Мария Петровы́х – 115 лет со дня рождения

Покажись безымянное чудо!

Что ты так притаилась одна?

Ты откуда такая, откуда,

Что и слава тебе не нужна?...

Вера Звягинцева

Пусть сегодняшний день, день 115-летия со дня рождения, станет поводом вспомнить выдающегося поэта, талантливого переводчика с многих языков – Марию Сергеевну Петровы́х. Сегодня имя её практически забыто, известно лишь малому кругу знатоков поэзии, а меж тем она жила и творила в одно время с Анной Ахматовой, Осипом Мандельштамом, Арсением Тарковским, Борисом Пастернаком, была близко знакома с ними. Тарковский называл Петровых «поистине большим русским поэтом». Анна Андреевна высоко ценила творчество Петровых, её стихи и переводы, работу редактора.

Знакомство этих двух поэтесс состоялось в 1933 году в Ленинграде, когда Мария пришла к Анне Андреевне, просто так, как «младший к старшему», очень скоро они подружились. 

И тогда же Ахматова познакомила Петровых с Мандельштамами. По некоторым свидетельствам Осип Эмильевич был влюблён в молодую поэтессу и даже посвятил ей стихи.

Шутливое, как переводчице:

Марья Сергеевна, мне ужасно хочется

Увидеть вас старушкой-переводчицей,

Неутомимо, с головой трясущейся,

К народам СССР влекущейся,

И чтобы вы без всякого предстательства

Вошли к Шенгели в кабинет издательства

И вышли, нагруженная гостинцами –

Полурифмованными украинцами. (1933-1934)

 

И ещё одно, которое Ахматова называла «лучшим любовным стихотворением 20 века».

Мастерица виноватых взоров,

Маленьких держательница плеч!

Усмирен мужской опасный норов,

Не звучит утопленница-речь.

…1934

Пожалуй, можно сказать, что имя поэтессы известно в связи с тем, что два её стихотворения стали песнями, и пусть они редки в исполнении, но положенные на музыку стихи живут и звучат, а вместе с ними звучит и имя автора. Песни (романсы) получились очень красивыми и запоминающимися: «Назначь мне свиданье» и «Не взыщи, мои признанья грубы». А ещё её стихи читает известная актриса Светлана Крючкова. Именно «Назначь мне свиданье» Ахматова называла «лучшим образцом лирики последних лет».

О Марии Сергеевне Петровых нет больших трудов, обширных воспоминаний, нет крупных переизданий её стихов и переводов, лишь краткие сведения и редкие выпуски сборников. Что нашлось в нашей библиотеке: книга стихотворений «Избранное», в ней же её собственные записи под названием «Из письменного стола», они очень малы по объёму, это скорее пометки на полях всевозможных тетрадей, об этом говорят и составители. В этом же сборнике есть предисловие Анатолия Гелескула. 

Самые обширные воспоминания о ней в книге филолога, литератора, автора работ о жизни и творчестве Мандельштама, москвоведа Л.М. Видгофа «Москва Мандельштама» – своего рода экскурсии по мандельштамовской Москве. Одна глава посвящена Гранатному переулку, дому 2/9, квартире 22, в которой проживала одно время Мария Петровых с сестрой Катей. Также некоторые сведения можно найти и в «Мемуарах» Эммы Герштейн. Да, ещё в 5 томе «Краткой литературной энциклопедии» помещена статья: М.С. Петровых – русская советская поэтесса, переводчица, поэт-лирик, автор «самобытных и точных», по словам Ахматовой, стихов.

