Встреча с Романом Сенчиным

        25 ноября на Дне открытых дверей в честь 100-летия Центральной библиотеки им.А.С.Пушкина города Челябинска гостем нашей Литературной гостиной стал современный российский писатель, лауреат Национальной литературной премии «Большая книга» Роман Сенчин. Предлагаем всем, кто не смог лично присутствовать на встрече, репортаж с места событий!

С чего обычно начинаются встречи с писателями? Конечно, с рассказа о себе, о своей семье, родине. Как выяснится во время дальнейшей беседы, большинство сюжетов автора связаны именно со своей малой родиной.

Итак, слово Роману Сенчину!

Родился я 2 декабря 1971 года в Кызыле Тувинской АССР. Под патронат России Тува вошла в 1914 году, потом после революции стала, можно сказать, абсолютно независимой. А в 1944 году вошла в состав Советского Cоюза. Русские там жили с конца XIX века. По линии моей бабушки там у нас довольно глубокие корни. Там закончил школу, потом уехал учиться в Ленинград, попал в армию, вернулся домой в Туву. В 1993 году наша семья переехала на юг Красноярского края, оттуда я в 1996 году уехал учиться в литературный институт и 20 лет прожил в Москве.

С начала 2017 года живу в Екатеринбурге, так что мы с вами соседи. В Челябинске был лет 7 назад по приглашению Александра Попова – директора Лицея №31. Замечательный лицей, математический, но детей там развивают во всех направлениях – музыкальное, литературное и др. Туда приезжали многие литераторы – Захар Прилепин, Майя Кучерская, Сергей Шаргунов, в том числе и меня приглашали. Воспоминания о той встрече у меня самые лучшие. Дети небольшие, лет так 12-14, но у них были очень интересные вопросы. Недавно был в Нижнем Тагиле, тоже в школе, и тоже у ребят были такие вопросы, что мне аж было странно, что они такие маленькие, а читают такие книги, которые я рассчитывал для взрослых читателей. Но всякое бывает. На самом деле я тоже детскую литературу не очень любил, всегда рвался к взрослым книгам, которые стояли повыше на стеллаже и оттуда черпал очень многое для себя. Вообще детская литература – это странное понятие. Раньше для детей никто не писал, брали кусочек из взрослых книг и их рекомендовали и читали вслух. Потом вот появилась именно детская литература – стали читаться в детское время Корней Чуковский, Самуил Маршак, Даниил Хармс. И сейчас детская литература, вернее литература для детей – это самостоятельное направление литературы. Я к нему подступать боюсь, но в последнее время заметил, что у меня в повестях, рассказах появляются главные герои – дети.

Издано довольно много книг. Тут (указывает на выставку) представлено немало. Книги выходят тиражами 2-3 тысячи экземпляров. Совсем недавно вышла книга «Постоянное напряжение» издательства ЭКСМО – в 1 тысячу экземпляров. Если разойдется, может еще допечатают. В отличие от советского времени сейчас тиражи книг очень небольшие. Писателей, которых выпускают десятками тысяч экземпляров, у нас наперечет. Может быть, это и веяние Интернета, ведь почти любую книгу, даже современную, можно найти в Интернете и прочитать бесплатно. Но это совсем другое чтение, другая верстка, другое погружение в текст. Хотя я сам пользуюсь иногда электронными носителями.

Походил по библиотеке, увидел, что библиотека выписывает толстые литературные журналы. Мне сказали, они не пользуются особой популярностью, но я советую их хотя бы просматривать, потому что там, в общем-то, весь срез нашей современной литературы, критики, публицистики. Почти все, что потом выходит книгами, так или иначе может быть представлено главами, фрагментами, отдельными рассказами в литературных журналах.

Их необязательно читать в бумажном виде, хотя чтение на бумаге для души очень, по-моему, полезно и хорошо. Но есть и такие ресурсы, как Журнальный зал, Журнальный мир, где собраны почти все литературные журналы, и в Интернете их можно найти. Все это бесплатно и доступно. Я думаю, тут собрались те, кто старается следить за современной русской литературой, так вот толстые литературные журналы – это дневник того, что происходит у нас и в прозе, и поэзии, и в литературной критике.

