У этого человека было много имен. Иностранные дипломаты, аккредитованные в Москве, знали его как Рудольфа Шмидта. Для офицеров Ровненского гестапо он был Паулем Зибертом. Николаем Грачевым называли его бойцы партизанского отряда «Победители». «Кулик», «Ученый», «Колонист» «Пух» и т.д., под такими псевдонимами значился он в оперативных учетах ОГПУ-НКВД-НКГБ. Всё это — Николай Иванович Кузнецов, Герой Советского Союза, знаменитый разведчик, отважный партизан. Он прожил 32 года и ушёл в бессмертие, оставаясь жить среди людей как вечный пример мужества и героизма. О герое написаны книги, снято целых четыре фильма («Подвиг разведчика», «Сильные духом», «Отряд специального назначения», «По лезвию бритвы»). Подробно о жизни и подвигах разведчика читайте в блоге: Легенда №1 советской разведки — Николай Кузнецов: Исторический лекторий «Патриот».
Будущий герой Великой Отечественной войны,
человек с загадочной судьбой Николай Иванович Кузнецов родился 27 июля 1911 г.,
в деревне Зырянка, Екатеринбургского уезда, Пермской губернии (ныне Талицкий
район, Свердловской области). От рождения был личностью незаурядной.
Исключительная память, прекрасные языковые способности, коммуникабельность,
артистичность, обаятельность, находчивость, хладнокровие — все эти столь
необходимые в спецслужбах качества были заложены в нем самой природой и
полностью раскрылись в годы Великой Отечественной войны. В составе
партизанского отряда особого назначения в Сарненских лесах Ровенской области
под командованием Д. Н. Медведева Николай Кузнецов выполнял секретные задания в
г. Ровно — столице оккупированной Украины, под именем немецкого офицера Пауля
Зиберта.
В письме Кузнецова брату перед заброской в
отряд Медведева есть такие слова (цитируется по книге Н. М. Долгополова
«Легендарные разведчики 2»): «Для победы над врагом наш народ не жалеет
самого дорогого — своей жизни. Жертвы неизбежны. Я и хочу откровенно сказать
тебе, что мало шансов на то, чтобы я вернулся живым. Почти 100% за то, что
придётся пойти на самопожертвование. И я совершенно спокойно и сознательно иду
на это, так как глубоко сознаю, что отдаю жизнь за святое, правое дело, за
настоящее и цветущее будущее нашей Родины. Мы уничтожим фашизм, мы спасём
Отечество. Нас вечно будет помнить Россия, счастливые дети будут петь о нас
песни, матери с благодарностью будут рассказывать детям о том, как в 1942 году
мы отдали жизнь за счастье нашей горячо любимой Отчизны. Нас будут чтить освобождённые
народы Европы. Разве может остановить меня, русского человека, большевика,
страх перед смертью? Нет, никогда наша земля не будет под рабской кабалой
фашистов. Не перевелись на Руси патриоты, на смерть пойдём, но уничтожим
дракона! Храни это письмо на память, если я погибну, и помни, что мстить — это
наш лозунг. За пролитые моря крови невинных детей и стариков — месть фашистским
людоедам. Беспощадная месть!».
В Ровно отважный разведчик выполнял
исключительные по своей смелости и дерзости задания. Из его рук советское
командование нередко получало чрезвычайной важности политические и военные
сведения. В частности, с помощью Н. И. Кузнецова удалось раскрыть заговор
нацистской разведки, пытавшейся совершить покушение на руководителей государств
антигитлеровской коалиции во время совещания в Тегеране в 1943 году. Он
своевременно сообщил о подготовке гитлеровского наступления на Курской дуге.
Вместе с боевыми товарищами он среди белого дня в Ровно осуществил акции
возмездия над фашистскими генералами Геллем, Даргилем, Кнутом Функом. Пленил
командующего особыми карательными отрядами генерала фон Ильгена. Дом на
Млынарской улице в Ровно, откуда Н. Кузнецов и его товарищи похитили генерала
Ильгена. Здание суда в Ровно, где Н. Кузнецов убил главного немецкого судью
Функа. Он лично ликвидировал 11 генералов и высокопоставленных чиновников
оккупационной администрации нацистской Германии.
6 января 1944 года командование направило
Кузнецова во Львов в сопровождении Яна Каминского и Ивана Васильевича Белова.
15 февраля 1944 года газета «Правда» писала: «по сообщению немецкой газеты
«Афтенбладет» на улице Львова среди белого дня неизвестным, одетым в немецкую
форму, были убиты вице-губернатор Галиций, доктор Отто Бауэр и
высокопоставленный чиновник Шнейдер. Убийца не задержан. Полиция Львова была
поднята на ноги. Службой безопасности проводились повальные обыски». Разведчики
понимали, что из города надо немедленно уходить. В ночь на девятое марта 1944
года Николай Кузнецов Ян Каминский и Иван Белов подошли к селу Бораки. Здесь на
окраине села в хате Степана Голубовича разведчики попали в засаду к бандеровцам
и, всего за две недели до прихода Красной армии на территорию Западной Украины,
геройски погибли. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 5 ноября 1944
года за исключительное мужество и храбрость при выполнении заданий командования
Николай Иванович Кузнецов был посмертно удостоен звания Героя Советского Союза.
Лишь пятнадцать лет спустя удалось разыскать могилу Кузнецова и установить
обстоятельства его гибели. В 1960 году останки Кузнецова были перевезены во
Львов и перезахоронены на холме Славы.
Во многих городах открыты десятки музеев,
установлены мемориальные доски, воздвигнуты памятники в честь выдающегося
разведчика. Его именем названы улицы и школы. В Челябинске есть школа № 118
города имени Героя Советского Союза Н. И. Кузнецова. В городах Ровно, Львове,
Свердловске, Талице, в селе Зырянке были воздвигнуты памятники легендарному
разведчику. В Москве на доме 20, корпус 1, по улице Старая Басманная, где Кузнецов
проживал до 1942 года, установлена мемориальная доска. В честь Кузнецова
названа малая планета (2233 Kuznetsov).
Уходя на последнее задание, Кузнецов оставил
у Медведева — командира отряда — письмо, на котором было написано: «Вскрыть
после моей смерти»: «Завтра исполняется 11 месяцев моего пребывания в тылу
немецких войск. 25 августа 1942 года в 24 час. 05 мин. спустились на парашюте,
чтобы нещадно мстить за кровь и слезы наших матерей и братьев, которые стонут
под ярмом немецких оккупантов. 11 месяцев я изучал врага, пользуясь мундиром
немецкого офицера. Я готовился к смертельному для врага удару, пробивался в
самое логово сатрапа — немецкого тирана на Украине Эриха Коха. Задание очень
важное, и, чтобы его выполнить, нужно пожертвовать своей жизнью, ибо уйти из
центра города после удара по врагу на параде совершенно невозможно.
Я люблю жизнь, я ещё очень молод. Но потому,
что Отчизна, которую я люблю, как свою родную мать, требует от меня
пожертвовать жизнью во имя освобождения ее от немецких оккупантов, я сделаю
это. Пусть знает весь мир, на что способен русский патриот и большевик. Пусть
запомнят фашистские главари, что покорить наш народ невозможно так же, как и
погасить солнце. Немецкие кретины — Гитлер, Кох и компания думали уничтожить
наш великий советский народ. По своему скудоумию, они думали, что в море крови
можно утопить русский и другие братские народы СССР. Они забыли или не знали
истории, эти дикари XX века. Они поймут это 29 июля 1943 года по свисту и
взрыву противотанковой гранаты, когда их поганая фашистская кровь брызнет на
асфальт...
Пусть я умру, но в памяти моего народа я буду
бессмертен. «Пускай ты умер, но в сердце смелых и сильных духом всегда ты
будешь живым примером, призывом гордым к свободе, к свету». Это мое любимое
произведение Горького, пусть чаще читает его наша молодежь, из него я черпал
силы для подвига. Прочитать только после моей гибели».
Последний бой (из поэмы)
Н.И. Кузнецову посвящается
На ветви весеннего сада
Легли тишина и покой,
Но чувствует сердце засаду,
И вот он, решительный бой.
Вдали на шоссе догорают
Пожаром военные дни.
Разведчики не погибают —
В легенду уходят они…
Срастаются руки с металлом.
Живым он не сдастся врагам.
И ветры умчатся к Уралу,
Расскажут о нем землякам.
За боль и за горе Отчизны
В боях отомстил он сполна.
Тебя он любил больше жизни,
Моя дорогая страна.
Закаты вдали догорают.
Сменяются ночи и дни.
Разведчики не погибают,
В легенду уходят они.
Л. Сорокин
Железо
Только гул твой слышал на заре.