Мария Петровых родилась 26 марта (13 марта по старому стилю) 1908 года в семье инженера, работавшего на Норской хлопчатобумажной  фабрике. Родина её – Норский посад, который находится недалеко от Ярославля. Рядом Волга, речка Нора, леса, возле дома – сад. Семья была большая, дружная, интеллигентная. Кроме Марии было ещё четверо детей, она же была младшей, и по-домашнему ей звали Марусей. И, конечно, Маруся любила читать, среди самых любимых она называла Пушкина, Тютчева, Пастернака, Ходасевича… Позже любовь к Пушкину (помимо многого другого) сблизила её с Ахматовой, которая, по словам Петровых, «была гениальным читателем Пушкина». 

Сергей Алексеевич и Фаина Александровна Петровых с детьми:
Стоят – Николай, Елена, Владимир. Сидят – Мария и Екатерина. 1915 г.

В воспоминаниях Марии Петровых записано так: «Детство моё! Кажется, ни у кого не было такого хорошего. Разве только у Кати. До 9 лет – счастье. Ну, конечно, с огорчениями, а всё-таки счастье». Катя – сестра Марии, они были дружны всю жизнь. Позже, уже взрослыми, они жили вместе, в доме по Гранатному переулку в коммунальной квартире.

Школа, гимназия, собрания в отделении Союза поэтов – всё в Ярославле. А затем – Москва, Высшие государственные литературные курсы, Московский университет. На одном курсе с ней учились Арсений Тарковский и Юлия Нейман.

Позже Тарковский вспоминал о ней так: «Мария Петровых и я были приняты на первый курс и вошли в один из дружеских кружков юных поэтов. Наша дружба длилась вплоть до её кончины в 1979 году. В этом кружке Мария Петровых по праву оказалась первой из первых. Известны вокалисты, у которых врождённый хорошо поставленный голос. Такой хорошо поставленный поэтический голос был у Марии Петровых».

А в записях поэтессы можно прочитать написанное как будто с горечью, что стихов писали много, были молодые и весёлые, и никому не приходило в голову печатать свои стихи, важнее было – писать. Стихи издавать она даже не пыталась, понимая, что они «не в том ключе», а потому, в числе других, приняла предложение работать над переводами.

Знатоки говорят, что из всех литературных профессий работа поэта-переводчика самая трудная, сложная и неблагодарная, а Мария Петровых переводила в разное время более чем с 10 языков, среди них: армянский, грузинский, туркменский, кабардинский, литовский, болгарский, польский, индийский, вьетнамский. Много переводила с еврейского: Переца Маркиша, Самуила Галкина и др. Все её переводы были выполнены талантливо и с любовью, недаром Ахматова говорила: «Маруся знает язык как Бог».

Однако самой важной частью её переводческой деятельности стала армянская поэзия. В 1944 году Петровых посетила Армению и влюбилась в эту древнюю страну, в её многовековую поэзию. И посвятила этой стране такое стихотворение «На свете лишь одна Армения…»

На свете лишь одна Армения,

Она у каждого — своя.

От робости, от неумения

Ее не воспевала я.

Но как же я себя обидела —

Я двадцать лет тебя не видела,

Моя далекая, желанная,

Моя земля обетованная!

Поверь, любовь моя подспудная,

Что ты — мой заповедный клад,

Любовь моя — немая, трудная,

Любое слово ей не в лад.

Переводов было много, для Марии Петровых эта работа стала основной, свои же стихи она писала в стол, а несколько попыток издаться, успехом не увенчались. Её слушали, хвалили, но не издавали, как «несозвучную эпохе».

В общем, как можно узнать, она сама «пренебрежительно относилась к публикации своих стихов», об этом в своей статье рассказывает Виктор Рутминский Виктор Рутминский (поэт, переводчик, автор пятитомного учебного пособия, посвященного поэзии Серебряного века).

