творческой бригады были Алим Кешоков, Марк
Кабаков, Леонид Рудный, Александр Николаев. 13 июня катер командующего флотом
доставил писателей и журналистов на крейсер «Адмирал Сенявин», стоявший на
рейде. Вскоре снялись с якоря и взяли курс к учебному полигону. Крейсер должен
был выполнить зачетную артиллерийскую стрельбу главным калибром. Фотокор В.
Федорченко, поднявшись на сигнальный мостик, вел съемку снаружи. Закончив
съемку, В. Федорченко спустился в офицерскую кают-компанию. Все уже были в
сборе, кроме собкора «Красной звезды» Леонида Климченко. Он, получив от кого-то
разрешение, проник в башню главного калибра, чтобы описать все происходящее во
время зачетной стрельбы «изнутри». Ужин был в разгаре. Вдруг замигал свет в
офицерской кают-компании: корабль содрогнулся. Залп... Это началась зачетная
стрельба. Фотокор пулей вылетел наверх и помчался на марсовый мостик. Оттуда он
стал непрерывно «щелкать», дабы «схватить» наиболее удачный момент. Вдруг
что-то гулко ухнуло. Из правого ствола повалил дым, окутывая и ствол, и башню.
Послышались крики: «Затяжной выстрел»... «Взрыв в башне»... «Щас рванут
погреба!» Сразу же раздался сигнал аварийной тревоги. Забегали матросы,
офицеры. Через мгновения моряки аварийной партии, раскатав пожарные рукава, уже
поливали башню из брандспойтов.
Гостей, которые попытались выйти на палубу, отправили вниз. Они
собрались в какой-то каюте, все в шоке, подавленные. Через некоторое время
узнали: отдраив дверь в башню, моряки выносят трупы и складывают на юте. Одним
из первых вынесли тело корреспондента «Красной звезды» Леонида Климченко...
Всего погибли 37 человек. Все, кто находился в башне, а также те моряки, что не
успели выбраться из артпогребов и задохнулись от дыма... В заливе Стрелок
крейсер уже ждало командование флота. Кто-то из военачальников сказал гостям,
мол, ребята, вам всем просто повезло. Это один из тех редких случаев в истории
флота, когда после взрыва в башне главного калибра не рванули артпогреба... Из
материалов расследования причин взрыва на крейсере «Адмирал Сенявин» 13 июня
1978 года: «При подаче электросигнала на
производство 9-го залпа правое орудие башни № 1 не выстрелило. Ошибочно в
заряженное орудие был послан очередной снаряд. В результате произошло
воспламенение заряда в каморе орудия. От вылетевшей струи газов воспламенились
приготовленные к стрельбе заряды, в башне возник пожар, быстротечно
перекинувшийся на верхнее перегрузочное отделение... Причиной происшествия
явились ошибочные действия расчета правого орудия башни и недостаточная
натренированность личного состава по устранению возможных неисправностей и
задержек при стрельбе...» Когда случилась беда, невольно все вспомнили и о
том, что число-то было 13-е, к тому же на борту находилась женщина, что также
исстари является у моряков плохой приметой.
Вот как вспоминает об этом Людмила Щипахина: «Я – та женщина, которая находилась на борту крейсера «Адмирал Сенявин»
во время этого трагического события. Всё чётко помню. И конечно, никогда не
забуду. Уже после страшного «пика событий» мне долгое время не разрешалось
выходить из каюты. Были опасения, что в состоянии стресса кто-то может
выместить своё горе на мне... Женщина на корабле... Взрыв видела чётко с
ходового мостика. Грохнуло, повалил дым из орудия и из «всех щелей» башни.
Раздалась громкая тревога. Один из наших писателей – моряк Марк Кабаков – вскрикнул
– что-то вроде «Беда! «Мы обнялись. Ждали детонации – а ведь это означало бы
гибель! Последовала команда для нас – «По каютам!» Мы побежали. Навстречу уже
несли почерневшие, распухшие от газов трупы. Страшно, страшно вспоминать.
Дальнейшее – известно. Моряки совершили подвиг – открыли орошение, затопив
погреба и погибнув сами. Впоследствии мы с Марком Кабаковым ездили на родину
Леонида Климченко, проведать его родителей, выразить своё соболезнование и
скорбь».
Людмила Щипахина изучила испанский язык и многократно бывала в Латинской
Америке. «Я много где побывала: Америка,
Англия, Эквадор, Никарагуа, Перу... Но «страной моей жизни» стала Куба.
Влюбилась в кубинскую революцию, в Фиделя Кастро. Причем любовь была такой, что
без всяких курсов, по самоучителю, я выучила язык. И на Кубе, в других
испаноговорящих странах понимала чужую речь и сама сносно изъяснялась. Местные
жители даже удивлялись...» Во время войны была в районе военных действий на
границу с Гандурасом. Посетила Эквадор, Перу, Аргентину, но истинной любовью и
страстью всегда была Куба: «Не случайно я
оказалась и на Кубе, и в Никарагуа, и в Эквадоре, и во Вьетнаме, и в
Афганистане. Я «заболела» кубинской революцией и, самостоятельно выучив
испанский язык, неоднократно посещала остров Свободы. Куба стала для меня
воротами в Латинскую Америку. Мой приезд в Никарагуа пришелся на самый разгар
боев, которые вело сандинистское движение с бандами контрас. И везде я писала
стихи, переводила национальных поэтов, участвовала в просветительской работе. В
Эквадоре была награждена «Золотым пером» и принята в почетные члены ассоциации
писателей. Но больше всего я любила переводить кубинских поэтов, была
инициатором и составителем книги стихов «Чаша солнца», удостоилась приема
Фиделя Кастро. В один из моих приездов с писательской делегацией на остров
Свободы он пригласил всех нас на прием, любезно прислав за нами свой самолет
Як-40. Я летела в его салоне – запомнился стоявший на столике массивный стакан
с залитым в стекло, точно живым, цветком. Нам сказали, что Фидель очень любит
цветы. Я не забыла об этом и спустя годы, снова оказавшись на Кубе и получив от
Кастро приглашение на прием, явилась с огромным букетом цветов, который сама
собрала в горах Сьерра-Маэстра. Но, к великому моему огорчению, его отобрала у
меня охрана – незадолго до того, на Кастро было совершено покушение. Правда,
сам команданте Фидель с улыбкой заверил, что охранники приняли меня за шведку –
знали бы, что я советская, ни за что бы не отобрали. Везде с гордостью ощущала,
что я – советская. Какой горячий, неподдельный интерес я чувствовала к себе в
Латинской Америке – и все потому же: советская! Как жадно расспрашивали меня и
в Эквадоре, и в Аргентине, и в Никарагуа о нашей системе образования и
воспитания, как изумлялись нашему бесплатному обучению, нашим бесплатным
детским лагерям, нашим символическим ценам на хлеб, свет, транспорт – все это
было для них труднодостижимой мечтой. Эти встречи до сих пор болью и тревогой
отдаются в моем сердце. Я иногда во сне разговариваю по-испански...»
«Мне довелось побывать в
Никарагуа, когда сандинисты вели военные действия на границе с Гондурасом.
Будучи ведущей телеклуба «Москвичка», ездила во время афганской войны в Кабул,
встречалась с Бабраком Кармалем. А потом нас повезли в Мисрабат. В этом кишлаке
женщины взяли в руки оружие. Им пришлось защищать себя и детей, потому что все
мужчины были на войне с душманами. Я написала об этом поэму «Дочери Арианы»
(Ариана – древнее название Афганистана), которую перевели на дари и пушту и
передавали по кабульскому радио». «Для меня это был один из самых ярких
эпизодов афганской войны. Ехали мы по головокружительным горным дорогам, путь
был не близкий и опасный – меня даже отговаривали от этой поездки. Вообще-то, я
не первый раз была на войне. Во Вьетнаме, под Данангом, чуть не погибла.
Представьте себе огромное пространство, вспаханное снарядами, – пейзаж после
битвы. И совсем близко – брошенная книга. Ветер перебирал страницы. Кто обронил
ее в этом пекле? Ну и кинулась я за книгой. А вслед мне вой, свист, крик – такой,
что я обмерла. Правда, успев пробежать десяток метров по минному полю... В
Афганистане, знаете, чем пугали? Похищением. Это похуже смерти. Но я все-таки
поехала в горы, спрятав в сумку маленький «дамский» револьвер, из которого
вовсе не умела стрелять. Я тогда вела на нашем телевидении передачу «Москвичка»
и во что бы то ни стало хотела, чтобы в ней прошел репортаж об этих
замечательных женщинах. А еще написала о них поэму «Дочери Арианы». Ариана – древнее
название Афганистана. Я хотела подчеркнуть, что эти женщины чуть ли не из
древнего мира шагнули в социализм. Поэму перевели на языки дари и пушту и
читали по кабульскому радио. Страшно даже подумать, что стало с моими героинями
при талибах...»