Ник. Асеев
Николая Кузнецова я не видел никогда.
…На земле моей железной шла железная страда.
Всё в железе, на железе, остальное трын-трава,
Вдаль неслись из наших глоток лишь железные слова!
Всё в огне, огонь до неба, остальное всё — зола.
И раскинулась пустыня там, где яблоня цвела,
Там, где рощи красовались, где сверкали города.
…Николая Кузнецова я не видел никогда.
Но ведь он прошел над бездной,
Чародей и чудодей,
Он железнее железных
На моей земле людей!
В нашем воинстве великом
Шел он родине помочь,
То светлея грозным ликом,
То темнея им, как ночь!
Автоматы и обрезы
Били в друга моего.
…Дайте мне кусок железа
Из фамилии его!
Из фамилии железной,
Что вросла в гранит годов,
Из фамилии, любезной
Для названья городов!
А. Прокофьев
Н. Кузнецову
Под городом Ровно не ветер поет
И в лесах, и в дубравах весною —
С любовью горячею славит народ
Легендарное имя героя.
Николай Кузнецов в партизанских боях
Защищал нашу Родину грудью.
Вечно будут хранить в благодарных сердцах
Его имя советские люди.
Знать, орлиную силу Россия дала
Своему и солдату, и сыну,
Коль от гнета фашистов та сила спасла
Неньку милую — мать-Украину.
П. Вершигора
Николаю Кузнецову
Я жив еще. И, значит, мы вдвоем
Опять сегодня в молодость вернемся.
…Над летней Иньвой берегом идем.
Как громко шутим! Как легко смеемся!
Тех песен эхо — у меня в ушах,
Тех споров жар — не стынет под золою!
Мечтали мы, чтоб в жизни каждый шаг
Был новым шагом к звездам над землею.
Как нашей пармы житель коренной,
С открытым сердцем, с дружелюбьем братским
Ты спорил о поэзии со мной
На нашем языке, коми-пермяцком.
Ты говорил: «Послушай-ка, Степан,
Вот ты — поэт и добрый мой знакомый.
А хочешь, я поэму иль роман
Сам напишу — не как-нибудь, на коми?»
Нет, зависть сердце мне тогда не жгла,
В широкой парме юности не тесно.
Но что со мной легенда рядом шла,
Мне в эту пору было неизвестно.
Мне было неизвестно, что войной
Ты, как волной прилива, будешь поднят
И очень скоро ждет тебя иной,
Совсем иной и замысел, и подвиг,
Что меж спаленных украинских сел
Вдруг засияет среди истин вечных
Та истина, которую нашел
Ты, кровью оплатив ее, разведчик!
И жизнь твоя не оборвется там,
Где смерть ее подстерегала немо,
А по людским отзывчивым сердцам
Ударит, как крылатая поэма.
Пусть говорят — скосил свинцовый дождь…
Но мы-то знаем, мы-то твердо знаем:
Ты рядом с новой юностью идешь
Зеленой пармой*, светлым нашим краем!
*Парма — тайга (коми).
С. Караваев (Пер. В. Радкевича)
Уральский сокол
Над быстрой Горынью клубились туманы,
Скрывая отсветы далеких костров.
О Соколе песню друзьям-партизанам
Читал Николай Кузнецов.
Вставали в сознанье измученных лица
И пепел селений, сожженных дотла.
А гордая птица, свободная птица,
Как в юности школьной, на подвиг звала.
И в Ровно фашистам не стало покоя,
Ночами дрожали от скрипа дверей.
Бесилась охрана, но пули героя
Везде находили матерых зверей.
Как трудно держаться с проклятыми рядом
Уж лучше погибнуть на плоском штыке...
Уймись, мое сердце, так Родине надо —
Шептал он не раз на родном языке.
Зловеще глядели в лицо автоматы.
Секунда — и смерть иль бесчестье в плену.
Нет, песня не спета. Разрывом гранаты
Последний аккорд расколол тишину.
К могиле героя приходят дружины,
и жизнь пионерскою клятвой звенит,
А ветки родимой уральской рябины
Рукой материнской ласкают гранит...
В. Дундуков
Как рассказать тебе о Кузнецове
Мы говорим, и это всё не ново…
Но у кого конкретней расспросить:
Как рассказать про подвиг Кузнецова,
Чтобы его хотелось повторить?
Сверхгениальным надо быть артистом,
Чтоб подозреньям не найти мотив,
Как Кузнецов внедрился в стан фашистов
За Родину поруганную мстить.
Обыкновенный талицкий парнишка…
Ну кто б поверил, расскажи кому,
Когда он юношей корпел над книжкой,
Что он прославит Талицу, страну…
— Феноменальность русского героя?! —
— Вершители политики Земной
Задумывались, злясь и беспокоясь:
— Откуда появился он такой?
— Он в совершенстве знал язык немецкий?
— А по рожденью он — не дворянин?
— Усвоить это можно только в детстве!
— Тут у крестьян вдруг уникальный сын!
Великий Черчилль Сталину в беседе
Свою оценку дважды подтвердил:
— Что сомневаться в истинной победе —
Страна богата храбрыми людьми!
Уральская глухая деревенька,
А в ней родился легендарный сын,
Чей подвиг нынче лаврами увенчан…
За ним вставали новые бойцы…
Фамилия обычная, простая:
Их, Кузнецовых, много — пруд пруди.
Из них простых герои вырастают…
К нам, хищный враг, войной не приходи!
И мы сегодня, празднуя столетье,
Гордимся нашим дерзким земляком,
Слагаем гимны и готовы петь их…
Ему почёт по праву воздаем.
Летят года, уходит поколенье
Великих героических отцов,
Но их дела не пропадут в забвеньи —
И в их числе храбрейший Кузнецов.
Мы говорим, и это всё не ново…
Но у кого об этом бы спросить:
— Как рассказать про подвиг Кузнецова,
Чтобы его хотелось повторить?
Н. Баскаков
Наш… Зырянский!
К 50-летию Н. И. Кузнецова
Сидят в правленьи мужики,
О жизни мирной балагурят.
Весна… горячие деньки…
Наряда ждут… В ладошку курят.
Но вдруг Дерябин на порог,
В руках его «Роман-газета»:
— У нас геройский землячок!
Теперь всему известен свету!
Вот весть пришла издалека —
Прислали в нашу школу книжку
Про Кузнецова — земляка:
Когда-то бегал здесь мальчишкой…
Листы мусолят мужики:
— Он это? Может быть, ошибка?
— Да Никанорко, земляки!
— Мужик какой геройский шибко…
— Был Никанорком Кузнецов,
Родился здесь у нас — в Зырянке,
А стал геройским он бойцом
С горящим сердцем, как у Данко!
— Он — Никанор!.. А — Николай?
— Он Ника был, а тута — Коля?
— А ну, Дерябин, вспоминай
Своих товарищей по школе.
— Да наш, зырянский! Наш! Земляк!
Простецким был всегда он парнем…
И не поймут пока никак,
Как стал всемирно легендарным,
Как сын простого лесника,
Товарищ шумных игрищ детских,
Пробрался в логово врага,
Уничтожая псов немецких.
— Ну отчаюга! Ну артист!..
И мужики взахлеб смеются…
— Был настоящий коммунист —
Врагам такие не сдаются!
— Как генералов он казнил!
— Как с Кохом в Ровно повстречался!
— И если б он в Берлине был,
То и до Гитлера б добрался!
Н. Баскаков
Они, простые, ходят среди нас!
О нём толкуют: «Маленький», «простой» —
И, удивительно, что он не протестует,
А в тихой повседневности своей
Себя «простым» он тоже аттестует.
«Простой» не стал томиться в долгой мгле,
Добыл огонь — никто его не сдунул…
И покатилось в вечность по земле
То колесо, что он, «простой», придумал.
Он песни сокровенные сложил,
Которые мы не устанем слушать,
На небесах он звёзды сотворил,
Он покорил моря, освоил сушу.
Он рад теплу, дивится красоте
И насмерть бьётся, чтоб добыть свободу…
Простой, обыкновенный, как все те,
Кто вместе с ним является народом!
Страдает от болезней и утрат,
Бессилен защищаться от обид,
Рождению ребёнка очень рад,
По умершему ближнему скорбит.
Он никогда не будет говорить
Высокопарных, громких, пышных слов…
Но вот настанет испытанья миг —
Он жизнь отдать за Родину готов.
Обыкновенный, «маленький», простой,
Но на пути стоит фашистский дот,
Тогда с великой пламенной душой
Он сердцем упадёт на пулемёт.
Прекрасна жизнь! Она у всех одна…
И знал об этом политрук, Клочков.
— Но сзади нас — Москва, Народ! Страна!