Книга «Срыв» вышла весной этого года. Это первая моя по-настоящему толстая книга – 600 страниц. Сюда вошел роман «Елтышевы» и несколько повестей и рассказов. Рассказы в основном небольшие по объему, но писать их, на мой взгляд и по моему опыту, не легче, чем какую-то большую вещь. Поэтому сборники, состоящие полностью из новых рассказов, появляются у меня, да и вообще, довольно редко. Я посмотрел, какие книги выпускают наши известные рассказчики вроде Токаревой, Петрушевской и вижу, что в них микс старых и новых текстов. Думаю, это неплохо. Абсолютно новый сборник рассказов рождается лет 5, 7, 10. Когда они перемежаются уже опубликованными в других книгах, то тогда даже интереснее читать. Рассказ можно прочитать 10 лет назад, а сейчас от его прочтения может быть совершенно другое впечатление. Я лично с удовольствием приобретаю такие книги. А вообще жанр рассказа у книгоиздателей пользуется довольно-таки небольшим спросом, хотя, по-моему, это очень русский, читательный жанр. Мы все живем в довольно быстротечном ритме, и прочитать рассказ намного легче, чем толстую книгу. Хотя толстые романы появляются сейчас крайне и крайне редко. «Каменный мост» можно вспомнить Александра Терехова – такая огромная книга, его же роман «Немцы». Таких авторов, которые отваживаются на написание больших книг, у нас мало. Сейчас почему-то в чести небольшие романы – страниц в триста. Ну не знаю… Русский роман – это все-таки такое протяженное, повествовательное и временное пространство. Надеюсь, что такие романы будут возрождаться.

В следующей части встречи Роман Сенчин лично прочитал гостям начало одного из рассказов, вошедших в книгу «Срыв», который называется «Дома».

Это рассказ о совсем небольшом городе Туране, который находится в Туве, когда-то это было село, первое поселение русских крестьян на территории Тувы. И вот моя героиня живет в этом городе. Действие происходит в наши дни. Она директор музея. У нее есть свой прототип. У меня вообще почему-то так получилось, что воображение не очень развито, и почти все истории, все герои имеют документальную основу и прототипов. Мне кажется, что это может даже и честнее, чем абсолютно выдумывать все из головы.

А затем каждый желающий мог задать автору интересующие вопросы. Представляем вашему вниманию некоторые из них.

– Когда и почему вы начали писать? И писали ли вы стихи?

– Я думаю, что почти каждый человек пишет стихи, хоть и тайно. По-моему, это потребность души писать стихи. Должна быть большая внутренняя самокритика, чтобы нести это другим людям или оставить в своих тетрадках. А писать прозу я стал еще в школе, часто вместо домашних занятий сидел и писал в тетрадке, открыв учебник химии. Родители думали, что я занимаюсь химией, а я строчил рассказики. Понес их в редакцию уже после армии, после переезда, мне было года 23. Т.е. долго тренировался, больше десяти лет.

– Роман, в ваших произведениях, во всяком случае тех, что я читала, вы присутствуете как один из героев. В одном из произведений вы даже главный герой и там ваша семья описывается. Это ваш авторский прием?

– У многих авторов есть произведения от первого лица. Когда я еще в детстве читал, где написано «я», смотрел имя и фамилию автора, он пишет «я», а в тексте указывает совсем другое имя. Мне в детстве это казалось чем-то абсурдным. Когда стал писать свои первые рассказы от первого лица, то называл героя так же, как и меня зовут. Но это не обязательно я. Такой прием есть у многих зарубежных и наших авторов. Вот тот же Эдуард Лимонов, например, или Сергей Шаргунов.

– А вот герой романа «Информация» Свечин – это Вы или нет?