Россия, творчество, любовь – ими дышат стихи талантливой и
профессиональной поэтессы Щипахиной. Она остро чувствует боль Родины. Её поэзия
открыта добру, людям, свету. Всё, о чем пишет Людмила Васильевна, живёт в душе
автора, так же как это живет и спорит в окружающем нас мире. Поэзия Щипахиной –
дом, мир в котором мы живём... У неё более 50 книг стихов и полтора десятка
книг переводов с языков бывших народов СССР. На стихи Людмилы Щипахиной
написаны песни в содружестве с композиторами – Людмилой Лядовой, Вадимом
Орловецким, Эдуардом Колмановским. Ее слова были русским вариантом Гимна
Туркменистана.
С 1961 года Людмила Васильевна является членом Союза писателей СССР: в
настоящее время – член московской городской организации СП России (член высшего
художественного совета московской городской организации Союза писателей
России). Секретарь Правления Международной Ассоциации писателей баталистов и
маринистов. Член Исполкома Международного сообщества писательских Союзов,
сопредседатель Комиссии по туркменской литературе. Много сил и времени поэтесса
отдает шефской работе в Вооруженных Силах России. Она имеет звание почетного
члена Ассоциации писателей Эквадора и награду «Золотое перо», польский «Золотой
Знак почета». Награждена орденами «Дружба народов» и «Знак почета», медалями и
почетными грамотами. Обладатель звания «Народный писатель России». Лауреат
многих международных и всероссийских литературных премий, в том числе
Всероссийской премии А. Твардовского (2001 год), Международной премии имени М.
А. Шолохова (2005 год – за книгу стихов «Планета Сталинград»), премий имени К.
Симонова, С. Есенина, Всеукраинской премии им. Владимира Даля.
Сейчас живет в Москве. Носит графский титул. Удивительно современная и
всегда молодая, Людмила Васильевна – активный пользователь социальной сети «Фейсбук».
Её произведения широко представлены в Интернете. Свою недавнюю книгу Щипахина
назвала «Русское счастье»: «По моему
ощущению, у нас, у русских, особое, отличное ото всех народов представление о
счастье. «Что надо для счастия русской душе? Ей надо – ни много ни мало – чтоб
русские веру спасли. Чтоб Родина крепко стояла. Чтоб дети спокойно росли».
Только в нашем языке слово «мир» означает сразу два понятия: совокупность всех
континентов и народов и отсутствие вооруженной борьбы между государствами.
Миром называли в старину крестьянскую общину. Русский человек не просто хочет,
чтобы не было войны: мир, к которому он так стремится, – это еще и возможность
ощутить свое место в человеческом обществе. Мир нужен ему в обоих своих
значениях. «Заповедь ясна. Нам выживать – соборно и совместно. А на миру – и
смерть для нас красна. И врозь нам скучно, если даже тесно...» Скоро в
издательстве «Советский писатель» выйдет моя новая книга – она так и называется
«Дар соборности». Вот это и есть русское счастье. Мысль об этом проходит порой
красной нитью – надо только внимательно вглядываться и читать между строк».
Стихи о любви
* * *
Это бремя изысканных пыток и кар,
Вечный зов, что приник к изголовью.
А еще называют –
Божественный дар!
А еще называют – любовью.
В три ручья растекаются слезы из глаз,
Скован разум единственной властью.
Свет померк. Ослепительный полдень погас.
А еще называется – счастье.
От ненастной погоды продрогла душа.
Так вокруг нее грустно и пусто.
Лишь метель задувает на окна дыша,
А еще называется чувство.
Я еще ухитряюсь
И выжить, и жить
От вечерней зари – до рассвета.
Отмеряешь семь раз
Неразрывную нить
Семь веков ожидаю ответа.
Между нами ущелья
Немыслимых гор,
Бесконечность глухого пространства,
тени прошлого,
как занесенный топор…
А еще говорят – постоянство.
Две прозревших души,
два луча средь зимы,
Две слезинки, две капельки боли
В том неистовом хаосе света и тьмы,
А еще называют – судьбою!
По горящим углям
Протоптала я путь
Принимаю ту участь блаженно.
Чтобы только обнять,
Чтобы только взглянуть
И подумать,
Что жизнь совершенна.
* * *
В жизни слаженной и сложной,
С атавизмами в крови, –
Я не выдам безнадежной
И мучительной любви.
Чем беспомощно открыться,
Лучше сразу умереть!
Лучше в прорубь провалиться,
На пожарище сгореть.
Не прочтешь во взгляде беглом
Ничего и никогда.
…так, заваленные пеплом,
Молча гибнут города!
Не сочту беду ошибкой,
Не раскаюсь!
И, любя,
Встречу ясною улыбкой
Бестолкового, тебя.
Мужчина, которого я не
люблю
Мужчина, которого я не люблю,
Сегодня в дороге, тяжёлой и дальней.
Ко мне он привязан любовью фатальной,
Мужчина, которого я не люблю.
Взойдёт он на скалы, проникнет под воду,
Но в сердце моё не войдет никогда...
Какому жестокому богу в угоду
Накликана глупая эта беда?
А время идёт, лишь секунды мелькают,
И я пожелтелые листья ловлю...
Всё кажется мне, что меня окликает
Мужчина, которого я не люблю.
Но если мне грустно, и грусть не проходит,
И если мой выигрыш равен нулю –
Ко мне почему-то на помощь приходит
Мужчина, которого я не люблю.
* * *
Когда спасенья ты искал,
Когда земля казалась адом,
Когда ты руки опускал –
Прости, что я была не рядом!
Когда светился белый свет
И был твой взгляд хозяйским взглядом,
Для полноты твоих побед
Прости, что я была не рядом!
Когда та женщина в тот день,
Предав особый смысл нарядам,
Возникла за тобой, как тень,
Прости, что я была не рядом!
И каждый час и каждый миг
Неумолкающим набатом
Ты должен слышать этот крик:
«Прости, что я была не рядом!»
Прости, что годы не спасти,
Как незаполненные соты.
За все бессонницы – прости!
За все невзятые высоты.
И поздней встречи торжество
В осенний день с дождем и градом,
Прости!.. Но более всего
Прости, что я была не рядом.
Твой поцелуй
Как мучителен этот сладчайший ожог
На краю разрушительной бездны!
Уплывает земля. Замыкается ток.
Разверзается купол небесный.
За спиною – не твердь.
Дно колодца. Обвал.
Хищный холод пространства пустого.
Там грохочет
девятый погибельный вал.
Соль и горечь последнего слова.
Но не рухнет скала.
Коршун спрячет зрачки.
Захлебнувшись от песенной дрожи,
Зазвенят у виска
Золотые сверчки.
И озноб раздробится по коже.
Так пловцы, задыхаясь, ныряют на дно
За жемчужиной, призрачной метой…
За кровавым кораллом,
прикрытым темно.
За сверкнувшей античной монетой.
Так, скользя, стратостаты летят в высоту,
Затевая смертельные гонки,
Так, что лёгкие втягивают пустоту,
Так, что рвутся в ушах перепонки.
И на гребне рискованной этой игры,
Где смыкаются нервы вселенной,
Как на точке иглы,
уплотнились миры
И сгорели во вспышке мгновенной.
Что же будет потом?
По оврагам, по дну
Будет путник бродить одичало,
И искать несравненную тайну одну…
Чтобы всё повторилось с начала.
Во мраке ночи, в свете
дня...
Во мраке ночи, в свете дня,
Все прошлое кляня,
Не предавай, мой друг, меня!
Не предавай меня!
Не уступи желанью мстить,
В том невелик почет.
И с тем, чего не возместить,
Давай покончим счёт.
Пусть день тяжел, а ночь глуха,
И кровь течёт звеня,
Сдержись от этого греха:
Не предавай меня!
Мы были – словно два весла
И два больших огня…
Мой друг, не пожелай мне зла,
Не предавай меня.
Оставь мне память и слова,
Безвинно не виня.
Не потому, что я слаба,
Не предавай меня.
Не потому… Совсем иной
Жду милости в судьбе:
Пока не предана тобой,
Я предана тебе.
* * *
Забудь, мой милый, обо мне.
Еще спокойно сердце бьется.
Еще счастливо в каждом дне
И независимо живется.
Еще над нами – не гроза!
Еще меж нами – не заборы!
Еще сухи твои глаза
И веселы мои заботы.
И сплетен мертвая петля
Еще не завилась кругами.
Еще горящая земля
Не провалилась под ногами.
Еще прекрасен миг любой,
Не страшен, не окрашен болью...
Еще успеешь, милый мой,
Намучиться моей любовью.
* * *
Ухожу по болотным трясинам, глотая метан,
Сквозь расщелины в скалах, доступные только ужу,
По углям раскалённым, по брызгам стекла ухожу.
И швыряет мне в спину горящие искры металл.
Где то филин кричит, где то дикая плачет сова,
Корневища дерев раскололи угрюмую почву.
И, размножась как эхо, жестокие свищут слова,
И висят облака – словно копоти серые клочья.
Ухожу среди ночи в пургу, по висячим мостам,
По камням, по колючей стерне. Ухожу, не зови.
Ухожу, помоги! Ухожу, истоскуйся по мне!
Я сухую листву, словно мысли свои ворошу
Провожу журавлей, посижу у лесного пруда.
Это я от тебя ухожу, ухожу, ухожу...
Это мне от себя не уйти никогда... никогда...