За них он бился с кучкою бойцов.
И Кузнецов, когда пришла беда,
Разил врагов с искуснейшим талантом:
Боялась смерти дикая орда
И падали от пули оккупанты.
До подвига считаем: «Он простой!»
Не знаем мы, что духом он велик;
В огонь шагнёт, как истинный герой,
И жизнь отдаст, коль Родина велит.
Они сегодня ходят среди нас,
Те Александры, Зои, Николаи…
Но вот приходит испытанья час,
Мы их по-настоящему узнаем.
Н. Баскаков
Сказание о Николае Кузнецове: Поэма
«Я люблю жизнь, я еще молод. Но если для Родины,
которую я люблю, как свою родную мать, нужно
пожертвовать жизнью, я сделаю это.»
Из письма Николая Кузнецова
Глава первая
Вечерних огней золотистая россыпь,
Курантов серебряный звон в синеве.
Задумчивый, стройный, светловолосый
Идет молодой инженер по Москве.
Такие же парни, рожденные бурей
Призывом тревожили души не раз:
— Даешь Днепрогэс, Комсомольск на Амуре
И Северный полюс, Урал и Донбасс!
А был для него день прошедший, вчерашний
Экзаменом стойкости, духа и сил.
В Свердловске, в могучих цехах Уралмаша
Он юное сердце свое закалил.
В кипении будней он жил и в работе
И в мире конспектов, журналов и книг.
И вскоре язык гениального Гёте
Он знал, как великий наш русский язык.
Германцу, что прибыл в Свердловск из Берлина,
Сказал он, свои объясняя дела,
Что стать инженером крестьянскому сыну
Родная советская власть помогла.
Сверкнуло пенсне. Поборов удивленье,
Берлинец, казалось, растаять готов:
— Какое чудесное произношенье!
Ну, право же, немец вы, гер Кузнецов!
...Плывут, словно лебеди воспоминанья
И вечер, как дивный корабль плывет.
А завтра воскресное утро настанет
И парки столицы заполнит народ.
И вспыхнут весельем леса Подмосковья.
Быть может, любовь свою встретит он тут.
Возможно, пополнится род Кузнецовых,
Возможно, и дети, и внуки пойдут.
Возможно. Но есть невозможное в мыслях.
Мечтатели, в этом не ваша вина.
Кто знал, что с рассвета над миром повиснет
В крови и рыданиях слово «Война».
Москва в непривычном мундире солдата
С утра привыкала к законам войны.
И, словно вокзалы все военкоматы,
Прощанья любимых, друзей и родных.
Крест-накрест заклеены окна в квартирах.
На улицах танки, сверканье штыков.
О, как горячо умолял командира
И рвался на фронт Николай Кузнецов.
Мужской разговор, откровенный, суровый,
Как будто звенела набатная медь:
— Хотите на фронт? А на что вы способны?
— Способен сражаться. Готов умереть!
Глава вторая
Упруго натянутый шелк парашюта.
Тревожная, нервная летняя ночь.
Земля приближается с каждой минутой,
А небо изрезал прожектор, как нож.
Толчок. Приземленье. Рассветная зыбкость.
Ты весь в напряжении, к бою готов:
Грачев — для друзей, для фашистов — Фон Зиберт,
А сам для себя — Николай Кузнецов.
Игривый, на травах настоянный ветер.
Землянка да лес молчаливый вокруг.
Один лишь на свете товарищ Медведев —
Твой бог партизанский, советчик и друг.
Потом ты поверишь, что мир твой не тесен.
Но ты его сердцем постигнуть сумей.
Как нет без деревьев ни рощи, ни леса,
Так нет и успеха без верных друзей.
Роднее родных и доверчивей близких
Друзья, породненные общей судьбой.
Как долго семья патриотов Струтинских
И горе и радость делила с тобой.
И доктор Цесарский, и Коля Приходько,
И Стехов, Каминский, Гнедюк и Лукин...
Москва узнавала по радиосводкам:
В разведку Грачев не уходит один.
Глава третья
Ты входишь в захваченный немцами город,
Манерами отпрыску графа под стать.
Каким же великим талантом актера
Разведчику надо подчас обладать.
Сфальшивит на сцене актер, ну и что же —
Его отчитают, засвищут, а тут,
Лишь только на миг усыпишь осторожность —
И звери тебя на куски разорвут.
Но прочь опасенья, ты признан и принят
И чувствуешь сердцем — близка уже цель.
Еще бы: сам обер-палач Украины
Тебя привечает в роскошном дворце.
У Эриха Коха овчарки, как волки.
К нему прикоснуться ты только посмей.
Спросить бы кровавого Коха, а сколько
Сгноил он ни в чем неповинных людей.
Терпенье! Как струны натянуты нервы.
Горячая кровь приливает к вискам.
И пули в обойме народного гнева
Легли в парабеллум. Расплата близка.
Хмельной гауляйтер в пылу откровенья
Бахвалится перед своим «земляком»,
Что Гитлер вот-вот поведет в наступленье
Несметную силу под Курском, Орлом.
В груди нетерпение аж клокотало:
Немедленно к радиостанции в лес!
А завтра с рассвета Москва уже знала
Вот эту, фронты всколыхнувшую весть.
Один, в окруженье зверья, ты не смог бы
Ни жить, ни сражаться, ни выстоять сам —
Без верных попутчиц Лисовской и Довгер,
Пылающих жаждой возмездья врагам.
Во взглядах соратниц в тех яростных буднях
Едва ли ты нежность весны уловил.
Но в битве жестокой ты верил, что будет
И время для ландышей и для любви.
Все будет! Но лед повседневного риска
Трещит, и бездонная пропасть под ним.
Не всем, но кому-то стоять обелиском
И каменным сердцем тянутся к живым.
Глава четвертая
О, то, что увидел — душа леденеет:
Сперва ужаснулся, став белым как мел.
Под Ровно огромную группу евреев
Фашисты к оврагу вели на расстрел.
Что делать? Судьбу их решали минуты.
Подъехав к солдатам в машине своей,
Фон Зиберт, ругаясь, манерно и круто
Конвою убраться велел поскорей.
А старшему, сделав серьезную мину,
Бумагу какую-то сунуть сумел:
— Гер оберст, вот это приказ из Берлина:
Вернитесь в казарму. Отставить расстрел.
В сердцах обреченных людей, несказанно
Надежда спасения мигом зажглась.
Фон Зиберт помог им уйти к партизанам.
Его выдавало тепло добрых глаз.
Глава пятая
Пускай под охранной военных эскортов
Возили кровавых арийских горилл.
Грачев настигал их от имени мертвых,
Убийц на виду у Вселенной казнил.
Стрелял он в карателей, в их генералов,
В бездушных вершителей смерти и мук:
Фон Даргеля меткая пуля догнала,
Прикончены Баэр фон Ингель и Функ...
Весь мир узнавал о разведчике русском,
Чье имя окутал легенды туман.
О нем говорили и Сталин, и Рузвельт,
Приехав на встречу свою в Тегеран.
Он не был ни самым отважным и сильным,
И не был на свете мудрее других.
А просто был сыном великой России
И этим он славы бессмертной достиг.
Он жил, чтобы светлой мечтой озариться
И легких путей никогда не искал.
Погиб он, как самая гордая птица,
Как в «Песне о соколе», в грохоте скал.
С. Донецкий
Николай Кузнецов
Он прыгнул на свет партизанских костров,
Под куполом неба повиснув на стропах.
Поддельное имя «товарищ Петров»
Паролем вело по запутанным тропам.
Дал зольдбух поддельный — и пост «хендэ хох»:
Шлагбаумом вверх. Рядом унтер во фрунте:
«О, герр лейтенант, да хранит всех нас Бог
От русских фанатиков в бешеном бунте!
А в город им, герр, не проникнуть никак…».
Но «опель», взревев, оборвал его фразу,
И хват пистолета ослабил русак,
Что послан был выжечь паучью заразу.
В парадных чернильных мундирах сидят,
Охрана вокруг все сто раз обсмотрела.
С их перьев течет безнаказанный яд
На орднунги пыток, сожжений, расстрелов.
А он с ними шутит, в доверье входя,
От бравого Пауля дамочки млеют.
Но темная ярость острее гвоздя
Одной колет мыслью: «Скорее, скорее!»
Язык его корчится, будто в огне,
Одетый в чужую колючую робу.
И лишь по ночам, беспокойно, во сне
В нем русская речь прорывается к нёбу.
Но время настало! И вот генерал,
Карателей славший в облавы, десанты,
Как хряк под ножом, из мешка заорал,
Впервые увидев глаза диверсантов.
Под фрицем чужая вздымается твердь:
Их бонз, что испуганно пялят фасетки,
Всё косит и косит серпастая смерть
В обманчивом облике русской разведки.