– Нет, стопроцентно себя изобразить невозможно, да это и не нужно.

– Ваш герой Свечин занимается музыкой, у него есть группа. А в вашей жизни присутствует музыка?

– Я из того поколения, которое выросло на советском и русском роке, на тех группах. И я в начале 90-х начал заниматься музыкой. Но так как я не умею играть на музыкальных инструментах, мне доверили в группе петь. Там же необязательно обладать выдающимися вокальными данными. Время от времени, когда скапливаются тексты, я стараюсь их записать, найти ребят, которые думают так же, как и я. Вот в Екатеринбурге встретил таких музыкантов, и мы уже три раза выступили на местном фестивале.

– То есть мы теперь можем приглашать вас не только как автора, но и как автора текстов песен?

– Как автор я человек одинокий, а группа – это довольно сложный механизм.

– А как называется эта группа?

– «Гаражная мелодика». Вот и во многих моих вещах присутствует музыка и музыканты. Есть роман «Лед под ногами» про немолодых рок-музыкантов, которые пытаются вернуть прошлое и собрать группу заново.

– Мы познакомились с вашими аккаунтами в социальных сетях и как раз увидели, что в последнее время вы выкладываете больше информации о своей музыкальной группе. У вас после переезда в Екатеринбург появилось больше времени, возможности?

– Нет. Просто встретились мне музыканты. Москва не очень рок-музыкальный город. В Петербурге записывали альбом, играли. У Германа Садулаева была своя группа, Захар Прилепин время от времени возвращается в рок, фолк…

– Вы пишите тексты песен?

– Когда приходит муза.

– Не планируете их издавать?

– Нет, такой мысли не было.

– А в Екатеринбурге чаще муза приходит, чем в Москве? Легче пишется?

– Да я пока еще не понял. Сейчас заканчиваю ту вещь, которую начал писать еще в Москве. Потихоньку изучаю язык, обычаи, жизнь Екатеринбурга, Урала. Это дело не быстрое. Писаться – пишется нормально.

– А сравнение московской жизни и жизни в провинции не проводили?

– Ну нельзя сказать, что я жил 20 лет в Москве, никуда не выезжая. Я каждый год езжу к родителям и по месяцу-полтора живу у них. У меня многие сюжеты как раз появляются в Красноярском крае. А Москва – огромный город, который я так и не понял.

– Вот вы переехали в Екатеринбург. У Алексея Иванова есть роман «Ёбург». Хотелось бы все-таки понять, Екатеринбург – это место силы сейчас какое-то?

– Насчет места силы – не знаю. Но вот драматург и кинорежиссер Сигарев уехал из Екатеринбурга в Москву, т.е. мы с ним совершили рокировку.

– Творчество каких современных авторов вам наиболее сейчас близко и почему?

– Интересно то, что пишут мои сверстники, чуть постарше, чуть помладше. У них часто те же темы, тот же взгляд на мир по большому счету. И хотя со многими я на противоположных позициях, все равно это люди моего поколения. Это и Денис Гуцко, он живет в Ростове-на-Дону, когда-то получил премию «Русский Букер», интересный писатель. Илья Кочергин – такой писатель есть, мой сверстник. Михаил Тарковский – сейчас читаю его новую книгу «Полет совы», которая вышла в Эксмо. Захар Прилепин – хотя мы с ним несколько разошлись в последние годы, он один из самых талантливых писателей современности. Сергей Шаргунов. Анна Козлова – такая шокирующая у нее проза. Она получила премию «Национальный бестселлер» в этом году. Много таких, можно долго перечислять.

– Время как сито отсеивает авторов, а кто останется с вашего поколения, как вы думаете?

– Не знаю, сложный вопрос. Наверное, роман «Санькя» Захара Прилепина останется. Знаковое произведение последних лет десяти. История показывает, что очень многие популярные в свое время писатели сейчас забылись. У литературы есть срок годности. В основном литература устаревает. Остаются только настоящие жемчужины. Это сейчас нам понятно, что Лев Толстой изначально был Львом Толстым, а его столько критиковали, изводили. Или Чехов, например. Он же не был одним из популярных писателей в свое время.