* * *
Жди, девочка, не разрушай мосты.
Придет ли он – на это не отвечу.
Но сердце, ожидающее встречу.
Прекрасно! И глаза твои чисты.
У синего цветочного ларька
Стоишь ты, как воробышек промерзший.
Пусть думает непристальный прохожий,
Что участь ожидающих горька.
Жди, девочка! Не наводи на грех
Звенящую восторженную душу.
Не пропусти в нее глухую стужу.
Будь терпеливой – в этом твой успех.
О, в часовых ли стрелках торжество!
На перекрестке шумном и забытом
Жди, девочка! Притягивай магнитом
Любви и ожиданья своего.
Пусть над землей прольется добрый свет
И правоты и веры несравненной.
На шумных перекрестках всей Вселенной
Жди, девочка! Исполни мой завет.
Всем циникам и скептикам в укор
Жди, девочка, светись великодушьем.
...Твоим примером и твоим оружьем
И мы сильны. И живы до сих пор.
Прощай!
Прощай, любимый...
В зной и в стужу
Не существуй,
Не трогай душу.
Как мореплаватель на сушу,
Себя ко мне не возвращай.
Прощай!
Взамен тебя –
Свобода!
Река, не знающая брода.
Надежда. Ясная погода.
А ты, прощенный мной, –
Прощай!..
В непонимании жестоком
Не смерь меня
Недобрым оком.
И в мире близком
И далеком
Себя удобно умещай.
Прощай!..
Да будут дни отрадны!
Сны сладки. Беды неповадны.
А те слова,
Что невозвратны,
Забудь!
Прощаясь, все прощай.
Прощай...
Неси себя, как птица,
Сквозь годы, города и лица.
И тем, что не смогло случиться,
Рассудок не отягощай.
Прощай!.. Манящий мир огромен.
В пыльце цветов,
В гуденье домен,
Он весь тебе доступен,
Кроме
Меня.
Что за беда?
Прощай!
* * *
Есть такая женщина на свете
С кольцами каштановых волос.
Ты ее девчонкою приметил,
Ей свое признание принес.
Или ты дороги перепутал,
Или изменил своей судьбе?
Только где-то, в эти вот минуты
Женщина тоскует о тебе.
Старую потрепанную книжку
В смуглых пальцах нервно теребя,
Вспоминает женщина мальчишку
Гордого и смелого – тебя.
В синей бухте, у приморских плесов,
В тех краях, где не смолкает гул,
Ты учился жизни у матросов
И умелым в молодость шагнул.
Но, конечно, робок был вначале –
Обошел стыдливо стороной
Увидав впервые на причале
Девушку с каштановой косой.
Майской ночью, в тусклом лунном свете,
Благодарный выпавшей судьбе,
Ты, влюбленный и двадцатилетний,
В первый раз привлек ее к себе...
Время, время, ты ли оправданье? –
Легкий шаг нарушил тишину...
Ты ко мне приходишь на свиданье,
Бросив дома дочку и жену.
Взяв за руку, водишь по бульварам.
Говоришь о жизни, о делах...
Кажется, что в эти дни недаром
В шумных парках липа расцвела.
У тебя едва заметна проседь,
Хочется идти... Едва дышать...
Ты такой, что очень трудно бросить,
Но еще труднее – удержать.
Ты такой, что задохнуться можно,
Оббежать, объездить сто дорог,
Чтобы ты по-детски осторожно
Жарких щек моих коснуться мог.
Только я не стану версты метить
И бежать к тебе, не пряча слез.
Есть такая женщина на свете
С кольцами каштановых волос.
Может быть, она украдкой плачет,
Долго ждет, чтоб дверь тебе открыть...
Есть такая женщина, а значит,
Трудно нам о счастье говорить.
Сопернице
Ворвалась в мою жизнь непрошено,
О моей беде не скорбя,
Но, наверно, ты очень хорошая,
Если он полюбил тебя.
Может, тоже голубоглазая,
Жизнерадостна и резва.
Только он ничего не рассказывал,
Даже имени не называл.
Как найти тебя между прочими?
Где ты ходишь в нашем краю?
Я тебя не видала воочию,
Но во всем тебя узнаю.
В свете солнца, в майском цветении,
В чутко дрогнувших голосах,
И в бессонных моих сомнениях,
И в счастливых его глазах.
И когда он, свидание комкая,
Второпях прощался со мной,
Значит, это ты незнакомкою
За его стояла спиной.
Ты пришла в мою жизнь непрошено,
О моей беде не скорбя,
Но, наверное, ты хорошая,
Если он полюбил тебя.
Я бы рада была не тревожиться,
Да как вспомню минуты встреч…
Береги ж его, сколько можется,
Если я не смогла сберечь…
Осеннее
Под осенним крылом небосвода,
Там, где полдень в деревьях увяз,
Захлестнула меня непогода
Ваших хмурых, непристальных глаз...
Может быть, не предвидя ошибку,
И беспечностью этой правы,
Так опасно скупую улыбку
Обронили нечаянно вы...
И неясную жажду ответа
Вы зажгли, не заботясь о том...
Словно с неба упала комета
И меня зацепила хвостом.
Содрогнулся простуженно воздух.
В бесконечность ушли поезда.
И на Западе – тускло и поздно
Загорелась ночная звезда.
Ощущенье подземного гула
Прокатилось по облику дня.
Вечным холодом с юга подуло
И осыпало снегом меня.
В никуда полетел ниоткуда
Света дивного огненный сноп.
...Это, может быть, просто простуда…
Это, может быть, просто – озноб...
* * *
Все я думаю об одном,
Будто нету мне больше дел.
Я хочу быть твоим окном,
Чтоб проснувшись, в него глядел,
Чтоб всегда в нем рассвет дрожал,
Чтобы ты на стекла дышал,
Чтоб плыла в них ночью луна.
Человеку нельзя без окна.
* * *
Сначала – чтоб горло молчало.
Сначала – чтоб море качало,
Чтоб небо сияньем венчало,
А суша крестила трудом.
Сначала – важнее науки:
Дороги, мосты, виадуки,
Дожди и ночные причалы.…
…А все остальное – потом.
Сначала – мурашки по коже,
Сначала – о, Господи-боже! –
И смерть, и снега, и спасенье,
И стынущий пар надо ртом.
Сквозь жар воспаленного бреда
Над северной вьюгой победа,
Над собственным духом победа!
…А все остальное – потом.
Сначала – измучиться мукой.
Сначала – томиться разлукой,
Насытиться смехом и скукой,
Вернуться в покинутый дом.
Чтоб все обозначилось резче,
Чтоб звезды осели на плечи,
Чтоб не было радостней встречи!…
…А все остальное – потом.
Сначала – сияние сини.
Два взрыва. Два взлета. Две силы.
Сначала – любовь до могилы!…
…А все остальное – потом.
А если вы все же ошиблись,
А если о камни расшиблись,
Тогда – начинайте сначала
По жизни шагать напролом.
Сначала – чтоб горло молчало.
Сначала – чтоб море качало,
Сначала – чтоб небо венчало,
А суша крестила трудом…
* * *
Не топчи мои пороги,
Горе горькое умерь.
Ты поверь в мои пороки
И в предательство – поверь.
Я и лгу и лицемерю,
И рассеиваю зло.
И тебе, по крайней мере,
От разлуки – повезло.
Верь, мой милый, сделай милость,
Утешайся неспроста.
Чтобы я тебе не снилась,
Перед сном – считай до ста.
Если в горле – сердце комом,
Крепкий кофе завари.
Всяких гадостей знакомым
Обо мне наговори.
Не утешься словом малым,
Выливай полнее яд.
...Облегчи себя обманом.
Помогает, говорят.
* * *
Чем я тебе не угодила?
По краю пропасти ходила.
Своей не дорожа судьбой,
Бросалась в пекло за тобой.
Что я тебе не досказала?
В одну – две нити не связала…
И прежде – робкая рука
Не развязала узелка…
Чем я тебе не приглянулась?
Былинкой тоненькой тянулась.
Не упрекала, не кляла
И по течению плыла.
Чем я тебя так прогневила?
Душой и сердцем не кривила.
Капризных не вела затей.
Судьбе не ставила сетей.
Ах, видно я не так любила.
Тебя морально не убила.
Хранила лад, щадила честь.
...И вот и вышло – всё как есть.
Песня
Если время прошло, улетело куда-то,
Разве ты виноват? Разве я виновата?
Звонко пела весна, жарко плавилось лето...
Жизнь была не скупа! И – спасибо за это.
И другая любовь согревала когда-то...
Разве ты виноват? Разве я виновата?
Утверждаю, что жизнь и мудра и прекрасна!
И дорогой надежд ходим мы не напрасно.
А что встретились мы возле кромки заката,
Разве ты виноват? Разве я виновата?
Только не любовь
Музыка Н. Золотарева.
Тает снег порою вешнею,
Высыхают ручейки,
Облетают над черешнею
Молодые лепестки.
Утро вечером сменяется,
Чтоб прийти на землю вновь.
Всё на свете изменяется,
Всё, но только не любовь!
Догорят костры осенние,
Гуси к югу улетят,
Подо льдом озера синие
Неподвижные стоят.