Во Львове и Ровно сбиваются с лап
Овчарки немецкие в поисках следа.
Несется молва: враг и здесь-то ослаб,
И там, на востоке — все ближе победа.
И пусть не дожил до победы солдат,
Но не был раскрыт до последнего вздоха:
Узнала из списка посмертных наград
Его настоящее имя эпоха.
П. Великжанин
Мстители
На рассвете, утром рано,
Звезды в небе не горят…
Шли с заданья партизаны,
Возвращаясь в свой отряд…
Шли они лесной тропинкой,
С листьев капала роса…
Прижались к земле травинки…
Сон заглядывал в глаза…
Шли они лесной опушкой,
Автоматы на груди…
Шли с заданья: вражьи пушки
Были взорваны в пути…
Прикрывал туман волнистый
Горстку смелых удальцов…
Шли из Ровно, от фашистов,
С ними Зиберт — Кузнецов.
Надевая вражий китель,
Верный клятве боевой,
Бил врагов народный мститель,
Каждый день вступая в бой…
Средь врагов — со смертью рядом,
Лицом к лицу, глаза — в глаза,
Шел он к цели шаг за шагом,
Неотвратимый, как гроза!..
Каждый день он видел: смело
Партизаны вели бой,
И земля огнем горела
У фашистов под ногой.
От продуманных ударов
Дерзких мстителей-бойцов…
Был в тылу врагов недаром
Легендарный Кузнецов!
П. Авдеев
Шумят леса
Как в дни боев шумят леса,
Леса дубовые под Ровно,
И льются птичьи голоса
В наш светлый мир —
в наш мир огромный…
Там на Урале, у реки,
Среди лесов стоит Зырянка…
И сколько помнят старики,
Поет беспечная зорянка…
И здесь и там он песни пел,
Готовясь в дальнюю дорогу,
И все, что в жизни он имел,
Он отдал Родине, народу…
…И вновь, и вновь встает рассвет,
Плывет туман, роса сверкает…
Он всем оставил нам завет:
В народной памяти живой —
Герой в веках не умирает!
П. Авдеев
Наш легендарный Кузнецов
Стонала Родина в кровавых ранах,
Вставал народ, крепя ряды бойцов,
Шел на войну отмстить врагу-тирану,
Мстить — клятву дал земляк наш Кузнецов.
Ушел он с боевым заданьем важным,
Родной Урал оставив, дом и кров.
Героем стал, разведчиком отважным.
В легенду он ушел, наш Кузнецов.
Во вражьем логове, в когтях звериных,
Смотревший смерти много раз в лицо,
За слезы вдов, детей, за кровь невинных
Бил гадов наш бесстрашный Кузнецов.
Нацистских главарей, лишив покоя,
Он сеял страх в тылу фашистских псов,
Карал их твердой праведной рукою,
Наш партизанский мститель Кузнецов.
Исполнив клятву и свой долг гражданский,
Врагу-злодею отплатив свинцом...
Нет, не погиб — с горящим сердцем Данко,
России сын, он жив, наш Кузнецов!
Ю. Ляпин
Юность героя
(к 100-летию Н.И. Кузнецова)
«Будьте верны мечтам своей юности»
Э. Л. Войнич
Двадцатый век. Одиннадцатый год.
Зырянка-деревенька за Уралом.
Родился мальчик — Ника Кузнецов —
Растет смышлёным, смелым, добрым малым.
Примерно в пять он учится читать
И в игры деревенские играет.
Сестёр он любит, любит свою мать,
В делах отцу и деду помогает…
Родимый дом. Берёза за околицей.
Вся ширь Земли с берёзы той видна.
С берёзы той и Талица откроется,
И Кудымкар… — вся Родина твоя.
Двадцатый век. В России революция.
Затем ещё Гражданская война.
Убийства, мародёрства, безотцовщина —
Такая политграмота была…
Отлично в школе в Талице учился,
И был в Тюмени принят в комсомол,
Он был всегда по жизни активистом,
И стал для молодёжи вожаком.
Наверно, злые люди виноваты,
Иль добрый, в общем, Талицкий район,
Что был из комсомола он отчислен,
Из техникума тоже исключён.
Но, подло интриганами оболган,
Он самообладанья не терял.
Горя любовью к Родине великой,
Характер с твёрдой волей воспитал.
Стоит он на задымленном перроне,
Готовый к новым жизненным ветрам.
Быть может, уезжает он на время:
Ведь всё же Кудымкар не Магадан…
Он никогда при жизни не узнает,
Что здесь потом взойдет на пьедестал…
От старого Поклевского вокзала
Он навсегда в легенду уезжал.
… Пройдёт на свете много лет,
Пройдут снега и грозы.
Всё так же будут птицы петь
В ветвях другой берёзы,
А белокурый мальчуган —
(Похожести не скрою)
С восторгом смотрит на экран —
«Киношка» про героя.
Он на героя-земляка
Мечтает быть похожим…
Ну а пока… Ну а пока —
Храни его, берёза!
В. Волнушкин
Николай Кузнецов
Дышит город шумом бесконечно,
Сквер безмолвен, строг и чист,
Здесь стоит историей навечно
Поднятый на пьедестал чекист.
За его могучими плечами,
Кажется, еще дымится бой.
Он стоит в торжественной печали
Обо всех, кто не пришел домой…
А над ним сияет небо голубое,
Небо в невесомых облаках.
Ну а он как будто не спокоен —
Бронзовые мускулы напряг.
Может, видит новых претендентов,
Воевать лелеющих мечты…
На холодном глянце постамента
Ярким пламенем горят цветы.
Человечный, мужественный, строгий,
Будто что-то видящий вдали,
Чтобы люди помнили дороги,
По которым в будущее шли.
Верные друзья, что были рядом,
До сих пор работают в ЧК.
А ему стоять при коммунизме,
И встречать, и провожать века.
А. Колесниченко
Бойцам невидимого фронта. Легендарному разведчику К
Не всё так просто на войне.
Война гуляет по стране,
И по своей, и по чужой,
Кровь оставляя за собой.
И кто идёт в открытый бой,
А кто — невидимый герой,
Когда внутри, когда вовне,
Не всё так просто на войне.
Судьба к разведчику строга:
Теперь ты в логове врага,
Теперь ты стал одним из них,
Теперь ты «свой среди чужих».
А для «своих» ты стал чужим,
Тебя уколют взглядом злым,
И знает только узкий круг,
Что ты не враг своим, а друг.
Но ты внутри, но ты вовне,
Не всё так просто на войне.
Одна ошибка и подчас
Погубишь ты себя и нас.
Но на ошибку права нет,
Вот приговор, вот пистолет.
Лицом к лицу, глаза в глаза…
Идёт над Родиной гроза.
Не всё так просто на войне,
Там жизнь людская не в цене.
Там фронт у каждого в душе
И ты стоишь на рубеже.
Там за спиной из детства дом,
И мать с колодезным ведром,
А ты по тонкому по льду
Бежишь у смерти на виду.
Там впереди, когда-нибудь,
Приветишь ты осколок в грудь.
И как традиция велит,
Переоденешься в гранит.
И проклянёт тебя враг твой,
За то, что ты всегда живой,
Что ты внутри, что ты вовне…
Не всё так просто на войне.
В. Панфилов
Павшему герою
Это стихотворение написано ко дню
открытия памятника Н. И. Кузнецову
в г. Ровно, 2 февраля 1961 года
Ты спишь, герой, во имя счастья павший,
Но ты не умер. Нет! Ты здесь живой!
Для Родины свободу отстоявший,
Стал символом бессмертья подвиг твой.
Любви к тебе не оборвутся нити,
Народ твоей отваги не забыл.
В тылу врага неуловимый мститель
Ты для захватчиков грозою был.
Вся жизнь твоя прошла в борьбе суровой
С фашистской ненавистною чумой.
И видел ты, что солнце взойдёт снова,
Что мы победой кончим бой.
И стало так. Лишь нет тебя меж нами,
Орёл бесстрашный, ты погиб в борьбе,
Но будет в бронзе отлитый веками
Стоять народный памятник тебе!
И. Фролов
Посвящается разведчику Николаю Кузнецову
Шесть генералов лично устранил,
В тылу врага держась на краю бритвы,
Всю жизнь свою разведке посвятил,
Герой войны под псевдонимом Зиберт.
Он для страны запомнился таким,
В немецкой форме человек-легенда,
В Кремле считался чудом фронтовым,
Добытчик информации секретной.
Бандеровцы пытались его взять,
Хотели заслужить себе награду,
Но не успели вовремя забрать,
Из рук героя «Ф1» гранату.
