Экскурсия в лицей

Нам удалась осенняя затея.

Ты этот миг, как таинство, продли,

когда с другими в сумерках Лицея

мы по скрипучим лестницам прошли.

Любя друг друга бережно и страшно,

мы шли по классам пушкинской поры.

Дымилась даль, как жертвенные брашна.

Была война, готовились пиры.

Горели свечи в коридорных дебрях.

Там жили все, кого я знал давно.

Вот Кюхельбекер, Яковлев, вот Дельвиг,

а вот и Он – кому за всех дано

сквозь время зреть и Вечности быть верным

и слушать мир, как плеск небесных крыл.

Он плыл органом в хоре семисферном

и егозой меж сверстниками слыл…

Легко ль идти по тем же нам дорожкам,

где в шуме лип душа его жива,

где он за музой устьем пересохшим

шептал как чудо русские слова?

От жарких дум его смыкались веки,

но и во сне был радостен и шал,

а где-то рядом в золоте и снеге

стоял дворец и сад, как Бог, дышал…

И нет причин – а мы с тобою плачем,

а мы идем и плачем без конца,

что был он самым маленьким и младшим,

поди стеснялся смуглого лица

и толстых губ, что будто не про женщин.

Уже от слез кружится голова, -

и нет причин, а мы идем и шепчем

сквозь ливни слез бессвязные слова.

Берите все, берите все березы,

всю даль, всю ширь со славой и быльем,

а нам, как свет, оставьте эти слезы,

в лицейском сне текущие по нем.

Как сладко быть ему единоверцем

в ночи времен, в горячке вековой,

лишь ты и Он, душой моей и сердцем

я не любил нежнее никого.

А кто любил? Московская жаровня

ему пришлась по времени и впрок.

И всем он друг, ему ж никто не ровня -

ни Лев Толстой, ни Лермонтов, ни Блок.

Лишь о заре, привыкнув быть нагими,

над угольком, чья тайна так светла,

склонялись в ласке нежные богини

и все деревья Царского Села…

Уже близки державная опека

и под глазами скорбные мешки.

Но те, кто станут мученики века,

еще играют в жаркие снежки.

Еще темны воинственные вязы,

еще пруды в предутреннем дыму…

О смуглолицый, о голубоглазый,

вас переглушат всех по одному.

И по тебе судьба не даст осечки,

уложит в снег, чтоб не сошел с ума,

где вьет и крутит белые колечки

на Черной речке музонька зима…

Но знать не знает горя арапчонок -

земель и вод креститель молодой,

и синева небес неомраченных

ему смеется женской наготой.

В ребячьем сердце нежность и веселье,

закушен рот, и щеки горячи…

До наших лет из той лицейской кельи

сияет свет мальчишеской свечи.

И мы, даст Бог, до смерти не угаснем,

нам не уйти от памяти и дум.

Там где-то Грозный радуется казням,

горит в смоле свирепый Аввакум.

О, что уму небесные законы,

что град Петра, что Царскосельский сад,

когда на дыбе гибнут миллионы

и у казнимых косточки хрустят?

Молчат пустые комнаты и ниши,

и в тишине, откуда ни возьмись,

из глубины, но чудится, что свыше,

словами молвит внутренняя высь:

– Неси мой свет в туманы городские,

забыв меж строк Давидову пращу.

В какой крови грешна моя Россия,

а я ей все за Пушкина прощу.

Б. Чичибабин

Приглашаем почитать

19 октября – День лицея  – Что это за феномен такой - как получилось, что Лицей дал так много талантливых и выдающихся людей, которые любили Россию и служили для ее блага? Может, все дело в том, что особое внимание в Лицее уделялось чтению?

19 октября - "Лицея день заветный" – о педагогике Царскосельского лицея

День лицея – Пушкинские стихотворения на лицейскую годовщину, о Царском Селе

Лицею - 205! 

19 октября – "…Ты наш друг, ты наш учитель Славный пушкинский лицей…" Юлий Ким

Мы с Пушкиным спасли страну - Город Пушкин, Лицей после оккупации

В библиотеках отпраздновали День Лицея

На празднике в Пушкинке вызвали дух Пушкина

Бал отгремел, но свечи не погасли...