Только веточка качается,
Листья сбросившая вновь.
Всё когда-нибудь кончается.
Всё, но только не любовь!
Ошибаемся, печалимся,
Размышляем: что к чему?
И не с той порой встречаемся,
Доверяем–не тому.
Месяц в облаке заблудится
И, сияя, выйдет вновь.
Всё на свете позабудется,
Всё, но только не любовь!
Стихи о жизни и
нравственных ценностях
Родственные души
Глядя в выси, в небо, но бродя по суше,
Светом ожиданья выжжены насквозь,
Тянутся друг к другу родственные души...
Часто эти души – пребывают врозь.
Пламя мыслей сходных, дум переплетенье...
Не подменишь фальшью, не собьёшь игрой.
Но несовершенны силы притяженья:
Родственные души не в родстве, порой...
Часто снится лето мёрзнущим от стужи.
А прошедшим битвы часто снится бой...
Разбрелись по свету родственные души.
Светом неизбывным – манят за собой...
Под недобрым взглядом выстоять не струшу.
Не страшусь наветов, злобного огня...
Есть на белом свете родственные души!
Родственным ли душам не спасти меня?
Заградотряд
Когда года темны и мглисты
И мир разрухою объят,
Нас выручают оптимисты –
Невидимый заградотряд.
Он заграждает выход к аду.
Зовёт идти за ним вослед.
И здесь иронии не надо!
И аналогий тоже нет.
В пустых химерах не блуждая,
Не путая цвета знамён,
О грозном мире больше зная,
Он широко осведомлён!
Порою платит высшей мерой,
Геройской смертью – смерть поправ.
Он сходен с православной Верой
На страже истины и прав...
Для слабых – он приют и пристань.
Оплот мятущейся души.
... Мы с вами – тоже оптимисты.
А если плачем – то в тиши...
О богатстве
За алмазные караты
Кто отдаст своё здоровье?
Если грусть на сердце зреет –
Сокрушаться не спеши.
Ты – немыслимо богатый!
Пять горячих литров крови.
Неоглядный омут зренья.
Море ласки. Клад души.
Как отрадно и привольно
Над землёй лучи повисли.
Есть дожди – для очищений.
Для полётов – крылья есть.
Ты владеешь монопольно
Убежденьем. Ходом мысли.
А сокровищ ощущений
И компьютеру не счесть!
Но порою незаметна
Счастья пыльная подкова.
А поднять её резонно
Пусть осмелится рука.
И тогда увидишь снова,
Как казна твоя несметна!
Гроздья сладкого озона.
Слов приветных жемчуга.
Оглядев земли сиянье
(Пусть посредством киноленты),
Храмы инков, розы Варны,
Сельву, сосны, горный лёд,
Сам прикинуть в состоянье,
Оценив элементарно,
Чем владеешь в мире этом
И за что такой почёт?
Ветер странствий, зов свободы,
Нежность неба голубого…
Враг – врагу и брат – собрату,
Ты вершишь свой щедрый пир,
Человек, дитя природы,
Сила случая слепого,
Получающий в наследство
Вместе с жизнью – целый мир.
Озеро памяти
Вот озеро. В него слились года.
Под солнцем блещет, под снегами тает.
Чуть затхлая от времени вода
Поит надеждой, верою питает.
Травой забвенья зарастает дно.
И на крючок, на броский блеск приманки
Цепляются замшелые останки
Того, что было лодкою давно.
Как мягки, как расплывчаты края!
Где ямы, круговерти и обрывы?
Лишь лилии осенние красивы
Над медленным покоем бытия.
Вот озеро. Оно слилось из слёз,
Из радостей, надежды, ликованья.
Горячие ключи воспоминанья
В него текут из-под корней берёз.
Под солнцем, под седою гривой туч,
В воде обычной – есть вода святая.
И пойманная рыбка золотая.
И из-под пальцев ускользнувший луч.
Ещё не всё избыто на веку.
Встают рассветы. Тихо звёзды тонут.
Ещё не раз попасть случится в омут
Гуляке, браконьеру, простаку!
Задумчиво темнеют камыши.
И тишина в распоряженье слуха.
Есть глубина – для измеренья духа.
И лунная дорожка – для души.
* * *
В окне полыхают рассветы
И тучи плывут не спеша…
Хоть светом любви не согрета,
Ещё не пропала душа.
Она на излёте – воскресла,
Как будто рассеялся дым.
И теплится – чудом небесным.
И тешится – даром земным.
Ей надо – ни много ни мало:
Чтоб русские – веру спасли.
Чтоб Родина крепко стояла
И дети спокойно росли.
Отрада душе и награда
Осенних деревьев костры.
И медленный шум листопада,
И нежность прощальной поры.
Чтоб было легко и спокойно
В преддверии будущих вьюг.
Чтоб гуси печально и стройно
Летели на ласковый юг.
Чтоб были надеждой – рассветы,
Чтоб стали богатством – года.
Что кто-то, когда-то и где-то
Меня вспоминал иногда.
* * *
Кто верит –
Тот пусть обретет,
Недаром в нас вера,
Как кремень,
Как свет,
Рассекающий темень,
Как луч,
Расплавляющий лед.
Сквозь дали,
Помехи, года
Нам вера – навеки опора,
Как бакен,
Как лампа шахтера,
Как в небе ночная звезда.
Кто верит –
Тот сам себе бог,
Владеющий доблестным правом
Предвидеть в стремлении здравом
И цель, и конечный итог.
Неверящим-жить нелегко,
Неровно, и смутно, и зыбко.
От уст отлетает улыбка.
Удача бежит далеко.
Но солнце победы грядёт!
Расступятся горы и реки,
Зажжётся любовь в человеке.
Кто верит, тот пусть обретёт.
* * *
Цветенье сладкого левкоя,
Деревьев шум, прилив покоя,
И ветер, дующий в трубе,
И дождь, и горький дух полыни, –
На веки вечные отныне
Тебе принадлежат. Тебе.
Свет солнечный, и отсвет лунный,
И остров с медленной лагуной,
В которой облако дрожит,
И для которой волны шепчут,
И в раковинах зреет жемчуг,
Тебе, тебе принадлежит.
И тот ледник, сверкнувший глазом,
Не льдом одетый, а алмазом
С печатью гордости в судьбе,
И холмик тот на поле близком
С не позабытым обелиском –
Тебе принадлежит. Тебе.
Роса и звезды над планетой,
Мрак в жизни – той, и радость – в этой
И воздух Родины в судьбе,
Звон тундры и тайга над Обью, –
Весь мир по твоему подобью
Тебе принадлежит. Тебе.
* * *
Неужто мне зависеть от речей,
От ловкачей, от хитрости надменной,
Когда журчит серебряный ручей
В глуши тайги, во глубине Вселенной?
Когда душе так горько без родства
С забытым бытом древнего уклада...
Когда я в стороне от торжества
И жатвы золотой, и листопада.
Когда чужая злоба, ложь и шум
По сердцу хлещут горестно и больно,
Довольно мне, чтоб с чувством ладил ум,
Чтоб жил мой дух светло и монопольно.
И скорбный крест, и сонная земля,
И звёздный ковш – небесная посуда –
Мой частный мир. Широкие поля
Без примеси азота и мазута...
И день высок, чтоб не забыла я,
Какую дань принять угодно миру.
И глупо над подобьем бытия
Всерьёз страдать и всуе мучить лиру.
Перекреститься солнечным лучом,
Пролить слезу на материнском поле –
Без этого нет истины ни в чём.
Всё остальное – суета! Не боле.
* * *
Хоть на ниточке тонкой виси.
Никогда ничего не проси.
Дождь отыщет иссохшую сушу,
Сам родник изольется наружу,
Сам завистник завязнет в грязи.
Никогда ничего не проси.
Сердобольны сердца на Руси.
Все равно ничего не проси.
Разве просит о свежести воздух,
Ночь – о неге и небо – о звездах,
Разве просит телега – оси?
Так и ты: ничего не проси.
Жизнь летит – то спиралью, то кругом.
Все твое – при тебе: по заслугам.
Этот счет по-бухгалтерски строг:
Сложим свойства – получим итог.
Что имеешь – достойно носи.
Никого ни о чем не проси.
Если слаб ты – язык прикуси.
Все равно ничего не проси!
Разве компаса просит дорога,
Просек – лес или речка – порога?
Трактор – топлива, лайнер – шасси?
Так и ты: ничего не проси.
Что положено – сам обретаешь.
Сам – торишь,
И творишь,
И летаешь,
Сам себя расточаешь и тратишь.
Сам с лихвою за промахи платишь.
Песни пой или баржи грузи –
Ничего никогда не проси.
От досады хоть ногти грызи –
Никогда ничего не проси.
И увидишь, как щедро, до края,
Выльет душу округа родная.
Друг приветит, приятель поможет.
Загорится звезда в бездорожье.
Вспыхнут добрые блики зари.
Ничего не просивший – бери!
О потерях
А она все повторяла,
Пряча мокрое лицо:
«Потеряла, потеряла
Я на улице кольцо».
И, собравшись у панели,
Шаря пальцами в пыли,
Очень женщину жалели,
Утешали, как могли.