– Вот вы про Чехова сказали. А что труднее писать – рассказ или произведение побольше?

– В рассказ вносишь больше энергии. Его можно иногда написать за один присест, а роман пишешь 2-3 года, все это растягивается, совершенно другая динамика.

– В одном из ваших произведений была девочка-подросток, она попала в сложное время, взрослела, переживала, было видно, что родители передали ей любовь к родине. Это связано с вашими детьми?

– В общем да. По секрету скажу. Не скажу за всю Россию, но был такой период, когда в Москве в конце 2011 и 2012 было бурление, все бегали на митинги. И я увидел, что моя старшая дочь, ей было тогда лет 14, смотрит на нас с женой недоуменными глазами. Что мы так погрузились в это все, ходили на митинги. И тогда я попробовал понять, что ощущает ребенок. Потому что у нас, в 70-80х, детство было спокойным. Гласности не было, но и не было такого вот погружения. А теперь дети даже в детском садике спорят уже на политические темы. Мне стало жалко детей, я попытался представить и описать то, что они чувствуют.

– Вы близки взглядам Захара Прилепина, в том числе политическим? Одобряете ли его командировку на Донбасс?

– Тут я судить не могу. Захар, может, сейчас участвует в каких-то действиях, поэтому мне судить сложно. Когда он находился у себя в Нижнем Новгороде и призывал других ехать туда, тогда я выступал со статьями, что это не очень этично. А сейчас разобраться в том, что сейчас там происходит, по-моему, невозможно, нужно было это все раньше гасить и теперь этот узелок не скоро будет развязан. Жаль, что он все меньше и меньше времени уделяет прозе, а каждый день пишет свои посты. Хотя довольно много авторов, для которых литература составляет одну из составляющих их деятельности. Сергей Шаргунов сейчас депутат Государственной думы, например. Герман Садулаев – один из лидеров петербуржских коммунистов.

– И еще вопрос по поводу Захара. Литература это одно, а там ведь самое главное – это жертвенность, жить ради других и для других. Своего рода миссия, скажем так. К сожалению, не знаю, как было раньше у писателей, но сейчас по-моему, этой миссии, этой жертвенности напрочь нет. Каждый сидит там о своем пишет. Понимаете о чем я?

– Да.

– Мне не очень близки книги Захара, хотя «Обитель» я не прочитал, но много других прочитал, а ваших даже больше!

– Я больше написал (дружный смех в зале).

– Да даже не в этом дело, они цепляют, к ним возвращаешься. У меня такое ощущение от литературы: если цепляет, не отпускает, то это самое главное. У вас есть рассказ, где женщина умерла, она одинокая была в своей квартире. Это настолько душераздирающе.

– «Квартирантка с двумя детьми».

– Да, об этом речь. И «Елтышевы» прям на разрыв. Как рана, которая открылась и не закрывается, она чувствуется. Это ощущение русского ужаса, оно у вас очень сильно передается. И мне кажется, что с Егором Летовым перекликается то, что вы делаете в литературе.

– Спасибо. Хотя я ищу какие-то просветы.

– Сейчас в тренде ужас, насилие, постоянно показывают, как жить нельзя. Что вы думаете по этому поводу?

– Ну а когда литература и кинематограф много внимания уделяла этому? В основном внимание уделяется проблемам. В литературе о хорошем пишется намного реже, да и сложнее, честно говоря, писать об этом. В основном показывают проблемы, язвы общества и т.д. Я тоже в общем в этом ключе пишу и стремлюсь заражать людей чтением.

– Вот вы сказали, что ищите просветы. Возможно вы пытаетесь склонить нас на светлую сторону? К чему вы нас как писатель призываете?

– Наверно, через тернии к звездам, к осмыслению жизни. На примере своих героев, которые живут зачастую неправильно, пытаюсь уберечь себя и потенциальных читателей.