«Она удивительно пренебрежительно относилась к публикации своих стихов. Поэт, которого уважали и высоко ставили не только Ахматова, но и А.А. Тарковский, и Б.Л. Пастернак, и многие другие авторитетные ценители, в V томе Краткой Литературной Энциклопедии предстаёт миру, увы, только в качестве переводчика многочисленных стихотворений поэтов народов СССР и редактора книг этих переводов. Скажем сразу, что и редактором, и переводчиком она была Божьей милостью, сумела заставить себя жить этим трудом по самому высокому счёту. Следует попутно заметить, что из всех литературных профессий работа поэта-переводчика самая трудная, сложная и неблагодарная. С подобной оценкой переводческого труда был всегда вполне согласен С.Я. Маршак...» Источник

От славы она бежала, и именно по этому поводу поэтесса Вера Звягинцева назвала Петровых «безымянным чудом».

Лишь в 1968 году вышел сборник «Дальнее дерево», дальнее дерево – это как будто сама Мария Сергеевна, стоящая особняком или одинокая, покинутая? Всю жизнь она посвятила поэзии, своей и чужой, и, не считая редких журнальных изданий отдельных стихов, книга «Дальнее дерево» стала единственной при её жизни. Половину книги составили переводы армянской поэзии, да и сама книга вышла стараниями армянских друзей, а именно стараниями Левона Мкртчяна, в Ереване, остальное – стихи Марии Петровых.

По воспоминаниям тех, кто знал Левона Мкртчяна, он с трудом уговорил Марию Петровых подготовить сборник к изданию, она долго отказывалась, но всё же отобрала стихи и дала согласие на публикацию. Книга стихов «Дальнее дерево» вышла с его предисловием, а Мария Петровых подписала один из экземпляров книги так: «Левону Мкртчяну, автору этого издания, дорогому другу с любовью и верностью М.Петровых. 19 янв.1969 г.» 

Есть такой интересный факт, Корней Чуковский посвятил Левону Мкртчяну, как инициатору и издателю книги «Дальнее дерево», такую эпиграмму:

Да здравствует могучий Мкртчян,

К священному содружеству армян

Ты приобщил Марию ПетровЯН.

Левон Мкртчян сделал большое дело, пусть книга «Дальнее дерево» вышла очень небольшим тиражом, всего 5000 экземпляров, но и этого хватило, чтобы о Марии Петровых заговорили, он вывел её из безвестности.

Дальнее дерево

От зноя воздух недвижим,

Деревья как во сне.

Но что же с деревом одним

Творится в тишине?

Когда в саду ни ветерка,

Оно дрожмя дрожит...

Что это – страх или тоска,

Тревога или стыд?

Что с ним случилось? Что могло б

Случиться? Посмотри,

Как пробивается озноб

Наружу изнутри.

Там сходит дерево с ума,

Не знаю почему.

Там сходит дерево с ума,

А что с ним – не пойму.

Иль хочет что–то позабыть

И память гонит прочь?

Иль что–то вспомнить, может быть,

Но вспоминать невмочь?

Трепещет, как под топором,

Ветвям невмоготу, –

Их лихорадит серебром,

Их клонит в темноту.

Не в силах дерево сдержать

Дрожащие листки.

Оно бы радо убежать,

Да корни глубоки

Там сходит дерево с ума

При полной тишине.

Не более, чем я сама,

Оно понятно мне.

1959

Интересный факт, с чего началась любовь к Армении Марии Петровых. Мария Сергеевна рассказывала в своих воспоминаниях, что ещё в юности от одной из поэтесс она услышала о Мартиросе Сарьяне, армянском художнике, ей очень понравились его работы, его творчество. Могла ли она в то время думать, что когда-нибудь он создаст её портрет? В одной из поездок в Армению, Мария Сергеевна познакомилась с Мартиросом Сарьяном, побывала в его мастерской, а он написал её, увековечил образ, и этот портрет стал очень известным.

Сегодня этот портрет хранится в Ереване в доме-музее художника. 

Мартирос Сарьян. Портрет поэтессы Марии Петровых, 1946

В записях поэтессы от 7 мая 1972 года есть такие строки: «Не стало Мартироса Сергеевича. Но это лишь слова. Его не может не стать. Так я чувствую…»

Немного о личной жизни Марии Сергеевны Петровых.