Только я жалеть не стану,
Даже такту вопреки.
Мне, представьте – очень странно
Видеть эти пустяки!
Долго в памяти не роясь,
Вспоминаю сто начал,
Как теряли люди совесть,
И никто не замечал.
И, причастные к морали,
Словно к вешалке пальто,
Люди честь свою теряли,
И не сетовал никто.
И случаются примеры,
Что теряются не крохи:
Чувство локтя,
Чувство меры,
Ощущение эпохи.
Но, лишь видимому веря,
Не насилуя умы,
Те незримые потери
Не оплакиваем мы.
* * *
Спешите трогать первые побеги.
Рыхлите землю. Почве помогайте
Плывите по Печоре, по Онеге.
Восславьте жизнь. Но к ней не привыкайте.
Ещё друзья не все слова сказали.
За молчаливость их не упрекайте.
Мы все как пассажиры на вокзале.
К превратностям судьбы не привыкайте!
Пусть горек воздух заводских предместий!
Но даже им вовек не помыкайте.
Прекрасен отсвет окон и созвездий.
К зовущим их лучам не привыкайте!
Мир жаждет сильных рук, умов учёных.
Копайте шахты, в чертежи вникайте.
Как много светлых дел и пятен чёрных.
К загадочности дней не привыкайте!
Кочуют звёзды – сгустки мирозданья.
И вы теплом к вселенной примыкайте.
Лелейте землю, возводите зданья.
К доступности добра не привыкайте!
В потоке дней, завихрившихся круто,
Бесстрастность на себя не навлекайте.
Рожденье – случай. Жизнь – продленье чуда.
И к самому себе не привыкайте.
* * *
Когда судьба завихрит круто,
Когда в душе – туман и смута
Иль все наоборот, мой друг, –
Когда возвышен ты и весел,
Прими как должное тот миг,
Ведь мир, что строен и велик,
Замкнул недаром прочный круг,
Добро и зло уравновесил.
Печаль, которая светла,
Способна душу сжечь дотла,
Зато рассудочность ума
Твердит, что это все минует...
Сегодня есть – а завтра нет.
Сменяет день, то тьму, то свет.
Природа вещая сама
Непостоянство знаменует.
Один и тот же грешный рот
То проклинает, то поёт.
А губы – лёд или ожог!
Все было, было...
Или будет!
Покинут ты
Или влюблен,
Никто ничем не обделен.
Жизнь позаботилась, дружок,
Где убывает – там прибудет.
Ждать
Весной ждать снега, и, наоборот,
Зимою ждать погожий день весенний...
Ждать почтальонов, праздников, суббот.
Ждать милого, ждать встречи, ждать везений!
Ждать жадно! Ждать, кусая сухость губ.
Ждать зыбко, словно лодка у прикола.
Ждать, прислонив к стеклу холодный лоб.
Ждать, руки уронив в тепло подола.
От зова дня себя не ограждать,
И все же – жизнь по будущему мерить.
...Ах, как необходимо вечно ждать!
И помнить, и надеяться, и верить!
Ждать от весны, пирующей в селе.
Ждать от зимы, укутанной снегами.
Ждать от людей, идущих по земле.
Ждать от земли, лежащей под ногами.
Отрадно ждать! Как по лесу блуждать.
Себе позволив постоянство это –
Ждать! И себя, как эхо, награждать
Мучительным предчувствием ответа.
* * *
Да, велик тяжелый груз ошибок:
Лживых слов, бессмысленных улыбок.
Встреч пустых, нелепых расставаний.
Пройденных напрасно расстояний.
Надо мною тяжкое, как бремя,
Понапрасну прожитое время:
Тысячи утраченных мгновений
Без любви, без слёз, без откровений.
Всё, что было в суете и смуте,
Праздное, далекое от сути,
Пролетело вздохом огорченья
Без следа, без смысла, без значенья.
Но отныне – каждый миг весом,
Плотен, подчинен единой вере!
Словно компенсируя потери,
Мир преображается во всем:
Мысли чётки, помыслы чисты,
Обострен язык и разум гибок.
И земля прекрасна с высоты
Некогда допущенных ошибок!
Обида
Жалкая, подавленного вида,
На тебя нахлынула обида...
Сжала горло, затемнила разум,
Всё на свете отравила разом.
Серый дождь рябит седые лужи.
Серый день закашлялся от стужи.
Серый воздух. Серые растенья.
На душе темно от запустенья.
Лучше уж беда. И гром раздора.
Откровенность зла. Удар позора.
Смута, отступленье, малодушье,
Чем обиды горькое удушье!
Кто тебя обидел? Сильный мира?
Равнодушно прошагавший мимо?
Обманувший? Наплевавший в душу?
Рук твоих не обогревший в стужу?
Зло остынет. Горе притупится.
Боль минует. И беда промчится.
Всё пройдёт. Загладится. Сотрётся.
Всё пройдёт – обида остаётся.
Не прощайте меня
В дни тревог, уходящие в вечность,
В мирных буднях, добытых в бою,
Не прощайте меня за беспечность,
За неправду и трусость мою.
Никакого прощенья не стою
В этот век беспощадно-лихой,
Раз живу, притворяясь слепою.
И молчу, притворяясь глухой.
Не прощай меня, мама родная,
Раз весь мир вдохновенно любя,
И о горестях будней рыдая,
Я, порой, забывала тебя...
Не прощайте, что в веке суровом
Боязливо я лиру несла.
Никого не ободрила словом.
Никого от беды не спасла.
Глохнет в грохоте робкий мой голос.
Зло лютует, в грехи нас клоня.
Не прощайте коварство и подлость!
...И не надо – прощёного дня.
* * *
Как напрасен ваш гнев, гражданин!
Вы сильны и, наверно, жестоки...
И взмывают из мутных глубин
Возбуждённые злом биотоки.
Но они, перейдя за черту
И меняя заряды по ходу, –
Порождают, порой, – доброту.
Словно импульс, пришедший к аноду.
Ах, гражданка, вы сердитесь вновь
И готовитесь выпить лекарство,
Чтоб коварством платить за любовь.
И любовью осилить коварство.
Что-то правит смятённой душой...
Как гроза над дремучею чащей...
И, случается, праздник чужой
Отзывается грустью щемящей...
Попадаем в пучину страстей,
Словно парусник в бурю морскую.
Принимаем лавину вестей,
Друг от друга зависим, рискуя...
Но вовеки добра не избыть!
Лишь оно на земле благодатно...
Потому что – единая нить
Обвязала нас всех многократно.
Кланяйтесь светлой поре!
Кланяйтесь светлой поре!
Все на земле быстротечно,
Держится мир на добре,
Только разумное вечно.
Мудрость зерна и воды,
Зов наковальни и плуга,
Не накликайте беды!
Люди, любите друг друга!
Сердце колотит в ребро,
Кружит цветочная вьюга,
Делайте людям добро
И берегите друг друга!
* * *
Клонит возраст к мудрому покою.
Но по сердцу хлещут беды мира...
Разве жизнь чего-нибудь да стоит –
Без надежд, без цели, без кумира?
А себя – не укротить, не сузить:
Жить и быть! Без стонов и без страха...
...На алтарь возвышенных иллюзий
Брошена последняя рубаха.
Надежда
Когда итог ошибок многих
Становится бедой и злом,
И сумрачен бровей излом
Под напряженьем взглядов строгих.
Когда любой тебе судья –
И друг, и недруг, и невежда,
Тогда – да осени меня
И не покинь меня, надежда!
Твоё звенящее крыло
Пускай развеет сумрак серый.
И будет правдою и верой,
Как луч, сияющий светло.
Надежда, доброты не спрячь,
Не скрой поставленной задачи:
Выращивать из неудачи
Бутоны будущих удач!
Я знаю, в торжестве побед,
В свершенье каждого успеха –
Твоё усиленное эхо,
Твой, отражённый мною, свет!
Покинь меня, недобрый друг,
И льстец, прилипший, как одежда,
И теплота неверных рук!
...Но ты не покидай, надежда!
Алый парус
надежды
Всё случается в жизни:
Непогода и мгла.
Налетает беда
Ураганом кромешным.
И судьбою твоей
Управляет тогда
Алый парус надежды.
Алый парус надежды.
О тебе сокрушается
Сердце одно.
Эту тонкую нить
Второпях не обрежь ты.
И качается зыбко
На холодном ветру
Алый парус надежды.
Алый парус надежды.
Над ошибками лет,
Над туманом потерь
Постоянством и верностью
Душу утешь ты.
Ведь недаром так ярко
Сияет теперь
Алый парус надежды.
Алый парус надежды.
Ты по свету бродил.
Ты вернулся домой.
И в родимом краю
Ты желанный, как прежде.
Вёл тебя сквозь тоску,
Сквозь разлуку и тьму –
Алый парус надежды.
Алый парус надежды.
* * *
Вам не стать моим укором,
Злопыхая и браня.
Хитрой склокой, мелким вздором
Вы не тронете меня.
За просчеты, за провалы,
За лукавство дум и фраз
Я сама четвертовала
И кляла себя не раз.
Беспощадно, оголтело
Суд свершая над собой,
Я в костре не раз горела
И сейчас горю порой...