– Елтышевы – это действительно реальная семья? Вся история — правда?

– В общем да. Была такая семья в деревне, в городке, где живут мои родители. Но было довольно много таких семей, которые переселялись из городов в деревню, особенно это было в первой половине 90-х годов, и очень многие нравственно или физически погибли. В последние годы благодаря материнскому капиталу покупают в деревнях дома. Но деревенский мир совсем другой, нежели городской, дачный или пригородный.

– А ваше отношение к Улицкой?

– Она большой писатель, но ее мировоззрение, ее произведения даже мне не очень близки. Рассуждать глобально я сейчас не готов. Но её талант, начитанность, грамотность, конечно, мощные. Мне интереснее Петрушевская, Виктория Токарева, Анна Матвеева из писателей-женщин.

– Роман, а как вы относитесь к цензуре?

– В литературе я не встречал цензуры. У меня есть повесть «Чего вы хотите?» – там ни слова не поменяли в издательстве. Хотя я сам удивился, там есть такие неполиткорректные моменты. На литературу пока мало внимания обращают, в отличие от телевидения, от газет, от Интернета. Должна быть редактура и внутренний саморедактор, который должен писателя держать в каких-то рамках, но разрастаться ему тоже нельзя.

Вот я заметил, что исчезают матерные слова из литературы. Проходит мода, потребность на них. Иногда бывает, что я их употребляю, но все реже и реже. Хотя у многих авторов есть нецензурные слова – в «Тихом Доне» 4 матерных слова, у Есенина.

– На последней встрече в библиотеке Захар Прилепин сказал, что он сейчас старается избавляться от всех этих слов, если идет переиздание книги. Будем надеяться, что на наших новых книгах не будет отметки 18+.

– Вот я новую книгу сейчас заканчиваю, там нет нецензурной лексики.

– А расскажите, пожалуйста, о вашем пути к профессиональным издательствам? Насколько было сложно, с какими трудностями сталкивались?

– В Москве я стал печататься в центральных журналах в 1997 году. Несколько лет печатался в журналах, потом на меня обратили внимание. В 2000 выпустили книгу в небольшом издательстве «ПиК». А потом издательство «Эксмо» выпустило две книги. Потом был перерыв несколько лет. Затем в разных издательствах появлялись новые книги. Сам я предлагал в разные издательства, но чаще всего получал отказы, но когда-то везло и книгу издавали. Очень много в литературе от удачи. Я знаю очень много талантливых авторов, которых вроде печатают и издают даже, но никто на них особого внимания не обращает. Жаль. Меня вот назвали литературным критиком, но я не критик, а читатель, который пишет свои впечатления о книгах. На таких авторов я стараюсь обращать внимание. Вот есть такая писательница, Анна Андронова в Нижнем Новгороде; Андрей Иванов в Кемерово. Можно долго перечислять, в моих рецензиях вы найдете их имена.

– Эти авторы печатаются только в журналах?

–У Анны Андроновой выходили и книги, но без особого резонанса. Вообще критикам, литературным журналистам удобно иметь обойму из 20-30 авторов, которые на слуху, и о них писать рецензии, аннотации.

– Читателям как раз интереснее открывать новых авторов.

– Я тоже так считаю.

– А в издательствах есть редакторы сейчас?

– Конечно, в издательствах есть редакторы и корректоры. Разного качества, конечно. Кто-то делает вид, что читает книгу, кто-то настолько сильно читает, что переделывает вообще весь текст. В некоторых городах, например, в Красноярске, типография рекламирует себя как издательство и печатает то, что автор приносит. Это и во многих других городах. Там нет даже корректора. Владельцам таких организаций кажется, что редактор и корректор – это лишние звенья. Я лично так не считаю. Думаю, что редактор – это очень важный человек, который может заметить какой-то «ляп», а он бывает у любого автора. Недаром даже Пушкин искал себе редактора и сам был редактором. Чехов был безжалостным редактором. Редактор – это очень важное звено. В Эксмо, АСТ, в толстых журналах есть хорошие редакторы, со вкусом, профессиональные.