Его поступки содрогали Львов,
Был из Москвы заброшен в город Ровно,
Герой Советского Союза Кузнецов,
Взорвал себя с врагами хладнокровно.
Пусть будет пухом для него земля,
И Царствие Небесное желая,
Не забывает Родина моя
Героя Кузнецова Николая.
А. Битюков
Великий разведчик — Николай Иванович Кузнецов
Великий разведчик, разведчик от Бога
Был наш Николай Кузнецов!
Отважно боролся с фашизмом разведчик,
Громил беспощадно врагов!
Он отдал все силы и жизнь свою отдал
За Мир без фашизма, за Жизнь без войны!
И нам не забыть испытаний тех тяжких,
Наставших в то время для нашей страны!
Он был хладнокровен, умён и находчив,
Немецким свободно владел.
Был внешне он истинным, ярким арийцем,
Внутри же — отважен и смел.
Внедрялся, входил он в доверие к фрицам,
Чтоб рушить врагов наших планы:
Стремительно, лихо, неотвратимо
Летели его шифрограммы!
Не мог ничего утаивать враг,
Известен стал каждый решающий шаг:
Когда наступленье, где Гитлера ставка,
Когда будет вражьих снарядов поставка!
Без перебоя стучала радистка,
Летела в Москву его переписка!
И данных бесценных было — не счесть!
Разведчик боролся за Жизнь и за Честь!
Скрывался разведчик под именем Зиберт,
Был вне подозрений во вражьем тылу.
У руководства, у всех генералов
Он был на высоком, хорошем счету.
Его все ценили, ему доверяли,
Ему даже личное они поверяли.
Но помнил он твёрдо, что это враги,
Враги нашей Родины — Великой Руси!
Но то были явные наши враги,
Гораздо опасней — враги изнутри!
И как распознать среди верных друзей
Предателей Родины, Отчизны своей?
Меж тем наш разведчик готовил свой план:
Решил генерала похитить он сам!
Стремительно, смело его захватив,
Привёз его в ставку, оставив в живых!
Был с пользой допрошен тот генерал
И наши внесли коррективы в свой план.
Работа разведчика цены не имела —
Он действовал жёстко, отважно и смело!
Невосполнимый нанёс он урон,
Высших чинов изведя эшелон!
Не пережить им напасти, как эта —
Ведь с каждым днём приближалась Победа!
Но внутренний враг отнюдь не дремал —
Он выдал разведчика, приметы раздал.
Бандеровцы, немцы — охотились все:
Облавы, ловушки, засады везде!
Погиб Кузнецов, в засаду попав,
Гранатой себя и врагов подорвав...
Не дожил до Дня победного он,
Но Слава его — вне всяких времён!
Победу великую он нам подарил
И Силою Духа он нас вдохновил!
Должны мы все счастливо жить на Земле —
Без голода, войн и с Миром в душе!
Ведь там, высоко в небесной дали
Живёт этот Витязь родимой Руси!
Нет места Бандере на землях Отцов —
На страже стоит Николай Кузнецов!
Т. Худякова
* * *
Легендарному разведчику, Герою Советского Союза
Николаю Ивановичу Кузнецову (27.07.1911-9.03.1944).
Уходил разведчик от погони
По лесам, огнём войны объятым.
Расстрелял он все свои обоймы.
Лишь оставил, как НЗ, гранату...
Все следы запутав так умело,
Он вошёл в обычное село.
Кажется, закончив своё дело —
Время встречи с нашими пришло!
Эх, прилечь бы на часок иль чуть побольше!
К тому времени свои в село войдут.
Видимо, его забросят в Польшу.
Но сначала отдохнуть, глядишь, дадут!
Всё теперь, конечно, будет в норме.
Улыбнулся от души: Зерр гут!
Ничего, что он в немецкой форме —
Наши разберутся и поймут.
В хате с аппетитом ел он кашу,
Ожидая свой счастливый миг.
В горле пересохло: это наши!
Дверь открыли. Он услышал: — Чоловiк... —
Скалился «солдат наш» как-то криво.
А его друзья схватились за ножи
— Я узнал его: це ж руський Зиберт!
Ты, хорунжему, Степане, доложи.
Сразу тело липким потом всё вспотело.
Напряженья было через край.
Что ж, пора закончить своё дело.
Не увидит он Победный Май,
Не узнает, что советские солдаты
Завершат эту жестокую войну...
Он взорвёт последнюю гранату,
Чтоб не мучиться в бандеровском плену!
...Ожидал его конец суровый,
В самый в своей жизни крайний бой.
Не забудем Николая Кузнецова,
Что сражался и погиб, как наш Герой!
C. Барковский
Разведчик Николай Иванович Кузнецов
Он гений разведки. Он гений кинжала.
Он знает, что значит — борьба.
Россия его в это пекло позвала…
Россия позвала туда.
Террор на террор. Он террором ответит.
Он будет карать и карать.
И в том лейтенанте никто не заметит
Чекистскую звездную стать.
И вальтер опять затаился на взводе…
Великий и меткий стрелок.
Ты гений плаща. И сейчас при народе,
Спокойно нащупал курок.
И твой Буревестник застынет в полете.
И твой Буревестник взлетит…
Идут позывные на сдержанной ноте.
Москва про террор говорит.
Там где-то в лесах затаилась разведка.
Там где-то кричит комиссар.
И очень спокойно, безжалостно, метко,
Он новый готовит пожар.
Игра будет снова без чести и счета.
И снова победа блеснет!
И сверхчеловека такая работа.
Москва говорит и поет.
Спокойно! Сегодня не будет засады.
Сегодня лишь только налет…
У сверхчеловека нет больше пощады.
Он в плен никого не берет.
И снова из леса летят позывные.
И снова немецкий мундир…
Улыбка стальная и нервы стальные.
Стальной и безжалостный мир.
Э. Мухаметзянов
Наша гордость — Кузнецов
Он шел по жизни смело, гордо,
Как мать, он Родину любил
И был всегда уверен твердо,
Что жизнь отдаст в расцвете сил.
Ночь. Украина. Боратин.
Разведчик знал: последний бой.
Шагнул в легенду он один,
Взорвав гранату пред собой.
Он на гранитном пьедестале
В великолепии снегов
Родного, милого Урала,
Он наша гордость — Кузнецов!
С. Сагитова
Сказ о Кузнецове Н. И.
А сказ о том, как Кузнецов разведчик,
Негласный фронтовик, с войной повенчан.
Как трудно выполнять задания,
Когда в тебе живет второе Я.
Как тяжко быть своим среди чужих,
Неверный шаг, и ты в зубах у них.
Как трудно пересилить боль и страх,
Скрывать волнение и слезы на глазах.
Как сложно управлять душой и телом,
Когда ты постоянно под прицелом.
А на глазах твоих, когда идет расправа,
Прийти на помощь не имеешь права.
И даже если Родина приснится
То, не дай бог, во сне проговориться.
Стальные нервы накалились до бела,
А там Россия словно сына мать ждала,
А в ней Урал с вершинами седыми
И в памяти — как были молодыми…
Работал, выжил в логове нацистов,
А пал от стаи националистов.
Герой в народной памяти навечно
И жизнь его продлится бесконечно.
Мы благодарны рыцарю страны
И так, как он мы будем ей верны,
Признательны разведчикам в веках,
В негласных войнах кем повержен враг!
Жил-был разведчик Кузнецов —
Как символ мужества и верности отцов!
В. Диденко
Сын России
Ты поступью шагаешь величавой
Из века в век, любимая страна,
И в летопись своей нетленной славы
Все новые заносишь имена.
Минувшее двадцатое столетье,
Являя нрав неукротимый свой,
Вело тебя сквозь злые лихолетья
Переворотов и жестоких войн.
Когда под грохот вражеских орудий
В огне фашизма плавилась земля,
То за твою свободу встали грудью
Любимые тобою сыновья.
И воинскую доблесть прославляя
Героев, павших жертвою в борьбе,
Ты подвиг Кузнецова Николая
В своей увековечила судьбе.
Он наш земляк, он тоже таличанин
И потому особо дорог нам.
Его столетний юбилей встречая,
Мы вновь пройдем по памятным местам.
Экскурсию, конечно же, откроем
На видном месте — в сквере городском,
Где памятник отважному герою
Предстанет нам в величии своем.
На пьедестале мужественный воин,
Он устремляет в будущее взгляд.
Мир на земле его — и он спокоен.
Три ели голубые здесь стоят.
С ним неразлучны и зимой, и летом,
Они чаруют прелестью своей.
Мне кажется порою, будто это
Его подруги из далеких дней.
Вот техникум. Его он носит имя.
Я думаю, студенты наших дней
Высокими успехами своими
Отпразднуют великий юбилей.