Мне немало выдавала
Бед и промахов судьба.
Я прикованно стояла
У позорного столба.
Я в химерах не витала.
Я жила насущным днем.
Я сама себя пытала
И железом и огнем.
Не сдаюсь судьбе на милость,
Не приемлю грязь и гнусь.
Вероятно, закалилась,
Не ломаюсь и не гнусь.
Я сама с собой квитаюсь,
Исполняю приговор.
...Так вот мучаюсь и маюсь,
Но не каюсь до сих пор.
* * *
Дух границей не сковать,
И в тиши судьбы фатальной
Мне не стыдно тосковать
По земле чужой и дальней.
И поверить неспроста:
Все мы в мире – просто дети,
Продолжение креста,
Добавление к мечети.
И не мой ли взгляд хранит
Встречу в мартовские Иды
У подножья пирамид
Иль в садах Семирамиды?
Я сознанием вольна
Не сидеть в бетонных клетях.
Я всегда была! Жила
В тех веках и в землях этих.
А любимых и родных
По судьбе не так уж мало:
Все из атомов одних –
Люди, бабочки и скалы...
Куст калины у ворот
Снегопад над льдиной дальней...
Круговерть, круговорот,
Тень от пагоды хрустальной.
Белый аист, белый барс,
Белоснежная бумага...
Боже правый, дай мне шанс
Заплатить за это благо!
Навеяло...
Не говори, что независим!
Не верь наивно в эту ложь!
Ты каждый миг у вечных истин
В суровой кабале живёшь.
Уже с рождения – зависим!
Хоть отрекаешься хитро.
От дел, от случая, от писем
От стрелки, сломанной в метро.
От грозных рисков лихолетья,
Где дым войны горяч и густ.
Ты – в кабале проблем столетья.
Ты – в рабстве у прекрасных чувств...
Ты мерой глубины и выси
Сверяешь собственные дни.
Не говори, что – независим!
Смирись и голову склони.
Да будь ты неуч или профи,
Да будь ты трус или герой…
...Ведь иногда от чашки кофе
Зависит и судьба. Порой...
Сегодня
Грешна и напрасна тоска о былом
Во времени кратком и гулком,
Где тени событий подбитым крылом
Летят по земным закоулкам.
Сегодня – бесценен твой день и велик!
И вечность дарует свободу.
Сегодня – твой шанс. Твой божественный миг.
Явленье родному народу.
Сегодня святой благодатью дыши,
Ведомый таинственной силой..
Сегодня – единое слово скажи...
Сегодня – спаси и помилуй!
Сегодня – смахни надоевшую тень,
Не сникни, как лист прошлогодний...
Сегодня – твой праздник. Сегодня твой день!
И жизнь твоя – только сегодня!..
* * *
Судьбы не избежать,
И не ругаю долю:
Любить, спешить, дышать,
Свершать, чего изволю.
Прекрасен день святой.
И буду повторять я,
Что даже грусти той –
Спасибо за объятья.
И неудачу чту –
За чёткую границу.
Прощальную черту –
Над миражом амбиций.
На то, чего нельзя,
И сетовать не надо.
Поскольку жизнь, друзья,
Великая награда.
Бесценный сувенир,
И выигрыш, и чудо,
Поскольку в светлый мир,
Пришли мы ниоткуда.
От радости – до мук,
От слёз – до поцелуя,
Всему, что есть вокруг, –
Воскликну: «Аллилуйя!»
* * *
О, эта жажда жить
Наполненно и густо!
Сжимать кулак до хруста.
Поленья ворошить!
О, эта жажда жить
Рискованно и крупно.
Когда судьбе доступно,
И рушить, и вершить!
Кому еще служить,
Коль не земле родимой!
Горя необходимой
И вечной жаждой жить?
О, эта жажда жить!
Победно – не иначе.
Поймать звезду удачи,
Иль голову сложить!
* * *
Солнечные искры в тёплых каплях пота.
Грузят вагонетки уголь и руду…
На хороших людях держится работа,
Древняя святая преданность труду.
А когда ненастье над судьбой грохочет,
Почитая слабость за великий грех,
Человек хороший отступать не хочет.
На хороших людях держится успех.
И когда скудеют пища, и одежда,
И душа тускнеет от пустячных бед,
На хороших людях держится надежда,
Совести и веры негасимый свет.
Суетные страсти пролетают мимо,
Лишь высоким чувствам властвовать веля,
Потому что вечно, с сотворенья мира,
На хороших людях держится земля.
* * *
Оставляйте потомство, люди!
Нет прекрасней его на свете!
Как горох на зеленом блюде,
Во дворах рассыпаны дети.
Дышат дети утренней влагой,
Светлой радости не тая.
Их цветные платья, как флаги
В честь величия бытия!
Быть прекрасно творцом идей,
Но в любых науках радея,
Оставляйте, люди, людей,
Чтобы им служили идеи!
И не бойтесь хлопот и усталости,
Жизни трудной и раскаленной!
Бойтесь только холодной старости,
Одиночеством оскорбленной.
Чтобы петь, чтоб землей гордиться,
Чтоб познать всю радость на свете, –
Очень, очень хотят родиться
Не рожденные вами дети!
Будут в жизни и беды, и тосты...
Будет небо в звездном салюте,
Оставляйте, люди, потомство,
Оставляйте потомство, люди!
Ребенок в доме
Ребенок в доме. В доме – тарарам!
Дом осаждают и теснят пространство
Игрушки, обретая постоянство
Царить и воцаряться по углам.
Ребенок в доме. На своей земле.
Из-за какого пустяка он плачет?
Что за рисунок им в тетради начат:
Лиловый плод на розовом стебле?
Ребенок в доме. В доме карантин.
Горчичники, таблетки, витамины…
Какие силы черные повинны
Что ночью он глотает аспирин?
Ребенок в доме. Он здоров давно!
Да здравствует на жизнь святое право!
Луч на стене, хмельное солнце в травах
И мяч шальной, влетающий в окно!
Греми, греми, апрельский синий гром!
Весенний мир – прекрасен и огромен.
А для меня, когда ребенок в доме,
Тогда огромен и прекрасен дом.
* * *
Мы живём, сражаясь и любя,
Но живём совсем не для себя!
Разве что-то личное лелея,
Руки в небо человек простёр,
Продолжая дело Галилея,
Обрекая тело на костёр?
А его уста – смолчать могли,
Молодости светлой не губя...
Только он – совсем не для себя
Утверждал вращение земли!
У него к корысти – отвращенье.
Да и что за прибыль от вращенья?
...А костёр гудит, дымит, клубя...
Человек живет не для себя!
Если для себя – тогда к чему
В собственную плоть вводить чуму?
Над ретортой хлороформ глотать?
В мрачных одиночках голодать?
Если для себя – зачем ладони
Подставлять под стронций и плутоний?
Кровь свою горячую сдавать?
На непрочных льдинах дрейфовать?
Человек делами перегружен.
И ему – не выжить одному!
Да и сам себе – зачем он нужен,
Если он не нужен никому?
Доброе слово
Среди невезенья иного,
Среди невесёлого дня
Скажите мне доброе слово,
И слово утешит меня.
Рождённое большим, чем звуки,
Прозрачней, чем вся пустота,
Мудрее законов науки
Святая его чистота.
Прошу я не хлеба, не крова.
Надёжней и проще всего:
Скажите мне доброе слово,
И я оправдаю его.
Вспорхнёт оно бабочкой алой,
Взметнётся лучом впереди.
Не стоит и малости малой
Исторгнуть его из груди.
Средь явного счастья земного,
Средь благ, что лелеет душа,
Нет искренней доброго слова,
И этим судьба хороша!
Счастливей, чем счастья подкова.
Дороже, чем горсть серебра.
Спасибо за доброе слово.
Спасибо за слово добра.
На струнах унынья былого
Пускай зазвучит торжество!
Скажите мне доброе слово,
А я преумножу его!
* * *
Что мне делать с щемящей нежностью?
Замираю, едва дыша…
Человек с некрасивой внешностью,
Как прекрасна твоя душа!
Словно мир стороной иною
Отразил лучи и цвета.
И соседствует с глубиною
Безграничная высота.
Не дешёвый шик нигилиста,
Не бравада, не броский трюк.
Просто мысль кристально и чисто,
Словно циркулем, чертит круг.
Ложной важностью не прикрыта,
Черпай истину, суть бери.
Не затаскана, не избита
И подсвечена изнутри.
Будет выигран с неизбежностью
Каждый ход, и поход, и бой.
Человек с некрасивой внешностью,
Я робею перед тобой.
Стала кроткою и наивною,
Как туман, как птенец во мгле,
Рядом с тем, кто душевность дивную
Высоко несёт по земле.
Не обманет природа хитростью,
Освещает душой – черты.
…Лишь в таком сочетанье истинно
Обаяние красоты.
* * *
Всё зависит от тебя:
Взлёт высокий и сниженье.
Только, сделай одолженье,
Вникни, истину любя.
Всё зависит от тебя!
Заполненья и пустоты.
Что не смог и сделал что ты,
Что преследуешь, копя.
Биографию лепя,
Где ты был? Откуда выбыл?