По свидетельствам она была замужем два раза, за Петром Грандицким, с которым развелась, и позже за Виталием Головачевым. Супружеское счастье было очень недолгим, они поженились в 1936 году, в 1937 Головачев был арестован, их дочке Арине на тот момент было всего четыре месяца. Из лагеря он не вернулся.

Екатерина Чердынцева, Виталий Головачев, Мария Петровых

Мария Петровых с дочерью Ариной

Есть очень много страшного на свете,

Хотя бы сумасшедшие дома́,

Хотя бы искалеченные дети,

Иль в города забре́дшая чума,

Иль деревень пустые закрома,

Но ужасы ты затмеваешь эти –

Проклятье родины моей – тюрьма.

О, как её росли и крепли стены –

В саду времён чудовищный побег,

Какие жертвы призраку измены

Ты приносить решался, человек!..

И нет стекла́, чтобы разре́зать вены,

Ни бритвы, ни надежды на побег,

Ни веры — для того, кто верит слепо,

Упорствуя судьбе наперекор,

Кто счастлив тем, что за стена́ми склепа

Родной степной колышется простор,

Скупой водой, сухою коркой хлеба

Он сча́стлив — не убийца и не вор,

Он верит ласточкам, перечеркнувшим не́бо,

Оправдывая ложный пригово́р.

Конечно, стра́шны вопли дикой бо́ли

Из окон госпиталя – день и ночь.

Конечно, стра́шны мертвецы на поле,

Их с поля битвы не уносят прочь.

Но ты страшней, безвинная неволя,

Тебя, как смерть, нет силы превозмочь.

А нас ещё ведь спросят — как могли вы

Терпеть такое, как молчать могли?

Как смели немоты удел счастливый

Заранее похитить у земли?.

И даже в смерти нам откажут дети,

И нам ещё придется быть в ответе.

1938–1942

Все, кто знал Марию Петровых, описывают её внешность как очень неброскую: хрупкая, обаятельная, женственная, грациозная, с запоминающейся короткой чёлкой, прикрывающей высокий лоб, карие глаза. В характере – детскость и в тоже время скрытая внутренняя сила. Она вызывала сильные чувства у многих, и не только Мандельштам был пленён ею.

Из стихотворения «Мастерица виноватых взоров»:

Маком бровки мечен путь опасный…

Что же мне, как янычару, люб

Этот крошечный, летуче-красный,

Этот жалкий полумесяц губ?.

 

Не серчай, турчанка дорогая:

Я с тобой в глухой мешок зашьюсь,

Твои речи тёмные глотая,

За тебя кривой воды напьюсь.

 

Ты, Мария,– гибнущим подмога,

Надо смерть предупредить – уснуть.

Я стою у твоего порога.

Уходи, уйди, еще побудь.

А дальше была война, эвакуация в Чистополь, возвращение к обычной жизни, много работы.

И ещё стихи Марии Петровых:

Ни ахматовской кротости...

Ни ахматовской кротости,

Ни цветаевской ярости –

Поначалу от робости,

А позднее от старости.

Не напрасно ли прожито

Столько лет в этой местности?

Кто же все-таки, кто же ты?

Отзовись из безвестности!..

О, как сердце отравлено

Немотой многолетнею!

Что же будет оставлено

В ту минуту последнюю?

Лишь начало мелодии,

Лишь мотив обещания,

Лишь мученье бесплодия,

Лишь позор обнищания.

Лишь тростник заколышется

Тем напевом, чуть начатым…

Пусть кому-то послышится,

Как поет он, как плачет он.

1967

 

Редактор

Такое дело: либо – либо…

Здесь ни подлогов, ни подмен…

И вряд ли скажут мне спасибо

За мой редакторский рентген.

Борюсь с карандашом в руке.