Мы возле стелы постоим у входа…
Рельефный профиль.
Строки к ряду ряд.
Нам о любви к Отечеству, к народу
Его устами строки говорят…
Вот мы в музее.
С фотографий стендов
Сквозь пелену суровых бурь и гроз
Глазами «человека из легенды»
На нас он смотрит. И на мой вопрос:
«Что может быть сильней любви к Отчизне?» —
Во взгляде том читаю я ответ:
«Нет ничего священней в нашей жизни,
И горячей и глубже тоже нет!».
В музейных залах дух его витает,
Как будто с нами был еще вчера.
Здесь памяти героя посвящают
Торжественные встречи, вечера.
В районных школах есть его портреты,
И книги, и альбомы славы есть.
Проводятся турниры, эстафеты
«На приз героя», «в память» или «в честь».
Сын Талицкой земли и сын России,
Разведчик легендарный, патриот…
Пускай в веках под ясным небом синим
Героя имя светлое живет.
В граните, в бронзе, в улицах и скверах,
И в крупных городах, и на селе.
Пусть торжествует в нас его святая вера
В бессмертье сильных духом на земле!
Ф. Ложкина
Наш герой
Нам повезло, кто был рожден
В послевоенные года
Когда была уж позади
Великая беда.
Ему же в тот злосчастный год
Минуло тридцать лет.
Он знал, что Родина зовет:
Пошел вперед, на смерть.
Герои талицкой земли
До срока в землю полегли,
Всего их семь, немалый строй
На городок наш небольшой.
А всех известней – Кузнецов,
Он Пауль Зиберт, он Грачёв
И серый взгляд его стальной:
Уральский Штирлиц волевой.
В немецкой форме наш земляк
Прославил свой Урал,
Когда в Украинских краях
Он с немцем воевал.
Не автомат, а редкий ум
Его оружьем был:
Он многих фрицев обманул
И сведенья добыл.
Благодаря его трудам
Что Родине донёс,
Составы, что везли смерть нам
Летели под откос…
Давайте встанем, пусть одна
Объединит нас мысль:
Не повторись опять война,
Дай Бог, не повторись!
Л. Вохмянина
Ненависть
I.
Замолчали в дубраве кукушки…
Вопли, крики… Пришли господа…
И людей в захолустной церквушке
Жжёт живыми фашистов орда.
Мать руками дитя укрывает,
Прижимая к дрожащей груди,
И с надеждой врага умоляет:
— Ну хотя бы дитё пощади!
Смотрит мальчик испуганным взглядом
На лощёный немецкий мундир:
Отдаёт приказания дьявол,
Этой орды командир.
А в глазах палача жуткий холод…
А в руках волосатая плеть…
Лай собак, хрипло лающий голос,
Взрывы искр, заклинания — смерть…
Грозным гневом душа закипала —
Смерть и гибель несла нам война.
Против гнусного Рейха вставала,
Поднималась на битву страна.
Поднимался рабочий, учёный,
Дети рядом в шеренге отцов…
И бойцом партизанской колонны
Стал в строю Николай Кузнецов.
II.
За Отчизну — Советский Союз —
Мстил нещадно фашистским он гадам,
Пауль Зиберт — в немецком тылу,
А Грачёв в партизанском отряде.
Тот, кто страх побеждает в себе,
Он сильнее становится духом…
И в той правой, неравной борьбе
Клятву данную он не нарушил.
Он исполнил свой долг до конца
И сыграл свою роль на «отлично»,
Удостоился славы, венца —
Ведь разведчик похож на артиста.
И в бессмертье геройски ушёл,
Пред врагами не вскинул он руки,
Наш уральский простой паренёк
Из Зырянки — глухой деревушки.
Сколько спас он таких деревень
И мальчишек от лютой расправы!..
Потому в этот памятный день
Воздаём ему славу по праву!
В. Табатадзе
О Кузнецове
Ровенская область.
Россия — мать! На Холме Славы
Лежит твой лучший сын — герой!
За честь твою, моя Держава,
Он вёл с врагами смертный бой.
Герой погиб... Но если снова
Земля войною загудит,
В строю героя Кузнецова
Мы все увидим впереди.
Ваш брат навек себя прославил.
Прославил Родину свою.
Большой завет он нам оставил:
Быть стойким в жизни и в бою.
Мы очень просим: побывайте
В местах, где прежде был и он.
Земле Уральской передайте
От ровенчан земной поклон!
Р. Солоневский
Герою-земляку
Был он из нашего края,
Здесь, на Урале, он жил.
Родину в горе спасая,
Жизнь ей свою подарил.
В тихой Зырянке родился,
В городе Талице жил,
Рядом работал, учился,
В лес на охоту ходил.
Здесь его юношей знали,
Кто же мог раньше сказать,
Что из гранита и стали
Будет он в сквере стоять?
Подвиг героя не меркнет,
Был он грозой для врагов,
А для народа, навеки
Остался — Кузнецов.
М. Сумин
Отрывок из поэмы «Шаги гиганта»
В отставших не был наш завод ни разу,
Он может честно всем смотреть в лицо.
И не случайно с Уралмашем связан
Навек герой разведчик Кузнецов!
И пусть о нём тогда мы не слыхали —
Ещё вестей из Ровно не дошло...
Он отлит был из нашей лучшей стали,
И наше сердце в бой его вело.
Я знаю, что хранить не просто память,
Он станет скоро бронзою, застыв.
Нет, он всегда повсюду будет с нами,
В сердцах уральцев вечно будет жить.
Щелоков
Н. И. Кузнецову посвящается
Хранит гранитный пьедестал
Былой войны печаль и славу.
Геройским подвигом отцов
Гордимся нынче мы по праву.
Они отдали жизнь свою
Чтоб нам жилось спокойно,
Чтоб счастье было на земле
И навсегда ушли бы войны.
Родную землю отстояли
От ненавистного врага,
А сами головы сложили...
Нам эта память дорога.
Л. Разумова
* * *
Забыть наша память не может
О тех, кто погиб на войне.
О том, что земляк нам, — дороже,
Священнее память вдвойне.
Питомца седого Урала
Живым не вернула война,
Но ожил он в звоне металла,
Ему земляки — вся страна.
И может ли статься иначе?
Как витязь из русских былин,
Шагнул за пределы землячеств
Стальной Кузнецов-исполин…
В. Жуковский
У памятника Легенде
(Посвящается 100-летию со дня рождения легендарного советского
разведчика Николая Кузнецова)
Безмолвных елей кроны рвутся в вечность,
«Сельхоза» стены в памяти хранят
Быль: здесь учился будущий разведчик
В эпоху довоенного огня.
В нелёгкой доле парню из деревни
Судьбой назначен жизни поворот.
Секрет бесстрашья и геройства древний:
Любовь к отчизне, боль за свой народ.
Нельзя уменьшить знАчимость легенды
И уничтожить ложью правды суть.
Была нужна разведка для Победы —
Истории рычаг — не повернуть.
Серьёзен взгляд и чёток строгий профиль
Того, кому талант от Бога дан:
Стал для невидимого фронта «профи»,
«Своим» вошёл, проник во вражий стан.
Всё помнят книги, фильмы, документы —
Букет из фактов крепок и могуч.
И, оценив торжественность момента,
Сквозь ель, как орден, солнце дарит луч.
Дань подвигу — цветы у монумента,
Храним Победой каждый мирный день.
Здесь вечен в камне офицер-легенда,
Чей подвиг помнит славная Тюмень.
И. Жгурова
К 90-летию Николая Кузнецова
В доброй, милой Зырянке
он родился и рос,
Удалой сын крестьянский
раскрыл тайну «Вервольф…»
Как тревожно на сердце:
что же там впереди?
Он готовился с детства
испытанья пройти.
Вдохновенно учился,
родным помогал.
К совершенству стремился,
работал, мужал.
Наделен был талантом
и мечту он хранил,
Гете, Шиллера, Канта
язык изучил.
В сорок первом на нас
хищный Гитлер напал,
И ответственный час
Николая настал.
Легендарным разведчиком
стал Кузнецов,
Чтоб страну уберечь
от фашистских оков.
Хладнокровным «германским»
офицером он был
И во вражеской ставке
считался своим.
Сколько сведений важных
Кузнецов добывал!
«Пауль Зиберт» бесстрашно
палачей убивал.
Сея страх, дикий ужас
стане врагов
И за Родину жизнь он
отдать был готов.
Он сражался отважно,
ох, как рисковал!
Каждый шаг был опасен,
возможно, провал.
Совершил яркий подвиг
человека, бойца,
А судьба отпустила
ему возраст Христа.
Завещал нам свободу,
сам погиб молодым
И остался в народе
Николаем святым.