От тебя зависит выбор –
Всё зависит от тебя.
Вдохновенный бег пера
По бумаге или кальке.
Дом, построенный на гальке.
Размышленья до утра.
Небо выльется, слепя
На зубцы старинных башен.
Мир прекрасен или страшен –
Всё зависит от тебя.
Городов высокий всплеск.
Виражи автомобилей.
Тонких, высвеченных шпилей
Анодированный блеск.
Это выросло в тебе:
Промедленья и решенья.
Все победы, все крушенья,
Все превратности в судьбе.
Бьёт солёная волна.
Строки мечутся в тетради.
Что нашёл ты? Что утратил?
Чем утешишься сполна?
Всё зависит от тебя!
Все вопросы и ответы.
А признаешь ли ты это –
Всё зависит от тебя.
Ода врагам
Когда дневной утихнет гам, –
Присяду я к столу,
Чтоб первый раз своим врагам
Произнести хвалу!
Я славлю, славлю подлеца –
Лицо из мира тьмы,
За то, что, словно полюса,
Несовместимы мы!
Я циника благодарю,
Что пошлой быть не смею,
Что плачу, глядя на зарю,
Что от любви немею.
О как был нерасчётлив тот,
Кто затевал вражду!
Ведь я, как вечный антипод,
За счёт его расту!
И пусть мне в жизни краток срок
И всякое грозит:
И вероломство, словно рог,
Меня не раз пронзит,
И доверительнейший льстец
Совьёт мне сотни пут,
И вновь меня обманет лжец,
И обворует плут!
Как эта миссия стара
И дело их старо!
Но, не желая мне добра,
Они творят добро.
Недаром я давно дивлюсь
Той подоплёке всей.
И всё надёжней становлюсь
В глазах своих друзей!
Зависть
Я завидую людям спокойным.
В мире гулком, как радиорубка,
В мире хрупком, как будто скорлупка,
В мире, склонном к раздорам и войнам,
Я завидую людям спокойным...
Есть в спокойствии – замкнутость круга.
Прочность петель, затянутых туго.
Завершённость. Завидная ясность.
Между вечным и суетным – разность.
Что-то в этом от мудрости высшей!
Вызов шпилей, венчающих крыши.
Выплеск строек над плоским пейзажем.
Или флаг наступления даже!
В днях крутых и пьянящих, как брага,
Не дано мне подобное благо –
Этот дар и награда достойным...
...Я завидую людям спокойным.
Эта роза ветров
Кто призывно зажёг этот дальний костёр,
Заставляя покинуть родительский кров?
На скрещеньях дорог, в отраженьях озёр –
Мой любимый цветок – эта роза ветров...
Я уже исходила и север и юг.
Наломала немало и судеб и дров.
И, когда покидает единственный друг,
Я дарю ему горькую розу ветров.
Не забудет меня кипарисовый рай
И прибрежная россыпь антильских даров.
И сотрутся границы, шепнув: «Выбирай!»
И опять выбираю я – розу ветров.
Не заманивай в будни, колец не дари,
Завлекая в пучину семейных миров.
Я текучая капля пространства, – смотри,
Как идёт мне манящая роза ветров.
Я не скоро рассыплю её лепестки.
Между мной – и судьбой не разверзнется ров.
Словно орден скитаний приколот к груди
Мой любимый цветок – эта роза ветров.
* * *
В городах, что веками воспеты,
Мы в фонтаны бросаем монеты:
Суеверие пусть нам простится!
Пусть протянутся нити тоски
Ко всему, с чем мы сердцем близки.
Уходящий да возвратится!
Всё, что было светло и отрадно,
Нас томит, призывая обратно,
Будто прошлое впрямь повторится.
Пусть гудит и штормит водоём
Между прошлым и нынешним днём, –
Уходящий да возвратится!
Пусть, как в омут, сомнения канут
И надежды тебя не обманут,
И душе непокой возместится.
Как долги возвращает должник,
Хоть на день, хоть на час, хоть на миг, –
Уходящий да возвратится!
Наши клятвы порой сумасбродны.
От себя мы не слишком свободны.
Жаждет разум с душой совместиться.
И пускай та дорога крута,
Сквозь беду, сквозь тоску, сквозь года, –
Уходящий да возвратится!
Мой ответ
«Слава Богу за всё!» –
Повторяют наивные души.
Что ж! Живите спокойно
И тихо молитесь за нас,
Непокорных и злых,
Мир насилья мечтавших разрушить...
А его основанье –
Погибель несёт и сейчас.
В круговерти земной,
Окружившись любимым пространством,
Верность братству людскому
Вовек почитая святой, –
Я вас так раздражаю
Упрямым своим постоянством!
И порой отвращаю
Надменной своей правотой.
Дай вам Бог благодати!
И счастья спокойного даже,
Слов крутых не сказать,
Не пролить ни кровинки в бою...
Это я – на посту.
Это я – на невидимой страже.
За идею священную
Я и одна постою.
* * *
Судьбе на милость не сдавайся.
Купайся в благодати дня.
Не майся дурью и не кайся.
И не бери пример с меня.
Над суматохой жизни смейся.
Проклятых денег не жалей.
Ешь шашлыки, вином залейся,
От зорь малиновых шалей.
Не подвергай заочной каре
Очередного подлеца,
Покуда дождь по окнам шпарит,
А снег шаманит у лица.
Покуда полдень осиянный
Бушует, как морской прибой,
Расстанься с грустью окаянной
И помирись с самим собой.
Лови, как счастье, луч небесный –
Святой привет далёких сфер.
Грешно роптать и бесполезно.
…Нет, не бери с меня пример.
Прошлое...
Если вдруг и кофе раннее
Кайф не дарит по утру,
Уходить в воспоминания
Не грешно, прогнав хандру.
Уходить сквозь будни бренные
На забытый материк,
Чтобы вновь в прошедшем времени
Побывать на краткий миг.
Оглянуться на хорошее
В том потерянном миру...
И почтить былое прошлое,
Поклонясь его добру.
Отогнать худое, смутное,
Понадеясь на успех.
Чтоб уныние минутное
Не ввело в смертельный грех.
День – не начат, век – не прожитый...
Если вдруг не повезло,
Наше прошлое – поможет нам,
Если было в нём – светло!
Моя душа...
Таинственен, велик, неповторим
Огонь, который создал нас вначале...
...Давайте о душе поговорим,-
Вместилище восторга и печали...
В глубинах этих – неизменна честь,
Взывающая к праведному свету.
Ей Бог и Космос – посылают весть
И призывают за грехи – к ответу...
Лишь ей судить поступки и дела.
Святые устанавливать порядки.
Хоть под всеобщим ураганом зла
Она, порой, уходит даже в пятки...
Но я за всё судьбу благодарю.
Плюю на власть. Не создаю кумира.
О чёрных душах – я не говорю,
Они посланцы от другого мира.
Спастись душой. И ближнего спасти.
В душевности и роскошь, и награда.
Душа – к душе. И душу отвести.
А большего, пожалуй, и не надо...
Не в суетливых днях, не второпях
Пускай такое чудо дольше длится...
Держись, душа! Не пленница в цепях,
А вольная, непуганая птица!
Ожидание...
Душа – вольна, и тягостен ей плен
Привычности закрытого пространства...
Она всё время – жаждет перемен,
И ждёт, противореча,– постоянства...
Есть в вечном ожиданьи – благодать,
Отрада, и невидимая нега...
А, если даже нечего уж ждать,
Ждёт всё равно!.. Хотя бы утром – снега...
Лучше дома...
Доброта, тепло и свет,
Островок в глуши Вселенной...
Лучше дома места нет
В жизни суетной и бренной...
Пусть повсюду мрак и мгла,
Всё – в раздоре и бореньи,
Лучше дома нет угла
В мировом столпотвореньи.
Крыша, комната, изба...
Без изыска и без блеска.
Благодатная судьба, –
Закуток от бед вселенских.
Дом приветит и согреет.
Соблазнит едой плита...
Приласкает батарея
Зимним вечером кота.
А вокруг – борьба до смерти!
Вечный выбор: Кто – кого?
В дом, как в Родину, поверьте.
В нём защита и родство...
Ты – хозяин только дома!
Вдалеке от зол и бед.
Лучше дома – аксиома –
Лучше дома – места нет!
Немного о нашем кофе...
С улыбкою благоговейной,
Уняв лихорадочный ток,
Склоняюсь над тайной кофейной
И делаю первый глоток.
И сразу... и мысли, и вещи
Означатся, суть обостря.
И в тихом блаженстве трепещет
Поймавшая чудо ноздря...
Качнётся неистово воздух.
Птенцы защебечут в груди...
И всё – в этой жизни – не поздно!
И золото дней – впереди.
Друзей – и любовь, и участье.
Крепка и надёжна рука.
И кружится небо от счастья
Проникшего в душу глотка.
Ни зла, ни тщеты, и ни лени...
Ни в этом, ни в новом году!
И смысл обретают стремленья.
А дух – призывает к труду!
И вновь вдохновляющий профиль
Мелькнёт на фарфоровом дне...
... И чёрная магия кофе
Приветлива к вам... И – ко мне.