Пусть чья-то речь в живом движеньи

Вдруг зазвучит без искаженья

На чужеродном языке.

19??

 

К твоей могиле подойду...

К твоей могиле подойду.

К плите гранитной припаду.

Здесь кончился твой путь земной,

Здесь ты со мной, здесь ты со мной.

Но неужели только здесь?

А я? А мир окрестный весь?

А небо синее? А снег?

А синева ручьев и рек?

А в синем небе облака?

А смертная моя тоска?

А на лугах седой туман?.

Не сон и не самообман:

Когда заговорит гроза,

Вблизи блеснут твои глаза –

Их синих молний острия…

И это вижу только я.

1959

 

* * *

Судьба за мной присматривала в оба,

Чтоб вдруг не обошла меня утрата.

Я потеряла друга, мужа, брата,

Я получала письма из-за гроба.

Она ко мне внимательна особо

И на немые муки торовата.

А счастье исчезало без возврата...

За что, я не пойму, такая злоба?

И все исподтишка, все шито-крыто.

И вот сидит на краешке порога

Старуха у разбитого корыта.

– А что?– сказала б ты. –

И впрямь старуха.

Ни памяти, ни зрения, ни слуха.

Сидит, бормочет про судьбу, про Бога...

1967

 

Завтра день рожденья твоего...

Завтра день рожденья твоего.

Друг мой. Чем же я его отмечу?

Если бы поверить в нашу встречу!

Больше мне не надо ничего.

Ночью здесь такая тишина!

Звезды опускаются на крышу,

Но, как все, я здесь оглушена

Грохотом, которого не слышу.

Неужели ото всех смертей

Откупились мы любовью к детям?

Неужели родине своей

За себя достойно не ответим?

Это вздор! Не время клевете

И не место ложному смиренью,

Но за что же мы уже не те?

Кто мы в этом диком измеренье?..

Завтра день рожденья твоего.

Друг мой, чем же я тебе отвечу?

Если бы поверить в нашу встречу!

Больше мне не надо ничего.

1942

 

Скажи – как жить мне, как мне жить...

Скажи – как жить мне, как мне жить

На этом берегу?

Я не могу тебя забыть

И помнить не могу.

Я не могу тебя забыть,

Покуда вижу свет,

Я там забуду, может быть,

А может быть, и нет.

А может быть, к душе душа

Приникнет в тишине,

И я воскресну не дыша,

Как вечный сон во сне.

На бездыханный берег твой

Возьми меня скорей

И красотою неживой

От жизни отогрей.

1957

 

Болезнь

О как хорошо, как тихо,

Как славно, что я одна.

И шум и неразбериха

Ушли, и пришла тишина.

Но в сердце виденья теснятся,

И надобно в них разобраться

Теперь, до последнего сна.

Я знаю, что не успеть.

Я знаю – напрасно стараться

Сказать обо всем даже вкратце,

Но душу мне некуда деть.

Нет сил. Я больна. Я в жару.

Как знать, может, нынче умру...

Одно мне успеть, одно бы —

Без этого как умереть? –

Об Анне. Но жар, но ознобы,

И поздно. Прости меня. Встреть.

1970

 

Домолчаться до стихов

Одно мне хочется сказать поэтам:

Умейте домолчаться до стихов.

Не пишется? Подумайте об этом,

Без оправданий, без обиняков.

Но, дознаваясь до жестокой сути

Жестокого молчанья своего,

О прямодушии не позабудьте,

И главное – не бойтесь ничего.

1971

 

Одно из самых известных стихотворений поэтессы:

Не взыщи, мои признанья грубы,

Ведь они под стать моей судьбе.

У меня пересыхают губы

От одной лишь мысли о тебе.

Воздаю тебе посильной данью-

Жизнью, воплощенною в мольбе,

У меня заходится дыханье

От одной лишь мысли о тебе.