Т. Бушманова
На день рождения Н. И. Кузнецова
Среди забот житейских и химер,
Устав от дел, вечернею порою
Зайдешь сюда — в заветный сквер,
Чтоб поклониться земляку-Герою.
В гранитной плоти крови нет,
Но дух незримый полон жизни,
И от лица струится яркий тонкий свет —
Высокий свет патриотизма!
Ах, Николай Иванович!
Кузнецов-Герой!
Ты для нас не каменный
и совсем не памятник,
А земляк живой!
Не спят твои бессонные зеницы,
И устремлен орлиный взгляд
Туда, где снова у границы
Тревожной тенью натовцы торчат!
И не забыт еще язык немецкий...
Пусть для фашистов Зиберт — террорист,
Для нас он жил и мыслил по-советски,
Отважный мститель и чекист.
Ах, Николай Иванович!
Кузнецов-Герой!
Ты для нас не каменный
и совсем не памятник,
А пример живой!
Гори, звезда бессмертная, гори!
Седой Победы яркая звезда!
Герою было б девяносто три...
Когда б не подвиг в возрасте Христа.
Уходит август. Вянут клены,
Но ели в парке осень не возьмет!
Несут сюда цветы молодожены,
Играют дети... Талица живет!
Ах, Николай Иванович!
Кузнецов-Герой!
Ты для нас не каменный...
Но за тобой, Иванович, —
За каменной стеной!
Человек-легенда с загадочной судьбой
Застыл на постаменте,
Как вечный часовой!
В. Чертовиков
У памятника Герою
Старушка шепчет, на Героя глядя:
«Соколик, ты увял во цвете лет...»
А для ее внучат он просто «дядя»,
Имевший «настоящий пистолет».
Как хочется побегать и попрыгать им —
О, если б только вырваться из рук!
Кто ж угодит всем бабушкиным прихотям —
Смеяться здесь им запретила вдруг.
Но хохотать они не перестали
И бабушка грозится им отцом.
Почудилось тут мне:
На пьедестале
Заговорил оживший Кузнецов:
«Сердиться, бабушка, на малышей не надо —
Их смеху шаловливому я рад:
Для нас, погибших, детский смех — награда,
Дороже и почетней всех наград».
И. Сычевский
Много еще среди нас кузнецовцев
Трудной, лесной, партизанской стезею,
Шел Кузнецов, чтоб врагу отплатить.
За землю, омытою горькой слезою,
За кровь, за поруганных жен отомстить.
Давно он не слышал родной разговор,
Одежда фашистская грудь заковала,
А руки сжимали холодный затвор… —
Быть невидимкой страна приказала.
Скинулись годы, со счетов упали.
Бодро идем мы дорогой отцов.
Смелыми быть они нам завещали,
Сильными духом, как наш Кузнецов.
Над Талицей ветер весенний звенит.
Скворцы распевают по веткам зеленым.
И памятник мужеству в центре стоит,
Мы с гордостью смотрим на облик знакомый.
Молчит, призадумался твердый гранит,
Тебя вопрошает он каменным взглядом:
«Готов ли ты подвиг его повторить?»
Сильные духом, вставайте рядом!
Мы, кузнецовцы, Отчизны сыны,
Уральцы из самого сердца народа,
Ему до последнего вздоха верны.
Такая у нас — уральцев — порода!
Д. Горнушкина
Здесь Кузнецовский дух живет
Красноперый снегирек,
Краснощекий малышок
Вылез из коляски —
Надоели сказки.
Алеют в белой шубке
Пухленькие губки.
Пыхтит на каждом слове:
«Сказы о Кузнецове».
Мальчишка носит синяки,
Сжимает гордо кулаки,
Играть он хочет снова
Героя Кузнецова.
Но Вовы и Сережи
В герои метят тоже.
И желторотой клики
До ночи слышны крики.
Юнец потрогал мягкий ус,
Сказал: «Любимая, не трусь.
Тут банда на прогулку
Идет по переулку».
Внезапно став мужчиной,
К ним кинулся один он.
Не испугался подлецов.
Он принял бой, как Кузнецов.
Стройный парень-крепышок,
По шинели — ремешок
Вышел к обелиску,
Поклонился низко.
Нынче в армию идет,
Клятву верности дает,
Подтянулся, отдал честь.
Кузнецовых нам не счесть.
Миша водит самолет.
Ждет Ивана звездолет.
Коля вынес из огня
Двух детей средь бела дня.
Невелика Талица,
А делами славится.
Кузнецовский дух живет —
Нас на подвиги зовет!
Д. Горнушкина
Посвящается Кузнецову Н.И.
Маки тенью неслышно лягут
На гранитные плечи твои,
От ненастья погоды озябнут,
Слыша крик журавлиный вдали…
Вновь листвой разноцветной окрасит
Монумент твой, готовя к зиме,
Наша сказка — уральская осень…
Твои корни на этой земле.
Здесь деревья обнимут просторы,
Не давая ветрам тебя сечь.
Здесь родные дороги, заборы
И свободная русская речь…
Сколько лет ты стоишь на вокзале,
Растворяясь привычно в толпе.
Поезда салютуют в печали
Легендарной навеки Судьбе!
Н. Панфилова
Мой земляк
В детстве мене подарили значок:
Красный цвет и блестящий металл.
Это наш герой Кузнецов, —
Гордо папа тогда сказал.
— Почему он герой? Расскажи.
— Почему на значке его лик?
— Дочка, на и сама прочти, —
И подал мне несколько книг.
Находясь далеко-далеко,
В городке сибирской земли,
Я читала запоем о том,
Как образ героя возник.
Этот образ меня восхитил!
Да возможно ль такое вообще?!
Чтоб один человек совершил
Столько подвигов, столько побед!
Как-то в школе отрядный был сбор,
Посвящен Кузнецову он был.
Вел учитель о нем разговор
И о подвигах говорил.
Говорил, где родился и рос.
И в свои одиннадцать лет
Я сидела, задрав гордо нос:
Я — землячка, одноклассники — нет!
Задавала вопрос я себе:
Если б я в то же время жила
И была на этой войне,
То тогда бы так же смогла?
Так, как он, свою землю любить,
Быть готовой на подвиг всегда,
Людям жизнь свою подарить?
Мне казалось — наверное, да.
И теперь по прошествии лет
Снова книги эти держу.
Покажу я сыну портрет
И о подвигах расскажу.
Расскажу, каким смелым он был,
Как он жизнью легко рисковал,
Сколько важных секретов добыл,
Как возмездие совершал.
Как ушел из отряда во Львов,
Чтоб последний свой бой завершить.
Уничтожил там много врагов.
Но он сам — должен быть жить!!!
Крикнуть хочется: почему?
Почему так случилось тогда?
Изменило везенье ему!
Не заставила ждать беда!
На восток шел, чтоб встретить своих,
Был с друзьями, а не один.
Но препятствием стало для них
Небольшое село Боратин.
За Отчизну легко жизнь отдать!
Смерть лицо наклонила над ним.
Он погиб, чтоб легендою стать,
Чтоб остаться вечно живым!
Может быть, на то Божия власть,
Что на Талицкой нашей земле
Легенда легенд родилась.
И легенде этой сто лет.
Пусть погиб где-то там далеко
Наш любимый народный герой,
Все равно, несмотря ни на что,
Он навечно вернулся домой.
В сквере птицы поют в тишине,
Смотрит вдаль его лик с высоты…
Я горжусь, что хожу по земле,
Той, что помнит его следы!
Т. Чудинова
Современный Дон-Кихот
Берег. Скалы. Странный старый замок…
На двери — большой замок.
Там глазеют рыцари из рамок…
Ты — средь них прогуливаться мог.
Жить у моря! Нежиться под солнцем.
Розовые розы разводить…
Эсперанто изучать. Дружить с японцем.
Пиво на футболе пить…
Ты ж невозмутимо и спокойно
Снова оказался на коне!
Кликнул друга. И пустился в войны —
Наводить порядок на Земле!
— Брось! Оставь! То не твоя забота —
Слабых выручать и защищать!
— Нет, моя! Пока страдает кто-то,
Должен я на помощь к ним скакать!
Г. Запорожец
Стань героем!
Посвящается Н.И. Кузнецову
— Как стать мне героем?
— Свой долг исполняй.
С начала пути. И всё время.
И снова.
Достойно и честно
по жизни шагай.
И к подвигу, в принципе,
будешь готовый.
— Всего-то? Достаточно этого?
— Да!
Когда ты привык делать
все «на — отлично»,
Привычка — характером
станет тогда,
А он, ведь, Судьбой
управляет обычно.
— Но подвиг! Но — слава!
Сверкающий миг!
Где встретиться с ними?