– Верите ли вы в будущее бумажных книг? Заменят ли их электронные книги?

– Несколько лет назад я говорил, что бумажные книги будут существовать еще многие сотни лет. В последние года 3-4 я думаю, бумажные книги будут все-таки сокращаться все сильнее и сильнее. Будут такими же, как в Средние века, в первые годы книгопечатания – небольшие тиражи, довольно красивые и дорогие книги, которые будут как сокровища. Не будем лукавить, уйдет поколение, которое привыкло к бумажным книгам и кто не умеет пользоваться всякими гаджетами, и тогда большие тиражи популярных авторов будут сокращаться и выходить в виде электронных книг. А так бумажные книги будут долго существовать, но уже вот в таком формате фолианта.

– Можно ли сказать, что среди современных прозаиков, кто работает преимущественно с малыми формами, есть тенденция, что сейчас у таких жанров, как «рассказ» и «повесть» границы очень слабые?

– Ну а когда это было регламентировано? «Повести Белкина» – это на самом деле рассказ. Короткие совершенно произведения. Повесть – это повествование. Разграничить рассказ от повести бывает очень сложно. Валентин Распутин свои произведения назвал повестями. Хотя «Живи и помни», «Последний срок», «Прощание с Матерой» – это в общем романная форма.  «Прощание с Матерой» – это эпическое произведение. «Один день Ивана Денисовича» Солженицын упорно называл рассказом. А это сто с лишним страниц. Почти все романы, которые сейчас выходят, – это повести. Одна линия, часто это короткий временной промежуток. К настоящему роману это имеет мало отношения.

– К нам недавно приезжал московский поэт Арс-Пегас, который рассказывал о своей активной общественной жизни, о проектах «Литературный понедельник», трансляции стихов в метро и т.д. Вот вы занимаетесь такой работой с людьми или вы считаете, что писатель – это тот, кто сидит дома, пишет и читает других, общается только со своими литераторами?

– Вот к вам приехал, недавно был в Нижнем Тагиле. Довольно часто происходят встречи. Прозаики менее коммуникабельные люди, чем поэты. Поэту нужна атмосфера, эстрада. Поэт, который сидит дома, (хотя такие есть и были в истории литературы) – скорее исключение. Поэт всегда рвется в массы, хочет покричать что-нибудь. Я больше занимаюсь бумажной работой. Если мне нужно пообщаться с литераторами, я пишу какую-нибудь полемическую статью, кто-то на нее отзывается и начинается такой спор литераторов. Иногда читатели туда подключаются.

– Скажите, а экранизировать вам не предлагали произведения?

– «Елтышевых» предлагали. Но студия не нашла денег. А так полнометражный фильм есть, называется «За встречу» по одному моему рассказу. Неплохой фильм.

Экранизация может быть очень хорошей, а может быть и плохой. И тогда зритель не захочет читать книгу. У меня итак не очень много читателей.

– Тогда надо рекламировать книги, это же двигатель прогресса.

– Я считаю, автор не должен.

– А ваши близкие и друзья?

– Мы друг друга немножко рекламируем.

– Роман, расскажите над чем вы сейчас работаете?

– В данный момент я заканчиваю большую вещь «Дождь в Париже». Действие в основном происходит в Париже, включает воспоминания героя о Туве. Рассказ «Дома» можно сказать эскиз этого произведения. Как у художников, которые рисуют эскизы к будущим картинам и представляют их на выставках. Кусочек уже напечатали в журнале «Дружба народов». На днях готовлюсь выслать ее в издательство. Надеюсь, в феврале-марте будущего года эта книга выйдет.

Встреча завершилась автограф-сессией, где каждый желающий мог получить автограф автора. А Роману Сенчину в подарок от библиотеки Пушкина вручили памятный фотоальбом с видами Челябинска.

Читайте о Романе Сенчине и его книгах