Поэзия
Любовь вселенская и грусть,
И счастье – на границе боли...
И всё ж вовек не отрекусь
От этой жертвенной неволи.
Любой неистовый прогресс
Не повернёт сознанье – к свету.
Слова спускаются с небес
И предназначены – поэту.
Не властны ни хула, ни лесть
Над ним, в тщеславье вовлекая...
За что ему такая честь
И привилегия такая?
Каким владеет он ключом?
Чем вечно грудь его теснима?
Не спрашивайте ни о чём.
Поэзия – необъяснима...
Придёт поэт
На всё, что смутно до сих пор,
Ищи в поэзии ответа...
Не зря на чушь и всякий вздор
Находятся слова поэта.
Пока умы святых голов
Натужно истину штурмуют,
Поэт напишет пару слов
И все проблемы зарифмует!
А коль тяжки твои грехи,
Прощенья нет – одна досада, –
Цитируй нужные стихи
И всё уладится, как надо...
Да и в любви одной строки
Порой довольно – вызвать чувство!
Поэт, дела твои крепки
И благодетельно искусство.
В идейных войнах – рядовой.
Ритм строчек – соразмерен с битвой.
Ты первый на передовой
С победным кличем и молитвой!
Как дальше сложатся года?
Что мир разъединит? Что свяжет?
...Не сомневайтесь, господа, –
Придёт поэт. И всё подскажет...
Времена года
Март
Вдруг солнечный блик вылетает из чашки кофейной.
Над хлебною коркой восходят шумящие злаки...
И зеркало манит улыбкою благоговейной.
Ах, март этот хитрый – опять подаёт свои знаки!
И в сердце, как в бабочку, снова вонзаются иглы.
И ветер колдует на струнах прекрасных и вечных.
Обманщик весенний, какие коварные игры!
И вкрадчивый шепот твоих обещаний беспечных...
Глухой не прикинусь, не хлопну отчаянно дверью.
Не март, а сезон!... Возрожденье, веселье, потеха.
Священный мой месяц. Святое моё суеверье.
Святая надежда – услышать далёкое эхо...
Женский месяц
Женский месяц – месяц март.
Талый снег, шальные воды,
Вздох разбуженной природы,
Созидательный азарт.
Месяц март – и всё с азов:
Дар тепла, капели слёзы,
Воспаленный всплеск мимозы
И фиалок нежный зов.
Уплывают клочья туч,
Птицы пробуют пространство.
Холодок непостоянства,
Обещанья зыбкий луч.
Между небом и землёй:
То ли грозы, то ли ветры.
Сочетанье трезвой веры,
И надежды голубой
Полуявь – полунамёк.
Месяц март, лукав и весел,
Солнце в воздухе повесил,
Взрывом почек изнемог.
Многозначащий кивок
Робкий, лёгкий, осторожный,
Повод к нежности возможной,
К откровенности предлог.
Зимней памятью суров,
Месяц март, как гость желанный,
Весь в учтивости пространной,
В жажде писем и даров.
Месяц март, пресветлым будь,
По велению природы
Расточай свои щедроты,
И меня не позабудь.
Ах, март!..
Не постыдно ли, годы забыв,
Упражняясь на лире условной,
Повторять отдалённый мотив
Нескончаемой песни любовной?
Но скажите тогда, почему,
Возрождённое снова и снова,
Вопреки ледяному уму,
Льнёт к губам раскалённое слово?
И зачем этот мартовский гул
Так превысил свои децибелы,
Что души безотчётный загул
Посягнул на чужие пределы?
И от света весенней волны
Наливаются полные кубки,
В честь того, что мы снова вольны
Совершать роковые поступки.
Заломив облака набекрень,
Ясный полдень и дразнит, и манит...
Обольстительно пахнет сирень.
Упоительно верба дурманит.
Был и так наш загашник не пуст...
Но опять, выбивая из ритма,
Все оттенки возвышенных чувств
Отточила незримая бритва...
И они, созревая едва,
Вырываются к светлому миру.
Вот откуда берутся слова
И тревожат заветную лиру.
Незабываемый июль
Давай на дождь не будем сетовать,
Пускай он рушится с небес.
Под крышей нежности беседовать –
Есть в том особый интерес.
Смирим натуры неуемные.
Благословим ненастный час.
Еще мы живы! Силы темные
Еще не разлучили нас.
Идем друг к другу с чистой совестью.
И день прекрасней, чем вчера.
Еще не жаль ни слов, ни помыслов
Для совершения добра.
В гостях у жизни – мы не лишние.
Она нам оказала честь!
Верны друзья. Здоровы ближние.
И, слава богу, силы есть.
Все, что пророчим – подтверждается.
И важно знать без лишних фраз,
Что в нас Отечество нуждается,
А время – проверяет нас.
И кровь неистово и бешено
По жилам верности течет.
...А дождик – что? Погода внешняя.
Ее ли примем мы в расчет?
На улицах повисли зонтики.
В ходу и платья и пальто.
О лето северной экзотики!
Такой не видывал никто.
И мир отмыт светло и молодо.
И жизнь летит – держись за руль.
Хрустальный звон дождя и холода.
Незабываемый июль!
Мой август...
Твой солнечный вызов –
На счастье намёк...
Не будь ко мне строг,
Благодатный денёк!
В распахнутых крыльях
Лучистого дня
Зелёным пейзажем
Окутай меня...
На сердце – не пусто.
И радость внутри.
За нежные чувства
Меня не кори.
Хоть мир неспокоен
Озлоблен и груб,
Слетают слова
Благодарности с губ...
За всё, что прошло.
И что будет со мной.
За свет поднебесный
И праздник земной.
* * *
За что ты, осень угождаешь,
И тихо ластишься ко мне?
Дождливый полдень украшаешь
Листвой, пылающей в огне...
Наверное, ревнуя к лету,
К его сиянью и теплу,-
Покой и отдых даришь свету
И ожидаешь похвалу?
Людские распри, суматоха
Под шум дождя утихнут пусть...
На горизонте – медь и охра,
Ультрамариновая грусть...
Мы ждём добра и мира просим.
Жив шар Земной, страна цела!
И потому – спасибо, осень,
Уже за то, что ты пришла!
Предновогоднее
Не будем на погоду сетовать,
Ругать её или хвалить.
Давай о вечности беседовать
И о великом говорить...
В гостях у жизни мы не лишние!
Она нам оказала честь:
Верны друзья, здоровы ближние
И, слава Богу, силы есть!
Не всё, что ждали, совершается...
Но знаем, что в тяжёлый час
В нас очень Родина нуждается,
Хотя, порой, плюёт на нас...
И жизнь – неистово и бешено
По венам горячо течёт.
А что погода? Это – внешнее...
Её ли принимать в расчёт?
Всё в мире и старо, и молодо.
И каждый день встаёт не зря...
Прозрачный свет снегов и холода –
Волшебный праздник декабря!
Белый снег
Над торосами
Зимних морей,
Над полями,
Над кровлей моей
Распластались
Белесые крылья.
Опаленная стужей вода.
Пыль вселенной
Из солнца и льда.
Закрутившийся
Рог изобилья.
Сыпься, снег!
И на ветках виси.
Светом высвети
Очи Руси.
Намети голубого озона.
Полуденного неба глоток.
Нескончаемый
Белый поток.
Торжествующий
Символ сезона.
Белизна
Прародительских мест,
Где свежо
И студено окрест,
Отзовется в душе –
Чистотою.
На платок,
На пальто,
На ладонь
С неба сыплется
Белый огонь.
Значит, я
Этой милости стою!
Значит, я
И припомнить могу,
Что росла
На уральском снегу,
На морозном
И белом горенье.
Значит, праздник
Для сердца и глаз –
Этот светлый
Излюбленный час:
Снегопад,
Звездопад,
Озаренье.
Последний снег
Снег падал, хоть зима кончалась.
Светилось небо – голубым...
И лужа зыбкая качалась,
Как растревожившийся дым.
Уже земля была горячей.
Уже вскрывались устья рек.
Но падал – лёгкий и незрячий
Невероятно белый снег.
Его у луж клевали птицы,
Приняв за спелое зерно.
Он падал – на платки, на лица,
На сквер, на крыши – всё равно...
Трава проклюнулась в газонах.
Стакан с фиалками вспотел.
И пахло йодом и озоном.
А снег – летел, летел, летел...
Слепил глаза и бился в стёкла.
Вдоль улиц вился невпопад.
Белел бульвар, дорога мокла,
Отряхивался старый сад...
Что хочет этот снег болезный?
Уж все чураются его!
Так неразумно, бесполезно
Лететь... и больше ничего!
Всё лихорадочней, заметней
Он торопил упрямый бег.
Никто не знал,
Что он – последний...
А это был – последний снег...
Продолжение следует
Читайте также 6 стихов Л.Щипахиной о мужчинах
Какие глубокие стихи! Спасибо, Ирина! Читала их когда, но вспоминала, пока читала!
ОтветитьУдалитьЛюдмила Федоровна, согласна с Вами, стихи Людмилы Щипахиной и для вдумчивого чтения, и для воспоминаний. Спасибо Вам, рада, что стихи вызвали такие эмоции)
Удалить