— Найдут тебя сами.
Когда ты азы совершенства
постиг —
Вся жизнь твоя — подвиг
с Добра Парусами!
Г. Запорожец
Будь достоин!
Разведчику Н.И. Кузнецову
Он сначала удивился:
— Как? Нас — можно победить?
Он готовился, учился —
нелегко героем быть!
Он однажды возмутился:
— Нашу Землю отбирать?
Он во многих растворился
Под названьем гордым: РАТЬ.
Он — в той стае проявился.
Все их тайны он постиг.
Он их другом притворился,
Чтоб спасти своих от них.
До последнего он бился,
Жизнь свою отдав за нас.
В бюсте каменном явился.
Его достоин ты сейчас?
Г. Запорожец
* * *
Он жил на Урале, могучем Урале,
Где ветры о сильных легенды слагали,
Где ветры о дедовских подвигах пели,
Где юность звенела в весенней капели.
Тревожное время, лихая година
На помощь отважных зовёт Украина.
За белые вишни, за белые хаты
Бесстрашно в бою умирали солдаты.
Под Ровно, во Львове сражался героем
Громил он фашистов суровой рукою.
Он мстил за погибших товарищей наших
Рискуя всей жизнью, чтоб жизнь стала краше.
Автор неизвестен
Это было в разведке
Это было в разведке
в грозный день, в гневный час,
Это было в разведке,
начиналось — у нас.
Нам достался в наследство
город наших отцов.
Жил здесь, родом из детства,
Николай Кузнецов.
Не с героем из книги
говорят тополя,
Поступь легкую Ники
Помнит эта земля.
К вам, цеха «биохима»
и ургинский закат,
Шел молвою хранимый
не сраженный солдат.
Сквозь багровые годы
он вернулся домой,
Полыхают восходы
над его головой.
Как в разведках бессменных
у походных костров,
Бьется в бронзовых венах
неостывшая кровь.
Здесь встречают студенты
первый дождь, первый снег.
Человек из легенды
Здесь прописан навек!
Автор неизвестен
Песни:
Песня, посвященная Н. И. Кузнецову
Музыка: И. Фролова
Свет утренней зари мне имя Кузнецов
В рассветной тишине напоминает.
Он жил, он воевал среди врагов,
О подвиге народ не забывает.
Он в бой пошел Россию защищать
За жизнь, за все, что в жизни было свято.
Уральский парень должен фрицем стать
Жить средь врагов с рассвета до заката.
Вот, Пауль Зиберт, он отважный патриот
И человек огромной силы воли.
Бесстрашно на задание идет
Непревзойденный гений страшной роли.
Он знал, смерть храбрых не берет,
И цитадель под Курском не пройдет.
Его девиз — рискуй, а Родину спасай.
Смертельный бой, война не на экране,
Секрет врага раскрыт, добыты чертежи,
И под защитой встреча в Тегеране.
Мигает в небе яркая звезда,
Как будто говорит он снова с нами,
И дальше каждый год от нас война,
А он погиб, чтобы выжили мы с вами.
Ю. Глуханько
Монолог Кузнецова из оперы «Сильные духом»
Музыка: Н. Шульман
Я в лагеря врага прошёл тропою гнева,
Чтоб отомстить за слёзы матерей,
За братьев, стонущих на каторге фашисткой,
За кровь замученных сестёр и дочерей.
Не дам пощады я врагу,
Что истязал народ в печах чудовищных —
Живых людей сжигал, в огонь он их бросал.
В мундире вражеском я стал неуловимым,
Оружием врага фашистам буду мстить,
И гнать их прочь с земли моей советской,
Непокоренной Родины моей.
Враг найдет, где я удар обрушу…
Страх презирая, мы врагам бросаем вызов,
Бушуй же месть, вокруг, сметая палачей.
Народ непобедим, как свобода — вечен,
Отчизне-матери я сердце завещал,
Пускай умру, но сердце будет биться,
В бессмертии твоём, о мать моя, любимая Отчизна!
Хоть молод я и жизнь я так люблю.
Но счастье Родины превыше нашей жизни,
Я клятву дал и клятву я сдержу,
Ту клятву дал я матери-Отчизне.
Спасибо партия, ты силы мне дала,
На трудный подвиг вдохновила,
Нас в бой бесстрашно повела,
На месть священную благословила.
И если я паду в борьбе жестокой,
В строй миллионы Кузнецовых встанут,
И коммунизма праведное знамя,
Ярким солнцем будет нам сиять.
Либретто поэта А. Севреского
Зырянка
Музыка: А. Трегуб
Зырянка деревня простая, я знаю,
Стоит на Уральской земле,
Года журавлиною стаей
В небесной летят синеве.
Зырянка известна в России:
Здесь рос легендарный герой.
Он выстоял в годы лихие,
Остался в веках молодой.
Окинешь вокруг своим взором веселым,
Душа замирает, нет слов.
Здесь в домике светлом с узором
Родился и жил Кузнецов.
Не дрогнул он в схватке смертельной,
Шагая военной тропой.
И люди в любом поколеньи
Пусть вспомнят про подвиг святой.
Зырянка известна в России:
Здесь рос легендарный герой.
Он выстоял в годы лихие,
Остался в веках молодой.
Н. Смирных
Есть на Урале деревня
Музыка: Н. Пузей
Есть на Урале деревня Зырянка,
Здесь на просторах полей и лесов
Бегал мальчишка по росным полянкам,
Звали его Николай Кузнецов.
Где спелому хлебу и белому снегу
Ветер привольные песни поёт,
Там русскому полю и русскому небу
Отдал навеки он сердце своё.
Где-то на тайной тропе партизанской
Смелый разведчик в последнем бою
Сердцем закрыл ту деревню Зырянку
В центре России, в Уральском краю.
С ширью полей и лесов украинских,
С горной грядою и с небом отцов
Связан до самой последней кровинки
Родины сын Николай Кузнецов.
Где спелому хлебу и белому снегу
Ветер привольные песни поёт,
Там русскому полю и русскому небу
Отдал навеки он сердце своё.
Г. Сюньков
Песня о Кузнецове
Музыка: А. Дорофеев
Необъятны поля у колхозов,
Величавы просторы лесов,
На Урале родился и вырос
Наша гордость — герой Кузнецов.
Он трудился на благо народа,
Для расцвета родимой земли.
И на подвиг, за мир, за свободу
Его лучшие чувства вели.
Враг разбит и победа за нами,
Воздух мирно от строек гудит,
Город Талица память героя,
Незабвенно и свято хранит.
Нашей Родине славной спасибо,
За воспитанных ею сынов,
И останется в сердце народа
Навсегда Николай Кузнецов!
К. Шеин
Песня о Кузнецове
Музыка: Ершов
Милый дом, зелёная околица,
Старый тополь шелестит листвой,
Тихий угол каждому запомнится
В час военной бури боевой.
Далеко от Ровно город Талица,
Поперёк путей грохочет фронт,
Родина, работая, сражается,
Сыновей на подвиги зовёт.
Тяжелы минуты расставания,
В грозный час родной Урал суров,
Победить и выполнить задание,
Клятву дал разведчик Кузнецов.
По дорогам дым пожарищ стелется,
Враг разбит, свободен город Львов.
Кто с войной придти сюда осмелится,
Где погиб геройски Кузнецов.
Далеко от Ровно город Талица,
Ясен день и дали широки.
Мир хранят суровые уральцы,
Верные друзья и земляки.
Аземишь
Песня медведевцев
(из т/ф «Человек из легенды»)
Мелодия партизанского марша
Вспомним мы дела былые,
Как плечом к плечу в боях,
Старые и молодые
Бились в ровенских лесах.
Наш отряд бойцов отважных
В битву партия вела,
И сегодня знает каждый
Партизанские дела.
В дни, когда рвались фашисты
В Подмосковные снега,
Москвичи-парашютисты
Вылетали в тыл врага.
Шли в отряд наш патриоты
Мести каждою горя.
Крепли боевые роты,
Партизанская семья.
И взрывали наши мины
Вражеские поезда,
Расчищали путь к Берлину, —
Прямо в логово врага.
Вспомним подвиг Кузнецова
Он, как хищников — зверей,
Меткой пулею свинцовой
Бил фашистских главарей.
Шли медведевцы, как лава,
Вражьих не страшась угроз,
Этот путь овеян славой,
Он бурьяном не зарос.
Пусть с тех пор промчались годы —
Годы мирного труда.
Партизанские походы
Не забудем никогда.
В. Ступин
Герою мы слагаем оды: Литературно-художественный сборник
Читайте Легенда
№1 советской разведки — Николай Кузнецов: Исторический лекторий «Патриот»
Комментариев нет
Отправить комментарий