Не беда, что сад мой смяли грозы,

Что живу сама с собой в борьбе,

Но глаза мне застилают слезы

От одной лишь мысли о тебе.

1941

 

Эти стихи положены на музыку Еленой Фроловой, получился очень красивый романс.

 

Стихотворение «Назначь мне свиданье» – очень личное, она посвятила его своей последней и самой трудной любви, а синие глаза – это глаза Александра Фадеева.

* * *

Назначь мне свиданье

на этом свете.

Назначь мне свиданье

в двадцатом столетье.

Мне трудно дышать без твоей любви.

Вспомни меня, оглянись, позови!

Назначь мне свиданье

в том городе южном,

Где ветры гоняли

по взгорьям окружным,

Где море пленяло

волной семицветной,

Где сердце не знало

любви безответной.

Ты вспомни о первом свидании тайном,

Когда мы бродили вдвоем по окраинам,

Меж домиков тесных,

по улочкам узким,

Где нам отвечали с акцентом нерусским.

Пейзажи и впрямь были бедны и жалки,

Но вспомни, что даже на мусорной свалке

Жестянки и склянки

сверканьем алмазным,

Казалось, мечтали о чем–то прекрасном.

Тропинка все выше кружила над бездной...

Ты помнишь ли тот поцелуй

поднебесный?..

Числа я не знаю,

но с этого дня

Ты светом и воздухом стал для меня.

Пусть годы умчатся в круженье обратном

И встретимся мы в переулке Гранатном...

Назначь мне свиданье у нас на земле,

В твоем потаенном сердечном тепле.

Друг другу навстречу

по–прежнему выйдем,

Пока еще слышим,

Пока еще видим,

Пока еще дышим,

И я сквозь рыданья

Тебя заклинаю:

назначь мне свиданье!

Назначь мне свиданье,

хотя б на мгновенье,

На площади людной,

под бурей осенней,

Мне трудно дышать, я молю о спасенье...

Хотя бы в последний мой смертный час

Назначь мне свиданье у синих глаз.

1953, Дубулты

Это стихотворение также положено на музыку, которую написал композитор Андрей Петров. Одно из известных исполнений прозвучало в фильме Эльдара Рязанова «Старые клячи».

Мария Петровых скончалась после тяжелой болезни 1 июня 1979 года, похоронена на Введенском кладбище в Москве.

В Ярославле земляки поэтессы чтут её память, с 2008 года одна из библиотек города носит имя М.С. Петровых. Также её именем названа одна из улиц Ярославля. В 1991 году местное издательство выпустило сборник стихов поэтессы. В наше время её книги, пусть и редко, но издают, что очень радует. 

Источники:

Видгоф, Л. М. Москва Мандельштама: книга-экскурсия / Л. М. Видгоф. – Москва: Корона-Принт, 1998;

Герштейн, Э. Г. Мемуары / Э. Г. Герштейн. – Москва: Захаров, 2002;

Петровых, М. С. Избранное: стихотворения, переводы, из письменного стола / Мария Петровых; [составление и подготовка текста Головачевой А. В. и Глен Н. Н.; предисловие А. М. Гелескула]. – Москва: Художественная литература, 1991;

https://magazines.gorky.media/znamia/2015/11/k-svyashhennomu-sodruzhestvu-armyan-ty-priobshhil-mariyu-petrovyan.html

https://www.armmuseum.ru/news-blog/maria-petrovykh-armenia

https://clib.yar.ru/wp-content/uploads/petrovyh/tarkovskiy.pdf

https://izbrannoe.com/news/lyudi/ya-domolchalas-do-stikhov-o-marii-petrovykh-poete-i-perevodchike/

https://nashasreda.ru/mariya-petrovyx/

http://yarobl.ru/person/petrovuh-ms

До встречи в библиотеке!

Читайте также 

Мария Петровых: самая неизвестная из выдающихся поэтов

 

Галина Фортыгина, Центральная библиотека им. А.С. Пушкина